Африка - любовь моя отрывок из книги

24. Малярия
Никаких страшных эпидемий в этой африканской стране, к счастью, не было.  Кроме малярии.  Во французских журналах я прочитала, что в мире существует около 300 видов малярии. Ежегодно она уносит около миллиона жизней. Больше всего от неё страдают дети и женщины. Уже много лет ученые работают над созданием вакцины от этой болезни. Пока безрезультатно. Главные её распространители  – комары.
Хотя окна наших домов защищали  противомоскитные сетки,  комарье  все равно просачивалось в квартиры. Они залетали вместе с людьми в открытую дверь. А уж на улице их было видимо-невидимо. Особенно после дождя. Малюсенькие, раза в два меньше и тоньше  наших, они были очень опасны. Против них здесь продавали много разных средств. Я перепробовала все:  дымовые шашки и электрические горелки с таблетками. От них у меня  вскоре  распухала  голова,  а комары при этом чувствовали себя прекрасно и, казалось, насмехались надо мной. 
Когда же вечером мы выходили прогуляться  на свежий воздух или смотрели кино на открытой площадке – тут уж комарью кровушки было предостаточно. Некоторые использовали  противомоскитный спрей для кожи.  Им брызгали на открытые участки  тела. Но комары и тут находили участочек, где можно было безопасно куснуть. Чтобы избежать малярии, врачи рекомендовали  регулярно принимать нивакин, таблетки, убивающие плазмодии в крови человека.  Первое время я пила их, как предписывалось,  каждый день.  Местные жители тоже их употребляли.  Феломена давала их своим  детям. Их пили для профилактики. Через год я пила уже другие таблетки и только два раза в неделю, потом один  раз в неделю в соответствии с предписанием врачей. В совколонии было два врача: жена торгпреда  и  жена военного атташе. При совпосольстве работал медпункт, где они по очереди вели прием.
Время от времени кто-нибудь из наших сотрудников заболевал малярией. Никто не мог ей противостоять, даже самые молодые и крепкие мужчины. Осложнения,  которые она давала, могли привести к смерти. Тяжело заболел наш военный атташе. Он долго лежал под капельницей  во французском госпитале.  Спасли его дорогие французские лекарства,  да жена-врач, которая  не отходила от него несколько суток. Потом заболели два  коменданта в посольстве, молодые богатыри, которые похвалялись, что каждый день выпивают для профилактики по стакану виски и поэтому никакая инфекция им не страшна. Не помогло. Еле-еле их отходили.  Говорили,  что они  проигнорировали советы врачей, надеясь на природное здоровье, и не пили таблетки, необходимые  для профилактики.   Рекомендуемые врачами лекарства содержали  хинин. От малярии они полностью не спасали, но  ослабляли её действие.  Хотя, по слухам,  они  ослабляли  память. Тоже  палка о двух концах, впрочем, как любое лекарство.
Приближался новый год.   Надо было подготовить  поздравительные открытки для Москвы.  Уже с конца  октября все торговые палатки были переполнены рождественскими  и  новогодними подарками, в том числе великолепными европейскими  открытками.  Но торгпред захотел послать в Москву открытки с местными видами. Таких  здесь тоже было много и тоже европейского качества: национальные костюмы, жилища, прически, быт, достопримечательности.  Многие наши сотрудники, в том числе и я,  коллекционировали их,  чтобы сделать  альбом на память.  Я отправилась  в центральный книжный магазин при католическом соборе Нотр Дам, где выбор был особенно богатым, и купила  полсотни   открыток с африканской тематикой.
- Как? – вскричал торгпред, взглянув на мою покупку. – И что все открытки такие?
- А что такое? – не поняла я. – Вы же сами просили африканскую тематику.
- Да, но не такую. Здесь же одни дети. Ты что очень любишь детей?
- В продажу поступили  открытки с детьми, никаких других не было. Но посмотрите, какие  детишки  хорошенькие! Чем они вам не понравились?
- Ты не знаешь, какие  у меня сотрудники в Москве, - парировал торгпред. – Меня же на смех поднимут. Будут издеваться до конца моей жизни: «Поглядите, сколько  он  детей развел в Африке!»
В общем, детские открытки пришлось мне взять себе, а на поздравления наскребли  из «частных коллекций».

- Чудной  же у тебя шеф! - удивилась Нелька,  выслушав мой рассказ. – А мы  не стали мудрить.  Купили  французские новогодние открытки, они здесь просто прелесть, и отослали.  А чего это  он детей  испугался? Тоже мне, Казанова!
