Самое чистое, самое вечное

                «… Так исчезают заблужденья
                С измученной души моей,
                И возникают в ней виденья
                Первоначальных, чистых дней».

                А.С.П.


Василий Матвеич , как он сам  выразился, подходил возрастом  к  лотошным «топорикам», т.е. к семидесяти семи.  И последнее время, посещая регулярно , по давно установленному порядку, зубного врача, иногда шутил:
- Эх, Марк Моисеич! Дохтур ты от бога, а зубы молодые мне вернуть не могёшь, а?
-Благодари бога, Матвеич, что я твой врач и друг. А то  бы таких мостиков тебе никто  не сотворил.
 В  армейские годы, когда полк, в котором служил сержант Василий Маховской, был на учениях в  лесах Карелии, у сержанта разболелся зуб. Или два. Казалось боли т все, от бороды до ушей. Вернувшись в военный городок, Василий  приказал сопротивлявшейся дантистке вырывать «все, что болит».
 Где-то лет под тридцать   Василия начал беспокоить зуб с другой стороны. Пришлось идти , как говорят,  «к зубному». У « зубного» как раз  проходил практику молодой , улыбающийся все время,  студент. Помогая врачу, студент , заглянув в рот Василию, сказал:
 - Два зуба не потеря! Основа из тридцати оставшихся, считай, бетонная.
 - Вот ты и будешь потом опираться на эту основу , если институт закончишь. Утешитель нашелся, - остановил  практиканта врач.
  Василий вышел из кабинета уже без второго зуба. За ним вышел и студент.
-Постойте! – сказал он Василию,- я бы вам  посоветовал поставить мостики вместо удаленных зубов, что бы сберечь стоящие рядом зубы от разрушения. Не тяните!
- Меня Вася зовут, - протянул руку Василий практиканту. Тот с радостью схватил его  руку :
-А меня Марик. Марк.
 Как в воду глядел тот пожилой врач. Конечно же Василий мостики пошел ставить  только на пятом десятке, , как не уговаривал его в том же кабинете уже опытный врач  Марк Моисеич.
 « Топорики, топорики,прибавите мне мороки... - пропел Василий Матвеич , выходя как-то от доктора и остановился. Резко!  Как будто стеной загородило путь. Как будто небо свалилось к ногам и перегородило дорогу.
  Уже несколько лет у Марка Моисеича работает медсестра Верочка. Ей лет двадцать пять.  Огромные ее глаза смотрели на пациентов очень серьезно, а две черные , туго заплетенные косы,  подчеркивали аккуратность движений и действий своей устойчивостью. Они были  как бы приклеены к заплечью и словно поддерживали строго вертикально , покрытую, не вписавшимися в косы, завитками голову.

  В первый раз, увидев Верочку у доктора, у Василия Матвеича  что-то стало не ладится с мыслями по дороге домой. То всплывали перед ним большие красивые глаза  Верочки, то косы перекидывались на грудь, то…  Потом все это забывалось и жизнь шла потихоньку своим чередом, как говорят люди. При новом визите к доктору все повторялось снова. Какое-то беспокойство тревожило душу, как будто  что –то должно было случиться. Вот-вот, стоит, казалось, протянуть только руку  и все успокоится, все прояснится. И так шли годы.
  Шли годы, пока вот это небо и не свалилось перед старым  уже человеком.
  Василий Матвеич вспомнил наклонившегося к нему отца, а рядом улыбающуюся маму и тетю Дашу. И вопрос папы прозвучал где-то рядом:
- Какая же тебе девочка нравится в садике.
 Несколько смутившись Вася отвечает честно:
- Катенька…
 Катенька, которая не хотела с ним, Васей, никогда играть, которая не приняла от него железный автомобильчик, предлагаемый ей от всей Васиной маленькой  но ласковой души. Катенька с огромными глазками и черными косичками. Катенька, та давняя, детская любовь. Катенька, на которую так похожа эта Верочка.
 Когда Василий Матвеич рассказал Верочке эту всю историю, Верочка, положив свою руку на руку Василия Матвеича, сказала:
-Я очень рада, Василий Матвеевич, что вернула вас  хоть на немножко  в красивые детские  годы, в самые чистые чувства маленького человека.
 И Василий Матвеич с благоговением поцеловал Верочкину  руку.