Что-то там про подростков. 6 глава

Крик номер два.

Даша кричит от огорчения, обиды, злости, ненависти.

Тут полный запас понедельничных эмоций.

А также из-за того, что не умеет дослушать до конца. Всё потому что не в силах дать человеку закончить мысль.

Тридцать минут назад она, услышав заявление, не задумываясь откладывает операцию по скрытию лицевых недостатков, выбирается из ванной комнаты, медленно приближается ко мне и вместо положенной косметики демонстрирует удивление. Хоть начало и спокойное, но напряжение слишком авторитетно, чтобы миленькая девочка, которую я могу встретить только наедине, не прогнулась под злобной матершинницей.

Даже не выходит похвастаться тем, что я умею говорить.

Куда уж мне до её уровня первооткрывателя неведомых оборотов речи.

В итоге соседи просто ворчат на крики, смиренно отсиживаясь дома, а Даша носильными методами устраняет моё фигурирование в области своей квартиры. Не беря во внимание тот факт, что основная часть моего оправдательного материала так и не рождена на свет.

Сейчас, оставив себя наедине с собой, она грозиться вспороть вены.

Свои.

Мотая головой говорю Марти:

– У неё нет лезвия.

Возможно.

Мы в подъезде, прямо у её двери. В большом таком подъезде новомодной высотки, не зажимающем себя в хрущёвочных стандартах.

Стоим тут уже минут десять вдвоём. Я один – тридцать. Слушаем угрозы. Боимся, что Даша умеет держать слово. Волнуюсь только я. Марти пользуется реализацией наиболее действенных методов для получения положительного… да хоть какого-нибудь результата – пинает дверь подошвой.

Звук ползёт вверх по лестнице, стекает вниз по этажам.

Сейчас какая-нибудь бабушка смотрит в дверной глазок прямо позади нас. В эту секунду она кричит какому-нибудь дедушке, чтобы тот вызывал полицию. Только что дедок сообщает адрес диспетчеру, а также причину: какие-то отморозки напились и хотят изнасиловать доченьку, что живёт по соседству; а вы знаете, она ведь очень умненькая, очень самостоятельная девочка, это её ужасные родители совсем не заботятся о ней – оставили ребёнка на произвол судьбы, а теперь некому её защитить.

Человек на другом конце провода уже уснул.

Но старик продолжает. Травит байки о своей молодости. Подкрепляет их философией. Оценивает конфликт поколений. Делает вывод о том, что нынешние подростки совсем распустились.

Я говорю:

– Совсем сдурел что ли?

Объясняю:

– Не хватало ещё, чтобы, пока нас вяжут, она там окочурилась.

Громкие шаги разрушают тишину.

Махая дрелью, хвастаясь отдышкой, юморист говорит:

– Определяешь точное расположение каждого ригеля. Просверливаешь дырки по их краям. Потом суёшь туда эту отвёртку, долбишь по ней молотком и выбиваешь по одному. Но это если они не до упора вылезают, и действительно есть место, куда они могут отлететь. Информация не точная, я сам никогда так не делал.

Вариант провальный, поэтому я не согласен:

– А предложения попроще имеются?

Теперь он на полном серьёзе предлагает потревожить соседей сверху, с целью оккупировать их балкон. Потому что кое-кто находит крайнее сходство между мной и человеком-пауком.

Нет. Не на полном.

Я уже лет десять как разучился понимать, когда он шутит, а когда нет. Потому что он постоянно пытается юморить. Даже в самой неподходящей для того обстановке.

Расстался со своей первой любовью – пора пошутить.

Соврал лучшему другу об употреблении наркотиков – можно посмеяться.

Умерла мать – время провести год безудержного остроумия, не отрываясь на серьёзности.

Глупо.

Я говорю:

– Там застеклено всё, вообще-то. Даже зацепиться не за что.

– Спасибо.

– Что спасибо?