С поздравлениями было покончено, теперь мы вдохновенно  готовились к встрече  любимого праздника.  По традиции  ежегодно седьмого ноября и девятого  мая советское посольство  устраивало приемы для иностранных гостей. А этот праздник был домашний, только для своих. Женщинам было поручено  приготовить что-нибудь повкуснее к праздничному столу. Кроме жен дипломатов были еще жены военных специалистов и экипажа АН-24. Все занимались приятными предпраздничными хлопотами.  Да еще у посла  был свой повар из известного московского ресторана, который, естественно, тоже  вносил свою лепту.  Раиса соблазнилась на красиво разделанную семгу во французском супермаркете, а на десерт  мы заказали  сотню   пестро  разукрашенных мини-пирожных. Уж больно красивы! Может не очень вкусны, но хорошо украсят стол.  Алкогольных напитков  здесь  было в ту пору  изобилие.  Зайдешь в погребок – глаза разбегаются. Казалось, каждая страна, производящая алкоголь, считала своим долгом направлять  сюда  образцы  своей продукции: крепленые и сухие вина, ликеры, виски, коньяки…     Но за всю командировку мне ни разу не довелось увидеть ни одного пьяного африканца. Вообще-то мусульмане не пьют. Хотя были здесь и католики, но тоже, кажется,  трезвенники.
Кроме того, готовилась художественная самодеятельность, учили песни и танцы, шили костюмы.
В конце декабря, на Рождественские праздники,  африканская  ребятня «каледовала».  Ватага  босоногих музыкантов бродила по богатым кварталам, собирая подарки и деньги. Еще издалека слышались  красивые  рождественские мелодии  и звонкие детские голоса, прославляющие  рождение Христа. Я никак не могла  понять,  на чем же они играют, на каких инструментах?  Пока не столкнулась с ними  нос к носу  в своем переулке.  Ансамбль юных музыкантов  состоял из дюжины мальчишек   от семи до 12 лет. Ни одной девочки. А  инструментами им служили…  Что бы вы думали? -  обычные жестяные  банки разных размеров, у каждого своя, по которым они умело, заучено,  ударяли какими-то палочками.  С  восхищением и изумлением  разглядывала я маленьких чудотворцев, а они торжественно  протопали  мимо, поднимая пыль босыми ногами, даже не взглянув в мою сторону. Только на одном из музыкантов я разглядела на ногах большие,  видать, отцовские вьетнамки.  Конечно, уникальный коллектив. Кто сделал эти инструменты, кто научил детей играть на них? Не сами же они всё это смастерили?   

Недели за две до Нового года меня угораздило заболеть. Началось с того, что по утрам я стала чувствовать озноб. Может,  в Африке  наступило похолодание? Когда я высказала такое предположение на работе, все только посмеялись.   
Была суббота. На резиденции нашего посла, как обычно,  показывали новый фильм, только что присланный из Москвы. Все поехали смотреть, а  я осталась дома. Мне нездоровилось, побаливал живот. Видимо, что-то съела несвежее.  В тропических странах так часто бывает.  Лучше я полежу и почитаю. Но и читать  не  хотелось.  Я отложила книжку и задремала.  Проснулась от того, что совсем  замерзла. Закуталась в плед, но и под пледом не могла согреться.  Руки стали просто ледяными. Что за чертовщина?  Обычно в Африке страдают от жары. Может меня лихорадит? Когда повышается температура, человек чувствует озноб.  Зажимаю под мышкой градусник, - смотрю : 39.  А держала совсем недолго.  Не помню, чтобы у меня  когда-нибудь была такая высокая температура.  Наверное, плохо стряхнула. Старательно встряхиваю градусник и  опять сую под мышку.  Теперь результат 39,2.  Как быстро поднимается температура!  А вроде,  ничего не болит.  Голова легкая…  ходить могу…  ничего плохого не чувствую… Странное состояние.    Померю еще разок:   уже  39,4.  Ничего себе!  Все поднимается.   А вдруг что-то случится, а у меня никаких лекарств под рукой и рядом никого нет.  Стало как-то страшно.  Надо скорее ехать на резиденцию, нельзя  оставаться одной в таком состоянии.   Там и наши врачи,   и медицинский кабинет  со всем необходимым.  Беру сумочку и кошелек и выхожу из дому. Слава Богу, дошла  до дороги и не упала. А температура, наверное, уже до сорока поднялась. А если поднимется выше 40, что произойдет?  Ведь есть какой-то предел? Только бы не упасть и не умереть по дороге. Умирать почему-то не хотелось.  Не знаю почему, но не хотелось.  И машин нет, а резиденция  советского посла далеко. Пешком не дойти.  Что же делать?  Уже совсем темно.  Вдруг вдали засветились фары. Машу рукой. Останавливается красивая машина, а в ней молодая красивая пара: чернокожий мужчина за рулем и рядом такая же женщина. Объясняю, что мне срочно нужно попасть в советское посольство, не смогут ли  подвезти, я покажу дорогу. Сев в машину, извиняюсь, что, наверное,  помешала их планам.  Может,  им надо было ехать совсем в другую сторону. Мне дружелюбно отвечают, что планов никаких нет, просто выехали прогуляться, поэтому им все равно, куда ехать.  Один раз колесо попало в выбоину на дороге и машину  сильно тряхнуло. Водитель, обернувшись ко мне,  извинился.  Эти  молодые люди не только внешне  симпатичны, но еще и  удивительно вежливые.   Или просто я так жалко выгляжу, как умирающий лебедь?...
