Неявный лабиринт, глава 5

Верность мечте, как призвание (глава 5).

Дождя не было уже больше двух недель. В небе виднелся малюсенький клок тумана, не позволявший сказать «в небе не облачка», но явно погоды не делавший. Людей можно было поделить на два вида: тех, кто мог себе позволить таять, как оставленное кем-то мороженное в вафельном стаканчике, на скамейке у трамвайной остановки, и предавался блаженству, и тех, кто ввиду некоторого долга, этого позволить себе не мог и питал искреннюю ненависть к солнцу, всему блестящему и людям из первой категории.

Аня заметила краем глаза здоровенного кота за стеклом ювелирного магазина, спустя секунду она осознала, насколько кот был там неуместен, и оглянулась, никакого кота не было. Аня мысленно пожала плечами и пошла дальше, за углом мужчина с мокрым пятном на спине, чертыхаясь, тер глаза.

— И чем же кот из ниоткуда лучше моего облака?

— Ничем, это средства только средства, одинаково невинные, — начал объяснять я. — Я говорю о целях. В дорожной пыли большого города может быть такое, что многим химикам с биологами и не снилось, а вот яркое солнышко никому не навредит, если не перебарщивать и должным образом прищуриваться.

— Что с того? — не унималась моя спутница. — Неприятно ведь.

— Конечно, но не более того. Получается, ты уже не оберегаешь, а балуешь. И это очень плохо по большому счету, ты, ангел-хранитель, лишаешь своего подопечного мелких естественных невзгод и принуждаешь находить себе другие, быть может, куда более опасные проблемы.

— Если верить старшему поколению, в наше время защищать особо не от чего, некоторые из них вовсе считают своё существование бессмысленным. И порой я с ними согласна! — Инна сказала это с такой интонацией, как будто во всем нехорошем на свете виноват был лично я. — Раз уж жизнь стала другой, может и мы должны пересмотреть своё место в ней, может нам стоит делать больше.

Порыв ветра поднял новое облако пыли, за несколько секунд до встречи с ним Аня зажмурилась и не заметила, как неясного происхождения завихрения воздуха разрезали надвигающуюся волну.

— Наполнить жизнь хранимого чудесами, дать ему возможность легко выйти вперед по жизни…

— Да, да, именно! — Инна легко согласилась с абсурдной формулировкой. — И плевать на справедливость, сказки это.

— То есть, ты хочешь, чтобы Андрей вместо своей жизни, прожил ту, которую ты ему придумаешь? Или того меньше: если его интересы пересекутся интересами другого такого же «счастливчика», то от живых вообще ничего не будет зависеть?

— А что ты скажешь насчет Джека?

— Во-первых, не факт, что это всё сделало его счастливее, во-вторых оказаться на его месте не светит никому, так что это не прецедент…

— В-третьих, ты необъективен к нему, — перебила она меня. — Было бы странно, относись ты иначе к своему палачу. Или скажешь, все слухи о его причастности к твоей смерти беспочвенны?

— В-третьих, он, вероятно, стал бы и. о. хранителя и без помощи своей не упокоившейся матушки.  По факту, к моей смерти он не причастен — его опередили. Прекращение моего бренного существования было одной из главных задач Джека, он всё спланировал и большую часть плана исполнил, только вот я неожиданно погиб без его помощи.

— Я ещё при жизни услышала немало об этом печальном событии, сестре было очень трудно это пережить.

Мужчина, рядом с которым Инна была ещё больше, чем при жизни, лениво глянул в сторону пешеходного моста, до которого было метров триста, и покарабкался на дорожную насыпь прямо оттуда, где стоял.

— Знаю, — кивнул я и потупил взгляд. Я был на похоронах, был рядом и не мог утешить, это оказалось куда тяжелее, чем умереть, вовек бы искренности не видел, всё лучше такого. Со стороны Инны было очень гуманно, не спрашивать, как так получилось, что после смерти я присматриваю не за её сестрой, несмотря на всё, что у нас было.

В один рывок шестиполосную дорогу не перебежать, какое-то время подопечный Инны стоял на обочине, прикидывая, в какие промежутки можно будет попасть. Когда он дошел до середины дороги, глаза неожиданно упал солнечный зайчик от зеркального здания, до этого скрывавшегося за другим. Плотная тучка могла сыграть злую шутку, Инна не умела водить при жизни, предотвращением беды занялся я.

— Спасибо! — Инна перевела дыхание. — Может, расскажешь, историю полностью, чтобы я не собирала сплетни?

— Хорошо, но я хотелось бы, чтобы остальное мир продолжал довольствоваться слухами.

— Разумеется.

— Ладно, слушай. — Мне было легко доверять ей, оказывается, достаточно весьма мимолетного знакомства при жизни, чтобы после смерти стать старыми друзьями.

 

Создатель нашего мира, видимо, очень любил прикручивать разные дополнительные системы. Нет чтобы жизнь людям нормальную сделать, зато у нас есть механизм, позволяющий существовать ангелам-хранителям, есть механизм, включающий и выключающий магию, говорят, несколько сотен лет назад все великие маги в одночасье обнаружили себя совершенно неприспособленными к жизни чудиками, а теперь постепенно начнут появляться снова. 

Так вот, помимо всего прочего в нашем мире существует так называемая Душа Мира, насколько я понимаю, это такой магический робот. Имеет очень богатые возможности взаимодействия с остальным миром, в том числе умеет поддержать беседу, разговорным ботам и не снилось, в то же время схема, по которой принимаются действительно важные решения, видимо, весьма ограничена. Есть древний орден, который ей поклоняется, кстати, обсуждать это с ними в таком ключе крайне не рекомендую. Душа Мира следит за порядком в мире, то есть когда где-то происходит «непорядок», тем или иным образом вмешивается. Если же сама она сделать ничего не может, то прибегает к помощи человеческого разума, его возможности куда шире, несмотря на трудность обучения. Когда проблема небольшая, дело ограничивается выездом специального отряда из Ордена Души Мира, когда же проблема рифмуется со словом «конец», Душа Мира назначает исполняющего обязанности Хранителя, наделяя его практически неограниченными возможностями, причем пожизненно, а не до выполнения поручения. На первый взгляд это может показаться нелогичным, но в противном случае у обличенного сверхполномочиями появлялась бы серьёзная причина затягивать решение вопроса. Наверное, в каких-то ситуация, она может их отозвать, но условия мне неизвестны.

Всё началось пару лет назад. Я сидел в кабаке и предавался страданиям, по поводу своего разбитого сердца. Хороший, кстати, был кабак, после того, как закрылся, я вспоминал его куда дольше, чем ту дамочку. Как я уже говорил, в нашем мире снова появляется магия, вполне осязаемая, ничего общего со всякими экстрасенсами или поэтическими чудесами. Я не раз пытался явиться во сне своим зазнобам, и, решив сделать очередную попытку, ощутил нечто, что мне препятствовало. В тот вечер меня посетило некое магическое озарение, не вдаваясь в подробности, до этого взор и влияние Души Мира пронизывали всю реальность, после она оказалась буквально заперта в храме своего Ордена.

Как и следовала ожидать, она обиделась. Спустя несколько дней Джек был назначен исполняющим обязанности Хранителя с высочайшим поручением предотвратить дальнейшие выходки этой паскуды, то есть меня. Я в свою очередь вел себя тихо и мирно, поэтому оценить, что я выкину в следующий раз, и когда это будет, Джек и его помощники не смогли. Было решено обеспечить мне постепенное загнивание, чтобы ни радостей, ни потерь, вообще никаких страстей и стрессов, только бутылка. Самое забавное, что мой образ жизни — хождение с работы-на работу, чтение «скучных старых» книжек, не высокая социальная и откровенно низкая потребительская активности, вполне подходил под их представление о загнивании. Да, я не редко брал пивасик на вечер, а по праздникам мог нахлестаться в дрова, но не более того. В общем были все шансы прожить нормальную жизнь.

Полгода назад случилось непредвиденное: мне ни с того, ни с сего позвонила Аня. За мной следили круглосуточно, и разговор почти сразу пресекли, однако маховик судьбы так просто не остановить, иначе события того дня не назвать, я потом читал доклады участников моей «травли», это не было запланировано. Я вспомнил всё то, что когда-то наполняло мою жизнь смыслом, мой тогдашний надзиратель позже вспоминал, что у меня даже немного глаза мерцали, когда поезд ехал через туннель. В общем я разволновался не на шутку, как следствие вышел не на той станции и поперся через лесопарк, обожаемый туристами. По дороге попытался пресечь изнасилование девушки, получил нож в под ребро и скоропостижно отъехал с именем мечты на губах.

Вот так я не успел спиться и стал ангелом-хранителем, с возможностями, пугающими матушку Джека и его самого, теперь он за мной даже следить не может, не то что контролировать.

 

— По официальной версии там произошло совершенно другое, — грустно улыбнулась Инна.

— Да, я ознакомился с материалами, здоровенный ножик, который в карман даже при большом желании не положишь, я тоже принес с собой.

— Тогда почему не вмешался?!

— У меня появилась масса других дел, нужно было помочь своей вдове вернуться к нормальной жизни, к тому же собственное положение меня вполне устраивало, поэтому я не сильно злился на обидчика. Именно из-за моего положения на них очень разозлился Орден Души Мира, и для кого-то это имело летальный исход.

— А как же Аня, на неё, наверное, разозлились ещё больше?

— А никак, — я усмехнулся. — Разозлились не без этого, но с того самого дня и часа Аня находится под моей защитой, обидеть её значит начать открытый конфликт со мной, а Джек не знает, чем это может обернуться. Поэтому сейчас у нас негласное…

Я не договорил, ещё один болван решил срезать. В нескольких сотнях километров муж Ани перейдя реку по мосту, решил не обходить котельную, а держась за забор спуститься на дорожку, идущую вдоль берега. Он вообще не отличался грацией и через несколько секунд его ноги болтались над тонким льдом, по которому даже ползти нельзя, тем более падать, зато снизу без опоры не проломить. Думаю, он ещё долго удивлялся, куда делся человек, вытянувший его за волосы, но знакомство с ним в мои планы не входило.

 

Спустя три дня, привычно поглядывая за Аней и её близкими, я читал какой-то псевдонаучный бред.

