Время возвращать долги

Роясь в бумагах отца, Фикусов наткнулся на двойной тетрадный листок, на котором было написано крупными печатными буквами:

«Моему сыну Юре.
Юра! В случае моей смерти оплати, пожалуйста, мои долги!»

Фикусов развернул листок. На развороте  с помощью карандаша и линейки была вычерчена следующая таблица.

Квартира   ФИО                Сумма
17      Королев Алексей Петрович        400
18      Паласов Владимир Михайлович     300
19      Труков Лев Константинович       500
20      Петухов Лев Константинович      700
21      Кандеев Григорий Фомич         300
22      Мамыкина Любовь Георгиевна      500
23      Белов Александр Матвеевич       400
24      Агапов Сергей Леонидович        300
25      Саматова Анна Георгиевна        500
26      Стуров Петр Афанасьевич         600
27      Крупинская Алла Валерьевна      400
28      Семенова Елизавета Петровна     500
29      Прутков Федор Семенович         400
30      Уханов Василий Александрович    300


Достав из кармана телефон, Фикусов вызвал на экран калькулятор и просуммировал столбец чисел. Долг покойного отца составил в сумме 6100 рублей. Он смотрел на эту странную таблицу, и все меньше и меньше понимал.
- Пять этажей умножить на три квартиры, - размышлял вслух Фикусов, - получается пятнадцать квартир в подъезде. Квартира отца номер 16 – первая на первом этаже, значит последняя на пятом этаже – квартира 30.
Получалось, отец брал деньги в долг во всех квартирах своего подъезда, между тем, как несколько дней назад Фикусов обнаружил в одном из ящиков комода тридцать две тысячи рублей наличными.

Деньги у отца были. Зачем же он брал их у соседей? Судя по всему, он делал это неоднократно, потому что столбец «Сумма», где цифры были написаны карандашом, был так вытерт ластиком, что почти просвечивал насквозь.
Фикусов принял решение избавиться от этих долгов сразу, а заодно и разузнать что-либо о причинах странного поведения отца.

Квартира 17

Фикусов привык, что дверь открывается только после расспросов с пристрастием,  поэтому опешил, когда она широко распахнулась после первого же звонка.
- Заходите, - сказал мужчина, захлопывая дверь, и несколько манерно указал ладонью на дверь в комнату.
Войдя внутрь, Фикусов невольно отметил, что комната больше похожа на офис, чем на жилое помещение. Офисная мебель, компьютер, стеллажи с папками, жалюзи, все вместе взятое навевало какую-то канцелярскую тоску.
Лишь кресло, в которое хозяин квартиры небрежным жестом усадил Фикусова, казалось исключением.
- Итак, у Вас проблемы, - не спросил, а скорее утвердительно сказал хозяин квартиры, открывая пачку иностранных сигарет и протягивая ее Фикусову.
Увидев движение руки,  означающее «нет», хозяин квартиры спросил разрешения курить, и, не дожидаясь ответа, зажег спичку, прикурил и с наслаждением затянулся.
- Проблем у меня хватает, - сказал Фикусов, но они не имеют отношения к цели моего посещения. Он полез в карман и достал приготовленные заранее четыре сотни.

Увидев деньги, хозяин положил сигарету в пепельницу, и спросил:
- А что все-таки Вы бы хотели?
- Я сын Ивана Петровича Фикусова и хотел бы вернуть взятые им в долг деньги.
- А, тогда понятно. Простите великодушно, не сразу понял. Знаете, ко мне целыми днями идут с просьбами помочь, то одно, то другое, то третье.
- А Вы кто, извините, врач?
Хозяин вытаращил глаза и уставился на Фикусова, как на привидение.
- А Вы что, меня не узнаете? Я же король.
- Извините, никак не могу узнать, будь вы хоть император.
- Вы что, и газет не читаете? Мои же фотографии во всех газетах печатают. Я же король!
- Но у нас же республика.
- Вы, право, шутник, - захихикал хозяин квартиры, - меня же весь город знает. Вы что, не местный?
- Не местный, и честное слово не знаю, кто Вы.
- Я всему городу известен, как шоумен. Короля у нас все знают, даже дети маленькие.
- Простите, а как шоумен может помочь людям, которые приходят с просьбами?
- А это уже другое дело. Я не только шоумен, я лучший друг мэра и председателя городского совета, а также, знаете ли, - человек, называющий себя королем, почему-то понизил голос, -  помощник депутата Государственной Думы.
- И Вы всем бескорыстно помогаете?
- Да, конечно, но степень моей помощи зависит от суммы, которой располагает проситель.
- Понятно, - сказал Фикусов, - похоже, Вы человек не бедный. Для Вас эти 400 рублей – копейки.
- Вообще-то да. Но деньги лишними не бывают.
- Ну что же, позвольте откланяться, - Фикусов встал и направился к двери.
- Не смею задерживать.
- Да, кстати, как Вы думаете, зачем отец занимал у Вас деньги?
- Знаете ли, я думаю, что на самом деле Ваш отец хотел у меня о чем-то попросить. Он, в отличие от Вас, прекрасно знал мои возможности. Но человек он был скромный, хотел, видимо, но постеснялся.
Фикусов уже дошел до входной двери, и хозяин, сделав быстрое движение, открыл дверь.
- А почему вы все-таки король?
- Почему Король? – хмыкнул хозяин, - да фамилия у меня такая - Королев.
Фикусов вышел, и дверь тут же захлопнулась.

