Пожелания от автора.
Уважаемые читатели! Прежде, чем вы приступите к изучению данного опуса, я прошу вас обратить внимание на следующие моменты.
Во-первых, я не отождествляю себя ни с кем из героев этого произведения, равно как и кого-либо из своих друзей, близких или знакомых. Впрочем, целый ряд совпадений с реальностью может заставить людей, которые хорошо меня знают, в этом усомниться. Специально для них поясню: написать что-то подобное – построить город из песка. Он, конечно, не станет точной копией настоящего города, но будет похож. А значит, для того, чтобы его построить, стоит посмотреть на настоящий город. Тогда меньше надо будет придумывать. Вот и я, строя свой город, просто смотрел по сторонам. Если смотреть по сторонам, лучше и детальнее видишь то, что ближе. Потому и возникли указанные совпадения. Они случайны. Случайны все до единого. Разве, морская свинья… Ну, здесь я и сам теряюсь. Впрочем, это, наверное, совсем не важно.
Во-вторых, вряд ли наш мир устроен так, как я описал. Скорее всего, иначе. Однако, если всё-таки в чём-то так, я просто угадал. На самом деле я не знаю, как он устроен. Я не знаю, что бывает с нами за чертой, как к нам приходят дети, что бывает с суицидниками и что движет Богами. Единственное, что является исключением из этого утверждения, пожалуй, Любовь. Не могу сказать, что я это знаю, скорее уверен: Любовь – это основа нашего мира. Просто понимаем ли мы, что это такое. Однако, в рамках данного произведения эта моя уверенность тоже не важна.
Ну, и, наверное, третье. Всё, что вы прочтёте ниже, связанное с применением стрелкового оружия, драками и полученными в них повреждениями, когда настаёт время залечивать раны, в реальном мире совсем не так. В этом нет никакого удовольствия и романтики. И не говорите, что я не предупреждал!
Ну что ж, вот мой песочный город…
За 9 суток до часа Х.
«В твоем парадном темно, резкий запах привычно бьет в нос.
Твой дом был под самой крышей - в нем немного ближе до звезд.
Ты шел не спеша, возвращаясь с войны
Со сладким чувством победы, с горьким чувством вины.»
Огромная собака на бетонном постаменте стала изменяться. Сперва у неё загорелись непонятным красным пламенем глаза, а потом с лап будто бы стала слетать побелка, намазанная бестолковыми городскими малярами. Машина смерти подобралась и спрыгнула с пьедестала. Он понимал, что ЭТО бежит к нему, однако странное оцепенение не позволяло не то, чтобы совершить действие, но даже подумать о том, что, вообще, происходит, зачем эта картинка в сомнительном мире, который он сейчас воспринимает. Есть ли этот мир, не иллюзия ли это?
Когти зверя оставляли на камне мостовой шрамы, как будто он бежал по телу человека. Зверь был все ближе… Он понимал, что надо совершить действие. Но… А есть ли вообще смысл в действии? Ведь, что бы он ни делал в жизни, либо оттягивало неизбежное поражение, либо приводило к нему. Он даже не помнил, откуда это знал. Просто так было. Всегда было. Так стоит ли…
Собака была уже совсем рядом, он видел, как её язык болтается с каждым скачком, как когти разрывают камни мостовой…
Перед ним стояла рыженькая девочка-подросток со странными острыми ушками, почти как из дурацких книг про эльфов. В каком-то трогательном зелёном платьице чуть выше колена, с большими грустными зелёными глазами. Обаятельное анимешное существо… Однако во взгляде чувствовались мудрость и воля. Это было одновременно, но как будто в разных мирах.
- Ты должен понять, что ты – защищаешь. Тебе проще всего сейчас сдаться, но ты оставишь без защиты кого-то.
Он проснулся от холода. Да и переполненный мочевой пузырь сыграл роль будильника. Проходя мимо, он докинул дров в печку, уже стискивая зубы от непреодолимого желания, и вышел на мороз… Автопилот… Он начал просыпаться… Ссать при минус тридцати градусах холодно. Трезвеешь. Но что-то снилось. Странно. Впрочем, какая, в пень, разница… Освобождая мочевой пузырь, он замер, подставляя свое тело миллиарду снежинок, стремящихся достичь конечной цели бытия. Выматерившись, он пошел домой искать тепло за печкой.
- Странные дни. Сны странные…
За 8,5 суток до часа Х.
«Вот твой дом, но в двери уже новый замок.
Здесь ждали тебя так долго, но ты вернуться не мог.
И последняя ночь прошла в этом доме в слезах.
И ты опять не пришел, и в дом пробрался страх.
Страх смотрел ей в глаза отражением в темном стекле.
Страх сказал, что так будет лучше ей и тебе.
Он указал ей на дверь и на новый замок.
Он вложил в ее руки ключ и сделал так, чтоб ты вернуться не мог.»
Если что-то пообещал, надо выполнять. Проснувшись с нечеловеческого бодуна, он добросил дров в печку, поставил чайник и попробовал умыться. На остатки алкоголя в той или иной таре смотреть уже не хотелось. Совсем. Во рту как кошки нагадили. Нужно просто выполнить задачу и идти дальше. Прохлопанное ведро в колодце, брошенные продукты, мало ли на даче забудешь вещей… Ответственность его, надо прибраться. Тёща с тестем хорошие ребята, но не поймут, их дача. А зимний лес не всякому близок. Он приехал ещё и для того, чтобы просто дохнуть этого воздуха. Но… Здесь никогда не снились пустые сны. Кажется, он не понимал, что происходит… Впрочем, понимал. Он просто прощался.
За 20 минут до часа Х.
Маленькие гадкие кривые лапки подло скользили по мокрым холодным камням и не давали бежать во всю прыть. Снова упав пузиком на острые обломки, он взвизгнул от боли, поднялся и бросился вперед, понимая, что времени уже не осталось. Вобщем-то, всё равно не осталось. Он опоздал. Но надо было попробовать, даже если это бессмысленно. Вырвавшись из узкого коридора, ограниченного каменными стенами, он почувствовал лютый холод низко нависшего чёрного неба. Он знал, что будет холоднее. Те, кто рождён в этом месте и в это время морскими свинками, умеют ходить сквозь стены и сквозь заборы, созданные человеческим разумом. Они всегда находят лазейки, позволяющие обходить общепринятые преграды. Но за всё надо платить. Попадая из точки А в точку Б, мы подчас подвергаемся шоку. Условия в этих точках могут быть очень разными.
Он попытался подуть на содранные в кровь подушечки пальцев для того, чтобы согреть их. Бестолку. Это надо делать долго… Да и чёрт с ним! Уже неважно. У морских свинок есть ещё одна способность, данная от рождения: когда становится совсем плохо, можно просто громко заорать. И тогда все услышат, обязательно. Им просто придётся. Потому что громче морской свинки, в пересчёте на массу, никто не кричит. Хотите, проверьте. Кузьмич заорал. Он просил, чтобы пришёл Хранитель. Он орал долго, понимая, что тот не может не услышать.
Но чем громче и дольше кричат морские свинки, тем быстрее из них уходит жизнь. То есть, та самая воля к жизни, которая сейчас ему нужна была как никогда. Увы, наоравшись, он понял, что холод, кровь, текущая из лапок, и воля к жизни, наверное, сговорились, и все теперь против него. И вдруг вспомнил, кем он был когда-то. В этой ситуации надо было просто победить. А для этого – разозлиться. Морские свинки не умеют злиться. Но он НЕ БЫЛ морской свинкой. Когда-то…
- Сволочь великая, ты должен меня услышать! Ты же понимаешь, что будет поздно. Вот ты так мимо пройдёшь? Вот скажи мне, тебя прёт доказывать нам, что ты сильнее? Ты сам себе не противен? Побеждать в войне со слабыми? За что ты ему мстишь? А ты сам бы смог выдержать на его месте то же? Ты уверен, что не перегнул с наказанием? Кто ещё смог бы нести на своих плечах такие проклятия две с половиной тысячи лет, сохраняя честь и достоинство?
Небо оставалось столь же чёрным, и мёрзлая земля остужала разбитые лапки, останавливая течение крови. Он чувствовал, что его долбанная тушка морской свиньи становится всё слабее и, наверное, скоро освободит его от жизни. Он бы и не сопротивлялся. Только было то, что не вписывалось в обязанности морской свинки. Надо было доораться. А потом… Да какая разница!
- Сволочь великая, да откликнись ты! Да будь ты проклят, если не откликнешься!!! Это я, маленький долбанный грызун, тебе говорю! Хочешь проклятие морской свинки? Вот получишь! Ни тяжёлое, ни лёгкое, только снимать замучаешься! Да ты обязан мне ответить! Ты несёшь ответственность за весь этот мир!!!
Вдруг небо изменилось. Оно стало как-то странно структурироваться и разбиваться на куски. Один из таких кусков всё более становился похожим на лестницу, и в какой-то момент её ступени стали настолько выраженными, что можно было понять даже, из какого камня они сделаны. Ледяной ветер ударил резко и наотмашь. Где-то на самом верху небесной лестницы неожиданно возник яркий свет, который, разгораясь с каждым мгновением, становился всё нестерпимее.
- Я не слышу в твоих словах должного почтения.
От голоса, подобного грому, казалось, дрогнули холодные камни. Сквозь непереносимо яркий свет проступила фигура в белом одеянии. Хранитель, не спеша, шёл вниз по небесной лестнице.
- Ты не только смеешь после всего, что было, просить у меня помощи, но и проявляешь неуважение. Наверное, тело морской свинки кажется тебе слишком свободным?
- Помоги ему, если у меня есть ещё хоть какие-то заслуги перед тобой! Помоги не совершить то, что уже не получится поправить. Я знаю, за что ты мстишь мне эти сотни лет. Но за что ты мстишь ему? Он ведь сделал всё так, как велели жрецы!
Фигура в белом одеянии неожиданно остановилась посередине лестницы.
- Ты не во всём прав. Иногда важнее не то, что человек сделал, а почему он это сделал. Если на убийство безвинных толкает не более, чем жажда славы и всеобщего признания, ты понимаешь, что это совсем не подвиг?
- Но не одно же это им двигало! Ты поможешь ему?
- Да. Но от тебя я за это потребую плату. Ему придётся кое-куда сходить. И ты пойдёшь с ним. Ты попробуешь ему объяснить и рассказать то, что потребуется, но не будешь вмешиваться в его дела и влиять на принятые им решения. Если все всё сделают правильно, у него будет очень неплохой шанс. Если нет… Я полагаю, ты знаешь сам. Некоторые вещи непростительны. Сейчас ты вернёшься и задержишь его хотя бы на две минуты. Большего мне не надо. Как ты это сделаешь в теле морской свиньи, я не знаю, да мне это и неинтересно. Захочешь – сможешь. Это всё, что я для вас готов сделать.
Хранитель развернулся и неспешно пошёл вверх.
- Сделаю, - прошипел себе под нос Кузьмич, хромая к входу в пещеру на разбитых в кровь лапах. – Уж расстараюсь! Забыл, поди, как я орать умею. Старый маразматик! Если б я столько лет жил, у меня бы точно крыша поехала. Почтение ему, видите ли, подавай…
Шипя от боли, он втиснул свою тушку в узкий вход лаза между мирами и засеменил в обратный путь. Если Хранитель сказал, что должно сделать, значит, время ещё есть. Но всё равно надо спешить.
За 10 минут до часа Х.
Если две трети жизни бороться с ветряными мельницами и наконец, после долгих лет тщетных усилий, вдруг начать побеждать, эйфория нагонит даже самого спокойного и прагматичного человека. Проект, над которым работал старик Самойлов уже почти сорок лет, всегда казался его коллегам безнадёжным. Скорее даже бредовым. Наверное, из разряда чего-то типа исследований НЛО или паранормальных явлений. Похоже, ему не переставали подавать руки только из-за того, что на его счету были и другие серьёзные работы, а проект «Шар Мёбиуса» хоть и стал темой «для души», но, невзирая на некий элемент личной симпатии, имел под собой серьёзные обоснования из области фундаментальных наук.
К Самойлову примыкали и терялись за долгие годы десятки разных людей, кто-то уходил, не выдерживая многолетних неудач и бессмысленных теоретических скитаний, кто-то в трудные времена просто покидал науку. Бывало всякое, и, готовясь к серьёзному выступлению, он как-то невольно вспоминал тех, чьими усилиями создавалась сегодняшняя победа. Лица, имена… В памяти, почему-то, часто всплывал его студент, который, бросив обучение, уехал в Чечню мстить за брата. Так он рассказал однокурсникам. Как-то слишком часто последнее время он вспоминался. Молодой, неординарный, с цепким умом. Наверное, двадцать лет назад Самойлов не думал о нём, как о преемнике. Однако… Жаль, что этот талантливый молодой человек потерялся. Интересно, как сложилась его судьба… Профессор вздрогнул, возвращаясь к реальности от несвоевременных сейчас воспоминаний. Надо было готовиться к выступлению.
Победителей не судят. Перспективы, которые открывала реализация данного проекта, были сумасшедшими. И когда пошли первые практические успехи, раньше всех остальных на проект обратили внимание военные. Причём, мягко говоря, не самые простые.
Зал, в котором проходила конференция, вмещал человек двести. Но занят он был от силы на одну четвёртую. Всё больше люди в штатском, однако, по лицам было видно, что либо «сапоги», либо «спецы». Серьёзные ребята, сдержанные и немногословные. Все в возрасте… Он не знал их имён. Видимо, ему и не положено было, невзирая на весьма серьёзный уровень допуска.
Стандартную «шапку» своего выступления он зачитал довольно быстро. И, не видя сколь бы то ни было эмоциональной реакции, отодвинул бумагу с текстом, чтобы продолжить вживую. Не прошло и минуты, как десятки пар внимательных и заинтересованных глаз уже сверлили его вовсю.
- Название проекта «Шар Мёбиуса» выбрано несколько не случайно. Мир, в котором мы живём и который, как нам кажется, знаем, на самом деле является лишь элементом куда более сложной конструкции реальности, где таких миров, как наш, практически неограниченное количество. И для того, чтобы попасть из одного в другой, совсем необязательно перемещаться за край вселенной. При всесторонней разработке данной теории преодолеть преграду между нашей и соседней ветвью реальности в конечном итоге не сложнее, чем пройти через дверь из одной комнаты в другую. Просто надо научиться создавать такие двери. Но столь масштабные проекты, пожалуй, мы оставим на потом. …Вот да, вижу, у Вас вопрос, прошу Вас.
Пожилой грузный человек из первого ряда, с широким угловатым лицом, мгновенно приковал к себе взгляды аудитории. Было заметно, что многие из присутствующих его знают.
- Я как раз хотел бы у вас поинтересоваться: а что «на сейчас», какие ближайшие перспективы у вашей разработки?
- В первом приближении весьма вероятно, что скоро мы попадём в пределы так называемого технического этажа реальности. Пока, к сожалению, только нашей, но и это уже, по-своему, уникально. Представьте себе жилой дом. Комнаты, кухни, ванные, балконы, мусоропровод, ну и так далее… Так вот в подвале распределяются все коммуникации и системы жизнеобеспечения этого жилого дома, и, просто перекрыв кран на стояке, вы можете оставить какую-то часть квартир без горячей воды. Или, к примеру, оставить весь дом без света. Всё в вашей воле, если у вас есть ключ от подвала. Впрочем, последствия необдуманных действий могут быть довольно тяжёлыми, и об этом тоже надо помнить.
Вобщем, если быть кратким, то проникновение на технический этаж нашей реальности даёт возможность, например, попадать из точки «А» нашего мира в точку «Б» вне его пространства. Ну, то есть, вас невозможно перехватить по пути. Или можно из точки «А» в точку «Б» передавать информацию, не используя известных вам средств связи. Можно влиять на судьбы людей, не вступая с ними в вербальный контакт… Моя фантазия слишком бедна для того, чтобы перечислить те безграничные возможности, которые открываются перед теми, кто владеет ключами от этого подвала.
- Я правильно понимаю, что у вас этих ключей ещё нет?
- И да, и нет. Первый физический предмет на «технический этаж» мы отправили за час до моего отъезда на эту конференцию. Это был измерительный зонд. Так вот, показания телеметрии подтверждают, что зонд находится в мире с такой же атмосферой, давлением и многими другими характеристиками окружающей среды, что и наш мир. Однако ряд параметров радикально отличается от аналогичных параметров нашей реальности. И это не похоже на выход из строя датчиков.
- Спасибо, я удовлетворён вашими ответами.
Грузный человек сел, и вместо него сразу же поднялся другой.
- Какого финансирования требуют ваши разработки, и кто его обеспечивает?
Ну вот, сейчас пойдёт больной вопрос. Самойлов поморщился. Как бы сделать так, чтобы корова меньше ела и больше давала молока? Да понятно всё: меньше кормить и больше доить!
- Финансирует РАН. Денег катастрофически не хватает. А что вы надеялись услышать?
- Если вам дать больше ресурсов, насколько вы в состоянии ускорить работы?
В этот момент дверь в аудиторию открылась, и в неё бесцеремонно вошёл крупный мужчина в цивильном костюме. Помимо «блещущего интеллектом» лица и характерной пластики движений, которые Самойлов подметил сразу, охранника в нём выдавал ещё и наушник от рации, торчащий в левом ухе.
- Аркадий Львович, это срочно.
Охранник протянул Самойлову телефон.
Слов, сказанных по телефону, в зале, конечно же, никто не услышал, но по побелевшему лицу профессора всем сразу стало понятно, что что-то случилось.
- Я прошу прощения, - сказал он каким-то деревянным голосом и судорожно метнулся к двери…
За две минуты до часа Х
Холодное утро. Не то осень, не то зима. По календарю осень, однако, снежок сверху уже порошил. А на асфальте подмёрзшая слякоть. Даже не скользкая, противная какая-то. Светало теперь к концу второго урока, и всё более привычно становилось завтракать, включая свет. А потом долго добираться до школы. Когда-то папа отвёл её в первый класс через дорогу от своего дома и сказал, что доделает в квартире ремонт, и все они будут жить там. Но что-то пошло не так. Наташка рано научилась сама ездить на троллейбусе через пол города и рано стала самостоятельной. Это что-то давало, но что-то и отнимало. Свобода только для дураков является самоцелью. Человек, начинающий самостоятельно принимать решения, вдруг понимает, что маленьким быть проще. Ей приходилось вставать на сорок минут раньше одноклассников, заботиться о том, чтобы в кармане всегда были деньги на обратный билет, смотреть по сторонам, переходя дорогу, и задумываться о многом, чего не было и в мыслях у большинства её сверстников. Рано для четвёртого класса. Но когда она в шутку заныла на эту тему, папа припомнил, что Аркадий Гайдар в шестнадцать лет командовал полком. Наверное, тоже в шутку. А может, и нет…
Выйдя из троллейбуса, она брела к школе, думая о своём и пытаясь ловить ртом отдельные снежинки. А думать о чём-то весёлом как-то не получалось. Трояк по контрольной (позор для отличницы!), сняли с соревнований по каратэ из-за того что долго проболела (а ведь тянула на следующий пояс, по словам тренера), поссорилась с подругой из-за шпаргалки… Но самое главное, что, наверное, сильнее всего тянуло за душу – это то, что мама с папой поругались. Они стали чаще ругаться. Наташка видела, что с папой что-то происходит. Она была уже достаточно взрослая девочка, чтобы понимать, что иногда папы находят других мам, но здесь было что-то иное. Короче, фигня какая-то… От папы всё чаще пахло перегаром, но было твёрдое ощущение, что это не причина, а следствие. Ну, понятно, что если ты ударился головой об дверной косяк, то тебе больно и ты можешь заплакать. То, что ударился – причина, то, что плачешь – следствие. А почему ударился? Пол мокрый был, поскользнулся. На пол воды налил – причина, головой ударился – следствие. Ну, в общем, не укладывалось у Наташки в голове, что папа их с мамой разлюбил…
Три дня назад папа в очередной раз поссорился с мамой и ушёл туда, где так и не был доделан ремонт. Вот и сейчас, проходя по дороге в школу мимо его дома, она увидела свет в окнах. Вернее, в одном окне.
- Зайду после уроков, - сказала она себе. – Обязательно зайду! Бестолковые они с мамой. Нельзя их надолго одних оставлять. Вечно каких-нибудь глупостей наделают!
И в этот момент, переведя глаза на дорогу от окон, она с удивлением увидела, как прямо посередине тротуара из земли растёт целый вихрь серебристых снежинок. Ветра не было, отчего происходящее казалось вдвойне любопытным. Поймав языком последнюю снежинку в привычном мире, Наташка сделала уверенный шаг в сторону странного серебристого завихрения, и, уже ощущая, что земля уходит из-под ног, поняла, что это не снежинки, и творится что-то совсем необычное, но… Происходящее ей было уже совершенно неподвластно.
За минуту до часа Х.
«И ты вышел во двор и ты сел под окном, как брошенный пес.
И вот чуть-чуть отошел да немного замерз.
И ты понял, что если б спешил, то мог бы успеть.
Но что уж теперь поделать - ты достал гитару и начал петь.
А соседи шумят - они не могут понять когда хочется петь.
Соседи не любят твоих песен, они привыкли терпеть.
Они привыкли каждый день входить в этот темный подъезд.
Если есть запрещающий знак, они знают - где-то рядом объезд.»
Пустота. Холодная пустота в душе. Собственно, было неважно, отчего. Просто больше жить не хотелось. Совсем. Какие-то дурацкие бесполезные телодвижения. Сорок лет никчёмного существования, в котором не совершил ничего. Нога затекла, и, изменив позу на табуретке за столом, он породил долгий звон падающих бутылок. Он не знал, сколько так просидел. Откладывать неизбежное, упиваясь саможалением?.. Да пошли вы! Надо признавать поражение. С трудом фокусируя взгляд на окружающих предметах (реально по пьяни двоятся, зараза), он оглядел комнату раздолбанной хаты, где так и не доделал ремонт. Да не хотел он здесь ничего доделывать! Всё было так, как он привык. Просто его берлога. Кинутая в грязный угол косуха (в последний раз до ларька ходил на автопилоте), покрытый строительной пылью КВ-трансивер на раздолбанном столе в углу (давно просрочил позывной и позволял себе только слушать эфир, не выходя на передачу), масса каких-то недоделанных железок (надо же куда-то девать себя, если руки и башка ещё помнят что-то о техническом творчестве, а жизнь уже заставляет решать совсем другие задачи)… Неудачник. Замах на рубль, жизнь на копейку.
У многих мужиков присутствует ошибочное мнение, что это они выбирают женщин. Лажа. На самом деле, выбирают женщины. Он уже успел насовершать много глупостей в тот момент, когда Савитри его выбрала. Савитри… Так он звал её. Когда девочка выбирает мальчика, и тот берёт на себя за неё ответственность, отступать поздно. Теперь надо быть сильным, надёжным, лучшим… Ну, если любишь, конечно. А если не любил, так что хлестался? Но он даже здесь оказался неудачником. Она родила ему дочь, а дал ли он ей счастье? Неопределённость, неуверенность в завтрашнем дне… Он не мог оградить её от этого. Дилетант широкого профиля. Много чего в жизни попробовал, везде обломался. Понятное дело, что самая удивительная девчонка на свете стала задаваться вопросом, почему всё так. Короче, были причины для ссор. И он понимал, что катится в бездну, потому что в этом мире уже не оставалось зацепок за жизнь, кроме неё. Ну, вобщем, и тут проиграл… Может, гордыню свою не победил, может, устал пытаться выиграть у судьбы. Да чего тут думать!
Он хлебнул ещё. Почему-то у нормальных людей вызывает проблемы пить водку из горлышка бутылки с ограничителем. Его это всегда удивляло. Ну, неприятно. Чё колбаситься-то! Надо было сделать несколько больших уверенных глотков и подождать. Алкоголь всосётся и подавит остатки страха.
Последний раз как-то гадко поссорились. Впрочем, когда это было не гадко. Всегда это маленькая смерть. На самом деле не маленькая, а просто смерть. И говорить о том, что умирать привычно, может только лжец. Просто сколько можно переливать из пустого в порожнее. Он всё больше понимал, что всем мешает. Вообще, наверное, ВСЕМ на этом свете…
Алкоголь странно меняет сознание человека. По большому счёту, это враг. Алкоголь придаёт необоснованной уверенности в своих силах и порождает иллюзию благополучия, контроля над ситуацией, в конце концов, своего превосходства над судьбой. Но не для бытового пьяницы со стажем. Он часто убегал от проблем в стакан. Наверное, иначе бы свихнулся. От этого опыта была хоть какая-то сомнительная польза: теперь он научился пользоваться изменением состояния, чтобы договариваться с собой. Надо просто раз и навсегда решиться на необратимый поступок, и всосавшийся в кровь спирт в данный момент избавлял от страха. Да собственно, а был ли изначально этот страх? Последние дни он понимал, что незачем цепляться за жизнь, пытаться совершать невозможное ради того, чтобы не загнобили, побеждать, чтобы не забили ногами. Где-то на задворках сознания всегда присутствовало ощущение, что он, вроде как, проклят, и происходящее с ним с рождения, наверное, даже имеет смысл, но смысл этот мог быть сугубо эзотерическим. Ну, а где эзотерика, там и шизофрения. Впрочем, ещё и странные сны… Однако поздно думать. Решение принято. Если за чертой что-то и есть, то, пожалуй, всё равно довольно над ним издеваться.
Под доской в полу, где когда-то до ремонта находилось вентиляционное отверстие, лежал пистолет, взятый на память из прошлой жизни. Долбаный ПМ, которым только тёщу по хате гонять, как глумились бывшие сослуживцы. Этот ПМ был ему дорог. Долгая история, почему. И если бы бывший хозяин пистолета знал, зачем тот выстрелит ещё раз, наверное, не простил бы себе. Но Ворон мёртв. Хотя его тело и пускает слюни на больничной койке… А сколько ещё мертвы? Из тех, с кем проходил огонь и воду, жрал из одного котелка и вместе ходил проверять этот мир на прочность... И кто он теперь?.. Так есть ли смысл цепляться за жизнь? Тем, кто не цеплялся, не приходится проходить унижение позорной бытовухи. Кому-то, видать, судьба – жалеть, что не сдох в окопе.
Бухло докатывалось. Он добротно хлебнул ещё. Заготовленные ручка и бумажка, наверное, уже были не нужны. Какой-то слишком классический алгоритм: оставить записку, в которой кого-то обвинить, кого-то простить, кого-то осудить или поблагодарить… Боженьке он и так всё скажет, если тот вообще есть. А если нет, то так ещё проще. А людям и без этих прощальных сопель было с ним рядом тяжело. Незачем обременять их своими «охренительно важными» последними пожеланиями. Застрелился по пьяни, дурак, и все дела.
На дне бутылки оставалось на последний уверенный глоток. Не пропадать же. Он ещё раз приложился к горлышку с ограничителем и взял пистолет в руки. Было как-то до скотства легко. Где-то между затылком и первым позвонком есть место, разрушив которое, ты даже не позволяешь человеку понять, что он уже умер. Ну, если всё делаешь правильно, конечно. Он не мог вспомнить, откуда это знал. Может быть, это какое-то интуитивное знание. Однако, многие суицидники, не имея должного образования в области анатомии, тем не менее, стреляют себе в нёбо. Видимо, многих людей боль страшит сильнее, чем смерть. Как-то обыденно и спокойно палец лёг на курок. Он запихнул ствол себе в рот. Осталось лишь смешное движение для того, чтобы выключить этот долбанный телевизор, называвшийся реальностью, и, пожалуй, он испытывал сейчас удовольствие. Удовольствие от власти над всем сущим в своём сознании. Миг – и его больше не будет трогать это до тошноты надоевшее мироздание. Ни одним из самых изощрённых своих проявлений.
На долю секунды замерев со стволом во рту, он медленно начал продавливать курок…
Кузьмич заголосил, как противовоздушная сирена. Громко, навзрыд, будто чуял, зараза, что происходит. Не было у него поводов так голосить. А тут аж стёкла вздрогнули. Стало как-то стыдно.
«Ну, вот развалит у меня сейчас пулей затылок. Неделю никто не придёт, и я начну вонять. А клетку с Кузьмичём обдаст моими мозгами. И он тоже, бедолага, будет вонять и вылизываться. Его будет тошнить, а он всё равно будет вылизываться, потому что он морская свинья и ему так положено. Ну, если, конечно, тупо не сдохнет от разрыва сердца, когда я выстрелю. Просто от шума. Нельзя зверя подставлять, не виноват он…»
С некоторым трудом он встал со стула, взял клетку с Кузьмичём и вынес в соседнюю комнату. В пьяном мозгу ещё мелькнула мысль: «Смотрит как-то с подколкой, будто развёл на что…». Возвращаясь обратно, отпер замок входной двери, потом вернулся и проверил в клетке воду и сено. Типа, чтоб свинья до людей дожила. Своя зверюга, всё-таки, чего обижать. Уж на улицу не выбросят, приберёт кто…
Ну а дальше, что тянуть? Всё уже как-то решено. Он снова сунул ствол себе в рот, палец начал движение, и…
Боёк должен был ударить в капсуль явно позже. Пальцу необходимо было пройти ещё пару миллиметров, но почему-то в лицо вдруг ударила какая-то странная серебристая муть, и он почувствовал, что падает в бездну, неожиданно открывшуюся перед ним вопреки всем законам логики…
За неопределённое время до часа Х.
За маленьким окошком избушки, стоящей на краю света, в кромешной тьме завывала вьюга. Может быть, за тысячи километров снежной мглы, замороженного леса и стылых полей и был кто-то ещё живой, но вряд ли его можно было легко найти. Здесь же, внутри этого маленького мирка жизни, затерянного в бескрайних ледяных просторах, как ни парадоксально, находились два молодых и явно прибывающих не в себе, хорька. Опытный взгляд ветеринара-нарколога (если такая специализация есть у ветеринаров) или старого, но, по иронии судьбы, живого наркомана непременно заметил бы, что хорьки не просто «под кайфом», а удолбаны в хлам. Но ни ветеринаров, ни наркоманов рядом не было. Более того, их не было и «не рядом» тоже. Они вообще были где-то в другом мире. Может, и к лучшему…
- Подкинь дров, Гребусла, Игра сейчас начнётся!
- Ты телевизор включи, а то завязку просмотрим.
- Не просмотрим. Я уже почти вспомнил, где розетка. Вот если ещё чуть-чуть дунуть, я точно вспомню. Давай набьём трубочку.
- Нечего нам уже набивать, Гребисла. Скурил ты всё. Кому-то на улицу идти надо.
- А чего это, я один скурил?! А вот ты со мной не курил, да?
- Курил, Гребисла. Но ты меня заставлял. Ну, или, скажем, провоцировал. Да ладно, хрен с тобой! Пойду ещё принесу, а ты телевизор включи. А то правда просмотрим.
Когда Гребусла вышел на улицу, вернее, открыл в этот огромный бездонный ледяной мир дверь, и тысячи маленьких копий ударили в его мокрый и чувствительный нос, он на секунду замер, восхищённый величием Природы, но после мгновенной паузы шмыгнул между сугробов к стогу, заваленному снегом. С одного бока стога снег был предметно разрыт, и из прогалины торчало сено. Рядом предусмотрительно стояли вилы. Подойдя, Гребусла взялся за холодную рукоять вил и стал мучительно ковырять слежавшееся сено в прогалине. С одной стороны, метель и лютая стужа гнали в тепло, с другой, если мало набрать – быстро кончится, и снова придётся идти на мороз. Гребусла боролся. Лень заставляла его набить мешок, предусмотрительно прихваченный в хате, плотнее, но она же, объединившись с ледяной снежной мглой, ему и мешала. Больше всего на свете хотелось скорее добраться до горячей печки. В конце концов, справившись с задачей, он двинулся в сторону тёплого дома. Метель тем временем не унималась, и казалось, что в этом мире не осталось ничего, кроме неё, двух упоротых в клочья хорьков и заботливо заготовленного стога конопли…
- Ну, включай уже, что ли!
Гребисла нервно суетился в кладовке, копаясь в каком-то барахле и роняя предметы.
- Нашёл! – крикнул он, выбегая из кладовки со старой с отколотыми краями розеткой в лапах.
- Ещё успеваем! Гребусла, ставь телевизор на стол!
Минута возни, и два счастливых зверька, раскуривая трубку, сидели у старенького телевизора, в котором пенсионер семидесятых узнал бы КВН-49, жадно всматриваясь в экран.
- Не, Гребусла, не понимаю я Хранителя. Ведь опять продует партию Чёрному Игроку. Всего пару раз за всю историю к ничьей сводил, а так всегда продувал. Вот нахрен он это делает? Последний раз пролетел так, что пятьдесят миллионов человек погибли. Вторую Мировую войну человечество не скоро забудет. А сколько раз до этого влетал? Для него люди – будто материал расходный…
- Ты не прав, Гребисла. Вот те самые люди и есть, по большому счёту, суть Игры. Хранитель за них не решает. Люди сами выбирают свою судьбу. Хранитель просто не мешает.
- Ну да, не мешает свернуть себе шею. Причём, всему человечеству.
Гребисла вывалил из мешка ещё горсть конопли и перетирал в лапах для того, чтобы набить следующую трубку.
- Ты в курсе, кого Хранитель назначил оппонентами Чёрному Игроку?
- Да, в курсе. Полагаю, к концу Игры придётся вмешиваться. Легко эта ситуация не разрешится. Жаль нашу рыжую хулиганку. Уж всё решено было. Чё теперь будет?..
- Ну что ж, остаётся только раскуриться и смотреть. Нам некуда спешить, Гребусла. Стог мы пока ещё даже не уполовинили. Да и в кладовке я, кажется, видел ещё одну розетку. Ну, если старая потеряется…
А за окном всё выла вьюга. И даже она не знала, кем на самом деле были эти два шкодливых существа. А знала бы, прикусила бы язык…
Час Х.
Дома и деревья вдруг стали огромными. Дороги маленькими. На них как будто проявились до этого невидимые детали. Какие-то потёртости, шероховатости, рисунки… Улица Дружбы стала какой-то необъятной. Большой, как целый мир. В принципе, ничего не изменилось, просто окружающие предметы стали более детальными, глубокими, и… На разделительном газоне между сторонами улицы появилась странная конструкция. Это была телефонная будка. Ну, так папа рассказывал. Тогда у людей ещё не было сотовых телефонов, и телефонные будки просто ставили на улицах, для того, чтобы люди могли позвонить друг другу. И где-то высоко в небе над самой будкой крутилось что-то похожее то ли на кристалл, то ли на очень сложную рукотворную головоломку. Странный предмет… Вращаясь, он издавал звук который слышали не уши, а скорее грудная клетка. Так бывает, когда в метро ждёшь подъезжающего поезда. Папа говорил, что это низкочастотный звук который уши не могут воспринять. Эту вибрацию воздуха чувствует тело, и благодаря такой возможности животные, к примеру, могут покинуть район, в котором вот-вот случится землетрясение. Страшный звук. Ну, не страшный. Скорее, вселяющий страх.
Асфальт на проезжей части потрескался. И из трещин полезла трава. «Странно, - подумала она. – Вроде, конец осени…» Было ощущение, как будто в этом мире давно не появлялись уборщики, водители, сотрудники местного ЖЭКа в оранжевых жилетах… И как-то больше было похоже на позднюю весну, чем на конец ноября.
Наташка уже была готова сделать шаг вперёд, но вдруг с удивлением обнаружила, что у неё под ногами происходит действие. С каким-то нездоровым для этого мира шумом две крысы, одна из которых была в удивительно знакомой и хорошо подогнанной полицейской форме, а другая в принципе была без одежды, но несла несоизмеримо огромную золотую цепь на шее, дрались из-за ещё одного странного существа. Существо было округлой формы. Чёрный комочек с глазами и лапками. «Чёрная чернушка», -вдруг вспомнила Наташка один из любимых мультфильмов. Крыса в форме полицейского и та, что была с золотой цепью, ссорились, пытаясь перетянуть каждый к себе «чёрную чернушку», и орали всё громче. Впрочем, у Наташки сложилось впечатление, будто у неё под ногами происходит вполне оконченное действие, и ей в него вмешиваться не надо. «Чёрной чернушке», кажется, нравилось, что крысы дерутся из-за неё. Наташка подняла глаза. На каждой ветке, в каждом окне огромных и, как до этого казалось, пустых домов, наверное, в каждой трещине старого асфальта что-то происходило. И вот теперь ей стало страшно. Не от того, что она увидела сейчас, а от того, что не видела раньше, как всякое её действие влияет на чьи-то судьбы. Маленькие «чёрные чернушки», крысы, тараканы и другие странные существа жили своей насыщенной жизнью, казалось, на носках её кроссовок. И достаточно было совершить одно неверное движение, чтобы случайно причинить им необратимый вред.
- Я слон в посудной лавке, - сказала она себе.
Странное оцепенение не проходило. Как будто не включалось что-то, позволяющее оценить реальность. И в этот момент…
- Тебе нужна удача, дочка…
Она знала эту бабушку. Эта бабушка вечно заговаривала с прохожими, и все считали её ненормальной. Над ней издевались, а она кормила бездомных собак. Только в этом мире она была подтянутой и строгой. Старушка была какой-то более реальной, чем все эти крысы, хомячки и «чёрные чернушки».
- Тебе нужна удача, девочка.
За чертой.
«А ты орал веселую песню с грустным концом.
А на шум пришли мужики и ты вытянул спичку - тебе быть гонцом.
Пустая консервная банка и ее наполняли вином.
И вот ты немного согрелся - теперь бороться со сном.»
Он думал, что за чертой будет что-то иное. Но удивляться не было ни сил, ни повода, наверное. Огромная жёлтая луна била в глаза жёстче самого яркого солнца. Палуба допотопного катерка была почти неподвижна, и он стоял на ней на четвереньках. Когда попытался выровняться, вдруг понял, что он в каске, бронежилете, разгрузке с полной укладкой… Автомат… Зачем? Что это? Жёлтая, масляная, почти неподвижная вода… Практически застывшая картинка. Но он был в этом мире. Однако, всё это уже не имело значения.
Палуба чуть дрогнула. Потом ещё. Шаги кого-то очень тяжёлого несчастный катерок сдюживал с трудом. Впрочем, это было как-то обыденно, что ли. Присутствовало ощущение, что не происходит ничего нового. Было только трудно оторвать руки от палубы и встать на ноги. Трудно было отвести глаза от горизонтальной поверхности, потому что как только он пытался это сделать, казалось, что руки подогнутся, и он упадет лицом в доски палубы. Нечеловечески кружилась голова…
Что-то очень тяжёлое шло к нему, не торопясь. В этом мире вообще никто не торопился. Ни луна, ни спокойная жёлтая масляная вода, ни он сам.
Когда он поднял глаза, найдя, наконец, в себе силы обрести равновесие, стоя на четвереньках, то увидел перед собой огромную черную фигуру в балахоне, скрывавшем лицо, из-под которого недобрым зеленоватым светом светились глаза. В правой руке у странного существа была самая обычная коса. Только очень большая, как и само существо. В этот момент, наверное, сработали какие-то рефлексы. Казалось бы, ничто не указывает на аналогии с тем миром, в котором он жил, но дрожь в руках стала слабее, и, с трудом перевернувшись на спину, он передёрнул затвор. Смерть коротко рассмеялась. Как-то совсем по-человечески…
- Плохо встречаешь, милок. Ты же ведь сам меня позвал.
Странно, но голос этого чудища, способного ровным шагом раскачать палубу суденышка, походил на голос безобидной старушки, торгующей варежками собственной вязки на рынке. Он опустил ствол. Опять же рефлекторно. Он не знал, что делает. А может быть, ему было все равно.
- Когда меня сами зовут, я не отказываю. И тебе бы не отказала…
Тетка с косой присела рядом, невзирая на то, что он попятился, снова наставляя на нее ствол. Помолчали…
- У тебя, наверное, есть вопросы?
Он попытался сглотнуть. Какие, к черту, вопросы! Забирала бы уже скорее! Должна же когда-то закончиться эта чертова жизнь неудачника! Нет, боги будут еще издеваться. Будут показывать все ничтожество смертного человека. Да их просто прет. Правы долбанные христиане, боженька сотворил людей, потому что им должно страдать и молить о пощаде, а то будет еще хуже. Если рожок полный, в нём тридцать патронов. А может…
- Тебе кажется, что ты думаешь, но ты говоришь. Может быть не надо врать себе? Ну и мне тоже…
- Что тебе от меня надо?
- Мне от тебя? Я тебя не звала. Ты позвал. Для тебя может все кончиться. Однако, ты ошибаешься, если думаешь, что тебя просто не будет. Ты будешь. Но, учитывая, как ты меня позвал, ты позорно будешь. Да, я знаю, что ты мне скажешь. Плевать тебе на позор. Слушай, давай покурим!
Он опешил.
- Да бросил я…
- Ты здоровье, что ли бережешь?
Казалось, он увидел, как возле зеленых глаз из-под балахона расплылась улыбка…
- Да ты кури. Теперь толку-то бросать… Знаешь, за тебя попросили. Очень высоко попросили. Я многим отказать могу, но ЕМУ не могу. Ну, я с тобой на твоем языке разговариваю. Положено так.
Смерть протянула ему пачку папирос. «Беломор». Культовые. Он как-то и не сомневался. Обычные рыбинские спички… Странно было сидеть, свесив ноги с борта допотопного ботика, и курить «Беломор» вместе со Смертью. И не хотелось говорить. Когда папироса сгорела до бумажной гильзы, Смерть выкинула ее в воду одновременно с ним.
- Знаешь, я уважаю тебя, но меня ждут другие. У тебя немного вариантов. Ты совершил то, что обычно не прощают. И сделал это по слабости. Взывать к твоей силе духа бессмысленно. Но перед тем, как уйти, я пожалуй скажу тебе лишь одно: а на что ты готов ради своей дочери?..
- Стоять!
Чертовы рефлексы! Наверное, в этом мире осталось еще что-то, что ломало иллюзию нездорового пофигизма. Как-то очень спокойно Смерть отвела ствол автомата Калашникова от своей груди. Просто, обыденно, как чашку на кухне переставила.
- Нервный ты. Заводная игрушка. У меня ты этим жизнь не отнимешь. У меня её в твоём понимании просто нет. Я предлагаю тебе договориться, или все будет по правилам.
Он не понимал, почему это было так важно. Это было где-то вне его. С одной стороны, плата могла быть столь огромной, что договариваться было бессмысленно, с другой стороны, подсознательно что-то подсказывало, что ему было, чем платить. Странное ощущение. Лучше бы она не поминала дочь. Вот как-то теперь стало не все равно.
Наверное, всегда он считал, что дочь живёт в каком-то мире, где не может свершиться ничего плохого. То есть, этого совершенно нельзя было допустить, и он не допускал. Пожалуй, каждую секунду своей жизни, даже во сне, он держал внимание на всём, что с ней происходило. Но не давил. Просто пытался быть рядом и страховал. Он не радовался, когда она родилась, потому что боялся радоваться. Когда ей исполнился год, он нажрался на её день рождения, как дурак на поминках, отдавая себе отчёт, что отмечает не её год, а сам факт её рождения. Возможно, те, кто его знали, физически не могли поверить, что он мог чего-то так бояться. Но себе он не врал. За дочь он боялся всегда и по любому поводу. Просто находил силы не портить ей жизнь своим страхом. В его сознании всегда вызывал глубочайшее омерзение приём многих родителей модели «Я тебя люблю (я за тебя боюсь), поэтому ты должен…». Из-за того, что ты за кого-то боишься, он не должен страдать. Сам по себе страх – ошибка. Если ты совершаешь ошибку, почему за неё должен платить кто-то?
Редко кто достоин счастья уважать своих детей в юном возрасте. Окружающий мир всё больше пропагандирует постулат «яйца курицу не учат». Дочь он зауважал, когда та начинала ходить. Ей тогда не было года. Сперва Наташке это было совсем неинтересно, но когда она просекла, что если перемещаться по квартире не на четырёх, а на двух конечностях, то можно брать с собой игрушки, так как руки свободны, она кинулась учиться ходить. То рвение, с которым она стала это делать, первый раз вызвало восхищение. Потом было много чего, и он чувствовал это восхищение ещё не раз. Когда человек использует свой возраст в качестве аргумента в споре, он совершает две ошибки: во-первых, показывает окружающим, в том числе и тем, кто младше его, своё ничтожество, так как признаёт, что других аргументов нет, да он их особо и не ищет. Это своего рода развод в стиле обычных уличных кидал. Во-вторых, наверное, этим приёмом человек отрезает себе ставший совсем бессмысленным «рудимент», имя которому «молодость». Он старался никогда не ставить факт, что он её старше, в разряд решающего в разговорах, и это позволило, когда дочь повзрослела, быть ей и отцом, и другом. Но…
Последние события разделили их миры, как ему казалось, непреодолимой преградой. И вот на тебе!
- Что я должен сделать?
- Ты даже не спрашиваешь, почему? – голос смерти вдруг стал жёстким и холодным. – Мне кажется, для того, чтобы выполнить, как это у вас говорят, поставленную задачу, ты должен знать и это.
- Могу ли я попросить объяснить мне?
- Да, конечно. Иначе зачем я с тобой разговариваю, - Смерть как-то окончательно перестала быть похожей на бабушку с рынка. – Всё очень просто. Ты по слабости захотел совершить самоубийство. Когда люди попадают туда, где ты находишься, они вспоминают, кто они, чем занимались в прошлых жизнях, осознают, что сделано, что нет, выполнена ли их миссия, но только не суицидники. Суицидникам стирают память и лишают их всех заслуг, наработанных в прошлых жизнях. Потому что суицид – предательство. Ну так, наверное, можно сказать на вашем языке.
В этот момент он вспомнил чувство власти над реальностью, которое испытал, засунув ствол Макарова себе в рот, и стало как-то не по себе…
- В принципе, ты не отличаешься от многих тебе подобных. Такой поступок совершали и великие, и ничтожные люди. Но последствия этого поступка для всех были одинаковыми. Ты – одно из крайне редких исключений. Мне очень много заплатили за то, чтобы я дала тебе шанс искупить свою вину. Теперь всё зависит от тебя.
Ты и твоя дочь волею судеб попали в одну старую и, не скрою, интересную Игру Богов. Суть её я не буду тебе объяснять. Тебе расскажут потом. Если я тебя сейчас заберу, она не справится. У тебя хорошая дочь. Прежде, чем прийти сюда, я смотрела на вас. Справиться вы можете только вдвоём. Хотя до конца игры ты скорее всего её ни разу и не увидишь. Пожалуй, я сейчас расскажу, то, что мне от тебя нужно, чтобы отпустить с миром. Это важнее.
Недавно, - ну, по моим меркам, а так чуть больше половины вашего века назад, - живые устроили войну. Это была, наверное, самая опустошительная война в вашем мире за всю его историю. Разные люди попадали на эту войну. Те, кто воевал на стороне желающих подчинить себе весь этот мир и истребить «лишних», а прочих сделать рабами, были не поголовно плохими людьми. Среди них были и Воины. Они сражались за тех, кому присягнули. Ответственность за их действия лежит на полководцах, отдававших приказы. Как бы вы, живые, не старались упрощать и трактовать события тех времён, многие из них сохранили честь. Воинам проигравшей армии не так-то просто уйти из жизни. Если их намерения были чисты, они попадают в неприятную ситуацию. Тела они уже лишились, а забрать я их не могу. Вот и маются столетиями между жизнью и смертью. К слову, живым очень сильно вредят. Тебе сейчас будет сложно понять, чем, но считай, что это как кусок омертвевшей плоти в твоём теле. Согласись, в гангрене, как у вас это называют, нет ничего интересного. Эти люди несут энергии смерти в мир живых, потому что не могут его покинуть, а сами уже не живут. Парадокс? Тем не менее, это явление есть.
Вобщем, они не то чтобы хотят продолжать такое существование, но погибнуть без посторонней помощи теперь уже не могут.
Я хочу, чтобы ты их победил. Их будет много. Очень много. Но у тебя есть дочь. Если ты их не победишь, она не справится. Если она не справится, весьма вероятно, что её жизнь прервётся. Это всё, что я могу тебе объяснить. Убей их! Ты готов выполнить мою волю?
Башка уже не кружилась. Маска пофигизма, которую он старательно натягивал на остатки своего сознания, безнадёжно сползала. С одной стороны, на «слабо» берут дураков. С другой, а есть ли что терять… Однако, речь шла о какой-то игре и Наташке, в ней замешанной. Только трудно было собрать в кучу мозг после всего произошедшего.
- Да, я готов выполнить твою волю!
- Ну что ж, договор заключён. Победишь – продолжишь свой путь. Да, и ещё… - Смерть как-то вдруг снова стала похожа на бабушку с рынка. – Мне не положено проявлять к кому-то симпатий или антипатий, но то, что я знаю про тебя, заставляет меня чуть отклониться от правил. Ну, вобщем… - Смерть задумалась, потом как будто одёрнула сама себя, и голос её вновь стал каким-то металлическим: – Хочешь помочь дочери – для начала, победи!
Бойня.
«И тогда ты им все рассказал. И про то, как был на войне.
А один из них крикнул: "Врешь, музыкант!" и ты прижался к
стене.
Ты ударил первый, тебя так учил отец с ранних лет.
И еще ты успел посмотреть на окно. В это время она погасила
свет.»
Смерть ушла, а он ещё долго сидел в оцепенении, пытаясь понять некую новую реальность. Когда осознал, что пытаться вникнуть бесполезно, машинально стал проверять оружие и боеприпас. Четыре гранаты Ф-1. Много, хорошо. Два рожка патронов, смотанные встречно изолентой. Как будто сам мотал. Так всегда и делал. Фляжка, явно со спиртом. Странный какой-то комплект… Нож. Ничего такой, рабочий… Обычный пехотный бронник, каска. Кажется, по карманам разгрузки были ещё какие-то мелочи, фонарик…
Иной точки опоры не было, и он внутренне притягивал к себе ту реальность, в которой когда-то жил. В этой ситуации было трудно положиться на былые навыки хорошего солдата, но что оставалось? Если опереться больше не на что, используй то, что есть. И мысли о дочери сейчас должно было гнать из башки. Правильно было придумать себе отмазку, зачем непременно надо победить. Иначе страх за неё сделает его слабым. И он придумал. Просто железную. Которая не вызывала сомнений у него самого. Проверив оружие, амуницию, одежду и начав осматривать долбаное судёнышко, он не более чем действовал по привычному шаблону. Однако, посудина была маленькой, и ничего интересного попросту не нашлось. Всех помещений – машинное отделение и рубка управления. Двери в обоих открыты настежь, всё в пыли, как будто судёнышко болталось здесь десятки лет…
Наверное, самым правильным порывом еще тогда, когда он был жив, стоило посчитать необузданное желание не подстраиваться под обстоятельства. Смешно, конечно, человек, покончивший с собой, типа, не хотел гнуться под этот мир. Однако, внутренне это обстояло так. И в этом была железная аргументация для себя самого. Не дождётся весь этот мир от червяков до богов, что его кто-то сломает. Убить – да. Сломать – поспорим!
- Эй, сударыня! – заорал он во всё горло, подойдя к борту. – Ну, мы, типа, работаем? Или мне вздремнуть пока?
Тишина. В этом мире даже эхо не отзывалось. И вдруг…
Желтовато-чёрная вода метрах в трёхстах за бортом с оглушительным грохотом неожиданно взмыла вверх огромным белым фонтаном брызг, как при разрыве крупного боеприпаса. Когда брызги сели, на поверхности воды появилась лодка и, покачиваясь, без видимых причин двинулась в сторону судёнышка. Не спеша, как и всё в этом мире. В лодке неподвижно стояли полуистлевшие трупы в форме солдат и офицеров Вермахта. Наверное, около дюжины. Странная завораживающая картина в полном безмолвии. Однако, оно длилось недолго. Где-то в районе противоположного борта раздался ещё один взрыв. Потом ещё… Он не испугался. Просто, сметая слабость и головокружение, по жилам хлынул адреналин. Может, он и проиграет, но не прогнётся. Быстро забравшись на рубку управления, огляделся. Четыре лодки. Ещё взрыв… Да сколько же их? Если б он знал, сколько их будет!
- Эй, девочки, потанцуем?! – заорал он, стоя на пристройке в рост и, казалось, взрывая этот жёлто-чёрный безмолвный мир. На долю секунды на него устремились взгляды десятков пустых глазниц и… Тишину взорвал крик, более похожий на скрип железа по стеклу, издаваемый десятками глоток. Он вымораживал душу и мозг настолько, что вмиг стало нечеловечески холодно. Кажется, он начал понимать, почему Смерть готова была простить ему суицид. Это невозможно было терпеть. Кулём упав с надстройки и откатившись за борт, пытаясь прийти в себя, как после близкого разрыва снаряда, он уже осознавал, в чём его испытание. Этот крик просто вынимал из тела жизнь.
- Потанцуем, девочки, - то ли сказал, то ли прошептал он себе.
Экипаж первой лодки он расстрелял ещё на дистанции. Одиночными, экономя патроны. Но вторая лодка уже подошла к другому борту, и когда он это заметил, полуистлевшие трупы в немецкой форме времён Великой Отечественной уже хлынули на борт, издавая всё тот же то ли крик, то ли скрип. Ему показалось, что из тела выдёргивают нервы, но автомат из рук он не выпустил. Не дождутся!
В прошлой жизни он помнил на слух момент, когда в пылу боя пора менять рожок. Перевернув смотанную изолентой пару, стрелял уже короткими очередями. Времени на экономию не оставалось. И тут прозвучала первая автоматная очередь в ответ. Выстрелов Шмайсера он не слышал нигде, кроме фильмов о Великой Отечественной войне. Но спутать его с чем-то было трудно. Характерный звук автомата с низкой скорострельностью. Лающий какой-то. Пуля ударила в бронежилет и, отлетая вдоль палубы к носу, он почувствовал, как хрустнули рёбра.
- Потанцуем, девочки, - проговорил он себе под нос и метнулся за надстройку.
Ещё один взрыв за бортом. Ещё одна лодка… Теперь они практически не переставали орать, но, невзирая на их крик, он продолжал сопротивляться. Первый раз пришла в голову мысль: «А надолго ли меня хватит?»
Они двигались медленно и стреляли плохо. Реакции их были заторможены, и казалось, они сами хотели умереть. Но они хотели умереть в бою! Лодок становилось всё больше и больше, и он не успевал понять, с какой стороны ждать следующую. И тут вдруг пришло осознание, что пару свёрнутых изолентой рожков он переворачивает уже раз пятый. Патроны не кончались. Интересно, сколько этой халяве длиться? Если б они ещё не орали, твари!
В очередной раз уходя от автоматной очереди за надстройку, он почти в упор выстрелил в грудь зашедшему с другой её стороны полутрупу в форме офицера СС и сразу же получил выстрел из пистолета в спину. Бронежилет удержал, но чувство осыпающегося в трусы хребта навело на мысль, что «прогулка по парку» скоро закончится. Он попросту долго не выстоит. Видимо, на долю секунды он потерял сознание…
Маленькая хрупкая рыжая девочка с острыми, как у эльфа, ушками и огромными зелёными глазами. Он где-то уже её видел. Где вот только?..
- У тебя не кончатся патроны. Пока у тебя есть воля к жизни.
Она была очень грустной, встревоженной.
- Это ничего, что сейчас твоя воля к жизни определяется лишь желанием не сдаваться. Сейчас так надо, так правильно. Ты должен бороться. Ты не один в этом мире. Многие тебя любят, ждут. Многим очень нужна твоя помощь.
Падая, он успел развернуться и снять стрелявшего. Фактически в полёте. Жёстко опустившись спиной и затылком на палубу, он почти мгновенно вскочил, чтобы встретить выходящих из-за рубки оппонентов автоматной очередью. Уже можно было не стрелять короткими. Вокруг их было столько, что трудно промазать. Толпа ощерившихся полуистлевших трупов в лохмотьях немецкой формы теснила его всё дальше к носу судёнышка, отнимая возможность использовать надстройку как элемент защиты. Тактически он необратимо проигрывал, и, собственно, конец был неизбежен. И тогда он дёрнул кольцо гранаты и, кинув её вдоль правого борта, метнулся в гущу вчерашних солдат Вермахта вдоль левого, опережая их возможность воспользоваться автоматами. Как-то сам собой в руке оказался нож. Трудно отследить свои рефлексы. Скрип железа по стеклу… Ощущение, что его заваливает кучей мертвецов, готовых рвать зубами, было последним, что он запомнил…
…Бей, не бойся. То, что сейчас, останется лишь смешным эпизодом. Твой страх, боль не имеют значения. В вечность войдёт лишь тот, кто победил.
Бей, не бойся, даже если проиграешь. Всё равно, бей! По крайней мере, тебе не будет стыдно перед собой. Ты попробовал. Ты не убежал сразу. Ты не покорился.
Бей, не бойся! Даже если это будет последний удар в твоей жизни. Умереть в бою лучше, чем жить многие годы рабом. И если это рабство перед своим страхом, то, всё одно, не легче. Секунда свободной жизни стоит дороже сотен лет любого рабства.
Бей, не бойся! Умирать лучше стоя…
Звон в ушах. Видимо, от кровопотери. Скинув с себя полуистлевшее тело, он с трудом отстегнул ремень от автомата и, держа один конец зубами, попробовал зажгутовать руку. Кажется, получилось. Впрочем, толку-то. Из ноги садило не меньше. И самое паскудное, что повреждение бедренной артерии возле самого паха не зажгутуешь. Однако, не очень серьёзное. Фонтаном пока не льётся. Скоро всё закончится. Ну ещё на пару лодок хватит его, поди… Кстати, где лодки? Тяжело поднимаясь из лужи собственной крови и гадкой жёлтой слизи, гнусно пахнущей трупочиной, он осмотрелся. Трудно было навести взгляд на резкость. Стоять тоже. Палуба была завалена трупами. Местами реально в несколько слоёв. Рубка управления напоминала решето. Сюрреалистичное количество гильз на палубе… Чуть покачиваясь, он посмотрел в небо.
- Я выполнил ваше условие? – он даже не понял, сказал он это, подумал или крикнул.
Тишина. Подлая тишина. И тут в небо снова взметнулся фонтан белых брызг. На этот раз в лодке была различима одна фигура. Прицелиться было нелегко. В глазах двоилось, а дистанция приличная. И вдруг с той стороны тишину разорвал голос. Властный и глубокий. Это был голос сильного человека.
- Не спеши меня убивать. Поверь, я сам этого желаю, но ты не узнаешь то, что тебе надо знать, а я не выполню то, что мне надо выполнить.
Опешив, он опустил автомат. Скорее бы уж этот спектакль заканчивался. Волей сознание он сможет удерживать ещё минут пятнадцать-двадцать. Дальше по любому вырубится. Из ноги течёт конкретно. Ладно, рискнём побеседовать… Лодка подплыла к борту, и только тогда он понял, насколько этот человек огромен. Его шаги по палубе раскачивали судёнышко почти так же, как шаги Смерти.
- Присядем. Тебе надо беречь силы. А то, сделав хорошее дело, уйдёшь следом за нами.
Сгнившая разорванная форма офицера СС плохо скрывала торчащие кости, с которых свисали куски гниющей плоти. И хотя глаз в пустых глазницах не было, но он чувствовал на себе пристальный властный взгляд этого существа.
- Покурим?
- Да сговорились вы, что ли?
- Что, Бабушка тебе тоже предлагала? – казалось, что человек улыбнулся отсутстсвующим лицом. – Это мы её приучили. Устали мы с ней друг от друга за десятки лет. Ни прогнать нас не может, ни увести. Если б ты не подвернулся, мы бы её и шнапс пить научили.
- Ты последний? - Он очень боялся услышать, что нет.
- Да. Пришёл поблагодарить и кое-что передать от Бабушки. Но сперва расскажу тебе то, что, может быть, хоть немного оправдает таких как я в глазах живых людей.
Я знаю, что сейчас в вашем мире всё, что связано с прошедшей войной, выглядит как чёрно-белая картинка. Но ведь и с вашей стороны были предатели, подонки, мародёры, насильники и убийцы мирных жителей. И не так уж важно, с чьей стороны их было больше. Важно, что ни ты, ни я, не кривя душой, не можем сказать, что их не было. Даже если был хоть один. А ещё не только с вашей стороны были люди, которые, раз присягнув, шли до конца, будучи верными данному слову.
Самое страшное – присягнуть тому королю, который твоей присяги недостоин. К сожалению, многие из нас, тех, кому ты помог сегодня уйти, не думали, что попадут в ситуацию, когда присяга будет единственным аргументом за то, чтобы продолжать воевать и в конечном итоге погибнуть.
Я не сжигал деревни, не убивал женщин, стариков и детей, не охранял концентрационные лагеря. Я даже не расстреливал пленных, хотя подчас условия требовали ликвидации языка, которого не удавалось дотащить до линии фронта. Один раз даже отпустил и чуть не поплатился за это вместе со своими людьми. Я три года воевал на восточном фронте, командовал разведгруппой. Многократно ходил за линию фронта. Я уже не помню, сколько раз. Десятки… К слову, в сорок четвёртом меня убил твой дед. Судя по всему, умный и сильный солдат. Меня не так просто было убить. Я собственно, даже и не удивляюсь, встретив здесь его внука. Как я понял, он устранил всю нашу группу в одиночку. А сегодня его внук в одиночку победил не одну сотню бойцов. Наверное, у вас это родовое. Ну что ж, я могу лишь выразить глубочайшее уважение вашему роду, и если боги простят мне то, что я совершил в оставшейся за плечами жизни, и позволят родиться снова, я всеми силами постараюсь вспомнить это чувство уважения, если судьба сведёт меня с его представителями. Однако, позволю себе вернуться к тому, с чего начал. Перед тем, как Бабушка меня заберёт, я прошу тебя помнить и по возможности объяснить другим то, что я тебе рассказал. Как бы нас не поносили за ошибки и преступления того короля, которому мы присягнули, среди нас были достойные люди и верные солдаты. Да, мы делим ответственность поровну, к чему обязывает нас присяга. Однако, я прошу о справедливости. Кажется, у вас говорят «не меряй всех одним аршином»? Если я правильно понял суть этой поговорки, наверное, хотел сказать об этом.
Трофейная папироса в руках офицера стлела до фильтра. Он так и не сделал ни одной затяжки, боясь, видимо, не успеть закончить свою мысль. Возможно, ему очень важно было выговориться последнему живому человеку, которого он видит.
Помолчали.
- Порадовал ты меня за деда. Он в январе сорок пятого без вести пропал. Никто не знает, что с ним сталось. Я услышал тебя. Ты не сказал мне ничего нового. Просто я раньше, наверное, меньше задумывался об этом.
- Ладно, пора заканчивать, - офицер встал и полез куда-то за пазуху. – Бабушка просила передать тебе вот это. – Он протянул ему пистолет Макарова. До скотства знакомый пистолет. Знакомый, зараза до каждой щербинки. – Она сказала, что ты воспримешь это как издёвку с её стороны, и велела мне развеять твои заблуждения на эту тему. Она просила передать, что этот атрибут тебе следует беречь до конца Игры, как свой глаз. У вас, кажется, говорят «как зеницу ока». Без него твои шансы выиграть и спасти дочь вызывают сомнения. Да, и ещё. Там один патрон. Но ты не промахнёшься. Считай этот атрибут и информацию подарком от Бабушки за хорошо выполненную тяжёлую работу. Бабушка редко кого-то благодарит и редко что-то дарит. Это не входит в её обязанности. Ты на моей памяти первый.
- Что за Игра?
- Не мне тебе это рассказывать. Время придёт, узнаешь подробнее, а пока просто запомни, что я тебе передал.
Теперь ты должен доделать свою работу. Стреляй!
Видят боги, не от слабости дрогнули его руки.
- Стреляй, выполни обещание!
Он направил ствол автомата в грудь офицеру.
- Мне показалось, или ты должен умереть в бою? Я не подписывался под работу палача.
- Резонно. Но тогда ты сам напросился, - и, набрав в грудную клетку воздуха, офицер издал тот самый звук, напоминавший скрип железа по стеклу. Этот крик был столь оглушителен, что казалось, будто сейчас он расколет небо.
Палец на курке невольно сократился.
Длинная автоматная очередь почти в упор.
Офицер сделал шаг назад, его колени подогнулись, и он упал за борт. Ещё секунду очертания его тела были видны сквозь жёлто-чёрный слой воды…
«В твоем парадном темно, резкий запах привычно бьет в нос.
Твой дом был под самой крышей - в нем немного ближе до звезд.
Ты шел не спеша, возвращаясь с войны
Со сладким чувством победы, с горьким чувством вины.»
…Кажется, в этом странном статичном мире поднимался ветер. Полу в бреду, полу во сне, он чувствовал некие изменения окружающей среды, но ему было настолько не до этого, что ветер, ураган, потоп, комета были как-то совсем не важны. Он ощущал себя как будто разлагающимся изнутри. Нанесённые раны болели, и он чувствовал это даже сквозь сон. Плохо болели. Это была не та боль, с которой они заживают. То ли судёнышко мотало, то ли его штормило даже лёжа, но он никак не мог найти удобное положение для того чтобы или прийти в себя, или сдохнуть. Где-то в сознании был угол, в котором пряталось понимание, что инфицированные раны быстро гноятся. То, что происходит с ним, объясняется коротким медицинским термином «сепсис». Просто очень обширный. Много повреждений в разных частях тела. Может и небольших, но посеянная микрофлора, кажется, по эффективности просто культовая. По сути, он провёл неопределённое время, копаясь в трупачине и получая от неё сдачи. По ощущениям, температура была уже за сорок. Дико знобило, хотелось пить и одновременно опорожнить желудок. Последнее желание нарастало, и чтобы не захлебнуться собственной рвотой, он начал заставлять себя проснуться. Вобщем-то, он даже не знал, что так умеет, и в тот момент думал, что любой человек на грани между жизнью и смертью умеет никак не меньше. Странно, но просыпаясь, он обнаружил, что контролирует далеко не всё. Снова эта рыженькая девочка с эльфийскими ушками и бездонными зелёными глазами…
- Только бы взошло солнце! Только бы взошло солнце!..
Она повторяла это как какое-то заклинание, а когда увидела, что он открыл глаза, кинулась к нему и стала твердить, что он обязательно должен бороться. Поди, натерпелась, дурёха, в этом аду... И как сюда попала?..
- Я сейчас приду, - сказал он ей и, пройдя три шага от выхода из рубки до борта, долго опорожнял желудок. Надо сказать, эти три шага были самым долгим путешествием в его жизни. Потом были три шага обратно. Они были легче не намного. Девочка с огромными зелёными глазами по-прежнему была испугана и серьёзна, только теперь она ничего не говорила.
- Стрелять умеешь? – спросил он её и по изумлённому взгляду понял, что не умеет. – Держи, - он протянул ей автомат. – Смотри, вот так снимешь с предохранителя и будешь стрелять в любого, кто войдёт в эту дверь. И приклад к плечу прижми. А то искалечишься. У него отдача серьёзная… Через десять минут ты должна меня разбудить. – Он вырубался, язык еле ворочался. – Обязательно, через десять минут. Поняла меня?!
Он уже не услышал ответа. Сознание просто растворилось в этом чёрно-жёлтом мире, в котором неожиданно поднялся ветер.
- Никто не войдёт в эту дверь. Никто из чужих не войдёт. Спи, не бойся. Всё уже позади. А я постараюсь тебя сберечь. Я правда очень постараюсь. А если не получится, значит, я ничего не стою…
Рыженькая девочка с эльфийскими ушками и огромными зелёными глазами вытерла рукавом слёзы и, оборачиваясь на лёгкий шум к двери в рубку, зло выпалила:
- Чего так долго? Ты должен был прийти раньше!
Ари.
- Чего так долго? Ты должен был прийти раньше!
Казалось, из её зелёных глаз летели молнии.
- Ты забываешь, что если бы я поторопился, то пришёл бы к его могиле. Мы бы вместе с тобой поплакали и пошли каждый своей дорогой.
Всё это странный зверёк, похожий на хомяка-переростка, произнёс, не переставая что-то жевать.
- Ну, вот припозднился я. А ты здесь давно. Что ты сделала, чтобы он выжил? – голос зверька вдруг стал твёрдым. – Ты, хотя бы, кровь остановить попыталась? Ты считаешь, что он железный и не может умереть?
- Я… Я пыталась звать богов. Я просила о помощи! Я пыталась быть рядом!
- Боги не помогают. Они лишь управляют нашими судьбами так, чтобы им не было скучно. – Хомяк не переставал жевать. – Ты провела здесь несколько часов в душевных терзаниях, не оказав ему посильную помощь, а теперь укоряешь меня за опоздание? Как ты была дурной девкой две с половиной тысячи лет назад, так и осталась! Ни ума, ни логики!
Зверёк скинул с плеча объёмную сумку, сшитую не то из мешковины, не то из брезента.
- Разбирайся. Целительству ты обучена. Понадоблюсь – позовёшь. Пойду, проверю ходовой дизель, - и не переставая жевать, зверёк почти растворился в тёмном дверном проёме. В последний момент Горт обернулся: - Ты понимаешь, Ари, я не более, чем злюсь. Богам нужны действия смертных. Совершила ли ты их? Ну вобщем… Прости за резкость.
Сознание приходило кусками. Так, наверное, тает снег на газоне. Где-то уже лезет трава, а где-то всё ещё сугроб. Он точно знал, что кто-то перетянул ему давящей повязкой бедро. Кажется, ему шили руку, предварительно обработав рану. Потом сняли жгут. Его кто-то лечил, но он никак не мог понять, кто. Какой-то странный зверёк с голосом, знакомым и незнакомым одновременно. Рыженькая девочка с острыми ушками… Сознание как будто приходило на долю секунды, делало стоп-кадр, и он снова проваливался в невнятную мутную бездну. Впрочем, с каждым разом он умудрялся держать реальность всё дольше. Его чем-то мазали, чем-то поили, с ним явно кто-то возился, и этот кто-то вознамерился вытащить его. И, наверное, в какой-то момент это стало получаться...
Снова приходя в себя он почувствовал своё тело. Руки слушались плохо, но до автомата, стоявшего в углу рубки, он дотянулся. И только сняв с предохранителя, позволил себе осмотреться. По-прежнему, заваленная горами тел вперемешку с гильзами, палуба, простреленная, побитая осколками рубка… Что-то изменилось. Слишком звенело в ушах, трудно сосредоточиться. Но всё-таки что-то изменилось! Он попробовал заставить себя встать. В принципе, не то, чтоб это было обязательно. Безумно тошнило, и не хотелось блевать, где лежишь. Три шага до борта. Почти кругосветное путешествие для человека в его положении. Но он уже ходил в эту кругосветку. С огромным трудом поднявшись на ноги, он с удивлением обнаружил, что достаточно скрупулёзно и тщательно перевязан не только там, где текло особенно сильно. Кто-то повозился с ним на славу. Подходя к борту, он кажется начал понимать, что на самом деле стало другим в окружающем мире. Мир перестал быть чёрно-жёлтым. Где-то совсем близко за горизонтом уже набухало огромное солнце, окрашивая всё в цвета зари.
«Значит, солнце, всё-таки, взойдёт», - подумал он, вспомнив девочку-эльфёнка, и, перегнувшись через борт, принялся мучительно опорожнять желудок. Трудно было понять, сколько времени прошло за этим медитативным занятием, но когда он поднял голову, над горизонтом уже показался кусочек солнечного диска.
- Вот весь ты в этом, братик! Только тебе могла прийти в голову мысль проснуться с утра пораньше, чтобы поблевать на восход. Ну так, для эстетического разнообразия…
Голос был как-то странно знакомый. То есть, он мог поклясться, что никогда в жизни этого голоса не слышал, но говорившего знает, причём давно и хорошо. Придерживаясь за борт, он обернулся. Собственно, после всего произошедшего удивляться он, наверное, уже разучился. Но… Перед ним, стоял, ухмыляясь, Кузьмич. В этом мире он был размером с подростка. Коренастый, уверенно стоящий на задних лапах, и с нахально-глумливым хлебалом.
- Ну, если на солнышко рыгнуть вышел, значит, на поправку идёшь. Рад за тебя, - и, что-то жуя, пошёл в сторону рубки. – Просыпайся, Ари, пора представиться. Эта вечно бухая шпана нас всё равно не помнит.
В дверном проёме рубки мгновенно появилась рыженькая девочка. На секунду стало понятно, что Кузьмич её разбудил, но практически сразу следы недавнего сна покинули её личико. Странная девчонка, обычно люди так не умеют. И где она в рубке спала? Как он её не заметил?
- Ари, - представилась она, делая подобие не очень глубокого реверанса, и тут же легко покраснела, смутившись. Нет, всё-таки она не совсем проснулась.
- А я Кузьмич. Твоя долбанная морская свинка. Я благодарен тебе за то, что ты выкармливал меня из шприца, когда я болел, делал мне уколы (правда, по динамике движений, наверное, ты думал, что я лошадка), и вообще был заметно нежнее и трепетнее, чем убогие уроды в пионерских галстуках из зооуголка, которые затискали меня насмерть в прошлой жизни. Однако, я хочу выразить своё глубочайшее презрение твоему поступку, совершённому незадолго. И даже невзирая на то, что ты вынес меня в соседнюю комнату, чтобы не залить своими мозгами, и открыл входную дверь, чтобы я не помер с голоду, ты всё равно лузер и дятел парковый! Ну, хотя бы потому, что теперь ты туп, как младенец, ибо суицидникам стирают память. Вот я морская свинья. Но телом! А ты дятел – мозгами. Угадай, кто из нас круче? Пойду попробую дизель завести. Валить отсюда надо. А то жрать хочется…
Кузьмич демонстративно развернулся и полез в трюм.
- Чё это он?
- Ну ты просто заставил нас всех поволноваться, - кажется, Ари окончательно проснулась. – Твой брат очень хороший человек. Просто надевает маску циника и прагматика. На самом деле он добрый, умный, ранимый. И справедливый. Жалко, что ты ничего не помнишь…
- Какой, блин, брат???!!! Я не помню, чтобы у моих предков что-то было с морскими свиньями!
«Чёрт возьми, а ещё недавно мне казалось, что я пойду на поправку. То есть, я уже настолько в бреду, что даже не осознаю, что подыхаю? Эльфы, говорящие хомяки, красных крокодилов только не хватает…»
Когда Ари заставила себя, наконец, перестать смеяться, и, утерев выступившие слёзы, с трудом натянула на себя серьёзность, он, кажется, уже реально дулся.
- Не сердись. Мы всё расскажем. Для начала тебе надо знать, что я, ты и Горт знакомы уже две с половиной тысячи лет. Ну, Горта ты Кузьмичём сейчас зовёшь. Ты просто ничего не помнишь. А он обижается. Да и тело морской свинки накладывает определённый отпечаток на сознание. Что, ты думаешь, он всё время ест?
В этот момент в трюме «хрюкнул» дизель. Потом сразу же ещё раз. В третий раз он завёлся. Весь в паутине, пыли и какой-то чёрной хрени из трюма вывалился довольный Кузьмич.
- Ну всё. Скоро дойдём до берега и найдём себе чего-нибудь пожрать, - и засеменил в рубку.
Они изо всех сил сдерживали смех, пока широкое «заднее лицо» Кузьмича не исчезло в проёме двери, и лишь тогда позволили себе расхохотаться...
Другой мир.
- Тебе нужна удача, девочка, - Старушка была какой-то строгой, подтянутой и казалось, выполняла здесь некие обязанности. В отличие от того мира, в котором Наташка привыкла жить.
- Тут тебя один молодой человек дожидается. Плачет. Пойдём! – Старушка была настойчива. Однако, папа никуда не велел ходить с незнакомыми людьми.
- Не бойся, он здесь, во дворе, на детской площадке. Я же не предлагаю тебе сесть в какую-нибудь машину или пойти в чей-то дом.
«Вот ещё, бояться», - подумала Наташка - «Всё-таки успешно сдала сразу на восьмой кю и Филенко на спаринге наконец нос утёрла».
По детской площадке бегали крысы, чёрные чернушки и другие самые разнообразные существа. Два огромных рыжих таракана на самом входе на площадку расположились с бокалами какой-то мутно-зелёной жижи, которую потягивали через соломинки. Они пытались останавливать всех приходящих и о чём-то с ними заговаривали. Увидев их, Старушка взяла Наташку за руку крепче и решительно двинулась через вход.
- Вы непременно должны проголосовать за Скунса Удачи! – один из тараканов практически мгновенно оказался рядом с ними. – Наши суслики всего лишь бомбят мирное население, а чиновники кладут деньги себе в карман. Вы просто не можете остаться в стороне! Это подрывает основы демократии! СМИ врут! И это не важно, что Скунс Удачи в прошлом был выдрой. Он нашёл себя. И, кстати, сделал операцию по перемене пола! Вы просто обязаны за него проголосовать!
Старушка лишь крепче сжала Наташкину руку и постаралась побыстрее протащить её мимо. Но таракан не унимался. Перегородив им дорогу, он продолжал свой монолог:
- Вы просто обязаны поддержать Скунса Удачи и демократию! Вы вот так и пройдёте мимо? Это несправедливо! Все пролитые кровь, пот и слёзы, и размазанные сопли тому подтверждение!
Вблизи таракан был ещё более омерзителен, чем издали. Из его бокала с мутной зелёной жижей воняло какой-то гадостью. «Размазанные сопли» - подумала Наташка. И главное, его никак нельзя было обойти!
- Можно, я его ударю? – спросила она у Старушки, крепко сжимавшей её руку.
- Толку-то. Ты думаешь, так просто отвязаться от Оранжевого Таракана? Погоди, он сейчас от нас сам отстанет. Видишь, сколько вокруг него комочков собралось.
И, правда, когда таракан начал вещать, «чёрные чернушки» пробегавшие мимо стали вдруг останавливаться и завороженно слушать его ахинею. Оранжевый Таракан увидев собирающуюся аудиторию отхлебнул ещё из своего вонючего зелёного стакана прямо через край пренебрегая соломинкой и, сделав свой взгляд особенно проникновенным, продолжил нести чушь про основы демократии, Скунса Удачи, операции по перемене пола и вселенскую ложь СМИ. Почувствовав внимание аудитории, таракан отвлёкся от Старушки тащившей Наташку на площадку, чем та мгновенно воспользовалась и проскочила мимо.
В дальнем конце детской площадки стояла скамейка. На скамейке сидел мальчик. Лет четырёх. Казалось, он давно сидел. Впрочем, промоченная слезами курточка это подтверждала. Мальчик тихо плакал.
Старушка подвела Наташку к скамейке.
- Вот, он тебя ждёт.
- Я не её жду. Я сестру жду, - сказал мальчик, шмыгнув носом, - а её я в первый раз вижу.
- Ты ещё поспорь со мной, - Старушка стала более строгой. – К сестре она тебя отведёт. Её ВЫБРАЛИ.
- Выбрали?! – мальчик перевёл взгляд на Наташку. – Да она же мелкая! Что она здесь делает? Хранитель совсем глупый что ли?! – Мальчик опустил глаза и всхлипнул. – Где моя сестричка, где Ари?
- Ари ведёт отец этой девочки.
- Вот как? Так ещё не было, - мальчик смахнул слёзы рукавом курточки и повернулся к Наташке. – Прости, я сразу не понял, что ты меня ведёшь.
- Куда веду? Что вообще происходит? Я в школу шла! Мне кто-нибудь объяснит, что здесь творится? И вообще где я? Я знаю эту детскую площадку. Я сама на ней много раз играла. Но она была не такая! Вон папины окна, - и Наташка перевела взгляд на соседний дом, но… в этом мире слишком многое было лишь похоже на привычную ей реальность. Панельной девятиэтажки на старом месте не было. Были лишь развалины. И где-то в небе над телефонной будкой, стоявшей посреди улицы, крутился странный предмет, издавая пугающий звук. С детской площадки виделось, что он крутится прямо над тем местом, где была папина квартира. Неприятными холодными щупальцами в душу полез страх…
- Папа… - она побледнела.
- Не бойся, - мальчик неожиданно взял её за руку. – Если тебя выбрали вести меня, а ты всего лишь его дочь, мне кажется, твой отец справится с чем угодно. Шмыгнув носом, он встал со скамейки и вдруг её обнял. Он дотягивался ей разве чуть выше пояса. Это было как-то особенно трогательно, и Наташка не думая, обняла его в ответ.
- Я отведу тебя к твоей сестре. Я ещё не знаю где её искать, но обязательно отведу.
- Ну вот и славно, - напомнила о себе Старушка. – В конце концов, это не моя игра. Меня попросили, и я помогла вам встретиться. Если я вам зачем-то понадоблюсь, вы меня просто позовёте, - и развернувшись, пошла к выходу с детской площадки мимо мерзкого рыжего таракана, вещавшего проникновенным тоном доброй сотне «чёрных чернушек», о том, как важно соблюдать права самцов хомячков, решивших стать самками, и как страшен фашизм ущемляющий этих хомячков в тех самых правах.
- Давай знакомиться, как тебя зовут? – спросила Наташка.
- Кир. Мы с сестрой хранители портала. Мне непременно нужно её найти и чем быстрее, тем лучше, - мальчик был как-то не по возрасту серьёзен.
- А меня Наташа. Я просто школьница. Ну, ещё каратэ занимаюсь.
- Каратэ? В школе, которая за порталом?
- А что такое портал?
- Телефонная будка, - мальчик махнул рукой в сторону разрушенного папиного дома и странного предмета, крутящегося в небе.
- Да, я видела. И как раз в ту школу шла. Только что-то произошло, и я оказалась здесь.
- Ты с очень интересными ребятами изучаешь каратэ. Я думаю, когда придёт Чёрный Игрок, к ним мы и пойдём просить защиты.
- А кто такой Чёрный Игрок?
- Наш враг. И если мы дадим ему возможность, поверь, он это докажет.
- Я хотела узнать, мой папа тоже здесь? Как мне его найти?
- Не знаю. Мне кажется, он сам нас найдёт. Собственно, я мало слышал про Игру. Я совсем недавно Хранитель Портала. Ну, может, лет тридцать. Знаю, что это странная игра богов, после которой всегда гибнут люди. Сестра давно уже оберегает портал, она больше знает. Говорила, что когда твой папа, она и ещё один очень достойный человек пересекались, это была одна из первых игр.
Это случилось больше двух с половиной тысяч лет назад. Тогда их за что-то проклял Хранитель. Это самый главный Бог. Ну, они типа чем-то провинились. Собственно, сестра не любила об этом рассказывать. Разве… - Кир потупился. – Я не знаю, как физически проявленные люди к этому относятся… Ну, вобщем, кажется, она хотела родиться твоим младшим братом.
- Лет тридцать?! Ничего себе! Мне всего десять. То есть, ты тридцать лет учился здесь жить? Круто! Наверное, за это время можно много чего узнать. Погоди, - Наташка задумалась. – А… То есть как твоя сестра может родиться моим младшим братом?
- Ты про то, кем мы рождаемся? Ну, в смысле, мальчиками или девочками? – какой-то он был слишком умный для четырёхлетнего ребёнка. – Знаешь, мы это просто сами выбираем перед тем, как родиться. Мы сами решаем, чему нам надо научиться и что отработать.
- А твоя сестра действительно может стать моим младшим братом?
- Не знаю. Последний раз, когда я её видел, она была сильно испугана. С твоим папой что-то не так. Но моя сестра умная и сильная. Если она сказала, что его сбережёт, значит сбережёт.
- Ну да, они с мамой поссорились. Они последнее время часто ссорятся. Мне это очень не нравится. А что ты знаешь про мою маму?
- Она в мире людей. Игра её никак не затронула. Ну, я так чувствую, - Кир смутился. – Вобщем, у нас не принято лезть в чужие дела.
Катастрофа.
- Аркадий Львович, вы должны посмотреть на это сами! - молодой лаборант ждал его на проходной. – Мы обесточили ближайший завод, проходящие мимо ЛЭП ну вобщем в принципе, наверное, всё, откуда установка могла бы взять энергию. Даже теоретически.
