Хлебный ток

Октябрь 1953 года
Мой класс и класс Галины Ивановны послали на ток перелопачивать зерно, чтобы не загорелось. Погода была солнечной. Безоблачно. Легкий ветерок. Ребята сказали:
- Это очень хорошо для нашей работы. Зерно быстрее подсохнет.
Разобрали лопаты и началось. Бери меньше. Кидай дальше и выше. Передых. Я отошел к месту для курения. Там стояли 5 мужиков. Гораздо старше меня, о чем-то весло говорили и хохотали. Я пока не понял, для чего они торчали на току. Закурил. Остановился недалеко от них. Вот здесь на току я впервые услышал, как похвалялись своим садизмом, бывшие председатели.
«Поставлю их сук в строй и каждой третьей по морде рукояткой. Сдавай сволочь овчину! Фронту нужна!»
- А я вызову часа в два ночи, раздену догола, а потом стоит по стойке смирно до утра, пока не внесет или согласиться внести деньги на заем.
Третьему я не дал начать:
- Сволочи! Подонки! Да если бы посмели задеть солдатку, у нас на севере, вас бы в евнухов превратили, калек!
Они сгрудились, двинулись на меня.
- Ты что в тюрьму захотел?
- На тот свет захотел?!
- Стоять подонки! Я и один вас в окрошку сделаю, а не смогу, вон мои пацаны 10-ки, я их позову!
Мне было 27 лет и такой мрази я не боялся. Они отступили.
Вот так я узнал, что было в деревнях. Первый раз о неверии в честных членов партии узнал в 147 году в Семипалатинске. Мой дружок в 10 классе сказал:
- Все коммунисты воры.
Я был оскорблен за умершего папу 2 месяца назад. Не задумываясь, даже сейчас не могу понять, почему я ударил кулаком в лицо дружка
- Не смей! Никогда так не говори! Мой папа был коммунист, мы стояли друг против друга, потом обнялись.
С детства я учился у папы. В школе и позже я считал, что просто еще не дорос, чтобы быть комсомольцем, а тем более коммунистом, по мерке на папу. Так и остался беспартийным, но всегда подчинялся принципу:
«Ты отвечаешь за все! Кто если не я!»
В тот момент я не мог понять, почему мы жители Тарко-Сале далекого от войны крохотно поселка, с населением 1 небольшой колхоз. Сами сдавали в фонд обороны: рябину, бруснику, орех, шили рукавицы, шапки, безрукавки из оленьего меха. Все это посылали на афронт. Посылали продуктовые посылки в части, отрывая от себя. Иногда умудрялись про соленую прожаренную копалуху вставить пол-литра спирту. Все это сами. Без принуждения. А здесь такой ужас. Издевательства над беззащитными женщинами. Сейчас думаю, может это были предсказанные Шолоховым Лукичи или Половцевы.
Не знаю, но очень похоже.
Обозлить народ в тылу против советской власти, получается, мы воевали на 2 фронта, почти против всей фашисткой Европы в открытую и у себя в тылу, против их пособников: Половцевых, Лукичей, белогвардейско-дворянских отпрысков.
Сентябрь 1953 года
Я впервые приехал на телегах со своим 10 классом в поле. Мы должны были что-то помогать. Впервые увидел такие хлеба! Высотой почти 1,5 и более метра. Колос четырехгранный, толстый, тяжелый, длиной до 25 см. С восхищением смотрю на это богатство, чудо море! Спрашиваю у комбайнера:
- Сколько будет с га?
- Это как считать.
Я вытаращил глаза:
- Это как понимать?
- Если на корню, то около 60 центнеров с га, а может и более. По уборке, то центнеров – 5 с га, а если удастся собрать по 7-8 центнера с га , то будет удача.
Я стоял ошарашенный.
- Почему???
Параллельно следу комбайна, лежала какая-то полоска сероватого цвета.
Ученики:
- Л.М. видите серую полоску, она называется полова. Возьмите ее с земли.
Я сжал, поднял. Дунул. На ладони была полная горсть пшеницы.
- Но это же преступление.
- А что делать. Специальных комбайнов для гор нет, а косить надо.
Больше ничего из этой вылазки не помню.
В Бородулихе Семипалатинской области, за урожай 12 центнеров с га, давали орден Ленина, а тут?!
2 или 3 ночи, мне снилась эта пшеница на ладони. Лида начала беспокоиться, все ли со мной в порядке.
Потери зерна, 80-90%!
Знал ли об этом Сталин перед смертью? До войны, в колхозе, косили хлеба конной тягой, были какие-то лобогрейки, жнейки, сноповязалки, жали серпами, косили косами с граблями. Вязали снопы. Ставили суслоны, этого тоже не видел.
Свозили снопы в Ригу. Всю зиму обмолачивали. Потери зерна были только от мышей.
Появились МТС (машинно-тракторная станция: плуги, бороны, комбайны). Сначала они намного облегчили работу с зерновыми и картофелем. Колхоз рассчитывался с МТС натурой и деньгами. Чем больше урожай, тем больше получали МТС.
Потом какие-то умники (враги советской власти и колхоза) ввели оплату услуг по гектарно. Работникам МТС стало наплевать на урожай, лишь бы побольше вспахать скосить. Колхозы взвыли. Работники совхоза были на зарплате, которая не зависела от урожая. Доход колхозников полностью зависел от урожая. Это введение погектарного закона было еще одним из способов натравливать земледельцев  (корень любой цивилизации) на советскую власть.