– Ты сказал: не за что. Я подумал, что «не за что» должно быть за что-то. Спасибо

– не за что. Сечёшь? Ну ты и дурак.

Марти вспоминает:

– Помнишь того гея?

Тот, что со студии. Студии звукозаписи, а также студии в плане планировки квартиры. Фигурировал в отрезке юности, промежуток – от 14 до 15 лет. Когда мы решили стать поэтами современности.

Читали рэп.

Отлично помню. Такое не забывается.

Не то чтобы я не хочу говорить о каких-то отдельных моментах нашего с ним знакомства, но я ни за что не скажу о них, никогда, ни в коем случае.

Нет! Я не спал с ним!

Даже не вступал в физический контакт, кроме разве что того, что за физический контакт можно счесть прикосновение к одной и той же бутылке водки. В разное время.

В разных местах.

Перебор.

Просто в разное время будет достаточно.

И перед кем я вообще оправдываюсь?

Перед мёртвыми.

Не хочу, чтобы высший разум подумал обо мне чего плохого. Просто у некоторых – тех, кто умер после моего знакомства с представителем гомосексуальной ориентации – может сложиться неверное суждение.

Ничего против геев не имею. Как минимум то, что мне по собственной воле довелось общаться с таким человеком подтверждает отсутствие гомофобии. Как вообще можно иметь что-то против того, кто был женат, создал ребёнка, но потом как-то не сложилось. Много у кого не складывается уже в молодости. А тут, под конец жизни, можно и облажаться чутка.

Марти говорит:

– Помнишь, у него любовник был?

Который хотел перерезать вены на ноге с помощью бритвы, кромсая поперёк. По крайне мере так нам сказали.

Марти посмеиваясь, врывается слишком глубоко в своих воспоминаниях:

– Не помер, ванную загадил, мудаком себя выставил. А ведь он единственный педик, который мне даже нравился. Веселить умел.

Он отчитывается перед толстяками:

– Заяснял, что в модельном бизнесе крутился. Прямо в Москве. Я всё завидовал, что он с кучей девочек классных знаком. Тогда ещё слово «Москва» звучало круто. Куда сейчас делось это восхищение…

Теперь Марти так просто не остановить:

– А потом, помнишь, как-то раз, на студию заглянул продюсер, который с лицом срущего выпендривался своими познаниями в раскрутке? – Он переходит на личности: – Вот это был фирменный мудачила – пытался мне втюхать туфту про то, как правильно себя подавать. Типа я, блин, кусок дерьма какой-то. Как будто оно мне было надо. Я, между прочим, искусством занимался. А этим продюсерам лишь бы загадить всё своими деньгами.

Я говорю:

– Стоп, хватит.

Марти оправдывается:

– Да я просто к тому, что она там ща только внимание хочет привлечь. Чё она, дурная что ли, чтобы самоубиваться? – Он отворачивается к двери. – Тебе, конечно, лучше знать, – демонстративно выдыхает, – но, как по мне, никто сегодня не собирается умирать.

Палец вонзает внутрь кнопку дверного звонка. Звонок реагирует пением соловья. Кто-то по ту сторону мешкает с выбором: затмевает свет в глазке, долго наблюдает нашу реакцию, пытается скрыть собственную.

Я говорю:

– Добрый день! Простите, что побеспокоили, но не могли бы вы на пару минут одолжить переходник? И электричество.

Пытаюсь убедить слушателя в нашей безобидности – его безопасности. Раскладываю ситуацию по полочкам. Оправдываю эксцесс. Не стопорюсь на мысли так, как однозначно сделал бы при даче ложных показаний.

Женщина лет тридцати пяти выпускает в подъезд нитроген, углекислоту, и щепотку не задетого кислорода. Не то чтобы я что-то понимаю в химии, но, надеюсь, мне не пришлось манипулировать заведомо ложными данными, а то потом будет стыдно перед собой.

