След на земле Кн. 2, ч. 4, гл. 76. Встречи старых

Глава 76. Встречи старых врагов и друзей
(сокращенная версия романа)

1
       Утро выдалось не таким безоблачным, как накануне. Небо было серым и, хотя на нем не было явно выраженных туч, предвещавших дождь,  оно не пропускало солнечных лучей и действовало угнетающе. Возможно, Егор воспринимал его недобрым, потому что не выспался, но у него было дурное предчувствие предстоящего дня. Казалось бы, он должен был радоваться, что провел ночь в объятиях прекрасной женщины, которая была ненасытна и неутомима, но что-то необъяснимое мешало ему радоваться и непроницаемое серое марево этого утра как бы подтверждало, что ничего хорошего ждать ему не придется.
       Пару минут назад его разбудил Василий. Предстояло завтракать и идти в штаб за новостями и указаниями, но ему чертовски этого не хотелось. Посмотрев на безмятежно спавшую Ингу, ему захотелось прильнуть к ней и окунуться в глубину сна, чтобы проснуться с другими ощущениями и настроением. Но преодолев инерцию, встряхнув головой для бодрости, он слез с кровати и принялся одеваться.
       На этот раз умыться ему не удалось, в кране воды не было и это тоже не улучшило настроения.
       - Нужно будет организовать поиски и доставку воды, - озадачил он ординарца. – Если не будет чего-то экстраординарного, то займись этим.
       - Понял. Есть, организовать воду.
       Егор вышел на улицу и отправился в штаб. Горностаев ничего нового не сказал, обратив внимание на то, чтобы исключить случаи насилия над местным населением и мародерства.
       - Собрания я проведу, но когда народ без дела сидит, его контролировать сложно. Они разбредаются по углам. Все пытаются запастись трофеями, а кто-то ищет приключений. Никто не верит, что свои их выдадут или накажут за содеянное. Нужно увеличить количество патрулей, чтобы они пресекали попытки контактов с местными, а значит, и изнасилований, и грабежей.
       - Ты прав. Я нацелю командира на это. Но надо чтобы политработники младшего звена неустанно убеждали бойцов в этом. Приказ командующего строг и война еще не закончена.
       Пройдя по подразделениям и проведя инструктаж с комсоргами батальонов и рот, Егор вернулся в свою квартиру навестить хозяйку. Прошло не менее двух часов их разлуки и его снова потянуло к женщине. Мысли о ней немного улучшили его настроение. Но поднявшись на этаж, он встретил её выходящей из квартиры. Она была одета в пальто и шапочку. Ему показалось, что она встревожена, хотя и пыталась улыбаться.
       - Вохин зи гехт Инга? Вы куда уходите, Инга? Вас ист пассирт? Что случилось?
       - Все в порядке. Мне нужно идти по делам. (Es ist alles in оrdnung. Ich habe etwas zu erledigen).
       - Вохин? Варум? Куда? Зачем?
       - В дом мужа. Это по ту сторону канала. На Фридрих-Карл-штрассе. Это не далеко.
       - Но вы туда не пройдете. Туда не пускают без пропусков. Nicht erlaubt dort ohne Ausweise. В том районе идут бои. Дорт гехен кампф. Там опасно. Ес ист гефарлихт.
       Егору показалось, что Инга не говорит ему правды, что за время его отсутствия что-то произошло, о чем она не хочет говорить. А что могло произойти такого из-за чего женщина может сбежать? Вероятно, после моего ухода Василий решил воспользоваться её доступностью. Егор представил, как его ординарец насилует баронессу. Скорее всего, поэтому  она решила перебраться в другое убежище, хотя сейчас в Берлине такой красавице вряд ли удастся найти безопасное место.
       - Признайся, это сержант обидел тебя? Я накажу его.
       - Нет, нет, - поспешно отозвалась Инга. - Сержант уходить. Я не видеть сержант. Мне нужно идти в дом мужа. Ich muss in das Haus Ihres Mannes. Там живет моя подруга. Мы должны быть вместе. Проводи меня. Бринг мих.
       Все, что говорила Инга было для Егора неожиданностью. Он и предположить не мог, что расстанется с ней и не увидит больше, что не будет объятий, поцелуев и необузданной страсти. Он не хотел её отпускать, но Инга была настойчива и упорно протискивалась мимо Егора вниз по лестнице.