Они быстро спускались по длинной лестнице в подвал, освещая себе дорогу фонариками. Вокруг бегали какие-то люди, и Самойлов поразился, сколько оказывается, в этом небольшом НИИ, сотрудников. В обычные дни, когда каждый занят своим делом их не видно.
- Вобщем установка всё равно продолжает работать. И мы не можем ни объяснить это, ни повлиять на её режимы.
- Почему вы не блокируете установку вручную?
- Вот именно это я и хотел вам показать, - свернув за угол и пройдя ещё немного по коридору, они упёрлись в массивную металлическую дверь, ведущую непосредственно в помещение, где располагалась установка. – Полюбуйтесь! – и он широко распахнул дверь. За ней Самойлов с удивлением обнаружил кирпичную кладку.
- В момент выхода установки из под контроля там были люди? – Голос его предательски дрогнул.
- Мы не знаем точно.
- Распорядитесь, чтобы немедленно начаты были работы по организации доступа к установке. Разбейте стену, разбейте кладку в двери. Надо срочно до неё добраться.
- И это ещё не самая плохая новость, которую я вынужден вам сообщить. Зафиксирован первый очаг протаивания реальности. К сожалению, в густо населённом районе.
- Сколько человек оказались в очаге поражения?
- Я думаю, две-три тысячи.
- Скверно. Где это случилось?
- В Химках.
- Я сейчас же туда выезжаю, - они быстро поднимались по лестнице. – Я должен лично это видеть.
- Аркадий Львович, вас дожидаются люди из ФСБ. Они настаивают на немедленной встрече.
- Я готов побеседовать с ними в дороге. Пусть ждут меня в машине.
Самойлов был собран, подтянут, сдержан. Так и было нужно вести себя в ситуации, когда речь идёт о попытке предотвращения катастрофы такого масштаба. И мало кому глядя на него сейчас, могло прийти в голову, что больше всего ему хотелось выхватить пистолет у охранника на КПП и попросту застрелиться. Он открыл ящик Пандоры…
Ворон
- Это было очень много лет назад, - Ари смотрела куда-то вдаль не мигая. – Ты и Горт были братьями, сыновьями короля могучей державы.
Однажды жрецы, не без участия Чёрного Игрока узнали, что в одном из горных селений родился ребёнок с огромными магическими способностями.
Тогда жрецы поговорили с Хранителем, и тот подтвердил их опасения: пришёл потенциальный маг-разрушитель, который был способен уничтожить этот мир или изменить его до неузнаваемости. Жрецы пошли к королю и предложили, не дожидаясь момента, когда этот маг себя проявит, попросту его убить. Но ситуация осложнялась тем, что никто не знал ни дату рождения, ни место, ни даже пол мага, как потом выяснилось. Тогда ты возглавил армию, которая пошла в северные горы для того, чтобы уничтожить всех несовершеннолетних мальчиков. А Горт поднял против тебя мятеж. Ему казалось, что сотни безвинно отнятых детских жизней не являются справедливой ценой за спасение этого мира.
Надо сказать, что вас с братом народ любил. Поэтому две армии, собранные вами и пошедшие друг на друга, были весьма многочисленны. Завязалась долгая и кровопролитная гражданская война. К нам в северные горы хлынул поток мародёров и бандитов. Моя деревня была слишком маленькой, чтобы дать отпор крупному отряду, вышедшему на нас. Они убили всех мужчин. Кого-то из женщин убили сразу. Им больше повезло. Мою двенадцатилетнюю сестру насиловали три дня. На четвёртый они подожгли то, что не смогли унести и, наконец, ушли. Тогда я вылезла из подпола и еще три дня смотрела, как умирает моя сестрёнка. Когда она умерла, я вознамерилась найти Горного Мага, про которого много говорили в нашем селении. Старики рассказывали, что он живёт отшельником где-то высоко. Говорили, что он очень сильный и мудрый.
Через месяц моих скитаний он нашёл меня сам. Я уже почти умерла от голода и переохлаждения. Он выходил меня. Когда я окрепла, попросила его дать мне силу. Он посмотрел, кто я, и попытался отговорить, поняв, зачем мне сила. У него не вышло. Он научил меня, но предупредил, что в качестве оплаты боги хотят забрать мою жизнь, когда я отомщу. Так в северных горах появился молодой маг-разрушитель, которому было вполне по силам изменить до неузнаваемости или уничтожить этот мир. Мой учитель сразу заметил, что я талантлива, и горевал лишь о том, что мои способности пойдут в дело только в угоду мести. Когда мне исполнилось четырнадцать, моё обучение закончилось. Мне было нетрудно найти тех, кто пять лет назад пришёл в родную деревню. За спиной слабеющей империи, раздираемой всё ещё идущей гражданской войной, эти люди попросту организовали что-то вроде своего княжества в горах. Всех, кого не убили, обложили непосильной данью. Творили, что хотели. К тому времени их было человек сто. Все мои соплеменники безропотно им подчинялись, потому что любое, даже самое маленькое неповиновение, каралось смертью. Я пришла и убила их. Я не мучила их болью. Мне показалось, что делать это ниже моего достоинства. Но отказать себе в пытке страхом я не смогла. Потом я вернулась к Горному Магу, ещё раз поблагодарила за обучение и ушла в горы. Там я попросту прыгнула со скалы. Это было частью договора, - она не моргая глядела вдаль и, казалось, смотрит не на горизонт, а куда-то в бесконечную глубину вселенной. – Знаешь, а я ни о чём не жалею. Я бы сделала всё то же самое, если бы пришлось ещё раз это проходить.
Конечно, боги не могли мне простить такое количество убийств, совершённых по сути ради забавы. Месть - это форма забавы. И две с половиной тысячи лет я не рождалась. Пребывала на должности Хранителя Портала, думала, кем хочу быть в следующий раз. И вобщем, уже решила. Если бы не эта Игра!..
- А мы с хомяком?
- Вы много наворотили, и вам куда более жестоко досталось, - глаза её ещё погрустнели. – Из-за ваших споров и амбиций погибло столько народу, что вы прогневали самого Хранителя. В своей правоте, далёкой от правды, вы даже не задумались, что если бы пророчество сбылось, то сбылось бы раньше. Ты не убил меня, а он не защитил. Вы продолжали по-мужски выяснять отношения, когда меня уже не было. Для того, чтобы прекратить гражданскую войну, ваш умирающий к тому моменту отец призвал решить спор поединком между вами. Он не мог вас образумить по-другому. И поединок состоялся. Вы умудрились одновременно смертельно ранить друг друга. Умирая, вы сказали одинаковые слова: «Я люблю тебя, брат!» Но было уже ничего не изменить. Тогда же умер и ваш отец. Он не смог перенести потери вас обоих. А империя развалилась на много мелких клочков-княжеств.
Это была первая Игра. Чёрный Игрок тогда победил, а человечество отспорило своё право пользоваться порохом.
- То есть всякий раз, когда человечество проигрывает, ему дают какую-то опасную игрушку?
- Ну, можно и так сказать. На самом деле всё сложнее. Когда боги призвали вас с братом к себе, вам обоим крепко досталось. Ты получил два проклятия: армия, которой ты присягнул, будет всегда проигрывать, и твои успехи никогда не принесут тебе радости. Вобщем-то, логичная ноша для человека, желающего спасти мир так сильно, что готового уничтожить его наполовину. Горту досталось сильнее. В своём стремлении к справедливости, ради спасения сотен, он оказался виноват в смерти сотен тысяч. Да вобщем-то и ослушался жрецов, являющихся проводниками воли богов в том мире. Хранитель на него сильно тогда разгневался. Так получилось, что ты собрал, наверное, все войны за эти две с половиной тысячи лет. И всегда был на стороне проигравших.
- А последняя война? Ну, я имею в виду, большую?
- Ты имеешь в виду ту войну, с которой эти солдаты, - Ари посмотрела в сторону груды трупов на палубе. – Ты воевал на их стороне. Потому они и пришли к тебе за помощью. Тот последний, с которым ты разговаривал, внутренне был очень похож на тебя. Я не имела права вмешиваться, но, не скрою, наблюдала. Ты мог быть таким же, как он. Наверняка. Согласись, его есть, за что уважать…
Когда взошло солнце и осветило полуистлевшие трупы в драной немецкой форме, валяющиеся на палубе, они стали усыхать и таять, как сугробы под весенним дождём. От них даже поднимался то ли дымок, то ли пар. Там, где трупов было мало, они уже совсем исчезли. Остались только гильзы. Судёнышко куда-то плыло, управляемое, может, судьбой, а может, Кузьмичём. В трюме равномерно постукивал дизель. Раны болели уже меньше. Лёгкий ветерок шевелил рыжие волосы эльфёнка, смотрящего вдаль.
- А что хомяк?
- Ему хлеще досталось. В отличие от меня рождается регулярно. Одна беда: Хранителя он прогневал крепко. Все эти столетия приходит то кошкой, то собакой, то лошадью. Вот теперь, видишь, твоей морской свинкой заделался. Не может ему что-то Хранитель простить. Уж не знаю что, их дела.
- А как звали меня?
- На ваш язык это переводится, как «Проходящий Через». Горт – это «Миротворец».
- А ты?
- А я просто «Куница».
- Вот так просто?
- Ну, вобщем, да. Это вы у нас из благородной семьи. А я так, деревенская.
- Гонит! – Кузьмич появился абсолютно неожиданно и заслонил свое мясистой тушкой горизонт. – В северных горах был культ Богини-Куницы. Она приходила к людям в облике большой куницы, чтобы их не пугать. Имя «Ари» значит «Божественная Куница». У нас чё-нибудь пожрать осталось? Да, кстати, тебя звали Тхонг Ан. И мечом ты работал куда эффективнее, чем этой вонючей стрелялкой. Так как насчёт пожрать?
- У меня в наплечном мешке кое-что припасено. Но не думала, что придётся кормить морскую свинью. Ты ведь не ешь вяленое мясо? – Ари как-то постепенно возвращалась из мира своих воспоминаний и грёз. Её взгляд становился всё более осмысленным и уже не был обращён к горизонту.
- Вяленое мясо? Где?! – Кузьмич заинтересовано повёл рылом. – Ты говоришь, твой наплечный мешок?
- Свинья, нам оставь немножко! У тебя от белковой пищи несварение будет, хрень травоядная. – Ему было чертовски лень вставать с палубы и вообще шевелиться. Но надо было признаться себе, жрать хотелось.
- Несварение? У тебя от бухла несварение не бывает, а у меня, значит, от мяса будет? Не гони! Да и жрать мне нужнее, ты же не морская свинья? Ты не помнишь, как мне зубы пилили? Где ты здесь ветеринара найдёшь? Если я не буду жрать, я заболею и умру!
- Врёт, - взгляд Ари говорил однозначно, что ей совсем не хотелось возвращаться к реальности. Просто приходилось. – Разве похудеет немного и станет ещё более ворчливым. Мешок мне принеси! Сама на всех разделю. И вообще, сколько есть можно…
- Левый наезд, - Кузьмич был невозмутим. – Я морская свинья, у меня метаболизмы. И вообще, жрать – дело свинячье.
- Слушай, ты что к свиньям, что к морю имеешь такое же отношение, как я к балету. Вон видишь, сколько гильз на палубе? Попробуй, пожуй! Мож, вставит…
- Грубый ты, братик, и не женственный. А отшибленная память сути твоей не меняет. – Кузьмич развернулся и двинулся в сторону рубки.
- Обиделся, наверное? - спросил он, глядя на Ари.
- Ну да, как же. Еду пошёл искать. Он хороший, но тело морской свинки его портит. С ним даже не поговоришь – жуёт всё время! Ну всё, посидели и будет! Тебя перевязать надо. Повязка кровит. – И Ари решительно встала.
И вдруг…
Он просто перехватил её взгляд, полный страха. И проследил за ним. На палубе стоял человек в полевой форме, бронежилете и разгрузке. Такой же, как он, разве лет на десять моложе и без каски. Впрочем, свою каску и бронник он давно оставил в рубке. Как и автомат. Беспечность всегда нагоняет нас тогда, когда уже поздно. Человек целился ему в грудь.
- Ты обещал! – человек кинул на палубу какой-то металлический предмет. Прокатившись по истёртым доскам, предмет остановился у него перед носками берц. – Ты обещал сделать это тогда, когда я потребую.
- Я безоружен. Ты не можешь стрелять. Это не их разборки, - он уже начинал понимать, что происходит. – Тебе очень надо, чтобы я сделал это именно сейчас?
И в этот момент произошло нечто, что фактически придавило к палубе ботика всех, кто на ней был. Даже Кузьмич, вылетевший на шум из рубки, пытался мучительно удержаться за косяк двери. Казалось, не то что заложило уши, скорее как будто весь этот мир встал на ребро, и всё в нём поехало в один угол. Ари вскочила и, став как-то странно двигаться, что-то запела без слов в небо. Прошло от силы пара секунд, и он почувствовал себя снова стоящим на четвереньках на палубе. Голова кружилась так, что было невозможно оторвать глаза от истёртых досок. Каким-то краем сознания он поймал, что дизель замолчал.
- Это несправедливо! Это нарушает ваши законы! Он ещё не оправился от ран, а вы требуете новой оплаты! Но мёртвый должник не платит. Дайте ему время! Я не могу сама оплатить его счета, но я могу помочь ему.
Ари стала какой-то огромной. То есть, нет, внешне она осталась маленькой девочкой. Но вдруг показалось, что весь этот мир начал вращаться вокруг неё. Ослепительно огненный взгляд её зелёных глаз был обращён в небо.
- Ты не смеешь требовать от него больше, чем он может! Ты не смеешь требовать от тех, кто рождается, невозможного. Да, может в чём-то он и виноват, но ты не получишь искупления от того, кто уже умер. Я не тревожила тебя сотни лет, и покорно соблюдала наложенное тобой наказание. Но сейчас либо ты вмешаешься, либо я вспомню, что была рождена для того, чтобы наделать тебе много неприятностей. Тогда я не стала с тобой спорить. Но сейчас ты просто обязан вмешаться!
- Будь по твоему, ему решать, когда исполнить обещание, - небо раскололось оглушительным голосом, от которого в палубу вдавило, казалось, даже рассыпанные гильзы. – Пусть выберет Проходящий Через. Он честен.
И в ту же секунду на абсолютно безоблачном небе образовалась огромная грозовая туча. За какие-то мгновения набухнув, она, заняв практически всё небо, неожиданно выстрелила молнией в судёнышко. Электрический разряд был такой силы, что ему показалось будто искры проскакивают у него между зубами. Ослепительно яркая вспышка, разразилась в мозгу. А дальше навалилась тёмная пустота…
- Давай что ли возвращайся к нам. Или тебе нравится, когда тебя несут? Так прислугу найми. – Кузьмич как всегда жевал. – Вы как-нибудь договоритесь что ли! А то блин аж шерсть за ушами повылезала! Спасибо вашей Божественной Кунице! Не, братик, у тебя в клетке спокойней было.
Дождь лил стеной. Слышны были близкие грозовые раскаты. Он промок до нитки и промочил бинты. Главная обида заключалась в том, что он не знал, сколько был без сознания. Что-то произошло… Блин! Ворон!!!
- Где он?
- Так же как и ты, стирает бельё, забыв из него вылезти.
Ворон стоял на палубе на четвереньках и тряс головой.
- Собственно, я люблю, когда люди моются, - мокрый Кузьмич безмятежно жевал. – Любой зверь тебе скажет, что вы омерзительно пахнете. Вообще, от вас пасёт аммиаком. Для животных это ужасный запах. Поэтому вас едят только хищники-извращенцы. Ну или с голодухи совсем... Короче, при всём уважении к водным процедурам двуногих, я бы рекомендовал вам их прервать. Во-первых, вы простудитесь, и нам придётся с вами возиться. Во-вторых, этот придурок пришёл с оружием, но без жратвы. То есть, надо кормить лишний рот. А в-третьих, есть куда более важные дела, чем выяснения ваших отношений. Короче, шли бы вы в трюм сушить шмотку на дизеле. Вроде завёл…
- Слушай, Кузьмич, а откуда ты знаешь, как дизель к примеру завести? Ты же вроде типа морской свиньёй уже сотни лет в мир приходишь, - звон в ушах проходил, и он в очередной раз пытался встать с палубы. Надо сказать, занятие это начинало напрягать. – Вот ты всё про метаболизмы, аммиак, ну и так далее. Объясни мне, хрен ли ты такой умный? Мне иногда даже неудобно рядом с тобой стоять.
- Элементарно! Просто ты поставил мою клетку рядом с телевизором, и вечно, нажираясь пьяным, забывал его выключить. Так что, с твоего вечного гусарства мне прок был.
- Твоя рациональность вызывает у меня глубокое уважение. Вот если б ты ещё постоянно не жрал…
- Всё, пошли отсюда! Быстро вниз, сохнуть! - злющая, мокрая рыжая девочка с огромными зелёными глазами настойчиво привела беседу в конструктивное русло. – И оружие ты своё получишь, когда головой думать начнёшь, - сказала она, обращаясь к Ворону. - Сейчас ты не посмеешь его тронуть. Иначе тебе придётся связываться со мной! – И резко развернувшись, пошла к люку в трюм.
- Твоя защитница не слишком молода для тебя? – взгляд Ворона был злым, а голос язвительным. – В нашем мире за неё дадут лет больше, чем ей есть.
- Даже если бы это было так, в своё ли дело ты лезешь? – глаза обернувшегося эльфёнка гневно сузились. – Пожалуй, я не удержусь от удовольствия припомнить тебе твою колкость при первой возможности!
- Иди, пока в табло не сунул, - он подобрал кинутые Вороном наручники. – Я не нарушал своего обещания. Просто тебе это уже было не надо. Я был честен перед тобой.
В трюме стучал дизель. Было тепло, пахло солярой и перегретым маслом. И ещё чем-то. Не вязавшиеся с этим миром, совершенно технические запахи.
Удар молнии как-то прибил боевой азарт, а дождь смыл амбиции. Ари меняла на нём мокрые бинты, Кузьмич что-то жрал, подставляя то один, то другой бок горячему выхлопному коллектору дизеля. Ворон раздевался и отжимал шмотку.
- Хватит молчать, - сказал Кузьмич, жуя. – Между вами какой-то напряг, и мы не знаем его причину.
- Ну, расскажи, что ли, - Ворон глянул на него исподлобья, прыгая на одной ноге, а с другой пытаясь стянуть мокрую прилипшую брючину. – Да, и вы, девушка, отвернитесь, пожалуйста. Мне отжаться надо, а при вас, право слово, неудобно. Впрочем, если вы настаиваете…
- Меня Ари зовут, - сказала она, сверкнув глазами и демонстративно отворачиваясь к стенке. – Рассказывайте, что вы не поделили!
Он вздохнул. Не то, чтобы он чего-то стыдился, просто было тяжело вспоминать. На душе как-то гадко.
- Чёрт с вами. Но тогда всё по порядку. Я учился в институте, занимался очень интересной темой. Наверное, в моей жизни было всё, кроме понимания, зачем я живу. А потом старший брат погиб в Чечне. И главная беда заключалась в том, что когда он уезжал, то поручил мне беречь Ленку. Они только поженились, перед тем, как он уехал в последний раз. Она была беременна. А я её не сберёг. Несчастный случай. Ну как-то всё очень быстро вобщем в жизни перевернулось. Очнулся я уже в каске, в броннике и с автоматом. Срочка в десантуре, потом контракт, потом профильное обучение. Ну я наверное мстил за брата всему миру. Да вобщем и нехреново мстил. Короче, это была уже вторая Чеченская. Некий старший офицер, не будем называть его фамилию, - он зло посмотрел на Ворона, - дал команду зачистить деревеньку, в которой кроме боевиков, якобы, никого не было. Ари, ты знаешь, что такое «зачистить»?
Зелёные глаза девочки-эльфёнка стали какими-то особенно большими. Казалось, она заглядывает ему в душу и чувствует то же, что и он сейчас.
- В таких условиях предполагается, что пленных не бывает. То есть, ты просто приходишь и убиваешь всех. И только потом думаешь. Ну, типа, когда трупы перебираешь. Если ошиблась разведка или информатор, по крайней мере есть, кому морду набить. Но иногда на войне и пострашней вещи бывают.
Тот самый старший офицер «допрашивал» местную девку из этого селения. Ну, типа что, на предмет причастности к бандформированиям, и так далее. Короче, не раз допрашивал. И видимо, не предохранялся, - он снова зло посмотрел на Ворона. – Ну, короче, девка залетела и стала его шантажировать. Так и родилась замечательная идея у этого гадёныша зачистить село. Я тогда этого ничего не знал. Ну вобщем, мы отработали. А потом охренели. Старики, дети, женщины… В меня стрелял двенадцатилетний подросток. Ну конечно же я успел первым. Да лучше б не успел!.. А потом эта тварь приехала устраивать нам разнос. Типа, ошибочные данные разведки, «вы что, не видели?» - ну и так далее. А девку ту я к тому моменту уже признал. Только ей это было уже неважно. И ребёнку этого подонка тоже. Ну вобщем, по морде насовал. Хотел пристрелить, да ребята удержали.
Ну а на утро этот вон приехал, - он кивнул в сторону Ворона. - Со свитой. Надели на меня наручники, повезли в военную прокуратуру. Только не меня надо было бояться. Знаете, почему его Вороном зовут? На падаль летит! И если прилетел, значит, ты уже падаль. У нас разные легенды ходили. Но одно знали все: если этот приезжал на арест проштрафившегося, значит, дело труба. Но вот со мной примета не сработала. Ехать далеко надо было и по неспокойному району. Короче, попали в засаду сразу по выезде из деревни. Чехи расфигарили всю его свиту за пару минут. И тогда он снял с меня наручники под обещание, что я одену их по первому его требованию. Мы ещё пару дней пытались добраться до своих, только он у меня на горбу: ему прострелили башку, и я тащил его. Ну вобщем теперь он пускает слюни в госпитале. Уже не первый год. А меня погнали из рядов вооружённых сил с волчьим билетом. Ну слава богам, что хоть не посадили! И вот этот честный, благородный и бескорыстный служитель закона приходит сюда, чтобы потребовать от меня выполнение данного обещания. Охренеть!
- А вы не хотите договориться? – Ари пристально посмотрела на Ворона.
- О чём? – Ворон был уже одет в отжатую полёвку и вместе с Кузьмичём крутился возле выпускного коллектора дизеля.
- Ну вот, он тебя не бросил. А ведь, согласись, мог. Да и собственно вообще, ты можешь подтвердить или опровергнуть его рассказ? - Ари сверлила его взглядом.
- Да, всё так и было. Разве этот гадёныш Куценко… Когда я ехал на задержание, был уверен, что речь идёт о предателе и утечке информации боевикам. Ну, так эта хохляцкая тварь всё оформила. Бланш у него под глазом видел, конечно, тем злополучным утром, но значения особо не придал.
- То есть ты признаёшь, что будь он плохим человеком, он мог бы просто бросить тебя и не спасать твою жизнь?
- Логично. Ни у кого курить нет? Мои промокли. А, ну впрочем, да, откуда у вас…
- Знаю, у кого стрельнуть можно! Только, пожалуй, мы не будем их звать без крайней нужды… - Ари хихикнула. – Согласен ли ты, учитывая заслуги этого человека перед тобой, отсрочить требование выполнения данного им обещания? – голос её стал строгим и каким-то металлическим.
- На сколько? – Ворон прищурился.
- До окончания Игры.
- А какое он имеет отношение к Игре?
- Совсем пустяковое, - Ари ухмыльнулась. – Он ведёт меня, а его дочь – моего наречённого брата. Мы с ним – Хранители Портала. Если ты знаешь, что такое Игра, и потребуешь сейчас выполнения данного тебе обещания, ты подведёшь столько людей и богов, что будешь не одну жизнь пускать слюни, - голос Ари стал гневным. - Ты готов дать ему время дойти до Портала?
- Вот опять какая-нибудь хрень случится! Хорошо, будь по-твоему. Но я соглашаюсь только на условии, что буду вас сопровождать. – Ворон помахивал портянками над дизелем. – И автомат верни. Это вам самим ещё пригодиться может.
- Только жрать себе сам будешь искать, - проворчал Кузьмич, - у нас и так припасы на исходе.
- Кузьмич, а кто сейчас у штурвала? – по шуму дизеля до него стало, наконец, доходить, что судёнышко куда-то плывёт, но процессом никто не управляет. – Ты кому-то из гестаповцев искусственное дыхание сделал?
- Серый ты, Грач. Вот я здесь совсем чуть, а и то знаю, если в чистилище солнце взошло и дизель завёлся, значит скоро окажешься там, где суждено, - Ворон сидел, прислонившись спиной к стене. – Я здесь тоже уже был.
Странное ощущение: в этом чужом мире кто-то первый раз назвал его одним из привычных имён.
- А почему «Грач»? – спросила Ари.
- Ну, так его звали, - Ворон мучительно шнуровал ботинки. – Вот когда разведгруппа куда-то в незнакомое место выходит, все обычно как-то волнуются, что ли. Думают, что будет, кого встретят, кто в коллективе слабое звено из молодых и кого в случае чего прикрыть. Ну, короче, даже опытные всё-таки мандражируют. И как бы не скрывали, видно, вобщем. А этот, как весенний грач на пашню летел. Червяка проснувшегося склевать. Короче, словно не с ним это происходило. Ребята рассказывали, типа, как жрать хотел. Впрочем, претензий к нему никогда ни у кого не было. И двухсотых из его группы мало было. И раненых всегда выносил. Слишком безукоризненно. Ну вот за эту привычку относиться к таким вещам иначе, чем все, так его сослуживцы и прозвали.
- А ты откуда знаешь? Мы вроде толком не пересекались?
- Тебе так кажется. Куценко давно на тебя зуб имел. Ты пару раз попадал в разработку. Не знаю, что вы с ним не поделили, но если б мог, он бы тебя сожрал. А повод ты ему в тот раз дал волшебный.
- То есть ты проходил чистилище, но не вернулся в своё тело? И при этом ты здесь? И находишься в коме в мире живых? – Кузьмич, кажется, даже перестал жевать от удивления. – А чё боги говорят? Нахрен ты им сдался болтаться как цветок в проруби?
- Ничего не говорят, - Ворон помрачнел. – Мельник спрашивал, ему прямо сказали: судьба не определена. Пусть идёт и делает то, что должно, согласно обязательствам. А вот чего я здесь сделать-то могу?
- Забавно. Ну, может, ты и не зря припёрся… - Кузьмич продолжил трапезу…
Немного болела простреленная рука. Даже сквозь сон. Впрочем, старания девочки с зелёными глазами и снадобья из брезентовой сумки творили чудеса. По привычке, потянувшись, он скривился от боли, но тем не менее это не испортило какого-то очень приятного ощущения от утра. Говорят, перед смертью не надышишься. На самом деле, после – тоже. Он вышел из рубки на палубу. Ветра почти не было, судёнышко, поваркивая дизелем, почти как мурлычет кошка, неспешно двигалось вперёд по спокойной воде. И светило солнце. Если ни о чём не думать, то, наверное, можно было замереть и наслаждаться. Но… Ему было, чем грузиться. И в освободившуюся от усталости после сна голову, сразу же полезли гадкие мысли. Многие из них можно было прогнать просто по причине бесполезности в этом месте и в это время, но одна заставляла собраться. Дочь. Ей нужна его помощь. Он что-то должен сделать. У кого спросить? Кузьмич? Конечно, он уже не чувствовал в нём просто нахальную морскую свинью – переростка. Но… Проглумится и не скажет ничего толком. Ворон? Такой же как и он чужой в этом мире. Что-то ответит. Только много ли в этом будет пользы? Вот разве, Ари. Вообще какое-то удивительное создание! Пожалуй, кроме как на неё, рассчитывать толком больше не на кого… Неожиданно ход его мыслей прервал громогласный клич Кузьмича:
- Подъём, пахнущие аммиаком человеческие дети! Впереди жратва! Ну, земля, в смысле.
Дежавю. Проём двери в рубку, ещё чуть во власти сна личико рыжей девочки, практически мгновенно возвращающейся в реальность. Ну, Ворон, правда, в картину не вписывался. Хотя надо было отдать ему должное. С приходом Ворона появился хоть кто-то, с кем можно было разговаривать на одном языке.
- Горт, правь вон туда. Там отмель, ход сбавь, а то посадим ботик на мель. Он ещё многим и не раз пригодится. Ближе вон к тем соснам сбавь на самый малый. Сейчас отлив, мягко в песок днищем ткнёмся и спокойно сойдём на берег. А прилив начнётся, он сам уплывёт.
- Знаю я, - Кузьмич опять жрал, - я здесь тоже бывал. Опять, блин, сушиться… Почему даже боги считают своим долгом кунать всякий раз меня в море? Вот вы, наверное, не знаете, серые, - глаза его стали проникновенными, а речи возвышенными, - а морскими свиньями нас назвали по ошибке. Один путешественник, побывавший в Перу, завёз нас в Россию. А невежественные люди назвали нас свинками, потому что у нас очень мелодичный голос, но не «морскими», а «заморскими». А потом всякая быдлота и гопники прозвали нас «морскими», потому что длинных слов не выговаривали. Типа, слишком сложно для реального пацана. А меня теперь чуть что…
- Правь давай, - снисходительно посмотрела на него Ари, - оратор нашёлся…
Горел костёр. Кузьмич поворачивался к нему то одним, то другим боком. На шестах возле костра сохла шмотка. Сухими после высадки остались, пожалуй, только сумка Кузьмича, заплечный мешок Ари да разгрузки с автоматами. Это всё пёрли, подняв на руках над собой по песчаной отмели. Метров двести, где по шею, где по колено в воде. Надо сказать, в тёплой воде. Да и вообще, погода здесь стояла совсем не та, что была в том мире, который остался за спиной.
- Грач, днёвка или дальше пойдём? – Ворон, держа на руках ботинки, покручивал их, подставляя разными сторонами к костру.
- Нам надо по-возможности быстро попасть к Мельнику, - раздался голосок Ари из кустов, где она отжималась. – Тхонг Ан ещё даже не взял атрибуты Игры. Мы можем, конечно, не торопиться. Чёрный Игрок всегда приходит под конец. Так последних раз двадцать было. Но обычно раньше приходят те, кого он смог спровоцировать выполнять его волю. Вобщем, лучше не рассиживаться.
- Ну, я бы ещё километров тридцать без напряга сделал до ночи, но боюсь, хомяк не одобрит. Да и девушка с нами.
- Да посмотрим, кто быстрее из нас сдохнет, - выдал Кузьмич, что-то выплёвывая. – Только не бегом, я вам не олень.
Ворон вопросительно посмотрел на Ари, выходящую из-за куста.
- Себя пожалей, - сказала она, сверкнув зелёными глазами и отвернулась.
- Твою заботу отвергают, - ехидно выдал Кузьмич и принялся грызть какой-то корень.
- Когда же ты лопнешь, хомяк! Ну что, Грач, тогда не рассиживаемся?
- Собираемся. Ари, ты ведь правда знаешь дорогу? – он вообще не понимал, куда идти, зачем, но в нём все почему-то видели того, кто принимает окончательное решение. Странно, но даже Ворон.
- Да, тут близко. Завтра будем на месте, - Ари копалась в своём заплечном мешке. – Только ночевать в лесу придётся. Деревня неподалёку совсем не гостеприимная. Впрочем, сами, думаю, увидите. Дорога её обходит, но с местными точно встретимся, - Ари быстро затянула мешок и выпрямилась. – Ну, я готова.
- Пожрать не дают спокойно, - Кузьмич бросил корень, который так и не смог вырвать целиком из земли. – Ну пошли, если дурная голова ногам покоя не даёт.
И коллектив из столь разных членов двинулся под сени сосен.
Вот, казалось бы, почти всё так, как было в его прошлой жизни. Долбанные армейские ботинки, которые так ненавидели за вес, дорога, с каждым шагом становившаяся короче и одновременно с каждым шагом тяжелеющая разгрузка и автомат. Запах выгоревшего на солнце и смоченного потом брезента. И впереди – неизвестность. Может, неплохо было в той жизни? Может, не ценил? Или просто сейчас скучал по ней? Трудно разобраться…
За поворотом тропинки впереди вдруг открылась непонятная конструкция. Это было что-то вроде шлагбаума из тонких стволов сосен. За шлагбаумом сидели штук шесть странных существ. Это были крысы. Но большие крысы. У них были почти человеческие лица. Крысы играли в карты и пили какую-то мутную жидкость из большой бутылки. Ворон заметил их чуть раньше других.
- Грач, - вполголоса окликнул он его, и оба, не сговариваясь, оттеснили назад Ари с Кузьмичём, идущих первыми, сняв автоматы с предохранителей.
- Вот, блин, дёрганные! – проворчал Кузьмич, сплёвывая косточку дикой вишни. – Кажется, щас поржём…
Грач с Вороном, возглавив колонну, приближались к импровизированному шлагбауму. Заметив их, крысы отложили карты и по очереди хлебнув из бутылки, поднялись с земли. Смерили друг друга взглядом.
- Здорово, путники! – самая крупная крыса, поигрывая кастетом, вышла вперёд. - Далеко ли путь держим?
- А вот, стесняюсь спросить, почему интересуетесь? – по лицу Ворона блуждала улыбка злорадства. – Грач, не дёргайся, это хохма, - тихо процедил он, - это шпана, сейчас дальше пойдём. Здесь этих «реальных пацанов» не меньше, чем у нас было. Под каждым забором по сотне. Давай только не валить никого. Типа, тут не модно.
- Да понимаете ли, милые люди, - было заметно, что крыса очень нетвёрдо стоит на ногах, - чтобы здесь ходить, платить надо. Всё очень просто: платим – ходим, не платим – разворачиваемся.
- А это на каком основании? – ухмыльнулся Ворон.
- Таков закон, - крыса смачно икнула. – Это земля босса, он так решил.
- Тогда я хочу говорить с боссом, - Ворон всё больше входил в раж. – Я уверен, что по отношению к нам будет сделано исключение.
- Вряд ли босс захочет с вами разговаривать. Он принимает только за очень солидную плату, - крыса покачивалась, держась за шлагбаум.
И в этот самый момент из ближайших кустов раздался карманно-громогласный клич:
- Платить не хотят?! Чё-то попутали?! Ща я этим лохам!.. – и из кустов на дорогу вывалилось ещё одно крысоподобное существо, явно пьяное в сопли, с недопитой кружкой в руке, из которой на ходу брызгала та же мутная жижа. Существо в принципе с трудом стояло на ногах, но всячески старалось выглядеть грозно. Впрочем, все они были какие-то мелкие и жалкие, но кажется, об этом не знали.
- Так это вы, типа, по земле босса на халяву пройти хотите? Да вас за одно это зарыть надо! – существо распалялось. – То есть вы, типа, тратите время реальных пацанов на дешёвый развод? Мы тут отдыхаем, о своих делах беседуем, а вы такие нас отрываете? Нехорошо! Неустоечка с вас! Теперь будет конкретно дороже! А, вон девка у вас красивая, вот её нам оставьте, и мы не тронем никого.
Ухмылка постепенно сходила с лица Ворона. В какой-то момент её полностью заменил не то, чтобы гнев, но готовность неадекватно ответить. Стоящие сзади Ари и Кузьмич почувствовали это спинным мозгом.
Пьяный «реальный пацан» всё ещё продолжал вещать, не понимая, что происходит. Ворон как-то в одно движение перехватил автомат и одиночным прострелил кружку крысёнка, а потом дал очередь перед ногами остального коллектива оппонентов…
Короткий писк - и через долю секунды «реальные пацаны», как будто растворились в окрестной растительности, оставляя за собой на песке длинные мокрые пятна.
- Ну пошли, что ли, - Ворон сбил ногой импровизированный шлагбаум.
- Я не хочу никого обидеть, - сказала Ари натянутым тоном, - но давай через следующий пост, который будет на выходе с территории этого самого босса, я вас проведу. А ты, - обратилась она к Ворону, - посмотришь, как это можно сделать без стрельбы. – И обойдя опешившего Ворона, пошла дальше.
- Думаешь, она забудет тебе, что в вашем мире за неё дадут больше, чем ей есть? – ехидно спросил Кузьмич, проходя следом. – Я бы непременно отыгрался.
Зазеркалье.
Казалось, всё в этом мире было не так как в её. То есть имело какое-то сходство в целом, но в деталях отличалось до неузнаваемости. Дома – да, на своём месте. Но настолько огромные, что думалось, будто идти до соседнего подъезда придётся неделю. Но если не стоять и не думать, а действительно перебирать ногами, получалось не то чтобы дольше, чем в реальном мире.
- Кир, а куда нам теперь идти?
- Не знаю. Я есть хочу. Я бы предложил к нам с Ари домой. Только там долго нельзя. Чёрный Игрок обязательно придёт. Ари напекла вкусных лепёшек, перед тем как уйти. Наверное, знала, что уходит надолго, только мне не сказала.
- Хорошо. Давай возьмём лепёшек твоей сестрички в дорогу и пойдём её искать. Согласен?
- Неа. Если мы будем искать её, а она нас, мы точно друг друга не найдём, - маленькая ладошка Кира в её руке была сухой и горячей. Тропинка вдоль двора превратилась в широкую длинную дорогу, по которой они шли в направлении телефонной будки. – Я думаю, нам стоит найти ночлег где-то поблизости. Ари непременно придёт, как только сможет.
- А папа?
- С ним и придёт. Я мало знаю про Игру, но самому опытному Хранителю достаётся самый сложный игрок. Вот тебе сколько лет?
- Десять, - Наташка удивилась вопросу.
- Значит, в этой жизни ты не успела совершить каких-то очень плохих поступков.
- Ну не знаю, - Наташка задумалась. – Я не знаю, какие поступки считать очень плохими.
- А чем занимался твой папа по жизни?
- Да много чем... Работал. До этого в армии служил…
- Вот! – встрепенулся Кир, - наверняка воевал?
- Ну да, но он не любил об этом рассказывать.
- А как ты думаешь, почему не любил?
Какой-то слишком умный был этот мальчик. Точно не по годам.
- Наверное, у всех есть о чём вспоминать не хочется, - Наташка, кажется, начинала злиться. - Разве у тебя нет такого?
- Есть, - глаза Кира стали грустными, - ты сердишься. Я не хотел тебя обидеть. Просто когда твой папа был на войне, наверняка случалось что-то настолько плохое, что оставило рубец на судьбе. Ну или в жизни что-то такое происходило. Он ведь взрослый, эту жизнь давно живёт. Чем больше таких рубцов накапливается, тем дальше от портала в начале игры оказывается её участник вместе с хранителем. Некоторые даже с чистилища путь начинали. Так Ари рассказывала. Вот откуда, сейчас моя сестричка и твой папа к нам идут, я не знаю. Но ты не такой тяжёлый груз на судьбе несёшь как твой папа. Поэтому мы ждём их возле портала, а они откуда-то идут к нам.
- Чистилище…, - Наташка поёжилась, - как-то не очень весело звучит.
- Да уж, - Кир перешагнул через группу «чернушек», - совсем не то место, куда пойдёшь по доброй воле.
Собственно, «чернушки», крысы, тараканы и ещё многие забавные, противные и симпатичные существа всё время сновали у них между ног, не замечая их и подчас нарываясь на пинок.
- Кир, а они нас видят?
- Нет. Но если ты поздороваешься с кем-нибудь из них или обратишь внимание, то увидят. Им просто не надо тебя видеть. У них есть свои дела.
- Не наступить бы на кого случайно.
- А вот чтобы ты на них не наступила уже им надо. Так что увернуться. Но под ноги всё же поглядывай.
В этот момент внимание Наташки привлекло странное создание, обосновавшееся на развилке дороги по которой Кир и Наташка шли. Существо было похоже толи на пенёк, толи на корягу. Его некие корни-щупальца раскинулись по развилке и не давали свободно пройти «чернушкам». У странной коряги были глазки, и даже какое-то подобие маленького ротика. Вложившая в него что-то «чернушка» свободно проходила, куда ей надо под поднявшимся щупальцем-корнем. Но перед следующей чернушкой корень сразу же опускался и ей тоже приходилось вкладывать кусочек чего-то в маленький противный ротик существа, для того чтобы пройти.
- Кир, а это кто? – Наташка удивлённо смотрела на происходящее. – И как нам пройти?
- Просто перешагни и не обращай внимания, - махнул рукой Кир. – Это чиновники. Несчастные существа. Не одну тысячу лет назад это общество было создано для того, чтобы служить людям и закону, который постановили люди. Изначально Богами предполагалось, что в это общество будут входить только те, кто честен и не опустится до того, чтобы пользуясь своими возможностями, наживаться на бедах других людей. Но, к сожалению всё пошло не так. Если даже совсем крохотная власть даётся человеку, который к ней не готов, всё кончается очень плохо. Сотни лет чиновники воровали и совершали другие преступления, пользуясь своим положением и безнаказанностью. На их сословии лежит столько проклятий, что трудно понять, почему они ещё есть. Но они всё равно существуют и приносят колоссальный вред людям. Однако, те не могут от них отказаться, потому что, слишком привыкли. На самом деле, одно из наиболее скандальных обществ. Впрочем, за их преступления люди замечательно научились скидывать на них свои болезни, проклятия и горе. Тем не менее, это не останавливает чиновников в их преступной жадности.
Слишком мудрый мальчик. Для четырёх лет, уж точно. Наташка слушала его, открыв рот.
- А рыжие тараканы? – спросила она изумлённо.
- А, эти что ли? Ну вроде того, кто был на детской площадке?
- Ага, - кивнула Наташка.
- Эти совсем смешные, - Кир пытался завязать шнурок на ботинке. – Не поможешь?
Наташка всегда мечтала о младшем брате, о котором сперва надо будет заботиться, а потом когда он вырастет, то непременно станет её защищать.
- Да, конечно, - она кинулась ему помогать.
- Ну смотри, громче всех кричит «держи вора!» сам вор, - «какой то до безобразия умный мальчик, - подумала Наташка, - выглядит на четыре года, а разговариваю с ним как с папой». – Человек, у которого нет своего мнения и по большому счёту, своей личности, громче всех кричит своё мнение на каждом углу, и если его никто не слушает, начинает визжать, что в этом обществе притесняют его личность. У Рыжих Тараканов нет своего мнения. Им его вставляют, как стержень в шариковую ручку. Вставишь красный, будет писать красным. Вставишь синий, будет писать синим. Вот так и с Рыжими Тараканами: что им вотрут, то они и вещают с умными, как у людей глазами.
Вобщем, это существа не только без своего мнения, но и по большому счёту, практически без души. Они могут делать удивительно проникновенные глаза, говорить очень проникновенным голосом, однако, одушевлёнными существами они являются только формально. Ну то есть, если ты причинишь такому существу вред, отвечать за него придётся, как за человека. Я помню, как на детской площадке, ты хотела такого ударить. Не стоит. Чисто формально, перед Богами, его и твой статусы очень близки.
- А кто вреднее, пеньки или тараканы? – спросила Наташка.
- А кто тебе сказал, что в природе есть что-то вредное, - удивлённо спросил Кир.
- Ну как же… - опешила Наташка. – Ведь ты же сам сказал, что Чиновники причиняют колоссальный вред людям, а Тараканы вообще практически неодушевлённые…
- Ты неправильно всё понимаешь, - Кир поправил штанину и встал. – Они не плохие и не хорошие. Ну вот и Крысы. И Пустые Глаза. Они есть, потому что люди это сами придумали.
- А кто такие Пустые Глаза? – спросила Наташка.
- Я тебе покажу. Ты просто не обращала внимания, - Кир как-то вдруг сделал совсем детское лицо. Наверное, на своих четыре года. – Наташа, я кушать хочу. Ну правда, очень! Пойдём за лепёшками Ари, пока Черный Игрок не пришёл.
- Ну показывай дорогу, - вздохнув, сказала Наташка. Не хотелось ей встречаться с Чёрным Игроком. Тем более без папы…
Саму телефонную будку чернушки, крысы и прочие существа предметно обходили стороной. Кир сказал, что они просто боятся, так как чувствуют силу портала. Впрочем, выглядела будка совсем не угрожающе. В ней отсутствовали некоторые стёкла, возле странного металлического телефона на задней стенке было написано и зачёркнуто какое-то слово… Вобщем будка, как будка.
Кир открыл её дверь и присев, начал что-то искать на полу. Через секунду он потянул вверх какую-то ручку и пол телефонной будки неожиданно поднялся, оказавшись крышкой люка. Под ним Наташка увидела не очень крутую лестницу вниз.
- Пойдём, - Кир позвал её за собой.
Наташка неуверенно шагнула по лестнице.
- Сейчас, свет включу, - раздался голос Кира откуда-то из темноты, и вдруг неожиданно под потолком вспыхнула самая обычная электрическая лампочка. – Разувайся, Ари полы намыла перед самым уходом, - по хозяйски распорядился Кир.
Наташка стояла посередине странной прихожей. Больше всего она была похожа на деревенские сени. Ватники на вешалке, валенки на полу… Даже запах какой-то деревенский.
- Пойдём, - Кир взял её за руку и потянул к двери. Наташка подчинилась. За дверью оказалось помещение обычной избы. Чисто прибранное, уютное. Дрова возле печки аккуратно сложены. Только не было окон. Однако, оно освещалось ярким электрическим светом. Всё было как-то по-доброму и по-домашнему, вот только…
Посреди комнаты на полу лежала кукла. Обычная самодельная деревенская тряпичная кукла. С нарисованным наивно обаятельным личиком и рыжими прядками волос, сделанными из какой-то собранной в пучок нити. Кукла как-то настолько выбивалась из гармонии этого ухоженного дома, что Наташка невольно остановилась.
- Кир, а чья она? – спросила Наташка, указывая на неё.
- Ой, - обернувшись, Кир замер, - это… это кукла Ари.
- Так она же вроде взрослая, - Наташка всё никак не могла оторвать взгляд от наивного обаятельного личика куклы. Казалось, она спинным мозгом почувствовала какую-то тоску, безысходность, ощущение надвигающейся беды. Наверное, это был след эмоций, оставшийся от того мгновения, когда хозяйка куклы покидала этот уютный дом. Тем не менее, ощущение было настолько сильным, что Наташка непроизвольно сжала руку Кира.
- Она не сильно тебя старше, - Кир поёжился. Возможно, он чувствовал то же, что и Наташка. – Это её единственная кукла. Ари её очень любила. Я не знаю, что могло случиться, чтобы она бросила Рину на полу, но это что-то плохое.
- Твоя сестричка звала её Рина?
- Да, - Кир кивнул.
- Ну что ж, значит мы возьмём Рину с собой, - улыбнулась Киру Наташка. – Вот твоя сестричка нас найдёт и порадуется, что Рина с нами. Верно?
- Верно, - казалось, Кир успокаивался.
- Ну и замечательно. Пойдём искать лепёшки твоей сестрички, - Наташка пыталась делать всё возможное, чтобы внушить Киру какое-то спокойствие. Однако, у неё самой на душе скребли кошки. – Пойдём, - обратилась она к Рине, - нечего тебе здесь одной. Будешь теперь вместе с нами искать свою хозяйку, - она бережно взяла куклу и, сняв школьный ранец, аккуратно убрала её в отделение, в котором было больше всего свободного места. Ну вот. Теперь она отвечает не только за Кира, но и за Рину. Придётся справляться.
Мельник.
- Смеркается. Надо о ночлеге подумать, -Ари не выглядела усталой, в отличие от остальных членов экспедиции. – До Мельника сегодня всё равно дойти не успеем.
- Ты уверена? Я бы свалил подальше от этих хулиганов из дурной деревни. Припрутся, харчи стырят… - Кузьмич выглядел неважно. Усталая морда, слипшаяся от пота шерсть…
- Не припрутся, - надменным тоном выдал Ворон. – Полагаю, они отведали мочегонного, и оно им не понравилось.
- Он и в верхнем мире такой же самоуверенный? – обратилась Ари к Грачу.
- Да вроде нет. А что, на твой взгляд «реальные пацаны» и правда могут попробовать напакостить?
- Вряд ли. Хотя не поручусь… - Ари задумалась. – Но ночлег потемну организовывать не хочется.
- Ну, короче, мы с Ари «за», хомяк «против». Решай, Грач, - сказал Ворон.
- Мы по разным соображениям «за», - холодно заметила Ари.
Интересно, а с чего ему нужно принимать решение в ситуации, которую он понимает хуже всех? Ладно, рискнём…
- Если ты считаешь это безопасным, - обратился он к Ари, - я думаю, надо останавливаться на ночлег.
Стемнело. Горел костёр. Ари поправила Грачу бинты, Ворон почистил автомат, а Кузьмич ещё что-то съел. В котелке над костром варилась каша, дрова на ночь и настил из веток под раскидистой елью неподалёку от костра были заготовлены. День завершался. Ворон как-то чуть оттаял, что ли. Взгляд его перестал быть колким, а тон язвительным. Покопавшись во внутреннем кармане разгрузки, он достал маленькую серебристую фляжку и протянул Грачу.
- Давай помянём, кого с нами нет.
- Не знаю, к месту ли, но давай. Я честно говоря, не понял, есть ли мы.
Оба сделали по глотку.
- Есть, наверное, - взгляд Ворона стал задумчивым. – Есть костёр, есть дорога, есть то, что мы должны совершить. Вот ты даже знаешь, что. Ну или хоть предполагаешь. Я пока не очень. Но это есть, значит, и мы есть.
- Ты философ. Я как-то старыми категориями думаю. Ты здесь давно, а я ещё не привык.
- Ладно, давай за нас, что ли, - он протянул фляжку Грачу. – За то, чтобы мы и дальше были.
Ари жалась к костру, укрывшись какой-то тоненькой шерстяной накидкой, нашедшейся в её заплечном мешке. Когда зашло солнце, похолодало. Не мигая, она смотрела в огонь.
Кузьмич что-то ел…
- Значит, так мы с тобой с тех пор и болтаемся, как «цветы» в проруби? Я на больничной койке загораю, ты бухаешь… - Ворон был грустным и задумчивым. – Вот что мы тогда сделали не так?
- Да всё мы так сделали. И ты, и я. Не каждый поступок всю судьбу строит. Не оттуда ты, Ворон, начало смотришь. Не с того раза, как на меня наручники надел. И у тебя и у меня было что-то другое. Ну, определяющее, что ли… Где коньяк взял?
- У Мельника выцыганил, - Ворон подвинулся поближе к костру. - У него, как он сказал, должок ко мне есть.
- Нефигово устроился, - Кузьмич удивлённо оторвался от трапезы, – Я бы был не против, чтобы Мельник мне сказал, что у него передо мной должок. А собственно, что вы там жрёте?
- Мы не жрём, мы предаёмся утехам употребления алкогольных напитков, - усталость, раны и нервное напряжение сказывались, и Грач чувствовал, что хмелеет. Впрочем, на протяжении разговора к фляге прикладывались уже не раз, и он мог поспорить, что даже без учёта выпитого Вороном, употребил как минимум два объёма этого маленького серебристого сосуда.
- Вас в детстве родители не учили делиться? – Кузьмич отложил в сторону какую-то недоеденную ветку и начал неспешно наступать.
- Хомяк, у тебя несварение будет от алкоголя. Ты потом поносом и нас и себя замучаешь! – Грач попробовал спрятать фляжку за спиной. – Куда тебе коньяк, я в тебя раньше и пиво-то влить не мог. Ты пищал и отбивался.
- Мне хватало твоего перегара, когда ты на меня дышал. Считай, что я исправляюсь. Хорош зажимать! – Кузьмич наступал.
- Да дай ты ему. Хоть раз в жизни на пьяную морскую свинью посмотрим, - Ворон, кажется, тоже несколько захмелел. – Я, правда, скорее барышне бы пол пробки дал. Смотрю, задубела совсем. Не простыла бы… Вот только не мелковата ли она для такого средства согрева? Что скажешь?
- Ну, мелковата или нет, пускай сама решает, - сказал Грач, протягивая фляжку Кузьмичу, - всё не выжри.
Кузьмич присосался. Его кадык сделал полдюжины уверенных движений…
- Всё не выжрет, - Ворон с интересом наблюдал за происходящим. – Мельник сказал, в этой фляжке коньяк не кончается.
С боем оторвав Кузьмича от вожделенной фляжки, Грач подошёл к Ари, укутавшейся в накидку и мелко дрожащей. Ну правильно, у хомяка мех, они с Вороном просто большие и одёжа у них теплее. А эта мелкая совсем и тощая. И платьице её разве на жаркий солнечный день годится…
Он как-то по отечески потрогал тыльной стороной ладони ей нос. Ари даже не вздрогнула. Происходящее почему-то казалось совсем естественным. Нос был холодный.
- Не хочу учить тебя дурному, - сказал ей Грач, отворачивая пробку фляжки, но я бы на твоём месте сделал пару глотков, чтобы не простудиться. Только чем-нибудь закусить приготовь, это крепкое.
Она взглянула на него каким-то странным доверчивым взглядом. Таким, наверное, смотрят только дети на родителей, когда те их лечат. Потом взяла фляжку и сделала два уверенных глотка… Глаза эльфёнка стали сильно больше обычного. Было заметно, что она пытается то ли вдохнуть, то ли выдохнуть. Возможно, одновременно и то, и другое. Грач еле поймал выскользнувшую у неё из рук фляжку. Подскочивший Ворон протянул Ари кружку с водой.
- Запей быстро! – скомандовал он.
Ари приложилась к кружке и попыталась восстановить дыхание.
- Что это за зелье? – спросила она испуганно.
- Коньяк. В верхнем мире двуногие его иногда жрут, - раздался не очень трезвый голос Кузьмича… сверху.
Все изумлённо повернулись. На ветке берёзы метрах в шести от земли возлегал Кузьмич. Поза, в которой он пребывал, граничила с левитацией. Его не очень поджарая тушка, казалось, обтекает тонкую ветку с обеих сторон.
- Ну, что вы на меня уставились? Почему морская свинья в расцвете лет не может себе позволить полазить по деревьям?
- Кажется, я согрелась, - сказала Ари, как-то очень пристально глядя на Кузьмича. – Ворон, будь так любезен, пожалуйста, убери этот замечательный подарок Мельника и больше не доставай его сегодня вечером.
В этот момент раздался громкий треск, удар об землю и кряхтение Кузьмича…
Всё окружающее намокло от росы. В долбаном бронике было как не странно теплее. Он не знал, зачем его здесь носит, но после прихода Ворона старался больше не снимать. Кто его знает, что готовит следующая минута жизни в этом чужом мире. Пожалуй, надо подкинуть дров в костёр и посмотреть как там Ари. Совсем ещё ребёнок. Не помёрзла бы…
Чёрт!
В лагере их было двое. Он и Кузьмич, который, казалось, даже во сне что-то жрал. В предрассветных сумерках тлели угли костра, возле которого валялся автомат, бронежилет и разгрузка Ворона. Рядом лежала накидка Ари. Ощущение будто что-то не так неуклонно нарастало. Он встал и попробовал осмотреться. В пятидесяти метрах от стоянки на лесной прогалине были явно видны следы борьбы. Мятая трава, сломанный кустарник… Нет, это не Ворон. Физически крепкий мужик с его подготовкой либо был бы быстро вырублен, либо оставил бы больше следов. Крови нет…
Скорее всего, сюда отошла Ари по нужде, и её выкрали. Наверное, те убогие гопники из деревни. Но Ворон… Бросив автомат куда-то ломанулся? Совсем дурак!
- Нас ищешь?
Не сказать, что Грач сильно удивился, услышав его голос.
- Куда вас потаращило? – Он поднял глаза и понял, что вопрос является лишним. Ворон вёл за руку Ари. Рядом с ними на короткой верёвке, как на поводке, с кляпом во рту и связанный шёл странного вида крыс с объёмной золотой цепочкой на шее. Один глаз его заплыл от свежего удара. Из левого предплечья Ворона торчала стрела…
- Вот босса привёл, - Ворон дёрнул за верёвку и крыс тихо взвизгнул. – Помоги со стрелой разобраться.
Ари была то ли подавлена, то ли удивлена чем-то. Она ничего не говорила, ни с чем не спорила. Просто молчала.
- Сейчас попробую, - Грач аккуратно взялся за стрелу, - Ари, бинты ещё остались?
- Да… - Глаза Ари были какими-то отстранёнными, но в следующую секунду она вернулась к реальности. – Да, конечно я сейчас перевяжу! – Она метнулась к своей наплечной сумке.
- Потерпи. Стрелу ломать надо, иначе из раны не выну.
- Давай уже, - Ворон был спокоен. – Чё с этим делать будем? – Он кивнул в сторону «босса».
- Может, сперва ты расскажешь, что было? – Грач аккуратно надавил большими пальцами на древко стрелы, и она с хрустом подалась. Ворон поморщился.
- Ничего особенного, - он почти не подал виду, что ему больно, когда Грач вытаскивал из него обломок. Только зрачки сузились, да разве побледнел чуть. – Мелкая видать до ветру отошла, когда её «реальные пацаны» прихватили. Ну я типа сходил, навешал…
- Это ещё вопрос, кто из нас «мельче»! - Ари сверкнула глазами, готовя бинты.
- Деревня-то хоть цела? – Грач никак не мог понять, чего Ари сейчас-то цепляется с Вороном. Вроде спас, если он всё правильно понял.
- Ну… - Ари чуть задумалась. – Вобщем да. Просто у них теперь все взрослые мужики с набитыми мордами. Меньше осталось целых заборов и явно добавилось дров…
- А вы прокурорские, смотрю, тоже не промах! У нас это называлось «разведка на дискотеку сходила», - подколол Грач Ворона.
- Чего с «боссом» делать будем? Я предлагаю зажарить на костре и сожрать, - Ворон прикалывался, пока Ари бинтовала ему руку.
- Думаешь? – Грач подигрывал. Из под трясущегося крыса начинала расплываться маленькая гадкая лужица. – Давай его Кузьмичу отдадим. Ну правда будить этого монстра я боюсь, но в край у нас отмазка есть. Это он во всём виноват, - Грач кивнул в сторону «босса». – Его никто не просил в такую рань тревожить Кузьмича Кровавого.
- Не, ну вы тогда сами. Не люблю я этих пыток, криков, крови… Пойду я грибов пособираю что ли, пока Кровавый удовлетворяет свои инстинкты, - Ворон попробовал встать, но получил резкий тычок от Ари бинтовавшей его руку и вынужден был сесть.
- Я разделяю ваши опасения будить Кузьмича Кровавого, - Ари тоже входила в роль. – Но в моём понимании справедливо, чтобы сон великого инквизитора нарушила я. Ведь это же меня украли! Ещё и гадости всякие говорили, - Ари презрительно посмотрела в сторону Крыса, который уже мог только лежать в собственной лужице и мелко трястись от страха. - Я сейчас, - и она направилась в сторону храпящего на настиле из веток Кузьмича.
«Вот ведь зараза, даже и не проснулся» - подумал Грач глядя на безмятежную тушку морской свиньи-переростка. Тем временем Ари наклонилась над ним и что-то тихо прошептала на ухо. Эффект превзошёл любые ожидания.
- Уроды! Где эта тварь?! Он мой! За такое я не прощаю! – Подскочивший Кузьмич был в бешенстве. «Босс» ещё более втянул голову в плечи и стал каким-то совсем маленьким в луже собственной мочи. – Где он?!
- Да вот, - Ворон кивнул в сторону несчастного существа.
- Ах ты тварь!!!
Психика «реального пацана» оказалась неспособна перенести столь мощные душевные потрясения, и он вырубился от ужаса.
- А жратву он куда спрятал? – Кузьмич явно пребывал в недоумении.
- Прости, мой маленький пушистый друг, - Грач прикалывался. – Мы просто не знали, как тебя разбудить. Еда на месте.
- Дятлы парковые! – Кузьмич потерял интерес к происходящему. – Человек способный разбудить, способен и убить. Злые вы! – И демонстративно повернувшись задним лицом, двинулся к настилу из веток…
- Иди, ты свободен. – Ворон бросил конец верёвки в лапки «босса». – Кузьмич Кровавый назначил тебя своей младшей женой. Поэтому и не растерзал.
- Ты что делаешь?! – Ари посмотрела на него гневно и вопросительно. – Считаешь, недостаточно наказали?
- Ну знаешь, а тебя вообще-то могли убить. А бывают вещи и страшнее смерти, - Ворон был задумчив. – В конце концов, мы ему вреда не причинили. Его страх – его проблемы.
Крыс подобрав верёвку, опрометью бросился в лес.
- Ну я и сама могла выпутаться, - сказала Ари, глядя под ноги.
- Знаешь, я не хотел проверять, - Ворон закурил. – Можешь относиться к этому как хочешь, но я не собирался давать тебя в обиду.
Ари посмотрела на его забинтованную руку и снова потупилась. Помолчали…
- А это приятно, когда тебя защищает мужчина. Последний раз я родилась две с половиной тысячи лет назад и никогда не чувствовала себя девчонкой. Наверное, за эти сотни лет я смирилась с тем, что останусь не распустившимся цветком. Боги хотели от меня иного, и я не спорила. Я чувствую, что ты защищаешь меня не как ребёнка, и если честно, мне это очень нравится. Более того, наверное, этого стоило ждать так долго. Однако, прости, - она потупилась, - я не советую видеть во мне девушку. И дело не в том, что ты старше меня на пятнадцать лет. Просто, ну…
- Твоё сердце принадлежит другому? Неужто?... – Ворон был серьёзен.
- Ты почти угадал, - опередила его Ари. – Только ты не понимаешь разницы… Я не знаю, как объяснить. Ну вобщем не надо ему говорить, - и поднявшись на цыпочках, она шепнула что-то на ухо Ворону.
Его лицо стало одновременно грустным и удивлённым.
- Знаешь, а мне неважно, - ответил он, - мне совсем не надо совершать поступки ради оплаты. Собственно, всё равно было, что ты шипела на меня по каждому поводу. Если бы я сразу мог понять, что вас надо сопровождать по пути вашего следования и по возможности защищать от каких-то внешних угроз, я бы это сделал и так.
- Честно?
- Да.
- Ну а если бы ты надел на него наручники, тогда на палубе, что бы ты делал?
- Думаю, снял бы. Куда его здесь вести?
- Обещаешь? – Ари пристально смотрела ему в глаза.
- Да, конечно, - Ворон пытался понять, что происходит. Вот так всегда, сделаешь доброе дело, и кто-то полезет тебе в душу. Впрочем, пожалуй, этой рыженькой девочке было можно. Наверное, ей единственной из всей вселенной он бы это позволил. Только признаться в этом себе Ворон был не готов. Да и не время было.
- Тхонг Ан! – позвала Ари.
Он обернулся.
- Я прошу тебя выполнить данное тобой обещание. Подставь руки!
Странно. Эта девочка не делает ничего без причины. Вот просто взять и подчиниться? А если нет?
- На, - он вытянул руки в сторону Ворона. Тот помедлил, но защёлкнул-таки наручники на его запястьях. Потом ещё чуть помедлив, достал из кармана ключ и снял их.
- Твоё обещание выполнено, - Ворон смотрел ему в глаза.
- Если ты после этого уйдёшь, я тебя пойму, но знай, что я этого очень не хочу, - Грач смотрел ему в глаза в ответ. Казалось, в этом мире у него больше не было тех, с кем можно говорить на одном языке.
- Не парься. Я здесь до вас был один. Не хочу больше болтаться, как «цветок» в проруби. Вам я могу быть хоть чем-то полезен, а другим от меня проку нет. С вами пойду. Глядишь, сгожусь на что.
- Так и порешим, - Грач чуть расслабился. – Спасибо тебе.
- Я детдомовский. Так получилось, - Ворон бросил бычок. – Мало кто из тех, с кем я рос, нашёл своё место под солнцем.
- Знаю, что такое в вашем мире детдома. Никогда не было это место хорошим, - Ари с сочувствием посмотрела на него.
Кузьмич что-то ел, Грач собирал вещи, раскиданные по стоянке. Пора было сниматься…
- Мне трудно это объяснить… - Ари потупилась, - вобщем, наверное я теперь знаю… ну… спасибо тебе, что ты меня защитил! – Ари как-то неуклюже встала на цыпочки, чмокнула Ворона в щёку, покраснела ещё больше и убежала. Ворон остался стоять, как парализованный…
- Нет, всё-таки не зря ты к нам пришёл, - сказал Кузьмич, что-то жуя. – Я думаю, боги не ошиблись.
- Да иди ты, - огрызнулся Ворон. Он уже понимал, что попал. Просто попал по полной. И никогда в этой жизни не светит ему взять эту девочку за руку и пройтись с ней по городу. Всё, что он может для неё сделать, это быть неподалёку и впрячься, если понадобится помощь.
«Есть костёр, есть дорога… Наверное, мне просто надо быть рядом и защищать, если я могу…»
- Ну вот, владения «реальных пацанов» прошли, - Ворон сбил ногой очередное подобие шлагбаума, перегораживающего их путь. – До мельницы рукой подать.
- Ари, расскажи мне ещё раз, зачем нам нужно к нему попасть? – Грач помедлил. - Ты не сердись на меня, я действительно очень плохо понимаю происходящее. Мне кажется, что сейчас важно довести тебя до некоего Портала, найти мою дочь, сделать это всё без промедления… Я не врубаюсь, что мы делаем. Пожалуй, тебе пора объяснить происходящее подробнее.
- Ну… - Ари помедлила, - вобщем… На вашем языке это звучало бы так: в некоем магазине у тебя есть бонусы. Надо просто вовремя прийти и забрать их. У твоей дочери простая задача. Её бонусы передаются ей иначе. Вовремя встреченные люди, вовремя сказанные слова, события, происходящие вокруг… Мельник ей не нужен. Твоя же задача сложнее. По Правилам Игры ты должен довести меня до Портала. Чем тяжелее твоя карма, тем дальше путь. Ну, если ты с Чистилища начал, так и не знаю, бывает ли длиннее. Однако, чем больше стоимость покупки, тем больше сумма бонусов. Долгий путь – дорогая покупка. Серьёзные бонусы вручает Мельник, - она как-то виновато посмотрела ему в глаза и вдруг совсем по-детски выдала: - Я ведь правда понятно объясняю?
- Во всяком случае, по аналогиям можно попробовать понять суть, - Грач задумался. – А зачем мне эти бонусы? Может, обойтись без ирисок на сдачу?
- Хорошо, попробую объяснить по-другому, - Ари мучительно пыталась подобрать слова. – Игрокам можно взять какое-то количество атрибутов, которые могут понадобиться для победы в Игре. Как бы звучало в вашем мире, на определённую сумму. И надо понять, ну или угадать, что тебе понадобится. А понадобится то, что сможет компенсировать или твою слабость в чём-то, или силу твоего оппонента. Обычно те, кто встают против Чёрного Игрока, делают это интуитивно.
- Ну, кажется, я теперь понимаю, почему он всегда выигрывает, - Грач помрачнел.
- Перестань думать о поражении, - голос Ари вдруг стал требовательным. – Если бы ты помнил, кто ты, ты бы больше верил в свою удачу.
- Прости, Ари, я не помню. Прав хомяк, я туп, как дерево. Короче, надо к Мельнику, пойдём к Мельнику. Подсказывай, что делать, а я постараюсь не подвести.
- Самоуничижение является зеркалом гордыни, - Кузьмич шумно грыз какой-то корень. – Перестань предаваться утехам самоедства и не забудь, когда будешь затариваться у Мельника, что с вами путешествует морская свинья. Короче, жратвы больше возьми!
Судя по солнцу, было уже ближе к полудню. Нахоженная тропинка, вихлявшая по сосновому лесу, снова повернула, и …
- День добрый, путники! – на лужайке сидели две обаятельных белых мышки. На тряпице перед ними лежал хлеб, сыр, ещё какая-то простая снедь, и стоял прикрытый платком кувшин. – Не желаете ли передохнуть? Вы ведь на мельницу?
Мышки были какие-то очень симпатичные и похожие то ли на монашек, то ли на гимназисток.
- Мы, собственно, туда. Думаю, с нами вам будет безопасней, - Кузьмич, шедший до этого в хвосте колонны, жевавший, задолбанный и отстающий вдруг неожиданно вырвался вперёд Грача с Ари.
- Смотри, Грач, винтом пошёл, - Ворон толкнул его локтем в бок и ухмыльнулся.
- Давай подыграем, - Грач глянул на Ари. – Ну, если ты не против.
- Да ладно, - Ари как-то задрала носик и отвернулась. – Сказала же, портит его тело морской свинки.
Кузьмич уже был возле мышек. Он вдруг стал каким-то надутым, важным и респектабельным. Мышки строили ему глазки и, казалось, что заметно, как обаятельно краснеют под белой шёрсткой.
- А ещё какие-то крепкие ребята пришли в соседнюю деревню и всех там побили. И вобщем-то правильно сделали. Говорят, их босса…
- Да, - Кузьмич расправил грудь, и… Неожиданно на его рот легла рука Ворона.
- Ты бы помолчал, дурак, а то не обломится, - Ворон тихо прошептал ему на ухо. – Согласно легенде, младшая жена у тебя есть. Подумай, стоит ли трепаться дальше.
- Ну… Короче, спасибо. Не подумал, - Кузьмич потупился. – Я запомню.
- Да, - Кузьмич снова расправил грудь, - это он их босса, - и ткнул пальцем в Ворона.
Мышки посмотрели на того с восхищением и принялись дальше кормить Кузьмича.
- Ну вот гадёныш! – Ворон сплюнул от досады.
- А ты что, имел на них виды? – подколола Ари.
- Да нет, конечно. И как тебе такое извращение могло в голову прийти! Вот только теперь вся свита Мельника будет думать, что… Короче, от одной мысли тошнит! – он подошёл к хомяку и, убедившись, что юные леди не видят, пнул его ботинком по заднице.
- Ты чего! – подскочил Кузьмич, потирая лапой зад. – Совсем охренел, что ли!
- Хватит жрать. Дальше идти надо. А то «проводим», «с нами безопасней», а сам брюхо набиваешь.
- А ещё слышали, что недавно этот витязь уже заходил в плохую деревню и спас нашу Марусю, - мышки наперебой тараторили на ходу. Кузьмич пытался не показать виду, что в таком темпе ему тяжело одновременно идти и говорить. – И вроде как Мельник ему очень благодарен был и одарил щедро.
- Ну да, отбил я вашу Марусю. Никогда гопников не любил, - отозвался Ворон и тут же перехватил косой взгляд хомяка.
- О уважаемый, какие замечательные люди в вашей свите, - с восхищением произнесла одна из мышек, глядя на Кузьмича.
Ворон поймал глумливый взгляд Ари:
- Смотрю, ты снискал уважение в этих местах.
- Ну, я так, мимо проходил, - Ворон потупился, - но хомяк чё-то совсем охренел!
- Ладно, сами ему подыграли, - Ари махнула рукой. – Пускай покуражится перед барышнями. Собственно, есть ли нам разница. А ему приятно, наверное… Всё-таки портит его тело морской свиньи!
Лес неожиданно оборвался и вдруг открылся удивительный вид на холм, на котором стояла мельница. Она была огромна. Наверное, с двадцати или тридцатиэтажный дом. Вокруг неё были строения, заборы, поля, явно засеянные чем-то… Было даже странно в относительно пустом лесу неожиданно встретить такое поселение. И повсюду были белые мышки. Фактически точь в точь такие же, как и попутчицы четвёрки. То ли гимназистки, то ли монашки…
- Куда путь держим? – вежливо, но строго окликнула одна из них на шлагбауме, стоящем на выходе из леса. Собственно, такая же конструкция, как они видели на границах плохой деревни.
- Здравствуй, сестра, - ответили практически хором обе мышки. – Пропусти нас. Эти уважаемые господа идут по важному делу к Мельнику. А ещё один из них – тот самый, кто помог сестре Марусе, и… Ну, вобщем, босса тоже он. Я думаю, они могут войти?
- Ну вот, началось… - процедил себе под нос Ворон, перехватив ещё один глумливый взгляд Ари.
Шлагбаум открылся и четвёрка двинулась за двумя обаятельными мышками в сторону огромной мельницы.
- Я убью тебя, хомяк! – процедил Ворон на ухо Кузьмичу.
- Кажется, про младшую жену ты сам начал, - сказала Ари, нарочито безразлично глядя в небо…
- Заходите, гости дорогие! – взгляд его был внимателен, и, казалось, проникал в самую душу. Мельник широко распахнул дверь в избу, пропуская вперёд. – Ждал я вас. Не скрою, раньше ждал. Ну, как успели…
- Вот, - Ари указала пальцем на Грача, - он меня ведёт. Только он ничего не помнит.
- Значит, даже так… - Мельник задумался. – Ну, память – дело наживное. Если сегодня не помнишь, что было вчера, значит, пожалуй, вчерашний вечер удался, - он был каким-то огромным, грузным дядькой в украинской вышиванке с длиннющими усами и чубом. В фильме своего детства Грач видел похожего персонажа, но не мог вспомнить, где. – Ну, значит, горилки попить надо. Но разговоры у нас с тобой, - он посмотрел Грачу в глаза, и тому показалось, что кто-то заглянул глубоко в душу, - будут вдвоём. Друзей твоих уважаю, тебя, егоза рыжая, - он чуть поклонился Ари, - тебя, Миротворец, - он кивнул Кузьмичу, - тебя, бесстрашный защитник слабых, - он лукаво улыбнулся, глядя на Ворона, - однако, есть правила. Как водится, столь почитаемых мной гостей накормлю, напою, на ночлег размещу. Но к тому, кто выбран Богами как участник Игры, у меня разговор с глазу на глаз. Это моя должность. Так что, сперва отдохните с дороги, поешьте, а дальше видно будет.
- Нам, наверное, быстрее дальше надо… - Грач поймал гневный взгляд Ари и осёкся. – Я не хотел бы проявить неуважение…
- Да, знаю, знаю, - взгляд Мельника был добрым и внимательным. – Однако напомню, что спешка полезна лишь в некоторых случаях: например, ловля блох. Два других не скажу, девки с нами, непристойно это. Поди, сами знаете.
По дому хлопотали ещё несколько мышек-гимназисток.
- Ты не сердись на него, Мельник, - Кузьмич, как всегда, был язвителен, - он незадолго мозгов порастерял.
- Хомяк, тебя уже два человека убить хотят, - шепнул Кузьмичу на ухо Грач.
- Располагайся, егоза рыжая, в светёлке, а вы, - обратился Мельник к остальным, - на сеновале заночуете. Погода нынче добрая стоит. Полагаю, не обидитесь?
- Да нет, конечно, нормально, - ответил за всех Грач. – Нечего барышень твоих смущать.
- Мышки мои покажут, где поклажу кинуть. А мне бы ещё одного гостя встретить. Впрочем, - Мельник на секунду задумался, - можете со мной прогуляться, пока девушки ужин собирают. Гость мой хоть и суров, но к одному из вас слова благодарности имеет и лично познакомиться рад будет, - он хитрО посмотрел на Ворона.
- Не перестаёшь удивлять, - Ари лукаво посмотрела на того и уже громче для всех сказала: - Да, если никто не против, давайте вместе сходим.
- Ну, так и порешим. Только доспехи и оружие с собой брать не надо. Вы под защитой, и никто вас тут не тронет. Не проявляйте к моему гостю неуважение.
- Железки свои снимите и в сенях оставьте, - шепнула Ари Ворону с Грачём. Те переглянулись.
- Я чё-то перестаю понимать, кто у нас командир группы, - сказал Ворон Грачу вполголоса.
- У нас, прости за нецензурщину, демократия. Короче, я бы прислушался, - ответил Грач, направляясь в сени…
Пройдя между садов, и выйдя в лес, Мельник привёл их на большую поляну поодаль от села.
- Ну, присядьте, что ли. Только с краю. Не мешайте им, - он кивнул в сторону обаятельной белой мышки, неожиданно появившейся с противоположной стороны поляны.
- Ари, а что происходит? – спросил Грач вполголоса.
- Сейчас сам всё увидишь, только ничего не бойся. Это не враг. По крайней мере, для тебя и сейчас это точно не враг. А для него, - она кивнула в сторону Ворона, - друг. Просто они ещё незнакомы.
Лес как лес. Сосны, цветы на полянке, пение птиц… Мельник сел на поваленное дерево и закурил трубку.
- Хочет кто? – обратился он к гостям, показывая мешок махорки.
- Да я бросил, - ответил Грач, - разве они… - он кивнул в сторону Ворона с Кузьмичём.
- Нет, спасибо, я слежу за своим здоровьем, - ответил Кузьмич. – Фитнесс в виде бега по клетке, чтоб пустой бутылкой не зашибли, спа-массаж, когда этой шпане не на кого подышать перегаром и не с кем поговорить, - он кивнул в сторону Грача.
- Спасибо, уважаемый, - ответил Ворон, - вы меня папиросами надолго снабдили. Пока не кончились. А табак у вас больно крепкий. На любителя.
Мышка вышла почти на середину поляны и замерла, глядя в небо.
- Что она делает? – спросил Грач у Ари.
- Ждёт того, кого любит даже после смерти. В вашем мире не видно, кто есть кто. Когда-то, во время большой войны, девушка полюбила юношу. Юноша имел статус воина, а она была простолюдинкой. Ну, не важно, кем она была по рождению, воин родился в том же провинциальном городке. Только в дворянской семье. Просто у всех разные способности. Кто-то рождается на своём месте, а кто-то, став большим и сильным, не дочитывает какие-то главы в сказке богов и попадает в ситуацию, когда приходится рождаться там, где их можно дочитать, уже после прохождения куда более значительных жизней. Каждая душа рождается не одну сотню раз, в процессе развития. Его душа была много старше, чем её. Боги даровали им Любовь. Очень большую Любовь. Но, к сожалению, не даровали долгую жизнь.
После ранения он вернулся домой в короткий отпуск из армии, которой присягнул. Шла большая война. Она захватила много стран. И как всегда, породила мародёров, которые, пользуясь неразберихой, пытались брать от жизни всё. На их городок напали, он бился до последнего, но ни себя, ни её не спас.
У них была лёгкая карма. В ожидании рождения в нижний мир они вернулись от Смерти быстро. Это была та война, которая случилась в начале двадцатого века, по вашему летоисчислению. Но, наверное, они ещё не очень скоро родятся, потому что попросили Богов прийти в верхний мир, как и в предыдущий раз. Они хотят, чтобы у них была возможность, в следующей жизни также быть вместе. Это не очень легко подгадать. Но Боги уважают Любовь, поэтому стараются пойти им навстречу.
- Погоди, то есть, дети сами выбирают, у кого им родиться? – спросил Грач удивлённо.
- Ну да, странно, что ты не знал, - Ари как-то особенно на него посмотрела. – Ну а пока Маруся живёт под крылом Мельника. Здесь много тех, кто ожидает нечасто встречающихся условий рождения. Мне надо очень много объяснять тебе, чтобы ты понял. Хотя ты знаешь, ты просто забыл. Мельник оберегает их. А они ему служат. Впрочем, служба эта совсем необременительна. Посмотри на их весёлые лица.
По мере рассказа Ари Грач всё отчётливее слышал странный звук. Сперва ему казалось, что это взмахи крыльев птицы, но почему-то они были очень редкими. По мере приближения они становились всё громче. Звук всё нарастал, стал подниматься ветер. Грач перехватил напряжённый взгляд Ворона.
- Сидите спокойно, - голос Ари стал не по годам властный. – Сказала же, вам ничего тут не угрожает!
Ветер уже гнул деревья. Откуда-то из безгранично глубокого голубого неба на поляну опускалось что-то, столь огромное, что Грач почувствовал непреодолимое желание вжаться в землю, и лишь безмятежно куривший трубку Мельник, да мышка Маруся, по-прежнему смотрящая с любовью в небо, как-то не позволяли ему немедленно сделать это. Что-то титанически большое и ярко светящееся, приближаясь, затмило своим ослепительным светом солнце. Хлопки крыльев уже слились в единый рёв.
На этом жутком ветру мышка по-прежнему стояла неподвижно. Только чуть трепетали её прижатые ушки, да чуть слезились глазки.
Неожиданно раздался оглушительный хлопок, подобный раскату грома, и перед тем, как яркая вспышка света ослепила его на несколько секунд, Грач увидел огромное существо с крыльями, быстро приземляющееся на поляну.
Как-то странно чесалась спина в районе лопаток. Проморгавшись, он огляделся. Мельник, как ни в чём не бывало, курил трубку. Кузьмич жрал. И все, включая Ари, смотрели на поляну. На поляне, держа передние лапки мышки в своих руках, стоял худой человек среднего роста в полевой форме начала двадцатого века, и Грач, к своему стыду, не мог определить, какой страны эта форма. Да впрочем, важно ли это было, тем более что в истории он всегда был не то чтобы отличником. Мышка и странный человек смотрели друг другу в глаза и что-то говорили. Расстояние не позволяло услышать, что, но одно было очевидно: не было в этом мире для них сейчас никого.
- Ну, скоро наворкуются голубки, и пойдём, - Мельник выбивал трубку.
Наконец, странный человек и Маруся повернулись в их сторону. Мельник приветливо поклонился. Машинально то же сделали и все присутствующие, включая Грача.
- Мир тебе, - Мельник обратился к человеку, который вёл Марусю к ним за руку. – Рад такому гостю.
- Мир вам, добрые люди. - Ему было лет двадцать пять, не больше. Серьёзное, аристократичное лицо, глубокий взгляд… Даже то, как он вёл мышку Марусю под руку, выдавало в нём некое воспитание, что ли… - Могу ли я узнать, кого из вас в этом мире зовут Ворон?
Ворон как-то даже смутился.
- Я… К вашим услугам, сударь.
Ари с уважением посмотрела на него. «А всегда притворяется «шпаной», как они это называют», - подумала она.
- Искренне благодарю вас за то, что вы помогли Марусе в трудную минуту. Поверьте, когда бы была возможность сказать вам это раньше, я непременно бы сделал так. Если волею судеб в моей власти будет как-то помочь вам в знак благодарности, дайте знать, и я непременно постараюсь отдать вам долг. Дамы и господа, прошу простить меня, - он обратился к оставшимся членам четвёрки, - я не хочу, чтобы вы подумали, будто я проявляю неуважение к вам, просто спасителя Маруси я очень давно хотел увидеть и поблагодарить лично. Эмоции несколько подвели меня, и я повёл себя не слишком учтиво. Я имею честь представиться вам. В моём положении принадлежность к роду уже не имеет значения, поэтому обращайтесь ко мне просто Андрей.
- Ари, - она сделала реверанс.
- Горт, но они зовут меня Кузьмич, - хомяк перестал жевать. – Обращайтесь ко мне, как вам больше нравится, я начинаю привыкать ко всему, - голос его был как всегда глумлив.
- Ну, не знаю, - сказал Грач, чуть задумавшись, - имеет ли смысл моё имя из верхнего мира, но здесь я привык, что меня зовут Грач.
- Мне очень приятно, дамы и господа, однако не будем задерживать уважаемого Мельника, любезно согласившегося предоставить нам ужин и кров.
Смеркалось. После вечерней прохлады улицы в избе было тепло. Мышки хлопотали по хозяйству, Андрей с Марусей уединились на лавочке перед домом и о чём-то оживлённо разговаривали. Юные хозяюшки в белых шубках подносили к столу всё новые яства…
- Ну, гости дорогие, давайте по чарке пропустим за знакомство да за встречу, - Мельник выставил на стол большую бутыль тёмного стекла. – Горилка у меня добрая, сами производим.
- Да уж не грех, под такую закуску, - Ворон с удовольствием наворачивал вареники. Надо отметить, что это блюдо оценили все. Кузьмич рубал так, что Грач удивлялся, куда в него столько влезает.
- Я не буду, - испуганно сказала Ари, вызвав лёгкие улыбки коллектива.
- Тебе, егоза, я и предлагать не стану, - ответил Мельник. – Мала ещё. Разве квасу. Чтоб компанию поддержать.
Горилка была действительно знатная. Закусили.
- Ну что, егоза, - обратился Мельник к Ари. – Последний раз играешь? Дальше, поди, редким гостем будешь?
- Ну, это если повезёт, - Ари погрустнела. – Да и решила я давно, коли женская судьба не удалась, отведаю мужской.
