Поездка в лето

1. Пакуй чемоданы.
Мы осуществили свою угрозу. Мы решились на этот поступок. О меркантильном ни слова. Деньги – это совсем другая история. И не «для здесь». О меркантильном нужно иначе, в другом месте, и по другому поводу. Здесь мы – о чистом искусстве, в смысле, о нашей поездке в Лето, с большой литеры «Л».
Это называется навестить сына и внуков, которые живут в благословенном крае, носящем мрачное имя Черногория. Но об этом потом.
Чтобы попасть в Черногорию, надо лететь самолётом. Если летом, то чартерным рейсом из Одессы в славный город Тиват. Если не лето, то и чартеров нет. И нужно лететь через Стамбул с пересадкой. Мы собрались в Черногорию летом. Соответственно, летим чартером в Тиват. А в Тивате сын нас обещал встретить на машине и отвезти туда, где он живёт, в Подгорицу. Это город такой, столица Черногории. Нет, я в вас не сомневаюсь, я на всякий случай, если что.
С чего начинается поездка? С того, что мы решились на неё. И потом с билетов. Вопрос билетов стал во весь свой недосягаемый рост. Я пошёл на всякие сайты в интернете. Нашёл тот, через который можно хотя бы узнать цену на билеты. Узнал. Но о деньгах ни слова.
Вспомнил про Валентину, женщину уже не вполне определённого возраста из туристического агентства «Семь континентов». Почему семь? Пока ехал к ней на встречу, попытался посчитать. Не получилось.
Встретились у неё в офисе. Как я не люблю это слово. Но на слово контора слово офис не меняется. Или меняется? Не важно. Помещение полуподвального типа. Уже не подвал, но ещё и не первый этаж. То есть, чувствуется ориентация на подъём, но не сильно. Приятный полумрак, прохлада, неназойливо журчат компьютеры. Два клерка сидят, упёршись взглядом в мониторы компьютеров, типа много работы.
Я коротко изложил Валентине, что от неё требуется.
— Два билета на самолёт в Черногорию и обратно. Через две недели.
Заказ был с благодарностью принят.
— На какое число? – спросила Валентина.
Назвал дату.
— Ты с ума сошёл, –сказала Валентина. – Это же пик сезона. Всё страшно дорого.
— Вот такое моё счастье, – сказал я. – Но дату менять нельзя.
— Завтра позвоню, – сказала Валентина.
И я ушёл с ощущением, что был сделан решающий шаг вперёд. Практически мы уже летим. Или нет? Завтра узнаем. А в Одессе бушует лето. Днём до сорока по Цельсию. А по Фаренгейту? И того больше. Как говорил один мой старый приятель: ной не ной, в Одессе зной.
И мы собрались ехать из лета в лето. От моря к морю. Правда, тут море Чёрное, а там, по слухам, Адриатическое. Почувствуем разницу. Об ощущениях доложим.
Конечно, Валентина завтра не позвонила. Кто бы сомневался. Мы с женой, как интеллигентные люди, выждали сутки и позвонили сами.
— Всё хорошо, – сказала Валентина, – я уже отправила заявку на билеты в Киев. Считайте, что билеты у вас в кармане.
— Как в Киев, – удивилась жена, которая говорила с Валентиной по телефону, – зачем?
— Билеты продаёт Киев, – ответила Валентина.
Билеты на рейс Одесса – Тиват продаёт Киев? – удивилась жена ещё больше. – А он-то здесь при чём.
Милочка, – засмеялась в ответ Валентина, – ты задаёшь такие вопросы, что даже я теряюсь и не знаю, что ответить. Короче, не переживай, билеты у вас есть. Через неделю – две Киев пришлёт бронь. Пакуй чемоданы.
И отключилась. А мы остались сидеть, как сидели, и с минуту молча смотрели друг на друга. Потом жена засмеялась и сказала:
— Ну что? Будем паковать чемоданы?
— Как бы их не пришлось распаковывать, – скептически ответил я.
— Не придётся, – сказала жена. – Валентина нас ещё не подводила.
Что правда, то правда. Валентина нас ещё никогда не подводила. Дней через десять Валентина позвонила и сказала:
— Нужно внести деньги за билеты.
2. Сборы в никуда.
Раз деньги отдали, значит едем. Раз едем, значит нужно собирать вещи в дорогу. Согласно регламента. Двадцать килограмм в багаж, десять килограмм на себе. Ну, то есть, ручная кладь. На человека. Представляете, сколько это можно провезти на двоих? Я могу это посчитать даже без калькулятора. Шестьдесят килограмм! Я уже столько не подниму. Или подниму? Сборы покажут.
— А у нас хватит вещей на шестьдесят килограмм? ¬– поинтересовалась жена.
— Ну, если постараемся, – задумчиво произнёс.
И подумал: а надо ли нам стараться? Риторический вопрос, то есть он не требует ответа. Немедленно. Только в процессе сборов. Ой, я вас умоляю, что нам там везти. Двум состоявшимся пенсионерам. Футболки, шорты, панамки, тапочки. И всё. Ну, там гостинцы. Ну ещё что-то, о чём сразу и не вспомнишь.
Как я был наивен. Но не будем забегать вперёд. С чего всё началось? Со звонка по скайпу. Я набрал сына в Подгорице и сказал в ответ на его полувопросительный взгляд:
— Ты допрыгался, мы с мамой едем к вам. Встречайте третьего числа.
После небольшой паузы, которая ему внезапно понадобилась он сказал:
— Почему? Я сам вас приглашал.
Так, Подгорица оповещена о нашем приезде. Невестка задумчиво молчала, внучка, которой десять лет, радостно верещала:
— Бабушка приедет.
Внук, которому три года, ещё до конца не осознавал, какое счастье на него сваливается. Поэтому молчал.
Теперь можно было начинать сборы. С чего нужно начинать сборы в дальнюю дорогу? С чемодана. Из закромов квартиры был извлечён чемодан. Он много повидал на своём веку. И ещё посмотрит. На Черногорию. Но для этого ему нужно подготовиться. Проветриться на ветерке, прогреться на солнышке. И, вообще, привести себя в рабочее состояние. на это может уйти от одной до двух недель. А, впрочем, чемодан собирают всегда накануне отъезда, вечером. Этот тезис категорически не понравился жене.
— Тогда обязательно что-нибудь забудем, – сказала он.
— Мы всё равно обязательно что-нибудь забудем, – возразил я.
Дискуссию с женой нельзя закончить, её можно только прекратить. Что я и сделал, слиняв с кухни в свою комнату. Но мне вслед всё равно были высказаны некоторые замечания воспитательного характера.
Через несколько дней к нам пришла дочь и сказала жене:
— Пошли.
— Куда? – поинтересовался я.
— За подарками черногорам, – сказала дочь. – Ты же не собираешься туда ехать с пустыми руками.
— Я же не собираешься туда ехать с пустыми руками, – повторил я следом. И добавил, – не забывайте, что разрешается только двадцать килограмм на человека.
— Но вас же двое, – резонно заметила дочь, и они ушли за подарками.
