Алтай

                Необъяснимо, но факт

Собираясь в воскресенье на охоту, я обычно уже перед сном, проигрывал свой путь на завтра.
Однажды мне приснился сон. Я иду по своему маршруту. Поднимаюсь на перевал. Метет лихая поземка, чуть выше колен. Небо зимнее холодное совершенно чистое. Под ногами ничего не видно.
Вдруг из-под поземки метрах в 8-10 от меня появляется огневка. Стоит на задних лапах. Повернулась ко мне. Посмотрела. Тявкнула. Подмигнула правым глазом и опустилась в поземку. Я не успел даже вскинуть винтовку. Постоял и пошел осторожно дальше. Под ногами ничего не видно. Сон кончился, я проснулся.
Позавтракал, и в путь. Поднимаюсь на перевал. На самой вершине поземка как во сне. Я еще усмехнулся: сейчас еще и лиса явиться.
Невероятно! Но действительно, как во сне. В 10   12 метрах от меня из поземки выныривает лиса и смотрит на меня. Я пытаюсь вскинуть винтовку, но Патрикеевна, нагло подмигнула и ушла в поземку. Я никак не мог понять и объяснить этот факт.
Недели через 2-3, анализируя дорогу на завтра, уснул.
Гора на левом берегу Ануя, 4-5 км от села. Один отрог от вершины идет почти параллельно Аную, снижаясь.
Этот отрог, снижается какой-то странной лестницей. От ступени до ступени высота 20-30 м. Сама ступень - горизонтальная площадка, а края немного выше. Длина вдоль направления отрога метров 8-10, а ширина, т.е. поперек склона от 5 до 8 м, похоже на сковородку. Я возвращался домой (во сне) по этой лестнице. Присел отдохнуть покурить и винтовку положил на камень, четь более метра от себя видно было прекрасно Солонешное. Почему-то глянул вниз, а там!! Чуть ли не чернобурка! Не огневка, какая-то очень темная лиса. Стоит и подняв голову смотрит на меня. Пока я тянулся за винтовкой, она махнула хвостом и за стенку. Я был так огорчен, что даже проснулся и сел.
Лида проснулась.
- Что Ты! Рано еще.
- Я такую сейчас упустил лису. Тебе бы на воротник.
- Не охотник ты у меня, а чудило. Ты помнишь, как рассказывал, что твой папа требовал от тебя на охоте?
- Да. Помню. Садишься погадить, ружье рядом.
-Ну, спи.
Позавтракал и ушел. День был отличный, но неудачный. В котомке один косач, спускаться стал по «лестнице». На той ступеньке, что видел во сне сел отдохнуть покурить. Винтовку оставил в стороне, сидел, курил. Глянул на винтовку и рассмеялся. Вспомнил, когда я учился в 7 классе в Тарко-Сале, весной на кануне экзаменов, взял кроме своего карабина с кортечью, папину тулку 16-го калибра. Сидел в скрадке. Приспичило. Захватив тулку отбежал от скрадка 15 метров. Присел. Спустил штаны, тулка рядом почти под рукой. Еще не совсем оправился, как к чучелам пал табунок турпанок, это самая крупная утка у нас (в Тарко-Сале). Я не раздумывая хватаю тулку не поднимаясь с карачек, делаю дуплет. Результата дуплета я не видел. Но результат папиного указания…вскинув сапоги штаны, бегу к колганке. Вскакиваю и стоя чтобы не испачкать лодку. Догоняю убитых турпанов. Сколько отмывался ледяной водой. Бррррр. На мысленное бррр глянул вниз. Моя чернобурка из сна. Нагло облизнулась на меня, как будто я жирная мышь. Презрительно махнула хвостом «до встречи» и исчезла. Это было второе невероятное совпадение сна и действительности. Я и не верю, но эти объяснить не могу.
 Как-то я возвращаясь с охоты запоздал. Подходил к селу уже в полной темноте. Шел по тропинке не торопился, опасности никакой. Справа если подняться на 10 м то увидишь огни села. Примерно напротив середины села.
Слева в долине. Метров 100-120 внизу скотные дворы колхозы. Хребет, по которому я шел, спускался. Спускалась и тропинка. Вдруг в абсолютной тишине на меня навалился какой-то ужас.
На голове была кожаная кепка, волосы встали дыбом, так что кепка была уже в воздухе, а не на голове. Не помню, как слетела с плеча винтовка, как взвел курок. В теле творилось, что-то, не понятное.  В правой руке выхваченный из ножен нож. Тело покрылось мерзким липким холодным потом. Каждый шаг дается с мучением. Как будто все мышцы закаменели. Но я ломаю себя и иду. Я был в таком состоянии, что не думая выстрел бы любой шорох, забыв первое правило охоты, на звук не стреляй. В таком состоянии я прошел 70м. Может больше, а может меньше. … И вдруг кепка села на голову. Все вроде расслабилось, но рукоятка ножа словно прикипела в ладони. Через минуту 2,3 все стало обычным. Через несколько метров пути стали видны огни села. Я точно отметил точку, засек время, это было в 23.37. Значит, начало было где-то около 23.00. Я ничего Лиде об этом не говорил. Сам несколько раз проверил это место по времени и по погоде в разные годы.
 Абсолютно ничего.
Правда, в бане как-то услышал, как знакомый мужик делился страхом, что пережил идя с охоты домой. Где это было, я уточнять не стал. Что со мной было в тот раз, не знаю.

