Превратности судьбы

Январский поздний рассвет застал профессора Домова лежащим на кровати в спальне своей квартиры. Проснулся он давно, мучаясь старческой утренней бессонницей, но продолжал лежать без движений и мыслей, просто наслаждаясь покоем.

 Лекций в университете в этот наступающий день не было, других неотложных дел тоже не предвиделось, и можно было в безделье провести весь день, прислушиваясь, как за окном бьется вьюга, и тонкий свист ветра кое-где прорывается с улицы сквозь щели в окнах.

- Надо будет протереть резинки уплотнений, чтобы избавиться от свиста, - лениво размышлял Иван Петрович, не делая, однако, попыток встать и заняться утренними процедурами, важнейшей из которых было приготовление завтрака. Ещё лет десять назад, проснувшись в урочный час по звонку будильника, он тотчас включился бы в распорядок дня, а теперь продолжал лежать в неподвижности, наблюдая, как свет дня медленно рассеивает утренние сумраки.

Наконец, набравшись решимости, профессор откинул одеяло, присел на кровати и, нащупав домашние тапочки, встал и прошелся по квартире, обдумывая, с чего начать домашние дела в этот январский день на восьмом десятке своей долгой уже жизни.

Вначале следовало собрать ежедневную дозу таблеток и пилюль, разложить их на две кучки для принятия до и после завтрака, проглотить одну кучку, умыться, заняться завтраком, после которого проглотить вторую кучку  лекарств и тем самым запустить свой организм в привычный ритм стариковской жизни.

Выполнив намеченное, Иван Петрович уже через полчаса сидел за кухонным столом, медленно поглощая свой завтрак, состоящий из овсяной каши, яйца и двух бутербродов с ветчиной и сыром, запивая кофе под яростные звуки, доносившиеся из включенного телевизора. Он знал, что лучше не включать телевизор, чтобы не портить настроение в начале дня, но дурная привычка была сильнее знаний, и потому завтрак всегда проходил под неумолчное вещание телеящика, в котором картинки сменялись с калейдоскопической быстротой.

Вот и сейчас, диктор и дикторша скороговоркой, перебивая друг друга, сообщили новости минувших суток, и эти новости состояли из убийств, аварий, катастроф, пожаров,  преступлений алчности и стихийных бедствий, случившихся в мире, словно человечество занялось самоистреблением, не создавая ничего хорошего и доброго.

Шёл пятнадцатый год двадцать первого века от Рождества Христова, но, видимо, сатана овладел человечеством, которое свернуло с пути добродетели, и люди, утратив человеческий облик, созданный по образу и подобию Господа, предались стяжательству, разврату и убийству себе подобных, словно в канун Страшного суда, до которого остаётся совсем немного времени, если верить пророчествам Божественного Писания.

Иван Петрович был человеком глубоко неверующим в божий промысел, но вакханалия новостей из телевизора иногда заставляла и его засомневаться в своем атеизме.

Допивая чай с горстью таблеток, заставляющих дряхлеющий организм работать в прежнем режиме, Иван Петрович услышал повторение вчерашних новостей о крушении небольшого самолета с гибелью трех человек, находившихся на борту. Эту новость телехищники смаковали уже три дня, удивляя Ивана Петровича – авиационного специалиста, никчемностью этого события по масштабу трагедии с другими деяниями человечества по самоуничтожению.

Ежедневно на дорогах страны под колесами авто гибнет около сотни людей, столько же случается убийств, в два раза больше гибнет людей, в основном молодежи, от водки и наркотиков, плюс  пожары, войны и прочие человеческие несчастья, а телешавки вцепились в катастрофу самолета, как в главное событие минувших дней. За год в авиапроисшествиях в стране гибнет столько же людей, сколько за день под колесами автомобилей, но обсуждают  и осуждают лишь аварию самолета, отодвигая другие происшествия на задний план.

Закончив завтрак, Иван Петрович прилег на диван, обдумывая известие о катастрофе самолета, и вдруг вспомнил, что ровно сорок восемь лет назад он сам чуть не стал жертвой авиации в такой же январский день. Давно забытое событие высветилось в памяти до мельчайших подробностей.