А я остался с ощущением какой-то виртуальной реальности. С одной стороны, у нас есть запрос на бронирование авиабилетов туда-обратно. Мы даже деньги за них кому-то куда-то отдали. С другой стороны, самих билетов нет. И мне сказали, что я их так и не увижу. Приду в аэропорт, покажу на регистрации паспорт и меня найдут в базе данных. А если не найдут?
Как в старом анекдоте:
— Соня, вымой шею, дядя приедет.
— А если не приедет?
Я в этой стране живу не первый год. Что можно ещё сказать? Сборы в никуда.
По прошествии нескольких часов, мать и дочь вернулись в сильно приподнятом настроении. Принесли подарки для черногоров. И начали заново их рассматривать. Не продешевили ли они. То ли они взяли, что хотели. И какая прелесть то, что они взяли. Складывалось впечатление, что подарки покупали не они. Я им так и сказал, за что был безжалостно выдворен из кухни, где происходил парад подарков.
Наконец, дня за четыре до вылета позвонила Валентина и сказала:
— Пришёл ответ из Киева по билетам. Они есть. А чтобы твой муж не сильно волновался, – ехидно добавила она, – я сбросила все документы ему на электронную почту.
Я включил компьютер и проверил свой почтовый ящик. Да, документы прибыли. Боже мой, какие прибыли! Одни убытки.
Значит собираемся не в никуда, а в Черногорию, к внукам, к сыну и его жене.
3. Как правильно улёт или отлёт?
Как правильно улёт или отлёт? Правильно улётный отлёт. Из вещей у нас чемодан на колёсиках и дорожная сумка. И ещё у меня небольшая сумочка с документами и джентльменским набором пенсионера. Каким набором? Состаритесь, узнаете. А я вам не скажу. Это конфиденциальная информация. И потом, у каждого джентльмена свой джентльменский набор.
И чемодан, и сумка по несколько раз были взвешены на напольных весах, на которых жена пытается, правда безуспешно, контролировать свой живой вес. Вес в норме. И у жены, и у чемодана с сумкой. Но, иди знай, что покажут их весы в аэропорте. Я знаю эту страну, я в ней живу не первый год.
Настал незабываемый день отлётного улёта. Или наоборот? От волнения я сегодня всё путаю. Мы отлетаем в горы у моря, в Черногорию. Как ехать в аэропорт? Тут нас согласился выручить сосед. Ну конечно, не каждый же день соседи в Черногорию улетают. Сосед согласился отвезти нас в аэропорт на своей машине.
В аэропорт мы приехали часа за два с половиной до вылета. Кто мы? Я, жена, дочка, сосед и сумка с чемоданом на колёсиках. Сосед был опытным человеком. Он несколько раз летал на самолёте по всяким заграницам. Поэтому он и совершил этот неординарный поступок. Во-первых, отвёз на с в аэропорт. Во-вторых, стал помогать разбираться в тактике и стратегии регистрации на рейс.
Терминал был переполнен – не вполне характеризует обстановку. И ту толпу убывающих отдыхающих, которую мы увидели, когда вошли в помещение. Они убывали куда только можно было убыть из нашего аэропорта. Это на самом деле не так много. Да и людей не то что бы было много. Их, да, было много. Но и терминал был маловат. Коротка кольчужка. Если вообще это помещение может называться гордым словом терминал. Но это я ещё не видел терминала города Тиват. Но не будем забегать вперёд. Обо всём по порядку.
В этой галдящей массе людей не просто сориентироваться в пространстве. Но, благодаря опыту соседа, нам удалось разобраться в иероглифах того, что аэропортовское начальство опрометчиво считало английским языком на электронных табло. И мы благополучно примкнули к хвосту очереди, длинной и безалаберной, голова которой находилась под трафаретом «Тиват».
Стояли мы не долго, чуть меньше часа. Или чуть больше. Кто им будет считать в такой момент, тем более, что мы едем за рубеж границы. И мы счастливы, а счастливые, вы же знаете, часов не наблюдают. Не мы сказали, и не нам исправлять. И, наконец, подошли к стойке регистрации.
— Скажи, чтобы вам дали места рядом, – надоумил меня сосед.
Процедура регистрации простая, как аэрофлот. Кладёшь багаж на электронные весы, даёшь в окошечко паспорт и говоришь протяжным дискантом:
— Нам, пожалуйста, места рядом сделайте.
Как будто она делает эти места. А ведь может и не сделать. Но она сделала. Мы это увидели по тем талончикам, которые получили при регистрации. В них – багажные квитанции и места в салоне самолёта.
— И что теперь, – спросил я в атмосферу, отойдя от стойки регистрации.
Аэрофлот освободил меня от багажа, одновременно обязавшись доставить его в Тиват. Поверим. Взамен дал две бумажки: багажная квитанция и посадочный талон.
— А теперь, – сказал сосед, – будем прощаться, потому что вам на паспортный контроль и в терминал вылета.
Или отлёта? А может, улёта? Улётный терминал.
— Подождите, пока мы не попадём на этот паспортный контроль, – попросил я. – А то вдруг у нас чего-то не пропустят.
— А то у тебя есть, что не пропустить? – поинтересовалась дочь.
— Я думаю, что нет, но иди знай, – ответил я дочке.
И мы дружно засмеялись.
Хвост на паспортный контроль был не меньший, чем на регистрацию. Но мы и это препятствия мужественно преодолели. И подошли к роковой черте, которая отделяла Родину от заграницы. И смело, и безрассудно перешагнули через неё.
И тут началось. Если вы думаете, что пройти через рамку металлодетектора – пара пустяков, вы сильно ошибаетесь. Мне, например, с первого раза это не удалось. Вы просто многого не знаете. Я прошёл рамку с шестого раза. Сначала просто так, потом снял ремень, потом снял часы. Потом вывернул карманы брюк. Потом достал из кармана мобильный телефон. И всё срослось.
За это время жена благополучно и с первого раза просочилась сквозь рамку металлодетектора. И её уже вручную обыскивал персонал таможни. Вызвала недоверие. Они тщательно обыскивали её тело своими правоохранительными руками на предмет непонятно чего. У них это называется личный досмотр. Хорошо ещё нас собакам не дали обнюхивать. Иди зная, что та собака может у нас унюхать.
После досмотра нас направили на паспортный контроль. Там всё просто. Сравнили твоё лицо с тем, что на фотографии в паспорте, удостоверились в сходстве. И мы уже не в Одессе, но ещё и не в самолёте. Мы – в терминале вылета из Одессы. Или улёта?
В зале терминала вылета мы сидели довольно долго, даже начало надоедать. Наконец, над выходом на лётное поле загорелся транспарант с названием нашего рейса и дверь открылась. Мы с женой опять оказались в конце огромной очереди желающих улететь в славный город Тиват. Славный город – это фигура речи. Я, на самом деле, совершенно не знаю, славный это город или нет. И по секрету вам скажу: так и не узнал.
4. Сорок секунд: полёт нормальный.
Мы стояли в хвосте очереди на посадку. Но не на самолёт, а в аэропортовский автобус, который должен был нас отвезти к самолёту. Очередь получилась потому, что на выходе из терминала аэропортовская дама в мундире на босу ногу ещё раз проверяла наши посадочные документы.