Квартира 18

Обитатель следующей квартиры тоже впустил Фикусова без расспросов. Он провел его в большую комнату, усадил на один из стульев, расставленных по периметру круглого стола в центре помещения, сел в большое кресло у стены, закинул ногу на ногу, гордо поднял голову  и лишь тогда спросил:
- Вы из газеты?
- Нет, - ответил Фикусов, - я сын Ивана Петровича из шестнадцатой квартиры, принес вернуть деньги, которые он у вас занял.
Голова хозяина квартиры немного опустилась.
- А я думал, пришел корреспондент из газеты брать интервью.
- Я, наверное, не вовремя, если к вам должен прийти сейчас корреспондент. У вас назначена встреча?
- Да нет, не назначена. Но я все время жду корреспондентов. Не могут же они игнорировать такую важную персону, как я.
- Еще один известный человек, - подумал Фикусов, - второй на лестничной клетке, - а вслух спросил:
- Вы человек, известный всему городу?
- Да, важно сказал хозяин, - обо мне писали в газетах. Посмотрите сюда.
Он указал на противоположную стену, на которой в рамке под стеклом что-то висело. Фикусов встал и подошел к стене. В рамке была вырезка из газеты с фотографией хозяина дома. Сопоставив снимок с лицом хозяина, Фикусов прикинул, что с той поры прошло никак не менее пяти лет. А если судить по размеру букв и расплывчатому тексту, копия вырезки была увеличена в несколько раз.
Фикусов пробежался глазами по тексту. В заметке говорилось о производственных успехах В.М.Паласова. Похоже, это была статья к юбилею работника в многотиражке.
- Знаете, я очень уважаемый на заводе человек, - прервал паузу Паласов, - директор советуется со мной по любому пустяковому вопросу: «Ну что, Владимир Михайлович, - скажет он порой, - а не сделать ли нам то-то  и то-то. Подскажите, вы человек умный, грамотный, толковый и вообще просто выдающийся».
Голова хозяина квартиры высоко поднялась, голос зазвенел, а сам, он, казалось, надулся и стал в полтора раза шире, хотя и так был, не сказать, чтобы толст, но достаточно громоздок.
- Знаете, - хозяин зачастил и стал почти захлебываться, - у меня так хорошо работает голова, что если бы я мог ежедневно давать нашему мэру советы, город наш быстро бы преобразился. Иногда думаю, а не пойти ли и не предложить ему свои услуги. Он человек не глупый, сразу увидит, с кем имеет дело и назначит меня своим советником или помощником. Да скромность не позволяет. Не то воспитание, знаете ли. Не то, что нынешние горлопаны.
- Да уж, - неопределенно сказал, вставая, Фикусов, - мне пора. А вы не знаете, почему отец просил у вас деньги?
- Конечно, знаю. Ваш отец хорошо меня знал. Ему всегда хотелось поговорить со мной, услышать мои советы, похвалить меня, признать мой ум, мой талант, мои способности. Я его прекрасно понимал.
Фикусов, не дожидаясь конца тирады, открыл входную дверь и сказал:
- До свиданья.
 
Квартира 19

Фикусов поднялся на второй этаж и постучал в первую слева квартиру. Дверь открылась, и полупьяный мужской голос сказал:
- Заходите, плиз.
Фикусов вошел в прихожую и в полутьме увидел силуэт невысокого человека, от которого довольно сильно пахло перегаром.
- Чем обязан? – сказал силуэт.
- Я сын Ивана Петровича Фикусова, хочу вернуть долг.
- Ну что ж, это весьма кстати, - проговорил силуэт, - пройдемте!
Он подошел к плотно запертой двери, открыл ее и движением руки впустил гостя в комнату, а потом вошел сам.
Когда Фикусов увидел лицо хозяина, он остолбенел. Лицо представляло собой один большой синяк. Хозяин сбросил какие-то тряпки со стула, стоящего возле большого стола в центре комнаты, усадил в него Фикусова, сам сел на большой обитый кованым железом старинный сундук и сказал:
- Я вижу, Вас поразило мое лицо.
- Да, физиономия у Вас, скажем прямо, разрисована очень сильно. Что с Вами случилось?
- Можно, я отвечу стихами? Я, знаете, ли, некоторым образом, поэт.
- Интересно послушать.
Хозяин квартиры встал и стал декламировать:

Я как-то шел осенним тихим вечером.
А мне навстречу несколько прохожих.
И вот один из них от делать нечего
Ударил сапогом меня по роже.
Толпа юнцов веселых и довольных
Меня усердно стала обрабатывать.
Я закричал – мне было очень больно:
- За что товарищи? За что же вы, ребята.
Мои слова исчезли в диком гаме
И в возгласах, перемеженных матами.
Лупили исключительно ногами,
Размерами примерно сорок пятыми.
И каждый норовил заехать в морду.
А зубы лязгали от этого футбола,
Выстукивая звонкие аккорды,
Похожие на звуки рок-н-ролла.

- Вы поэт? – спросил Фикусов.
Хозяин квартиры снова сел на сундук.
- Можно сказать, да. Правда, две недели назад я был еще слесарем механосборочных работ. Уволен, понимаете ли, за прогул. Запой, видите ли. Теперь, я как Бродский, сам называю себя поэтом, ну а вы можете назвать меня тунеядцем.
- А живете на какие деньги?
- Да была у меня кой-какая заначка, да вышла вся. Поэтому эти деньги, полтыщи, кажется, он мне был должен, весьма кстати.
- Да, совсем забыл, - смутился Фикусов, полез во внутренний карман, вытащил и положил на стол фиолетовую банкноту.
- А дальше как будете жить?
- А дальше не знаю.
Бывший слесарь опять стал  декламировать:

Ну, сдам я в ремонт часы,
Сдерну со стен паутину
И даже для красоты
Повешу на стену картину.
Буду купаться в реке
В тусклых часах заката
И сидеть на своем сундуке,
Когда назад не будет возврата.
Я, может быть, сделаюсь лунатиком,
Научусь ходить по канату,
Буду прыгать в прорубь солдатиком,
Но не буду ругаться матом.