Теперь, возле открытой двери, воссоздаются старые объяснения образца «когда приходится толковать с закрытой дверью». Передовые оправдания ничем не отличаются от предыдущих, поэтому выпуск второй партии не составляет большого труда.

С использованием прозрачной прямолинейности честно раскрываю предпосылки сложившихся обстоятельств. Не вдаваясь в подробности, углубляюсь в некоторые частности собственной личной жизни. Соглашаюсь с безрассудностью моих заявлений о ночном происшествии, за которыми и последовала данная ситуация.

Её каменное лицо апострофирует нас всех:

– От меня-то вы что хотите?

Это просто возмутительно:

– Я же сказал – переходник, подключённый к розетке.

Женщина применяет накидку дурочки:

– И зачем это вам надо?

Марти не в силах сдержать разумеющийся факт:

– Девчонка вены там вздумала вскрыть, а ничего острого у неё нет. Кроме электробритвы. И как на зло электричество в квартире отрубили. Вот такая засада.

Сарказм говорит о человеке многое. То, что он привержен к попсовости. И то, что он не так глуп, как может казаться.

Никто не станет спорить с тем, что над Марти властвует колоссальная доля невменяемости вкупе с выдающейся дурью, но не думаю, что он упоминается в списке самых шаблонных друзей главного героя. Это тот список, где все как бесформенное желе из-за отсутствия планов на самостоятельное мировоззрение и тупые, как безрассудный король вечеринок.

Марти, наряду со своей неоднозначностью, уже на протяжении семи лет умышленно демонстрирует бестактность, подсыпая в неё щепотку наигранной тупости.

Только на школьных уроках его скудоумие настоящее.

Но.

Если бы человеческая цивилизация строилась на школьной эрудиции, мы бы давно стали бездумными, оболванившимися животными, умеющими считать, писать, читать, а главное – выполнять прихоти жирных, смышлёных, дальновидных, предприимчивых хозяев.

Окей…

Даже несмотря на это, всё-таки остаются среди нас люди самобытные, не налегающие на насильственное обучение. В большинстве своём это ленивые, невоспитанные твари. А в меньшинстве – все, кто солидарен с Марти.

Начинается всё просто. Три года назад.

Вечер, улица, тротуар, киоск.

Мужчина лет сорока вступает в контакт с продавщицей. Мы очевидно движемся на сближение с подписывающимся договором купли-продажи. Три секунды, и хромающий покупатель бредёт к массивному автомобилю, расположенному на тротуаре. Две секунды, и он устно публикует своё недовольство нашим стеснением его действий, ссылаясь на неполноценность своего здоровья. За очень короткий промежуток времени Марти печатает рельеф своего кулака на щеке недоброжелателя, опустив того на наш уровень при помощи пинка по больной ноге.

Мы вообще-то ещё маленькие. Нам по четырнадцать лет. Но чёрт его знает, какой демон проснулся в пьяном англичанине.

Мы говорим об этом спустя час, после происшествия. В последующем я очень часто эксплуатирую данную тему, постоянно упрекая его в бесчеловечности.

Обычно я говорю:

– Он хромал. Ему просто не хотелось парковаться далеко от магазина, чтобы потом не мучиться. А ты ему вторую ногу чуть не сломал.

На что он отвечает:

– И тебе его жалко? То, что он мешает людям никого не волнует? Раз уж он хромал, нужно было валить в больницу, а не за сигаретами. Деньги на крутую тачку он успевает заработать, на бензин тоже успевает, а как потратить время на лечение, так он не находит его. Мог бы и отправить кого, раз такой больной. Ан-нет, некого: он же мудила, воспитавший – если кого и воспитал вообще – такого же мудилу.

А затем, сидя в моей комнате, всё это уходит куда-то очень глубоко:

– В чём вся проблема?

– Не знаю.