                Пасека

Как-то раз в начале октября школьный военрук и физрук. Фронтовик. Николай Николаевич Бельдинов. Предложил:
- Пойдем Леонид на Ганиху. За косулями. Может повезет. А нет, так махнем в генеральский лог. К деду Савелию на пасеку. Человечище!!! Я тебя с ним познакомлю.
Я согласился. Вышли по раньше. Я видел горы только в Казахстане, когда ездил на заработки. Это была казахская складчатая страна. Самое большое метров 120-150. Что я видел.
Я шел на Николаем и глазел по сторонам. Для жителей тундры, тайги, сухих степей семипалатинской области - эти горы были величественны и красивы.
Николай как в воду смотрел. Не повезло. Отмахав 25-30 км, вверх вниз, вверх вниз, ничего не взяли. Только вдали промелькнуло 5-6 косуль. Не одного косача. Перевалив хребет, начали спуск в Генеральсикй лог. Это была долина между двух хребтов, идущих почти параллельно, скатывавшихся с вершины Ганихи. Если не забыл, то от центральной точки Ганихи расходятся пять хребтов. Как огромная морская звезда. Интересно как Ганиху видят космонавты или пассажиры самолета.
Хребты, зажавшие лог постепенно понижаются. Мы шли по вершине одного хребта, пока не спускаясь, в надежде а вдруг. Вскоре мы увидели пасеку. Николай предложил:
- Пойдем по хребту до перевала от пасеки в Солонешное.
Дошли. В лог спустились уже в сумерках, к пасеки подошли уже в потемках. Раздался предупреждающий грозный лай.-
- Серко! Серко, ласково позвал Николай.
Лай стих. Около меня появилась овчарка, головой вровень с моим поясом. Обнюхала. Ощерила зубы. Даже в потемках видны были хорошие клыки.
- Серко! - позвал Николай.
Собака прыгнула к Николаю. Бросила лапы на плечи и пыталась лизнуть в лицо. В окне избушки появился свет. Видимо зажгли лампу.
В проеме распахнутой двери стоял старик в белом, это дед в нижнем белье вышел встречать.
- Никак ты Николай?
- Я, я. Вот гостя привел. Примешь?
- Он медовуху любит?
- Да он не разу ее и не пробовал.
- Тут ты Николай ошибся?
- Где это? Если не секрет – со смехом спросил он.
- В день победы, в 18.00 по местному времени в городе Салехард. За вашу победу Николай! И нашу тоже.
- Эва. Откудаво гость. Проходите. Рукомойник не забыл где?
- Помню, помню. Пошли Леонид.
Скинули котомки, поставили, разрядив винтовки. Пошли мыть руки. Когда вошли в дом, на столе стояла, кажись трехлитровая бутыль, с каким-то золотистым с зеленью напитком. Горячая картошка в мундире дымилась, раздавленная луковица репчатого. Именно раздавленного, а не разрезанного. На шестке русской печи, на таганке закипала вода для пельменей. Я хлопал глазами, когда хозяйка все это успела.
-Здравствуйте - пропела она, - проходите к столу сейчас и пельмени поспеют.
- Здравствуйте, Дарья Федоровна! Как можется, как здравствуется?
- Я то, хорошо, а дед иной раз и не всяк улей с одного разу повернет.
- Хватит, хватит Дарьюшка. Садитесь за стол пока картоха не остыла.
Я потянул носом, что-то невероятно знакомое. Не в Тарко-Сале. Нет. Что же это?
На тарелке лежали ломки. Жито! Жито! Ну да! Вспомнил и громко сказал:
- Жито!
Дед и Дарья Федоровна повернулись ко мне, и почти хором:
- Никак ты чалдон синепупый!?!
Я расхохотался.
- Нет. Но в 1946 году в этом же месяце, кажется, нет в сентябре. Запах этого хлеба, вынутого из печи, поднял с постели, хотя я спал мертвым сном.
-Как это было - спросила Дарья Федоровна.
- Постой мать, пропустим за знакомство, потом расскажешь.
- Ну за здравие, -  сказал дед
Наливка или что такое обожгла, пахла медом и хорошо прошла.
Чистый горожанин, едва ли поймет вкус и удовольствие от этой еды, картошка в мундире, раздавленный лук и крупная соль. Но к такому застолью!!! Да хорошая компания!!! Это праздник души.
-Вторая соколом,- разлил дед.
Крякнули, квакнули, закусили.
- Ну, чалдон, рассказывай.
- Было это так. Мы сидели в Тобольске на пристани. Ждали пароход до Семипалатинска уже 6 дней. Хотя отлет утки уже прошел, но я решил прогуляться с двустволкой на озера. В 30-х годах мы тут жили в Тобольске. А я каждый раз выплакивал у папы право идти с ним на охоту и как щенок топал за ним.
- Помнишь дорогу, сколько прошло? Да и ты был щеночком -  сказал папа.
- Папа я твой сын. А язык до Киева доведет.
НА пароме перевалил на ту сторону, отмахал 20 км, пусто. В поле ночевать не хотелось. В дали виднелись огни деревни. Подошел к крайней избе. Постучался. Открыла женщина. Увидев ружье, видимо испугалась.
- Сейчас муж придет, с ним говорите.
И стала закрывать дверь.
- Пожалуйста, не бойтесь, я у порога прикорну. Накрапывать стало, а я плаща не взял.
