Лишь мы, работники всемирной...

               
                - У вас всегда в цехе такой ужасающий рёв? – спросил Максим у Вали, белокурой миловидной девушки, обладательницы короткой стрижки, когда они вместе вышли с участка испытаний в заводской буфет. Цвет косынки, подвязанной на затылке девушки, претендовал на красный, но видимо, время и насыщенный дымом выхлопных газов воздух в цехе, сделали своё дело. Косынка имела застиранный, серый вид, как и халат, когда-то синий. Но серое от копоти лицо девушки улыбалось.

                - Ты никогда не был у нас на производстве?..
- Да, представь, не был. А увидел – ужаснулся. Это отсюда выходят гиганты  советской индустрии, дизели, способные двигать большие корабли, броневые машины и поезда? Это они легко переключаются на реактивную тягу, при минимальных затратах дизельного топлива?..

                - Почему тебя это так удивило? Ты что же, не в советской стране живёшь, газет не читаешь, кино не смотришь?..
- В советской. Но я видел рабочих. Их спецодежда блестит, как моя кожанка. В цехе нечем дышать, полумрак, лампы в светильниках не горят, а те, что горят, словно чёрной краской покрашены. Клубы сизой отработки разъедают глаза. И как ваши лёгкие выдерживают?..

                - Мы привычные. Ни шума, ни дыма не замечаем. И нашего энтузиазма хватит, чтобы построить в молодом государстве коммунистическое общество. А потом, мы выйдем за его пределы, и во всём мире настанет коммунизм! На сегодняшний день, это задача всего советского народа, и комсомол, как авангард прогрессивной молодёжи, примет  самое  непосредственное участие в организации светлого будущего страны!..

                Подобные слова, похожие на лозунги, Максим слышал на диспуте, посвящённом  роману Алексея Толстого «Аэлита». В своём мире, откуда он прилетел, этот роман назывался повестью, и относился к разряду детской литературы, на уровне сказок, где можно было откровенно, от души посмеяться над героями и самим сюжетом. Но здесь... романтически настроенные комсомольцы, не утратившие революционного духа, горячо обсуждали произведение и дали ему самую высокую оценку за  чистоту, идейность и революционность.

                - Почему у вас в цехе вентиляция не работает? Я видел громадные вентиляционные установки, но они не действуют. Весь выхлоп газов от дизелей идёт в цех, хотя рядом с установками смонтированы гофрированные трубы, предназначенные для отвода отработанных газов…

                - Мотористам удобнее регулировать двигатели по характеру выхлопа, «по дымку», как они говорят. А в вентиляционных камерах бездомные семьи живут. Многие женщины имеют детей. Если вентиляторы запустить в работу, то жизнь людей окажется под угрозой. Вот, главный энергетик завода и распорядился отключить все вентиляционные установки от электросети. Даже своих инспекторов с проверкой посылал.
 
                А жильё каждой семье государство пока дать не может. И семейных общежитий не на всех хватает. Однако многие из семей работают у нас на заводе, и лет через пятнадцать-двадцать будут обеспечены квартирами. Не такой это и большой срок…

                - Сама где живёшь, если не секрет? – проявил любопытство Максим.
- Какой тут секрет? Живу в заводском общежитии, как и многие мои сверстники. Я же молодёжь. А молодым везде у нас дорога! Приехала из деревни.  Мама там одна осталась. Папа погиб на гражданской, под Ржевом. Работаю учётчиком. Учусь на рабфаке, при машиностроительном институте, по направлению завода.  На заводе много молодёжи из сёл и деревень. В основном, на нас и держится всё производство. Однако скоро деревень вообще не будет. Про урбанизацию слышал?..

              Конечно, Максим, журналист начала двадцать второго века, слышал о многом.  И попал он в двадцатый век с отцом и матерью, тоже журналистами, через временной коридор, организованный туристическим агентством в их родной Перми. И не по заданию редакции они прибыли, а просто, родители с сыном решили окунуться в прошлое, используя свой отпуск.

              Коридоры во времени стали обыденным явлением. И люди переносили себя взад-вперёд, черпая интересную, давно забытую информацию о жизни в разных городах и странах, в различные периоды развития планеты. Они сравнивали эту жизнь с историческими фактами. Хотя и историки тоже неплохо потрудились, поменяв «неопровержимые истины» версий и домыслов, прописанных в литературе,  на достоверную действительность.

