послушай

Дай мне час и молча послушай. Просто смотри мне в глаза и слушай.
Я буду сыпать слова как снег, кристаллами мягкими и прекрасными прямо из черного бесконечного неба.
В чистую белую зиму, которой, давно уже никто не видел. Дай мне ровно час, это так мало, в сравнении с тем, сколько лет, сколько зим я молчала. Когда так хотелось кричать и кружиться, от счастья, теряя голову и не жалея потерь. И сколько же летних ливней, тёплых и с обязательной радугой после, я молчала. Тебя не было рядом. Ты не мог меня слышать. Не знал и не думал, о том как много хочу я сказать. И каждой весной, с её запахом, первым теплом и надеждами, меня распирали слова, нежные реки из слов, океаны из энергий, способные воскресить даже мертвых. Могла бы кричать, прямо в небо. Но ты не был рядом, не слышал. Не слышал никто, я молчала. Хранила все эти слова для тебя одного.
Ты жил, ты дышал и слышал другое. Болел и страдал, и слышал другое. Взлетал и кружился, и слышал другое. Засыпал и потом входил в новый день, и слышал другое. Другую. И голос другой, и слова не мои, и энергия.
И только лишь раз, когда я сварила тебе кофе, у меня на кухне, где ты случайно оказался, я тоже молчала, боялась спугнуть тебя. Ты вдруг посмотрел на меня, странно так и с каплей печали в синих глазах. Ты посмотрел и сказал, что хотел бы послушать меня и увидеть такой. С туркой в руках, наливающей в чашечки кофе. Без бриллиантов, причёсок, нарядов на поражение, без задранного носа и надменного актерского моего взгляда. И мне стало ясно, свободно, и выросли крылья, и я вдруг решилась. Я буду летать, я позволю себе, если Бог дал мне эту возможность. И все расскажу тебе, реками и океанами, и будь что будет! И счастье надежды, как в детстве, когда без оглядки, без страха, без подсматривания в будущее.... Мы попрощались тогда, и нам было ясно, что утром наступит новая эра, и мы дождались, и все будет правильно, все как предсказано.
А наутро нас просто не стало. Две пули. Без слов, без права вдохнуть. Нас кто то не понял и просто убил.