— Игорь, очнись! — ангел-хранитель не может запыхаться, но голос Андрея говорил об обратном. — Джек собирается отдать наш мир в Кольцо.

— Он спятил, это же конец всего. Они захватывают миры с нарушенной защитой, не может быть, чтобы и. о. Хранителя добровольно отдал им свою родину.

— Ты не мне это объясняй!

— Нужно поговорить с Линдой, уж она-то сможет остановить своего дурня. — Я поднял глаза к небу. — Как думаешь, сколько у нас времени?

— Уже начался какой-то ритуал в храме Души Мира, ангелы, что подчиняются Ордену закрыли его. Нам придется просить аудиенции, если мы ещё не опоздали.

Я перестал присутствовать в каком-либо конкретном месте, и попытался рассмотреть, что происходит в храме, он действительно был хорошо защищен, но я мог кое-что разглядеть. Прямо над алтарем Души Мира открывался портал, я уже видел порталы раньше, но этот был какой-то другой, от него тянулись нити к алтарю, подобные тем, которыми сама Душа Мира обвивала всю реальность, только толще. На балкон храма вышла Линда, я немедленно появился перед ней.

— Привет, Игорь. — Линда недобро улыбнулась, — надо понимать, ты уже знаешь, что твоё время прошло.

— Если то, что я знаю, правда, не только моё. — Я недоумевал, неужели они решили пойти на всё это, только чтобы от меня избавиться. — Мне доводилось общаться с разными существами, которые путешествуют от одной реальности к другой. В Совете Кольца Миров уже нет Хранителя, там осталась кучка его бывших последователей. Без предводителя у них осталась только одна цель — сохранение своего образа жизни. И постоянная экспансия — его неотъемлемая часть. Они захватывают один мир за другим, наращивая свою силу, а вместе ней голод.

— На самом деле они лишь помогу нам устранить одного нарушителя спокойствия, и в будущем по мелочи. Всё это за небольшой, по сути, налог.  — По выражению лица стало понятно, спорить бесполезно, Линда была совершенно сумасшедшей. — Впрочем, это не важно, допустим ты прав, думаешь, мне есть до этого дело? Важно только одно — мой сын получит возможность дальше развиваться в Совете Кольца. Даже лучше, чтобы этот мир пал, знаешь, Джека очень гнетет навалившаяся ответственность. У тебя осталось немного времени, чтобы материализоваться и последний раз поговорить с Анечкой.

Я почувствовал, что кто-то очень грубо рвет реальность, это было похоже на обычный портал, как бур перфоратора на комариное жало. Спорить было некогда. Я уже знал, что буду делать.

— Ну, как? — подскочил Андрей.

— Помнишь, мы случайно нашли и похоронили мертвую семью отшельников? Они же ни с кем не контактировали много лет, никто даже не знал, как они выглядят.

— Помню, только не понимаю, при чем тут…

— Боюсь, по-хорошему уже не получится, нужно будет спрятать Аню, Орден захочет отомстить, они сейчас очень осведомлены, пожалуй, это единственное место, где её не найдут.

— Почему Орден будет в ярости? И как ты ей будешь объяснять необходимость переезда? — Андрей ужасно туго соображал, как мне тогда показалось.

— Боюсь, буду не в состоянии этим заниматься, я бы её и так в обиду не дал. Я могу на тебя положиться?

— Что ты задумал?

— Я могу на тебя положиться? — времени не было, но я должен был услышать ответ, этого требовала моя природа.

— Да, конечно! — Андрей рассеяно кивнул, — передать ей что-нибудь?

— Некогда, удачи тебе! — бросил я исчезая.

— Сказать ей, что ты её любишь? — донеслось издалека, не знаю, увидел ли Андрей мой кивок.

Проникнуть в Храм было непросто, но несколько хитростей в рукаве оставалось. Я появился прямо у Джека за спиной.

— Стой, Джек!

Он слегка отшатнулся от неожиданного крика прямо в ухо, но ответил спокойно:

— Ты опоздал.

— Вышвырните его, — это была Линда.

Что ж я и не рассчитывал договориться. Ко мне бросились со всех сторон, оставалась пара секунд, пока меня не схватили, этого было достаточно. Я сделал то, в чём ангел-хранитель даже косвенно участвовать не имеет права, кончики пальцев коснулись висков Джека, жизнь в нем погасла.

Реальность вокруг меня начала таять, думаю, со стороны это выглядело наоборот. Незаконченный портал исчез, исчез и я.

 

Там не было ничего, вообще не было пространства. Я осознавал себя, но там не было других, вероятно, они были в своём собственном нигде. Мои мысли были единственными событиями. События были упорядочены, но между ними не было расстояния, то есть времени не было тоже. Я мог сколько угодно думать, пока мне было, о чем думать. Но не было ничего вне, никаких ощущений, мне осталось обдумать то, что я принес с собой, и закончиться.

 

Аня.

Это имя значило для меня всё, весь мир, но сейчас это было даже не слово. Это была точка в безмерной пустоте.

Люблю.

Это то, что позволяло мне осознать себя в этом мире. Я ощутил, что я есть, и ничуть не изменился за прошедшую вечность. Но это была не мысль, это было статичное понимание. Тем не менее, это была другая точка, связанная с первой.

Беда.

Это тоже как-то связано? На вопрос не было ответа, но были варианты. Из них возникали другие вопросы, вопросы множились, но нужно было мыслить, чтобы ответить на них, а я был статичен. Это было что-то совсем другое, оно раздражало моё небытие, нужно было убрать эту дрянь от Ани и моей любви к ней подальше. Это была третья точка, связанная с первыми двумя, но находящаяся дальше от каждой, чем они друг от друга, это был очень вытянутый треугольник, то есть там было расстояние.

Оберегать.

Это увязывало то, что уже было. Это было ответом на все вопросы, но они не были расставлены в нужном порядке. Тетраэдр был таким трехмерным и родным, что я невольно назначил ему низ. Но это всё ещё были четыре точки в пустоте, где я был, но не присутствовал.

Проснись.

Это была команда, команда всегда вызывает действие, даже отказ есть действие. Я стал думать, я понял, что нужно торопиться, и стал думать быстрее. Я осознал время.

Пол тетраэдра покрылся некрашеными досками, остальные грани фанерой. Мне было глубоко наплевать, на чем оно всё держится. Встав, я оглядел себя, ничуть не изменился, вот и славно. За прошедшую вечность могло что-нибудь затечь, я похрустел пальцами, открыл портал и отправился домой.

 

Я стоял на заснеженной улице и вдыхал холодный воздух. Я вроде снова был вполне живым, но что-то было не так, появилось какое-то животное чувство нахождения не дома, или наоборот, да, скорее именно наоборот: пропало чувство присутствия дома. Раньше я мог влиять на окружающую реальность, как шевелить рукой, теперь материя вне моего тела стала ещё более чужой, чем до того, как я первый раз умер. Похожее ощущение испытываешь, когда распаренный выходишь из бани зимой на мороз, мне могло бы быть чертовски хорошо, если бы не дело, по которому я сюда вернулся.

Я уже был готов оценить ситуацию и действовать, но оценивать было нечего — Аня отсутствовала в этом мире.

Отсутствовал и Андрей, рядом с его могилой появилась ещё одна — его семилетней сестры. На свежей могиле, была какая-то особенная надпись, я не сразу понял, что она не высечена на камне и вообще не является частью мира живых. Надпись гласила: «Можно было бы не предотвращать тысячу мелочей, нельзя было допустить ситуации, из которой выхода уже не было». Андрею просто нечего было больше делать в этом мире.

Неизвестно, что случилось, за время моего отсутствия, но понятно, что ничего хорошего. Я не знал, могу ли позволить себе длинное расследование, требовалось найти кого-то, кому можно доверять.

— Игорь?! — Инна была очень рада меня видеть, — ты… живой?

— Живее всех живых, черт возьми. Расскажи мне, что случилось? Что Аней?

— Анна? — она осеклась, — я… не знаю, не думала, что ты сразу спросишь.

— Ты же меня понимаешь. — постарался я оставаться спокойным, но тут же не выдержал, — она жива?

— Да, — быстро кивнула Инна, — думаю, да. Они забрали её.

— Кто? — мог бы и не спрашивать.

— Линда как-то смогла остаться, после смерти Джека. Насколько я знаю, она и ещё несколько безумцев из Ордена заключили договор с Кольцом. Храм Души Мира по-прежнему закрыт для большинства людей и ангелов, я сама не разбираюсь, но говорят они собираются всё-таки закончить начатое Джеком. Не удивлюсь, если Линда, устраивает это всё лишь в обмен на возможность отомстить. Повезло Ане с тобой, ничего не скажешь, — Инна усмехнулась, сразу поняла, что шутка неуместна и взяла себя в руки. — Быстрая смерть ей не светит, а значит, она жива, скорей всего с ней вообще всё хорошо. Линда, хоть и сумасшедшая, но не дура, понимает, что один человек не вынесет всех её фантазий.

— Как её нашли?

— Как ты помнишь, твоё тело разобрали на запчасти, неплохие деньги вышли, кстати. Твое сердце досталось одному богатенькому дебоширу. Так вот, этому господину повезло нарваться на Аню в глухой деревушке, куда она вышла из тайги, напившись, он пристрелил двух прохожих, навел ствол на твою подопечную и умер от инфаркта. Происшествие получило огласку, между делом Аню опознали даже несмотря на измененную внешность.

— Стой, а что с её мужем? Как-то ты его умалчиваешь, — насторожился я.

— Они расстались ещё до этого, так что точно не знаю, — Инна пожала плечами.

— Да, интересно, кто меня теперь сильнее ненавидит, Аня или Линда?.. — задумчиво пробормотал я.

 

Вернувшись из мертвых, я нарушил столько законов реальности, что она, словно, перестала меня воспринимать. Я стал совершенно чужим, мог находиться в мире, но его устройство меня не касалось. Будучи не в состоянии менять мир усилием воли, я утратил некоторые возможности ангела-хранителя, но посредственное воздействие на окружающий мир ограничивалось теперь, как правило, только моим воображением, и редко усталостью. Следующие несколько дней я учился перемещать себя между мирами и пробовал на зуб миры Кольца.  По состоянию миров было легко определить, как давно он входит в кольцо. Встречались миры, из которых высосали все соки, попасть в них было проще простого, можно было экспериментировать вволю, парочку я случайно уничтожил. Только вот центральный, собравший вокруг себя Кольцо, был защищен на славу, туда можно было попасть только по приглашению изнутри.

