Зима влажна, как промокашка...

Зима влажна, как промокашка,
Которой слезы вытерты. И нос.
Не надо принимать всерьез
Ее минутные капризы.
Денёк, другой, наст схватится. Мороз
Скует и скрепит дерева. Карнизы
Сосульками облепит. Ты  права.
Важны поступки. Не слова.
Ты- храбрая портняжка.
Жанна Д. Арк
Которой храбрость, разве парк
Пустынный, отметит.
Давно с тобою мы на свете
А ты всё молода. А я все стар.




  Альбом.


Вот уже неделю третья струна дребезжала. Как я ни прижимал ее, все одно она цеплялась за гриф и портила чистоту аккорда. А вчера раздался то ли звон, то ли свист  «Б-и-и-м !» и она лопнула.
А я как раз разучивал «Клен ты мой опавший…», очень душевную песню на стихи, как вы знаете, Сергея Есенина. Песня должна была вышибать слезу. Я старался, завывал, бил по струнам, что есть мочи и таки порвал.
Что делать? Я уже не представлял себе жизни без гитары. А какая же гитара без струны.
 Надо было подумать. И я стал думать. А чтобы лучше думалось ходил по комнате. Туду-сюда, туда-сюда. Тик-так, тик-так. Вроде, как часы.
 Купить струну и не купишь. Легче сказать. У нас такие штуки не продавались. И гитары тоже не продавались. Это мама постаралась и подарила ее мне на День Рождения. Может в магазине и не было гитар, но мама была ужас какая дотошная и могла при случае далеко зайти.
Была такая популярная песня, ну, вы все ее знаете. Название не помню, а одна из строчек такая : «Нам нет преград ни в море, ни на суше, нам не страшны ни льды, ни облака…». Вот это, как раз про маму. Преград для нее не было.
 Но… Не хотелось мне просить. Как-то так у нас было поставлено, что старались мы, взаимно, не причинять друг другу лишних хлопот. И забот. Ни она мне, ни я ей. Эдакое молчаливое джентльменское соглашение. Не хотелось мне его нарушать.
 И, походив безрезультатно по комнате, я взял гитару и стал в раздумьи бренчать.
И получилось почти так же, как и с семью струнами. Я оживился.
 «О!» - подумал я. И стал выделывать все, что умел, но уже на шести струнах.Что-то получалось.
«Надо приноровиться,- подумал я и опять затянул душещипательную песню.
 Однако, пение мое нарушил стук в дверь.
«Совершенно не дают работать!- воскликнул я себе под нос и пошел открывать.
 В дверях стоял Вовка Калужин. Поздоровевший, помолодевший. Свежий, как огурчик.
«Заходи- говорю.
«А я не помешаю?- спрашивает Вовка.
«Нет не помешаешь,- отвечаю я не слишком то приветливо.
«Может быть ты занят?»
«Да заходи, говорю»- а Вовка все мнется.
«Ты чего мнешься,- говорю я.
«А что ты делаешь?»- спрашивает он робко.
«Ничего не делаю,- отвечаю я терпеливо.
«Может быть мне завтра зайти.
«Еще чего. Заходи сейчас. Ты, Вовка, мое терпение не испытывай. Заходи»
 Вовка и зашел. Куда денешься.
Он только что вернулся из Саратова. Точнее не из самого города, а из деревни рядом с городом.
«И что ты там делал?- спрашиваю.
«Ягоды в саду собирал. А бабушка варенье варила»
«Хорошее дело,-говорю, -старшим помогать надо.Впрочем, потом расскажешь. А теперь- слушай!"
Я взял гитару и затянул «Клен ты мой опавший». Исполнение было сыровато, гитара была без струны, но я брал энтузиазмом и громкостью.
 Но разве Вовку обманешь, если он даже фальшивую ноту слышит. А тут- струны нет.
«Струны, как будто нет,- задумчиво говорит он,- а так хорошо. Душевно.
«Что струна, Вовка! В главном ты прав, важно, чтоб душа была. А душа, сам говоришь, есть!»
 А тут и мама пришла. Поздоровалась с Вовкой приветливо и поинтересовалась, как его дела.
Вот,- думаю,- интересуется. А у меня про дела никогда не спрашивает.
«Хорошо,- говорит Вовка,- мама просила передать Вам баночку кизилового варенья."
«Ага,- сказала мама,- будем чай пить" и пошла ставить чайник.
Вовка попил чай и ушел.
И стал нередко к нам заходить. Повадился. И почти всегда маму заставал. А когда она уроки проверяла, все на нее посматривал. С уважением.
А как-то увидел на столе альбом учебный и, преодолевая робость, спросил, что ,дескать, за альбом. А мама достала очки специальные и на него надела.
Открыла альбом. «Смотри»,- говорит.
А когда Вовка ушел, я и сам очками заинтересовался. Надо же, никогда их не видел!
Мама упорхнула. Я взял альбом, надел очки и стал смотреть, что же там такое. А посмотреть было на что.
 В нем( в альбоме) были изображены различные геометрические фигуры. Цилиндры, призмы, конусы, сферы. Но изображены особым способом. Тремя различными цветами. Синим, черным и красным. Кроме того, фигуры эти пересекались плоскостями. Изображение получалось сложным и не совсем понятным. Но, если наденешь очки(а это были специальные двуцветные стереоскопические очки), все изображение волшебным образом изменялось. Делалось воздушным, объемным и красочным.
 Долго любовался я картинками, в которых сочетались и красота, и стройность. Но дальше любования дело не пошло.
 А Вовка, когда в следующий раз пришел, оставил меня с гитарой один на один и переметнулся к маминому альбому. И чегой- то тихо стал ей наговаривать. А мама слушала его поначалу в пол уха, а потом, когда поняла, широко раскрыла глаза и заинтересовалась.
«Сейчас Вовка тебе покажет!- подумал я про себя и улыбнулся. Пусть себе шепчутся, умники.
 В следующий приход они оба уже сидели с ручками и тетрадками и быстро что-то друг другу доказывали. Как я понял Вовку заинтересовали плоскости и он допытывался у мамы, как можно написать уравнения этих плоскостей.
Материал этот мы в школе не проходили, но обоих такая мелочь не смутила. Мама быстро писала и наговаривала, Вовка быстро соображал.
Вечером я размышлял о маме:
 «Охота была Вовку тут учить. От учеников в школе устанешь. Пусть в школе ума набирается,- жалел я маму.
 Став постарше и причудливым образом к середине жизни выйдя не педагогическую стезю, я совершенно разобрался в той ситуации.
Каждый учитель мечтает, чтобы ему попался способный, талантливый ученик. Ученик, который с ним, учителем, на равных. По соображению, на равных. А Вовка с полуслова все понимал и запоминал. И еще и благодарен был.
А передо мной Вовка чувствовал себя виноватым. Вроде бы, он мой друг и ко мне в гости приходил, а тут на тебе…
И чтобы загладить свою мнимую вину однажды приносит мне маленький сверточек:
«Это тебе- говорит.
Я разворачиваю, а там третья струна.
…Когда я писал рассказ и вспоминал необыкновенный мамин альбом, я подумал, что альбом этот напоминает нашу жизнь.
Так же, как жизнь, он красочен и малопонятен.
 Но стоит одеть цветные очки и посмотреть, видишь действительность ясно, отчетливо во всей ее объемности и красоте.
Я подумал, что душа наша, и наш ум и есть те самые волшебные очки, которые позволяют нам видеть жизнь такой, какая она есть на самом деле.