Мы стояли друг против друга у открытой двери.
- Проходи. Только тихо, едва укачала младшего.
Сбросил котомку, расстелил пальто, ничего не рассмотрел и сразу уснул. Два месяца на пароходе без нагрузки сыграли свою злую шутку. Спал даже не пошевелившись. И вдруг какой-то чудный запах. Хозяйка подоила корову истопила русскую печь. Я ничего не слышал. С вечера видимо было затворено тесто. Сейчас она доставала его виде буханок из печи. Я сел на полу хлопая глазами.
- Проснулся, вставай, вот крынка молока, горбушка хлеба. Покушай. И бог в помощь, может, что и возьмешь.
Я сполоснул лицо. Запах хлеба сводил с ума. Горячий хлеб. Жито, как сказал хозяйка с парным молоком! Это было умопомрачительное пиршество. Позавтракав, поблагодарил хозяйку, отдал ей почти все деньги. Оставил только на паром да всякий случай 200 рублей. Ей отдал больше 500 рублей.
- Что ты!? Куда столько, за пол-литра молока и ломоть хлеба
- Не за это. За это я благодарю. А это твоей троице, может, что купишь.
- Благодарю. Будь счастлив.
Она поклонилась. Мне пацану. Мать троих детей. Я выскочил из хаты.
- Третья мелкой пташечкой, будь здоров Леонид.
- У тебя сейчас у самого -то есть?
- Трое, два парня и дочка.
- Нутко! За их здоровье и на боковую. Завтра еще пойдете ноги бить.
- Нет. Поднимите нас пораньше, если сами не проснемся, нам на уроки с обеда.
- Так ты Леонид тоже учитель?
- Да.
- Это хорошо. Народ должён быть грамотным. Не грамотными легко управлять и еще легче их грабить.
Я глянул на дела. Мысли про себя: однако не только мастер медовуху пить.
Утром в дорогу мы вышли налегке. А Дарья Федоровна положила горошки пчельного и не пчельного меда, как потом прозвала Ирина, т.е. мед в сотах и откаченный. Вышли, когда уже хорошо посветлело. В темноте напрямик в горах только самоубийца ходят. Осыпей и валунов не было. Леса тоже.
- Странно как-то. Лесок только на вершине хребта, а пни толстенные тоже там -  сказал я через шаг бросая слова.
- Дед говорил, тут посевы были раньше, спросишь.
Поднялись на перевал.
- Отсюда до школы около 18-20 км. Вон внизу видишь сеновозная дорога. Так и идет под уклон до кузницы.
- Так это почти до моего жома.
Мы спускались с перевала на дорогу метров 100 ниже по крутизне. Не разговаривая больше потопали по дороге домой.

                Сказки деда Савелия


Очередной раз я у дела. Сидим за столом, на столе как всегда медовуха, уже остывшие пельмени. Мы приложились и к тому и к другому понемногу.
- Я наверху почти у вершины хребта видел след. Вроде от плуга. Это от пожара ограждали подлесок?
-  Нет. Что ты Леонид. До войны мы весь этот лог засевали.
- Чем?
- Пшеничкой. А внизу рожь. Хорошие тут хлеба были.
- Что же случилось?
- А ты в селе то был?
- Был. Раза два. Нет три. Но мимоходом.
- Сколько дворов видел?
- Не считал. Но не больше трех десятков, кажется.
- Правильно. А до войны 300 семей жило. Личного-то хозяйство не очень. Мы общиной жили. Как староверы живут. Колхоз наш входил в какой-то союз потребителей Европы, связан был даже какими-то договорами с заграницей. У всех были книжки. Мы платили взносы, а нам за это поставляли разное тряпье и еще другое. Вот ты спрашивал про желтые грузди. У нас в тех местах было летнее жилье. Бочки за зиму завозили. Летом пару мужиков посылали посмотреть пошел ли груздь. Если пошел, то переселялись всем колхозом. В селе оставались лишь доярки да трое мужиков, возить молоко в Солонешное, мыть тару да пастух. У них у всех работы было невпроворот. Бидоны поднять, там снять, помыть
- А тогда бидоны были?
- У нас были. Часть возили в деревянных бочках. С теми возни больше. Каждый раз после ездки, пропаривать.
- Давай про грибы.
- Собирали семьями, сдавали на вес. Самые лучшие хозяйки мастерицы по солу, стояли только на этой работе. Делали и соленые, и квашеные.
- Как это?
- Соленые проще, промыли. Посолили. В бочку под гнет. А квашеные. Сначала в бочку. В воде они кисли дня 3-4, пока пена не пойдет. После этого на решето, стекут и солят и тоже под гнет. А особо делали, это Дарьюшкина мать и тетка Малаша. Отбирали мелкие груздочки, чуть больше полтинника и меньше с корешками. Промывали, засыпали в бочку, и готовили раствор солевой. В бочку груздочки не досыпали до верха, на две ладони. Рассол заливали доверху. Грибки всплывали. На них крышку и топили почти на ладонь. У грибков сохранялась ножка, вся форма. Такие особенно ценились. Вынешь его на тарелку, а он, как только что сорванный, кругленький хрусткий. Много бочек продавали заграницу.
- Савелий, а вы не шутите?
- Нет. Нет. Ты видел наших лошадей.
- Парочку у райисполкома.
 - Это наверно председатель наш.
