Генерал П. Д. Могукоров

Адыгский генерал П.Д. Могукоров на воинской службе России
Е.В. Брацун

Немаловажным фактором в истории Кубанского казачества является воинская служба представителей адыгских народностей в структуре войска. В большей степени это относится к представителям адыгской аристократии, которые переходили на сторону России, и зачислялись в казаки. Адыгский просветитель и публицист Сефербий Сиюхов писал о характере этой службы: «Во время  Кавказской войны многие горские князья и дворяне перешли на сторону русских войск и всячески способствовали им в успешном ведении войны. Они указывали русским дороги, броды, наиболее уязвимые места; передавали топографические, статистические и экономические сведения; принимали участие в боях»[1]. За XIX в. в ККВ сложились целые офицерские адыгские «династии», когда служили отцы и сыновья, братья и их дети. Одним из таких родов был известный офицерский род Могукоровых. Более всего на российской воинской службе отличился генерал Пшекуй Довлетгиреевич Могукоров. Личность его как выдающегося казачьего командира первой половины  и середины XIX в. требует комплексного изучения, для сохранения и напоминания славных боевых традиций адыгов на службе в Российской армии.
Род Могукоровых происходил из адыгской шапсугской аристократии. Родоначальник рода Довлет-Гирей Могукоров умер в 1797 г. в Москве[2]. Тогда вместе с представителями от шапсугской аристократической партии он просил разрешения у императора Павла I о переселении части шапсугов на правобережье Кубани. В 1799 г. вместе с шапсугским владельцем Султан-Али-Шеретлу-Оглу сыновья Довлет-Гирея Могукорова Пшекуй и Урус-Бий перешли на правобережье Кубани и первые годы жизни жили в Гривенско-Черкесском ауле.
Генерал П.Д. Могукоров. Родился он 2 июля 1793 г. (в некоторых его послужных списках год рождения указан 1788 г.). Воспитывался при доме родителей[3], читал и писал по-русски, по-татарски, по-турецки. Знал арифметику.
Службу П.Д. Могукоров начал рядовым казаком 11 августа 1808 г., почти сразу был отправлен в Дунайскую армию, где черноморские казаки использовались как десантники при захвате турецких крепостей вдоль берегов Дуная. В его формулярном списке о службе и достоинстве отмечается: «В походах и делах противу неприятеля был в войну с турками 1808 года на черноморских гребных баркасах. 1809 года сентября 14 при взятии крепости Измаила, ноября 9 1809 года Браилова, 1810 мая 29 Силистрии, июня 20 и 29 при разбитии под городами Рущуком и Журжею неприятельских батарей, 4 июня 1811 г. в прорыве с правого на левый фланг Рущука промежду крепостей и батарей по обе стороны реки Дуная устроенных, августа 29 при баталии разбитии неприятельской армии, с 29 августа по сентября 3 при истреблении неприятельской армии и взятии острова под городом Лошпаленским, октября 1 в действии противу неприятельской армии повыше Рущука. За оказанную тут храбрость и мужество в действии награждён чином хорунжего и находился до окончания войны с турками при полку безотлучно»[4].
Известие о вторжении Наполеона в Россию застало войска Дунайской армии адмирала Чичагова в Румынии, а 9-й Черноморский казачий пеший полк – на пути в Сербию. Этот полк был пополнен казаками других казачьих полков и к моменту выхода на войну с Наполеоном состоял из одного штаб-офицера (командира полка, войскового старшины Павла Фёдоровича Бурсака, сына войскового атамана), 18 обер-офицеров (4 есаулов, 8 сотников и 6 хорунжих) и 523 казаков. В составе этого полка был и хорунжий П.Д. Могукоров.
По данным  войскового архивариуса И.И. Кияшко, полк поступил в состав действующего против французов корпуса графа Мусин-Пушкина 22 сентября 1812 г., но конкретные сведения о его боевых действиях были с декабря. 9 декабря полк отличился в сражении под местечком Окопы; 20 – под местечком Дубенки; 1 января 1813 г. – при местечке Холм; с 9 на 10 января – под местечком Ухань, где были захвачены в плен офицер и до 100 рядовых французов; с 16 на 17 января – в сражении под местечком Условичи; 2 февраля – под Владиславичами и Красноставом[5].
В формулярном списке П.Д. Могукорова записано: «С 1 декабря по 2 февраля против французских войск вторгшихся в Россию при овладении местечками Хельмы, Ухане и Владиславичи»[6] За отличие в войне против французов был награждён серебряной медалью. 14 февраля полк был выведен из состава войск Дунайской армии и отправлен в Черноморию.
14 мая 1813 г. хорунжий П.Д. Могукоров вернулся в Екатеринодар. А 30 мая последовал высочайший приказ о производстве его в сотники. 
С 1814 по 1820 гг. П.Д. Могукоров нёс службу на Черноморской кордонной линии. 20 октября 1816 г.  он был произведён в есаулы. В формулярном списке о службе о последующем периоде службы записано коротко: «С 1820 по 1826 год находился безсменно на службе и по разным поручениям по Границе, за каковое усердие и рачительность Высочайше награждён золотой медалью на Александровской ленте»[7].
