Копченая лазурь

      



                Действие  первое.

   В  нее  ведут  и  из  нее  выводят  двери -  в  ней , в  минималисткой  зале, с  поникшими  на  стол  головами  пять  мужчин  и  пять  женщин. У  кого  за  счет  лица , у  кого-то  благодаря  фигуре , внешний  вид  у  них  у  всех  незавидный. 

Валюжный. Спасательным  жилетом  я  не  пользовался. А  меня  этому  обучали.

Полыгалов. Где?

Валюжный. В  турпоходе.

Полыгалов. А  сами  мы  где?

Валюжный. Я  был  на  горной  реке. В  прошлом  августе  мы  к  ней  шли  и  по  ней  сплавлялись. Ну  а  сейчас  я… где  я?

Полыгалов. Где  и  я.

Лукинский. Где  я…
Полыгалов. И  ты  здесь.

Лукинский. «Где  я?» – это  спросил  очнувшийся  на  Куликовом  поле  Дмитрий  Донской. Но  он-то  после  полученных  в  битве  ударов  неважно  соображал , а  мы-то  после  чего? У  кого  из  вас  голова  хоть  сколько-нибудь  ясная?

Глухов. Сквозь  мою  что-то  постоянно  проносится.

Полыгалов. Не  воспоминания?

Глухов. Словно  бы  клубы  пары , а  в нем булыжники , гранаты , рогатины… у  них  по  моей  голове  проходит  парад-алле. Про  Дмитрия  Донского  ты  говорил?
Лукинский. Я. Про  князя  Дмитрия  я  читал , когда  ехал… наверное , туда , откуда  попал  сюда. Куда  я  поехал , я  пока  не  помню , ну  а  Дмитрий  Донской  ездил  в  Орду. За  ярлыком  на  великое  княжение. Но  там  ярлык  дали  Дмитрию.
Малышев. Донской  же  и  есть  Дмитрий.
Лукинский. Дмитрию  Суздальскому. А  Дмитрию  Московскому, то  бишь  Донскому , не  дали.
Полыгалов. Он  и  Московский , он  и  Донской?
Лукинский. Донским  его  прозвали  за  совершенный  на  Дону  разгром  татар.
Глухов. Он  крутой.
Лукинский. Потом  он  опять  стал  дань  им  платить.

Валюжный. На  пустопорожние  разговоры , господа , давайте  постановим  не  отвлекаться. А  то  я  наблюдаю  какую-то  легковесность. Мы  неизвестно  почему  незнамо  где , а  вы  вместо  выяснений  о  татаро-монгольском  иго  разговорились. Вы  все  кто? Раньше  мы  никогда  не  встречались?
Полыгалов. Вроде  бы  встречались. Я  всех  сидящих  за  столом , кажется , уже  видел. Но  мельком.
Лукинский. И  женщин  видел?
Полыгалов. Они  за  столом  не  сидят , а  как  бы  на  нем  лежат. Придут  в  себя – присмотрюсь. Не  узнать  женщину , с  которой  я  был  знаком , для  меня  немыслимо.
Глухов. А  если  вы  с  ней  познакомись  по  пьяне  и  той  же  ночью  разошлись  насовсем?
Полыгалов. В  пьяном  виде  я  к  женщинам  не  подхожу.
Валюжный. Но  ведь  и  она  к  тебе  подойти  может.
Полыгалов. Но  я  же  буду  трезвым.
Валюжный. Ну  да , согласен , ты  ее  запомнишь. К  себе  повести  попытаешься?
Полыгалов. Я  не  сторонник  таких  отношений. Перепившую  женщину  я  лучше  усажу  в  машину  и  пускай  она  домой  возвращается.

Лукинский. В  пятницу  вечером  женщины  принимают  неограниченно. Пятничное  безумие! Для  меня  оно  в  том , чтобы  выпить  бутылку  пива.
Валюжный. А  в  прочие  дни  ты  себе  и  этого  не  позволяешь?
Лукинский. От  выпивки  у  меня  разгуливаются  нервы. И  случаются  нервные  припадки.
Полыгалов. Хлебая  в  пятницу  твое  пиво , ты  их  не  боишься?
Лукинский. В  пятницу  я  рискую. Впрочем , риск  не  особый – с  единственной  бутылки  пива  я  щеки  себе  не  расцарапаю.
Валюжный. Следы  твоих  буйств  у  тебя  на  щеках  незаметны.
Лукинский. С  последнего  случая  не  меньше  месяца  прошло. Я  не  пил – в  конфликт  с  собой  я  вступил  из-за  девушки. Она  в  ущерб  мне  застенчивостью  страдала.
Малышев. Не  раздевалась?
Лукинский. Проведя  со  мной  около  часа , она  сказала , что  от  скуки  я  ее  не  избавил , и  из  кафе , где  мы  были , утопала. В  единое  целое  мы  с  ней  не  преобразовались.
Полыгалов. А  ты  сразу  на  подобные  высоты  замахиваешься? Не  успел  к  ней  приглядеться , а  уже  тянешься  с  ней  душа  в  душу  лет  сорок  провести?   
Малышев. Похвальная  черта. 
Валюжный. Ну  а  я  не  разделяю. Я  эпидемиолог , борец  с  эпидемиями , и  если  женщин  эпидемия  стремления  к  долгим  отношениям  поразила  чуть  ли  не  всеобще , то  я  мужчина , и  меня  это  обошло. По  роду  своей  деятельности  я  пересекаюсь  с  кучей  женщин , но  в  брачные  или  продолжительные  внебрачные  отношения  никакая  из  них  меня  не  втянула.
Лукинский. Среди  этих  дам  большинство  было  заражено?
Валюжный. К  больной  я  бы  и  в  палату  не  зашел. Эпидемиям  мы  противостоим  на  отдалении – изыскиваем  антивирусы , колбочками  позвякиваем , чистый  кабинетный  труд  в  окружении  медицински  образованных  женщин , которые  бывают  разной  красоты  и  комплекции.
Глухов. Неотразимые  попадаются?
Валюжный. При  взгляде  на  них  моя  челюсть  всегда  на  месте. Ее  отпадений  у  меня  не  случается.
Глухов. Но  взгляд-то  у  тебя… взглядом  ты  их  буравишь? Глядишь  на  них  так , что  они  аж  обмирают?
Валюжный. Я  же  им  не  начальник. Откуда  мне  набраться  смелости  на  такой  взгляд?
Глухов. Я  в  моем  супермаркете  других  взоров  на  женщин  не  бросаю. Я  заведую  в  нем  складским  помещением , и  когда  в  него  кажет  нос  какая-нибудь  продавщица , я  на  нее  смотрю , как  ошпариваю.
Лукинский. Соблазнению  это  помогает?
Глухов. На  моем  складе  им  есть , где  со  мной  уединиться.
Полыгалов. И  скольких  же  ты  завалил?
Глухов. Возможности  им  предоставляются , но  они  ими  не  прельщаются. Товара  нахватают  и  в  торговый  зал. А  я  предвкушаю , что  кто-то  из  них , ко  мне  войдя , у  меня  задержится. Не  испугается  побыть  со  мной  ласковой.
Малышев. За  твои  запугивания  ваших  продавщиц  тебя  с  должности  не  уберут?
Глухов. Профессионально  я  ей  соответствую – не  подкопаешься. Наверху  обладают  проверенным  знанием  того , что  кто-кто , а  я  не  напортачу. У  меня  обученность  и  у  меня  же  ответственность!  Вон  та  девушка , видели , пошевелилась…
Полыгалов. Первая  ласточка. За  ней  и  остальные  сейчас  начнут  к  жизни  возвращаться. С  этими  женщинами  мы  кем  будем? Пай-мальчиками?
Лукинский. Если  после  пробуждения  они  узрят  перед  собой  похотливое  хамье , истеричную  свистопляску  я  не  исключаю. И  в  признаки  ненормальности  ее  не  записываю. Из-за  страха  за  свое  женское  достоинство  они  совершат  на  нас  выпад , в  их  глазах  оправданный. Полагаю , что  и  среди  нас  нашлись  бы  те , кто  его  не  осудил. 
Полыгалов. Кинься  они  нас  дубасить , я  бы  на  их  сторону  не  встал. Я  был  бы  откровенно  недоволен  их  поведением. Вы , женщина , на  нас  не  попрете?
Кобова. У  меня  боль  в  груди.
Валюжный. В  обеих  грудях?
Кобова. В  грудной  клетке. Будто  бы  перебрала  с  количеством  выкуренного… но  я  курю  травку  и , когда  перехлестываю , это  на  мне  сказывается , но  не  на  моих  легких. Мучаться  ими – удел  других. По  пачке  обычных  смолящих. На  работу  ходящих  и  детей  плодящих. Быть  бездетным  в  прошлом  считалось  позором. Я  живу  в  наше  время , но  прошлое  через  моих  умерших  предков  ко  мне  является  и  пилит  меня , терзает. Тут  можно  и  рассудка  лишиться.

Полыгалов. Наркотики  поубойнее  травы  ты  не  принимаешь?
Кобова. Конечно , принимаю. Я  здесь  из-за  них?
Полыгалов. Ты  здесь  с  нами , а  мы  не  наркоманы. Признаться, грудь  и  у  меня  побаливает.
Малышев. И  у  меня  в  ней  жмет.
Валюжный. К  нам  бы  сюда  Кирилла  Николаевича  Свягина. Он  патолог.
Малышев. Изучает  происходящие  в  организме  патологические  процессы?
Валюжный. Как  Сальмон. В  чью  честь  была  названа  сальмонелла. С  Кириллом  Николаевичем  мы  по  высшему  разряду  дружим  еще  с  институтской  скамьи. 
Глухов. Эпидемиолог  и  патолог…
Полыгалов. Друзья  на  век. Объединенные  непроглядной  специализацией.
Борянкина. Словно  бы  ты  знаешь , у  кого  на  самом  деле  непроглядно… ваш  патолог , он  не  сексопатолог?
Валюжный. При  наличии  у  вас  сексуальных  проблем  он  не  тот , кто  вам  требуется. Не  в  курсе , что  у  вас… на  мой  взгляд , вы  женщина  жизнеспособная.
Борянкина. Но  я  жду  исцеления. И  не  обязательно  от  врача.
Полыгалов. Тебе  бы  любой  подошел?
Борянкина. С  голубоглазыми  я  не  связываюсь. Они  мне  пожеланнее  прочих , но  я  их  сторонюсь. Если  они  ко  мне  обращаются , я  их  отвергаю , и  мне  из-за  этого  нездоровится.
Лукинский. Ты – шкатулка  с  секретом. Тот  ящичек , где  у  тебя  сердце , обчистил  некто  голубоглазый? Он  твое  сердце  украл?
Борянкина. Двенадцать  лет  прошло.
Лукинский. Но  сердце  у  тебя  по-прежнему  не  на  месте. Неужели  твой  голубоглазый  столь  незаменим?
Борянкина. Глаза  у  него  уже  бесцветные… он  полуживой. Не  может  обходиться  без  костылей. Его  зажало  между  двумя  теплоходами , проплывавшими  впритык.
Жмудина. Он  находился  на  каком-то  из  них?
Борянкина. Подвешенным  и  закрепленным , буквы  на  борту  рисовал. Теплоход  поменял  название , и  он , замазав  предыдущее , выписывал  на  нем  новое. На  ходу , потому  что  теплоход  куда-то  спешно  перегоняли  и  в  пункт  назначения  ему  полагалось наглядно  переименованным  прийти. «Александром  Мещеряковым»! Вероятно , это  толстосум , который  его  прикупил. К  написанию  фамилии  мой  Андрей  приступил , но  и  на  половину  ее  не  закончил. Когда  я  входила  к  Андрею  в  палату , он  меня  гнал , а  как-то  раз  смолчал – лежал  и  медитировал. Затем  объявил , что  видит  радугу…. символ  просветления.