             Попасть в желаемый район, в желаемое время, оказалось простым делом. Туристическое агентство выдавало каждому туристу цифровой шифр, который фиксировался на телефоне пользователя. Достаточно было набрать этот шифр, и турист переносился в заказанный район. К себе домой турист попадал, используя те же цифры, только добавлял к ним слово «назад». Главное условие, это наличие собственного телефона. Но телефоны имелись у каждого — существование без них было немыслимым.

             Очутившись в  Перми, в тридцатых годах двадцатого столетия, отец и мать Максима разъехалась по разным направлениям. Места в гостиницах были заранее забронированы туристическим агентством. Хотя администрации гостиниц не знали, откуда к ним приезжали туристы. Паспорта туристам готовили в тех же  агентствах. Графу с указанием времени рождения и адреса проживания турист заполнял сам, и в гостиницах на эти записи почему-то не обращали внимания.

             Расходные деньги, которые семья взяла в путешествие, туристическое агентство поменяло на советские, по соответствующему курсу. Мама, Светлана Васильевна Смирнова, отправилась в прежнюю столицу России, Москву.  В двадцать втором веке этого города не существовало. Чуть более ста лет назад столица провалилась в карстовые пустоты.

             Папа, Сергей Геннадиевич Смирнов, поехал в Новосибирск.  Раньше он  учился в этом городе, в Новосибирском государственном университете, на факультете журналистики.  А сын, Максим Сергеевич Смирнов, остался в Перми. Он и его мама  получили ту же профессию, что и папа, только в Пермском университете.

             На барахолке Максим приобрёл скоростной мотоцикл, променяв на него свою шариковую ручку, с обнажённой дамой в корпусе. Ручку он привёз, якобы, из Франции. Хотя в Перми двадцать второго века парень купил её в  магазине раритетных товаров, за немалые доллары.

             Мотоцикл тоже имел своё название, соответствующее первым десятилетиям двадцатого века. Назывался он мотолётом, развивал приличную скорость, и  поднимался до пятисот метров от земли, подобно аэроплану, за счёт выдвижных крыльев и переключения обыкновенного дизельного двигателя на реактивную тягу. Там же, на барахолке, Максим, за несколько бельгийских коллекционных монет, выменял кожаную  куртку и такие же брюки, кожаный шлем и очки, защищающие глаза от пыли и сильных потоков ветра.

             В этом одеянии, на своём мотолёте, Максим и отправился на моторный завод, который, в его двадцать втором веке, назывался корпорацией по производству летней обуви. Максим влетел на территорию предприятия, словно с неба свалился. Охрана решила, что это очередные испытания заводского двигателя внутреннего сгорания, установленного на подопытный агрегат.  Претензий к парню она не возымела.

            О диспуте комсомольцев Максим узнал из объявлений на информационных щитах. Мероприятие обещало состояться в семнадцать часов, того же числа, в актовом зале. У парня оставалось время пройтись по смрадным цехам, с раскисшими от машинного масла полами, с воздухом, пропахшим бензином и соляркой и дизельной отработкой.

            Цехи  располагались по технологическому принципу, где все комплектующие детали поступали на сборку.  Там из них получались  готовые изделия. Но самым сложным участком Максим посчитал участок испытаний, где, открыв дверь на территорию станции, человек попадал в чёрное, ревущее пространство, напоминающее чрево ада, с едким сизым дымом. Без привычки там находиться было невозможно. Да и сама привычка не обходилась без последстви

         - Это же прямая дорога к лёгочным заболеваниям, – рассуждал Максим. – В нашем, двадцать втором веке такие заболевания, как туберкулёз лёгких, или астма –  большая редкость…

            Статистика заводской поликлиники, куда сунулся Максим, со своим журналистским любопытством, предъявив главному врачу  удостоверение журналиста, выпущенное в двадцать втором веке, фиксировала множество лёгочных заболеваний на этом участке. Некоторые случаи кончались смертью пациентов. Но мотористы трудились с энтузиазмом, на непонятном творческом подъёме.

            На испытательных стендах станции находилось около ста, только что собранных двигателей, проходивших холодную и горячую обкатку. Солярка, масло и вода поступали на них из насосных, по специальным трубопроводам, с армированными шлангами на концах. 

            Приводными двигателями для новых дизелей являлись такие же дизели, но другого исполнения. А потому, и рёв на участке стоял неимоверный. Мотористы затыкали уши ватой, но это почти не помогало.