В ночь со 2 на 3 октября 1821 г. есаул П.Д. Могукоров участвовал в знаменитом Калаусском сражении. «3 октября 1821 г. в отражении закубанских хищников ворвавшихся было в 4 части в дистанции Петровского поста на нашу сторону в большем числе которые убиты и большей частью потоплены в Калаусском лимане и взяты в плен»[8]. «За оказанную здесь храбрость Всемилостивейше награждён орденом Святой Анны 3-й степени». В этом сражении Черноморские казаки под начальством генерал-майор М.Г. Власова истребили большую партию шапсугских аристократов и лучших наездников, которые почти безнаказанно нападали на кордонную лини. Тогдашний командующий отдельного Кавказского корпуса генерал А.П. Ермолов вспоминал о Калаусском сражении: «Закубанцы, приезжавшие для вымена пленных, признавались, что в сём случае лишились они храбрейших из своих вожатых и разбойников и что общая потеря их простирается свыше тысячи человек»[9]. Военный историк В.А.Потто отмечал: «Для черноморцев Калаусское поражение имело чрезвычайно важное нравственное значение. Оно было первое, в котором сильный численностью и отвагой враг был побит сравнительно небольшим казачьим отрядом»[10]. Важно подчеркнуть, что в столь значимом сражении Кавказской войны отличился и есаул П.Д. Могукоров.
Во время Русско-турецкой войны 1828-1829 гг. с 5 июня 1828 г., командуя 11-м Черноморским конным полком под общим командованием войскового атамана А.Д. Безкровного, П.Д. Могукоров участвует в боевых действиях под Анапой. Накануне этой командировки 14 мая 1828 г. он был произведён в войсковые старшины. А за отличие под Анапой награждён орденом святого Владимира 4-й степени с бантом.
По Адрианопольскому миру 2 сентября 1829 г. турецкая крепость Анапа окончательно вошла в состав Российский империи. Для детального обозрения земель под Анапой была организована экспедиция, которую возглавил П.Д. Могукоров. С 1 по 16 марта 1830 г. экспедиция изучала местность, свои предложения отправила в Санкт-Петербург. На основе их было принято решение о частичной колонизации данной территории.
Нельзя не отметить один характерный эпизод службы, дружбы и взаимовыручки Черноморского атамана А.Д. Бескровного и адыга П.Д. Могукорова, вовремя пребывания их под крепостью Анапа уже после её взятия. «Анапа была уже в руках русских - отмечал Ф.А. Щербина -  Наступил суровый, изобиловавший бурями октябрь. Дул сильнейший моряк, юго-западный ветер, превратившийся в свирепый шторм у Анапы. Море ревело, клокотало и волнами необычайной величины и силы бросало, как щепки, огромные суда. Буря сорвала с якорей стоявший у Анапы на брандвахте люгер и понесла его к берегу. Судно и люди были на краю гибели. Чтобы лучше обезопасить судно от крушения и команду от верной смерти, моряки срубили на нём мачты и сняли с палубы всё, от чего парусило судно. Но близ берега оно неминуемо должно было погибнуть от огромных волн и сильного прибоя на скалистой отмели у обрыва. Напрасно моряки употребляли все усилия, чтобы удержать от крушения судно. Шторм, как игрушкой, вертел судном, заливая его волнами. На берегу толпились солдаты, моряки, офицеры. В толпе шёл говор, строились предположения о том, как помочь морякам, но все беспомощно опускали руки и не знали, что делать, чтобы спасти гибнувших людей. В это время к месту происшествия верхом на коне подъехал генерал Бескровный, в сопровождении нескольких всадников. Лишь только казачий атаман увидел, какой опасности подвергались моряки, как немедленно стегнул нагайкою лошадь и заставил её броситься в волны. Вплавь на лошади, окатываемый волнами и пеной, Бескровный приблизился к люгеру. За атаманом последовали верхом на лошадях войсковой старшина Могукоров, сотник Калери и урядник Чайтамиров; борясь с волнами, они ухитрились общими силами снять с люгера командира судна, мичмана и матросов и доставили их на берег»[11].
С 16 мая по 14 июня 1830 г. войсковой старшина П.Д. Могукоров командовал отрядом из 800 человек, который охранял штабс-капитана артиллерии Г.В. Новицкого и прапорщика Станиславова, производивших съёмку местности в районе Анапы и в Закубанье. Данным мероприятиям активно мешали натухайцы. По версии А.Д. Вершигоры П.Д. Могукоров является автором записок Г.В. Новицкого «Топографическое описание Северной покатости Кавказского хребта от крепости Анапы до истока реки Кубани»[12], составленных в сентябре 1830 г.  Если не принимать во внимание данное предположение, то можно с уверенностью сказать что П.Д. Могукоров так или иначе помогал Г.В. Новицкому в составлении этой записки.
В 1830 г. П.Д. Могукоров был награжден орденом святой Анны 2-й степени. По поручению командира отдельного Кавказского корпуса генерала И.Ф. Паскевича с 9 ноября по 5 декабря вместе с князем Палавандовым он приводил к присяге на подданство России  темиргоевцев, натухайцев, жанеевцев и хамышейцев.