Мы почти приехали.   В конце этого переулка  - резиденция совпосла и клуб.  Я прошу остановить машину, чтобы выйти. Дальше я пройду пешком.  Но молодой африканец   подвез  меня прямо к воротам.  От денег  молодые люди  наотрез  отказались. Может  меня спасли ангелы?    А ангелы, как известно, денег за  услуги не берут. 
Машина уехала, а я почувствовала на себе Божью благодать. Зря рисуют ангелов белыми и с белыми крылышками.  Теперь я точно знаю, что они бывают и темнокожие.  А вот  души у них у всех светлые.   
Только я вошла во двор клуба, как увидела  Ольгу в белом халате, бегущую мне навстречу.  Она как будто почувствовала, что мне нужна её помощь. В этот день она дежурила в медпункте. 
Не помню, что было дальше, как я  очутилась у торгпреда  дома.  Мы с  Ольгой уже сидим на диване в гостиной.  Она мне сделала два укола : ввела жаропонижающее и противомалярийное средство.   И вот тут  меня   вдруг закружило, как в страшной карусели.  Куда ни взгляну – всё летит по кругу: потолок, окно, пестрый  ковер нод ногами.  Я вцепилась руками в кресло… Ой, погибаю!
- Это от жаропонижающего, - успокоила  меня Ольга. –  Сейчас станет лучше.
Передо мной на столике  появилась чашка с дымящимся свежезаваренным чаем и бутерброды  со сливочным маслом и красной икрой.  Есть совсем не хотелось, но Ольга меня заставила.  Мы  с ней съели по   бутерброду  и запили  чаем.  Все было просто отличное на вкус. Мудрецы говорят, что самая лучшая пища та, которую готовят и подают добрые руки.
Было уже далеко за полночь, когда докторша проводила меня домой и уложила спать.  Потом она  забегала ко мне каждый день, делала инъекции.
- Еще несколько дней -  и всё будет нормально, - говорила она улыбаясь.
Через пару  дней меня навестил  садовник Жан-Батист. Он только что вернулся из своей деревни. Гостил у родителей. Узнав, что я заболела, он поспешил меня проведать.  Оказывается,   его отец был деревенским лекарем, а один из братьев учился в медицинском училище. Наверное,  он рассказал это, чтобы я ему больше поверила. Он протянул мне  пучок каких-то зеленых веток, которые надо было  связать и отварить, а  отвар  выпивать  по полстакана каждый день. Так лечилось от малярии местное население.
- Хорошо бы еще поесть плодов баобаба,  жаль, что я не принес  из деревни, не знал, что такая беда случилась.   А в городе их не найдешь,  – вздохнул он.
 Я приготовила отвар в точности, как велел Жан-Батист,  и процедила в бутылку. Получилась густая темно-зеленая жидкость, горькая, как желчь.  Но я терпеливо пила каждый день, преодолевая отвращение: лекарства-лекарствами, а местное  снадобье, наверное,  обладает особой силой против африканских  болезней. Не зря  его принес сын деревенского лекаря.
Прескверная  эта болезнь – малярия.  Все, что я съедала, через несколько минут превращалось в моем животе в жидкость и тут же выливалось. За несколько дней я совсем ослабла. И это несмотря на ежедневные  инъекции сильных французских лекарств и  вливание в желудок  африканского зелья.
И вот уже 31 декабря, а я все валяюсь в постели. Вечером  слышу стук ворот и торопливые шаги за окном. Ольга.
- Быстренько одевайся, едем  на новогодний праздник!
- Как? Разве  мне можно?