Я понимал, что моё время ограничено, его могло стать меньше, если бы меня заметили. Спустя две недели тщетных попыток, я решил перейти к плану «Б» -  сыграть ва-банк.

Поздней ночью, придав себе максимально беспомощный вид, я пришел в Храм Души Мира, изобразил неудачу при попытке бесшумно пробраться внутрь сквозь магические заграждения, и, стараясь не показывать, какую опасность теперь представляю, позволил себя захватить.

На время транспортировки меня погрузили в довольно качественный сон, очнулся я уже закованный в какие-то хитрые кандалы, напрочь блокирующие возможности, которые я приобрел в последнее время. Какое-то время я просто лежал в кромешной темноте и гробовой тишине.

— Привет, меня называют Норн, и я тебе почти не враг. — Услышал я голос из темноты. — Конечно, ты со мной не согласишься, но ты — оружие. Я изучал тебя в бытность ангелом-хранителем, ты даже умудрился вернуться из загробного мира, я восхищен. Ты никогда не мог жить сам для себя, тебе нужен был смысл извне, я намерен подарить тебе новый смысл, куда более достойный, чем какая-то девка.

— Интересно, как ты себе представляешь ангела-хранителя, который примет такой подарок?

— Ты уже не ангел-хранитель, ты снова человек, в очень широком смысле этого слова. Тем не менее, освободить тебя будет непросто. По сути ты сам сделаешь это, а я тебя лишь направлю. Линду такой вариант тоже устроит.

— Вряд ли у тебя что-то выйдет!

— Это сейчас ты так говоришь. Тебе ещё предстоит узнать силу боли.

Так началось моё перевоспитание. Признаться, за последние годы я забыл, что такое боль, которую причиняют непосредственно мне, а такой, как здесь, никогда раньше и не знал. Какое-то время я терпел. Но потом постепенно стал погружаться в безумие, меня стала одолевать злоба.

Однажды я увидел её, но за стеклом, ей объяснили, что отпустят её, когда я выдам некую тайну нашего мира, а пока я держусь, придется терпеть и ей. Её приводили снова и снова, со временем, в её глазах пропало сопереживание, и стало появляться откровенное нетерпение. Это врезалось мне в память, и было страшней всего остального, что со мной делали.

Легко решиться на ва-банк, будучи почти неуязвимым восставшим из мертвых, начинающим хрен знает кем. Попав в лабораторию, я понял, что план «Б» - полное фуфло, по крайней мере лично мне при составлении было уделено недостаточно внимания. Была одна светлая сторона в случившемся: теперь я знал, что Аня жива и здорова.

Прошел месяц, моё сознание уже совсем не было ясным, я уже и сам поглядывал на Аню без былого обожания, но, разумеется, не обсуждал это с Норном.

— Посмотри на его лицо!  — говорил кто-то рядом, — Эй, кажется, ты хочешь меня убить?

— С превелики удовольствием, — честно ответил я.

Ещё через месяц я наконец смог дать волю гневу. Во время ударных трудов очередной смены моих палачей, оковы на запястьях стали слегка болтаться, аккуратно ощупав их, я понял, что от небрежной эксплуатации некоторые заклепки вылетели, теперь можно было расстегнуть наручники. Специалисты пыток утомились и отошли в угол, чтобы обсудить, какой сюрприз мне устроить. Сюрприз ждал их, но я перестарался, вместо того, чтобы за всё ответить, мои жертвы обрели покой так ничего и не осознав. Я уже начал было представлять, как сейчас выйду на простор и покараю всех, кто под руку подвернется, но, оказалось, сама камера тоже меня ограничивала, то есть внутри неё я вытворял всё, что угодно, но снаружи это никого не беспокоило. «Одень наручники или постепенно сгоришь» — отчеканил механический голос, камера стала понемногу нагреваться, когда трупы моих посетителей вспыхнули, у меня мелькнула мысль, дождаться того же, но ненавистный план «Б» ещё не был окончательно провален. Я сам одел проклятые браслеты, и камера тут же остыла, дверь открылась и вошел Норн, в руках у него был пылесос, я чуть не рассмеялся.

— Ты силен, ты мог бы быть поистине велик, если бы не твоё психическое расстройство из-за этой девчонки. — Норн говорил спокойно, и даже немного ласково. — Ты ведь уже начал сомневаться в ней? Хорошо, значит, ты уже выздоравливаешь. Мы тебя вылечим, дружище. Мы ведь совсем не плохие, мы просто добиваемся целей любыми способами. Мы станем хорошими друзьями. Когда ты будешь готов, мы сделаем тебе подарок, он же будет твоим тестом на выздоровление: ты получишь её, у тебя будут сутки, чтобы сделать с ней всё, что захочешь, но потом ты должен будешь её убить, хотя можешь сделать это сразу. — Весь пепел уже скрылся внутри пылесоса. — Но учти, если не пройдешь тест, будешь объявлен неизлечимым и уничтожен. Скажешь, когда будешь готов. Теперь отдохни. — Норн щелкнул пальцами, двое бритоголовых затащили в камеру диван, отцепили меня от стола и ушли.

Я смог выспаться и подумать, память меня не подводила, я вдруг осознал, что визиты Ани были, не просто похожи, а повторялись порой один в один. С души свалился камень, не сказать, чтобы дальнейшие пытки проходили легко и не принужденно, но план стал казаться не таким безнадежным. Увы, понимания оказалось недостаточно, истязания продолжались, боль порождала злобу, постепенно я утрачивал контроль над ней. Ненавидеть непосредственных виновников было естественно, но спустя какое-то время я ненавидел всех, кого видел, в том числе тех, кто просто мельком заглядывал в окно лаборатории, даже тех из них, кто кажется выражал мне сочувствие.

— Вижу, ты растерзал бы любого, только волю дай, — заметил Норн заглянув ко мне.

Спустя несколько дней ясность рассудка вновь покинула меня. За окном появилась Аня, я не разглядывал её, не попытался по внешнему виду оценить её состояние, как это было раньше. Просто отметил, что знаю этого человека, который бесил меня также, как и все остальные.

— Ты не позволил бы этой твари просто так уйти отсюда, если бы мог. — донесся голос Норна из-за спины. — Я прав дружище?

— Да! — гневно выдохнул я.

— Уверен, что готов сделать это?

— Да-а. — вновь прорычал я, не узнавая собственного голоса. — Пора возвращать долги.

 

На следующий день я наконец вышел из лаборатории. Точней сказать, меня вывели, руки были скованны за спиной, вдобавок меня держали за волосы, не давая повернуть голову, видимо, попадать в поле моего зрения считали опасным. Помещение, куда меня приволокли оказалось куда больше, комнаты, в которой держали раньше. Потолок, кажется, был застеклен, скорей всего за мной наблюдали десятки, а то и сотни глаз, но тогда это не имело значения.

Дверь напротив открылась, в зал вытолкнули Аню, и тут же закрыли дверь за ней. Девушка начала оглядываться, встретилась взглядом со мной и попятилась, тут же наткнувшись спиной на стену. Мне нравилось видеть её страх, не спеша, я двинулся к ней.

— Что они с тобой сделали? — Аня взяла себя в руки и сделала два шага мне навстречу. Я не отвечая продолжал идти. — Не делай этого! Я не верю, что ты на это способен!

— Сейчас поверишь! Сейчас ты попробуешь мою боль!

— Я помню тебя совсем другим, это было не так давно, ты был… ты говорил, что готов на всё ради моей улыбки. — Она моргнула, и по щеке скатилась слеза.

Когда нас разделяло несколько шагов, Аня не выдержала, опустила лицо и снова стала пятиться. Я положил левую руку на плечо, и прижал трясущееся тело к стене, мельком заметил, что на пальцах у меня появились самые настоящие когти. Указательным пальцем правой руки я уперся ей в подбородок, заставив взглянуть на меня. Уже на обеих щеках появились мокрые дорожки, в глазах читался ужас и отвращение, присмотревшись я увидел свое отражение, в оскалившейся звериной морде с трудом угадывались прежние черты лица.

— Это не ты, — прошептала Аня, всхлипывая. — Я знаю, что это безумие для тебя хуже смерти.

Она старалась не шевелить плечом под моей ладонью, но все же я заметил движение руки. Когда я схватил её кулачок, острие кинжала было буквально в сантиметре от моей груди. Совершенно черное лезвие сливалось с тенью, я никогда раньше ничего подобного не видел, но почему-то сразу понял, что этим оружием можно убить, даже не повредив никаких важных органов.

— Это было забавно, глупышка. Знаешь, я хоть и изменился, но ничего не забыл. — После этих слов я приблизился губами к её уху, и еле слышно прошептал: — Знаешь, ты часто снилась мне, да, это были обычные человеческие сны, мои фантазии и ничего больше. Мне снилось, что мы просто разговариваем о какой-то ерунде, ты улыбалась мне, мы вместе смеялись, для счастья было нужно так мало.

Когда я отстранился, она сама заглянула мне в глаза. Перед ней было все тоже безумное чудовище, но сказанное заставило на миг поверить, что в этой твари осталось что-то человеческое или что-то от ангела-хранителя, в моих глазах она, кажется, хотела найти этому подтверждение. В этот миг в глубине души она хотела доверять мне. Это был идеальный момент, кинжал резко проткнул грудь Ани и раскрошил камень стены у неё за спиной. Я не отводил взгляда от её глаз, впитывая всё, что в них было.

Я выдернул кинжал, тело упало на пол, последний раз дернулось и затихло. Одного движения и нескольких секунд хватило, что выплеснуть накопленную злобу. На пальцах вновь были нормальные человеческие ногти, лицо, кажется тоже приняло нормальный вид. Дверь скрипнула и приоткрылась. Я перешагнул мёртвое тело и вышел в неё.

— Полегчало? — раздался голос откуда-то сверху. — Я держу слово, ты свободен, думаю, так свободен ты не был уже многие годы.

 

Ботинок целиком ушел под воду, я с вялым отвращением ощутил, как холодная мутная жижа растекается по всей ступне. На улице не было фонарей, дорожку освещал лишь тусклый свет из редких окон. Я шел почти на ощупь, скользя по глинистой грязи и спотыкаясь об остатки асфальта. Пару раз навернулся, поэтому руки тоже были в грязи. Дождь не думал прекращаться, и одежда быстро промокала.

