Пер Г

                ДРАМА
                про ПЕРА ГЮНТА В ВОЛЬНОМ
                И КРАТКОМ ( переложении).



Пер Гюнт был молодой карел Карел…
тьфу, пропасть! не сбивайте! Пер Гюнт --
король Норвегии. Был.

Был своеволен, горяч, с тяжёлым зЕмным нравом король. И всё же, вопреки своеволию, тяжёлому и зЕмному нраву, в нём сохранились о с т а т к и светлой любви, которую не смогли уничтожить до_конца ни самый жаркий огонь желаний, ни яростный гнев плотской любви.

— И это всё??
— А что вам ещё надо?
— Историю!
— Истори-ю-у?..


Любил ли женщин Пер Гюнт? Случалось. Но они ему были не нужны. Нужны, но так… для кратких свиданий под луной.
А по большому счёту…
Любил! Пер Гюнт любил одну женщину, простую женЬщину. Имя ей было Сольвейг; она явилась ему во сне.. Чистейшей прелести чистейший образец. 









     Не гоните кОней!
Не скоро сказка сказывается.
Пер Гюнт был дитя времени – типичнейший представитель своего поколения, взращённый  в нормах аморали своего времени.
Им всем вдолбили с молоком матери, молоком п р о с п р а й т о в а нн ы м насквозь, девиз отморозков: «Будь собой, не дай себе засохнуть.»
Словом, живи в своё удовольствие, живи Здесь и Сейчас, живи, чтобы телу твоему было хорошо, остальные подвинутся.








Пер Гюнт задумал распространить границы своих владений, прибавив к ним до половины Горного царства – путём нехилым: оженихативши Рогнеду, до-чурку Горного Короля с престранной иностранной фамилией: Костоножко.


С Рогнедой у Перуки не вытанцевалась брачная жизнь; папаша-змей затребовал мзду не по карману себе:
Стань, говорит, Пер Гюнт, одним из нас. Был самоволен ты, а стань – самодоволен. Примкни ко званию…


                (продолжение будет)



   (Продолжение Саги про Пера Гюнта;

Стань, говорит, Пер Гюнт, одним из нас. И дай – кось я тебе подправлю глаз – чтоб косвенно глядел…
Не бойся, я тебе не больно подправлю. А правый глАза вырву ко всем чертям. Таковое   будет моё тебе отеческое напутствие, зятёк.

Пер возмутился: « Такого не было от века, чтоб христианин глаз свой заложил у троллей!»

«За_чем же ты пришёл, как не за тем?»

« Ну как себе ты хочешь, старый чёрт, а естеству своему не изменю, - ответил Пер, - Рогнеду не возьму. Я знаю меру в само-любии моём: душой не поступлюсь,
душою, вечным двигателем нашим.»

«Как знаш, как знаш… Дело твоё, сынок.
Ну выпей с нами, герой, заздравну чашу – с мёдом. Не откажись.»
  «Заздравну чашу? С мёдом? Выпью, не откажусь. Пить-то я горазд.»
Подносят Перу кубок. Подносит Пер кубок к устам. Кубок возьми и истай в Перовых  руках.  Пер осерчал. «Что! Шутки шутить со мной? Я вам покажу махинации в правительстве! Здесь шучу только я!»

      Ну, словом надавал он им всем по шапке. Так разбуянился, что матушке пришлось его у р е з а т ь.
 
      А матушка после этого слегла – от огорчения: Пока Пер улаживал пограничные конфликты, да  настраивал дипломатические с горным королём отношения, политическая жизнь его самого расстроилась: Родной брат Перов в отсутствие его захватил трон и объявил себя единоличным ( не конституционным, а абсолютным) монархом всея Норвегии, обвинив брата в связях с мафией и в махинациях на фондовой бирже.


     Озорник, затейник и выдумщик Пер не подал и виду, что огорчён, по-давлен. Он как всегда процедил сквозь зубы: «…..Пустяк, прокормимся ремеслишком».
А надо вам заметить, брат Пера, новый, самозванный король Норвегии (шутить не любил) объявил Пера вне закона и персоной нон-гратою; и назначил большое вознаграждение за его поимку, опасаясь мести с его стороны.