- Да. Я спросил у него, таких высоких красавцев я в кино не видел. Откуда вы?
- Из колхоза искра.
- А много их таких лошадей у вас.
- Все война сгубила.
- Как?
- В декабре 1941 всех забрали. Председатель оставил жеребца и четырех кобыл. Угнали далеко в горы, за моралий совхоз. Там спрятали. Всю войну там три женщины жили, бездетные.
- Почему же всех лошадей угнали?
- Они нужны были пушки таскать. Одна лошадь легко тянула любую почти пушку.
- А моралов много было в совхозе?
- Перед войной 800 голов.
- На мясо?
- Нет. Что ты Леонид. Им срезали молодые рога, весной, когда они еще не окостенели и называли их панты, продавали в Китай, заграницу по очень дорогой цене. Для государства это был очень, очень выгодный совхоз.
- А сейчас?
- Не знаю, кажется, голов 80 осталось. Давай оп последней да на боковую. Завтра то останешься?
- Нет. Мне на уроки после обеда.
- Ну, на следующий раз про лог расскажу.
Следующий раз состоялся не скоро. Баба Дарья опять нагрузила медом, пчельным и не пчельным.
- Я же еще на охоту.
- Не переломишься, когда еще появишься?
Поехали. Мы чокнулись.
- По одной сегодня и хватит. Я хочу на ток косачиный за хребтом посмотреть.
- О! Его когда-то здесь слышно было.
- Я как сюда спустился с перевала и услышал. Вот и хочу заглянуть.
- Почему генеральский, не знаю. Пахали поперек склона, не бороновали. Сеяли сначала вручную, косили косой, женщина жали серпами. Вязали в снопы. Свозили на гумна. И всю зиму молотили, потери зерна не было. Потом появились сеялки, но на косогорах они не годятся. Правда наши умельцы кое-что придумали и пошло. Появились трактора. С пахотой стало проще. Косили лобогрейками, жнейками, сноповязалками. Возили на гумно, скирдовали, и вся зиму молотили. Хлебов сдавали сотню центнеров.
Мне стало не то что страшно, а просто жутко, так ударила война по селу за тысячу километров от фронта. А только ли война? Всех перечисленный им орудий или машин уборки хлебов я не видел и не знаю, как они выглядят. Будущие читатели, за что купил, за то и продаю.
Разбудили меня засветло. Быстро перекусил, распрощался, котомку накинул.
- Ну мать моя Дарьюшка, сломаешь мне хребтину.
 - Не переломишься, с богом.
Чем ближе я подходил к перевалу, тем громче слышны были песни и чуфыканье. На самою вершину перевала подползал. Не верилось своим ушам, какой там стоял гул. Выполз и ахнул. Ниже перевала пологий склон перешел в абсолютно горизонтальную полку, метров 100 шириной. Это если считать вниз по склону. И не знаю, но, похоже, вроде метров 500-600 вдоль склона. Вся эта полка превратилась в арену боев. Тетерки сидели по краям этой арены. Прямо подо мной сидели почти вплотную друг другу, увлеченный косачами. Я вначале их не увидел. Серо-коричневые, не подвижные, только изредка чуть повернут голову. На ветоши были совершенно не заметны. В этих боях я мог устроить бойню со своей подружкой, мелкашкой, но не поднялась рука. Посмотрел на часы. Могу полюбоваться, еще минут 25-30.
После такого концерта, несмотря на котомку, бабы Дарьи, летел домой как на крыльях, всю дорогу что-то пел. Вот и сейчас пишу и вижу, как они наскакивают друг на друга, как важно выступают, распустив веер хвоста. Как трясут красными сережками. Волокут по земле развернутое крыло.
Еще в Тарко-Сале, я терпеть не мог, охоту на уток селезней, с подсадной. Эта проститутка кричит, хочу любить, хочу любить. В безветренную погоду ее призыв слышен на многие километры. Заслышав ее страстный призыв, селезень пролетной пары, потеряв голову, оставляет свою подружку и мчит на встрече со своей смертью. Я не люблю описание этой охоты у любых даже знаменитых писателей. Это абсолютно аморально. За любовь заряд дроби. Точно также еще в Тарко-Сале папа два раза сводил на охоту на токовище глухарей. Мы подходили почти к самой птице. И слушали песню глухаря. И наблюдали, смотрели, как он распускает веер своего хвоста, хвалится подружкам и противнику. Драк не разу не видели, только гордое вышагивание.
- Вот Лень! Эта любовь! От этой любви заведутся дети. Вырастут и станут, может твоей добычей. Но убивать на току во врем я брачных игр, это преступление.
В Тарко-Сале были рябчики. Косачей не было, видимо не климат. Все это промелькнуло передо мной, пока я восхищался любовными играми и схватками красавцев.  И глянул на часы. Пора. Хотел встать, но отполз, чтобы не нарушать ток. Это чудо отпечаталось в голове на всю жизнь.
Следующая встреча.
- Знаешь, Леонид, когда появились машины тракторной станции (мтс), то управляться с землей стало еще легче. Пахали, сеяли, косили на свал. Тогда комбайнов еще не было. Скирдовали и молотили всю зиму. Лошади освободились от многих работ. Колхозы платили мтс с урожая. Чем больше урожай на обработанной этим мтс, тем больше получали.
- А как заграницей?