Наконец, мы в автобусе, автобус едет к самолёту по взлётному полю. Я пытаюсь угадать, который самолёт наш. И не угадываю. Выгружаемся из автобуса, направляемся к трапу. Поднимаемся по трапу и оказываемся в салоне, извините за гиперболу, авиалайнера А 320, или что-то в этом роде.
Неширокий проход по центру. По три кресла с каждой стороны. К нашему восемнадцатому ряда от носовых дверей путь неблизкий, усугублённый усаживающимися пассажирами. Но всё же ближе, чем до Черногории. Дошли. Усаживаемся.
Мама дорогая, ка же мне тесно. Некуда спрятать мои не слишком длинные ноги. Складываю их в межкресельном пространстве с минимальными потерями. И вот так мне сидеть два часа?
Одно радует, справа от меня иллюминатор, а слева – жена. Не обманули на регистрации, наши места рядом. Но есть один нюанс: иллюминатор располагается прямо над крылом самолёта. И над иллюминатором светящийся транспарант: запасной выход на импортном языке. Так вот почему у нас столь ограниченное межкресельное пространство – запасной выход.
А тем временем, пассажиры постепенно расселись по своим местам, попрятали ручную кладь в ящики над головой. И самолёт медленно покатил на рулёжную дорожку, или как у них там называется то место, с которого взлетают самолёты. Ничего, что я умничаю?
Синхронно с этим стюардесса занялась выполнением физкультурных упражнений с кислородной маской и спасательным жилетом под бодрый комментарий подруги. Чтобы, если мы в полёте навернёмся, то смогли бы воспользоваться спасательным жилетом и кислородной маской. Если успеем.
Самолёт последний раз остановился, взревели двигатели, самолёт дёрнулся и стал медленно набирать скорость. После чего плавно оторвался от земли. Мы в воздухе! Сорок секунд: полёт нормальный. Пассажиры награждают лётчиков бурными аплодисментами. Спасибо, что взлетел.
А самолёт продолжил набирать нужную высоту и скорость. А я сидел и ждал, как мой нетренированный организм отреагирует на полёт. Организм сбоев не дал. Испуг почему-то не пришёл. И я, осмелев, даже выглянул в иллюминатор. Увидел удаляющуюся Одессу. Не горюй, Одесса, мы ещё к тебе вернёмся. Через две недели.
Самолёт набрал высоту и скорость, о чём сообщило погасшее табло в салоне, впереди над кабиной пилотов. И стюардесса, надёжная, как весь воздушный флот, подтвердила это бодрым голосом. Мы с женой развлекали друг друга разговором. Так время бежит незаметнее. А лететь нам полтора часа.
По проходу покатили тележку – самобранку. Тележка была высотой с почти человеческий рост. И несла в себе еду для изголодавшихся пассажиров. В качестве еды предлагался пластиковый контейнер с вложенным в него бутербродом. Или, раз мы уже за границей, то это называется сандвич? Сандвич состоял из французской булки, разрезанной вдоль. В недрах булки были погребены колбаса с сыром. На Молдаванке когда-то такое блюдо называли ростер: бутерброд с сыром и колбасой. И кофе, чай, сок на выбор. И тут я вспомнил, что мне рассказал сын.
— Запомни, папа, если в самолёте раздают томатный сок, через двадцать минут весь самолёт будет пьяный в стельку. Это такая народная примета. Проверено на практике.
Поэтому так, ненавязчиво, поинтересовался у стюардессы:
— Скажите, пожалуйста, а нет ли у вас томатного сока?
— Нет, только апельсиновый.
Мы с женой переглянулись и засмеялись. А стюардесса пожала плечами и пошла далее по проходу.
Так, за разговорами, и едой мы летели на запад. Сначала под крылом самолёта было Чёрное море, потом горы и долины. Потом снова море, но уже Адриатическое. И, наконец, самолёт начал снижаться. Заложило уши, стало плохо слышно. Мы попытались прочистить уши. Кто имитируя глотание, кто с помощью жевательной резинки. Способы есть разные, их много. И ни один не помогает на сто процентов.
Самолёт заходит на посадку со стороны моря. Я это вижу в иллюминатор. Земля всё ближе. Колёса касаются взлётной полосы, небольшое встряхивание и лайнер покатился по полосе, постепенно замедляя ход. Стюардесса сообщает, что самолёт совершил посадку в аэропорту города Тиват. Температура за бортом тридцать семь градусов. Пассажиры дружно аплодируют, благодарят экипаж за мягкую посадку.
Народ начинает суетиться, готовиться к выходу. Минут через восемь – десять подают два трапа, к носовому и хвостовому люкам, чтобы мы поскорее освободили помещение, в смысле салон лайнера. Я с муками выдавливаю себя из межкресельного пространства а проход. И мы с женой продвигаемся к хвостовому трапу, нам к нему ближе. Спускаемся по нему на землю Черногории.
Что вам сказать о первых впечатлениях? В Черногории, а конкретно в Тивате, – жара. Плотная, обволакивающая, беспощадная. Мы идём по аэродрому в зал прилёта, раздвигая телами горячий воздух, вдыхая полной грудью аромат зноя.
— Сын сказал идти через зелёный коридор, - произнесла жена, – не через красный коридор.
— Почему? – поинтересовался я.
— Не знаю, но он сказал, что так будет лучше.
И в этот момент мы подошли к залу прилёта. И снова оказались в конце длинной очереди. Потому что в то же время с нами приземлились ещё два самолёта. В Тивате самолёты садились каждые пять минут, если не чаще. Столпотворение какое-то.
— Это карма, – сказал я жене, – всё время попадать в хвост очереди.
5. Долгая дорога в горы.
Здесь всё происходило в обратном порядке. Сначала паспортный контроль, потом получение багажа. На удивление, ждать багажа не пришлось. Пока мы стояли в очереди, багаж привезли. Его начали выгружать из самолёта ещё, когда нам даже не подали трап.
Наши чемодан и сумку я увидел сразу. Жена покатила чемодан, а я потащил сумку. Перед нами два прохода – коридора: зелёный и красный. Мы идём в зелёный коридор, как нам и велел сын. Да и все идут в зелёный коридор. Он без досмотра багажа. Если им захочется меня досмотреть, пусть ловят и волокут в красный коридор.
— Интересно, – говорю я жене, – а нас вообще кто-то встречает?
— Обещали, – смеётся жена.
— А если нет? – говорю я. – то мы будем делать?
— Щас узнаем, – говорит жена, – встречают нас или нет. Вот только выйдем из здания аэровокзала.
Мы выходим из прохладного помещения на удушающий зной привокзальной площади. И из толпы встречающих раздаётся пронзительный крик:
— Бабуля!
Это внучка нас увидела первой. Выбежала из толпы встречающих и кинулась обниматься с женой. Следом подошла невестка с внуком. Внук ткнулся головой мне в живот. Признал.
— Привет! ¬– сказала невестка, – с приездом.
И мы все по-родственному расцеловались. И нас повели к машине сквозь строй встречающих на автостоянку. Впереди шли жена сына, за ней моя жена с внучкой. Внучка катила чемодан за длинную ручку. Замыкали шествие я с внуком в одной руке и сумкой – в другой. Было начало седьмого вечера по местному времени.