Настроение было ещё хуже, чем погода, я не знал куда иду, но не идти в такие минуты нельзя, быстрый шаг не давал замерзнуть, необходимость следить за равновесием не позволяла погрузиться с головой в мысли о последней пережитой чужой судьбе. Я никогда не испытывал ничего сравнимого с чувствами ангела-хранителя ни по силе, ни по чистоте, по крайней мере мне так казалось. Но получалось, что именно они привели его ко встрече с другой чудовищной силой, которая в итоге заставила его изменить идеалам. Об Анне я узнал немного, но достаточно, чтобы утверждать, она была хорошим человеком и просто очень милой девушкой, и совершенно не заслужила, чтобы ещё жизнь была так грубо разрушена и жестоко прервана.

Мой разум просто отказывался верить, что все так закончилось. Я вспомнил, что был из тех, кто всегда верил в наличие «хорошего» конца истории, в детстве прочитав книгу или посмотрев фильм с «плохим» концом обязательно придумывал свой вариант развития событий. Больше того, размышления о том, как могло бы быть, когда-то мешали конструктивно размышлять о сложившейся ситуации. Старик Крихон говорил, что Неявный Лабиринт, возможно, пытается защитить меня от собственного безумия, может это и есть его корень? Или один из корней? Нет, вряд ли, ничего необычно в этом нет, и безумием это уж точно назвать нельзя, бывает у каждого второго. Тем более, никаких конкретных событий я не вспомнил, только абстрактное знание о своей былой личности. Наверняка и у меня прошло с возрастом, по крайней мере перестало приносить практический вред.

Пытаясь лучше вспомнить Аню, я отметил ещё одну интересную вещь. С одной стороны, казалось, мне довелось пережить непрерывный кусок жизни Игоря, с другой стороны, полнота воспоминаний при детальном изучении оказалась сильно неравномерной, так я практически не помнил истязаний, которым он подвергался. Дальнейший анализ памяти обнаружил, что пытки Джона Ламбера тоже по большей части прошли мимо меня. Выходило, Неявный Лабиринт не так уж и жесток, дает прочувствовать то, что считает нужным, но чужие мучения в полной мере переносить не заставляет.

Пора было взять себя в руки, прекратить сожалеть о печальной участи Игоря и Ани, заняться своим делами. Дел у меня было немного, но люди, умеющие себя организовать лучше меня, утверждают, что их и не стоит накапливать. Стоило хотя бы прояснить свои отношения с Хиаррой, соответственно сейчас мне требовалось её найти. Я совершенно не представлял, как её искать, но это выглядело на порядок проще, чем, например, искать выход отсюда. Когда представления о возможном меняются несколько раз на дню, «не могу» звучало бы очень глупо.

«Итак, попасть туда, где был когда-то оказалось совсем не сложно, почему-бы не попробовать найти её тем же способом». Я попробовал и ничего не произошло, по-прежнему под ногами чавкала грязь, одежда окончательно промокла и начала прилипать к телу. Мне ничего не оставалось, как пожать плечами и продолжить размышлять об увиденном. Задумавшись о дальнейшей судьбе Игоря, я внезапно вспомнил и о том, насколько тесен Лабиринт, правда, встречаться с ним решительно не хотелось.

— Ригхас, это ты?

Я обернулся на голос, в нескольких метрах от меня открылась дверь, свет из помещения упал на небольшое крыльцо. На крыльцо вышла Хиарра, случайно подставила плечо под одну из струй сливавшейся с крыши воды и спряталась обратно, с улицы остались видны только кончик носа и прикрытый прядью волос глаз.

— Привет, ты, кстати, легка на помине, — поздоровался я, закрывая дверь за собой дверь. — Как поживаешь?

— Сама, вроде, неплохо, хотя события, которые мне показывают расстраивают всё больше. А тебе я смотрю не повезло с погодой?

— Вообще-то я люблю дождь и…

— И не умеешь врать, — закончила она за меня. — Пошли, тут есть камин.

Оказалось, мы опять находимся в каком-то заведении. Девушка кивком указала на столик рядом с камином, а сама сделала небольшой крюк чтобы взять кружку со стола, за которым, видимо, сидела раньше.

— Моему другу необходим горячий ужин, что-нибудь пожирнее и поострее, и быстрее, пожалуйста, если будет не слишком изыскано, он переживет!

Только добравшись до огня, я сообразил, что нужно было с кем-то поздороваться, но в зале уже никого кроме нас двоих не осталось.

— И чего-нибудь покрепче для аппетита, — добавил я в пустоту, надеясь, что меня услышат. На этом проявления моей вежливости не закончились, поставив поближе к камину два стула я повесил на них куртку и рубашку, оставшись в одной футболке, затем снял ботинки, положил сверху носки и поставил их чуть ли не в огонь.

— А серьёзно, что тебя заставило там бродить в такую погоду? Искал что-то, или просто поэтическое настроение? — Вновь заговорила Хиарра, с интересом наблюдая, как я верчусь у камина пытаясь побыстрей согреться и не сгореть. — Тьфу, забыла, что ты не умеешь путешествовать, то есть шатаешься там, где повезет.

— Вообще-то умею, — сообщил я обижено, — только сам об этом забыл.

Уловив запах какой-то еды, я подставил третий стул спинкой к огню, сел на него и подтянул стол.

— Что ещё нового освоил?

— С последней нашей встречи больше ничего, зато с первого дня здесь умею вот так, — уставившись на собеседницу, я зажег радужки глаз.

— Выключи! — тут же ответила она, жмурясь. — Это я видела тогда же, лучше объясни, как ты это делаешь.

— А черт его знает, беру и делаю, — я пожал плечами. — Ещё один навык я, пожалуй, демонстрировать не буду.

— Ты про тот случай, когда вы с капитаном уничтожили человечество?

— Да, на самом деле, не факт, что получилось бы. Если бы это было так просто, то почему, никто до меня этого не сделал? Ведь в том мире полно всяких магов, их даже организованно обучают, в то же время, каждый второй юноша, а то и каждый первый, в определенные моменты жизни с удовольствием устроил бы конец света, если бы мог.

— Действительно, получается, не могут. То есть либо это тоже редкий навык, который тебе посчастливилось приобрести на чужом опыте, либо у них нет даже потенциальной возможности так сделать, но почему-то она есть или была у тебя.

— Я научился этому как раз у местного колдуна, явным образом он об этом не думал, но, кажется, в этом нет чего-то сверхъестественного, скорей всего есть и другие умельцы. Правда, он хранил полученную силу в браслетах, а я впитал её прямо в себя, и надо сказать она очень сильно начала на меня действовать, может быть, как раз этого и не могут выдержать остальные, а меня каким-то образом защищал Лабиринт?

— Может быть, а может тебя спасло то, что вы с Джоном Ламбером переносили это вдвоем. В любом случае, проверять это не стоит. Не пугайся!

Я нахмурился, пытаясь понять, чего мне не нужно пугаться, а секунду спустя рука в перчатке поставила передо мной тарелку с ароматным супом. Я обернулся сказать «спасибо» и чуть не упал в камин вместе со стулом. Официантом был скелет, вообще-то совсем не страшный. Напротив, очень опрятный скелет, идеально белые кости, никаких остатков плоти. Убедившись, что я прекратил буянить, он поместил на стол приборы, корзинку с хлебом и рюмку с прозрачной жидкостью.

— Я же предупредила! — укорила меня Хиарра, сумев унять смех. Я попытался представить, как выглядел со стороны, и тоже заулыбался. Казалось бы, ничего особенного не случилось, но одно неловкое движение и несколько секунд смеха в компании чудесным образом развеяли все остатки плохого настроения.

— Знаешь, мне тоже есть, что тебе рассказать, причем ещё с нашей прошлой встречи. — Лицо Хиарры снова стало серьёзным. — Я повстречала ещё одного блуждающего в Лабиринте, причем он провел здесь уже несколько лет. Надо сказать, довольно странный тип, но особенно мне не понравилась его история. Так вот, он пришел сюда не один. С самого начала с ним был товарищ, они вместе пытались разобраться в правилах игры и найти выход. Но однажды они получили послание, примерно, как те записки, что находили мы: «Смотрите друг за другом, у вас один выход на двоих, и в одиночку к нему не прийти!». После этого отношения товарищей резко ухудшились, оба стали придумывать, как обскакать спутника перед выходом. Соломон, да так его зовут, как несложно догадаться, потерпел поражение. С того дня система словно забыла о нем, ему больше не дают прожить чужой жизни, не забрасывают в неожиданные места и так далее. Он пользуется в основном тем, чему успел научиться раньше, и с большим трудом осваивает что-то новое.

— Да уж, хреново быть им. Но мне кажется, они сами виноваты, начать с того, что из послания, по крайней мере в твоей формулировке, не следует, что они не могли выйти вместе, — рассудил я.

— Об этом он и сам говорил, и с товарищем обсуждал, но обратного из нее тоже не следует. — Девушка пожала плечам. — Сомнения порой хуже открытого конфликта.

— Да, я понимаю. — Я отвернулся к огню и закончил, не глядя на собеседницу. — Спасибо, что рассказала.

Чего уж говорить, оптимизма эти новости не внушали. Требовалось быстро решить, как жить дальше. Итак, я знал, почему внезапно лишился хиарриного доверия, но не знал, что этому противопоставить. Она раскрыла карты, но все ли? Можно было напомнить, что мы получили разные записки, и вообще не факт, что правила, действовавшие для встреченного ей потерявшегося, действуют для кого-то ещё, только она и сама это знала, и никаких строгих выводов отсюда было не сделать. Я повернулся обратно, положил руки на стол и посмотрел ей в глаза.

— Обещаю, что не оставлю тебя здесь. — Я постарался произнести это, как можно тверже.

— И на меня ты можешь положиться тоже. — Хиарра протянула правую руку к моей, приложила ладонь к ладони и прижала левой с тыльной стороны, не разрывая взгляда, мы коротко кивнули друг другу, и она убрала руки.

Сказать, что я был доволен — не сказать ничего, казалось, пара фраз решила весьма серьёзную проблему. Вероятно, девушка была со мной солидарна. Тем не менее, через некоторое время в молчании появилась некая неловкость.