Петрялова. Какой  расторопный. Чуть  ли  не  в  момент  из  заурядного  мужика  в  высокодуховную  личность  переродился. А  мы  что?
Валюжный. Мы  сидим.
Петрялова. А  кто  нас  сюда  посадил? Я  не  помню , чтобы  я  сюда  приходила  и  усаживалась  с  вами  за  стол.
Полыгалов. Стол  сосновый.
Петрялова. Ты  наощупь  определил?
Полыгалов. Я  мебельщик. Делаю  на  заказ  шкафы , этажерки , кресла , в  сортах  дерева  я  не  путаюсь. Ну  похлопайте  что  ли. Мне  не  достает  адресованного  мне  восхищения.
Малышева. Вы  терпите  одну  сплошную  горечь  неудач?
Полыгалов. На  моем  пути  к  счастью  вроде  бы  ничего  не  стоит , но  чем  дольше  я  по  нему  иду , тем  для  меня  понятнее, что  где-то  был  поворот, а  я  его  проскочил…
Валюжный. Твою  уникальность  тебе  этим  не  доказать. Кто  из  нас  согласится  поклясться , что  с  счастьем  он  не  разминулся?
Глухов. Прессанул  ты  нас  славно.
Лукинский. Меня  твой  вопрос  практически  в  стул  вдавил. Тревожный  звоночек! Следует  быть  менее  восприимчивым… и  юношеские  мечты  похоронить  и  не  откапывать. Да  и  о  детских  не  вспоминать. В  детстве  у  меня  имелись  предпосылки  того , что  мое  будущее  естественным  образом  будет  изумительным.
Валюжный. В  два  года  ты  вырывал  пудовую  гирю , но  пошел  в  шахматы. Не  пеняй  на  провидение! Себя  в  своих  оплошностях  упрекай.

Лукинский. Доносятся  нелицеприятные  выкрики. Тебе , как  эпидемиологу, знаком  термин «полиурия»?
Валюжный. Это  чрезмерное  выделение  мочи.
Лукинский. А  ты  чрезмерно  выделяешь  критическую  недоброжелательность. Что  ты  меня  учишь , кого  мне  винить , а  кого  не  трогать? Клянуть  судьбу  мне  не  в  тягость. Себя  мне  правильней  поберечь… чтобы  не  заводиться. Если  я  взорвусь , то  ведь  и  тебя  взрывной  волною  отбросит. Я  по  рождению  казак! На  исторический  факультет  из  станицы  Долгожабловская  поступать  приехал!   
Петрялова. Еще  не  раздерганным? Сидеть  с  тобой  на  лекциях  когда  стало  небезопасно?
Лукинский. В  университете  психоз  меня  не  одолевал. Он  ко  мне  после  пришел. Но  в  обычных  обстоятельствах  я  его  на  пребывающих  со  мной  рядом  не  направляю. Собственные  щеки  царапаю.
Борянкина. Мы  за  тобой  проследим.
Лукинский. Из  жалости  ко  мне  остановить  меня  попытаетесь?
Борянкина. Что  бы  ты  ни  рассказывал , твой  припадок  может  перекинуться  на  нас. Едва  он  начнется , мы  от  тебя  отодвинемся. Мы  бы  и  совсем  ушли , но  кто  его  знает , куда  ведут  эти  двери… кто-нибудь  из  мужчин  подергать  за  ручки  не  сходит?

Полыгалов. Меня  от  прохода  к  одной  из  дверей  ничто  не  удерживает. Двинусь  я  к  ней , естественно , с  настороженностью.
Глухов. Если  двинешься.
Полыгалов. Сумею  привстать – двинусь. Я  встаю… ноги  мне  подчиняются. Насколько  ограничены  их  ресурсы  и  смогу  ли  я  на  них  передвигаться , я  сейчас  узнаю… идти  мне  удается.

                По  помещению  разносится  голос.

Голос. Идти  тебе  некуда. Вы  здесь  заперты , и  битьем  об  двери  или  умоляющими  криками  вам  себя  отсюда  не  вытащить. «И  где-то  кричал  коростель , и  в  бессилье  по  воздуху  хлопали  слабые  крылья!».

Глухов. Это  кто?
Лукинский. Стихи  Поля  Верлена. А  чей  голос  их  произнес , нам  может  сказать  лишь  этот  самый  голос… условия  нашего  освобождения  нам  придется  обговоривать  с  ним.
Валюжный. В  переговорах  мы  проявим  стальную  волю. Совместными  усилиями  вы  вынудим  его  быть  сговорчивым! Я  предлагаю  всем  принять  суровый  вид.
Малышева. И  женщинам?
Валюжный. Какая  бы  нас , мужчин , ни  ждала  участь , вашей  мы  вряд  ли  позавидуем. Вы  сознаете , что  с  вами  способен  сотворить  наш  тюремщик?
Жмудина. Пусть  он  к  нам  выйдет , и  мы  на  месте  поглядим , кто  из  нас  чего  стоит  и  кто  кого , если  будет  столкновение , разложит  на  атомы. Коснись  меня  и  увидишь , насколько  у  меня  сильна  оборона!
Голос. Я  к  вам  не  притронусь. Но  роль  я  вам  отвел  сексуальную. По  моему  плану  друг  с  другом  спариваться  вы  станете.

Полыгалов. Разнополо?
Голос. На  однополую  любовь  я  вас  не  толкну. Не  потому  что  я  вас  жалею , а  поскольку  она  мне  самому  отвратительна. Хотя  меня  и  та , что  между  мужчиной  и  женщиной , вдохновлять  перестала… благодаря  вам  я  думаю  это  подправить.
Лукинский. Наблюдая , как  мы  сношаемся?
Голос. Смотря  вживую  и  параллельно  записывая  вас  на  камеру.
Валюжный. Вы  что  же , порнофильм  хотите  тут  снять? С  нами , со  всеми , в  качестве  артистов?
Голос. Да  кому  такое  могло  прийти  в  голову… мне. Я  пятидесятидвухлетний  порнограф , снявший  и  спродюсировавший  тысячи  короткометражных  лент , в  которых  молодые  и  красивые  тела  долбили  и  продалбливались , раздирали  и  раздирались , вгоняли  члены  и  подставляли  рты , анусы , влагалища… на  подобный  аспект  человеческих  отношений  я  насмотрелся , как  редко  кто. И  мне  они  начали  надоедать  и  ничего  мне  не  доставлять… эрекции  при  съемках  у  меня  давно  не  случалось, но  затруднения  с  ней  и  в  частной  жизни  у  меня  появились. Мое  солнышко , мое  бревнышко… солнышко – моя  девушка. Бревнышко – мой  фаллос. Но  и  она  бревнышко. Я  ее  не  распалил , и  она  лежит  бревном  подо  мной  лежит. На  средства  для  укрепления  эрекции  я  пока  подсаживаться  не  намерен , а  без  них  мне  на  что  уповать? Как  мне  преодолеть  последствия  пресыщения? Я  пораскинул  и  у  меня  созрело… я  подумал , что  глядя  на  секс  неумелых , некрасивых , немолодых  я  испытаю  неожиданные , свежие  для  меня  ощущения… теоретически  возбуждающего  характера. И  я  отыскал  вас.
Петрялова. Где?
Голос. На  сайте  знакомств. Память  у  кого-нибудь  сработала? Регистрация, размещение  анкет , фотографий , рассылка  и  прием  сообщений , заходы  в  сеть  с  надеждой  кому-нибудь  понравиться , всем  этим  я , что  ли, баловался? Вокруг  меня  противоположного  пола  вьется , как  мух  над  дохлой  кобылой. А  вам  хрен  на  блюде. Кому-то  на  блюде  голову  Иоанна  Крестителя , а  вам  хрен. И  вы  данное  упущение  вознамерились  исправить. С  вашей  внешностью  это  же  элементарно! Кому  ни  напишешь , буквально  каждый  сочтет  за  удачу  вступить  с  вами  в  переписку , а  потом  и  в  реальном  мире  вас  полюбить. Вы  друг  на  друга  взгляните! Сидящие  с  вами  за  столом  какими  вам  видятся? Что  в  них  характерным  вам  кажется? 

Валюжный. То , что  они  и  я , мы  ровесники.
Голос. Вам  от  тридцати  пяти  до  сорока. А  за  исключением  возраста , что  в  вас  похожего?

Лукинский. По-моему , я  понимаю , что.
Голос. Ну  произнеси.
Лукинский. Я  не  решаюсь.
Голос. Ну  говори  же , говори. Прояви  себя  самым  догадливым.
Лукинский. Я  подмечаю , что  мы… и  мужчины , и  женщины , мы… не  слишком  интересные  внешне.
Голос. Вот  это  да! Хоть  кто-то  смог  разглядеть , что  за  цветочки  в  букет  мною  собраны. Жирные , рябые , ушастые , с  рожами  кривыми , с  подбородками , свисающими  до  груди , у  кого  лицо  не  одутловатое , того  портят  выпирающие  зубы , у  кого  зубы  ничего , у  того  лоб  на  пол-лица, губы  у  всех  у  вас  обыкновенным  губам  не  уступают , но  кого  из  вас  кому-то  захочется  поцеловать? Из  переписки  с  вами  я  уяснил , что  предложениями  о  встречах  вас  не  забрасывают.

Петрялова. Мне  вы  не  писали.
Голос. Писал. Сообщения  от  тридцатилетнего  менеджера  Артема  тебе  приходили?
Петрялова. С  ним  я  переписывалась. Значит , Артемом  являетесь  вы?
Голос. Мой  облик  я  тебе не  опишу , но  я  не  тот  кудрявый  брюнет , чья  фотография  тебя  к  нему  расположила. Увидев  его  член , ты  бы  еще  основательней  к  Артему  прониклась! Но  он  не  Артем , а  Волжский  Гусар! Мой  порноактер. А  рядом  с  тобой  жертвы  моего  обмана – подобные  тебе  одинокие  женщины , откликнувшиеся  на  комплименты  Артема  с  прицелом  поиметь  с  ним  секс. Не  замуж  же  за  него  выйти. Столь  сумасшедшим  мечтаниям  никто  из  вас  не  предавался?
Борянкина. Мне  Артем  написал , что  на  этом  сайте  он  жену  ищет.
Денисова. Он  и  мне  о  желании  завязать  с  холостяцким  существованиии  сообщил.
Голос. И  вы  даже  в  вашей  ситуации  мои  строки  за  чистую  откровенность  приняли? Руки  в  романтических  посланиях  я  набил , однако  вы  не  школьницы  младших  классов – для  чего  я  почву  возделываю , уяснить  вы  были  обязаны. Как  вам  свадьба-то  могла  примерещиться? Зазнайство, девушки! Вид-то  у  вас  какой? Трезвомыслящая  женщина  ваших  телесных  составляющих  милости  от  судьбы  не  ждет.
Жмудина. Вам  внутрь  женщины  не  забраться.
Голос. Отчего  же? Я  частенько  в  них  захожу.
Жмудина. Но  нашу  суть  вам  не  прочувствовать. Пусть  женщина  и  непривлекательна , она  не  считает , что  живет  без  шансов. Кто-то  и  меня  полюбит! А  полюбив , женится! Вот  что  она  думает.
Голос. Если  так , то  она  дура.
Кобова. Банана.
Голос. Тебе  банана? Мужского  банана  тебе  достаточно  без  любви? Самооценка  у  тебя  не  завышена. Ты  нормальная.
Кобова. «Банана» на  английском  что?
Голос. Банан?
Кобова. Лимон.

Голос. Из  любезности  я  тебя  за  твой  наверняка  ошибочный  перевод  не  обматерю. Вместо  банана  лимон… ваш  случай.
Валюжный. А  с  мужчинами  вы  под  чьей  личиной  контактировали? Я  бы  на  менеджера  Артема  не  купился.
Голос. Для  тебя  и  твоих  однополчан , которыми  я  называю  людей  одного  с  тобой  пола  и  схожей  с  твоей  наполненности  головного  чана  чистым  дерьмом  – для  вас  я  был  банковской  служащей  Ангелиной. Перепробовавшей  кучу  красавцев  и  теперь  стоящей  на  том , что  внешность  для  мужчины  не  важна. Вы , как  я  писал  от  ее  имени  каждому  из  вас , не  прекрасный  принц , но  вы  на  мой  взгляд  добрый , порядочный… Ангелина  вас  окрутила.
Малышев. Чары  развеялись.
Полыгалов. Фотография  Ангелины – это  фото  какой-то  из  ваших  порноактрис?
Голос. Люсьены  Заднепроходовой. Она  у  нас  ветеранка! Но  лицо  у  нее  еще  в  порядке. Будь  я  вами  и  приди  мне  зазывающее  сообщение  от  женщины  с  таким  лицом , я  бы  для  установления  с  ней  близких  отношений  и  на  заброшенный  склад  в  Марьино  полетел. Скажи  она  мне , что  она  хочет  меня  там  видеть.   
Лукинский. Мне  она  не  на  складе  свидание  назначила.
Голос. В  кафе. Шесть  часов  назад  женщины  приехали  попить  кофе  с  Артемом , мужчины  с  Ангелиной… всех  вас  заманил  туда  я. Сняв  кафе  для  корпоративного  банкета , я  сказал  его  директору , что  у  меня  свои  повара , свои  официанты , своя  охрана , ваши  сотрудники  мне  не  понадобятся , помещение  от  них  вы  очищайте  и  вслед  за  последним  уходите  отсюда  сами. Я  плачу , я  и  музыку  заказываю. Кафе  на  вечер  мое. Я  у  входа – перед  гостями  раскланиваюсь. Тем  лакеем  в  старинной  русской  косоворотке  был  я.