– Да в том, что все постоянно чем-то недовольны. Я сломал ногу – винить можно всех, кроме себя, да ещё и страдальца из себя изображу. Тупые малолетние ублюдки сидят перед мониторчиками и жалуются в бездонную дыру интернета, что в их стране всё плохо. Ты помнишь Лапкина?

– Кого?

– Поляк этот недоделанный.

– Помню.

– Сидим мы с ним как-то, и вдруг завязался разговор. Он говорит: у нас в стране – не в Польше – всё плохо, вот в штатах хорошо – там все друг другу помогают.

– А ты что?

– А я и отвечаю: так чего ты не свалишь?

– А он что?

– Виза, дорого. Мамочка денежек не даст. Бесит. Он же даже не старается. Ладно если ты перепробовал все методы: пахал не покладая рук, пытался найти своё место, но ничего не помогло. Да хотя бы порассуждать можно было: почему у нас хуже. Никто ведь не волнуется о том, что именно его поведение создаёт у других хреновый менталитет. Один нагадил, другой разозлился – нагадил третьему. И так до бесконечности. Настолько тупые, что не понимают – чтобы исправить плохое отношение людей друг к другу в нашей стране достаточно разорвать круг эгоизма.

– Ещё что-нибудь скажешь?

– Да. После этого разговора мы идём с ним по улице, он закидывает в себя жвачку, а упаковку выбрасывает на дорогу. Не в мусорку, а прям, блин, на дорогу.

– И?

– Я ему говорю: ты чего? А он мне: что? А я такой: ну, ты же, типа, намусорил. А он знаешь, что?

– Знаю.

– Правильно. Говорит: а, это, да пофиг. И после такого козёл будет жаловаться мне на то, что его оставляют без помощи.

– Продолжение уже слышал. Жаль, хорошего шута выгнал.

Я не жесток. С теми, кто этого не заслуживает. А так – я просто сатана.

В данный момент Марти пытается усмирить соседку, забывая о собственной надменности. В связи с этим мы втроём теперь обязаны отслеживать тонкую грань между ссорой и дракой, дабы вовремя предотвратить переход с одного на другое.

С противоположной стороны трижды проворачивается ключ.

Нужная дверь открывается.

Вокруг тишина.

Пока что никто не умер.

Сейчас бы не помешала чья-нибудь помощь.

***

Как я дошел до такого? Раскрываю тайны. Как говорится, решил окунуться с головой. Узнать, что твориться в моей истории. Посредством своего полноценного участия в ней. Моя собственная жизнь оказалась настолько унылой, нудной, заурядной, что я опустился до влезания в жизнь собственного романа.

Я вообще-то стараюсь утешить тебя. Показать, что не только ты так можешь. А что, по-твоему нормальный человек станет тратить драгоценное время на то, чем ты занимаешься сейчас? На моём лице гримаса якобы согласия. Я, типа, киваю: «Да-да, естественно, кто же не станет? Практически любой хочет поступить так же, как ты сейчас».

В итоге мы с тобой в равных положениях. Мне нечего делать в реальности, я залезаю в выдумку. Создаю, а потом управляю. Тебе нечего делать в реальности. Ты залезаешь ко мне. Различие между нами одно. Ты чуточку ленивее. Потому что можно выдумать что-то своё, а потом вертеть судьбами как хочешь. Если тебе скучно, ты не уверен(а) в себе, можешь присоединиться ко мне. Потому что у меня творческий кризис по всей видимости. Раз уже третий абзац я расписываю свои рассуждения по поводу жизни. Хотя собирался поговорить о Кире.