— Нужно подумать, что делать дальше.

— Думай!

— А ты?

— А я уже.

Теперь следовало бы рассказать ей о встрече с Лайлтисом, но сделать этого я не успел. Мы повернулись на скрип двери, к нам уже двигался старик в потрепанном плаще.

— Вечер добрый! — поздоровался Крихон. — Я же говорил, что ещё увидимся.

— Познакомься, это Крихон, — представил я Странника, вставая. — Крихон, познакомься Хиарра, она, как и я, блуждает по Неявному Лабиринту.

— Рад познакомиться, Хиарра, — старик картинно поклонился. — Рас уж мы теперь знакомы, может представишь, мне этого господина, а то сам он в прошлый раз это сделать так и не потрудился.

— Конечно, знакомьтесь, Ригхас.

— Очень приятно, вы же не против, если я присяду. — Не дождавшись согласия, Крихон придвинул третий стул и сел, в это время за спиной у него появился официант, и Странник не оборачиваясь начал заказывать. — Значит так, мне то же самое и… — он указал на мою тарелку, затем конфисковал стопку с водкой, залпом осушил и закончил: — Ааарр, …и то же самое.

Я уже давно согрелся и настроение поднял, поэтому об утрате не сожалел. А вот о пленнике Лабиринта, считавшем себя Хранителем, я рассказывать при Крихоне не хотел, не потому что не доверял, а потому, что Лайлтис сам убедил меня в том, что система препятствует его взаимодействию с подобными существами.

— Эта штука, которая управляет вашими перемещениями, — вновь заговорил старик, — с каждым днем все интересней и интересней. Вот, ты же явно не полиглот?

— В смысле? — не понял я.

— Ну, на скольких языках ты говоришь без акцента?

— На одном, — озадачено ответил я, — вроде.

— Ладно, спрошу точнее, сейчас ты говоришь на том же языке, что и в нашу прошлую встречу?

— Да, конечно.

— Чудесно, а на самом деле, язык не просто другой, наборы используемых звуков совершенно разные. Хорошо, а как зовут того, кем ты был тогда?

— Джон Ламбер, — не задумываясь, ответил я, постепенно понимая, о чем говорит Странник.

— Потрясающе, — он всплеснул руками. — В обоих случаях имя является очень характерным иностранным по отношению к месту, где мы встречаемся. Я знаком с подобными системами, но обычно они работаю достаточно криво, и их использование требует длительной подготовки, часто может различаться длина фраз и тому подобное. А тут такая проработка, ты говоришь так, словно это твой родной язык, при том сам не замечаешь перемен. Получается, подменяется язык, на котором ты думаешь.

— Это очень замечательно, — согласилась Хиарра. — А какие-нибудь мысли о том, как отсюда выйти у вас есть?

— Только совсем общего характера. Первое, помещение, где мы сидим имеет пять дверей, тем не менее, совершенно очевидно, что выходом являемся именно та, через которую мы все вошли. Есть множество строений-лабиринтов, для выхода их которых, нужно пройти свой путь в обратную сторону или иным способом оказаться в исходной точке. Даже в статичных лабиринтах эта задача может оказаться отнюдь не тривиальной, а вашем случае место, откуда вы начали, уже могло благополучно прекратить свое существование. Тем не менее, попробовать стоит. Второе, как я слышал раньше, ваши перемещения никто особо не ограничивает, за исключением отдельных ситуаций, а сторонний наблюдатель вообще не догадается, что вы находитесь в каком-то Лабиринте, на то он и Неявный, это так? — Мы кивнули, Крихон продолжил. — Вместо этого вам показывают значимые события из жизни разных людей, возможно, даже переломные моменты этих жизней. Логично предположить, что от вас требуется не попасть в какое-то место, а что-то тоже совершить, может быть, сделать какой-то сложный выбор, а может, просто остаться в живых.

— Как-то так я это себе и представляю, хотя не утруждался сформулировать, — согласился я. — Сравнительно недавно, мы получили по посланию, то ли с советами, то ли с правилами. Хиарра встретила ещё одного заплутавшего в Лабиринте, он тоже в свое время получал. Все послания различаются, как думаешь, каждое послание имеет смысл только для того, комы было адресовано, или для всех?

— Во-первых, ты упускаешь ещё один вариант, который явно имеет право на существование: ни для кого. Впрочем, ты не знаешь кто ты, как и зачем тебе жить, на твоем месте мне бы тоже не хотелось ставить под сомнение и без того скудную информацию. Во-вторых, говорить нужно предметно, что за послания-то? — Мы рассказали. — М-да, было б, о чем говорить. Не знаю. Но, если отбросить варианты «ни для кого» и «для кого-нибудь другого», как сложные для оценки, то вы уже можете сами проверить, какой из оставшихся верен. Я говорю об этих ваших жилищах, если понимать формулировки буквально, то в твое можно попасть только, если ты впустишь, а в твое нужно всего лишь знать дорогу, что почти равносильно «достаточно один раз побывать». Остается провести эксперимент.

— Логично, попробуем, — согласилась Хиарра — Не хочу показаться бестактной, но все-таки, сами-то то вы кто?

— Если вы не против, будем на «ты». Я — Странник, говорит о чем-нибудь?

— Я жду на улице, ты идешь? — донесся крик снаружи.

— Кого-то зовут? — обратил внимания я.

— Я ничего не слышала, — удивилась Хиарра.

— Видимо, тебя, — усмехнулся Странник.

— А если я не выйду?

— Может пропустишь что-то важное, а может оно наоборот будет ждать тебя сколько бы ты тут не просидел. Хочешь — проверь, но на твоем месте я бы поторопился.

— Тогда я пошел, увидимся, — я пожал руку старику и обратился к девушке: — Постараюсь найти тебя, как только появится возможность, удачи!

— Береги себя, пока, — попрощалась она.

На удивление даже ботинки успели высохнуть, я оделся и отправился смотреть, что еще для меня приготовлено.

 

— Утро доброе, капитан! Хорошо спали?

Как и следовало ожидать, я перестал быть собой, но себя не утратил. Мне не требовалось услышать имя или увидеть отражение в зеркале, узнать того, в ком оказался, было совсем не трудно, хоть я бы и не взялся сказать, по каким именно признакам. Я вновь смотрел на мир глазами Джона Ламбера, капитан был бодр и спокоен, и я с удовольствием разделил его настроение. Меня встретило ясное морозное утро, свежевыпавший снег блестел на солнце, заставляя сильно щуриться.

— Доброе, кончай кривляться, Керс! — ответил я. Хозяин тела, конечно, знал, с кем здоровается, и не потрудился напрячь глаза, чтобы я тоже его разглядел. Мы вышли со двора на дорогу и куда-то пошли.

— Я тут подумал, пока тебя ждал, а почему бы мне не сбежать?

— Кажется, леди Сканта тебе это объясняла. Но, если не хватает наглядности, можешь попробовать, увидишь, что будет.

— Да, угроз я услышал достаточно, повторять не нужно. Но я говорю не про это. Точней начал я думать именно про это. Видишь ли, я слишком рисковый человек, чтобы, имея возможность, думать о возможной неудаче и её последствиях. Короче говоря, я понял, что меня держит кое-что другое.

Керс сделал паузу, ожидая моей реакции. Джон повернулся к нему, чтобы кивком попросить продолжать, я наконец увидел лицо собеседника и очень удивился. Этого человека я видел уже третий раз, обе наших прошлых встречи имели для него летальный исход, в первый раз это было можно сказать понарошку, вот как он умудрился остаться в живых после нашей второй встречи, я не понимал. Рядом шел тот самый главарь грабителей, с которым в другой ситуации капитан Ламбер расправился, обменявшись буквально парой фраз.

— Так вот, дело в том, что мне интересно, прямо-таки по-детски интересно, что же будет дальше и каково это. Ты знаешь, кем я был, жил вроде бы неплохо, конечно, свои плюсы, свои минусы, но они есть везде хоть и разные. Но однажды я осознал, что вроде бы довольно молод, но на этом пути меня не ждет ничего принципиально нового. И осознание это меня очень опечалило, ты, наверное, спросишь, почему же я сам ничего не поменял?

— Нет, не спрошу, — пожал плечами я. — Эту печаль, вроде, называют «кризис среднего возраста», могу ошибаться, меня эта холера почти миновала — времени не было, поэтому в теорию не углублялся. Ты, конечно, не стар, но уже и не юн, что-то кардинально менять, почти всегда значит пожертвовать стабильностью и текущим положением. Если же отношения с законом у тебя перешли в стадию «разыскивается живой или не очень», и в добавок имеется личная ответственность перед парой десятков головорезов, шансы на успех почти отсутствуют. Многие пытаются реализовать себя через детей, но твой образ жизни препятствует и этому тоже. Это ты хотел мне поведать?

— Да, в целом все так. Правда, у меня было впечатление, что со мной происходит нечто особенное, наверно, сказывается круг общения, — невесело усмехнулся разбойник. — Но дело все-таки не только в рисках, была бы цель, рискнул бы и не так. Я не верил в себя, не верил, что смогу жить по-другому. Хотя, может я и храбрость свою преувеличиваю. За такими мыслями меня и застала та хищная девушка-демон. Я был готов умереть и мне не было страшно, дело не в похоти, хотя умереть, потрахавшись, лучше, чем просто умереть. А потом все пошло не так, и я остался жив, только во мне что-то сломалось, и я совсем перестал бояться чего-либо. Не знаю, что будет завтра, даже не догадываюсь, куда ты меня ведешь, но не боюсь вообще нисколько, а раньше бы боялся, не до дрожи в коленях, но все-таки.

— Надо же, вот значит почему ты такой довольный последние дни. Я, честно говоря, не ожидал от тебя такого, а вот Её Превосходительство, похоже, ожидала. По крайней мере, теперь понятно, как ты будешь выполнять задание.

— А мне ещё не пора узнать, что делать надо будет?

— Потерпи ещё чуть-чуть.

Мы спустились к мосту, перешли реку и продолжили путь по центральной деревенской улице.

— Честно говоря, служение закону тоже никогда не казалось мне достойным способом прожить жизнь, — вернулся к разговору Керс.

— Не волнуйся, это тебе не светит, — утешил его я. — И вообще, служат не закону, а порядку.

