Александр Сёмочкин

11 апреля 1976 г.
Чернов вернулся из питерской командировки – взахлёб рассказывает про архитектора Сёмочкина, который в деревеньке Выра восстанавливает дом станционного смотрителя (об открытии «колхозного музея» в здании старинной почтовой станции была заметка в «Алом парусе» два года назад).  Кроме того, в нескольких верстах – Набоковское Рождествено, где сохранился деревянная усадьба Рукавишниковых, описанная в «Машеньке».  Очень интересно – нужно ехать.

2 – 5 декабря  1978 г.
...Оказалось, Таня Бурмистрова летом возит экскурсии по Пушкинским местам и в Выре была  много раз – даже с Сёмочкиным знакома. Накупили еды (по рассказам Чернова, семья плотника с тремя детьми живёт более чем скромно), поехали на Сиверскую.
Добрались уже в сумерках, но музей «Почтовая станция «Выра» ещё был открыт (рядом с остановкой), и от него до терема реставратора совсем близко.
В доме Сёмочкина горел свет,  дверь оказалась незапертой,  на кухонном столе лежала записка: «Мы в бане» – как будто нас здесь ждали.  Пока отогревались, появились хозяева – все пятеро: Ксан Ксаныч, жена Вера, дети Дмитрий, Егорка  и Екатерина. Поужинали все вместе, потом дети улеглись, и мы наконец остались  на кухне вчетвером.
За тихой беседой уговорили бутылку «Столичной» (пили я и Сёмочкин), в полночь возникла полная бутыль первача, как вдруг хозяин сказал, глядя на меня абсолютно трезвыми глазами:
– А ведь я, Егорий, тебе не верю. Совсем.
– Чему не веришь?
– А всему. Что ты журналист, что друг Чернова, что сюда просто так приехал…
– Он вообще иностранец, а я его переводчица, приставлена от КГБ, – пошутила оторопевшая Татьяна, но шутка пролетела мимо: Сёмочкин был серьёзен.
Чтобы стать своим, мне понадобилось ещё два часа, пока Ксан Ксаныч наконец обнял меня за плечи:
– Не обижайся, сюда много кто приезжает. Был тут ваш Паша Гутионтов – хорошо, что мы уже выпили литр, а то он под утро признался, что – коммунист! Чудом его с крыльца в сугроб не засунул!..

Воскресная прогулка с Ксан Ксанычем началась с почтовой станции, где провели  часа три, пока была рассказана история каждого предмета. Рукодельный музей, каких я прежде не видел. И почти все вещи собраны тут – по домам и чердакам.

После обеда поехали в Рождествено, где краснокирпичная церковь, итальянский мраморный склеп Рукавишниковых и сам деревянный особняк на высоком берегу Оредежа. Дом – последний деревянный ампир в Ленинградской области – был построен в начале ХIХ века неким Ефремовым, которому село Рождествено пожаловал Павел Первый, и владел он им сорок лет – украшал парк, строил под открытым небом театр… После его смерти имение несколько раз перепродавали, пока дом не купили те самые Рукавишниковы, коим принадлежали золотоносные Ленские прииски, род которых и надлежало продолжить отпрыску соседей, живших на другом берегу, то бишь в той самой Выре, которую любил и помнил всю свою жизнь писатель Набоков. Родной брат его матери – дипломат Василий Иванович Рукавишников – и завещал этот дом любимому племяннику, который вступил бы    в права наследования, не случись Октябрьская революция…
Сёмочкин признался, что в особняк не вхож  (в нём сейчас краеведческий музей, но фамилия Набоковых вообще не упоминается). Потому повёл на другой берег – там, за крохотным кладбищем (с могилами матери Рылеева и жены академика  живописи Шишкина), стоял дом Набоковых, где прошли детские годы будущего писателя. Увы, от дома в тенистом парке сохранился лишь фундамент (сгорел в 1944-м, при отступлении немцев), да цела насыпная горка маленького Набокова, с которой сейчас самое время съезжать на санках...
Закончили прогулку в Батово – имении Кондратия Рылеева, от которого до наших дней сохранились лишь роскошная подъездная аллея с поворотным кругом перед несуществующим особняком, а теперь здесь – птицефабрика имени казнённого декабриста...
Найдя наконец с Сёмочкиным общий язык, остались ещё на день, благо Ксан Ксаныч сам регулирует свою рабочую неделю…

23 – 24 февраля 1980 г. / Выра, Рождествено
Не заходя к Ксан Ксанычу, заглянули в Дом станционного смотрителя. Возле печки сидела одинокая дремотная тётка – узнала меня, сказала: сами тут всё смотрите,  вы же знаете, где что. И опять закемарила.  Чтобы не мешать сплюшке, утащил  Наденьку в соседнюю ямщицкую,  где она в деревенском тулупе смотрелась  как живой экспонат – так бы и принимала экскурсантов.