И сразу же, сменив ритм:

А в лесу сейчас снег,
И от ветра сосна раскачалась.
Там не чувствуешь атомный век,
Там природа с тобою осталась.
Там осины качают печально в ответ,
Если ты что-то «брякнул» в тумане,
Там струится неведомый сказочный свет,
Там никто никого не обманет.

Он махнул рукой и, словно оборвав себя, снова опустился на сундук и уронил голову на грудь.
- У Вас хорошие стихи, - сказал Фикусов, - вы пытались публиковать их?
- Нет, - после долгой паузы сказал бывший слесарь, и лицо его стало  серьезным, насколько его можно было рассмотреть сквозь кровоподтеки, - понимаете, в молодости люди, мнение которых я уважал, убедили меня, что мои стихи годятся только для стенгазеты.
- И поэтому вы стали пить? – тихо спросил Фикусов.
- Да нет, по совокупности. Прочитать еще одно стихотворение? Последнее.
- Прочитайте.
Поэт-пьяница снова поднялся со своего сундука:

Я однажды сидел, размышлял понемногу
Обо всем, что достойного есть на Земле,
О политике, спорте, и даже о йогах,
Что умеют лежать на разбитом стекле.
А потом я подумал о будущем нашем,
О судьбе, ожидающей нас на пути.
И от этого стало мне жутко и страшно,
Захотелось на кладбище сразу пойти.
Я собрал свои силы в душевном подъеме,
И себя оторвал от дивана с трудом,
Попрощался со всеми живущими в доме,
И навеки покинул родимый свой дом.
Был холодно. Ветер шумел понемногу,
То как шепот, то словно неистовый смех,
Я угрюмо шагал, не смотря на дорогу,
И шаги мои гулко стучали во тьме.
Но какая-то странная черная сила
Отклонила меня от прямого пути.
Два часа по каким-то трущобам носила,
Заставляла все дальше и дальше идти.
Я уже километры шагами намерял,
Я уже помирал от смертельной тоски,
Но внезапно шаги я замедлил у двери,
Возле вывески «Вина-тире-табаки».

Фикусов встал и пожал хозяину квартиры руку. Когда он приблизил к бывшему слесарю лицо, на него снова пахнуло перегаром.
- Хорошо бы, Вы попробовали побороть себя и опубликовать свои стихи.
Бывший слесарь промолчал.
- Ну, мне пора, - Фикусов встал со стула и направился к выходу.
- Кстати, - спросил он уже у двери, - как Вы думаете, почему отец занимал у Вас деньги?
- Думаю, - сказал после некоторого раздумья хозяин, - ему не хватало интеллектуальных разговоров. Он любил слушать мои стихи. Когда он приходил, мы обычно беседовали на литературные темы. Как-то мы целый вечер дискутировали на темы «Братьев Карамазовых».
Фикусов вышел в коридор, не отдавая себе отчета. Он никак не много понять, пошутил бывший слесарь или нет. Никак он не мог представить своего отца, читающего Достоевского. Что же тут говорить о литературных дискуссиях с пьяным соседом?
Эта беседа поставила Фикусова в тупик.

Квартира 20

Подойдя к двадцатой квартире, Фикусов, посмотрел на массивную железную дверь и нажал кнопку звонка. Послышался шум открываемой внутренней двери. Потом наступила пауза, как будто хозяин успел посмотреть в глазок. Наконец, дверь распахнулась, и перед Фикусовым предстал мужчина средних лет с тщательно причесанными темными волосами и такими же темными усами ниточкой, в черной шелковой рубашке и таких же черных шелковых брюках.
Он, не говоря ни слова, сделал приглашающий жест, впустил Фикусова и закрыл за ним дверь. Показав движением руки на дальнюю дверь, хозяин впустил гостя в большую комнату. Войдя, Фикусов увидел множество всяких приспособлений, среди которых выделялась кровать с каким-то странным подобием матраца.
К этой кровати хозяин и подвел Фикусова.
- Вы ведь по вопросу матраца? – спросил он и, не дав ничего сказать Фикусову, добавил:
- Отзывы самые отличные. Все болячки излечиваются за несколько дней, особенно болезни спины. Вот эти металлические штуки обеспечивают во сне местный нагрев и вылечивают даже самые застарелые хронические болезни. А вот этот материал оказывает самый благоприятный массаж на все органы. У вас, случайно не простатит? А может быть геморрой? Какая болезнь привела Вас ко мне?
- Меня привел к Вам долг моего отца, Ивана Петровича Фикусова, - сказал гость, воспользовавшись паузой в словах продавца медицинской техники.
- А, ну так бы и сказали, тогда прошу к столу.
Фикусов подошел к столику возле окна, сел на стул, достал из бумажника и положил  на стол одну пятисотрублевую и две сотенных бумажки.
Хозяин взял деньги со стола, пересчитал их, согнул пополам и положил в карман рубашки.
- А все же, - сказал он, застегнув пуговку на кармане, - неужели Вас ни одна болезнь не беспокоит? И у Вас нет ни артрита, ни ревматизма, ни остеохондроза, ни пиелонефрита? А может быть все-таки у Вас простатит или геморрой, но Вам неудобно об этом говорить?
Болезни у Фикусова были, но не из разряда вышеперечисленных.
- Боюсь, что мои болезни с помощью этого матраца не вылечить, - сказал он.
- Ну это не беда, - перебил его хозяин квартиры, – у меня есть приспособления на все случаи жизни. И, если вы мне откроетесь, уверен, что помогу Вам избавиться от ваших болячек.
- Извините, в следующий раз, - Фикусову не хотелось говорить о болезнях, и он встал из-за стола.
- Скажите, пожалуйста, – сказал он уже на пути к двери, вы не знаете, почему отец обращался за деньгами именно к Вам?
- Я думаю, - не раздумывая ни секунды, ответил продавец, - что деньги были только предлогом. Ваш отец, похоже, сильно болел и хотел купить у меня какое-то приспособление. Но, может быть, с деньгами у него было туговато – все-таки приборы мои не очень дешевы – и он так и не решился.
- До свиданья, - сказал Фикусов, открывая входную дверь.