- А что заграницей, мы грибы, шерсть. Орех, они нам тряпки.  Вот перед самой войной у нас был урожай ореха, прямо невероятный. В кедрачах. Ты же ходил, говоришь, в ту зону. Так знаешь что они выше груздочков. Там у нас тоже избушки были, но уже теплее. Сам знаешь, орех уж берем в сентябре. Ехали как за груздями. Женщины готовили, собирали падалицу шишку. Мужики, молотили шишку, отбивали орех, кололи. Ореха было невероятно много.
- В каком году это было?
- Как раз в 1940-м, накануне. У нас некоторые бабки говорила, не к добру это.
- Так и у нас в Тарко-Сале в этот год ореха тоже очень много уродилось.
- Где это?
- На границе с заполярьем за тысячи километров отсюда на север.
-Часть ореха раздали на трудодни. По общему решению, больше половины обмолоченного ореха. Сам знаешь, он родится через три года на четвертый. Что ему каленому то будет. Пощелкать удовольствие и питание хорошее. Некоторые делают из него масло кедровое, это тоже богатейший продукт. И масло, и молоко и так.
- Как это молоко?
- Умели Леонид. Белое как коровье, но жирнее.
- Вот это да! Сколько съел, но не знал, что молоко можно делать.
- Так ведь, век живи век учись. Верно. На боковую, пора.
- Спокойной ночи!
- Ореховая халва была?
- Было, только в магазинах. Да спи, ты спи.
Если встретишь в кедраче на земле шишку без чешуек, но с соблазнительно блестящими орешками, не наклоняйся! Это работа кедровки – ронжи, еще одна загадка, для ученых, как она определяет пустой орех в шишке.
До войны в селе не было ружей, только у тех, кто уходил белковать, т.е. охотится на булку. Таких, как у тебя винтовок, наверное, в городах еще е было. Косачей было намного больше чем сейчас. Ловили их сетями. На гумне или в поле у суслонов. А еще делал ловушки, чтобы не тратить время.
- Как это, мне может пригодиться?
- Ловушка очень проста. Рубят тонкие столики ближайшие, где хотят, где летают косачи. Намечают на земле прямоугольник, 60х50 см, втыкают оп этой линии жердушки, с наклоном внутрь. Расстояние между ними 6-8 см, получается вроде усеченной пирамиды. Наверху должна быть дырка 50х20см. Над отверстием делают две доски, чтобы закрывали дырку. Дощечки ставят как натяжку лучковой пилы. Косач по наклонной жерди дойдет до верха потянется к рябине и ухнет вниз, а доска вернется на место и ждет следующего. Так может попасть в одну ловушку не один. Просто немного трудно, но добычлево.
Эту байку деда я воплотил в реальность.
За 10 км. От дома в полгоры были посевы пшеницы. А выше рос мелкий березняк. Там всегда по осени были косачи, лакомились почками. Поставил 2 ловушки. Вместо рябины, скатал шарики из ваты и окрасил красными чернилами. На неделе сходил проверить. Принес 5 штук косачей. Но что-то было не то. Никакой радости. Никакого удовольствия. Через неделю в этот жен день пригласил Петра проветриться. Пришли. В первой ловушке сидело 7 штук косачей, друг на друге.
Руками убивать…. Ловил, засунув руки меж жердей. Отворачивался. Петро отошел подальше, чтобы не видеть. Собрал всех. Большую часть в свою котомку…. Разгромил обе ловушки. Хотя зима еще не началась. Шли домой без радости. Молчком.
- Петро не говори жене ничего! Мне самому тошно.
Он лишь мотнул головой. Так и шли, отмеряя километр за километром. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз.
Оказывается, убить из ружья или добить своими руками…. Для еды. Для сохранения своей жизни. Это огромная разница.
В Тарко-Сале с 5-го класса я ловил белых куропаток всю зиму. В день иногда во все пленки попадали, а это 10 штук. Пленка – это петелька затягивающаяся. Ставится между кустиками вдоль нитки ставиться заборчик, а против дырки, где насторожена петля, стоят букетики из вершинок тальника. Обклевав одну кучку, куропатка бежит к другой, через дырку и попадается. Когда я приходил, они уже были замерзшие. Я снимал пленки вместе с куропаткой и настораживал на этом месте новые.
За уткой я предпочитал ходовую охоту.
Это все же какое-то соревнование.
В детстве еще в Тарко- Сале я прочитал книгу французского писателя коммуниста Поля Вайяна Кутюрье. Может автобиография может, нет, не помню. Из книги « Учитель по стрельбе был поражен, как умеет стрелять его ученик. Он пулей  из винтовки зажигал спичку за 20-30 метров. В тоже самой время он охотился за сернами с ружьем в горах, из которых можно было поразить серну на 25-30 метров.
- Месье! почему вы так делаете?
- За 100 метров, это просто убийство. А я Охотник».
Этот негодник Кутюрье может действительно прав! Может мы все сегодняшние «охотники» с оптикой и дальностью боя 300-400 метров действительно стали просто убийцами?
Опять меня занесло.
Осень. Мужи. Начинается отлет уток, гусей. Я иду по острову в поисках отдыхающий табунов. На этом острове почему-то падают идущие с заполярья табуны гусей.
