Сергий Радонежский и Дмитрий Донской

Радио «Радонеж», Москва. 1992 год.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, декабрь 2016.


Ведущий: Передачу нашу завершает беседа историка Владимира Махнача «Преподобный Сергий Радонежский и святой благоверный князь Дмитрий Донской». Этой передачей открывается цикл бесед, подготовленных к празднованию 600-летия преставления преподобного Сергия.

Махнач: 25 сентября нашего православного календаря, а по западному календарю, которым мы пока пользуемся, 8 октября — память преставления преподобного Сергия, игумена Радонежского. У него два дня в календаре. Но даже если бы у преподобного Сергия было двести два дня в календаре, то на каждый день нашлось бы, о чем поговорить — поговорить не просто о подвижнике, не просто о великом святом, ведь его современниками были многие святые, но о святом, именем которого по праву названа целая эпоха. С его эпохой, как вы все помните, связана Куликовская победа. И даже все школьники теперь знают, что князь Дмитрий ездил к преподобному в неуверенности перед походом на Куликово поле, ездил за благословением на это побоище, на этот ратный подвиг, на эту победу. Куликово поле имело колоссальный христианский смысл. Оно было по сути дела подлинным рождением православной России, немыслимым без Куликова поля. Но оно, естественно, также исторический факт, факт нашей культуры, факт нашей политической истории.

А сегодня мне хотелось бы вспомнить об еще одном участии преподобного в большой политике своего времени. В 70-е годы XIV века было значительным противостояние Великого княжества Владимирского, во главе которого тогда стоял Московский князь Дмитрий (и далее будут только московские князья), и Великого княжества Литовского, точнее, Великого княжества Литовского и Русского, как оно называлось, в княжение великого князя Ольгерда. Их противостояние было не всегда воинственным, чаще даже не воинственным, но то было все же соперничество.

Во многих книгах можно прочитать о попытках Литовских великих князей разорвать Русскую митрополию, создать себе отдельного митрополита. Русские святители тому противились, кто бы они ни были. А были они весьма разноэтничны. После русского Кирилла был грек, святой Максим. Святитель Петр был русский галичанин, с крайнего юго-запада Русской земли. Его преемник святитель Феогност снова грек. Алексий был первым москвичом. Киприан — болгарин. Фотий снова грек. Но в своем отношении к попыткам разделения Русской церкви они были как бы одним человеком. Их точка зрения, их политика не только не менялась, она не имела даже нюансов. Странным было бы предположить, что они все выполняли чей-то политический заказ. Тогда греки должны были бы выполнять константинопольский политический заказ, галичане — заказ своих галицких правителей, в конце концов литовский заказ, а Алексий должен был бы выполнять заказ Владимирской Руси. Но все было не так, ибо смысл политики митрополитов был выше политики даже самых лучших, самых благочестивых князей того времени. Князья выполняли свой долг, долг правителя. Святители же мыслили столетиями, они создавали будущее православное царство на смену угасающему Царьграду.

И вот в борьбе с этой линией Константинопольских патриархов и Киевско-Владимирских митрополитов Литва стремилась заполучить своего, особого митрополита. Но большинство из вас, скорее всего, не обратили внимания на то, что один раз такую попытку совершила также Москва. И совершил ее не кто-нибудь, а один из наших любимейших героев — князь Дмитрий Иоаннович, будущий Донской победитель. В 70-е годы уже ясно означилась глубокая старость святителя Алексия Московского. Естественно, вставал вопрос о преемстве. И вот тут-то Дмитрий пытается создать своего Московского митрополита. Иными словами, Дмитрий Иванович становится на пути православного решения этой проблемы. Он навязывает в преемники угасающему Алексию своего быстро сделавшего придворную карьеру духовника попа Михаила, он заставил постричь его с возведением сразу же в сан архимандрита. В пострижении Михаил был, видимо, Дмитрий. Но русские хроники никогда не назовут его Дмитрием, а только «Митяем», то есть пренебрежительно. Так обычно монахов не зовут. Выдвигая Митяя в преемники Алексия, Дмитрий не заботился о преемстве митрополита всея Руси, всея России. Дмитрий заботился о собственном, удобном, политически близком митрополите. О том есть замечательный литературный памятник — «Повесть о Митяе». Он опубликован. Великий князь Дмитрий делал то же самое, что делал Ольгерд. Если тот стремился оторвать западные русские земли от единой Русской митрополии, то Дмитрий начал играть в иную игру, он отрывал великорусские епархии от единой Русской митрополии.

Особенно обострилась коллизия, когда рано утром 12 февраля 1378 года почил в Бозе митрополит Алексий. Он не оставил Митяя преемником. Он не сделал ему поддержки в Константинополе. Но и помешать было некому. Бояре были с князем. Все страшились чужого митрополита, потому что привыкли к здешнему московскому аристократу, сыну знаменитого московского градодержателя, боярина Федора Бяконта, которым был святитель Алексий. Однако нашлось, кому помешать. Против Митяя восстало «черное воинство», восстали монахи, восстали не силой, не политическими происками, но твердым неприятием, своим твердым нет.

Преподобный Сергий, его племянник преподобный Федор, игумен Симоновский, епископ Нижегородский Дионисий, тоже святитель Русской церкви. Впоследствии Дионисий сам будет Русским митрополитом, только совсем недолго, несколько месяцев, он не успеет в этом сане вернуться на Русь. Вот они и многие другие, а также Троице-Сергиев монастырь оказали противодействие Дмитрию. И Дмитрий проиграл.

А как же быть с прославлением Дмитрия? Правда же, у вас возник этот вопрос? Ведь он же наш святой — святой благоверный князь Дмитрий, святой, столкнувшийся с другим святым, противодействующим ему. А такое в истории бывало. В земной жизни все бывает, даже столкновение святых. Тут интересно другое. Дмитрий проиграл. И в похвальном слове, которое было составлено сразу по его кончине и было широко известно, кто-то из его современников явно не сомневается в его праведности и, следовательно, в его предстоящей канонизации как благоверного князя. То есть, здесь еще одна интересная мысль — иногда бывает полезно ради вечного спасения, ради вечного блаженства проиграть в этой жизни. Выиграв у Дмитрия, не допустив Митяя на митрополию, преподобный Сергий по сути дела подарил сонму святых подвижников Русских еще одного святого — Дмитрия Донского. Иначе было бы, если бы тогда выиграл князь. Вот еще одно размышление к памяти преподобного Сергия. А их еще так много! Никакого радио-времени не хватило бы, чтобы представить себе все оттенки бесконечной помощи, которую оказывал преподобный Русской земле. Вспомним одно напоследок. Есть народное предание (иногда народные мудрости стоит помнить): Сергий первый раз спас Россию при князе Дмитрии, второй раз при Минине, а должен спасти троекратно. Может быть, мы приближаемся к тому времени, когда нам третий раз особенно потребуется помощь величайшего нашего преподобного?