Особенно на воинской службе П.Д. Могукоров отличился в январе 1830 г.  Так, 3 января  большой партией шапсугов, насчитывавшей пять тысяч человек и предводимой знаменитым шапсугским наездником Казбичем  было совершено нападение на Елизаветинский курень. Атаман А.Д. Безкровный дал П.Д. Могукорову поручение оборонять курень с 390 конными 200 пешими казаками. Сам атаман намеревался зайти в тыл Казбичу и отрезать его от переправы, чего не удалось сделать из-за условий местности. П.Д. Могукоров успешно отразил все нападения Казбича на Елизаветинский курень. К горцам подошло ещё подкрепление, и они снова атаковали отряды П.Д. Могукорова и А.Д. Безкровного, но так же были отражены с большими потерями. Оба отряда преследовали шапсугов Казбича до Кубани и желая закрепить успех переправились через реку и на протяжении 10 километров преследовали неприятеля. Сражение продолжалось с 8 утра до 14 часов дня. Горцы потеряли 50 человек убитыми и около 100 ранеными, казаки ранеными 9 чинов[13].
В 20-х числах января 1830 г. П.Д. Могукоров командовал подвижным отрядом черноморских казаков в составе 22 офицеров, 22 урядников, 635 конных и 740 пеших казаков с двумя взводами пешей артиллерии и успешно отражал нападения шеститысячного отряда горцев, состоявшего из шапсугов, натухайцев и абадзехов на ряд пунктов Черноморской кордонной линии. Во время одного из таких нападений, 23 января горцы разрушили два казачьих пикета, взяв в плен 11 казаков, устремились к Марьинскому селению чтобы разграбить его. Путь им преградил отряд П.Д. Могукорова, действиями стрелков и артиллерии ему удалось нанести горцам поражение и оттеснить их обратно не смотря на присоединение к горцам большого количества пехоты. Далее П.Д. Могукоров устремился на выручку Елизаветинскому куреню, на который так же напали горцы и заставил их уйти за Кубань. Направленные им казачьи части так же отбили нападение горцев на Великолагерный пост и меновый двор. Бои в этот день шли на пространстве около 16 километров, и продолжались с 8 часов утра до 17 вечера. Горцы понесли потери в 70 человек убитыми и 120 ранеными. Отряд П.Д. Могукорова потерял ранеными одного офицера и семь казаков[14]. Данное сражение наглядно показывает оперативное мастерство П.Д. Могукорова как выдающегося офицера, не смотря на отсутствие у него военного образования. Он сумел защитить от нападения своих же соплеменников и единоверцев множество казачьих селений.
Некоторые историки, приписывает П.Д. Могукорову участие в спасения  в Закубанском походе 29 января 1830 г. атамана Черноморского казачьего войска А.Д. Безкровного, хотелось бы разобрать этот вопрос подробнее.
Сражение это произошло во время похода А.Д. Безкровного в земли шапсугов после вышеуказанных нападений на кордонную линию. Бой шел с 7 часов утра до 17 часов дня. Об этом сохранились воспоминания генерала Н.И. Вишневецкого, который описывает самый напряжённый момент боя: «Горсть казаков, отбиваясь пиками, подавалась назад. Отважный атаман, бывший впереди казаков, с отступлением последних остался позади. Вдруг под ним падает конь, сраженный черкесскими пулями, Безкровый падает на землю, его моментально окружили черкесы, но, не падая духом, предпочитая славную смерть постыдному плену, неустрашимый атаман решился защищаться до последней крайности. Первый выстрел его поверг мертвым главного предводителя Цоко-Моко, еще двоих заколол пикой, но пика мгновенно была изрублена шашками, сам Безкровный получил три раны: в грудь, в голову, с повреждением черепа, и в правое плечо с повреждением кости, он продолжал защищаться шашкой и ранил еще нескольких черкесов. К счастью, на выручку атамана прискакали хорунжий Могукоров и Золотаревский и несколько казаков. Могукоров и разжалованный из хорунжих Григорий Сотниченко врубились в толпу горцев, пробились сквозь них к Безкровному, схватили своего атамана, обессилевшего и лишившегося чувств от потери крови и раздробления костей и благополучно добрались до отряда, на флангах которого кипел ожесточенный бой»[15].
Историк П.П. Короленко в свою очередь так описывал этот момент боя: «Всё это беспримерное сражение одного человека с толпой продолжалось, быть может, несколько минут. Хорунжие Могукоров и Золотаревский поспешили с казаками на выручку своего атамана и, пробившись сквозь черкес, схватили его в то время, когда он, изнемогая от большой потери крови, совсем уже терял сознание, но всё ещё держался на ногах. Схватив своего вождя, храбрый Могукоров, прокладывая шашкою дорогу через толпу рассвирепевших и  обезумивших от злости за потерю Безкровного горцев, быстро проскочил со своими товарищами в колонну. Но и там ещё полумёртвый атаман, лёжа на бурке, казалось, в последние минуты своей жизни отдавал приказания предвидимому им отряду»[16].
В этом бою из 4000 горцев участвовавших в сражении было убито около 150 человек и около двухсот ранены, потеряно до 300 лошадей. Во время похода  казаками было сожжено 35 аулов и хуторов, около 650 стогов сена и хлеба и захвачено 18 голов рогатого скота. Российские войска потеряли убитыми трёх казаков, ранеными атамана А.Д. Безкровного, двух офицеров, двух унтер-офицеров и 29 казаков и солдат[17].