            Позднее Валя (с ней Максим познакомился на диспуте) говорила, что в конструкторском бюро завода готовится проект замены приводных дизелей на американские электрические генераторы. Но, видимо, процесс бумаготворчества был достаточно «резиновым».

            Парень, прибывший из будущего, видел, как некоторые работники пересекали сборку бегом. Общались рабочие только жестами, и трудились сутками, без нормальных выходных, выполняя различные государственные и встречные планы, социалистические обязательства. А молодёжь ещё и воскресники устраивала.  Ремонтники только по выходным работали. Так что, завод не стоял, а летел на полных парах, подобно паровозу-гиганту, с единственной остановкой – в коммунизме!..

            Максиму понравилась Валя, своей неуёмной энергией. Контактный по натуре, он быстро нашёл к ней подход. Да и сама она активно поддерживала разговор с  парнем. Из беседы с девушкой Максим понял, что она такая же бескорыстная энтузиастка, как и все её сверстники, и  более зрелые работники, пережившие в своё время революцию и гражданскую войну.

           - У нас недавно состоялось открытое комсомольское собрание, – рассказывала Максиму Валя. – И наши старшие товарищи сказали нам, что при таких производственных темпах материальная база светлого будущего уже не за горами. А коммунистическое сознание  в нас присутствует, благодаря идейной убеждённости старшего поколения…

            Максим понимал, что Валя, в своих суждениях, глубоко заблуждается. Её сознание ещё не претерпело эволюционных изменений, равных двум векам. Но спорить с девушкой он не стал. Это было бы бессмысленным занятием. Да и выдавать себя ему не хотелось. Он пригласил Валю погулять с ним в парке, в удобное для неё время. Однако выбрать такое время оказалось делом сложным. И молодые люди смогли осуществить свой план только через неделю, в один из выходных.

            Максим ежедневно наведывался на сборку,  не выпуская девушку из виду. Имея приятную внешность, миловидная Валя не считалась красавицей. Душевная и отзывчивая, находчивая и обходительная, она умела держать дистанцию. Но с ней Максим чувствовал себя свободно.  Девушка всколыхнула сердце парня. Он даже стал сожалеть, что они  из разных миров.

            Молодые люди гуляли по парку, прилегающему к заводу.
- В нашем веке его и в помине нет, – думал Максим. Но Валя этого не знала. Для неё парк существовал вечно. И о том, что он может когда-нибудь исчезнуть, она и не думала.
 
            На девушке ладно сидел матросский костюм, цвета морской волны, с юбкой «миди», покроя солнце-клёш.  Голову украшала белая панама. По цвету, она сочеталась с белыми носочками на ногах, поверх светло-коричневых, ребристых чулок. Дополняли одеяние спортивные парусиновые тапочки бело-голубого цвета, с резиновой окантовкой. Для тридцатых годов двадцатого века девушка смотрелась, как фея из сказки.
 
            - Красиво здесь! – сказал Максим. – Много зелени, клумб с цветами…
 - Да, очень!  Мы, комсомольцы, немало потрудились над благоустройством парка. В зарослях аллей можно заблудиться, но глядя на возвышающиеся статуи вождей революции, всегда найдёшь дорогу к центру…
 - Вокруг парка много дыма от заводов и теплоцентралей. Как тучи чёрные, он растекается над городом! – заметил Максим.
- Дым, это признак жизни, не угасающей на предприятиях города, во благо народа. Это здорово!..

             Центральная аллея, где гуляли молодые люди, проходила вдоль озера, носившего название – «Комсомольское». Несмотря на вечерний час, оно кишело купающейся детворой. Ребятишки, в чём мать родила, с гиканьем плескались в воде, поднимая тучи брызг, ныряли с берега, плавали. Их звонкие голоса слышались на многие сотни метров.

                Посреди озера, на гранитном пьедестале, стоял  бюст ныряльщика. Казалось, что он каждую секунду готов броситься в воду.  Максим с Валей, взяли лодку напрокат и бороздили по водной глади водоёма, заплывая в самые потаённые уголки, расположенные под развесистыми ивами.

                Рокот моторов от  многоместных мотолётов, пролетающих низко, почти над головой, сотрясал воздух. Каждое крыло такого мотолёта имело по два сигарообразных двигателя с реактивной тягой.
- Вот она, наша продукция, в действии! – с гордостью произносила Валя. И Максим видел, как загорались глаза девушки, глядевшей вслед этим летящим махинам.

