Слишком богат

Меня зовут Антон. Я художник. Я бедный художник. Мои картины стоят две монеты. Но таков был мой выбор. Я рисую для самого бедного слоя населения. Обычная ситуация это когда мне приносят два цвета, обычно это черный и зеленый. Они самые дешевые. Изредка три. Совсем редко четыре. Больше четырех я не встречал ни разу за три года. Я понял вот что, картины любят все. Они украшают жизнь, люди не могут без украшений. Совсем не могут. Даже самый-самый нищий человек на планете любит какую-то вещь, которая приносит ему эстетическое удовольствие. Она, эта безделушка по факту, уносит его в мир сказок и вымысла. Мы созерцаем, и это наш портал, наша дверь в мир без границ. Я создаю порталы, вот, что я думаю. Я люблю рисовать. Для меня нет платы дороже, чем улыбка очередного заказчика, который пребывая в легком шоке от результата моего труда, протягивает четыре или пять монет, вместо двух. Но я никогда не беру больше. Я богаче все равно не стану, дальше некуда. Я слишком богат. Я видел столько же искренних улыбок, сколько самые элитные художники собирают презрения, пафоса и надменности. Я бедный художник. Но ведь вы понимаете, почему таков был мой выбор?
Это я сплю в своей маленькой комнате. Здесь примерно три на два метра. Нависло облако дыма, я очень много курил этой ночью. Через полчаса я снова подпрыгну как ошпаренный, и начну себя материть за то, что проспал так много времени. На самом деле, я знаю, что сплю мало, но каждый раз все равно себя ругаю. Это очень плохая привычка ребята, советую вам ее не заводить. Ругать себя за прошлое - приносить хаос в настоящее, портить себе будущее. Пошел четвертый час, как я закрыл глаза.
У меня два окна, с довольно старыми деревянными рамами. Я люблю много солнечного света днем, поэтому никогда не вешаю шторки. Мой старенький раздвижной диван стоит прямо под окнами. В центре комната стоит ОНА – картина, над которой я работаю уже очень давно. Рисую ее я в основном по ночам, потому что день заполнен заказами. Правда заказов я беру очень много, и поэтому иногда и ночью то выпадает не больше часа. Порой даже минут пятнадцать, пока рука еще может держать кисть. Но таков был мой выбор. Я считаю, даже пятнадцать минут в день лучше, чем ничего. Да даже и минута, если я всего нанесу один два новых штриха - это лучше, чем ничего. Эта картина значит для меня сейчас очень много. Посмотрите на гладкие линии, которыми насыщенно мое дитя. Видите, как изыскано, слои краски лежат друг на друге, образуя даже какой-то объем. Да, все верно, вся картина нарисована лишь черной краской. Я играл слоями, пытаясь создать рисунок с помощью разницы толщины накладываемой краски. Впрочем, всю изюминку этого труда можно оценить только при ярком солнечном свете. Сейчас зима, на часах уже 9 часов утра, а солнце только начинает подниматься, но сегодня оно довольно яркое. Вам повезло.

Из кухни донеслись звуки удара металла о металл. Кто-то поставил кастрюлю на плиту. Антон медленно открыл глаза. "Лера" - пронеслось в голове. Такой вот "естественный коммунальный будильник". Художник на секунду прикрыл глаза, но тут же резко поднялся на ноги и подошел к картине. Схватил кисточку и начал разглядывать свежие мазки, которые добавил сегодня ночью. В голове было туманно, слипшиеся глаза еще плохо фокусировались на мелочах, но Антон упрямо щурился, пытаясь разглядеть свои труды. Впрочем, кажется, краска схватилась прекрасно, никаких лишних разводов не было. Антон подошел к столику возле кровати, взял стакан с водой и начал пить его жадными глотками. Правой рукой в этот момент он доставал сигарету из пачки, что лежала на столике. Поставив стакан обратно на столик, вернулся к картине и подкурил сигарету. Теперь он внимательно осматривал весь холст, медленно спускаясь взглядом сверху вниз. Она была совершенна, особенно в свете утреннего солнца. В центре картины был силуэт девушки в полный рост. Полунагая, она держала на вытянутых вниз руках яблоки. Впечатляли детали тела девушки, запястья, пальцы, ребра, все имело объем. Была видна каждая косточка, в том месте, где обычно они есть у худых людей. Снизу картины к девушке тянулись с десяток черных рук. Задний фон полуразмыт, никакого четкого представления о месте происходящего не было. Много плавных линий, вихрем переходящих одна в другую. Как будто в дыму, или в тумане, или в космосе. Что-то бесконечное, и спокойное.