- Не буду отговаривать. Твоё решение, - Мельник набил трубку и затянулся. – А с такими провожатыми, что ж не повезти? Не кручинься. Делай, что Богами велено, и будь что будет. Не пропадёте. Я всего не знаю, но чувствую. Да и память к твоему… - Мельник перехватил одновременно гневный и умоляющий взгляд Ари, на секунду осёкся, но как ни в чём не бывало продолжил, - провожатому, вернётся. Силу свою вспомнит. Просто всему своё время. Ну да ладно, дивчина, спать тебе пора. Нос не вешай, образуется всё. Вон у тебя какая охрана гарная. Ты иди, что ли, отдохни, у нас тут мужские разговоры намечаются.
Ари покорно встала и, пожелав всем спокойной ночи, пошла в светёлку.
- Ну, давайте, что ли, за удачу чарку подымем, - предложил Мельник.
Коллектив поддержал. Горилка постепенно развязывала языки. Кузьмич, казалось, жрал через силу в кои-то веки, но не сдавался.
- Ну, не то, чтобы мне можно вам это говорить, но всё же скажу, - Мельник чуть помедлил. – Не знаю, что Хранитель задумал, однако задача у вас несколько сложнее, чем обычно. Учёные из верхнего мира влезли в портал и его испортили. Ваш оппонент это знает. Полагаю, думает, что портал в любом случае не закроется, и он даже если вообще не придёт, всё одно, выиграет. Ну, вот как разумею, в этом плохом есть и что-то хорошее. Вдруг расслабится, чувствуя лёгкую победу в Игре. Однако закладываться вам, хлопцы, на это не стоит. Да и непонятно, как теперь закрывать портал. Но, думаю, Хранитель предусмотрел, что задача такая перед вами встанет. Непростые вы все. Неслучайно дивчину нашу вместе ведёте. Ведь вы-то двое, - глянул он на Кузьмича с Вороном, - сами пошли. Знаете, ну, или догадываетесь, что добром может не кончиться, но тем не менее, не отступили. Значит, тот, кого выбрали, хоть и так не прост, но втрое сильней и мудрей. Ну, кто тут из вас самый молодой?
- Он, - ткнул Кузьмич в Ворона.
- Э, нет, Горт, лукавишь. Если в верхнем мире проявлен, значит, возраст меряется по верхнему миру, - Мельник выпустил кольцо дыма.
- Попал ты, хомяк, - подколол Грач. – Ему в верхнем мире за тридцать, а тебе пяти не будет.
- Ну что ж, Горт, разливай, что ли, - улыбнулся уголками глаз Мельник. – Давайте за Любовь выпьем. Что нашу Вселенную строит? Что её сутью является? Ну вот она и является.
После трудного дня, наевшись до отвалу и собираясь спать, они лениво вставали из-за стола. Сейчас, казалось бы, с устатку, можно было уснуть и под кустом в лесу, поэтому перспектива сеновала выглядела для Грача пятизвёздочным отелем. Однако, когда все выходили из избы, Мельник остановил его.
- Задержись маленько, - твёрдо сказал он, наливая ещё по чарке. – Посмотрел я на тебя. Странно всё. Полагаю, берегут тебя Боги. Даже сама Смерть бережёт.
- Бабушка сказала, что за меня попросили, - Грач был чуть пьян, но не настолько, чтобы не мог сосредоточиться. – Сказала, что не могла отказать тому, кто попросил.
- Ну да, это я знаю. Просто атрибуты, которые ты должен был получить у меня, почти все тебе отдали. Я, наверное, немного поясню, - Мельник затянулся и, выпустив дым, продолжил: - Тому, кто ведёт Хранителя Портала, либо его оппоненту даётся возможность набрать их какое-то количество. То есть, считай, что тебе в вашем мире дали кошелёк с некоторой суммой денег, и сказали «покупай в магазине игрушек, что хочешь». Так вот, всё, что надо, за исключением некой мелочи, как я чувствую, у тебя уже есть. Но кошелёк по-прежнему полон. А вот оппонент твой загодя приходил и на те игрушки, что он хотел, ему сильно не хватило. И сдаётся мне, что взял он не то, что ему было надо. Ну, не знаю, вроде кажется так… - Мельник снова затянулся и выпустил кольцо белого дыма. – Вобщем, странно даже. Не молод он в этой Игре. Может и правда, расслабился. А может, и знает чего…
- Я даже отдалённо не понимаю смысла того, что вы называете Игрой, - Грач был задумчив. – В верхнем мире, как вы говорите, я пытался покончить с собой. Как мне объяснили, таким, как я, по крайней мере стирают память. У меня вызывает большие сомнения, что я хороший провожатый для Ари. Я думаю, Ворон куда лучше бы подошёл.
- Вот, что тебя заботит!.. – Мельник снова улыбнулся уголками глаз. – Ни тебе и ни ему выбирать. Это Боги выбирают. А коли выбрали, так знали, наверное, что делают.
- Ну, если я правильно понял, они всегда проигрывали Чёрному Игроку. Разве пару раз в ничью сводили.
- Да, было дело, - Мельник выбивал трубку. – Последний раз, вот, в ничью свели. Это привело к тому, что вы называли «холодной войной».
- Так с чего бы мне верить, что выбор Богов правильный?
- А ты верь, не верь, толку-то. Вам, смертным, кроме как «делай, что по судьбе должно, и будь, что будет», мне и присоветовать нечего, - Мельник разлил ещё по одной, - Ну, атрибуты я тебе сегодня отдавать не буду. Егоза рыжая настояла, чтобы она присутствовала. По Игре имеет на это право, и я даже знаю, почему она так поступила. Дело в том, что атрибутов много, но все они в единственном экземпляре. А она у нас в Хранителях Портала больше двух тысяч лет ходит. Уж поди назубок выучила, что у меня в сундуках. Полагаю, хочет понять, что Чёрный Игрок выцыганил. В этот раз он первый успел. Ты тогда в Чистилище пробавлялся. Ну, не знаю, к добру, к худу ли… Ладно, по последней, да спать пора. Утро вечера мудренее. Ну, чтоб удача не оставляла. Везение не для вас. Везёт дуракам, а вы на них не больно похожи. Искренне желаю победить, и чтобы никто из вас четверых Смерть подольше не встретил. Разве за врагами придёт. Это ничего, так её встречать можно.
Славная горилка. Грач не помнил, как добрался до сеновала, и уснул, забыв вылезти из ботинок. Впрочем, не кровать, можно и так…
Утро, на удивление, было гуманным, невзирая на изрядное количество выпитого с вечера. Качественный напиток поставил на стол Мельник. Грач потянулся по привычке осторожно, однако раны, полученные недавно, уже и не болели. Ари сказала, что сегодня снимет бинты. Удивительная девочка. Как ей удалось так быстро его подремонтировать? Он встал и огляделся. Ворон лежал по соседству, не мигая глядя в потолок.
- Утро доброе.
Ворон перевёл на него взгляд.
- Доброе, - он был какой-то задумчивый и немного грустный. – Вот всё мозгую, куда мне податься, когда вас провожу? – сказал, чуть помолчав. – Хорошо тут у Мельника. Пойду к нему. На работу попрошусь. Может, примет. А то сам видел, у него вон девки на блок-посту стоят по дороге к дурной деревне. Как считаешь, возьмёт меня?
- Давай дойдём сперва и останемся живы, - у Грача как-то мгновенно испортилось настроение, - чем больше узнаю про эту их долбанную Игру, тем на душе тоскливей. Была б моя воля, вас бы троих оставил здесь у Мельника и сам бы пошёл. Больше всех за малую страшно.
- Не, меня бы ты здесь не оставил, - Ворон грустно усмехнулся. – Я бы был резко против. Жаль, нельзя дальше пойти вдвоём.
- Ну да, жаль… А где хомяк?
Взгляд Ворона стал удивлённым.
- А разве…
- Я ходил по нужде, - протискивался в дверь Кузьмич.
- Эка тебя, хомяк, пробрало! – Ворон ехидно прищурился. – С вечера раздумьям предавался, как я припомню…
- Попал ты, Кузьмич, - подхватил Грач, не давая хомяку вставить хоть слово. – Знаем мы нужду, по которой ты ходил. Теперь, по законам военного времени, будем тебя судить за аморальное поведение.
- Вы!.. Я морская свинья! У меня!..
- Да, знаем, знаем, метаболизмы. По нужде хоть удачно сходил? – глумился Ворон.
- Как джентльмен, я не собираюсь рассказывать то, что может скомпрометировать дам, - возмутился Кузьмич.
- Охренеть! – Ворон глумливо-восхищённо посмотрел на Кузьмича. – Оцени, Грач, даже во множественном числе!
Подходя к сеновалу, ещё издали Ари услышала хохот и обиженные крики Горта. Впрочем, её появление в проёме двери как-то мгновенно остановило приступ смеха и возмущения.
- Доброго вам утра. Нас завтракать ждут. А потом надо всё-таки сделать то, зачем мы сюда пришли, - посмотрела она на Грача.
- Согласен, - ответил он, - и честно говоря, хотелось бы поскорее двинуться дальше, если никто не против.
- Задержись, - Ари взяла его за руку и остановила по дороге к избе. – Я должна тебе кое-что сказать. – Голос её был серьёзный, а большие зелёные глаза, казалось, даже чуть испуганные. – Я прошу тебя, когда ты будешь выбирать атрибуты, сперва обязательно надо осмотреть всё, что есть. Мне необходимо знать…
- …что взял Чёрный Игрок, - продолжил Грач. – Мельник вчера сказал. Вот одного не пойму, а он что, не ответит, если ты его просто спросишь? Ты ведь всё равно узнаешь?
- Мельник не может нарушать Правила Игры. Как бы к нам не относился, он на должности у Богов. Сделаешь, как я прошу? – большие зелёные глаза девочки, казалось, умоляли не спорить.
«Да что ж она так смотрит-то на меня?! С хомяком на равных общается, даже и прикрикнуть может, с Вороном довольно прохладна и язвительна, невзирая на то, что он её выручил, а со мной ведёт себя так, как будто перечить боится. С коньяком вот тогда, сейчас, опять же…»
- Сделаю, конечно, не беспокойся.
- Спасибо, - страх и напряжение в её глазах стали пропадать…
- Ну, пошли, - выбив трубку, Мельник поднялся из-за стола, приглашая за собой Ари и Грача.
- Иди, приколешься, - Ворон легонько подтолкнул его в спину. – Я разучился здесь удивляться, но там, куда тебя зовут интересно.
В дальнем конце огорода метрах в двухстах от хаты стоял огромный дуб. Наверное, он выделялся из местной растительности. Обычно сосны не стоят рядом с дубами. Дерево было могучим и судя по размерам очень старым. Под сенью его ветвей почти возле ствола расположился вход в погреб. Некое строение, состоящее по сути из входной двери и двускатной соломенной крыши, не вызывало ощущение важности и исключительности. Разве, дуб, который, невзирая на отсутствие ветра, чуть зашевелился при их приближении.
- Свой, Древень, свой. Не трогай его, - Мельник обернулся к Грачу и вполголоса сказал: - Ари он знает, а тебя в первый раз видит. Обидеть может. Он на должности здесь. Сторожит мой погреб.
- И что, реально сторожит? Дерево, всё-таки?
- Ну, Воина, конечно, не остановит, - Мельник посмотрел на Грача как-то странно, - но более надёжного сторожа не встречал. Я его лет четыреста назад посадил. Или больше, не помню. Гребисла заходил, розетку на жёлудь выменял…
Дуб перестал шевелиться и, казалось, чуть напрягся. У дерева не бывает глаз, но Грач мог поспорить, что оно внимательно его рассматривает.
- Ну, пойдём, сахарку дадим, чтоб подружились. А ты отвернись, егоза рыжая. Процедуру знаешь.
Ари демонстративно отвернулась, чуть покраснев, и стала изучать окрестный пейзаж.
- Чтобы он признал, надо просто помочиться ему под основание ствола. Тебя ведь не затруднит? – Мельник в своём стиле улыбнулся уголками глаз.
- Мне как-то казалось, что это откровенное неуважение, что ли, - опешил Грач.
- Ну вот сам рассуди, - Мельник достал трубку и принялся её набивать, - я не силён в науках верхнего мира, но кое-что могу объяснить на вашем языке. К примеру, воздух. Тебе из него нужен кислород, ему, - он указал на дуб, - углекислый газ. Ты выдыхаешь углекислый газ, он выдыхает кислород. Если он дохнёт тебе в лицо, для тебя это будет неуважение? Особенно если ты сидишь со многими людьми в маленькой комнате с закрытыми окнами.
- Нет, - секунду помедлив, ответил Грач. – Скорее, я буду ему за это благодарен.
- А ты не знал, что деревьям в лесу душно?
- Ну… Наверное до этого момента не задумывался.
- А ещё деревьям нужны те микроэлементы, которые в нашем теле лишние. Ну, если мы, конечно, не едим какую-то откровенную дрянь, - Мельник выпустил кольцо дыма. Он вообще все время пускал кольца, когда курил. За прошедшие без малого сутки Грач даже успел пожалеть, что пока не бросил курить, не научился так же пускать дым кольцами. Уж больно красиво это у Мельника получалось. – Поэтому, если ты справляешь нужду в лесу, тот тебе за это благодарен. А сторожевой пёс не будет считать неуважением, если ты кинешь в его миску возле будки то, что сам не доел за обедом? Или ты так не считаешь?
- Я не задумывался об этом. Хотя теперь явно буду. Вы интересно показываете взаимодействия этого мира, - Грач даже не понял, как у него это вырвалось. Просто собеседник объяснял очевидное столь забавно, что трудно было не восхититься.
- Ну, пойдём, что ли, «сахарку дадим», - Мельник выбил трубку и убрал в карман. – Будет и тебя Древень знать. Он после этого уже не забывает. Ну, понятное дело, без меня к погребу не подпустит, но за чужого держать уже не станет.
Мельник зажёг керосиновую лампу и открыл дверь в странное строение. За дверью были ступеньки вниз, куда-то под самое основание ствола Древня. По сторонам прохода расположились полки, на которых стояли многочисленные бочонки, банки и бутылки. Вобщем-то, обычный погреб, но… На дальней стенке совсем не было полок. Казалось, она целиком состояла из корней дерева. Мельник подошёл к ней и властно сказал:
- Пропусти нас!
В ту же секунду с потолка посыпался песок, зазвенело стекло на полках, и корни на странной стене пришли в движение. Извиваясь как змеи, они расползались в разные стороны, освобождая проход в следующее помещение. Грач достал из разгрузки фонарик.
- Даже это тебе пригодилось, - задумчиво сказал Мельник, - заботливая она…
- Кто «она»? – удивлённо спросила Ари.
- Смерть, вестимо, - Мельник, казалось, был чем-то раздосадован. – Я так в этой Игре и не нужен получаюсь. В основном атрибуты твоему компаньону она отдала. Да ещё бесплатно, и на своё усмотрение. Впрочем, Правила не нарушены. Странная Игра выходит…
- Может, Хранителю надоело проигрывать? – с надеждой спросила Ари.
- Не знаю, - Мельник нахмурился. – Мне неведомо, что движет Хранителем. Я бы на его месте крепко подумал, нужна ли Игра вообще. Хотя… - он помедлил. – Мне кажется, всё не зря. Этот мир существует для того, чтобы развиваться. Игра даёт такую возможность. Всякий раз, когда люди получают в руки очередной разрушительный атрибут, они сперва неразумно им пользуются, а затем нарабатывают позицию ответственности. Это делает их совершеннее. Ну, правда, без смертей не обходится…
Керосиновая лампа и фонарик Грача давали достаточно света, чтобы привыкший после яркого солнца глаз различал все детали помещения, в котором они оказались. Эта длинная узкая комната со стенами из дубового бруса, закруглявшимися к потолку аркой, сплошь была увешана оружием, доспехами и ещё какими-то странными предметами, назначение которых Грач не мог понять.
- Нам дальше, - Мельник уверенно шагнул к арке в дальней стене.
Они шли через помещения, заполненные полками, стеллажами, витринами, на которых располагались самого разного рода вещи. Их разнообразие просто поражало. Предметы домашней утвари, сбруя, ножи, атрибуты земледелия… Чего здесь только не было! Правда Грач не замечал ничего из его времени, но в сравнении с разнообразием утвари, созданной людьми, висевшей на стенах комнат, через которые вёл их с Ари Мельник, айфоны и прочая чушь казались какими-то совсем незначительными. Было ощущение, что он идёт по музею людских творений, где предмету, именуемому невнятным словом «гаджет» просто не было места по важности его в истории человечества.
- Ну вот мы и пришли, - Мельник свернул из очередного помещения в боковую дверь, - здесь атрибуты Игры. Смотрите. Выбирайте. - Он был напоказ безразличен.
Грач и Ари зашли внутрь. Комната была намного длиннее предыдущих. Впрочем, по стенам также располагались самые разные вещи от оружия до одёжных пуговиц. Ари кинулась осматривать помещение, по форме и объёму похожее на вагон электрички. Тем временем, Грач остановился возле стеллажа, на котором заметил предмет из своей жизни.
- Что это? – спросил он у Мельника.
- А то ты не знаешь? – Мельник опять улыбнулся уголками глаз. – Телефон, сотовый. Древний. Нокиа 3310. Зато рабочий.
- И кому с него можно позвонить?
- Правильно мыслишь, - Мельник усмехнулся. – Нет здесь сотовых телефонов. Зачем они нам? Собственно, любой может получить нужную информацию без раций, телефонов, интернета… Ему достаточно просто захотеть и сосредоточиться. Но не тому человеку, которого с пелёнок «кормили» бредом, что это невозможно. Вот так в верхнем мире и прижились техногенные костыли, без которых даже сильные и мудрые представители цивилизации сходить могут разве под себя, - первый раз Грач видел Мельника язвящим.
- Вы не ответили на вопрос, - Грач как-то вдруг стал официален. Может, что-то почувствовал, а может, вспомнил… - Если с этого телефона нельзя позвонить никому здесь, тогда куда же по нему можно позвонить?
Ари, тем временем, судорожно обшаривала взглядом содержимое комнаты. Не сказать, что Грач ей подыгрывал, но чувствовал, что может не торопиться. Да и телефон…
- Ты угадал, - Мельник опять улыбнулся уголками глаз, - с этого телефона можно один раз и ненадолго позвонить в верхний мир. Десять минут вашего времени. И стоит копейки. Вот уж не думал, что этой безделушкой кто-то заинтересуется.
«Савитри… А ведь последний раз ещё можно поговорить. В конце концов, попросить прощения за злые слова. Важно ли всё остальное? Пускай потом рушится мир!»
- Беру, - Грач потянулся к телефону.
- Засчитано, - сказал Мельник. - Почему-то ты меня не удивляешь. А что тебе ещё нужно? Меч-кладенец, лекарство от всех болезней, эликсир вечной жизни… Твой оппонент забрал отсюда всё, на что у него хватило оплаты, а ты почему так скромен? Тебе есть, чем платить.
- Родители учили не жадничать, - Грач убирал телефон в карман разгрузки. – Ари, нам здесь что-то ещё надо?
- Я… Я не знаю. Это должен знать ты, - Ари смотрела на него своими огромными зелёными глазищами. – Ты ведёшь меня, и я не более, чем подчиняюсь.
- Молодец, егоза рыжая, - Мельник ухмыльнулся. – А что она тебе может сказать? Ничего, если не нарушать Правила Игры. Ты выбираешь.
- Тогда я хотел бы иметь запас еды на всех нас четверых до конца путешествия, - чуть смущённо выдал Грач.
- Да вобщем, тоже копейки. Дело нужное, с морской свиньёй в команде, - Мельник подвёл его к стеллажу, на котором лежал заплечный мешок, подобный тому, что носила Ари. – Бери. В нём еда и вино не кончатся. Однако, не злоупотребляйте, пока не выиграете. А то обидно может получиться.
- Нас больше еда интересует. Хомяк свирепствует, даже во сне, зараза, жрёт, - Грач ухмыльнулся. – А поить мы его пробовали. Больше не будем. Берёзу сломал… Мне ещё нужен комплект одежды на неё, - он кивнул в сторону Ари. – Ну, не зимней, конечно, но, типа, на холода. Мёрзнет, бедолага, ночами. Простынет ещё…
- В сундуке, - Мельник показал рукой в угол, - тебя ведь не сильно напряжёт одеть ту же форму, что и твои сопровождающие? – обратился он к Ари, странно на неё посмотрев.
- Их одежда – атрибут, - Ари была какой-то чуть напряжённой. – Если ты настаиваешь, - обратилась она к Грачу, - мне придётся согласиться. Однако, прошу тебя не делать этого. Всякий предмет, который мы объявляем своим, накладывает отпечаток на нашу судьбу. Я не хочу носить одежду солдата, иначе мне придётся им стать. Я, конечно, могу, но правильно ли это будет?
- Я что-то делаю не так? – Грач удивлённо на неё посмотрел.
- Ей нужен просто плащ, тёплый свитер, носки из козьей шерсти и нормальное одеяло, - Мельник снова набивал трубку. – Не понимаю я, зачем Хранитель всё это устроил. Ты, кажется, не помнишь совсем элементарных вещей. Вот даже в языке, который ты учил с рождения, слово «мир» определяет всё, что вокруг тебя. Есть ещё слово «мироздание». Ну, не знаю, как объяснить. Здание мира, что ли. У вас словом «здание» обычно крупные постройки именуют. А ещё есть слово «война». Ближайшая аналогия – слово «вой». Когда волки с голода на большую дорогу выходят, воют от нежелания умирать с голодухи. Вот ты как будто с войны не вернёшься. Уж за черту почти зашёл, а всё ещё там. Может, хватит уже? И зачем только наша егоза рыжая тебя…
Мельник снова перехватил одновременно гневный и умоляющий взгляд Ари, поперхнулся и, чуть помешкав, продолжил:
- Ну ладно, Богам виднее. Решай сам. Вон в том сундуке, - он указал в угол, - то, что я рекомендовал. Одеяло, носки, свитер, ну и так далее.
- Барышня сама выбирать должна. Ари, пригляди, что в дороге сгодится. Я не хочу, чтобы ты мёрзла ночами. А идти нам, кажется, ещё долго, - Грач даже не понял, почему напрягся. Удобно говорить о пацифизме, когда тебе не бьют морду. Легко рассказывать о гуманизме и вселенской любви, когда не тебе отвечать за сохранность некоего коллектива, вставшего за твою спину. Мельник прикольный дядька, но ответственность на него не переложишь. А значит нечего под руку толкать. С войны не вернулся… Может, потому он здесь и сейчас, что не вернулся? Может, таким он и нужен? Ладно, поди, обида говорит в душе.
- Ари, - он подошёл к эльфёнку, копающемуся в недрах сундука. Ну чисто девка, зарылась по пояс. Казалось бы, что в дорогу надо? Нет же, быстро не отлипнет. – Нам надо ли здесь ещё что-то?
- Я… Ты решаешь, - она как всегда будто заглядывала ему в душу. – У меня нет ответа на твой вопрос. Пойми, это как восход или закат. Можно негодовать, можно противиться, можно соглашаться. Ты решаешь. Я не не хочу, а не могу тебе подсказать. Если я начну подсказывать, мир изменится, и я сделаю только хуже.
- И на обед не останетесь? – Мельник выпустил изо рта кольцо дыма.
- Спасибо вам за всё, - Ари поклонилась. – Нам правда нужно торопиться. – Она выглядела расстроенной.
- Да, спасибо вам за гостеприимство и помощь, но мы правда спешим, - Грач был уже в экипировке. – У меня там где-то дочь одна болтается.
- Ну, воля ваша, - Мельник погрустнел. – Жаль, конечно, хотел ещё на вас поглядеть, да понимаю – торопитесь. Рад был повидать вас всех. Ты, - он обратился к Грачу, - меня не помнишь, так что считай, что с тобой рад знакомству. Что ж, удачи вам. Пусть ваши страхи и беды жизнь развеет, как ветер – дым из трубы. Полагаю, свидимся ещё. Может, правда, не очень быстро… - он подмигнул Ари.
На краю реальности.
- Добрый день, Аркадий Львович, - сразу за проходной его поджидали два человека в штатском. В силу чрезвычайной ситуации ворота НИИ не открывались для проезда транспорта без крайне веских на то причин. Каждый входящий и выходящий с территории подвергался личному досмотру с пристрастием, и даже старенькая тридцать первая Волга Самойлова стояла снаружи. – Мы собственно вас и поджидаем.
Молодые люди были «типовыми». Знал этот психотип Самойлов: стриженные, выбритые, какие-то, что ли, обычные, то есть как это говорится «без особых примет». «Средняя» одежда. Ни дешёвая и не дорогая… Внимательные глаза и какая-то до безобразия одинаковая у всех широкая «открытая» улыбка… Пару десятков лет назад про них говорили «из комитета глубокого бурения».
- Полковник Нестеров.
- Майор Косенко.
Оба предъявили удостоверения. Самойлов на старости лет даже не знал, что в Федеральной Службе Безопасности есть такое управление…
- Аркадий Львович, мы хотели бы вашего сотрудничества по двум вопросам, - естественно, начал Нестеров, как старший по званию. – Во-первых, необходимо свести к минимуму негативные последствия вашего эксперимента… То есть… - он потупился, - я хотел сказать последствия выхода из-под контроля вашего эксперимента.
«Нечасто увидишь смущающегося человека из Конторы», - подумал Самойлов.
- Во-вторых, - продолжил он, - вы должны понимать, что если техническая информация попадёт не в те руки…
«Какие они все одинаковые! Дураком надо быть, чтобы не понять, что им важнее».
- Не попадёт, - раздражённо перебил Самойлов. – Давайте что ли уже поедем смотреть на негативные последствия. Там и разговор продолжим.
- Аркадий Львович, не могли бы вы поехать в нашей машине? А ваш шофёр поедет за нами. Просто мы успеем поговорить в дороге. Согласитесь, сейчас каждая минута на счету.
«Ну хоть браслеты не надевают, - подумал Самойлов. - Забавные ребята, как будто я могу отказаться».
- Да, Косенко… Да, готов, - майор принимал по телефону информацию. - Улица Родионова вся. Большая часть 9-го мая, отчуждение по касательной. Да, принято, Ленинградское шоссе не затронуто. Да, Дружбы вся. Частично Молодёжный проезд, принял. Принял вся Парковая и частично Нагорное шоссе. Да, 9 мая и Юбилейный проспект приблизительно от улицы Лавочкина…
Машина с огромной скоростью приближалась к пересечению МКАД и Ленинградского шоссе.
«Боже мой, зачем я это сделал! Всего лишь амбиции. Лавры Энштейна покоя не давали, поди. Где теперь эти тысячи людей? Живы ли они? Вернутся ли? – наверное, не зря он-таки не выхватил пистолет у охранника на КПП. Может сгодится ещё на что… - Надо сделать всё возможное, чтобы вернулись. А иначе… Напрасно я на свет уродился. В недобрый час для себя и для людей…»
- Аркадий Львович, - майор был менее жёсток, чем его начальник. Как-то человечнее, что ли. – Мы можем очертить район, где произошло, как вы говорите, протаивание реальности. Он не то, чтобы большой, но густонаселённый. Однако это не главная проблема. Было бы крайне важно предугадывать динамику развития процесса. Конечно же окрестные районы эвакуируются. Тем не менее, каковы ваши прогнозы? Я не прошу пророчеств. Просто как вы считаете, зона протаивания будет расти, уменьшаться, оставаться без изменений? С какой скоростью будут происходить изменения?
- Можете остановить машину и пристрелить меня на обочине. Я всё равно искренне скажу, что не знаю, - грустно усмехнулся Самойлов. – Неужели вы думаете, что если бы знал, я бы промолчал? Именно по этой причине я хотел бы как можно быстрее попасть на место. Да, майор, а я правильно понимаю, что помимо прочего у вас образование по профилю данной катастрофы?
- Ну… Физмат МГУ. Я помню ваши лекции, Аркадий Львович, - майор опустил глаза. – Не думал, что так доведётся встретиться.
По мере приближения к Химкам становилось как-то странно темно. Всё более густые облака закрывали свет солнца плотнее и плотнее, так что в момент, когда машина поднималась по бабочке на Ленинградку, у всех в ней находящихся появилось стойкое ощущение плотных сумерек. Открывалась какая-то инфернально-ужасающая картина: над Новыми Химками облачность формировалась некоей воронкой, уходящей на громадную высоту в небо, а основанием своим упиравшейся куда-то в город.
- Я правильно понимаю… - Самойлов осёкся.
- Да, - полковник был сух. – «Протаявший» район там, где облака сходятся к земле.
Было чувство, что полицейский «козлик» разгонялся по Юбилейному проспекту аж от «круга». Набрав приличную скорость, он с разбегу вошёл в серебристую стену тумана, перекрывавшую проспект, немного не доходя до улицы Лавочкина, и … Ко всеобщему удивлению в тот же миг «козлик» вылетел в обратном направлении, причём по противоположной полосе.
«Вот она какая, встреча разных реальностей. А могу ли я попасть за эту преграду сам? – подумал Самойлов. – Было бы чертовски интересно».
С виду происходящее не выглядело угрожающим, если бы только не странный звук, исходивший откуда-то с неба. Это был очень низкочастотный звук. Его слышишь больше грудной клеткой, чем ушами.
- ППС-ники развлекаются, - полковник снисходительно ухмыльнулся. – Интересно, сколько они перед этим «приняли на грудь»?
- Ну, вдруг правда пытаются пробиться в отрезанный район? – Самойлов даже казалось сочувствовал этим ребятам. Было бы странно предположить, что полицейские решили сыграть в гусарскую рулетку по пьяни.
- Этих клоунов, - полковник кивнул в сторону придурковато глядящих на серебристую стену ППС-ников, - здесь скоро не будет. Через полчаса район возьмут в полное оцепление. Жителей эвакуируют. Лично вам предоставят всё необходимое для любых исследований. Всё, что требуется от вас, так это взять под контроль последствия начатого вами эксперимента.
- Откуда такое доверие? – Самойлов с сарказмом смотрел на полковника. – Если бы я знал, как это прекратить, неужели думаете, не прекратил бы?
- Я не спрашиваю вас, что вы знаете, - первый раз Самойлов почувствовал раздражение полковника. – Я не спрашиваю вас, что вы хотите. Более того, мне по роду службы неинтересно, что вы думаете или чувствуете. У меня есть лишь две задачи: я хочу, чтобы неконтролируемый процесс в данный момент унёс как можно меньше жизней, и чтобы техническая информация не попала в руки потенциальному противнику или террористам, потому что тогда умрёт намного больше людей. Простите за резкость, Аркадий Львович, но не время жалеть себя за ошибки. Я полагаю, вы не намерены отказываться от моего предложения?
«Да уж, есть на свете предложения, от которых невозможно отказаться…»
Кажется, в этот момент Самойлов окончательно убедился, что некому, кроме него пытаться остановить происходящее. Ну или хотя бы попробовать. И как с открытием Америки, смерть от ответственности не избавляет.
- Ладно, давайте работать, - сказал он, тяжело вздохнув. – Первое, что я хотел бы сделать, так это поговорить с теми гусарами-ППС-никами. Я, конечно, могу начать экспериментировать на себе или других, но не вижу смысла в насилии или безрассудстве, когда можно просто расспросить того, кто уже пихал два пальца в розетку. Будьте любезны, пригласив их для беседы и сотрудничества, проявите, пожалуйста, уважение. Далее. Мне нужно прозвониться своему ассистенту и отдать некоторые распоряжения. Здесь необходимо оборудование, которое до недавних пор мы считали стационарным. У НИИ нет транспорта, позволяющего доставить это оборудование к границе протаивания. Более того, требуется мобильность этого оборудования во время последующей эксплуатации. Ещё требуется энергоснабжение, не зависимое от городской электросети. Речь идёт о мощностях в десятки или сотни киловатт. И без разницы, будет ли зона протаивания катастрофически расти, быстро уменьшаться или оставаться без изменений. Вы готовы предоставить транспорт и техническую помощь в осуществлении данной задачи?
- Я немедленно свяжусь с МЧС, - Кажется, Нестерову нравился результат беседы. – Думаю, с обеспечением транспортом, оборудованием и техническими специалистами проблем не будет. А дуралеев-ППС-ников вам доставят через три минуты. Готовьте вопросы.
«Ну что ж, открыть ящик Пандоры много ума не надо. А вот закрыть… Придётся, однако. Другого выбора нет…»
- Да, и ещё… - уже уходя, Нестеров обернулся. – Я полагаю, что вы понимаете серьёзность ситуации. Все переговоры в радиоэфире, по телефонам, да и в устной форме тоже, пишутся, и будут впоследствии подвергнуты серьёзному анализу. Постарайтесь взвешивать слова, которые вы говорите.
- Вы пытаетесь заранее оправдаться передо мной за включённый диктофон в кармане? – Самойлов грустно улыбнулся. – Вы наивны, полковник. Прямой человек косой тени не боится. Помните, кто сказал? – и, оставив в недоумении Нестерова, Аркадий Львович перевёл взгляд на экипаж полицейского «козлика», в полном составе шествующий к нему под предводительством Косенко…
Военный совет.
Пройдя владения Мельника, запавшие в душу, наверное, тем порядком и благополучием, коим от него буквально веяло, они зашли в лес. За спиной остались ухоженные сады и огороды, любопытные и озорные взгляды мышек и огромная мельница, вращающая крыльями над всем этим.
- Ну что? - спросил хомяк Ари. Он был на удивление серьёзен и не жевал.
- Зеркало, молот тролля и полторы склянки эликсира воли, - она была подавлена. – Судя по всему, эликсир воли он брал на то, что у него осталось после первых двух атрибутов.
- Странный набор. Но реально кутил на все деньги, - Кузьмич призадумался. – То есть сейчас у него в наличии эликсира на то, чтоб нанять полтора воина, безделушка, незаменимая в случае необходимости убежать от хулиганов на четвереньках, и зеркало. Ну, зеркало да, это серьёзно. А что теперь есть у нас?
- Запас провизии на всю дорогу, - Ари всхлипнула, но в ту же секунду сердито взглянула на Кузьмича: - И не говори ничего!
- А… Вам нечем было платить?
- Нет, он просто не стал ничего больше брать, - Ари снова гневно посмотрела на Кузьмича. – И не смей обсуждать, Горт, правильно ли поступил тот, кто ведёт меня! – Ари снова всхлипнула.
- Да, - протянул Кузьмич задумчиво, - в их мире бы сказали, что это всё равно, что прыгать с катаной на танк…
- Что такое эликсир воли? – Грач подошёл к ним незаметно.
Ари смутилась и вытерла слёзы:
- Это то, что позволяет нанять Воина. Одного ты видел. Андрея помнишь?
- Понятно… - Грач призадумался. – А молот тролля?
- Атрибут, позволяющий за секунду сделать бездонный овраг там, где была дорога, к примеру. Не знаю, зачем ему эта безделушка. Мне от другого страшно, - Ари снова посмотрела на него как тогда у Мельника. Будто ребёнок, который считает своего папу самым сильным на свете. – Зеркало – это очень могучий атрибут. Вот есть существа, вроде Древня, например. С ними лучше не ссориться, потому как они действительно сильные. Есть Воины, которые служат тем или иным силам, либо сущностям. С ними такие как Древень никогда не будут ссориться, потому что Воин сильнее в тысячи раз. Однако даже Воин не может противостоять зеркалу. Это атрибут, который многие тысячи лет назад сын Бога и смертной женщины получил в дар от отца. Любой вред, который причинялся обладателю этого атрибута, мгновенно отражался и настигал самого обидчика. То есть, ты кидаешь ему в голову камень и получаешь этот же камень, попавший тебе в голову. Ты ударишь его мечом и сам получишь удар своим же мечом, - лицо Ари было грустным и немного напуганным. - Даже Воины бессильны против обладателя этого атрибута.
- Ну что ж, значит, хитростью будем. Не бойся раньше времени, - Грач как-то неуверенно погладил Ари по рыжим волосам. Как ни странно, та будто бы ждала этого. Личико её повеселело.
- Перекусили и будет, - подал голос Ворон. – Давайте не засиживаться и двинемся дальше, - голос его был каким-то угрюмым.
- Сердиться изволите, штабс-капитан? – подколол Грач.
- Нет-с, герр майор, просто пытаюсь понять, в какую, простите, задницу мы сейчас идём. Какой хитростью и кого мы собираемся брать? Я не против «продолжения банкета», но, может быть, всё-таки, нужна ясность? В конце концов, какой вам с меня прок, если я не только своей задачи не представляю, но и не понимаю в целом планов нашего славного коллектива.
Про Игру я слышал мельком. Правил не знаю. Чем я вам смогу помочь в подобной ситуации? А вас послушать, так далеко не мышиный босс нам там встретится.
- Ну хорошо, Ворон, уж если мы с тобой даже армейские звания вспомнили. Давай действовать согласно тем канонам, которым нас в верхнем мире учили, - Грач на полсекунды задумался. – Ари, я правильно понимаю, что в данный момент нам в любом случае необходимо двигаться в сторону Портала?
- Да, - ответила она чуть испуганно.
- Сколько времени на твой взгляд мы проведём в пути?
- Ну… - она чуть задумалась, - может два-три дня, в зависимости от обстоятельств.
- Есть ли у нас до сегодняшней ночёвки какие-либо задачи, которые надо срочно обсудить, или могут ли на твой взгляд возникнуть нештатные… - Грач аж сплюнул от досады, - чёрт, как же это будет на нормальном человеческом языке… До сегодняшнего вечера в твоём понимании обсуждение того, о чём сказал Ворон, терпит?
- Решение принимаешь ты, но мне кажется, что да, - большие зелёные глаза Ари по-прежнему выражали лёгкий испуг. Мудрая девчонка, она не только не хотела решать за него, но и опасалась говорить слова, которые сколь бы то ни было однозначно повлияют на его конечное решение. - Я уже предложила как-то устроиться на ночлег на территории дурной деревни, и всем чуть было всё не испортила. По Правилам Игры мне нельзя решать.
- Я поддерживаю Ари, - сказал Кузьмич, чем-то хрустя, - трепаться надо, когда других дел нет. Ночью особо не пошастаешь. Моё мнение, день движемся, на закате ставим лагерь, по темну чешем языки. Ну, если я, конечно, имею право голоса в коллективе…
- Ну что, Ворон, не против? – Грач внимательно глянул ему в глаза.
- Убедили, - Ворон, казалось, немного успокоился. – Тогда предлагаю не терять времени.
Разобрав чуть потяжелевшее после визита к Мельнику барахло, они двинулись в путь.
Ну, просто сбой матрицы. Сумерки, лес, костёр, настил из веток… Фляжка Ворона по кругу. Только Ари в этот раз недовольно фыркала, на неё глядя…
- Ворон, ночь дежурим? – спросил Грач, распаковывая вещь-мешок с едой, взятый у Мельника.
- Давай, от греха. Может, поспим меньше, да целее будем.
- Ну… Приступим к военному совету, - чуть задумавшись, сказал Грач. – Хомяк, ты вот меньше боишься говорить, чем Ари. Давай-ка подключайся к беседе.
- Легко. Только я есть буду, - ответил тот, не переставая жевать.
- Верно ли я понимаю… - Грач задумался, - ну, короче, карты ни у кого нет. Может, на пальцах объясните, куда мы идём?
- В Химки, - Ворон толкнул Кузьмича, передавая фляжку. – Глотнёшь? Только не как в прошлый раз.
- Чё-то не хочется. Пожру я лучше, - Кузьмич поглощал варёную картошку из вещь-мешка Мельника столь бурно, как будто это был деликатес.
- Ворон, как мне сориентироваться на местности? – спросил Грач. – Я ни черта не понимаю, где мы.
- Считай, что мы где-то в ближних пригородах Москвы со стороны востока – юго-востока. Я тут бродил немного до вашего прихода. С реальной картой местности, конечно, ничего общего, но двигаться надо на северо-запад. Думаю, найдём ориентиры.
- Как у вас всё сложно, дятлы двуногие, - хомяк не переставал жевать. – Меня бы спросили.
- Ну так есть чего сказать, скажи, - Грач был чуть раздражён.
- Да, на северо-запад. Дальше упрётесь в город, который вы называете Москвой. До него километров двадцать, если я правильно понимаю ваши единицы измерения расстояний. Если кого-то интересует моё мнение, город я бы обошёл, а то вы там обязательно в какую-нибудь хрень ввяжетесь. Однако, это лишних километров тридцать пути. Вот как-то так, - казалось, хомяк снова проголодался после длительного монолога, так как не мешкая запустил лапу в вещь-мешок Мельника и вытащил оттуда солидный пучок укропа. – Ещё вопросы?
- То есть, на круг километров пятьдесят… - Грач снова задумался. – Ворон, если б не обоз, согласись, завтра к вечеру были бы на месте, - он осёкся, перехватив обиженный взгляд Ари.
- Я… Я не обоз. Я легко за завтрашний день пройду это расстояние, - не с вызовом, не с наездом, а с какой-то искренней детской обидой, пронзительной и невыдуманной, Ари смотрела ему в глаза. – Если надо, я правда не устану. Я лёгкая на ногу. – Она сидела ближе к костру, укутавшись одеялом.
- Прости пожалуйста, - Грачу как-то стало стыдно, - Ари, а почему ты сказала два-три дня?
- Ну… Здесь всё не случайно. Это не тот мир, в котором вы привыкли жить. Я не знаю, что произойдёт, но в моём понимании, ты не готов подойти к Порталу. Ты ещё чего-то не понял, и понимание должно прийти в дороге. Я не обидела тебя? – Ари вдруг смутилась.
- Нет, конечно, - Грач снова задумался. – Хорошо. На первых порах считаю правильным двигаться к Порталу напрямую через город. Что скажешь? – посмотрел он на Ворона.
- Без вопросов, - Ворон глядел в огонь. – Предложил бы то же самое.
- Хорошо, теперь по Игре. Кузьмич, зачем оппонент взял именно такие атрибуты?
- Ну… - хомяк точил укроп. – В моём понимании всё просто. Только ты расстроишься. Воинов он наймёт не против тебя. Эликсира маловато…
- Против кого? – Грач напрягся.
- Против твоей дочери. Беспроигрышный вариант. Конечно, он должен её сперва найти, но если найдёт… Впрочем, скорее всего, до твоего прихода не найдёт. Она ведёт второго Хранителя Портала. Оба они очень малозаметны. Так будет, пока ты к ней не приблизишься.
Однако, на этих Воинов он особо не ставит. Я думаю, он вообще не считает возможным проиграть в Игре. Во-первых, у него зеркало. Это означает, что любой силовой исход Игры будет в его пользу. Я так не считаю, но он так думает. Во-вторых Портал, как это у вас говорится, неисправен. Однажды ты, будучи, как обычно, бухим в сопли, рассказывал кому-то по телефону байку, как некая дура в соседнем подъезде, запустив в лифт свою болонку и надев поводок на руку, сама не успела зайти. Помнишь, что было?
- Да, - задумчиво сказал Грач. – Женщина сломала себе кисть руки, а болонке отрезало голову ошейником. К счастью для женщины, шея болонки оказалась менее прочной.
- Ваши двуногие уроды, косящие под брахманов, сломали Портал, спустив из своей реальности какой-то техногенный предмет. Мельник говорил об этом. Так вот, Портал неисправен. Если кто-то попробует им воспользоваться, будет как с лифтом. По Правилам Игры, это поле ответственности оппонентов Чёрного Игрока. То есть, Хранителей Портала и их сопровождающих. Если данное условие не выполнено, Чёрный Игрок автоматически выигрывает. Даже если мы его никогда не встретим, - Кузьмич перестал жрать и злился.
- Не устаёшь обнадёживать, хомяк, - задумчиво произнёс Ворон.
- А какую «сытную плюшку» в этот раз получает человечество вместе с победой Чёрного Игрока? – Грач прищурился. – Уж не сам Портал ли?
- Угадал. Не все мозги ты, братик, растерял, - ухмыльнулся Кузьмич.
- Я могу ошибаться, но не дойдя до места, мы не решим эту проблему, - Ворон, ещё хлебнув из волшебной фляги убрал её в карман разгрузки. – Или я не прав? – он вопросительно взглянул на Грача.
- Очень много лет назад я учился по данному профилю, и дядька, читавший нам лекции, занимался этой тематикой. Одна беда, пол жизни прошло… - Грач задумался. – Хорошо. Как добираться до места, понятно. Как чинить Портал, подумаем по дороге. Чёрного Игрока и его Воинов мне надо опередить. Это я тоже понял. Пока я далеко, не страшно. Когда буду ближе, буду действовать быстрее. Безделушка типа молота троллей по ходу никого не смущает. Попробую отнестись к этому также. Остаётся последний аспект, который мне непонятен: что подразумевается под силовым исходом Игры?
- Всё очень просто, - Кузьмич дожрал укроп и снова полез в вещь-мешок Мельника. – Если ты неудачно попадаешь, ты становишься перед выбором – присягнуть ему на верность или сразиться с ним в поединке. Если присягаешь, ты, твоя дочь и Хранители Портала остаются живы. За нас с Вороном не поручусь. Мы же помогали Чёрному Игроку проиграть, чего бы ему с нами церемониться. А человечество получает свою плюшку. Ты возвращаешься в верхний мир и радуешься приобретению вместе с дочерью.
- Очешуеть! Радужные перспективы! – кажется, Грач впервые за всё это время вспылил. – Значит так! Кто хочет накрыться белой простынёй и медленно, чтобы не создавать паники, идти на кладбище, предлагаю это сделать сейчас. Ари! – он повернулся к ней. – Моя миссия в том, чтобы довести тебя, если я правильно понял. Не сомневайся. Я сделаю всё, что в моих силах. А вам, господа, - повернулся он к Кузьмичу с Вороном, - я предлагаю либо принять меня как старшего по званию, либо идти своей дорогой. И сделать это надо прямо сейчас.
Ворон как-то даже опешил. Что осталось от былой задумчивости Грача… Этот человек как будто превратился в кого-то иного, и стало понятно, что двигало его сослуживцами, не один год доверявшими ему свои жизни в боевых условиях такого далёкого теперь уже мира.
- Не пыли, майор, командуй, - он достал из кармана разгрузки флягу с коньяком и передал Грачу. Тот сделал большой глоток.
- Ты, братик, старшенький, я тебя две с половиной тысячи лет назад один раз не послушался и до сих пор жалею. Хотя, конечно, скотина ты прагматичная… Мне тоже глоток дайте, - хомяк потянулся за фляжкой.
- Хорошо. – Грач стал каким-то сухим. – Тогда вводные следующие: движемся в сторону Химок. Я уже понял, у меня амнезия. Я буду задавать вопросы, а вы двое, - он кивнул в сторону хомяка с Ари, - будете пытаться объяснить мне то, что я забыл.
- Конечно, - Ари посмотрела на него как-то смущённо. – Всё, что я могу рассказать. Я с радостью. Только я по Игре всё больше молчать должна. Не сердись на меня!
«Да что же она так смотрит-то! Я прям покраснею сейчас. Или у Хранителя Портала должны быть какие-то особые чувства к тому, кто его ведёт? Не то что-то…» - подумал Грач.
- Легко, братик, - Кузьмич снова сплюнул какую-то косточку. – Я не обременён какими-либо обязательствами по Игре. Да и вообще, трендеть не мешки ворочать… - и он снова полез в мешок со жратвой.
От костра остались только подёрнутые золой угли. Кузьмич дрых в обнимку с продуктовым мешком, ласково обняв его, как случайно заглянувшую на огонёк мисс Вселенную. Ари, свернувшись маленьким клубочком под одеялом, взятым у Мельника, тихо посапывала. Грач подошёл, стараясь не шуметь, осторожно укрыл её плотнее и потрогал тыльной стороной ладони нос. Тёплый…
- Давай, командир по крайнему глотку, - Ворон протянул фляжку. – Я вижу, что ты сам охреневаешь, но не размазываешься. Не паникуешь, не перекладываешь на другие плечи ответственность, не пытаешься в кусты убежать. Я ещё на ботике рассказывал, что ты не раз в разработку попадал. Короче, то, что про тебя знаю, вызывает уважение. Вобщем, насчёт меня больше не сомневайся. Никуда не денусь, пока не прогонишь, и буду выполнять твои приказания. Кто первый дежурит?
- Да коль не против, я посижу. Чё-то не спится мне, - Грач завернул пробку фляжки и передал её Ворону. – Я не знаю, что я делаю! Вот скажи мне сейчас, что ты справишься лучше меня, и я не раздумывая буду тебе подчиняться. Только искренне скажи.
- Не, майор, в тебе сейчас слабость говорит. Это твой выход. Даже Боги так решили. Я своей очереди подожду. Может лет через тысячу дождусь, - Ворон вытягивался на настиле из веток, пристраивая голову на разгрузке. – И знаешь, когда дождусь, наверное, также буду опасаться, что слишком много на себя беру… - он уже засыпал, произнося последние слова.
«Да, Ворон прав. Только дурак считает власть удовольствием. Человек, который стремится к власти, всегда её недостоин. Если же власть приходится принимать как необходимость, потому что больше некому взять на себя ответственность за данный кусок реальности, и если ты смалодушествуешь, он прекратит своё существование, вот тогда всё по-настоящему. Наверное, надо попробовать пройти этот путь до конца и выиграть. И дело не в Чёрном Игроке, не в Богах, не в спасении мира… Дело в дочери, в Лизе, в Ари, в чёртовом хомяке, который всё время жрёт, и в Вороне, который припёрся надеть наручники и так и остался. Ари сказала, я по дороге что-то пойму? Она никогда не говорит слов впустую. Значит, двигаем на Химки, а война план покажет».
Других вариантов не было. Он неподвижно смотрел в остывающие угли.
«Война план покажет. Завтра ждёт дальняя дорога. Будь что будет, я свой выбор сделал…»
Савитри.
- Дурной город – Москва. Суетный. Никогда не любил его, - Ворон с какой-то брезгливостью смотрел по сторонам.
Они шли по тому месту, которое в мире Грача было Бульварным кольцом, и собирались свернуть на Тверскую, дойдя до неё.
- Его сделали таким люди. Не обижай город, - Ари грустно посмотрела на него.
Вокруг сновали чёрные комочки, к которым Грач уже успел привыкнуть, на ответвлениях переулков то здесь, то там стояли шевелящиеся пеньки с маленькими злыми глазками и брали что-то у чернушек за право прохода мимо них, чтобы затем положить в зубастые ротики, как у ёжиков.
Мимо быстро проехала повозка, запряжённая доброй дюжиной чернушек покрупнее, в которой сидели два здоровенных пса со свирепыми мордами. Между ними расположились четыре мясистых крысы, которые что-то пили прям из горлышек бутылок и гадко орали, казалось, без причины. Проехав вперёд, повозка остановилась возле крыс в форме полицейских. Всем коллективом крысы стали орать ещё громче. Псы зарычали…
- Если я вернусь к нормальной жизни, никогда не сунусь в этот долбанный город. Я теперь слишком много о нём знаю, - Ворон закурил.
- Ты хочешь сказать, что не имеешь никакого отношения к этой вакханалии? – хомяк не переставал что-то жевать. – Вот те, что в повозке, это бандиты, давшие много взяток за то, чтобы жить в социуме, живым пенькам – чиновникам. Псы – их охранники. Крысы в форме – твои коллеги, полицейские.
- Хомяк, выбирай выражения! Я имел такое же отношение к полиции, как ты к морю или свиньям! – Ворон как-то по-детски обиделся.
- Вот ты, типа, отшельничать ушёл, - не унимался Кузьмич, - или всё-таки жил среди людей?
- Ну, жил, положим.
- Жил – значит соглашался. Не согласился – ушёл бы или что-то изменил. Ты не сделал ни того, ни другого. Значит, тебе всё нравилось.
- Ты, хомяк, такой умный, - окончательно завёлся Ворон, - а что ж ты-то не уйдёшь?
- А мне всё нравится, - невозмутимо заявил Кузьмич. - Это вы по семьдесят лет живёте, вонючки двуногие, а я птица вольная. В одном зооуголке дверью защемили по неосторожности, через год в другом родился. Мне вообще в кайф! Чёй-то я уходить буду?
- Хорош собачиться, - Грач показал рукой в сторону переулка. – Туда пойдём, угол срежем.
- Ты дорогу-то знаешь? – спросил с сомнением Ворон.
- Я вроде уже рассказывал. В юности в промежутках между учёбой много тусовался на Старом Арбате и шатался по центру города ночами. Я старый арбатский панк и знаю центр Москвы как свои пять пальцев. Ну, по крайней мере, той Москвы, в которой тогда жил. Эта чуть другая, но не скажу, что сильно отличается, - взгляд Грача стал каким-то грустным и отстранённым.
- Ну, веди, дитя проходных дворов, - сыронизировал Ворон, - надеюсь, ты не мечтаешь о лаврах Ивана Сусанина.
Они свернули в переулок. Здесь было как-то тише, что ли. Почти нет крыс и коряг. Чёрные комочки двигались спокойнее и размереннее. Неожиданно узкая улочка расширилась странной, фактически перегораживающей её площадью. Площадь была какая-то бескрайняя, и по четырём её углам на постаментах сидели каменные собаки. В центре же этой площади возвышалась огромная живая коряга высотой с пятиэтажный дом. Большущая и какая-то омерзительная. Её корни-щупальца вольготно расположились по всей поверхности площади, которую аккуратно обходили идущие по переулку. Однако к самым концам щупалец периодически из окрестных подворотен подбегали крысы заметно крупнее среднеарифметических и пихали в кончики корней-щупалец кусочки чего-то. После этого щупальце неспешно отправляло кусочек в рот монстру.
- Да, согласен. С этой стороны Москву я не видел. Если выберусь, пожалуй, куда-нибудь в тайгу жить уеду, - сказал задумчиво Грач.
Они наполовину обогнули площадь, и Грач уже, казалось, привык к происходящему на ней, когда что-то властно и навязчиво привлекло его внимание. Руки снимали автомат с предохранителя, а он ещё не понимал, что именно заставляет его очнуться от ровного созерцательного состояния.
Чёрный комочек неистово визжал и сопротивлялся. Но мог ли он противостоять этому чудовищу? Нет, конечно. Щупальце неотвратимо поднимало комочек над мостовой площади и медленно двигалось ко рту существа. А на краю площади плакала Старушка. Плакала тихо. Где-то он уже видел эту Старушку, вот где только? Изо всех сил пытаясь вырваться, чёрный комочек обернулся и…
Савитри. Маленькая хрупкая красивая девчонка, которая навсегда приковала центр его личной вселенной к себе. В этом мире просто не было больше ничего иного. И какая злая игра Богов заставила его увидеть её образ в чёрном комочке. Проще всего сподвигнуть его совершать действия именно так. Со всей ответственностью за последствия. Но в этот миг он не думал о последствиях, об ответственности… Савитри!
- Папа, нет! Не смей! Это не мама! Папа, остановись! – кричала в спину побелевшая как мел Ари.
Но было поздно. Перешагнув барьерный камень, который все боялись перейти, он дал короткую очередь вверх и крикнул:
- Быстро отпустил её, гадёныш! Быстро, я сказал!
Огромная собака на бетонном постаменте стала изменяться. Сперва у нее загорелись непонятным красным пламенем глаза, а потом с лап будто бы стала слетать побелка, намазанная бестолковыми городскими малярами. Машина смерти подобралась и спрыгнула с пьедестала. Он понимал, что ЭТО бежит к нему, но… Следующую очередь он дал в основание щупальца, и чёрный комочек, скатившись по уклону коряги, бросился опрометью к Старушке, которая схватила его и прижала к себе.
Когти зверя оставляли на камне мостовой шрамы, как будто он бежал по телу человека. Зверь был все ближе… Он понимал, что надо совершить действие. Но… А есть ли вообще этот мир? А есть ли вообще для него этот мир без неё?
- Я не предам тебя и буду всегда защищать. Всегда. Всегда, пока бьётся сердце. И тому, кто захочет обидеть тебя, придётся сперва меня убить. Я не предам тебя, Савитри. – Он снова не понял, сказал он или подумал. Собака была уже совсем рядом, он видел, как ее язык болтается с каждым скачком и когти разрывают камни мостовой. Он где-то всё это уже видел, но поднявшийся откуда-то из глубины души гнев, казалось, просто залил сознание.
- Ворон, наших прикрой! Я с этой гнилью разберусь. – Он сделал несколько шагов вперёд.
Глаза огромной коряги начали выражать чуть более человеческие эмоции. В них одновременно появилось и пренебрежение, и гнев, и страх, и даже надежда, но обращена она была скорее всего к четырём стражам, спрыгнувшим с постаментов по углам площади. Сейчас, рассекая когтями мостовую, каждый из них нёсся к своей жертве.
Однако для него в этом мире действительно не существовало ничего, кроме того, кто… Нет, дальше сознание не проникало. Он просто был уверен, что этот урод посмел попробовать причинить вред ЕЙ.
Первым страж настиг Ворона, и тот, дав несколько коротких очередей с малой дистанции и почти в упор, понял, что пули, ссыпаясь на мостовую, не причиняют решительно никакого вреда машине смерти. Она даже не замедляла своё движение. Тогда Ворон бросил автомат и, дождавшись, когда зверь, оттолкнётся последний раз задними лапами от мостовой, прыгнет, чтобы сбить массой с ног и перегрызть горло, неожиданно резко поднырнул под него снизу. Раздался короткий металлический лязг, как будто из ножен вынимали меч. Существо даже не успело издать звук. Кисть правой руки Ворона, падающего на спину, согнулась к себе, и из рукава неожиданно выскочил длинный клинок, светящийся странным голубоватым светом. Вдоль всего тела распоротая от горла до низа брюшины крупная собака тяжело рухнула на мостовую, которая, казалось, дрогнула под её весом. Мгновенно поднявшись с мостовой, Ворон обернулся к Ари и… Ещё одна машина смерти настороженно нюхала Ари, а та, в свою очередь, странно двигаясь, пела что-то на непонятном языке, глядя в небо. На секунду Ворон перехватил её взгляд и понял, что вмешиваться не то, что не надо, а просто нельзя. Да и в следующий миг большая собака с отсутствующим взглядом побрела в каком-то своём непроизвольном направлении, пренебрегая всем, происходящим на площади.
В эти минуты все забыли о Кузьмиче. Да, собственно, и надо ли было о нём вспоминать? Пожалуй, у него было меньше всего приключений. Четвёртый страж пошёл на него. Кузьмич нервно огляделся, перестав жевать, и когда понял, что его никто не видит, вдруг неожиданно оскалился в сторону прыгающей на него огромной собаки. Для всех осталось незамеченным, как большая чёрная машина смерти будто ударилась в бетонную стену и, падая на мостовую, вдруг стала обычной болонкой. Маленькой, белой, с бантиками на кисточках ушей, совсем потерянной и жалкой. Кузьмич наступил на поводок, лежавший на мостовой…
Грач не спешил. Казалось, теперь весь мир был одного цвета. Это был цвет гнева. Пускай они уже никогда не будут вместе, пускай она разочаровалась в том, что встретила его в своей жизни. Наверное, это надо принимать. Она не имеет отношения к играм богов, он всегда воспринимал её, настолько же реальной, как и себя. Да, и ещё они говорили на одном языке. Возможно, боги, не сломав его самого, пробуют сломать через неё? Тогда остаётся только драться. «Я не предам тебя, Савитри!»
Машина смерти, оставив последний глубокий рубец на мостовой, прыгнула, а он так и оставался неподвижен. В следующий миг он сделал шаг в сторону, одновременно разворачиваясь, и когда тело собаки поравнялось с ним, коротко и резко обхватил тварь за шею, напрягая и чуть выворачивая руку. Он не помнил, откуда знает, что так надо сделать. Несчитанное количество мгновений он уже чувствовал, что у него безумно чешется спина, но это казалось сейчас совершенно неважным.
Доли секунды – и тело собаки с разорванными шейными позвонками покатилось по мостовой.
- Ну что, гадёныш, теперь по-мужски поговорим? – он глянул в глаза коряге-исполину.
В этот миг практически точно на севере, западе, юге и востоке возникли вспышки света. Через некоторое время долетел грохот.
- Это воины, которых он нанял, - сказала Ари, обращаясь к Кузьмичу. – Мы сейчас здесь все умрём.
- Воины не мстят, - Кузьмич был невозмутим. – Почему ты его недооцениваешь? Сейчас заколбасит, и они пойдут искать нового господина.
Не было для него ничего теперь в этом мире. Ни верха, ни низа, ни солнца, ни луны. Был только тот, кто посмел попробовать причинить вред ЕЙ. Он даже гигантскую корягу в этом не видел. Он просто защищал. Как умел, защищал. Только, наверное, научился он хорошо лишь убивать.
Одно из щупалец, поднявшись над ним, стало быстро опускаться. Перекатившись, он подбежал вплотную к корпусу существа, уворачиваясь от удара, и начал быстро карабкаться по выпуклостям коры вверх.
- Ну, может, из автомата тебя и не убьёшь, однако, я претензий не снимаю, - процедил он себе под нос.
Существо чувствовало своё надвигающееся поражение, хотя хлопки могучих крыльев с четырёх сторон света становились всё громче: воины летели на защиту своего господина. Каждый взмах крыла приближал куда более серьёзный бой, в котором Ари не надеялась выстоять. Нет, ей было не страшно. Просто было чертовски обидно, что так всё кончается.
- Ворон, - схватила она его за руку. – Если всё будет хорошо, я обязательно сделаю так, что твоё бескорыстное служение будет вознаграждено.
- Служение кому? – Ворон был сосредоточен и пытался понять, что он может сделать, чтобы помочь Грачу.
- Мне, нам, ему. Вот поверь, ты очнёшься и поймёшь, о чём я.
- Тебя на дурацкие разговоры о жизни понесло, потому что знаешь, что мы сейчас сдохнем? – Ворон слушал странные звуки в воздухе, пытаясь понять, когда надо начинать стрелять в то, что летит с разных сторон света. Впрочем, он уже понимал, что это бессмысленно.
Тем временем, Грач, почти добравшись до морды существа, рванул чеку гранаты.
- Зря ты её обидел! Реально зря! Ничего личного. Просто тот, кто её обидит, будет иметь дело со мной!
Рот коряги открылся, и первый раз за всё время существо издало звук, похожий на речь:
- Кто ты? – спросило существо. – Как ты смеешь! Ты ничто!
- Сейчас проверим, кто из нас ничто! – Грач запустил гранату в рот существу. – Сдохни, тварь! Мне всё равно, что будет со мной. Сдохни! – ещё две гранаты полетели в открытый рот.
Грач оттолкнулся ногами и прыгнул вниз, понимая, что сейчас не время для беседы с огромным пеньком. А тот в свою очередь попытался кашлянуть, и… Верхняя часть коряги как будто рассыпалась на лучины. Потом ниже что-то взорвалось ещё раз и ещё раз. Щупальца нервно дёргались на мостовой в агонии. Казалось, что приближающиеся хлопки исполинских крыльев на секунду замерли и стали удаляться.
- Воины уходят, - Ари, не мигая, смотрела как будто за горизонт.
- Я говорил, воины не мстят, - Кузьмич опять невозмутимо жевал, держа в лапе поводок белой болонки. – Будем считать, пронесло.
- Скорее всего, не пронесло, - печально сказала Ари.
Снова под руками горизонтальная поверхность, от которой трудно оторваться, потому что кружится голова. Он встал. Из переулка напротив выходила та самая Бабушка с косой. Он уже был готов сказать ей «Ну, наконец-то!», но она, пройдя мимо него своей тяжёлой походкой, вдруг неожиданно подняла руку и резко её опустила. По мостовой хлестнул огненный кнут.
- Твоё время истекло! – голос её был твёрд и безэмоционален. И тогда из обломков коры и гнилой древесины, которые вдруг неожиданно стали оседать на мостовую, появился маленький голый гадкий человечек, в годах, рыхлый и с бородкой.
- Нет, я хороший! Мне рано! Я ещё не всё успел! Это всё они! Они говорили, что так круто! И это правда было круто! Но это только потому, что они говорили! Я не виноват, это всё они! Я не могу просто так уйти!
Смерть ещё раз подняла руку и на этот раз огненный кнут, прокатившись по мостовой, с шипящим звуком обвился вокруг шеи маленького голого человечка.
- Найди в себе мужество принять свою судьбу, - Смерть брезгливо посмотрела на маленькое рыхлое голое существо. - Ты пойдёшь со мной по доброй воле или силой. Для меня это неважно. Ты просто пойдёшь. Впрочем, можешь поторговаться. Ну, если хочешь повеселить тех, кто нас сейчас видит.
В этот миг Смерть обернулась и ему показалось, что из-под капюшона на него смотрит озорная улыбка, а не пустые глазницы.
- Твоё время закончилось, смертный, - и она потащила упирающееся и плачущее существо прочь.
Папа.
- Зачем ты это сделал?! – они никогда ещё не видели Ари такой. – Ты понимаешь, что нам не расплатиться за то, что мы влезли в чужие дела?!
- Грач, а кто такая Савитри? – Ворон мотал бинт на распоротую клыком руку. – Она хоть того стоила?
- Лиза, жена, - Грач пытался восстановить дыхание, которое как на грех не подчинялось. Старый, наверное. Хватит уже прыгать. – Это самое главное, что было в моей жизни. Просто я это потерял. Поссорились, и, наверное, уже никогда не будем вместе. А «Савитри» - это из древнеиндийской мифологии, я её всегда так называл.
- Я помню, кого звали Савитри. Всегда думала, что вы так друг к другу относитесь, - зелёные глаза Ари были большими и внимательными.
- Ворон, а что это за фигня… Ну, которой ты собачку… Честно говоря, удивился, - Грач, кажется, наконец, продышался.
- Да так. У Мельника выцыганил.
- Крыса не нужна? – хомяк как всегда жевал и был «очень вовремя». – Не, ну реально, а чё мне теперь с ней делать? Вот приблудилась!
- Пошёл ты! Будешь докапываться, кормить перестану, когда вернусь, - отмахнулся Грач. – Отпусти с поводка и не мучай зверя.
- Нет, так не правильно, - Кузьмич как-то замялся. – Ну типа надо либо самим вести, либо отдать кому-то.
- Так сам веди.
- Нахрена мне бледная болонка с бантиками? Я что, гей, что ли? – Кузьмич поморщился.
- У наших меньших братьев за океаном или в Европе слово «гей» звучит, как комплимент.
- Да ладно, хомяк, мы въехали. Тебя просто потянуло на блондинок, и ты не знаешь, как оправдаться. Ещё у Мельника просекли… - тон Ворона был язвителен.
После произошедшего площадь опустела. Над городом собирались тучи. Ари как будто сжималась в комочек, глядя на небо, и что-то бормотала себе под нос. Грач подошёл к ней, чтобы подбодрить и утешить и вдруг вспомнил, что с самого начала драки с гигантским пеньком не давало ему покоя.
- Почему ты назвала меня папой?
- Здесь, по-моему, только ты не знаешь о том, что если мы выберемся, я приду к тебе сыном. Только мы теперь не выберемся. Ты понимаешь, что происходящее тут и в твоём мире зеркально. Вы с Вороном убили крупного чиновника и двух его охранников. Ну, допустим, охранники не в счёт. Такая судьба – их выбор, причём добровольный. Чиновник, конечно, был очень плохим человеком. И здесь я тоже не могу тебя осудить. Тем более, тебе показалось, что ты защищал маму. Но что теперь делать с тем фактом, что в этом мире произошли серьёзные события, а в том – нет? Это всё равно, что спровоцировать богов на то, чтобы они допустили ошибку. Думаешь, простят?
- Ты уверена, что это не есть элемент игр богов? – Кузьмич был как-то непривычно серьёзен. – Скажи, Тхонг Ан, что заставило тебя полезть в драку? Вспомни, это важно.
Грач призадумался. Ну, ясное дело, что. Он просто увидел в этом чёрном комочке образ Лизы и посчитал, что ей угрожает опасность. Чего тут непонятного?
- Мне показалось, что человеку, который мне очень дорог, нужна моя защита.
- А почему тебе это показалось? – Кузьмич в кои-то веки не жрал, и тон его был как никогда серьёзен.
- Ну, я увидел… - Грач замялся.
- Лизу ты увидел! Я угадал? – Кузьмич, казалось, сверлил его взглядом. - Ну, вот почему я её знаю, она меня перманентно кормит, чистит клетку, а я её не увидел. А ты вот точно-точно её увидел?
- Ну… да.
- И как? Вот когда всё закончилось, ты ещё видишь её в том комочке, который спас?
- Нет, наверное, - неуверенно ответил Грач.
- Но когда ты в драку полез, ведь ты твёрдо видел? Был уверен! Весь мир для тебя перевернулся. А потом вдруг раз – и всё. И не она уже. Ох, и тупые же вы, двуногие! Только глупый не знает, как любящего мужчину спровоцировать на бой. Практически на любой, даже безрассудно проигрышный. И уж поверь, по вам с Лизой видно, что вы просто до безумия любите друг друга. Невзирая на бытовуху, проблемы, ссоры… И дочь ваша вас обоих безумно любит.
- Нет, хомяк. Разочаровалась во мне Савитри. Да и я не вправе её судьбу ломать. Она красивая. Найдёт мужика подостойнее меня, - Грач даже как-то почернел на лицо.
- Вот ты просто дурак. У вас сейчас там наверху серьёзная техногенная катастрофа, район, где ты живёшь и где учится твоя дочь, оцепили, оттуда нет информации о судьбах людей. И Лиза знает, что ты и твоя дочь в эпицентре зоны отчуждения. Угадай с трёх раз, что она чувствует? А я знаю. И она, - хомяк указал в сторону Ари, - знает. Не может женщина сравнить, кого она больше ждёт в такой ситуации, возлюбленного или ребёнка. Не бывает здесь одного больше другого меньше. Но она ждёт тебя. Она все глаза уже себе проревела! Хватит себя жалеть! Не подведи её. Вернись к ней живым сам и приведи дочь целой и невредимой.
Было как-то сюрреалистично видеть Кузьмича серьёзным, даже почти гневным и не жующим. Грач перевёл взгляд на Ари. У той, казалось, в глазах загорелся лучик надежды.
- Горт, то есть ты считаешь, что кто-то изменил логико-временную последовательность, наложив магию?
- Да, и учитывая сколь минимально и точечно была применена сила, и к каким изменениям это привело, этот кто-то, мягко говоря, огромен. Вот ему и ответ держать.
- Выкупил и польстил, - неожиданно прозвучавший рядом незнакомый голос заставил всех вздрогнуть и обернуться. За их спинами на обычной уличной лавочке сидел огромный белый хорёк и курил трубку. «Не табак», - подумал Грач, принюхиваясь.
Гребусла.
- Гребусла, миленький, - Ари подорвалась с места и кинулась хорьку на шею, - он не виноват, ему память стёрли! Гребусла, помоги, что нам теперь делать?
- Успокойся, мелкая хулиганка, - хорёк потрепал её лапой по рыжим волосам. - Магию я поставил. Горт прав, моя ответственность. Вы подвернулись удачно, вот я и решил воспользоваться вашими услугами, - глаза его были лукавыми. - Видите, сколько всего полезного произошло? Ты, - он указал в сторону Грача, - лишний раз понял, что Любовь невозможно забыть, и сколько бы ты не занимался самовнушением, что, дескать, теперь вы в разных мирах, и «больше никогда», ну и тому подобное, достаточно лишь мимолётной мысли или образа того, что твоей возлюбленной грозит опасность, и ты снова кинешься за неё воевать хоть со всей вселенной. Теперь тебе остаётся понять, что она чувствует так же, но, боюсь, никто из нас тебя в этом не убедит. При странных обстоятельствах погиб человек, которому давно было пора, учитывая, что он совершил. Впрочем, эту работу ещё надо будет доделать. А одна хорошая, но глупая девушка, получила жёсткий урок, который с одной стороны никогда не забудет, а с другой с её головы не упало и волоса. Дунем? – он протянул Грачу трубку.
- А можно?
- Только не увлекайся. У нас убойная вызревает, - хорёк потянулся, - тебе ещё надо работу доделать и за неё причитающиеся плюшки получить.
- Что сделать-то надо? – спросил Грач, выдохнув порцию белого дыма и передавая трубку хорьку.
- Да ничего особенного. Всё то же самое, что ты сделал здесь, - Гребусла покопался в большой кожаной наплечной сумке и что-то из неё вынул. – Вот, смотри, - в воздухе неподвижно зависли два полированных стальных шарика размером с крупный грецкий орех. Они висели почти не двигаясь, разве чуть подрагивая как будто в нетерпении и издавали странный тихий низкочастотный звук. Он был ненавязчив, но постепенно от этого звука нарастало состояние паники. – Давай начнём с оружия. Я понимаю, ты привык к своему, но его эффективности может не хватить. Это, - Гребусла указал взглядом на зависшие шарики, - управляется волей. Очень удобно, если ты не шизофреник и не пьян. Дубасить - можно. Трава не поражает волю. Слушаются только одного хозяина. Сейчас будут слушаться тебя. Только тебе надо будет научиться им приказывать. Ну, и ещё кое-что узнать. Подставь лоб. Давай, как это у вас говорится, я закачаю тебе инструкции.
- Иди, - Ари с силой подтолкнула его в спину, - иди, пока он не передумал.
Грач затравленно оглянулся и подставил лоб. На него легла до удивления мягкая и лёгкая лапа хорька. В первую долю секунды как будто бы ничего не произошло. Но в следующий миг мир схлопнулся в маленькую ослепительно светящуюся точку.
Он снова очнулся, стоя на четвереньках на мостовой.
- Ну ты, типа, пожадничал. Я ж говорил, убойная вызревает, - выдал Гребусла между затяжками, - это мне можно. У меня, как это говорят в вашем мире, высокая толерантность. А тебя вон рубит с двух тяг.
Стальные шарики продолжали висеть в той точке, где их оставил хорёк. Грач поднялся с мостовой и…
Неожиданно два блестящих предмета начали стремительное движение над площадью. За долю секунды они преодолели приличное расстояние и, внезапно разделившись перед постаментом, на котором ещё недавно сидел страж, стали огибать его с разных сторон. Между шариками сверкнула блестящая то ли нить, то ли тоненькая цепочка. Еще миг, и цепочка погрузилась в постамент, как нож в масло, чтобы беспрепятственно выйти с противоположной стороны. В следующее мгновение шарики сблизились и, пронесясь над мостовой, оказались над правым плечом Грача. Замерев, они, как раньше, подрагивали, издавая тихий пугающий низкочастотный звук.
- Это чё щас было? – спросил Ворон, пытаясь осознать, в чём именно мощь данного оружия.
- А ты дунь с нами, тогда в тему въедешь, - сказал Грач, глядя в сторону постамента, вокруг которого недавно летали шарики. И пока Ворон искал, что ответить, верхняя часть постамента стража вдруг с грохотом съехала на мостовую, разделившись с нижней по плоскости, по которой прошла серебристая нить, соединявшая шарики.
- Это одна из функций. Там их пачка. В принципе эта хрень может пули ловить, - Грач производил впечатление человека, пребывающего в явно изменённом состоянии сознания. – А вообще клёвая игрушка. Просто на ней сосредотачиваешься, и она делает то, что ты хочешь.
- Придётся создать петлю во времени, - Гребусла затянулся и, выждав паузу, выдохнул. – Ты возьмёшь это с собой. Я, конечно, верю, что автоматом и, в край, ножом ты замечательно владеешь, но мне важно, чтобы не было ошибок. Ари правильно сказала, тот мир, который ты помнишь, является проекцией этого, и наоборот. Ушедший здесь должен одновременно уйти там.
- Девушку просто к бабушке доставить? – Грач как будто получал вводные от старшего по званию.
- Ну, расскажешь, что я велел, и доставишь. Как это у вас говорят, информацию всю я тебе вместе с инструкцией к Жемчужинам Дракона закачал. И постарайся не причинять вреда случайным людям. Пугать – можно. Но лучше только в крайнем случае. Не убивай, - Гребусла выбивал пепел из трубки.
- О чём это они? – шёпотом спросил Ворон у Ари.
- Я думаю, Гребусла дал ему не только возможность управлять «Жемчужинами Дракона», но и объяснил, что нужно сделать в верхнем мире.
- Ну что, я готов, благодетель. Травка хорошая, понравилась, - Грач встал, поправляя разгрузку. - Как я туда попаду?
- Сядь на лавку, замри и ни о чём не думай. Дальше сам всё увидишь, - вычистив трубку, Гребусла убирал её в наплечную сумку, - расслабься. Когда надо будет собраться, ты сам поймёшь.
Грач сел рядом с Хорьком, закрыл глаза и замер. Какая-то глупая мушка поползла по его щеке ближе к глазу. Ари видела, как еле заметным подрагиванием непроизвольно сокращаются его лицевые мышцы, там, где лапки касаются кожи. И… Неожиданно подрагивание прекратилось. Он был уже в другом мире, здесь оставался лишь его слепок…
Катя.
Ох, как поздно подчас мы понимаем свои ошибки! Красивая девчонка, студентка МГУ, успешная… Вечная отличница. И как она могла так вляпаться?! Почему?! Ведь никогда же не позволяла себе лишнего. Да, были какие-то мероприятия от университета, где-то светилась, но не более. Может, и носила короткую юбку, но лишь когда этого требовал дресс-код. Не думала она о мальчиках. Разве только через тот факт, что когда выучится и утвердится в жизни, надо будет и о семье позаботиться. Но это было как-то слишком далеко и абстрактно. А фильмы с долгими поцелуями или чего больше её как-то совсем не цепляли. Она просто не понимала, зачем эти физиологические процессы так разжёвывают, и почему это кому-то нравится. Что-то она делала не так, в каких-то иллюзиях пребывала. Тем ужаснее было проснуться. Страшная головная боль… Она попыталась открыть глаза. С первого раза не удалось. Где она сейчас может быть?
Да, кажется, был доклад по её проекту. Прикладуха, к её дипломной работе это не имело отношения, но… Аж из профильного министерства люди приехали. А её, как всегда, пёрло. Звезда! Выступила, защитила проект, затем взрослый дядя из министерства пригласил в ресторан. Ей, дуре, казалось, что пригласил он её как будущего специалиста. А дальше – бокал вина и пустота. Подсыпал, наверное, что-то, скотина.
Наконец, у неё хватило сил открыть глаза. Она обнаружила себя привязанной к огромной кровати и абсолютно голой. Видеокамера на штативе… А на стене… Она могла лишь догадываться о том, зачем нужны эти предметы. И догадки её вызвали панический ужас. Она попробовала закричать, но увы, кляп во рту не давал такой возможности. Было слишком очевидно, что живой она отсюда не выйдет, и умереть легко ей никто не позволит. Хромая судьба! За что!
В помещении за дверью раздались сперва шаги, а потом и голоса.
- После шефа неинтересно. Это уже как с трупом. Только кровища вокруг. Никакого кайфа.
- Не нравится – мне очередь уступи. А она уже прочухалась?
- Не смотрел ещё. Шеф придёт, сам разберётся. Не вперёд же него лезть.
Леденящий страх холодным комком навалился на горло. Казалось, она перестаёт понимать, как дышать. Ну вот и всё. Никто не поможет. Но ведь она не делала людям зла! За что? Наверное, от ужаса она почти потеряла сознание, когда вдруг звуки из соседнего помещения снова позвали её к реальности. Сперва это были несколько сильных ударов, будто кто-то ломал мебель. Затем раздались выстрелы. Четыре или пять. Она не поняла. На миг всё стихло. И вдруг дверь в помещение неожиданно вырвало из коробки. Вместе с какой-то массой она пролетела через всю комнату и с оглушительным грохотом плашмя ударила в противоположную стену.
И тогда Катя, наконец, разглядела, что было той массой, ударившей вместе с дверью в стену. Это был тот самый урод из министерства, который позвал её в ресторан. Только…
Надо сказать, он был не до конца одет. Изо рта, носа и ушей у него текла кровь. Не сильно, но было ощущение, что он только что выяснял отношения со встречной электричкой.
- Кто ты? – простонал он. – Как ты смеешь! Ты ничто! – его взгляд был обращён к дверному проёму.
Вот кто угодно, по её мнению, мог оказаться за дверью, но не тот, кого она увидела. Ей даже стало наплевать от удивления, что она лежит голая и привязанная к кровати, когда в развороченный проём двери ввалился небритый мужик в косухе, бандане и с отстранённым взглядом. Он как будто был не здесь. За его правым плечом, повторяя траекторию его движения, висели два странных блестящих шарика размером с крупную сливу каждый. На долю секунды его взгляд скользнул по кровати, к которой она была привязана. Надо сказать, не останавливаясь на её прелестях. В следующий миг блестящие шарики, устремились к кровати, перерезая ремни.
- Ничто – это ты! Ты это очень скоро поймёшь. Меня зовут Тхонг Ан, Проходящий Через. Я не испытываю к тебе какой-либо предвзятости, но в этом мире живут две девчонки, за которых я не раздумывая отдам жизнь. Это моя дочь и моя жена. Если я не остановлю тебя, следующей твоей жертвой может оказаться кто-то из них. Ничего личного. Я не чищу мир от скверны. Я лишь делаю его безопаснее для тех, кого люблю. И я готов ответить перед богами за то, что я делаю!
Нож в его руке погрузился лезвием в грудную клетку чиновника, и тот, дёрнувшись, замер.
- Ничего личного. – Он обернулся к Кате, скидывая косуху и бросая ей: – Прикройся. Ты идёшь за мной, делаешь, что я скажу, и не задаёшь вопросов. Можешь отказаться. Тогда тебе придётся объяснять, как ты здесь оказалась, и что произошло. Что выбираешь?
- Да… Да, конечно, я согласна. Что мне делать?
- Молча стоять у меня за спиной. Не мешать. Разговоры будут, когда мы отсюда выберемся. Да и то немного, - он вышел из помещения в развороченный пролёт двери, а она покорно пошла за ним, пытаясь натянуть как можно ниже его косуху на бёдра. В комнате по соседству на полу сидели два крепких мужика, которые тоже были несколько не одеты. Отсутствующий взгляд обоих наводил на мысль о полной их невменяемости. Возле двери лежали еще двое. Один с неестественно вывернутой шеей, а другой… Катя невольно подавила рвотный позыв. Сквозь одежду он был распорот от низа живота почти до горла. Кровь не скрывала структуру построения тела человека. Даже кости грудной клетки были разрезаны так ровно, что напрашивалась аналогия с мечом джедая.
Наверное, первый раз в жизни, Катя поняла, что покорность не есть порок. Она просто шла за этим грубым небритым дядькой и была готова сделать всё, что он скажет, потому что теперь уже знала, что бывает и хуже, чем подчиниться первому встречному. Иногда и не спросят.
С чего бы сомневаться, что перед этим коттеджем на Рублёвке уже не собралась пара патрульных машин. Всё-таки, стреляли. Выходя на крыльцо, Грач понимал, что его ждёт, и сказав Кате задержаться на пару шагов, открыл дверь. Ожидаемый громкий крик «На колени! Руки за голову!» он воспринял как желанный раскат весеннего грома. С удовольствием встал на крыльце в рост и широко улыбнулся. В этот момент «Жемчужины Дракона» уже будто тонким лезвием отрезали стволы направленным на него автоматам.
- Мужики, есть два варианта, - Грач был спокоен, - либо вы сейчас падаете мордой в пол, либо я вас убиваю. Не хочу брать греха на душу. Сами решайте.
Стальные шарики уже вернулись ему за правое плечо.
- Выходи, - сказал он Кате, убедившись, что шестеро сотрудников полиции, приехавших на шум, лежат хлебалами в траву, - лицо не свети. Не дай боги, признают потом.
- Почему ты обо мне заботишься? – Катя, кажется, начала приходить в себя после произошедшего.
- Скажи, а почему о тебе заботится солнце, когда всходит или заходит? – Грач заводил один из полицейских «козликов», пока шарики перерезали мосты другому. – Может быть, солнце просто выполняет свою миссию? Ну я не солнце, конечно, и даже не луна… Я просто проходил мимо. Да и какая тебе разница, кто я?
«Козлик» завёлся и покатил в сторону МКАДа.