Ладно. Давай к делу. Свою лень нужно как-то оправдывать. То, что я зря занимаю место в тексте своей болтовнёй, смешивая её с блогом Киры это не дело. Поэтому сегодня Кира переходит на видеоблог, а я становлюсь полноценным участником этой истории. Просто представь, как сложно теперь будет без меня – идёт, девушка с камерой, и говорит: «Сейчас вы видите видео. Я снимаю его на камеру. Вот тут перед вами появляется стена, потом маленький проходик. Теперь вы смотрите на мой класс». Да без проблем. Кто ж ей запрещает? Но она не книгу пишет – она в своей реальности очевидные вещи говорит. И, раз так вышло, что пишу здесь я, то и очевидные вещи оглашать буду тоже я. А то в её измерении люди неправильно поймут подобные действия с её стороны. В нашей реальности всё не так сложно. Тут у нас просто буквы. Слова. Предложения. Сюжет. Завязка, кульминация, развязка. Мы, типа, просто наблюдаем за ними. За героями. Но у них-то всё куда сложнее.

А теперь вообрази, что кто-то наблюдает за тобой. Вот это, блин, реальное разочарование. Ты думаешь – нет? Это невозможно? Полагаешь: я настоящий(ая)? Типа то, что находится за границами твоего понимания не может провести такую махинацию? Слишком самоуверенно. Держу пари, что какая-нибудь падла сейчас создаёт продукт массового развлечения. Который развлекает путём проецирования моей личной жизни на всеобщее обозрение. Можешь сказать, что просмотр «Матрицы» оставил после себя неизгладимое впечатление. Я тебе разрешаю. Как будто я могу что-то разрешать тебе… Могу. А толку-то?

Итак. Что мы имеем в итоге: ты, твой компьютер, планшет, смартфон – любая штуковина, с которой можно полноценно оценить очередной влог, – а также видео, которое ты запускаешь именно в эту секунду. Нет, не надо ничего запускать – просто вообрази себе это. У нас тут мир более интересный, чем твоя действительность. Так что выкинь свой планшет и просто представь новый. Смотри, он даже не потрёпанный. Самое важное – представляй только планшет. Я тут просто подумал и – нет, прости, но у тебя не может быть нового компьютера. Те, у кого есть современный компьютер, ни за что не станут иметь дела с такой ерундой, как видео. У них там только что вышла очередная свежая видеоигра, с выбором сюжетных линий, прокачкой персонажа, свободой действия, поэтому эти ребята не замыкают себя в рамки каких-то там блогов. Так что, будешь смотреть через планшет. Который стоит больше компьютера! Это я так – немного жалуюсь.

Слушай. Возникла проблема. Проблема с моими возможностями. Как и все люди я склонен уставать. Это уже четвёртая ночь, которую я не сплю. Если тебе что-то не понравилось в моей работе, то всё именно поэтому. Потому что я уже не могу нормально соображать. Нужно попросить официанта принести ещё чашечку. Дружище, не мог бы ты принять заказ! Жаль… Очень жаль, что эта магия не сработала в реальном мире. Пойду отдохну.

Начинай воображать, как ты запускаешь видео. Да, я поспал. Спасибо, что интересуешься. В ролике, который ты смотришь уже целую секунду не видно никакой вступительной заставки. Но чёрт его знает, может дальше будет, ведь картинка довольно насыщенна, в ней не наблюдается никаких лишних шумов, присущих некачественному контенту.

А теперь нам с тобой придётся сделать кое-что плохое. То, чем нужно заниматься при первом знакомстве с персонажем. Нам придётся представить его. Погоди, только не начинай раздражаться. Я всё исправлю. Если у тебя уже сложилось определённое представление об этой девушке, то я сейчас постараюсь описать её наиболее поверхностным способом.

Приятная внешность. Всё. Так сойдёт? Хорошо.

Она не блещет привлекательностью при первом же взгляде на неё. Но только не вздумай представить уродину. Потому что это не так. Я беспокоюсь, так как, когда мне говорят, что человек не красавец, я сразу вижу перед собой картинку страшного чудовища. Нет. Я вполне внятно выразился – приятная внешность. Она – не красавица Голливуда, но ведь ни одна современная красавица Голливуда не блистала красотой в начале своей карьеры. Кто? Скарлетт Йоханнсон тебе будет достаточно? Лично у меня отпало всякое желание жить, когда увидел её в «Трудностях перевода».