       - Хорошо, я провожу тебя, если ты пообещаешь мне сказать правду, что заставило тебя уйти отсюда.
       - Женщина моего общественного положения, статуса, не может жить, как содержанка у оккупантов. Frau mein Rang, Status nicht Leben kann, auf den Inhalt der Besatzer.  Я должна быть с подругой все это время. Ich muss mit einer Freundin die ganze Zeit.
       Егор понял, что Инга боится пересудов о том, что добровольно жила с русскими завоевателями и ей нужны свидетели, что она блюла свою честь и свой общественный статус все это время. Женщина может позволить себе быть изнасилованной или желать вступить в половую связь с другим мужчиной, но баронесса этого позволить себе не имеет права. И как бы в подтверждение его мыслей Инга добавила несколько слов о том, что он будет желанным гостем в её другом доме, куда он её проводит.
       Егор помог провести её через пост в новый район, на улицах которого слышалась стрельба. Видимо его захватывала другая часть нашей армии. Прижимаясь к стенам домов, перебегая улицы пригнувшись, выглядывая предварительно из-за углов и из арок, соблюдая полную осторожность и держа автомат на изготовку, Егор вывел баронессу к  трехэтажному особняку, напомнившему ему тот, где в подвале скрывалась почти сотня врагов. На этот раз он снова был один, разве что автомат его был готов к бою  и сам он имел какой-никакой опыт поведения для подобной ситуации. В небольшом дворике перед домом он не обнаружил никаких признаков присутствия военных, хотя это не давало гарантий безопасности. Вполне кто-то мог быть в самом здании или в любой пристройке к нему.
       Парадная дверь была приоткрыта и Инга, обрадованная, что без приключений добралась до места, как юная девица вспорхнула по ступенькам крыльца и юркнула в открытую дверь. Егор еще трижды оглянулся, обводя взглядом двор и окна. Какое-то предчувствие неприятностей и напряжение от этого не отпускали его. «Почему дверь в здание не закрыта? – подумал он. – Либо, кто-то поспешно сбежал из него, либо, тот, кто там находится, не опасается нежданных гостей, полагаясь, что может дать вооруженный отпор». Зайдя в дверь парадной, он прикрыл её и осмотрелся уже в внутри здания.
       Перед ним находился холл, от которого в обе стороны уходил коридор, перекрываемый дверными проемами. Правда все двери были распахнуты, и обзор помещений был относительно достаточным, чтобы понять, что там никто не скрывается. С правой стороны от холла была лестница, ведущая на верхние этажи здания. Инга поднималась именно наверх, где, по всей видимости, были основные комнаты особняка. Егор увидел её на верхних ступеньках, пока она не скрылась из вида, но не спешил подняться за ней. Он решил проверить комнаты нижнего этажа, чтобы не оказалось, что там кто-то спрятался, а потом ударил в спину.
       При осмотре в глаза бросилось, что в комнатах был беспорядок и, хотя ничего разрушено не было, но в шкафах и ящиках прочей мебели явно что-то искали. Возможно, здесь побывали искатели трофеев.
       Осматривая комнаты правого крыла, он вдруг услышал где-то сверху, в стороне вскрик и грохот чего-то упавшего. Это заставило его встрепенуться и  поспешить вверх по лестнице на второй этаж. При этом он не забыл об осторожности и был готов стрелять при первой возможности. В том, что наверху находится опасный противник, он не сомневался. Крик был похож на женский. Скорее всего, на голос Инги, и к ней  явно применили насилие. Вопрос: кто это сделал? Наши или немцы?
       На верхней площадке тоже  по коридору уходили в разные стороны двустворчатые двери комнат. И еще одна лестница вела на третий этаж. И справа, и  слева двери были приоткрыты, но не распахнуты полностью, как внизу, поэтому обзора не было. В какую из дверей зашла Инга, можно было только догадываться. Он решил, проверить левую сторону. Осторожно ступая, Егор приблизился к левой двери и присев, заглянул за створку. Ради безопасности он мог бы бросить в комнату гранату, но если женщина была там, то непременно пострадала бы от взрыва. Этого Егор не мог допустить.