                - Ты, наверное, не прочь бы и полетать? – спросил Максим у Вали.
 - Да, не прочь! Завидую птицам высокого полёта!  Тебе завидую, когда ты прилетаешь на своём мотолёте к нам на завод…
- Ну, это дело поправимое. Наша воздушная стихия с радостью примет нас в свои объятия! – успокоил Валю Максим.

                - Через неделю иду в отпуск, – сказала Валя. – Профком предложил путёвку в Дом отдыха, но я, пожалуй, откажусь. В деревню тоже не поеду. Проведём две недели вместе, если ты не против, конечно…
- Как же я могу быть против?! – воскликнул Максим.  Для меня это такая удача – провести с тобой целых две недели!..

                У парня от боли сжалось сердце. Примерно, в это время ему предстояло вернуться в свой мир. Глядя на огромные пролетающие дирижабли серебристого цвета, он со вздохом произнёс:
 - И на дирижабле полетаем…
Молодые люди оставили лодку на причале и продолжили свою прогулку, укрывшись в густых зарослях тополей и клёнов, куда привела их узкая тропинка.

                Валя остановилась под большим тополем.
- Ты хороший парень, Максим. Только непонятный какой-то, словно с другой планеты. На многие привычные вещи смотришь удивлёнными глазами. Будь я верующая, то подумала бы, что тебя сам бог послал ко мне из другого, неведомого мира.

                Максим обнял девушку, притянул к себе и поцеловал в губы. Лицо Вали покраснело от стыда и гнева. Она ударила ладонью Максима по щеке и скрылась в зарослях парка.  Максим не сразу сообразил, в чём дело. В его веке девушки так себя не вели. Они принимали ухаживания, поцелуи, отвечали взаимностью. А тут? Детский сад какой-то! Обескураженный случившимся, он ушёл в гостиницу.  Оттуда парень связался по телефону с мамой и отцом.

               - Привет, мама! Это я, Максим!..
- Ой, сынок, как я тебе рада. Что-то долго ты не выходил на связь. Всё свой город прошлого изучаешь? А я вот, в Москве. Сколько тут понастроено гигантских домов и учреждений! Громадные монументы, скульптуры, памятники. Одно только  сооружение, символизирующее союз серпа и молота, чего стоит. А ведь, этому стольному граду суждено уйти под землю. И не удивительно, что в нашем мире его не существует.  Завтра, и оставшиеся дни, до возвращения домой, прогуляюсь по музеям и картинным галереям. Не всё у нас сохранилось, после Большой Катастрофы. Может, пофотографировать удастся…

           Отец сообщил, что его любимый Новосибирск – серенький, невзрачный городишко. И не подумаешь, что к двадцать второму веку он станет столицей России. Поговорив с отцом, Максим отключил телефон и приготовился ко сну. Но сон не шёл. Максим думал о Вале. Он не осуждал её за пощёчину. Наоборот, во всём произошедшем винил только себя, свою несдержанность. Он не подумал о том, что находится не в своём веке и не учёл психологии девушки, её чистоты и порядочности, характерной для постреволюционного периода времени.

            Валя тоже провела ночь, не сомкнув глаз. Постель, как россыпь булыжников. То же самое можно было сказать и о подушке, обильно смоченной слезами.
 - Что я натворила?! Оттолкнула от себя такого серьёзного и положительного во многих отношениях парня. Неужели он потерян для меня навсегда?.. 
Где его искать, девушка не знала. Образ Максима, живой и близкий, стоял перед Валиными глазами, воспалёнными от бессонной ночи.

           Несколько дней Максим не появлялся на участке сборки. Он боялся встречи с любимой девушкой и вовсе не хотел, чтобы она его выгнала. Максим не представлял своей жизни без Вали. Он и в мыслях не имел, чтобы просто так исчезнуть. И вечером они снова были вместе.

           Утром шёл мрачный дождь. Диктор, по радио, сообщил населению, что Англия и Франция, не желающие признавать молодую Советскую республику, объявили ей войну. Во всех населённых пунктах правительство организовало всеобщую мобилизацию мужчин, в возрасте от восемнадцати лет.