П.П. Короленко делает такое резюме по поводу личности спасшего атамана «хорунжего Могукорова»: «Могукоров был из черкес. За преданность России он был пожалован в хорунжие, а после дослужился до генеральского чина; за свою доброту и щедрость он был любим и уважаем не только черкесами, которых он склонял на покорность России, но и русским, пользовавшимися его благодеяниями»[18]. Однако удалось установить что с мая 1828 г. г. П.Д. Могукоров был в чине войскового старшины[19] как уже указывалось выше, и он не мог быть хорунжим, командуя особым отрядом «подкрепляя» кордонную линию, в то время как А.Д. Безкровный действовал в Закубанье[20]. Подвиг этот совершил его младший брат, хорунжий Бешук Давлет-Гиреевич Могукоров. Об этом адыгском офицере, спасшем атамана Черноморского казачьего войска, до нас дошли следующие сведения.
Б.Д. Могукоров (1796-1854 гг.) в Российской армии к 1854 г. дослужился до чина подполковника. Службу начал рядовым казаком в марте 1819 г., был произведен в сотенные есаулы 01.05.1822 г. «За отличие, оказанное в сражении против турок и черкес при осаде крепости Анапы» произведен в чин хорунжего 19.07.1828 г. Произведен в сотники 12.04.1833 г. За вышеприведенный подвиг в 1830 или 31 гг. был награжден орденом Святой Анны 3-й степени с бантом. В 1837 г. был выделен для встречи находившегося на Кавказе императора Николая I. К 1854 г. награжден орденами святого Владимира 4-й степени с бантом, святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». К 1839 г. проживал в Кубанской области в станице Гривено-Черкесской. Был женат и имел 5 сыновей[21].
С 24 апреля 1833 г. П.Д. Могукоров со своим полком по 18 июня 1834 г. служит в подкреплении Кавказской кордонной линии в районе Кавказских минеральных вод. За отличие по службе 3 мая 1835 г. производится в подполковники. Летом 1836 г. руководит исправлением плотин через Аушецкие и Тляфофижские болота[22].
Офицер Российской армии М.Ф. Фёдоров служивший в 1830-1840-х гг. на Черноморской кордонной и береговой линиях, приводил ценную характеристику личности П.Д. Могукорова этого периода: «С нами двинулось несколько мирных конных горцев с подполковником из туземцев Пшекуй-Маукоровым, известным на правом фланге кавказской линии своею храбростью и преданностью русскому правительству». «Квартиры нашему 2-му батальону тенгинского полка назначены были в селении Гривенном, верстах в 30-ти от впадения рукава Кубани. Черной Протоки, в Азовское море, где находится ачуевский рыбный завод, принадлежащий черноморскому казачьему войску. Селение расположено по обе стороны этой реки; часть по правому берегу называется собственно Гривенное, а часть по левому берегу – Зарубовка. Верстах в шести от правого берега находится черкесский аул, принадлежавший полковнику Пшекуй-Маукорову, о котором я уже упоминал; этот поистине честный и добрый мусульманин приглашал на свои праздники офицеров нашего батальона. К нему в такое время съезжались также гостить многие казачьи штаб и обер-офицеры; все хвалили его радушие и гостеприимство. На этих праздниках он устраивал у себя в ауле конские скачки и назначал от себя призы деньгами, коровами, баранами и оружием; впрочем, в назначении этих призов нередко участвовали и русские офицеры от себя»[23]. Так же М.Ф. Фёдоров отмечал что во время боевых походов в личном конвое П.Д. Могукорова всегда находилось два казаки и два адыга.
Как записано в формулярном списке о службе П.Д. Могукорова «с 27 генваря по 3 марта по особым поручениям Наказного сего атамана у горских народов, а по возврате оттоль 5 апреля поступил на службу за Кубань в Георгие-Афипское укрепление и оттель по воле начальства в экспедиции за Кубанью при переселении Армянского аула из-за Кубани на нашу сторону с 22 по 29 марта (1839 года)». Тогда так называемый «гяур-аул», находившейся в районе нынешней станицы Саратовской был переселен к станице Прочноокопской. Помимо  чисто военных обязанностей П.Д. Могукоров помогал российскому командованию в выполнении и военно-административных функций.