Вдруг прямо на глазах у меня на озеро падает табун гусей. Я упал в траву, ползу между кочек к берегу озера. Рука уже в воде. Впереди в 30 метрах кочки в воде. А до гусей еще 60 метров от края кочек. Сползаю в воду. Подняв над водой одностволок, Пробираюсь между кочек. Вода уже по пояс. Но и кочки над водой уже с полметра. Стоят как столбы. Можно уже двигаться полусогнувшись. Между ними можно легко протиснуться. Добираюсь до крайней и замираю. Тулка на кочке сквозь траву видны гуси. Три сторожа по  краям табуна, остальные спят. Чуть-чуть потянул ветерок. В мою сторону!  Еще чуть-чуть их снесет и можно стрелять. Вдруг крайний слева от  меня вытянул шею и гоготнул. Надо стрелять. Ветер на меня. Взлетать будут от меня. Целюсь в кучу, где их больше. Баххх. С оглушающим гоготом стая устремляется от меня. На воде остаются два, и еще один машет перебитым крылом и удаляется от берега. Я перезаряжаю, и картечь достает третьего. Положив ружье плыву за добычей. Приволок  всех на сушу. Зуб на зуб не попадает. Раздеваюсь. Выжимаю все досуха и рысью к лодке, прыгаю в лодку и гребу, гребу, гребу. Чтобы согреться и дрыгаю ногами как  будто бегу.
Кутюрье наверняка был бы доволен.
Мама была тем более довольна. Месяц кончался. По карточкам как не экономили, почти все съели. Я не заболел. Даже не чихал. Вспоминал в Тарко- Сале адмирала Кузнецова. Как он умудрился всех нас загнать в ледяную воду и не бояться ее. С чем я прожил до сегодняшнего дня.


                Увольнение.


Год 1961. Прекрасная погода. В огороде все буйно растет. В огороде цветут огурцы и помидоры. Поднялся лук, картофель. Я отогнал корову в стадо. Пришел, Лида провожает гусей на речку: три гусыни. Гусак вышагивает первым и гордо гогочет о чем-то. За ним катятся комочки желто-серых гусят, замыкает строй самая старая гусыня. Я собираюсь в Барнаул. В ОКРАНО. У нас в школе появился историк. Ни часу не проработал до нашей школы нигде. 1,5 курса заочного учительского института и вдруг оказался директором школы. Предыдущий директор срочно уволился, почему не помню. Новый директор попер ко мне на урок физики в 10Б класс.
- Я к вам на урок.
- Простите. А что вы там будете делать? Вспоминать физику? Так ее надо начинать с 6-го класса.
- Да как вы смеете! Я директор!
- А мне хоть министр. Не специалистов на свои уроки не допускаю. А проверяющих тем более. Как вы будете проверять, если не знаете, что такое электрод и позитрон. Я здесь уже 8 лет, а вы только вылупились. Спросите обо мне у других педагогов.
Сразу после моих экзаменов, в 10-х классах, директор написал приказ об увольнении. После увольнения мне не показали, каких документов, на основании чего меня уволили.
В школе где я проработал 8 лет, парторг заявила:
- Это секретные материалы парт собрания.
- Но обсуждали-то меня.
- Да. Но вы беспартийный.
- Наконец-то у вас пробило все хамство.
В РАНО:
- О чем говорить. Тут на вас несколько томов.
- Дайте почитать.
- Нет!!! Это совершенно секретно и не подлежит разглашению.
- А там нет расстрельной статьи?
- Зачем она вам?
- Значит есть. Где будете расстреливать? Здесь? В Барнауле? На Ганихе?
Зав рано уткнулся носом в стол.
- Бедный Иосиф Виссарионович, вот какие у тебя последыши. А может это Хрущевские выкормыши. Любовь человека к правде, превратить во врага советской власти.
В 1953 г в октябре очень милая вежливая дама оказалась секретарем по идеологии райкома КПСС.  попросила меня прочесть курс полит занятий по работам В.И. Ленина и И.В. Сталина для работников райкома и райисполкома и остальных руководителей района.
- Мне нужно срочно ехать на курсы в Москву. Вот программа, план, дни занятий. Обязательно требуйте конспекты всех работ. Согласны? Очень нужно.
Мы беседовали впервые.
Текущие экзамены по политэкономии и основам марксизма ленинизма у меня отлично, но на государственных экзаменах я поругался с преподавателем, послал его к черту, обвинил его в незнании работ Маркса и Ленина и ушел с экзамена. Мне все же почему-то поставили посредственно за экзамен.
Странно. Почему она привлекла меня к этой работе, остается загадкой для меня до сих пор. Я согласился. Правильно или нет, проводил лекции не знаю. Много было споров. Как-то пришел первый секретарь. После занятий подошел, поздоровался рукопожатием.
- Странно, я первый раз слышу, что можно так просто доказывать политические истины. Благодарю. Это поможет председателям колхоза.
Больше я его не видел. В мае вернулась идеолог, позвонила в школу.
- Здравствуйте, благодарю.
Больше ни ее, ни первого я не видел. Куда-то исчезли.
Тогда везде были кружки политзанятий. Был и в нашей школе. Я ходить отказался. Новый идеолог упорно пытался загнать меня в кружок.
    Наконец он мне так надоел, что на новый звонок я ответил: « Послушайте! Вы спросите, кто читал лекции по работам Маркс, Ленина, работникам райкома и райисполкома и больше мне не надоедаете!». Положил трубку.
После просмотра фильма «Победители» я пришел на занятия школьного политкружка, где вел идеолог.