— Звучит гордо, но как-то слабо верится в это верится. Во-первых, цель, собственно порядок, неужели ты в него веришь, по мне это он несовместим с природой человека. Как можно что-то делать ради такой цели мне непонятно, вот я всю жизнь стремился иметь как можно больше денег, с деньгами все просто, они позволяют жить в тепле, есть вкусную еду и дружить с красивыми женщинами. Во-вторых, далеко не всегда именем закона наводится порядок, может быть в отдельных случаях я чего-то не понимаю, но не будешь же ты отрицать существование таких вещей, как бюрократия и коррупция.

— Начну с конца. Закон это всего лишь инструмент, он предназначен для служения порядку, но, как и любой другой инструмент, его иногда используют не по назначению, соответственно люди, которые это делают уже порядку не служат. Это, конечно, плохо, но никакого принципиально другого инструмента пока никто не придумал. Закон бывает разным, как и многие другие инструменты, он может быть не только эффективным или неэффективным, а ещё опасным и безопасным, то есть хороший закон — это ещё и тот закон, который сложно использовать не по назначению. Мы в Королевской разведке пользуемся этим инструментом сравнительно редко. Неужели для тебя это откровение?

— То, что вы сами не всегда следуете закону — не откровение, хотя, не думал, что ты сам это скажешь. Остальное тоже вполне тривиально, да и не кажется мне, что на этот инструмент можно рассчитывать.

— Иногда можно, в любом случае, то, что есть, лучше, чем ничего. Что касается целей, тут все ещё проще, мне казалось, таки вещи объясняют ещё в детстве, но рас уж ты спросил, разъясню. Видишь, человек снег чистит? — Я махнул рукой на мужика, очищавшего площадку перед домом. — Как думаешь, он надеется, что когда-нибудь окончательно расчистить дорожки так, чтобы снег на них не падал? Вряд ли. Тогда может он занят бесполезным делом? Нет, и его никто не заставляет это делать, просто он понимает, что даже до сортира дойти не сможет, не намочив ноги, если не уберет снег. И таких примеров можно привести сотни, все они покажут ущербность твоей логики. Порядок нужно поддерживать, — Джон немного повысил голос, — или наводить, когда образовался беспорядок, но это всегда сложней. Не понимаю, как взрослый человек может не понимать таких вещей. Возвращаясь к порядку, который наводим мы, это не культ и не увлечение, это работа, кроме непосредственного удовлетворения результатом, она ещё приносит те самые деньги.

— Только на самом деле не все, кто якобы служит порядку, хоть немного участвуют в его поддержании, а деньги-то получают, тут ты прав.

— Ты мне это сейчас зачем говоришь? Я тебя обидел, назвав вещи, которых ты не знал, очевидными? В отместку ты обвиняешь меня в каких-то абстрактных грехах? Ну так вот, вещей, о которых ты говоришь, я не отрицаю, и людей этих не оправдываю, было время, собственноручно истреблял их. Но сам я делаю работу хорошо, вижу её результат и горжусь им, и тем больше мне порой обидно за государство. А ты хотя бы мысленно за себя ответь, прежде чем вякать про других.

Разбойник не ответил. Мне не понравилось такое окончание беседы, и я решил добавить то, чем суровый капитан наверняка бы пренебрег. И дело даже не в том, что меня сильно волновали отношения этих людей, мне просто понравилось, как начался день, и хотелось поддерживать некую гармонию.

— С другой стороны, люди получают очень разное воспитание. Может нельзя требовать от тебя понимания каких-то вещей, для меня естественных. Извини.

— Да, детство было то ещё, я много думал о его отпечатке, о влиянии на всю последующую жизнь, и, знаешь, пришел к выводу, что это меня нихрена не оправдывает. Я уже давно на не обижаюсь практически ни на что, так по привычке огрызаюсь, раньше положение требовало. В общем, и ты меня извини. Кстати, пару лет назад снега насыпало мало, помнишь, наверное, так по весне на полях и огородах много дохлых кротов находили, позже мне объяснили, они в норах замерзли именно из-за того, что слой снега тонкий был. Так что все не просто так.

— Не могу проследить явной аналогии с нашим разговором, но, возможно, ты прав.

— Кстати, а почему вообще разведка, пусть даже королевская, занимается порядком?

— Так сложилось исторически, название действительно не отражает всего того, чем мы занимаемся.

Отойдя чуть-чуть от конфликтной темы, мы на несколько минут замолчали. Дома кончились, дорога пошла вдоль сверкающего поля. Приходилось сильно щуриться, преодолевая онемение замерзшего лица. Вряд ли такой простой пейзаж мог заинтересовать хоть одного художника, а если бы и заинтересовал, картина или фотография получились бы пустыми и неинтересными, но присутствую там, я обожал его всей душой, и кажется всегда обожал.

— А все-таки ты время от времени убиваешь людей, — прервал молчание Керс. — Я-то тебя не обвиняю, но как ты сам при этом можешь считать себя хорошим человеком, а ведь ты явно считаешь.

— Тут так просто не ответишь, бывают очень разные обстоятельства, соответственно и правоту в них нужно объяснять совершенно по-разному. Чаще всего я, представь себе, защищаю себя или кого-то ещё. По-моему, вполне логично, что смерть в вооруженном конфликте — это ответственность того, кто этот конфликт затеял, даже если он сам и умер.

— Не спорю. Но подозреваю, в твоём случае защитой дело не ограничивается, либо ты сознательно оказываешься в ситуациях, где приходится защищаться.

— Правильно подозреваешь. Но все-таки я это делаю не из личных целей, я служу своему народу и подчиняюсь государственной власти. То есть опять же защищаю этот народ, выполняя, как правило, конкретные указания своего руководства. В редких случаях мне приходится принимать самостоятельные решения, но причины, в широком смысле, всегда одни.

— И всё же, — не унимался Керс, — народ и его защита, понятия весьма размытые, тем более, что защита бывает от самого себя, и ради них ты или твои коллеги можете взять и решить убить конкретного человека.

— Совсем даже не размытые!

— Хорошо, я не об этом. Все равно защита в момент нападения это одно, а защита от потенциальной опасности — немного другое. Грубо говоря, вы решаете, кому жить, а кому умереть.

— Да, а что тут такого? То, что я иногда вынужден принимать такие решения самостоятельно — действительно неправильно, это как раз одно из отличий наведения порядка от поддержания. Но само существование таких решений — это нормально.

— Нет, подожди, но всегда же говорили…

— Кто? — не выдержал Джон.

— Ну, я вот со священником говорил несколько лет назад.

— Со священником?! Замечательно, а священники надо понимать – самые хорошие люди, поэтому, могут говорить, что хорошо, а что плохо, оставаясь при этом довольно далеко от многих реальных проблем. Нет, в их речах и книгах можно найти не мало мудрости, но не надо воспринимать их прямо. Что говорили-то?

— Да как раз-таки, что не должен человек решать, кому жить, а кому нет.

— Вот, о чем я и говорю, понимай это буквально, и получится бред полный.

— Да почему?

— Представь. Стоишь ты на краю скалы. Только что произошел обвал и несколькими метрами ниже висят два человека, ногами им упереться некуда, так что долго не провисят. У тебя есть веревка. Одна. А людей двое, и находятся они на удалении друг от друга. То есть ты легко можешь спасти одного, а второй скорей всего помощи не дождется. Ты можешь ничего не знать об этих людях, и тем не менее, взявшись спасать одного из них, ты примешь то самое решение. А если следовать тому, что ты сказал раньше, видимо, нужно не спасать никого. Так? Только вот это тоже будет решение, причем очевидно худшее.

— В этой ситуации, конечно, и обсуждать особо нечего, но это частный случай. А в целом…

— Ага, частный! — капитан снова не дал подопечному договорить. — А если людей не двое, а трое, а если они не висят над пропастью, а, скажем, тонут. Что-то поменяется? Вот поэтому всегда, прежде, чем говорить о чем-то общем, нужно рассмотреть хотя бы несколько частных. Бывают и другие ситуации, когда действительно лучший выбор — остаться в стороне. Но я сильно сомневаюсь, что ты или твой священник сможете четко сказать, как отличить одно от другого, представь такое правило, что в любой, абсолютно любой, ситуации вспомнил, и сразу всё понятно.

— Да, пожалуй, не возьмусь, — кивнул разбойник.

— Тем не менее, есть люди, которые трудолюбиво и без лишнего пафоса последовательно рассматривают эти вопросы, и, представь себе, уже многое разложили по полочкам. Так получаются различные традиции и учения, это уже касается не только вопросов жизни и смерти. Так получился закон, который ты не любишь. Он несовершенен, но именно те рамки для принятия решений, которые он устанавливает, являются основой порядка. Кое-где они весьма размыты, потому что на текущем этапе изучения вопроса конкретизировать опасно, кое-где общего решения и вовсе не предвидится, то есть каждую такую ситуацию нужно будет рассматривать отдельно. В некоторых моментах он, честно говоря, явно ошибается, но не так грубо, как твой священник. Я понятно выразился?

— Да, спасибо. Я это всё знаю, хотя видел немного иначе. Нужно ещё подумать.

 

Дорогой, на которую мы свернули пользовались довольно мало, снег был примят, но не утоптан. Мы все больше удалялись от тракта, а лес казалось становился все гуще и гуще. Когда солнце начало понемногу спускаться к горизонту, Джон решил, что пора сделать привал. Из заплечного мешка были извлечены занятный меховой термос и пара булок. Кажется, в тесте встречались мясные волокна, но точно я это определить не смог, у замерзшей булки вкус отсутствовал, а после глотка чая опять же чувствовался только вкус напитка.

Перекусив, мы продолжили путь, но уже не по дороге, а по прямой через бурелом. Капитан Ламбер знал куда идет, а вот у его подопечного, начали подмокать ноги, и он забеспокоился.

— Куда мы вообще идем?

— Уже почти пришли, — успокоил я. — Что ты слышал о людях, живущих в наших дремучих лесах?

— Что к ним лучше не соваться, — пожал плечами Керс. — Поживиться нечем, зато пара лишних стрел в заднице появится непременно.

— И не только стрел, — усмехнулся я. — Они представь себе металл тоже обрабатывают уже. А о том, как они организуются что-нибудь, знаешь?

— Не-а, никогда с ними не связывался.