       В первой комнате, похожей на гостиную, никого не было, хотя признаки пребывания  в ней посторонних были очевидны. По комнате были разбросаны вещи и различные предметы, что не вязалось с немецкой аккуратностью. Из этой комнаты также вели двери вглубь дома. Их было несколько и на этот раз они были полностью прикрыты. За какой из них могла находиться Инга и те, кто заставил её вскрикнуть, понять было трудно. Ни голосов, ни других звуков Егор поначалу не услышал. Но он не мог стоять на месте и решил продолжить поиски Инги, заглядывая за каждую дверь. Ближайщей дверью была та, что вела дальше по коридору, как на первом этаже. Она в отличие от других была приоткрыта. Три других двери, ведущие из гостиной, были прикрыты полностью, и за каждой из них легко мог притаиться враг.
       Егор снова, стараясь не издать звуков, приблизился к проему ближайшей двери, и присев заглянул в комнату. Никого. Он пробежал взглядом по портьерам на окнах, опасаясь, что за ними укрывается кто-то, но мысль подсказывала ему, что здесь все чисто и безопасно, прежде всего, потому, что он не видел тела баронессы. Если её ударили, и она упала, ведь он слышал звук чего-то упавшего, то тело должно быть видно.  Он обошел комнату, вглядываясь и прислушиваясь ко всему. Он был очень напряжен. Закончив осмотр комнаты, он пошел на выход и тут до его слуха донесся слабый скрип со стороны лестницы. Было похоже, что кто-то, осторожно ступая, то ли спускался, то ли поднимался вверх по лестнице.
       Стараясь тоже двигаться осторожно, чтобы не выдать себя и не спугнуть невидимого противника, Егор вышел к лестничному маршу. Прежде всего, он посмотрел вверх на следующий этаж. Но полного обзора у него не было. Он мог видеть только полуэтаж, а то, что было над его головой, обзору не подлежало. Сначала он хотел подняться по лестнице и убедиться, что там никого нет, но быстро передумал. Если на третьем этаже затаился враг, то он наверняка поджидал Егора, и появление его на полуэтаже позволяло противнику легко расстрелять Егора в упор.
       Поэтому он решил посмотреть, что делается в комнатах по правую сторону от лестничной площадки, тем более, что дверь показалась ему более прикрытой чем прежде. Приблизившись к ней на носках, он снова присел на корточки и медленно стал толкать незакрытую полностью створку от себя. Почти тут же над его головой полетели щепки от пробиваемой выстрелами двери. Если бы он не сидел на корточках, а стоял, то десяток выпущенных с той стороны двери пуль изрешетили бы его.
       Охнув, будто от полученного ранения, Егор откинулся на спину, направив свой автомат на дверь. Сначала у него была мысль пустить ответную очередь в дверь, но стрелявший с той стороны, наверняка отошел в сторону с линии огня. Так сделал бы любой опытный солдат. Егор решил перехитрить его. Раз тот стрелял вслепую, рассчитывая на удачу, то, скорее всего, захочет убедиться, что его трюк удался и подойдет к двери. Вот тогда и следует открыть ответный огонь.
       Ему пришлось ждать несколько томительных минут. Противник не торопился проверять результат своей атаки. Скорее всего, он, как и Егор, прислушивался к шорохам и другим звукам за створкой двери. Полная тишина вызывала подозрение, и Егор решил подать слабый стон, чтобы противник не сомневался в успехе своих выстрелов.
       Трюк удался. Почти сразу после прозвучавшего стона послышались легкие шаги, и отверстия расщепленной двери потемнели из-за заслонившей свет фигуры. Вот тут Егор и выстрелил в ответ. Грохот от падения тела подтвердил, что пули не пролетели мимо, а вырвавшиеся несколько русских матерных слов превратившихся в булькающий кашель, заставили Егора ужаснуться, что он ранил или убил своего, русского. Может он, конечно, и мародер, но ведь свой, русский, дошедший с победой до Берлина и как многие считавший, что имеет право на трофеи. История войн подтверждала негласный закон трехдневного грабежа поверженных городов победителями.
       Все это промелькнуло в голове в какое-то мгновение. Но и другая мысль, более здравая и рассудительная пришла в голову. «А почему он, стрелял в меня? Он же видел, что я свой, советский офицер. Почему он хотел убить меня?»
       Егор подполз к двери и толкнул створку, открывая проход полностью. В метре от двери лежал человек в гражданской одежде. Рядом с ним лежал немецкий автомат. Он умирал, хлюпая кровью, вырывавшейся у него изо рта с каждым вздохом. Так бывает, когда пробиты легкие.