- Опять ты надымил, - в дверях появилась Лера.
Антон спокойно перевел взгляд на соседку. Она была уже бодрая, накрашенная, и, видимо, готовая выйти на работу. Длинные распущенные волосы падали на плечи и свисали почти до пояса. Ее зеленые глаза, как всегда, испускали добро и энергию. Антон всегда чувствовал какое-то спокойствие, когда смотрел Валерии в глаза. "Все будет хорошо" - вот что читалось в ее взгляде перманентно.
Антон резко сменил выражение лица с сосредоточенного на улыбку, и затушил сигарету в пепельнице.
- Вчера было много работы, всю ночь дымил.
Художник направился к Лере и раскинул руки для объятий. Лера открыла дверь полностью, грациозно прыгнула в комнату и они обнялись. Дружески потрепали друг друга по спине и немного пошатались из стороны в сторону.
- Доброе утро, Антоша.
- Доброе, Лера. Как спалось?
- Фу-фу-фу, от тебя пахнет сигаретами. Она отпрыгнула обратно и пошла к порогу квартиры обуваться.
- Спалось мне чудесно, я видела такой сон забавный, я потом тебе расскажу, мне уже нужно убегать на работу. Забегай кофе к нам попить, давно тебя не было. У тебя все хорошо?
Антон собрал все силы, чтобы соврать вновь, улыбнулся еще шире и сказал:
- Лучше чем у меня, только у президента.
Валерия похлопала ему причудливо глазами, хихикнула и вышла в подъезд. Дверь за ней закрылась и ключ повернулся в замке.
- Я... Я закрою, - прошептал художник.
Внезапно стало очень грустно, Антон вздохнул и, схватив полотенце с крючка на двери, направился в душ. Испытывал он к Лере довольно смешанные чувства. 
Антон зашел в ванну, скинул быстро с себя всю одежду и залез в душ. Открыл воду и вскрикнул. Вода снова была еле теплая. Но так как это довольно частая ситуация у них в квартире, Антон быстро расслабился, закинул голову вверх и погрузился в мысли.

Я любил поразмышлять в душе. Шум падающей воды всегда помогал мне собрать мысли в кучу. Я вспомнил, как только что обнимал Леру. Сильное волнение охватило мое сердце, грусть не спадала, хотя было очень приятно от этих совсем близких воспоминаний. Я начал воображать, как зайду сегодня к ней на работу. Как она приветливо помашет мне рукой, я подбегу к ней и мы снова обнимемся. А потом внезапно начнем целоваться, жадно и страстно.
- Стой, дурак! - крикнул я сам себе.
Навыдумывал себе. Что я смогу дать этой женщине. Как и любой другой - ничего. Я попытался сосредоточиться на дневных планах. В эскизах уже лежало две картины, впрочем, я довольно быстро представил в голове, как я их закончу. Трудов на часов пять. Было еще четыре заказа, за которые вчера не успел взяться. Пересчитав в уме свои сбережения и вчерашнюю выручку, я подытожил, что на тюбик элитной красной краски мне не хватает еще триста шестьдесят пять монет. Значит сто восемьдесят картин. Двести, если продолжить экономить в прежнем режиме. Месяца два, не меньше, уж точно. Я вздохнул.
Самое обидное, что как раз вчера ночью, я наносил последние финальные штрихи. И те, были уже высосаны из пальца. Картина была готова, не хватало последнего, чертового тюбика красной краски. Не хватало украшения, той самой мелочи, которая привлекает.
На кухне послышались шаги. Это был Егор, наш сосед, он занимал центральную комнату между моей комнатой и комнатой Леры. Егор недавно выпустился из университета, и работал на небольшой должности в банке.
 - Егор! - закричал я громко и вылез из душа, на ходу вытирая себя полотенцем.