            Советский народ, в борьбе за свою власть, привык к состоянию войны. То с контрой приходилось воевать, то с Антантой. Но эта война в корне отличалась от прошедшей. Исход боевых сражений зависел от духа воина, его удали и воли к победе. Только не от быстрого коня и острой шашки.

            Ускоренные темпы индустриализации напрямую зависели от развития военной техники, как в стране Советов, так и на Западе. На военный заказ  работала вся страна. От того и характер боевых действий в современной войне менялся, требуя совершенно другого стратегического подхода и более современной тактики.
 
            Военные корабли и подводные лодки могли летать по воздуху. Мотолёты же садились на воду и свободно плавали по морям и океанам, без ограничений в милях. Мощные бронированные танки оснащались многоствольными пушками и пулемётами.
 
            Специальные разработки лазерных установок, по чертежам  инженера Гарина, устанавливались на многие виды боевой техники. Лазерный луч таких установок резал корпус любой машины. Как раскалённый нож, он свободно проходил через любую металлическую конструкцию, словно через сливочное масло.

            Всё это видел Максим в кадрах кинохроники, ещё раньше, будучи в своём мире. Он прекрасно представлял, какая ожидается бойня для противоборствующих сторон. Известие о начавшейся войне добавило парню решимости, и он отправился к Вале на работу. Из сообщений по радио Максим знал, что завод, как и все предприятия страны, встал на бессменную трудовую вахту.

            Максим бы мог и не ходить на войну, как представитель двадцать второго века, но что он тогда за парень, если увиливает от экстремальных ситуаций.
 - Ухожу на фронт, Валюша! Там моё место! Пришёл сказать тебе об этом. И ещё… я люблю тебя!..
- Максим, родной мой. Я с нетерпением, день и ночь буду ждать тебя. Возвращайся с победой!..

               Через несколько месяцев, на адрес общежития, где жила Валя, пришла похоронка, где сообщалось, что рядовой Смирнов, Максим Сергеевич, пал смертью храбрых, защищая Советскую Родину от иностранных захватчиков.
Море слёз пролила девушка, не веря содержанию похоронки.
- Как же так? Её любимый Максим! Всегда рядом!  И вдруг, нет его!..

               На четвёртом месяце беременности, когда у Вали стал явно виден живот, её исключили из комсомола за аморальное поведение. С работы девушка ушла и вернулась к матери в деревню. Потом, у Вали родился сын, Максим. Обучение в машиностроительном институте девушка продолжила заочно.

               Сельсовет пошёл Вале навстречу и зарегистрировал её брак с Максимом, на основании заявления девушки и прилагаемой похоронки. Вале, как потерявшей мужа на фронте, назначили пенсию. И сыну, Максиму, социальный отдел выделил денежное пособие за потерю отца-кормильца.

               Но она никак не мола смириться, что её любимого нет в живых.  Исстрадавшееся сердце девушки подсказывало: не может такого быть! Пройдёт немного времени, и он вернётся. Они встретятся, чтобы никогда не разлучаться! Несколько раз Валю с сыном проведали родители Максима. Они рассказали Вале, откуда взялся её муж, и предлагали девушке перебраться к ним, в двадцать второй век.
 
               - Фантастика! – удивлялась Валя. Для неё было непривычным слышать такое о своём любимом, но она отказывалась перебираться в чужой для неё век. Всё-таки, её время, как и стены родного дома, хранили память юности, память поколений, и помогали в трудную минуту.
- Если он пришёл из другого мира и нашёл меня здесь, значит, в своём мире он может оказаться живым, – рассуждала девушка.Но почему же тогда родители считают сына погибшим?
 
               От родителей Максима Валя получила в подарок телефон с шифром.  Они научили сноху им пользоваться. Иногда Валя, оставив малыша на попечение бабушки, переносилась к началу её первой встречи с любимым, и находилась с ним до момента их расставания. Во время встреч, Валя пыталась изменить слова и события, надеясь тем самым повлиять на ход истории, но старания её оказывались безрезультатными.

               Война начиналась в те же сроки. И Максим, точно так же, уходил на фронт. Постепенно Валя смирилась с мыслью, что она вдова, но встречаться с Максимом продолжала. Эти встречи давали ей силы, в условиях трудных военных и послевоенных лет.

               Однажды, после очередной встречи с мужем, когда Валя очутилась в своей комнате, она увидела сидящего на стуле усатого мужчину в сером, в чёрную полоску, костюме и коричневых штиблетах. На коленях у него восседал её сын, Максим. Мужчина обнимал мальчика, и тот тянулся к нему, а за дверью, на кухне, хлопотала Валина мама.