      Матушка Пера Озе от всех этих потрясений и передряг слегла и не вставая с постели умерла вскоре, уже бесчувственная к словам Пера, который своими поэтическими вымыслами до последнего момента заставлял больную мать забыть о тяжёлой действительности.

      Провожали в последний путь Озе, кроме самого Пера, толь Ингрид, основательно подзаброшенная Пером девушка, прозаическая дочь поместного богача.
     Несмотря на весь прозаизм, жалобы Ингрид и скорбь её возвышенны и прекрасны. Искренне влюблённая в Пера Ингрид трогательна и женственна в своей покинутости девушка.













Бессердечный Пер сколь бессердечен, столь бесхарактерен: с потерей матери, спытав всю глубину её человеческой скорби, неисчерпаемую силу и нежность материнской любви, - с потерей всего этого Пер не испытывает более ни к кому сердечной привязанности.
Он жестоко и бессердечно рвёт с Ингрид  все последние отношения, не желая принимать во внимание тот факт, что сам многим обязан Ингрид, да и Озе обрела последний покой на земле поместного богача, папы Ингрид, и на их деньги.

     Трогательные жалобы Ингрид не трогают бессердечного Пера. С потерею королевского достоинства он стал ещё более жесток. Одна лишь Сольвейг предстаёт его мысленному взору, одна лишь царствует она в нём.

      Не желая долее притворяться и лить воду  на пустые жернова мимо рта, Пер бросает в лицо Ингрид страшное обвинение, заклеймив несмываемым позоров_ всё вообщее женское сословие в одном лице:

    «По всем по вам смола, бабы, плачет! Одна лишь Сольвейг женщина среди вас.»- (С норвежского на русский переведём: «Сборище самозванок, все мертвы вы;  Одна Она жива»)


     Печальный, потерявшийся, как в воду понурый, Пер волочится на отдельную скалу – устраивать отдельные себе партаменты. – совесть его заела кормиться на чужой счёт, на нелюбимой женщины счёт. Не учёл паразит, что в такой ситуации совесть могла пробудиться. Раньше, говорит, мог быть под лицом, а теперь уже не могу. Не могу твои галушки трескать и смотреть тебе при этом в глаза. На чужой каравай рот разевать нету больше мочи. Прощай.
     Ингрид -то простит (если конечно не утопится с горя), а вот как ты, паря? С чем будешь жить? Вернее, с кем?

    «Бог на помощь.» - этими словами, как музыкой, мелодичный женственный голосок приветствовал, чуть не уронил Пера со стремянки.
    «Сольвейг» - Пер ахнул, и участившееся сердечное биение в груди его показало каким отзывчивым и нежным может быть Пер. Вы только попросите хорошенько… да что там, вы просто намекните – и он раскроется перед вами как цветок (извините за несколько пошлое сравнение), как раскрывается весенний цветок подснежник среди зимы. – как если бы среди месяца апреля, в котором надлежит ему раскрываться.
     И та волшебница была Сольвейг, что провела волшебную рекогносцировку среди 12-ти ( месяцев)-братьев, своим волшебным (как музыка) «Бог в помощь» очнув весну, превозбудив весну в заснеженной душе Пера.
     Чисто весну.

     Берегись только топора, Сольвейг.