Ошарашенный Егор стоял посреди кухни с кружкой в руке. Кажется, он собирался сделать себе чай. Антон, прикрываясь полотенцем, выскочил из ванны и подошел вплотную к соседу.
- Егор, - повторил художник спокойней, - выдай мне кредит.
Егор сменил удивленный взгляд на безразличный и подошел к чайнику.
- Прости, Антон, сейчас такое время, мало одобренных кредитов. А у тебя доход небольшой, имущества нет. Монотонно выговаривая речь, Егор включил чайник, налил себе заварку в кружку и насыпал сахара. - А что за сумма?
- Ну, четыреста например. С надеждой Антон посмотрел в глаза соседу, - да мне на полгода, не больше.
Чайник щелкнул, Егор налил кипяток в кружку.
- Прости, но я не смогу за тебя поручится, человек я еще маленький в банке.
Художник подошел к окну, и взял с подоконника пачку сигарет:
- Понятно. Ну ладно.
Егор пошел к себе в комнату, а Антон подкурил сигарету и уставился в окно. Мысленно он проматерил себя за эту внезапную мысль о кредите. Просто сильно хотелось закончить картину уже сейчас, а впереди еще столько труда. Тоска снова напала на сердце, он представил, сколько времени будет просто смотреть на незавершенную работу, ходить возле нее, и не иметь возможности закончить. Захотелось попить кофе, сделанный Лерой. Но его он тоже не мог себе сейчас позволить. Выпуская дым, Антон настраивал себя на рабочий день. Сигарета становилась меньше, и спокойствие возвращалось в сердце художника, он начал обдумывать по очереди идеи на заказы, за которые не успел взяться вчера.

Не теряя времени на лишние раздумья, Антон ушел в комнату и два часа без перерыва набрасывал эскизы на новые заказы. Про завтрак он как всегда забыл, поэтому закончив с четвертым наброском, направился на кухню. В своем шкафчике, как обычно, он обнаружил склад из тюбиков неиспользованной краски и пакет риса. Прикинув, сколько будет готовиться рис, художник хлопнул дверцей шкафчика, оставив снова пакет с рисом ждать "своего времени". В дверь позвонили. Антон пошел открывать, уже догадываясь, кто это. На пороге стоял Костя, единственный близкий друг. Он был ниже на голову, но шире в телосложении. Длинные темные волосы были сегодня убраны в хвост. Костя приветливо улыбнулся другу.
- Я на сто процентов из ста уверен, что ты опять не ел. Одевайся и пошли в столовую, я угощаю.

Костя был очень благодарен мне, ведь я научил его очень многому. Он продвинулся далеко в мастерстве и рисовал сейчас картины за двадцатку, впрочем, был довольно ленив и старался не брать больше пяти картин в месяц. Всю небольшую дорогу до столовой мы обсуждали приближающуюся выставку в центральном музее. Уже на пороге столовой Костя спросил меня:
- Так ты будешь выставлять свою в этот раз?
Я вздохнул, мы прошли к кассе.
- Она еще не готова.
Набрав еды в подносы, мы присели за самый ближний к кассе стол. Костя начал уплетать салат. Я покрутил вилкой в тарелке.
- Костя, займи мне четыреста, - скромно произнес я.
Мой друг немного кашлянул и уставился на меня.
- Да я... Я бы занял, у меня нет таких денег. Ты же знаешь, я не откладываю, и заказов много не беру.
Я знал, что Костя не врет. Это единственный из друзей, характер которого не испортился за столько лет. Если уж он не может помочь, то другого пути нет - придется терпеливо днем за днем трудиться и ждать. Я снова себя мысленно поругал, что ищу обходные пути. Костя задумчиво посмотрел на меня:
- Ну, вот что ты упираешься? Почему не рисуешь дороже? Ты давно на миллион голов выше, чем те, кого я знаю, Антон! Я тебя совсем не понимаю.
Я продолжал крутить вилкой в тарелке. Вспомнил все эти недовольные лица заказчиков, как они лезут в картины и просят какие-то нелепые вещи, как ничего не меняется в их жизни и душах. Потом вспомнил широкую беззубую улыбку вчерашнего дедушки, который забрал "Зеленое небо", так я назвал картину для него. Снова вспомнил "бездушные" картины. Мое лицо скривилось, но я тут же попробовал улыбнуться, выглядело как-то нелепо наверно со стороны.
- Да мне не нужны деньги, Костя. Я итак слишком богат. Мне бы картину закончить.
Костя продолжал на меня смотреть.
- Ага. Я вижу.
Я принялся за еду, Костя сменил тему, начав мне рассказывать про свой недавний поход в бар, где он познакомился с очаровательной дамой, начинающей писательницей.
Выходя из столовой, друг предложил мне сходить в кофейню к Лере, обещая угостить меня и там. Также, обещал мне как минимум еще одну веселую историю из своей барной жизни. Я вежливо отказался. Поход в столовую отнял у меня уже сорок пять минут, а у меня еще шесть картин лишь в эскизах.
- Ну чего ты как всегда, пошли, говорю. Ты же любишь кофе!
Я представил, как обнимаю Леру в кофейне, почувствовал вкус кофе, сваренный ей. Стало очень тепло на душе.
- Люблю. Сказал я, повернулся и пошел в сторону дома.
- На себя времени нет, друг - сказал я уже тихо сам себе под нос. Было слышно, что Костя сплюнул и выругался.

