Видно пана по халяве

ФОТО из ИНТЕРНЕТА

Посмотри им в глаза (Александер Кювье)

На днях в Нью-Йорке арестовали ещё одного славного представителя свободолюбивого пакистанского народа. Этот тридцатилетний гуманист, получив вожделенное американское гражданство, немедленно намылился в родные пенаты. Но не для того, чтобы поделиться с родными одноаульцами о столь радостном событии, обмыть новенький паспорт, порадовать многочисленных родителей. Стоит ли размениваться на такие пустяки. Путь его лежал прямиком в тренировочный лагерь боевиков. Пойдя там соответствующую подготовку, неукротимый борец с американским империализмом вернулся в ставший ему до боли родным город Большого яблока.

Не теряя драгоценного времени на раскачку, он изготовил в трудных, просто нечеловеческих условиях, об улучшении которых не побеспокоились злые американцы, кустарное взрывное устройство. И тотчас же, погрузив в прикупленный по дешёвке внедорожник, подвёз к Тайм-скверу, запустил часы и был таков. Отбыл, чтобы со стороны понаблюдать, как неверные взлетят на воздух.

Но здесь сказались недоработки. Как бестолковых гуру в пакистанском лагере, так и упомянутых выше недоработанных американских реалиях. А вы сами попробуйте слепить на дому бомбу, привезти, запустить часовой механизм, сделать ноги и ждать желаемого эффекта.

К счастью беззаботно прогуливающихся по центру Нью-Йорка жителей заряд задымился и не сработал. Уму непостижимо, за что только получают учителя-подрывники зарплату в лагерях, куда идут деньги европейских и тех же американских доброхотов, отстёгивающих свои кровные на оплату их такого нужного труда? В итоге, американская полиция, в отличие от российских коллег, за пару дней вычислила нового гражданина США. Его физиономию немедленно показали во всех СМИ мира. Отмечу, что пакистанский Робин Гуд, Файсал Шахзад, не простой парень, а сынок вице-маршала ВВС Пакистана. Такого одураченным фанатиком не назовёшь.

И тотчас же возникает вопрос: кто же работает в эмиграционной службе богатейшей страны планеты? Там ведь должны трудиться, прежде всего, психологи, знатоки человеческих, не всегда, к большому сожалению, чистых, душ. А ведь на его «фэйсе» была размещена вся информация о сущности, нраве, характере и прочем. Тем более, житель солнечного Пакистана, враг Штатов от рождения.

Бросается в глаза неряшливость и просто преступная халатность упомянутых служб. Один страстный нигериец несколько месяцев тому назад чуть было не рванул авиарейс Амстердам-Нью-Йорк. Та же протокольная рожица со слащавыми, как у весеннего енота-брызгуна, глазками. А к этому добавим «письмецо в конверте» в ФБР от любящего папани, предупреждающего о страстях, кипящих в душе неукротимого сыночка. И о подготовке в лагерях папа написал, и в списках террористов отпрыск значился.

Но всё равно наивные служители аэропорта в Амстердаме пропустили народного мстителя на борт. Да к тому, же и с взрывчаткой в гульфике. До этих событий некий коллега нигерийца по террору, но пакистанец, примостил взрывчатку в свой анус. Голь на выдумки хитра. Рвануло не совсем удачно. Бомбиста разнесло в клочья, а вот клиент, к сожалению, остался в живых.

Вернусь к аэропортовским служивым. Бастовать по поводу низких зарплат у них здоровья достаточно, а выполнять свою обязанность как-то и не достаёт. Повезло, что находящийся в соседнем ряду кресел в салоне самолёта голландец, заметив приготовления к взрыву, перепрыгнул через спинку, помешав образованному дикарю совершить преступление.

В США такое бы не случилось. Там обидеть таким вот образом афроамериканца-террориста, Боже упаси! Неприятностей не оберёшься. Лучше уж пусть взрывает, и со святыми упокой всей честной компанией, как говорят уральские староверы. Неосведомлённый о сверхлиберальных американских нравах голландец, вспомнив, очевидно, слова популярной советской песни «Я люблю тебя, жизнь», отреагировал моментально.

После неудачливый диверсант жаловался в полиции на то, что он ему успел и бока намять без суда и следствия, и порвал в двух местах новенькую тенниску фирмы Adiddas. Знает каналья, что на диком Западе главное закон. Один высокопоставленный шведский любитель человечества, в частности, восточного, страшно переживал по поводу американских самолётов-беспилотников, уничтожающих афганских талибов, скрывающихся в горах. «Надо сначала их арестовать, дать адвокатов, а уже после судить, - учил швед, - иначе не по закону». Ты вот пойди и арестуй. Они уже заждались, на часы поглядывают, когда же за ними придут с наручниками и повяжут. Уже невмоготу стало сидеть без дела.

Проработав треть века в такси, сам того не желая, стал психологом. Пассажира необходимо было «высчитывать» моментально. Всякие садились. И вынес твёрдое убеждение: первое впечатление всегда верное. Недаром же наши предки придумали пословицу, ставшую заглавием опуса. Правда, халявой или халявкой назвалась часть сапога между голенищем и подмёткой. Но со временем такое звучное слово начали употреблять в другом смысле.