Осторожней, Сольвейг, топор!
  (Пер всё-таки упал с лестницы)
Пер сорвался и упал к ногам Сольвейг на оттаявшую ( как отмороженную) землю — к ногам её , обуянным в белейшие чуники, расшитые в затейливый национальный орнамент. Чуть придавил он их, эти ножки.
«Пусти.»—  «Э-а». «Пусти». – «Э-а». «А так?» — чуть изловчившись она поставила ножку ему на грудь.   
     Он лежал и любовался её лицом, блистающим, как самое Солнце в силе своей и всей красе. И он только лепетал как в бреду, в тумане, не отдавая себе отчёта что говорил:
«Как на тебе смотрится, Сольвейг, эта белая твоя пелеринка, оттороченная воздушным песцовым мехом.. («Пройду по тебе»,- кокетливо предупредила она) И сама ты чудо как хороша. Так не одевался и Соломон во всей славе своей и всей красе своей, как ты одета, Сольвейг, в славу твою, в самое себя. (Пер сел)
     Эти свежие ланиты твои под подвесками ровно сочные наливные яблочки. Под языком твоим мёд, невеста. И очи твои сияют как две ясные звёздочки. Разумом в очах смотришь, Сольвейг.»
     От таких слов Пера...
Разнеслась земля во всю ширь матушку от таких слов Пера.
  Запели птицы. Проталины  покрылись чудо-цветами неизъяснимой красоты. Взблагоухала земля. Народы пустились впляс.
  (Встал на ноги Пер)
  «Пойдём в дом, Сольвейг, в наш дом, красота ненаглядная... Я как раз закончил с наличниками...
     Пойдём, невестушка моя наречённая перед Господом и людьми. Пойдём.»


      Обнял, на руки поднял... Не помня себя от счастья.
      Не ввёл, а внёс – в дом, в дом пира.
( « Легка как пёрышко горлицы. И как выносит таких Земля» - « Мерси вам за изысканный  комплимант, парниша.» (Продолжение ещё бУфет)






           (Ещё раз продолжение о Пере 
               и деве Ж... Сольвейг       :)



      Пылали красным уголья на жаровне. По горнице, нет, по всей избе разливалось духовное тепло; Носился в доме дух благолати.
     «Как хорошо, рыцарь мой пре-красный … с тобой. Я дома.»

     «Рад за тебя.»




  Он приподнялся. Она встревожилась:
«Ты куда?»  Пер растерялся:
«Недалеко... тут, на улице...»
«А, на двор?»
«Да... то есть нет. Дрова сырые, вишь, печь чадит. За хворостишком...
Я.»
«Не надо, не ходи... Друг мой», - она вся потянулась за ним, - «мне зябко... дурно. Меня одолевают предчувствия.»



«Да вы трусиха, маленькая хозяйка!- бодрился Пер, - не доверяйте внутренним голосам; они частенько лгут нам. Что с тварью божьей станется в мире божьем? Итак, закройте наглухо дверь и никому не отворяйте кроме меня. Код нашего замка вы знаете: 340.


Как эхом Сольвейг отозвалась: 340...


Вся подобравшись в комок она следила его приготовления. И вдруг спросила: «Вы, говорят, общаетесь с духами.. То правда?»
« Дух духу рознь. А почему вы спросили?»
«Боюсь за вас; разве не понятно?»

«Бояться нечего, я уже сказал»,- туманно пробормотал он, глазами высматривая где лежит  топор.
 Тогда она сказала ему напрямик: « Вы, говорят, тролль ...»

«Ха-х... (он расхохотался)
  Всё это враки … ( да так, что еле мог отдышаться). Всё это враки. (Он пристальнее посмотрел на неё): И кто вам только внушает всю эту сумбурятину бредятину обо мне?..
так, ладно, где мои рукавицы?»

«Вы положили их в передней.»
«В сенях. Передние на селе наименовываются как? Сени. Прошу запомнить..»

     От снаряжений ли, от расспросов ли, но Пер пришёл в какое-то необычайное перевозбуждение чувств — когда собаке дома  не сидится, как говорится у кинологов.




« Так вы не тролль?»
« И не был им никогда.»
 Он всё чего-то искал, переправлял амуницию, как если бы не торопился уйти. К чему и от чего? От распросов?
« И не общались... и не общаетесь с троллями?»

«Хо-х ( его короткий смешок накрыл его с головой, но он нашёлся что сказать Сольвейг; Прилгнул маленька:)
 Та гле вы видели настоящего тролля в наших лесах? Повывелися все к чёртовой матери.., туда им и дорога..»