Валюжный. Вспомнить  вашу  физиономию  я  затрудняюсь. Мне  и  кафе  чего-то…
Голос. Недавний  вечер  выпал  у  вас  из-за  газа , мною  в  кафе  пущенного. Настроение  это  вам  не  испортит?
Полыгалов. Газ  нас  выключил , он  повлиял  на  нашу  память… память  не  восстановится?
Голос. Что  стерто , то  стерто. О   прочем   в   тревогу  не  впадайте – иного  урона  вашим  организмам  газ  не  нанес. Ничего  конкретного  я  вам  не  скажу , но  газом  вы  надышались  не  слишком  вредным.
Борянкина. Через  вентиляцию  вы  сами  его  запустили?
Голос. Истинных  высот  я  достиг  в  порно. Без  надлежащего  мастерства  и  порно-то  не  снимешь , ну  а  неподготовленно  использовав  вырубающий  газ , потом  такого  не  оберешься… с  объемом  или  еще  с  чем  не  угадаешь , и  в  кафе  образуются  мертвецы. А  куда  их  везти? Где-нибудь  я  бы  вас , конечно , похоронил , но  вы  же  мне  живыми  нужны.
Полыгалов. Из  желания  подстраховаться  вы  наняли  того , кто  в  газе  разбирается. Он  живет  в  Москве?
Голос. В  жилье.
Полыгалов. В  каком?
Голос. Из  костей  мамонта.

Денисова. А  мы  сейчас  в  Москве?
Голос. Вы  за  кольцевой. Вас  загрузили  в  микроавтобус  и  привезли  в… допустим , в  Чухлому.
Жмудина. Нет  никакой  Чухломы.
Лукинский. Есть. Это  в  Костромской  области. Но  будь  мы  в  Чухломе , он  бы  не  сказал , что  мы  в  ней.
Глухов. Мы  в  каком-то  из  загородных  домов , в  которых  он  лепит  свою  порнуху. Он  и  нас  думает  в  съемки  вовлечь. Пока  мы  не  согласимся , он  нас  не  отпустит.
Голос. Согласия  мало. Необходимо  его  деятельное  подтверждение. Чтобы  отсюда  выйти , вам  передо  мной  вообще  полагается  раболепствовать! Измываться  над  вами  ввиду  вашего  численного  превосходства , я  к  вам  не  ввалюсь , но  не  поить  вас  и  не  кормить  я  могу  долго.
Лукинский. Водички  я  бы  попил.
Валюжный. Обещанные  нам  голод  и  жажда  сделают  нашу  жизнь  невыносимой. Продажа  нам  напитков  и  съедобных  товаров  вами  не  предусмотрена? Загибая  цены , вы  бы  прилично  выручили.
Голос. Деньги  я  вам  оставил.

Валюжный. Мой  бумажник  при  мне. Во  время  наших  раздумий  о  том , заниматься  ли  нам  для  вас  сексом , покупать  продукты  нам  будет  дозволено?
Голос. В  мужском  и  женском  отсеках  продукты  вы  найдете. Отправляйте  их  в  ваши  пищеводы  без  оплаты. Поиметь  с  вас  копейку  довольно  соблазнительно , но  во  мне  имеется  нечто , чем  пожертвовать  нельзя.
Петрялова. Моральные  установки? У  вас?!
Голос. Ограничения  во  мне  введены.
Полыгалов. Обирать  нас  для  него  против  принципов. К  деньгам  он  щепетилен. А  к  человеческой  свободе  и  добровольности  вступления  в  сексуальные  отношения  нет. Я  вас  запер , и  вы  бесправно  ложитесь  и  спаривайтесь. А  если  эрекция  у  меня  не  появится?
Борянкина. А  у  тебя  она… нерегулярная?
Полыгалов. Без  внешнего  раздражителя  он  у  меня  не  выпирает. По  телевизору  кого  увижу , возбужусь , но  не  сам  по  себе. Годы , когда  это  естественно  происходило  каждым  утром , ушли.
Глухов. А  по  телевизору  тебя  что  цепляет? Ведущие  каких  ток-шоу?
Полыгалов. Меня  возбуждают  легкоатлетки. На  них  трусы  в  обтяжку , и  у  меня  на  них… трансляцию  смотрю , но  слежу  не  за  результатами.
Петрялова. На  твоей  работе  возбудить  тебя  некому?
Полыгалов. Моя  работа – создание  мебели. На  ней  лишь  я  и  мои  деревяшки.
Валюжный. Коллектив  единомышленников. Но  если  рассудить  и  представить , что  целыми  днями  вокруг  тебя  только  дерево, тут  разве  заведешься… ты  вызвал  у  меня  жалость.
Полыгалов. Ее  достоин  не  я , а  мужчина , работающий  вместе  с  женщинами , которые  его  возбуждают , но  до  себя  не  допускают. Вот  за  него  я  не  порадуюсь.

Лукинский. Он  возбудился , он  к  ней  подступился… она  над  ним  посмеялась. И  он  на  полном  ходу  рухнул  с  коня.
Жмудина. Не  зная  к  нам  подхода , подкатывать  к  нам  незачем.
Валюжный. Со  мной  бы  ты , кисонька , провела  идеальную  ночь.
Жмудина. По  твоему  мнению , этого  для  покорения  меня  хватит?
Валюжный. Если  бы  я  курил , я  бы  при  тебе  сигаретой  затягивался. Выпускал  бы  дым.
Жмудина. И  чего?
Валюжный. Выпускал  бы  и  выпускал. Тебя  бы  не  трогал.
Жмудина. Это  от  того , что  привлекательности  для  тебя  лишена?
Валюжный. Твои  недостатки  я  вижу.

Полыгалов. Острой  необходимости  ее  задевать  у  тебя  не  было. Почему  ты  нагрубил  непосредственно  ей? Чем  наши  остальные  женщины  ее  лучше?
Валюжный. Они  не  выступали , и  я  о  них  не  высказывался. Не  они  же  говорили  о  подходах… что  предполагает  ухаживание , уламывание , ей  бы  на  первом , кто  ей  через  силу  улыбнется , повиснуть  и  просить  в  постель  ее  тащить , а  она  на  тех  красоток , у  которых  от  мужиков  отбоя  нет , равняется. Без  знания  подходов  к  ней  не  подступиться! Ну  и  гуляй  себе  в  одиночестве. По  береговой  полосе. Слегка  в  воду  зайдешь – не  останавливайся. Еще  пройди  и  плыви. Пока  не  утонешь.

Жмудина. Став  раздувшейся  утопленницей , мне  страшнее  не  стать. Убедился? Я  над  своей  внешностью  иронизировать  могу. А  ты?
Валюжный. В  приемлемой  для  меня  форме  нападки  на  меня  я  стерплю.
Жмудина. Но  сам-то  над  собой  пошутишь?
Валюжный. Наклонности  у  меня  к  этому  не  очень , но  для  вас  я… я  урод! Я  дурак!
Глухов. Попугай  кричит , что  он  дурак.
Лукинский. Когда-то  попугай  считался  посредником  между  людьми  и  небесами.
Денисова. Волнистый  или  какаду?
Лукинский. Моя  информация  правдива , но  детализировать  ее  мне  суметь. Если  мы  вступим  в  прения , я  не  знаю , за  кого  мне  стоять – за  какаду  или  волнистого. У  господина  тюремщика  орнитологической  литературы  под  рукой  не  имеется?
Голос. Ответ  на  вопрос  о  попугае-посреднике  нужно  искать  в  эзотерических  книгах. Ими  я  не  обложен.
Малышев. А  около  вас  что?
Голос. Мониторы.
Денисова. А  ваше  расположение , оно… над  нами?
Голос. Сбоку  от  вас.
Глухов. Через  какую  стену?
Голос. Через  непробиваемую. Ее  вам  не  прошибить , а  что  до  двери , то  дверь  в  мою  комнату  выходит  не  к  вам. Двери , что  улавливаются  вашим  зрением , ведут  в  жилищные  отсеки  и  комнату  любви , куда  я  вас  для  ознакомления  не  впущу. В  нее  зайдут  лишь  готовые  сношаться.

Лукинский. Посношавшимся  вы  свободу  дадите?
Голос. Гарантирую!
Лукинский. А  вас  не  пугает , что , вырвавшись , они  напишут  на  вас  заявление?
Голос. Подобное  невозможно. О  сношениях  и  вообще  о  том , что  вы  здесь  побывали , вы  даже  не  вспомните. Не  превышая  прежнюю  дозу , я  вновь  обработаю  вас  газом  и  выведу  на  шоссе , откуда  вы  в  условиях  неопределенности  начнете  к  себе  добираться. Ваше  мышление  придет  в  беспорядок , но  вы  сориентируетесь  раньше , чем  пройдет  вечность. Сейчас  свои  домашние  адреса  все  помнят? Кто  не  помнит , пусть  скажет. Если  все  молчок , значит  все  помнят. Думаю , вы  не  забудете  ваши  адреса  и  после  повторного  вдыхания  газа. Вы  люди  здоровые! Как  и  я  в  мои  двадцать  лет. На  мое  двадцатилетие  мне  полагалось  что-нибудь  загадать , и  когда  я  это  сделал , мой  часто  болевший  друг  Витя  спросил  меня: «Что  ты  загадал?». А  я  весь  спортивный , упругий , у  меня  и  насморка-то  с  третьего  класса  не  было… я  ответил  Вите , что  загадал  я  здоровья. Ну  и  скрученный  массой  заболеваний  Витя  как  заорет: «Куда  тебя  еще  здоровья! Хватит  уже!».

   

                Действие  второе.

   В  комнате  мужчин  двухъярусные  кровати  и  женские  фотографии - с  ними  и  без  них  мужчины  полеживают  и  похаживают.

Валюжный. Броуновское  движение. Помимо  открытия  закономерностей  этого  движения , ботаник  Роберт  Браун  установил  различия  между  голосеменными  и  покрытосеменными  растениями. А  чего  бы  нам  не  раздеться  догола  и  наших  дамочек  не  покрыть? Их  фотографии  у  нас  на  кроватях  разложены , и  нам  бы  пора  определяться , кто  из  нас  кого  оприходует. На  моей  кровати  у  меня  фото  женщины  с  грубыми  чертами  лица… я  готов  с  кем-то  из  вас  поменяться. Мне  же  не  обязательно  спать  с  той , чью  фотографию  мне  положили. Я  вправе  завалить  ту , что  произвела  на  меня  наибольшее  впечатление.
Полыгалов. Наименьшее  устрашение.
Валюжный. Совершенно  верно. Помучившись  с  выбором , я  кого-нибудь  себе  подберу.
Лукинский. А  ее  согласие? Если  твое  предпочтение  падет  на  условную  Машу , это  не  приведет  к  тому , что  и  она  тебя  из  всех  изберет. Она  может  склониться  ко  мне  или  к  мебельщику… или  никого  из  нас  не  захотеть. И  будем  мы  здесь  торчать , как  прикованные! Одна , ну  две  из  пяти , чтобы  отсюда  улизнуть , с  нами  лягут , и  парочка  мужчин  на  волю  выберется , а  другим  чего? За  какие  шансы  цепляться?!
Полыгалов. За  мечту , что  женщинам  здесь  настолько  осточертеет , что  они  и  с  тобой…
Глухов. Героически.
Полыгалов. В  предельном  состоянии. В  нем  она  тебя  не  отпихнет.
Валюжный. Мне  таких  крайностей , знаете… моя  женщина  должна  снимать  трусы  с  радостью.