Мы подошли к автомобилю марки Форд. Уложили вещи в багажник. Сели в машину и поехали из славного города Тиват в столичный город Подгорицу, где проживают сын с невесткой и детьми.
Горный дороги Черногории, гладкий, как стекло, асфальт. Слева – высокие горы, справа – глубокий обрыв и море, синее-синее, Адриатическое. Серпантин поворотов и тёщиных языков. Сначала вверх, потом вниз. Неимоверной красоты горные пейзажи, голубое небо, начинающиеся сумерки. И вместе с уходящим солнцем спадает жар.
— Здесь гораздо теплее, чем в Одессе,¬ – говорит жена.
— Ещё бы, – хмыкает невестка. – Здесь не просто жарко, здесь очень жарко.
— Мы за тем и приехали, – говорю я, – кости погреть.
— Погреете, ¬– улыбается невестка.
— Да уж, – подтвердила внучка, существо лет десяти, – погреешь, погреешь. Смотри не перегрейся.
Любит молодёжь ввернуть что-нибудь такое, вводящее в ступор. Постепенно темнело, мы уже ехали при свете фар. Наконец, въехали в город Подгорицу. Попетляли по улицам. Остановились у магазина. Невестка вместе с женой пошли в магазин. Интересно же посмотреть что там в заграничном магазине не так, как у нас. Жена вернулась полна впечатлений.
— Какие товары! Какое обслуживание! – сказала она. – Нам, непривычным особенно бросилось в глаза вежливость персонала.
— Так за деньги, –  подлил я масла.
— Да, за деньги. А у нас и за деньги не добьёшься такого отношения.
Но не будем о грустном. Мы приехали в то место, которое у сына называется: домой. Ребята снимали у хозяев второй этаж двухэтажного дома. На первом этаже дома жили хозяева. Просторный дом, просторный двор. Во дворе можно поставить  три машины. И даже четыре, если очень нужно.
Мы приехали ранним вечером. Семья хозяина дома сидела во дворе вокруг стола, светила яркая лампочка и они разговаривали на своём, сербском языке. Попивали кока колу. Не ракию, точно. И в это время во двор въезжаем мы на Форде.
Торжественно выгружаемся из автомобиля. Семья хозяина с интересом смотрит на нас. Я даже подумал, что они специально собрались, чтобы на нас посмотреть. Невестка, куда деваться, стала нас знакомить с хозяевами. Хозяева: муж Горан, жена Соня. Муж по-русски понимает и говорит. Соня -  нет. Они примерно нашего возраста.
Нас знакомят. Это тато и майка Игоря, – говорит невестка. Мы пожали друг другу руки. У них так принято. Даже муж, здороваясь с женой, пожимает ей руку. Папа с дочкой за руку здоровается. Вот так мы приехали в Подгорицу.
6. Море солёное.
А поутру, когда проснулись, солнце уже стояло высоко. И занималась обычная Черногорская жара. Нас было решено отвезти на море. Здесь оно у них – Адриатическое. Для моря мне выдали специальные тапочки, резиновые и в дырках.
— Это, чтобы купаться и по дну ходить. На дне острые камни и встречаются морские ежи, могут ужалить. Не страшно, но больно.
Мы вшестером загрузились в «Форд» и поехали в сторону моря в славный город Сутоморе. Хоть и в рифму, но, правда. Сначала едем по Подгорице. Впечатляет чистота на улицах. Ни одной колдобины, ни одной выемки. Всё аккуратно.
— Европа, –вздохнула жена.
— А то! – согласился с ней сын.
Мы выехали из города на шоссе. Справа образовалась железная дорога. Нам сказали, что по ней даже ходят поезда. На юг, к морю, и на север, в Белград.
Потом слева появилось озеро очень большого размера. На том берегу – Албания и озеро поделено пополам между Черногорией и Албанией.
Потом пошли тоннели в горах. Первый тоннель длиной метров шестьсот, об этом гласило объявление при въезде. Второй длиной целых два километра. Проехали мы и эту экзотику, и выехали на простор. Справа Адриатическое море, слева, сзади, впереди – горы. А мы едем на море.
Подъезжаем к тому месту, которое сын назвал громким словом пляж. Это по-нашему, по-одесски. Высокий обрыв над морем. На этом обрыве, в компании других машин, мы поставили свой Форд. И со всем скарбом, детьми, сумками, надувными кругами, – спустились вниз к воде.
Я надел тапочки в дырочках – типа купальные туфли – и полез в морскую воду. На море была небольшая волна. Дно усеяно большими и поменьше гладкими как лысый череп камнями. И берег был тоже ими усеян. И первое, что я сделал, упал на эти камни, потому что меня сбила с ног первая же волна. И ударился ногами о камни, не сильно. Наглотался морской воды. Что вам сказать, в море вода солёная. Вы не поняли меня. Адриатическое море очень солёное, раза в два солонее Чёрного.
Поднялся и пошел вперёд. Через три шага мне было с головой. Здесь море глубокое сразу у берега. И вода прозрачная, такая, что видны мелкие камешки на дне. Мы болтались на пляже часа три, пока солнце не вошло в зенит, и не стало немилосердным к нашим неокрепшим в жаре телам. И провели изъятие детей из моря. Это было непросто. С плачем, со слезами, они сражались за купание из последних сил. Но силы были не равны. И детвора была вынуждена уступить. Мы классно обгорели. А я, так даже приобрёл ранение в борьбе с Адриатическим морем, падение даром не прошло.
7. Прогулки по вечерам.
А по вечерам мы выходили в город. То есть садились в автомобиль и ехали в центр Подгорицы. На центральной автостоянке оставляли автомобиль и шли гулять по улицам.
Да, в Европах машину не бросишь абы как и абы где. В Европах машину нужно оставлять на платной стоянке. И идти гулять. А заодно и зарегистрироваться в стране пребывания, то есть в Черногории. Ну, то есть мы должны были отметиться в полиции. И, говорят, даже оплатить некую сумму за пребывание.
Пункт регистрации находился на одной из центральных улиц. Не спрашивайте меня название улицы. Бесполезно, не скажу, хоть пытайте. не потому что я такой партизан, нет, просто не знаю. Пункт регистрации представлял собой небольшую комнату во внутренней галерее торгового центра. Мы туда вошли с сыном. В комнате работал кондиционер и создавал условия для человеческого существования. За длинным столом с компьютерами сидели два полицейских чина.
— Мы хотим зарегистрироваться, – сказал сын по-сербски и подал наши документы и свой баравак, то есть вид на жительство.
Полицейский взял документы, внимательно их посмотрел, спросил на какой строк мы приехали, цель приезда и кем приходимся друг другу. И всё, гад, по-сербски.
— Тато и майка, – сказал сын.
— Тат и майка? – переспросил полицейский, – тогда платить не нужно.
Он просканировал наши паспорта. И с этого момента мы стали легальными резидентами в стране. И можно идти и гулять где хочешь. Сначала мосты через реку Рыбницу. Их там много. Четыре. Те, которые мы видели. Самый красивый называется мост Миллениум. Он самый главный в Подгорице. Его показывают на всех рекламах Черногории. Второй мост называется Московским. По нему мы перешли реку. Мост пешеходный.