— Если совсем вкратце, поселения не самостоятельны, у них есть своего роды правительство. Подробности и иерархия тебе пока не к чему. Что сейчас творится в стране ты сам знаешь, поэтому нам нужно с ними срочно подружиться. Этим ты и займешься.

— Ты серьёзно? — опешил разбойник. — Какой из меня дипломат?

— Всего лишь один из многих. Проблема в том, что как раз от обычных дипломатов здесь толку будет мало, поэтому приходится устанавливать связи иначе. От кого толк будет, а от кого нет пока не ясно. Впрочем, Её Превосходительство присматривалась к тебе, оказывается, уже не первый год. Никаких конкретных задач перед тобой не ставится, просто обживайся и жди указаний.

— Все равно звучит чересчур ответственно. Я бы на вашем месте себе такого не доверил.

— Времена такие, когда доверять особо некому, а кому можно, все при деле. У тебя есть серьёзные причины не подводить нас: с одной стороны, интерес, который ты сам описал, с другой, кара, которая ждет предателей, кто раньше с нашим ведомством дела не имел, может не понять, почему на её исполнение уделяется столько сил и времени, но она показательна именно своей неизбежностью.

— Как раз мне про цену предательства можешь не рассказывать. Перейдем к делу, как я должен к ним внедриться?

— Здесь живет одна женщина, травница и целительница, пользуется уважением, надо сказать. Ей ещё в детстве предсказали встречу суженного при достаточно трудновоспроизводимых обстоятельствах. Она в эти бредни поверила, повзрослев, правда, ни с кем не обсуждает, но себя бережет и, видимо, ждет до сих пор. Понимаешь к чему я клоню? — Я остановился у дерева, делая вид, что поправляю сапог.

— Чего ж тут не понять! Сколько ей лет?

Я, не глядя, вытащил из-за пазухи два продолговатых предмета и стал догонять спутника, на ходу снимая колпачки.

— Не девочка, но и не старше тебя, а если и старше, то не на много.

— Неприятно. — Он вышел на лесную тропинку и остановился, не зная, куда поворачивать. — Нет, не из-за того, что ты подумал, это ерунда. Наоборот, это же очень большая ответственность.

Закрыв рот левой рукой, я воткнул обломок стрелы в бедро Керса, тут же перевернул руку и воткнул второй в предплечье.

— Стрелы покрыты особым составом, скоро ты потеряешь сознание, очнешься через несколько дней уже у целительницы. Не волнуйся, для жизни это не опасно, по крайней мере специалисты так утверждают, сам не пробовал.

— Ублюдок, — процедил разбойник отключаюсь.

Я отошел от тропы, обошел холм и разбудил собаку охранявшую избу. На лай из дома вышла женщина, я проследил, чтобы она нашла моего «раненного друга» и направился в обратный путь.

Меня совершенно не порадовал такой поворот событий. Не сомневаюсь, что мог бы перехватить контроль над действиями капитана, но, не ожидая от него ничего подобного, не успел среагировать, а теперь что-то менять было поздно.

Наверно, это действительно было необходимо, но все равно неприятно. Если подумать, по справедливости Керс едва ли заслуживал иного обращения, по закону же он и вовсе заслужил веревку. Касательно знахарки, ещё неизвестно, выйдет ли из этого вообще что-нибудь. Если все-таки выйдет, то она реализует мечту, возможно, не так как ожидала, но вряд ли это хуже, чем ничего. Все равно неприятно. Вдруг я поймал себя на том, что какое-то время не различал своих мыслей и мыслей Джона Ламбера, получается мы вместе думали одно и тоже, странное чувство.

Вернувшись на дорогу, я остановился перевести дух. Услышав удаляющийся скрип шагов по свежему снегу, я обернулся, капитан Ламбер быстро уходил прочь.

 

В прошлый раз, когда мне довелось побывать Джоном Ламбером, мое вмешательство имело весьма существенные последствия, и хорошо хоть была возможность их отменить. В этот раз я и тут стал наблюдателем. Так морально-этические размышления отошли на второй план, их затмили более насущные вопросы: «Зачем мне все это показывают? Должен ли я как-то вмешиваться? Может должен делать какие-то выводы для себя?». Разобраться также хотел Крихон, но ничего кроме предположений общего характера у него не было.

После захода солнца стало значительно холодней, одет я оказался совсем не по погоде, короче говоря, пора было заканчивать прогулку по зимнему лесу. Я решил совместить приятное с полезным и отправился на солнечный пляж. Искомый пейзаж послушно предстал перед моим взором, но спустя мгновение исчез. Пол минуты я висел в пустоте, а потом оказался в каком-то другом месте.

— Привет! Я подозревал, что ты скоро захочешь снова меня увидеть, и сделал так, чтобы с пляжа тебя отправило ко мне, — прокомментировал случевшееся Лайлтис. — Не испугался?

— Не успел! День добрый, или это не день?

Осмотревшись, я обнаружил, что мы стоим на единственной пологой площадке на крутом склоне горы. Первым в глаза бросалось зеленовато-желтое небо, никаких светил на нем не наблюдалось, и за несколькими клочками красных облаков они тоже скрываться не могли. Скалы вокруг, казалось, были покрыты снегом, но при ближайшем рассмотрении это оказалась какая-то белая трава. Подножие гор терялось в светло-розовом тумане.

— Хрен его знает! Я здесь далеко не первый раз, при этом никогда не видел, чтобы тут было темно, но и никаких источников света тоже не обнаружил. Ты, наверно, уже заметил, что Лабиринт корректирует твое восприятие под каждую реальность, но здесь все цвета живут своей жизнью, закономерность все-таки есть, но ничего общего с суточным циклом в ней нет, в любой момент, например, трава может стать оранжевой, облака зелеными, а всё остальное останется таким, как было.

— Занятно. Здесь кто-нибудь живет?

— Да. Надо сказать, достаточно развитая цивилизация, но ты, пожалуй, ещё не готов к знакомству с ней.

— Ясно, — я рассеяно кивнул, продолжая осматриваться.

— Думаю, ты нашел меня не потому, что соскучился. Спрашивай!

— Чем ты занимаешься? — начал я. — Не именно здесь или прямо сейчас, а вообще.

— Да много чем… — Лайлтис пожал плечами. — Чем только не занимаюсь. Кое-что ты и сам видел. У меня есть масса обязательств в разных мирах, где-то личные знакомства, где-то должности со вполне конкретными обязанностями, а где-то меня и вовсе считают богом. Опять же я развлекаюсь, как могу. Наконец провожу различные исследования, как естественные включая принципы мироздания, так и логические. Насчет логических поясню. Все глобализовавшиеся цивилизации так или иначе формализуют и стандартизируют накопленные знания, это необходимо, неизбежно и в целом хорошо. Однако есть и минусы, едва родившись ребенок вместе с молоком матери впитывает общие принципы мышления, говорю образно, вообще-то это касается не только млекопитающих. Потом его развитие либо прекращается вовсе, либо он продолжает его в институтах этой же цивилизации, так мышление ещё больше подгоняется под некие стандарты. Таким образом любое новое знание или понимание должно быть разложено по полочками существующей системы. Чтобы цивилизация сделала новый шаг в развитии, кто-то один должен сначала овладеть всем изученным ранее или хотя бы ключевыми моментами, и только потом он может попробовать пойти дальше, если силы останутся. Стремясь развиваться, цивилизация оптимизирует процесс образования, на каком-то этапе это помогает, но потом ещё более усугубляет картину. Ощутив закупорку, цивилизация может предпринять попытку выслать «недоразвитого» исследователя или целую колонию в «дикий мир», иногда это помогает, но редко. Я рассказываю тебе это не для того, чтобы ты осознал бессмысленность бытия, с этим ты и сам справишься со временем, я хочу, чтобы ты попытался представить, сколь грандиозными могут быть результаты объединения мысли двух различных в корне цивилизаций. Пожалуй, это самое интересное, проникнуться двумя принципиально разными способами мышления, а потом пытаться их соотнести.

— Я вроде понял, о чем ты, но не представляю, как это мыслить по-другому. — Сказал я чтобы поддержать разговор, и тут же понял, что брякнул глупость.

— Вот то-то и оно! Если бы ты сходу взял и представил некий способ мышления отличный от твоего, чтобы при этом он был именно чем-то базовым, а не надстройкой над твоим нынешним, я бы уже приступил к лобызанию твоих сапог.

— Ладно, ладно. Я понял, что в этом и есть суть проблемы, просто дошло не сразу.

— Тем более, что тебя больше интересует не мой досуг, а как жить тебе самому, не когда-нибудь, а прямо сейчас, и к чему готовиться, я прав?

— В целом, да, — я кивнул.

Цвет площадки, на которой мы стояли, до этого серый, естественный для камня, внезапно превратился в ярко зеленый.

— Хорошо, а до настоящего времени, чем ты занимался?

— Большую часть времени просто наблюдал за разными неприятными событиями глазами их участников. Кое-где, вмешивался по мелочи. Однажды вмешался в решающий момент, но за это поплатился прохождением весьма болезненных процедур в подземельях крепости Лекрейм. В тот раз мои действия обернулись настоящей катастрофой, но потом мне дали возможность повернуть время вспять, в буквальном смысле, и всё исправить. Иногда мне перепадают разные полезные навыки, с тобой вот познакомился опять же.

— Так, и что тебе не устраивает?

— Во-первых, сами события: вокруг меня постоянно кого-то убивают, и мне это, мягко говоря, не нравится. В гробу я видел эти приключения. Во-вторых, непонятно, что мне с этим делать? Должен ли я вообще вмешиваться в события? Если должен, то как понять, когда и как?

— Что касается первого пункта, это по меньшей мере возможность учиться на чужих ошибках. Побывать в пекле — ценнейший опыт, и ты получаешь его без ущерба для здоровья. Грех жаловаться, хотя бывает неприятно. Что ты должен делать? Странный вопрос, никому ты ничего не должен. Если есть возможность чему-то научиться, учись, лишним не будет. По своему опыту могу сказать, что настанет момент, когда необходимость действия не будет вызывать никаких сомнений, а до этого опять же всё на твое усмотрение. Некоторые вещи тебе показывают просто, чтобы ты был в курсе событий. И если не понятно, что с этим знанием делать, скорей всего оно пригодится когда-нибудь потом.