Днём погуляли по просторам Выры. Ксан Ксаныч был в ударе – по солнышку да по морозцу, со смехом да прибаутками, устроил нам подробную обзорную экскурсию –  дальнюю, через Батово в Рождествено. Вернулись автобусом, заглянули в музей (вчерашняя тётка все так же сопела в углу), и Ксан Ксаныч ещё поводил по двору (недолго – мороз  щипался).
На ужин не остались, вернулись в Питер, где пересадил Наденьку на поезд до Москвы...

19 – 22 июня  1981 г.
Мои первые белые ночи в Питере. С милой библиотекаршей  Машей Ж-кой, которой предложение встретить рассвет в колоннаде дома Рукавишниковых,  читая «Машеньку»  Набокова, показалась забавным.
Не знаю, что на самом деле подумал Сёмочкин, увидев наши сборы в Рождествено  с пледом и бутылкой вина, но меня он верно записал в Гумберты.
В этот приезд договорился c Ксан Ксанычем, что сбегу сюда на своё 30-летие, сняв чердак в его доме по цене писательского Дома творчества в Малеевке.

1 – 27 августа 1981 г.  /  Выра, Рождествено, Заречье
Чтобы не отмечать свой тридцатник, сбежал из столицы.
...Подхожу к дому Сёмочкина – хозяин сидит на крылечке, посасывает мундштучок, на гостя ноль внимания. Сажусь рядом, закуриваю, и полчаса сидим молча, пока Ксан Ксаныч наконец произносит: «Зря Пугачёв на Яике и под Казанью время терял, на Московию идти собирался, – не  так ему свою кампанию завершать нужно было...».
О чём думает русский мужик, вроде бы рассеянно глядя в пространство, одному Богу известно.

Первые дни вдвоём с Сёмочкиным копошился в музее: хоть и на подхвате, а целую переборку в конюшне сделал (генетика, конечно: от деда краснодеревщика мне плотницкие руки достались). В среду (вечером 5-го) приехал Чернов, следующим утром – Володя с Олесей, и получилось, что мой побег оказался зряшным: юбилей зажать  не вышло – пропили его с деревенским шиком.

В субботу Ксан Ксаныч устроил славную пешую экскурсию – Шишкиным лесом, по дороге от Выры в Рождествено. В рукавишниковский особняк с нами не пошёл (у него с администрацией музея отношения напряженные), потому экспозицией  любовались без автора. Правила игры Сёмочкин учёл: фотографии из семейного альбома Рукавишниковых выложил без имён и фамилий – просто бывшие владельцы усадьбы; откопанные возле дома ржавый «максим» и трёхлинейку Мосина назвал оружием революции... 
Бабушка экскурсовод (ликом – вылитый Сергей Образцов) мигом нас расколола – едва Володя заикнулся о набоковском  фотоальбоме, сразу ощетинилась: «А вы, такие бойкие, часом, с Сёмочкиным не знакомы?  Или вас кто-то другой подослал?»

9 августа 1981 г.
Проводив Володю с Олесей, реализовали с Андреем его идею – выбрались в фамильное черновское Заречье. Сёмочкин нас предупредил: рассчитывать на попутку не стоит – место это меж двух районов, туда и в будни никто не ездит, а в выходные тем более...

...А вечером Сёмочкин преподал нам урок истории:
– Ну, что, прикоснулись к корням? Послушали про барина, что сатрап и живодёр был, каких поискать? Про младенца замученного вам тоже рассказали? Значит, и впрямь не зря мотались...
– Откуда?.. – только и сказали мы в один голос.
– А вы думали, мы тут лаптем щи хлебаем? – своей истории не знаем? Думали: воротился барин в родные пенаты, и его хлебом-солью встретят? Думали, все дворянчики – сплошь декабристы да герои войны 12-го года?... Потёмкины,  Орловы, Веретенниковы… Крепостники и есть. И у каждого небось увесистая табакерочка  в кармане – не манифесты благостные...

После отъезда Чернова, оставшиеся две недели отпуска провалялся на сеновале: Вигилянский привёз Сёмочкину роскошный  подарок от «Ардиса» – пять книжек Набокова, «Остров Крым» и брошюру Автарханова про загадку смерти Сталина, так что чтивом я был обеспечен.