       Круглое лицо не соответствовало арийскому происхождению. Это был явно переодетый в гражданскую одежду русский или другой славяно-азиат. Как он оказался в этом доме и почему стрелял в своего предстояло понять, но времени для разбирательства сейчас у Егора не было. Он хотел найти Ингу, и как можно быстрее. Эта комната была точной копией левосторонней гостиной, и из нее также уходили ещё три двери в другие помещения. В каком-то из них могла быть хозяйка, а ей могла быть необходима помощь.
       Неожиданно дверь одной из дальних комнат открылась, и из неё появился другой гражданский, застегивающий ширинку на своих штанах.
       - Ну, ты убил этого офицерика, Гриша? – спросил он знакомым голосом и поднял глаза.
       Взгляды встретились. Оба узнали друг друга и вздрогнули от неожиданности.   

2
       Пантера, бывший бандит и подельник своего авторитетного вора-наставника по кличке Композитор почти не изменился, только заматерел и больше походил на опытного состоявшегося мужчину, чем на хулиганистого резкого юношу, каким уезжал из Хабаровска четыре года назад. В гражданской одежде, элегантном костюме в полоску и плаще, накинутом на плечи, он выглядел солидно и походил на делового коммерсанта.
       Егор быстро направил на него свой автомат и был готов нажать на курок, но заметил, что на смуглом лице бандита не дрогнул больше ни один мускул, не было ни грамма растерянности, и повел он себя с необычным спокойствием, будто ничего внезапного не случилось, и не его дружок Гриша валялся мертвым в пяти шагах. Бывает, так ведут себя пьяные, у которых снижен предел восприятия действительности до минимума, но Пантера не выглядел пьяным, не шатался и держался уверенно. Застегнув ширинку на брюках, он остановился в пяти-шести метрах от Егора и задумался, прикидывая, как ему поступить и выкрутиться из сложившейся ситуации.
       - Вот так встреча, - воскликнул он, словно радуясь ей. – Уже старший лейтенант и все еще не убили? Везучий ты мужик. Забыл, как тебя кличут. Но, как говорится: «сколь веревочка не вейся…», короче всему приходит пи… конец.
       - Твой уже пришел Пантера, - Егор держал его на прицеле. – Ты что здесь такой козырной и упакованный делаешь? Немцам служил, сука?
       - Это с чего ты взял? По одежке судишь? Так это я здесь прибарахлился. Надоело в обмотках ходить, понимаешь. Война, считай, закончилась. Хочется приличным человеком на родину вернуться.
       - Это ты-то приличным человеком стать захотел, Пантера? Да у тебя на лбу написано, что ты вор и бандит. Давно в Берлине промышляешь? И где твой дружок-наставник Композитор?
       - Что, снова защитника себе ищешь? Ну, так нет здесь Композитора. Поменял масть Иван Максимыч, царствие ему небесное. Захотел героем помереть, чтобы Родина о нем всплакнула. Ни хрена она не всплакнула, не поперхнулась, не кашлянула. Свалила его в общую могилу под Ельцом, недалеко от Воронежа, откуда он, кажись, был родом, и забыла напрочь, ни креста, ни камня с надписью.
       - А ты, выходит, помереть за Родину не захотел. Как выжить ухитрился? Поди в плен сдался? – зло спросил Егор.
       - Ну, положим, не сдался, а нас просто вынудили к этому, всех кто там в живых остался. Ну, я-то к лагерям привычный, очухался, оклемался, да и сбежал. Вот с тех пор только и бегаю, да за себя воюю.
       - Врешь, бродяга. У немцев в тылу ты бы хрен спокойно бегал. Поди, продался им с потрохами, да в полицаи подался, - Егор следил за реакцией Пантеры.
       И, похоже, не ошибся в предположении. Бандит сразу не ответил. Пауза затянулась и было видно, что Пантару обдумывает ответ, чтобы не получить пулю возмездия.
       - Мы что, так и будем здесь стоять, да лясы точить, старлей? Пойдем что ли в комнату, присядем, выпьем за встречу, да потолкуем по душам. Я ведь тебе не враг и ничего твоего не взял, хотя был момент, когда мог забрать твою такую ценную комсомольскую душу, - ухмыльнулся Пантера. - Помнишь, ночью в Хабаровске? Пожалел тогда тебя. Так что, счета у тебя ко мне быть не может, а на вражеской земле мы, русские, должны вообще помогать друг дружке.