     Пер сделал остановку — перевести духу.
     Увидев  на глазах Сольвейг слёзы...
«Оставьте вы, my dear, свои страхи,- как мог попытался он её успокоить,- до выяснения полного моей личности. (смягчил шуткой. Она слабо улыбнулась ему). Вернусь, мэм, всё вам о себе расскажу. Представлю полный архив на дому. (она ещё улыбнулась)
     Вот, взгляните на наши кварцевые часы с кукушкой. (Пер т к н у л топорищем)
     Как только месяц посеребрит верхушки елей,
и не успеюn стрелки маленькая с большой соединиться на цифре «полночь», как - -
я соединюсь с вами      и
мы отпразднуем Рождество; – закатим такое торжество, что...
     Ну я пошёл.»  «И всё же, всё же...» – в задумчивости, словно в забытьи
о б р о н и л а  Сольвейг тревогу.




     Что «всё же, всё же»!
А Пер обиделся: « Как?! Вы разве не … Мой друг, вы проводите меня?»
      Сольвейг очнулась, вздрогнув от своих дум:
«Конечно, конечно,– захлопотала она, даже как будто бы прихлопотав себя по лбу, –
какая я! мне бы следовало самой догадаться.» Я выпровожу вас».
      Сольвейг села попрямей.

« Я могу выпроводить вас, друг мой?
Вы позволите?» – елей...   
(давно время)

«Пожалуй... Выпроводите меня, друг мой.
Хуже не будет.

(А что одеть?)


    Накиньте только что-нибудь на плечики ваши – мороз вскрепчал; да вот хоть вашу белую пелеринку. На улице так морозно; боюсь я, как бы вас не продуло.»

Слова автора(: Мороз крепчает, а паче – приударяет, к
 беде). Ой, как страшно.

     «А можно (Сольвейг эхом отозвалась) А можно лучше я одену свою соболью шубейку  и к  ней соболью же шапочку, что подарила фея Ядвига мне?»
    «  И горностаевое манто от Кристи_н Диор к ним впридачу.... Можно... Вам всё можно.»
    «Не забывайте про моё зябкое пальтецо из Нерпы. Какая жалость, что у меня не три тела...»
    «Что б не надела... На чём бы ты не остановила выбор, моя нерпонька, кошечка ты моя морская, всё на тебе будет  хорошо, моя рыбонька, всё пойдёт. Ведь не одежда красит лицо твоё, моё солнышко, а ты собой украсишь одежду».

«    Пер, мы задерживаем внимание читателей».
«    И то правда ...
 И то правда, пойдём, пойдём. Так, всё моё на мне... верёвка, топор.»

    Бойся топора Пера, Сольвейг, девонька.

   
И вправду, крепко похолодало. Мороз ударил.  ( Сам автор даже поёжился).



     « Не будем долго прощаться, милый. Жду, жду, милый. Твоя  Сольвейг.» –
       она припала трижды с поцелуем к его щеке,
       как бы оттягивая минуту расставания. –
    «Не обижай там никого.. Всё, иди.»

      Пошёл.
     Чуть озадаченный её последними словами Пер замедлил шаг, приобернулся.
      Она стояла на крыльце, вся в инее. Свет из сенцов контуром обрамлял всю её, всю её кутающуюся зябко в оренбургский пуховый платок, всю её ладно скроенную,  маленькую и хрупкую фигурку.


     « Как на смерть собрала», – подумал Пер, заметив как она, не желая омрачать ему жизнь, согнала тень смурного облачка с своего чела, – бодро улыбнулась, и помахала ему рукой

      Он встал на лыжу, на другую – застёжки закрепились сами собой.

       « Мигом обернусь.
          Домчат на едином духе.
          Одна нога здесь, другая там», – покрикивал на Сольвейг наш Пер, распутывая в то же время на палках петельки. И улыбался. Улыбалась и Сольвейг, закатывая глаза на нерасторопность мужа.
        « Я... тпру!» ( Это лыжи, как по команде покатились.)
        « Я вспомнил, анекдот .. 
               Вернусь – скажу.»
       « Пер, я замёрзла.» Она и без анекдотов вовсю смеялась уже – п о к а т и л а с ь, как лыжи-самокаты.
       (Зимняя ночь светла как день*. Когда успела. Когда-то. ) */Ведь это в сказке.