В августе 1837 г. по поручению полковника Султан Хан-Гирея П.Д. Могукоров занимался сбором сведений и пребывании в Закубанье агентов из европейских государств. В частности Хан-Гирей указывал в рапорте военному министру: «Ныне же, по получению предписания Вашего Сиятельства,  я  немедленно отправил с нарочным к  подполковнику   Могукорову, пользующемуся доверенностию местного начальства и опытному в сношениях с Закубанцами, относительно  европейцев, живущих в горах, мое отношение, в копии при  сем, к  сведению  Вашего Сиятельства, предоставляемое.». Самому П.Д. Могукорову Хан-Гирей писал обстоятельную записку: «Сообразив все это, Вы приступите изыскивать средства к получению в нашу власть Беля и его товарищей. Вам известно, что для исполнения такого дела  необходимо  употребить смелых и предприимчивых людей, которые под разными предлогами сближась с Белем и его товарищами, или с их покровителями и приверженцами в горах, могли бы их схватить и доставить к Вам. Лицам, которые послужат Вам орудием столь важного на Вас возлагаемого поручения, Вы, с нужными предосторожностями, объявите, что за Беля и более значительных его товарищей, они получат от Вас по 2000 р. и за каждого иностранца, прибывшего в горы с разными обещаниями и вестями по 1000 р. серебром. Буде же Вам удастся сблизится с кем-нибудь из лиц, под покровительством которых агенты сии находятся, то можете ему обещать сверх денежной награды, и покровительство пограничного начальства, которое доставит ему возможные средства к водворению по сей стороне Кубани, если он почтет за лучшее перейти на жительство к нам. В последнем случае, т. е. когда Вы успеете сблизиться с самими покровителями агентов,  тогда  в особенности необходима с Вашей стороны некоторая ловкость, в виде дружеского совета. Вы старайтесь убедить их, с одной стороны, в необходимости заблаговременно заслужить внимание и доверенность Русского Правительства, которое рано или поздно будет иметь полную власть над ними, и тут представьте им, что для этого самый верный случай заключается в исполнении Ваших предложений, с другой стороны в несбыточности лживых обещаний ими покровительствуемых агентов, и известного Сефер-Бея Зинокова, и этому явным доказательством можете поставить многократный их обман в течение нескольких лет на самом деле доказанный». Далее Хан-Гирей подчёркивал личные качества самого П.Д. Могукорова: «Ваши связи с закубанцами и отличные способности обещают, что старания Ваши по сему делу не останутся бесплодными, а испытанная Ваша преданность к Престолу и известное усердие Ваше к службе Его Императорского Величества, обнадеживают меня, что я буду иметь счастие свидетельствовать пред Высшим Начальством об успешных действиях Ваших по возлагаемому на Вас поручению»[24]. Здесь П.Д. Могукоров выступал,  не только как военный, но и как своего рода контрразведчик.
В декабре 1841 г. П.Д. Могукоров являлся посредником в деле о переходе в русское подданство шапсугских князей Ачмез. Вот в частности, что он указывал в своём рапорте: «Шапсугского племени старейшины фамилии Ачмез, живущие на речке Убине и частично на речке Иль, всего девяносто восемь дворов; под личным заседанием Вашего Превосходительства, 27 числа истекшего ноября на верность подданства России приняли присягу с условием быть верно подданными Государю Императору и российскому Правительству, никогда не нападать на пределы Черномории для воровств и грабежей, и если узнают предприятие не принявших еще присягу к нанесению вреда России, всемерно стараться удерживать от покушения; а в противном случае извещать о том, из подданных России буде кто учинит побег за границу, и попадет в руки их, обращать России»[25]. П.Д. Могукоров так же испрашивал для них награды, ввиду их помощи при отражении набега закубанцев на Полтавский курень, как теми разведданными, что они поставляли казакам, так и прямым участием в бою на стороне черноморских казаков.
Другой пример подобного посредничества это ходатайство в 1853 г. перед командующим войсками Кавказской линии и Черномории Н.С. Заводовским о назначении пенсии семье шапсуга Ачмеза Лепсегача приверженца прорусской партии, погибшего в борьбе с Магомет-Эмином, вторгшимся в землю шапсугов. «Лепсегач-Ачмез - отмечал П.Д. Могукоров - был человек истинно преданный русским. Он оказал правительству многие услуги. Ныне, когда семейство Лепсегача, вследствие его приверженности к нам, пришло в совершенно бедственное положение, я поставляю себе священною обязанностью доложить об этом Вашему высокопревосходительству, на такой конец не соизволите ли предпринять ходатайство о каком-либо пособии семейству Лепсегача от Правительства»[26]. Как видно при каждом удобном случае П.Д. Могукоров делал всё, чтобы горцы приняли подданство России во избежание ненужных жертв.
Дальнейшая боевая служба П.Д. Могукорова на кордонной линии была так же успешна. Так 11 февраля 1842 г. П.Д. Могукоров командовал отрядом в составе 398 пехотинцев, 115 кавалеристов при трёх орудиях  при защите Полтавской станицы. Ему противостояло около пяти тысяч шапсугов и натухайцев. Горцы были отбиты и отступили. Отряд П.Д. Могукорова преследовал их на протяжении семи километров[27].
4 и 5  октября 1844 г. казачий отряд под началом П.Д. Могукорова участвовал в прикрытии переселения вместе со всем имуществом из Закубанья на Каракубанский остров мирного и малочисленного адыгского субэтноса жанеевцев[28]. При этом казаки Могукорова защищали жанеевцев от враждебных действий шапсугов. В результате чего погиб сотник Отрешко и один казак, было ранено 11 казаков[29].
13 января 1845 г. он со своим 7-м конным полком возглавил один из летучих отрядов прикрытия кордонной линии от нападений абадзехов. Утром 14 января генерал-майор Г.А. Рашпиль, собрав все казачьи отряды переправился  на левый берег Кубани. Абадзехи засели в густом реку и на крутом берегу р. Иль. Полковник П.Д. Могукоров возглавил комбинированную атаку артиллерии, пехоты, пластунов и заставил абадзехов бросить укреплённую позицию. Нужно подчеркнуть, что в данной операции принимало и немалое количество мирных адыгов, состоявших в кавалерии. Важным результатом этой операции стало отход от враждебных к России партий рядя горских обществ жившим по рекам Афипс и Хабль[30].