       Говоря это, он стал разворачиваться в пол-оборота по направлению к комнате, из дверей которой появился. Пантера заговаривал Егору зубы, чтобы отвлечь внимание и достать из кармана плаща пистолет. Еще один лежал у него во внутреннем кармане пиджака. Маленький дамский Браунинг был там почти не заметен, но и менее эффективен на большом расстоянии, чем Парабеллум в кармане плаща. Кроме того в комнате за дверью лежал его автомат.
       - Ты не спеши, Пантера, и руки-то подними в гору, - скомандовал Егор. – Упрись ими в стену. Пить я с тобой, как не пил, так и не буду, а поговорить по душам мы ещё успеем. Ответь пока, кто ещё из твоих подельников в доме и куда делась барышня, с которой я сюда пришел?
       Пантера послушно подошел к стене и поднятыми вверх руками уперся в неё. На его лице по-прежнему была натянута улыбочка «а-ля, нас не запугаешь» и отвечал он с неким пренебрежением и снисходительностью.
       - Дружков у меня полно, земляк, где-то по дому шарятся, трофеи ищут, в любой момент появятся и за Гришу из тебя винегрет сделают. А дамочка в комнате отдыхает. Я её попользовал немного, но она какая-то не активная, башка наверное болит. Гриша приложил её слегка, но видать не рассчитал. Хотя немочка ладненькая и имеет за что подержаться. Ты её ещё не шпырил, старлей, на правах победителя? – скабрезная улыбочка дразнила и вызывала у Егора желание стереть её хорошим ударом.
       Не опуская автомата, направленного в спину бандита он стал приближаться, чтобы обойти Пантеру и заглянуть в комнату. Когда он уже миновал растопыренную фигуру Пантеры и приблизился к двери комнаты, неожиданно во дворе, совсем близко раздались выстрелы, топот ног и обрывки немецких фраз. Выстрелы и  звон разбившихся стекол комнаты нарушили некий баланс равновесия ситуации, и заставили обоих броситься на пол: Егора в дверь комнаты, а Пантеры в противоположенную сторону, к трупу своего подельника, рядом с которым все ещё валялся немецкий автомат. Падая, Егор выпустил короткую очередь в бандита, но пули только оставили пунктирную линию на обоях стены.
До немецкого автомата Пантера не доставал, но довольно ловко выхватил пистолет из кармана плаща и был готов вести ответный огонь. Однако он стрелять не стал, а резво откатился за кресло и, спрятавшись за него, крикнул.
       - Не стреляй, дурила. Это не мои. Похоже, в особняк прибежали фрицы, ты что, не понял?
       На улице продолжалась перестрелка, а на лестнице слышался топот ног. Было похоже, что какая-то группа немцев отстреливаясь от преследователей ворвалась в дом и пыталась найти в нем убежище. В гостинную со стороны лестницы вбежали двое немцев, но меткие выстрелы Пантеры заставили обоих рухнуть на пол. Один из упавших выпустил ответную очередь из своего автомата.
       Пантера матерно выругался. Было похоже, что немецкие пули зацепили его и, хотя Егору не было видно, что там за креслом происходит, он стал стрелять в раненного немца, заставив того выронить свой автомат. Со стороны лестницы тоже слышалась интенсивная стрельба. В комнату вбежал немецкий офицер, и Егор срезал его очередью своего автомата. Однако со стороны улицы в комнату влетела граната, и Егор едва успел спрятаться за выступ стены комнаты, как раздался взрыв. Осколки застучали по створкам двери и стене.
Егор быстро откатился от двери вглубь полутемной комнаты и занял позицию, направив автомат на дверь. Но после ещё пары взрывов раздавшихся где-то со стороны лестницы, минут через пять стрельба прекратилась. Теперь в доме были слышны только шаги. Видимо советские солдаты обходили дом в поисках спрятавшихся или недобитых немцев.
       Егор встал с пола и осмотрелся. Прямо перед ним на широкой кровати лежала полуголая в разорванной на ней одежде баронесса фон Шмитцер. Она была либо мертва, либо в глубоком беспамятстве, так как не реагировала ни на что. Егор сначала пощупал ей пульс и, убедившись, что Инга жива, прикрыл её красивое тело одеялом. Только после этого, досадуя на то, что поддался её уговорам и не уберег ее от возможной гибели, направился посмотреть, что происходит там, где прогремел взрыв и остался раненый Пантера.