- Я хотела бы знать, кто мой спаситель, - Катя опустила глаза.
- Твой спаситель – небо. Я здесь случайно. Наверное, тебе надо понять свои ошибки. Ты рождена симпатичной девчонкой и не понимаешь всю силу своего статуса. Ответь мне на простой вопрос: зачем ты живёшь?
- Я… - Катя поняла, что небритый дядька способен удивлять нонстопом. Кажется, у неё не было ответа на вопрос.
- Вот! Сейчас ты пытаешься врать себе, придумывая возвышенные ответы на обычный вопрос. Давай будем проще. Доучишься, пойдёшь на работу, купишь машинку, дачку в Алабушево. Ну, или домик на Канарах… В чём твои мечты? Наше сознание определяют во многом именно они. Наверное, уровень развития показывают, что ли... Одни мечтают чемодан с деньгами найти, другие – о счастье иметь возможность грудью амбразуру вражьего пулемёта закрыть, третьи – изобрести для человечества лекарство от всех болезней… Ты не стесняйся, просто скажи. Я не смогу тебе иначе объяснить. Мне не нужны детали. Просто вкратце, как ты планируешь строить свою жизнь?
- Планировала выучиться. Найти нормальную работу. На ноги встать. Потом подумать о семье и детях…
- Вот! Теперь вижу, - обильно посыпал мокрый снег, и Грач включил дворники. – А пока просто не стоит думать, что ты ещё и соблазнительна как женщина?
- Я в своей жизни никому ничего подобного не позволяла! Я даже целовалась единственный раз в десятом классе, и то по глупости!
- А чё в паранже не ходишь? Ну, или хотя бы, не стрижёшься под мальчика и брюки не носишь? Ведь тебе всё равно нравится, когда на тебя мужики смотрят. Любишь эти взгляды, верно?
- Я… Ну… - Катя потупилась. – Ты прав. Но действительно, не паранжу же теперь носить?
- Не задумывалась, какая сила стоит за этим? Почему на тебя смотрят? Ответ «все так делают» не засчитывается. Почему все так делают? – Грач выжидательно посмотрел на Катю.
- …Я…
- Ладно, прервёмся, сейчас цирк будет, - «козлик» приближался к блокпосту перед МКАД. – Нас ждут. Похоже, план-перехват объявили.
- Что ты намерен делать? – спросила Катя испуганно.
- Посмеяться, - Грач ухмыльнулся. – Губить никого не буду, но штаны постирают.
На блокпосту было людно. Он насчитал человек десять. Однако тормозить его вышли только трое. Остальные грамотно распределились за естественными укрытиями, взяв машину на прицел. Он открыл форточку, не сбавляя хода. Два стальных шарика юркнули из кармана на улицу. Где-то не очень далеко от лобового стекла они начали, ускоряясь, вращаться, и через миг показалось, что превратились в растущий кокон серебристого цвета. Он удалялся от машины и немного приподнимался над землёй, не забывая при этом расти. До блокпоста оставалось метров пятьдесят, когда кокон поравнялся с ним.
- Рот открой, а то кантузит, - голос Грача не допускал возражений, и Катя тут же подчинилась. В следующий миг как будто удар грома разорвал реальность в клочья. По лобовому стеклу побежали трещины.
- Ох, блин, не рассчитал. По ходу, матчасть полицаям попортили, - ухмыльнулся Грач. Два маленьких стальных шарика, как ни в чём не бывало, шмыгнули в открытую форточку и успокоились в его кармане.
- Что это было? – Катя пыталась оправиться от изумления и звона в ушах. – Я имею ввиду, как это работает?
Интересное дело. Даже попав в такую ситуацию, барышня пыталась познавать этот мир. «Не зря, поди, в науку, пошла…» - подумал Грач.
- Всё просто и нет одновременно. Он выбирался с Рублёвки на МКАД. – При правильном движении Жемчужин Дракона они начинают нагнетать воздух в объём, образованный по сути только траекторией их вращения. Учитывая их скорость и аэродинамику, давление они могут создать настолько огромное, что его трудно представить. А в нужный момент они перестают вращаться. Дальше объяснять надо? Ты физик, что ли?
- Да, - Катя сидела с круглыми от изумления глазами. – Но мне казалось, что на земле таких технологий ещё нет…
- Ну, скажем, это не совсем так. Да и не об этом мне с тобой надо поговорить, пока не доехали. К слову, мне велено отвезти тебя к бабушке. Где она сейчас?
- В Алабушево… Ну, типа, на дачке, - Катя вдруг прыснула. Почему-то ей стало легко и спокойно на душе.
- Ну, значит, ещё пара десятков бравых ребят подштанники постирает, и мы у цели, - улыбнулся Грач. – Однако, я, если можно, продолжу. Как ты думаешь, зачем цветут цветы?
- Ну, это же понятно, они просто привлекают насекомых, которые их опыляют, - Катя чуть задумалась. – Ну, вобщем, природа так заботится о размножении растений.
- Верно. А представляешь, сколько сил растение затрачивает на красивые, удивительно пахнущие, но абсолютно бесполезные с точки зрения прагматизма цветы?
- Ну да, наверное, - ответила, чуть помедлив, Катя. – Я никогда не пыталась посмотреть на это так.
- Я буду краток, потому что у нас очень мало времени. Тебе стоит понять следующее. Когда девушка перестаёт быть девочкой, она обретает силу цветка. И самое страшное происходит, если она врёт себе, что остаётся лишь нецветущим растением. А ещё страшнее, если начинает пользоваться вниманием, обращённым на неё как на цветок, и при этом не даёт ничего взамен. Взять что-то бесплатно – это украсть. И за всё надо платить. Красивую девушку в таком случае просто срывают, как розу с куста, ради забавы. И это не более, чем оплата. Ты только что чуть не прошла жёсткую ситуацию на эту тему. И тебе, наверное, не надо объяснять, чем бы всё кончилось. Ты допускаешь две очень больших ошибки. Во-первых, соришь энергиями цветения, принимаешь внимание мужчин в ответ и врёшь себе, что тебя это ни к чему не обязывает. Эти энергии даны тебе на то, чтобы тебя увидел тот единственный, за которым ты захочешь пойти на край света просто так, без условий. Растратив их, или же будучи срезанной как роза с куста, ты никогда его не встретишь. А если встретишь, он тебя попросту не заметит. И второе. Женщину всегда кто-то защищает. Сперва отец, потом муж. Если женщина выходит из-под защиты, с ней происходят неприятные вещи. Ну ты, типа, в курсе.
- Давать взамен? – Катя даже, как-то обиделась, что ли. – Вот что я могу дать взамен?
- Видишь, целоваться с каждым встречным ты не хочешь.
- А что, надо? – спросила она чуть с вызовом.
- А чем ты ещё можешь оплатить внимание мужчин, обращённое на тебя, как на красивую женщину?
- Вы ведёте к тому, что ничем, что ли?
- Увы, да, - Грач съезжал на Ленинградское шоссе. – Ты что-то берёшь и ничем не платишь. Я не говорю, что тебе надо понять это немедленно. Об этом надо просто задуматься. В следующий раз меня скорее всего не будет рядом.
- А что с защитой? – Катя уже не дулась.
- Если ты не замужем, ну, не штамп в паспорте имеется ввиду, а пока в твоей жизни нет мужчины, который полюбит, и возьмёт за тебя ответственность, тебя защищает отец.
Было заметно, как у Кати вытянулось лицо. Ещё бы. Ей уже не двенадцать лет…
- Мы вроде не в средневековье живём, где женщина принадлежала сперва отцу, потом мужу.
- А что отличного от средневековья ты только что чуть не пережила? – Грач вопросительно посмотрел на неё и прищурился. – Может быть лучше принадлежать отцу, чем… Ну, ты меня поняла… И когда он говорит надеть юбку подлиннее и прийти домой пораньше, лучше послушаться, чем очнуться, привязанной к койке. И помни, я оказался рядом случайно. Дважды снаряд в одну воронку не падает.
- Да, я задумаюсь, - Катя погрустнела. – Мы с отцом уже несколько месяцев не разговариваем. Юбка подлиннее, домой пораньше… Всё, как вы сказали. А мне уже двадцать два года! Что я, маленькая, что ли!
- Думаю, теперь ты понимаешь, что дело не в том, сколько тебе лет. Да, и когда выйдешь замуж, к мужу надо относиться также… Ладно, давай к реалиям жизни возвращаться. Вчера ты поехала к бабушке сразу после защиты. Ни с кем не разговаривала, никуда не ходила, - метро, электричка, фазенда. Бабушка тебя ждала. Она об этом обязательно должна знать. Объясняй как хочешь. Можешь наплести, что я отбил тебя у хулиганов и кого-то покалечил. Чтобы меня, как народного героя не закрыли, надо соврать проклятым полицаям. Телефон у тебя вытащили в электричке. Плохо себя чувствовала, разболелась. И дня три никуда не высовывайся. Если вдруг где-то запалилась, что вряд ли, вали всё на мужика в косухе. Про меня можешь вообще всё, что угодно, рассказывать. Мне ты этим вреда никак не причинишь.
- И всё-таки, кто ты? Должна же я знать, кому быть благодарной?
- Я уже отвечал тебе на эти вопросы. Будь благодарна небу и живи свою судьбу. Социальное положение, образование и карьера – не более, чем частное. Найди своего единственного, нарожай ему детей. Будь счастливой. У тебя ещё есть возможность…
Катя не могла не заметить, как изменяется его лицо. Этому странному человеку как будто вдруг стало нестерпимо холодно.
- Но мы ведь ещё встретимся? Ты расскажешь мне, кто ты и как работают эти шарики?
- Вряд ли. Тем более, что я не поручусь за свою жизнь даже на несколько дней вперёд. Меня больше другое сейчас интересует, - «козлик» с рёвом нёсся по Ленинградскому шоссе, свернув с МКАД в область. – Что с небом?
Небо действительно было каким-то необычным. Впрочем, это мягко сказано. Ещё на подъезде к Химкам Катя обратила внимание на странные всполохи в несуразно правильной формы туче, зависшей над этим городом. Туча образовывала огромную воронку, уходящую своим центром куда-то в жилые кварталы. Теперь, когда они подъехали почти к самому месту, где воронка упиралась в улицы города, всполохи стали ярче, и даже сквозь рёв двигателя этой колымаги был слышен звук, подобный непрерывным раскатам грома. Только упорядоченный и ещё глуше. Казалось, огромная воронка из облаков брала своё начало буквально в ста метрах от шоссе. На параллельной ему улице и вдоль самой обочины стояли солдаты в оцеплении, военные грузовики и какие-то странные машины с эмблемой МЧС.
- Хорошо шоссе не перекрыли, - поморщился Грач. - Что-нибудь знаешь об этом? – он задал этот вопрос случайно.
- По телеку всякую чушь рассказывают, - немного задумчиво ответила Катя. – Однако, по факультету слушок прошёл, что дед Самойлов с каким-то экспериментом в области фундаментальной физики напортачил. Пока всё это не увидела, думала пустяк. Теперь понимаю, не пустяк ни разу.
- Самойлов! Аркадий Львович? – Грач чуть не подпрыгнул. – Что-нибудь ещё знаешь?
- Ну, он уже не первый год с каким-то проектом по параллельным мирам носился. Говорят, раньше охотно рассказывал, но потом его исследования засекретили, - Катя даже удивилась такой осведомлённости собеседника. – А вы?..
- По мне не похоже, но я когда-то учился у него, - задумчиво сказал Грач. – То есть, к этой катастрофе он имеет прямое отношение? Я правильно понимаю, что речь идёт о проекте «Шар Мёбиуса»?
- Вроде бы, да, - Катя была изумлена ещё больше. – Ну, после «волшебных шариков», наверное, надо привыкнуть не удивляться, однако…
- В этом мире нет ничего случайного. К сожалению, я это очень поздно понял, - грустно сказал Грач. – Возможно, то, что я очутился здесь и сейчас, спонтанно, если так можно охарактеризовать Игры Богов. Спасибо. Полагаю, ты оказала мне услугу не меньшую, чем я тебе. Не задумывайся, всё равно не поймёшь, а объяснять я не буду. Слишком многое надо рассказывать. Да и приехали уже…
Полицейский «козлик» с растрескавшимся лобовым стеклом остановился возле калитки, за которой виднелся старенький дачный домик с покрытой шифером крышей. Уже светало.
- Ну иди, не пались. Увидит кто, вопросы будут. Косуху себе на память оставь. Мне она вряд ли в этой жизни ещё понадобится. И не забудь обо всём, что я тебе рассказал…
В зеркале заднего вида постепенно уменьшалась фигурка юной дурёхи, пытающейся натянуть косуху на бёдра и глядящей ему вслед. Осталась сущая мелочь. Отъехать километров на тридцать и по дороге никого не прибить. Впрочем, легко…
Кир.
Они сидели на лавочке перед подъездом дома 8А по улице Дружбы. Наташка смотрела на звёзды, а Кир точил лепёшки. Наташка тоже попробовала, но есть как-то не хотелось. Впрочем, лепёшки были действительно очень вкусные.
«Наверное, не сейчас» - подумала она.
Неподалёку, в свете фонаря виднелась телефонная будка, над которой в небе медленно вращался странный предмет, издавая глухой пугающий звук. Но страшно уже не было. Ночь была тёплой и какой-то уютной что ли.
- Кир, как ты думаешь, а куда нам дальше идти?
- А нам разве здесь плохо? – спросил Кир не переставая жевать.
- Да нет, наверное… - Наташка замялась. – Просто скоро мы захотим спать. Я вот уже хочу.
- Придумаем что-нибудь, - Кир дожевал последнюю лепёшку.
- А кто такие Пустые Глаза?
- А, ну да, я же не рассказал. Ты спросила, а я забыл, - Кир виновато посмотрел на Наташку. – Ну, вобщем, они ходят и всё метят.
- Это как? – удивилась Наташка.
- Ну… - Кир задумался, - я попробую объяснить. У человека есть одно очень сильное свойство. Если человек во что-то верит, это сбывается. Ну не прям так сразу… Чем сильнее верит, тем больше шансов, что сбудется. Это, конечно, не просто так. Когда человек во что-то верит, он отдаёт этой вере свою жизненную силу. Здесь, наверное, всё понятно: если ты чего-то очень хочешь, чего-то очень боишься, во что-то изо всех сил веришь, то перестаёшь жить в согласии с этим миром и зовёшь в реальность какое-то событие, не предусмотренное волей Богов. Боги не противятся этому, потому что люди сами оплачивают эти события. Надо же им как-то учиться пользоваться своей силой. Иногда случается так, что некий сильный маг или просто человек, обладающий достаточной волей и искусством убеждения, собирает вокруг себя много людей и убеждает их верить во что-то одно. Тогда сила их веры преумножается, а учение, под которым они объединились становится для этих людей абсолютной заменой знания о том, как устроен этот мир. Я понятно объясняю? – Кир чуть смущённо посмотрел на Наташку.
- Да! Рассказывай дальше, мне очень интересно, - во взгляде Наташки читалось восхищение.
- Ну вобщем, если не усложнять, Пустые Глаза верят в то, что только они знают как правильно поступать, только они будут жить вечно, а всех остальных не будет и самое главное всех, кто не разделяет их веру надо непременно «спасти», заставив силой, стать одними из них. Они пытаются «метить» всё, до чего могут дотянуться своими энергиями. Конечно, Богам, людям и сущностям, живущим в гармонии с этим миром, происходящее не нравится, но по большому счёту Пустые Глаза не причиняют существенного вреда Природе. Разве себе. Но это их собственный выбор.
- Кир! Откуда ты столько знаешь? – Наташка смотрела на него широко открытыми глазами.
- Прежде чем попасть сюда, я родился в верхнем мире у одного достойного и очень просвещённого человека. Я был слишком мал, чтобы познать всю мудрость, которую он мог мне передать. Моя жизнь оборвалась рано. Папа даже не смог похоронить нас с мамой. Одна могучая держава, дабы показать своё превосходство над всем миром, по сути, стёрла с лица земли два города моей страны. Это был акт устрашения. Погибли сотни тысяч людей. Волею судеб, мы с мамой оказались в одном из этих городов. Это было не так давно. Возможно, тебе знакомо его название: Хиросима.
- Да, я знаю, о чём речь, - чуть помедлив, изумлённо ответила Наташка. – Американцы сбросили две атомные бомбы на Японию. На Хиросиму и Нагасаки. В школе рассказывали. И папа тоже… Им было всё-равно, что в этих городах толком не было военных, - она непроизвольно прижала Кира к себе. – Ты не замёрз?
- Совсем немного, - Кир придвинулся поближе. – А правда, где-то надо на ночлег устраиваться.
- Я так поздно ещё никогда не была одна на улице, - пожаловалась Наташка.
И вдруг...
Казаки-разбойники.
Грач потянулся и открыл глаза.
- Гребусла, трава – супер!
- Как всё прошло? Можно посмотрю? – спросил хорёк, снова набивая трубку.
- Типа, опять лапой в голову? – Грач поёжился.
- Ну, вобщем, да. Не бойся. В прошлый раз я, как это у вас говорят, заливал большой объём информации, а теперь мне просто нужно скачать совсем чуть-чуть. Ну не знаю, правильно ли я использую ваш жаргон, но если проще, колбасить будет в сто раз меньше.
- Ну давай. С тебя ещё пара тяг, - Грач повернулся лбом, чуть наклонил голову и зажмурился.
- Ну ты прям как первоклассник в очереди на прививку, - выдал Кузьмич, плюясь какими-то косточками.
Гребусла был прав. В этот раз легче прошло. Так, как будто где-то в сознании искорка проскочила...
- Всё, что ли? – спросил Грач, когда мягкая лапка хорька исчезла с его лба. – Ну, типа, вот тебе матчасть в целости и сохранности, - сказал он, залезая в карман разгрузки за Жемчужинами Дракона.
- Не надо, - лапа хорька легла на его руку, - это мой подарок. Ты хорошо сделал свою работу.
Удивлённые взгляды всей четвёрки устремились на Гребуслу.
- Твой дар не слишком велик? – изумлённо спросил Грач. Кажется, ему действительно очень нравились эти шарики, но он и не мечтал о таком.
- Забирай, - Гребусла затянулся и передал трубку Грачу. – Теперь они твои. Я так решил, и можешь не переспрашивать. Только против «зеркала» не применяй, не работает. Ну ладно, засиделся я с вами, наркоманы проклятые. Мне делом надо заниматься, а вы всё дубасите. Добропорядочных хорьков скуриваете! Пойду я, а то Хранитель заругает, - и, ухмыльнувшись, как-то в одно движение исчез в переулке.
- Чё это он? – Грач с удивлением посмотрел на Ари.
- Да… Не обращай внимания. Они с Гребислой вечно такие, - Ари с каким-то странным любопытством таращилась на Грача. – Расскажи, как всё прошло.
- Ничего интересного… - Грач призадумался, - наверное… Разве в своём мире побывал, - он погрустнел. – И кажется, узнал ещё кое-что для нас важное. Просто обдумать надо.
- С хорьками дружбу водишь? – спросил Кузьмич, как всегда, жуя.
- Ну да, а что? – Ари, казалось, чуть смутилась.
- Не обижают?
- Да не, Горт, замечательные ребята! Я, конечно, их увлечений лёгкими наркотиками не разделяю, но с ними всегда очень интересно разговаривать.
- А ты в курсе, кто они? – продолжал невозмутимо жевать Кузьмич.
- Ну да. А что в этом такого? – спросила Ари, как-то чуть смутившись.
И в этот момент ещё недавно устрашающая огромная чёрная собака неожиданно оказалась совсем рядом и подала голос:
- Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, если вас не затруднит, помогите мне.
Белая болонка, которую Кузьмич держал на поводке, от неожиданности присела на задние ноги. Из-под неё во все стороны стало расползаться огромная лужа. Ари повернулась и посмотрела зверю в глаза. Да, это была та самая чёрная собака, которая досталась ей.
- Если вас не затруднит, подскажите мне. Я точно знаю, что был здесь. Точно знаю, что у этого была какая-то важная причина. И вдруг… Я ничего не помню! Помню как читать, как писать, как говорить, помню, что, наверное, с такими проблемами ходят к целителям… Но больше ничего не помню! Даже как меня зовут!
По мере произнесения этого монолога глаза рыженькой девочки становились всё более огромными, грустными и испуганными. Когда монолог закончился, она ещё пол секунды, как казалось, раздумывала, что же теперь делать, а потом вдруг повернулась лицом к небу и, почти заплакав, выдала:
- Гребусла, миленький, помоги!! Это ещё не все глупости, которые мы сделали!
- Да, блин, вот тьфу на вас! Трава кончилась, вы грузите! – большой белый хорёк выходил из подворотни, противоположной той, в которую только что нырнул.
- Гребусла! Я глупая! Я ему память стёрла! Я хотела из-под общества вывести, а сделала не то. Я испугалась очень!
- Да уж… - Кузьмич жевал. – Смотри, что должно было получиться, - и он дёрнул за поводок болонки. Та нервно тявкнула.
- А вы ничего так повоевали, - Гребусла пытался добыть хоть какое-то количество конопли из тряпичного мешочка. – Кажется, я в вас не ошибся…
- Гребусла, ну что же делать, он же пропадёт теперь!
- Что делать, что делать… А ты чем думала, когда вместо мухобойки кувалду взяла? Со страху? В их мире, - он кивнул на Ворона с Грачём, - таких называют «блондинка» или «овца». Вот ты явно не блондинка. Ладно, не обижайся, у меня просто трава кончилась, поэтому я вредный. Пойдём, - обратился он к огромному чёрному псу. – Будем тебе память восстанавливать. Но когда она начнёт возвращаться – не удивляйся.
- Спасибо вам, добрые люди, - огромный чёрный пёс, кажется, был счастлив, - не знаю, что здесь произошло, но если я в чём-то виноват, прошу искренне простить меня.
- Пошли уже! А то они сейчас все заплачут, - Гребусла направился в сторону очередного переулка. – Не отставай, мой чёрный брат, если хочешь, чтобы память к тебе вернулась. Удачи тебе, рыжая хулиганка. В следующий раз не бери кувалду, когда можно мухобойкой, - и скрылся за углом.
- Чё я ему эту не отдал? – Кузьмич дёрнул за поводок несчастное маленькое белое существо. – Мне что, её ещё теперь и кормить надо?
- Всё, давайте выдвигаться! – Грача решительно отпускало. – Надо торопиться. Сколько дней прошло с того момента, как всё это началось, я и не посчитаю. Наташка это время где-то одна болтается.
- Не переживай, - Ари что-то искала в заплечном мешке. – У вас разные судьбы, и вы несёте разный груз. Не удивлюсь, если моя будущая сестра проявилась совсем рядом от портала и попросту нас ждёт. Более того, наверняка для неё это ожидание куда меньше, чем время, потраченное нами. Оно просто течёт для неё и для тебя по-разному. Ты говоришь, ей десять? Думаю, у неё лёгкая карма, в отличие от тебя. По правилам Игры её путь до портала будет короче и легче.
- Ты, милок, не переживай, - неожиданно раздался голос Старушки, которая плакала на краю площади, когда всё началось. Это к ней кинулся спасённый чёрный комочек. – Видела я твою дочку. Вот совсем недавно видела. Всё у неё хорошо. Кавалер вот у неё серьёзный объявился, Киром звать, - старушка лукаво посмотрела на Ари.
- Как он? – встрепенулась та.
- И с ним всё хорошо. Приглядываю я за ними в полглаза. Не волнуйся. Я вам всем за внучку поклониться хотела. А тебе, - Старушка повернулась к Грачу, - особенно. Кабы не вы, плохо бы девке пришлось. Благодарю вас от всего сердца. Отойдём, - она взяла Грача за руку. – Мне кое-что надо тебе лично сказать.
Грач подчинился.
- Ты, милок, послушай, может пригодится, что скажу. Трудно тебе будет победить то, что побеждать нельзя. Но ты справишься. Тебя вот зеркалом пугают, а не больно-то страшно оно, зеркало. Страшным его тот, кто в него смотрится, может сделать. А может и не сделать. Зеркало на самом деле просто становится таким, каким мы его просим стать. Вот что будет, если ты посветишь фонариком в глаза своему отражению?
- Ну… - Грач замялся. – Оно посветит в глаза мне.
- А если, стоя перед зеркалом, ты посветишь фонариком себе в глаза?
- Отражение посветит в глаза себе, - Грач всё никак не мог понять, что происходит. По ощущениям, это явно что-то очень важное, но он пока не видел сути.
- Ты, милок, потом поймёшь, о чём я. Просто подумай над тем, что я тебе сейчас рассказала. У тебя есть ещё время, хотя и немного. А за дочкой твоей я пригляжу, насколько можно. Она у тебя хорошая. Вот привет от тебя передам, опять же. Не волнуйся, образуется всё. Пойду я, милок, спешить мне надо, - и, поворачиваясь уже ко всем, добавила: - Ещё раз благодарю вас от всего сердца за внученьку. Удачи вам в дороге!
- Уважаемая! – Кузьмич перестал жевать. – Тут такое дело… - он потупился, - тут вот приблудилась, зараза, - он вытянул за поводок несчастную белую болонку, прятавшуюся у него за спиной. – Пропадёт она с нами. А прогнать – так тем более пропадёт. Вы не возьмёте?
Старушка пристально посмотрела на зверя и вдруг протянула к нему руки.
- Ах ты, бедненький! Натерпелся! Голодный, испуганный… Ну, иди ко мне, придётся о тебе позаботиться.
Сперва пятившаяся от Старушки болонка постепенно перестала бояться, и вдруг пошла ей на встречу. Кузьмич передал поводок.
- Спасибо вам, уважаемая. А то уж и не знал, что с ней делать.
- Это я вас благодарить должна, - и Старушка, чуть прихрамывая, двинулась прочь, уводя на поводке белую болонку.
- Грач, что она тебе сказала? – спросил Ворон.
- Не надо, - одёрнула Ари. - Знаю я эту Старушку. Она просто так ничего не делает. Опять же, на серьёзной должности у богов пребывает. Если отвела в сторону и при всех говорить не стала, значит так нужно.
Жилой комплекс «Лебедь» был назван в честь одноимённого родника, находящегося в овраге лесопарковой зоны неподалёку от метро «Войковская». Когда-то родник был, наверное, действительно хорош, но сперва его пометили «Пустые Глаза», как они это называют, «освятили», потом его имя использовали желающие заработать на строительстве жилого комплекса, впаривая свой товар псевдоэлите за несуразные деньги. А после псевдоэлита под общий свист и улюлюканье изображала свою исключительность за счёт всё того же родника. Вернее, его имени. Понятное дело, что за несколько лет, невзирая на первоначальную силу, родник стал умирать. Люди почти так же всесильны, как Боги. Если они чего-то хотят, то своего добиваются. Родник умер, став не более чем источником мутного ручья. В верхнем мире было так. Грач знал это не понаслышке. Во времена отвязанной студенческой юности он не раз зависал у братьев по учёбе в этих высотках. Пил, предавался плотским утехам и делал туповатым сокурсникам и сокурсницам те или иные работы. Данный жилой комплекс был для него не более чем прибежищем юного стремления к гусарству. Душа компании элитных аутсайдеров, и гей по совместительству, Митя Комиссаров, всегда сдававший сессии за бабки родителей; некая восьмиклассница, от которой в его воспоминаниях осталась лишь фамилия Румянцева, да и набор весьма похабных тактильных воспоминаний; какой-то странный мальчик Денис, который нигде не учился и не работал, но всё время тусовался с ними и предлагал попробовать отведать немыслимых доселе ощущений. Для этого, правда, надо было дать ему денег и сделать укол в вену…
Как ни странно, в том мире, в котором он теперь оказался, всё было именно так, как и в прошлом. Только «с поправкой на ветер». Разбитые окна, мусор на лестницах, сильный сквозняк, гуляющий внутри помещений, в которых были лишь истлевшие трупы с торчащими костями. Внутри данного псевдоэлитного жилого комплекса не было даже чёрных комочков. Только движение воздуха и запустение…
- Чё тебя так пробило? – Ворон смотрел на Грача отчасти встревоженно.
- Не запаривайся. В верхнем мире я бывал здесь. Правда, давно. Теперь пытаюсь осознавать, в чём разница между верхним миром и этим… - Грач был каким-то обескураженным, что ли. – Я предлагаю особо не отвлекаться. В том числе и на мои эмоции. Крыша здания, в котором мы сейчас находимся, весьма удобна, чтобы оценить обстановку на подходе к Порталу. Отдых нам нужен по любому. Соответственно, устраиваемся на чердаке данного здания, отдыхаем, едим, спим, внимательно смотрим и с рассветом принимаем решение. Меня несколько напрягает, что было бы крайне наивно полагать, будто бы мы придём к примеру со стороны области. Наши, мать его, партнёры, вернее, один такой, как я понимаю, великолепно осведомлён, что мы идём от Мельника. И торопимся. То есть, он ждёт нас с этой стороны. Если я правильно понял, ему надо нас найти. Я хочу перед сном понаблюдать за районом, который завтра нам предстоит посетить. Волею судеб, это мой район. Я там родился и вырос. Думаю, невзирая на дистанцию, обойдусь без оптики.
- Как ты витиевато объясняешься. Лучше бы матом обложил, - Ворон сплюнул. – Тебе оптика нужна? На, пригодится, - он полез в карман разгрузки. – Не бог весть что, но лучше, чем ничего, - он сунул Грачу в руку какой-то довольно смешной и примитивный оптический прицел времён Мамаева побоища, - согласен, место дикое. По-моему, сюда вообще никто не ходит. От вашей, да простят Боги, элиты и в верхнем мире вонь стоит такая, что даже мухи шарахаются… Короче, поднимаемся наверх, выбираем удобное место для обзора и ночлега, отдыхаем и по результатам наблюдения принимаем решения. Ну… Я типа, своё мнение высказываю и твоего одобрения спрашиваю.
- Я тебе, Ворон, благодарен за политкорректность, - долбанные ступеньки вверх давались Грачу всё тяжелее. Броник, прочая поклажа… Не молод он уже… - Короче, спасибо, что поддержал.
Хомяк и Ари, как им и было сказано, двигались на пару лестничных пролётов ниже, что нетрудно было отследить по пыхтению Кузьмича. Впрочем, данная предосторожность, пожалуй, действительно была лишней. Корпус многоэтажки был абсолютно пуст. В нём не было даже моли. Небытиё. Абсолютно естественный финал жизни псевдоэлиты…
Проще всего разместиться на ночлег оказалось в машинном отделении лифта. Корпус был построен по спецпроекту, и помещение, в котором располагались лебёдки и шкафы управления, было огромным, чистым, не имело окон и как это не парадоксально содержало даже примыкающий санузел. Видимо данная комната использовалась ешё и как круглосуточная дежурка лифтёров. Столик наподобие письменного, электроплитка, кушетка… Интересно, какого было спать почти в обнимку с грохочущими лебёдками лифтов…
Видимо лифтёры в ведении которых было данное помещение не относили себя к быдлобогеме. Кажется, они просто выполняли свою работу. Потому и помещение, бывшее в их ведении, осталось практически в идеальной чистоте и порядке. Грач с удивлением обнаружил, что шкафы управления лифтами запитаны, а сами лифты абсолютно работоспособны.
- Вот ведь зараза! – он аж сплюнул от досады. – Чё мы столько этажей пешком-то пёрлись?!
- А я, братик, думал, что это у тебя какой-то хитрый план, - слипшаяся от пота шерсть на морде Кузьмича делала его физиономию ещё более умильной, чем обычно. – Даже я понимаю, что если кнопки лифта светятся, значит он скорее всего работает. Однако на первом этаже ты демонстративно повернул рыло в другую сторону.
- Вот ты точно, хомяк, нарываешься, - Ворон кинул вещь-мешок на кушетку. – Запустить лифт - это равносильно рассказать всему корпусу, что мы здесь. Правильно, что пешком пошли. Теперь хоть знаем, что мы одни.
- Пока мы знаем лишь то, что никого не встретили, - раздражённо бросил Грач. – Пойду осмотрюсь, а вы пока раскладывайтесь, - и направился в сторону двери из машинного отделения лифта.
- Можно я с вами на крышу пойду? – глядя в огромные зелёные глаза эльфёнка, Грач вдруг осознал, что если она, так же посмотрев на него, попросит прыгнуть с крыши, он вряд ли удержится.
- Ну пошли. Только тихо и аккуратно. Идёт?
- Конечно, - сказала она, повеселев.
- Возьми с собой одеяло. Там не только холодно, но и сильный ветер. Всё-таки, это крыша очень высокого дома, - озабоченно заметил Грач.
- Ладно, валите, так уж и быть, постерегу припасы, - проворчал Кузьмич. – А из тебя, братик, ничего такой, заботливый отец получается…
- Горт, не нарывайся, - метнула в него молнию гневного взгляда Ари. – Не объешься тут, пока стеречь припасы будешь, - и, задрав обиженно носик, двинулась к выходу из машинного отделения, таща под мышкой одеяло.
Солнце уже перевалило за горизонт, но ещё не стемнело. Было прохладно, но даже на такой высоте к удивлению почти безветренно.
- Я правильно понимаю, что вот это и есть Портал? – Грач показал рукой в сторону странного висящего в небе довольно высоко над домами предмета. Странный звук, с которым он вращался, воспринимался скорее грудной клеткой, чем ушами.
- Нет, - взгляд Ари был озабочен. – Портал ровно под этой штукой. А то, что крутится в небе, прибор, который опустили к нам учёные из верхнего мира. Пока они его не уберут, Портал будет сломан, и мы не сможем выиграть.
- Возможно, я знаю, как убрать этот предмет и заставить Портал работать, - задумчиво сказал Грач. – Но это только догадки.
Вдруг где-то между домами Новых Химок что-то ослепительно сверкнуло. Потом с опозданием долетели редкие хлопки могучих крыльев, и в небо поднялся Воин. Даже с такого большого расстояния мощь этого существа поражала, и Грач непроизвольно снял автомат с предохранителя.
«Чёрт, почему опять так чешется между лопатками?! Какая-то нервная реакция, что ли? Или я завшивел?..»
Воин покружил над городом, уделяя пристальное внимание мостам через канал имени Москвы. Явно не обнаружив ничего для себя интересного, он вернулся и сел в исходной точке.
- Он ищет нас, - кутаясь в одеяло, Ари побледнела.
- Откуда такая уверенность? – озабоченно спросил Грач.
- Чувствую, - тон Ари не предполагал сомнений.
- Ну да, логично. А почему в округе нет ни души? Ну, когда мы шли по Москве, всюду были разные существа. А здесь как вымерло всё.
- Сущности чувствуют, когда Воины воплощаются, и будет бой. Никто не хочет попадать в такую ситуацию случайно. Те, кто оказались неосторожны, могут даже не успеть испугаться, - Ари немного дрожала, то ли от холода, то ли ещё от чего. Она плотнее куталась в одеяло и выглядела сейчас как маленький испуганный комочек. Из-под одеяла торчал только её носик и непослушная рыжая прядка волос, чуть колеблющаяся лёгким зябким ветерком. – Да, и не рассматривайте Воина слишком внимательно. Он почувствует вас даже на таком расстоянии. Особенно остерегайтесь смотреть в глаза.
- Ну да, разглядишь отсюда его глаза… - Ворон как-то собрался и стал серьёзным.
В этот момент где-то между домами в Новых Химках снова вспыхнул яркий свет, и через какое-то время раздались редкие хлопки огромных крыльев. На некоторое время существо, подобное огромному светящемуся дракону, зависло над мостом через канал имени Москвы, по которому проходило Ленинградское шоссе. Чуть понаблюдав, существо двинулось дальше. Однако, следующий мост, по которому через канал проходил МКАД, Воин не стал рассматривать. Зависнув на некоем расстоянии, он вдруг начал светиться ещё ярче. От него отделилась какая-то бело-синяя субстанция в форме шара и с огромной скоростью понеслась к мосту. Удар был такой силы, что здание, на крыше которого они сидели, через несколько секунд дрогнуло. Почти сразу долетел звук, подобный раскату грома. В следующее мгновение новый светящийся шар понёсся к мосту…
- Странно, - задумчиво сказал Грач. – Там вроде и гореть нечему, - над тем местом, где когда-то над каналом проходила МКАД, поднимался густой чёрный дым, подсвеченный снизу багровым пламенем. Воин выпустил ещё один огненный шар. Пламя как-то резко потускнело и вдруг по зданию прокатилась куда более сильная дрожь, чем от разрыва огненного шара. Видимо, мост обрушился в канал.
- Асфальт тоже горит. Смотря чем поджигать, - Ворон мягко говоря был озабочен увиденным. Тем временем, Воин снова вернулся к мосту Ленинградского шоссе и, зависнув над ним на непродолжительное время, двинулся в сторону железнодорожного моста. Он был немного дальше от точки наблюдения, однако с уверенностью можно было сказать, что ситуация полностью повторилась. Обзор был чуть хуже, и здание вздрагивало чуть меньше, но не вызывало сомнений, что железнодорожный мост тоже разрушен. Когда с железнодорожным мостом всё было кончено, Воин переместился ещё дальше.
- Сейчас мост платной трассы расфигачит, - задумчиво сказал Грач. – Я, кажется, понимаю, что он делает.
И в этот момент новая вспышка света озарила дома Новых Химок.
- А вот и второй, - услышали они голос Кузьмича у себя за спиной. – Будьте осторожны. Он пройдёт совсем близко от нас.
- Ты чо, нажрался, наконец? – съязвил Ворон, поворачиваясь и опуская непроизвольно вскинутый автомат.
- Неа. Решил здесь поесть, - Кузьмич кинул вещь-мешок с провизией на крышу и сел сам рядом.
Тем временем второй Воин, взмыв над землёй, устремился в сторону Северного Тушино. Он прошёл так близко, что, казалось, от взмахов его крыльев поднимался ветер.
- Там шлюзы. Они их не тронут, - сказал Кузьмич, жуя. – Чёрный Игрок, конечно, крут, но Боги не простят ему гибели тысяч людей. Шлюзы он будет патрулировать. А те три моста, что были порушены силами Воинов, много не весят. Ну, обычные техногенные аварии, в которых никто не пострадал. Я бы на вашем месте, пахнущие аммиаком гиганты мысли, подумал, какого рожна он оставил целым ближайший к нам мост?
- Хомяк, ты себя самым умным считаешь? – проглумился Ворон. – Понятно, надеется, что мы по нему пойдём.
- И не зря надеется, - задумчиво сказал Грач. – Только не все пойдут. Я уже предполагаю, как надо поступить. Чёрному Игроку трудно контролировать территорию с плотной застройкой. Но ему необходимо отследить и уничтожить нас на подходе. Через канал имени Москвы, как принято считать, можно переправиться только по четырём мостам, три из которых он на наших глазах уничтожил, либо заходить надо через Тушино. Видимо, он оставляет нам один мост для того, чтобы встретить на нём и гарантированно ликвидировать. Но сдаётся, что основное внимание он обратит на Тушино. Там затеряться проще.
- Воин, пошедший влево, намного сильнее того, кто разрушал мосты, - задумчиво сказала Ари. – Мне кажется, я его где-то видела...
- Эликсир воли, которого хватит, чтобы нанять полтора Воина? – спросил Грач. – Ари, если ты не ошибаешься, то вот они полтора Воина. Что-то разрушить проще, чем кого-то выследить. Значит, того, кто слабее, Чёрный Игрок поставит на Ленинградский мост?
- Если не дурак, то да, - сказал Кузьмич. – Это ты ничего не помнишь, а Чёрный Игрок может и знает, кем ты был, пока пулю себе в башку не пустил. Ну, предполагает, поди, что ты совсем отупел, но сильно в это не верит. Поэтому сильный Воин будет патрулировать Тушино, а тот, кто попроще, будет на подхвате и, в основном, возьмёт на себя мост.
- Не, хомяк, не зря я тебя из шприца выкармливал. Есть с тебя прок. Подумаю, однако, - сказал Грач. – Часы бы где взять…
- Да есть у меня. Я только на руке не ношу, - Ворон полез в карман разгрузки. – А то с вами разобьёшь ненароком.
- Что-нибудь пишущее и бумагу найдём? – обратился Грач с вопросом ко всем.
- Вот, - кроме носика и рыжей прядки волос из-под одеяла высунулась рука Ари с карандашом и какой-то тетрадкой. – Только не читайте. Последние страницы вырывайте и пишите, что надо.
- Что это? - Грач удивлённо посмотрел на неё.
- Ну… Я… всё-таки, девушка. В общем, это мой дневник. Если очень хочешь, можешь, конечно, прочесть, но только ты. Больше никому не разрешаю. И вообще, это моё личное, - из-под одеяла высунулось покрасневшее личико Ари. Её большие глаза выражали смущение.
- Нет уж, давай-ка ты сама пару листов вырви и нам отдай. Ворон, - Грач как-то посуровел сразу, - сидим и наблюдаем. Попробуем по времени вылета Воинов составить для себя какую-то систему. Анализировать и строить дальнейшие планы будем с утра. Сейчас по очереди смотрим и записываем свои наблюдения и, главное, время. Остальным спать. Кто первый дежурит?
- Давай я, что ли, - Ворон тоже как-то подобрался. - Один чёрт, не спится, после того, что увидел.
- Не парься. Я знаю, как пройти не через Тушино и не по мосту, - подмигнул Грач. – Всё-таки я родился и вырос в этом городе.
- Ну что ж, давайте просчитывать наши дальнейшие действия, - не сказать, что Грач чувствовал себя выспавшимся. Впрочем, какое это имело значение. – Итак, мы предполагаем, что более слабый Воин просматривает уцелевший мост и подходы к нему раз в пятнадцать-двадцать минут. Отсюда первых два вопроса: сколько он так продержится и с какого расстояния он нас идентифицирует как цель. Объясню, с чем связан второй вопрос. Если речь идёт о прохождении этого моста за пять-десять минут, то это можно сделать бегом не напрягаясь. Более того, под этим мостом есть технологический проход, который позволяет вообще не подниматься на поверхность. Там, под самим полотном, можно спокойно пройти вдоль кабельных лотков. Тебя только с воды будет видно. Если есть уверенность, что Воин при облёте нас не почует, можно не усложнять.
- Он так вечно продержится, - сказал Кузьмич, сплёвывая картофельную шелуху. - А что касается почувствовать, так с километра он тебя и Ари срисует. Вот ты, наверное, думаешь, что собаки, которые след берут, реально делают это по запаху. Чушь это всё. Есть такая сидха, ну способность, по вашему: чувствовать набор энергий некоей сущности, которую надо найти, - Кузьмич был как-то необычно сосредоточен. Он даже забыл, что в его лапке сейчас чищенная варёная картошка. – Вас Чёрный Игрок Воинам непременно засветил. И уж поверь, вряд ли они что-то перепутают. Поэтому пятнадцать-двадцать минут между облётами более чем достаточно, чтобы запалить вас и уничтожить. Ну, если, конечно, память к тебе не вернётся. Я бы тебе, братик, не советовал проверять мои слова на практике. Остановить тебя не могу, но что думаю, сказал.
- А если вернётся? Что бы я сделал иначе?
- Ты просишь у него подсказать, но в этом и ошибка, - Ари была грустной и озабоченной. – Не трать зря время. Ни я, ни он не сможем помочь тебе. Ты не сделаешь то, что сделал бы иначе. Тут мало наших слов.
- Ладно. Мне трудно понять, что ты имеешь в виду, тем не менее я, пожалуй, поверю. Однако, у меня есть ещё очень много вопросов, на которые жизненно необходимы ответы. Начнём издалека. Ну, к примеру, что такое эликсир воли и можно ли как-то договориться с Воином?
- На второй вопрос сразу отвечу: нельзя, - Кузьмич продолжал хомячить варёную картошку. – А отвечая на первый вопрос, объясню, почему. Ты можешь кого-то полюбить за деньги?
- Неа… - Грач опешил.
- А почему? - прищурился Кузьмич.
- Ну, типа, себя невозможно заставить действительно полюбить. Наверное, можно заботиться, иметь от безвыходности общих детей, испытывать друг к другу чувство уважения. Я сам так не пробовал, но слышал от людей, что бывает. Однако, любовь не то, что подчиняется нашей воле.
- Уважаю, - Кузьмич снова открыл вещь-мешок со жратвой в поисках насыщения. – Действительно, не весь мозг порастерял. Нельзя заставить полюбить. Кого-то или себя, неважно. Точно так же нельзя заставить Воина служить за плату. Вот ты, братик, как себе представляешь любовь за плату? Сразу проститутки воспоминаются? Только они всё равно не любят. Создают лишь иллюзию для дураков. А с Воинами серьёзнее. За плату воюют довольно смешные существа. Помнишь, кем изначально виделась та собачонка, что я старушке отдал? Вот это наёмник. Наберётся сидх от пары обществ, причём не расплатится, а так, на автомате возьмёт, и станет уже не ссаной болонкой, а прям-таки машиной смерти. Ну это, конечно, пока не встретит серьёзного противника. Ну, а как встретит… сам видел, что бывает.
- Чё-то хомяк, тот зверь, что Ари попался, в твою картину особо не вписывается, - Ворон опять решил подколоть Кузьмича. - Если твоей болонке ты только связь с обществом стёр, то Ари стёрла все связи сразу. И тем не менее, её зверь толком не изменился. Разве перестал видеть в нас мишень.
- Понятно дело, - хомяк жевал, - он просто стал собой. Низкая кшатра. Страж. Он не был ни от кого подавтомачен. Он был собой и не нуждался в сидхах от общества стражей. Зачем, если и так ими обладаешь? Я не стал никого обламывать, но если бы Ари со страху не взяла кувалду вместо мухобойки, скорее всего, он бы не остановился. Ладно, вернёмся к вопросу. Нельзя любить за плату. Нельзя присягать за плату. Слово «нельзя» следует трактовать в контексте «нельзя нарушить законы физики». Эликсир воли – это субстанция, которая позволяет получить от Воина присягу. Это как приворотное зелье, но легальное с точки зрения Хранителя. К слову, когда людишки при помощи магии пробуют создать что-то подобное на тему любви, Хранитель обычно очень жестоко карает. Просто любовь – выше. Но людишки не хотят этого понимать. У вас, уродов, даже слова «любовь» и «секс» чуть не синонимы. «Пойдём, займёмся любовью, дорогой». Вот, вас самих-то с души не воротит?
Эликсир воли называется так потому, что синоним слова «воля» - «свобода». Воин свободен принять решение, кому присягать. И присягая, он добровольно жертвует свободой, то есть, волей, во имя служения тому, кому присягнул. Это на уровне клятвы. Нарушишь – и будет очень трудно выбраться из бездонной пропасти, в которую ты попадёшь. А теперь думай, можно ли договориться с этим ГИБДД-шником на мосту. Я доходчиво ответил?
- Пожалуй, - задумчиво ответил Грач. – Хорошо. Тогда я прошу вас рассказать мне подробнее о Воинах. В чём их сила, в чём их слабости, как их убить. Я знаю, как подбить танк, бэтэр, вертолёт, в конце концов. Но я не знаю ничего об уязвимых местах Воинов. Мне нужны подробности.
- Ну… Когда ты смотришь Воину в глаза, он узнаёт о тебе всё, - смущённо сказала Ари.
- Так, уже хорошо, - подбодрил Грач. – А если, к примеру, ты хочешь его победить, куда надо стрелять, бить, вообще, что надо делать?
- Стать Воином и победить другого Воина, - грустно вздохнула Ари.
- Хорошо, - Грач призадумался. – А что Жемчужины Дракона? Что будет, если применить их против Воина?
- Братик, а можно я? – чавкая, спросил хомяк и, не дожидаясь ответа, продолжил: - если у тебя будет очень хорошая рогатка, и набор крупных шариков от подшипника, каков шанс, что ты остановишь наряд полиции, который вызвали на твой пьяный дебош в парке?
- Думаю, каждый уйдёт в свою сторону, а полицейские ещё и с синяками, - зло заметил Грач.
- Ну вот, подели свои шансы на три, и получишь ответ на вопрос. Жемчужины Дракона не оружие против Воина. Скорее, способ попробовать смыться и не погибнуть мгновенно.
- Радуешь, однако, - Грач был мрачен. – Ну хорошо. Давайте попробуем по-другому. Я сейчас вылезаю на крышу и долго смотрю патрульному Воину в глаза. Думаю о нём, зову на бой. Что он сделает?
- Прилетит тебе ввалить, - сказал Кузьмич.
- Если ты будешь на крыше, запустит Шар Разрушения, - ответила Ари. – Если ты уже уйдёшь на чердак, сделает то же самое, но будет разрушать не тебя, а здание.
- Так, ещё лучше. А он не пойдёт за мной на чердак потому, что его сила только в воплощении Воина? То есть, пока он большой, противостоять ему невозможно, а когда становится обычным, вобщем, просто крепкий парень?
- Вроде как, да, - Кузьмич нашёл в вещь-мешке новый пучок укропа. – Только как ты заставишь его стать обычным?
- Я поставлю его перед выбором: либо полезть за мной на чердак, либо никогда не разрушить здание. Я правильно понимаю, что Воин не может стать маленьким? Ну то есть, воспользоваться, к примеру, узкими проходами, построенными человеком для личных перемещений?
- Да, - с удивлением, и даже наверное, с восхищением, взглянула на него Ари.
- А как далеко Воин почувствует меня, если я зароюсь в землю? – Грач прищурился.
- Ваших метров пять-десять хватит, - Кузьмич оторвался от трапезы и с удивлением посмотрел на Грача. – Ты что задумал?
- Замечательно. Теперь последний вопрос: безопасно ли оставить здесь на короткое время тебя, - обратился Грач к Ари, - под присмотром, к примеру, Кузьмича – какой ни есть, а всё-таки, мужик? У меня есть план, как на данном этапе испортить Чёрному Игроку праздник. Но для того, чтобы его воплотить, мне надо ещё кое-что сделать.
- По Правилам Игры не то, чтобы это прям можно, - жующий Кузьмич ответил вместо Ари.
- Можно, - взгляд Ари выражал преданность и покорность. – Всё очень просто: не забывай о том, что бережёшь Хранителя Портала. Хоть на неделю отходи. Но помни, в чём твоя миссия.
- Даже не задумывайся, - он снова потрепал эльфёнка по рыжим волосам. – Сейчас всё, что я делаю сводится к тому чтобы выиграть. Именно для этого мне надо отлучиться на пару часов. Если я увижу то, что хотел, смогу посвятить в свои планы. Если нет, буду ещё думать.
Два с лишним десятка этажей вниз, конечно же, прошлись легче, чем вверх. Солнце было ещё низко и почти не грело.
- Что ты задумал? – Ворон пристально смотрел на Грача.
- Я не люблю прожектов. За Адмирала Макарова ближе к метро Водный стадион должен быть автобусный парк. Я толком не помню. Где-то в том же районе гнездились дальнобойщики на фурах. Короче, мне нужна большая тяжёлая машина на ходу. Если найдём, знаю, как попасть в Химки без приключений. Ну, по крайней мере, всем, кроме меня. Я чуть поприключаюсь.
- А чё не я? – Ворон, казалось, немного обиделся.
- Легко, но к исполнителю главной роли в моём спектакле жизнь предъявляет очень жёсткие требования. Вопрос первый: как ты водишь машину?
- Права есть, - Ворон потупился.
- Слушай, я не спрашиваю, есть ли у тебя права. Как ты водишь?
- Да никак! Не доводилось.
- Вот видишь, на солиста не тянешь. А у меня профильное образование предполагает навык вождения транспортных средств от асфальтоукладочного катка до бронепоезда. В принципе, вертак поднять тоже могу. Не знаю, правда, посажу ли… - ухмыльнулся Грач. – Ну и второй аспект. Ты оппоненту рога обламывать из автомата собрался? У меня хоть шарики от Гребуслы есть. В принципе, ни о чём, конечно, против Воина, но хоть что-то. А автомат вообще ничто. И передать я тебе эти шарики не могу. Они просто не будут тебя слушаться. Так что, без обид. Ты сопровождаешь Ари и Кузьмича, а я играю в индейцев. Добро?
- Убедил, - мрачно сказал Ворон.
- Погоди. Мы ещё не нашли того, что надо.
- Нафига тебе тяжёлая? – Ворон был отчасти озадачен. – Вон в каждом дворе пузотёрок как грязи. Пробуй любую.
- Нет, - Грач уверенно шёл куда-то через дворы. – Я не знаю, есть ли от их «мячиков счастья» осколки, хотя предполагаю, что и нет, но уверен, что ударная волна от разрыва, мягко говоря, серьёзная. Спасибо тебе за оптику, когда МКАДовский мост Воин рушил, я внимательно смотрел, как он это делает. Так вот, может и ошибаюсь, но ударная волна сильная. Пузотёрку точно снесёт. А вот тяжёлую машинку, скорее всего, побросает немного, да и только. Впрочем, понятное дело, куда попадёт…
- И мечтать о таком не мог! – могучий седельный тягач фирмы Volvo оттормаживался возле корпуса «Лебедей». – Соляры в такой комплектации спасибо что не до Питера хватит, - Грач был счастлив.
- Не пора ли поделиться планами? – в отличие от него Ворон как-то не мог расслабиться.
- Поднимемся и поделюсь при всех. Ты не обижайся. Просто реально сто раз повторять лень, - Грач как-то чуть виновато посмотрел на Ворона. – Я уверен, ты одобришь. Ну если нас обоих ведёт здравый смысл, конечно. В этом плане не сомневаюсь в тебе.
- Да я в тебе тоже. Просто обидно, типа, что-то придумал, а меня ставишь в известность в последний момент. Может и моя голова на что-то сгодилась бы…
- Ворон, прости, - они уже поднимались по бесконечной лестнице. – Я боялся, что мы не найдём транспорт. А без него это был бы совсем уже другой план, - Грач чувствовал себя виноватым. – Подумаешь, не стал зря воздух своими прожектами сотрясать. Сейчас поднимемся и всё спокойно обсудим.
- Ладно, командир. Я так, ворчу немного. Просто думал, и от мозгов моих польза будет. Однако вижу, твои лучше работают, - кажется к концу второго десятка этажей Ворон задыхался. – Не зря лифтом не воспользовались?
- Бережёного бог бережёт, - Грач тоже сбил дыхание. – Лучше пешком. Здание огромное, кто тут тусуется не угадаешь…
- План таков, - перекусив, Грач окончательно пришёл в себя после утренней беготни. – Нас ждут по Ленинградке или через Тушино. Нам придётся обмануть ожидания оппонентов. Спасибо тебе за бумагу, Ари, я нарисовал приблизительную карту Химок. Теперь по этим каракулям вам придётся понять, что вы будете делать дальше.
- А ты, - Ари посмотрела на него огромными испуганными глазами.
- Это я сейчас тоже объясню, - Грач был невозмутим. – Просто на время придётся разделиться. На короткое время. Но так надо.
Ворон, твоя задача довести Ари и Кузьмича вот в эту точку, - Грач указал на карте место где-то в двух километрах от разрушенного железнодорожного моста вверх по течению канала имени Москвы. – Там ты увидишь будку жёлтого кирпича возле самого берега. Около метров четырёхсот не доходя до заброшенной дамбы. Не ошибёшься. Две абсолютно одинаковые будки на каждой стороне канала. Твоя задача взломать металлическую дверь и проникнуть внутрь. Это проход под каналом, теплоцентраль. Я там лазил ещё подростком. Проблема лишь в том, что слишком близко к зоне облёта Воина. Километров пять-шесть. Я не хочу рисковать. Поэтому план таков: вы выдвигаетесь заведомо с запасом по времени. Идёте как можно дальше от зоны облёта Воинов. Приходите заранее и занимаете позицию. Я отвлекаю Воина, а вы проходите МКАД, расстояние до канала, вскрываете дверь в коммуникационный проход, перебираетесь на противоположную сторону канала имени Москвы, проходите по той же теплоцентрали над заливом и растворяетесь в городской застройке. Потом по времени мы встречаемся в назначенной точке. Ну собственно, и всё.
Я правда не знаю, где взять вторые часы…
- В телефоне, что ты приобрёл у Мельника, - сходу ответил Ворон.
- Он ещё понадобится. Боюсь, аккумулятор сядет.
- Не сядет, - вмешалась в разговор Ари. – Этот атрибут позволяет один раз не более десяти минут поговорить с кем-то из верхнего мира. Аккумулятор потом садится. Это очень свежий атрибут. Ему каких-то лет пятнадцать. Мне было просто интересно, что за новую безделушку Мельник выставил для Игры. Вобщем его можно включить и пользоваться. Это ничего не меняет.
- Хорошо, если так, - Грач продолжал разрисовывать тетрадный листок в клетку, вырванный из дневника Ари. – Вот карта Химок насколько я её помню. Смотри, - он жестом подозвал Ворона. – По Ленинградке до канала километра четыре-пять. Вдоль канала ещё шесть-семь. Но идти надо сквозь жилые кварталы и промзону. С точностью до наоборот. Я не помню тот район. Теперь мне нужно от тебя услышать, через сколько часов после твоего выхода отсюда ты будешь готов пройти МКАД.
- Будь я один, так хоть через час. Учитывая обстоятельства, попросил бы шесть. Причём, это по минимуму, - Ворон закурил.
- Понимаю, - Грач оторвался от листа бумаги. – Предлагаю для надёжности восемь часов. Средств связи у нас нет, так что лучше брать запас времени побольше. Потом выдвигаетесь вот в эту точку, - он ткнул пальцем в эстакаду, по которой улица Репина проходила над Октябрьской железной дорогой. – Здесь промзона, гаражи, короче, затеряться легко. Сидите под эстакадой и ждёте меня. Если через двадцать четыре часа после начала операции я не приду, ты, - кивнул он в сторону Ворона, - принимаешь на себя командование группой. Меня не ждёте, действуете по обстоятельствам. Вопросы? Предложения?
- Ты что задумал? – Ворон пристально посмотрел ему в глаза.
- Воин, который патрулирует мост-ловушку, возможно, патрулирует также и канал имени Москвы. Не удивлюсь, если Чёрный Игрок предполагает, что мы найдём какую-нибудь лодочку, или сколотим плотик. Может быть, он знает о проходе под каналом. Может, вообще перестраховывается. Ну, или у меня паранойя. Однако, мы должны учесть, что этот Воин просматривает сам канал имени Москвы и подходы к нему на интересующем нас участке. Я собираюсь его отвлечь. Вдоль всего Ленинградского шоссе есть коммуникационный проход. Точки входа в него мне известны. Опять же, подростком лазил. По времени вы будете форсировать канал по теплоцентрали, которую я указал, а я просто отвлеку Воина. Если пойму, что привлёк к себе слишком пристальное его внимание, уйду в коммуникации. Пускай попробует меня там достать. В любом случае, он будет занят мной, а я всегда буду иметь возможность свалить.
- А тягач тебе зачем? – Ворон явно с недоверием оценивал идею.
- Ну в идеале мне надо попробовать проскочить Ленинградский мост. Иначе придётся очень много обходить, я не успею встретиться с вами на улице Репина и замучаюсь вас ловить. Вобщем-то можно и обойтись, но я бы предпочёл попробовать поиграть так. Опять же, мало что поймёшь о тактико-технических характеристиках Воинов с чужих слов. Вобщем, рискую я минимально. Всегда есть возможность уйти либо под землю, либо в край в воду. Плавал вроде когда-то неплохо.
- Ты уверен, что правильно поступаешь? – казалось, взгляд Ворона пытался просочиться в его черепную коробку.
- Абсолютно. Я просчитывал разные варианты. Это минимальный риск для всего коллектива. Понимаю, что тебе несколько обидно. В индейцев не ты играешь. Но давай не будем забывать, что каждый должен занимать своё место. Ты моложе и крепче. Но у меня, как это говорится, профильное образование и опыт. Ты просто погибнешь, и мне будет намного труднее выполнить поставленную жизнью задачу. А я лишь поприключаюсь и нагоню вас в точке сбора. Давай будем думать не о лаврах героев, а о том, как с минимальными потерями дойти до Портала. Я убедил тебя?
- Убедил, - потупился Ворон. – Сказал привести под эстакаду на улице Репина – приведу. Надеюсь, ты понимаешь, что если ты свернёшь себе шею, при любых дальнейших раскладах выигрывает Чёрный Игрок?
- Да, знаю. И не собираюсь рисковать необдуманно. Веришь?
- Ладно. Во сколько выходим? – Ворон уже непроизвольно начал собираться.
- Сейчас десять тридцать. Ну, приблизительно. Вообще часы у тебя, - ухмыльнулся Грач. Давай, для начала я выставлю по твоим часы на сотовом телефоне, а через полчаса каждый двинет в своём направлении. Через восемь часов после вашего старта я подёргаю Воина за крылья, после встретимся, где договорились, а если через двадцать четыре часа не соберёмся в одну кучу, каждый действует на своё усмотрение.
- Уверен, что не переоцениваешь свои силы? – Ворон пристально смотрел на Грача.
- Ты же понимаешь, что если я скажу, что уверен, это повод усомниться в моей вменяемости, - ухмыльнулся Грач. – Но мне кажется, что так правильно. Мы, типа, работаем или дискутируем?
- Да, командир, без вопросов, - кажется, внутренне Ворон принял решение. – Поставленную задачу я понял. Думаю, не подведу. Надо бы часы сверить…
- Ну всё, валите. Скоро встретимся, - Грач был как-то собран, что ли. – Ворон, держи, - он снял с плеча ремень и передал свой автомат. – Как ты понимаешь, он мне вряд ли понадобится.
- Уверен? – Ворон скептически посмотрел на него.
- Абсолютно. Тебе может пригодиться, а для меня, реально, только обузой будет. Встретимся, отдашь. Я ещё не очень хорошо изучил свойства подарка Гребуслы, но в моём понимании, это всё равно, что управлять собственной волей СУ-25, коль не круче. Автомат будет мешать мне двигаться. Поверь, я думаю, прежде чем принимать решения.
- Ладно, - Ворон перехватил автомат за ствол, - извини, что спорю. Глупо произносить фразу «хотел как лучше», но, тем не менее, это так.
Солнце было почти в зените, однако привычного пения птиц слышно не было. Район как будто вымер.
- Ты прости, Грач. Мне не всё равно, как сложатся судьбы тех, кого мы бережём. От тебя слишком много зависит. Тебе нельзя рисковать своей жизнью попусту. Вот и докапываюсь в нарушении субординации. Мы ведь, правда, встретимся под мостом на Репина?
- Я не могу пообещать, ты же понимаешь, - Грач был задумчив. - Планирую… А там, как Боги решат. Короче, я думаю, есть пять процентов вероятности, что я что-то неправильно рассчитал. Согласись, это немного.
- Папа… - Ари как-то неожиданно подошла, и Грач даже вздрогнул. – Можно, я теперь тебя буду всегда так звать?
- Да, конечно, - Грач смутился.
- Папа, ты ведь, правда, не погибнешь?
- С чего ты взяла? Подумаешь, Воин? Ещё не родился тот Воин, который меня победит, - не было, однако, в его голосе уверенности…
- Папа, давай ты будешь беречь себя. Ради меня, мамы и моей старшей сестры, - огромные зелёные глаза эльфёнка смотрели на него пристально. – Ты же понимаешь, что без тебя, никто из нас не справится. Ты не можешь позволить себе просто погибнуть. Ну если кто-то из нас тебе дорог.
- Да, братик, - Кузьмич тоже был каким-то непохожим на себя. – Давай, ты не будешь доказывать всему миру, что ты Бэтмен. Твоя жизнь сейчас очень важна. Не рискуй ей зря.
- Да вы блин сговорились все что ли?! – Грач, кажется, реально разозлился. – Вас типа поминки без салатов не устраивают или ещё чего? Я сказал, под эстакадой на Репина в течение суток встретимся, что не понятного? Похороны мои отставить! И Воинов ваших я не боюсь. ТТХ как у вертушки. Ну разве с незначительными отличиями… Всё, валите уже. А то, как в последний раз прощаемся.
- Ладно, удачи тебе, командир. Береги себя, - Ворон потупился. – К 19-30-ти занимаю позицию. В назначенное время двигаюсь. Место и время сбора оговорены. Дополнения будут?
- Нет, всё так. Удачи вам ребята. Не запаривайтесь. Через сутки будем вместе жрать коньяк из волшебной фляжки. Ну, если Ворон угостит, конечно…
Грач взобрался в кабину тягача и долго провожал взглядом три фигуры, постепенно удаляющиеся от него вдоль ленинградского шоссе. Вот теперь было время помозговать. Почти восемь часов – целая вечность. В принципе, план был обдуман ещё на крыше, когда он наблюдал за Воином, ломавшим мосты. Шар Разрушения заметен, и двигается не со скоростью пули. Управляется ли он Воином по ходу движения, непонятно. Однако, можно попробовать сыграть. Маневрируя на ходу, от него, наверняка, можно увернуться.
Собственно, необходимо проскочить по ленинградскому мосту через канал и уйти в коммуникационный проход на том берегу. Дальше можно до улицы Репина на поверхность не подниматься. С виду всё просто, но… Ближайший заход в прямую ветвь коммуникаций вдоль Ленинградского шоссе находится за его развязкой с МКАД. Это маленькое одноэтажное здание с большими железными технологическими воротами. Их можно вскрыть Жемчужинами Дракона, равно как двери, и перегородки самого коммуникационного прохода. За те годы, что прошли со времён его юности, всякое могло случиться. Тем не менее, от точки, где Воин неизбежно обнаружит его тягач, до места, где можно спрятаться, никак не меньше трёх километров. Учитывая, задержки и реалии жизни, продержаться надо будет четыре-пять минут. И это если не будет сюрпризов. В принципе, реально. И не такое приходилось делать.
«Справлюсь. Ещё и наваляю…» - Надо признаться, не это сейчас Грача парило. – «Не извинюсь я уже перед тобой, Савитри. Думал позвонить, а не выйдет. Знаю теперь, на что нужен этот атрибут. Не дадут нам Боги последний раз поговорить…»
Он стиснул зубы. Руль тягача скрипнул в его руках. Через семь с половиной часов он просто проверит этот мир на прочность. Назло! Назло Богам, Воинам, Чёрному Игроку, Реальности, в конце концов!
«Прощай Савитри. Кто бы, что ни говорил, видимо, не судьба…»
Ждать надо было долго, а делать нечего. Он почувствовал, что начинает дремать и для подстраховки завёл будильник на телефоне. Потерять контроль над окружающей улицей плохо, но не так страшно, как проспать контрольное время. Здесь попросту нет никого. Хотя это может быть обманчиво. Так, проваливаясь в короткий сон, он усилием воли периодически выводил себя из него для того, чтобы оглядеться и прислушаться. Зеркала заднего вида в меру помогали не вертеть головой. Шевелиться чертовски не хотелось.
- Зеркало не страшное, - говорила Старушка, уводя белую болонку и оборачиваясь. – Мы сами делаем его страшным. А что будет, если ты посветишь фонариком себе в глаза, глядя в зеркало?
Он вздрогнул, просыпаясь, и осмотрелся. Кажется, всё тихо. Никого…
- У меня атрибуты берут только для Игры. Конечно, можешь смухлевать. Тебе ведь есть, чем платить. Только вот ты смухлюешь, а боком выйдет тем, кто тебе дорог. Да и многим другим, - Мельник смотрел на него с укоризной…
Он снова вздрогнул. Никого…
- Не доказывай миру, что ты Бетмэн, - Кузьмич смотрел на него пристально. - Важно ли сейчас прослыть героем? Ты представляешь, скольким людям ты принесёшь горе, страдания, смерть, если будешь просто самоутверждаться и ошибёшься?
- Я… - он потупился. – В этой ситуации я поступаю так, как логично. Я уверен в этом.
Он поднял глаза и увидел перед собой высокого широкоплечего русого парня лет тридцати. Он был в старославянских доспехах. Парень как-то очень обаятельно улыбнулся. Доброй была его улыбка…
Он вздрогнул. Вымершая улица. Полная тишина. Разве слабый ветерок неспешно катил по асфальту какую-то скомканную бумажку…
- Потанцуем, девочки? - перед ним стоял щуплый невысокий парень лет двадцати пяти. Светлые волосы и наглый пронизывающий взгляд. И форма СС…
Он снова вздрогнул. Солнце клонилось к закату. Ветер куда-то спрятал бумажку и стих. В этом мире теперь уже ничего не двигалось. Он заставил себя пошевелиться для того, чтобы посмотреть на часы. Наверное, пора была просыпаться, но… Он позволил себе последний раз погрузиться в сон.
- Папа! – огромные глаза рыженькой девочки выражали сейчас только панический ужас. – Папа, одень шлем! Обязательно! Я прошу тебя, сделай это! – она, казалось, вложила в эти слова всю силу убеждения, которую могла наскрести. - Папа, просто поверь мне! Ради мамы, ради моей старшей сестры, ради меня. Я прошу тебя!
И тут противный будильник Нокиа 3310 рявкнул, вырывая его из сна. Древний сотовый телефон не обладал чувством такта и качественной полифонией.
«Шлем… Какой, блин, шлем?» - он завёл двигатель. Надо погреть железку и накачать воздух в ресиверы. Тормозам скоро придётся тяжеленько. – «Каска, что ли? Блин! А ведь точно каска! Таскаю присобаченной к вещь-мешку без дела всю дорогу. Уж выкинуть думал. Ничто в этом мире случайно не даётся, вот и она, поди, не просто так…»
Собственно, весь нехитрый скарб из вещь-мешка он скинул Ворону при расставании. Теперь это была пустая тряпка с лямками, которую он как-то машинально прихватил с собой. Долбанная громоздкая каска побудила скинуть вещь-мешок, садясь в кабину. Ну так даже лучше. Пустой вещь-мешок движений не сковывает, а каску на голову.
Он вылез из кабины и, вернувшись из ближайших кустов, поправил броник, разгрузку, протянул распущенные на время дремоты в кабине шнурки ботинок, впихнул голову в каску и влез в вещь-мешок. Потом на это времени не будет, а матчасть надо беречь. Где здесь другой вещь-мешок возьмёшь? Попрыгав, убедился, что вроде ничего не бренчит. Сделал это чисто машинально и полез в кабину. Самое время было выдвигаться. По пустой Ленинградке от Лебедей до моста через канал имени Москвы езды минут десять с запасом. Интересно, когда Воин его заметит…
Он мягко тронулся с места, но в следующую секунду утопил педаль газа в пол. Динамика ему понравилась. Однако, машина при таком разгоне была чертовски плохо управляема. Казалось, передние колёса «головастика» готовы были оторваться от асфальта. Раньше ему не приходилось водить седельный тягач. На познание особенностей были несколько тысяч метров и сотни секунд. «Ничего нового, - подумал он, - невыполнимых задач нет. Техника как техника…»
Возле последней эстакады, перед Ленинградским мостом через канал по правую руку в его детстве был магазин «Ленинград». Он плохо помнил, зачем в эпоху всеобщего дефицита ездил с мамой ещё четырёхлетним ребёнком в этот магазин. Место было знакомо как свои пять пальцев. Оттормозившись в левом ряду, он вылез из кабины.
Воин был пунктуален. Как и предсказывали часы, через пару минут воздух всё громче стали разрывать редкие хлопки огромных крыльев.
«Прости, Ворон. Соврал я тебе. Не очень-то хорошо я всё продумал. По крайней мере, с этого момента…»
Огромное драконоподобное существо даже с расстояния в пару километров внушало какое-то паническое уважение. Воин неспешно повернул голову в его сторону.
«Если посмотреть Воину в глаза, он узнает о тебе всё? Проверим!» Грач не понимал, что сейчас творит. Надо было проявлять осторожность, беречь свою жизнь ради тех, кто ему дорог, не терять голову… Он сам не ведал, что именно руководит его поступками. С одной стороны, это был какой-то дешёвый кураж, за который он бы не задумываясь выкинул из своей группы любого из бойцов. С другой, невзирая на все увещевания, он почему-то твёрдо знал, что огромный ярко светящийся дракон, зависший над мостом, далеко не всесилен. Грач чувствовал, что это даже не равный ему противник, а скорее намного более слабый. Просто занявший очень выгодную позицию. Это было какое-то нелогичное, нерациональное знание.
С расстояния в пару-тройку километров Грач и Воин смотрели друг другу в глаза. Сперва, казалось, ничего не происходило. Однако через долю секунды мир как-будто стал неудержимо наматываться на некую ось, пролегающую между ними. Ему показалось, что прямые линии начинают изгибаться. Незримая воронка засасывала содержимое его черепной коробки. Странными пузырями надувались и схлопывались какие-то незначительные, но важные для него воспоминания. За доли секунды невнятной мысленной пеной пролетело детство, образы родителей, которых он уже начал забывать, школа…
Перед ним стояла рыженькая девочка-подросток со странными острыми ушками, почти как из дурацких книг про эльфов. В каком-то трогательном зелёном платьице чуть выше колена, с большими грустными зелёными глазами. Обаятельное анимешное существо… Однако во взгляде чувствовалась мудрость и воля. Это было одновременно, но как будто в разных мирах.
- Ты должен понять, кого ты защищаешь. Тебе проще всего сейчас сдаться, но ты оставишь без защиты кого-то.
Он снова очнулся, стоя на четвереньках… Пора бы привыкнуть. «Спасибо, Ари. Что-то больно часто ты меня спасаешь… - он поднял глаза на Воина. – Ну, прости, щегол, теперь я!»
Мир снова стал наматываться на незримую ось, образовавшуюся между его глазами и глазами Воина, продолжавшего висеть над мостом. По ходу, он не ожидал сколь бы то ни было проявленного сопротивления хотя бы на уровне воли. Грач спинным мозгом чувствовал, что тот даже не закрылся. Доли секунды - и некий поток информации, скачанный из его мозга, потёк в обратную сторону, захватывая с собой всё то, что Воин не мог удержать. Грач видел его последнюю жизнь в человеческом теле. Видел того, кто нанял его в этот раз. Знал, как сформулирована задача. И главное, он был сильнее! Он копался в мыслях Воина, как в своём шкафу, а тот уже целых полсекунды ничего не мог сделать. Он просто висел над мостом и безрезультатно пытался закрыться.
«Ну что, тварь СС-овская, разомнёмся? У нас в детстве игра такая была, «Казаки-разбойники» называлась. Разбойники убегали, а казаки их ловили. Ты думаешь, ты меня ловишь? Нет! Ты лишь тренажёр для меня. Сперва я убью тебя, а пока я буду это делать, непременно узнаю все твои слабые места. Следующим будет твой старший товарищ, а потом и тот, кто вас нанял. Потанцуем, девочки?!»
Время ментального трёпа кончилось. Однако результатом Грач был доволен. Помимо чёткого понимания задачи, поставленной оппоненту, и логики его действий, он почувствовал, наверное, главное в эти секунды: как это ни удивительно, Воин испытал страх. Расписываясь в своём поражении в поединке воли, Воин первым отвёл глаза, но практически тут же сперва его грудная клетка, затем и он весь стали светиться ярче. В следующий миг от его тела оторвался шар разрушения и начал своё движение в сторону Грача. Навстречу ему устремились Жемчужины Дракона, а Грач раненым сайгаком ринулся за руль. Кончилась игра в гляделки. Теперь предстояло хотя бы выжить.
Головастик рванул шинами разогретый солнцем асфальт, приподнимая в стремлении разогнаться передние колёса. Было не очень легко одновременно контролировать машину и Жемчужины Дракона, да и какого-то рожна необузданно драло спину, словно он упал ею в муравейник, но время вдруг как будто стало растягиваться. Первый раз Грач удивился, когда по ощущениям вроде только тронулся, а спидометр уже перевалил за восемьдесят. Слишком нехотя пробегали мимо элементы разделительной полосы и фонарные столбы. Увы, но он очень быстро понял, что Воин может контролировать траекторию движения шара разрушения фактически от её начала до самого конца. Может быть, не идеально, но факт. Данная система вооружения не походила ни на скорострельную пушку, ни на НУРС. Уворачиваться было практически невозможно. Впрочем, Жемчужины Дракона позволяли не только сбивать траекторию движения этого оружия, но и по сути подрывать шар разрушения, не доходя до цели. Однако, не всегда. Это действительно было противостояние умелого владельца рогатки с придурком, которому дали пистолет Макарова. Ревя мотором, головастик врывался на подъём моста. Возникло острое ощущение, что именно в этот миг пора было выходить из обороны. Ну, вот сейчас или никогда. И уже от силы метров с двухсот видя, как формируется следующий шар разрушения в районе грудной клетки Воина, Грач перевёл Жемчужины Дракона на его поражение в надежде увернуться от шара. В этот миг головастик с рёвом переваливал верхнюю точку моста. Очень трудно убить шилом того, чьих уязвимых мест ты не знаешь. Дальнейшее произошло за доли секунды. Отделившийся от грудной клетки Воина шар разрушения, не сдерживаемый Жемчужинами Дракона, ринулся к головастику, разогнавшемуся, наверное, километров до ста сорока в час. В тот же миг Жемчужины Дракона вгрызлись в основание черепа Воина. Тот резко дёрнулся, и в его руках словно из ниоткуда возник меч. Грач даже не понял, как Жемчужины Дракона оказались отбиты этим мечом. Буквально за миг. Однако он снова направил их в район основания черепа Воина и слишком поздно обратил внимание на шар разрушения, который уже почти достиг головастика. Кроме как на рефлексы времени уже не оставалось. Он даже не открыл, а фактически вынес дверь кабины своим телом и, падая на асфальт, с огромной скоростью пробегавший снизу, лишь продолжал концентрироваться на действиях маленьких блестящих шариков, рвущих плоть Воина. В этот момент шар разрушения достиг головастика. Взрыв был такой силы, что центральный пролёт моста, на котором находился тягач, начал обрушаться, и Грача просто по инерции выкинуло на следующий пролёт, подбросив метра на три в воздух. Падая на асфальт, он уже понимал, что впереди фонарный столб, с которым при всем желании никак не разминуться. Последнее, что он увидел, так это брызги огня в той точке обрушающегося пролёта, где ещё недавно был тягач. Потом всё сознание заняла яркая вспышка света, принесшая с собой сильную физическую боль и полную потерю ориентации во времени и пространстве.
- Отойди! – Ворон был собран. С того момента, как начали переходить пустой МКАД, его будто подменили. Ари была поражена даже тем, как беспрекословно подчинялся ему вечно глумливый Горт. Ворон долго и безуспешно пытался поддеть стальную дверь найденной неподалёку арматуриной. – Не подходите близко, задеть могу.
Первый раз коса нашла на камень. Дверь не поддавалась. Арматурина толщиной с запястье Ари лишь гнулась в крепких руках Ворона.
- Ну что ты будешь делать! – Ворон стёр пот, заливающий глаза. – Придётся так попробовать, - он снял автомат Грача с предохранителя.
- Не делай этого! – Горт первый раз за всё время подал голос. – Воин услышит выстрелы, и весь план Грача пойдёт прахом, - хомяк вдруг стал каким-то неестественно твёрдым. Вечные глумливые нотки в его голосе бесследно растворились.
- И что ты предлагаешь? – Ворон вопросительно посмотрел на него.
- Сейчас ты попросишь Ари, чтобы она открыла замок, - голос хомяка был какой-то слишком убедительный, - ты не будешь придумывать никакой отсебятины. Ты просто обратишься к Ари и попросишь её открыть этот замок. Ты понял меня?
- Да, - Ворон оторопел, - Ари, я прошу тебя открыть этот замок, - наверное, лицо Ворона сейчас выражало только изумление.
Однако ещё большее удивление он испытал, когда Ари, в одно движение подскочив к металлической двери, начала что-то шептать, положив на неё руки. В следующую секунду раздался громкий металлический щелчок. Ари потянула на себя дверь, и та с протяжным скрипом отворилась.
- Веди, что ли, - хомяк подтолкнул Ворона в спину. – Она не могла это сделать без твоей прямой просьбы. Ари не может применять свои способности в рамках Игры. Однако, твоя просьба освобождает её от этой ответственности. Собственно, моя тоже, но ты должен был это понять сам. Теперь не забудешь. А открыть замок любая деревенская ведьма среднего разряда сможет, не напрягаясь.
Тоннель, по которому они шли, был похож на ствол метро глубокого залегания. Только пропорционально уменьшенный. От силы метра четыре в диаметре. В нём размещались две огромных трубы, между которыми и был проход. По стенам висело какое-то несуразное количество кабелей. Тоннель опускался вниз, и пол, по которому шли Ворон, Ари и Горт, скорее напоминал лестницу с очень удлинёнными ступенями. По мере того, как тройка спускалась, более явственно стали слышны глухие тяжёлые удары.
- Началось, - идущий впереди Ворон пытался освещать путь фонариком не только себе, но и тем, кто сзади, - как-то он там сейчас?..
Проход выровнялся и стал горизонтальным. Теперь они брели по щиколотку в воде. В этот момент раздался какой-то особенно сильный удар. С потолка сперва посыпалась грязь. Все, остановившись, рефлекторно притихли. Прошёл добрый десяток секунд, за который несколько раз успела дрогнуть земля, а потом все услышали странный шум над головой.
- О, ништяк, кажется, братик последний мост зафигачил, - хомяк за тридцать минут первый раз что-то жрал, и голос его снова стал глумливым. Но присутствовало ощущение фальши. Свет фонарика выхватил из темноты лицо Ари, по которому текли слёзы… Какой-то невнятный гнев медленно нарастал в глубине души Ворона: «А вот что они сейчас все думают? Что майора так легко убить? Группа, которой он командовал в первую Чеченскую, стала легендой, а во вторую – многократно преумножила свою славу. Есть в этом мире люди, которые умирают лишь тогда, когда это себе позволяют!»
- Ты чё сопли распустила?! – кажется, первый раз за время знакомства он посмотрел на Ари с гневом. – Ножки промочила? Страшно стало? Он нас всех переживёт! Там, где мы сдохнем, он даже не поморщится! Тебе ещё дверь сверху открывать. Соберись. Сопли потом себе позволишь, - наверное, он ожидал резкости в ответ. Наверное, он ожидал чего угодно… Но Ари как-то по-детски вытерла рукавом лицо, жёстко глянула ему в глаза и сказала одно слово:
- Веди!..
Грач попытался осмотреться. В голове стоял колокольный звон. Рефлекторно ощупав её, он натолкнулся на каску. Где-то между лбом и теменем каска была деформирована… «Хорошо в столб вошёл. Непонятно, как шею не сломал…» Стерев пот с лица и глянув на руку, он увидел кровь.
«Спасибо, Ари, опять спасла…» С трудом осмотревшись, он увидел то, что заставило его мгновенно включиться. В ста метрах от него возле развязки Ленинградского шоссе с МКАД лежало огромное светящееся существо. Тяжело дыша, оно пыталось поднять голову. Где-то посередине между существом и им еле заметно на асфальте блестели две маленьких металлических точки. В следующий миг его взгляд встретился с взглядом Воина. Тут же могучие крылья подняли существо в воздух, а ветер, созданный ими, сдул с моста всё то, что смог оторвать. Невзирая на удар воздуха, Грач встал. Две отливающих металлом точки со страшной скоростью метнулись к огромному существу.
«Ты проиграешь. И пожалеешь, что вступил в этот бой. Ты уже ничего не можешь изменить, как и я. Мне жаль тебя».
В голове всё ещё шумело. Всякое движение отдавалось болью, но совершенно не было времени предаваться утехам анализа собственных повреждений. Пытаясь контролировать действия Жемчужин Дракона, он бежал в сторону вожделенной постройки на краю Ленинградского шоссе сразу за пересечением с МКАД. Он всегда плохо бегал. У каждого человека свой набор мышц. Одни позволяют развить одномоментно большую физическую силу, но жрут слишком много кислорода для того, чтобы долго выполнять работу. Другие отвечают за выносливость. Эти мышцы дают возможность обходиться малым количеством кислорода и совершать работу часами. Увы, это был не его набор мышц. Он всегда плохо бегал. И тот километр, который оставалось пробежать до маленького домика за пересечением МКАД и Ленинградки, сейчас был для него, наверное, почти кругосветным путешествием. Надо было не сбить дыхание, контролировать Жемчужины Дракона и забить на физическую боль. Он знал, что сможет. Назло всем! Связанный боем Жемчужинами Дракона, Воин со всего маху влетел спиной в развязку Ленинградки с МКАД, уронив один из её пролётов, но Грач оказался проворней, и огромные бетонные плиты упали фактически за его спиной. Лёгкие рвались из груди, а мир от боли стал попросту чёрно-белым. Он даже не мог локализовать эту боль. На это требовалось время и внимание. Однако, маленькое здание жёлтого кирпича с железными дверями с каждым шагом становилось всё ближе. Время стало каким-то совершенно резиновым. Ему казалось, будто каждый шаг происходит раз в десять или двадцать секунд. А за спиной Воин, обрушая очередной пролёт пересечения МКАД и Ленинградки, не очень успешно отбивал мечом два несуразно маленьких в сравнении с ним, отливающих металлом, шарика.
