В свободу

Наконец все разошлись спать и остались только мы. В тишине, в обшарпанной кухне и втроем, в трезвости. Лето. Не потраченный июль. Я проводил последнего гостя, спел песню с танцем и закрыл за ним двери. Теперь я могу вернуться в счастье.
- Я устал. – Произнес я, сев рядом с одним из моих друзей и положив ему голову на плечо. Второй из них предложил мне идти спать.
- Я не хочу отпускать этот день. Он уникален, вы оба здесь. Я всегда мечтал об этом, но никогда по-настоящему не верил, что это произойдет. Я думал и представлял этот день с шестнадцати лет, и вот, наконец… – В рифму было бы сказать «ответ», но это было бы слишком явной отсылкой.
Скоро рассвет. Почти четыре часа. Кофе заканчивается. День отшумел, оставил за собой только тишину и тихий шелест разговора, рассказов самых лживых невероятных людей, самыми искренними словами. А я в конец обленился их слушать, лег на скамью, на колени одному из них, и попросил не давать мне спать. Самый лучший день.
- Гражданский рассвет. – Сказал я.
- Это как?
- Так же, как гражданские сумерки, только наоборот.
- Я так и не понял, этой фразы кстати. – Сказал другой.
- Это когда солнце скрылось за горизонт, но ещё светло. Только сейчас наоборот. – Был ленивый ответ.
Пока сон ещё не в конец одолел мой мозг, в него пришла идея настолько яркая и простая, что она могла, затмись весь этот день и потраченные на него силы. Идея не выразимая в мыслях, поэтому в совах сразу:
- Мы можем покинуть зоопарк. Прямо сейчас. Просто встать и уйти отсюда. Сейчас. Никому ничего не сказав. Не взяв с собой телефоны, ключи, документы, деньги, теплую одежду. Просто взять и сбежать. Не ждать, пока будет удобная для этого возможность, время. Это страшно. Только не время думать о страхе, время бороться с ним. отказаться от простого счастья и получить больше взамен. – Я говорил это быстро и внятно и мотыльки огня летали в моих глазах. Сон покинул меня, и не вернутся до тех пор, пока это желание не будет переведено в действие. Моих друзей это не задевает. Они устали так же, как и я минуту назад. Но их и не спрашивали вовсе, так как я готов был бежать и прыгать, задыхаясь от восторга и предвкушения улицы.
- Ну же… пока я не потух. Ты говорил мне: пока желание не заглушилось бытовухой, его нужно осуществить. – Сказал я, обращаясь в голубые глаза. Они, наконец, подернулись подобием огня, и их хозяин спрыгнул с места.

Мы бежим вниз в летних затасканных кедах, словно нам ещё нет восемнадцати, кто быстрее. На последнем пролете пугаем, друг друга резким появлением из-за угла, а по пути сверху орем друг другу строчки из стихов. Зовем друг друга идти дальше.
«...Оставь эти склоки, ссоры. Пусть истерят клаксоны, пусть ливни полощут город. Пусть площади станут морем. Со шторы на окна прыгни…. – Был последний вскрик в подъезде. – Ногам по коридору мы будем пинать книги. Мы будем крушить посуду. И пусть захлебнется смехом над бутовым абсурдом далекой эпохи эхо… - Это всё было сказано так громко, что все соседи надеюсь проснулись.
Улица и её свежий дурман даруют свободу.
- Больше нас нет, есть только стихи. – Воодушевленно и тихо было сказано мной.
Детская площадка с задним фоном в виде заката открывается перед нами. Время бороться со своими детскими страхами. – Все данные чтобы летать. Все данные чтобы смеяться в захлеб. Давайте будем жить вперед.
Я всегда боялся скатиться с горки стоя. Боялся ходить по радуге, боялся «солнышка» на качелях. Кричать слишком громко, чтобы быть услышанным.
С горки я конечно упал, разбил колени. Этого я тоже всегда боялся с детства. Качели были страшнее. Я почти заплакал, но когда на меня перестала смотреть две пары разных глаз, смех накрыл меня тонким слоем. Их тоже.
В конец, расходившись по земному небу, я бегу по радуге, держась руками. Оказавшись на ее середине, я ускоряю бег и почти падаю. Падаю в руки Гагарина. Неожиданно для себя я сказал свой страх:
- Всегда боялся отказа. С окончанием этих слов, я поцеловал его, стремительно и ничего не таясь.
Страха нет и нет стеснений,
Сомнений тоже нету, ограниченья,
Которые казались непоколебимы,
Что в голову твою засев,
Узду держали жизни,
Ты сбросив не колеблясь…
- А теперь мы пойдем туда, где камни становятся стихами… - Сказал я. – Туда куда я боюсь, куда нельзя. Где не знаю. Сначала стоит  заглянуть за стену. За ней должен быть бескрайний Кингерский лес.
На стене не было за что зацепиться, но помощь я отверг. За ней не было ничего, кроме затхлости. Прошло всего пол часа свободы ещё все спят. Но я сделал то, что не мог сделать всю жизнь.
Теперь мы идем в тишине, туда, где я не был и соответственно они тоже. К краю расщелины. Там должен быть дом, в котором…
- Ты не боишься? – Спросили зеленые глаза.
- Нет. Мне там не чего бояться. Ведь я не один, а с двумя живучими жизнями.
На этих словах мы и сбежали в свободу.