Писал об этом преступлении в «Правду»  «Комсомолку», правительство, ЦК. Не посадили, не осудили, не печатали. Почему?  Не знаю. Почему я ни разу не попал под следствие?
Конец сентября или октябрь 1956 года
Один из моих учеников 9 класса был из соседнего колхоза. Его отец, командовал второй зерновой бригадой. Мы с ним познакомились случайно. Однажды разговорились, и он рассказал о том же, что я видел в 153 году впервые в поле.
- Такое твориться?
- А что делать, начальство требует?
- Пошли их подальше. У тебя есть далекие поля, куда райкомовцы не поедут?
- Есть укромное место – 24 га.
Это поле было далеко от села и туда была очень трудная дорога. Комбайн протаскивали чуть ли не по частям.
- Поставь Михаил комбайн на ровном месте. На обмолот. Подвози туда кошенину. Сенокосилки то есть?
Он мотнул головой.
– Да.
- Ну и все. Пока.
Он так и сделал. Урожай на этом поле составил 49 центнеров с га. По своим всем полям по кругу, получилось 28 центнеров с га. По колхозу по кругу – 8 центнеров с га. За дело взялась прокуратура.
- Где у тебя скрытые поля? Признавайся.
Время 23,20 местное. Стук в дверь. У нас никогда дверь не закрывалась.
-Заходи. Не закрыто.
Я проверял тетради. Семья спала.
- Михаил?! Что так? Заходи. Садись.
- Подвел ты меня Леонид под монастырь. Вызвал прокурор. Ищут лишние гектары.
- Какие гектары?
- Это по твоему совету я свалил дальнее поле, все 24 га. Потом обмолотили на комбайне. Всем кто работал там, велел молчать. В тихую по 4 мешка зерна вывезли по домам. Мы свозили урожай и отмечая с каких полей, чтобы скрыть.
- А как там?
- По 49 ц с га.
- По кругу? По всем твоим полям?
- 28 ц с га.
- Ладно Михаил, о 4 мешках молчи. По колхозу?
- 7 ц с га.
- Давай по стопке, у тебя за спиной. Ляжешь здесь. Там 5, места видишь, нет.
- Богато живешь Леонид.
- Зато честно. Голова не болит. Я утром пойду к прокурору.
Утро.
- Михаил Васильевич можешь пораньше подойти на работу? Срочно надо поговорить.
Выслушал, хмыкнул.
- Приходи.
В кабинете у прокурора:
- Здравствуй, проходи, садись.
- Не лезь ты в это дело, Леонид. Я верю своим работникам.
- Это вы все преступники, а не Михаил! Все, начиная с тебя!
Идите вы все к черту, правозащитнички! Кого защищаешь ты Николай. Я считал тебя умнее и порядочнее!. Нет у него лишних га!!! Нет! Это я его подбил, уговорил, дать больше хлеба государству и колхозу. Вам хлеб не нужен, лишь бы чины да зарплаты!!
- Остановись!
- Как  мне рассказать детям об этом.
- Ты с ума сошел?
- Я Учитель!
- Все. Иди домой. Я сам туда поеду.
- Вот сейчас идем ко мне, и с Михаилом уедешь.
Пошли. Уехали. Михаила, бригадира не тронули. Николай прокурор, через месяц, исчез куда-то. Уехал.
«Коммунистам» не нужен был хлеб, не нужны богатые колхозы, не нужны производительные совхозы. Просто у них стояла, как будто цель озлобить народ против советской власти.
С 1953 по 1961 гг. я пытался не раз, доказать что такая «уборка »хлебов, преступление перед государством и народом. Добился только того, что Лиду уволили,  мотивируя, неполное пед. образование. На ее место поставили только что получившую аттестат троечницу. Месяц проработал. Ушла. Я Лиду не пустил на работу. Начальные классы в вечерней школе закрыли.
Уважаемый читатель из будущего, прочти, потом закрой глазки и воспроизведи эту картину в натуре.
 Прекрасная солнечная погода. Небо голубое, голубое. Ни ветерка. Трое мужиков потеют в седлах для верховой езды, под седлами нет лошадей, коров или свиней. Все три седла подвешены на бревно, оно привязано поперек комбайна Длина бревна 3-5 м. Мотовина в одну сторону, бревно в другую. Бревно и казачки это противовес. Чтобы комбайн не перевернулся. Комбайн ползет поперек склона, с уклоном в 20; или 30;. Комбайнеру и трактористу, что тянет комбайн, плевать на то сколько зерна будет намолочено и сколько попадет в бункер. Лишь бы по-более скосить. Оплата за гектар косьбы. Как платили гирям казачкам, не знаю, но эти казачки, натирая мозоли на заднице, тоже повышали себестоимость зерна.
Это было открытое, ничем не прикрытое, преступление, в первую очередь против колхоза, во вторую очередь против государства.
Когда увидел это, стал возмущаться, сходил к новому прокурору.
- Надо убирать! Нельзя хлеб оставлять на корню в зиму. Это преступление.
- А 90% зерна бросить в землю, не преступление? Повысить себестоимость зерна за счет казачков, не преступление?
- Не лезьте в это! Вы учитель. Вот и делайте свое дело.
Выскочил из кабинета. Исчез. «Коммунисты» прокурор, все были против меня, как будто у них задача и цель натравить народ на советскую власть. Это не байка. Это было на самом деле. Все это я видел своими глазами. Народ молчал. Почему?
Это происходило в глухом районе Алтая.
Дальше ссылать некуда. Все антисоветчики, начиная с Агроновича, верещат: «Никаких вредителей не было, это Сталин всех их выдумал».
- А это что? То о чем вы только что прочли.