«Чтобы вскрыть дверь, надо отвлечь Жемчужины от Воина. Тогда он запустит шар разрушения. Можно попробовать вскрыть дверь и сбить шар разрушения. Или…»
Уже понимая, что плохо контролирует реальность, он направил Жемчужины Дракона в разные стороны. Теперь одна атаковала основание черепа Воина, вынужденного постоянно крутиться вокруг своей оси, вторая же выбрала целью глаза. Расходуя внимание так, он уже практически не мог его тратить на движения собственного тела. Это было приемлемо, пока он бежал по ровному асфальту напрямую к точке захода в коммуникации, но буквально через пять секунд халява должна была кончиться. Надо было перепрыгивать через ограждение проезжей части, преодолевать насыпь и метров двадцать бежать по довольно неровной поверхности. Но выбора не было, тем более, что пять секунд сейчас были целой вечностью. Он не ошибся. В какой-то миг Воин действительно потерял ориентацию в пространстве, пытаясь отбить атаку двух маленьких, отливающих стальным блеском точек. В тот миг, когда огромное крылатое существо падало на асфальт МКАД, отбивая титаническим мечом одну из Жемчужин Дракона, нацеленную в его глаз, Грач понял, что пора. Вторая Жемчужина со странным свистящим звуком за долю секунды подлетела к большой стальной двери и вспорола её петли и замок. В этот момент Воин уже обретал контроль над ситуацией, и его грудная клетка снова начинала наливаться адским светом, а сам он уверенно поднимался в воздух. Пока Грач преодолевал последний десяток метров до двери, та рухнула на асфальт, и перед ним открылся лестничный пролёт, наскоро сваренный из ржавой арматуры. Он лазил здесь подростком, но и подумать не мог, что когда-нибудь это станет чем-то настолько важным. Он ломился вниз по лестнице, понимая, что каждая доля секунды этого движения увеличивает шансы победить многократно. Коммуникации здесь залегали не очень глубоко, однако десятка метров грунта над головой вполне хватало, чтобы получить существенное тактическое преимущество. Чуть оторвавшись от точки погружения, он наверняка становится неуязвим для Воина, потому как тот не сможет его увидеть, а возможную карту прокладки коммуникаций юный СС-овский гадёныш вряд ли знает. Слишком давно сдох. Тогда ещё и Химок-то не было.
Оказавшись в горизонтальном проходе, он кинулся в сторону, противоположную МКАД. К счастью, препятствий на пути не было, и первых пару сотен метров он преодолел легко. Абсолютно обычно в проходе лежали две трубы большого диаметра, и висело много кабелей на стенах. Ничего нового. Правда, шестое чувство подсказывало, что расслабляться ни в коем случае нельзя. И в этот миг фонарик выхватил из темноты стандартную металлическую дверь на соединении двух участков обслуживания. К этому времени боль и усталость уже брали своё, и Грач совершил роковую ошибку.
Один из побочных эффектов применения Жемчужин Дракона был подобен обладанию видеокамерой, привязанной к управляемому волей дрону. Грач не просто продолжал долбить Воина из этой маленькой, но очень действенной рогатки, находясь в десяти метрах под землёй, он видел, что делает Воин, и знал, где тот находится. В отличие от Грача, Воин не знал, куда делся противник. Он лишь пытался отбиться от двух маленьких, назойливых и довольно разрушительных предметов, попутно не забывая об основной своей задаче. И в этот миг два блестящих шарика вдруг неожиданно исчезли в выломанной двери одноэтажной постройки на пересечении МКАД и Ленинградки. Освободившись от необходимости отбиваться от этого вредоносного оружия, Воин набрал энергии разрушения в грудь и ударил по маленькой постройке. Ударил так сильно, как только мог. Наверное, на его месте любое разумное существо поступило бы именно так. В этот миг Жемчужины Дракона уже сносили металлическую дверь в коммуникационном проходе. Сперва Грач услышал звук удара. Скорее костями, а не ушами. Потом неожиданно стало светлее. Он даже не понял, почему. Затем взрывная волна, усиленная узким пространством, уложила его на грязный бетонный пол. Где-то метрах в ста за спиной начали с грохотом ломаться трубы и рваться кабели. И тогда он осознал, что загнал сам себя в ловушку. Коммуникационный тоннель на данном участке уходил немного вниз. Огромное количество кипятка из порванных труб уже стремилось ему в догонку, но возможные ожоги не являлись самым серьёзным последствием удара Воина. Порванные силовые кабели совместно с потоком воды были куда страшнее. При «удачном» стечении обстоятельств это мгновенная смерть. И никакой волей к жизни противостоять подобному внешнему воздействию невозможно.
Мало кто, кроме сотрудников теплосетей знает «смешную» особенность больших магистралей. Вода, текущая из котла, называется технологической жидкостью. В этой воде просто растворены некоторые реактивы. Да и сама вода несколько отличается от той, что течёт из водопроводного крана. Прежде, чем смешать с этими реактивами, воду достаточно скурпулёзно очищают от всего лишнего. По сути технологическая жидкость не расходуется. Вытекая из котла-нагревателя, она не более, чем отдаёт тепло куда необходимо и по второй трубе возвращается уже охлаждённой обратно в котёл. Зимой через батареи это тепло поступает в те помещения, где находятся люди. Летом же работы технологической жидкости убавляется. Ей остаётся лишь согревать ту часть питьевой воды, которая течёт из горячего крана в ванной или на кухне. Технологическая жидкость отдаёт своё тепло питьевой воде в теплообменнике-бойлере и возвращается в котёл. Эта система работает всегда. Зимой, летом… Её отключают разве на профилактику на пару недель, и в это время жители мегаполисов для того, чтобы помыться, греют воду в вёдрах.
«Смешная» особенность больших магистралей заключается в том, что по выходе из котла горячая технологическая жидкость, находясь под приличным давлением, не может закипеть при температуре, солидно превышающей сто градусов. Впрочем, вырвавшись из трубы, и попав в привычные для нас всех условия вода «вспоминает», что ей должно делать. Некая её часть мгновенно становится перегретым паром, снося всё на своём пути.
Уже понимая, что будет дальше, он вскочил на ноги и побежал. Спасло то, что не выпустил фонарик из рук. Со спины ударил поток перегретого пара. Он пытался наклоняться ниже, чтобы не спалить лёгкие, но мешал чёртов бронежилет. Тем не менее, он уверенно отрывался от волны кипятка за спиной. Всё дальше оставались обрывки кабелей, делавшие этот кипяток смертельно опасным. Ещё метров через сто проход начал подниматься вверх. Теперь мешал жить только пар. Впрочем, и он рассеивался с каждым десятком шагов. Грач позволил себе замедлить бег и попробовать восстановить дыхание. Жемчужины Дракона последних секунд сорок находились где-то в районе его спины от силы сантиметрах в тридцати. Сперва он перешёл на быстрый шаг, а затем остановился, хватая ртом воздух, как будто рыба, выброшенная на берег. Судя по тому, что до сих пор не было ответвления магистрали вправо, а основная ветка не пошла резко на снижение, улицу Маяковского он ещё не прошёл. Соблазн выпустить Жемчужины Дракона наверх и посмотреть, что делает Воин, был чертовски велик, но Грач понимал, что это с изрядной степенью вероятности обнаружит его местоположение. Можно было, конечно, пропустить их почти до той точки, где он вошёл в коммуникации и лишь там поднять на поверхность, но не факт, что это было правильно. Так или иначе, их не бросишь, надо будет возвращать. Проще было затаиться. Да и восстановить дыхание сейчас было важно.
Пройдя ответвление на улицу Маяковского, он уже почти отдышался. Где-то здесь коммуникационный тоннель должен был раздвоиться. Вправо вроде как должна была уйти теплоцентраль на завод имени Лавочкина и некий «301-й» завод, про который даже его отец старался никогда ничего не говорить. Хрен его знает, что там делали. Но в городе трёх оборонных заводов, гремевших на весь мир, подобная секретность не удивляла. Конечно же, на самом деле их было больше.
Грач утёр нос рукавом и без какого-то удивления обнаружил, что лишь размазывает спёкшуюся кровь. Надо было остановиться и попытаться понять, что делать дальше. С одной стороны, он вроде бы оторвался от Воина, а с другой, если есть шанс засветки, все усилия насмарку. Он погубит не только себя, но и Ари, Ворона, Кузьмича… Надо остановиться и понять, что происходит. И в этот миг за его спиной с грохотом упал металлический люк.
«Потанцуем, девочки?!» - он уже знал, что увидит, оборачиваясь. Перед ним стоял щуплый невысокий парень лет двадцати пяти. Светлые волосы и наглый пронизывающий взгляд. И форма СС…
- Сейчас я отпущу тебя, и ты побежишь так быстро, как можешь, - Грач был как-то слишком вычурно спокоен, а Жемчужины Дракона, остановившись, вибрировали возле лба юного блондина. Тот сперва рефлекторно дёрнулся руками к поясу, однако мгновенно застыл, понимая, что если бы при нём и было стрелковое оружие, он не успел бы ничего сделать. – Ты будешь бежать так, чтобы когда я передумаю тебя отпускать и сохранять тебе жизнь, я уже не мог тебя достать, - взгляд Грача безжалостно сверлил оппонента, и тот, казалось, совсем не способен был этому сопротивляться. – Когда я встречу тебя в следующий раз, думаю, во мне будет меньше гуманизма. Я просто убью тебя, если ты встанешь у меня на дороге. И мощь Воина, данная тебе Богами, ничего не изменит. Внутри ты слабак. В тебе нет воли. Беги, я даю тебе шанс.
Смазливый блондинистый юноша неуверенно двинулся в сторону лестницы вентиляционного колодца, не сводя глаз с двух стальных шариков, сопровождавших его. Когда он скрылся за стеной вентиляционного колодца, Грач уже через Жемчужины Дракона увидел, как тот опрометью метнулся вверх по ржавой вертикальной лестнице. Некоторое время Воин бежал от вентиляционного люка в сторону Ленинградского шоссе. Потом после яркой вспышки он взмахнул крыльями и, не оглядываясь, кинулся прочь.
«Слабак! Жить слишком хочет, зараза. Какой он, нахрен, Воин?! Грязь из-под ногтей…»
Завесив Жемчужины Дракона за правым плечом, Грач устало побрёл вперёд по проходу. Вот теперь он начал понимать, что в процессе последнего боя получил не те повреждения, на которые можно наплевать. Пожалуй, вся надежда была только на Ари. Однако, до неё ещё надо было дойти…
Наверху прошёл лёгкий и смешной дождь, который скорее прибил пыль, чем что-то намочил. Сидя под эстакадой на улице Репина, Кузьмич невозмутимо точил варёную картошку из мешка с провиантом. Ари смотрела прямо перед собой. Она не меняла позу уже минут сорок. Ворон нервничал и, наверное, хотел что-то делать, но не знал, что. Надо было тупо сидеть и ждать. Удары из района моста давно стихли.
- Ари, - Ворон окликнул её как-то смущаясь, что ли, - помоги мне.
- Да, конечно, - она подняла на него глаза. – Что я могу сделать?
- Всё очень просто, смотри, - он разложил перед ней лист бумаги, всего лишь десяток часов назад разрисованный Грачом. – Он пойдёт здесь. Я хочу его встретить. Ну, вдруг он ранен, или мало ли что… Вобщем, я отойду от вас от силы на километр, а вы будете сидеть здесь тихо и, если что-то пойдёт не так, тебе надо будет сделать следующее, - он снял с плеча ремень своего автомата. – Всегда держишь на предохранителе. Это вот здесь, - указал он. – Если приближается кто-то чужой, сперва снимаешь с предохранителя, потом говоришь «Стой, а то стреляю!» и, если тебя не слушаются, не раздумываешь. Просто стреляешь на поражение. Целишься в корпус. Не в ноги. В ноги ещё попасть надо. Твоя жизнь дороже чужой.
- А… А можно папин? – Ари смотрела на автомат Грача.
- Прости, но ты его совсем не удержишь, -Ворон потупился. – Это АКМ. Он в отдаче тяжёлый. Ты меня раза в три меньше весишь. Тем не менее, даже мне этой машинкой управлять нелегко. А ты плохо приклад прижмёшь, так ключицу сломаешь. Мой полегче будет. АК-74 удержишь. Только к плечу всё равно прижимай. А то синяк будет.
Он позволил себе потрепать эльфёнка по рыжей непослушной прядке волос и, не дожидаясь не то пощёчины, не то взгляда в ответ перевесил на неё свой автомат и бодрым шагом рванул из-под моста в сторону Лениградки…
Солнце село. Становилось всё прохладней, ложилась роса… Проходя бодрым шагом вдоль улицы Репина, Ворон, казалось, краем глаза заметил какое-то лёгкое движение по правую руку, но переведя взгляд, не нашёл ничего подозрительного. Возле здания автосервиса стоял военный полноприводный камаз. Стандартно зелёный и какой-то до безобразия ухоженный. На задней стенке кабины сквозь лобовое стекло просвечивал развешенный флаг ВДВ. Снова, казалось, угловым зрением, он уловил какое-то движение. Что-то тут происходило, но времени на анализ не было. Надо встретить Грача. Чёрт его знает, что с ним, после «беседы» с Воином. Ворон ускорил шаг…
Где-то далеко за спиной остался разбитый фонарик. Грач уже не понимал, где пот, а где кровь. Что-то липкое гадко текло по всему телу. Жемчужины Дракона умели видеть в полной темноте и сейчас заменяли ему зрение. Это было чертовски неудобно, потому что человек привык анализировать расположение предметов вокруг себя, полагаясь на глаза, находящиеся в черепной коробке. На эту геометрию у людей «заточена» вся механика движения. Если глаза вынести из черепной коробки, привычная моторика теряет смысл. Однако, выбора не было. Он заставлял себя двигаться вперёд, понимая, что осталось продержаться разве метров восемьсот. Потом возле офисного здания будет технологический проход, сквозь который можно подняться на грешную землю фактически на примыкании улицы Репина к Ленинградке. Это меньше, чем в километре от точки сбора. Тем не менее, с каждым шагом двигаться становилось всё труднее. Волна адреналина, блокировавшая боль и усталость, спадала. Металлическую лестницу вверх он преодолевал уже на четвереньках. Жемчужины Дракона вспороли стальную дверь, и Грач увидел звёзды…
Он сидел, прислонившись спиной к маленькой постройке, из которой только что выбрался на поверхность. Почему-то только сейчас пришла в голову мысль, что под звёздами подыхать легче, чем в грязном вонючем коммуникационном проходе.
«А я его сделал, - подумал он. – Всего лишь Воин. Ну, или пол Воина. Всё одно, сделал…»
В темноте всё более отчетливо слышались приближающиеся шаги. Жемчужины Дракона, как бы нехотя, двинулись в их сторону.
- Это я, командир, - раздался голос Ворона из темноты. Как же Грач был рад слышать сейчас этот голос. – Ты как?
Ворон ускорил шаг и через секунды оказался рядом.
- Дай закурить, что ли, - тихо попросил Грач.
- Эка тебя помяло, - Ворон осматривал его, гадко светя фонариком в глаза. – Ты же бросил, вроде?
- Потом здоровье поберегу.
- Идти сможешь?
- Попробую, - Грач затянулся и с трудом попытался встать. Ворону пришлось помочь.
- Здесь чуток совсем. Я тебя встретить отошёл, - Ворон ожидал выволочки.
- Спасибо. А то бы я до утра к вам добирался, - Грач с трудом переставлял ноги. – Четвёртый мост доломали…
- Мы слышали. Как раз в тоннеле были.
Они неспешно шли к месту встречи. Грач в три тяги скурил сигарету и выкинул бычок. Сильно болела шея после удара о фонарный столб. Он тяжело повернул голову влево и с удивлением поглядел на армейский полноприводный камаз, стоявший возле здания с вывеской «Автосервис».
- Забавно. В верхнем мире здесь тоже автосервис. И возле него стоит такая же железка. На моей памяти тут работали дружные замечательные ребята, которые два-три раза в год чуть не всем коллективом на этом камазе по праздникам типа на рыбалку срывались, - Грач споткнулся, и Ворон поддержал его.
- Командир, чё ты в крови весь? Может, зря ходишь?
- По ходу, поверхностные повреждения. Ари залатает. Она в этом плане просто мастерица. Мне бы дойти сейчас, - Грач морщился от боли, но шёл. – Там, к слову, почти весь коллектив срочку в ВДВ служил.
И в этот момент они услышали короткую автоматную очередь…
- Горт, я… Ну, я отойду на минуту, - Ари потупилась.
- Вот тяжело вам, юным девушкам, в одиночку в компании циничных и грубых мужиков, - укроп в мешке с провизией, взятом у Мельника, не кончался, и Кузьмич этим, не стесняясь, пользовался. – Далеко не отходи. Я сейчас морская свинья, и меня можно не стесняться.
Ари фыркнула и выбралась из-под моста. Как-то совсем не естественно смотрелся автомат на плече юной обаятельной девочки-эльфёнка…
Хомяк невозмутимо заточил ещё добрый пучок укропа, задумчиво глядя себе под ноги. Подняв глаза, он удивился, обнаружив перед собой троих мужиков, не сильно отличающихся по комплекции от Ворона с Грачом. Один из них включил фонарь и направил ему в глаза.
- О! Да я смотрю, крыса к нам подобралась, - с наездом сказал тот, что держал в руках фонарь.
Кузьмич сплюнул укроп и встал.
- За крысу ответишь!
- Сидеть! – парень, что стоял слева, с силой пихнул его рукой в грудь. – Сюда крысы не ходят. Ни те, кто в форме, ни те, кто с цепочками золотыми. А если заходят, так сильно жалеют потом.
Кузьмич нервно осмотрелся. Вот ни разу не хотелось ему в чужие разборки впрягаться. Однако, монтировка в руке оппонента как-то не оставляла выбора. Он уже был готов выйти из привычной роли и снять столь полюбившуюся ему маску вечно жрущего глумливого и по сути безобидного существа, но в следующий миг рядом раздался металлический щелчок снимаемого с предохранителя автомата.
- Быстро отойдите от него! – Ари подняла ствол вверх над головами и нажала на курок.
Дальнейшее произвело впечатление на всех. Просто немного разное. До прихода Грача в чистилище про стрелковое оружие Ари лишь слышала. И не имея возможности вмешаться, она могла не более чем наблюдать, как тот им пользуется, уводя из жизни солдат былой войны. И Грач и Ворон успели сказать ей, что приклад надо прижимать к плечу. Вобщем-то она сделала всё правильно, хотя и не стала, как велел Ворон, сразу стрелять на поражение, в надежде напугать оппонентов, дабы не пришлось их убивать. Она только не учла отдачи. Дав короткую очередь вверх по полотну моста, она отлетела назад больно приложившись пятой точкой. Взвизгнули отлетевшие рикошетом пули…
Три незнакомых мужика и Кузьмич с изумлением смотрели на неё, казалось, забыв об автомате в её руках. Впрочем, пауза длилась недолго. С противоположной стороны раздался ещё один щелчок снимаемого с предохранителя автомата, а перед лицами незнакомцев как бы из ниоткуда зависли два шарика стального цвета размером с крупную сливу. Мужики переглянулись.
- А может и правда не крыса? – сказал тот, кто ещё недавно держал фонарик. Резких движений больше никто из них делать не хотел, впрочем и особого испуга на их лицах заметно не было.
- Ари, помоги пожалуйста, - голос Ворона был спокоен.
Та морщась от боли встала, но увидя Грача в долю секунды собралась и усадив его кинулась к своему заплечному мешку.
- Мужики, я не местный, и не добрый. И чувство юмора у меня отсутствует. Вы спокойно постойте, так, чтобы я ваши руки видел, - Ворон продолжал держать их на прицеле, - отдыхайте пока. Чуть позже до вас дело дойдёт.
- Сказал же, за крысу ответишь, - Кузьмич бросил презрительный взгляд на оппонента, - сильно побился? – обратился он одновременно к Ари и Грачу?
- Нормально всё, - непонятно, от усталости или от боли, Грач фактически вырубался, - Ворон, понадоблюсь, - пни. Мне чё-то хреново совсем.
В этот момент наверное «батарейки» попросту сели. Боль заставила ненадолго включиться сознание, когда его вынимали из разгрузки и бронежилета, но шевелиться он не мог и болтался в чьих-то руках явно тряпичной куклой. Потом его, кажется, куда-то несли на носилках. Это была последняя попытка удержать силой сознание. Затем он провалился в чёрную пустоту, в которой не существовало ни времени ни пространства…
Телефон.
Возвращаясь то ли из сна, то ли из небытия в сознание, Грач услышал незнакомые голоса и, повинуясь рефлексам, затаился. Пошевелиться или открыть глаза – значит дать потенциальным оппонентам знать, что очнулся. Тогда перестанут болтать. А так можно попробовать вытянуть из их трёпа какую-то информацию.
- Ну, так и живём. Вот, машинки чиним. Опять же, всякая мразь напакостить норовит. В основном крысы достают. Что в форме, что с голдяками – один чёрт, вечно что-нибудь отжать норовят. Сами-то ничего делать не умеют, а жрать хочется. Вот и сбиваются в стайки, чтоб легче было отжимать. В одиночку-то стрёмно. Могут и морду набить. А шарой повеселей будет. С тараканами-то проще. Эти дебилы когда вещать приходят вскоре обламываются, если их никто не слушает. Ну, в край на пятом часу болтовни про демократию и перемену пола в пятак раз зарядишь, он поблажит ещё минут пять про фашизм, диктатуру и произвол, да и потрусит своей дорогой. С крысами трудней. Эти долго не отстают. Но батька Михайло у нас мировой мужик! Всё чётко продумал. Теперь мы патрулируем окрестности и, если погань эту видим, вваливаем и отпускаем, чтоб другим рассказывали, что не надо сюда ходить. Собственно, долго уже не ходят. Ты уж прости, Горт, что так под мостом вышло. В темноте не углядели, что ты не их породы.
Грач наконец признал в говорившем парня с фонариком из-под моста.
- Да ладно, забыли давно, - голос Кузьмича было трудно не признать сразу. – Вам да батьке Михайло вашему за кров и помощь от нас всех поклон и благодарность. Куда бы мы с ним таким сейчас пошли?
- А это реально он Воину, над мостом кружившему, навалял?
- Да, братик это может. Жаль только, сам поранился малость.
- Да уж, малость… - сказал парень задумчиво. – А девчонка ваша рыженькая, что из автомата стреляла, на полу-то возле него спать не простудится? Может, на кушетку её переложить?
- Боюсь, не выйдет, - судя по интонации, Кузьмич опять что-то жрал. – Она от него сейчас без боя ни на шаг не отойдёт. Пока не вылечит. Ари у нас такая. Надеюсь, ваш батька Михайло потерпит нас ещё денька три? Ари хорошо целительство знает. Грозилась за это время на ноги поставить.
- Да что ты, Горт, сколько надо, столько и живите. Вы гости почётные. Батька сказал сразу как про вас доложили, чтоб его комнату раненому отдали, вас в лучшем виде разместили, ну и вобщем всё, что вам потребуется по первому слову предоставляли. Он ещё намекнул, что вы к Игре отношение какое-то имеете, это правда?
- Ну да. Девочка, которая из автомата стреляла – Хранитель Портала. Тот, кто Воину в бубен настучал – её сопровождающий. А его дочь ведёт второго Хранителя Портала.
- А вы с Вороном? – судя по голосу, парень реально проникался всё большим уважением.
- Мы… Ну типа так, затусовались, - Горт как всегда глумился.
И тут наконец до Грача дошло, что именно он сейчас услышал.
- Хомяк, я убью тебя! Какие три дня, к чёртовой матери! У меня там дочь, неровён час, замуж выйдет, пока я здесь с вами тусуюсь! – он открыл глаза и попытался встать, но почувствовав резкую боль в районе шеи и дикое головокружение, смог лишь сесть на кушетку, на которой спал. Рядом с ним на полу, укрывшись одеялом Мельника и положив голову на бронежилет и разгрузку Грача, спала Ари. Впрочем, в ту же секунду от крика она проснулась и кинулась к нему. В соседней комнате напротив проёма двери на истёртом диванчике сидели и таращились на него парни из-под моста. Где-то чавкал Кузьмич…
- Папа, нельзя резко вставать! - голос Ари был каким-то пронзительно-умоляющим. – С теми повреждениями, что у тебя, ни в коем случае нельзя!
- Папа? – все трое вопросительно посмотрели в угол комнаты, скрытой дверным проёмом из которого доносилось чавканье. – А Хранительница Портала ему тоже дочь? – спросил с удивлением тот парень, что перед этим рассказывал.
- Неа, - раздался из угла чавкающий голос Кузьмича. – Сын… Надеюсь, в недалёком будущем. На Портале она своё отслужила. Игра закончится – в верхний мир пойдёт.
Кузьмича явно пёрло быть центром внимания, судя по тому, как он охотно болтал. Грача штормило даже сидя, но невзирая на боль в шее, он, поморщась, повернулся к дверному проёму.
- Здорово, мужики. Сколько я тут проотдыхал?
- Да сутки, поди, - ответил говоривший. – Вчера к ночи тебя принесли, ты уже в отключке был. Сейчас вон опять звёзды. Меня Сергей зовут, - парень встал.
- Андрей.
- Юрий.
Двое других тоже вскочили…
«Да что ж они все на меня пялятся-то так! Что ещё им этот вечно жующий опоссум наплёл?!»
- Меня в этом мире все Грачом кличут, - представился он. – Спасибо вам за гостеприимство, мужики. Хомяк, Ворон где?
- С батькой Михайло коньяк во дворе глушат, - ответил Кузьмич ехидно. – Вот не пьёт человек принципиально, кроме как по праздникам, так наш пострел и тут поспел. Напоил, зараза…
- Присоединиться что ли? – вслух подумал Грач.
- Папа, нельзя тебе сейчас! – Ари умоляюще смотрела на него своими огромными зелёными глазами. – Тебе сейчас лежать надо.
- Ари, - он посмотрел на неё внимательно. – Я не собираюсь с тобой спорить. Тогда в чистилище ты меня с того света вытянула и поставила на ноги за считанные дни. В верхнем мире с такими повреждениями я бы не выкарабкался, а если б и повезло, уж не меньше месяца в госпитале проторчал бы. Считаешь, что три дня, - значит, три дня. Ты мне только объясни, что меня так плющит. Ну, шея болит – помню. Каской столб фонарный поймал, когда из машины на ходу прыгал. А чё голова кружится, так, что сидеть боязно, и всё нутро болит?
- Ваши врачи сказали бы, что у тебя множественные ушибы, приличное сотрясение мозга, сломаны два ребра, и ощутимо повреждены позвонки шеи, - произнося это, Ари как-то вдруг перестала быть юной рыженькой девочкой, и стала больше походить скорее на хорошего медика со стажем. Голос её приобрёл какую-то почти металлическую уверенность, а взгляд из наивно-умоляющего изменился на безапелляционно-твёрдый. – Это серьёзные повреждения. Однако, всё можно поправить. Когда-то Горный Маг много чему меня научил. Он надеялся, что я передумаю. Хороший человек. Я очень ему благодарна. Целительству он уделял особое внимание. Говорил, что боевая магия недоступна тому, кто не знает сути жизни. Ну, ближе всего к твоему языку «не знаешь, как устроено – тяжелее сломать». Сказал ещё, когда последний раз прощались, что надеется, его уроки мне помогут. Теперь знаю. Прав он был…
- А… Вы как рёбра-то в бронежилете поломали? – неуверенно задал вопрос парень, представившийся Юрием. – Воин вроде огнестрел не применяет. Это с какой же силой надо садануться, чтоб через броник…
- Ну я типа из машины не вовремя вышел. Солидно за сотню разогнал и решил сойти. Ну типа причины веские были… - Грач чувствовал как комок подступает к горлу. – Ари меня сейчас вырвет. Неудобно как-то… - он мучительно давил рвотный позыв, - …на пол…
- Вот, - она мгновенно выхватила из-под кушетки какой-то тазик. Предусмотрительная барышня, вовремя…
Дежавю. Кажется, в чистилище всё это уже было. Только не с ломаными рёбрами. Опустошив желудок, он понял, что сейчас попросту потеряет сознание от боли. По лицу потёк каплями пот. Грач постарался как можно быстрее лечь и почти мгновенно вырубился…
В этом мире были странные машины. От огромных как зелёный полноприводный камаз с флагом ВДВ на задней стенке кабины так и размером с детскую игрушку. На стоянке перед автосервисом их было много и все они занимали своё место. И большие и маленькие. Ворон давно перестал удивляться тому, что здесь видит. Первый месяц комы или хрен его знает как это называется нижний мир он считал своей иллюзией, гнездившейся исключительно в его черепной коробке, разрушенной пулей моджахеда. Прошло время и он стал понимать, что теперь живёт тут. Потом Ворон стал видеть себя со стороны в верхнем мире. Он там даже иногда самостоятельно глотал пищу, если ему засовывали в рот ложку. Впрочем, не всегда. Бывало, что неделями его кормили через трубку. В верхнем мире он то вдруг проявлял признаки хотя бы частичного возвращения, то снова скатывался к состоянию растения. Отсюда он видел это всё как будто с экрана телевизора и временами приходила мысль, что наверное в верхний мир он уже никогда не вернётся, а своим существованием там лишь замучает хороших людей, которые могли бы наверное помочь тем, кому ещё можно. Не было ни боли ни страха. Лишь дискомфорт, если так можно назвать муки совести за то, что стал для кого-то обузой. Со временем пришло понимание, что нижний мир даже более реален, чем верхний, что не бывает случайностей, что всё гораздо сложнее и гармоничнее, чем он привык видеть в верхнем мире. Вместе с этим пониманием он всё меньше удивлялся тому, что видел в нижнем, и в какой-то момент не забывая оставаться собой начал просто смотреть по сторонам и пытаться понимать суть. Однако, нижний мир был столь многообразен и удивителен, что полное понимание его становилось практически невозможным. Впрочем… Не догоню, так погреюсь, говорил он себе…
Потом неожиданно появились они. Нет, неправильно говорить, что неожиданно. Сам пришёл, сам нашёл, сам докопался… Просто наверное ещё суша шмотки возле дизеля в чистилище, он неожиданно понял, что не один. Он был один всегда. Ещё с детдома. И сопротивляясь этому одиночеству, когда-то поклялся себе, что, невзирая на испытания, не скурвится. Останется справедливым и сильным. Где бы ни был. Как бы ни сложилось.
Грач, вокруг которого он вился ещё в верхнем мире, одновременно проникаясь всё большей симпатией, несмотря на профессиональную обязанность найти в нём реальную гниль. Что ж, не нашёл. Лишь всё более уважал этого человека…
Горт, которого встретил здесь. Странное существо, на первый взгляд абсолютно понятное и примитивное. Но стоило заглянуть чуть глубже, и данная иллюзия пропадала. За маской скрывался мудрый и сильный воин. Он прятал за ней душу, ранимую, тонкую и справедливую. Глубокое и неординарное существо. Хотелось сказать «человек». Но что-то мешало. Опять же, маска, наверное…
Ари… Ну, что от себя скрывать-то? Будь она хоть лет на пять постарше и живи в верхнем мире, он принёс бы все его цветы к её ногам. Но на войне как на войне. Эта странная жизнь сложилась так, что её образ, не столько внешний, как внутренний, видимо, придётся унести в себе даже за черту. Наверное, слабое тепличное быдло, стенающее на тему понижения зарплаты или отключения горячей воды, назвало бы это любовью, но что они об этом знают? Для них апогей любви затащить в постель и ходить под ручку по спокойным чистым улочкам, заглядывая по дороге в кабаки или театры, в зависимости от личных пристрастий. Так, наверное, тоже можно. Однако, «по кобылке и хомуток». Жизнь ставит задачи по силам. Тому, кто слабее, теплички, где нет необходимости бороться за жизнь и защищать других. Тому, кто сильнее, всё по-взрослому.
С момента, когда он отжимался возле горячего дизеля в чистилище, чувство одиночества ушло. Правда, пришёл страх. Наверное, не один, а несколько страхов. Ворон больше всего боялся не сберечь кого-то из них. Он прислал бы себе даже за Грача, невзирая на тот факт, что Грач был сильнее и мудрее его как боец по меньшей мере на порядок. Вообще с таким командиром спокойно. Как за каменной стеной. Даже выполняя задачу, которую невозможно было выполнить. Был страх не справиться и подвести. Только теперь он мог признаться себе, что ковыряя арматуриной дверь прохода под каналом, он стоял по сути на волосок от этого. Спасибо Горту. Помог не обгадиться. Но был и ещё один страх. Страх того, что всё это скоро закончится и все исчезнут из его жизни, а он снова останется наедине с собой. Ворон старался не думать об этом, да и вообще бредовая это мысль. Сейчас надо думать о том, как победить и сохранить всех. Но подсознательно страх одиночества незримо присутствовал. Очень сильный страх. Ворон просто не давал ему места в сознании. Не о том сейчас думать надо…
Он сидел на старой покрышке перед стоянкой машин и курил, глядя на звёзды. Завтра будет завтра. Сейчас вроде безопасно, Грач стараниями удивительной девочки-эльфёнка поправляется. Есть немного времени отдохнуть, постираться и привести себя в порядок. «Побриться бы», - подумал он, трогая подбородок, обросший недельной щетиной. «Завтра у ребят спрошу, где отмыться можно…»
- Воины больше не летают, - Ари подошла так незаметно, что даже немного напугала. Он вздрогнул от неожиданности.
- Наверное, всем стало понятно, что мы уже в городе, - он последний раз затянулся и выбросил бычок.
- Я тоже так думаю.
- Как Грач? – он вопросительно посмотрел на неё.
- Папа сильный. Такие долго не болеют. Он молодец, - Ари будто внутренне засветилась, говоря это.
- Знаешь… Вот, я давно спросить хотел… - Ворон как-то смутился, но продолжил: - Ну, вобщем… Ты здесь давно живёшь. Многое видела. Огромное количество людей. Разных. Наверное, немало достойных. Нет, я ни разу не считаю, что Грач чем-то хуже самых лучших из них. Я действительно очень глубоко уважаю его. Ну со своей колокольни глядя, наверное… Он замечательный солдат и очень хороший командир. Я не встречал лучше. Хотя в верхнем мире немало служивых повидал. Но это однобокий взгляд. Я здесь уже слышал, что дети сами родителей выбирают, исходя из каких-то очень веских причин. Однако, я их не понимаю. А вот сейчас у тебя не спрошу, и может быть ещё не одну тысячу лет не пойму. Ничего, что я задал тебе такой вопрос? – Ворон чуть виновато посмотрел на неё.
- Ничего, - Ари казалось, почти не смутилась. – Я попробую объяснить, но не знаю, получится ли. Есть, пожалуй, два очень сильных аспекта, определяющих этот выбор. Третий аспект – не менее могущественный. Но он этот выбор ограничивает. Первый – Любовь. Без хотя бы малой её крупинки продолжение жизни невозможно. Она присутствует в каждой частице всего многообразия миров. Она является тканью нашего мироздания. Мне как магу приходилось бывать в иных реальностях, выполняя те или иные поручения Богов, и везде я чувствовала эту ткань, как связующую. Когда в верхнем мире появляется новая жизнь, любовь всегда стоит в основе. Иногда люди по невежеству теряют этот дар Богов, но всё равно эта маленькая искорка обязательно хоть на миг вспыхивает для того, чтобы породить новую жизнь. Но это не только Любовь между мужчиной и женщиной. Это ещё и Любовь между ребёнком и его будущими родителями. Чистая и бескорыстная. Для того, чтобы сущность пришла к своим родителям, она должна полюбить их без условий и гарантий. Да, две с с половиной тысячи лет назад, возглавив огромную и сильную армию, Тхонг Ан шёл убить меня. Но он не знал меня. Он просто защищал тот мир, которому присягнул. Да, в какой-то степени им двигала и гордыня, за что он был жестоко наказан Богами. Но две с половиной тысячи лет наблюдая за этим человеком, я лишь всё больше понимала, какой он внутри. Признаюсь, я не могла не восхищаться им. Ну вот, представь себе, что должен чувствовать серьёзный мудрый и ответственный воин, который десятки жизней заканчивает одинаково. Боги покарали его двумя страшными проклятиями. Первое – «ни один твой успех не принесёт тебе радости, а поражение лишь преумножит скорбь». Любого, даже самого сильного человека, это проклятие за три-четыре жизни на моей памяти превращало по сути в податливое тупое животное. Накопившаяся память негативного опыта полностью разрушала их волю. Такие люди начинали опускаться с самого рождения, принося самой своей жизнью горе себе и окружающим. Второе – «армия, которой ты присягнул, будет всегда терпеть поражение». Поди, самое страшное проклятие для сущности, природная миссия которой – служение отечеству в должности воина. Десятки жизней он рождался для того, чтобы оказаться в самой гуще кровопролитных войн на проигравшей стороне. Он не только в этот раз был хорошим солдатом и выдающимся военачальником. Но проклятие всегда сбывалось. Снова и снова. Раз за разом это выжигало его душу до тла. Угадай, почему у него нет страха? Просто для него жизнь – ад, а смерть – избавление. Я не помню тех, кто мог бы столь долго проходя это всё, сохранять достоинство. ..Знаешь, он иногда совершал поступки… ну, не свои, что ли, - и даже сам был уверен, что это от слабости. Но только понимая всё, можно увидеть, сколь на самом деле огромна и несгибаема его воля – воля оставаться человеком, невзирая на испытания. Со временем его душа словно покрылась обугленной коркой, и из всего огромного и удивительного мира, для него остались лишь те, кого он любит и защищает. Только они держат его за жизнь. Только они в состоянии хоть как-то замедлить разрушительное действие страшных проклятий, наложенных Богами. Но он не всесилен. Последние годы таких людей осталось лишь двое: его дочь и Савитри. Это удивительный человек, её я тоже очень люблю. Ты её не знаешь, а значит, наверное, и не нужно о ней рассказывать… Второй аспект, определяющий выбор ребёнка, идущего к своим родителям, это то, чему можно у них научиться. Как ты знаешь, я собираюсь прийти в верхний мир мальчиком. А значит, стать мужчиной. Мальчику важна любовь и забота матери. И здесь нет никого лучше Савитри. Для меня это так. Но не менее, скорее даже намного более, важно, чему мальчика научит отец. Согласно природному статусу, родившись мужчиной, я непременно захочу, как и папа, служить своему отечеству. Мало кто сможет научить меня выполнять эту миссию лучше папы. Для меня – никто. …Ну а третий аспект – карма. Бывает, что согласно ей в следующей жизни с нами обязательно должны произойти какие-то события, а какие-то не произойдут никогда. Конечно, с кармой можно поспорить, и иногда даже в этом споре выиграть. Но это очень трудно и не всегда возможно. В данном случае она не мешает. А если так, выбор за людьми. Не знаю, понятно ли я объяснила, но, наверное, столь коротко сделать это лучше у меня не получится, - рассказывая, Ари смотрела куда-то вдаль, не моргая. Лицо её было спокойным, а голос тихим. Слова текли как-то плавно, как музыка. Ворон замер, боясь неловким движением перебить или не услышать хотя бы слово из этого рассказа.
Когда Ари закончила, он помолчал ещё немного и снова достал сигарету.
- Так вот почему он такой… - сказал Ворон задумчиво и закурил. – А ещё, кажется, я теперь понимаю, почему он так феерично хорош, как солдат.
- «Как грач на весеннюю пашню»?.. – Ари грустно улыбнулась.
- Ну да, - Ворон затянулся сигаретой. – Ладно, докурю и спать пошли. Зябко на улице. Ты поди замёрзла уже…
Ворон проводил её до кушетки Грача, любезно предоставленной батькой Михайло. Ари как-то по-солдатски быстро залезла под одеяло на полу и, казалось, сонно засопела, ещё не успев положить голову на не очень мягкую подушку из бронежилета Грача. Ему не спалось… Он походил по боксу с полуразобранными машинами самого разного размера, вышел на улицу и выкурил ещё сигарету. Снова поднялся на второй этаж и присел на диванчик возле двери в комнату, где спал Грач. Непривычно как-то. Не было такого момента за последние пару недель, чтоб можно было расслабиться. А тут вроде ребята территорию патрулируют. Всё типа под контролем… Рефлексы, блин.
Грач зашевелился и привстал на койке.
- О! Хоть ты не спишь, - сказал он шёпотом. – Коньяк есть?
- Найдём, - Ворон улыбнулся. – Ари узнает – убьёт. Тебе нельзя, типа.
- Да я чуть. Отдыхать задрался. Подсоби, давай на улицу выйдем.
Тихонько, чтобы не скрипнула кушетка, Ворон помог Грачу встать и, поддерживая, вывел из помещения. Теперь на старой покрышке сидели они оба. И оба смотрели на звёзды.
- Глоток-то дай, - Грач вопросительно посмотрел на Ворона.
- Да на, только перед барышней не пали. Порвёт ведь…
Грач отхлебнул из фляги.
- Командир, не мне обсуждать твои решения, - Ворон чуть потупился, - но ты хотя бы объясни. Твоя жизнь, как и жизнь Ари, сейчас стоит, может быть, сотен тысяч, а может и миллионов жизней людей. Я, наверное, чего-то не понимаю. Вот, нахрен ты на мост попёрся? Никак по-другому нельзя было? А если б не справился? Ты только не обижайся. Я не осуждаю. Мне логику понимать нужно. Не буду понимать, не смогу правильно подыгрывать.
- Да не извиняйся, - Грач чуть задумался. – Не знаю, как объяснить. Просто почувствовал. Ты же сам пороху понюхал. Знаешь же, наверное, бывают случаи, когда, если поступать по правилам, можно и проиграть. Иногда просто к себе надо прислушиваться. Если что-то внутри подсказывает, что надо не по правилам, иной раз это самое верное решение. Я тебе про интуицию рассказывать не буду. Спорная тема. Считай, что просто почувствовал. Ну и… По мне, так все мы больше нашли, чем потеряли. Рёбра срастутся, да и госпиталь в одном лице у нас самый лучший на свете. Каску помял, так без неё обойдусь. А вот то, что Воина обосраться заставил, это нам на руку. Нас всех как команду будут бояться. А если противник боится, значит, будет ошибаться. Впрочем, слова это. Я уверен, что поступил правильно. Не могу на логике объяснить. Просто уверен, и всё. Дурацкая аргументация, конечно…
- Ну… Короче, нихрена ты мне не объяснил, - Ворон улыбнулся и пригубил из фляжки. – Я наверное больше не буду спрашивать в таких случаях. Так, для общего образования поинтересовался...
- Не, блин, рубит меня, - сказал Грач минут через пять после молчаливого созерцания звёзд. – До койки дойти поможешь? Только тихо, Ари замаялась со мной совсем. Надо, чтоб не проснулась.
- Идём. Что-то и меня рубит, - кажется, Ворон понял, что беспокоило его последнее время, и получил на свой вопрос ответ, который, может, и был недостаточно чётким, но давал некое понимание. – Наверное, до конца осознаю когда-нибудь, а сейчас даже стараться не буду.
- Не поверишь, та же фигня, - сказал Грач, с трудом поднимаясь с покрышки. – Отдохнём и подумаем, что дальше делать. Вон, гляжу, Воины летать перестали. Наверное, знают, что мы в городе.
Ворон невольно прыснул:
- Ну да, только что с Ари об этом говорили. Даже думаем одинаково.
- Тем больше шансов на успех, - говорил Грач уже шёпотом, подходя к двери во временно свою комнату. – Значит, как группа сработались. Отоспаться надо, пока возможность есть. Завтра разговор серьёзный будет. Мне от вас совет нужен. Будем пробовать Портал починить.
- Не знаю, что ты задумал, командир, но только не рискуй, как в прошлый раз, - Ворон с опаской посмотрел на него.
- Мы все рискуем. Завтра будем рисковать не починить. Спокойной ночи тебе.
- И тебе, командир. Поправляйся.
Разговор с ППС-никами, по-гусарски смело штурмовавшими иную реальность, Самойлову не дал решительно ничего. Абсолютно трезвые, простые, вменяемые ребята. Уже несколько часов на свой страх и риск они пытались пробиться за стену тумана. Безрезультатно… Сперва пешком, затем на машине, затем, разогнавшись. В разных местах. В любом случае, результат неизменен: с их слов было полное ощущение непрекращающегося прямолинейного движения. Только в долю секунды направление его менялось на обратное. Абсолютно без какого-то гравитационного воздействия. Вот и в последний раз, разогнав «козлик» за сотню, ребята не почувствовали решительно ничего. Субъективно, как ехали прямо, так и продолжили. Только картинка за лобовым стеклом мгновенно изменилась.
Самойлов набрал номер ассистента.
- Олег, что с установкой? Подобрались?
- Нет, Аркадий Львович, - голос ассистента был взволнован. – Но, возможно, сейчас подберёмся. За дверью уже второй метр кирпичной кладки рабочие проходят, но это чертовщина какая-то. Думаю, здесь мы ничего не добьёмся. Однако, сантехник местный говорит, что уже пятьдесят лет при этом здании. Забавный такой старикашка, но видимо действительно знает каждый кирпич. Вобщем, подсказал кое-что. Сейчас я и ребята из МЧС попробуем через стояк спуститься. Не уверен, что получится, но рискнём. Выйдем в туалете за лабораторией. Там со слов сантехника кладка в полкирпича. Разобьём и будем на месте. Ну или как с дверью выйдет... Через полчаса, наверное, доложу о результатах.
- Олег, не рискуй. Попробуй заглушить установку вручную, только без геройства. В любом случае, пока не заглушишь, в помещение с генератором поля не суйся. Мне сразу же позвони, как до пульта доберёшься. Да, ну и ещё: если вдруг связи не будет, ну, или какая другая накладка, зонд надо извлечь. Я не удивлюсь, что этого будет достаточно для того, чтобы полностью взять контроль над ситуацией. Да, и самое главное: зонд надо извлечь прежде, чем отключать генераторы поля! Это важно.
- Я понял, Аркадий Львович. Пойду. Ребята вон уже оборудованием обвешиваются. Мне тоже экипироваться надо. Не буду время зря тратить.
- Удачи тебе там, - Самойлов нажал на кнопку «отбой» на телефоне. Неприятный холодок пробежал по спине. Ему бы самому вместо ассистента нужно лезть. Но ждать нельзя. Пока доедет, уйма времени будет потеряна. Надо здесь делом заниматься.
Прибывала техника. Милиция эвакуировала неразбежавшееся население. По всему периметру зоны отчуждения уже стояло оцепление. Вовсю кипела какая-то работа. Самойлов кого-то ругал, кому-то отдавал распоряжения, что-то объяснял… Полковник неотступно следовал за ним везде и надо сказать здорово помогал решать организационные вопросы. Самойлов считал минуты и ждал звонка. За Олега почему-то было очень страшно.
В автобусе, в котором располагался передвижной штаб МЧС, было тесно и шумно. Шло совещание. Когда Самойлов показался в проёме двери, на него устремились больше дюжины взглядов и все замолчали.
«Как на Адольфа Бесноватого смотрят», - мелькнула мысль.
Тем не менее, почти сразу молчание нарушил крепкий волевой мужчина в форме полковника МЧС:
- Аркадий Львович, нас интересует ваше мнение. Как вы думаете, не опрометчиво ли с нашей стороны то, что мы до сих пор не перекрыли проезд по Ленинградскому шоссе. Ведь в некоторых местах от него до зоны отчуждения от силы сто метров.
- Это решать не мне, - Самойлов чуть задумался, - однако, со слов людей, находившихся возле зоны отчуждения с момента образования, её границы остаются неизменны в рамках одного-двух метров. Как физик, могу так же предполагать, что динамичного роста зоны отчуждения не будет. За это говорят два фактора. Первый - генераторы поля, хотя и не контролируются нами, тем не менее с большей мощностью, чем сейчас они работать не могут. Это конструкционное ограничение. Второй - динамика изменения. Не буду давать вам советов в области, в которой я не компетентен, но, как мне кажется, закрыв Ленинградское шоссе, мы осложним только одним этим фактом процесс эвакуации населения и подвода техники. Вы можете сказать, что незначительно, однако подумайте о пробках, которые неизбежно породит это перекрытие. Решать вам, но возможно я бы повременил.
- Спасибо, Аркадий Львович, мы услышали ваше мнение, - полковник сел.
И в этот момент зазвонил телефон. Самойлов вздрогнул и быстро полез за ним в карман.
- Прошли? – спросил он взволнованно.
- Да, - услышал он в трубке запыхавшийся голос Олега. – Аркадий Львович, тут такое! Мы из туалета выходим, а тут…
- Не тяни! – голос Самойлова стал жёстким.
- Тетя Маша, уборщица, ну вобщем, мы выходим, а она сидит и чай пьёт. Она двое суток назад с утра на работу вышла, прямиком в подвал и убираться. Ну, говорит, в машинном зале убралась, часов восемь утра было. Слышит, шум какой-то, пошла посмотреть. Дверь в лабораторию снаружи закрыта. Ну чё толку ломиться, бронестворка ведь килограмм под триста. Она поругалась, дескать, студенты прыщавые пошутили, и пошла чай пить. Налила, говорит, сахарок размешала, раз отхлебнула, а тут мы из туалета выходим…
- Вот, значит, как… С нами на полчаса разминулась. Мы опустили зонд в шесть тридцать утра двадцать восьмого числа. В семь я уже ехал на доклад. Ты в это время мне звонил и пересказывал данные телеметрии. Где ты был?
- Наверху в вычислительном центре.
- Помню я эту барышню. Очень пунктуальная. Значит, в семь она должна была прийти на работу. В семь пятнадцать зайти в помещение лаборатории. Где-то в восемь с минутами мы потеряли контроль над процессом. К этому моменту она убралась в машинном зале и пошла на шум. Спроси, она в реакторную заходила, и если да, то во сколько?
В трубке повисло молчание.
- Да, заходила, - сказал Олег после паузы. – Убедилась, что дверь заперта, пошла в реакторную убираться. Говорит, рассердилась сильно на шутников, ведро со шваброй в реакторной бросила и пошла чай пить.
- Расспроси её, что она заметила необычного?
В трубке снова повисло молчание. Теперь надолго.
- Говорит, всё как всегда.
- Теперь слушай меня, - голос Самойлова был резок. – Что у вас есть из оборудования, позволяющего открыть дверь?
- Ну, МЧС-овцы с собой каких-то железок протащили, в техничке надо посмотреть, автоген может не найдём, а болгарку наверняка. Вобщем, попробуем открыть.
- Занимайтесь дверью. Я сейчас же к вам выезжаю. Да, и ещё. Установку пока не трогай и обо всём мне немедленно по телефону докладывай.
- Я понял, Аркадий Львович.
- Ну, удачи, сынок. Не рискуйте там.
Самойлов отбил звонок и повернулся к полковнику.
- Мне срочно надо попасть к установке. Это очень важно.
- Поехали, - указал тот в сторону своей машины. - На дорогах пробки. На моей доберёмся быстрее. По дороге введёте меня в курс дела.
- Как назло! Ленинградка, МКАД, всё мёртво стоит, - раздражённо сказал Нестеров. За полчаса они протолкались от силы метров на пятьсот в сторону МКАД. – А что ж эту вашу уборщицу не искал никто? Ведь двое суток с лишним чай пила.
- Кто её искать будет? Дети в другом городе живут, внук в армии. Соседи… Да кому сейчас друг до друга дело-то есть… - грустно сказал Самойлов. – Одно хорошо, вроде всё с ней в порядке. Пожалуй, Олегу позвоню. Пускай без меня начать попробует. Если у него возникнут вопросы, я по телефону подскажу. Глушить надо установку вручную, пока ещё каких бед не случилось. Вы моё решение одобряете?
Ох не предполагал Самойлов, как последний вопрос, буквально в течение следующих сорока минут переложил огромный груз ответственности с его плеч на плечи полковника…
- Я не профильный специалист, - сказал полковник, чуть задумавшись. – Однако, ваши решения в создавшейся ситуации мне кажутся верными. Если честно, до недавнего времени считал вас безрассудным человеком. Признаю, ошибался в этом. Да, пожалуй, действуйте. Под мою ответственность.
Диктофон писал. Он беспристрастно фиксировал каждое слово.
Самойлов снова набрал Олегу.
- Олег, бери под контроль установку с ручного пульта и поднимай зонд. Потом глуши. Только сперва подними зонд. Иначе предположительные последствия могут быть весьма страшными. Ну, что я тебя азам-то учу…
- Да, Аркадий Львович, - раздался в трубке запыхавшийся голос Олега. – Бросаю это гиблое дело. МЧС-ники говорят, что долго с дверью провозятся. Да и не увидим ли мы за ней такую же кирпичную кладку, никто не знает. Замок и петли порезали, а дверь стоит, как влитая. Она ведь наружу открывается. Вобщем, ребята её сейчас по кускам пилят. Толстая, зараза… Не знаю, хватит ли дисков для болгарки, - Олег уже бежал к пульту ручного управления генераторами поля. – Я на месте. Что делать?
- Пробуй включить привод зонда и поднять его.
- Делаю.
В трубке воцарилась пауза. Самойлов с нетерпением ждал.
- Аркадий Львович, согласно телеметрии, привод обесточен, - раздался в трубке взволнованный голос Олега. – Я думаю, мне надо идти в реакторную.
- Олег, это безрассудно! Пробуй ещё раз.
- Аркадий Львович, я не один раз попробовал. Да не волнуйтесь вы. Заодно тёте Маше ведро со шваброй принесу. Ходила же она после того, как процесс стал неуправляемым, в реакторную. Вон, жива-здорова, третью чашку чая пьёт. Ругается…
- Ты прав. Но только… - голос Самойлова дрогнул. – Ты же понимаешь степень риска? Я не могу тебе приказать туда идти. Только если это твоё твёрдое и осознанное решение.
- Аркадий Львович, всё нормально. Ну я честное слово не маленький. Вот уже ведро со шваброй вижу. Здесь всё как обычно. Вы не волнуйтесь, я сейчас трубку положу. Мне две руки нужны. Я иначе питание лебёдки не проверю. Я сразу перезвоню, как освобожусь.
- Хорошо, Олег. Не тяни только со звонком.
Самойлов услышал три коротких гудка отбоя.
- Правильный мальчик. Талантливый. Собранный, бескорыстный и смелый. Только бы чего с ним не случилось… - Самойлов говорил это скорее себе, чем полковнику.
- Аркадий Львович, давайте думать о хорошем и беречь силы. Вы вторую ночь почти не спали. В вашем возрасте это слишком большая нагрузка, - полковник с каким-то даже сочувствием посмотрел на него.
- В возрасте!.. А такое учудил. Там же люди! – Самойлов смотрел перед собой не мигая…
Пробка готова была рассосаться. Машины, казалось, поехали чуть быстрее.
- Вот блин, уроды! – полковник поморщился. – Ведь стопоримся возле Химок только из-за того, что дебилы хотят на зрелище посмотреть, - он указал взглядом на огромную воронку из облаков, уходящую центром в зону отчуждения. – Что ещё надо, «хлеба и зрелищ»!
- Зря вы их осуждаете, полковник. Действительно такое не каждый день увидишь. Они ведь не понимают, что вся эта хрень может стать концом света, - грустно заметил Самойлов. – Вот не были бы вы осведомлены, тоже бы, поди, притормозили.
- Да, Аркадий Львович, вы правы. Ну хоть не паника. И на том спасибо, - полковник был сосредоточен. Машина медленно приближалась к развязке МКАД и Ленинградки.
- Скорей бы что ли перезвонил… - Самойлов нервничал.
Сказать, что Олегу было страшно, - ни о чём не сказать. Только смысл-то бояться. Ребята из МЧС где-то там далеко шумно резали дверь. Тётя Маша пила свой чай и ругалась на практикантов, которые по её мнению плохо пошутили. Он проверял цепи питания лебёдки, опустившей часов шестьдесят назад в ствол установки зонд. После включения реакторов ствол превращался в некий портал в другую реальность. Ещё недавно они все радовались как дети успеху. Когда пошла телеметрия с зонда, распили бутылку шампанского на всю орду человек из двадцати пяти. «И каждый пошёл своею дорогой, а поезд поехал своей», - вспомнилась строка из песни Макаревича. Дед Самойлов поехал на доклад, а радостные коллеги расползлись отсыпаться после бессонной ночи с ощущением победы над реальностью. Кто ж знал-то, что так будет?!
Вся установка монтировалась в бывшем помещении большого бомбоубежища, оставшегося со времён холодной войны. Собственно, институт перевели в это здание ещё в семидесятых. Потом были позорные девяностые, когда к власти пришёл вечно пьяный Борька Ельцин, и не только наука, но и другие самые важные для страны направления, незримые кураторы из-за кордона повелели считать незначительными.
Самойлов был педантичен и зануден. В хорошем смысле этого слова. «Зануда» - высший комплимент для мастера или исследователя. Эту формулу Олег со временем вывел для себя сам. Смешные средства финансирования в сравнении с важностью проекта Самойлов тратил сдержанно и скурпулёзно. Сперва под лабораторию отдали бомбоубежище. Потом долго его перестраивали, вкладывая скудные, вобщем-то, деньги на модификацию и оборудование. Время шло, и когда пьяная кукла освободила президентское кресло, страна вспомнила, что ей нужна наука. Разорённая и разворованная Россия, постепенно оправляясь после Ельцинского правления, не в состоянии была в полной мере финансировать все важные направления исследований, но ситуация в целом менялась в лучшую сторону. В том числе, и для проекта «Шар Мёбиуса».
К 2010-му году в конце реакторного зала уже был создан бетонный колодец, опускавшийся на глубину больше пятидесяти метров, в котором в стенах были вмурованы излучатели. Первые эксперименты не давали результатов. Модифицировали зонд, модифицировали алгоритм работы реакторов… Олег знал всю эту систему, как свои пять пальцев. И будучи верным ассистентом, не сказать, оруженосцем, Самойлова, всегда следил за каждой мелочью.
Ещё студентом он проникся его идеями и, продолжая обучение на кафедре, не по-детски увлёкся проектом «Шар Мёбиуса». Самойлов заразил его самим фактом возможности проникать в иные миры. Это было слишком захватывающе, чтобы можно было легко остановиться. Кто не мечтает понять суть мироздания?
Кроме работы, поглотившей его целиком, в жизни не было почти ничего. Разве девочка с третьего курса, про которую все говорили, что Олегу не светит. Ну, типа, год по зоопаркам водить будешь… Однако, идеей других миров Олег смог заразить даже её. И вобщем-то был готов водить по зоопаркам. И водил, не испытывая какого-то дискомфорта от того, что вечер заканчивался в разных постелях. Гораздо важнее было, наверное, какое-то понимание, что ли. Наверное, и ей тоже.
Последний раз созвонились, когда всё уже случилось. Он сказал, что перезвонит сам. Объяснил вкратце. Подписка о неразглашении, много не расскажешь. Голос Оксаны дрогнул, когда прощались. По средствам массовой информации уже передавали весьма разноречивые сведения о ситуации с выходом из-под контроля эксперимента, проведённого в рамках проекта «Шар Мёбиуса».
«Будет минутка, позвоню, - подумал Олег, открывая силовой шкаф питания лебёдки. – Оксанка, небось, извелась вся».
Странно. Вводной автомат выключен. Олег осмотрел содержимое шкафа и, отвернувшись, чтобы в случае чего сберечь глаза, включил автомат. Тишина… Только на дверце загорелась лампочка питания. Олег аккуратно закрыл шкаф и, уходя к пульту управления, набрал Самойлову.
- Аркадий Львович, в шкафу привода лебёдки был отключён вводной автомат. Я включил. Пробую поднимать?
- Да, Олег. Пробуй осторожненько.
Он нажал отбой. Что-то мешало просто нажать на кнопку. Возможно, не хотелось расставаться с иллюзией, что сейчас всё закончится. Было страшно не увидеть, казалось, очевидного результата…
Рука Олега потянулась к пульту. Некое чувство смутно беспокоило, но он всё же неуверенно нажал. Вдалеке за бетонными стенами раздался звук работы электродвигателя. Какой-то странно натужный звук… Затем щелчок выбитого автомата. На пульте потухла лампочка индикации питания привода зонда.
«Ну, что ж, - подумал Олег, - готов поспорить, я знаю, какой автомат сейчас вышибло». Он уверенно направился в генераторную к шкафу электропитания лебёдки. «Да будет призовая игра!»
Вводной автомат действительно оказался снова выключен. Олег включил его ещё раз и рванулся к пульту, уже не закрывая шкаф. Ситуация повторилась: нажатие на кнопку, натужный гул электродвигателя лебёдки, издали тихий щелчок выбитого автомата… Непонятно, что делать, однако, надо хотя бы отрапортоваться. Он набрал номер Самойлова.
- Аркадий Львович. Поднял на двадцать сантиметров, и выбило тот же автомат. Наверное, по перегрузке.
- Олег, больше ничего не трогай, - услышал он очень взволнованный голос Самойлова. – Тут… Приеду, расскажу. Не трогай больше без меня установку. Я запрещаю! Занимайтесь пока дверью.
- Аркадий Львович, что случилось?
Но Олег не дождался ответа. Самойлов бросил трубку.
Вечер. Долбанный часпик. Над неким не своим жилым районом своего вроде бы города, настолько огромного, что даже не знаешь, как зовут соседей по лестничной клетке, растёт странная конструкция из облаков, чем-то отдалённо напоминающая ядерный гриб. Впрочем, лишь отдалённо. Если ядерный гриб для всех безоговорочно является вестником апокалипсиса, то здесь можно и поприкалываться. По ящику рядят, что с вами будет, герои дня. Над вами вьётся огромная воронка из облаков, так что четверть площади Москвы завоевал сумрак. Вполне естественно, что гиганты офисных сражений и повелители ровной должностной жизни не спешат давить на педаль газа своих кредитомобилей, проезжая мимо явления, расписанного как очередная захватывающая история о некоем возможном конце света. Впрочем, холёное быдло в салонах кредитомобилей не сомневается, что великий бэтмен остановит этот конец света, пожертвовав частью своей неиссякаемой силы за то, чтобы… Увы, реальность нагоняет без предупреждения. Мост, через который МКАД проходил над каналом имени Москвы, неожиданно издал странный стонущий звук. Поперёк полотна побежала трещина, которая стала небыстро, но уверенно расширяться. Кто-то пытался оттормаживаться, кто-то проскочить этот километр, вдруг ставшей опасной дороги. Ситуацию осложняла пробка, которая практически рассосалась, но её влияние было ещё весьма ощутимо. Полотно моста уже заметно кренилось, когда безрезультатно пытавшийся сдать задом или развернуться бензовоз, оказавшийся волей случая на проседающем пролёте, остановился. Из кабины выпрыгнул человек и побежал.
- Подонок, - зло сказал Самойлов.
- Вы не правы, Аркадий Львович, - одёрнул его Нестеров. – Самое ценное – жизнь. Он не может сохранить машину, а погибнуть вместе с ней – погибнуть ни за что. На падающем в воду пролёте моста бензовоз не причинит никому вреда, даже если загорится. В подобном случае спасать надо себя…
- Я не могу быть уверен, что события здесь не связаны с подъёмом зонда, - сказал Самойлов задумчиво.
- Аркадий Львович, - Нестеров смотрел на него внимательно. – Я полагаю, мы с вами не опустимся до паранойи?
- Да, прошу прощения, - Самойлов взял себя в руки. - Надо разворачиваться и пробовать пройти через Ленинградское шоссе.
- Не вопрос, - Нестеров включил синюю мигалку и устремился к вовремя оказавшемуся близко проёму в блоках, разделяющих встречные полосы МКАД.
Наверное, многие были бы рады повторить их манёвр, но бетонная разделительная конструкция между сторонами МКАД решительно мешала. Пока внутренний МКАД ближе к рушащемуся мосту стоял как вкопанный, Нестеров разгонял машину по абсолютно пустому наружному МКАДу в сторону Ленинградки, не выключая мигалку. Он уже уверенно выходил на «бабочку» развязки, когда…
Самойлов не слышал раньше, как стонет большая бетонная конструкция, готовая разрушиться. Однако, он мог поклясться, что понимает её язык. Те, кто продумывали, рассчитывали, прорабатывали и строили такое сооружение, невольно наделили его душой. А если есть душа, то умирать всегда не хочется.
Сейчас он как будто слышал плач умирающего моста. Одновременно разгружалась сторона шоссе, ведущая от него, и плотно набивалась противоположная.
- Тормози! – не по статусу властно приказал он Нестерову. Тот, оторопев, прижал машину к обочине. – Три минуты сидим и смотрим. Дальше принимаем решение.
- Согласен, - полковник с каким-то внутренним уважением смотрел на Самойлова.
И в этот момент вниз на Ленинградку посыпались брызги бетона с развязки с МКАД. Ни Самойлов, ни полковник не успели отследить, что их породило, но в следующую секунду народ начал бросать свои машины, стоящие в пробке перед мостом через канал, и бежать в разные стороны без оглядки. Затем рухнул ещё один пролёт развязки Ленинградка – МКАД, погребая под собой десятки машин, а дальше с жутким грохотом медленно двинулся вниз «горб» Ленинградского моста через канал.
- Полковник, надо ехать через бетонку, - Самойлов был бледен, как полотно. И тут позвонил Олег. Когда Самойлов бросил трубку, справа от развязки МКАД-Ленинградка неожиданно с грохотом взорвалось, рассыпая вокруг обломки, маленькое одноэтажное здание жёлтого кирпича. Следом вдоль шоссе стали взрываться колодцы коммуникационного прохода. Струи кипятка с паром подбрасывали тяжёлые колодезные люки в воздух на пару десятков метров. Некоторые из них падали на крыши машин. И вот теперь началась паника. Люди бросали своих железных коней на дороге и бежали кто куда…
По Ленинградке в область машина подъезжала к повороту на первую бетонку. За всю дорогу Нестеров и Самойлов пока не проронили ни слова. Только сейчас полковник нарушил молчание:
- Вы уверены… - он не смог продолжить свой вопрос.
- Нет! Но это меня не оправдывает, - Самойлов был резок. – Не надо спрашивать, что делать дальше! Я не знаю!
И в этот момент снова зазвонил телефон…
Удивительно в кайф после без малого двух недель жизни бомжа иметь возможность отмыться, побриться и постирать шмотки. Собственно этим Ворон педантично и занимался всё утро. Проснулся часов в шесть и понял, что во-первых больше не уснёт, а во-вторых возможностью, пока есть, надо пользоваться. Разбудил Сергея, разузнал, как да чего и, не затягивая, принялся.
Хозяйство у батьки Михайло было справное. Даже сауна в подвале. Впрочем, Ворон наглеть не стал. Воспользовался душем, в котором нашёлся таз для стирки. Сонный Сергей любезно предоставил в подмену мокрой шмотке стиранный комбинезон автослесаря, что Ворона абсолютно устроило. Чуть маловат, правда, но пару-тройку часов можно и потерпеть, а дальше и на себе шмотьё досушить.
Сегодня в автосервисе был выходной. Здание охранялось только дежурными. Кто-то жил здесь, кто-то разошёлся. Было тихо, и люди начали просыпаться лишь часам к девяти утра. Не исключением были Грач, хомяк и Ари. К этому моменту Ворон успел почистить автомат и переодеться в недосохшую шмотку.
- Доброе утро, - улыбнулась ему Ари.
- Доброе, - улыбнулся Ворон в ответ, - как наш раненый?
- Ворчит. Говорит, дочь без него замуж выйдет, - озорные огоньки блеснули в уголках глаз Ари. – Поправляется, короче. К слову, просил всех собраться и кое-что важное обсудить.
- Да, он мне говорил. Вчера ещё. Ты уже спала, - он чуть задумался. – Я не знаю, как, но он собирается починить Портал. Ну, я так понял, что он знает, как решить вопрос с этой штукой, которая над Порталом крутится.
- У него есть такая возможность, - Ари вмиг стала серьёзной. – Но боюсь, нам всем придётся ему помочь.
- Мне-то чем? – удивлённо спросил Ворон.
- Ты поймёшь, - Ари как-то пристально посмотрела на него.
- Ну… Ладно, - пожал плечами Ворон, - умоешься, завтракать приходи. А то уже живот к позвоночнику прирос.
- Я быстро, - снова улыбнулась Ари своей очень обаятельной улыбкой и исчезла за дверью.
Вскоре вся четвёрка собралась в личных покоях батьки Михайло, с его любезного согласия ставших больничной палатой для Грача. К слову, заглянул и он сам. Грач увидел его первый раз в этом мире и с трудом сдержался, чтоб не прыснуть. Он знал и этот автосервис, и большинство ребят, работавших в нём. Ну, так, поверхностно знал. Хорошие, дельные ребята. Однако, их отображение в нижнем мире одновременно внушало ещё большее уважение и вызывало невольную улыбку. Здесь было особенно хорошо видно, что в данном коллективе случайных людей нет. А батька Михайло является их несомненным лидером.
Первое, что он сделал поутру, проснувшись и умывшись, так пошёл проверять, как живётся его гостям и всё ли у них есть. Причём по реакции как местных так и своих Грач понял, что утро у батьки Михайло начинается подобным образом не первый раз. Конечно же он пропустил что-то, будучи в отключке…
- Ну, здрав будь, боец, - глаза крупного, крепко сложенного рыжеватого дядьки средних лет добро и внимательно ощупывали Грача. – Гляжу, легче тебе?
- Да, повеселей будет, - Грач с некоторой натугой сел на кушетке. – Спасибо вам, сударь, за гостеприимство. Не знаю, как бы без вашей помощи справились.
- Не стоит благодарностей, - батька Михайло чуть смутился. – Хорошим людям мы завсегда рады помочь. Да и под мостом той ночью неудобно получилось… Мне хлопцы всё рассказали. Ну вобщем поправляйся сколько нужно и об оплате не думай. Наш дом – твой дом. Если что нужно, вон Сергею говори, ну или твои пусть скажут. Выздоравливай. Да, и ещё… - он говорил это уже выходя, но обернулся и как-то странно посмотрел на Грача. – Воина ты, это, зачётно… Ребята на крыше сидели, кое-что видели. Ну не всё, конечно. Ты, говорят, его убить мог, но отпустил с позором. Не знал, что Воину может противостоять кто-то, кроме другого Воина. Ну или Богов, конечно…
- Этот какой-то… начинающий, что ли, был, - Грач смутился.
- Начинающий, - хмыкнул батька Михайло. – А мосты порушить умения хватило… Ну, вобщем, в чужие дела лезть дурной тон, однако, удачи. Чую, нужна она вам будет. От чистого сердца желаю.
Батька Михайло вышел. В комнате воцарилось молчание. Присутствовало ощущение какой-то светлой доброжелательности и уважения, что ли. Впрочем, Грачу было, пожалуй, чуть обидно. Казалось, даже этот чем-то глубоко ему симпатичный человек знал о происходящем больше, чем он сам.
Нарушая затянувшуюся паузу, Кузьмич громко захрустел укропом. Этот прозаичный звук вернул всех к реальности.
- Хомяк, а можно мы тоже попробуем позавтракать? – спросил Ворон, отнимая у Кузьмича вещь-мешок с провизией.
- Я не запрещал, - сказал Кузьмич с вызовом. – Там даже на вас должно хватить.
- Командир, делись своими соображениями. Ты вчера говорил, что знаешь, как починить Портал. Ну, вобщем, мы к твоим услугам.
- Да, есть мысль, - Грач чуть задумался. – Однако, мне нужны ваши подсказки. Ари, верно ли я понимаю, что спущенный над Порталом предмет блокирует его работу и пока он не будет извлечён из этого мира, мы по факту не можем победить Чёрного Игрока?
- Да, если упрощать, всё так, - огромные глаза Ари смотрели на него внимательно. – Предмет спустили учёные из верхнего мира и заблокировали работу Портала. Чёрный Игрок вообще не считает, что у него есть хоть какой-то шанс проиграть в этот раз. Одна из причин – этот предмет. Думаю, даже после того, как ты прогнал Воина, его уверенность в победе ни разу не уменьшилась. Согласно правилам Игры, работоспособность Портала – наша ответственность.
- Хорошо. Я понял. Тогда следующий вопрос: телефон, который я взял у Мельника, позволяет мне связаться с кем угодно из верхнего мира?
- Почти с кем угодно, - Ари присела на край его кушетки. – Подобный вид связи очень распространён в верхнем мире. Тому, с кем ты хочешь связаться, достаточно находиться возле любого телефона. Данный атрибут обыграет всё остальное. Сотовый телефон может быть в кармане у случайного попутчика, это может быть городской телефон, спутниковый… Ну, вобщем, в вашем мире это так называется. Твоя задача лишь чётко представить себе человека, с которым ты хочешь поговорить.
- Я чётко себе представляю этого человека, - Грач переложил подушку под поясницу и, немного кривясь от боли, сел прямее. – Пожалуй, пора рассказать о своём плане.
- Ну наконец-то, - язвительно выдал Кузьмич. – А то решаешь всё в одну харю, каски портишь, потом болеешь…
- Хомяк, я в тебя сейчас тапком запущу! – Грач даже толком рассердиться не мог. Тупо гаркнуть было больно со сломанными рёбрами.
- Командир, он отчасти прав, - вступился Ворон. – Ты уж делись, а мы может тоже на что сгодимся.
- Короче, - Грач, морщась, потянулся к вещь-мешку с провизией. – В какой-то, чёрт его возьми, прошлой жизни я был студентом МГУ. Наверное, неплохо учился. Бурно интересовался проектом одного из своих преподов. Проект назывался «Шар Мёбиуса». Препод конченный фанат был. На полном серьёзе рассуждал о возможности проникновения в другие реальности, ну и всё подобное. Если бы не его другие открытия, поди на смех бы подняли. Однако, меня эти его идеи очень сильно захватили. Ну правда, потом жизнь развела. Ему теория, а мне бронежилет и каска. Вы, ребят, только не подумайте, я ни о чём не жалею. Тем не менее, когда меня Гребусла «работу доделывать» в верхний мир отправлял, девушка, которую надо было, ну, так сказать, выручить, оказалась весьма осведомлённой в делах моего бывшего препода. Как я понял, проект «Шар Мёбиуса» он довёл до начала практической реализации. Вобщем, это его предмет болтается над Порталом и всё портит. Как я вижу, вероятность 99 процентов. Ну а если так, он, поди, может его и извлечь. Возможность с ним связаться у нас есть. Вот только, как заставить его послушаться? У нас есть один не очень длинный телефонный звонок. Этот шанс надо не упустить.
- Забавную задачу ставишь, командир… - Ворон задумался. – Давай моделировать ситуацию. Хомяк, что ты там говорил про серьёзную техногенную катастрофу в верхнем мире?
- А чё я говорил из того, что все не знают? – ответил Кузьмич с вызовом. - Ваши долбанные Новые Химки наполовину исчезли с карты. То есть, туда просто попасть никто не может. Ну и связи нет. И все уверены, что это из-за экспериментов вашего чокнутого учёного. Вы с братиком два дуралея, которые здесь просто гости. Вам трудно без телевизоров, сотовых телефонов и прочей ерунды получать достоверную информацию. Это одно из проклятий цивилизации верхнего мира. Но вообще-то на данный вопрос тебе в красках ответит любой чёрный комочек, который ты поймаешь на улице.
- Так, стоп, ребята, не частите, - Ворон чуть задумался. – То есть, благодаря некоему вышедшему из-под контроля физическому эксперименту, большой плотно населённый район объявлен как минимум зоной бедствия и власти даже не могут предположить о скольких сотнях жертв идёт речь?
- Тысячах, - сказал Кузьмич с набитым ртом.
- Хомяк, а, стесняюсь спросить, вот про тысячи жертв ты серьёзно? – Ворон смотрел на него круглыми глазами. - Я что-то думал, что сперва мы должны проиграть?
- Правильно думал, - Кузьмич вытянул из вещь-мешка, как по волшебству снова оказавшегося в зоне его доступности, огромную морковь. – Это ещё не предрешено. От нас зависит. Тебя радует такой мой ответ?
- Да блин! Как в тебя жратва-то лезет, зараза! – Ворон реально выходил из себя.
- А ты можешь что-то предложить? – Кузьмич невозмутимо жрал морковь.
- Так, всё, ребята, - Грач попытался навести порядок. – Верно ли я понимаю, что общественность и силовые структуры верхнего мира предполагают, что технический эксперимент Самойлова, - ну это, типа, тот препод, о ком я говорил, - вызвали некую ситуацию, являющуюся угрозой для жизни тысяч людей, причём фактически на окраине Москвы?
- Ты проницателен, братик, - Кузьмич продолжал жевать.
- Ну, Грач, тогда твоего Самойлова сейчас в жёсткую спецы контролируют. И никакие решения сам он не принимает, - Ворон стал сосредоточен и резок. – По ходу нам не светит. А вообще идея была хорошая.
- Не спеши, - Грач был спокоен. – Надо просто умудриться убедить тех, кто принимает решения. Давай думать, как.
- Вот совсем у меня нет этой способности, - с досадой выдал Ворон. – Может, мне и давалось легче то, что другим тяжело даётся, но договариваться реально никогда не умел. Закон «или по стакану, или по морде» мне как-то слишком близок.
- Давай не будем думать, кто чего умеет или не умеет. Надо просто выполнить задачу. Нам нужно понять, как, - Грач с трудом поднялся и прошёлся по комнате. Казалось, неразрешимая головоломка придавала ему сил. – Скажи, хомяк, а как я могу осмотреться в верхнем мире, ну, вроде как вы? Вот ты говоришь, проклятие, сотовые телефоны, телевизор… А если я хочу собрать и проанализировать информацию для решения проблемы, которую мы сейчас обсуждаем? Есть способ?
- Да, - Кузьмич продолжал невозмутимо хрустеть морковью. – И лучше всех в этом тебе может помочь наша Божественная Куница. Одна беда: по Игре права не имеет, - он пристально посмотрел на Ворона.
- Ари, я прошу тебя помочь командиру в том, о чём он говорит, - задумавшись на миг, сформулировал Ворон просьбу.
Взгляд Ари вдруг стал испуганным и смущённым одновременно.
- Да, я согласна, - сказала она, не раздумывая.
- Это ещё не всё, - продолжил Кузьмич, перестав жевать. Он разом посерьёзнел. – Ты помнишь, братик, что испытал, когда Гребусла подключался к твоему сознанию?
- Ну, вроде как… - неуверенно сказал Грач. – Первый раз было похоже на удар палкой по голове, второй – намного легче. С Воином на мосту, когда в гляделки играл, испытал схожие ощущения.
- В первом случае Гребусла всунул в тебя разом весьма приличное количество знаний. От того и сколбасило. Во втором – он просмотрел малую часть твоей памяти, касающуюся лишь его поручения, и ты почти не испытал дискомфорта. С Воином всё интереснее. Здесь ты, как и он, были вольны разрушать сознание друг друга или «скачивать», как говорят в верхнем мире, куски информации, какие понравятся, из головы оппонента. Полагаю, ты обратил внимание на полный доступ в момент, когда ментально взял верх? Даже не сомневаюсь, что такой момент наступил, иначе бы ни ты, ни мы здесь не стояли. Он бы просто вытянул из тебя место сбора, а потом, лишив воли, прихлопнул бы, как муху. Если мы все здесь, значит, этот момент был, и ты его, наверняка, помнишь. Расскажи, что ты испытал?
- Ну… - Грач чуть задумался, - в этот момент я обладал полной властью над всеми его мыслями, воспоминаниями и знаниями. Наверное, если потренироваться, мог бы и что-то стирать, вставлять своё и, может быть, даже подчинить. Только всё так неожиданно произошло, что разве вломить этому мотыльку и успел. Потом он закрылся.
- Чё, глаза отвёл? – ухмыльнулся Кузьмич. – Спина чесалась?
- Ну… Да.
- Вот, меня, братик, всегда поражало. Нажрёшься где-нибудь, как свинья, домой придёшь, так в коридоре спать ляжешь, не раздеваясь. Тебя спроси в этот момент, кто ты такой - не ответишь. А дорогу домой, зараза, всегда находишь. И дверь за собой всегда запираешь. А всё почему? Подсознательный самоконтроль, как сказали бы ваши придурки-психологи, у тебя очень силён. Ну, а если на человеческий язык перевести, - может, память тебе и стёрли, но суть свою ты чувствуешь. Это хорошо. Так будет проще понять, подо что ты сейчас подписываешь нашу Божественную Куницу. Когда Гребусла тебе в голову лазил, опасаться было нечего. Если бы он хотел навредить, ты бы даже не понял, что уже умер. Но когда один человек позволяет заглянуть себе в голову другому человеку, то, по сути, даёт ему безграничную власть над своим сознанием. Воля, чувства, память – всё у тебя в руках. Это круче, чем раздеться до гола на площади. Ты понимаешь, на что Ари сейчас соглашается? – Кузьмич говорил это, может, и язвительно, но как-то несвойственно жёстко.
Возникшее у Грача непреодолимое желание запустить берцем в голову хомяку по мере произнесения им своего монолога сменилось на какое-то смешанное чувство стыда и уважения по отношению к Ари. Он посмотрел на неё и столкнулся с по-детски преданным взглядом.
- Да, папа. Тебе можно. Только… - Ари всхлипнула. – Только мне сперва надо с тобой наедине поговорить, – и не в силах больше сдерживать слёз, она уткнулась ему в плечо.
- Забирайте мешок со жратвой и идите в соседнюю комнату, - Грач бросил встревоженный взгляд на Кузьмича с Вороном. – И дверь закройте!
- Папа, мне нечего стыдиться! - Ари всё ещё вздрагивала, но уже не плакала. – Ты можешь заглядывать в любые уголки моей памяти, можешь смотреть на любые движения моей души, но я очень прошу тебя не делать две вещи. Во-первых, я прошу тебя не заглядывать в мою память о той жизни, когда мы встречались в последний раз. Я многое оттуда не могу себе простить. Я не защитила сестру. А потом… Я не хочу, чтобы ты видел, как я мстила, - она снова заплакала и уткнулась ему в плечо. – Я очень боюсь, что увидев, как это было, ты не захочешь меня позвать в верхний мир, - говорила она сквозь слёзы.
- Ари, послушай меня, - он гладил её по растрепавшимся рыжим волосам. – Во-первых, даже увидев то, о чём ты говоришь, я не передумал бы. Я достаточно узнал тебя за эти неполные две недели. Во-вторых, я обещаю тебе смотреть лишь на то, что необходимо для решения проблемы с Порталом. Вот честно-честно. Ты мне веришь?
- Да, верю, - она повернула к нему мокрое от слёз личико. Этот искренне-преданный детский взгляд не оставлял сомнений.
- Ари, а что второе?
- Ну, это по поводу Ворона… - Ари замялась.
- Не слишком взрослый для тебя ухажёр? – улыбнулся Грач.
- Не, пап, ты ничего не понял. Если бы не твёрдое решение родиться у вас с мамой, он бы, конечно, мне понравился. Согласись, достойный человек. Удивительный! Но я уже всё решила. Просто, если ты узнаешь, как я собираюсь отблагодарить его за бескорыстное служение, да и от себя сделать что-то важное и нужное ему, когда Игра закончится, и все мы разбредёмся по своим судьбам, ты можешь нечаянно ему проговориться. Тогда это попросту не получится. Подчас судьбу меняет всего лишь её знание. Так что, не заглядывай, пожалуйста, в этот край моего сознания. А если всё же заглянешь – не говори. А то у меня не получится. – Ари успокоилась, слёзы высыхали на её личике.