Антона начинало клонить в сон. Он раскрашивал уже четвертую картину, шел пятый час подряд без явного отдыха. Только несколько перекуров и чай. Иногда он позволял себе лечь поспать полчаса вечером, потому что впереди была ночь. Но сегодня он хотел закончить все шесть картин и лечь раньше, так как со своей картиной с этого дня уже нечего было делать. Новых заказов сегодня не принес никто, что было редкостью.
В дверь раздался звонок. "Ключи что ли забыла на работе", - художник направился к входной двери. На пороге стоял мужчина средних лет, прилично одетый: черное пальто "Genso", брюки, блестящие от чистоты туфли. Аккуратная короткая стрижка, борода и усы идеально ровные. В руках была черная трость, с серебряным наконечником, как казалось. Взгляд был приветливый. Он произнес:
- Антон Вереницин?
- Верно, - художник выразил легкое удивление.
- Я бы хотел заказать у вас картину.
Антон с три секунды помолчал, вглядываясь в гостя.
- Проходите, - художник сделал шаг назад, делая ему жест рукой.
Они прошли в комнату, посмотрев еще раз на обувь мужчины, Антону стало неловко просить его снять обувь.
- Меня зовут Сергей, можете так меня и звать, без всяких там Андреевичей. Он улыбнулся и полез в деловую сумку, которая все это время была у него в руке. У Антона подкатил ком к горлу. Из сумки Сергей достал новый, неиспользованный набор класса "Gold". Шестнадцать цветов, все уникальные.
- Это расходный материал. Собственно, время на исполнение даю до месяца. Неиспользованное заберу. Две монеты вы берете вперед или после работы?
Антона начинало обдавать жаром, он чувствовал, как начал выступать пот на спине. Совершенно не понимал, что сейчас происходит. Он попытался собрать покидающие его силы в кулак.
- После.
- Замечательно, - Сергей направился к выходу.
- Постойте. Вы в курсе, что я рисую только свое? Никаких редакций и правок, за редким исключением.
Мужчина повернулся и спокойно сказал:
- В курсе, мне ваши идеи и интересны.
Он еще пять секунд посмотрел на Антона вопросительно и быстрым шагом направился к выходу.
- Всего доброго, - громко сказал он уже из подъезда.

Я метался по комнате в течение часа, как минимум. Впрочем, на часы я не смотрел совсем, в данный момент исчислением времени были мысли. Они сменяли друг друга, дополняли, перетекали одна в другую, образуя какой-то идейный хаос. Я подходил к упаковке красок, крутил их в руке, потом доставал бумагу, смотрел на нее, бросал. Подходил к НЕЙ, смотрел. Курил, курил и еще раз курил. Да, в наборе, конечно же, был красный цвет. Периодически я ложился на пол, и просто смотрел на потолок, переваривая мысли в таком положении. Усталость совсем ушла, я чувствовал, как по крови шастает просто целый "парад" из адреналина. Уже не помня как, я принес свежей воды и открыл упаковку. Достал новые кисти из шкафа, медленно распаковал их. Выкинул пластиковую обертку просто куда-то на пол. Обмакнул кисть в воду и притронулся к открытому тюбику красной краски. Меня накрыло.

Антон сидел уже второй час на кровати и просто смотрел на картину. Все уже были дома и спали. Свет в комнате Антона тоже был выключен. Он не видел картину. Он ее чувствовал. Он чувствовал каждую линию, каждый штрих, каждое стилистическое пятно. От голода болел живот, голова гудела и кружилась от стоявшего в комнате запаха дыма и краски, глаза чесались. Кажется, от напряжения болели все мышцы в теле. Но это был лучший день в его жизни.