Глухов. Тебе  нелегко.
Валюжный. А  вам?
Глухов. И  нам. Но  мы  с  парнями  в  дебилизм  не  впадаем , а  ты  в  трудную  минуту  представляешь  из  себя  точную  копию  идиота.
Валюжный. Ну  и  чем  же  я  подобную  характеристику  заслужил? По-вашему , от  слияния  с  вами  женщине  удовольствия  не  полагается?
Малышев. Я  бы  мою  без  него  не  оставил.
Лукинский. Не  побрезговал  бы  никакими  гнусными  ухищрениями , но  удовлетворил. И  вышел  бы  от  нее  с  наградной  лентой  через  плечо. Однако  здесь  наша  награда  лишь  в  том , чтобы  оказаться  не  здесь , и  относиться  к  женщинам  с  учетом  их  вкусов  для  нас  сейчас  неприемлемая  роскошь. Я  думаю , что  и  они  тонкости  своих  желаний  подомнут  решимостью  на  воздух  отсюда  выползти. Та , что  возляжет  со  мной , от  оргазма  не  содрогнется , но  и  мне  с  ней  от  блаженства  не  застонать. Она  ко  мне  прижмется , приобнимет , а  воз  и  ныне  там… при  том , что  виденные  нами  женщины  изучены  нами  не  полностью , я  догадываюсь , что  они  не  гурии. Ублажающие  праведников  в  раю.
Глухов. Не  в  нашем  раю.
Лукинский. В  мусульманском. О  наших  райских  кущах  я  с  математической  точностью  скажу , что  секса  в  них  нет. Так  определено  Богом… «Иакова  я  возлюбил , а  Исава  возненавидел». Чьим-то  чистым  душам  дозволено  совокупляться , чьим-то  отведено  лишь  прогуливаться  и  на  природу  глазеть , не  нам  с  вами  высочайшие  законы  устанавливать. Жребий  у  нас  жалкий -  что  решено  свыше , нам  не  отменить… нам  даже  роптать  предосудительно. Но  это  все  заявления  общего  характера. Если  на  нашей  следующей  встрече  какая-нибудь  из  женщин  промолвит, что  ей  до  лампы  с  кем  уединиться , кто  из  нас  стопроцентный  кандидат  на  первую  связь? Кому  хватит  отваги  себя  показать?

Глухов. Мне.
Лукинский. Ну , иди.
Полыгалов. Когда  он  сказал , что  пойдет , от  сердца  у  тебя  отлегло?
Лукинский. Ты  составил  обо  мне  неправильное  мнение. Вперед  всех  я  не  рвусь  из-за  моей  интеллигентности , а  не  потому , что  я  побаиваюсь  быть  с  женщиной  тет-а-тет. Придет  моя  очередь , и  я  слабины  не  дам.
Малышев. А  я  без  любви  не  знаю , что  смогу.
Полыгалов. Я  бы  над  тобой  поглумился , но  после  твоих  слов  мысли  у  меня  смешались… зачем  тебе  любовь?
Малышев. Затем , что  она  важнее  всего.
Глухов. Любовь – галера. Любовь – каторга. Я  любил , с  фанатичным  упорством  ее  любил , всецело! Мою  безалаберную  девочку  это  ни  к  чему  не  обязывало. Она  жила , как  жила – с  вечеринками , подружками , да  и  мужиков  не  избегала… а  для  меня  альтернативы  ей  не  было. Влюбившись  в  нее  в  восемнадцать  лет , к  девятнадцати  я  в  любви  к  ней  укрепился , и  когда  она  не  возражала  со  мной  пересечься , тыкался  в  нее  губами , твердил , что  на  мои  поцелуи  ей  бы  следовало  отвечать , она  смотрела  на  меня  невозмутимо. Для  меня  во  всей  Вселенной  существовала  только  она , а  для  Мариночки  наша  Вселенная  до  размеров  меня  не  сжалась. Мне  составляли  конкуренцию  машины , мода , сессии , круизы… по  странам  Скандинавии  она  в  него  уплыла. Ее  увозил  теплоход , ну  а  я  мысленно  греб  за  ней  на  галере  моей  любви… параллельно  с  греблей  и  уму-разуму  набирался. Чувства  оказали  на  мозг  стимулирующее  воздействие , и  он  постановил , что  он  с  ними  справится. Спустя  несколько  месяцев  он  меня  от  нее  освободил.

Валюжный. После  Марины  ты  его  ни  к  кому  так  и  не  адаптировал?
Глухов. Дальше  бесчувственного  секса  он  меня  не  пускает. За  что  я  на  него  не  в  обиде.
Малышев. Дело  твое.
Валюжный. Под  каблуком  высокого  безответного  чувства  он  свое  отвалялся. Ощущение  любви – процесс , конечно , солнечный , но  на  солнце  пятна.
Лукинский. Пятна  на  солнце  разглядел  еще  Галилей.
Валюжный. С  его  именем  на  устах  мы  на  женщин  и  приляжем.




                Действие  третье.

  Разглядывая  фотографии  мужчин  или  ровным  счетом  ничего  не  делая , женщины  на  двухъярусных  кроватях  сидят  по  одиночке  и  попарно.

Жмудина. У  этого  подбородок  легковат.
Борянкина. Ты  склонна  к  мужчинам  с  квадратными?
Жмудина. Таким  я  располагала. «Подвинь  ножку , а  не  то  я  тебе  ее  отдавлю». Присаживаясь  на  постель , он  сказал.

Петрялова. Любовью  собирались  заняться?
Жмудина. Рядом  со  мной  он  прилег. И  пробормотал , что  сейчас  бы  он  съел  ежик  величиной  с  голову. Ну  котлету  с  рисом. И  какой  путь  мне  было  избрать? Встать  и  идти  готовить?
Петрялова. У  любой  женщина  собственная  линия  поведения. Я, скрывать  не  буду , заявила  бы  ему , что  сначала  секс , а  потом  ежики.
Жмудина. И  он  бы  потянул  руку  к  твоей  ноге.
Петрялова. К  моей  ножке. И  хорошо , пусть  он  ее  трогает  и  заводится , ласкать  ногу – это  же  не  всем  весом  на  нее  садиться , это  чувственно  и….
Жмудина. Он  бы  решал  задачу  иного  порядка: не  тебя  распалить , а  себя  накормить. Он  бы  тебе  сказал , что  ногу  он  тебе  сожмет  и  кровь  к  ступне  не  пойдет , готовь  еду  или  страдай!
Денисова. Ваши  сердца  бились  не  в  унисон.
Жмудина. Что  понятно  тебе , и  для  меня  не  за  семью  печатями. Совместно  с  ним  жила , хозяйство  вела  и  не  могла  избавиться  от  ощущения , что  петля  затягивается… сейчас  это  уже  история.
Борянкина. Да…
Жмудина. Его  уход  к  другой  женщине  поставил  меня  в  тупик.
Борянкина. Тебе  казалось , что  ты  от  этого  выиграешь , но  ты  проиграла?
Жмудина. Мой  жалобный  вой  соседи  не  слышали. Повстречав  меня , спрашивали , что  же  же  у  меня  все-таки  стряслось , и  я  говорила , что  одиночество  на  меня  не  давит. Выражение  моего  лица  утверждало  обратное. Если  бы  мне  кто-нибудь  на  это  указал , я  бы  сказала , что  это  его  частное  мнение.

Кобова. Помилосердствуйте! У  меня  пропал  к  примитиву  всякий  интерес, и  при  мне  вы  об  одиночестве  не  долдоньте – беседам  о  нем  я  буду  противиться. Снова  о  нем  разговоритесь , прерву  не  раздумывая! Ох , одиночество! Тяжелый  период  в  личной  жизин! Но  ко  мне  не  применительно. Я  над  всем  этим  без  снижения  летаю!
Борянкина. А  зачем  ты  разместила  анкету  на  сайте  знакомств? Не  мужика , скажешь , искала?
Кобова. Меня  вбила  туда  моя  товарка  по  принятию  препаратов , что  законом  запрещены. Без  учета  моей  позиции! Она  это  сделала , и  я  стала  туда  заходить  и  смотреть , кто  же  мне  пишет. Мозговых  недоносков  я  отметала , а  оригиналам  начала  отвечать. О  брачных  танцах  журавлей  мне  небанально  написали…
Денисова. Пойдемте , как  журавли , потанцуем , а  после  поженимся?
Кобова. Необдуманные  слова. Меня  бы  ими  в  переписку  не  вовлекли. Не  то  что… хммм… написанное  им. «Журавли  перед  свадьбой  танцуют! Но  какая  у  журавлей  свадьба? Кто  к  ним  придет , кто  принесет  покурить  или  выпить , свадьба  у  них  дрянная , а  о  нашей  свадьбе  я  и  не  помышляю , но  бутылочку  бы  с  тобой  раздавил , да  и  травки  бы  покурил. Сочтешь  возможным  отнестись  положительно – уведоми». Я  сочла.
Петрялова. И  у  вас  завязались  отношения.
Кобова. Не  безжизненные. В  нашем  обмене  посланиями  на  чувственности  мы  не  акцентировались – мы  ступенчато  взбирались  на  пригорок , откуда  на  мир  смотрится  беспечально. Затаскивали  на  него  кресла  и  вглядывались , растет  ли  вокруг  них  ежовник , продолжаются  ли  победные  гуляния  откопавших  свои  головы  страусов: как  и  о  журавлях , о  страусах  он  написал. Мозги  у  этого  порнографа  не  птичьи!
Жмудина. С  женщинами , что  на  наркоманок  не  смахивают , он  общался  попроще.
Борянкина. «Пишу  вам  с  надеждой  на  скорое  взаимное  счастье…».
Петрялова. «При  вашем  отказе  устремиться  ко  мне  навстречу  моя  душа  будет  стремиться  испариться…».
Кобова. «Со  следующей  пенсии  по  инвалидости  я  куплю  тебе  дыню!».
Петрялова. Он  тебе  расписал , что  он  инвалид?
Кобова. Из  младшей  ветви  династии  Пресненских  Шизов. Вместилище  серого  вещества  он  от  распада  не  спас , но  пробоины  и  искривления  под  себя  приспособил. На  нос  спящей  кавказской  овчарки  вы  бы  ногу  поставили?
Петрялова. Мы  наше  состояние  контролируем.
Борянкина. Мне  такая  овчарка , чтобы  она  спала , не  попадалась. Спящей  ее  только  в  собственном  доме  застанешь.
Жмудина. Можно  и  за  забором  участка , на  который  тебя  не  приглашали. Он  же  не  своей  овчарке  на  нос  наступил?
Борянкина. Спросонья  и  своя  бы  тяпнула.
Кобова. За  ним  метнулась  принадлежащая  не  ему. Она  жила  у  девушки, пригласившей  его  к  ней  на  дачу  и  вытолкавшей  во  двор , поскольку  он  к  ней  приставал , а  она  была  еще  не  готова. Когда  он  влетел  к  ней  в  дом , девушка  из  его  рассказа  узнала , что  на  него  набросилась  ее  кавказская  овчарка. Девушка  испытала  к  нему  сочувствие , и  для  них  настала  пора  любви.
Жмудина. Он  откровенно  тебе  сказал , что  сношается  с  какими-то  дачными  девушками  и  после  этого  позвал  тебя  на  свидание?
Кобова. А  позвавший  вас  говорил , что  с  девушками  до  вас  он  ни  разу? 