- Не буду заглядывать. Я пообещал, - сказал Грач твёрдо и улыбнулся. – Ну теперь рассказывай, как мне получить необходимую для проведения переговоров информацию.
- Ну помнишь, как Гребусла клал тебе ладонь на лоб? – её взгляд был всё такой же преданный и открытый. – Сделай то же самое и сосредоточься. Я не буду закрываться, а ты выбери то, что тебе надо увидеть. Ну, почти как с Воином, если ты не помнишь…
- Ари, в интересах дела мне нужно будет сделать это при всех. Я пообещал тебе. Ничего личного. Ты сказала, что веришь мне.
- Да, папа. Верю, конечно, - она по-прежнему смотрела на него своими огромными зелёными глазами. И этот взгляд, наверное, соединял его сейчас со всей вселенной. В кои-то веки его задача была не стрелять и драться, а настоять на своём. Ради всей этой вселенной. Ему надо было УБЕДИТЬ. «Ну что ж, поиграем», - сказал он себе.
- Я позову их? – он вопросительно посмотрел на Ари.
- Делай, что должен! – Тяжело, когда тебе так доверяют. Теперь совсем нельзя проигрывать.
- Ворон, хомяк, идите сюда. Пора Портал чинить, - о, Боги, что же он делать-то будет, если облажается! Неприятный холодок между лопатками потёк куда-то в штаны. Брать на себя ответственность за ситуацию всегда тяжело, но должен же кто-то…
- Да, командир, - Ворон вошёл в комнату, таща за собой вещь-мешок с провизией, к которому прилип Кузьмич. – Давай вводные.
- Всё очень просто, штабс-капитан, - Грач пытался глумиться, хотя страх облажаться был сейчас, наверное, сильнее всего на свете. – Вы даёте нам короткое время, за которое я осматриваюсь глазами Ари в верхнем мире. Сосредотачиваетесь и ждёте. Затем я звоню Самойлову. Пытаюсь убедить. Телефон перевожу на громкую связь. Если видите какие-то мои тактические ошибки, подсказываете. Но тихо. Так, чтобы я услышал. Не те, кто с той стороны. Как я уже понял, Игра слишком сложная штука, чтобы понять её правила целиком. Поднять зонд, блокирующий работу Портала, других способов у нас нет. Ну, или я их не знаю. Подключайтесь и помогайте. Работаем?
- Лишние вопросы задаёшь, братик, - хомяк по-прежнему что-то жрал. – Решился – играй.
- Ну типа да, командир, - Ворон как-то сосредоточился. – Что увижу, подскажу, только проку-то с меня…
Грач осторожно положил свою ладонь на лоб Ари. Та по-прежнему доверчиво, как ребёнок, смотрела ему в глаза. На миг мир как будто качнулся, открывая всю свою бездну. Удивительная девочка! Уровень её восприятия мог бы ошеломить любого. Но… Ничего личного. Только то, что касалось выполнения задачи. Панический страх Самойлова, когда ему позвонили во время доклада силовикам… Не то. Дуралеи-ППС-ники, таранящие грань между двумя мирами. Какое на него это произвело впечатление! Не то. Сотрудники ФСБ, встретившие его на проходной НИИ. Уже теплее. Где он сейчас? Впрочем, сейчас – понятие растяжимое. Где можно вклиниться в их «сейчас», чтобы максимально полно использовать свои возможности? Воин, которому Грач дал понять его место в этом мире, не вовремя порушил мосты. Ну или не вовремя Самойлов распорядился извлечь тот самый чёртов зонд из нижнего мира. Теперь все думают, что эта неудачная попытка явилась причиной обрушения мостов. Вот! В сопровождении сотрудника ФСБ, имеющего достаточные полномочия для принятия решения, Самойлов лишь секунд на тридцать разминётся с бензовозом, попавшим в серьёзную аварию. Это будет на повороте на первую бетонку. Чёртовски удачный момент! Человеку, живущему по плоским правилам верхнего мира, будет трудно понять, что это лишь случайность. «Стреляй, Глеб Егорыч, уйдёт!» - вспомнилась фраза из легендарного фильма «Место встречи изменить нельзя». Ну что ж, играем.
Ари сидела, не проронив ни слова. Она просто полностью доверилась и больше не вмешивалась в ситуацию. Ну, пока её об этом не просили. Не снимая руки с её лба, Грач потянулся к телефону…
- Добрый день, Аркадий Львович.
- С кем я говорю? – услышал Грач в трубке нервный голос.
- Это, наверное, не так важно, если не учитывать тот факт, что говорите вы с человеком, попавшим в иную реальность, ну или в зону отчуждения, - Грач был нарочито спокоен. – Я попросил бы вас сейчас же прижаться к обочине и перевести телефон в режим громкой связи. Полагаю, Андрею Юрьевичу Нестерову будет весьма интересно принять участие в нашей беседе.
На некоторое время в трубке воцарилась пауза. Потом звук стал громче. Где-то за кадром был слышен эмоциональный шёпот. Затем всё стихло.
- Аркадий Львович, в ваших интересах проехать по обочине ещё хотя бы метров пятьдесят вперёд. Я не настаиваю, но это важно для сохранения сотен тысяч жизней людей, которых вы даже не знаете. К слову, и вашей тоже. Вы очень скоро поймёте, почему это так. Впрочем, вы можете меня не послушать. Поверьте, тем, кто оказался в некоей иной реальности, уже совсем не страшно. Многое переосмысливаешь, понимая, как живёт эта вселенная, - Грач блефовал, но ему почему-то не было стыдно. – Да, к слову, Андрей Юрьевич правильно делает, что пытается отследить данный звонок. Результат, который он получит, лишний раз заставит вас с ним поверить, что я не телефонный хулиган. Впрочем, это наверное неважно. Да и вообще у нас слишком мало времени, чтобы дискутировать. Аркадий Львович, вы меня слышите? – конечно же, Грач в этом не сомневался. Просто хотелось понять, не ошибся ли он в произведённой его монологом реакции.
- Да, - раздался в трубке деревянный голос. – Кто вы?
- Аркадий Львович, я один из ваших студентов, который вынужден был волею судеб оставить науку много лет назад. Потом опять же волею судеб я оказался в эпицентре зоны отчуждения, как вы это теперь называете. Я могу назвать своё имя, и Андрей Юрьевич может узнать про меня весьма многое. А я в свою очередь могу нахрен стереть вам память, да и вообще сделать из вас обоих овощи, благодаря приобретённым способностям в иной реальности. В принципе, можем поиграть, кто круче. Ну если настаиваете, конечно, - блин, как он блефовал! Отчасти даже пёрло чувствовать, как Самойлов напару с фэбэсом покрывались крупным холодным потом. Всё ж таки не победил он в себе до конца эту чёртову гордыню превосходства. Однако сейчас у него было оправдание перед самим собой. Чтобы выполнить задачу, необходимо было распушить перья. – Так вобщем, господин полковник, настаивает, чтобы я назвал свои паспортные данные?
- Нет, - раздался в трубке после паузы деревянный голос Самойлова.
- Ну как хотите, а то я вобщем и не против, - проглумился Грач. – Однако давайте перейдём к делу. У младшей дочери Андрей Юрьевича всего лишь ветрянка. Нехрена дёргаться. Этой болезнью лучше переболеть в девять лет, чем в двадцать. Последнее я пробовал. Чуть не сдох. Так что пусть не волнуется. А вот за старшей дочерью пусть присмотрит. Травку покуривает… Ну я типа против травки ничего не имею, считаю, что алкоголь гаже. Однако социальные законы смеют со мной не соглашаться. Ну Андрей Юрьевич у нас по роду службы обязан блюсти социальные законы, так что я до сведения довёл, а он пусть сам решает. Его всё ж таки дочь. Да, и ещё. Залетит она от этого щегла из параллельного класса, если не объяснить обоим, что от этого дети бывают. Ну я в курсе, что Андрей Юрьевич сейчас меня слышит, так что можете не передавать. Хотя… Вы там его спросите, если он настаивает, я могу что-нибудь ещё из прошлого или будущего рассказать. Ну вы типа подумайте пока. К сожалению, на события, которые развернутся в следующие минуты на ваших глазах, я не в состоянии повлиять. Бензовоз, идущий из области видите? Трубку только не бросайте, а то не поговорим больше. У меня, к сожалению, есть свои ограничения.
Самойлов и Нестеров ошарашенно смотрели друг на друга, склонясь над сотовым телефоном Аркадия Львовича, когда из левого ряда Ленинградского шоссе в сторону придорожной кафешки с грохотом двинулся бензовоз. По непонятным причинам правое переднее колесо неожиданно отделилось и неуправляемая машина жёстко распихивая пузотёрки понеслась в сторону обочины. Уходя от столкновения, фура дёрнулась влево и, вылетев на встречную полосу, перевернулась от удара грузовика в бочину. По инерции уже на боку она продолжила своё движение к встречной обочине ровно в то место, откуда неизвестный, звонивший по телефону, порекомендовал отъехать на пятьдесят метров вперёд. В свою очередь, бензовоз, не доехав каких-то пятнадцать метров до кафешки, рухнул с обочины в кювет и загорелся.
- Я стесняюсь спросить, - в трубке раздался ехидный голос Грача, - вам ещё надо доказывать уровень осведомлённости человека, попавшего в зону отчуждения? – о Боги, как он блефовал! Впрочем, работало. – Может, поговорим о том, как остановить этот кошмар?
- Свинья ты, братик, - шёпотом заметил Кузьмич, не переставая жрать.
- Я не знаю, кто вы. С вами говорит полковник ФСБ Нестеров. Что вы хотите?
- Андрей Юрьевич, я не террорист. У меня нет требований. Авария бензовоза не более чем ситуация, на которую я не мог повлиять. Но на вопрос, что я хочу, я готов ответить. Только немного не так я его сформулирую. Я связался с вами для того, чтобы предостеречь от очень серьёзной ошибки. Это не я хочу. Это вы хотите. Вы ведь правда хотите, чтобы не было человеческих жертв?
- Можно подумать, вы не знаете ответа на вопрос, - Нестеров пытался брать инициативу в свои руки.
- Ну да, Андрей Юрьевич, знаю, конечно. Попробуйте поговорить со мной как с террористом. Только это ошибка. У меня нет заложников, нет требований, да и изменить в текущей ситуации без вашей помощи я толком ничего не могу. А ваша дочь всё одно залетит от прыщавого подонка из соседнего класса, если вы не уделите должного внимания её воспитанию. Давайте поспорим на ящик пива.
- Ну блин просто хам какой-то! – Нестеров смотрел абсолютно охреневшим взглядом на языки пламени с противоположной стороны Ленинградского шоссе. – Я не знаю, кто ты и зачем звонишь, может скажешь наконец?
- Ну, начинаем на одном языке говорить. Вы, Андрей Юрьевич, наверное, как и я хотели бы меньше смертей и больше порядка. У вас сложилось ошибочное мнение, что когда Аркадий Львович тронул зонд, опущенный в иную реальность, началась вакханалия, паника, и стали рушиться мосты. На самом деле это лишь совпадение. Это разные процессы, которые просто текли в одно время. Ну, в вашем мире в одно время… Если вы не хотите действительно страшных последствий, зонд надо поднять немедленно. Можете меня не послушать. Ну тогда реально будете расхлёбывать очень серьёзные последствия. Я сказал то, что знаю, а вы принимайте решения.
Полковник и Самойлов переглянулись.
- Господа, не надо мне говорить каких-то слов, положенных в данной ситуации по правилам, - раздался в трубке голос Грача. – Просто если вы хотите остановить кошмар, который начался с момента выхода эксперимента Аркадия Львовича из-под контроля, поднимите зонд. Остальное мы постараемся исправить сами. Обещать не буду, но расстараюсь. Я тоже в этом сильно заинтересован. Да, и ещё. У вас очень мало времени на раздумья. Сколько прошло в вашем мире с момента, когда над Новыми Химками появилась воронка из облаков?
- Двое с половиной суток, - Нестеров поперхнулся.
- Ну а у нас почти две недели, - выдал Грач нарочито спокойным голосом. – Время у вас и у нас по разному течёт. Поторопитесь что ли. А то вон Аркадий Львович знает, сперва подвал затопит, потом весь дом без света останется. Ну да, к слову, когда мосты рушились, «ни одного кролика не пострадало». Вы удивитесь, но жертв нет. Проверьте. А ваша жена, Андрей Юрьевич, беременна девочкой. Это вы проверите не мгновенно, но тоже убедитесь. И если вы зонд не поднимите, то количество смертей вас ошеломит. Короче удачи вам господа, у меня труба садится. Ну и последнее. Аркадий Львович, я ваш бывший студент. Прошло очень много лет, но я не забыл ваши идеи. Теперь на практике я понимаю, что вы были правы. Простите, что ушёл из науки… - в трубке раздались короткие гудки.
- Мать твою! – Нестеров ошалело смотрел на Самойлова.
- Поехали, - каким-то чужим голосом произнёс Аркадий Львович.
Грач снял руку со лба Ари. Ну вот и всё. Теперь остаётся только ждать.
- Браво, - сказал Кузьмич. Похоже, без сарказма сказал. – Вряд ли кто-то мог сделать это лучше. Талант оратора за тобой был замечен ещё две с половиной тысячи лет назад.
- Да, командир, я согласен с хомяком, - Ворон немного удивлённо смотрел на Грача. – Я всё думал, как ты разговор построишь. По мне, ты выбрал лучшую тактику.
- Да, папа, ты действительно использовал ситуацию максимально полно. Никто из нас не смог бы быть убедительнее, - Ари смотрела на него с восхищением.
- Я прям щас покраснею, - съёрничал Грач. – От моей убедительности не будет проку, если зонд не поднимут.
- Подождём, - невозмутимо выдал хомяк.
- Да, ничего не остаётся, - сказал Грач и после некоторой паузы добавил: - Ну что ж, давайте используем это время с толком. Вон, смотрю, Ворон, как опытный боец днёвку по назначению использовал. Постирался, отмылся, побрился. Предлагаю всем заняться тем же. Потом такой возможности может долго не быть. Ну и завтра выходим.
- Послезавтра, - твёрдо сказала Ари. – Завтра рано. Я не умею сращивать кости мгновенно. Сейчас ты лишь чуть нагрузив своё тело окажешься в начале пути выздоровления. Потеряешь ещё три дня. – И вдруг, смутившись, посмотрела на него более привычным теперь уже детским взглядом. – Пап, ну пожалуйста.
- Не буду спорить, - после секундной заминки сказал Грач. – Послезавтра, значит послезавтра.
«Прощай, Савитри, не судьба. Знаю, что не выйду из этого боя, но так было правильно». Он выбросил севший телефон в урну возле ремонтного ангара и побрёл дальше, опустив голову…
- Да, Нестеров беспокоит. Мне срочно нужна информация по количеству жертв в результате обрушения мостов. Как нет? Информации нет или жертв нет? Не может быть! Там сотни машин на полотне находились. Вы уверены? То есть, по инциденту возле моста через канал Ленинградского шоссе и его же развязки с МКАД единственный пострадавший – дурак со сломанной челюстью, не поделивший полосу с водителем фуры? А что по прочим мостам? – полковник на несколько секунд замолчал. – Ну да… Я понял, спасибо, - он сбросил звонок и тут же набрал ещё раз: - Лена? Лена, послушай, возможно, мой вопрос покажется тебе странным и бестактным, что ли, - даже в таком расхристанном состоянии, Самойлов не смог не заметить резкого изменения тона Нестерова. – Ты уверена, что не беременна? Ну, Леночка, не сердись. Задремал на светофоре, сон приснился. Как, сегодня тест показал?! А почему ж ты мне… Леночка, ну ты же знаешь. Это правда работа. Нет, мне не всё равно. Леночка, я приеду и… Ну вот. Бросила трубку, - обратился он уже к Самойлову. – Господи, опять девка! Я так парня хотел!
- Меня удивляет, полковник, что вы так доверяете нашему телефонному хулигану, - Самойлов был язвителен. – Ещё немного, и я решу, что не один я сумасшедший.
- То есть… Вы тоже считаете, что надо поверить? – Нестеров вопросительно посмотрел на профессора.
- Я – да. Только вы и без меня так считаете. Ну что, единогласно? – Самойлов вопросительно посмотрел на полковника. – Я звоню Олегу?
- Да, под мою ответственность, - немного не своим голосом произнёс Нестеров.
А диктофон продолжал беспристрастно писать всё происходящее. Впрочем, наверное, теперь это было неважно…
- Да, Нестеров, я слушаю. Как?! То есть, согласно оценкам, звонок на телефон Самойлова был сделан с его же телефона, находящегося в этой же точке? Это заключение экспертов? Да, я понимаю, что ещё рано. Предварительное заключение? Да, я понимаю, что работают. Вероятность ошибки? Да, я вас услышал. Бред какой-то… Мне кажется, что мы все сходим с ума, - обратился он к Самойлову, отбив звонок.
- Не переживайте, полковник, - задумчиво произнёс тот, - нам не грозит такая роскошь. Чтобы сойти с ума, его предварительно надо хотя бы иметь… - это было странное сюрреалистичное чувство, но Самойлов не сомневался, что хорошо знает человека, который звонил. Слишком часто он вспоминался последнее время, казалось бы, без веской на то причины.
Когда из стальной двери бомбоубежища вывалился вырезанный «болгаркой» кусок и упал на бетонный пол, Олег не удивился увиденному. Всё та же кирпичная кладка, как и снаружи.
- Отойди, Паш, - отодвинув того, что с «болгаркой», второй спасатель махнул кувалдой. Безрезультатно. Хорошая кладка…
- Всё, Вадик, курить пошли. Я с той стороны это уже видел, - коренастый Паша сплюнул на пол, положил «болгарку» и снял защитные очки. – Как вы умудрились добиться такого потрясающего эффекта? – обратился он уже к Олегу.
- Если не усложнять, то это игры с субстанцией, которое человеческое восприятие делит на две несовместимых ипостаси. Это игры со временем-пространством, - Олег удивлённо смотрел на кирпичную кладку за входной дверью. – Странно. Там внутри была, здесь снаружи…
- Сам удивляюсь, - Паша затянулся сигаретой, развалившись в углу. – Что дальше делать будем?
- Ну с дверью бестолку возиться, - чуть подумав, сказал Олег. – Полагаю, профессору надо звонить.
- Мужики, давайте только покурим сперва! – сказал Вадим, утираясь рукавом спецовки. – Не могу больше, передохнуть надо.
- Да кури, кто ж тебя торопит, - Паша нехотя повернул голову в его сторону. – Спешить надо, когда знаешь, зачем. Профессор не звонит, значит пока не нужно. Мы для общества ценнее отдохнувшими, нежели упаханными в хлам.
- Вот щас точно не буду спорить, - сказал Вадим, затягиваясь.
Однако, судя по тому, что в следующую секунду телефон Олега зазвонил, Боги явно не разделяли критерии оценки спасателей.
- Да, Аркадий Львович, - Олег встрепенулся, увидев знакомый номер. – За дверью кирпичная кладка. Боюсь, не пробьёмся. Что? Любой ценой поднимать зонд? Это ваше окончательное решение? Да, конечно. Если это возможно, мы естественно сделаем. Да, Аркадий Львович, можете не сомневаться. Да, если возникнут вопросы, я позвоню. Не волнуйтесь, я всё сделаю. Со мной… Двое спасателей со мной. Крепкие разумные ребята. Тётя Маша, опять же. Не волнуйтесь, Аркадий Львович, справимся. Будут вопросы – наберу. Задачу понял. Ну, удачи вам, приезжайте скорее, - подержав ещё секунду телефон возле уха, Олег убрал его в карман.
- Ну что, мужики, дверь нам больше не интересна.
- Да? – Паша нехотя повернулся в его сторону.
- Самойлов велел поднять зонд. Это приоритетная задача, - не сказать, что Олег был уверен в себе.
- Ну, если профессор сказал, значит, поднимем, - Паша был невозмутим. – Нам в упрощённой форме объясняли ситуацию, но этого недостаточно. Так что, давай-ка рассказывай подробнее происходящее, - и с натугой поднявшись с пола, добавил уже более сердито: - А то проку-то тебе с нас будет…
- Почему выбивает автомат? – Вадим был сосредоточен. – Есть мысли?
- Ну разве одна, - Олег чуть задумался. - Самойлов не просто так воткнул пятитонную лебёдку на зонд весом от силы килограмм двадцать. Это могут быть гравитационные проблемы.
- Замечательно! А почему тогда зонд работает? Если поэтому стало вышибать автомат лебёдки, надо, чтобы груз, поднимаемый ей, превышал как минимум в полтора раза её максимальную грузоподъёмность. То есть, зонд должен начать весить как минимум в четыреста раз больше, чем он весил бы, лёжа у меня на обеденном столе. То есть мы сталкиваемся с ситуацией, когда системы телеметрии сохраняют полную работоспособность при четырёхсоткратной перегрузке. А вы эту электронику делали именно с таким запасом прочности?
- Нет… - Олег задумался. – Про четыреста крат никто и не думал. В порядке бреда, профессор закладывал десятикратный рост гравитации непосредственно для зонда.
- Замечательно, - Паша выбросил бычок. – Что за лебёдка стоит?
- Да, собственно, обычный болгарский тэльфер. Пятитонный. Такие повсеместно на заводах по России применяют. Разве доделали чуть… - Олег с каким-то удивлением смотрел в пустоту. – Ну, есть у этих тэльферов одна штатная проблема: троса иногда перехлёстываются…
- Значит, надо подойти к нему и осмотреть, - невозмутимо заметил Паша.
- Для этого надо отключить генераторы поля. Это невозможно. Самойлов сказал, нельзя ни в коем случае. Могут быть непредсказуемые последствия, - Олег по-прежнему смотрел перед собой отсутствующим взглядом. Ему было страшно.
- А что будет, если подойти, не отключая? Ну, медленно? Осторожно как-то, что ли? – Паша вопросительно посмотрел на Олега. – Ну, надо же что-то делать.
- Павел, я реально не знаю, что будет. Можно, конечно, попробовать, но оттуда, к примеру, можно вернуться постаревшим лет на пятьдесят, или вообще кем-то другим, а не человеком.
- Там сколько метров пройти надо? – Паша был невозмутим.
- Метров пятнадцать. На четвереньках. И без металла. Весь металл в реакторе обсчитан. Даже пуговицы внесут непредсказуемые искажения.
- Да у вас всё непредсказуемое! – Паша снова сплюнул в угол. – Я вот, Олег, о чём думаю. Согласно сводке, под ударом тысячи человек. И это только пока. Мы сейчас о своих задницах думаем, но их только три. Ну, вон, ваша уборщица у сортира чаем отпивается. Значит, пишем, четыре. Я в первую чеченскую медиком был. Насмотрелся малость. Это за свою жизнь не то, чтобы опасаешься. Страшнее, когда другим приговор подписываешь. Вот задачка тебе, Олег: у тебя на руках двое легко раненых, двое средней тяжести, двое тяжёлых и двое при смерти. В машинку, которая до медсанбата идёт положить можешь четверых. Кого положишь? В поле серьёзную помощь оказать невозможно. А машинка под обстрелом два часа туда и два обратно пойдёт. Как решишь?
- Ну, тяжёлых и тех, кто при смерти отправлю, - не задумываясь, сказал Олег.
- А вот не так надо, - пристально посмотрел на него Паша. – Сам посуди, двое при смерти по дороге скорее всего преставятся. Тяжёлые, может, и доедут. А пока машинка туда-сюда ходит, «средние» потяжелеют. Так ты меньше жизней спасёшь. Причём из страха ответственности. А надо иначе. Сперва тяжёлых и средних. Лёгкие ещё и автоматы в руки возьмут, коль придётся. А те, кто при смерти – как судьба распорядится. Вот такая она, брат, арифметика на трупах. Согласись, наши жизни не ценнее сотен других. Логично?
- Интересно, как ты собеседование с психологами прошёл, когда на работу устраивался, - устало заметил сидящий в углу Вадим.
- А я лишнего не болтал. Выберемся, дам тебе возможность со своим личным делом ознакомиться. А то уже четыре года трёхсотых из понтовых джипов выковыриваем, а друг о друге только имя и фамилию, да год рождения, знаем, - Паша подмигнул Вадиму. – Сейчас иная ситуация. Короче, предлагаю следующее: раздеваюсь догола от греха, беру какую-нибудь палку и лезу к лебёдке разбираться, почему она сбоит. На случай, если ваш волшебный генератор поля меня вырубит, обвяжусь верёвкой, а вы вытянете. Ну, тушкой или чучелом – как получится. Это просто кто-то должен сделать.
- Павел, почти всё правильно. Но… - Олег чуть замялся, - там много моментов, которым я быстро не научу. Я с установкой уже много лет работаю. Короче, всё, как ты сказал, но не ты, а я. В этой ситуации нужно ещё и знать, что именно происходит. Это не война, - он был бледен, но решителен.
- Ты уверен? – Паша посмотрел на него вопросительно. – Может, всё-таки, каждый своим делом заниматься будет?
- Павел, я уверен. Ты ведь даже не представляешь себе, с чем мы сейчас сталкиваемся.
- Ну это верно, Олег, - Паша был спокоен. – Только не нужнее ли ты за пультом? Случись с тобой чего, мы сами не справимся.
- Я покажу, - Олег взял себя в руки. – От вас потребуется относительно простой алгоритм действий. Даже если надо будет заглушить установку, вы справитесь. Возникнут вопросы, что вряд ли, Самойлов по телефону подскажет.
- Не знаю… - Паша посмотрел на него с недоверием. – Ну в текущей ситуации ты – старший по званию. По моему мнению, я идти должен.
- А чё не я? – с деланной обидой подал голос Вадим.
- А у меня стажа больше, - немного с наездом ответил Паша. – Значит, опыта. Да и… Тебя дома жена и дочка ждут, а меня только кошка. И ту соседке на попечение сдал. Знал, что надолго еду.
- Мужики, не спорьте. Я установку знаю до винта, я и лезу, - твёрдо сказал Олег.
- Решать тебе, конечно, - Паша грыз зубочистку, найденную в кармане. – Однако, я своё мнение высказал.
- Ну, если мне решать, то идёмте знакомиться с вашими задачами. Телефоны при себе у обоих?
Спасатели переглянулись.
- Ну типа да, - ответил за всех Паша.
- Тогда для начала пишите номер Самойлова. Сейчас я покажу вам оборудование и расскажу, что надо делать. Потом прозвонюсь Аркадий Львовичу. Объясню ситуацию. Обвязываться нечем, но в техничке есть автоген с пустыми баллонами и метров тридцать шлангов. Ими и воспользуюсь. Короче, что резину тянуть, там реально непонятно, что с людьми происходит, - Олег неожиданно для себя самого вдруг стал решительным. «Ну, что ж, Оксанка, потом позвоню. Приду с победой и позвоню. Или не позвоню…»
- Ну, вобщем, Вадим, ты за пультом. Что делать, я уже объяснял. Ты, Паш, возле щита управления лебёдкой. Здесь можешь понадобиться, ну и я до Вадима от ствола не доорусь, если что. Будешь транслировать мои команды, - Олег, раздевшись догола, обвязывался шлангами.
- Трусы-то зачем снял? – ухмыльнулся Паша. – Металл зашит?
- Тьфу, блин, - Олег смутился. – Автоматически как-то. Да ладно, тётя Маша не придёт, а остальные – мужики, вроде. Или я чего-то не знаю?
- Ну, зубоскалишь, значит, страх подчинил, - сказал Паша, завязывая газовый шланг в районе лопаток Олега. – Думай о хорошем. Страх – твой враг. Он разрушает сознание. Боишься – значит, будешь ошибаться. Да, ну и ещё… - Паша чуть задумался. – Твой род деятельности не предполагает подобного экстрима. Не совсем твоя ситуация. Есть одно правило, которое тебе сейчас забывать нельзя: мёртвый солдат задачу не выполняет. Береги свою жизнь. Если что-то не так, кричи, чтоб я тебя дёргал.
- Спасибо за добрый совет, - Олег поёжился то ли от холода, то ли ещё от чего. – Попробую…
- Свет-то там есть? – как-то, уже для проформы, спросил Паша.
- Неа… - Олег удивлённо посмотрел на спасателя.
- Металл?.. Тебе те же мысли в голову приходят?
- Может, свечку найти? Или что вообще в этой ситуации делать?..
- На! – порывшись в кармане, Паша извлёк странный предмет, похожий на фонарик. – Девушка подарила. Я её парня из раскоряченного лифта вынул. Ну, типа, мне показалось, ей просто познакомиться хотелось… Там парень – типичный «офисный планктон». Вот она и… Впрочем, это неважно. Светит эта хрень так себе, но металла в ней не больше, чем в двух солдатских пуговицах. Обычный китайский сувенир…
И в этот момент в кармане скинутой на пол одежды Олега зазвонил телефон. Думая, что это Самойлов, тот достал из кучи шмотья трубку, но звонила Оксана. Он кинул телефон обратно и, поймав вопросительный взгляд ребят, ответил на незаданный вопрос:
- Это личное. Девушка. Мужики, ловите на слове, выберусь – сделаю предложение. Вообще-то давно было пора, просто не думал, что можно не успеть…
Телефон всё звонил, а он стоял перед тоннелем реактора. Голый и обмотанный шлангом. Глупо и не романтично.
- Ну я пошёл, - сказал он как-то совсем обыденно.
- Олег, удачи тебе, - Паша встретился с ним взглядом. Вот всегда он относился с пренебрежением к людям, выбравшим делом своей жизни кабинет. Но только не сейчас.
- Первых пять метров прошёл, - переложив изо рта в руку фонарик, крикнул Олег.
- Что чувствуешь? – услышал он голос Паши.
- Ну ничего особенного. Лёгкий звон в ушах. Это может быть от… нервного напряжения или физической нагрузки. Здесь неудобно перемещаться. Да, и странный кислый привкус во рту.
- У вас там нет источников радиации? – Паша занервничал. – Впрочем, не хочу тебя расстраивать, но если это из-за радиации, поздняк метаться.
- Если и есть, то я об этом не знаю. Разобрался уже. Губу об фонарик расфигачил.
- Ты не пугай меня так больше. А то тебе хорошо. Через пару суток уже отдыхал бы в раю, а я ещё несколько месяцев гнил бы заживо на больничной койке. Иногда лучше схватить дозу облучения больше, нежели меньше, - Паша пытался ёрничать.
Олег полз дальше, таща за собой чёртов резиновый шланг, норовивший зацепиться за любое препятствие. Одновременно надо было переть так предусмотрительно забытую швабру тёти Маши и чёртов фонарик, без которого пребывание здесь становилось совершенно бесполезным. «Ну просто смерть героя! Через несколько тысяч лет потомки откопают труп дурака, обвязанного резиновым шлангом, со шваброй и фонариком в зубах. И абсолютно, блин, голого! Только бы Оксанке никто не рассказал!» - он продолжал ползти по узкому до скотства проходу.
- Я уже тэльфер вижу, - заорал он, оборачиваясь.
- А что чувствуешь? – голос Паши был напряжённым.
- Да ничего необычного. Самойлов поди перестраховался. Максимальная напряжённость поля в колодце куда опущен зонд. Абсолютно нормальные ощущения. Шланг резиной воняет. Холодно. Короче на моём месте любой бы себя так чувствовал.
- Не показатель. – услышал он издали спокойный голос Паши. – Если человек сумасшедший, ему всегда будет казаться что он не сумасшедший. Разговаривай со мной. Вот совсем не прерывайся. Да и ещё. Если я дёрну за шланг и потащу не сопротивляйся.
- Хорошо, не буду. Вопрос размывания сознания мы с Самойловым обсуждали. Не парься Павел, я не буйный сумасшедший. Если со мной что случится, найди мою девушку, скажи ей что я хотел сделать ей предложение когда выберусь.
- Тебя уже понесло, Олег? Или ты просто боишься? – издалека голос Паши был тихим, но волевым и спокойным. – Тэльфер нашёл?
- Я возле него. Ты был прав. Трос перехлестнулся и конкретно цепляет за наружный чехол катушки. Отсюда и перегрузка.
- Олег ты крут! Подсказывай что делать.
- Паш тут от силы один виток наперекосяк пошёл. Надо чуть опустить зонд, а потом поднимать.
- Я Вадиму командую?
- Да, давай, - Олегу было уже совсем не холодно. То ли от страха, то ли от физической нагрузки. Он вспотел как в бане.
- Вадим, лебёдку вниз, - крикнул Паша.
Натужно загудел двигатель, прожёвывая захлестнувшийся трос под обоймой катушки.
- Стоп, - заорал истошно Олег. – Выдернули. Теперь вверх.
- Вадим, лебёдку вверх, - заорал Паша.
Двигатель пошёл сперва легко, но потом опять с натугой. Через полсекунды Олег увидел захлестнувшийся виток троса и снова заорал «стоп». Паша отработал и Вадим остановил лебёдку.
- Паш мне с противоположной стороны надо зайти. Там неудобно, но возможно смогу трос направить. Он деформировался и теперь всё время зажёвывается.
- Тебя вытащить-то оттуда за шланг можно будет? – с опаской спросил Паша.
- Наверное. – Олегу не хотелось сейчас об этом думать. – Короче, я полез.
Это были самые длинные полчаса в жизни Олега. Голый, потный, перемазанный в какой-то липкой и мерзкой пыли, мучительно пытался заставить намотаться маленький кусок деформированного троса на катушку прямо, он за добрых два десятка попыток сточил ручку тети Машиной швабры более, чем наполовину. Сперва Олег конкретно пугался, когда щепки падали в ствол реактора и исчезали где-то метрах в шести от него с красивыми синими вспышками. Но конца света не происходило. Олег уже понимал, как именно нужно направить трос для того, чтобы измусоленный виток лёг правильно, но всё никак не мог это сделать. Швабра не давала такой возможности.
И тогда он решил подобраться ещё ближе и попробовать руками. Он не видел в этом риска. Усталость притупила чувство опасности. Кинув остатки швабры в угол, он наклонился над ограждением шахты реактора и упёрся правой рукой в долбанный непокорный виток троса.
- Павел, зонд вира!
- Вадим, зонд вира!
Паша уже начинал выдыхаться. Полчаса бесполезных попыток разобраться с тросом не дали решительно ничего. Надо лезть самому. Если этот ботаник не свихнулся, то он, пожалуй, тоже не свихнётся. А справится реально лучше. Сейчас, ещё одна сигарета, и он скажет Олегу, что пора меняться…
- Зонд вира! – услышал он из тоннеля и транслировал Вадиму. Как всегда оглушительно громко над ухом сработал электромагнитный пускатель лебёдки, и Паша не сразу услышал крик Олега из тоннеля, ведущего к реактору.
- Зонд стоп! – заорал он истошно Вадиму.
- Мать вашу, поднимайте! – голос Олега был мягко говоря необычным.
- Зонд вира! – проорал Паша Вадиму, уже понимая, что что-то происходит не так. Снова оглушительно щелкнул пускатель в электрическом ящике, ненадолго заглушив крик Олега из тоннеля. Звук лебёдки на этот раз был совсем не натужным, кажется, зонд поднимался.
- Помоги выбраться, - услышал Паша почти стон Олега из тоннеля.
- Ты жив?
- Всё в порядке. Просто у меня теперь меньше пальцев, - Олег чувствовал, что теряет от боли сознание. – Поднимайте зонд до упора. Там вверху концевик сработает. Павел, тащи меня за шланг, если замолчу…
- Не думал, что это так больно, - уже частично одетый, Олег сидел на полу возле центрального пульта, а Паша с Вадимом суетились вокруг него.
- Ну что, Олег, порадовать нечем, - Паша был сосредоточен и серьёзен. – Писать будешь теперь только левой рукой. Стрелять тоже. Впрочем, с твоей профессией это, наверное, не так важно, - он закатал Олегу рукав неповреждённой руки выше локтя и пихнул в вену иглу шприца. – Сейчас отпустит. Противошоковое быстро докатывается. А ты молодец, ботаник, не ноешь. Зонд до упора подняли. В себя придёшь – командуй. Сейчас надо твою установку глушить.
В углу снова зазвонил телефон Олега.
- Самойлов? - встрепенулся тот.
- Тебе какая-то Оксана уже раз пятый звонит, - тон Паши был чуть язвительный. – Знаешь, по ходу, ты выбрался. Тебе сейчас страшно, больно, не очень быстро докатывается укол… Потом ты заглушишь установку, всё обойдётся, но тебе будут долго сниться сны об этом грёбанном подвале. Ты будешь ходить к психологу, иногда заливать страх вином и никогда не сможешь вернуть прежнее ровное и спокойное отношение к жизни.
- Ты, блин, что делаешь?! – Вадим смотрел на него круглыми от изумления глазами. – Это ты его, типа, успокаиваешь? – он спрашивал вполголоса, хотя было понятно, что Олег слышит.
- А ты не вмешивайся, - Паша был нарочито спокоен. – Смотри, что дальше будет. А по результату и оценку дашь. Ты ведь недавно дал обещание, - обратился он уже к Олегу.
- Какое? – Олег от удивления, казалось, даже забыл о боли.
- Сделать предложение девушке, - Паша по-прежнему был невозмутим. - Ты выбрался живым, делай предложение прямо сейчас! – он пихнул Олегу его телефон. – Номер левой рукой наберёшь?
- Да, он в быстром наборе, - Олег опешил. – Только… Не могли бы вы выйти?
- Уже уходим, - Паша с силой подтолкнул в спину Вадима. – Позовёшь, как закончишь.
- Ты, блин, что делаешь?! – Вадим сверлил Пашу гневным взглядом.
- Подумай больше двух минут, - Паша глянул ему в глаза в ответ. – Сейчас он отойдёт от шока и либо обмякнет тряпкой от химии, либо также обмякнет, жалея себя. Не шутка – почти все пальцы на правой руке потерять. А кроме него никто не знает, что надо делать. Любовь – химия. Так, конечно, цинично говорить, однако химические процессы в нашем мозгу определяются ещё и этим. Он сейчас ей позвонит и получит такой заряд бодрости, что даже оторванные пальцы не помешают ему быть собранным.
- А… Если она ему откажет? – Вадим ошалело смотрел на напарника.
- Неа! Спорим на ящик пива? Ну, если выберемся? – Паша невозмутимо жевал зубочистку.
- Знаешь, - Вадим потупился, - я не хочу тебя обидеть, но кажется понимаю, почему тебя ждёт дома только кошка.
- Не понимаешь, - Паша продолжал жевать зубочистку. – Впрочем… Наверное, ты прав. Зато меньше людей, с которыми я встречаюсь по работе, засовывают в чёрные полиэтиленовые мешки. Что-то теряешь, что-то находишь…
- Да! – неожиданно дверь в коридор с грохотом распахнулась, и на пороге появился сияющий от счастья Олег, грязный, с голым торсом и окровавленным бинтом на правой руке. – Да! Она согласна! Павел, я очень благодарен вам. Я бы ещё год решался!
- Ну вот видишь, - Паша чуть с превосходством посмотрел на Вадима.
- Ребят, надо глушить установку. Прозвонюсь Самойлову, чтобы не сделать чего лишнего. Я правильно понимаю, что зонд мы подняли до упора?
- Правильно, - Паша махнул рукой. – Звони, Ромео. Ждём твоих распоряжений, - он потянулся к пачке сигарет, но открыв её, понял, что та пуста. С досады смяв её и бросив в угол, Паша сплюнул на пол и побрёл в сторону санузла, где тётя Маша допивала уже, наверное, третье ведро чая. – Позовёте, как понадоблюсь…
«Да и не такой он ботаник. Просто у каждого школа своя. Теперь в любом случае продержится…» - Паша выплюнул зубочистку.
Днёвка как днёвка. День прошёл обыденно, за стиркой, отмывкой и перевязкой его любимого. Реально обрыдло быть центром внимания. Ещё одна безоблачная звёздная ночь. Он сидел на старой покрышке и безнадёжно смотрел на урну, в которую выкинул телефон. Всё было сделано правильно. Только…
- Не получится, - голос хомяка заставил его вздрогнуть. – Это одноразовая вещь. Я знаю, чего ты сейчас хочешь, - взгляд Горта был пристален, а голос серьёзен. Он подошёл как-то совсем незаметно.
- Вы тут все мысли читаете? – он отхлебнул из фляги, выцыганенной на вечерок у Ворона, и протянул её хомяку. – Будешь?
- Разве глоток. Суровую дрянь вы в верхнем мире пьёте, - Кузьмич отхлебнул и, вытирая лапой морду поморщился.
- Вообще, у нас ещё и закусывают, - ухмыльнулся Грач.
- Закуска градус крадёт, - парировал Кузьмич невозмутимо.
- Чё пришёл, ангел-хранитель? Я один хотел побыть, - взгляд Грача снова стал пустым и безразличным.
- Да знаю, братик, что тебе так проще сейчас. Только ты ведь дурак у меня, хоть и старшенький. Знаю, что в победу не веришь. Знаю, что кроме Савитри тебя за эту жизнь разве гордыня держит. Попробуй разумом думать, а не сердцем. Во-первых, она тебя ждёт. Веришь-нет, а я знаю. Во-вторых, кроме тебя никто не справится. Если Чёрный Игрок победит - как всегда всем на орехи достанется. А ты реально можешь ему помешать. Только сопли не распускай. Ну, понимаю, память стёрли. Главное, что у тебя сейчас есть – это она. Тебе кажется, что она не ждёт, и ты смерти ищешь. Я не могу тебе дать уверенность, что ждёт. Я просто это знаю. Но это я знаю твёрдо. Найди в себе силу до конца доиграть. Победишь – сам убедишься, а нет – так какая разница!
- Я сдаваться не собираюсь, - Грач отхлебнул из фляжки.
- Вот и не сдавайся. Выберемся, весна настанет – одуванчиков мне таскай больше. Они вкусные. А сейчас сопли подотри и будь мужиком. Вон, Воину навалял от нечего делать, а теперь сидишь расхристанный и на жизнь поломатую мысленно жалуешься. Все тебе в один голос говорят: сможешь, если постараешься. А ты «пропала, Мальвина…»
- Хомяк, я тебе щас в морду дам, - Грач, кажется, разозлился.
- Смотри! Вот и результаты наших трудов и твоей, блин, неординарности, - Кузьмич указал лапой в сторону Портала.
По земле неожиданно прокатилась лёгкая дрожь. Еле заметный в ночной темноте странный предмет над Порталом вдруг стал светиться ярче. Всё время это был какой-то слабый зеленоватый отблеск, но теперь он с каждой секундой усиливался, меняя цвет. Предмет как будто раскалялся, становясь всё более белым и ярким. По земле снова прокатилась дрожь. Уже сильнее. Зазвенели стёкла в окнах. Предмет неспешно двигался в небо.
- Папа, у тебя получилось! – крикнула выбежавшая на улицу Ари. – Я знала, что получится! У тебя не могло не получиться!
- Да, командир. Присоединяюсь к словам юной леди, - в дверях показалось заспанное лицо Ворона.
- А я-то чего? – оторопело смотрел на них Грач. - Вроде вместе старались.
- Меня одно напрягает, - Кузьмич был необычно серьёзен. – Вот теперь Чёрный Игрок перестанет верить в свою однозначную победу. Он сосредоточится.
- Чёрный Игрок ставит на зеркало, Горт, - Ари как-то разом поникла, что ли. – Он уверен в своей неуязвимости.
- Хорошо бы, чтоб так, - Горт задумчиво посмотрел на неё. – Боюсь, сейчас задёргается.
- Будет день, будет и пища, - Грач убирал фляжку в карман. – Я полагаю, ни у кого не вызывает сомнений, что одну очень серьёзную проблему мы решили. Решим и другие по мере их возникновения, - наверное, на каких-то рефлексах из прошлой жизни он продолжал чувствовать себя старшим в этом удивительном коллективе, а значит, нести за всех ответственность. Если так, то нельзя позволять личному составу предаваться унынию. Надо думать о победе. – Портал работает. Я прав, Ари?
- Ну, пап… Скорее, он может работать. Теперь может. Нам надо только всем вместе до него добраться. Найти мою сестру и Кира.
- Это следующая задача, - Грач поднялся с покрышки. – Теперь пошли все спать. Завтра будет завтра.
Чёрный Игрок.
- Редкое пойло! – он нехотя отодвинул от себя бокал. – Как ты мог, Ганс, опуститься до такого позора? – огромного роста смуглый человек средних лет с длинными, чёрными, как вороново крыло, волосами, закинув ноги на столик летнего кафе на Молодёжной улице, пристально смотрел в глаза светловолосого парня лет двадцати с небольшим, стоящего перед ним по струнке. Выправку подчёркивала форма младшего офицера СС. – Данную мне присягу ты фактически нарушил. Ты понимаешь, что это значит для Воина?
- Но, Великий, не думаю, что я смог бы послужить тебе, будучи убитым! Позволь мне смыть этот позор и принести тебе победу, - голос парня предательски дрожал. – Если бы я больше знал о противнике, то не допустил бы такого позорного промаха. Он не человек! Не простой смертный. Я не чувствовал его. Да и что я мог сделать?
- Ты лукавишь, - Андрей подошёл незаметно. – Если бы ты не струсил, ударил бы со всей силы по вентиляционному колодцу, по которому спустился, а потом бежал, - Андрей чуть отхлебнул из своего бокала. – Не знаю, Великий, чем не нравится тебе этот коньяк. Я, конечно, менее искушён, но не нахожу его столь ужасным. Тем более, если учитывать, что мы, как бы это сказать, на войне, что ли. А твой противник и правда не совсем человек. Человек не может одолеть Воина.
- Пол Воина! – Чёрный Игрок резко скинул ноги со стола, опрокинув свой бокал, и брезгливо посмотрел на Ганса. Чуть задумавшись, он перевёл взгляд на Андрея: - Ты что-то знаешь, Воин?
- Это догадки. Более того, начни я их высказывать, а ты, Великий, начни ими пользоваться, мы нарушим Правила Игры. Впрочем, в интересах дела я могу с чем-то согласиться или не согласиться…
- Ты мудр, Андрей, - начавший загораться гнев в глазах Чёрного Игрока сменился задумчивостью. – Я знаю, что Хранитель взял в сопровождающие какого-то самоубийцу и его дочь. Хороший ход. Смертный, который сам зовёт Смерть, то есть, не боится её, и, думаю, самое дорогое, что есть в его жизни. Ну, или одно из самых дорогих. Юная дева, отец которой выпорол Воина, как ребёнка, - он пренебрежительно посмотрел в сторону Ганса, - скорее всего тоже непроста. Есть такая поговорка: «яблочко от яблоньки недалеко катится». Говоря откровенно, я не знаю, зачем эти детские игры в войну. Мне достаточно лишь предложить ему выбор между поединком и присягой. Я безоговорочно побеждаю в Игре при любом решении этого самоубийцы. Но… - Чёрный Игрок задумался. – Во-первых, Смерть стёрла его память, а значит, и возможность мне понять, кто он. Во-вторых, его путь лежит от самого Чистилища. Он уже на подходе, и нигде не споткнулся. Удача? Но это не главное. Этой ночью я лишился ещё одного козыря в данной Игре: Портал снова работоспособен. Если задуматься, то можно рассматривать этот факт, как чистое совпадение, но… Оппоненту слишком везёт. Меня это настораживает.
- Я не смею давать тебе советы, о Великий, - блондинчик в СС-овской форме неуверенно подал голос, - но, может быть, нам стоит обратить внимание на второго Хранителя Портала?
- Я понимаю, Ганс, тебе проще воевать с детьми, - Чёрный Игрок снова наградил его презрительным взглядом. – Однако, подумай сам: мы не увидим юную деву с чистой судьбой в этом мире столь легко, как её отца. Только случай поможет нам понять, где она. Впрочем… Она наверняка где-то совсем близко от Портала. Не лила чужую кровь, как её отец, не совершала подлых поступков. Согласно Правилам Игры, её путь должен быть короток. Но, увы, она при этом незаметна… - Чёрный Игрок опять задумался.
- О, Великий, а если я решу эту проблему? – встрепенулся Ганс.
- Тогда достаточно будет её пленить или убить. Без разницы. Впрочем, пленить интереснее. Тогда её отец вынужден будет присягнуть мне перед Богами. Как ты понимаешь, в этом случае даже если его способности не выше чёрных катышков, путающихся под ногами, я выигрываю. Но, судя по тому, как он в человеческом теле разобрался с тобой, он не прост. Ему придётся выполнять данную мне присягу. Лишний рекрут мне совсем не помешает. Тем более, сильный. Ты прав, Ганс. Я дам тебе шанс принести мне победу. Найди дочь этого человека. Убей или приведи ко мне. Лучше, конечно, второе.
- Я исполню твою волю, о Великий! – Ганс вытянулся в струнку и, казалось, готов был вскинуть правую руку в нацистском приветствии.
- Подожди, - Чёрный Игрок отхлебнул из бокала, снова поднесённого ему расторопным чёрным комочком. – Андрей, это приказание вам обоим. Приведите, а если не получится – убейте.
- Я понял твою волю, о Великий, - по лицу Андрея было видно, что он с тяжёлым сердцем принимает этот приказ. – Найти второго Хранителя с сопровождающим, сопровождающего привести к тебе или, если не получится, убить. Мы можем приступать к выполнению?
- Да, и немедля, - Чёрный Игрок снова отхлебнул из бокала, поморщась. Ганс с Андреем мгновенно развернулись и ушли. «Чистоплюй. Один – недовоин, другой – чистоплюй. Дороговато зеркало обошлось. Лучше б пару десятков Воинов нанять. Впрочем… А нужны ли они? Зеркало – не козырной туз, зеркало – джокер. Остальное, наверное, от скуки», - он снова отхлебнул из бокала.
- Что будем делать, Ганс? – Андрей чуть пренебрежительно посмотрел на молодого Воина.
- Нам не дано было приказания выполнять это задание вдвоём, - с вызовом ответил тот. – Ты думай сам, а я буду думать сам.
- Ну, что ж, - Андрей свысока посмотрел на Ганса, - понадоблюсь – позовёшь.
- Ты тоже зови. Если что… - глаза Ганса сверкнули.
- Ну, так и порешили.
Они расходились в разные стороны на повороте улицы. Впрочем, в отличие от Андрея, Гансу казалось, что он понял, что делать…
Свернув во двор и убедившись, что Андрей его не видит, Ганс кинул скомканную бумажку на асфальт. Со стороны она казалась обычным мусором, и к ней немедленно кинулся чёрный комочек, в обязанности которого в этом мире было следить за чистотой улицы. Подобрав её, чёрный комочек на секунду задумался и вдруг опрометью кинулся куда-то. Ганс прошёл ещё несколько секунд, не оборачиваясь. Буквально через десять шагов перед ним возникла хрупкая тушка крысы в полицейской форме.
- Чем я могу помочь? – крыса склонилась перед ним в подобострастном поклоне.
- Разве я не всё указал? Мне нужна встреча с Железным Зубом. Немедленно! Я должен ещё что-то говорить? – Ганс прожёг гневным взглядом крысу.
Крыс в форме полицейского коротко пискнул и исчез, казалось, на месте. Впрочем, буквально через три шага Ганса, он появился снова, склоняясь всё в той же подобострастной позе.
- Железный Зуб ждёт вас за соседним углом. Вы будете желанным гостем на свадьбе его племянницы.
- Какого чёрта?! – Ганс гневался. – Я просил здесь!
- Но… - из-под крыса начала растекаться по асфальту маленькая гадкая лужица. – Я просто передал…
- Ладно, свободен, - Ганс пренебрежительно махнул рукой. – Только время отнимаете, смертные! – он ускорил шаг и свернул за угол.
- Рад видеть тебя на нашем торжестве, - перед Гансом на странном постаменте сидела огромная раскормленная крыса в шлеме немецкого пехотинца времён Второй Мировой Войны. Существо было настолько обрюзгшим, что с трудом умещалось своим жирным телом в кресле, в которое Ганс легко бы поместился сам. «Шарпей обожратый, - Ганс сплюнул. – Упивается своей властью над инфузориями. Внесу-ка я в ваш затхлый мирок немного свежего воздуха». - Чем я могу помочь тебе, Воин?
- Да, Железный Зуб, настала пора и мне тебя просить отплатить прежнюю помощь, - Ганс был снисходителен. Было заметно, что Железный Зуб при стечении своей свиты не больно-то готов проявлять должное уважение, но страх потерять расположение Воина берёт верх над гордыней. – Мне нужна информация.
- Спрашивай, - крыс, казалось, стал чуть меньше ёжиться.
- Мне нужно знать о перемещениях и месте положения Хранителей Портала и их охранниках, - Ганс не мигая смотрел в глаза Железному Зубу.
Крыс потупился и как-то похудел. Маска превосходства и самодовольства вмиг соскочила с его лица.
- Я знаю Правила Игры. Мне не хочется быть проклятым. Ты уверен, что просишь о том, о чём потом не пожалеешь?
- Да, абсолютно. Я не прошу тебя вмешиваться. Не более, чем информация. Этой мелочи Боги не заметят. А проклятие ляжет в основном на мои плечи, если что-то пойдёт не так. Ты не обязан знать Правила Игры. Поможешь? – Ганс сверлил жирную крысу взглядом.
- Оставьте нас! – крыс бросил эти слова окружавшей его свите, и той, казалось, вмиг не стало. – Рассказывай. Но знай, что мне это не нравится.
- А мне не нравилось делать тебя здесь смотрящим. И закон, по которому ты, старое больное существо, властвуешь над теми, кто сильнее и умнее тебя, мне тоже не нравится, - Ганс начинал светиться странным белым светом. – Хочешь, я буду делать то, что мне нравится?
- О нет, Воин! – взгляд крыса стал испуганным. – Скажи, чем я могу помочь тебе? Я всё сделаю.
- Я уже сказал. Мне нужна только информация. Наиболее важно, где находится младший Хранитель Портала и самое главное, его сопровождающий. Это девочка. Ей от силы десять лет. Возможно, девять. Также хотелось бы знать и про старшего Хранителя Портала и его сопровождающего. Но с этими надо быть особенно осторожными.
- Хочешь, мои бойцы принесут тебе его голову? – подобострастно воскликнул Железный Зуб.
- Остынь. Он способен не утруждаясь принести мне головы всех твоих бойцов и твою. Поверь, я знаю, о чём говорю. Ты мне ещё понадобишься, так что даже не пробуй. Сопровождающая младшего Хранителя Портала – его дочь. Мне нужна она. Надеюсь, понимаешь, почему? – Ганс хищно улыбнулся.
- Я понял тебя, Воин, - Железный Зуб ухмыльнулся в ответ и снял каску. – Покажи мне их! – он потянулся лбом к руке Ганса.
«Шах и мат, - Ганс шёл дворами к улице Дружбы. – Пройдёт короткое время, и я буду знать всё. Ты заплатишь мне за позор, кем бы ты ни был. Ты всего лишь солдат, а я Воин. Тебя ничто не спасёт».
«Мальчишка! Воин, который не смог одолеть всего лишь человека! Он не стоил не то, что пол пробки эликсира, он вообще ничего не стоил, - Чёрный Игрок размахнулся и кинул пустой бокал в стену. – Если бы Ганс не отвёл глаза, Игра бы уже закончилась. Теперь из-за её Правил я снова вынужден лишь догадываться, почему этому суициднику так везёт. Я не могу даже выпотрошить его сознание и увидеть последнюю жизнь этого жалкого существа. Я, сын Бога и смертной, должен тратить своё время на бесполезное ожидание. Я уже тысячи лет жду именно этой победы! Порох, осадные машины, сперва стрелковое, а затем и ядерное оружие… Людишкам всегда было мало. Они неизменно стремились к власти Богов. В этом стремлении, не щадя своих хрупких телец и жалких жизней, они ошибались, принимая очередную красивую блестяшку за элемент этой власти. Людишек можно было понять. Даже столь примитивные существа чувствовали, что суть этого мироздания – победа сильного. Сколько бы Боги не втирали смертным сказок о Любви, как основе мироздания, те чувствовали подвох и, подсознательно стремясь сорвать со своих жалких мозгов завесу иллюзий, жаждали побеждать. Однако, примитивная структура сознания до сих пор не давала им сделать последний шаг, отделяющий их от Богов. В этой Игре Хранитель неожиданно поставил на кон Портал. Странно, откуда такая щедрая глупость. Возможно, старого идеалиста окрылила недавняя ничья в Игре. Трудно не понять, что это была лишь случайность.
Всё скоро изменится. Портал даст людишкам огромную часть силы Богов. Те же, в свою очередь, эту силу потеряют. Людишки, как всегда, сделают из этого подарка оружие. Они из всего делают игрушки и оружие. Но оружие всегда первым. А дальше не составит труда, возглавив сильнейших, победить Богов и, наконец отомстив за унижения, которые мне, как полукровке, пришлось терпеть, занять место одряхлевшего Хранителя и перестроить этот мир, как правильно. Осталось всего лишь чуть подождать. Вот только… - что-то не давало ему покоя. Какая-то мысль на задворках сознания тревожила его. Может быть, тот чокнутый суицидник, высекший Воина, как неразумное дитя, может быть, дочь Богини Куницы, всё ещё хранящая Портал, может быть, какое-то странное везение, сопровождавшее его оппонентов… - Чепуха! – он отмахнулся от нелепых мыслей. – Что бы ни случилось, я могу просто сидеть и ждать. Я уже выиграл, если никто не нарушит Правил. А это нельзя делать даже самому Хранителю».
Он встал из-за столика кафе и тяжёлой походкой побрёл по опустевшей улице в одному ему ведомом направлении.
Ганс шёл по опустевшему Юбилейному проспекту. Когда они с Андреем первый раз преобразились и поднялись над землёй Воинами по приказу Чёрного Игрока, город, казалось, опустел. Пожалуй, выходить на улицу сейчас не боялись разве крысы, но у Чёрного Игрока, да и Ганса тоже, были с ними особые отношения. Впрочем, как не боялись? Щемились по углам при каждом громком звуке. Ганс пнул пустую банку из-под пива, и та с грохотом покатилась по проезжей части.
«Долго, тварь ленивая! Очень долго! Я уже готов оторвать твою голову, не снимая каски. Результат мне нужен быстрее».
В этот момент его кто-то осторожно дёрнул за рукав. Ганс нехотя обернулся.
- Воин! – перед ним стоял всё тот же худощавый крыс в полицейской форме. – Хозяин велел тебе передать, что… - крыс суетливо оглянулся и попросил жестом Ганса наклониться.
Ганс хмыкнул и подставил ухо, в которое крыс что-то горячо зашептал. Через минуту, когда тот закончил, Ганс выпрямился и задумчиво произнёс:
- Хорошо. Передай Железному Зубу, пусть ищут второго Хранителя. Но только ищут! Не вздумайте сунуться!
- Я могу быть свободен? – с опаской спросил крыс.
- Да, можешь. И поторопитесь.
Крыс снова, казалось, растворился в пространстве.
- Хорошо! Очень хорошо! – хищно процедил себе под нос Ганс. – Посмотрим, чем ты будешь крыть теперь, смертный.
«Старое больное существо! – Железный Зуб с перекошенным от гнева рылом шёл по направлению к кучке крепких молодых себе подобных существ. – Принесёт наши головы?! Нет, Воин, я докажу тебе, как ты не прав! Очень быстро докажу. Возможно тогда от тебя будет больше поддержки и уважения».
- Прыщ! – Железный Зуб был в гневе. – Батько Михайло совсем берега потерял. Мало того, что не платит, так ещё и укрывает тех, кто мне нужен. А вы, уроды, только жалованье получаете, да комочки на карманную мелочь разводите. Про вас вон уже все говорят, что вы как бабы стали. Типа если твоему бойцу на ногу нужду справить, так он извинится и отмываться пойдёт.
- Что!!! – мясистый крыс, явно старший в компании, взревел от ярости. – Кто это сказал, босс?
- Считай, что сказали гости батьки Михайло, - Железный Зуб пристально посмотрел в глаза Прыщу. – Собирай всех. Всех, ты понял! Волыны посерьёзней раздай. С батькой Михайло вопрос пора решать. Но он не главное. Его гостей – ко мне. Если что-то пойдёт не так, можно просто головы. Ты понял меня?
- Понял, босс, - Прыщ ухмыльнулся. – Так бы сразу и сказал. Всё сделаем. А что, гости батьки Михайло действительно так круты? Или врут злые языки?
- Не знаю, Прыщ, - Железный Зуб чуть задумался. – Та сорока, что эту весточку принесла, лишнего не стрекочет. Так что всех бери. Всех, ты понял!
- Да понял я , - Прыщ потупился. – Чё два раза-то повторять… Тушкой или чучелком, гости твои будут. А остальных?
- Ты Прыщ, как маленький. Зачем мне овцы, которые с моего поля жрут, а шерсти не дают? В расход, чтоб другим не повадно было.
- Уяснил, босс. К утру жди результатов, - Прыщ развернулся к своему коллективу. - Всё слышали? Пацанов собирайте. Всех! Живо!
- Да, и ещё, – остановил Железный Зуб Прыща, - детей ко мне. Ну помнишь о чём говорили. И повежливей с ними. Если злые языки по поводу крутости гостей батьки Михайло не соврали, дети нужны нам не мятыми. Особенно девочка.
- Понимаю, - чуть задумавшись, сказал Прыщ. – На случай переговоров?
- Соображаешь… - Железный Зуб лениво почесал жирную шею. – У тебя есть люди способные выполнить это деликатное поручение?
- Двоих мелких приволочь?!... – Прыщ осклабился. – Обижаешь, босс!
- Охолони, - Железный Зуб пристально смотрел в глаза Прыщу. – Возможно, это не простые дети. Или их могут защищать. Или… ну не знаю я! Просто интуиция подсказывает, что… Ай! – он махнул рукой, развернулся и пошёл прочь, но после нескольких шагов обернулся. – Короче, серьёзно отнесись к этим детям!
- Да не вопрос, - Прыщ обескуражено смотрел на босса. Надо сказать, таким он его видел в первый раз. – Щуплого с его бойцами определю. Они и не лохи ни разу, и ребята крепкие.
- Ну-ну, - процедил себе под нос Железный Зуб задумчиво и скрылся за углом здания…
Дневник.
Наверное, Ари начинала понимать, что ждёт её, когда она родится мужчиной. Её будущий отец, Ворон, Горт… Все видят мир по-разному. Но насколько же по-разному видят мир мужчины и женщины! Не было сомнения, что никто из них не строит иллюзий по поводу предстоящего, но они не предавались унынию. Впрочем, и не забывали. Весь день мылись, брились, отъедались и подшивали одежду. Папа оказывается, тоже умел. Ей всегда казалось, что это дело женщин. Однако, на войне нет женщин, а её все воспринимали за ребёнка. Так было даже приятно. Ворон и папа чистили оружие, приводили в порядок странные доспехи… Давно она уже не была в верхнем мире. Там всё так сильно изменилось… Когда к вечеру сели ужинать, и на сытый желудок на мужчин накатила усталость, дождавшись, пока все уснут, она тихонько выбралась на улицу и, устроившись на старой покрышке, на которой обычно сидели папа с Вороном, достала дневник. У людей из верхнего мира дневник – это совсем другое. Для неё это был способ разговора с Вселенной. Ну, или с отдельными её проявлениями, например, как она сама.
- Милая моя сестричка! Я понимаю, что ты не прочтёшь этих строк. Это лишь отложится в твоём подсознании. Как может, отложится. Наверное, когда эта твоя жизнь закончится, ты узнаешь всё целиком. Знай, что все эти сотни лет я наблюдала за тобой, не смея приблизиться. Я отомстила за тебя, но это не искупило мою вину за то, что не смогла тебя защитить. Поверь, чувство стыда страшнее боли. Очень давно из желания познать глубже жизнь людей, я отказалась от удела Богов. Я не жалею, для меня так было правильно. Я не рождалась человеком после этого, но теперь знаю много больше. И главное, что я поняла, так это, пожалуй, то, что людям надо изо всех сил стараться беречь Любовь. Тебе сейчас двадцать пять, и ты чувствуешь себя в этом мире столь одинокой, что готова на безрассудные поступки. Наверное, это неплохо. Только когда человек способен на безрассудные поступки, он может менять свою судьбу. Я желаю тебе счастья в этой жизни. Ты скоро поймёшь, о чём я, только не пропусти. Один достойный человек увидел во мне то, чего скоро по воле судьбы не будет. Но так как это уже есть, оно не может деться в никуда. Если мы выберемся из создавшейся ситуации, ну, если он выберется, я отдаю тебе все энергии взаимосвязей между нами с ним. Я твёрдо знаю, что вам обоим это нужно. Прими это как дар. Я надеюсь, что не помешаю тебе этим. Прости меня, сестрёнка, немногое же я смогла для тебя сделать. Удачи тебе и счастья!
На лист дневника капали слёзы. Ари даже не понимала, почему плачет. Она закрыла дневник, зажала его между двух ладоней и что-то прошептав, отпустила. Дневник ненадолго завис в воздухе неподвижно, а потом вдруг стал преображаться. Через пару секунд он уже был похож на большого бумажного журавлика. Тот взмахнул крыльями и, отлетев от Ари на пару метров, завис в воздухе и обернулся.
- Ты уверена? – спросил он беззвучно, глядя на неё большими, нарисованными на бумаге глазами.
- Да, - ответила Ари.
- Я полетел? – спросил тот.
Ари молча кивнула, и журавлик, взмахнув крыльями, стал набирать высоту.
- Удачи вам, - прошептала Ари, чувствуя, как слёзы начинают высыхать на её щеках. – Только пусть всё получится.
Она ещё долго смотрела на удаляющегося журавлика, постепенно превращающегося на фоне луны в точку. И когда тот исчез, вздохнув, повернулась и пошла в сторону двери…
Наташка.
- Кир! Откуда ты столько знаешь? – Наташка смотрела на него широко открытыми глазами.
- Прежде чем попасть сюда, я родился в верхнем мире у одного достойного и очень просвещённого человека. Я был слишком мал, чтобы познать всю мудрость, которую он мог мне передать. Моя жизнь оборвалась рано. Папа даже не смог похоронить нас с мамой. Одна могучая держава, дабы показать своё превосходство над всем миром, по сути, стёрла с лица земли два города моей страны. Это был акт устрашения. Погибли сотни тысяч людей. Волею судеб, мы с мамой оказались в одном из этих городов. Это было не так давно. Возможно, тебе знакомо его название: Хиросима.
- Да, я знаю, о чём речь, - чуть помедлив, изумлённо ответила Наташка. – Американцы сбросили две атомные бомбы на Японию. На Хиросиму и Нагасаки. В школе рассказывали. И папа тоже… Им было всё-равно, что в этих городах толком не было военных. - она непроизвольно прижала Кира к себе. – Ты не замёрз?
- Совсем немного, - Кир придвинулся поближе. – А правда, где-то надо на ночлег устраиваться.
- Я так поздно ещё никогда не была одна на улице, - пожаловалась Наташка.
И вдруг...
Крысы возникли как будто бы из-под земли. Крепкие, мясистые и наглые. Наташка не поняла, как они оказались возле скамейки напротив подъезда дома 8А по улице дружбы. Будто из-под земли выросли. По комплекции они были почти с неё. Она бы даже не боялась любого из них, будь они поодиночке. Но… Их было штук пятнадцать. Тот, кто, казался старшим из них, сделал шаг вперёд, оставив за спиной коллектив, вооружённый кастетами, бейсбольными битами и цепями.
- Вам надо пройти со мной, - лицо хищника, надменный тон… И Кир, прижавшийся спиной к стене дома.
- Наташа, не отдавай нас им! Это не просто так! Надо что-то придумать!
- Кто ты такой, что бы мне указывать?! – неожиданно для себя Наташка почувствовала, как гнев бьёт в голову. Какое право эти странные существа имеют диктовать ей, что делать?! Папа ей указ и никто другой. Он так сказал. И говорил, что это, пока замуж не выйдет. Там типа муж говорить должен.
- Объяснить? – крыс недобро ухмыльнулся.
- Нам нельзя к ним! – Кир смотрел на Наташку со страхом и надеждой.
- Нам в другую сторону, - Наташка не понимала, что в ней происходит. Папа учил бить первым, если драка неизбежна. Он учил, что с некоторыми нельзя договариваться, потому что всё равно обманут. Много чему он учил… Но теперь за её спиной… Всё остальное было неважно.
- Добром не хочешь? – Щуплый знал, что великолепно умеет пользоваться велосипедной цепью. Вымотанный изолентой кусок той самой цепи в его руке не раз приводил оппонента к пониманию его точки зрения в конфликтной ситуации. Собственно, он не сомневался. «Не можешь – научим, не хочешь – заставим…» Старая фишка, но…
- Это ты добром не хочешь, - Уже понимая, что будет, Наташка как-то подбиралась. Она не любила драться. Занятия карате не в счёт. Сейчас придётся по-настоящему.
- Щуплый, охолони! – окликнул его пожилой седой крыс со шрамом через всю морду. – Прыщ сказал не бить.
- А мы немножко, - осклабился тот, и сделал шаг в сторону Наташки.
Ждать было больше нечего, и Наташка, как учил отец, ударила первой. Щуплый не успел увернуться. Пропустив крепкий удар ногой в голову, он, брякнулся на асфальт и откатился к остальным крысам, выронив цепь. Утирая разбитый нос, Щуплый медленно вставал под смешки компаньонов.
- Ах ты, дрянь! – он с ненавистью смотрел на Наташку. – Чё ржёте? – обернулся он к своим. – Взять уродов!
Дальнейшее Наташка помнила смутно. Крысы были слабее, но их было слишком много. Наверное под конец она уже и не надеялась победить. Просто безумно хотелось не подпускать этих тварей к Киру как можно дольше, и она билась за каждую секунду этого времени. Снова встав с асфальта, Наташка почувствовала, как из разбитой губы по подбородку стекает кровь. Но от былой уверенности оппонентов в победе уже ничего не осталось. Теперь они стремились держаться на дистанции. Казалось, достаточно мелочи, чтобы обратить их в бегство. И в этот момент, вперёд вышел тот самый седой крыс со шрамом, который пытался угомонить Щуплого. Как-то в одно движение он вынул из-под полы куртки автомат и передёрнул затвор. Миг, и ствол смотрел Наташке в лицо.
- Хватит ногами махать! – взгляд седого крыса был холоден. – Добром пойдёшь, или голову твою боссу принести?
Наташка обернулась и, встретившись глазами с Киром, вдруг поняла, что выбора у неё попросту нет. Победить придётся. Даже погибнуть она сейчас права не имеет. И тогда…
- АКС-74У. Папа говорил, что это мухобойка. У полицейского отнял? – тон Наташки вдруг стал едким и глумливым. Она знала, что сейчас страх – её главный враг. Нужно было сосредоточиться и, перехватив инициативу, в идеале завладеть оружием. Она могла справиться. Папа учил. Но так, по-настоящему, это было в первый раз.
- Может и у полицейского, - седой крыс чуть опешил. Происходило не то, чего он ожидал. – А кто твой папа? – спросил он уже, скорее удивлённо.
Сейчас, или никогда – поняла спинным мозгом Наташка.
- Мой папа офицер спецназа! – выкрикнула она и, отодвинув от себя резким движением ствол автомата, ударила седого в солнечное сплетение. В следующее мгновение она вырвала оружие из его лап. Теперь автомат смотрел в другую сторону.
- Ой, какие мы грозные, - седой тяжело вставал с асфальта. Всем, и ему в том числе, было понятно, что инициатива безнадёжно утеряна, но, кажется, он пробовал выкрутиться. – Отдай игрушку, девочка. Ты не знаешь, как его даже с предохранителя снять.
- Ты уже снял, - Наташка как-то глумливо-хищно улыбнулась, глядя в глаза седому, потом совсем по-мальчишески сплюнула кровь из разбитой губы и неожиданно для всех выстрелила короткой очередью поверх голов крыс. - Пошли отсюда! Быстро! – закричала она. – Я больше не буду предупреждать!
Наверное, этого бы хватило, чтобы разрешить конфликт, но уже собравшиеся разбегаться, крысы, неожиданно увидели, как с двух противоположных сторон улицы в свете фонарей к ним приближаются фигуры. Со стороны улицы 9 мая неспешно шла Старушка с маленькой белой болонкой на поводке. Впрочем, болонка вдруг словно набухла до размера Стража. Теперь огромный чёрный пёс недобро смотрел на крыс. Затем он словно отряхнулся, глаза его засветились красным светом, а из пасти вырвался рык, взорвавший ненадолго установившуюся тишину. Страж быстро двинулся по направлению к кучке крыс. Наташка даже не успела понять, что заставило их остановиться в попытке убежать в другую сторону улицы. Собака размером с крупного быка и клыками, превосходящими по длине пальцы её руки как минимум вдвое, в одно мгновение оказалась возле сбившихся в плотную кучку испуганных существ, и, втянув носом воздух из самого их сосредоточения, вдруг неожиданно непринуждённо задрала заднюю лапу... Собственно, выразила своё отношение. Однако, затем... Страж надвигался на Наташку, а та, вскинув ствол автомата, пыталась понять, что ей делать дальше. Что-то подсказывало, что автомат сейчас бесполезен.
- Он пришёл нас защищать. Не бойся его, - в слова Кира было трудно поверить, но наверное уже не было выбора. Кажется, автомат был бессилен против этого существа. Просто чувство. Она не успела попробовать. Это был момент истины. Вот теперь либо всё будет очень плохо, либо хорошо.
Огромный пёс неспешно направился к Наташке и неожиданно остановился, уставившись ей в глаза. Ствол автомата, казалось, его совершенно не смущал. Замерев на несколько секунд, монстр разинул пасть и к удивлению Наташки смачно лизнул её в щёку. А потом, как будто смутившись, бодро побежал к Старушке, по дороге преображаясь в мелкую болонку с розовым бантом. И в этот момент она поняла, почему крысы не побежали в другую сторону. Со стороны портала вдоль улицы быстро и почти бесшумно к ним приближалось человек тридцать. Молодые ребята в лёгких средневековых латах вооружённые шестами, катанами и прочим древним восточным оружием. Как-то в одну секунду они оказались рядом и взяли крыс в кольцо, а Наташка всё стояла со вскинутым стволом автомата, пряча за своей спиной Кира. Правда, кажется, это было уже не нужно…
- Ты отдай мне это, девонька, - Старушка с белой болонкой на поводке протянула руку к автомату. – Не твой это атрибут. Тебе бы танцевать да мальчикам нравиться. А потом своего единственного встретить и детей ему нарожать. Не держи смерть в руках. Не девичье это дело. Это парни на войне жизни отнимают да сами умирают, а наша женская доля им помогать обратно возвращаться.
У Наташки жутко кружилась голова, и звенело в ушах. Только что она пропустила несколько сильных ударов. Как-то в детстве она навернулась с сугроба и крепко приложилась головой об лёд. Тогда ей было очень плохо и тоже тошнило, а папа с мамой что-то говорили про сотрясение мозга и возили её в больницу, где оставили на ночь. Но сейчас рядом не было ни папы и ни мамы. И больницы тоже не было. А вот Кир за спиной был. Она старше, она должна его защитить!
- Не спорь с ней! Она хорошая! Ведь ты же помнишь её, - Кир умоляюще заглянул Наташке в глаза.
Конечно Наташка помнила детскую площадку с омерзительным Оранжевым Тараканом, несущем всякую охинею о свободе личности от реальности и торжестве демократии над здравым смыслом. Она помнила, как эта Старушка первый раз подвела её к Киру. Чего ж не помнить? Только верить кому? Папа пришёл бы – наверное подсказал… Впрочем, если Страж подчиняется Старушке, может и правда…
- Вот, - подумав секунду, Наташка механически чётко поставила автомат на предохранитель и, держа стволом вверх, передала Старушке. – Возьмите.
- Ты… - Кир смотрел на Наташку круглыми восхищёнными глазами, - откуда ты знаешь, как пользоваться оружием и драться?
- Мой папа тоже достойный человек, - сказала она, вытирая рукавом кровь, всё ещё текущую из губы.
- Ты отважно дралась, - один из юных воинов, прибежавших со стороны портала, смотрел на неё таким же взглядом, как Кир, - мы не могли вмешаться, без приказа Сенсея и какое-то время вынуждены были бездействовать. Но как только он узнал, что происходит, сразу же…
- Не смотрите на меня! – Наташка покачнулась, понимая, что уже не может держаться на ногах. – Меня кажется сейчас вырвет… - и уже чувствуя, как оставляет её сознание, поняла, что падает в кем-то подставленные крепкие руки…
- Но понимаете ли вы, уважаемый Сенсей, что с ними может произойти? Что вы будете делать, если Чёрный Игрок пошлёт за ними Воинов?
Приходя в себя, Наташка сперва услышала этот голос. Голос той самой Старушки. Возвращаясь как будто из небытия, она с удивлением почувствовала себя лежащей на узкой аккуратно застеленной кровати.
- Мы будем драться, - голос был очень знакомым, но до сознания Наташки стало потихоньку доходить что-то важное. Это не давало сосредоточиться и вспомнить, кому он мог принадлежать. – Мы дали обязательство Богам, защищать тех, кто слаб и пришёл за помощью.
- Справитесь ли вы? – голос Старушки выражал сомнение. – Понимаете ли вы, что от вас зависит? – Наташка всё более приходила к выводу, что её тревожат две вещи. В ушах ещё звенело, и мысли путались, но…
- А вы знаете другой способ помочь им? – второй голос становился чуть напряжённее. Очень знакомый голос… Наташка пошевелилась. Было неприятно от одной мысли, что нужно открыть глаза, потому что болела голова. Что-то не так…
- Не обижайтесь, Сенсей, - Старушка тяжело вздохнула. – Я лишь хочу убедиться, что вы чувствуете разницу между покровительством над одиноким путником, нуждающемся в еде и крове на одну ночь, даже если за ним гонится дюжина лихих людей, и защитой Хранителя Портала с сопровождающим, – в голосе Старушки послышались металлические нотки. Надо было осмотреться. Наташка всё более отчётливо ощущала, что эти две вещи очень важны…
- Поверьте, я понимаю эту разницу. И ваши сомнения – тоже. Знаю, мы не всесильны, и ни на чём не настаиваю. Если у вас есть более надёжный вариант, и они решат предпочесть его, я прекрасно всё пойму.
И вдруг Наташка поняла, что это за две вещи!
- Кир!!! – она подскочила с кровати, но вовремя остановилась, почти в полёте. Первое, что её тревожило, так это мысль о Кире. А второе… Ну вобщем, она всё более приходила к выводу, что раздета до трусов. Так и есть: две новости, одна – хорошая, другая – плохая. Видимо задремавший перед этим Кир, сидел перед ней на стуле с широко открытыми от испуга глазами.
- Всё хорошо, Наташа, я здесь. Как ты себя чувствуешь?
Перед ней на стуле лежали аккуратно сложенные вещи. Её вещи…
- Кир! Кто меня раздел?! – Наташка снова чувствовала, как гнев бьёт в голову. Только драться, завёрнутой в одеяло, было явно неудобно.
- Ну… девчонки какие-то. Я их не знаю, но тоже у Сенсея занимаются, - взгляд Кира выражал удивление, - а что?
- Не важно, - Наташка, кажется, успокаивалась. Осмотревшись, она поняла, что её кровать стоит… в кабинете директора 14 школы, а голос Старушки и ещё какой-то очень знакомый доносятся из-за двери.
- Как я здесь оказалась?! – она вопросительно глянула на Кира.
В этот момент в дверь постучали.
- Можно? – спросил всё тот же знакомый голос.
- Да, - Наташка натянула одеяло на подбородок.
Вошедший человек был ей знаком. Только в верхнем мире он был другим. Немного другим. В каких-то деталях.
- Я приветствую Хранителя Портала и его сопровождающего, - Сенсей поклонился. Ему было лет двадцать пять, как и в верхнем мире. Он был выше среднего роста, стройный, с тёмно-русыми непослушными волосами, правильными чертами лица и длинными сросшимися на переносице бровями.
- Я приветствую вас, Сенсей, - Кир мгновенно вскочил со стула, сложив руки в намастэ.
И тут Наташка вдруг с ужасом поняла, что не может сделать то же самое. Натянув одеяло практически на глаза, она умоляюще посмотрела на Сенсея.
- Лежи, лежи, доченька, - сказала, входящая следом, Старушка. – Ты у нас раненая. Не надо тебе поклоны бить или по стойке смирно стоять. Выздоровей сперва.
- Я приветствую вас, - сказала Наташка почти из-под одеяла.
- Как твоё самочувствие? – перевёл взгляд на Наташку Сенсей, и голос его сразу потеплел. – Бойцы, ходившие защитить тебя, сказали, что ты очень достойно себя вела.
- Нормально, - чуть замялась Наташка. – Голова только немного кружится, и в ушах звенит.
- Кто научил тебя драться и обращаться с огнестрельным оружием? Редкий навык для десятилетней девочки. У тебя более чем достойный сопровождающий, - перевёл он взгляд на Кира.
- Да, - Кир восхищённо посмотрел на Наташку.
- Драться учили меня вы в верхнем мире, и ещё немного папа. Стрелять – папа. Водил в тир… - Наташка покраснела от смущения и снова натянула одеяло почти до глаз. – Он тоже где-то здесь и скоро за мной придёт. Я вас обязательно познакомлю.
- Конечно… Но… - Сенсей замялся. – Ты понимаешь, что вы очень уязвимы, пока твой папа тебя не найдёт. Ну теперь, наверное, понимаешь.
- Да… - Наташка удивлённо смотрела на Сенсея, продолжая прятать под одеялом даже нос.
- Тогда у тебя есть выбор. Ты можешь, выздоровев, что произойдёт весьма скоро, пойти ещё куда-то искать защиту, можешь попробовать сама оберегать Хранителя Портала, или же попросить защиты у нас. Что ты выбираешь? – тон Сенсея стал более твёрдым, а взгляд сосредоточенным. Старушка так же, как и Сенсей, внимательно смотрела Наташке в глаза.
- Я… - Наташка с надеждой посмотрела на Кира.
- Наташа, - Кир глядел на неё чуть виновато, - прости, я не могу дать тебе какого-то совета, - Кир потупился. – Сейчас ты должна решать.
- Я… Дайте мне две минуты подумать, - Наташка чувствовала, как сонная муть быстро покидает её голову. Поболеть не дадут! Опять надо быть взрослой! Она стянула одеяло с подбородка, потому что было трудно дышать. Старушка и Сенсей, казалось, замерли в ожидании её решения.
Собственно, не самые простые раздумья… Старушка, у которой в подчинении Страж, судя по всему, могла уничтожить их с Киром в один миг. Значит, ей это не надо. Однако, крысы не побежали от Стража в сторону бойцов Сенсея. Почему-то испугались… Бойцы Сенсея сильнее Стража? Или Сенсей и Старушка одинаково хотят им с Киром добра? Разговор за дверью опять же, да и автомат она Старушке отдала по её и Кира просьбе, а ничего плохого не случилось.
Казалось, Сенсей сейчас сверлит её взглядом. Будто чувствует каждую её мысль. Наташка даже поёжилась…
- Она слишком молода, чтобы спрашивать, кто её возлюбленный, да и об отце больше упоминает, - вполголоса обратился Сенсей к Старушке. – Думаю, под его родом она пока. Собственно в десять лет в этих землях все девочки под родом отца. Кто он?
Лицо Старушки как-то вмиг стало серьёзным, и она что-то тихо зашептала на ухо Сенсею, которому пришлось нагнуться. Глядя на это, Наташка всё больше приходила к пониманию, что ей теперь делать. У слова один смысл – прямой. Надо что-то от человека – не жди, пока он тебя уважит, поняв перед этим, что ты из-под него вымогаешь. Попроси. Она не знает, как здесь оказалась, почему крысы испугались бойцов Сенсея больше, чем Стража, не знает, есть ли за местным гостеприимством какой-то подвох, или потом ей будет стыдно за эти мысли, но… Сенсей выпрямился и какими-то совсем другими глазами посмотрел на Наташку. Та, в свою очередь, присев и укутавшись плотнее в одеяло, обратилась к Старушке:
- Я прошу вас дать мне совет. Скажите, что бы лично вы выбрали, окажись на моём месте?