Шел пятый день выставки, но уже на второй "Валерию" переставили в центральный зал, который был самый светлый и большой по площади. Слухи о необычной картине разлетелись быстро, и очередь из людей не прекращалась практически до закрытия. Люди фотографировали картину, фотографировались с картиной, фотографировали друг друга, очередь, зал, кругом все постоянно что-то записывали в блокноты и общались. Все были немного в приподнятом настроении, и в целом царила обстановка какого-то эмоционального хаоса, то и дело раздавались смешки или восклицания. Такого ажиотажа на свободных выставках в центральном музее не было уже очень давно.
Все дни Антон сидел в секторе отдыха, возле бара. Оттуда вид как раз был на лицевую сторону "Валерии", которая стояла почти в центре зала. Периодически он выходил покурить, брал какие-нибудь новые газеты, и читал с улыбкой новостные заголовки: "Что можно увидеть в черном?", "Обычный художник создал шедевр года", "Талантливый, но бедный. Новое открытие центрального музея", "Дешево, не значит плохо" и т.д.
В очередной раз, выйдя на улицу, Антон зашел в газетную лавку посмотреть, не появилось ли что-то новое. Дело шло к вечеру, и скорее всего новые забавные статьи можно будет прочитать только завтра. Он купил пачку сигарет и вышел на улицу. Медленно распечатывая пачку, он смотрел по сторонам. Даже тут было много людей и постоянно происходило какое-то движение. Антон поймал себя на мысли, что все-таки испытывает большое чувство гордости за то, что здесь творится. Его щеки налились красным, и он снова улыбнулся. Улыбка не покидала его с самого начала, как он отнес картину в музей и попросил ее выставить. У него уже даже болели скулы и мышцы лица от постоянной улыбки, но он не мог не улыбаться. Просто потому что хотелось, это была самая настоящая улыбка.

Я закурил сигарету и направился ближе к входу в музей. Мысли не путались, не бегали, такого спокойствия я не ощущал никогда ранее. Настоящий покой. Прекрасная тишина. Шаг мой был ровным, и мне даже казалось, что слишком медленным. Я увидел у стального ограждения около музея бабушку, стоявшую за небольшим столиком. На столике у нее были разложены яблоки в пакетах. Я немного прибавил в шаге и направился к ней.
- Яблоки домашние, с любовью выращенные, молодой человек, за пакетик 3 монеты, за два пакета 5 монет.
Бабушка смотрела на меня радостными и даже играющими глазами.
«Какая же это бабушка, сколько в ней энергии» - подумалось мне. На голове был повязан стильный платок, в темных тонах. На ней было красивое длинное платье, но скромное. Нос такой орлиный, губы аккуратно подкрашены помадой.
«Забавная бабуля» - снова пронеслось в голове. Я порылся в кармане, деньги еще были, но уже не так много. На неделю должно хватить.
- Какие они у вас красивые, как с картины.
- Да, это вот художник, слышали, нарисовал? Ну, вот тут-то все бегают, смотрят, там еще яблочки есть на картине-то. Так это он с моих рисовал, прям в саду у меня ходил с холстом и краской, такой беспорядок устроил, - подыграла мне бабушка и похихикала сама.
Я громко рассмеялся на всю улицу. Порывшись в кармане снова, я насчитал пять монет и протянул их бабушке.
- Вот пять монет, но мне два пакета не нужно, можно мне пару яблочек.
Бабушка ловко выхватила одну монетку из небольшой горсти и сказала:
- За пару яблок и монетка то всего одна. Спасибо тебе, но я богаче все равно не стану, дальше некуда. Я слишком богата, родной.
Она разрезала один из пакетов и протянула мне два яблока. Я взял их и задумчиво посмотрел ей в глаза.
- Спасибо вам, такие красивые все-таки.
- Беги родной, картины посмотри, еще успеешь.
Мы снова обменялись улыбками, и я направился в музей.

Лавки у бара были довольно свободны, и я как всегда выбрал самую близкую к стенке. На ней уже сидел какой-то молодой парень с гитарным чехлом на коленях. На нем было черное пальто, из-под которого торчал воротник серой рубашки. Короткая стрижка и аккуратная борода ему очень подходили. Мы обменялись легкими взглядами, и он подвинулся, в большей степени изображая вежливый жест, потому что места на лавке было более чем достаточно. Мы оба уставились на мою картину. Меня тут никто не знал, потому что я попросил администрацию музея не освещать мою личность в случае чего, просто задокументировать, что картина моя.
Я достал из кармана яблоко и откусил.
Юноша внезапно заговорил:
- Забавно. Яблоки. Вот был художник, был и был. И никто ничего не знал о нем. А тут такое. И все смотрят, шедевр, не иначе.
Парень вещал как-то отрывисто, как будто он больше с собой разговаривал.
- Сколько он дней потратил, чтобы такое изобразить? Сколько ночей. Все ведь видят только это. Вершинка. Представляете, что скрыто за этой историей на картине? - он посмотрел на меня глубоким взглядом.
- Представляю, - ответил я.
- Это же еще одна история. Гигантская. Я бы хотел написать об этом песню. Но не знаю, смогу ли я. Получится ли. Очень много трудиться.
Я еще раз откусил яблоко и, прожевывая, процедил:
- А вы не бойтесь объема, вас это волновать не должно. Дорога из шагов складывается, куда бы она ни вела. А если знаете куда идете, то еще проще.
Я почувствовал очень удивленный взгляд и еще раз откусил яблоко, продолжая медленно жевать и смотреть на "Валерию". Какое же вкусное, бабуля с любовью растила.
- Интересно, что творилось в его голове, когда он это рисовал? - тихо произнес гитарист.
Я протянул ему второе яблоко. Снова он одарил меня удивленным взглядом.