Он сдал зимнюю сессию четвертого курса авиационного института досрочно и решил уехать на каникулы домой в свой маленький сибирский городок, что находился в полутораста километрах на север от города Омска.

Наступил год пятидесятилетия Советской власти, вводились различные льготы для трудящихся и студентов, и можно было студенту за полцены улететь в любой уголок страны СССР,  но только зимой, когда поток пассажиров ослабевал, ибо задачей народной власти было не достижение прибыли, а удовлетворение растущих потребностей советских людей, что и было записано в программе партии коммунистов – единственной партии страны Советов.

Авиабилет до Омска стоил сорок рублей, так что студенту Домову поездка на зимние каникулы обходилась за эту цену туда и обратно, что вполне доступно при стипендии в сорок пять рублей, которую государство платило всем успешно обучающимся студентам и даже при наличии троек, если студент был из семьи с доходом ниже семидесяти рублей на человека.

Иван поехал на аэровокзал, купил авиабилет на вечерний рейс текущего дня и вернулся в общежитие собирать вещи, чтобы вечером доехать несколько остановок до аэровокзала, там зарегистрироваться, сесть в автобус, который бесплатно подвезет пассажиров  из аэровокзала прямо в аэропорт к самолету без всяких дополнительных формальностей и досмотра багажа, поскольку в те времена ни о каком терроризме никто не слышал.

В общежитии однокашники устроили Ивану проводы, для чего закупили портвейна, закусок, и к вечеру студенты изрядно захмелев, отправились провожать товарища на аэровокзал, чтобы там, в ресторане, выпить ещё по стаканчику портвейна перед посадкой Ивана в автобус до аэропорта Домодедово, который только что открылся.

На аэровокзале выяснилось, что Иван из-за портвейна перепутал время отлета самолета из аэропорта с временем отъезда автобуса от аэровокзала, и потому опоздал и на автобус, и на самолет. Можно было взять такси и за пять рублей, доехав до аэропорта, успеть на самолет, но друзья решили отправить Ивана следующим рейсом, до которого оставалось два часа, а на сэкономленные на такси деньги купить вина в ресторане, которое распить, ожидая автобуса.

Сказано – сделано. Иван перерегистрировал авиабилет на следующий рейс, ожидая штрафа в двадцать пять процентов от стоимости билета за опоздание, но с него, как со студента, этот штраф не взяли, и опоздание на самолет ему ничего не стоило.

В те советские времена в стране - СССР была всего одна авиакомпания «Аэрофлот», которая осуществляла перевозки пассажиров и грузов по всей стране и в самые глухие места, куда кроме самолета или вертолета другого пути нет.

 Государство давало Аэрофлоту самолеты и вертолеты бесплатно, снабжало горючим, запчастями и оборудованием, а предприятия Аэрофлота осуществляли авиаперевозки и доходом от продажи билетов постепенно расплачивались за самолеты и другое имущество, имея и некоторую прибыль, если выполнялся план перевозок. Поэтому многие местные рейсы были убыточны, но необходимы для выполнения плана, и их убыток покрывался прибылью от доходных рейсов, а если таковых не было, то убыток покрывался государством: главное, чтобы Аэрофлот в целом не был убыточен по стране.

 Погони за прибылью не было и не могло быть, поскольку цена билета зависела только от расстояния, и чем большее расстояние было для рейса, тем ниже был километровый тариф для пассажира.

Перерегистрировав билет, Иван с друзьями распили пару бутылок портвейна прямо в зале ожидания, потом прошлись по залу и случайно встретили студентов из соседней группы, которые подрабатывали в ночную смену грузчиками багажа, укладывая чемоданы и другую кладь в грузовые отсеки автобусов, которые повезут пассажиров прямо к самолету. Там другие грузчики переложат багаж из автобуса в самолет, пассажиры займут свои места, и самолет отправится в рейс по расписанию, если позволит погода.

При ухудшении погоды рейс может задерживаться, тогда пассажиры остаются в аэровокзале или в аэропорту, если добрались туда, минуя аэровокзал.