Увидев меня, он расплылся в самодовольной улыбке, до ушей.
Учителя, глянули на меня настороженно. Я прямо от двери:
- Здравствуйте, всем. Хотя и виделись сегодня. Уважаемый, учитель учителей! Будьте добры ответьте. Куда это исчезли 18,7 млн. человек: Воскресли как Иисус? Так там же были коммунисты и комсомольцы. Они тоже воскресли? Как же их антихристов в рай пустили? Или воскресили и в ад? За то, что воевали против Гитлера? Или за то воевали за «иезувера» Сталина?
- Какие 18 млн. ?!!
- Жуков в Москве на брусчатке Красной площади 23.06 на параде ПОДИТЕЛЕЙ сказал «… наши потери вместе с угнанными составляют по не уточненным данным 37.3 млн. человек».
В декабре 1947 года Сталин: «Наши потери по неполным данным - 38.7 млн. человек.  Это считая угнанных убежавших».
Так вот милый человек, объясните мне и этим людям, вашим покорным слушателям, куда исчезли 18.7 млн. человек?
Почему в фильме «Победители» потери только 20 млн.? По-вашему, Жуков врал? Сталин врал?
- Откуда у вас в голове такая чепуха?! – взвился идеолог.
- Вот спросите у них. Они еще помнят Парад Победителей. Я на нем не был. В тот день весь союз приник к репродукторам.
- Да, да, да! Да! Так говорил Жуков! – осмелились кое-кто меня поддержать.
- Не можете сами ответить, попросите крайком КПСС.
Я вышел.
Допекал идеолога полгода, когда я получу ответ. Результат.  Не знаю, почему, видимо хотели меня запугать, местное время 22.30. Звонок. Зычный командный голос: «Как вы смете подрывать авторитет партии?!»
- Будьте любезна, сначала представиться, кто вы?
- Я начальник КГБ района.
- Да? Странно? Обо мне не только в Солонешном, но и в Барнауле, чуть ли не каждая собака знает. А вы не знаете кто я. Странно?
- Я знаю!!! – зычно рявкнули в телефон.
- Успокойтесь. Знаете, но видимо не все. Я советский учитель. Передо мной ежедневно сидят и требуют ответа 118 комсомольцев. Приглашаю вас завтра на уроки. Вы ответите на их вопросы вместо меня.
Я положил трубку.  Не звонил, не пришел.
А вот это я видел в Барнауле, Новосибирске, на фильм «Победители» фронтовики приходили в кинотеатр в парадной форме с орденами. При появлении Сталина на экране весь зал вставал.  Все знали, что это просто артист, но отдавали честь Сталину.  Тоже самое было в Солонешном. Фронтовиков было немного. Начальство зашебутилось, следующие сеансы, вместе с фронтовиками вставал весь зал.
Через несколько лет после демонстрации «Победителей», ученные США как-то установили, что наши потери 41 млн., а у немцев всего 15 млн.  Эти ученые «проститутки» забыли, что в советской земле, кости не только фрицев, а почти всех племен Европы.
Они забыли, что СССР воевала не с Гитлером, один на один, а почти со всей Европой. Назовите убийц каких наций не было на нашей земле.
Если приплюсовать к фрицам ИСПАНЦЕВ, ИТАЛЬЯНЦЕВ, РУМЫН, ФИНОВ, ВЕНГРОВ, даже СЛАВАК, а даже ЕВРЕИ были против нас. Ни хрущовцы, не жириновцы, ни немцовы не заставят меня верить, что Сталин был врагом советской власти.
В Барнаул добрался к вечеру. Переночевал в гостинице. Утром в КРАЙРАНО в отдел кадров прямо к зав отделу.
- Здравствуйте. Я Безукладников Л.М. Учитель математики, физики, черчения, астрономии, шахмат, волейбола, плавания. По трем последним, подчеркиваю, не тренер, а учитель. К вам пришел, чтобы выяснить, за что меня уволили, (да этого мы, раза два как-то с ней встречались). Меня уволили директор. Никаких объяснений не дал. Возможно, он выполнял заказ райкома КПСС? Не знаю. В рано тоже отказались, объяснить причину сказав: «Это секретные сведения».
До какого идиотизма дожили, потом сказали, что все выслали к вам. Получается, что я в командировке. Зав переложила какие-то бумаги на столе.
- Да. На вас тут дело в 48 листов, смотрите.
И подняла тетрадь в коричневом коленкоровом переплете на 48 листов.
- Дайте, почитать.
- Не положено.
- Что с вами Альбина Федоровна? Я считал вас гораздо принципиальней.
- извините, возьмите. Вон туда, за тот столик в утолок, садитесь. Я буду работать.
Я взял из ее рук тетрадь. Прошел в угол и сел за стол. 
В тетради были записаны все колы и двойки, по всем предметам и классам, за весь год. Даже по рисованию! Хотя по рисованию я кроме отлично и хорошо никогда ничего не ставлю. Мельком пролистав. Я начал читать с хвоста. Одним из самых ужасных моих поступков – преступлений было 12 колов по астрономии в 3-х 10-х.
- Что это Вы? Большущими глазами уставилась на меня Альбина Федоровна.
- Альбина Федоровна, аттестаты в школу вы даете под роспись? Они строгой отчетности?
- Да.
Сравните сколько вы дали на нашу школу.  И сколько выдали окончившим?