Борянкина. Всех  нас  звал  один  и  тот  же. Коварный  перевертыш! Войди  он  к  нам , я  бы  с  ним  пообщалась , как  с  моим  бывшим  мужем. Жестоко  мною  избитым.
Петрялова. За  шашни  на  стороне?
Борянкина. Против  него  меня  его  болезненная  утомляемость  на  работе  настроила. Из-за  нее  он  и  защищаться  нормально  не  мог. Прикрыть  голову  сил  не  оставалось , куда  уж  супружеские  обязанности  исполнять. Погнался  за  деньгами  и  полностью  рассыпался. Постанывающим  трупом  около  меня  лежал  и  долежался.
Жмудина. Деньги-то  в  семью  приносил?
Борянкина. Новая  шуба  на  каждый  зимний  сезон  у  меня  появлялась. Но  при  всем  нашем  достатке  я  почему-то  казалась  себе  пустой  пивной  банкой , по  пустыне  катящейся.
Денисова. Банку  катит  ветер.
Борянкина. Вместо  моего  супруга  ветер  своим  мужским  естеством  меня  не  наполнит! Ветер , он  так , на  подтанцовке.
Петрялова. «Не  потанцую  перед  сексом – в  необходимой  кондиции  не  буду!». Мой  парень  кричал.
Денисова. Танцы  он  подразумевая  медленные?
Петрялова. Двигался  он  небыстро , но  раскачивался  буйно – руки  перед  собою  выбрасывая. Чтобы  мной  овладеть , ему  непременно  полагалось  боксером  себя  почувствовать. Меня , забившуюся  под  одеяло , его  кулаки  не  доставали , и  на  том  благодарю. Только  бы  еще  лосенка  целовать  не  принуждал…
Кобова. Я  лосенка  никому  не  целовала.
Денисова. А  что  за  лосенок?
Кобова. О  лосенках  тебе  пора  бы  знать. Ты  с  ними  и  шапочно  незнакома? Кому  надо – те  познакомились!
Петрялова. Да  лосенок – это  татуировка  у  него  за  ухом. У  моего  парня , хулиганами  потом  потрепаного. Передо  мной  он  боксировал , а  тут  отбоксировали  его… его  покореженное  лицо  увидела  и  брови  заметно  вскинула. Его  голову  требовалось  забинтовать , и  я , бинтуя , поцеловала  его  лосенка. Но  он  не  замурлыкал.
Жмудина. А  с  чего  он  наколол  себе  лосенка?
Петрялова. Его  фамилия  Лосев.
Жмудина. Ну  и  наколол  бы  лося.
Петрялова. Он  его  и  наколол , но  татуировка  же  крохотная. Отсюда  и  лосенок. Спустя  неделю  мой  Лосев  тех  хулиганов  вычислил. Позвонил  мне  по  мобильному  и  сказал , что  по  глухому  переулку  за  ними  следом  идет. Больше  он  мне  не  звонил.

Борянкина. Я  своему  сыну  постоянно  говорю  с  хулиганами  не  связываться. Правильней  и  плейер  им  отдать , и  часы , в  его  четырнадцать  как  он  от  них  отобьется?
Денисова. В  четырнадцать  лет  мальчик  еще  совсем  ребенок.
Борянкина. Но  мой  ребенок  уже  подумывает  к  проститутке  пойти.
Кобова. И  ты  его  не  отговариваешь?
Борянкина. А  он  меня  спросит? Заявил , что  бабок  подкопит  и  пойдет. Где  он  хранит  сбережения , мне  известно , но  не  воровать  же  мне  у  него.
Петрялова. У  сына , конечно , нельзя.
Жмудина. А  я  бы  стащила. Пускай  по  любви  кого-нибудь  ищет.
Петрялова. Он-то  по  любви , глядишь , и  потрахается  - не  то  что  мы. Нам-то  с  вами  здесь  без  любви  придется  в  интим  погружаться… внутреннее  напряжение  у  меня  растет. 

                Действие  четвертое.

  Все  мужчины  и  женщины  за  центральным  столом  в  безмолвном   натяжении  ступора.

Голос. Я  милостив.
Лукинский. Вам  за  это  щедро  воздастся.
Голос. Я  мог  бы  не  выжидать , а  загонять  вас  для  спаривания  подобранными  мною  парами. С  определенными  мною  промежутками. Пока  кто-то  из  вас  выберет  себе  партнера , у  меня  все  желание  смотреть  на  вас  пропадет. И  свою  месть  я  обрушу  на  вас.
Полыгалов. Без  секса  нас  оставите?
Голос. У  меня  ваши  телефоны  и  документы. Кому-нибудь  зафиксированному  под  наименованием «папа»  или  «мама» я  наберу  и  скажу , что  такого-такого  при  перебегании  улицы  задавили. Экстравагантных  смертей  я  придумывать  не  буду. Сейчас  родичи  за  вас  жутко  волнуются , а  после  разговора  со  мной  они  тихо  всплакнут. Крикливых  выплесков  и  вы  мне  тут  не  устраивайте. Как  бы  вы  ни  возражали , обещанное  вам  я  исполню. Если  вы  наконец  сношаться  не  станете.

Валюжный. Я  этому  не  противник. Кто  со  мной  пойдет?
Борянкина. А  кто  из  нас  тебе  больше  нравится?
Валюжный. Да  хоть  ты. В  горячую  схватку  со  мной  ты  ввяжешься? Просто  ляжешь – ничего  во  мне  не  вызовешь. Сможешь  распалиться – и  меня  до  возбуждения  доведешь. Сделаем  дело , и  свобода  наша.
Борянкина. К  жизни  она  нас  вернет.
Валюжный. К  довольно  несчастной. Но  в  ней  мы  все-таки  можем  поискать  того , кто  будет  нам  мил.
Борянкина. Я  искать  продолжу.
Валюжный. Случившееся  с  нами  и  меня  от  поисков  не  отвратит. Заниматься  сексом  мы  выдвигаемся?
Борянкина. Я  иду.


                Действие  пятое.

   Валюжный  и  Борянкина  в  меблированной  под  рядовую  спальню ,  оборудованной  торчащей  из  стены  камерой  Комнате  Любви.

Валюжный. Здесь  презервативы.
Борянкина. Тебе  надеть?
Валюжный. Если  только  на  палец. Он-то  у  меня  твердый.
Борянкина. А  что-то  другое  при  взгляде  на  меня  не  твердеет?
Валюжный. Ты , столик , воздух , кровать… я  во  взаимодействии  с  окружающей  средой. Оно  мой  член  не  поднимает.
Борянкина. А  если  я  к  нему  прикоснусь?
Валюжный. Рукой?
Борянкина. В  рот  я  его  не  возьму.
Валюжный. У  тебя  насморк? Боишься , что  задыхаться  начнешь?
Борянкина. Мой  барьер , он  не  физический. Работа  ртом  отменяется! Тебя  бы  я , возможно , возбудила , но  у  меня  самой  последний  минимум  охоты  бы  пропал. Бери  меня  без  оральных  ласк.
Валюжный. Овладеть  женщиной , к  которой  у  тебя  никакой  тяги , это  с  моими  представлениями  о  реальности  расходится. А  что  для  меня  нереально , то  для  меня  невыполнимо. Волшебник  бы  смог , но  я  не  из  них. Я  и  в  само  волшебство-то  не  верю.
Борянкина. А  что  же  ты  сюда  меня  завел? Не  знал , что  так  выйдет?
Валюжный. Когда  ты  сидела  с  теми , не  скажу , что  с  безобразными , но… ты  показалась  мне  не  столь  ужасной , находясь  среди  них. Теперь , без  сравнения  тебя  с  ними , я  вижу , что  ты…
Борянкина. Криворылая?   
Валюжный. Выскажусь  от  души – навлеку  на  себя  встречную  пулю. У  меня  не  столь  безукоризненная  внешность , чтобы  и  по  ней  нельзя  было  пройтись. Дома  у  меня  итальянский  фен… ты  феном  волосы  сушишь?
Борянкина. Волосы , после  секса  взмокшие?
Валюжный. А  ты  во  время  него  вплоть  до  волос  потеешь?
Борянкина. Тебе  ничто  не  препятствует  это  узнать.

Валюжный. Без  промедления  уже  не  выйдет , но  настрой  у  меня  подрос. С  утра  побывав  в  ванне , фен  включала  когда-то  бывшая  у  меня  постоянная. Горячей  струей  волосы  обдувала  и  говорила , что  жарко. На  меня  со  значением  смотря.
Борянкина. Ты  рядом  стоял?
Валюжный. С  чашкой  какао. Чего  я  только  для  запивания  завтрака  ни  перепробовал… тархун  и  тот  пил. Какую  бы  жидкость  под  бутерброд  с  сыром  ни  наливал , день  весело  не  начинался.

Борянкина. В  твоем  доме  лифт  есть?
Валюжный. Я  живу  на  сорок  пятом  этаже  в  доме  без  лифта. Сказать  так  можно , но  без  соотнесения  с  действительностью  сочность  юмора  теряется. Мой  этаж – двенадцатый. Подъезд  лифтами , разумеется , оснащен.
Борянкина. Застрять  в  лифте  не  забавно.
Валюжный. Да.
Борянкина. Проскакать по  лестнице  вниз  через  три  ступеньки - веселящую  свежесть  в  организм   вселяет.
Валюжный. Длинные  прыжки  для  перепрыгивания  бомжей , на  лестнице  спящих? 
Борянкина. По  бомжу  на  лестничный  пролет  у  тебя  в  доме , а  не  у  меня. Мое  жилье , оно  элитное. Над  водоканалом  стоит.
Валюжный. Из  подъезда  выбегаешь  и тут  же  в  воду  бросаешься. Пренебрегая  ее  мутностью  и  прохладой.
Борянкина. Купаюсь  я  в  бассейне. В  городские  водоемы  я  с  детства  даже  палец  не  опускала. Желудок  у  меня  и  без  того  нездоров , а  кишечная  палочка  еще  мучительней  мои  страдания  сделает.
Валюжный. Ну  о  чем  здесь  можно  говорить… с  резью  в  животе  какое  сладострастие...
Борянкина. Наше  заваливание  в  постель  оттягиваю  не  я.
Валюжный. Ты-то  у  нас  сговорчивая. Камера  сейчас  включена?
Борянкина. Думаю , он  ее  врубит , когда  мы  начнем. Судя  по  тебе , съемка  не  займет  больше  минуты. Самый  короткий  в  его  жизни  порноролик  получится.
Валюжный. Минута – это  вхождений  двадцать.
Борянкина. Если  в  среднем  темпе.
Валюжный. Работая  быстро , я  в  семь-восемь  уложусь… а  не  моя  проблема! Я  тут  не  кому-то  что-то  доказывать. Мне  бы  лишь  возбудиться… скажи , что  ты  меня  хочешь.
Борянкина. Хочу.
Валюжный. И  кроме  меня , не  хочешь  буквально  никого.
Борянкина. Я  вообще  никого  не  хочу.
Валюжный. Ты  правду  не  пори. Ты  подыгрывай!
Борянкина. Натуральной  игры  я  не  обещаю. Самый  просто  выход – это  тебе  на  меня  лечь  и  плотно  меня  щупать , постепенно  приходить  в  возбуждение , на  кровати  мне  расположиться  лицом  к  тебе?
Валюжный. Его  ты  давай  в  подушку.
Борянкина. Куда  скажешь. (ложится) Свои  пуговицы  мне  самой  расстегнуть?
Валюжный. Если  я  начну  их  расстегивать , у  меня  возникнет  ощущение  фальши. К  женщине  ничего  не  чувствую , а  раздеваю. Но  сама  ты  от  одежды  не  избавляйся! Поглядев  на  тебя  оголенную , я  не  исключаю , что  все  попытки  тобой  овладеть  я  оставлю  и  в  общий  зал  попрошусь. Чтобы  уговорить  кого-нибудь  вместо  меня  к  тебе  подойти.
Борянкина. А  мне  лежи  и  надейся , что  желающий  внезапно  обнаружится? Ты  хотя  бы  примерно  осознаешь , как  это  для  женщины  досадно?
Валюжный. Вы  всему , чему  ни  попадя , значение  придаете… из-за  сочувствия  к  тому , что  до  наступления  смерти  ты  пролежишь  тут  в  одиночестве , с  тобой  лягу  я. (ложится) Бедро  тебе  погладить?
Борянкина. Ну  да…
Валюжный. А  заднюю  часть?
Борянкина. Мою  задницу?
Валюжный. Под  моей  ладонью  ей  надлежит  трепетать.
Борянкина. Мне  ее  напрягать  и  расслаблять?
Валюжный. При  моих  оглаживаниях  она  у  тебя  мне  симпатична… мне  думается , что  я  смогу.
Борянкина. Не  шутишь?
Валюжный. Кровь  к  чему  надо  во  мне  приливает. Свободу  мы , крошка , с  тобой  завоюем!


                Действие  шестое.
      
             В  Комнате  Любви  Глухов  и  Петрялова.   

Петрялова. Мы  уже  около  кровати.
Глухов. Сейчас  все  сделаем.
Петрялова. Около  машины  я  садилась  на  травку. Газетку  подстелив. .
Глухов. Летом?
Петрялова. Трава  была  зеленой. От  усталости  ноги  отваливались , а  скамейка  мне  не  попалась. Из  машины  меня  увидели  и  включили  музыку. Ты  какую  слушаешь?
Глухов. Шансон.
Петрялова. Они  врубили  тяжелую. Планируя  вызвать  у  меня  нервное  истощение.
Глухов. С  чего  тебе  кажется , что  их  музыка  направлялась  на  тебя?
Петрялова. Когда  я  начала  под  нее  с  явным  кайфом  покачиваться , они  ее  выключили. Потому  что  смекнули , что  обломились.
Глухов. Ритм  этой  музыки  тебя  потащил.
Петрялова. Я  его  схватила  и  где-то  минуту  провела  с  наслаждением.
Глухов. Оставшись  без  музыки , в  настроении  ты  не  потеряла?
Петрялова. Скачок  вниз  произошел.
Глухов. Значит , своей  цели  они  достигли. Не  сразу , так  после.