Грузчики-студенты тоже успели принять портвейн перед сменой, и теперь соревновались при погрузке чемоданов: кто больше собьет железных уголков с чемоданов. Фибровые чемоданы того времени были окованы по углам  железными уголками, и если чемодан с силой втолкнуть в багажный отсек автобуса или на ленту транспортера, то уголки отлетают, словно скалываются, как лед с мостовой. Кто больше отколет уголков с чемоданов, тот и победил: ему покупается портвейн в ресторане аэровокзала, работающем до поздней ночи, и этот портвейн выпивается вместе, всей бригадой грузчиков, после чего соревнование продолжается.

Стакан портвейна достался и Ивану, который принял участие в игре, и он, попрощавшись с друзьями, благополучно сел в автобус, который повез его в хорошем настроении в аэропорт на посадку в самолет.

Автобус промчался по пустым улицам ночной Москвы, выехал за город и вскоре въехал на территорию аэропорта, минуя терминал, прямо к самолету, возле которого уже суетились грузчики багажа и механики, готовившие самолет ТУ-104 к вылету. Ночь стояла тихая и звездная, ничего не мешало полетам, и полчаса спустя самолет взмыл в звездное небо, унося студента Домова домой на зимние каникулы.

Три часа полета Иван проспал, разморившись от портвейна, отказался от ужина и проснулся лишь от сообщения стюардессы, что самолет уходит на запасной аэродром в Новосибирске ввиду плохой погоды в Омске.

Иван прильнул к иллюминатору и молча смотрел, как под ним расстилается большой город, расцвеченный уличными фонарями, а над самолетом простирается звездное небо.

- Почему нет разрешения на посадку? – недоумевал Иван, будущий авиационный инженер. – Видимость прекрасная, а если непогода и приближается, то самолет успеет приземлиться, прежде чем циклон принесет снег и ветер. Теперь в Новосибирске придется ждать улучшения погоды, чтобы самолет вернулся в Омск. А виноват я, что опоздал на свой рейс, - корил Иван себя за затянувшееся застолье в общежитии, из-за чего он и опоздал на свой рейс. Но делать нечего, из самолета на парашюте не выпрыгнешь над городом Омском, и оставалось ждать приземления в другом городе, чтобы решить:  ждать улучшения погоды или уехать поездом.

Минут через сорок рёв двигателей утих, и самолет начал выполнять маневры, необходимые для посадки. Иван выглянул в иллюминатор, но там не видно ни зги: циклон обогнал самолет и накрыл Новосибирск непроницаемой снежной пургой – даже концевые огни на крыле самолета можно было разглядеть с трудом, а внизу была кромешная мгла.

В этой мгле самолет продолжал снижение, но вдруг двигатели снова взревели, самолет напрягся и начал резкий набор высоты, а тела пассажиров ощутимо вдавило в кресла.

- Видимо, не удалось попасть на полосу в этой метели, и сейчас экипаж повторит попытку посадки или направит самолет ещё дальше на другой аэродром, где погода лучше, - встревожился Иван, однако другие пассажиры продолжали безмятежно дремать в своих креслах, полностью полагаясь на умение экипажа. В те годы по телевизору никогда не показывали места крушения самолетов, их обломки, не смаковали количество погибших людей, и лишь в газетах иногда встречалась короткая заметка, в которой сообщалось, что где-то в стране произошло крушение самолета и есть погибшие, комиссия расследует причины аварии.

 И вообще, в новостях по радио, телевидению и в газетах лишь изредка сообщалось о пожарах, наводнениях, авариях и других происшествиях, чтобы не портить людям настроение: плохие новости мешают жить, и потому сообщалось  и показывалось только хорошее:  где-то пустили новый завод, построили дома и школы, ученые изобрели новые лекарства, советские спортсмены одержали победу и прочие известия по стране, которые поднимали настроение советских людей, от чего они становились веселее, энергичнее и жизнерадостнее, уверенно шагая в светлое будущее, которое, несомненно, будет ещё лучше.