Все эти осложнения с пояснениями сейчас были к тому, что Кира вполне на уровне любой известной актрисы. Чисто по внешности. Она ведь школьница. Нужно больше времени, чтобы к ней привыкнуть. Знаешь, как обычно бывает. Ты видишь идеал. Перемалёванную косметикой, обтянутую короткой юбкой девочку. Какая-нибудь начинающая модель. Черные колготки, которые наполовину чулки. Клёвая татуировка на бедре. И вот видишь её, и с первого взгляда тебе в голову что-то бьёт. Думаешь: ну и красавица. А через пару минут она становится стрёмной, потому что у неё оказывается какое-то неправильное поведение. На лице замечены изъяны. Да и лицо просто типичное, как у всех. С другой же стороны есть Кира. Ты видишь её. Самый первый взгляд ничего не вызывает. Обычная девушка. Но как только она начинает говорить, улыбаться, двигаться, понимаешь, что она просто невероятная. Она не похожа на остальных. Ведь вовсе не первый взгляд вызывает симпатию к человеку.

Ай, знаешь, ну её на хрен эту внешность. Что-то я устал объяснять. Постоянно одни проблемы с этим. Представляй себе кого хочешь. Вот какой облик у тебя там был придуман в предыдущих главах, тот пускай и остаётся.

Мы смотрим первый ролик Киры. Уже. Ты не успеваешь? Давай не тормози. Она улыбается – и вот приятная девушка превращается в восхитительную красавицу. Ты прибавляешь звук и начинается самое главное. Она говорит.

– Привет, привет. Меня зовут Кира. Мне семнадцать лет. И я живу в России.

Обрезка.

– Это моё первое видео. Я даже сценарий не написала должным образом.

Она пытается выразить смущение или стыд. Что-то в этом роде. В смысле своим лицом. Ты же и так понимаешь, что выражают сказанные ею слова. А вот с лицом у тебя всё куда сложнее. Вот я и помогаю. Очевидно? А вдруг она говорит это с каменным лицом? Теперь не так очевидно?

– У меня есть некоторая аудитория, пришедшая сюда с моего пи… – Она не совсем уверена, можно ли использовать подобную интерпретацию для характеристики своего прошлого. Не знает, можно ли так говорить. Это не мат. Ты видишь это? Её неуверенность. Просто не хочу постоянно грузить тебя лишней информацией о выражении её лица. Поэтому на этот раз плевать, как ты его себе представишь. Но главное, чтобы оно выражало нерешительность. – …писательского блога. Он как бы не писательский, но я же писала. – Она улыбается. Видимо, стесняется говорить этот бред.

Обрезка.

– Не важно. – Здесь лицо серьёзное.

Чувствую себя каким-то посредственным сценаристом, изобретающим новый способ написания сценария. Бесполезный способ с массой лишней информации.
Обрезка.

– В общем, я хотела сказать, что, так как у меня есть определённая аудитория, то, для начала, я сниму то, что интересует её.

Затемнение. Из темноты появляется новый кадр. Давай оценим обстановку. Перед нами крыльцо. Школьное. Чтобы у тебя получилось окунуться в воспоминания, или же просто представить свою школу, я не буду нагружать тебя доскональным воссозданием пейзажа. Просто остановимся на том, что перед нами школьное крыльцо.

Главной героини не видно. И, не влезая туда, куда влезать не стоит, я смею предположить, что очевидно потому что именно она и держит эту камеру. Но нет. Изображение начинает поворачиваться, захватывая новые обрывки местности, и в итоге наводится на Киру.

С местностью мы решим так – ты воссоздаёшь всё по тому образу, который тебе знаком. Поэтому, надеюсь, дальше с этим проблем не возникнет. Типа, тебе ведь будет интереснее, если представишь свою школу, а не то, что подсунул я.