Третий мост, не знаю, как он называется, потому что по нему мы не пошли. Мост тоже пешеходный, но качается под ногами прохожих. Это непреодолимое препятствие для моей неокрепшей психики.
Четвертый мост тоже автомобильно – пешеходный. По нему мы вернулись обратно на нужный берег реки. Река! Может она и река когда-нибудь. Но сейчас это пересохшее русло. Вода в реке есть, но кое-где. Такое количество реки сложно назвать рекой.
По Подгорице в этот вечер мы долго гуляли. Зашли в Центральный парк. Ловили Диму из бассейна, катали молодёжь на качелях. Смотрели памятники Высоцкому, Пушкину с женой. Красиво. Даже зашли в местный магазин, по-сербски продавница. И когда совсем уже стемнело, решили вернуться домой. Нашли наш автомобиль на стоянке и поехали.
8. Река Рабиновича.
— Куда нас сегодня повезут? – спросил я на следующее утро у принимающей стороны.
— Старый мост, – сказал сын.
— Река Цернаевича, – добавила внучка.
— Река Рабиновича? – переспросил я.
— Цернаевича, – поправила меня внучка. – Повтори.
— Церна, церна, – попыталась сказать жена.
— Рабиновича, – закончил я вместо неё.
И мы сели в машину и поехали. Сперва, по Подгорице. Мост Миллениум. Окраины. Потом пошла дорога в горы. Горы были справа, горы были слева. Потом слева пошли обрывы, крутые и безжалостно глубокие. И петляет, петляет лента шоссе, наматывая километры на трос спидометра.
Километров через десять мы съехали с магистрали налево у указателя «Старый мост». И поехали по узкой, на полтора автомобиля шириной, дороге. Серпантином вниз. И опять, справа горы, слева обрыв и умопомрачительные пейзажи. Спускаемся в долину, которой ещё не видим, аж дух захватывает. Внизу, в долине, течёт речка. Наверное, это и есть река Рабиновича, простите, Цернаевича.
— Она, она, – подтвердил сын.
Спустились. Оказалась вполне приличная и достаточно полноводная река. Через реку перекинуты два моста. Старых. Один старше другого. Тот, который постарше, считается, что он построен ещё римскими легионерами. И ему тысячу лет, или что-то около того.
Возле мостов курортный городок. Несколько ресторанов, апартаменты для снятия и отдыха. Магазины. Оставляем машину на стоянке и идём к мостам. К первому из них по ходу движения. Он каменный. По мосту переходим на другой берег реки. Там – альпийский луг. Густая трава. Мы ходим по ней, пока кто-то, вроде бы невестка, не сказала:
— Говорят, в этой траве змеи водятся.
— Ядовитые? – спросила внучка.
— Конечно ядовитые,– успокаивает внучку папа, то есть мой сын.
Снимаем обувь и заходим в речку по щиколотку. Вода очень прозрачная и очень холодная. Приятно постоять немного в холодной воде. Не обращая на нас внимания, по реке плывут черные утки.
Одеваем обувь. И через мост идём в ресторан, который, вот неожиданность, называется «Старый мост». В ресторане мы будем кушать жареного угря, и запивать этот деликатес местным пивом «Никшичка». По дороге в ресторан нам встречается со свежевыловленными в реке угрями. Они шевелятся в ящике и ползают, извиваясь друг по другу. Пытаются вырваться на волю из ящичного плена.
Ресторан как ресторан. Дима шустрит, внучка изображает светскую даму. Мы наслаждаемся обслуживанием и едой. И пивом. И природой. И в комплексе всем, всем, всем.
Потом ещё немного гуляли вдоль реки Цернаевича – Рабиновича.. и отправляемся в обратный путь. Вверх по серпантину, ведущему вниз. Теперь у нас всё зеркально: горы слева, долина с рекой справа. Останавливаемся примерно на середине дороги между Старым мостом и Главной горной дорогой. Там есть специально оборудованное место, по-местному называемое поглед, в смысле кругозор. С этого места открывался прекрасный вид на окрестности. Посмотрели ещё раз на прекрасную долину, великолепную реку с высоты птичьего полёта.
9. Кувана кафа.
По-сербски мороженое называется сладолед. Тут всё понятно: сладкий лёд. Просматривается логика хотя и не сразу. Такую надпись я увидел на торговой точке, которая торговала мороженым. А смысл мне пояснила внучка. Она с лёгкостью ориентировалась в сербском языке. И даже общалась на нём, и даже с черногорами.
Узнавание сладоледа происходило в курортном городе Баре. Бар – это такое место на берегу Адриатического моря, куда стоит поехать. Особенно если вы в Черногории вы соскучились по русской речи.
Мы ещё не соскучились, но всё равно поехали. Из Подгорицы мимо знаменитого озера, через два тоннеля, проезд платный. Через славный город Сутоморе. По невообразимо гладким дорогам Черногории, на фоне гор и моря с разных сторон.
Оставили машину на стоянку в центре и пошли гулять. Вот тут я и заметил эту точку по продаже сладоледа. Но мы возле данной точки останавливаться не стали, продолжили путь дальше, где, за углом, в тени деревьев, располагалось уличное кафе.
Выбрали столик под раскидистым деревом, чтобы оно защищало нас от палящих солнечных лучей. И заказали у очень быстро подошедшей официантки кофе и пирожные. Невестка ей, официантке, так и сказала:
— Кувана кафа, – и пальцем показала на нас четверых.
Малышне заказали чай с сахаром.
— Почему кафа кувана? – спросил я в пространство.
— Переводится, как варёный кофе, – помог мне сын. И добавил – это чтобы не говорить «кофе по-турецки».
— Они, что, так сильно не любят турок? – удивилась жена.
— Именно, – отреагировала невестка, – четыреста лет турецкого ига – не один день.
Кафа был прекрасен. Нет, не так, кафа была великолепна. Горячо, насыщенно, прекрасный аромат.
— А как правильно, – спросила внучка, – кафа он или она?
— Видишь ли, зайчик, – задумчиво произнёс я,– не знаю как у них кафа, а у нас в Одессе кофе оно, если стоит до ста гривен, и он, если стоит дороже.
Вот так, под ликбез и созерцание окрестностей мы пили прекрасный черногорский кофе. Потом нам пришла в головы мысль пойти пройтись в местный порт. Приехав из Одессы, нам было трудно назвать портом то, что мы увидели. Но не будем ёрничать. Порт – это то место, из которого корабли и пароходы, а также яхты и катера выплывают в открытое море и куда они приплывают из открытого моря. Причём, если я ничего не путаю, то если корабль, то он ходит, а если пароход, то плавает.
И что же мы увидели в пору? Пирсы, много катеров и яхт. Много других, разных посудин на стоянке. Возле моря жара помягче. Мы неспешно гуляем вдоль катеров и яхт. Потом идём на прогулочную аллею вдоль моря, усаженную по бокам экзотическими и не очень экзотическими деревьями и кустами. И пальмами. Оставшаяся в Одессе дочь приказала мне нафотографировать побольше пальм. Выполняю.
Когда мы поехали домой, на дороге образовалась большая пробка. Машины стояли одна к другой и еле-еле двигались. Что это, если не пробка? Причина пробки вы не поверите, в том, что контингент попёр с пляжа домой. А у них такой странный обычай, пропускать пешеходов на переходе через улицу, на «зебре».