Потому и пассажиры самолета, не имеющие никакого представления об опасности полетов в плохую погоду, спокойно ожидали посадки самолета, целиком полагаясь на умение экипажа и качества самолета, которые обеспечивают полную безопасность полетов.

Самолет сделал несколько маневров и снова пошел на посадку, о чем Иван догадался по стихнувшему шуму двигателей, ощущая, как кресло мягко уходит вниз. Сквозь иллюминатор, внизу не было видно никаких огней, что означало посадку самолета вслепую - только по показаниям приборов. А если экипаж повторяет попытку посадки в этих условиях, значит, на полет до следующего запасного аэродрома уже не хватает запаса топлива.

Пока Иван размышлял об обстоятельствах посадки, двигатели взревели снова, и самолет резко пошел вверх, что означало неудачу и второй попытки посадки в сложных условиях полного отсутствия видимости посадочной полосы. Дело принимало дурной оборот, и пассажиры начали тревожно оглядываться по сторонам, а кто-то уже вызывал звонком стюардессу, которая прошлась по самолету, успокаивая пассажиров, чтобы никто не вставал с места, поскольку самолет продолжает заходить на посадку.

Успокоив пассажиров, стюардессы прошли в хвостовую часть самолета, где, как знал Иван, была вероятность уцелеть при катастрофе самолета на посадке, который снова приглушил двигатели и начал совершать маневры из стороны в сторону, чтобы выйти на посадочный курс полосы, по-прежнему невидимой сквозь пелену снежной завесы, покрывшей город и аэродром непроницаемым покрывалом.

Иван вцепился руками в подлокотники кресла, чувствуя свою беспомощность в опасной ситуации и ощущая, как волна страха, зародившись в голове, прокатилась по телу вниз, заставив сердце биться в бешеном ритме. Он знал, что пассажирский самолет ТУ-104 был разработан на основе военного бомбардировщика, и потому был тяжел в управлении, не прощая даже небольших ошибок. И если две попытки экипажа совершить посадку самолета закончились неудачей, значит, пилоты не смогли по приборам вывести самолет на полосу, и эта третья попытка посадить самолет будет решающей и последней.

Внезапно наступила полная тишина, - Двигатели встали: закончилось горючее, - молнией сверкнула мысль в голове у Ивана. – Всё, конец, без двигателей самолет рухнет на землю, как кусок железа, а у меня в рюкзаке бутылка портвейна, что дали друзья мне в дорогу, и бутылка эта тоже разобьется вместе со мной, - почему-то подумалось Ивану.

 В этот момент колеса ударились о полосу, самолет вздрогнул и покатился, замедляя скорость, пока не остановился в неподвижности и полной тишине: с заглохшими двигателями самолет не мог зарулить на стоянку.

Стюардессы с бледными лицами выбежали из хвостового отсека, обнялись на глазах у пассажиров в полутемном салоне, где светились лишь табло аварийных выходов и дверей, поскольку с остановкой двигателей погас и свет в салоне.

Иван, с трудом разжав пальцы, прижался к иллюминатору, сдерживая легкую дрожь в теле после минувшей опасности, и вгляделся: за окном была ночная темнота, в которой не видно даже огней посадочной полосы, в конце которой самолет и остановился.

Стюардесса громким дрожащим голосом объявила, что самолет совершил посадку на военном аэродроме вблизи Новосибирска, через час примерно подадут автобусы, которые отвезут пассажиров в аэропорт Толмачево города Новосибирска, где им выдадут багаж  и  после улучшения погоды отправят другим самолетом по месту назначения в Омск.

Иван в иллюминатор увидел, как подъехали два автомобиля: «Волга» и «ОАЗ», к самолету приставили лестницу, пилоты вышли из кабины, спустились по лестнице, сели в Волгу и уехали, а из ОАЗика вышли трое солдат с карабинами и встали на дежурство возле самолета.

Вспомнив о бутылке портвейна, Иван достал её из рюкзака, который он засунул под сиденье, открыл бутылку, сняв металлическую пробку, и в два приема выпил вино прямо из горлышка, жадно глотая сладковатую терпкую жидкость и ощущая, как тепло расходится по всему телу, освобождая члены от только что пережитого нервного напряжения в ожидании неизбежной гибели, как ему казалось.