       В холл, почти одновременно вместе с ним, со стороны лестницы вошел советский солдат в телогрейке. Лицо его было в пыли и слегка закопченным, но при свете из окна показалось Егору удивительно знакомым. Боец же мгновенно повернулся спиной к окну и лицом к Егору, направив на него свой автомат, отчего узнать его стало ещё труднее. Оба стояли друг перед другом с автоматами готовыми к бою и с удивленными выражениями на лицах.
       - Бабушка моя, Клавдия Терентьевна…, Егор это ты, что ли? – произнес солдат, опуская автомат.
       - Толик…, Сладенький, дружище, конечно, я, - от знакомого с детства голоса, у Егора сперло дыхание спазмом.
       Оба кинулись друг к другу и стали обниматься. На глазах обоих появились слезы радости.

3
       - Ну, ты как поживаешь? Как здесь оказался? – Егор похлопывал своего друга детства по плечам, не скрывая радости. – Слышал, ты в штрафбат попал.
       - Так я и есть в штрафбате. Видишь, без знаков отличия и наград, на переднем крае зачищаем Берлин от фашистских завоевателей. Теперь мы на их месте и завоевываем их под себя, под нашу идеологию, - улыбался Толик с некой иронией. - Ты говоришь, что слышал про меня? Откуда?
       - Где-то дней десять назад, наш батальон брал деревушку, и ждали подкрепления самоходок. Не дождались, пришлось брать своими силами, а после боя появились самоходки и лейтенант, не помню, как его там, доложил, что этим дивизионом самоходок руководил ты, но перепутал названия деревень и попал в другое место, за что тебя сняли и определили в штрафбат. Так было? Я тогда удивился, что при наличии карты ошибиться было трудно, хотя похожих названий у немецких деревень действительно много.
       - Было почти так, да не так. Название деревушки на карте мне подчеркнул сам командир полка. Не знаю, случайно ошибся или специально. Невзлюбили меня после того, как дали офицерское звание и перевели из танкистов в самоходы. То ли докопался наш особист до моего прошлого, то ли замполиту не понравился мой отказ вступить в ряды членов «достойных-предостойных», но отношение ко мне почти сразу поменялось. Вот тут подвернулась это задание. И повторяю, командир сам лично подчеркнул на моей карте название той деревушки, куда я и прибыл. Потом доказывать было бесполезно, что это не мой промах. Отправили в штрафбат смывать ошибку кровью. Вот я и смываю. А ты, каким образом нарисовался?
       - Да …, искал своего подчиненного, а наткнулся на старых знакомых бандитов, вон лежат гражданские, бывшие наши, - Егор указал на лежащие тела бандитов, почему-то не решившись сказать всей правды. – А здесь и вы подоспели. Первого мне самому удалось успокоить, а второй от вашей гранаты осколков нахватал.
       - Смотри, а он жив еще, этот в плаще. Ворочается. Может, добить?
       - Нет, Толик, я его допросить хочу, да особистам сдам.
       - Что-нибудь про Шурку знаешь? А то, как война началась, пропал где-то на новой Украине. Не хватает мне его и тебя. Только вы мои самые надежные и преданные друзья, только вам могу верить.
       - Нет больше Шурки, Толик. Погиб он. На Полтавщине, где-то у деревни Каменка. Он с моим другом пленных выручал в 43-м в тылу у немцев. Там его и схоронили. Обязательно разыщу его могилу после войны.
       В комнату вошли капитан и сержант. Увидев Попушина с незнакомым офицером, насторожились. Егору пришлось представиться и сообщить ту же версию о причине своего присутствия в особняке и поимке бандитов.
       - В доме ещё кто-то есть?
       - Точно не знаю. Осмотреть не успел. У меня только тут с ними была перестрелка. Хорошо, что вы подоспели.
       - Ну, мы преследовали отступающих фашистов, которые не собирались сдаваться. Но раз это помогло обезвредить бандитов, то так тому и быть. Укажу в своем рапорте. Пойдем, осмотрим другие комнаты. Может, там ещё спрятались бандиты или фрицы.
       - Возможно, на третьем этаже кто-то может быть. Да, чуть не забыл, в той комнате, - Егор указал на дверь комнаты, из которой появился, - лежит женщина, то ли мертвая, то ли ещё живая, не было времени разобраться.