      Как наверно любой мужчина Пер смешит свою женщину всем чем только может – нарочитою нерасторопностью, как теперь...
     Вид жены  «уткнувшейся в платочек»

неизъяснимо услаждает мужское сердце.
    Надо нам исследовать известный феномен, когда всё как по заказу, говорят, валится из рук – б. м. Бог смешат Свою женщину. (Либо детей)

       А пока Пер скользит на лыжах – самокатах, подчинившихся команде «Я пошёл» – вниз, под уклон, до ближнего леска. Рукой подать через озеро.
      Жужжат моторчики «Ветерок-5»; ветер поёт в Перовых ушах; в сердце – поёт любовь..
      моторчики невидимы словно пчёлы. Ведь это в сказке.

*/Ведь это в сказке
 



     В бору раздавался топор дровосека. Пер орудовал топором:
                «А-ух, А-ух!»
     Только щепки летели.
     Да, только щепки летели...
      Пер выбирает сушины потолще и посолиднее («хворост по-Перову)
      Пошёл крупный снег. – Повалил.
      С головою уйдя в работу Пер не сразу замечает: что-то не так. Лес с м о т р и т. Словно  сотни глаз впились в Пера – смотрят отовсюду.
     Хоть бы белочка зацокала, хоть бы что, чи косой бы из-под пня дал дёру – спокойней всё как-то.
     Нету белочки – белочкины о г р ы з к и есть.
     Нету зайчика – есть следы от зайчика, да отходы жизнедеятельности в ямке, в подтаявшей и подмороженной ямке.


     Треск сучка привлекает Пера внимание. Треск сучка – Пер метнул дикий взгляд.
     «Пер Гюнт, собственной персоной. Какая встреча.»
     «Рогнеда?»
С Рогнедой верный пёс тролль.

    «Пер Гюнт.. Совсем забыл к нам дорогу. Почему не заходишь? По вечерам в нас играет музыка.»

    « Чо я в вас не видал», – Пер взялся за топор. – « С папочкой твоим дела утрясли. Жениться я не намерен....»
    «Зашёл бы так», – перебила Рогнеда Пера. Гордость настоящей тролльчихи борется в Рогнеде с желанием любить и быть любимой ( тролльчиха тоже, знаете, немного женЬщина,
 и ей хочется тепла и ласки.
    «Жениться я не намерен.  На тебе», – подчеркнув «на тебе» продолжил Пер, – «Кроме того, во мне  в некотором роде проживает в качестве секретаря одна особа с институтским образованием. Это милое создание до того тронула_ моё сердце, что я намерен вскоре
на ней жениться. И потому всякие  разговоры о якобы имеющейся  у меня  в невестах тролльше мне неприятны.»
    Это так Пер т о п о р н о пошутил.
Отколол можно сказать шуточку.
    «Ну ладно, зашёл бы так», – почти просительно уламывала Рогнеда Пера, содрогаясь, неотрывно следя за ним как он у к л о н ч и в о, в остервенении почти, рубит сучья.

   «Ты хоть бы посмотрел бы на меня...
Пер! Ведь не чужая.»

   «Смотри на вас, – Пер бормотал и
с у ч и л  сквозь зубы, ещё усерднее
углубляясь в работу, – кто поручится
мне, что ты не Горгона?»

 Тем не мене_ Пер
как бы так невзначай, из-под тишка, покосился в сторону Ингр... Да, да, что-то в повадках и лице, и особенно  в голосе Рогнеды, словом во всей манере её навело память Пера на мысль о Ингрид, заупокойнице Ингрид, брошенной им деревенской дочери богача. Милый, давно забытый облик.
     Дьявольские козни и наваждения, – встряхнулся Пер.



    Увидевши что её карта бита, Ингр... Рогнеда пошла играть ва-банк.