1 февраля 1983 г.
Как и я, отмечать своё тридцатилетие Миша Поздняев поехал к Сёмочкину – «Стало хорошей традицией…». Как и показывать Ксан Ксанычу своих избранниц: Миша взял с собой Олю. (Мой приезд на белые ночи с Машей Ж-кой Сёмочкин явно не одобрил, что немудрено – девушка больше чем на 14 лет не выглядела.)

26 марта 1983 г.
Приехал Сёмочкин, собрались у Вигилянских. Володя рассказывает, как учительница на уроке задала Николке вопрос, что он ел на завтрак, и мальчишка стал перечислять: хлеб, картошку, капусту... Классная дама была в шоке: а масло, сыр, колбасу родители тебе не дают? Николка растерялся, тогда девятилетняя Александрина (они в одном классе учатся) ринулась выручать младшего брата: кто же в пост такую скоромную пищу ест?..  Понятно, отца вызвали для объяснений, и Володя учительницу добил:
– У всех семей разный достаток, и незачем такими дурацкими вопросами выявлять социальное неравенство.

13 января 1985 г.
Утром в субботу добрались  c  Юлей Гуковой до Выры – начали с дома станционного смотрителя, залезли на доделанную Ксан Ксанычем пожарную каланчу (двор обретает вполне  завершённый вид).
Половину ночи говорили с Сёмочкиным о том безобразии, которое творится в стране: ощущение исторического тупика, в который попали благодаря родной КПСС, и выхода из него не видно.
В воскресенье – прогулка с Ксан Ксанычем в Рождествено, а вечером отметили Старый Новый год...

19 января 1986 г.
Вчера приехал Сёмочкин и остался – утром решил съездить в Троице-Сергиеву лавру, хоть погода совсем не располагает. Нынче вечером все встретились дома у Вигилянских, куда Ксан Ксаныч вернулся из Загорска (очевидно, ездил туда за благословением на что-то и явно его получил). Очень светлая встреча.    

21 – 23 декабря 1986 г.
До Луги добрался к половине седьмого вечера,  а рейс на Питер был только в  20.10  – чуть не окачурился на обледенелом автовокзале. Хорошо, водитель «Икаруса» высадил в Выре прямо у моста – напротив дома Сёмочкиных, где  не было света и дверь заперта. Зашёл с тыла и застал на кухне Дашу Колесову с друзьями, а через полчаса и Ксан Ксаныч с семейством вернулись от брата (банный день у них по выходным, тут и друзья Филаретовы приехали).
Утром отстояли службу в Рождествено. Погулять не вышло – снежная мокреть, а  поговорить хотелось в тепле и подробно: на дом Рукавишниковых под сурдинку «перестройки» позарились какие-то нувориши, Сёмочкин объявил им войну, то  есть одних открытых писем мало – надо прессу подключать.

9 марта 1989 г.
Вечером по ТВ – «Другие берега»: дуэт Чернова и Сёмочкина. Очень хорошо, что Ксан Ксанычу наконец дали возможность выговориться о своём сокровенном. После фильма Вяч. Виноградова «Элегия» это самый заметный сюжет.

25 сентября 1990 г.
В «Пятом колесе» – Сёмочкин:  о Выре, о Набокове и о том, что интерьеры дома в Рождествене собраны и можно делать музей.

30 октября 1990 г.
Поначалу Сёмочкин робел – не на своей же уютной кухоньке, а в столичном ЦДЛ,  но очень  быстро освоился – тем паче,  что в  Приглашении он назван не только архитектором, но и философом.  Вообще действо именовалось «Литературный  клуб для старшеклассников»,  и тему Ксан Ксаныч сформулировал сам – «Тропы небесной Выры».  Школьниками оказались все мы,  кто ездит на Сиверскую  уже   полтора десятка лет, и ведущий вечера Чернов это постоянно подчёркивал. Но  и школьники тоже были – наши выросшие дети. Вообще всё прошло здорово.

30 июня – 7 июля 1991 г.  /  Белые ночи:  Ленинград, Комарово, Выра
Приехали с Фыфкой без особой цели – просто соскучились (и по городу, и по друг другу). 
...5-го на закате добрались до Выры,  где был брат Тани Толстой со всем семейством (с прелестными дочкой и сынишкой).  Сразу за ужин – до полуночи, с зачтением Сёмочкиным новых своих «думок». Воодушевлённый  очередным воскрешением предпринимательства, Ксан Ксаныч хочет превратить свою Выру в «потёмкинскую деревню» – сдавать музейное подворье под свадебные торжества в «народном» стиле.  Не понимая, что такая сдача в прокат Вырской почтовой станции верняком   обернётся купеческим разгулом с банями и девками.  Докричались до того, что Сёмочкин едва не выгнал нас взашей, как бывает всегда,  когда он сам чувствует, что  не прав,   но все его аргументы «за» кончаются.