Квартира 21

В двадцать первой квартире к двери никто не подходил. Фикусов, решив не нарушать очередности квартир, спустился в квартиру отца выпить чаю. А когда он вновь стал подниматься на второй этаж, в голове его почему-то настойчиво зазвучала песня:
- Кто тебя выдумал, звездная страна?
Снится мне издавна, снится мне она.

Когда он нажал кнопку звонка, в голове зазвучало: «Выйдет доверчивый Маленький принц».
- Вам кого? – спросил из-за двери мужской голос.
- Я сын Ивана Петровича Фикусова. Хочу вернуть долг.
Дверь открылась. За ней стоял пожилой мужчина в красной клетчатой рубашке и вытянутых в коленках старых тренировочных штанах.
- Вы фонарщик? – неожиданно спросил Фикусов.
- Да, - после паузы ответил мужчина, - а как вы догадались?
Фикусов промолчал. Он не смог бы внятно объяснить, почему после короля, честолюбца, пьяницы и делового человека должен следовать фонарщик.
Пройдя вслед за хозяином, Фикусов опустился на табуретку возле крытого клеенкой обеденного стола.

Не дождавшись ответа, хозяин сказал:
- Вообще-то я давно уже на пенсии, но раньше действительно зажигал фонари. Хотя, если признаться, последние годы перед пенсией я работал в конторе «Торгтехника и реклама» и зажигал уже не фонари, а неоновые вывески магазинов. Времена были, сами понимаете, советские. Все было государственное, поэтому и вывески зажигались централизованно.
Фикусов достал из кармана три сотенных бумажки и положил на стол.
Хозяин посмотрел на лежащие деньги, но не затронул их, а вдохновенно продолжал:
- Хорошая была работа. Вечером обойду свой участок, включу все рекламы и спокойно иду домой. А утром снова обойду и выключу. А в остальное время – полностью свободен. А иногда выпью днем водочки или гости вдруг у меня, а то и просто лень, так вечером сына пошлю. Он на велосипеде за несколько минут объедет мой участок и все выключит.

Бывший фонарщик замолчал, взял со стола деньги, пересчитал, положил в нагрудный карман рубашки и продолжил:
- Платили, конечно, немного, если сравнивать с другими. Но мне хватало, да и жена у меня работала. Не жалуюсь. Никак не могу пожаловаться на советскую власть. Жили мы все-таки по-человечески. А сейчас на пенсию трудно прожить.
- Но отцу моему вы же давали в долг?
- Да я думаю, не за деньгами он приходил…
- А зачем же?
- Мне кажется, - хозяин почесал голову, - он тоже с тоской вспоминал старые времена и не с кем больше ему был поговорить на эту тему. Вот он и приходил ко мне. Да и мне радость была, а то поговорить не с кем. Сын у меня в Питере живет с семьёй, жена умерла два года назад, скучно мне одному. Конечно, денег не хватает, но думаю, если не дам человеку, скажу, что нет, так и не придет больше. Жаль отца вашего, хороший человек был, царствие ему небесное.
Фикусов поднялся, протянул руку на прощание и пошел к двери.

Квартира 22

Фикусов долго звонил в дверь, пока, наконец, не послышались легкие шаги, и женский голос спросил:
- Кто там?
- Я сын Ивана Петровича Фикусова. Хочу вернуть долг.
Дверь открылась. Девушка в сиреневом халате впустила Фикусова и крикнула куда-то в глубь квартиры:
- Мама, к тебе сын Фикусова!
Дальняя дверь открылась. Из комнаты вышла пожилая женщина в почти таком же, как и у ее дочери,  халате и пригласила Фикусова войти в комнату.
Войдя, Фикусов огляделся. Комната была заставлена множеством предметов мебели так, что казалось, свободного места уже почти нет. Мебель вся была старая, тяжеловесная, а  все кресла, диваны, комод и тумбочка были покрыты тяжелыми гобеленовыми накидками.
- Я думала, пропали мои деньги.

Фикусов вытащил из бумажника фиолетовую банкноту и положил на стол.
- Иван Петрович был человек хороший, - проникновенно сказала хозяйка, не то, что его соседи. Этот прощелыга из семнадцатой квартиры, который водит дружбу с властями и бандитами и занимается темными делишками, вообще, должен давно сидеть в тюрьме. А в восемнадцатой вообще чокнутый живет, он, кажется, на учете в психиатрической больнице состоит.
Фикусов пытался прервать женщину, но ее речь полилась, как журчащий поток. Наверное, в последние дни ей было не с кем поговорить.
- А еще этот алкоголик из девятнадцатой. Все пропил, что было. Живет, как бомж. Я все боюсь, сгорим мы скоро. Два раза уже засыпал он в кровати с сигаретой. Один раз сумели его растолкать, когда на лестничной клетке почуяли дым. А второй раз чудом обошлось.