Да. Вот так в этой Черногории. Водитель обязан остановиться и пропустить пешехода на «зебре». И если идёт вереница пляжников, пропускать всю вереницу. А публика с пляжа идёт разморенная Барским ласковым солнышком. Идёт не спеша, с сознанием собственной правоты.
И это не зависти от того, какой у пешехода автомобиль в собственности, потому что именно сейчас он – пешеход. Вот, когда он будет автомобилист!.. И стоим мы в длинной очереди на проезд перекрёстка в пробке. И мечтаем, чтобы пришёл полицейский и разрулил эту непростую ситуацию. Иногда такое случается, т огда пробка быстро рассасывается.
10. Кто такие фиксики?
Мы едем всем семейством на Форде по прекрасной Черногорской дороге на север, сквозь горы и долины. Дима насилует мамин смартфон на предмет посмотреть любимый мультик:
А кто такие фиксики,
Большой, большой секрет.
Внучка ведёт светскую беседу с бабушкой о сущности бытия. У них свои темы, секреты и разборки. Невестка ведёт автомобиль. А мы с сыном просто в нём едем. Едем не спеша, чтобы успевать замечать окрестности. Окрестности, не смотря на однообразие – всё горы, да горы – поражают разнообразием. То есть пейзаж за окном не надоедает и не приедается.
Мы едем на север Черногории в город Никшич, откуда родом то самое наше любимое пиво «Никшичка». Мы едем в заповедник. В заповеднике лес и горы. В заповеднике прохладно, по сравнению с Подгорицей просто рай.
Когда мы в начале десятого выезжаем из дома, было уже за сорок по господину Цельсию. А там, куда мы едем, это высоко в горах. И там, по меркам Черногории, летом прохладно. То есть тридцать – тридцать пять. Потому что двадцать восемь градусов по шкале Цельсия – это уже нужно одевать курточку, как сказала внучка. Можно замёрзнуть.
И мы едем вперёд и вверх, а там… Там красивый заповедник. И есть что-то ещё, о чём нам с женой пока не рассказывают. Типа сюрприз. Surprase!
По дороге плановая остановка. На заправке. Можно покурить и оправиться, как говоря в доблестных и не очень доблестных очень вооружённых силах. Заправили соляркой автомобиль. Решили выпить по чашечке кофе. Детям – чай. Зелёный. Столики под открытым небом. Над столиками зонты, иначе никак. Чтобы головку не напекло. Кафа был кувана, Дима почти не баловался. Поэтому минут через тридцать мы смогли продолжить путь дальше.
Что вам сказать, Никшич – город, как город. Говорят он второй по величине в стране. Почти в рифму. Похож на все Черногорские города. В долине между гор. Но мы пока в город не поедем. Мы поедем напрямую в заповедник.
Для этого нужно проехать через весь город и подняться по серпантину вверх. Пока не встретятся большие деревянные ворота – въезд в заповедник. Въехали. Заповедник, ка заповедник. Слева – гостиница, небольшая, но, видимо, уютная. Не знаю, не пробовал. Ресторанчик, как же без него. Кругозор, или как будем по-ихнему – поглед. Можно обозреть окрестности. Посмотреть на Никшич у ваших ног. Мы пошли и обозрели окрестности, увидели город Никшич внизу в долине. Город как игрушечный в котловине между гор.
Детская площадка. Здесь мы тормознулись надолго. Минут на тридцать. Молодёжь резвилась, разрываясь между качелями, горкой и детскими игрушечными домиками.
Потом пошли в заповедный лес. Так это надо понимать. Лесные тропинки, на деревьях красные стрелки, показывают куда идти, чтобы не заблудиться. Просто какая-то детская игра в казаки-разбойники. Говорят, что если всё время идти по этим стрелкам, то можно обойти гору по окружности.
Но это для экстремалов, к которым я себя не причисляю с некоторых пор. С некоторых пор – я нормальный. Поэтому мы просто идём – гуляем. По лесу. По горному лесу. Нашли грибы неизвестной мне породы. Сорвали и полюбовались. Подобрали каждый по пешеходной палке. Такое впечатление, что эти палки тут кто-то, как нарочно, разбросал по пути. Теперь нам стало удобнее идти по пешеходной горной лесной тропе.
— И отгонять медведей, – сказала внучка.
— Если они появятся, – добавляет её папа.
Дошли до очередного погледа – кругозора. С него опять-же отрывался вид на Никшич и его окрестности. Очень красиво, что же тут ещё можно сказать. Посидели на лесной скамеечке, сколоченной из толстых необработанных веток. Грубо, удобно и к месту.
Пошли назад к машине. Спустились по серпантину в город. Зашли в небольшой ресторан в центре города. Угостились пиццей, запивали пивом «Никшичка». Было вкусно и весело. Прогулялись в местном парке по тихим, усыпанным мелким песочком, аллейкам.
И поехали домой, как говорят, но по другому поводу, усталые, но довольные. Отдохнули от расслабляющей жары в сравнительно прохладных горах Никшича.
11. Культурная столица.
В каждой стране есть свой Санкт-Петербург. В Черногории – это Цетинье. К нему ехать от Подгорицы совсем недалеко, по нашим меркам. Не больше часа спокойной езды по ухоженной горной дороге. Город со всех сторон окружён горами. Фиг возьмёшь штурмом, если захочешь воевать.
Здесь тоже жара чуть послабее, чем в Подгорице. И переносится попроще. Со стоянкой автомобиля тоже нет таких строгостей, как в Подгорице. Мы въехали в центр города и остановились там, где уже стояли машины, рассудив, что это и есть место, разрешённое для парковки.
И пошли пройтись по культурной столице. Как раз, от того места, где мы припарковались, начиналась пешеходная зона. С красивыми старинными особняками. Здание бывшего французского посольства, здание бывшего английского посольства, – гласили мемориальные доски на фасадах. Ну, типа того, что были когда-то и мы рысаками.
Памятник Цернаевичу, именем которого названа река. Оказывается это их Ленин. Он основал это государство. Музей-квартира князя Николая. Мы посетили сей музей. Даже не знаю, с чего начать. Да, красивый двухэтажный особняк. С претензией на дворец. Интерьеры в нём приближены к годам жизни князя. Мебель, посуда, столовое серебро, которое так поразило невестку, книги, одежда.
Оружие всех видом, что так поразило моё и Димы воображение. Оружие с большой буквы «О». Всевозможные пистолеты, от кремниевых экземпляров, до револьверов эпохи начала прошлого века. Сабли и палаши, кинжалы и кортики. Винтовки всех эпох.
И сервизы, сервизы, сервизы. Интерьеры комнат. У каждой комнаты табличка. В этой комнате жили дочери князя, в этой комнате жил сам князь. В этой – его жена. Здесь он пил и ел. А тут – его кабинет. Полы простые, деревянные. То ли паркет не сохранился с тех времён, то ли его тут никогда и не было.
Потом мы пошли в монастырь. Это слегка в отдалении от центра города. Чуть на горе, чтобы его было видно издалека. Монументальное сооружение, с крепкими крепостными воротами. Фиг возьмёшь штурмом. В монастыре нас пустили только в первый двор. И в небольшую часовню при входе. Там лежали мощи почитаемых в Черногории святых. Мы вошли и поклонились.