В 1846 г. полковник П.Д. Могукоров назначался окружным штаб-офицером и фактически командиром Таманского военного округа ЧКВ что подтверждает следующий приказ: «По Высочайшим ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА приказам отданным: во 2 – й день декабря по иррегулярным войскам назначается командир конного № 7 – го полка ЧКВ полковник Могукоров, окружным штаб-офицером Таманского военного округа»[31]. В этой должности он пробыл до 1859 г. Состоя в ней П.Д. Могукоров являлся важнейшим лицом в Черноморском казачьем войске.  За отличие по службе 15 апреля 1849 г. его производят в генерал-майоры[32].
Нередко П.Д. Могукорову доверяли управление всем войском. Приказом по Черноморскому казачьему войску от 10 января 1854 г. генерал Я.Г. Кухаренко предавал управление по войску генерал-майору П.Д. Могукорову: «Отъезжая сего числа из Екатеринодара, к собранному на кордонной линии при Варениковском Укреплении, отряду войск, для движения с оными за Кубань, по военным предприятиям, - управление по внутреннему управлению войска и по кордонной линии, поручаю господину генерал-майору Могукорову; но до прибытия Его Превосходительства, для сего предмета в Екатеринодар из станицы Полтавской, дабы не могло произойти остановки в движении дел и распоряжении по внутреннему и кордонному управлениям, - предписываю окружному начальнику Екатеринодарского военного округа, Полковнику Завадовскому, налицо здесь находящемуся, теперь же вступить в управление войском и линией, а по прибытии в Екатеринодар Генерала Могукорова, передать исправление сих должностей его превосходительству, впредь до моего возвращения из похода»[33]. Аналогичный приказ зафиксирован в документах от 26 февраля 1854 г.
Крупной и одной из последних боевых операций П.Д. Могукорова стало движение с воинским отрядом в октябре и ноябре 1853 г. от Ольгинского к Абинскому укреплению, и сопровождение транспортов с продовольствием и боеприпасами, участие в перестрелках с враждебными горцами[34]. В этом походе под предводительством атамана Н.С. Завадовского генерал-майор П.Д. Могукоров отличился несколько раз.
П.Д. Могукоров командовал отрядом из 1-го, 2-го, 9-го Черноморских батальонов, роты Ставропольского полка, четырех сотен конницы, 6-ти орудий, 2-х конных ракетных команд и большей части милиции, которой в отряде Н.С. Завадовского было 120 всадников. Его целью было уничтожение ряда враждебны аулов, которые препятствовали подвозу припасов в Абинское укрепление и совершали нападения на кордонную линию. За ночь отряд Могукорова прошел более 25 километров и внезапно атаковал аулы в урочище Хахунадж. При этом первыми в аулы вошла горская милиция полковника Султан-Сагат-Гирея, а жители укрылись в лесу. Затем войска продвигались вверх по р. Абин. Казакам и милиции досталось огромное количество припасов, в том числе 26 голов рогатого скота. Во время данной операции было ранено 5 чинов отряда Могукорова. Один из них адыг прапорщик Гату Шебан. «Такую незначительную потерю – писал генерал Капгер князю Воронцову – надобно приписать быстрой и смелой распорядительности ген.-м. Могукорова и отличному действию войск»[35].
Следуя с колонной атамана Н.С. Завадовского к Абинскому укреплению 26 октября генерал П.Д. Могукоров получил приказ атаковать и рассеять враждебных горцев,  которые нападали на отдельные части отряда. В атаке участвовали казаки и горские милиционеры: «Дружно бросились в атаку, быстрым и смелым натиском опрокинули толпы неприятеля и преследовали их за глубокую балку, изрубив всех, которые не успели спастись бегством»[36]. В этой атаке был убит подпоручик из горской милиции Шеретлук Немире, полковник Султан-Сагат-Гирей «ведший милиционеров впереди казаков» ранен пулей в грудь. Так же ранены 2 милиционера, контужены прапорщик из горцев Мисост Бечканоко и 13 милиционеров. Находясь в укреплении Абинском 31 октября П.Д. Могукоров возглавил фуражировочный отряд. При этом во время прикрытия основного отряда Могукоров возглавил атаку на горцев засевших на противоположном берегу реки. В атаке приняли участие 2-й пеший батальон, взвод орудий и горская милиция. Умелым огнём артиллерии и пластунов враждебные горцы были оттеснены[37]. Отряд Могукорова потерь в этот день не имел.
3 ноября генерал П.Д. Могукоров возглавил колонну прикрытия в похожей фуражировочной операции. Собрав нужное количество сена, и отбросив группы враждебных горцев отряд вернулся в укрепление[38]. При возвращении из этого похода умер атаман Черноморского казачьего войска непосредственный командир П.Д. Могукорова Н.С. Завадовский[39]. Во время этой боевой операции П.Д. Могукоров выступил не только как общевойсковой командир, но и как боевой лидер приверженных России адыгов, которые как отмечалось выше, понесли в боях потери убитыми и ранеными.