Женщина рассказала про всех соседей на третьем и четвертом этаже и перешла к пятому. Фикусов пытался ее остановить, но безуспешно. Когда она перешла к последней, тридцатой квартире, он замер в предвкушении окончания рассказа, но ошибся. Тридцатая квартира была, видимо, любимой темой рассказчицы.
- Чокнутый из восемнадцатой – это цветочки. Вот в тридцатой живет фрукт, вот это да. Пять раз в тюрьме сидел. Больше года после тюрьмы не задерживается. Он как напьется, зверем становится. Пырнет кого-нибудь ножом и опять в тюрьму. Вот и сейчас он уж три месяца, как на свободе. А самое скверное, любит он стоять у подъезда. Как заходишь в дом, он стоит и смотрит на тебя своими мутными глазами. Здороваешься с ним и не знаешь, поздоровается ли он в ответ или ударит тебя ножом.
- Он один живет? – заинтересовался рассказом Фикусов, которому предстояло посетить и эту квартиру.
- Да, родители его на пенсию вышли и в деревню уехали. Жить с ним здесь не сахар.
- А сколько ему лет?
- Да тридцать пять наверное.
- И уже пять раз сидел?
- Да, первый раз посадили его, когда было ему восемнадцать. Сидел он года три. Потом то три, то пять, то семь  получал.
- А зовут его как?
- Васькой звать его. Васька Уханов.
Фикусов поднялся.
- Ну, мне пора, - сказал он хозяйке и добавил:
- А вы не знаете, почему отец брал деньги  в долг у вас?
Хозяйка задумалась, но ненадолго.
- Я думаю, ему интересно было меня послушать. Я же все новости в подъезде знаю, кто, что, где и с кем. Конечно, ему это нравилось. Человек он был не особо общительный. Больше и узнать-то ему что-нибудь было негде.
Фикусов подошел к входной двери, возле которой его уже ждала дочь хозяйки, чтобы выпустить его из квартиры.

Квартира 23

- Вы по какому вопросу? – раздался голос из-за двери, когда Фикусов позвонил в соседнюю квартиру.
- Я сын Ивана Петровича Фикусова, пришел вернуть долг.
Дверь открылась, и серьезный мужчина лет пятидесяти впустил Фикусова внутрь.
- У меня сложилось впечатление, что опять просители явились, - объяснил хозяин причину своего промедления.
- Вы тоже можете решить любой вопрос, что и человек с первого этажа?
- Полагаю, Вы в данный момент планируете предоставить мне словесное описание  шоумена Королева? Нет, я не имею никаких прямых и косвенных параллелей с данным субъектом. Я не уполномочен решать все или даже многие вопросы, которые не имея на то никаких властных полномочий берет на себя этот, извините, прохиндей. Но в рамках своих, простите меня, прямых обязанностей, возложенных на меня вышестоящими инстанциями, я имею определенные полномочия, чтобы решить некоторый круг вопросов, которые могут оказаться в возложенной на меня сфере ответственности.
- А в какой сфере вы решаете вопросы?
- В самой, так сказать, важной сфере делопроизводства, затрагивающей интересы практически всего населения нашего города, а особенно жителей более зрелого возраста, чем Вы, тем более, если говорить по совокупности обстоятельств, населения преклонного возраста, которым в силу их естественных жизненных обстоятельств, необходимо оказание определенной суммы обусловленных законодательством услуг и мероприятий по обеспечению и поддержания  необходимого и достаточного уровня их жизнеобеспечения.
- А все-таки нельзя ли более конкретно?
- Если говорить конкретно и без излишних, так сказать, определяющих формулировок, то работаю я в Отделе социального обеспечения населения.
- То есть в собесе?
- Ну, если говорить без ненужных здесь преамбул, то можно заметить, что предложенное Вами сокращенное название учреждения, где я волей судьбы и начальства имею честь работать, не является легитимным и не может быть принято в качестве имеющего право существовать наименования столь достойного, как это всеми признано, учреждения.

Пока шел диалог, Фикусов вошел в большую комнату и сел на указный хозяином стул.
- Но мы отвлеклись, - сказал Фикусов, достал из бумажника четыре сотни и положил на стол.
Вставая, он задал уже ставшим дежурным вопрос:
- А Вы не знаете, почему отец брал в долг именно у Вас?
Хозяин почесал затылок.
- Не имею никаких прав излагать окончательные решения без достаточных на то оснований, но с некоторой степенью вероятности осмеливаюсь предположить, что отец Ваш  имел определенные намерения обратиться ко мне, как представителю полномочной структуры, которая могла бы оказать ему определенное содействие в решении его насущных и необходимых для него жизненных обстоятельств. Но в силу его не соответствующих подобному обращению черт характера могу с определенной степенью предположить, что Ваш отец не смог преодолеть некоторые негативные моменты, не позволяющие ему ко мне обратиться.
- Спасибо, мне пора, - сказал Фикусов и направился к двери.