Петрялова. У  них  был  беспроигрышный  план… кто  находился  в  той  машине , я  не  разглядела. Не  ты? У  тебя  какая  машина?
Глухов. Голубая.
Петрялова. А  страны  какой?
Глухов. Корейской.
Петрялова. Машина , в  которой  играла  музыка , марки  «фольсваген». Цвета  она , может , перекрашенного , но  она  не  твоя.
Глухов. Я  музыку  для  женщин , что  снаружи  моей  машины , не  включаю.
Петрялова. А  тем , что  внутри  нее? Бабенок  нередко  на  ней  катаешь?
Глухов. В  мои  средства  обольщения  автомобильные  прогулки  не  входят.
Петрялова. Привычные  для  тебя  способы  добиваться  близости  ужас  на  меня  не  навеют?
Глухов. К  чему  мне  тебя  пугать. Ты  биатлон  по  телевизору  смотришь?
Петрялова. Случается.
Глухов. Если  биатлонист  проигрывает  конкурентам  и  в  скорости , и  в  точности  стрельбы , чем  ему  брать?
Петрялова. Чем?
Глухов. Я  не  знаю.

Петрялова. Красивым  и  умным  мужчинам  ты , конечно , уступаешь , но  не  все  же  такие. А  среди  самых  обычных  ты  не  худший. О  твоем  голосе  я , наверное , вполне  могу  сказать , что  он  мне  приятен.
Глухов. У  меня  не  фальцет.
Петрялова. Фальцетом  ты  бы  меня  не  приворожил. Беседуй  ты  фальцетом , я  бы  с  тобой  не  пошла. Ты  помнишь , кто  из  нас  кому  идти  предложил?
Глухов. Я  тебе.
Петрялова. Ты  мне  сказал , а  я  тебе  кивнула. Потому  что  у  тебя  не  фальцет. Попискивающему  мужчине  я  бы  до  последнего  не  отдавалась.
Глухов. В  переходе  метро  я  из-за  фальцета  потратился. Заткнул  рот  мужичку , что  им  пел. Несколькими  скомканными  купюрами.
Петрялова. Без  скандала  всунул? По  башке  он  тебе  не  съездил?
Глухов. Я  посещаю  спортивный  клуб «Десантник».
Петрялова. Этим  ты  говоришь , что  побои  для  тебя  не  в  новинку?
Глухов. Там  в  меня  попадают , но  параллельно  происходит  и  обучение. Высокочастотному  певуну , вломи  он  мне , трепку  бы  я  задал  чувствительную.
Петрялова. Деньги  из  его  рта  после  драки  бы  вытащил?
Глухов. Кому  их  отдать , я  бы  сообразил. В  переходе  и  женщина  сидела. Прямо  на  каменном  покрытии. Ты  присаживалась  на  газетку , а  она  ничего  не  подложила.
Петрялова. Она , видимо , алкоголичка  или  наркоманка.
Глухов. По  тому , как  от  нее  разило , я  понял , что  она  не  ширяется , а  выпивает. Для  сокращения  дистанции  нам  с  тобой  бутылочка  вина  пришлась  бы  впору.
Петрялова. Наш  тюремщик  выпивку  нам  не  предоставил.
Глухов. Он  желает  понаблюдать  за  нашим  трезвым  сексом. С  Валентиной , что  жила  на  улице  Подбельского , у  меня  до  него  доходило. Но  однажды , когда  я  с  охапкой  цветов  пришел  к  ней  на  день  рождения , под  юбкой  у  нее  уже  кто-то  был.
Петрялова. Ты  открыл  своим  ключом  и  обнаружил  ее… в  подобном  виде?
Глухов. Да  они  даже  дверь  забыли  закрыть. В  мои  девятнадцать  лет  я  воспринял  это  чудовищно.
Петрялова. Для  кого? Для  ублажавшего  ее  парня? Расправляясь  с  ним , в  чудовище   превратился?
Глухов. Сейчас  бы  я  его  размазал , но  тогда  я  подобной  техникой  не  владел.
Петрялова. И  тот , кому  пересчитали  зубы , оказался  тобой?
Глухов. Никто  никого  не  бил. Цветы  к  их  ногам   бросил… я  оставил  их  вдыхать  аромат  одиннадцати  алых  роз.

Петрялова. Во  дворе  ты  не  одумался?
Глухов. Порыв  вернуться  и  кого-то  прибить  меня  не  одолел. Я  понуро  утопал  и  за  последующие  полгода  потерял  из-за  переживаний  восемь  килограммов  веса.
Петрялова. И  шесть  сантиметров  роста.
Глухов. Рост  я  сохранил  прежний. Тоже  самое  я  скажу  и  о  длине  моего  органа.
Петрялова. Его  демонстрацию  ты  для  меня  проведешь?
Глухов. Не  откажусь.
Петрялова. Мне  готовиться  к  чему-то , что  мое  воображение  поразит? А  то  глядеть  на  короткие  члены – скука  смертная.
Глухов. Мужчин  без  всего  ты  перевидала?
Петрялова. До  первой  влюбленности  никого , а  после  нее  снежным  комом  нарастало. Удайся  она  у  меня , я  бы  остановилась , но  она , как  и  полагается  первой , вышла  комом. И  начался  ком  уже  снежный.
Глухов. У  всех  своя  история.
Петрялова. К  тридцати  годам  я  убедилась , что  и  мужчины  с  большими  членами  немного  из  себя  представляют. Из  моих  шестерых , чьи  фаллосы  обрубки  не  напоминали , пятеро  были  совсем  бездуховны , а  у  одного , который  читал  Бунина  и  водил  меня  на  концерт  якутских  скрипичных  виртуозов , его  орган  не  работал. Если  у  тебя  он  время  от  времени  действует , нагни  меня  и  потыркайся.
Глухов. Ширинку  расстегнуть?
Петрялова. Упирающимся  в  молнию , он  от  тесноты , я  думаю , скорее  возбудится. Ощутишь  эрекцию – выпускай.

Глухов. (встав  за  женщиной) Мне  тебя  наклонить?
Петрялова. Ох… я  сама  нагнусь. Так  пойдет?
Глухов. Наклон  приемлемый.
Петрялова. Когда  ты  войдешь  в  тонус , я  лишнее  с  себя  сниму.
Глухов. Это  будет  скоро.
Петрялова. Похоже… да , похоже , ты  прав.

   
      

                Действие  седьмое.

    У  стола  и  за  столом  главной  залы  Лукинский , Полыгалов  и  Малышев. А  также  Кобова , Жмудина  и  Денисова.

Полыгалов. К  сексу  на  открытых  пространствах  антипатию  я  не  преодолел.
Лукинский. Это  позорное  пятно  на  твоей  репутации.
Полыгалов. На  школьном  дворе  я  хотел  себя  утвердить. Около  полуночи  в  нем  пусто , и  я  сказал  Насте: «лезь  за  мной». Через  забор  перелезть – не  в  квартиру  войти. И  под  деревом  отдаться – не  в  постели  ноги  раздвинуть. Если  она  на  это  пойдет , я  смогу  сделать  вывод , что  я  ее  действительно  завоевал. А  кто  на  такое  способен? Лишь  самый  классный  мужик.

Лукинский. Твои  мысли  и  поступки  во  взаимосвязи  передо  мной  предстали. Просто  залезать  среди  ночи  в  школьный  двор – тупость , но  проникнуть  туда  вместе  с  девушкой  для  того , чтобы  она  своим  согласием  на  секс  подняла  твое  самомнение – принимается. Но  я  слышал , что  ты  заявил  об  антипатии. Это  вынуждает  меня  предположить , что  твой  замысел , к  которому  не  придерешься , почему-то  исполнен  не  был. Рядом  с  вами  кто-то  объявился?
Полыгалов. Когда  я  уже  собирался  ей  вставить , на  территорию  школы , ломая  ворота , пожарная  машина  ворвалась.
Жмудина. А  школа  не  горела?
Полыгалов. Мы  не  видели.
Лукинский. Естественно , вас  же  поглотила  похоть. Близкое  присутствие  пожара  замечаться  на  подобном  взводе  и  не  должно.
Полыгалов. Пожар  отсутствовал.
Лукинский. Не  вам  говорить.
Полыгалов. Пожарная  машина  на  пятачке  перед  школой  развернулась  и  с  включенной  сиреной  из  ворот  вылетела! Ее  моментальный  отъезд  для  тебя  аргумент? Или  продолжишь  на  пожаре  настаивать?

Денисова. Пожарники , наверно , получили  неверный  адрес. 
Малышев. Для  уверенности  школу  бы  они  объехали. Поглядеть , нет  ли  огня  с  обратной  стороны.
Денисова. Тогда  смысл  тут… скрытый. Такой , что  в  него  не  проникнуть.
Полыгалов. Водитель  без  команды  бригадира  ворота  бы  не  вынес. О  пьянстве  или  невменяемости  одного  водителя  здесь  говорить  нельзя.
Лукинский. При  резком  переклине  направление  движения  не  запрашиваешь  и  куда  едешь , не  видишь. К  большому  твоему  сожалению.
Полыгалов. К  буквально  огромному.
Денисова. Девушку  устроенный  пожарными  переполох  спугнул?
Полыгалов. Ее  возвращение  из  замешательства  она  сопроводила  потоками  брани. Оставленные  у  меня  кремы  для  лица  так  и  не  забрала. Ни  дневной , ни  ночной. Они  простояли  у  меня  в  ванной , пока  я  совершенно  не  уверился  в  том , что  она  не  придет.
Жмудина. Выбрасывал  ты  их  с  почестями?
Полыгалов. Я  отдал  их  мерзнувшей  на  улице  девице , откровенно  стрелявшей  у  прохожих  на  героин.
Кобова. В  каком  это  было  районе?
Полыгалов. На  Вернадского. Свою  приятельницу  в  ней  заподозрила?
Кобова. Знакомые  истаивают , деформируются , когда  встречаются , не  узнаются , постоянство  форм  и  образов  разбалтывается  миксером  переменчивости , и  я  кричу  под  его  вращение: «наконец-то  прогресс! наша  закостенелость  врачуется  вихревым  разносом!». Гегемония  незыблемости  не  по  мне. Фамилия  в  моем  паспорте  карандашом  написана.
Жмудина. В  общегражданском?
Кобова. Для  меня  он  заграничный. Я  вещаю  не  о  книжечке , выдаваемой  нам  для  укоренения  нас  в  наших  именах , а  об  удостоверении  наших  ничем  не  ограниченных  личностей , летающих  по  своим  делам  за  границы  открытой  для  глаз  видимости. Мои  перемещения  в  ту  даль  вам  не  обнулить. Я  там  побывала! В  недосягаемости , в  кайфовом  возвышении  над  вашим  надоедливым  гавканьем  и  кваканьем… 

Голос. Человека  это  меняет.

Лукинский. Новое  сознание  по  цене  нескольких  доз  героина  не  приобретешь.
Голос. Я  не  говорю  об  улучшенной  модели. Применительно  к  ней  я  говорю  о  потере  даже  того , что  в  ней  было.
Кобова. Ты  на  меня  накатываешь? Да  пожалуйста. Могла  бы  я  тебя  видеть , презрительным  взглядом  тебя  бы  смерила. Несчастного  порнографа, у  которого  ни  на  что  уже  не  стоит. Те  пары , что  сексом  ушли  заниматься , какую-нибудь  жизнь  в  твою  морковку  вдохнули?
Голос. Из  тыловых  частей  подмога  к  ней  прибыла.
Кобова. Ты  в  задницу  что  ли  палец  засовывал? Так  к  возбуждению  приходил?
Голос. Мои  руки  лежали  на  столе. А  тыловые  части – это  резервы. Самому  мне  их  не  вызвать , но  наблюдаемое  мною , если  оно  подчеркнуто  нетривиально , приказывает  им  выдвинуться  на  передовую. Вы  скажете , что  происходил  обычный  секс , но  для  меня  он  обычен , когда  он  красив. Ваши  товарищи  механической  красотой  телодвижений  меня  не  расстроили.

