Я и мои самолеты, глава 21

Д.Х."Нобби" Клерк
Я И МОИ САМОЛЕТЫ

ГЛАВА 21

На той тропе…

Авиаторы-авантюристы, летающие, воюющие и умирающие за тех, кто платит деньги, были и будут всегда.  Когда я отправился на Ближний Восток, через Кейптаун, на транспорте "Луи Пастор", мне посчастливилось свести знакомство с одним таким персонажем.
Имея суровый опыт корабельной жизни – целый год на катапультных судах – первое, что я сделал, чтобы жить в комфорте, это завёл дружбу с одним из офицеров экипажа. Мне понадобилось для этого 48 часов. Но Педро – так его звали -  уже был давним и желанным гостем в компании к тому моменту, когда мы устроились выпить тет-а-тет с приятелем-моряком, "А!" – таково было его приветствие – "Братишка-aviateur -  и откуда, из Королевских ВВС. Excellente!! Нам найдется, за что поговорить!" Так оно и было – почти месяц я слушал невероятные истории о его подвигах в небе Китая, Гран-Чако и многих других странных мест,  о которых я никогда не слышал. Педро толковал только о полетах, никогда - о себе; я так и не выяснил, кто он был по национальности (он бегло говорил, как минимум, на восьми языках, намеренно смешивая все восемь), сколько ему было лет, был ли он женат (сильно сомневаюсь!), сколько часов он налетал и сколько вражеских самолетов сбил –  по размышлении, я понял, что не знаю о нем ничего, помимо его воздушных приключений. Фамилию его я даже не спрашивал. Помню только его приземистую, гориллообразную фигуру на корабельной койке, волосатую руку со стаканом, невинно-покладистое лицо, покрытое морщинами от встречного потока, карие глаза в терпеливом ожидании…"А! Нобби! Эти verdammt motormen заставляют меня spue! К черту все корабли, давай поговорим о полетах – jawohl?" Я старался не болтать лишнего, считая его (а) слишком невозможным типом, (б) лжецом, (в) шпионом. Думаю, что ошибался и в том, и в другом, и в третьем.
Шесть месяцев спустя я встретил его в баре Экс-Моранди, Каир. "Нобби! Nerak saied, мой друг." Он совсем не изменился – вплоть до неописуемой одежды, которую он носил всегда. "Ты, наверное, в краткосрочном отпуске после bundu?" "Да" – удивленно сказал я – "Но как?…" "Разве я не говорил тебе, друг, что в моей маленькой игре надо знать всё? Тут недалеко мой самолетик, надо его перегнать. За бутылку или две…"
Самолетик, как я вскоре выяснил, был "Вестланд Виджон", но я с трудом угадал тип, на котором за семь лет до того летал с аэродрома в Саутхэнде. На цивильной версии обычно стоял двигатель "Джипси" или "Циррус" – не помню точно; теперь же передо мной был боевой "Виджон" со звездообразным двигателем неизвестной марки и мощности: "Построен заново, Нобби; из того и из сего; среди египтян иногда попадаются хорошие механики. Но они чемпионы в clifty!"  И он захихикал от воспоминаний.
Я влез в одноместную кабину и принялся изучать грубое нагромождение приборов и органов управления. Большую часть пространства у педалей занимали казенные части двух пулеметов "Браунинг", напрямую приделанных к лонжеронам нижнего крыла. Вся правая сторона кабины была покрыта тонким слоем машинного масла. Его источником был насос, смутно напоминающий синхронизатор Константинеску для бесперебойной стрельбы. Удачно размещенный штурвальчик триммера перенесли, впихнув его слева от сиденья. Убранство довершала большая деревянная рукоятка газа - точь-в-точь как яхтенный кофель-нагель; рычаг управления качеством смеси (гнутая, грубая и неокрашенная железка), и еще короткий штырь, другой конец которого скрывался в хаосе деталей: "Малый шаг, тяни на себя; большой шаг, дави от себя". Индикатор скорости был градуирован в километрах в час, авиагоризонт явно пришёл с "Гарварда", и, хотя датчики температуры и давления масла были установлены, работал только последний – я убедился в этом позже. Большая часть из того что осталось от центральной части кабины, под приборной доской, была занята лотками для патронов.
"Для чего вы ее используете?" – спросил я Педро, когда он кончил пояснять, что к чему в этой кабине, напоминавшей убранство аэропланов Первой Мировой. "Поменьше вопросов, Нобби" – ответил Педро, подмигнув мне – "И мне не придется рассказывать тебе сказки. Помнишь, что я тебе сказал тогда, на корабле?" Я помнил. Фраза была примерно следующей: "войны ведутся всегда, и о большей части из них ты даже и не услышишь; это работа, за которую хорошо платят, Нобби. Но правительства не платят ничего; платят большие люди, которые вознамерились свести с кем-то счёты".
Я поднял "Виджон" в воздух и взял курс на восток, а затем на юг, вдоль береговой линии от Порт-Тефвик. Один раз я дозаправился в некоем подобии оазиса с дюжиной пальм, маленьким колодцем и более ничем; затем вновь взлетел, держа направление по касательной к побережью. Летел я долго.
Машинка была просто чудо!  Она уверенно держала скорость 250 км/ч, и я наслаждался комфортом открытой кабины после душного и тесного кокпита Р-40. Ветровое стекло состояло из двух пластин под острым углом, гаргрот был спрямлен до самого киля, и эти доработки, плюс двигатель неизвестной марки, несомненно, добавили малютке скорости. Самолетик слегка вилял в воздухе и требовал внимания на малых скоростях, но, в целом, вел себя на удивление здорово.
Три дня спустя Педро отвез меня обратно в Хелио на самолете Авро "Коммодор", еще более архаичном и изношенном, чем "Виджон". Я опознал его, припомнив описание в книге, которая у меня была в школьные годы: "Масштабные модели самолётов" Дж. Г. Стивенса. Не думаю, однако, что Педро знал, или интересовался, что это за тип. Самолёт был пригоден для полета, этого было достаточно.
Пару лет спустя я встретил этот же "Коммодор" в Хелио. Самолёт был изношен еще больше. Я спросил у диспетчера, откуда он прилетел. "Авро? Мы тоже задавались этим вопросом. Это старьё принадлежит Свободным Французам. Бог знает, как они поднимают его в воздух". Я пытался вытянуть правду из пилота, но тот никогда не слышал ни о Педро, ни о том, где Свободные Французы приобрели этот самолёт.
Пустыня хранит свои тайны…
И все же, мне хотелось бы выяснить, какую работу Педро выполнял на  "Виджоне", явно заточенном под очень специфичную охоту за наземными целями. За время долгого полёта на юг я не мог не заметить, что на каждый из "Браунингов" приходилось всего по пятнадцать патронов, в кабине вместо мушки и кольца был установлен телескопический прицел, а сиденье пилота было защищено снизу и сзади листами брони.
Мне довелось прожить три дня в совершенно ином мире. Как в стихах Омара Хайяма, я был:
… На той тропе, где нет “раба” или “султана”,
     Где разум гаснет, как в объятиях тумана.
А самолёт, на котором я прилетел, был оружием ассасина, наемного убийцы.