    Пока она метает ва-банк, мы успеем встроить парочку
 слов  о природе женской ревности – мести. Таких вот слов:

    Не бросайте гордых девушек, парни.
И вообще остерегайтесь бросать: –
 окурки на прикроватный
 коврик, детей, собак...

 Брошенная горделивая девушка – кандидатка в ведьмы. И путь ей до заупокойницы неотпетой не  так далёк. Она_бывает_пускается во все тяжкие (чтобы чем-то затянуть пустоту в душе, рану образовавшуюся), либо, как Ингрид, – головой в омут. А из омута
какой же путь? – только в ведьмы.

Ва-банк Рогнеды:  Рогнеда хорошо умела использовать все банки данных её
 утопленниц. Налаженности связи в «под—земном мире» мог бы позавидовать
Интернет.
      Итак Рогнеда стала
метать ва-банк, на всю катушку, от всей души, пропащей своей,
 приглашая Ингрид к  у ч а в с т в и ю (чав, чав) – приглашая к Шоу.
      Спектакль начался.
                Демонов наплыло...
( «Танцуют демоны.  Взошла луна.»)
Давно взошла... Уж... Месяц, Сольвейг, уж посеребрил верхушки елей.

 «А кто твоя невеста, Пер, позвольте по-любопытствовать? Уж не Сольвейг ли? эта малохольная моль.»

«А вот это вас никак не касается. Прошу не переходить на личности», – начал, нет, хотел было начать Пер и осексЯ. Рогнеда заворчала утробным басом, показывая Перу нижний и верхний оскал зубов. «Приведите Вия!» И начала творить заклинания.
«Захлопни пасть!» – сказал Пер. Спокойно сказал; Всю игру испортил.
«Что что?» – заморгала покрасневшими веками Рогнеда.
«Я говорю, захлопнешь ты свою пасть, паскуда?!  Рот пахнет. Давно пародонтит не лечила? Могу помочь. Щас все зубы пересчитаю!» – распаляясь Пер начал выходить из границ всякого терпения; хватил в сердцах шапкой оземь*,   пошёл вприсядку танцевать гопака. –
*, поднял, хватил опять, / Разминка.
                Схватил верёвку, топор в одной руке. Надвинулся на Рогнеду, угрюмый, страшный...
  («Межлу тем псы заливались всеми возможными голосами»).
     Растерявшаяся, Рогнеда озиралась, высматривая пути к отступлению.
   «Стой!» – закричала, –
  последняя попытка не пытка!»

   « Ну что ещё! – вяло отреагировал Пер
Гюнт, – что не даёшь тебя проучить как следовает.»

   «Я откуплюсь! Я требую откупа.»
   « Мы требуем откупа,» – вторили псы демоны.
   «Какого ще? Устал я от вас. Домой
хочу. Меня жена ждут с блинами.. Чёрт с вами! давайте искушайте, но на скорую руку. Некогда мне тут с вами лясы точить. Меня ещё и работа ждёт – кончить. Я весь внимание»

























































































Возникло на скале видение моложавой 40-ка с лишком лет.
Пер почти ослеп, ничего не видел, как некогда на корабле...

Что мы читаем о Пере у меня... Знатоки/ни считают моё
произведение лубком, но они далеки от истины; знайте же –
что сия наивная, как бы наивная манера автором выстрадана
и взята не с потолка, о наивные, а из самой жизни нашей...
где довольно всего напутано. Итак,

вот некое окончание ДРАМЫ О ПЕРЕ С прологом и эпилогом,
как положено: 

        Возникло на скале видение моложавой 40-ка с лишком лет.
Пер почти ослеп, ничего не видел, как некогда на корабле...
        Её волосы_зачёсанные в узел на затылке отливали
серебром, как перо сизокрылой той, что давала обет
прилететь к любимому, где б он не плавал.

«    О голубка моя, – взмолился к Сольвейг Пер, – о Сольвейг,
скажи ему (Пер указал на Пуговичника)

«    Что сказать?» – видение умело  и говорить, и пренежнейше, и
премелодичнейше.