В третьей комнате, до Егора, с нами в то время жила Клавдия, пожилая женщина-вдова. Здоровье не позволяло ей уже трудиться на полную ставку, и она подрабатывала то в одном месте, то в другом. По образованию математик, она иногда проводила частные курсы и лекции, периодически консультировала знакомых ее знакомых, которые находили ее через знакомых. Я только заехал в свою комнату, и мне все нравилось. Приятные люди, Клавдия иногда нам рассказывала забавные истории из жизни, а с Лерой просто можно было весело поговорить обо всем и ни о чем, как говорится.
У Валерии тогда были трудные пара месяцев. Ее уволили с работы, не выплатив всех денег. Она экономила как могла, фактически выживая на небольшую сумму в день. Поиски работы затянулись, она очень хотела найти место «по душе», с приятным коллективом и условиями. Так как никакого образования не имела пока, ее тянуло в ресторанный бизнес. Рассказывала, что хочет найти уютную кофейню и варить людям вкусный кофе. Кофе, надо заметить, она варила действительно отменно, именно она меня и подсадила на этот напиток.
Я восхищался ее бесстрашием. Не было и дня, когда она отчаялась, или начала жаловаться на свою судьбу, смешанную с гречкой и старой одеждой. Пришла один раз с пакетом. Я как раз вышел на кухню, решил попить чай, подумать над новой картиной, потому что только что закончил вчерашний заказ. Стоит на пороге, вся светится, улыбается. Облокотилась на дверь спиной и на меня смотрит счастливая.
- Лера, ты работу что ли нашла?
- Нет, но зато я купила яблок! Четыре штуки, смотри какие красные! - она достала из пакета яблоко и протянула мне. - Ешь срочно, очень вкусные, мне кажется!
Я, недоумевая, взял яблоко и замер с ним на месте. Лера скинула ботинки и побежала по коридору к двери в комнату Клавдии.
- Клавдия Ивановна, возьмите яблоки, очень вкусные, надо срочно скушать!
Клавдия открыла дверь и немного удивленная спросила:
- Ты что, работу нашла?
- Да нет, не нашла. Да вы не переживайте, вот яблочки возьмите, я вам два купила, наверно давно не кушали таких вкусных!
Она протянула ей две руки, в каждой было яблоко. Клавдия с таким же недоумением, как и я, приняла яблоки. В моей голове что-то щелкнуло и зашевелилось. Лера воздушной походкой двинулась к свой комнате.
- Спасибо, Лерочка! - крикнула ей вдогонку Клавдия.
Мои соседки закрыли двери в свои комнаты. А я все стоял с этим яблоком, и пытался поймать какую-то мысль. Но в тот день я ее так и не поймал до конца. Но это был лучший день в моей жизни.

Пока он рисовал картину эти несколько лет, я откладывал деньги. Какое-то тайное ощущение подсказывало мне, что стоит так сделать. Антон всегда хотел изменить. Изменить хоть что-то, во взгляде людей на мир. На то, что дороже, не значит лучше. На то, что больше, не значит счастливей. Однажды он помог мне, но не заметил, что он уже изменил этот мир. И пусть это совсем крохотное изменение, если сравнивать меня, такого обычного и маленького человека, с целым миром. Но ведь это такое большое изменение для меня. Да и кто мы, чтобы решать размеры изменений во вселенной. Мы всего лишь переносчики счастья. Порталы. И чем больше мы передаем, тем счастливей и сами.
Я рисую хуже, чем он. Но я понял его картину. И я нарисовал то же самое, только по-другому. Так, как смог.
Сегодня лучший день в моей жизни.