Из-за астрономии, по этой бумаге, 12 учеников не получили аттестаты. Где они? Прочтите.
Подаю тетрадь.
- Вот здесь.
Они молча прошла 1,5 страницы, подняла на меня глаза.
- Что это такое? Что у вас там творится?
- Альбина Федоровна, это страшный, грязный тип. Ему не место в школе.
- Хорошо. Я уволю его.
- На каком основании?
- На основании вот этой докладной. Как фальсификация гос. документов.
Вы станете там директором?
- Нет.
- Почему?
- Может я хвастун, но очень высоко ценю честь и достоинство учителя. Да, я поставил колы пацанам, за то, что они не пришли изучать звездное небо в два часа ночи. Девочкам это не надо. Как по звездам, солнцу, луне определять время направление и частично даже погоду.
- В какую школу вас перевести? Мы забрали в Барнаул из села, учителя Евдокимова.
- Сергей Васильевича?
- Да. Вы знакомы?
- Три года назад были здесь на курсах.
- Это вы тогда выгнали спеца по черчению, не дав читать ему лекцию.
- Виноват. Я. А вы такого больше не допускайте! Только получила диплом. Не провела в школе ни одного урока и уже учитель учителей?! Для нас многих, это было просто унизительно. Как можно ставить учителей, не знающего материальной базы школы.
Многие не имеют спец образования по черчению как я, но они уже несколько лет по госпрограмме, это очень прекрасная программа, сдав все требования по этой программе, ученик получает рабочую профессию. Понимаете?! Профессию!! Он может идти на производство чертежником. К сожалению, этого не понимает абсолютное большинство педагогов. Я категорически против того, что в нее какой-то идиот включил, как каллиграфически заполнять рамки, категорически против вырисовывания циркулем виньеток. Кому это нужно?
Когда прихожу в класс первый раз, я сразу детям говорю:
Это единственный предмет в средней школе дающий профессию, все остальные ознакомительные. Может поэтому у меня не возникает проблем. Моя задача научить их делать чертежи в любой проекции, делать разрезы сечения, сборочные чертежи, уметь читать чертежи.
Последняя заключительная тема курса. Детализация узлов из трех деталей. Повторюсь это последняя зачетная работа. Вы думаете, они выполняют из трех деталей? Нет! Такое им уже скучно. Они для зачета приносят такие чертежи, что мне с высшим приходится корпеть, чтобы установить, сколько в узле деталей и нет ли ошибки. Обычно деталей 5-7, а то и 10. Простите что заболтал вас. Но меня прямо зло берет, завуч химик заявляет: «Что вам далось это черчение? Поставьте тройку и ладно». Видимо вы так диплом получили. 
- Да как вы можете, - директор, завуч.
- Могу. Это вы, мой учитель как директор, только что предложили сделку совершить мне, со своей совестью. Увы. Не могу. Фамилье не позволяет. Я даже у одного ученика отличника попросил на память весь курс выполненных им работ. Показать детям и учителям на секции в августе. Учителя даже не поверили.
- Это ученик 7 класса???
- Вы просто влюблены Леонид Максимович в черчение.
- А как же! Представляете! Девочка в 15 лет уже имеет востребованную профессию.
- В школу вместо Евдокимова пойдете? Леонид Максимович, вы много наболтали.
- Нет. Это учитель с большой буквы. В Школе остались ученики, которых он не доучил. Смогу ли я сровняться с ним. Пока, пожалуй, нет. Замените увольнение по собственному желанию.
- Почему?
- Помните 1955-1956 годы?
- Это когда вы нашу комиссию отстегали?
- Я не понимаю, что происходит со школой.  Сравнивая свои годы учебы до войны во время войны и сегодняшнее отношение к учителям, мне становится страшно.  Какой мерзавец в верхах хочет превратить самых не защищенных в своей профессии учителей в педагого, в рабов, зомби?
- Почему самый не защищенный?
- Альбина Федоровна, кто вы по специальности?
- Химик.
- Так вот вас выгонят, вы хоть куда-то можете устроиться на производство. Выгонят историка, географа, зоолога, куда он пойдет, его профессия нигде не нужна. Выгонят, математика, физика, пойдут кассирами или лампочки вкручивать. Гнуться? Раболепствовать? Так меня папа из могилы достанет. Прощайте, может еще встретимся.
Я шагнул к двери.
- Так смешно, а ж плакать хочется.
- О чем это вы?
- Я единственный учитель солонешенского района награжденный медалью за освоение целены и выброшенный как сгнившая половая тряпка. Я и жена. Се это дурно пахнет. Вы любопытства для загляните в самые отдаленный деревеньки солонешенского, онгудайского районов. В селе 25-30-35 домов. Дворов. Мужиков на село 2-3. Работают до истощения. В каждой хате до 5-6 ребятишек, почти одной масти. Нам толдычат о коммунизме, страшное что-то происходит. Где она советская власть, что завоевывал и строил мой папа, Кержак – большевик. Вы этих слов не слышали, я этих слов не говорил. Вы не слышали, когда Беляев, секретарь окружкома партии, выступал пере педагогами края, какой-то болван пытался к нему прорваться.
Да. Он не Киров Сергей Миронович, и не секретарь окружкома для мало-ненецкого округа. К последнему вовремя войны я ученик 8-го класса пришел и пропустили.
Меня восстановили, уволили по собственному, мерзавец зав рано все же украл у меня 3 месяца стажа.