У Наташки возникло чувство, что Старушка будто помолодела лет на двадцать и стала какой-то другой…
- Я бы… на твоём месте… Ох! – Старушка махнула рукой. – Не смеши меня, девонька! Но что касается сейчас… - взгляд её стал снова внимательным и серьёзным. – От добра добра не ищут. Ты выйдешь из этого дома, и снова попадёшь… Ну, вобщем, повезёт или нет, не знаю я. За тобой, поди, уже кого покрепче послали. Тех, против кого… - она выразительно посмотрела в глаза Сенсею. – Я бы… - ответила она после паузы, - я бы попросила защиты здесь. И надеялась, что батюшка твой по дороге не задержится. Но это я. А ты… - взгляд её снова изменился. Каким-то деланно равнодушным он стал… - Ты меня услышала, а поступать по-своему надо. Я-то мало ли что наговорю… Дура старая… Мне уж на погост пора, - Старушка безразлично махнула рукой.
Слушая этот монолог, Наташка всё больше приходила к выводу, что Старушка не хочет навязывать ей решение. Вот подсказать хочет, а навязывать нет. Какая-то слишком правильная старушка… Но слова её Наташка услышала. И словно прыгая в холодную воду пруда после бани в деревне, словно отталкиваясь ногами от земли и понимая неизбежность дальнейших событий, порождённых её решением, она обратилась к Сенсею:
- Я прошу вас предоставить мне и тому, кого я оберегаю, кров и защиту до того момента, пока за мной не придёт мой папа. Если же по какой-то причине он не придёт, - голос её дрогнул, - то до момента открытия Портала. Я прошу вас, когда он откроется, сопроводить до него меня и Кира, защитив от тех, кто захочет причинить нам вред или помешать. Ну и ещё… - сказала она, запнувшись лишь на пол секунды. – Если придётся выбирать, кого защищать первым, прошу вас беречь Кира и только потом меня. Прошу также дать мне возможность тренироваться вместе с вашими бойцами и в трудной ситуации использовать меня для защиты школы.
Сенсей от удивления открыл рот и завис в таком положении на несколько секунд. Казалось, что он простоит так гораздо дольше, но чуть не поднявшись на цыпочки, Старушка громко кашлянула ему в ухо. Сенсей вздрогнул и, обращаясь к Старушке, вполголоса изумлённо спросил:
- У неё в кармане случайно не лежала шпаргалка формулировок, надиктованная самим Хранителем? Теперь разнотолков быть не может. Не по смыслу, не по букве Закона. Я обязан её принять и защитить.
- Ну вот и славно, - Старушка будто резко потеряла интерес к ситуации. – В конце концов, это не моя Игра. Меня попросили, и я помогла вам встретиться. Если я вам зачем-то понадоблюсь, вы меня просто позовёте, - и развернувшись, пошла к выходу.
- Чё это она, - удивлённо спросила Наташка у Кира. – Может, я её чем обидела?
- Нет, - ответил Кир. – Не бойся. Просто выполнила работу и пошла дальше. Она всегда такая…
- Да уж… - с отсутствующим взглядом будто себе под нос выдал Сенсей. – Ну… Вобщем, если что-то потребуется, дайте знать. Поесть, к примеру, ещё чего… - он всё более становился похожим на себя, оправляясь от изумления. – Кир, сейчас твоей сопровождающей нужен покой и забота. Ты ведь правда поухаживаешь за ней? А если с чем-то не будешь справляться, просто скажи мне. Договорились?
- Да, конечно, - встрепенулся Кир. – Я буду беречь её. После всего, что Наташа для меня сделала…
- Тебе что-нибудь нужно сейчас? – обратился Сенсей к Наташке.
- Да, мне… - Наташка запнулась. Покраснев, она поняла, что смущается сказать, что ей на самом деле нужно. – А… можно мне Кир попить принесёт? Ты ведь принесёшь? – обратилась она уже к Киру.
- Конечно, - ответил тот, преданно на неё глядя.
- Ну, идём, - сказал Сенсей, открывая дверь из кабинета и жестом приглашая Кира. – Покажу тебе, где у нас столовая. Тебе компота или чая? – спросил он Наташку.
- Мне… - она вдруг вспомнила школьный компот. В верхнем мире она его не любила. Непонятно, почему. Просто не любила и всё. Может быть, потому что в столовой он был всегда. С первого класса одинаковый. Но сейчас от одной мысли об этом компоте, как ни странно, становилось теплее на душе. Хоть что-то, наверное, окажется неизменным. Как раньше. – Мне… А можно компота? И… Можно два стакана?
- Конечно, - улыбнулся Сенсей.
Когда за ними с Киром закрылась дверь, Наташка быстро подобрала свою одежду и не вылезая из-под одеяла, стала судорожно одеваться. «Ну вот, ещё одной проблемой меньше, - подумала она. – С Киром всё в порядке. Вроде как защиту нашли. Голова уже почти не кружится. И главное, наконец одеться дали…»
Воин.
- Вставайте, хлопчики, беда! - батька Михайло всклокоченный спросонок показался в проёме двери. Впрочем, Грач последних пару минут не спал. Странный шум и движение на улице привлекли его внимание чуть раньше. – Железный Зуб с разборками припёрся. С ним бойцов много. Сейчас стрельба будет.
- Ну, постреляем, - невозмутимо ответил Ворон, продирая спросонок глаза. – Я чё-то давно не практиковался.
- Их стволов тридцать. А у меня здесь пятеро. Я шестой. Ну, вот вас двое. Понятно, чем дело пахнет? – батька Михайло посуровел.
- Ой! – Ари дёрнулась к окошку.
- Куда! – Грач, вскакивая, успел поймать её и уложить на пол. – К занавеске не подходи! Снайпера у них есть? – обратился он уже к батьке Михайло.
- Не знаю, - ответил тот. – Ребята из дозора сказали, что оружия много. Людей машин семь или восемь подъехало.
- Помещение поудобней есть? Ну, которое не простреливается? – Грач быстро шнуровался. – Ворон, аккуратно подползи к окну и приоткрой его так, чтоб кулак пролез.
- Готово! – раздался через секунду голос Ворона.
По комнате плавно проплыли Жемчужины Дракона и скрылись где-то в стороне приотворённого Вороном окна.
- Что это? – с изумлением спросил батька Михайло.
- Потом расскажу. Сейчас считай, что беспилотник с камерой, - Грач, морщась, влезал в бронежилет. – Так помещение есть?
- Да, идёмте, - батька Михайло развернулся и пошёл в направлении лестницы.
- Ари, хомяк, возле окон проходите на четвереньках. Ворон, идёшь замыкающим, - Грач в долю секунды стал абсолютно безэмоционален.
«Как Грач на весеннюю пашню», - подумал Ворон, передёргивая затвор.
- Вот, забирай, Серёж, последние, - девчонка лет двадцати в кожаных штанах и куртке опустошала сейф. – Патронов больше нет. Папа, что будем делать? – повернулась она к батьке Михайло, входящему в подвальное помещение.
- Ну, повоюем, доча. Что ж поделаешь… - он потупил глаза.
- Грач, чё видишь? – шепнул Ворон ему на ухо.
- Да чё вижу… Два снайпера. Были… Теперь один пытается выбраться из-под шкафа в офисном помещении напротив, и без посторонней помощи у него это не получится. Второй сейчас пойдёт рассказывать руководству, как сломал пополам свою винтовку. Модель не углядел. Буржуйские понты какие-то. Первый впрочем тоже остался без оружия. В целом, к штурму не готовятся. Скорей, надеются нахрапом взять.
- Недооценил я шарики Гребуслы, - Ворон чуть потупился. – Что делать будем?
- Не решил ещё. Сдаётся мне, что сперва удивляться, - взгляд Грача по-прежнему был отсутствующим. Казалось, он в каком-то совсем ином мире. - Погоди секунд десять, всем станет понятнее.
Грач был прав. В следующие десятки секунд многие из присутствующих в осаждённом здании действительно удивились…
- Батька Михайло! Это говорю с тобой я, Железный Зуб, - неприятный голос, усиленный мегафоном, был отчётливо слышен даже в подвальном помещении автосервиса. - Я молчу о том, что ты работаешь на моей земле и не платишь. За одно это тебя бы стоило сильно наказать. Но по моим сведениям ты крепче вляпался. Ты по простоте душевной и слабоумию разместил у себя людей, которые очень нужны мне. Я на год готов закрыть глаза на то, что ты не платишь. И на прошлые долги тоже. Только выдай мне их. Даю тебе десять минут. Потом мои хлопчики просто начинают брать то, что мне принадлежит. Ну и трофеи, конечно. Какие попадутся… У тебя вроде дочь – красавица. Не боишься против моей воли идти?
Вот, наверное, этого Грач и ждал. Теперь все фигуры на шахматной доске были расставлены. Разве…
- Батька Михайло, а может, мы просто выйдем и дальше не твои проблемы? – спросил Грач дружелюбно.
- Я своих гостей всякой шелупони по их требованиям не выдаю, - батька Михайло побагровел, в его больших руках неожиданно стал деформироваться гаечный ключ 19 на 22. Согнув подковой, он кинул его в угол. – Вижу, вы бойцы тёртые, - сказал он, чуть успокаиваясь. Пошли к карте, покажу, как здание оборонять будем.
- Не надо, батька Михайло. Не нужна мне твоя карта. И здание ты оборонять не будешь, - задумчиво говорил Грач. – Не обещаю, что ты забудешь про своих обидчиков. Хотя… Забудешь на время, наверное. В любом случае, если сейчас я в игру вступлю, долго они от тебя будут шарахаться. Но… Мне нужен Железный Зуб. Хочу понять, чё это он на нас так запал. Отдашь?
- Да я… Кто мне Железный Зуб? – Батька Михайло оторопело смотрел на Грача. – Хоть всех их забирай, мне-то дело какое?
- Тогда окошки, где можете пооткрывайте, - Грач ухмыльнулся. – Личный состав – в подвал. Сейчас шумно будет. Да, Батька Михайло, и перед этим крикни, что гости твои выходят. А дальше наши заботы. Хоть тебе это всё стрёмно, а ты нас не сдал. Мне подлечиться дал возможность… Позволь за твоё гостеприимство отплатить полной монетой. Ну, если доверяешь, конечно…
- Папа, - Ари дёрнула его за разгрузку, - ты ведь правда не будешь убивать ради забавы? – их глаза встретились, и он понял, что происходит что-то важное.
- Ари, я знаю, что Ворон и хомяк осуждают меня за то, что я не убил Воина. Ну, может быть, не то, что осуждают, но не понимают этого моего поступка. Сейчас я потратил время на разговор с батькой Михайло. Но ты ведь знаешь силу Жемчужин Дракона? Мне нужны секунды на то, чтобы решить эту ситуацию. Ты видишь, я не убиваю ради забавы. Может быть, во мне правда что-то меняется?.. – он развернулся и пошёл. Что заставило сказать его эти слова? Как будто не он говорил…
Подлая полная луна била в глаза и не давала видеть оппонентов в деталях.
- Кто тебе нужен, Железный Зуб? – приоткрыв дверь в бокс, Грач заорал во всё горло.
- Мне нужен мужчина и четырнадцатилетняя девочка, - услышал Грач в ответ противный голос, усиленный динамиками.
- Мы выходим? - голос Грача был глумлив.
- Да, выходите. Идите вдоль стоянки вперёд, вас встретят. Рекомендую быть без оружия.
- Ну, конечно, мой командир, - процедил себе под нос Грач. – Пойдём, Ари. Если я не ошибаюсь, сейчас будет цирковое представление.
- Папа… Ну ладно, тебе виднее, - Ари потупилась и следом за Грачом вышла за дверь.
Наверное, просмотрев каждый атом маленького кусочка вселенной возле автосервиса батьки Михайло, Жемчужины Дракона начали нагнетать воздух в кокон, образуемый исключительно траекториями их движения. С каждой долей секунды энергии в коконе запасалось всё больше, достаточно было лишь прекратить движение для того, чтобы она высвободилась.
- Ари, когда я скажу слово «привет», упади на землю и открой рот.
- Да, папа, - услышал он её голос у себя за спиной.
- Только не пропусти. Это слово может быть сказано в контексте или просто отдельно. Если ты пропустишь, можешь получить травмы. Будь, пожалуйста, очень внимательна, - голос Грача был спокойный и какой-то не допускающий возражений, что ли.
- Да, папа, не волнуйся. Я всё сделаю, как ты сказал.
Издали нетрудно было заметить несколько фигур в воротах автосервиса. Достаточно крупные мясистые крысы, вооружённые автоматами. Грач привык видеть этих зверьков помельче. Данные экземпляры, пожалуй, доставали ему головой до плеча. Жирное раскормленное существо в немецкой каске времён Второй Мировой Войны в центре этой кучки скорее всего и было вожаком.
- Ты, что ли, Железный Зуб? – чуть ехидно спросил Грач, глядя в срезы нацеленных на него стволов. – Ну и мерзкая же у тебя рожа… Привет!
Ари в одно мгновение оказалась на земле. За миг до этого где-то высоко в небе Жемчужины Дракона разорвали нижнюю часть кокона. В следующие сотые доли секунды своим движением они сформировали ударную волну, движущуюся в направлении земли. Времени у них оставалось ещё достаточно для того, чтобы обогнав её, начать короткую и эффективную работу по выведению из строя стрелкового оружия, находящегося в руках бойцов Железного Зуба. Впрочем, всё это происходило в столь ничтожный промежуток времени, что участники ситуации увидели совсем другое. Когда Железный Зуб услышал слова Грача и, наливаясь яростью, уже был готов открыть рот, чтобы скомандовать «Взять их!», в небо кто-то вдруг ухнул огромным железным молотом. Удар был такой ошеломительной силы, что все оказались на земле. Из окон окрестных зданий ниагарским водопадом посыпались стёкла. Разом погасли и без того редкие фонари. В следующий миг по периметру территории автосервиса Батьки Михайло как будто забегали игривые яркие огоньки. Не обошли они стороной и ворота, в которых распластался на асфальте сам Железный Зуб со свитой, состоявшей из Прыща и четырёх его лучших бойцов. Яркие искры, как из-под наждака, казалось, обвили их тушки, а потом всё стихло.
- Встать! – в звенящей после удара тишине голос Грача был особенно отчётлив и не допускал возражений. Железный Зуб с трудом приподнялся над заплёванным асфальтом и с каким-то безысходным изумлением обнаружил, что возле его лба висит странный блестящий шарик, повторяя траекторию его движений. – Я сказал, встать. Если жить хочешь.
- Да, я встаю, встаю! – предательская лужица расплывалась из-под тушки Железного Зуба. От его глаз не ускользнуло то, что автоматы, которыми были вооружены Прыщ и его люди валяются на асфальте, фактически нарезанные кусками.
- Я не хочу никого убивать. Не вынуждай меня это делать, - Грач неспешно помог подняться Ари и взял её за руку. – Однако у твоих бойцов есть три минуты на то, чтобы покинуть это место и больше сюда никогда не возвращаться. Если не хочешь бесполезных смертей, отдай команду сейчас. Время пошло.
- Прыщ! – Железный Зуб смотрел в ошеломлённые глаза своего подчинённого. – Уводи людей.
- Ну вот, это и есть глава, так сказать, твоих незваных гостей, - Грач не очень вежливо подтолкнул жирную крысу в приоткрытые ворота бокса.
- Фу! – батька Михайло презрительно скривился, глядя на мокрые штаны Железного Зуба. – А каску где потерял? Я слышал, ты в ней даже спишь?
- Он твой, батька Михайло. Хочешь, отпусти, хочешь, закопай. Твоя воля, - Грач отхлебнул из фляжки, заботливо протянутой Вороном. – Однако, сперва он нужен мне для допроса. Это недолго.
- Да мне без разницы, - батька Михайло презрительно сплюнул под ноги крысу. – Я подожду. Хлопцы пока ножницы по металлу потупее сыщут. А то гадёныш про мою дочь что-то сказать глупость имел. Вот сейчас мы ему без наркоза-то лишнее и отымем…
Железный Зуб ещё больше втянул голову в плечи. Грач отвёл батьку Михайло в сторонку.
- Ты ведь не серьёзно это, про ножницы?
- Обижаешь! – улыбнулся тот уголками глаз. – Пусть потрясётся. Рассветёт – отпущу. И мстить мне не придёт, и другим расскажет, что нефига сюда соваться. А главное, - перед Богами каяться не за что.
- Ладно, батька Михайло, это я так спросил, - Грач смутился. – Чем больше тебя знаю, тем мудрее ты мне видишься. Ну, пора и гостем нашим заняться. Не даёт мне покоя один вопрос, на который только он и ответить может…
Железный Зуб затравлено жался в угол. Ари, Горт, Грач с Вороном, батька Михайло с дочерью и своими подчинёнными смотрели на него, как на свежепойманную дичь.
- Иди сюда, гадёныш, - властному голосу Грача трудно было не подчиниться, и крыс неуверенно сделал шаг в его сторону. – Смелее! Будешь заставлять ждать, сделаю больно.
Крыс ускорился, невзирая на предательскую дрожь в коленках.
- Во-первых, я хочу, чтобы ты запомнил, а затем рассказал подробно и в красках всей своей шпане, что если вдруг кто-то из вас появится возле батьки Михайло, его владений или людей настолько близко, что я об этом узнаю, я могу вернуться и быть уже совсем не дружелюбным, как сейчас. Ты хорошо меня понял, наполнитель для кошек?
Крыс судорожно закивал головой.
- Во-вторых, - продолжил Грач, - мне нужна информация.
- Да! Я! Всё, что знаю! – Железный Зуб мелко трясся.
- Мне не нужны твои ответы на вопросы. Ради спасения своей жизни, выгоды или власти ты с одинаковой лёгкостью соврёшь. Я сам возьму то, что мне надо знать, - Грач положил ему ладонь на лоб.
- Братик молодец, всё на лету хватает, - Кузьмич подмигнул Ари.
- К нему возвращается память, - Ари задумчиво смотрела на происходящее. – Он становится собой.
Лицо Грача по мере ментального допроса менялось. Было трудно однозначно описать эмоции, отражавшиеся на нём. Страх, гнев, озабоченность, отрешённость… Через секунду он снял ладонь со лба крысы.
- Ворон, Ари, хомяк, быстро собираемся и выходим, - его голос был каким-то металлическим. – Батька Михайло, пленник твой, спасибо за гостеприимство, у нас появились неотложные дела.
- Воля ваша, - батька Михайло потупился. – Вам спасибо за помощь. Будем рады видеть, коль в гости зайдёте.
- Ну, это как срастётся, - Грач спешно покидал бокс.
- Грач, что случилось? – взволнованно спросил Ворон, когда они поднимались по лестнице.
- По дороге расскажу. Сейчас быстро собираемся и двигаемся в сторону Портала. Ари, сколько в этом мире отсюда до него идти? Там, где я привык жить, мы с дочкой за десять минут доходили.
- Ну… - Ари задумалась, - если повезёт, те же десять минут. Если нет… Пап, да у вас всё то же самое!
- Да, логично. Тогда меньше разговоров – больше дела.
- Ну, теперь рассказывай, - проходя ворота сервиса батьки Михайло, Ворон пнул обрезок автомата Калашникова. – Было бы неплохо понимать, куда и зачем мы спешим.
- Всё просто, - Грач внешне был спокоен, но чувствовалось, что это лишь маска. – Один из Воинов, нанятых Чёрным Игроком, воспользовался личными завязками с местными крысами для того, чтобы получить чёткую информацию о местах нахождения обоих Хранителей Портала с их сопровождающими. По нам с Ари Железный Зуб получил отдельную инструкцию. Воин строго настрого запретил к нам подходить. Мотивировал он это тем фактом, что мы, дескать, гораздо сильнее, чем вся свора бойцов Железного Зуба. Подобная оценка наших возможностей меня не удивляет. Это был тот самый Воин, которого я отпустил в коммуникациях. Желая потешить гордыню и выслужиться перед столь могущественным господином, Железный Зуб решил ослушаться и пришёл со своей братвой к батьке Михайло. Для него это была чертовски удобная ситуация: можно было разобраться и с ним, и с нами. Одного, дурашка, не учёл. Воин предупреждал не зря. Если бы всё пошло по плану Железного Зуба, сперва он упаковал бы нас с Ари, а затем расправился бы с батькой Михайло и всеми, кого нашёл в сервисе.
- Ну, многое, о чём ты рассказываешь, вобщем-то, напрашивалось, - почти перебил Ворон. – Почему мы столь быстро снялись после того, как ты допросил, если так можно выразиться, жирную крысу?
В ночной темноте под редкими горящими фонарями они быстро двигались в сторону Ленинградского шоссе.
- Дочь, - Грач помолчал. - Железный Зуб успел передать Воину информацию о месте нахождения первой пары Хранитель-Сопровождающий. Я могу предположить, учитывая то, что мы видели с крыши «Лебедей», что Воины Чёрного Игрока базируются где-то совсем рядом. Однако, я не видел вспышек света, неизбежных при переходе в состояние Воина, а также не слышал шума их крыльев. В последних предположениях я прав, Ари?
- Да, папа, абсолютно, - Ари, казалось, единственная из четвёрки не сбивала дыхание, несмотря на очень быстрый темп ходьбы группы. - С момента твоего появления в точке сбора под мостом Воины не поднимались. Что касается вспышек света и хлопков крыльев, это неизбежно. В состоянии Воина сущность всегда находиться не может. А перейдя в другое состояние, Воин становится просто человеком, хотя и сильным.
- Ну вот, - подытожил Грач. – Где-то в восемнадцать часов человек Железного Зуба передал Воину информацию о месте нахождения моей дочери. Потом Железный Зуб узнал, что мы у батьки Михайло, собрал братву и ломанулся к нам. Дальше вы знаете. Короче, либо мы что-то пропустили, и, пока все спали, Воины-таки поднялись с целью захвата или уничтожения другого Хранителя и моей дочери, либо по какой-то причине этого ещё не произошло, но всё может измениться в любую секунду.
- Пап, мы вряд ли что-то пропустили, - вмешалась Ари. – Я не успела уснуть. Ну, вобщем, я бы услышала.
Преодолев пустое Ленинградское шоссе и пройдя между территориями каких-то автосалонов, они пересекали улицу 9 мая.
- Ворон, сколько времени? – спросил Грач.
- Час десять, а что? – глянул тот на часы.
- Да так… - Грач задумался. – Просто показалось, что эта ночь будет чертовски долгой.
Увы, но он был прав и в этом… Ганс долго думал, прежде чем принять окончательное решение, пленить ли более «благополучных» Хранителя и сопровождающего самому, либо подключить к этому весьма важному делу Андрея. С одной стороны, было как-то несерьёзно двум Воинам выступать против двоих детей. С другой, слишком свежи были воспоминания о встрече на мосту. Сопровождающий второго Хранителя был мягко говоря не прост, и за дочь, окажись он рядом, мог впрячься и похлеще. А Чёрный Игрок больше не простит ошибки. Впрочем, не так-то долго Ганс пребывал в раздумьях. К ночи от сторонних осведомителей он узнал, что Железный Зуб не послушал его предостережений и решил притащить вторую сладкую парочку сам. В первую минуту Ганс разгневался, но чуть остыв, подумал, что в этом есть свой прок: если у Железного Зуба всё получится, он приведёт Хранителя и сопровождающего ему. А значит, именно Ганс доставит их Чёрному Игроку, чем непременно реабилитирует себя за промах на мосту. Если же жирный крыс облажается, Ганс лишний раз получит подтверждение, что данный противник не прост. Он, пожалуй, в любом случае ничего не терял. Однако, ближе к полуночи стали приходить тревожные вести. Всё тот же осведомитель из «коллектива» Железного Зуба рассказал, что около тридцати бойцов, поехавших паковать Хранителя и сопровождающего вернулись очень напуганные и без оружия. Более того, с их слов упаковали самого Железного Зуба. И вот тут Гансу стало беспокойно. Слишком хорошо он помнил игру в гляделки на мосту. Если тот же, кто смотрел ему в глаза, будет иметь возможность допросить этого жирного самонадеянного урода, ему станет известно и о планах Ганса на вторую пару Хранитель-сопровождающий. А если это его дочь… Ночь решительно переставала быть томной. Сомнений в том, что без Андрея не обойтись, у Ганса практически не осталось. Надо было быстро действовать. Оставалась сущая мелочь: выдержать презрительный взгляд «старшего товарища» в момент, когда Ганс будет просить о помощи. А ведь именно так это и есть. Он всего лишь не уверен, что справится. Волна гнева снова захлестнула его, но Ганс подавил её усилием воли. «Я верен присяге, мой господин, - подумал он. – Я всего лишь стараюсь лучше выполнять свои обязанности…»
Да, всё так и было, презрительный взгляд и короткий вопрос «когда».
- Немедля, - ответил Ганс.
- Я буду готов через минуту, - ответил Андрей, быстро, но без суеты натягивая сапоги. – Прости, ты разбудил меня.
Скоро темноту разорвали две ослепительно ярких вспышки света. Воздух содрогнулся от взмахов двух пар исполинских крыльев…
- Ари, я полагаю, четырнадцатая школа находится там же, где и в верхнем мире? – Грач быстрым шагом шёл вдоль дома восемь «А» по улице Дружбы со стороны дворов, а оставшиеся трое членов команды просто пытались угнаться за ним, как за собакой, взявшей след.
- Да, папа. Точно там же, - кажется, теперь даже Ари было тяжело выдерживать темп ходьбы.
И в эту секунду две ярких вспышки подряд озарили небо. Все невольно присели, не желая быть замеченными. В тишине раздались хлопки огромных крыльев.
- Близко… - Ари смотрела в небо огромными испуганными глазами.
- Ворон! – зрачки Грача сузились. В кровь, казалось, влили ведро адреналина. – Ты потом выскажешь мне всё, что думаешь, а сейчас делаешь то, что скажет Горт. Пока я не вернусь. Он знает больше о текущей ситуации, чем я и ты вместе взятые. Береги Ари.
Оставив за спиной изумлённого Ворона, Грач скрылся в ближайшем кустарнике. Быстро, и надо сказать и почти бесшумно. Только где-то в небольшом отдалении раздался щелчок затвора.
- Пошли, что ли, - Кузьмич перехватил удивлённый взгляд Ворона. – Я не советую сейчас к нему приближаться. Надеюсь, ты не требуешь объяснений, - он вопросительно посмотрел ему в глаза.
- Говори, что делать, и не теряй времени, - по Ворону было видно, что тот всеми фибрами души против такого назначения нового командира. Однако, это была воля Грача.
- Четырнадцатая школа, которой интересовался папа, за этим углом, - неожиданно вмешалась Ари. – Я предлагаю аккуратно посмотреть.
- Ну, пошли, - сказал Кузьмич невозмутимо.
Почти в полной темноте они свернули за угол дома и неспешно вышли на улицу Дружбы. Казалось, ничего не осталось у этой ночи личного. Вся она превратилась в шум взмахов двух пар исполинских крыльев. Воины кружили над городом где-то совсем близко, но… Не знала Ари, чего они ждут. Впрочем, ждали они недолго. Небо налилось багровым светом, и над домами с грохотом пролетел шар разрушения, ударив в стену школы на противоположной стороне улицы. Посыпались битые стёкла. Мгновенно окружающие строения озарились светом нового шара разрушения…
- Валите отсюда! – Кузьмич вдруг стал каким-то не по-морсвиночьи волевым. Он схватил Ворона и Ари за руки и потащил к торцу девятиэтажки, находящейся через дорогу и возле школы. – Вам неподвластно изменить то, что сейчас произойдёт. Валите быстро!
Ворон даже не мог предположить, что хомяк-переросток обладает такой физической силой. Казалось, его руку сжали тиски.
- Вон вход в подвал. Там спрячьтесь и не высовывайтесь! – Кузьмич был, мягко говоря, на взводе. Ворон не видел его таким никогда. Почему-то вдруг глумливое и вечно жрущее существо размером со школьника младших классов стало каким-то металлическим. – Ари, объясни ему, почему не надо выпендриваться.
- Я, блин!...
- Туда посмотри, - перебил Кузмич Ворона, - знаешь, куда засунь себе свою зубочистку?! – указал он взглядом на его оружие.
В этот момент раздалась длинная автоматная очередь.
- Ты прав, мы не властны, - огромные зелёные глаза Ари с ужасом смотрели на происходящее. – Да, я выбрала лучшего на свете отца, просто, наверное, он умрёт раньше, чем я успею стать его ребёнком…
- Не дёргайся, - Кузьмич был каким-то огромным и серьёзным. – Дай ему доиграть. Может, у него и нет памяти, но есть выбор и воля. Он же сказал, там его дочь. Хочешь, чтобы он так же заботился о тебе? Знаю, хочешь. Тогда не мешай ему!
Два огромных ярко светящихся существа с крыльями как у драконов поливали здание школы огнём. Воины были беспристрастны, они просто делали своё дело. Перед крыльцом школы плавился асфальт, горели деревья, рамы и её стены. Какие-то юные солдаты в средневековых восточных доспехах пытались предпринимать несуразные действия внутри здания школы, но всё было бесполезно. Исход предрешён. Ясно, что против Воина не выстоишь. Ну, конечно, если ты сам не Воин. Однако они явно не хотели уничтожить школу мгновенно. Скорее всего, надеялись, что обороняющие её рано или поздно разбегутся со страху, видя всю безнадёжность своего положения. Здесь не было принято убивать тех, кто случайно подвернулся под руку…
- Ничего не бойся! - мальчик из четвёртого «А» в этом мире был совсем другим. Лёгкие латы, катана, сосредоточенный взгляд. Он был каким-то сильным что ли… - Для того, чтобы кто-то имел возможность, причинить вам вред, сперва надо победить нас.
Сухая горячая ладонь Кира очень крепко обхватывала руку Наташки. Всякий раз, когда здание школы вздрагивало под ударом огненного шара, запущенного Воином, Кир рефлекторно сжимал руку сильнее, и Наташке было больно. Но она не отстранялась, потому что понимала, каково ему сейчас. С потолка подвального помещения, сыпалась штукатурка…
- Ничего не бойся. Для того, чтобы Воины добрались до тебя, сперва надо убить нас. А мы не собираемся сидеть, сложа руки.
- Я не боюсь, но мне надо защищать его, - Наташка кивнула в сторону Кира, - а так, я бы с радостью пошла с вами. Я правда не боюсь. А потом скоро придёт мой папа и ввалит всем, за меня и моих друзей, да так, что мало не покажется!
- Хорошо, что ты веришь в то, что всё обойдётся. Это правильно, - мальчик потупился, а она даже никак не могла вспомнить, как его зовут. Было твёрдое ощущение, что надо назвать его по имени. Так честно, что ли… Вот он сейчас выйдет из подвала и встанет против Воина. Воин его сильнее в тысячи раз. Зачем он это делает? Вот неужели ради неё? Наташка замерла, пытаясь подобрать слова, когда…
- Удачи тебе, Егор, - произнося это, она уже слышала звук, который сам по себе говорил об изменении ситуации. За ударами в стены школы вдруг раздалась какая-то несуразно длинная автоматная очередь. Она поняла сразу, папа действительно пришёл…
Ну, типа всё, хватит бояться! Помирать стоя надо. Воины? Да и против Богов встать можно ради того, что дорого! Подумаешь, недолго, зато честно. Как-то слишком легко ударом ноги он снёс калитку на входе в школьный двор. Два ярко светящихся в ночи, драконоподобных существа осыпали здание четырнадцатой школы огненными шарами. Горели стены, и деревья… Он не сомневался, что Наташка где-то внутри. Какие-то юноши в лёгких средневековых доспехах пытались противостоять атаке Воинов, но не могли это сделать по определению. Огненные шары, которыми Воины разрушали здание школы, невозможно было отразить.
- Привет, дуралеи! – Грач припал на одно колено, целясь в Воина, который оказался ближе. – Проверим, кто из нас больше Бабушку любит?
Мягко, как будто палец в масло макаешь. Метров триста, не больше. Хрен промахнёшься! Но первых два патрона. Потом, всё равно ствол дёрнет… Он чувствовал, как железка подчинялась его рукам, будто была сделана из пластилина. В Воина, в которого целился длинной очередью, он посадил пуль двадцать… Автомат был как будто картонный, и с каждым выстрелом почему-то стрелял всё медленнее. Скорость течения времени изменялась. Воин обернулся. Где-то в районе его грудной клетки снова сформировался огненный шар. Оторвавшись, он полетел не в сторону здания школы...
Удар был такой силы, что из бронежилета посыпались пластины. На плавленый смятый асфальт упали обломки автомата…
Он очнулся снова, стоя на четвереньках. Наверное, пора было привыкнуть. Дымящаяся «разгрузка», звон в ушах…
- Привет, дуралеи. Я пришёл. Этой тропой пройдёт лишь один. Другой ляжёет. Зря вы сюда заявились. Теперь придётся доигрывать…
Между лопаток, кажется, больше не чесалось. Это было совсем другое ощущение. Он не понимал, что происходит, но некая иная суть уже управляла им. Память вернётся потом. А сейчас…
- Чё ты удивляешься? – Кузьмич снова жрал. – Ты Хранителя за идиота держишь?
- Да нет, - Ворон ошарашенно смотрел, как Воин, судя по всему, ещё недавно бывший так хорошо ему знакомым Грачом, фактически разрывает в клочья двух других Воинов, напавших на школу. Один из них в последний момент даже попробовал задействовать в ближнем бою меч, но через доли секунды, рухнул на оплавленный асфальт, вырывая из него куски, и уже не смог подняться. Второй Воин, державшийся всё время на некой дистанции, видя это, бросился наутёк. – А ведь Грач, правда, вернётся к нам таким, как прежде?
- С чего бы нет? Подумаешь, временная амнезия, - Кузьмич сплюнул косточку какого-то растения. – Братик всегда предавался гневу на время, но потом испытывал чувство вины. Хотя, Хранитель, кажется, не оценил. По-взрослому наказал… Интересно, как этот, который свалил, теперь жить будет. Воин, который предал, легко не отмажется. Я бы, наверное, вообще пожалел, что родился, - Кузьмич отломил ветку от куста, свисающего над входом в подвал седьмого дома по улице Дружбы, где они укрывались. Пламя, окутывавшее двор и здание школы, по сути, делало ночь днём. – Ща, братик успокоится. Он вообще отходчивый. Ну, главное чтоб под руку кто лишний не попал…
Яркий ослепляющий свет. Он ушёл от удара, для того, чтобы зайти противнику в спину. Осталось всего лишь краткое действие…
Горели деревья у школы. Горели её стены и асфальт возле неё.
Перед ним лежал человек в полевой форме начала прошлого века. Из его ушей на землю текла кровь. Не сильно, скорей, сочилась. Грач понимал, что надо остановиться. Вернувшись к реальности, он осознал, что ещё миг, и его кулак раздробит основание черепа этого человека, а значит, оборвёт его жизнь. Человек, застонав, перевернулся, а Грач всё пытался понять, почему до сих пор медлит с последним ударом. И лишь когда он увидел лицо врага, пришло осознание…
- Я в твоей власти, ты победил, - крепко ему досталось. Из носа, рта и ушей текла кровь. Человек кашлянул. Было видно, как ему больно напрягать мышцы.
- Андрей? – Грач остолбенел. – Я правильно понимаю, что мы виделись с тобой у Мельника?
- Прости, - Андрей знал, сколь серьёзны его повреждения, и теперь старался как можно меньше двигаться. - Я не более, чем служил тому, кто дал мне эликсир воли. Я мог убить твою дочь. Более того, я бы сделал именно так, если бы мне приказал тот, кому я присягнул. Поступай со мной как решишь…
- Я не ведаю, что будет, - Ари хлопотала над Андреем, - я не знаю, какие судьбы нас ждут, но одно могу сказать наверняка: если в этом мире и есть те родители, к которым я хотела бы прийти, то это только вы. Да, ты позволяешь себе слабости, ты употребляешь алкоголь, ты ссоришься с мамой, но… Вобщем, если что-то в моей власти, я прошу тебя дать мне возможность прийти к тебе в верхний мир, - она пыталась оказывать Андрею посильную помощь.
- Выполни мою волю, - Грач был неестественно бледен.
- Да, конечно, что я могу сделать?
- Завтра, когда мы пойдём к Порталу, ты увидишь Чёрного Игрока. Когда это произойдёт, ты закроешь глаза ладонью своей старшей сестре. Ты сделаешь это потому, что я тебе так сказал. Ты не позволишь ей смотреть, пока ситуация не разрешится. Выполнишь?
- Да, конечно! – взгляд Ари выражал преданность.
- Но я могу не дожить до того момента, когда ты сможешь у меня родиться. Ты ведь правда примешь это, если так суждено?
- К тебе возвращается память? – Ари смотрела на него, как ребёнок на отца. Вот реально именно так.
- Ворон, дай сигарету, - немного дрожали руки, но он боролся с минутной слабостью.
- Да ты же бросил? – Ворон удивлённо посмотрел на Грача.
- Поздняк метаться. Я как-нибудь потом здоровье поберегу.
В этот момент двери школы скорее не открылись, а просто выпали. Впрочем, это было неудивительно. Пожар уже занимал два верхних этажа. Однако, на первом местами даже горел свет, хотя в окнах не было ни одного целого стекла.
- В хорошей школе дочь училась… - Грач задумчиво глядел на разрушения, - вот потом скажут, что это всё я устроил.
Из дверей вышли, наверное, около дюжины юных солдат с катанами и в лёгких доспехах. Они спешно построились в «коробочку». Как-то неожиданно Грач понял, что внутри их построения…
Стоит жить ради таких минут. Вот мало ради чего стоит. Но это действительно окупает все тяготы, смятение, боль… Чем ближе они подходили, тем меньше было сомнений. Внутри «коробочки» шла Наташка и какой-то мальчик лет четырёх. Они держались за руки, а бойцы, охранявшие их, внимательно смотрели по сторонам, ожидая нового нападения воинов.
- Твоя? – Ворон кивнул в их сторону.
- Да, - Грач улыбнулся, понимая, что вот именно сейчас гора падает с плеч.
- Смотрю, в почёте она здесь. Кавалер, правда, дюже молод.
- Зато дурному не научит, - Грач, кажется, начал чувствовать, что у него тоже есть повреждения. Впрочем, это было неважно.
Подойдя к ним с Вороном, бойцы остановились. Тот, кто по первому впечатлению был из них старшим, вышел вперёд и, поклонившись, поприветствовал. Грач в свою очередь ответил поклоном.
- Я благодарю вас за защиту, которую вы предоставили мне и моим ученикам, - он был выше среднего роста, стройный, с тёмно-русыми непослушными волосами, правильными чертами лица и длинными сросшимися на переносице бровями.
- Я благодарю вас за защиту, которую вы предоставили моей дочери, - Грач ещё раз поклонился.
Наташка как будто спрашивала у него взглядом, когда уже можно будет не соблюдать формальности. Но, тем не менее, она сдерживалась и не выпускала из своей руки, руку Кира.
- Я передаю Хранителя Портала и его сопровождающего под вашу ответственность. Принимаете ли вы её? – Сенсей был сдержан и сосредоточен.
- Я принимаю на себя ответственность за Хранителя Портала и его сопровождающего, - Грач был серьёзен.
- Изменился ты как-то, - шепнул ему на ухо Ворон.
- Просто память возвращается. Для тебя ничего не стало иначе. Не заморачивайся. Как не боялись друг другу спину в драке подставить, так и не будем бояться, - Грач выразительно глянул Ворону в глаза.
- Ну заканчивайте уже со своими формальностями, жрать охота! – Кузьмич пробирался между горящими деревьями сквера школы. – Я уважаю, ваше стремление к справедливости и силу духа ваших учеников, Сенсей, но это не последний бой, который придётся в ближайшем будущем выиграть. По крайней мере, тем, кого мы сейчас задерживаем.
- Хамло ты, Кузьмич, - повернувшись, в полголоса выдал Ворон. - Они только что чуть не погибли. Мог бы, и сдержать свой желудочный порыв.
- А смысл? Я не пожру, вы не отдохнёте… - Кузьмич подошёл к юным бойцам во главе с Сенсеем и поклонился. Это было так ему несвойственно, что Ворон и Грач остолбенели. – Благодарю вас за то, что сохранили их жизни, подставив под удар свои. Ваша храбрость несомненна. Ради данного слова защищать пришедших за помощью вы готовы были отдать жизни в бою с противником, который гарантированно сильнее вас многократно. Я полагаю, Хранитель отблагодарит вас за верность клятве и великодушие, и если в моей власти будет напомнить ему о вашем поступке, я непременно это сделаю.
Старший из бойцов поклонился хомяку. Бойцы помоложе расступились, освобождая переднюю часть «коробочки» и осознав, что формальности закончены, Наташка уже было собралась с разбегу кинуться на шею папе, но вдруг поняла, что придётся оставить Кира одного, и замерла в нерешительности. Непонятно, сколько бы она так простояла, однако, в следующий миг её замешательство разрушил сам Кир.
- Ари! - он бросился навстречу наречённой сестре.
- Папа!!! – Наташку больше ничего не сдерживало, и она с разбегу, оттолкнувшись от земли, повисла у него на шее. От папы как-то неприятно пахло. Жжёным брезентом что ли… Да и все на него странно смотрели, как будто он здесь самый главный…
Наверное в этот миг обхватив шею отца руками Наташка чувствовала себя в полной безопасности. Запах жжёного брезента не мешал. Вспомнив свои обязанности, она обернулась в сторону Кира и увидела, как тот так же по детски, как когда-то её саму на площадке с рыжим тараканом, обнимает девочку с выразительными зелёными глазами и рыжими волосами.
- Папа, - шепнула она ему на ухо, - а вот эта красивая девочка будет когда-нибудь моим младшим братом?
- Я надеюсь, - ответил он ей. – Давай только доиграем до конца.
- Папа, а можно, я с ней познакомлюсь? А она знает?
- Да, иди. Ты вела её наречённого брата и в любом случае, вам есть, зачем познакомиться.
Кажется, Грача отпускало. Он чувствовал, что то, за что надо бороться уже рядом и можно на миг расслабиться. Конечно, мог прилететь сбежавший Воин, но не вызывало сомнений, что порвать его в клочья, дело секунд.
- Что дальше? – Спросил он у Ари, которая вдруг стала чертовски популярной: она довольно успешно перевязывала Андрея, одновременно пытаясь знакомиться с Наташкой и разговаривать с младшим наречённым братишкой о случившихся приключениях.
- Мельник едет. Он заберёт и выходит Андрея. Вообще он благодарен тебе за великодушие. И Маруся тоже. А нам сейчас лучше на остаток ночи лагерем становиться. С восходом откроется Портал. Хоть немного отдохнуть надо. Вон тот скверик видишь? – Ари указала на маленький зелёный островок напротив улицы. К нему примыкали развалины дома №8.
- Подойди ближе! – взгляд Чёрного Игрока, казалось, размазывал Железного Зуба по асфальту. – Или тебе есть, что от меня скрывать?
Потупясь, Железный Зуб сделал несколько шагов вперёд, и прикрыв глаза, подставил лоб под широкую прохладную сухую ладонь. Всё было кончено. Он это понимал.
Выражение лица Чёрного Игрока почти не изменилось, но…
- Так значит недовоин не отдавал тебе прямых указаний захватить Хранителей портала и их сопровождающих?
Холодный пронизывающий взгляд выворачивал Железного Зуба наизнанку.
- Я… Я хотел помочь… - он чувствовал, что сейчас снова намочит штаны. Впрочем… неизбежность он тоже чувствовал. Странно, однако это позволяло не так бояться. Зачем бояться того, что уже произошло. Не изменить…
- Иди, ты свободен, - Чёрный Игрок просто снял ладонь с его лба, но Железному Зубу показалось, будто тот с силой толкнул его. Поднимаясь с асфальта, он ещё раз осмелился глянуть в лицо Господину. – Не трать моё время!
Втянув голову в плечи, Железный Зуб двинулся от кафе, расположившевося на Молодёжной улице. Он понимал, что каждый шаг приближает его к неизбежному и не тешил себя иллюзиями. Он был прав…
Какое-то время Чёрный Игрок, не мигая, смотрел Железному Зубу в след. Его лицо по-прежнему ничего не выражало. Затем в его руке неожиданно появился странный предмет, похожий на средневековый дамский веер серебристого цвета.
«Какой позор! Из-за этого существа низвергнутые Боги будут думать, что я выиграл исключительно благодаря атрибутам! А ведь уже так скоро!...»
Предмет неожиданно приподнялся над кистью руки Чёрного Игрока. Теперь он был более похож на диск, или…
Диск сорвался с места. Со странным звуком он соприкоснулся с шеей Железного Зуба. На долю секунды. Казалось, это препятствие не изменило направление его движения. Облетев по дуге некое окрестное пространство, диск снова завис над кистью руки Чернооко Игрока, а по асфальту покатилась голова Железного Зуба. Где-то возле разделительной полосы от неё отделилась каска солдата Вермахта времён второй Мировой войны…
Эндшпиль.
- Замечательно, теперь я понимаю, нафига фляжка. Впору свихнуться, если бы не спирт, - Грач стукнул зубами по металлическому горлышку. – Спасибо тебе, что был рядом.
- Ты что-то знаешь? – Ворон был как-то напряжён и внимателен.
Ари, Наташка и Кир с трудом поделили между собой одеяло Мельника и почти мгновенно уснули после всего пережитого. Кузьмич, казалось, даже во сне продолжал жрать, устроившись рядом. Он сидел на поваленной, на бок урне с закрытыми глазами и изображал часового, что не мешало ему периодически запускать лапу в вещь-мешок с провизией.
- Угадай, - Грач ещё раз звякнул зубами по горлышку армейской фляги. – Бабушка всё очень мудро раздала. Я бы сейчас сошёл с ума… Мне непонятно только, зачем в разгрузке, в которой я очнулся в чистилище, было вот это, - он разжал ладонь перед глазами Ворона. На ней лежала пятикопеечная монета образца 1961 года. С одной стороны привычная надпись, с другой герб Советского Союза. Собственно, обычный старый пятак, вот только…
- Забавно, - Ворон смотрел на монету удивленно и настороженно. Над гербом Советского Союза возле самой кромки виднелось еле заметное отверстие диаметром разве миллиметра полтора. – Я её с детского дома не снимал. На шее таскал. Мне казалось, она удачу приносит. В последнем бою, где мы с тобой приключались, она на мне была.
- Знаю. Сам её с тебя снял, - Грач пошевелил веткой костёр. – Твой ПМ и монета у меня в тайнике все эти годы хранились. Я сейчас понимаю, что ни один из атрибутов, которые дала мне Бабушка, не был случайным. Всё в дело пошло. Ну, что-то пойдёт, и я твёрдо знаю, как. Но вот, зачем монета?..
- Не могу сказать. Пусть у тебя пока побудет. Мне правда удачу приносила. Глядишь, и тебе принесёт, - Ворон был, мягко говоря, ошарашен. - Ну, типа, говори, что делать. Может, сгожусь на что.
- Ты уже понимаешь, что вряд ли сможешь повлиять на ситуацию, вмешавшись волей и силой оружия, которое мы привыкли почитать ТАМ, за последнюю инстанцию? – Грач пытался не показать виду, что его трясёт. Руки плохо слушались, и было мучительно тяжело навернуть пробку на горлышко. – Если тебя интересует моё мнение, я прошу… Нет, блин, я ТРЕБУЮ, чтобы ты не влезал в мои разборки с Богами. Ты ничего не изменишь. Сложишь свою голову, потому что оказался не в том месте и не в то время. И всё. Ты просто обязан позаботиться о тех, кто остался за нашей спиной. Подумай сам, я не пытаюсь отмазать тебя от боя, который мы гарантировано проиграем. Я по-любому продую. Вот кто позаботится о них? – он мотнул головой в сторону спящих Ари, Наташки, Кира и жующего во сне Кузьмича. - Моя задача, Чёрный Игрок. А тебе как старший по званию я приказываю взять на себя ответственность за их жизни. Сбереги их. Справишься?
- Пообещать? – Ворон ухмыльнулся. – Я тебя-то до своих не довёл. Всё, что могу сказать, и отвечу за слова, сперва придётся убить меня, а потом уже кто-то посмеет тронуть их.
Руки плохо слушались. Грач передал Ворону флягу.
- Слушай, давай нафигаримся. Так, наверное, проще будет. Я прошу тебя, не лезь завтра никуда. Вот, что бы ни было. Ну, типа, сопровождаешь гражданских. Твоя задача сделать так, чтобы волоса с их головы не упало. А воевать – моя.
- Хватит ныть, понял уже. Дай хлебнуть. – Непонятно было, хочет ли Ворон успокоить или уязвить. Впрочем, иногда надо дать пощёчину тому, кто в панике. Бывает, что это помогает. – Происходит что-то слишком серьёзное для меня. Я не готов пытаться понять. Пожалуй, буду делать то, что привык, - он приложился к фляге. – Командуй, майор. Готов исполнять твои приказания.
- Ну, вот и славно. По крайней мере, за девчонок я теперь точно спокоен, - Грач перехватил флягу и сделал глоток. – Однако, за Кира и Кузьмича ты теперь тоже в ответе. Сможешь?
- Жёстко спирт развёл, - Ворон пытался продышаться после очередного глотка. – Скажешь, смогу. Мы с тобой не первый день знакомы. Если тебя устраивает формулировка, что сперва надо будет убить меня, а потом получится причинить вред им, думаю, не подведу…
Фляга со спиртом действительно развязывала язык и снимала нервную дрожь. Собственно, это было и надо. Ничего необычного. Наверное, им обоим случалось проходить ситуации, когда живёшь лишь миг, а дальше… Ну, вобщем, не будет «дальше». Ворон лишь чувствовал, что назревает что-то очень плохое. Грач знал...
- Не понимаю, что ты у прокурорских делал, - Грач подкинул в огонь обломанный сук. – Вот сколько мы с тобой здесь ходим? Ни разу не усомнился в том, что легко взял бы тебя к себе в коллектив в верхнем мире.
- Ну так сложилось. Я даже и не вспомню, как жизнь вынесла на этот путь.
- Ладно, какая теперь разница. Всё равно довелось замечательно поработать вместе. Тебе может показаться, что с моей стороны это лесть, но, поверь, с тобой стать одной командой было проще всего. Жаль, что не встретились раньше, - Грач грустно смотрел в огонь. – А в прочем… В последний раз в верхнем мире, когда мы с тобой… Ты всё равно… Ну, вобщем, прости.
- Не кори себя, майор. Ты сделал даже больше, чем мог. Другой бы бросил, а ты вынес. Слушай, проехали. Давай-ка ещё накатим.
Звёзды над головой, гаснущий костёр, фляга, переодически ходящая из рук в руки… Всё, как в том мире, в котором они привыкли быть собой. Жаль, что так больше никогда не будет…
- …Не, капитан, пожалуй, ты прав. Клёво мы тогда поиграли. Чаще надо вспоминать то, что простые люди не способны сделать.
- Да, согласен, - Ворон был уже пьян в стельку. – Однако на счёт простых людей… - он на секунду задумался. – Грач, а кто мы с тобой?
- Мы… А, ну хотя, да. Было бы наивно предполагать, что мы все из себя великие, потому что сидим в нереальном мире у костра и жрём спирт из фляжки. Ну прям такие Боги. Алкогольные Боги.
- Вот я о том же, - Ворон икнул.
- Пообещай, что не полезешь в мои дела, -Грач был серьёзен.
- А что есть твои дела?
- Чёрный Игрок появится. Реально мои разборки.
- Ну я после того, что видел, особо и не сомневаюсь, что у тебя есть «свои разборки», - Ворон нахмурился. – А вот, типа, как мне определять, где кончается свобода моего кулака и начинается свобода твоего носа? То есть, типа, что бы ни было, мне надо стоять в стороне и не вмешиваться? А ты не находишь, что это сродни приказу «стой там, иди сюда»? То есть, я в твои дела не лезу, но за жизни тех, кого мы вели, в ответе? Не, майор, либо рули, либо дай я решения самостоятельно приму, - Ворон сделал уверенный глоток из фляжки.
- В чём-то ты, наверное, прав, - Грач задумался. – Ладно, я что чувствую, сказал. Нету здесь званий. Мы просто мужики. Делай, что посчитаешь нужным.
- Ну блин спасибо что разрешаешь, - Ворон сплюнул. – А вот ты как бы отнёсся к происходящему, окажись на моём месте?
- Да… Убедил. Постарайся их сберечь, - Грач снова хлебнул из фляги. – К слову спиртягу не я разводил. Мне уже так досталась.
- Интригуешь, - Ворон удивлённо посмотрел на него. – Кто бадяжил?
- Смерть.
- Вот даже так? – Ворон ухмыльнулся. – Что-то не нравятся мне перспективы завтрашнего дня…
- А кому они нравятся? – Грач передал Ворону флягу. - Ты этих береги. А я как-нибудь сам разберусь…
Эта ночь была и так слишком коротка для всех событий, которые уже успели за неё произойти. Нетрезвый Ворон подвинул Кузьмича на поваленной урне и сел рядом не то спать, не то дежурить. С противоположной стороны ставшей неожиданно широкой улицы Дружбы с шумом и улюлюканьем тушили пожар существа, больше всего похожие на бобров или выдр. Они были одеты в форму из очень грубого брезента и пожарные каски конца 19 века. Кажется кто-то из их начальства ругался с сенсеем.
- Не спится, братик? – Кузьмич подошёл как-то незаметно. – Что чувствуешь? Жизнь стала длиннее и сложнее?
- Чувствую себя дураком, сидящим на чемоданах собственной памяти, - Грач смотрел в огонь костра потерянным взглядом.
- Ну ты в этих чемоданах как свинья в апельсинах-то не ройся, рискуешь свихнуться от информационного пережора, - Кузьмич прищурился совсем по-человечески. – Сейчас просто возьми всё, что нужно для завтрашнего дня. Остальное на потом оставь. Ну и… - он замялся, - Думаю, понимаешь, что если всё будет хорошо, то ты не спеша разложишь содержимое по полкам своего разума в интересующем тебя порядке. А если не будет, какая тебе разница, что в них лежало? Так что не торопись.
- Добрый ты, - Грач, не мигая, глядел в огонь. Спирт не брал. – Ты ведь был Воином до проклятия?
Горт опешил.
- Ну ладно, тебе ли не знать…
- Прикрой их. Это моя воля, - Грач последний раз отхлебнул из фляги и, закрыв, убрал её в разгрузку.
- Это не в моих силах, - хомяк дёрнулся, как будто от пощёчины. – Сейчас всё зависит только от тебя.
- Обрадовал. Да знаю я!
- И не кори меня за то, что не заламываю руки и не вою на луну, - Кузьмич вдруг стал раздражённым, скорее даже злым. – Ты потом поймёшь. Или не поймёшь никогда. Что мне было позволено, я сделал. Хотел бы больше, но… Отдохни, братик, тебя ждёт хлопотный день. Продумай его, - он как-то резко развернулся и пошёл к урне. – Прости, что не размазываю сопли, - кинул он на ходу через плечо.
«Продумать – это здорово. Я и сам не дурак, продумывал уже сто раз. Все какие-то блин умные и жалостливые!» - Грач продолжал, не мигая, смотреть в огонь. – «Слишком просто догадаться, зачем мне ПМ Ворона с одним патроном и почему надо посветить фонариком себе в глаза, стоя перед зеркалом… А вот странное дело, ведь недавно же совсем я готов был это сделать просто так. И почти сделал. Что изменилось? Ворон, Горт, Ари, надежда на то, что Савитри простит, дочь, которая наравне с ним уже играет во взрослые игры недоступные для большинства «обычных людей»… Просто есть что терять. Раньше всё было как-то не так. Да и к смерти было другое отношение. Только теперь это будет не смерть. Небытиё. И обратно он уже не вернётся. Никогда. Второго подряд суицида Боги не простят. Зато… Чёрный Игрок продует, все останутся живы, Ари обязательно родится у кого-то вновь, Лиза погорюет, да и найдёт своё счастье. Ведь нелегко же ей с ним было… Должна быть на свете справедливость. Хомяк… вот уж точно не пропадёт! Наташка… повзрослеет и поймёт, в чём была его правда. И все будут живы. Всё! Хватит уговаривать себя. Нет другого выхода. Стереть себя из этого мира ластиком, чтобы остальные были счастливы, почётно».
Грач поёжился и снова потянулся к фляжке…
«Ну что ж, тогда надо продумывать детали. Чёрный Игрок – монстр. Он многократно сильнее. Во всём сильнее. Даже если не брать зеркало. Можно было вскрыть ментал недовоина Ганса, но даже против Андрея Грач не факт, что выстоял бы. Чёрный Игрок могущественнее. А значит первое, что он будет делать – он будет ломать волю. Ну если впустить себе в разум, конечно. Есть довольно смешной способ блокировать воздействие на твою волю и даже обманывать детектор лжи. Этому учили ещё в верхнем мире, когда Грач был курсантом. Достаточно всего лишь мысленно петь. Как когда-то объясняли, в этом случае большая часть мозга завязана на воспроизведение мелодии, звука музыкальных инструментов и голоса исполнителя. Мозг как старый кассетный магнитофон занят единственным делом и его трудно отвлечь на что-то ещё. Если всё одно нет другого способа противодействия, почему бы не попробовать привычный. Ну, может не очень привычный, но хотя бы немного знакомый. Дальше… Между порталом и ними от силы шагов триста. Когда взойдёт солнце, чёрный игрок появится на этой очень короткой дистанции. Он слишком честолюбив, чтобы предложить выбор между присягой и поединком Наташке. Дальше всё предсказуемо: можно просто воспользоваться атрибутом, данным Бабушкой, но стоит ли это выбирать? Можно попробовать присягу, но проклятие отработает весьма нескоро. Армия, которой я присягну, проиграет не завтра. Это способ сохранить себе жизнь. Вернее, способ сохранить себя в этой вселенной, но может статься, что придётся пережить тех, кого не готов переживать…»
Костёр гас. Собственно Грач и не был пьян. Адреналин как-то слишком быстро нейтрализовал алкоголь. К фляжке тянуться уже не хотелось.
«Опять эти бесполезные телодвижения» - вспомнил он фразу из похабного анекдота.
«Ну что ж, бухло всё равно не берёт. Последний патрон в пистолете мой. Отмазаться не выйдет. Теперь остаётся самая малость: надо всего лишь решить, какую музыку я заведу у себя в голове. Ну не Марсельезу же?! А вообще, кому бы я хотел посвятить последнее утро своей жизни? Впрочем, совсем идиотский вопрос… Ей конечно!»
Он снова поёжился и поковырял палкой в гаснущем костре. До восхода солнца оставались десятки минут, за которые, необходимо восстановиться.
«- Потанцуем, девочки? Последний раз, но зажигательно…»
Было ощущение, что он и не спал. Как небытиё какое-то. Потухший костёр, Ворон с хомяком на поваленной урне дремлющие в обнимку… Небо стало светлее… Пора раздать всем пинков и идти навстречу неизбежному будущему. Чуть дрогнув от холода, он поднялся.
- Ворон, просыпаемся! Помоги мне! Надо собрать наш коллектив в одну кучу и пройти последних триста метров.
- Не вопрос, - Ворон не открывая глаз, попытался начать совершать какие-то разумные действия.
Вялая заторможенная суета недолгих сборов. Конечно же никто не успел выспаться и прийти в себя после событий этой ночи.
- Порядок следования по ходу движения не меняем. Сперва хомяк, Кир, потом Наташка, потом Ари, дальше ты и я.
- Не вопрос, командир. Рассказал бы, чего боишься, проку бы с меня больше было… - после недолгого сна Ворон включался в реальность.
- Давай, каждый будет заниматься своим делом, - Грач был раздражён. – Я объяснил, что от тебя требуется.
Где-то очень близко к горизонту набухал огненный цветок солнца, постепенно окрашивая в алые тона часть неба. Ещё не случившийся восход предупреждал о своём приближении бликами на уцелевших стёклах телефонной будки. Обидно, вот оно всё. Продержаться пятнадцать минут до восхода и пройти триста метров… Не в этот раз.
Быстро собравшись, группа была готова тронуться в сторону Портала вдоль скверика перед домом №8. Стараясь не встречаться взглядом с Наташкой, Грач подошёл к Ари.
- Ты помнишь мою просьбу?
- Да, папа, - Ари была как-то подавлена.
- Спасибо, - он осторожно провёл ладонью по её рыжим непокорным волосам. - Ну, удачи всем нам. Не поминайте лихом, коль что-то не так пойдёт…
Страха уже не было . Всё обдумано и решено. Грач нарочно встал замыкающим. Он твёрдо знал, что Чёрный Игрок после всего захочет не просто выиграть партию. Он обязательно потешит свою гордыню и попробует поставить на колени самого сильного игрока в команде оппонентов. Значит, его. Без сомнений.
Странно, но на простой и неважный вопрос до сих пор не нашлось ответа. Он так и не решил, что за саунд будет крутить в голове. И оглядываясь по сторонам в поисках смертельного врага, от которого надо было во что бы то ни стало защитить тех, кто дорог, Грач понял, что в голове уже крутится эта песня, ассоциировавшаяся всегда, как гимн безнадёжных романтиков. Как-то до безобразия гармонично…
«Если бы на Марсе были города
Я бы встал пораньше и слетал туда...»
Подлое ощущение, как будто ты голый посерёдь площади. Обломки автомата остались на недавнем поле боя возле школы. Да и нужен ли теперь был автомат? Понятное дело, что ладошкой сваю не забьёшь… Просто непривычно.
«Побродил по скверам рассмотрел дома
Если бы на Марсе были города…»
Время между каждым шагом растягивалось всё больше Он уже знал, что это значит. Впрочем, какая разница… Не один из рождённых не избежал момента рождения, как и не избежит момента смерти. Время лишь полотно художника сюрреалиста на котором запечатлены события.
Он пытался предугадать место и способ появления оппонента. За доли секунды анализировал каждый куст, даже не имеющий никаких шансов скрыть человека за собой. Но… В этой жизни у него не было опыта мага. А в память прошлых он не успел вникнуть. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Всего лишь несколько лет назад он был неплохим солдатом…
«Я прошел бы дважды вдоль и поперек
С Севера на Запад с Юга на Восток…»
Сквер кончался. По левую руку сейчас будет магазин «Морковка», а затем рыгаловка под пафосным названием «Русский Дом». На разделительной полосе улицы Дружбы уже совсем рядом – телефонная будка. Но…
«И возможно где-то повстречал тебя
Если бы на Марсе были города…»
Неожиданно куст, мимо которого только что прошёл Ворон, стал видоизменяться. Казалось, он, поворачиваясь вокруг своей оси, разбухает во все стороны и обретает какую-то массу, что ли. В следующий миг стало очевидно, что куст всё более становится фигурой человека. Огромного человека. Худощавого, смуглого, с длинными чёрными волосами. Человек, как будто не совершая движений, в долю секунды уже стоял к Грачу лицом, хотя ещё недавно было похоже, что сидит на земле, повернувшись спиной. Одновременно взгляд человека словно разорвал черепную коробку яростной попыткой вторгнуться в сознание, а из его руки куда-то вверх скользнул маленький серебряный молоточек на подобии игрушечного для того, чтобы, описав дугу, упасть в траву.
«На пол часа туда, где ты носила белые банты,
На пол часа туда, где я был капитаном корабля…»
Сила удара от соприкосновения серебристого молоточка с землёй просто ошеломила. Дрогнули окрестные дома, теряя стёкла. Вдоль улицы Дружбы в земле побежала огромная трещина, быстро разрастаясь в ширине. Пытаясь противостоять стремлению Чёрного Игрока выпотрошить своё сознание, Грач упустил самое главное: Хомяк, Кир и Наташка уже перешли ту часть улицы, где, разорвав асфальт, быстро расширялась пропасть. Занеся ногу над разверзающейся бездной, Ари по-детски ойкнула…
В долю секунды Ворон обернулся и понял, что происходит. Он схватил Ари и сильным резким движением бросил через разрастающуюся трещину, а затем, перехватив автомат, почти в упор выстрелил в Чёрного Игрока длинной очередью…
«Туда где вечная весна на пол часа…»
Грач не успел. Взрывая брезент разгрузки, Жемчужины Дракона опоздали догнать пули, отразившиеся от Зеркала. Грач что-то даже перехватил. То, что, по его мнению, неизбежно привело бы к гибели Ворона. Но, увы, это было не всё. На краю, разраставшегося с бешеной скоростью обрыва в бездну, клокочущую на дне раскалённой лавой, Ворон попытался неуклюже удержать равновесие. Струйка крови из уголка рта предательски скользнула на бронежилет. Он ещё раз взмахнул руками, падая спиной вперёд…
- Сволочь! – Грач уже понимал, что теряет контроль над собой. - Сдохни!
Это было глупо, совершенно нерационально, по-мальчишески… Но он не мог по-другому поступить. Это было в его сути. Проигрышный ход… Наверное, в этот удар он вложил всю свою силу. Всё то, что впитывал с молоком матери, то, что взращивал в себе ещё ребёнком, когда учился лазить по деревьям или ездить на двухколёсном велосипеде. Вобщем, если без пафоса, он просто зарядил Чёрному Игроку с ноги в голову. Изо всех сил. Не думая о последствиях. За Ворона, за дочь, за Ари… Зря он это сделал.
- Не смотри! Так папа велел! Не надо туда смотреть!.. – Ари изо всех сил пыталась сдерживать вырывающуюся и ревущую Наташку. Впрочем и сама она не могла сдержать слёз. Но что сделать? Наверное, последний раз, когда она мстила за сестру, было проще. Принимала решения сама и сама за них отвечала. Теперь же она скована обязательствами. Как же хотелось всё изменить! Не должен был Ворон погибать!
- Ну, всё, сволочь великая! Хоть на тыщу тараканов меня разложи. Не могу больше! – хомяк мучительно выцарапывался из лямок харчевого мешка. – Я твою волю выполнил. Закону твоему следовал. Но это мой поступок! Хочешь, покарай. Я всё равно так сделаю!
Горт как-то неожиданно опустился на четвереньки и с грацией юной крысы скользнул в продолжающую раскрываться бездну с бурлящей на дне раскалённой лавой.
Грачу показалось, что нырнул в бассейн с вышки. Как минимум, с шестиметровой. А воды не налили. Забыли, что ли… Он толком не понял, что произошло. Нанося оппоненту в прыжке, удар ногой в голову, сперва на миг он удивился, что тот даже не пытается уклониться. А потом… Показалось, что небо неожиданно рухнуло с грохотом на землю. Падая, он почувствовал, как свежеломаные рёбра расходятся и втыкаются в лёгкие. Всё одно, скоро этот бой закончится. А боль надо лишь чуть потерпеть. Но как же хотелось дать ему по морде! Терять больше нечего. Интересно, кто бы на его месте сейчас умудрился подняться… Но Грач поднялся. Теперь уже из принципа. Сейчас было проще, чем в чистилище. Там нужно было выполнить задачу, а здесь всего лишь выстрелить себе в башку. Наверное, он мог покуражиться и узнать что-то новое о мире, из которого уходит навсегда.
- Полагаю, теперь ты сделал свой выбор между присягой и поединком? – Чёрный Игрок снисходительно смотрел на Грача, тяжело встающего с земли.
- Выбор? – Грач сплюнул окровавленные обломки зубов. Теперь он смотрел в глаза оппоненту и, невзирая на адскую боль, фактически спинным мозгом чувствовал, как в душе Чёрного Игрока предательски нарастает сомнение в неизбежной победе. Наверное, Грач что-то пропустил. Увлёкся гневом… Теперь оппонент, кажется, понимал, что не всё так благополучно, как ему хочется. – Что бы я ни выбрал, ты всё равно проиграл. Ну, впрочем, если интересуешься из любопытства, я не присягну тебе.
- Почему же? – Чёрный Игрок деланно безразлично вскинул бровь. - А мог бы ещё пожить.
- Неинтересное предложение, - Грач ухмыльнулся. – Если я присягну тебе, согласно одному из моих проклятий, ты неизбежно будешь повержен. Но это произойдёт не сразу. Значит, мне придётся пережить тех, кто мне дорог. Ты убьёшь их, а я ничего не смогу сделать. Да, потом ты получишь по заслугам, но я не совершу того, что должен. Так что, «ещё пожить» меня не интересует.
Теперь скверик напротив дома 8 и Портал отделяла огромная пропасть с кипящей на безумной глубине лавой. Поднимаясь с её поверхности, раскалённый воздух гудел в её стенах, как в печной трубе. Где-то там, на другой стороне этой огненной бездны стояли те, кого он смог защитить. Он просто играл, твёрдо зная, что успеет.
- Жаль, - Чёрный Игрок по-прежнему изображал безразличие. – Такой Воин, как ты, мне бы пригодился, - в его руке неожиданно появился странный предмет, похожий на средневековый дамский веер серебристого цвета. – По Правилам Игры поединок начинаешь ты.
- Я знаю, - Грач снова ухмыльнулся. В кармане обгоревшей разгрузки рука уже нащупала злосчастный ПМ и сняла с предохранителя.
«Ну вот и всё. Покуражились, и будет, - он затравленно обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на две маленьких фигурки Наташки и Ари. – Прощай, Савитри. Не вспоминай обо мне».
- Почему ты медлишь? – иронично поинтересовался Чёрный Игрок. – Неужели банальный страх смерти?
- Ну а кто ж не боится? Впрочем, есть вещи пострашнее…
- Я, видимо, чего-то не понимаю, - ухмыльнулся Чёрный Игрок. – Что может быть страшнее смерти для смертного?
- Жизнь, - Грач поморщился от боли, вынимая из кармана пистолет, и вдруг с удивлением обнаружил, что вместе с ним рука ухватила просверленный пятак. Машинально он переложил его в левую руку. – Жить можно так, что смерть будет избавлением. Тебе ли не знать? Полукровка, недочеловек с амбициями Бога. Не понимаю, почему ты сам не ищешь смерти. Я бы не смог выдержать тысячи лет жизни в твоём персональном аду. И самое ужасное в нём даже не то, что тебя никогда никто не любил. С этим, наверное, можно как-то существовать. Но зачем это делать, если ты никогда никого не любил? Мне жаль тебя. Вот смотри, сейчас я подкину в небо талисман моего друга, которого ты только что убил и прежде, чем он упадёт на землю, ты проиграешь. – Было адски больно шевелиться, но Грач размахнулся и высоко подбросил просверленную монету Ворона. Просто так, на удачу друзьям и погибель врагам. Надо же иногда совершать нерациональные поступки. Тем более, если другого шанса уже не будет. Затем знакомым движением положил большой палец правой руки на курок и сунул ствол в рот…
«Там осталось небо, чистое, как снег,
Теплое, как солнце, яркое, как свет…
Лилии, девчонки, первая любовь…»
Было заметно, что с каждым мгновением Чёрный Игрок всё чётче осознаёт своё положение. Минуту назад он был уверен в победе. В любом случае. Что бы ни было. Однако ситуация столь стремительно изменилась на абсолютно противоположную… Наверное, Грачу доставило бы удовольствие видеть нарастающее смятение в глазах оппонента, но не в этот раз.
«Прощай, Савитри!»
Палец плавно продавил курок.
«Жалко, что на Марсе нету городов…»
Трудные дары Богов.
- Ну всё, девчонки, обе туда не смотрите! – два больших ослепительно белых хорька как-то неожиданно встали между ревущими в обнимку Ари с Наташкой и бездонной огненной пропастью.
- Гребусла, за что?!... – Ари размазывала слёзы промокшим рукавом по лицу. – Что он неправильно сделал?!
- Погодите, барышни, сейчас всё закончится, - Гребисла внимательно вглядывался в происходящее на той стороне. – Вот чуть-чуть ещё подождите, и всё будет… - его слова неожиданно прервал сухой звук выстрела из пистолета. По тиру Наташка знала этот звук, и попыталась с новой силой вырваться из мягких и тёплых, но удивительно настойчивых рук Ари.
- …хорошо!... – Гребусла развернул их обеих лицами от того места, где сейчас, наверное, происходило нечто самое важное, не только для девчонок, но и, пожалуй, для всего человечества. – Ладно… - его лапы как-то разом ослабли, - а вот теперь пора, Гребисла!
Всегда, когда твоё тело повреждается, ты испытываешь боль. Это естественная реакция. Если бы человек был лишён боли, вопреки мнению многих он не стал бы универсальным и идеальным солдатом. Скорее, такой человек умер бы ещё в детстве. Богатая фантазия подскажет любому массу вариантов, от чего именно. Грач не раз пытался понять, что бы было лично с ним, не чувствуй он боли, и всегда приходил к выводу, что его бы давно не стало. Наверное сотни раз и всегда по разным причинам. Боль – это дар богов, который позволяет нам беречь своё тело, как некий инструмент жизни. Впрочем, как и всякий дар, этот тоже способен сломать, или убить. Почувствовав кислый вкус горелого пороха во рту, он не испытал облегчения. Боль в области грудной клетки не то чтобы нарастала. Пожалуй, она просто должна была прекратиться, и Грач рассчитал свои силы так, чтобы их хватило до момента, когда палец нажмёт на курок. И вдруг стало понятно, что ничего не заканчивается. Пожалуй, это должно было его обрадовать, но… На радость, как и на всякую эмоцию, тоже нужны силы.
Голова Чёрного Игрока резко откинулась назад. Он открыл рот, желая что-то сказать, но лишь уставился на Грача выпученными глазами. Было непонятно, куда делся весь его аристократизм и утончённость, ещё недавно сквозившие в каждом движении. Его взгляд всё более наполнялся гневом, по мере того, как тело клонилось спиной к обрыву в огненную бездну. Дежавю. Только что так же уходил Ворон… И в этот миг раздался странный шипящий звук, закончившийся хлёстким хлопком. На шее Чёрного Игрока неожиданно возникла, светящаяся красноватым светом, петля, которая, не дала ему упасть спиной с обрыва.
- Пойдём, милок, заждалась я тебя… - Бабушка возникла как будто из-под земли.
До этого с гневом смотревший только на Грача, Чёрный игрок смерил Смерть взглядом. Зрачки его сузились, а изо рта неожиданно вырвался подобный грому звериный рык. Лицо его стало видоизменяться, превращаясь в личину монстра. Он перехватил огненную петлю, которой Смерть поймала его за шею, и с силой дёрнул на себя.
- Найди в себе мужество, милок, принять свою судьбу и волю Богов, - было видно, как Смерть с огромным напряжением пыталась удержать огненный поводок, но с каждым мгновением только ближе придвигалась к Чёрному Игроку, который продолжал ей сопротивляться. Грач мог бы поспорить, что в этот миг видел в отсутствующих глазах Бабушки смятение.
- Не стой у меня на пути, костлявая! – теперь Чёрный Игрок выглядел совсем иначе, чем раньше. Он был похож на перекаченного бодибилдера в смеси с христианским чёртом. Грач не понимал, что им движет, наверное, рефлексы какие-то. Несколько раз нажав на курок пистолета и услышав лишь сухие щелчки, он выбросил его в траву и, превозмогая боль в груди, метнул нож, сохранённый ещё с чистилища, целясь Чёрному Игроку в кадык. В этот миг он не подумал о зеркале, да и о себе тоже. Зрение трудно фокусировалось от боли, и он не видел две маленькие фигурки, стоявшие теперь недостижимо далеко. Он продолжал им служить, просто потому, что так был устроен.
Как в замедленной съёмке, не долетев пару десятков сантиметров до цели, нож будто отразился от чего-то осязаемого. Он не изменил скорости, просто развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл в обратном направлении. Последнее, что запомнил Грач, падая на жухлую траву скверика возле дома №8 по улице Дружбы, так это то, что два маленьких стальных шарика прервали полёт ножа около самого горла, управляемые совсем не его волей.
- Спасибо, Гребусла… - может сказал, а может подумал он. В руку как-то сам собой попал просверленный пятак…
- А вот теперь пора, Гребисла! – хорёк как-то резко собрался и стал серьёзным. Он и так был каким-то слишком большим, как заметила Наташка, а тут вдруг будто полнеба заслонил.
- Вижу, - Гребисла внимательно всматривался в происходящее на соседнем берегу глубокой огненной пропасти. – Пошли!
Наташка перестала удивляться происходящему в этом мире давно, но то, что она увидела…
Хорьки, неожиданно подпрыгнув, вдруг слились в одно светящееся образование, ставшее разрастаться. На какое-то время она почти ослепла от нестерпимо яркого света. Когда же глаза снова стали различать реальность, перед ними с Ари стоял огромного роста человек в тяжёлых латах. Впрочем, не человек. Наташка поняла это, спустя мгновение.
- Защитник пришёл! Теперь точно всё будет хорошо! – Ари уже не плакала. Она лишь крепко обнимала Наташку. – Он приходит, когда есть повод вмешаться. Он не проигрывает.
- Он Бог? – Наташка с удивлением смотрела на происходящее.
- Да, один из самых главных в этой ветке реальности, - Ари продолжала крепко обнимать Наташку, но уже не мешала смотреть.
Ростом Защитник превосходил окрестные дома, и от его поступи дрожала земля. Он неспешно двигался к месту, где Смерть безрезультатно пыталась взять контроль над взбунтовавшимся Чёрным Игроком. В его огромной руке появился кистень. Защитник взмахнул рукой, и цепь оружия, на конце которой светилось странное яркое образование, вдруг неожиданно растянулась. Случайно она задела здание торгового центра Дружбы 1, и Наташка увидела, что будто скальпелем срезанная верхняя часть строения срывается со своего законного места и растворяется в воздухе. Затем, предмет на конце ярко светящейся цепи неожиданно устремился в сторону противоположного края обрыва, увлекая её за собой. Божество в тяжёлых доспехах двинулось вперёд, казалось, не замечая, что делает уже не первый шаг над бездной по тому месту, где ещё недавно была земля. В какой-то миг Защитник словно заметил это несоответствие реальности и мельком бросил кисть свободной от оружия руки в движении направленном вниз. Яркие голубоватые брызги сбежали с его ладони, погружаясь в недра огненной бездны. После этого показалось, что земля застонала. Из окон окрестных домов снова посыпались остатки стёкол, и берега гигантского оврага тронулись навстречу друг другу. Действие Молота Троллей было нейтрализовано. Неожиданно удлинившийся кистень, срезав кроны деревьев на противоположной стороне оврага, с грохотом ударил по его краю. Высекая сноп искр из асфальта и, вырывая корневища деревьев из земли, он неожиданно обвился вокруг шеи Чёрного Игрока. Цепь была толще огненной петли Бабушки раз, наверное, в десять. Руки Чёрного Игрока ослабли, а глаза выкатились ещё больше. Защитник неспешно шёл по пространству над сокращающимся разломом в бездну. Цепь кистеня сама собой становилась всё короче.
- Найди в себе мужество признать поражение, - голос Защитника как будто расколол небо. – Ты можешь поспорить за свою правоту, но я буду защищать Правду.
Глаза существа, которое ещё недавно было Чёрным Игроком, готовы были выпасть из черепной коробки. Его руки пытались подтянуть к себе за огненный кнут Смерть, но сил явно не хватало.
- Я думал – ты поможешь! – Чёрный Игрок с трудом скосил глаза в сторону подходящего всё ближе Защитника. И после длинной паузы добавил: - …папа!
- Я служу этому миру, а не тебе, - Защитник был беспристрастен. - Не пора ли признать, что ты проиграл?
- Да… - существо вдруг выпрямилось и снова обрело черты смуглого худощавого человека с длинными чёрными волосами, - ваша воля.
Цепь огромного кистеня и огненный кнут Бабушки неожиданно свободно провисли.
- Сегодня не мой день, - Чёрный Игрок прищурился, глядя в глаза Защитнику, и после паузы снова добавил: - …папа!
- Я прошу вас, госпожа, - обратился Защитник к Смерти, - оставьте нас. Ненадолго. Перед тем, как вы его заберёте, мне нужно сказать нерадивому отпрыску пару слов. Я ПРОШУ вас, госпожа.
- Ну ладно… - Смерть будто даже обиделась. – Когда так высоко просят… - с лёгким шипением в её руке исчез огненный кнут, которым она только что пыталась пленить Чёрного Игрока. – Конечно, я подожду…
Так же неожиданно, как и огненный кнут смерти, вдруг исчез кистень. Непонятно как. Просто его не стало. А Защитник, наклонившись к Чёрному Игроку, что-то зашептал ему на ухо. Тем временем лицо того всё более походило на лицо малолетнего ребёнка, которому ничего не купили в магазине игрушек. Казалось, он заплачет сейчас…
- Прости! – Защитник выпрямился, отстраняясь от Чёрного Игрока. – Ты сам этого захотел. Не смею вас задерживать, - сказал он, оборачиваясь к Смерти.
Боли уже не было. Он чувствовал, как над ним словно разверзается огромное бездонное небо, и с неудержимой скоростью в него проваливался, двигаясь на встречу миллиардам звёзд. Странно, но звезды были разноцветными. Собранные в бесчисленное количество галактик, они сияли, наверное, всеми цветами радуги. Ему говорили, что на самом деле все звёзды светят разным цветом, но при жизни он видел их просто белыми пятнышками на небе. Теперь происходящее совсем не пугало его. Скорее наоборот. Незабываемое ощущение! Не было страха, боли… Пожалуй, в первый раз за какое-то невообразимое время, он остался доволен тем, как прожил последний день. Он сумел справиться и защитить. Он не подвёл тех, кого любил и тех, кто верил ему…
И вдруг кто-то словно выдернул его из разверзшейся ослепительно красивой бездны вселенной. Сперва снова пришла нестерпимая боль, а затем… От странного ощущения на поверхности разбитого лица, он открыл глаза. Страж снова лизнул его огромным языком в щёку и, тихо заскулив, как-то слишком выразительно глянул ему в глаза.
- Ты, милок, возвращайся. Рановато тебе умирать-то ещё, - Старушка присела над ним и прямо сквозь обгоревшую разгрузку запустила в грудную клетку пальцы. Грач уже не мог удивляться. Просто понял для себя, что боль быстро уходит, и сломанные рёбра встают на место. Неожиданно стало легче дышать. Затем, ладонь Старушки коснулась его разбитого лица. Она была совсем не шершавой, как выглядела, а тёплой и приятной на ощупь. – Вот смотри, какая девка тебя в верхнем мире ждёт, дочь все глаза проревела. Тебе её ещё замуж выдать надо, - руки Старушки правили хрящи сломанного носа, словно лепили его тело из пластилина. Ощущение от этого было странным и очень приятным. – Опять же хулиганка наша рыжая сотни лет ждала тебя, чтоб сыном прийти.
Её ладони не спеша скользили по его голове, и он чувствовал, как уходит боль.
- А ты чего удумал! Жить надо, милок. Вон как нам, бабам, вас рожать-то тяжело. А ты миссию свою не выполнил. Да и Боги не просто так за тебя аж саму Смерть просили. Нужен ты, видать…
- Да сколько ж можно-то! Отпустили бы с миром, - он с трудом поднялся на ноги. Немного штормило и звенело в ушах.
- А ты сам и правда хочешь? – Старушка как-то хитро прищурилась.
Он задумался.
- Теперь, наверное, нет, - ответил Грач, потупившись.
- Ну и слов пустых не говори! – чуть гневно сказала старушка. – Дальше жить надо!
Ещё недавно разлом посерёдь улицы Дружбы делал её в ширину больше, чем в длину. Теперь он сходился, распространяя дрожь по земле и окрестным зданиям.
- Сейчас, милок, подожди. Сойдётся твердь, и пойдёшь, - Старушка выглядела какой-то строгой и усталой, а огромный чёрный пёс смотрел на Грача пристальным уважительным взглядом. – Сам поди дальше справишься?
- Спасибо вам, сударыня, - Грач поклонился. – Чего ж не справиться-то теперь, - слова благодарности были бы слишком циничны сейчас, и, казалось, оба это понимали. – Я постараюсь с уважением относиться к вашему дару. Наверное, теперь я буду очень ценить жизнь, и не только свою.