Все вместе пошли смотреть комнаты, начиная с той, где Егор оставил тело Инги. Она пришла в себя и сидела укутавшаяся на постели, скрестив ноги. Она явно была в шоке и постанывала, обхватив голову руками. Рана на её голове кровоточила, и волосы сзади слиплись от крови. От полученного сотрясения она трудно соображала. Увидев вошедших солдат и офицеров, только сильнее укуталась в одеяло, которым Егор её укрывал.
       В соседней комнате, которая видимо была кабинетом, на полу они обнаружили ещё одну женщину. Она была тоже раздета догола и сильно избита, но тоже была ещё жива. Её положили на кушетку, но медицинскую помощь оказывать не стали, только укрыли пледом. Некогда было. В кабинете был распахнут сейф, часть содержимого которого валялась на полу в виде бумаг и пачек денег, а в кресле у сейфа находился баул, набитый драгоценностями и пачками денег, как немецких, так английских фунтов и американских долларов. Видимо хозяин этого баула собирался бежать навстречу с американцами и англичанами.
       Егор почти не сомневался, что данный баул был подготовлен к побегу его старым знакомым, Пантерой. Вероятно, в этом мог быть замешан и кто-то ещё из его подельников. Старые воровские привычки в мутные времена всегда вылезают наружу. Посмотрев на настоящую капиталистическую жизнь всё это отребье, не привыкшее к работе и созиданию, посчитало, что им выгодно награбить побольше и с этим богатством устроить себе сладкую жизнь вдали от разрушенной Родины.
       - Мы конфисковываем этот баул, - нетерпящим возражения голосом заявил капитан, как будто Егор претендовал на него. – Соберите с пола деньги.
       Все стали поднимать разбросанные пачки новеньких немецких марок разных номиналов. Егора они не интересовали, но он тоже стал поднимать их с пола. Ему хотелось быстрее покончить с этим особняком, с Пантерой и вернуться в расположение своего полка.
       - Возьми себе несколько пачек, старший лейтенант. Пригодятся, - наставительно распорядился капитан, показывая тем самым свое расположение.
       Вдруг на верхнем этаже снова прозвучали выстрелы и все, кто был в кабинете, поспешили на лестницу, ведущую на третий этаж дома. Там двое штрафников обнаружили прятавшегося мужчину. Тот был в нижнем белье, а рядом с ним валялась форма советского солдата. Спросить, кто он и что он пытался делать, было невозможно. Он был мертв, но в руке сжимал Парабеллум, что и заставило бойцов его расстрелять.
       - Твой? – кивнув на труп, спросил капитан у Егора.
       - Нет. Судя по нижнему белью, это немец, решивший переодеться в нашу форму, хотя, возможно, ещё один член банды, - ответил Егор.
       - Похоже на то, - сплюнул под ноги капитан. – Осмотрите внимательно все комнаты. Возможно, ещё кто-то может прятаться в шкафах и чуланах, а то и под кроватями.
       Поиски заняли не более десяти минут. Верхние комнаты особняка были, вероятно, гостевыми. Их было много, и все были похожи друг на друга убранством. Комнаты были пусты, кроме одной, где произошла перестрелка. В шкафу этой комнаты тоже нашли портфель с деньгами и бумагами. Но они капитана не заинтересовали, поскольку больше походили на векселя и облигации.
       - Капитан, если вы не возражаете, то я займусь своим подопечным. Мне нужно его допросить.
       - Занимайтесь, старший лейтенант, чем хотите. Мы уже уходим, - с этими словами капитан дал команду своим подчиненным следовать на выход, а сержанту захватить с собой злополучный баул с ценностями.
       Егор вместе со всеми спустился на крыльцо особняка и повернулся к Толику. Они снова обнялись.
       - Ну, брат, давай держись. Напиши мне на номер моей полевой почты. - Егор вытащил одну банкноту из прихваченной пачки с немецкими марками и, написав на ней номер полевой почты, протянул Толику. – Надеюсь, скоро увидимся снова. Войне конец не сегодня-завтра. Тогда и наговоримся вдоволь.

4
       После того, как То лик Попушин со своим отрядом штрафников покинул особняк, Егор поспешил к Инге. Нужно было оказать ей помощь и забрать обратно в квартиру. Он не мог здесь так долго находиться. Прошло более двух часов, как он покинул расположение полка. Он нашел её в том самом кабинете, где лежала другая женщина, вероятно, та самая её подруга, к которой она так торопилась. Инга действительно хлопотала над нею. Та тоже с трудом приходила в себя, но увидев Егора, вся сжалась и закричала от страха:
       - Ду солст нихт тётен.