«    Скажи, в чём пред тобою виноват я, Сольвейг, и был ли я в
чём верен сам себе?
      И если да, то в чём?»

«   Отвечу на второе, – воздушное, виденье отозвалось, –

В Надежде,
    В Вере, 
        И в Любви моей.»

       Пер изнемог:
«   О Сольвейг, ты пречистая из женщин..., так дай
же мне приюта.»

«   Возьми.» – услышали оба Гюнта. –

«   А вы, Пересса, прикармливать надо было мужа,
он бы и не улетел. Возьмите
и распишитесь в получении.
Прощай и ты, Пер. И долгого счастья вам обоим.
Увидимся на последнем перекрёстке.»

Пер долгим взглядом проводил исчезновение
Пуговичника.

         Вдруг кто-то неслышимо при-
тронул его за плечо, и...
                «   И два наших дыхания
                смешались.»




Возникло на скале видение моложавой 40-ка с лишком лет.
Пер почти ослеп, ничего не видел, как некогда на корабле...

Что мы читаем о Пере у меня... Знатоки/ни считают моё произведение лубком, но они далеки от истины; знайте же – что сия наивная, как бы наивная манера автором выстрадана и взята не с потолка, о наивные, а из самой жизни нашей... где довольно всего напутано. Итак,

вот некое окончание ДРАМЫ О ПЕРЕ С прологом и эпилогом, как положено: 

        Возникло на скале видение моложавой 40-ка с лишком лет.
Пер почти ослеп, ничего не видел, как некогда на корабле...
Её волосы_зачёсанные в узел на затылке отливали
серебром, как перо сизокрылой той, что давала обет
прилететь к любимому, где б он не плавал.

«    О голубка моя, – взмолился к Сольвейг Пер, – о Сольвейг,
скажи ему (Пер указал на Пуговичника)

«    Что сказать?» – видение умело  и говорить, и пренежнейше, и
премелодичнейше.

«    Скажи, в чём пред тобою виноват я, Сольвейг, и был ли я в
чём верен сам себе?
      И если да, то в чём?»

«   Отвечу на второе, – воздушное, виденье отозвалось, –

В Надежде,
    В Вере, 
        И в Любви моей.»

       Пер изнемог:
«   О Сольвейг, ты пречистая из женщин..., так дай
же мне приюта.»

«   Возьми.» – услышали оба Гюнта. –

«   А вы, Пересса, прикармливать
надо было лучше мужа,
он бы и не улетел. Возьмите
и распишитесь в получении.
Прощай и ты, Пер. И
долгого счастья вам обоим.
Увидимся на последнем перекрёстке.»

Пер долгим взглядом проводил исчезновение
Пуговичника.













ВАРИАНТЫ/ черновик


и….                ДРАМа
                проо  Пера Г


                ДРАМА
                про ПЕРА ГЮНТА В ВОЛЬНОМ
                И КРАТКОМ ( переложении).



Пер Гюнт был молодой карел Карел…
тьфу, пропасть! не сбивайте! Пер Гюнт --
король Норвегии. Был.

Был своеволен, горяч, с тяжёлым зЕмным
нравом король. И всё же, вопреки своеволию,
тяжёлому и зЕмному нраву, в нём сохранились
 о с т а т к и светлой любви, которую не смогли
уничтожить до конца ни самый жаркий огонь
 желаний, ни яростный гнев плотской любви.

— И это всё??
— А что вам ещё надо?
— Историю!
— Истори-ю-у?.. 


Любил ли женщин Пер Гюнт?
 Случалось. Но они ему были не нужны.
 Нужны, но так… для кратких свиданий
под луной. А по большому счёту…
Любил! Пер Гюнт любил одну женщину,
простую женЬщину. Имя ей было Сольвейг;
она явилась ему во сне.. Чистейшей прелести
чистейший образец. 