Потом пошли ещё в один музей, который значился, как исторический. Гулять, так гулять. Что вам сказать. Ну, вот, собственно, и всё. Нет, нет, мы увидели в музее много интересного, и первобытные стоянки ранних черногоров, и более поздние стоянки черногоров. И фотографии раскопок. Море информации, зачем она мне?
А потом нас ещё и занесло, по ошибке, в зал современного искусства. Где мы увидели современное искусство Черногории, и поняли, что они идут в тренде мировой культуры. То есть, до фига модерна, абстракции и есть даже акварели местной природы. Всё как у людей.
После всего мы, конечно, проголодались. И пошли в местный ресторанчик, знаменитый тем, что сын с невесткой всегда в него ходят, когда оказываются в Цетинье. А в Цетинье они оказываются часто именно из-за этого ресторанчика. По странному совпадению, ресторанчик находился именно там, где мы припарковали наш автомобиль.
Приглушённый свет, спокойный, консервативный интерьер и не по-русски вежливый официант. Это располагало расположиться. Себе мы заказали медальоны. Детям мы заказали суп. Ну, то, что у них называется супом. У нас это никак не называется. Одна гуща без проблеска жидкости. Запивали, конечно же, Никшичкой.
Было невероятно вкусно. Дима баловался, как всегда. Внучка изображала мадам на отдыхе. Мы – наслаждались. В дальнем углу зала молодая пара любезничала. И одновременно обедала. Молодой человек так активно любезничал с девушкой, что мы даже заинтересовались, как скоро он перейдёт к горячей фазе. Но не срослось. Пара встала и вышла из ресторана, очевидно, уже не в сила сдержать порывы любви.
Домой мы возвращались, когда начинало темнеть. А в горах это происходит особенно быстро. Почти без сумерек. Вот золотой, на фоне гор, закат. А вот уже зажглись фонари. То есть, всё по классике: усталые, но довольные, они возвращались домой.
12. Следующий номер нашей программы.
Я долго учил это слово Будва. Помогло мне то, что на Украине есть городок Середина-Буда, хорошо мне памятный, но здесь не об этом. Я сначала вспоминал, как называется этот городок, а потом конструировал из его названия слово Будва. Вот такая мнемосхема.
Будва – это такой городок на берегу Адриатического моря. Как вам сказать, где он находится? От Цетинье налево, так будет правильно. Ещё лучше, между Цетинье и Тиватом. В Будве большой и даже почти песчаный пляж. И много-много русских. Поэтому цены на всё, как правило, выше, чем в целом по стране.
Как добираться в Будву? Так же, как и в Цетинье, только на развилке на Цетинье нужно повернуть направо, а в Будву – налево. И вниз, к морю. Не заблудитесь. Там одна дорога. Она ведёт к морю и к Будве.  Сначала море где-то далеко-далеко слева внизу. Потом море всё ближе. Потом наступает Будва. И когда дорога и море сойдутся вместе. Значит мы приехали.
А приехали мы на пляж. В смысле, купаться в море. И мы купались. По  одиночку и группами. Детвору из воды было не выгнать, это нормально. Потом лежали на подстилке разными боками к солнцу. Потом снова купались. И опять валялись на подстилке.
Потом нам это дело надоело, и мы пошли прогуляться по набережной вдоль моря. Вдаль. Вперёд. Между ресторанами и кафе, игровыми площадками и лавочками с курортными товарами.
Жара спадала, кроны деревьев помогали, создавая прекрасную тень. Идти было приятно и весело. И мы перешли на другой берег залива в Будве, туда, где находится старый город. И мы отважно вошли под старые городские стены в средневековый город Будву.
Улицы шириной не больше метра. Дома высотой три – четыре этажа, кто их сосчитает. Узенькие окошки, на стенах висят кондиционеры. На первых этажах открыты магазины для туристов со всякой туристической всячиной. А на этажах выше, как я понял, живут люди.
Улицы вымощены камнем с уклоном к центру мостовой, чтобы воду собирать. Камни отполированы ногами людей за много столетий. Все улицы ведут на центральную площадь, где ратуша. Центральная площадь – это квадратный колодец широкий и высокий. Посередине площади прямо на камнях мостовой сидит длинноволосый, бородатый человек в обносках и играет на экзотическом инструменте, я не знаю, как он называется, никогда раньше такого не видел. Дудочка, не дудочка. Мелодия негромкая и приятная, как раз, чтобы заработать.
Если идти по улице, которая в старой Будве считается главной, можно выйти к крепостной стене над морем. Крепостную стену венчает квадратная башня. Над башней развевается флаг Черногории. С моря его хорошо видно.
Перед крепостной стеной площадь с церковью. Есть скамейки. Мы присели на скамей, отдохнуть перед тем, как пойдём обратно. Обратно мы шли тем же путём, по узким кривым улочкам старого города, потом по набережной вдоль моря до автомобильной стоянки. Сели в машину. Дима мгновенно потребовал смартфон. И, пробив вопрос, включил фиксиков.
И мы поехали домой, в Подгорицу. Поэтому море у нас стало справа, а горы слева, и серпантин горного шоссе уводил нас всё выше и выше к развилке на Цетинье. Здесь нам было направо, на Подгорицу.
13. О пользе и вреде.
Есть в Подгорице забава – бассейн под очень открытым небом. А на небе ни облачка и очень яркое солнце. И очень жаркое солнце, и очень безжалостное солнце. И нас повезли в этот бассейн под открытым небом. Было около одиннадцати, как раз солнышко начало пригревать по-настоящему, где-то градусов сорок восемь с небольшим. Всего-то. Но в тени. Или не в тени? Разницы никакой.
Приехали. На входе выдали специальный браслет, которым добровольно окольцевалась невестка. И много – много полотенец. Наверное, чтобы воду вытирать, не иначе. А браслет, чтобы фиксировать время нахождения в бассейне. Европа – всё для человека, всё во имя человека.
Вошли  в помещение раздевалки, заняли шкафчики, переоделись и пошли в бассейн. На берегу заняли несколько топчанов для нашего большого коллектива: я, жена, невестка, сын, Дима и мадам внучка. Бассейн состоял из двух частей: мелководной части для малышни и глубоководной – для всех остальных. Между двумя половинками бассейна переходной мостик, чтобы не обходить много по берегу. Очень удобный мостик, обязательно стукнешься об него головой, при переходе по воде.
На мелководье устроен эффект джакузи. Из отверстий в бортике бассейна под давлением бурлит вода. И если правильно лечь напротив отверстия, получается шикарный эффект массажа той части тела, которую тебе удастся подставить под струю. Мы все по очереди промассировались.
Отдельный аттракцион в бассейне – это детвора. Внучка нацепила маску для подводного плаванья и занялась нырянием. Диму вложили в надувной круг и он поплыл, не выпуская папиной руки. Потом он плавал со мной, потом он плавал с сестрой. Потом он всех достал и был вынут из воды на берег, не смотря на отчаянное сопротивление, в результате которого уровень воды в бассейне резко подскочил.