       Егор знал эту фразу, которую пришлось несколько раз слышать. Она означала: не убивай. И хотя он совсем не собирался причинить вред этой женщине, на всякий случай убрал автомат за спину.
       - Инга, нам пора возвращаться. Даю вам десять минут на сборы и пойдем обратно. Можешь взять свою подругу с собой, - он произнес эту длинную фразу, перемежая русские и немецкие слова, и Инга поняла его.
       - Нет, мой лейтенант. Мы не можем идти и останемся здесь. Эльзе нужен покой и уход. Я позабочусь о ней.
       Егор и сам видел, что обе женщины чувствуют себя настолько плохо, что обратная дорога будет для них сложной, если не сказать невозможной.
       - Ладно, оставайтесь. Я завтра навещу вас, а сейчас мне пора идти.
Выйдя из кабинета в гостинную, где произошла встреча с Пантерой, он подошел к нему. Бандит был в сознании и тяжело дышал. Его лицо заострилось и стало бледным, несмотря на его природную смуглость. Он потерял много крови, которая разлилась под ним большой лужей. Не меньше десятка осколков гранаты изрешетили его правый бок.
       Увидев Егора, он зашевелил губами, пытаясь что-то сказать, но слова было трудно разобрать, поскольку и рот его был наполнен кровью. Но Егор его понял. Пантера просил помощи. В Егоре шевельнулось чувство жалости и мысль, что действительно можно оказать помощь. Но тут же отогнал от себя эту мысль. «При таком ранении Пантера долго не протянет, если немедленно не доставить его в санроту или госпиталь. Но этот гад не имеет права лежать рядом с защитниками Родины. Он дезертир, предатель и бандит. Он враг своей страны и своего народа и не заслуживает помощи».
       Егор стоял над ним с презрением на лице. Он мог только облегчить участь Пантеры, застрелив его из сострадания, но и на это не мог решиться. Да, если бы бандит был здоров и угрожал его жизни, Егор легко бы нажал на курок, а сейчас стрелять в беззащитного у него не поднималась рука даже из-за сострадания, которого он, впрочем, совсем не испытывал.
       Вероятно, Пантару понял состояние Егора, понял, что помощи ему не дождаться и когда Егор отвернулся от него в сторону, на звуки выходящей из кабинета Инги, он напряг свои силы приподнял руку сжимавшую пистолет и попытался направить его на противника, чтобы выстрелить ему в спину. Но сил у него было недостаточно, чтобы исполнить свой замысел. Рука с пистолетом опустилась на живот.
       Все это успела заметить хозяйка особняка. Она узнала в Пантере человека, который надругался над ней, когда она пришла в сознание после удара по голове. Несмотря на свое слабое состояние, она решительно кинулась вперед, подняла с пола пистолет немецкого офицера и, направив его на бандита, сделала несколько выстрелов, пока не кончились патроны.
       Егор не ожидал от Инги такого поступка, и когда она подняла пистолет, даже решил, что она применит его против него. Мало ли, что могло придти в больную голову женщины, получившей тяжелый удар и сотрясение. Но гримаса на лице и звериный взгляд в сторону от него, дали понять против кого она подняла оружие. Он посмотрел на Пантеру. Тот дернулся в конвульсиях. Все пули, выпущенные Ингой попали в цель. Одна из них попала в глаз бандита, другая разворотила челюсть, исказив лицо гримасой уродства. Эта гримаса с оскалом животного надолго запомнилась Егору.
       Он попрощался с баронессой, которая ничего не просила, пережив ещё один стресс, и направился в расположение своего полка, с намерением уже завтра навестить баронессу, прихватив с собой Василия и что-нибудь из еды. Но этому намерению не суждено было сбыться.
       4 мая 1945 года 774 стрелковый полк, получив приказ от командования дивизии, был построен в колонну и почти сразу после завтрака маршем выдвинулся на юг, оставляя Берлин. Егор оставлял здесь прекрасную Ингу.
       Он поинтересовался у комбата, куда они направляются, но капитан Лопата точно не знал. Предположил только, что их направляют в Чехословакию на помощь собратьям 1-го Украинского фронта освобождать Прагу.
       Полк шел быстро по отличным дорогам Германии. Война для них еще не закончилась.

(полную версию романа можно прочитать в книге)