Квартира 24

Фикусов долго ждал реакции на свой звонок и уже хотел уйти, когда внутри что-то загремело, и глазок вспыхнул светом.
- Вам кого? – спросил ворчливый женский голос?
- Я сын Ивана Петровича Фикусова. Хочу вернуть долг.
Дверь сразу же распахнулась и седая маленькая женщина в красном халате впустила Фикусова внутрь.
- Сережа, к тебе! – крикнула она и удалилась на кухню.
Фикусов подождал немного, пока не открылась дверь  в ближайшую комнату, из которой вышел высокий и седой пожилой мужчина.
- Пойдемте в большую комнату, – сказал он и указал на дальнюю дверь.
Войдя в комнату, Фикусов сел на предложенный стул и немного осмотрелся. На стене прямо напротив входа висел большой портрет Ленина.
Хозяин квартиры заметил направление взгляда Фикусова.
- Вы не член Коммунистической партии? – спросил он.
Фикусов отрицательно покачал головой.
- Ну что ж, сказал хозяин, - каждый сам для себя решает, что ему ближе – Советская власть или нынешняя преступная клика. Кучка богачей ограбила страну до нитки и продолжает грабить. Только коммунисты могут противостоять этим преступлениям. Вы наверное, со мной не согласны?
- Не согласен. – сказал Фикусов, - но я собственно пришел…
- Вы думаете, - перебил его хозяин, - что сейчас у нас подлинная демократия?
- Нет, не думаю, но я вообще-то…
- Вам все равно, в какой нищете живут пенсионеры? Почти все деньги уходят на коммунальные платежи! Эти монополисты устанавливают запредельные цены. На лекарства не хватает. Про еду я вообще не говорю. Сейчас принято ругать советскую власть. А тогда все было для человека, не то, что сейчас. Скажите, что думаете, раз уж пришли. Интересно мне вас послушать.
- Хорошо, только вы не перебивайте. Мне не нравится нынешнее положение дел. Но никак не могу согласиться, что при советской власти все было для блага человека. Унизительные очереди, пустые прилавки, вранье с высоких трибун, выборы без выбора, маразм престарелых генсеков и все такое прочее. Но я не хочу сейчас дискутировать на политические темы. Я не за этим пришел. Я хочу вернуть долг.
Фикусов достал из бумажника три сотни и положил их на стол.
Хозяин, увидев деньги, кивнул, но забирать их не стал. Он прошелся туда-сюда по комнате и стал вдохновенно продолжать:
- Лучше очереди, чем нищета! Лучше один вид колбасы за два двадцать, чем невозможность купить колбасу вообще, лучше полупустые прилавки, чем полные магазины для богатых, лучше небольшое советское вранье, чем нынешнее телевидение, которое зомбирует советских людей!  Лучше советские выборы, чем все эти нынешние махинации, в результате которых к власти приходят бандиты! Лучше престарелый Брежнев, при котором был порядок, чем нынешние правители!
- Ну, мне пора, - сказал, вставая Фикусов, не реагируя на слова хозяина.
- Кстати, Вы не знаете, - спросил он, подходя к двери, - почему отец брал деньги именно у Вас?
- А потому что, – голос хозяина загремел со всей агитаторской мощью, - в отличие от Вас от понимал и разделял мои мысли. Ему всегда требовалось поговорить с единомышленником. Я думаю, еще немного, и Ваш отец вступил бы в КПРФ.
- До свиданья! – сказал Фикусов и дверь за ним захлопнулась.

Квартира 25

Звонок прозвучал глухо. Фикусов вслушался в тишину и хотел еще раз нажать на пуговку звонка, но услышал тихие шаги и передумал.
В глазок посмотрели, потом дверь нешироко раскрылась, и в проеме показалась голова черноволосой женщины неопределенного возраста. Женщина посмотрела на Фикусова и фамильярно сказала:
- Заходи.
Проходя в квартиру, Фикусов ощутил неприятное ощущение, которого он не испытывал никогда раньше. Казалось, будто кто-то копается у него в голове.
Он прошел в большую комнату, в центре которого стоял круглый стол, а по стенам стояли разные шкафы, комоды, сундуки и другие необычные предметы мебели.
Сев на предложенный стул, он посмотрел в глаза севшей напротив него женщины и  снова ощутил то же самое чувство. Казалось, хозяйка квартиры своим взглядом копается у него в мозгах.
- Хочешь знать свое будущее? Давай погадаю, – сказала женщина, и ее взгляд стал буравить мозг Фикусова.
Фикусов стал пытаться смотреть мимо лица женщины. Это было трудно, казалось, хозяйка своим взглядом приковывала его к ее глазам. Но Фикусов, который немного занимался йогой и другими восточными методиками, хотя это было довольно давно, напряг всею свою силу воли, попробовал расслабиться и сумел заставить себя не смотреть прямо в глаза хозяйки.
- Нет, спасибо. Я - сын Ивана Петровича Фикусова. Принес долг, - сказал он, глядя в пол, доставая из бумажника и кладя на стол пятисотрублевую бумажку.
Он сразу же встал и направился к дверям.

Уходя, он решил задать свой неизменный вопрос и, забывшись, посмотрел в глаза хозяйки. Он успел только открыть рот, как женщина его опередила:
- Он хотел узнать свое будущее, но очень боялся и не решался спросить. А я видела, что он скоро умрет, но не стала ему об этом говорить. Зачем? Если бы спросил, тогда другое дело. Вылечить его я все равно бы не смогла.
Фикусов вышел из квартиры и глубоко задышал, как будто ему не хватало воздуха.

Квартира 26

- Кто там? – из-за двери послышался громкий голос.
- Я сын Ивана Петровича Фикусова, пришел вернуть долг.
Дверь распахнулась. На пороге стоял огромный черноволосый мужчина в тельняшке и синих брюках. На вид ему было лет сорок-сорок пять, роста он был около двух метров, и плечи у него были широченные.
- Проходите, - мужчина пригласил Фикусова пройти в большую комнату.
Фикусов сел на предложенный хозяином стул и огляделся. Все стены были завешаны фотографиями экзотических стран и разными любопытными предметами, которые во множестве были и на полках стенного шкафа.
- Можно посмотреть? - спросил он и, получив утвердительный ответ, подошел к стене. На всех фотографиях, изображавших самые экзотические места, несомненно присутствовал встретивший его хозяин квартиры. Африканские саванны, полинезийские атоллы, непроходимые джунгли, огромные водопады, причудливые каньоны. Тигры, бегемоты, крокодилы, львы, жирафы, кенгуру, коалы. Папуасы, индейцы, африканцы. И везде – хозяин квартиры.
- Вы путешественник?
- Да, я профессиональный путешественник. Совершил кругосветное путешествие, был на всех континентах, даже в Антарктиде. Вон там, в дальнем углу, антарктические фотографии. Пересек все океаны. Посетил большинство стран мира, хотя еще не все, конечно.
- А кто же оплачивает ваши поездки? Вы же не миллионер.
- Я профессиональный путешественник. Я пишу книги о тех местах, где я был, и о своих путешествиях, издаю альбомы фотографий, снимаю фильмы. Кроме того, я путешественник уже известный, рекламодатели нагружают меня рекламой и платят мне. Особо конечно, шиковать не приходятся, но на организацию путешествий хватает. Путешествия – не только моя профессия, но и хобби, можно сказать вся моя жизнь. Вот сейчас я уже несколько месяцев сижу на месте, ногу сломал, не до конца еще зажила. Скучно, понимаете ли. Хоть куда-нибудь бы поехать, даже к дикарям.
- А вы были у дикарей?
- Да, я насквозь прошел Амазонскую сельву и встречался с племенами, которые вообще не знают цивилизации. Я пытался им рассказать о телефоне, телевизоре и компьютере, но они назвали меня сказочником. Так же они меня назвали, когда я пытался объяснить им, что такое снег. По ночам на Амазонке бывает иногда довольно прохладно, но особого холода не бывает никогда. И индейцам представить такой холод, когда замерзает вода, просто невозможно.
- А как вы с ними объясняетесь? Вы что, знаете все языки?
- Да нет, конечно, хотя стараюсь хоть немного изучить язык той страны, куда еду. И у туземцев пытаюсь получить кое-какие сведения о языке, да и не только о нем. Я же не праздный турист, а путешественник, который должен фиксировать разные сведения о быте, обычаях, привычках разных племен. Я ведь книги пишу о путешествиях.