Полыгалов. Век  живи – век  учись.
Денисова. Чему?
Полыгалов. Мебель  делать… я  ее  достаточно  навыделывал. Из  памяти  не  выбросить , сколько.
Жмудина. Качели  мне  для  дачи  состряпаешь?
Полыгалов. То , на  чем  сидят , я  из  дерева  организую. За  образец  что  брать?
Кобова. Сиденье  для  унитаза. 
Жмудина. Раздельное  извлечение  слов  тебе  дается , но  иногда  приличней  нечленораздельно  мямлить.
Кобова. А  ты  наложи! Наложи  на  меня  запрет  говорить , что  мне  вздумается! Наложишь?
Жмудина. Я  на  тебя  наплюю.
Кобова. А  я  тебе , если  до  меня  долетит  хоть  капля  твоей  слюны , морду  об  стол  расквашу! Всей  пятерней  за  волосы  схватив  и  носом  вдарив!

Лукинский. Вы  в  ссоре. Для  примирительной  процедуры  мы  создадим  согласительную  комиссию. Кто  в  нее  войдет? Вы , господин  тюремщик , как  насчет  этого? Нам  мирить  их  без  вас?
Голос. Поругавшихся  женщин  необходимо  друг  от  друга  изолировать. Одну  оставить  здесь , а  другую  с  кем-нибудь  из  мужчин  отправить  на  любовное  ложе. Из  участвовавших  в  ругани  кто  на  него  пойдет?
Жмудина. Ради  того , чтобы  ее  не  видеть , я  бы  и  со  свиным  хряком  в  навоз  завалилась. Выберите  мне  мужчину , и  я  с  ним  пойду.
Голос. Вы  не  в  планетарий  пойдете – сексом  заниматься.
Жмудина. Я  поняла.
Голос. Получится  ли  у  вас  секс , зависит  не  от  тебя , и  просто  взять  и  на  кого-то  указать , я  не  могу , ведь  тот , кого  я  тебе  назначу , может  быть  к  тебе , скажем  так , равнодушен.
Полыгалов. Это  верно.
Малышев. К  сожалению , у  меня  это  место  имеет.
Голос. Пусть  даже  самый  неявный  сексуальный  интерес  у  кого-то  к  ней  есть?
Лукинский. Они  заявили , что  они  пас.
Голос. А  у  тебя  к  ней  нечто  просматривается?
Лукинский. Конкретно  сейчас  в  штанах  не  прощупывается , но  если  заглянуть  вперед… она  не  очень  ужасна.
Жмудина. Мерси  тебе. Уважил.



                Действие  восьмое.

             В  Комнате  Любви  Лукинский  и  Жмудина.

Лукинский. Встречные  мы  с  тобой  поезда.
Жмудина. Крушение  нам  следует  устроить  по  возможности  приятное.
Лукинский. Это  уж  как  карта  ляжет… еще  будучи  на  свободе, я  нацелился  поесть  каши , а  отведал  жюльен.
Жмудина. Качественный?
Лукинский. После  первой  ложки  обратно  не  отправился.
Жмудина. А  готовил  тебе  кто?
Лукинский. Приятель  забежал. Какого  чина  и  звания? Он  по  обработке  зрительских  запросов. Телевизионщик. Потокам  телевизионного  дерьма  мы  отчасти  ему  обязаны.
Жмудина. Я  по  телевизору  эротику  смотрю. Помимо  обычных  фильмов  и  новостей.
Лукинский. По  нашему  центральному  телевидению  показывают  порно?
Жмудина. То , которое  этот  снимает  , там , естественно , не  идет , но  разное  легонькое , с  романтическим  уклоном , по  одному  из  каналов  в  субботу  вечером  пускают. Малым  ходом. Чудес  по  возбуждению  оно  не  совершает.
Лукинский. Тирана  надлежит  свергнуть. Я  о  хозяйничающей  над  нами  похоти. Ты , вероятно , думаешь , что  тебя  она  не  подчиняет , но  эротику  по  ТВ  ты  не  пропускаешь. Дамочка  ты  в  ней  искушенная! Если  ты  бы  заскочила  ко  мне  после  работы , ты  бы  мне  не  покушать  сделала. Мы  бы  и  диван-то  разложить  не  успели. 
Жмудина. Мой  сексуальный  темперамент  ты  завышаешь  в  разы. А  твой  телевизионщик  заходит  к  тебе , потому  что  вам  вдвоем  сладко?
Лукинский. Он  женат  на  женщине , не  предоставляющей  ему  шанса  интеллектуально  поговорить. На  телевидении  тоже  не  с  кем. Со  мной  при поджаривании  какой-нибудь  котлеты  он  вступает  в  беседу  о  восстаниях, империях , искусствах. В  морозную  погоду  французский  художник  Энгр  выскочил  с  раута , чтобы  проводить  до  кареты  нескольких  мамзелей. Ему  было  восемьдесят  семь  лет.
Жмудина. Галантный  дедушка.
Лукинский. Он  простудился  и  умер.
Жмудина. В  почтенные  лета  к  здоровью  нужно  особенно  внимательным  быть. Прежний  руководитель  моей  фирмы , злоупотребляя  служебным  положением , возил  в  свою  квартиру  приглянувшихся  ему  кандидаток  на  перспективную  должность. Вакансия  на  нее  была  открыта  все  те  годы , что  я  там  под  его  начальством  работала. Приходившие  женщины  по  его  намекам  догадывались , что  получить  ее  можно  только  через  постель , и  кое-кого  из  них  это  не  останавливало. Вонючий , шестидесятилетний , отрастивший  живот  до  колен  Олег  Леонидович  Гиперский  имел  их  по  тройке-четверке  в  неделю. С  пятидесяти  семи  до  шестидесяти  справлялся , а  в  шестьдесят  один  не  сдюжил – рвануло  у  него  слева.
Лукинский. Каюк?
Жмудина. Не  откачали.
Лукинский. Тигрицу , что  его  уморила , на  должность  не  взяли?
Жмудина. Из  соискательниц  она  выбыла. Как  бы  она  у  нас  объявилась , если  после  его  хватаний  за  сердце  ее  из  квартиры  сдуло: ни  таблетки  от  нее  не  было , ни  звонка  в  «скорую» , у  нас  бродило  мнение , что  она  его  специально  насмерть  затрахала. Уяснив  его  гнусную  сущность , напросилась  к  нему  повторно , и  он  от  нее  не  ушел.
Лукинский. Я  бы  чего-нибудь  заподозрил. Зачем  он  снова  ко  мне  прорывается? Сношаться  со  мной  понравилось? Но  я  мерзкий , старый , вонючий… допустимей  другое – он  предлагал  ей  некие  унизительные  для  нее  игры , и  она  в  предыдущий  раз  на  них  не  пошла , а  теперь  надумала  хоть  так , но  должность  себе  отвоевать. Объяснение  его  недальновидности  я  изыскал. Нам  с  тобой  для  зажжения  моего  огонька  чем-то  отвратительным  бы  заняться…  я  говорю  не  без  волнения.
Жмудина. Глаза  у  тебя  не  смеющиеся.
Лукинский. Куда  нас  способна  привести  наша  необузданность , с  тревогой  я  осознаю.
Жмудина. Думаю , мы  с  тобой  отважимся  на  такое , после  которого  водички  из  реки  забвения  я  бы  отведала. Давай  до  седьмого  пота  гнусности  вытворять. Я  поступлю , как  ты  мне… по  твоему  слову. По  всякому.
Лукинский. Саньго.
Жмудина. А  что  под  ним  ты…
Лукинский. Период  троецарствия  в  Китае. Царства  Вэй , У  и  Шу.
Жмудина. Ушу. 
Лукинский. Будто  бы  ты  ко  мне  пришла  потренироваться  в  ушу. Я  блистательный , невоздержанный  по  части  женщин , преподаватель , а  ты  юная , ошарашенная  моим  величием , малышка. И  я  над  тобой  доминирую.
Жмудина. Раком  меня  ставишь?
Лукинский. В  ушу  я  же  спец - наравне  с  остальным , мне  известны  и  методы  преисполнения  себя  сексуальной  энергией. Я  ее  вызываю , ею  исполняюсь… преисполняюсь…
Жмудина. Раком  мне  вставать?
Лукинский. Если  у  тебя  есть  немного  свободного  времени. Когда  учитель  находится  в  процессе  ухватывания  энергетического  дуновения , чего  ты  сего  биваешь? Желаешь , чтобы  он  тебя  в  другую  группу  перевел?
Жмудина. Нет , учитель , нет , я  мечтаю  быть  с  вами , но  мечта  стать  вашей  у  меня  куда  больше… твоим  запросам  мои  постанывания  соответствуют?
Лукинский. В  них  ирония.
Жмудина. Я  страшусь , что  ты  ее  и  в  моем  минете  почувствуешь.
Лукинский. От  этого  никуда  не  деться…
Жмудина. Мне  тебе  его  сделать?
Лукинский. Отведи  душу.
Жмудина. Наличие  во  мне  тяги  у  тебя  брать , вопрос , поверь  мне , дискуссионный. Вы , мужчины , относитесь  к  подобному  соприкосновению  легко , но  мы…
Лукинский. Я  не  из  тех  мужчин. Приятное  с  полезным  здесь  у  меня  не  совместится.
Жмудина. С   твоим  членом  неаккуратно  когда-то  обошлись?
Лукинский. Он  побывал  во  рту  у  вампирши.
Жмудина. Его  надкусили  и  пили  из  него  кровь?!
Лукинский. Наше  с  ней  знакомство  произошло  на  Сретенке  у  бара «Crazy  Daisy». Я  снаружи  звонил  по  телефону , и  она  при  мне  зашла , вышла , встала  около  меня  и  пробормотала: «Ну  и  цены». Я  глазел  на  нее  без  подмигиваний , но  девушка, которой  я  набирал , поговорить  со  мной  не  захотела , и  я  для  забавы  с  вышедшей  из  бара  ее  сравнил. Заприметив  мои  рассматривания , она  сказала , что  кружку  пива  в  этом  баре  она  от  меня  примет. Я  ответил , что  цены  в  нем  велики  и  для  меня , но  в  моей  квартире  пиво  ей  будет  в  неограниченных  количествах  предоставлено. Я  здраво  подсчитал , что  одна  кружка  в  баре  обойдется  мне , как  семь  купленных  в  магазине  бутылок. С  семи-то  она… если  бы  я  напоил  ее  в  баре , далеко  бы  я  ее  не  дотащил – на  улице  бы  проветрилась , своего  пьяного  вида  застыдилась, и  едва  ворочающимся  языком  меня  бы  отшила. А  в  моей  квартире  ослабление  ее  опьянения  добычу  бы  у  меня  не  отняло. Поскольку  я  бы  его  не  допустил.
Жмудина. Добиваясь  беспомощности , накачивал  бы  и  накачивал.
Лукинский. Подобной  низостью  я  себя  не  замарал. Этого  просто  не  потребовалось.
Жмудина. Уложил  ее  и  без  выпивки?
Лукинский. Со  мной  она  не  легла , но  передо  мной  она  села. На  корточки.
Жмудина. И  ее  рука  потянулась  к  твоей  ширинке.
Лукинский. От  действий  она  не  воздержалась. Заправила  его  в  рот  и  с  ухудшившейся  дикцией  промолвила: «Я - вампирша. Живым  он  от  меня  не  уйдет».
Жмудина. Не  ты , а  он.
Лукинский. Я  подумал , что  она  мне  его  прокусит  до  абсолютной  нереальности  последующего  оживления. Я  не  сомневался , что  она  его  на  хрен  прикончит!
Жмудина. А  какое  у  твоего  члена  сложение?
Лукинский. У  нее  во  рту  он  был… скукоженным. Вообще  он  у  меня , когда  встанет , довольно  упитанный. Будучи  отпущенным  из  ее  рта , он  чуть  ли  не  ниткой  повис.
Жмудина. За  столь  вычурный  юмор  эту  мнимую  вампиршу  ты  не  побил?
Лукинский. Она  воспользовалась  моей  прострацией  и  безнаказанной  удалилась. Член  я  сохранил , но  заноза  в  моей  психике  осталась. Феноменально! Столько  от  этого  страдал , а  сейчас , кажется , возбудился. Настоятельно  предлагаю  мне  дать!
Жмудина. Куда?
Лукинский. Куда  Ева  Адаму  давала. О  каком-то  особом  сексе  между  ними  попадавшиеся  мне  источники  не  упоминали. Нетрадиционность  лишь  в  том , что  они  не  на  кровати  это  делали.
Жмудина. В  сад  он  нас  не  выпустит.
Лукинский. А  разместиться  на  полу  он  нам  не  воспрепятствует. Ты  на  него  заваливайся  и , если  пол  холодный , мне  скажешь.
Жмудина. А  сам  ты  его  не  попробуешь?
Лукинский. Ты  обязана  мне  подчиняться! Я  мужчина  с  эрекцией!
Жмудина. (ложась  на  пол) У  таких  психованных  мужиков  она  долго  не  держится.
Лукинский. На  то , чтобы  он  за  наш  акт  зачет  нам  поставил , нерастраченных  сил  у  меня  хватит. Ты  просекаешь , как  я  к  тебе  приближаюсь?
Жмудина. Пружинисто.
Лукинский. Моя  пружина  натянута…



                Действие  девятое.