Кира стоит в кадре, будто репортёр. И теперь ты слышишь давно неизвестный голос. Ты его вообще не знаешь. Потому что это голос той страшной подруги. Познакомься с ней. С её голосом. И возрадуйся тому, что не видишь её лица. Только не представляй прыщи. Долбаные стереотипы только что заставили меня представить прыщавую уродину. Нет, она просто уродина.

Избегая долгих описаний поведения персонажей, хочется просто подметить, что оператор ведёт себя со всей присущей для злых, страшных подруг манерой поведения, а главная героиня реагирует так, как любая красивая подруга реагирует на действия своей страшной подруги.

– Что мне нужно делать?

– Снимать меня.

Тут картинка вдруг начинает выписывать демонстративные изменения, останавливаясь на отдельных моментах антуража. Это чтобы зритель мог хорошенько всё разглядеть. Всё то, что ему на хрен не сдалось. Ведь мы же решили; что ты представляешь свою школу.

– Да что ты делаешь?

– Нужно же, чтобы твои подписчики всё хорошенько разглядели.

Что там? Это гараж. У тебя не было гаража около школы? Тогда забудь.

– Может ты уже повернёшь камеру на меня?

Камера поворачивается на неё.

– Ты готова?

– Я давно готова.

Теперь она собирается познакомиться с тобой. Эдакое одностороннее знакомство, характерное всем самовлюблённым личностям. Мы прекрасно знаем, кто она такая, поэтому совсем не обязательно слушать этот отрывок.

Спустя минуту она начинает ходить по школе и показывать своих подруг, друзей, школьников. От количества зависит её статус, поэтому ей нужно захватить как можно больше народу. И, естественно, вишенка на торте. Наш ГГ.

Где-то в столовой. Камера наводится на ГГ. Он общается с Толстым. Если прислушаться, среди барахольного гама можно разобрать некоторые слова.

– Ничего не выйдет. – Толстый.

– Это ведь мечта всей моей жизни. А… просто…? – ГГ.

– Сам всё п…л. Можем попробовать вернуть старый формат с … – Толстый.

Похоже, они обсуждают что-то серьёзное. Сколько не пытайся, больше услышать не сумеешь. Просто кому-то чуть-чуть не хватает до уровня профессионального блогера. Кто-то не в курсе, что записывать на микрофон от камеры – не самая лучшая идея.

Как только Кира подсаживается к ним, ГГ сразу начинает прятаться от камеры.

– Только этого не хватало. – Он отталкивает камеру, лицо закрывает рукой. – Убери это.

Обрезка.

Говорит Кира:

– Почему нет? Неужели мне нельзя похвастаться?

– А почему да? Хвастайся кем-нибудь другим. С чего ты решила, что я хочу светиться в каких-то посредственных видео, никому не известной девочки?

Кажется, начинается «семейная» ссора двух не безразличных друг другу людей. Тебе интересно? Вкратце, чтобы не травмировать твоё драгоценное время: нельзя объединять личное с заработком. Это то, о чем они говорят. Это то, чем ГГ оправдывает своё отвратительное поведение по отношению к своему самому древнему другу. Его проблема в том, что своими доводами и философией, звучащими в камерный микрофон, он превращает выпуск Киры о её жизни в очередную серию своего собственного шоу. Это просто бесполезная трата материала. Он сливает гениальные мысли на блог какой-то блогерши. Шикарная конкуренция для самого себя. Ссылка в описании.

А дальше. Дальше она болтает неинтересную хрень. Снимает забавные моменты с уроков. После уроков. Поэтому у тебя появляются неотложные дела, и ты останавливаешь ролик, пообещав себе обязательно досмотреть его. Ведь дела делами, но никто не отменял вечернее безделье. Или же можно за завтраком закончить, если вечер занят.

Прости, но не хочу слишком сильно напрягать тебя. Очень много всего для одной главы. Но ты привыкай. Потому что я хрен знает – вдруг дальше это войдёт в привычку. Писать так размашисто.