               Мужчина глянул на Валю добрыми глазами и заулыбался.
 - Боже праведный! – всплеснула руками девушка. –  Максим!..
От неожиданности, силы покинули её, и Валя чуть было не упала в обморок, но Максим быстренько ссадил малыша с колен и подхватил супругу на руки.
- Как ты здесь оказался? Ты же погиб! Похоронка пришла! Любимый! Глазам не верю! – плакала, причитая, Валя, крепко прижавшись к мужу.

               - Валюша, родная! Все эти годы я только о тебе и думал!  Сын-то, какой большой вымахал! Ты не представляешь, как я рад встрече с вами!..
Максим не переставал целовать  Валино заплаканное лицо. В проёме двери, держась за сердце, стояла её мама.

- Похоронка пришла ошибочно! – продолжил Максим. – Я служил в мотострелковой дивизии. Наши подразделения нагоняли страх на противника. Мы и на земле были неуловимыми, и по воздуху летали, как птицы. Но однажды, врагу удалось нас перехитрить. Ночью, когда все спали, вражеские лазутчики перебили нашу охрану. После этого, мы попали под артобстрел и бомбовые удары с воздуха. Из моего подразделения в живых почти ни кого не осталось.

               Прибывшая на место боевых действий подмога отбросила противника на приличное расстояние, собрала останки тел и захоронила их в общей братской могиле. Так и родилось множество похоронок. Но я, как видишь, остался жив. Меня не похоронили. И всё это, благодаря вере в нашу любовь, Валюша. Я был уверен, что у нас с тобой растёт сын, и ждёт своего папу.

               Очнулся я на больничной койке. Кругом врачи, медсёстры. Все разговаривают на непонятном языке. Как позднее выяснилось, на французском. У меня оказалась обыкновенная контузия. Во время взрыва бомбы, земля  многотонной массой обрушилась на меня, и я временно потерял слух. Подобрали моё тело вернувшиеся к месту сражения французские санитары.
 
          Ты все эти годы стояла у меня перед глазами. Мы разговаривали, мы обнимались, мы любили друг друга. Я слышал твои слова:
 - Ты выживешь, любимый! Мы с сыном всегда рядом!  Мы любим тебя!..
Меня подлечили и отправили по этапу в концлагерь, Олдерней, что расположен на северном побережье Франции.
 
          А когда Россия заключила перемирие с противоборствующими странами, нас, советских заключённых, отправили эшелоном до Москвы, в лапы  работников НКВД. За измену Родине узников французских и английских концлагерей должны были расстрелять. Такова была воля товарища Сталина. Я не стал дожидаться ареста на советской земле, и сбежал из эшелона.
 
          Таким образом, я с вами, мои любимые. И моё предложение – телепортироваться в двадцать второй век. Ведь есть такая возможность. Иначе, меня расстреляют, а вы станете семьёй врага народа, без каких-либо льгот и прав на нормальное существование. Тридцать седьмой год, это не шутка. Из истории знаю.

          Вале не хотелось покидать Родину, срослась она с ней корнями, и традициями, и родственными узами. Бывшая комсомолка, она ещё верила в торжество грядущего коммунизма. Но устрашающая ситуация, которая могла погубить её семью, вынуждала Валю согласиться. Ведь от её решения зависела жизнь мамы, сына и мужа.
 
          Тяжело вздохнув, Валя, в знак согласия, кивнула головой. Максим понимал, что иначе и быть не могло.
 - Я мигом, любимая! Дай мне свой телефон!..
Он набрал шифр и слово «назад». Он тут же исчез, будто его и не существовало вовсе. Не прошло и несколько часов, как Максим вновь появился. В его кармане лежали три телефонных трубки…

          Прибывший наряд вооружённых чекистов ломился в дверь, но им никто не открывал. Семья торопилась. Сначала в двадцать второй век отправили бабушку, затем, Валю и сына.

          Дверь вместе с петлями и запором упала вглубь комнаты. Чекисты бросились к Максиму. Они окружили его, и винтовками, с пристёгнутыми к ним штыками, преградили пути возможного бегства арестованного.  «А это что за штука?..» – Старший группы протянул было руку к телефону Максима, но опоздал. Тот исчез на глазах пришедших в недоумение солдат.

                21.03.16г.