Фикусову было интересно. Он рассматривал фотографии и расспрашивал путешественника об Африке, Азии, Австралии, Южной Америке, Полинезии, пока настенные часы не прибили восемь часов вечера. А ему надо было посетить еще четыре квартиры, и он хотел сегодня закончить обход подъезда.
- Очень жаль, но мне надо идти, - сказал Фикусов, вспомнив, что не выполнил то, из-за чего пришел.  Он достал из бумажника шестьсот рублей. Положил на стол и спросил:
- А вы не знаете, почему отец занимал деньги именно у Вас?
Путешественник почесал затылок:
- Ну, я думаю, ему просто интересно было слушать мои рассказы. Ваш отец говорил, что в детстве мечтал стать путешественником, да вот не получилось. Он часами мог слушать о моих путешествиях.

Фикусов пошел к выходу и простился с хозяином квартиры.
- Если вам интересно, приходите еще, - сказал путешественник, закрывая за Фикусовым дверь.

Квартира 27

Фикусов нажал кнопку звонка. Послышался звук открываемой внутренней двери, потом наступила пауза, как будто кто-то там внутри смотрел в глазок, затем дверь открылась и на пороге показалась молодая женщина в очень короткой юбке и блузке с глубоким вырезом. Призывно улыбнувшись, она пропустила Фикусова внутрь. В отличие от большинства обитателей квартир, приглашавших Фикусова в большую комнату, дама провела Фикусова в маленькую, видимо, спальню, где главным предметом была роскошная  кровать, покрытая одеялом, из-под которого выглядывали затейливые атласные подушки.
Фикусов сел на указанный хозяйкой стул, стоящий возле стола, а женщина села на другой стул около кровати. Фикусов посмотрел на ее ноги, смутился и вместо того, чтобы начать объяснение, сразу же достал бумажник и начал отсчитывать сотни.
- Вы знаете таксу? – томно спросила дама и, заметив, что Фикусов отсчитал четыре сотни и положил на стол, сказала:
- Вы не знаете таксы.
- Я – сын Ивана Петровича Фикусова, пришел вернуть долг, - сказал Фикусов.
- И больше вам ничего не нужно? – улыбнулась дама, вытянув ноги.
После перемены позы ее короткая юбка стала казаться еще короче.
Фикусов стал непроизвольно вглядываться в ее ноги. Ему почему-то назойливо лез в голову один вопрос, не давая сосредоточиться.
Дама еще раз поменяла позу, и юбка стала  еще короче.
Фикусов увидел обтянутый розовым шелком мысок и успокоился.
- Нет спасибо, мне больше ничего не надо, - сказал он и встал.
Уходя, он задал привычный вопрос:
- Вы не знаете, почему отец просил деньги именно у вас?
Дама улыбнулась:
- Я думаю, ему требовались мои услуги. Он хотя и был в солидном возрасте, но женщины ему не хватало. О том, чем я занимаюсь он, конечно же, знал. Но он никак не мог решиться. Да и о том, что я немало беру, он тоже, наверное, знал. Но если бы он решился, я бы наверняка сделала ему скидку.
Фикусов открыл дверь, попрощался и вышел из квартиры.

Квартира 28

Когда Фикусов поднимался на пятый этаж, он услышал собачий лай. А когда он подошел к двери, ему показалось, что лает не одна собака, а целая свора.
Он нажал кнопку звонка, лай усилился и послышался топот собачьих лап.
Через пару минут дверь открылась, и на пороге показалась пожилая женщина, с трудом сдерживая собак, пытавшихся просунуть в дверной проем свои морды.
Фикусов прошел вслед за хозяйкой в большую комнату, пытаясь не наступить на собак.
Сев на указанный стул, он увидел собачку, которая на брюхе подползла к нему и стала смотреть на него, виляя хвостом, словно выспрашивая что-то.

Фикусов не любил собак. Их заискивающая, угодливая, лебезящая натура не нравились ему. Он считал, что собаки произошли от шакалов со всеми вытекающими последствиями.
- Сначала они заискивают и показывают расположение к тебе, а потом по приказу хозяина или сами по себе бросаются на тебя, как звери, - думал он.
Фикусову гораздо больше нравились кошки.

Поэтому он без лишних слов сказал хозяйке квартиры, державшей на руках и целовавшей собаку, похожую на мопса:
- Я сын Ивана Петровича Фикусова, пришел вернуть долг.
Достав бумажник, он вытащил их него пятисотрублевую бумажку и положил на стол.