Пришло время уходить домой. Мы вернулись в раздевалку, переоделись, сдали браслет счастья на выходе и оказались на воле, под безжалостным черногорским солнышком. Так я о пользе и вреде. Джакузи в бассейне – это польза или вред? А сами такие бассейны – это польза или вред? В любом случае, я вам так скажу, это было очень приятно.
После бассейна мы поехали в супермаркет. В их супер супермаркет. На экскурсию и на предмет что-то прикупить. Но мы же договорились, о деньгах ни слова. Подъехали к супермаркету, заехали в многоэтажный паркинг, припарковались. И пошли по этажам с самого верхнего до самого нижнего.
Что вам сказать, здесь можно жить, для этого всё есть. Кафе, рестораны, магазины. Игровые для детей, кинозалы для взрослых. И сервис для всех. Мы  у нас к такому не привыкли. Конечно и безусловно улыбки. Пусть даже и фальшивые, мы не будем вредничать по этому поводу. И ощущение, что покупатель продавцу не враг, а друг, товарищ и брат.
Одуряющая жара действовала на нас благотворно. Тяжёлый зной дня сменялся вечерними сумерками. И становилось чуть легче, но не на много. Периодически набегали облака. И тут же уходили за вершины гор. Сейчас лето – не время для дождей. Время для дождей приходит поздней осенью и зимой.
14. Черногора оставьте нам.
Когда мы сказали Диме, что завтра уезжаем, он, ни слова не говоря, пошёл к выходной двери, встал, уперевшись руками в проём и сказал:
— Нет!
Что может быть большей наградой для бабушки и дедушки.
С утра мы погрузили вещи в машину Форд, разместились в салоне и автомобиль взял курс на славный город Тиват. Красиво сказал? Дорога нам известна. Мимо поворота на Старый мост, оставляя справа город Цетинье. Спускаемся к морю и городу Будве. И попадаем в пробку на въезде в город. Едем в пробке. Долго едем, через весь город едем. Едем так медленно, что начинаем поглядывать на часы. Начинаем волноваться, не опоздаем ли на самолёт. Вернее, волноваться начинаю только я. Остальные спокойны.
— Самолёт же без нас не улетит, – говорю я сыну.
— Не переживай, не улетит, – смеётся сын.
— У нас куча времени, – добавляет невестка.
— В ваших интересах, чтобы мы улетели сегодня, – подливаю я масла в огонь.
— Это в наших общих интересах, – примиряет всех жена.
Проезжаем в пробке почти весь славный город Будву именно к тому самому пешеходному переходу, из-за которого вся пробка и образовалась. Народ идёт на море, представляете.  Практически непрерывной цепочкой. И им наплевать, что мы можем опоздать на самолёт. И все автомобили этих пляжников аккуратно попускают. Европа. Ах, да, я уже это говорил.
После этого пешеходного перехода путь на Тиват был свободен. Когда мы приехали в аэропорт, регистрация на Одессу уже шла. То есть хвост очереди был у самого входа в терминал. А стойка регистрации далеко впереди. Как горизонт, только она приближалась по мере приближения, а горизонт удаляется по мере приближения.
— Не забудь сказать, – напомнила жена, – чтобы нам места рядом дали.
Это означает, что мы приблизились вплотную к стойке регистрации. Ставлю чемодан и сумку на весы, подаю паспорта молодому парню на регистрации и говорю:
— Нам с женой, пожалуйста, выделите места рядом, мы друг без друга не можем.
В это время Дима подходит ко мне и залезает на руки. Служащий смотрит в наши паспорта, потом смотрит на меня, потом в терминал компьютера, снова на меня с Димой на руках. И, возвращая паспорта, говорит:
— А черногора оставьте нам, – и кивает на Диму.
— Обязательно, – смеюсь я ему в ответ.
Отходим от стойки регистрации. Смотрю на посадочные талоны. Места нам выделены рядом, но через проход.
Пришло время прощаться с ребятами: сыном, невесткой, внуками. Нужно уже идти на досмотр и паспортный контроль. Сын грустит, внучка плачет, жена плачет, Дима ещё не понял до конца, что это конец, и что сейчас произойдёт. Прощальные поцелуи и мы уходим за перегородку на таможенный досмотр.
Я стою встревоженный,
бледный, но ухоженный,
на досмотр таможенный,
в хвосте.
Грустно. Грустно уезжать от детей и внуков. Грустно покидать Черногорию. Черногория, ты нам понравилась, чего скрывать.
Жена проходит таможенный досмотр без приключений. Не то, что в Одессе, где её вывели на личный досмотр. В этот раз не повезло мне, меня вывели на личный досмотр. Конечно, при проходе через рамку, рамка зазвенела. Я стал рыться по карманам, доставая всякие звенящие мелочи, мобильник, ремень. Прохожу удачно.
Но меня всё равно забирают на личный досмотр. Это не так интересно, как кажется. Общупали, обтрогали, обыскали. Ничего не нашли. Ну что сказать, мы с женой теперь квиты. Её обыскали в Одессе, меня – в Тивате.
После паспортного контроля устроились у стеклянной стены терминала. Смотрим на лётное поле, это приятнее, чем смотреть на офигевающих ожидающих отлёта. Уже не отдыхающий, но ещё и не пассажир.
15. Домой дорога всегда короче.
Это утверждение спорно, что дорога домой всегда короче, чем из дома. Даже если куда и откуда – это одни и те же места. Наверное, тут роль играет психология. Поэтому с данным тезисом лучше согласиться, чем оспаривать. Поэтому, дорога домой короче.
Пришло время посадки. У нас ещё раз проверили посадочные документы. И повели к самолёту. Поднялись по трапу, на входе в салон самолёта увидели бригаду стюардов, с которой летели сюда две недели назад из Одессы. Стало легко и привычно. Мы со стюардами вежливо поздоровались. И они нам вежливо ответили, сделав вид, что узнают. Безусловный рефлекс.
Прошли в салон к своим местам. Места наши с женой были действительно рядом, но через проход. Ох, да, я это уже говорил. Проход неширокий, это успокаивает.
После небольшой суеты, народ расселся по своим местам, ящики над головой заполнились ручной кладью. И самолёт начал выруливать на взлётную полосу. Остановился перед стартом. Немного постояв, начал разбег в сторону Одессы. И мягко оторвался от Черногорской земли, стал набирать высоту. Раздались жидкие аплодисменты: спасибо лётчику за то, что самолёт взлетел.
Как только самолёт перешел в горизонтальный полёт, стюард и стюардесса вывезли высокий кофр с ленчем. Или как это у них там на самолётах называется. Выдавали сегодня чай, кофе и бутерброды. С таким расчётом, чтобы наши организмы дотянули до Одессы.
А под крылом самолёта с начало было Адриатическое море, потом Балканские горы, потом опять море, только Чёрное. И плавный заход на посадку. Самолёт качается земли, небольшой толчок о землю, и самолёт катится по родной одесской бетонке, постепенно замедляя ход. Снова аплодисменты: спасибо лётчику, что самолёт приземлился.
Вялотекущий выход из салона самолёта на трап, посадка в аэродромный автобус. Зал прилёта, багаж. Нас встречают, мы целуемся. Мы – дома! Черногорская сказка прощай.