Результатом и показателем успешной воинской службы П.Д. Могукорова служат боевые награды заслуженные им за 51 год (с 1808 – по 1859 гг.) служения России: 25 февраля 1837 г. награждён Золотой саблей с надписью «За храбрость»; 28 мая 1837 г. – орденом Святой Анны 2-й степени с Императорскою короною; 4 ноября 1839 г. – орденом Святого Станислава 2-й степени, в 1852 г. – орденом святого Станислава 1-й степени; 28 ноября 1854 г. – орденом Святой Анны 1-й степени. Кроме этих наград он имел знак отличия беспорочной службы за 35 лет, золотую медаль «за усердие», серебряную медаль в память о войне 1812 г, и бронзовую в память о Крымской войне 1853-1856 гг., крест за службу на Кавказе.
Потомков у генерала П.Д. Могукорова не было. Женат он был на сестре адыгского просветителя полковника Султан Хан-Гирея Ханифе Мамат-Гиреевне. Стоит так же отметить, что он был опекуном самого Султан Хан-Гирея. В последние годы жизни П.Д. Могукоров вероятно был крещён, по данным А.В. Казакова его христианское имя Пётр Дмитриевич[40].
П.Д. Могукоров во время своей службы непосредственно контактировал и дружил с выдающимися Черноморскими казачьими офицерами и атаманами П.Ф. Бурсаком, М.Г. Власовым, А.Д. Безкровным, Н.С. Завадовским и П.Д. Бабычем. По нашему мнению П.Д. Могукоров своей службой России и Черноморскому казачьему войску достоин быть отнесённым к числу лидеров и вождей Кубанского казачества в XIX в.
Умер П.Д. Могукоров 9 марта 1871 г. Наместник Кавказа Михаил Николаевич (Романов) 19 мая 1871 г., находясь на яхте «Тигр» подписал приказ по Кавказскому военному округу сообщавший о смерти генерал-майор Могукорова[41].
О месте захоронения П.Д. Могукорова и его супруги в ноябре 1892 г. писал в своём прошении по поводу прав на землю войсковой старшина ККВ Пезад Гацукович Татаюк. Он в частности указывал, что генерал похоронен в станице Гривенско-Черкесской рядом с местом, где находился фруктовый сад, который был разведён генералом П.Д. Могукоровым в 1853-1855 гг., там же стоял памятник из керченского камня[42]. Вероятно это место которое у старожилов нынешней станицы Гривенской носит имя «Черкесский сад»[43]. В память о генерале П.Д. Могукорове на географической карте Кубани в Крымском районе Краснодарского края сохранился хутор названный его именем. Он находится на левом берегу р. Кубани, располагался на месте земельного надела в 1140 десятин земли, пожалованного генералу за его службу и заслуги перед Россией[44]. Этот населённый пункт единственная память о генерале дошедшая до нас.
В 1911-1912 гг. поднимался вопрос об увековечивания имени П.Д. Могукорова прежде всего как окружного начальника Таманского военного округа, которым он был с 19 августа 1846 г. по 6 апреля 1859 г. Предполагалось назвать его именем одну из новых станиц Таманского отдела[45]. Эта идея не получила реализации из-за начавшейся Первой мировой войны и последующих революционных событий. В 1912 г. по случаю юбилея войны 1812 г. в редакцию газеты «Кубанский казачий листок» из станицы Крымской от горца Искаха Бека  была прислана фотокарточка с изображением генерала П.Д. Могукорова, на обороте её было написано: «Генерал Могукоров. Участвовал в рядах русской армии в 1812 году во французской компании а потому прошу покорнейше дать ему нужное место как кубанскому казаку»[46]. Сейчас эта фотокарточка хранится в Краснодарском музее-заповеднике им. Е.Д. Фелицина. Старший научный сотрудник музея Н.А. Корсакова указывает, что эту фотокарточку прислал его сын[47]. Однако известно что у П.Д. Могукорова не было детей.
П.Д. Могукоров служил России в рядовых и офицерских чинах 50 лет. Он участвовал в Русско-турецких войнах 1806-1812, 1828-1829 гг., был одними из не многих адыгов Северо-Западного Кавказа участвовавших в Отечественной войне 1812 г. и последующих походах российской армии в 1813 г., в Кавказской войне 1817-1864 гг., в Крымской войне 1853-1856 гг.
Крайне негативная оценка генералу Могукорову дана нынешним адыгскими историками в труде «Земля адыгов», где в частности составлен список адыгов служивших в российской армии, а перед этим дано пояснение: «Гордясь предками-героями, наш современник должен знать и имена тех, кто предавал (и продавал) свою Родину, свой народ. Вот имена некоторых из них»[48]. И далее идёт имя в том числе и генерала П.Д. Могукорова. На наш взгляд, авторы данного посыла не  учитывают причин, по которым на русскую сторону переходили адыги, и в частности адыгская аристократия, к числу которой относился и П.Д. Могукоров. Связано это было зачастую не с личным благосостоянием, сколько с вопросом жизни и смерти, особенно в моменты острой социальной вражды внутри самого адыгского общества. П.Д. Могукоров давая военную присягу, помнил что в своё время именно Россия дала изгнанным аристократам шапсугам приют и защиту. Не учитывается и то, сколько жизней своим усердием в сближении русских и адыгов спас П.Д. Могукоров.