 Дурман от вина изгнал из головы пережитые страхи,  вскоре подъехали автобусы, пассажиры спустились из самолета по приставной лестнице, поскольку на военном аэродроме не оказалось пассажирских трапов, погрузились в автобусы и через час прибыли в аэропорт Толмачево, где стали ожидать улучшения погоды и приглашения на посадку в самолет.

 Чудом избежав гибели, Иван вместе с другими пассажирами злополучного рейса с нетерпением ждал посадки в другой самолет, чтобы добраться до дома и провести зимние каникулы, которые так неудачно начались для него из-за опоздания на свой рейс по причине застолья в общежитии.

Погода не улучшалась, вылеты всех рейсов откладывались на три часа, потом ещё и ещё, и, прождав, таким образом, в аэропорту двое суток, Иван уехал из аэропорта на железнодорожный вокзал, взял билет на проходящий поезд со студенческой скидкой в пятьдесят процентов и через девять часов приехал в Омск, откуда автобусом за три часа добрался до своего городка, где и провел две недели своих зимних студенческих каникул.

 Через неделю каникул он прочитал в газете «Правда», которую выписывал отчим, короткую заметку о награждении экипажа самолета ТУ-104 за мужество и героизм, проявленные при посадке самолета в сложных метеоусловиях и при нехватке топлива и понял, что речь идет именно о том самолете, на котором Иван летел неделю назад.

 Награды экипажу были высокие: орден Красного знамени – командиру, остальным членам экипажа – ордена Красной звезды, а стюардесс наградили медалями – это награждение свидетельствовало о том, какая сложная ситуация была для экипажа, который чудом, на остатках топлива, совершил удачную посадку самолета ТУ-104 при заглохших двигателях на третьем заходе.

Матери Иван ничего не сказал о воздушном происшествии, но впредь старался не опаздывать на свой самолет, не откладывать вылет и, по возможности, всегда вылетать раньше, если есть рейс.

Так, с авиационного происшествия начался для Ивана юбилейный пятидесятый год Советской власти, который приготовил ему впереди ещё много неприятностей, неудач и горьких разочарований, о которых он не знал и не ведал, но которые сам и создал. Тот случай имел и неожиданные последствия в его дальнейшей судьбе, в которую Иван не верил никогда, считая, что свою судьбу человек выбирает сам, совершая поступки и принимая решения сообразно своему характеру, знаниям и обстоятельства текущего времени.

Через шесть лет с авиационного происшествия, Иван Петрович, уже работая в авиации, возвращался, как-то, из дальней командировки вместе с коллегой по работе. Этот коллега, будучи мужчиной в возрасте, торопился домой на выходные и когда, по прибытию в аэропорт, выяснилось, что билетов на сегодня до Москвы нет, уговорил командира самолета взять его на борт, как авиационного работника, показав соответствующее удостоверение.

Командир самолета уступил просьбе и взял авиатора на борт без билета, под свою ответственность, что разрешалось в те времена советской власти, когда не было в стране террористов , злодеев и прочей нечисти.

Иван Петрович тоже мог бы таким образом вернуться в Москву, но не пожелал ютиться  на откидном сидении рядом со стюардессами и решил улететь утром следующего дня полноценным пассажиром, взяв в кассе бесплатный билет по своему командировочному удостоверению и талону, дающему право на полет.

Попрощавшись с коллегой, Иван Петрович возвратился в город Винницу, снова поселился в гостинице, потом прогулялся по летнему южному городу, поужинал в кафе и лег спать, чтобы завтра утром  спокойно улететь  в Москву своим рейсом.

Утром, прибыв в аэропорт, он обнаружил там тревогу  и замешательство и вскоре услышал весть , что вчерашний самолет потерпел катастрофу и все находившиеся на борту люди погибли.

 Он, сожалея о погибшем коллеге, всё равно зарегистрировался на свой рейс, справедливо полагая, что две катастрофы подряд ещё никогда не случались. Также, видимо, думали и другие пассажиры рейса, поскольку никто из них не отказался от полета, услышав страшное известие, и самолет вылетел с полной загрузкой без единого свободного места.