Вспоминаю известного ростовского теннисиста, экс-чемпиона СССР Женю Бобоедова. Наблатыканный ростовскими послевоенными реалиями и обладатель специфической внешности Женя ввёл в несколько рафинированный мир тенниса упомянутое слово. И вот уже юные теннисистки, дочери и внучки академиков и писателей, выкрикивают своим более удачливым соперницам: «халявщица, на халяву выиграла, без халявки ты нулевая» и прочие перлы. Могуч, однако, русский язык! Такие нюансы с перлами вкупе выдаёт, аж дух захватывает.

А если припомнить физиономии наших бывших и нынешних поводырей, разве не подступает ком к горлу? В своё время русский поэт Осип Мандельштам назвал их тонкошеими. Видимо обидевшись на поэта, вожди довольно интенсивно обзавелись безразмерными талиями, раскидистыми, как отметили братья Стругацкие, щеками, паровозными шеями. И на их физиях всё было чётко и доступно прописано.

Недаром удачливый усатый менеджер геноссе Сталин моментально раскусывал внутреннюю «сучность» верных ленинцев и незамедлительно карал. У нынешних, несмотря на демонстрацию накаченных торсов и полётов в кабине истребителя, выражение лица безошибочное. Хоть сразу в кошмарный сон вставляй. Куда же девались искренние глаза, иконные лики, простота и честность?

Ещё в далёкие послевоенные сороковые в нашем дворе проживал Лёнька Розоцкий, по кличке «Питон». У Лёни были чугунные мышцы, спина наподобие тройного шкафа, широко распахнутые глаза. Когда в нашем дворе начинались дружеские борцовские схватки, попасть в объятья Лёни считалось некомфортным. Отсюда и кличка.

Вернусь к глазам – зеркалу души человека. В лёниных было столько простодушия, доверчивости и желания выполнить любую просьбу, что не «наколоть» его на какую-нибудь покупку считалось делом маловероятным, за что не было прощения. Покупали и разыгрывали Лёню все, кому не лень. Его миниатюрная мама, тётя Вера, только охала, глядя на своего сынка. «Весь в папу-покойника, - сокрушалась она, - тоже бугай был приличный, а простодушный и доверчивый». Папу Лёни убили в первые же дни войны. Как и многих наших отцов, дядей, братьев.

Лёне требовалось достаточное количество пищи, дабы поддержать свой мощный организм на ходу. Поэтому все его заботы сводились к одному: где достать деньги на прокорм. Или любую пищу. Его желудок по молодости лет переваривал всё: хлеб, сало, картошку, а также экзотическую пищу вроде стеариновых свечей, макухи, столярного клея и пр. Сами наблюдали, хотя кушать воздерживались, несмотря на не покидавшее чувство голода.

Однажды Лёню отозвал кто-то из более старших обитателей двора и сообщил, что можно подзаработать. «Лёньчик, не будь полным поцом, - сказал ему сосед, - в аптеках принимают на вес голубиный помёт. На лекарства против ревматизма и чего-то ещё. Прилично башляют, кстати. Причём можно нести любое количество. Так-что, не теряй даром время».

Лёня немедленно раскопал старый мешок и начал обход голубятен, которых после войны развелось несметное количество. Предупреждённые голубятники уже ждали дармового уборщика. К вечеру килограмм двадцать товара находилось в мешке. Толпы жаждущих веселья пацанов ходили за ним в предвкушенье забавы. Свои стопы он направил в аптеку Бильского на углу Константиновской и Нижнего Вала.

Их там находилось две. На нечётной стороне Константиновской располагалась аптека Бильского. На чётной другая, безымянная. Зайдя в аптеку, он быстро подошёл к окошку, где работала вреднючая провизорша. Уже не помнится. То ли Розалия Ильинична, то ли Роза Соломоновна. Но это не меняет сути. Спорить и доказывать ей что-то считалось малоперспективным делом. Себе дороже. Даже милиция прогибалась перед ней, несмотря на дефектную графу в паспорте провизорши.

Лёня напористо растолкал очередь хворых очередников и попросил быстро принять товар, «бо он спешить». «Какой товар, - взвизгнула аптекарша, вы что? Хам! На базар сюда пришли?» «Так от голубей помёт я принёс, - взвыл Лёня, - вам же самым надо для лекарств!» «Я сейчас в милицию позвоню, и они тебя вместе с твоим помётом в кутузку упрячут», - пригрозилась она. Мы заливались идиотским смехом. Такое развлечение. И в кино не часто увидишь.

Лицо собирателя лекарств помрачнело. Ни говоря ни слова, он напористо двинулся в сторону жилища советчика. Наш кагал припустил следом. Поднявшись на какой-то, уже не помнится, этаж, он без стука вошёл в крохотную комнатушку, в которой обитал обидчик с мамой. Такой же вдовой. Вывалив содержимое на пол, он растолкал помёт своими ножищами во все углы комнатёнки. Резко запахло.

К несчастью пол в комнатушке был дощатый, весь в щелях, куда и провалился помёт. Подскочившего к нему с кулаками советчика Лёня треснул влажным, но пустым уже мешком по голове. Остатки товара потекли по плечам. Трогать разъярённого Лёню считалось в нашем дворе делом изначально гиблым, обещающим в перспективе много негатива. Это явственно читалось на его лице. Но помёт помётом, а дружбы не порвали.

Ян Подорожный. 06-07.05.10.