Немножко воспоминаний

Как хорошо было бродить с Груней по лесам - такие прогулки были интереснее, чем прогулки с собаками. На воле ярче раскрывались повадки волка, его характер.
В одну из таких прогулок Груня как ненормальная носилась по берегу реки и, не успев затормозить, со всего маха упала в реку и моментально оказалась на противоположном берегу. Я пошла вдоль берега, отыскивая, где бы она могла перейти обратно. Нашла бревно, перекинутое с берега на берег. И, хотя на суше  Груня по таким бревнам просто летала, через реку переходить отказалась. Доходила до середины, смотрела вниз и назад. Потом я нашла место, где был наплыв из веток, но и там перейти ко мне Груня опасалась. Спустя полчаса, когда я уже сама собиралась лезть в воду, Груня в отчаянии разбежалась, опять прыгнула на середину реки. Ушла под воду, тут же вынырнула и оказалась рядом со мной. Счастью волка не было конца. Она носилась по берегу, запрыгивала на меня, а когда я села на ствол дерева, забралась ко мне на колени, вся об меня обтерлась и целовалась, целовалась, целовалась. Через пять минут было уже не разобрать, кто же купался в реке, я была мокрая до нитки. В отличие от меня, Груня быстро высохла. После этого случая она уже не боялась заходить в воду по пояс и путешествовать по руслу реки.
Похоже у каждого волка свои игры. Груня подкрадывается ко мне и запрыгивает на спину, пытаясь сорвать с меня шапку, с которой она потом носится по вольеру. Как-то она подпрыгнула так высоко, что оказалась у меня на спине. Ей эта игра так понравилась, что всю прогулку она тренировалась и совершенствовалась в этой забаве. В результате она стала очень успешно запрыгивать мне на спину и разъезжать на мне. Кай, вальяжно развалившись в своем вольере, снисходительно посматривал на наши игры.
В январе в лесу намело много снега, но мы проложили тропу вдоль берега речки, и Груне очень нравилось летать по этой извилистой тропе. Сегодня мы вместе с внучкой Варварой шли вдоль берега. Груня опередила нас, забралась на верх откоса и смотрела на нас с хитрым видом. В какой-то момент ее морда стала задумчивой, а потом на ней появилось озарение. На ней читалось – «Ура, придумала!». Груня вышла на тропинку, и во весь дух побежала вперед, спустилась к реке и понеслась за нами, заходя сзади. Мы сделали вид, что не разгадали ее задумки. Она подлетела сзади, со смеющейся мордой и, кинувшись на нас, стала целоваться. Весь ее вид говорил: - «Здорово я вас обманула, вы и не ожидали увидеть меня тут, ну как я вам!». Расстояние в восемьсот метров, она пронеслась за пару минут, вся запыхалась и жадно ела снег. А на обратном пути мы наткнулись на лыжню. Кто-то шел по полю. Груня испугалась, присела на лапы, обнюхивая след, а потом стала фыркать, предупреждая об опасности. Пришлось взять ее на поводок и отвести от лыжни в сторону.
В марте в поведении Груни наметились перемены. Теперь она, погуляв со мной, старалась пойти осваивать «новые земли. То убегала дальше по реке, куда у нас не была проложена тропа, то уходила погулять в березовый перелесок, и мне долго приходилось дожидаться ее на тропе. Меня она из виду не упускала, но на призывы не откликалась. Лишь когда, отчаявшись ее дождаться, я начинала выть, откуда-то из-за куста появлялась ее хитрая мордочка с прижатыми ушами и извиняющимся взглядом. Как-то она по льду перешла речку и никак не могла вернуться назад. И хотя река была замерзшая, абы где переходить ее Груня не собиралась. Я, по уши в снегу, носилась по одной ее стороне, а она по другой. Наконец, мы нашли место ее перехода, и она перебралась ко мне. На прогулке она постоянно запрыгивала ко мне на спину, причем так натренировалась, что умещалась у меня на плечах, как воротник, и некоторое время ехала на мне. Интересно, что при этом мне было совсем не тяжело держать ее тридцать пять килограммов, так она группировалась.
Вскоре у девчонок появилась нехорошая привычка. Груня, стоя на задних ногах, начала кусать меня за спину и плечи, запрыгивать на спину и пытаться укусить за шею, причем совершенно не рассчитывая силу. То же самое, но с Каем, начала делать и Гроза. Видно девочки начали утверждаться в стае. Мало этого, Гроза постоянно брала Кая за кончик хвоста и так гуляла с ним по вольеру. Тоже самое, когда то, делала и Герда. Хвост у Кая стал весь обгрызенный и шерсти на конце не осталось, отчего он выглядел совсем коротким, как у сказочного волка, который ловил в проруби рыбу.
В феврале Герда с утра сидела в своей излюбленной позе, выставив вперед переднюю ногу и раскачиваясь. Потом она нагнула голову и вдруг сделала кувырок через нее, стала валяться на снегу, а потом поползла к вольеру, к Каю, с сияющей физиономией. Начинался брачный период. Кай потянулся к Герде, но Гроза налетела на него, стала кусать за морду и шею. Кай потерпел некоторое время, а потом подмял безобразницу под себя. Между Каем, Грозой и Гердой постоянные распри. Герда рвется к Каю, а Гроза встает между ними. Кай набрасывается на Грозу, а Гроза на Герду. И они рычат и лают без конца.
Волки воют каждый вечер, и Груня тоже, по-своему. В окрестностях появились дикие волки и наши с ними переговариваются. Прогулки пришлось прекратить: я побоялась, что вдруг, Груня уйдет. Но ушла вовсе не она.

Яна Мурашова.