 Так и случилось, и Иван Петрович благополучно вернулся домой из командировки, а через несколько дней принял участие в похоронах своего сослуживца, который рвался поскорее улететь домой, а улетел из жизни, попав в катастрофу самолета на котором его не должно было быть, будь он обычным пассажиром. Это происшествие ещё более укрепило Ивана Петровича  в мысли, что мы сами выбираем то, что происходит с нами в нашей жизни, в том числе и саму жизнь.

Через семнадцать лет с того, первого, авиационного происшествия, Иван Петрович вылетал в служебную командировку в Омск, намереваясь заодно заглянуть  в городок своего детства и навестить мать-пенсионерку.

Приобретая билет бесплатно, как работник Аэрофлота, он выбрал вечерний рейс пораньше, чем обычно, чтобы по прилету успеть на утренний автобус до своего городка детства.

 Совершив перелет, он,  как и задумано было, добрался до автовокзала, где прождал час времени, и уже на посадке в автобус услышал жуткую новость, что только что в аэропорту Омска произошла авиационная катастрофа самолета ТУ-154 и погибло множество людей, которые сгорели при столкновении самолета на посадке с уборочными машинами на посадочной полосе, которые остались там по недосмотру авиационного персонала.
 
Клубы черного дыма виднелись вдали за автовокзалом, где находился аэропорт. Иван Петрович, выезжая автобусом с автовокзала, видел этот черный дым горящего керосина вдали и понял, что если бы прилетел следующим рейсом из Москвы, то самолет перенаправили бы в другой аэропорт из-за закрытия аэропорта Омска по авиационной катастрофе.

Так, опыт и знания предыдущих поступков человека определяют его действия в настоящем и будущем, изменяя обстоятельства жизни, которые люди и называют судьбою. Нет судьбы, а есть цепь поступков, совершая которые каждый человек и создает свою жизнь такою, какою он проживает её сам, пеняя, по малодушию или недомыслию, на некую судьбу, которая, якобы, и определяет жизнь каждого из нас.

Разве судьба сделала убийцу – убийцей, насильника – насильником, вора – вором, предателя – предателем,  прелюбодея-развратником? Нет, они сами сделали себя таковыми  и прикрываются мифом о судьбе для собственного оправдания.

Закончив воспоминания о давнем случае из своей жизни, Иван Петрович выключил телевизор, который в сотый уже, наверное, раз смаковал подробности катастрофы легкого самолета с гибелью троих человек, двое из которых были бизнесменами и наняли пилота с самолетом, чтобы проветриться вдали от Москвы на лоне природы, попить пивка и к вечеру возвратиться в Москву, заплатив за эту прогулку месячную зарплату учителя, врача или профессора университета.

 Полет на самолете упыри-предприниматели выбрали по своей воле из нескольких возможных вариантов своего отдыха, следовательно, сами выбрали свою участь погибнуть при аварии самолета.

- Интересно представить, как бы себя вели пассажиры в тот давний рейс из моих воспоминаний, - подумал Иван Петрович, - если бы они знали, какой опасности подвергались при посадке самолета с остановившимися двигателями? Вероятно, бились бы в истерике страха от неминуемой гибели:  незнание опасности в некоторых случаях помогает людям погибнуть без страха смерти - именно поэтому советское телевидение, радио и газеты не смаковали аварии, катастрофы и стихийные бедствия, которые человек, попавший в беду, не в силах предотвратить или предвидеть.

Сейчас пассажиры самолетов, при посадке самолета, начинают громко хлопать в ладоши, освобождаясь от страха полета и выражая благодарность пилотам за благополучную поездку. С таким же успехом можно и нужно хлопать в ладоши при окончании маршрута автобуса, поезда или парохода, поскольку поездка на этих видах транспорта гораздо опаснее полета на самолете, - размышлял Иван Петрович.

Зимний январский день незаметно перевалил за полдень и Иван Петрович, закончив воспоминания, занялся текущими домашними делами, главным из которых наступала пора приготовления обеда.