Хозяйка попыталась завести разговор о собаках, но Фикусов встал и сказал:
- Извините, но я должен идти. Вы, кстати, не знаете, почему отец просил деньги именно у Вас?
- Ну конечно потому, что ему нравились собаки. Он так любил общаться с моими лапочками. Он сам хотел завести себе собаку, но боялся, что не сможет обеспечить ей нужный уход. Ведь собаки требуют заботы, не правда ли Цезарь?
Последние слова она произнесла сюсюкающим тоном и опять поцеловала мопса в морду.
Фикусов решительно направился к выходу.

Квартира 29

Дверь открыл мужчина интеллигентного вида в очках примерно пятидесяти лет и вопросительно посмотрел на Фикусова.
- Я  - сын Ивана Петровича Фикусова, пришел вернуть долг.
Не говоря ни слова, мужчина указал рукой в сторону комнаты. Пройдя в комнату и сев на указанный стул, Фикусов достал бумажник, отсчитал четыреста рублей и положил на стол.
Мужчина кивнул.

Фикусов направился к двери и спросил:
- Вы не знаете, почему отец брал деньги именно у Вас?
Мужчина отрицательно покачал головой.
- Может он немой, – подумал Фикусов.
Но когда дверь уже закрывалась, он услышал, как хозяин квартиры глухо, словно с трудом, проговорил:
- Наверное, ему хотелось помолчать.

Квартира 30

К последней квартире Фикусов подходил с опаской.
Он долго нажимал кнопку звонка, пока дверь не распахнулась и на пороге не показался крупный мужчина в майке. Он посмотрел на Фикусова своими мутными глазами, и тому стало не по себе.
- Я – сын Ивана Петровича Фикусова, пришел отдать долг.
Мужчина посторонился и впустил Фикусова в прихожую, продолжая смотреть на него мутным взглядом, за которым угадывалась бездна. Фикусов почувствовал что-то, напоминающее ужас.
Он отсчитал три сотни и положил их на тумбочку, стоявшую у стены в прихожую и взялся за ручку двери.
- Вы не знаете, почему отец брал у вас в долг? – спросил он, открывая дверь.
В переводе на нормальный русский язык ответ прозвучал бы:
- Я не знаю.

И Фикусов подумал, что это самый правильный из всех прозвучавших сегодня ответов.



Вернувшись в квартиру отца, которая теперь была его квартирой, Фикусов лег на диван и закрыл глаза.
Походы по квартирам не прояснили ничего, а только запутали дело.
Полежав полчаса и заново обдумав все, что он сегодня услышал, Фикусов так и не смог найти какое-нибудь объяснение.
Он решил более внимательно осмотреть квартиру. Вдруг найдется что-нибудь, что сможет прояснить ситуацию.

Когда он перебирал книги на этажерке, из одной из них выпал двойной тетрадный лист бумаги. Фикусов посмотрел на обложку книги. Это были «Основы психоанализа» Фрейда.
- Горячо, - усмехнулся Фикусов, поднял с пола тетрадный листок и стал читать:

«Когда-то давно, еще при советской власти стоял я в очереди на машину. Очередь подходила, и осенью я должен был получить свои «Жигули». И деньги у меня уже были собраны и лежали дома в укромном месте. Об этом знал мой лучший друг Вася Воронков. Вот он и попросил весной эти деньги в долг до августа. Где-то в Волгограде Вася строил кооперативную квартиру, и ему надо было обязательно заплатить за нее не позднее июля. А в начале августа он собирался получить наследство отца, который умер где-то в Рязанской области, и рассчитаться со всеми, у кого он взял в долг.

Вначале все шло, как положено. Вася заплатил за квартиру и получил ключи, потом сел в свою машину и поехал за наследством. Получив большую сумму денег, он поехал домой, но по дороге на него напали бандиты. Или кто наводку дал, или так получилось, но под дулом пистолета обчистили Васю полностью. Он подал заявление в милицию, его приняли, сказав только, что дело безнадежное.
А тем временем пришла моя очередь на машину, а денег у меня не оказалось, и пропала моя очередь вместе с машиной. Вася пришел ко мне извиняться, был он в очень подавленном состоянии, но я был в такой обиде от потери машины, что не смог сдержаться и наговорил ему много обидных слов.

Больше я Васю не видел. Через несколько дней он утонул в реке, и никто этого не видел и не мог рассказать, как это случилось. С того дня я каждую ночь видел во сне, как Вася подходит ко мне. Смотрит на меня и машет перед моими глазами пальцем.

А однажды я, когда увидел Васю во сне, проснулся ночью, дышу тяжело-тяжело, а какой-то голос мне явно так говорит:
- Сходи к соседям, возьми у них денег в долг и тебе легче будет.
Ну, я в таком состоянии был, что сделал бы что угодно, лишь бы избавиться от кошмаров. Я и решил брать регулярно небольшие суммы у всех соседей по подъезду и так же регулярно их отдавать. И не знаю, поверите ли вы мне, но с тех пор я больше Васю во сне не видел, и пальцем он мне больше не грозил. Так с тех пор и живу».

Фикусов опустился в кресло и закрыл лицо руками.
Он испытывал сейчас какое-то странное чувство дискомфорта, какое у него бывало иногда, когда он вдруг неожиданно вспоминал, что не сделал чего-то очень важного, от чего зависела вся его судьба.
- Как я был наивен! – подумал Фикусов.
Он считал, что нет человека проще и понятнее, чем его отец, у которого не было и не могло быть никаких тайн.
- Как же я ошибался! Вот это мне урок!

Фикусов долго сидел в кресле с закрытыми глазами, обдумывая и переживая все, что он узнал и услышал сегодня. Так, в кресле, не раздеваясь, он  заснул и проспал до утра.