П.Д. Могукоров всегда отмечался российским командованием как человек «известный преданностью своею правительством, усердием по службе и заслугами»[49]. В годы Кавказской войны XIX в. он много сделал и для защиты казачьих поселений от набегов немирных горцев. Особенно стоит отметить его вклад в мирные контакты казаков и адыгов, а так же как неформального лидера приверженных России адыгов.
На наш взгляд сохранение увековечивание памяти о таком выдающемся адыгском генерале актуально и в контексте нынешнего возрождения кубанского казачества, его исторической преемственности и памяти.


Библиографические ссылки:

1. Сиюхов Сефербий Избранное. Нальчик, 1997. С.138.
2. Государственный архив Краснодарского края (далее – ГАКК). Ф.396.Оп.1.Д.601.Л.18.
3. ГАКК.396. Оп.2.Д.217. Л.1111 об.
4. Там же. Л.1111 об. – 1112.
5. Кияшко И.И. Заметка об участии и боевых действиях строевых частей ККВ в Отечественной войне 1812 г. и последующих компаниях 1813-1814 гг. Екатеринодар, 1911. С.10 – 11.
6. ГАКК.396. Оп.2. Д.250. Л. 35 – 35 об.
7. Там же. Л.32.
8. Там же. Л.35 об – 36.
9. Ермолов А.П. Записки русского генерала. М., 2013. С.362.
10. Потто В.А. Кавказская война Т. 2. Ставрополь, 1994. С.514.
11. Щербина Ф.А. Казачьи герои и сподвижники. Кущёвская, 2013. С.13 – 14.
12. Вершигора А.Д. Горские офицеры и полные Георгиевские кавалеры Кубанского казачьего войска и территории Кубанской области на службе России (конец XVIII – начало XX в.) // Казачество и народы России: пути сотрудничества и службы России: материалы заочной научно-практической конференции. Краснодар, 2008. С.278.
13. Акты Кавказской археографической комиссии (далее – АКАК). Т.7. С.883 – 884.
14. АКАК. Т.7. С.885.
15. Кубанские областные ведомости 1911 г. № 240. С.2.
16. Короленко П.П. К биографии генерал-майора Безкровного. // Кубанский сборник. Т.11. Екатеринодар, 1905. С.48.
17. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска.  Краснодар. 1992 Т.2. С.258.
18. Короленко П.П. Указ. соч. С.48.
19. ГАКК.Ф.396. Оп.2. Д.250. Л.31 об.
20. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска Т.2... С.256.
21. Казаков А.В. Адыги (черкесы) на российской военной службе. Воеводы и офицеры середина XVI – начало XX в. Нальчик, 2006. С. 193.
22. ГАКК.Ф.396. Оп.2. Д.250. Л.37.
23. Фёдоров М.Ф. Походные записки на Кавказе. // Кавказский сборник Т. 3. Тифлис, 1879. С.60-61.
24. Захаров В.А.  Документы Хан-Гирея о деятельности европейских агентов среди черкесских племен [Электронный ресурс] / В.А. Захаров // Институт  политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона — Режим доступа: (дата обращения: 27.04.2014).
25. ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 527. Л.1-6.
26. ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 1437. Л. 2.
27. Летопись Кубанского казачьего войска: 1696-2006/под общ. ред. проф. В.Н.Ратушняка. Краснодар, 2006. С.109.
28. ГАКК.396. Оп.2.Д.217. Л.1116 об.
29. Летопись Кубанского казачьего войска… С.115.
30. АКАК. Т.10. С.416.
31. Приказы по войскам Кавказской линии и Черномории за 1846 г.
32. ГАКК.Ф.396. Оп.2. Д.250. Л.33 об.
33. Приказы по Черноморскому казачьему войску за 1854 г.
34. ГАКК.396. Оп.2.Д.217. Л.1116 об. – 1117.
35. АКАК. Т.10. С.627.
36. Там же.
37. АКАК. Т.10. С.628.
38. Там же.С.629.
39. Бардадым В.П. Атаманы. Краснодар, 2009. С.127.
40. Казаков А.В. Указ. соч.  С.194.
41. Чемсо А.К. Гривенно-Черкесская станица. Краснодар, 2002. С.105.
42. ГАКК. Ф.774. Оп.1. Д.221.Л.10-13.
43. Самовтор С.В. Топонимическое освоение черноморскими казаками территории Кубани в конце XVIII – первой половине XIX в. // Кубань – Украина вопросы историко-культурного взаимодействия. Краснодар, 2006. С.148.
44. Памятная книжка Кубанской области на 1874 г. Екатеринодар 1873 г. С.211.
45. ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д.10020. Л.5 об.
46. Краснодарский государственный историко-археологический музей-заповедник им.Е.Д.Фелицына.  ПМ – 182.
47. Корсакова Н.А. К вопросу о сотрудничестве Кубанского войскового музея и черкесской интеллигенции по охране памятников старины XIX - начала XX в. // Антропология конфликта и мира в культуре народов Кавказа (Юга России). Краснодар, 2012. С.57.
48. Шеуджен А.Х., Галкин Г.А., Тхакушинов А.К. Земля адыгов. Майкоп, 2004. С.154.
49. ГАКК.Ф.254.Оп.1.Д.357.Л.253.