Весь день – косьба, катание на живой лошадке, банька, купание в Оредеже  и  цветные  Фыфкины  НЮ в живописном поле.
С наступлением темноты – вылазка  на Попов угол:  ночь накануне Ивана Купала, с костром и плясками вокруг него, которые дружно устроили шумные Толстые.
Белая ночь, светлячки  (совсем не сухумские),  тихая река и прогулка по верхней (Набоковской)  дороге, с возвращением в Выру дальним путём – к пяти утра...
Незабываемое!

18 апреля 1995 г.
Неделю назад почти дотла сгорел рукавишниковский (набоковский, если бы ВВ вступил в права по завещанию) дом в Рождествено, последний  деревянный ампир в ленинградской области. Сутки горел, при большом скоплении народа и на глазах пожарных: ничего сделать не могли – колодец опустел быстро, шланги с высокого обрывистого берега до реки не доставали. Похоже, опять умышленный поджог: ровно год назад местный народец отметил день рождения писателя – спалили хозяйственные постройки в имении его родителей на Выре.
В нынешней драме есть и Сёмочкина вина – сколько раз говорили Ксан Ксанычу, чтобы водопровод сделал, так нет: исторически-де в этом доме без воды  обходились. Осталось утешаться, что сильно перестроенный особняк теперь  можно будет восстановить по чертежам в первоначальном виде, чем Сёмочкин и займётся. Хотя новодел – он и есть новодел.

29 сентября 2006 г.
Весь сентябрь пролетел в поездках по любимым дорогам: Псков, Новгород, Петербургская область, Карелия... Возвращался, сбрасывал сотни фотографий на сидюшники, однако так ничего и не написал – слов нет. Потому что всё, в дороге увиденное, – не поэзия, а контузия. Ну да: не зарастает народная тропа в пушкинское Михайловское, радует  глаз туристов новгородский кремль, Сёмочкин доделал на Выре домик станционного  смотрителя и отстраивает рукавишниковский особняк в Рождествене, где будет-таки  Набокова музей, да и Кижи по-прежнему прекрасны. Только едешь к ним мимо мёртвых  городов, вроде райцентра Остров, мимо до окон вросших в землю гнилых деревень, по  грязи, сквозь чудовищную нищету, где, как золотые фиксы в искусственных челюстях,  торчат нуворишевские особняки с космическими тарелками... <…>
15 октября 2006 г.
<…>  Сегодня впечатления от нашего путешествия улеглись, и самым памятным оказался день  в  Михайловском <...> Потом была Луга (с чудовищной гостиницей, где душ и туалет имелись в конце коридора), день в Рождествене и Выре (по которым давно могу профессионально водить экскурсии, как и в доме станционного смотрителя),  вечер у Сёмочкиных  (впервые не остался у них ночевать, поскольку расплодившиеся Митя и Егор превратили уютный дом в шумное общежитие), и  мы с Хохликом  перевели дух только в Питере, добравшись до Миши Яснова...

26 мая 2013 г.
Славное сегодня было действо в атриуме музея А.С.Пушкина на Пречистенке – вручение Пушкинских премий двум нашим друзьям – СанСанычу Сёмочкину и Олежке Хлебникову. Которые наконец-то смогут друг с другом познакомиться – премия включает поездку лауреатов в Михайловское, недельное там гостевание.
Замечательно поснимал Сёмочкина с Вигилянским, десяток давних друзей (от Лёни Загальского до Юры Роста) и сонм Олесиных девушек.
Ну и повидал, конечно, ВСЕХ!

29 мая 2013 г.
35 лет понадобилось мне, чтобы наконец-то написать текст «Мужик с топором».
За это время реставратор Сёмочкин из деревни Выра, что под Санкт-Петербургом, сделал два музея – Почтовую станцию (Дом станционного смотрителя) и усадьбу Рукавишниковых-Набоковых в селе Рождествене. За что в этом году отмечен Новой Пушкинской премией.
В бумажной газете весь текст чуть-чуть не поместился, а на сайте «Новой газеты» в полном виде.


ФОТО: Александр Сёмочкин / Выра, зима 1978 г.
© Фото G.Ye
https://fotki.yandex.ru/users/merihlyund-yelin/

-----