- Ну вот и славно, - Старушка одновременно устало и облегчённо вздохнула. – Пойдём, Бобочка, - обратилась она к Стражу. – Замаялась я, да и ты поди кушать хочешь. Если я зачем-то понадоблюсь, - обернулась она к Грачу, - меня просто можно позвать, - и развернувшись, пошла прочь, уводя Стража…
Глядя на медленно приближающуюся телефонную будку и стоящие возле неё фигурки Ари и Наташки, Грач ощупывал зубы языком. На месте были не только те, что он вышиб себе своим же ударом, но и пара штук, оставленная годами ранее у зубного врача. Было странное ощущение, что не всё закончено. С чего вот только?... Трещина в земле становилась всё уже.
«Достойная у Ворона могила – с грустью подумал он. – Человек был достойный, и могила достойная».
Ари и Наташка молча смотрели на него издали, а он смотрел на них. Трудно сказать что, но взгляды всех троих выражали что-то одинаковое. Почему-то не было ни радости от победы, ни горя от гибели близкого человека. Было неважно даже, что выжили. Просто опустошение какое-то. Над развалинами дома №8, в котором Грач когда-то жил в верхнем мире, поднимался огромный красный диск солнца. Разлом в земле почти сошёлся, и он уже собирался, перепрыгнув его жалкие остатки обнять Наташку и Ари. Их зареванные физиономии с размазанными по щекам разводами пыли очень хотелось просто прижать к себе. И в этот миг…
Грач не придал значения какому-то странному нарастающему гулу. Сперва не придал. Однако в миг усилившись, гул превратился в оглушительный грохот. Почти сошедшийся асфальт метрах в пятидесяти от Грача и девчонок, словно от взрыва тяжёлой авиабомбы неожиданно раскрылся будто тюльпан. В разные стороны посыпались комья земли и перед тем, как Грач упал, отброшенный взрывной волной, он успел заметить, что из самого центра взрыва вверх вырывается нечто огромное и ярко светящееся. В следующую секунду воздух разорвали хлопки гигантских крыльев. Вырвавшийся из-под земли Воин нёс Ворона. Было видно, что одно крыло Воина было сильно повреждено, и он с огромным трудом продолжает оставаться в воздухе. Тем не менее, Воин аккуратно положил Ворона на асфальт, потом сделал ещё взмах своими огромными крыльями и упал поодаль. На секунду он замер, тяжело дыша, а потом вспышка нестерпимо яркого света снова прибила всех к земле. И когда глаза начали что-то видеть, с асфальта с трудом вставал Кузьмич, придерживая одной лапой другую. Местами его шерсть слиплась от крови, смешавшейся с грязью. Чуть покачнувшись, он сделал шаг вперёд и громко заорал в небо:
- Всё, великий затейник! Хоть на тыщу тараканов меня разложи! Я совершил свой поступок и при этом выполнил твою волю. Я подсказывал Тхонг Ану то, что должно было подсказать. Я не вмешивался в его дела, и не влиял на его решения. Но погибнуть достойному человеку я не мог позволить, если в моих силах было его спасти. А теперь наказывай! Я уже привык…
По мере произнесения этого монолога Кузьмич видоизменялся. Менялись очертания его тела. Он становился выше ростом. Теперь перед Грачом стоял широкоплечий русый парень лет тридцати ростом почти с него самого. Он был в лёгких старославянских доспехах. Правой рукой он бережно придерживал левую, из которой в районе предплечья торчал обломок кости. Всё это время Ворон безрезультатно пытался подняться на ноги. Сделав несколько нетвёрдых шагов в его сторону, Горт аккуратно встал на колено и подставил Ворону плечо.
- Держись.
Ворон схватился за Горта и попытался что-то сказать, поднимаясь, но изо рта снова хлынула кровь, и он лишь закашлялся. И тогда оправившиеся от шока Грач, Ари и Наташка бросились к ним.
В этот миг никто не заметил, что небо изменилось. Оно стало как-то странно структурироваться и разбиваться на куски. Один из таких кусков всё более становился похожим на лестницу, и в какой-то момент её ступени стали настолько выраженными, что можно было понять даже, из какого камня они сделаны, и когда Грач обернулся, увидев это, он невольно встал перед Вороном и Гортом, заслоняя их от этого явления. Ветер ударил резко и наотмашь. Где-то на самом верху небесной лестницы неожиданно возник яркий свет, который, разгораясь с каждым мгновением, становился всё нестерпимее. Сквозь него проступила фигура в белом одеянии. Хранитель, не спеша, шёл вниз по небесной лестнице. За его правым плечом следовал Защитник. Чуть поодаль шло ещё много тех, кто носит статус Богов. Ступая по лестнице, нижние ступени которой касались земли, казалось, возле самого Портала, они молча внимательно смотрели на пятерых смертных.
Неожиданно Наташка встала впереди отца и громко закричала:
- Не смейте трогать папу! Не смейте их всех трогать!
Ари как-то очень грустно посмотрела сперва на Хранителя, потом на Грача, Ворона, Горта и Наташку, потупила глаза и встала рядом с ними.
От удивления Хранитель даже остановился. И вдруг открылся пол в телефонной будке. Ну, сперва чуть приоткрылся, и из-под него высунулся нос. Любопытные глаза четырёхлетнего мальчика посмотрели на Хранителя, затем на Ари, и Кир выскочил из телефонной будки. Он как-то очень по-детски быстро добежал до неё и обнял за талию, потому что выше не дотягивался. Теперь и его глаза уставились на Хранителя. А тот продолжал стоять посреди лестницы и смотреть на происходящее. Также остановилась и его свита.
Какая-то неловкая пауза затянулась на несколько секунд, и Грач решил, что сейчас-то уж точно всем не избежать очень больших неприятностей. Частично вернувшаяся память не оставляла сомнений, кто перед ними. Он уже собрался отвесить подзатыльник Наташке, указать, что она под его ответственностью и наказывать за непроявление должного почтения Богам нужно его. Тем временем взгляд Хранителя становился всё более изумлённым, потом в уголках глаз огромного роста старца в белых одеждах появились какие-то лукавые лучики, и неожиданно для всех он расхохотался добрым смехом, казалось, сотрясающим небо. На лицах свиты тоже появились улыбки. Впрочем, смеяться себе Хранитель позволил недолго. Как-то очень по-человечески утерев ладонью выступившие на глазах слёзы, он ещё не до конца перестав смеяться, мимолётным движением кисти руки словно стряхнул с неё рой маленьких зеленоватых огоньков. Грачу показалось, что они похожи на светлячков, пока те не подлетели ближе и неожиданно не облепили со всех сторон Ворона и Горта. В следующий миг эти маленькие огоньки собрались в чуть более крупные образования, сильнее всего напоминающие огородных слизней, светящихся красивым изумрудным светом. В долю секунды слизни устремились раненым под одежду, в рот, в нос, в уши, везде, где могли попасть. Ворон сперва дёрнулся от испуга, но, видя, что Горт неподвижен, перестал сопротивляться происходящему. С неприятным хлюпающим звуком неожиданно погрузилась обратно в руку Горта торчащая из неё кость. С лиц обоих быстро испарялась кровь, которую поглощали маленькие слизни-светлячки. Ещё пара секунд, и снова, разбившись на совсем крохотные зелёные звёздочки, странные существа быстро вернулись в ладонь Хранителя.
- Мы пришли выразить вам своё почтение, победители, - голос Хранителя снова расколол небо. – Вы смогли сделать то, что не удавалось смертным ни разу за две с половиной тысячи лет, - и к удивлению всех шестерых, включая Кира, Хранитель и его свита поклонились.
Затем все присутствующие на лестнице повернулись и неспешно направились в небо. Остался только сам Хранитель, Защитник и Смерть.
- Ну что ж, остаётся лишь раздать вам причитающиеся награды. Начнём с вас, госпожа Ари. Вы дольше всех ждали своего часа придти в верхний мир. Остаётся ли в силе ваше пожелание родиться сыном и братом людей, стоящих за вашей спиной? Или после пережитого в последней Игре вы хотели бы что-то иное?
- О, Великий, моё желание родиться сыном Тхонг Ана и братом барышни, именуемой в этой жизни Наталья, лишь многократно окрепло после всего, что с нами здесь произошло. В дополнение всего, прошу только развеять сомнения моего будущего отца в том, что моя будущая мама его ждёт и любит. – И в полшёпота добавила, косясь на Грача: - Пока он не наломал ещё каких-нибудь дров.
Хранитель улыбнулся.
- Знал, что желание твоё не изменится. Впрочем, спросить я был обязан. Что же касается сомнений, они развеются сразу, как только Тхонг Ан вернётся в верхний мир. Однако я вижу, что ты хочешь попросить ещё о чём-то, но не при всех. Подойди ближе.
Пока Ари двигалась к нему, Хранитель присел и нагнулся. Лишь после этого Ари почти смогла дотянуться до его уха и что-то громко зашептала. Из того, что говорила Ари, Грач разобрал лишь несколько слов: «Рина», «журавлик», «медсестра», «выйдет из комы»…
«Сейчас спалится», - подумал он про себя, косясь в сторону Ворона. Теперь он знал почти наверняка, как задумала Ари отблагодарить его. Но Ворон лишь с изумлением глядел на происходящее и ничего не слышал.
Ари закончила и сделала шаг назад, чтобы понять выражение лица Хранителя. Возле уголков его глаз снова появились озорные лучики-морщинки.
- Да, - ответил он, улыбнувшись. – Будь по-твоему.
- Благодарю вас, Великий. Мне не о чем больше просить, - и поклонившись, подошла к остальным.
- Ну что ж, теперь молодой человек, - обратился Хранитель к Киру.
- Я… - Кир испуганно схватил за руку Наташку, которая как будто всё ещё вела его. - А можно я тоже на ухо? – и покраснел.
- Ну подойди, - снова улыбнулся Хранитель.
Кир по-детски прытко подбежал к нему. Хранителю пришлось нагнуться ещё ниже, чтобы услышать его шёпот. В отличие от Ари Кир шептал тише, и никто ничего не разобрал. Хранитель выпрямился, и лицо его стало задумчивым.
- Да… Ты прав, твоя карма чиста и ты можешь в любой момент уйти в мир людей. Ты прав и в выборе, но… понимаешь ли ты, сколько времени пройдёт, прежде чем она тебя позовёт? А вдруг она изменится и не понравится тебе такой, какой станет? А вдруг тот, кого она выберет, не будет подходить тебе как отец?
- Вы несомненно правы, Великий, - Кир потупился. – Однако разрешите сохранить эту возможность за мной. Когда придёт время, я просто попрошу снова.
- Будь по-твоему, - Хранитель как-то очень тепло смотрел на Кира. – Если обстоятельства тебя устроят, это желание я выполню.
- Благодарю вас, Великий, - Кир поклонился и столь же быстро, как подбежал к Хранителю, присоединился к остальным.
Ари нагнулась к Киру и они о чём-то оживлённо зашептались. Наташка стояла от них далеко, о чём Грач, слышавший разговор, не пожалел ни разу. Что-то подсказывало, что не надо до поры ей знать, как судьба сложится. А Кир рассказывал Ари, о том, что попросил разрешения у Хранителя родиться сыном его дочери, то есть его внуком. Приятно, однако…
- Твой черёд, - Хранитель обратился взглядом на Ворона. – Что бы ты хотел в награду за службу? Для начала спрошу: хочешь ли ты остаться в этом мире, или вернуться в мир людей?
- Великий, - Ворон поклонился, - я много думал об этом и всегда приходил к выводу, что хочу вернуться, но не хочу вернуться инвалидом. Если плата за моё возвращение то, что кто-то будет вынужден постоянно обо мне заботиться, будь то близкий человек или больничный санитар, я прошу освободить меня от такой жизни в мире людей. Было бы несправедливо пользоваться этой заботой. Она нужнее тем, кого вылечит. Если же можно жить дальше в верхнем мире, имея возможность не утруждать окружающих людей заботой о себе, очень хотелось бы вернуться.
- Интересно… - Хранитель задумчиво смотрел на Ворона, - я уж сперва решил, что ты тяжёлой судьбы боишься. Подумал, не ошибся ли я в тебе. Но когда ты договорил, понял, что тобой движет. Будь по-твоему. Вернёшься не инвалидом. А ещё что? Заслуг-то оставшихся от Игры у тебя ещё хватает.
- Я прошу, Великий, помочь мне научиться договариваться с людьми. Прошлых жизней своих не помню, здесь оказался другим путём. Может и умел когда… С детского дома начиная, привык вопросы силой решать. Силой кулака, силой закона… А вокруг люди, которые договариваться умеют! Ну в общем я прошу вас помочь мне наработать эту способность.
- Пожалуй, на твои заслуги, оставшиеся от игры… это всё или ещё что-то? – Хранитель посмотрел вопросительно.
- Наверное, всё, - Ворон опустил глаза. – Разве… не хочется оставаться одному. В верхнем мире у меня никогда никого не было. В детский дом я попал ещё совсем маленьким, и не помню, что со мной было до этого.
- Ну, - Хранитель как-то отвёл глаза, - за выполнение последнего пожелания не твоими заслугами плачено. А что касается дара убеждения… Будь по-твоему. Только не удивляйся последствиям. Твоих заслуг хватает на этот дар многократно.
- Я благодарю вас, Великий, - Ворон поклонился и сделал шаг назад.
- Ну что ж, - Хранитель как-то погрустнел. – Наверное, пора переходить к самому сложному. Теперь ты. Опять воевать будешь?
Взгляд Хранителя обратился на Грача и стал более внимательным. Казалось, он проникал в душу, и этому нельзя было сопротивляться, да собственно, Грач и не хотел. Те самые чемоданы памяти ждали своего момента, стоя где-то там, на задворках сознания, чтобы быть распакованными и разложенными по полкам, но времени не было.
- Что ты хочешь? Твоих заслуг много. Решай сам.
- А если мне ничего не хочется? Можно, я просто приму всё, что происходит?
В воздухе запахло битумом размягчающегося асфальта возле его ног, но невзирая на это Грач продолжал смотреть в глаза Хранителю. – Я же служил этому Миру, о Великий, служил, много раз умирая и возвращаясь. Гордыня – да, но мне всегда казалось, что это гордость. Я такой как все… Но у меня есть претензия, может быть не к тебе, Великий, но к самому Миру, в котором придётся теперь жить. Ну если придётся, конечно… Почему вы, Боги, требуете от нас невозможного? Это же попросту нечестно. Вот к этому как относиться? Я, Горт, мы что, не следовали Законам Мироздания? Зачем всё так? Почему вы заставили Ворона втянуться в эту жёсткую Игру? Он хороший человек. Почему, о Великий, ему надо было ставить свою жизнь на кон? А моя дочь? Где здесь Любовь? Ведь Любовь – есть суть Мироздания? Я не понимаю… Наверное, я хотел уйти отсюда лишь потому, что не вижу справедливости Законов построения этой вселенной. Да, я убивал, но если бы я этого не делал, те, кого я убивал, отняли бы жизни у многих других. Я плохой человек. Нужен ли я вам здесь? Может быть, справедливо освободить меня от необходимости портить всё людям в этом мире? Я всего лишь служил и хотел как лучше. За эти сотни лет смертей и рождений я лишь укреплялся в понимании, что я твоя ошибка, о Великий.
Защитник наклонился и шепнул что-то Хранителю на ухо. Лицо Хранителя стало ещё более озабоченным, и тот снова обратил взор на Грача.
- Тебе так важно побеждать? – Хранитель смотрел пристально.
- Нет. Мне казалось, важно служить.
- Ты служил. Служил, получая свои медали и порицания. Ты прошёл очень многое, но всё ли ты понял?
- А я не понял ничего. Может, я всё-таки ошибка?
- В тебе говорит гордыня, - Хранитель грустно смотрел на Грача. – И всё же, чего ты хочешь? Не обманывай себя.
- Да, Великий, я действительно чего-то хочу. И если есть у меня какие-то заслуги, позволь мне высказать эти мои желания.
- Говори. Затем я и здесь.
- Я… - Грач на секунду задумался, - я хочу, чтобы Савитри была счастлива. Я хочу, чтобы у моей дочери было всё то, что ей нужно, столько, сколько ей нужно, и главное, чтобы она всегда понимала, что ей нужно. А ещё хочу, чтобы желание Ари было исполнено, и она пришла бы в мир к тем родителям, которых она выбрала. Не уверен, достоин ли я быть её отцом. Не знаю, Великий, что ещё попросить…
Хранитель нахмурился, а Защитник снова наклонился к его уху и что-то прошептал.
- Ты понимаешь, что без твоего участия это невозможно? И почему ты не просишь ничего себе? – Хранитель внимательно смотрел в глаза Грачу.
- А надо ли мне чего? – Вот сейчас Грач точно не куражился. Пожалуй, первый раз в этой жизни он был открыт настежь.
- Да… Ну что, дочь Богини-Куницы, ты как всегда нашла самые удивительные явления в мире, за который я несу ответственность. – Хранитель был озабочен. – А Вам, госпожа, есть что мне сказать? – обернулся он к Смерти.
Та в свою очередь словно приподнявшись на цыпочки, дотянулась до его уха и что-то зашептала.
- Ну что ж, - Хранитель, казалось, принял решение. – Тогда сперва вручите ему свои дары, - обратился он к Смерти и Защитнику. Те в свою очередь переглянувшись, двинулись вниз по лестнице.
- Ну милок, - обратилась Смерть к Грачу, подойдя вплотную, - помню, как помочь хотел. На зеркало не посмотрел, когда нож кидал… Мне редко помочь хотят. Не могу не отметить. Я даю тебе право отнимать чужую жизнь по необходимости. Если нет другого выбора, поступай беспристрастно и не утяжеляй свою карму. – в её руке что-то блеснуло. – Вот тебе мой дар за служение!
Странный предмет в её ладони Грач не успел рассмотреть. Рука Смерти как-то неожиданно резко прикоснулась к его грудной клетке, и острая боль пронзила насквозь.
- Прости, милок, нелёгкий дар, - Смерть отошла на шаг назад, а Грач всё пытался продышаться от ощущения, что стальная игла протыкает его сердце. Теперь на левой стороне груди находилось нечто. Оно было похоже на какой-то орден, но от боли Грач даже не мог его рассмотреть. Окружающий мир попросту поплыл.
- Я благодарю вас, Госпожа, - сказал он, покачнувшись.
- Благодарю тебя за помощь, Воин, - и к удивлению Грача, Смерть поклонилась ему. – Теперь я не приду к тебе, пока сам не позовёшь. Знаю, не веришь в то, что жить, можно устать. Хотя ты… - Смерть, казалось, на долю секунды задумалась. - Ты, наверное, знаешь, а не веришь.
- Вы правы, Госпожа. Однако, я постараюсь не торопиться. Ещё раз благодарю вас, - Грач поклонился, а Смерть, развернувшись, неспешно взошла по небесной лестнице и встала за левым плечом Хранителя.
- Теперь видимо я? – Защитник вопросительно посмотрел на Хранителя. – Только… - Под забралом шлема Грач, казалось, увидел потупившиеся глаза. Огромное и могучее божество, наверное, не имеющее в этой реальности преград, словно спрашивало разрешения.
- Ты всё правильно понял о, Великий, - Хранитель посмотрел на Защитника, - я не имею ничего против твоего мелкого хулиганства, в случае, если это служит мирозданию.
- Благодарю вас о, Великий, - Защитник поклонился и двинулся вниз по лестнице.
Шагов через десять он неожиданно растворился во вспышке света и на потрескавшийся асфальт возле старой телефонной будки ступили два ослепительно-белых хорька. Один из них лукаво подмигнул Ари, впрочем, та продолжала с тревогой смотреть на происходящее.
- Привет тебе, Воин. С победой, однако!
- Рад видеть в добром здравии, Гребусла, - Грач с недоумением глядел на хорька, - очень благодарен за шарики. Действительно сильно пригодились.
- Я Гребисла. Впрочем, какая разница… - хорёк немного глумливо посмотрел на Грача. - Мы тут хотели… Ну вобщем прими от нас это, - и Гребисла протянул Грачу странный сосуд. Возможно хрустальный, в каком-то редком кожаном переплёте. Казалось, каждая мелочь в его оформлении имеет значение, а содержимое излучает неяркий красноватый свет.
- Что это? – Грач недоверчиво посмотрел на сосуд.
- Это эликсир воли, Воин. Прими, или откажись. Таковы правила. Но нам было бы очень приятно видеть тебя в рядах Воинов Защитника.
- Сколько я могу думать? – Он понимал, что происходящее сейчас столь важно, что ошибиться в принятии решения не просто нельзя, а как-то даже невозможно. Но между чем он выбирает? В памяти как-то неожиданно пронеслись образы Ганса, Андрея… Хлопки крыльев вдали над площадью, где он закатил три гранаты в рот омерзительного существа, похожего на огромную корягу…
- Совсем недолго, - Гребисла сделал шаг вперёд. – Впрочем, я понимаю твои сомнения. Что ж, придётся сделать то, что Боги обычно не позволяют людям. Однако, позволила же тебе это сделать наша рыжая хулиганка в минуту необходимости… Просто положи ладонь мне на лоб, а потом прими решение. – И хорёк, наклонившись, подставил голову.
Все с замиранием сердца смотрели на то, как аватар Защитника позволил смертному заглянуть себе в сознание. А Грач, приложив ладонь к его лбу, на секунду замер и вдруг отдёрнул руку. Затем он опустился на одно колено.
- Для меня это честь, о Великий! Однако…
- Ты про проклятие что ли? – Гребусла ухмыльнулся, протягивая хрустальный сосуд с эликсиром воли. – То за Смерть впрягаешься, то за Защитника… Вот, правда, достойный Воин! Но гордыня… Что, Защитник по-твоему не знает, что делает?
- Ну я… - неуверенно выдал Грач, принимая из рук Гребуслы сосуд. - Я просто…
- Подвести боишься? - Гребисла лукаво посмотрел на него. - Не бойся. Коль не отказал, выпей всё, что есть до дна.
Странное ощущение. Грач как будто, где-то его уже чувствовал. С каждым глотком жидкости, казалось, не имеющей вкуса, он всё более понимал, зачем существует в этом мире. Наверное, можно было сказать, что не понимал, а вспоминал, но было безумно страшно поддаться иллюзии. Вот теперь точно не хотелось умирать. Мёртвый солдат задачу не выполняет. Он просто понял, кому служит. Ярко и безоговорочно. Савитри, дочь, Ари, Ворон, хомяк, неожиданно преобразившийся в того парня из сна перед дракой с Воином… Наверное, Грач сейчас почувствовал, что за его спиной весь этот огромный мир. И…
Снова ослепительная вспышка света. Защитник был огромен. Ростом он превосходил окрестные здания, и голос его, как и голос Хранителя, казалось, разрывал в клочья реальность.
- Присягаешь ли ты мне, Воин?
- Да, Великий, я присягаю тебе, - всё так же, стоя на одном колене, Грач чувствовал себя муравьём, оказавшимся на пути слона. Было непонятно, зачем Защитнику нужна его присяга, столь могучим он казался.
- Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, - Защитник наклонился, и вдруг неожиданно поднял забрало шлема. Под ним открылось абсолютно человеческое, молодое и доброе лицо. – Природа едина. Боги сильны, но часть их силы – сила людей, которые им служат. Не удивляйся. Ты всё поймёшь, когда примешь свою память. Ты одержал очень достойную победу, и я даю тебе право на отдых. Он будет длиться столько, сколько ты захочешь сам. Я напомню тебе о Службе после того, как ты применишь данную тебе силу два раза. До этого воспитывай в верхнем мире дочь, расти сына, который к тебе придёт… Отдохни. Я не тороплю тебя.
Защитник поднялся по небесной лестнице и занял место за спиной Хранителя.
- Ну что ж, - после некоторой паузы тот обратился к Грачу, - не появилось ли у тебя пожеланий?
- Я прошу ответа на вопрос, - Грач как-то уже более прагматично ответил взглядом Хранителю. – Не принесёт ли вреда Проклятие Присяги Защитнику?
Хранитель, Защитник и Смерть переглянулись.
- Может, ты хочешь попросить его снять? – улыбнулся Хранитель уголками глаз. – А так, в принципе не принесёт…
- Нет, Великий. Если не принесёт – не попрошу. Теперь я знаю, что данное проклятие можно использовать как могучее и разрушительное оружие. После встречи с Чёрным Игроком я понял - это скорее ваш дар, о Великий.
- А что с Проклятием Виры? Тебя не радуют твои достижения. Может быть его пора снять? – Хранитель смотрел на Грача с удивлением.
- О Великий, я могу ошибаться, но выстрелив себе в голову, пытаясь победить зеркало, я лишился этого проклятия. Впрочем, прошу вас посмотреть, прав ли я, и если нет, освободить меня от него, - вот теперь Грач куражился. Он твёрдо знал, что данное проклятие отгорело в последнем бою с Чёрным Игроком. То ли Смерть дала пистолет с правильным патроном, то ли сам он что-то сделал мудро… Вобщем, не чувствовал он уже этого проклятия…
- Ты прав, Воин, - чуть задумавшись, ответил Хранитель. – Второе проклятие ты отжёг. И чем же мне теперь отблагодарить тебя за столь достойную победу?
- Не знаю, Великий. Воля ваша. Мне нечего сказать, - Грач выдержал долгий и пристальный взгляд Хранителя. – Просьбы свои я озвучил, а остальное мне неважно. Если и это тоже гордыня, то я пока не понимаю, как её обуздать. Ну, разве дочери моей да будущему сыну, на сколько справедливо, заслуги мои передайте.
- Пожалуй, мне нужно посоветоваться, - лицо Хранителя снова стало озабоченным. – Ты свои заслуги брать не хочешь, другим их отдавать несправедливо… Детей правильно поминаешь, однако есть и здесь своя мера и некоторые ограничения…
Со Смертью и Защитником Хранитель дискутировал, наверное, минуты три, после чего обернулся к Грачу.
- Будь по-твоему. Ты ещё у Мельника мог вести себя иначе. Скопленных тобой заслуг хватает на Жезл Материи-Пространства. Смертным он никогда не выдавался, но твои заслуги достаточны, - странное бело-синее сияние, окутавшее правую ладонь Хранителя, неожиданно сорвалось с неё и сгусток света диаметром где-то с самого Грача, казалось, мгновенно слился с его телом. Без ощущений…
- Дятел ты, братик, - шепнул ему в ухо неожиданно оказавшийся рядом Горт. – Дачку бы на Канарах попросил, горем девок на двести, футбольный клуб «Челси», если уж совсем урод. А ты что, дурак, сделал? Ты как с этим даром жить-то собрался, бэтмэн грёбаный? Вот ведь зараза! Я уж думал, пора человеком приходить, семью завести, детей… Тем более этих маленьких уродов я теперь очень хорошо знаю. Спасибо школьным зооуголкам! Всё уж, решил – отпустят, так нет же…
- Ты чё несёшь? – Грач удивлённо посмотрел на Горта.
- Да ничего блин! Тело человека получить – дело долгое. Сперва к родителям попросись, потом они тебя зачать должны, выносить опять же… И лет двадцать непонятно кто и чему тебя будет учить. После того, что ты сейчас отчубучил, дятел парковый, выбора ты мне не оставил. У тебя БУДЕТ морская свинья. Иначе, пропадёшь. Так что, изволь принимать мой выбор! Впрочем, можешь в зоопарк снести и удаву скормить. С тебя станется!
- Я… - Грач очумело смотрел на Горта.
- Да пошёл ты, - Горт демонстративно повернулся к нему спиной.
«Всё-таки не знаю, как к нему относиться. Кузьмичом он как-то понятнее», - удивлённо подумал Грач.
- Есть ли у тебя, смертный, ещё ко мне пожелания, - голос Хранителя был холоден.
- Нет, о Великий. Я благодарю вас за внимание, оказанное мне. Смысл вашего дара я пойму явно позже.
- Поймёшь, придурок, - прошептал на ухо Горт. – Кушай, не обляпайся.
- Да заткнись уже! – прошипел в ответ Грач, - Ща реально по морде съезжу.
- Сдачи получишь, - ответил Горт в полголоса.
Глядя на их мимолётную ссору, улыбалась не только Ари. Защитник и Смерть с трудом сдерживались, чтобы не рассмеяться, да и Хранитель через пару секунд уже не мог сдерживать улыбку.
- Ну хватит уже, - его голос остановил перепалку между братьями. – Теперь твоя очередь, Горт.
- Я… А, ну да… Я прошу вас, Великий, отметить доблесть юных бойцов, принявших на себя удар Воинов, причём целых двух, и защитивших от них Хранителя Портала и его сопровождающего. Их смелость и верность Клятве стоять на защите слабых, несомненны. Кроме того, место, где они обосновались, разрушено, и им нужна помощь. Эти люди могут сделать много чего полезного для Мироздания, но сейчас им очень трудно. Помогите им. В этом моя просьба.
Да, и ещё. Один из Воинов, нападавших на Школу, нарушил присягу. Брат не скажет, но это было не в первый раз. В последней жизни его звали Ганс, и он присягал Чёрному Игроку в прошедшей Игре. Это не моё дело, но противно, если Воин так поступает и не несёт за это ответственность. Становится непонятным, зачем присягать. Это не просьба. Я не более, чем довёл до вашего сведения.
- Тебе не надоело? – теперь Хранитель смотрел на него как-то устало и по-отечески. – Ну ведь за то и нарвался. Не находишь?
- В этот раз не нахожу. Воин Ганс – слабак и козёл! Сенсей вместе со своими бойцами – правильные ребята, заслуживающие уважения и поддержки. И я готов ответить за свои слова! Послушай, Великий, а зачем ты меня спрашиваешь, что я хочу, если потом не слушаешь? Я сказал, что знаю и попросил, чего хочу. Помогите Сенсею и обратите внимание на Воина, нарушившего присягу. Я о чём-то не том попросил?
- Как же тяжело с вами, братья! Вы словно соревнуетесь друг с другом в хамстве самому Мирозданию, - Хранитель устало смотрел на Горта. – Ну а себе ты что хочешь?
- Совсем немного, - Горт ухмыльнулся. – Братику достался очень большой и чёрствый пряник после этой Игры. И я не знаю, как он сможет справиться с ним, не наломав дров. Я хотел просить родиться человеком, но теперь понимаю, что не успею оказаться с ним рядом, если пойду этим путём. Я прошу вас, Великий, дать мне возможность оставаться возле своего старшего брата, хотя бы в ипостаси морской свиньи. Наверное, в верхнем мире не стоит светиться в том виде, в котором я сопровождал Ари, Ворона и брата от самого чистилища. Если вы позволите мне иногда принимать этот облик, будучи рядом с братом, я буду очень признателен. Впрочем, я не настаиваю. Спасая достойного человека и становясь Воином, я не надеялся даже на сам факт такого разговора.
- Будь по-твоему, - на долю секунды задумавшись, ответил Хранитель. – Не смущай без нужды людей верхнего мира и будь рядом с братом, пока не надоест. Когда устанешь, или придёт время двигаться дальше, пойдёшь на перерождение человеком. Есть ли у тебя ещё какие-то просьбы ко мне?
- Благодарю вас, Великий. Я и об этом-то мечтать не мог, - Горт поклонился и сделал шаг назад.
- Теперь твой черёд, барышня, - обратил свой взор на Наташку Хранитель. – Расскажи, чего ты хочешь. Можешь на ухо, если смущаешься, - в уголках его глаз снова собрались лукавые лучики-морщинки.
- Я… - Наташка и так чувствовала себя словно раздавленной всем произошедшим. Начиная с момента, когда прилетели Воины и стали разрушать Школу, она успела поспать от силы час-другой, и пережить больше, чем, наверное, за всю свою жизнь до этого. От какой-то запредельной усталости происходящее казалось сном, не имеющим отношения к реальности. Мысли путались, но усилием воли она пыталась собрать их в одну кучу. – О, Великий, - к нему обращались так все, и она не более, чем повторила, - я… - комок подступил к её горлу, но она изо всех сил старалась этого не показать. – я… вобщем я абсолютно согласна со словами… - она повернулась к Горту и с ужасом поняла, что теперь даже не знает, как его назвать. – Я… вобщем Сенсей и его ученики действительно очень храбро сражались, защищая нас с Киром, и я прошу вас уделить внимание их… - она мучительно пыталась сформулировать, - их… подвигу и вознаградить. Воины им из-за меня… из-за нас… - предательский комок снова подступал к горлу, - Школу разрушили. Вам же Кузьмич говорил… - и в этот момент она неожиданно встретилась взглядом с этим странным широкоплечим русым дядькой, и… Наверное смущение, которое она испытала, было последней каплей, переполнившей чашу её терпения. Она вдруг вспомнила, как заходя к папе на квартиру на Дружбе, досыпала сена в кормушку и доливала воды в поилку маленькой забавной морской свинье, которую всегда очень любила. Кузьмич не один год считался членом их семьи, о котором было приятно заботиться. Просто так. Без обязательств ответной любви. И теперь, стоя посреди улицы под взором Богов и Смерти она разревелась. Ей было стыдно, от чего слёзы текли только сильнее. Мама всегда говорила, что девочка должна уметь оставаться красивой, даже когда плачет. Наташка не знала, умеет ли она это. Просто расплакалась, потому, что за одну ночь в десять лет трудно пережить столько событий.
Хранитель переглянулся с Защитником, и тот начал спускаться по лестнице. В следующий миг два белых, как снег, хорька уже были рядом с Наташкой, ревущей, уткнув лицо в папу. Грач и сам, ошалев от происходящего, гладил её по голове, и что-то шептал на ухо.
- Достойную ты дочку растишь, - обратился к Грачу один из хорьков.
- А ты… в смысле вы Гребусла или Гребисла? – Грач с опаской посмотрел на хорька.
- У Гребислы на носу есть маленькое тёмное пятнышко. У меня нет. Вон наша хулиганка рыжая знает, как нас отличать. Ну теперь и ты знаешь. А дочь твоя, защищая Хранителя Портала, отважно дралась. Даже из этой вашей вонючки стреляла. Правильно воспитываешь. Тебе есть, чем гордиться. Ну всё, девчонка – обратился он к Наташке, - хватит реветь. Давай подумаем, что ты хочешь. Но ведь наверняка же чего-то хочешь?
- Я даже имя его не сразу вспомнила, - всхлипывая, ответила Наташка. – А он за меня… Он погибнуть мог!... Мне стыдно!
- Ну успокойся. Всякое бывает, - Теперь хорёк гладил её своей мягкой и тёплой лапой по волосам. – В кино пригласит, так не отказывай. С такой девушкой, как ты, для парня в кино сходить – уже подарок судьбы, - Гребусла хитро подмигнул Наташке.
- Я не девушка, а ещё ребёнок, - Наташка обиженно шмыгнула носом. – Папа сказал – рано о мальчиках думать.
- Ну если папа сказал… - Гребусла многозначительно посмотрел на Грача, - значит так и есть. Пока из автомата учись стрелять, а о мальчиках будешь думать, когда повзрослеешь.
Грач как-то сконфузился, услышав эту подколку. Сейчас вокруг Наташки собрались все. Папа, хорьки, Ари, Кир… Два незнакомых, но тем не менее, каких-то очень похожих друг на друга взрослых дядьки, одним из которых оказался Кузьмич, а со вторым, наверное, папа встречался где-то на войне. Схожи они были какой-то внутренней теплотой и надёжностью что ли. Постепенно слёзы перестали катиться из её глаз. Пришло ощущение чего-то спокойного и уютного.
Хранитель терпеливо ждал, стоя на небесной лестнице. Он понимал, что настаивать бесполезно. Если уж девчонка заревела, пока не выплачется, трогать и смысла нет. Но слёзы на лице Наташки высыхали. Она снова обретала контроль над своими эмоциями.
- Готова ли ты продолжить разговор? – обратился к ней Хранитель.
- Да, Великий, - она вытерла глаза рукавом, - я прошу простить меня за слёзы.
- Извинение принимается. – В уголках глаз Хранителя снова собрались лукавые лучики морщинок. – Да, и ещё, я услышал тебя по поводу Сенсея и его бойцов. Я непременно уделю внимание их проблемам и их подвигу. Ну а себе-то ты что хочешь?
- Я… - Наташка задумалась. – Я не знаю…
- Ну смелей, - подбодрил Хранитель.
- Я хочу, чтобы папа и мама больше никогда не ссорились!
- Ещё. Смелее!
- Хочу, чтобы Ари родилась моим братом.
- Ещё!
- У меня три по контрольной. Это случайно! Я великолепно знала тему. Она интересная. Я просто по невнимательности! Я очень хочу исправить эту оценку! И ещё. Я проболела долго, и меня с соревнований по каратэ сняли. А я бы очень хотела поехать! Я знаю, что готова к этим соревнованиям. Можно?
- Да, можно. Ещё?
- Только я лично вам скажу, ладно? – Наташка покраснела.
- Ну подходи, - Хранитель снова стал опускаться, для того, чтобы смертный дотянулся до его уха.
Наташка что-то шептала Хранителю, а тот в свою очередь тепло улыбался.
- Что ж, в кино, так в кино, - ответил он, поднимаясь. – Это всё?
- Да, Великий, мне не о чем больше просить. Папа учил никогда не просить слишком много.
- Ну что ж, удачи тебе, - Хранитель тепло улыбнулся, глядя на Наташку, а затем перевёл взгляд на остальных. – Нам пора возвращаться к нашим обязанностям, а вам продолжать свой путь. Знаю, вы не успели сказать друг другу всего, что хотели. Портал подождёт вас до заката. Но не более. Прощайтесь и живите свои судьбы.
Защитник, Смерть и Хранитель развернулись и неспешно направились вверх по лестнице…
Костёр.
- Ну вот и всё. А теперь мы разбредёмся по своим судьбам и забудем друг друга, - Ворон как-то грустно оглядел присутствующих и, поворошив угли догорающего костра, над которым весел котелок с так и не закипевшим чаем, уставился пустым взглядом в бесконечность.
- Не всё! – Ари взяла его за руку и заглянула в глаза, - это начало, а не конец.
- Всегда боялся чего-то нового, - потупился Ворон.
- Ну и зря! Не бойся, вот увидишь! – Она, казалось, пытается позвать его куда-то за собой, но… Ворон был слишком прагматичен. Он знал реальность.
«В этом мире случайностей нет,
каждый шаг оставляет след,
и чуда нет,
и крайне редки совпадения.»
- Прости, девчонка, мне не важно - кто ты, но что мог, я для тебя сделал. Мне правда хотелось. Не зачем-то, а просто так. Неразумно, правда? - Он как-то открыто глянул в глаза Ари. – не поминай лихом. Я первый пойду. Долгие проводы – лишние слёзы.
- Подожди, успеешь ещё, - Ари умоляюще посмотрела на Ворона. – Попрощаемся, и все пойдём.
- Ладно, как скажешь, - Ворон опустил глаза.
- Ну, - Ари встала с поваленного фонарного столба, лежащего перед костром, - давайте прощаться что ли? Где твоя фляжка с коньяком, Ворон? Не надо грустить. Мы все победили.
Ворон протянул Ари флягу, подаренную Мельником. В происходящем было что-то от туристического слёта времён юности Грача. Всё уже закончилось, но почему-то не хотелось расходиться.
- Я прошу вас, - Ари на секунду запнулась, - я прошу, если какие-то слова ещё не сказаны друг другу, скажите их здесь. Потом наша жизнь изменится и будет уже поздно. Сейчас я отправлю флягу по солнцу и каждый, до кого она дойдёт, постарается вспомнить, что он забыл объяснить, пожелать, ну или что-то ещё. Потом не будет такой возможности. Вряд ли будет… Давайте используем её.
Первым по ходу солнца сидел Грач. Приняв флягу из рук Ари, он как-то затравленно огляделся.
- Вот, - он протянул просверленный пятак Ворону. – Не расставайся больше с ним. Теперь ты, - его взгляд обратился на Горта. – Прости, если я что-то делал не так. Начиная с той жизни, где мы были братьями, и кончая последней. Я знаю, что я придурок. Не надо мне это говорить. Прости, брат. Теперь ты, дочь, - его взгляд обратился на Наташку. – Я горжусь тобой! Однако, ты девочка. Стрелять и драться – удел мальчиков. Наверное, я неправильно тебя воспитываю. Ну, или не очень правильно. Прости, если я что-то делаю не так.
- Всё так, папа! Я не хочу иначе! – Наташка с преданностью посмотрела на отца.
- Теперь ты, Ари. Или ВЫ. После всего, я и не знаю, как обращаться. Всё-таки дочь Богини Куницы. Я безумно благодарен за всё, что было сделано для меня, но смогу ли я быть достойным отцом такому… такой… ну я даже не знаю, как сказать!...
- Ты сможешь, папа! Я смотрю на свою старшую сестру и вижу, что сможешь, - Ари сказала это с такой уверенностью, что Грач не усомнился.
- Ну что ж, надеюсь, ничего и никого не забыл. Не умею толкать речи, - Грач на секунду задумался и вдруг выдал как-то совсем по-ребячески: - а ещё с вами было чертовски легко и приятно работать! – и присосался к горлышку фляжки. Последняя фраза сбросила нависшую надо всеми тоску. Даже Ворон улыбнулся и словно расслабился.
- На, - Грач передал флягу Горту.
- Чё, берёзы давно никто не ломал? – подколол тот Грача. – Ну да, сейчас гнать что-то придётся. Впрочем, вы же знаете – с меня станется. Начнём с тебя, брат. Ты сильный, честный и справедливый. Только прямой, зараза, как ваш долбанный фонарный столб! После всего, что было, включая дары Хранителя, я побуду с тобой, если ты не против. Постараюсь поддержать и прикрыть. Ну и ещё. Всех прошу! Мне очень нравилось, что все относятся ко мне, как к морской свинье-переростку. Все глумились, подкалывали. Я отвечал взаимностью… Я очень прошу и впредь относиться ко мне так же тех, кому придётся со мной и дальше встречаться. Особенно вас, барышня, - он пристально посмотрел на Наташку, - а то «Кузьмич», и сразу реветь. Это что вообще такое?! Своей морской свиньи что ли стесняешься?
- Я… - Наташка покраснела. – Ну, вобщем, неожиданно всё как-то…
- Попроще, пожалуйста, относись. Клетку чистила? Кормила? Нечего тебе смущаться. Дала имя «Кузьмич», так и называй, пока прёт. Давай не заморачиваться.
- Ну я… - Наташка запнулась. – Я попробую…
- Вот и славно. Теперь ты, Ари. С тобой действительно легко и прикольно взаимодействовать. Я могу много рассыпаться комплиментами, но имеет ли это смысл? Те же слова тебе скажет любой из нас. Думаю, далеко не только из нас. Как сказал мой старшенький, с тобой было чертовски приятно работать. Удачи тебе в ипостаси его сына, только осторожней, шмякнутый он на всю башку! За что и дорог… Теперь ты, - взгляд Горта обратился на Ворона. – Помнишь, когда во владения Мельника входили? Ты мне ещё вовремя рот прикрыл, а я сказал, что запомню?
- Да, - Ворон удивлённо кивнул.
- Ну мы типа в расчёте? – Горт пристально смотрел на Ворона.
- За что? – глаза Ворона ещё округлились.
- Ну ты мне тогда… Помог что ли… А я постарался отплатить той же монетой, когда ты в дырку, пробитую молотом троллей упал.
- Я… я думал, теперь в неоплатном долгу перед тобой. Ты спас мне жизнь, хотя мог этого и не делать, - Ворон с изумлением смотрел на Горта.
- Так типа мы в расчёте?
- А это честно?
- Если ты не против, то да, - сказал Горт, как-то вдруг став серьёзным. - Самое ужасное, что есть в это мире - это неоплатные долги. Ввалившийся в эти взаимодействия человек, становится или рабом, или чьей-то батарейкой, из которой просто вынимают жизненную силу. Причём, по правилам такой игры, могут вынуть всю. Но правила не всегда бывают честными. Вобщем предлагаю считать, что мы в расчёте.
- Как скажешь, - Ворон потупился. – Конечно же я не против…
- На том и порешим, - Горт отвернул пробку фляжки, - у меня вроде всё.
- Не всё, - подколол Грач, - ты дерево-то присмотрел?
- Хамло ты, братик, - ухмыльнулся Горт и приложился к горлышку фляги.
- Вот сейчас, сестричка, - шепнула Ари на ухо Наташке, - папа и Горт такие же, как были две с половиной тысячи лет назад. Правда, здорово?
- Я буду очень его беречь, - ответила вполголоса Наташка. – Если надо, я каждый день буду ему клетку чистить!...
По солнцу за Гортом сидел Кир. Отхлебнув и завернув пробку, Горт немного поколебался и, передав Киру в руки флягу, сказал:
- В руках подержи, а пробку не открывай. Мал ещё.
Кир кивнул и, смущённо оглядев присутствующих, вдруг встал с места и подошёл к Ари. Он просто молча её обнял. Потом он подошёл к Наташке и сделал то же самое. Шмыгнув носом и, стирая рукавом курточки выступившие слёзы, Кир передал флягу в руки Наташке.
- Я?... – в её глазах читался испуг и смущение.
- Да, сестричка, - подбодрила Ари.
- Я не знаю, что говорить, - казалось, она готова была снова расплакаться. И в этот миг ей на плечи легли чьи-то руки.
- Давай я за тебя скажу, - услышала она за спиной голос Сенсея. – Я благодарю вас всех за то, что были рядом с этой девушкой, защищали, оберегали, воспитывали и учили её. Отдельная моя глубочайшая благодарность вам, Воин, - поклонился он Грачу. – Если бы вы не учили её быть такой, какой она стала в свои годы, она не смогла бы выдержать нелёгкий бой, который ей пришлось принять, защищая Хранителя Портала. Вы можете гордиться своей дочерью.
- Спасибо, Сенсей, - сказала она тихонько, повернувшись к нему. – Вы снова меня выручили.
- У тебя, смотрю, доча, здесь тоже были приключения, - Грач глянул на неё чуть виновато.
- Да, пап, я дома расскажу. Сейчас-то чего?…
- Ну ладно, дома, так дома, - он погрустнел. Вот никогда не понятно, как правильно! Ведь задавался же он годы назад вопросом, толи учить дочь стрелять и драться, толи на бальные танцы отдать. Отдал бы на танцы, не попала бы она, наверное, в эту ситуацию. Правда, если б всё-таки попала… Ох уж эти невнятные Игры Богов!...
Теперь фляга оказалась в руках Ворона. Надо было что-то говорить, а язык, как назло, словно присох. Вот так он и стоял молча, по очереди глядя на всех присутствующих. С трудом проглотив какой-то ком, подступивший к горлу, будто чужим голосом, он произнёс:
- Спасибо, командир, с тобой было легко. У тебя достойная и правильная дочь, которую, судя по рассказам очевидцев, есть за что уважать. ТВОЯ дочь. Ты, - перевёл он взгляд на Горта, - даже в ипостаси хомяка-переростка вызываешь глубочайшее уважение. Ты мудрый и сильный человек. Ну и… - Он посмотрел на Ари, - все слова, которые я скажу, будут пустыми. Вы, сударыня, ослепительны. Впрочем, это скажет вам любой.
- Походу до него дар Хранителя докатывается, - шепнул Горт на ухо Грачу.
- Какой же ты циничный! Она ему ещё с чистилища безумно нравилась. А сейчас расставаться навсегда придётся. Дурак ты! – Грач с презрением посмотрел на Горта.
Ворон отвернул пробку фляги и сделал несколько уверенных глотков.
- Ну, вот и всё. Если честно, жаль, что так быстро. Никогда не чувствовал себя настолько к месту, как с вами. - Он передал фляжку Ари.
- Я… - Ари как будто пыталась на что-то решиться, - наверное, я боялась. Но не того. Проиграть все боялись. Кто-то больше, кто-то меньше. Мне было страшно от другого. Я тоже рождена от смертного человека и Бога. Ну как и Чёрный Игрок… Я знаю, папа, что ты ему сказал: полукровка, недочеловек с амбициями Бога. Мне было тяжело от одной мысли, что когда вы узнаете, кто я… ну вроде как для вас всё всерьёз, а я в любой момент могу… - на глаза у неё навернулись слёзы. – Спасибо вам, что узнав, вы не изменили ко мне отношения. Признаться, этого я опасалась до последней минуты, - она всхлипнула. – Ну тогда уж знайте всё! Богами становятся не по рождению. Ими становятся по достижению определённого уровня духовного развития, - казалось, она взяла себя в руки. – Чёрный Игрок не был готов получить этот статус. Его интересовала лишь сила и власть. Я же отказалась от этого статуса, предоставленного Мирозданием, добровольно, так как хотела лучше познать ваш мир. Мир людей. С Чёрным Игроком я была знакома раньше, чем случилась первая Игра… Я очень благодарна всем присутствующим за то, что вы относились ко мне, как к Человеку! – она снова всхлипнула…
И вдруг Наташку что-то подтолкнуло вмешаться. Да, Ари умела плакать и оставаться красивой. Но важно было не это. Наташка чувствовала спинным мозгом, что ей сейчас больно, но никак не могла понять от чего. Просто больно, и её надо утешить. И неожиданно она вспомнила про куклу.
- Ари! – вскочила она, нарушая этот странный ритуал, - я… я сейчас, - она судорожно пыталась расстегнуть свой школьный ранец. – Вот! Мне показалось, что её тоже обязательно нужно сберечь и отдать тебе. Ты звала её Рина?
- Ой… - глаза Ари потеплели и, приняв куклу из рук Наташки, Ари как-то по-детски нежно прижала её к себе. – Спасибо. Я не думала, что ещё когда-нибудь её увижу… - и, будто вспомнив, где она находится, покраснела, подняв глаза… - Хочу попросить вас всех. Вы, конечно, запомните меня такой, какой я оставалась последние две с половиной тысячи лет. Но не отождествляйте мой образ с тем мальчиком, который скоро родится. Это очень сильно навредит ему. Особенно прошу об этом тебя, папа, - она посмотрела на Грача, - и тебя, сестра. Я очень-очень благодарна тебе за то, что ты её сберегла. Но всё в этом мире подвержено изменениям. В память обо мне дарю тебе эту куклу. И теперь её зовут Ари. Если будешь вспоминать меня такой, какой я здесь была, пожалуйста, отождествляй мой образ с этой куклой. Да, я всех об этом прошу, - она на пару секунд задумалась, а потом подняла глаза на Кира. - Кир, ты был очень хорошим наречённым младшим братом. Теперь ты Старший Хранитель Портала. Я полагаю, ты совсем недолго будешь один, но тем не менее не забывай прибираться в доме, мыть посуду за собой, и ешь, пожалуйста, по-человечески. Ну вобщем… веди себя повзрослее в моё отсутствие.
- Хорошо, Ари, я правда… я правда постараюсь, - он смотрел на неё как-то виновато.
- Ты, папа, - Ари повернулась к Грачу и запнулась, - …Ворон очень правильно сказал: все слова будут пустыми. Я благодарна, что разрешаешь у тебя родиться. И тебе тоже, сестрица, - она посмотрела на Наташку, - спасибо. Тебе, Горт, я хотела бы сказать слова благодарности очень за многое, но не буду тратить время присутствующих. Ты сильный, умный, мужественный, справедливый, но при этом ранимый. Редкое сочетание. Я искренне желаю тебе удачи.
Теперь её взгляд обратился на Ворона. Она, казалось, задумалась на секунду, а затем поднялась и, обойдя Наташку, продолжавшую стоять перед ней с прижатой к груди куклой, направилась к нему. Ворон рефлекторно встал, а Ари, приподнявшись на цыпочки, как когда-то в лесу, возле дурной деревни, неумело поцеловала его в небритую щёку.
- Вот увидишь, - сказала она негромко, будто специально для него. – Это не конец, это начало. Всё правда будет хорошо. Ты потом поймёшь.
Солнце стояло в зените, и было жарко. Горт как-то незаметно для всех снова принял ипостась хомяка-переростка и пристроился к заплечному мешку с харчами. Ари о чём-то вполголоса разговаривала с Наташкой. Кир смотрел в небо, жуя травинку.
- Я вот всё думаю, - обратился Ворон к Грачу. – Как я его отсюда унесу? – он поглядел на просверленный пятак, лежащий на ладони. – Он пройдёт через Портал?
- Не пройдёт, - Кир вынул изо рта травинку. – Это по-другому надо.
- О! – встрепенулся Горт. – А это можно? – он взглядом указал на заплечный харчевой мешок.
- Вот ты хамло! – Грач с презрением посмотрел на хомяка. – Мародёрствовать собрался? Погубит тебя чревоугодие! Если я ничего не путаю, это атрибут Игры, и принадлежит он Мельнику. Так что, стыришь – пойдёшь ему на варежки.
- А из меня варежки не очень получатся, - с наездом ответил Горт. – Игра-то кончилась, чё ж он атрибут не забрал? Не забрал, значит можно! А то «варежки» сразу…
- Не ссорьтесь, - Ари отвлеклась от разговора с Наташкой. – Я думаю, после всего, что было, Мельник с радостью подарит этот атрибут Горту, тем более, что тому долго жить в верхнем мире в теле существа, очень зависимого от еды. А что касается, как пронести… - Ари задумалась. – Ну, есть одна сущность, перед которой у тебя, папа, большие заслуги, и она может это сделать без проблем. Сам догадаешься?
- Старушка с болонкой-Стражем? – неуверенно спросил Грач.
- Да, - ответила Ари. – Помнишь, как она тебе сказала? «Понадоблюсь – позовёте». Может быть, это повод?
- Наверное, да, - задумчиво сказал Грач. – Лишь бы… Ну, вобщем, насчёт мешка ты уверена? – он вопросительно посмотрел на Ари.
- Да, папа, абсолютно. Не сомневайся.
- Ари, - Кир глядел на неё по-детски открыто и наивно. – А я ведь теперь правда старший Хранитель Портала?
- Да, - удивилась Ари. – А что тебя беспокоит?
- Ну… Можно с тобой поговорить? Не при всех? – Кир смущённо посмотрел на наречённую сестру и, взяв её за руку, отвёл в сторону.
- Это он тебя за мародёрство перед дочерью Богини Куницы клеймит, - Грач с напускным негодованием посмотрел на хомяка.
- У меня, - с наездом ответил Горт, - между прочим, метаболизмы…
- Да знаем, знаем, - перебил Грач. – Жрать всё время тебе надо.
- Но у него и так это право есть, - Ари вместе с Киром возвращалась к потухшему костру, одновременно что-то ему объясняя. – И у меня по праву рождения тоже. На нас-то зачем силы тратить? Горт – маг, он ещё и тебя поучит, как между мирами ходить, - она потрепала Кира по волосам. – А вот сопровождающей твоей этот дар к месту. И Ворону тоже.
- Да, сестричка, - Кир потупился. – Чтобы что-то дать тому, кого хочешь порадовать, надо иметь то, что ему нужно. Я понял.
- Не обижайся, - Ари смотрела на Кира с пониманием. – Конечно, ты желал бы всем нам что-нибудь подарить, но у тебя ещё наверняка будет такая возможность. Просто не сейчас.
- Спасибо, сестричка, - Кир с благодарностью посмотрел на неё. – Наташа, дядя Ворон, - его голос стал немного смущённым, - я прошу минуту вашего внимания. Теперь я старший Хранитель Портала. И поэтому могу под свою ответственность дать вам от него ключи. В любой момент, вы сможете попасть в нижний мир по своему желанию. К сожалению, мне больше нечем вас одарить. Я слишком недавно здесь, простите, - Кир потупился.
- Спасибо! – Наташка подскочила к нему и обняла. – Я как раз подумала, что мне теперь будет не хватать этого мира. И тебя тоже. Спасибо!
- Ну… - Ворон немного задумался. – Я, наверное… - он подошёл к Киру и потрепал его по волосам. – Надеюсь, ты не обидишься, что сходу не могу оценить твоего дара? Я правда только учусь понимать многие вещи. Однако, спасибо тебе…
Тем временем, из переулка между полуразрушенной 14 школой и домом 7 вышла Старушка с маленькой белой болонкой на поводке и неспешно направилась к сидящим у потухшего костра.
- Скажи, командир, а мы ведь правда встретимся в верхнем мире? – взгляд Ворона был какой-то совсем потерянный. – Вот ты уходишь отсюда с дочерью, с будущим сыном, Горт, опять же… А я снова… - Ворон потупился.
- Скажи, я выполнил своё обещание? – Грач пристально смотрел ему в глаза.
- Какое? – опешил Ворон.
- Ну, про наручники?
- Да.
- Ну что ж, тогда придётся пообещать, что я обязательно тебя найду. Не сразу. Быстро не жди. Согласен? – Грач вопросительно взглянул в глаза Ворона.
- Да, командир. Только сильно не задерживайся. А то не ты один дрова ломать умеешь. Если честно, боюсь одиночества. От него с ума сходишь.
- Хранитель сказал, ты не будешь там одинок, - Грач чуть задумался. – Дай сигарету, что ли. Пожалуй, крайнюю. Я, вроде как, бросил. Ну, типа, в верхнем мире.
- Держи, - сказал Ворон, порывшись в кармане разгрузки. – Хранитель сказал… Помнишь, что у вас на сувенирных жетонах пишут? «На бога надейся, да сам не плошай». Ну я, типа, так же рассуждаю. Давай одну на двоих. Мельник говорил, что пока я здесь – не кончатся. Вот последняя осталась. Видимо, пора идти дальше.
- Да, пора, - Грач задумался. – А вообще, Ари права. Это не конец, это начало. Будку телефонную видишь? Вот там и начало. Надо просто не испугаться сделать первый шаг.
- Тогда пошли, - Ворон встал с поваленного дерева. – Чё тянуть-то?
- Погоди. Нам ещё твой пятак надо протащить и хомяку помочь в его позорном мародёрстве, - Грач с подколкой глянул на Горта. – Не спеши, скоро пойдём.
- День добрый вам, победители. Звали меня? – Старушка снимала белую болонку с поводка. – Ну погуляй пока, Бобочка, замаялся поди на привязи.
Болонка, подпрыгнув, лизнула Старушке щёку и устремилась в ближайшие кусты с одной ей известными целями.
- Звали, сударыня, - Грач поклонился. – Вы уж простите нас за меркантильные вопросы к вам. Если не по делу побеспокоили, не ругайте сильно.
- Да знаю, с чем побеспокоили, - Старушка улыбнулась. – Рада буду помочь, если это в моих силах. C тебя, Горт, начнём. Порядок ты знаешь. Слушаю.
- Ну… - хомяк потупился. Впрочем, ненадолго. – Я прошу вас переправить в верхний мир вот это, - и протянул ей заплечный мешок с не кончающейся провизией. – Если, конечно, господин Мельник не против оставить его мне. Всё-таки брали, как атрибут Игры…
Старушка взяла в руки мешок и задумалась.
- Не против. Удачи вам всем желает и слова благодарности передаёт. Теперь ты, солдат. Храбро сражался, приятно будет тебя уважить, - обратилась она к Ворону. – Согласно правилам ты должен попросить. Тогда я или соглашусь выполнить твою просьбу, или объясню, почему не могу этого сделать.
- Да, спасибо, я уже понял, - Ворон чуть смутился. – Я прошу вас помочь мне переправить в верхний мир три вещи: вот это, - он разжал ладонь, на которой блеснул пятак. – Ну, и если можно, это, - он указал взглядом на фляжку, стоящую возле потухшего костра. – И вот это, - он как-то смущённо оглянулся на присутствующих, потом выставил вперёд руку и согнул запястье кистью внутрь. В следующую секунду из руки выскочил с металлическим лязгом светящийся серебристо-голубоватым светом клинок, длиной сантиметров семьдесят. В кустах нервно тявкнул Бобочка.
- Щедры Боги в своих дарах, - казалось, теперь удивилась даже Старушка.
- А… Мельник тоже?... – немного ошалело посмотрел на неё Ворон.
- Да, - лукаво улыбнулась Старушка, - просто говорить об этом не любит. Ну что ж, талисман твой в этом мире как атрибут Игры оказался, - глянула она на просверленный пятак. - Его обратно отправить и без твоей просьбы положено. Фляжка… баловство, но, если просишь, уважу. Другу твоему очень благодарна за помощь внучке моей. А вот что касается клинка, - она задумалась, - он часть твоего тела. Более того, твой атрибут. Навсегда с тобой останется. Я тебе, милок, здесь совсем не нужна…
- Спасибо вам, сударыня, - Ворон поклонился.
Начинавшую возникать паузу вдруг прервала Наташка:
- А можно, я тоже попрошу? – покраснев, окликнула она Старушку.
- Слушаю тебя, девонька, говори, в чём твоя просьба, - Старушка как-то очень тепло посмотрела на Наташку.
- Помогите мне, пожалуйста… - Наташка запнулась, - ну, вобщем… мне очень дорог вот этот подарок, - она указала взглядом на куклу, которую держала в руках, и ещё сильнее покраснела.
- Не всему тебя папа учит, чему надо бы, - немного укоризненно посмотрела Старушка на Грача. – Вот воевать, юношу надо учить, а чётко формулировать словами свои мысли и юношу, и девушку.
- Позвольте вступиться за них, - вдруг подала голос Ари, сидевшая до этого молча. – Моя будущая сестра многое пережила за последние сутки, безмерно устала и очень смущается. Если формально, то, что она сказала, не является просьбой, я прошу за неё.
- Да полно вам, - тут уже, кажется, смутилась Старушка. – Прям поворчать нельзя на старости лет… - И на несколько секунд на показ обидевшись, снова лукаво улыбнулась. – Будь по-твоему, девонька. Конечно, уважу. А ты, хулиганка наша рыжая, о чём попросишь перед уходом? – Её взгляд обратился на Ари.
- Сударыня, присмотрите за моим младшим наречённым братом. Молод он ещё. Не спокойно мне за него.
- Присмотрю, если он не против, - Старушка глянула в глаза Киру, и тот молча утвердительно кивнул. Она снова как-то тепло улыбнулась…
- Благодарю вас, - оглядев всех, прервал Грач затянувшуюся паузу. – Не смеем вас задерживать, - он поклонился.
- А ты, Воин, ничего не запамятовал ли часом? – старушка пристально на него посмотрела.
Чёрт! Как он мог забыть?! И дело даже не в их силе, которую, возможно, никогда и не придётся выпускать на волю. Просто подарок самого Защитника!
- Да, сударыня, Вы правы, - Грач сунул руку в уцелевший карман разорванной жжёной разгрузки и достал два стальных шарика размером с крупную сливу. - Я прошу Вас переправить в верхний мир вот это.
- Я выполню твою просьбу, Воин. С радостью выполню, - Старушка лукаво улыбнулась. – Могу ли я вам ещё чем-то помочь?
- Нет наверное, - Грач неуверенно оглядел собравшихся. – Вы и так… В общем, спасибо большое ото всех нас. Не смеем больше задерживать.
- Ну вот и славно, пойдём, Бобочка, ты поди кушать хочешь. Если я зачем-то понадоблюсь, - обернулась Старушка к присутствующим, - меня просто можно позвать, - и развернувшись, пошла прочь, уводя белую болонку…
- С парашютом прыгал, когда? – Грач чуть с подколкой посмотрел на Ворона.
- Не довелось.
- Да просто всё. Вперёд шагнул, кольцо дёрнул, а дальше, как судьба распорядится.
- Не надо бояться, - обиженно подал голос Кир. – Всё хорошо будет!
- Папа, если он сказал, значит всё нормально, - вступилась Наташка за Кира.
- Ну ладно, - Ворон поморщился. – Сказал – первым пойду, значит, первым и пойду, - и, перехватив взгляд Ари, вдруг как-то смутился. Вот уж её обижать своим недоверием как-то совсем не хотелось.
- Дядя Ворон, - Кир посмотрел на него снизу вверх, - вы просто зайдите в телефонную будку и закройте за собой дверь. Потом снимите трубку. Ну и… всё.
- Ну всё, так всё, - Ворон чуть затравленно глянул на окружающих и «уверенно» шагнул вперёд. Он закрыл за собой дверь и, не оборачиваясь, резким движением снял трубку. В тот же миг всё внутреннее пространство телефонной будки заполнила какая-то странная серебристая субстанция, а когда через секунду она рассеялась, трубка висела на месте, а Ворона в будке уже не было.
- Ну теперь я, - Горт посмотрел Грачу в глаза. - Чтоб ты за дочь не боялся. А то опять каких-нибудь дров наломаешь, - он открыл дверь телефонной будки.
Всё повторилось. Страшно доверять этому процессу. Нет, сам бы он шагнул не задумываясь, но дочь…
- Папа, теперь я. Домой очень хочется. Я по маме соскучилась! Я знаю, что ты тоже, но ты ведь меня пропустишь? – Наташка лукаво смотрела ему в глаза.
И вдруг Грач с удивлением для себя понял, что страха нет. Что его десятилетняя дочь в чём-то умнее его самого и с ней, наверное, уже можно ходить в разведку. И, пожалуй, сейчас не надо бояться.
- Да, иди. Я следом. Скажи маме, что я очень её люблю, - «если, конечно, она захочет это слушать» - подумал он про себя…
Эпилог.
Сырая лесная подстилка ударила наотмашь по лицу.
- Вставай! - По грязной прокопчёной морде майора текла кровь. – Зависнем – сдохнем.
- Оторвались вроде. Или нет? – Ворон чувствовал, как лёгкие рвутся на волю из его груди.
- Надейся, - майор сплюнул. – Браслеты сними, придурок.
- Ну да, сейчас, - Ворон ухмыльнулся.
- Дурак ты, прокурорский. Если б я плохое удумал, мы бы здесь не сидели. Может и зря не удумал. Хлопчики твои были бы живы. Первогодки поди, конвойные-то?
- Первогодки. Кто ж знал, что так… В машине сопровождения все сразу погибли. По ходу из гранатомёта засадили. В бак… - Ворон потянулся за сигаретой.
- Не смей! – Майор дёрнулся в сторону Ворона. – Дыхалку собьёшь, и по запаху выпалят. Зуб даю, ждали нас. Просто так не отпустят.
- Цепануло крепко? Дай, рану посмотрю, - Ворон с трудом привстал и потянулся к майору.
- Забей. Царапина. Осколком гранаты задело да контузило малёк. Браслеты сними, придурок.
Ворон на секунду задумался. Пожалуй, майор прав.
- Хорошо. Но ты дашь мне слово офицера, что по первому требованию я их снова на тебя одену.
- Слово офицера, - майор чуть задумался и добавил – если живы останемся.
Щёлкнули замки наручников. Майор потёр затёкшие руки…
- Да, и вот ещё что, - Ворон потупился, - держи! – он снял с плеча автомат.
- Откуда такое доверие? – ухмыльнулся майор.
- Наслышан о твоих подвигах. Тебе полезней будет. У меня пистолет есть…
- А ты рисковый, прокурорский. ПМ – только тёщу по хате гонять. Однако, погоду чувствуешь… - Майор снова ухмыльнулся. – Как звать-то тебя?
И в эту секунду Ворон увидел как будто в замедленной съёмке срез дула автомата, нацеленного в них. Слишком близко, чтобы промахнуться. Он не успел подумать, что и зачем делает. Просто прыгнул на майора, сбивая его с ног. Опоздал лишь чуть… Пулю, предназначавшуюся Грачу, он поймал виском…
Ворон падал в какую-то чёрную бездну, пытаясь мучительно осознать, где верх, где низ, где он и наверное даже кто он, а бездонная пропасть небытия, всё не кончалась. Надо было что-то вспомнить. Что-то очень важное. Оно ускользало, а Ворон изо всех сил пытался удержать какие-то невнятные обрывки воспоминаний. Что-то было между тем мигом, когда пуля ударила в голову и этим бесконечным падением в темноту. С трудом он различал какие-то не связанные между собой картинки. Заваленная гильзами палуба какого-то судёнышка, странный вечно жующий и глумливый хомяк-переросток, прожигающий их с майором гневным взглядом крупный коренастый дядька, в руках которого, как пластилиновый, гнётся гаечный ключ… Батька Михайло! Откуда он его знает? Лес, потухший костёр, майор, вынимающий из его руки стрелу… Обаятельная хрупкая рыжая девчонка с огромными зелёными глазами и остренькими эльфийскими ушками, вдруг неожиданно вставшая на цыпочки и по-детски, неумело чмокнувшая его в небритую щёку… Чёрт!
- Ари!!!
Дежурство, как дежурство. Уколы, таблетки, градусники… И писанина! Зойка ненавидела писанину! Когда в палатах гас свет, она садилась заполнять бумаги, немного даже завидуя больным, которые могут просто спать. Вот и в этот раз, всё как всегда. Только… Ирка давно её тревожила. Нет, впрочем, когда-то это всё началось. В медучилище была смешливой и жизнерадостной, училась столь хорошо, что Зойка не понимала, почему не пошла в ВУЗ. Даже спросила подругу. Та чуть замялась, а потом как всегда прямо ответила: денег нет. Там без денег и блата делать нечего. А у неё, дескать, отец больной на руках… Вобщем, и пробовать не стала. Ирка странная была. Красивая. От парней отбоя не было. Только она как-то… Короче, принца ждала, как девчонки глумились. А время шло. После медучилища обе попали в этот военный госпиталь, обе пошли на курсы повышения квалификации. Вроде, всё своим чередом… Но пол года назад у Ирки умер отец. Мать её рано ушла из жизни, Ирка её и не помнила почти. Отец для неё всем был. Вобщем, как подменили её. Куда делась былая жизнерадостность и смешливость… А тут ещё… влюбилась она в него что ли? Привезли как-то из Чечни молодого капитана с тяжёлым ранением в голову. Нейрохирурги, что смогли – сделали, но сказали прямо: овощ он теперь. Навсегда. Ну для проформы в отделении оставили в надежде на чудо какое. Вроде, заслуги у него… Ирка как-то к нему прониклась. С чего только. Ну да. Симпатичненький. Но проку? Не один месяц пролежал в палате, глядя стеклянным немигающим взглядом в потолок. Иногда, даже пищу сам глотал, но чаще через зонд кормили. И никакой динамики! А Ирка всё больше вокруг него плясала. Когда отца схоронила, спасибо, что в его палате не поселилась. Однако, бестолку.
После аварии в Подмосковье, где у учёных какая-то установка в разнос пошла, в госпитале стали экстренно освобождать места. Третий день ждали поступления пострадавших. Под раздачу попал и Иркин капитан. Его переводили в самую обычную гражданскую психушку. Дескать, лечить надо тех, кого можно вылечить. Ирка, как узнала, будто с рассудком попрощалась. В кабинете у главврача истерику устроила. Чуть с работы не выперли. Вот знала Зойка где сейчас Ирка и что делает. Она шумно выдохнула и бросила надоевшую ручку на стол.
«- Всё. Надо подругу спасать, пока не свихнулась. В живых надо влюбляться!»
Зойка встала из-за стола, потянулась и сделала шаг по коридору, в дальнем конце которого находилась та самая палата. Впрочем, раздавшийся из конца коридора шум, заставил её резко ускориться…
«- Нет в этом мире справедливости! Те, кто за чужими спинами прячутся, счастливо живут, а те, кто их защищает… - по её лицу тихо текли слёзы. – Не сберегла я тебя. Вот и папу не сберегла. Бестолочь я! Ты прости меня. Знаю, не место, таким как ты в гражданской психушке. Вас туда умирать увозят. Я сделала всё, что могла...»
Слёзы всё капали на халат, а она сидела и, не мигая, смотрела в пустоту. Ничего уже не изменишь! Да и что может изменить в этом мире двадцати трёх летняя одинокая сирота. У всех кто-то есть. Родители, братья, сёстры, мужья… Всех кто-то ждёт. Всем кто-то может помочь. Только не ей. Наверное, это плата за то, что и она никому не помогла. Ощущение какой-то холодной пустоты и одиночества в огромном мире, полном людей, уже не раз просто размазывало её и отбивало всякую охоту продолжать жить дальше. Когда было совсем плохо, она вспоминала, чему учил её папа. Прошедший Афганистан отец, вернувшийся домой после тяжёлого ранения, был, наверное, слишком сух и суров для воспитания дочки, но Ирка никогда не хотела другого отца. Она почти не помнила маму. Помнила что-то тёплое и светлое, но не более. Ей было пять лет, когда мамы не стало. Отец учил её всему. И даже, когда спустя десятилетия, папу нагнало старое Афганское ранение, и он ушёл вслед за мамой, Ирка по-прежнему, как маленькая, просила у него совета, когда не понимала, что делать. Вот и сейчас она пыталась понять, что бы он ей ответил. А вот действительно что? Как помочь? Как не дать свершиться неизбежному?
Капитан пошевелился. Он никогда не шевелился во сне. Он вообще, только глотать мог…
«- Ну пожалуйста! Ещё чуть-чуть! Ну чтобы хоть что-то было! Ну хоть какая-то динамика. Тогда я смогу отстоять тебя!»
Он лежал неподвижно… Может судороги? Кто знает, как работает повреждённый столь сильно мозг…
«- Ну нет же, нет! Не уходи! Ещё что-нибудь!»
И чувствуя, что уже не в состоянии сдержать себя она закричала во всё горло:
- Ну давай же! Ты можешь!
Произошедшее поразило и Ирку и вбежавшую на крик Зойку. Парень резко подскочил с кровати и невзирая на полтора года, проведённых лёжа, как-то слишком легко вооружился табуреткой, одновременно нервно осматриваясь. Зойка ойкнула и выскочила за дверь…
- Ари! – Ворон не понял, где он оказался. Кажется больничная койка перед ним, табуретка в руках… О боги! Как же он сейчас был не готов кому-то чистить морду! В глазах двоилось. Жутко звенело в ушах. – Ари, с тобой всё в порядке?
Девушка перед ним… Ну да, конечно, Ари! Просто постарше… Сколько же он пролежал на этой чёртовой койке?... Нет ну… Ари! Да, она повзрослела. Но… всё те же непокорные рыжие волосы и огромные зелёные глаза. Ну и ушки не такие заострённые… Девушка ошарашенно смотрела на ворона.
- Я не Ари, я Ирина, - она опасливо поглядела на табуретку в его руках. – А папа меня Риной звал…
- Я… - Ворон как-то смутился. – Можно я присяду? А то в ушах звенит… - Он неуклюже поставил табуретку и, чуть покачнувшись, сел на неё.
- Вам вообще нельзя вставать, - Ирка смотрела на него удивлёнными зелёными глазами. - Вы так долго пролежали, что вставать надо очень осторожно… - Она вдруг поняла, что несёт какую-то ерунду, смутилась и покраснела.
- Ну я… вобщем аккуратно буду… - Ворон вдруг понял, что тонет в этих огромных зелёных глазах. – А что в Химках? Аварию ликвидировали? Что с пострадавшими?
- Ой, - Ирка от удивления даже перестала смущаться. – А вы откуда…
- А, ну да. Понимаете ли, сударыня, люди, находящиеся где-то между жизнью и смертью, видят больше, чем просто живые люди, - Ворон замялся и вдруг прыснул. – Я кажется чушь несу…
Подглядывая из-за двери за происходящим, Зойка не могла сдержать улыбку.
«- везёт тебе, Ирка. Только в сказках так бывает. Дождалась ты по ходу своего принца…»
- Рина, я не знаю, куда мне теперь идти, - Антон грустно на неё посмотрел. Выписка из госпиталя для него была, скорее, прыжком в неизбежность, чем радостью.
– Я детдомовский. У меня в этом мире ничего своего не было. Даже не знаю, как с нуля начинать, - он теребил в руках маленький свёрток с личными вещами. – Не умею «отстаивать свои права».
- Ко мне пойдёшь! Папина комната свободна. Потом всё образуется, - она взяла его руку в свои. – Ой, господи, какая же я дура! – Рина встрепенулась, - я же ведь тебе должна отдать! Подожди минутку здесь, - она сорвалась с места и куда-то бросилась. Через секунды Ворон уже увидел её в дверях. – Вот! Я обязательно должна тебе это отдать. Тогда всё непременно будет хорошо! – в её руках Антон увидел знакомую фляжку и тот самый просверленный пятак.
- Что, неужели Старушка с белой болонкой велела? – улыбнулся он.
- А… ты откуда знаешь?
Он решительно тонул в этих огромных зелёных глазах. Сейчас в них для Антона отражался весь этот большой и сложный мир. И было всё равно, что ему придётся преодолеть ради того, чтобы положить к ногам этой девушки все его цветы.
- Да какая разница, - он провёл ладонью по её непокорным рыжим волосам, и смутился, опасаясь получить пощёчину. – Просто знаю и всё. А ещё знаю, что всё будет хорошо…
Ну вот и всё. Наверное, Ари не знала, стоит ли радоваться или грустить. Радоваться тому, что они все победили в этой страшной Игре, бесчеловечной, а может справедливой, или же грустить, что все расстаются, ну может быть не все, но ей уже не суждено будет находиться с ними. Теперь она не подскажет в трудную минуту, как поступать. Страшно за них, и надо идти дальше.
Она всегда была лёгкой на ногу и, подобрав заплечный мешок, Ари двинулась в путь. Как-то размеренно проплывали мимо московские дома, а затем подмосковные леса, а она всё шла и думала лишь о том, что люди на самом деле не так уж плохи, как выставлял их Чёрный Игрок. Ну совсем не так уж плохи! Замечательные, сильные, способные к самопожертвованию. Просто не все. Не стоит мерить по одному дураку всё человечество.
- Прости, мама, - обратила она глаза к небу. – Я не жалею о своём выборе. Надеюсь, и ты о нём не жалеешь, - В этот миг ей показалось, что небо ответило ей тёплой улыбкой.
Где-то рядом были владения Мельника, дурная деревня, а она всё шла, и думала о своём. Вот и отмель, возле которой ждал её ботик с простреленной ходовой рубкой…
Поднявшись на палубу, она скинула заплечный мешок и, сняв платье, выжала его. Никого не было, и можно было не стесняться юного тела четырнадцатилетней девчонки, прыгнувшей со скалы две с половиной тысячи лет назад. Она была одна.
Одевшись, Ари спустилась и завела дизель. Он, казалось, ждал её, и, сперва чуть ворчливо кашлянув, замурчал, словно огромный котёнок. Встав к штурвалу, она направила ботик в море…
Теперь оставалось лишь ждать. Её будущие мама и папа скоро позовут. Не от неё зависит. Будет день и ночь, она будет засыпать и просыпаться, пока однажды уснув, не пробудится маленьким слабым комочком беззащитной плоти под сердцем самой лучшей мамы на свете. Она легко подождёт. Долго ждала. Две с половиной тысячи лет – большой срок.
Засыпая под светом звёзд, она не надеялась проснуться сразу не в этой пыльной рубке и не разочаровалась, встретив в ней рассвет. Ну не сразу же, не мгновенно…
Розоватый солнечный зайчик, скользнув по тёмному истёртому штурвалу, поиграл с прядью её волос и побежал куда-то дальше. Было просто спокойно, тепло и уютно. Выбравшись из-под одеяла, заботливо предоставленного Мельником, Ари двинулась в сторону выхода из рубки. Она ещё не до конца проснулась, однако, странное чувство уже подсказывало, что она здесь не одна. Запах… Её чуткий носик улавливал что-то…
«- Не табак!»
- Гребусла!!! – Ари выскочила на палубу и, как-то совсем по-детски, кинулась на шею большому белому хорьку, курившему трубку.
- Здравствуй, хулиганка рыжая! Я вот… Ну мимо проходил. Навестить решил, - взгляд хорька был тёплым, - как ты тут?
- Я… ну жду. А что мне ещё делать?
- Это правильно. Коли самых лучших на свете выбрала, можно и подождать денёк-другой, - Гребусла провёл своей мягкой лапой по её волосам. – Я вот, знаешь, спросить хотел… Ну а если бы назад всё вернуть. Сильно назад. Ты бы желала что-то изменить?
Ари задумалась. Скорее, чтобы утвердиться в давно сформулированном для себя ответе. Она подняла свои огромные обаятельные зелёные глаза и искренне ответила:
- Нет.
- Ну что ж, дочь Богини Куницы, знал, что ты так ответишь, - Хорёк поднёс к губам трубку и, затянувшись, чуть задумался. – Знаешь, а вот удачи тебе! От всего сердца!
Грачу случалось прыгать с парашютом ночью. Единственный раз, и прыжок был совсем не тренировочным. Те пять-шесть секунд, которые он выжидал, чтобы дёрнуть кольцо, были подобны путешествию в другую реальность. Но теперь кольца не было…
Абсолютно чёрная бездна, в которую он падал с какой-то фантастической скоростью, всё не кончалась. Какие-то картинки в его сознании проявлялись, но фактически не удерживались. Он цеплялся за них сознанием изо всех сил, понимая, что только так может повлиять на это бесконечное выматывающее падение.
Савитри. Да, конечно же, она. Но её не честно вспоминать. Он сказал грубые слова и ушёл. Теперь он не имеет права опираться на это. Не по мужски. Что же ещё? Из того что действительно важно?...
- Папа, а почему ты ночуешь здесь, а не дома? – Наташка, лёжа в кровати в единственной отремонтированной в доме комнате, смотрела ему в глаза. Она оставалась ночевать у него, когда поздно кончались тренировки. Грач уже думал, что она уснула, и был искренне удивлён этим вопросом.
- Ну… знаешь, доча, мне показалось, маме от меня надо отдохнуть. У меня очень тяжёлый характер, - он потупился.
- Ты её разлюбил?
Этот Наташкин вопрос был чем-то вроде крепкой пощёчины, заставившей мгновенно пробудиться от пустых раздумий.
- Нет! – он смотрел дочери в глаза. – Просто мне кажется… Возможно я совершил слишком много глупостей и… Ну вобщем мама меня наверное уже не любит. Да и поделом мне!
- Глупые вы с мамой, - Наташка как-то сонно и тепло улыбнулась. – Даже слова одинаковые говорите…
Нога затекла, и, изменив позу на табуретке за столом, он породил долгий звон падающих пустых бутылок. Он не знал, сколько так просидел. Ствол пистолета был во рту, а большой палец правой руки лежал на курке. И в этот миг длинно и резко зазвонил дверной звонок. Это было столь неожиданно, что Грач вздрогнул и непроизвольно нажал на курок…
Незапертая дверь распахнулась, в неё буквально влетела Лиза и кинулась к нему.
- Ты!... Как ты мог?!... Я… - обрушившись на него «некрупной горой», она не сдерживала слёз. – Я… я думала, больше никогда не увижу ни тебя, ни Наташку! А ты здесь!... Стрелял! Напился и стрелял! Ну что от тебя ещё ждать?!
- Где Наташка? – Грач пытался обнять и успокоить Лизу.
- Дома, - Лиза всхлипнула, не заметив странно изменившейся дикции мужа. – Я бы решила, что она у нас наркотики употребляет, если бы… Она сперва начала что-то рассказывать, а потом… - Лиза опять разревелась, – она… она сказала что бы я к тебе шла. Быстро шла. Ну я…
Вот так и стоял он, обняв и прижав к себе Савитри, перед дверью в комнату, в которой напротив телевизора жила клетка с Кузьмичом, а она всё не могла остановить слёзы. В какой-то миг Грач даже порадовался этой задержке, переворачивая во рту до сих пор тёплую пистолетную пулю. Нужно было найти момент и аккуратно её выплюнуть. Незаметно. Ведь непонятно, как объяснить происхождение этого предмета под языком. Неожиданно его взгляд встретился со взглядом Кузьмича.
- Что братик, думал, ушёл из сказки? – он почти услышал у себя в голове глумливый голос Горта. – Как тебе дары Богов?
- Нормально, - Грач таки улучил момент и незаметно для Савитри сплюнул пулю себе в кулак. – Справлюсь…
Шар Мёбиуса
© Copyright: Глотатель Портвейна, 2016
Свидетельство о публикации №216122701591
Свидетельство о публикации №216122701591
Рецензии
Очень понравилось произведение, с удовольствием прочла бы в бумажном формате. С уважением, К.В.
Кристина Волчецкая 02.04.2017 13:45 • Заявить о нарушении
Кристина Волчецкая 02.04.2017 13:45 • Заявить о нарушении
Спасибо, Ваша оценка для меня действительно стоит очень дорогого.
Глотатель Портвейна 02.04.2017 15:13 Заявить о нарушении
Глотатель Портвейна 02.04.2017 15:13 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.