           В  Комнате  Любви  Кобова  и  Полыгалов.   

Кобова. И  кто  же  нам  с  тобой   ответит , где  спрятался  дедушка?
Полыгалов. Чей  дедушка?
Кобова. Домовой. Если  дом  тут  не  новый , в  таких  домах  они  водятся. Нам  ему  не  покричать?
Полыгалов. Чтобы  и  он  в  порнозаписи  засветился? Двое  сношаются , а  возле  них  расхаживает  кто-то  нечеткий: по  форме  человек , но  весь  из  себя  призрачный. Просматривающие  запись  мастурбаторы  на  это  глядят  и  просто  диву  даются… я  эту  услугу  нашему  порнографу  не  окажу. Корявый  секс  между  нами  он  получит , но  суперфильма  с  домовым  у  него  не  будет.
Кобова. Отирайся  около  меня  домовой , я  бы  ему  сказала: «иди  ко  мне». Я  за  свободу  нравов.
Лукинский. Тебя-то  дурным  течением  накрепко  захватило , но  домовой  подляжет  в  кровать , в  которой  и  я  лежу. 
Кобова. Когда  он  к  тебе  прижмется , ты  узнаешь  себе  цену. Я  думаю , период  обороны  у  тебя  не  затянется.
Полыгалов. И  я  позволю  домовому  поступить  со  мной  по  своему  усмотрению? Имея  ресурсы  для  защиты , спокойно  дам  ему  меня  подпортить? Да  я  ему  самому  всю  задницу  разорву! Руками! В  ягодицы  ими  вцеплюсь  и  в  разные  стороны  как  дерну! С  треском!!!
Кобова. А  со  мной  ты… свою  дружбу  со  мной  ты  возобновишь? Я  баба  бойкая , но  ты  меня  напугал… я  и  в  моих  наркотических  кошмарах  настолько  никогда  не  пугалась. Незачем  мне  было  о  домовом  брякать. 
Полыгалов. Без  тебя  я  бы  о  нем  не  подумал  и  не  сорвался. Однако  хладнокровие  я  восстановил. В  сексе  я  тебя  не  обижу.
Кобова. А  наш  тюремщик , он  после  секса  нас  не  сразу  отключит? А  то  я  после  секса  в  себе  не  замыкаюсь. Не  прочь  после  него  поговорить. У  меня  и  до  смешного  доходило!
Полыгалов. Ты  о  чем-то  распространяешься , а  заезженный  тобой  мужчина  подле  тебя  валяется  без  чувств? 
Кобова. Меня  потянуло  заговорить  о  взлелеянной  мною  фантазии – о  раздаче  героина  по  карточкам. Случаются  дни , когда  все  точки  закрыты, и  ширяющийся  народ  в  муках  бродит. Создавая  угрозу  для  обывателей. Без  дозы  ведь  ум  за  разум  заходит… чтобы  прохожие  гуляли  безбоязненно , правительству  нужно  ввести  героиновые  карточки  и  в  специальных  местах  их  государственно  отоваривать. И  речь  не  о  халяве. Если  точки  открыты – покупай  за  свои , ну  а  если  был  рейд  и  нигде  ничего  не  купишь , то  для  поддержания  правопорядка  уж  соизвольте  нам  выдать. Моя  инициатива  идиотской  тебе  не  кажется?
Полыгалов. Я  бы  законодательно  ее  провел.
Кобова. Она  и  по  мне  ничуть  не  пуста. Переспавшему  со  мной  парню  меня  бы  зауважать , но  он  закричал: «Ах! Ты  принимаешь  героин! А  я  кувыркался  с  тобой , не  предохраняясь!». Сексуальный  кайф  со  мной  он  словил , а  затем  такая  нехорошая  сцена  возникла. Я  на  него  даже  обиделась.
Полыгалов. В  последующем  его  здоровье  на  спад  не  пошло?
Кобова. А  кто  его  потом  видел? Для  меня  он  в  прошлом  остался.
Полыгалов. А  мне  секс  с  тобой  только  предстоит… ты  анализы  на  разные  заболевания , надеюсь , недавно  сдавала?
Кобова. Ты  же  со  мной  не  без  презерватива  спать  будешь. Через  эту  резину  мои  микробы  к  тебе  не  пробьются.
Полыгалов. Тот  вход  я  для  них  перекрою , но  они  на  тебе  где  угодно – на  животе , на  руках , в  дыхании… завтра  у  меня  крайний  срок. Не  отдам  заказчику  сделанный  ему  гарнитур , он  до  новоселья  его  не  перевезет  и  перед  гостями  облажается. Приобрести  в  мебельном  что-то  взамен  он  успеет , но  это  же  продукция  поточная… он  хотел  эксклюзив. Он – господин , привыкший  удовлетворять  свои  желания! Меня  он , если  я  мебель  ему  не  передам , моим  же  стулом  чуть  позже  забьет. Нет… а  для  тебя  да. Я  сейчас  помастурбирую  и  сразу  же  в  тебя. От  твоей  заразы  мне  полечиться  выгоднее , чем  в  моей  мастерской  с  раскроенной  башкой  безвременно  кончаться.



                Действие  десятое.

    Свободных  мест  за  столом  уже  много , однако  Малышев  и  Денисова  сидят  за  ним  рядом.

Денисова. В  мой  день  рождения  он  мне  позвонил. Но  не  поздравил.
Малышев. Всего  лишь  спросил: «как  дела»?
Денисова. Рассказал , что  на  личном  фронте  у  него  все  образовалось. У  него  теперь  девушка  попристойнее  меня – с  ней , выходя  в  люди , стыда  он  не  чувствует.
Малышев. Он  тебе  это  в  твой  день  рождения  сказал?
Денисова. Услышав  это , за  ужином  с  родителями  я  позволила  себе  коньяку. С  папой  два  раза  чокнулась  и  пошла  к  себе  подаренные  сапоги  вновь  на  свои  толстые  ноги  натягивать. Родителям  показалось  интересным  снова  меня  в  них  увидеть. Мама  мне  их  в  фирменном  магазине  присмотрела , а  папа  затем  съездил  и  купил. Он  у  меня  широкий… когда  он  был  еще  не  облезлым , женщины  на  него  гроздьями  вешались. Но  брак  он  зарегистрировал  с  моей  мамой.
Голос. Она  его  недвижимостью  привлекла?
Денисова. Добротой  покорила. За  тридцать  семь  лет  со  дня  свадьбы  повода  разочароваться  в  ее  душевных  качествах  у  него  не  было.

Голос. Если  молоко  мне  не  нужно , корову  я  не  дою.
Малышев. Вы  стремитесь  нас  убедить , что  женская  доброта  вам  не  нужна?
Голос. Временами  мне , знаете  ли , нужно  такое, что… сейчас  мне  нужен  от  вас  самый  простенький  секс. Вы  понимаете , что  вы  последние? Мое  предприятие  не  носит  законченный  характер  исключительного  из-за  вас. Подустали  мы  все… решим  же  дело  поскорее  и  счастливо  разойдемся.
Малышев. Ваше  незримое  присутствие  нас  будет  смущать. Считайте  меня  несовременным , но  публично  заниматься  любовью  мне  претит. На  себя  бы  я  наплевал , но  меня  волнуют  чувства  этой  девушки. Еще  при  первой  встрече  мой  взгляд  притянувшей. А  по  ходу  знакомства  и  где-то  в  сердце  шевеление  вызвавшей.
Денисова. Тебе  я  скажу , что  и  я  к  тебе… не  как  к  кому-то , ничего  для  меня  не  представляющему.
Малышев. Я  тебе  понравился?
Денисова. Сильно.

Голос. Вашей  симпатией  друг  к  другу  я  тронут. И  за  секс  между  вами  спокоен. Да  пройдет  он  между  вами , дети  мои , в  мире  и  согласии!





                Действие  одиннадцатое.

               Малышев  и  Денисова  в  Комнате  Любви. 

Денисова. Ты  яйца  в  коробочке  покупаешь?
Малышев. С  открывающейся   крышкой. В  ней  десяток  помещается.
Денисова. Такую  беру  и  я , но  за  сутки  до  моего  попадания  сюда  я  зашла  в  магазин , где  яйца  продавались  в  пакетике.
Малышев. В  нем  их  десять?
Денисова. Я  покупала  десяток , и  мне  его  дали. Вернулась  домой , пересчитала  и… их  оказалось  девять.   
Малышев. Не  доложи  они  в  коробочку , это  было  бы  заметно.
Денисова. В  ней  ячейки.

Малышев. О  яйцах  ты  стала  говорить , чтобы  хоть  о  чем-то?
Денисова. Обмолвившись  о  них , я  поняла , что  лучше  бы  я  молчала… у  меня  уже  на  втором  слове  возникло  желание  прикрыть  руками  свой  рот.
Малышев. Протяни  твою  руку  ко  мне.
Денисова. И  ты  ее  возьмешь?
Малышев. По  моим  понятиям , если  женщина  кому-то  очень  мила , он  от  соприкосновения  с  ней  не  отказывается. Упустит  случай  и  потом  будет  претензии  к  себе  предъявлять. Но  тебя  я  не  неволю. Я  скорее  всю  жизнь  здесь  в  заключении  просижу , чем  до  тебя  без  твоего  соизволения  дотронусь.

Денисова. Я  тебя  хочу.
Малышев. Так  мне  к  тебе… дозволяется?
Денисова. Мы  имели  несчастье  повстречаться  в  обстоятельствах , которые  для  нас  роковые…секс  нас  освободит , но  он  же  нас  и  разлучит.
Малышев. Этого  допустить  мы  не  вправе. У  нас  разгорается  настоящая  любовь , а  мы  каким-то  сексом  ее  изничтожим?
Денисова. Переспим  и  памяти  о  нашей  встрече  лишимся. Тюремщик  заверял , что  никаких  воспоминаний  о  произошедшем  тут  у  нас  не  останется.
Малышев. С  нами  бы  он  поступил , как  и  с  остальными , но  мы  его  упросим… по-прежнему  быть  с  нами  ангелом.
Денисова. А  он  им  был?
Голос. Я  не  помню. В  чем  я  показался  тебе  ангелом?
Малышев. Без  вас  мы  бы  друг  друга  не  увидели.
Голос. Сошлись  вы  у  меня. Привез  я  вас  сюда  для  повышения  своей  потенции , а  способствовал  вот  чему… приложил  руку  к  такому , что  ангелом  уже  называют. Я  порнограф , но  я  не  оспариваю , что  жить  нужно  ради  добрых  дел…. относительно  вас  я  замыслы , возможно , поменяю.
Денисова. Мы  были  бы  вам  ужасно  благодарны!
Голос. Творить  возвышенное  в  ущерб  низменному – удел  сильных. Мужская  сила  меня  покинула , но  если  я  поведу  с  вами  настолько  по-божески , она  может  влиться  в  меня  с  неожиданной  стороны… по  указанию  Свыше.
Малышев. Оттуда  вас  абсолютно  точно  наградят. За  сделанное  вами  хорошее  ничем  плохим  вам  не  отплатят.
Голос. Да  не  должны  бы… двери  я  вам  открою. Выйдете  из  дома – ступайте  по  дорожке  направо. Выберетесь  на  шоссе , знайте , что  в  город  тоже  направо. Я  иду  открывать.

Денисова. До  города  машину  поймаем?
Малышев. Я  оплачу.
Денисова. Милый  ты  мой…

Малышев. В  городе  есть , где  погулять.
Денисова. Конечно , погуляем. Не  сразу  же  нам  сексом  заниматься.
Малышев. В  принципе , чего  нам  этот  секс…
Денисова. Ничего! Милый  ты  мой…
Малышев. Девочка  ты  моя…