- Раз врач разрешает, значит можно.  Сидеть будем рядом.  Вино не пить.  Про еду я буду подсказывать.  Все будет хорошо! Одной тебе сейчас нельзя оставаться. А на празднике  сразу полегчает, вот увидишь.  После  и забудешь про свои болячки. Через час мы за тобой  заедем.
У меня как-то сразу поднялось настроение.  А возьмем–ка  эту треклятую малярию за жабры!  Я скоренько  облачилась в  свое любимое платье, которое привезла из Москвы, длинное,  из  дымчато-голубого шифона  мелкими розочками,   и  босоножки на шпильках.  Причесалась, подвела глаза. Лихорадочный блеск зрачков вполне мог сойти за праздничный.  Бледные губы  спрятала яркая помада. Теперь брызнем на себя «Черной магией», которую   купила  в супермаркете на первую зарплату,  - и вперед.
У меня никогда не было много денег, но зато всегда в трудную минуту рядом оказывались настоящие друзья.
И теперь, тяжело заболев, ни одного дня я не чувствовала себя одинокой и несчастной. Оленька,  красавица, как будто сошедшая с полотна Энгра,  с золотой  косой  до колен, прекрасный врач и человек, не дала мне упасть.  С каким упорством  сражалась она за меня с малярией!

Впервые я встречала новый год в жару среди  пальм и цветов. Никакого мороза и  снега даже в помине.  Крышей  служило черное небо, усеянное звездами, да кроны высоких кокосовых пальм. Было немного  душно от большого скопления  людей, а может от малярии. Лишь иногда прохладу приносил ветерок с океана,  который  был в сотне шагов …
Ольга сидела за столом со мной рядом и разрешала есть всё, что мне захочется.  Мне в тот вечер  особенно пришлась по вкусу капуста, маринованная с красной свеклой, которую я обильно запивала минеральной водой.
Начался концерт. Жена первого секретаря посольства пела цыганские романсы. Я и не предполагала, что она так хорошо поет.  Потом военные специалисты,  здоровенные парняги,  облачившись  в  белые пачки и тапочки, с перышками в волосах, под общий хохот изобразили  танец маленьких лебедей.  Самодеятельность сменялась конкурсами на знание  песен про русскую зиму.  Вспомнилась наша  зимушка-зима с трескучими  морозами,  метелями,   искристыми сугробами  и русскими  тройками. 
Лотерея сменилась танцами.  И опять концерт.  От торгпредства  в этот раз никто не выступал. Но на следующий  Новый  год мы тоже блеснули талантами: я прочитала  свои любимые стихи  Есенина  «Русь», а  торгпред произнес тост в честь всех  присутствующих женщин,  объясняя, что обозначают их имена. 
А пока в  лотерее из наших  везло только  Вике.  Она  то и дело выпархивала, как бабочка,   получать очередной приз.  Одетая в черно-золотой наряд,  в короткой пышной юбке,  это была вылитая Одиллия.  И чего бы ей  не выступить  с «маленькими лебедями»?
В самый разгар праздника  появилась шумная ватага цыган с гитарой, яркими шалями,  разудалыми  песнями и плясками во главе с Дедом Морозом. Это был сюрприз, приготовленный  экипажем   советского военного корабля, только что прибывшего в порт.  Через несколько минут Дед Мороз,  истекающий потом, не выдерживает  и   поспешно освобождается от бороды, шапки  и шубы, так же как и цыгане  от шалей и длинных  юбок.  Африканская жара дает о себе знать.   
Праздник продолжается.  Все танцуют.  Меня  настойчиво  приглашает бывший Дед Мороз, на самом деле оказавшийся помощником капитана, стройный  молодой человек, одетый теперь в  темно-синюю форму.  А у меня совсем нет сил. Сидеть и то трудно.  Да еще надела босоножки на высоких шпильках. Ну куда мне танцевать?
- Иди, потанцуй, - подтолкнула меня Ольга. – Это тоже полезно. Вы её только хорошенько держите, - посоветовала она моему кавалеру.
- На руках буду носить, - ответил он.
Он выполнил свое обещание и действительно почти носил меня на руках. Благо, во мне весу всегда было, как у балерины, а от болезни еще убавилось.  Можно было не только носить на руках, но и вверх подбрасывать, как воздушный шарик.
Объявили победителей костюмированного бала. Конечно же, победили моряки.  Посол самолично вручил им  главный приз – огромную связку воблы.  Все остальные только глотали слюнки: вобла  в наших условиях слыла непревзойденным лакомством.
А еще через несколько дней, как и предсказывала Ольга, я полностью поправилась и вернулась на работу.