Не гоните кОней!
Не скоро сказка сказывается.
Пер Гюнт был дитя времени – типичнейший
представитель своего поколения, взращённый
 в нормах аморали своего времени.
Им всем вдолбили с молоком матери, молоком
п р о с п р а й т о в а нн ы м насквозь, девиз отморозков:
«Будь собой, не дай себе засохнуть.»
Словом, живи в своё удовольствие, живи Здесь и Сейчас,
живи, чтобы телу твоему было хорошо,
остальные подвинутся.



Пер Гюнт задумал распространить границы
своих владений, прибавив к ним до половины
Горного царства – путём нехилым: оженихативши
 Рогнеду, до-чурку Горного Короля с престранной
иностранной фамилией: Костоножко.


С Рогнедой у Перуки не вытанцевалась
брачная жизнь; папаша-змей затребовал мзду не по
 карману себе: Стань, говорит, Пер Гюнт, одним из нас.
Был самоволен ты, а стань – само-
доволен. Примкни ко
званию…


                (продолжение будет)



   (Продолжение Саги про Пера Гюнта;

Стань, говорит, Пер Гюнт, одним из нас. И дай – кось
я тебе подправлю глаз – чтоб косвенно глядел…
Не бойся, я тебе не больно подправлю. А правый глАза
вырву ко всем чертям. Таковое   будет моё тебе
отеческое напутствие,
зятёк.

Пер возмутился: « Такого не было от века,
чтоб христианин глаз свой заложил у троллей!»

«За_чем же ты пришёл, как не за тем?»

« Ну как себе ты хочешь, старый чёрт, а естеству
своему не изменю, - ответил Пер, - Рогнеду
не возьму. Я знаю меру
 в само-любии моём: душой не поступлюсь,
душою, вечным двигателем нашим.»

«Как знаш, как знаш… Дело твоё, сынок.
Ну выпей с нами, герой, заздравну
чашу – с мёдом. Не откажись.»


  «Заздравну чашу? С мёдом? Выпью, не
откажусь. Пить-то я горазд.»
Подносят Перу кубок. Подносит Пер кубок к устам.
Кубок возьми и истай в Перовых  руках.  Пер осерчал:
«Что! Шутки шутить со мной? Я вам покажу махинации
в правительстве! Здесь шучу только я!»

Ну, словом надавал он им всем по шапке. Так разбуянился,
 что матушке пришлось его
 у р е з а т ь.
 
А матушка после этого слегла – от огорчения: Пока Пер улаживал пограничные конфликты, да  настраивал дипломатические с горным королём отношения политическая жизнь его самого расстроилась: Родной брат Перов в отсутствие его захватил трон и объявил себя единоличным ( не конституционным, а абсолютным) монархом всея Норвегии, обвинив брата в связях с мафией и в махинациях на фондовой бирже.


Озорник, затейник и выдумщик Пер не подал и виду, что огорчён, по-давлен. Он как всегда процедил сквозь зубы: «…..Пустяк, прокормимся ремеслишком».
А надо вам заметить, брат Пера, новый, самозванный король Норвегии (шутить не любил) объявил Пера вне закона и персоной нон-гратою; и назначил большое вознаграждение за его поимку, опасаясь мести с его стороны.


Матушка Пера Озе от всех этих потрясений и передряг слегла и не вставая с постели умерла вскоре, уже бесчувственная к словам Пера, который своими поэтическими вымыслами до последнего момента заставлял больную мать забыть о тяжёлой действительности.

Провожали в последний путь Озе, кроме самого Пера, толь Ингрид, основательно подзаброшенная Пером девушка, прозаическая дочь поместного богача.
Несмотря на весь прозаизм, жалобы Ингрид и скорбь её возвышенны и прекрасны. Искренне влюбённая в Пера Ингрид трогательна и женственна в своей покинутости девушка.








Пер стоял, углубившись в свои мысли. Когда поднял глаз, перед ним опять стоял п р е ж н и й капитан.

«Не хотел бы я, Пер Гюнт, быть твоим врагом»,- сказал он, двусмыссленно как-то, смотря Перу как-то в глаза, и коснувшись  осторожно плеча Пера кулачком как-то  быстро зашагал прочь от Пера.