— И все же меня не покидает мысль, что главной задачей оказавшегося в лабиринте является поиск выхода. Может, это просто стереотип.

— Если смотреть на вопрос с этой стороны, то меня вообще слушать не надо, я ведь его не нашел и даже толком не продвинулся в этом направлении. — Лайлтис беззаботно улыбнулся и развел руками. — А если серьёзно, что ты будешь делать, когда выйдешь отсюда?

— По обстоятельствам, зачем загадывать, — я постарался ответить такой же глупой улыбкой. — Помнишь, покарав заговорщиков из Совета Кольца миров, провожая товарища домой, ты показал ему кусочек очень красивой жизни? Так вот, мне кажется, задержавшись здесь я могу потерять что-то аналогичное, только свое.

— Для чего-то аналогичного ты по возрасту уже не проходишь.

— Это смотря насколько прямые аналогии рассматривать. По-моему, я очень даже подхожу для чего-то более взрослого и значимого, но оттого не менее яркого.

— Оно тебе так надо? Кстати, точней было бы сказать красивый кусочек жизни, который обошёлся достаточно дорого. Впрочем, проще показать, чем объяснять… — Мир вокруг погрузился в туман, я уже был готов отдаться видению, когда меня догнали ещё несколько слов: — Я так и в прошлый раз сказал? Чудно, стабильность — признак мастерства!


«Цена».

Девочка последний раз проверила, всё ли взяла и всё ли выключила. Не то чтобы она сильно сомневалась в этом, просто нужен был повод не выходить из дома ещё пару минут. С самого утра дождь шел не переставая, само по себе это её не пугало, более того, Девочка любила дождь, проверенные сапоги и зонт позволяли получить удовольствие от прогулки в любую погоду.

Всё портила перекопанная в нескольких местах улица, на которой находился дом Девочки. В расположении ям отсутствовала логика, было непонятно, кто-то собирается что-то строить, прокладывать какие-нибудь коммуникации или просто ищет клад. Работа шла по обычному сценарию: ещё три недели назад всё раскопали, потом раза два приходили какие-то люди в касках, тыкали пальцем на дно ямы, но ничего не делали. Несовершенство организации работ также само по себе не волновало Девочку, но три дня назад начались обильные дожди, и улица утонула в глинистой грязи. Позавчера, поскользнувшись, она ушибла колено и измазала всю одежду этой дрянью.

Цель похода тоже не вызывала оптимизма, но идти было нужно. Несколько дней назад она сама зачем-то сказала Мальчику, что ей необходимо повеселиться и выйти в люди. Единственным мероприятием в городишке и его окрестностях удовлетворявшим требования оказалась никчемная провинциальная дискотека. Тем не менее Мальчик не стал спорить или заминать разговор и предложил сходить именно туда. И вот настал день «веселых развлечений», если бы можно было позвонить и отказаться, Девочка непременно бы так и сделала, но телефоны в этой дыре не работали, пришлось идти. Конечно, стоило потерпеть месяц другой, до переезда в иные края, и никто её за язык не тянул.

По дороге Девочка обнаружила, что «раскопки» проходили не только на её улице, но и ещё в некоторых местах. Тем не менее ей удалось дойти почти в том же виде, в каком она выходила из дома. Одежда могла быть ещё чище, если бы визгливая старуха уронила бы вилок капусты немного позже или немного раньше, впрочем, следы брызг были почти не видны.

Несмотря на долгие сборы на место Девочка прибыла на двадцать минут раньше оговоренного. Мальчика видно не было, вряд ли он мог зайти внутрь без неё, поэтому и она решила подождать снаружи. Стоило ей зайти на крыльцо и сложить зонт, как из дверей вышли пять человек и дружно закурили. Пришлось снова выйти под дождь. Ещё минут через пятнадцать наконец появился её друг, строго говоря, он не опоздал, но мог бы тоже пораньше прийти.

— Привет, как настроение? — поздоровался он.

— Привет, такое же, как и погода.

— Наверно, это она и виновата. Сейчас зайдем в тепло и всё будет замечательно! — Мальчик сказал это с какой-то натянутой улыбкой и почти без интонации, создавалось впечатление, что он и сам не очень надеется обнаружить внутри что-то стоящее. А может ей просто показалось.

Пока они шли по коридору, даже несмотря на нарастающий шум, был слышен скрип половиц. Наконец они вошли в зал, отделка помещения была явно старше любого из посетителей, но смотрелась добротно. Народу оказалось довольно много, все радостно прыгали и махали руками, в ритм попадал в лучшем случае один из десяти.

— Я пока не готова к ним присоединиться, — сообщила Девочка, не глядя на спутника. — Где здесь бар?

Мальчик только в конце фразы заметил, что к нему обращаются.

— Что? — крикнул он прямо в ухо и повернул голову боком, чтобы услышать ответ.

— Бар где?! — что есть силы повторила Девочка.

Несколько секунд Мальчик осматривался, потом, заметив, откуда идут люди с напитками указал на лестницу. Они поднялись в бар, где долго не могли выбрать, что взять. Нет, глаза не разбегались, напротив ассортимент ограничивался несколькими видами приторно-липких энергетиков, парой таких же дрянных коктейлей на основе водки, пивом и собственно водкой. Не сговариваясь, они предпочли взять пиво.

— Как тебе здесь? — спросила Девочка, когда они отошли от стойки.

— Да, вроде, ничего. — пожал плечами Мальчик. Объективно это был вполне приличный экземпляр подобных заведений, но по лицу становилось понятно, что даже этот отзыв дан из вежливости.

Они обменялись ещё парой бессмысленных фраз, допили пиво и пошли вниз. Спускаясь по лестнице, Мальчик начала пританцовывать плечами и головой, Девочка собиралась заняться тем же, когда обнаружила ещё одну неприятность. Высохнув, следы грязных брызг стали сильно выделять на темной одежде. Она начала поспешно отряхивать их, и с очередным взмахом руки выбила локтем поднос из рук проходившей мимо официантки.

— Меня не видно, что ли? — тут же гневно вскрикнула Девочка.  Работница, видимо, решила не развивать конфликт, молча собрала посуду и ушла.

Заметив, что теперь ещё и рукав залит каким-то соком, Девочка снова отправилась наверх, теперь уже в туалет. Мальчик поднялся с ней и присел боком за столик у входа в бар. Он думал, что делать дальше, прежде всего нужно было взять в руки себя и более убедительно изобразить, что ему весело, а потом требовалось как-то растрясти Девочку.

Вдруг ему показалось, что он чувствует запах дыма, он потянул носом, но больше ничего не уловил. Через несколько секунда он ощутил запах снова, но уже более явно. Секунду спустя выходящая из бара женщина издала дикий вопль «горим!», ещё через секунду он и сам заметил блики пламени.

Мальчик успел пробежать к туалетам прежде, чем на лестнице образовалась давка. Дверь в дамскую половину почему-то оказалась закрыта, хотя внутри явно должно было быть несколько кабинок. Он начал звать Девочку, молотя по двери ногами и руками, но из-за общего шума его не было слышно. Сколоченная из досок дверь открывалась «на себя», оценив толщину досок соседней двери, Мальчик понял, что ещё точно не выбить и не сломать. Тем временем музыка оборвалась, звуки паники тоже стихали, либо Девочка услышала крики спутника, либо просто закончила свои дела.

— Нашли место, больше негде что ли? — донесся её возмущенный голос. — Ещё и накурили! — вторая фраза прозвучала уже ближе.

Девочка открыла дверь, взглянув на лицо Мальчика и завесу дыма за его спиной, она без слов поняла, что происходит.

— Там есть окно?

— Да!

Они забежали обратно в туалет, но окно оказалось заботливо зарешечено, видимо, когда-то вход в заведение был платный, а через уборную проникали безбилетники. Мальчик и Девочка бросились назад, дым уже ощутимо щипал глаза. Внизу уже бушевало пламя, одного взгляда, хватило, чтобы понять: там не пройти.

— В баре окно без решеток.

— Уверен?

— Да… вроде. И там, наверно, ещё одна дверь есть.

У входа в бар на Девочку внезапно свалилось что-то мягкое и тяжелое, сбив её с ног и придавив к полу. Оказалось, что это штора с гардиной, вряд ли наверху было что завешивать такой огромной кучей ткани, скорей она когда-то закрывала сцену, а потом была свернута за ненадобностью. В этот момент снизу повалил такой густой дым, что стало не разглядеть вытянутой руки, а через мгновение глаза стало просто невозможно держать открытыми. Девочка пыталась выбраться, но что-то держала ногу, Мальчик тоже тянул её изо всех сил — безуспешно. Мальчик на секунду отшагнул в дверной проем, чтобы вдохнуть относительно чистого воздуха, потеряв его руку, Девочка завизжала, но тут же закашлялась. Мальчик вернулся к ней, просунул руку вдоль тела, смог освободить ногу и вытянул спутницу. Он попытался поставить Девочку на ноги, но её тут же повело в сторону.

— Я ничего не вижу, — всхлипывая и кашляя, смогла выговорить она.

Мальчик и сам едва ориентировался в пространстве, собравшись с силами, он подхватил Девочку и побежал к светлому квадрату окна. Не оставалось времени открывать окно или тем более искать дверь. Прижав к груди лицо Девочки, он плечом вперед прыгнул в окно.

Раздался звон, потом был полет, резкая боль в ноге и падение.

Проморгавшись, Мальчик поднялся на колени и взглянул Девочку. Её лицо было совершенно спокойным, она не шевелилась. Он потряс её за плечо, она не отреагировала. С другой стороны здания доносились крики, но оглядевшись он увидел лишь кучи мусора. Нужно было позвать на помощь, он попытался встать, но ноги не отзывались. Наклонившись над Девочкой, он попытался найти пульс, но не смог. Мальчик почувствовал, как глаза потяжелели и на них навернулись слезы, придерживая одной рукой голову, он начал трясти подругу сильнее, она по-прежнему не реагировала, а на лице у неё стали появляться красные пятна. Запоздало Мальчик понял, что это капли его крови, он поднял глаза, надеясь увидеть все же увидеть помощь, голова закружилась, он упал на землю. Почувствовав, как холодная вода из лужи впитывается в волосы, он вдруг вспомнил, что небо только что было серо-белым, и удивился, как быстро наступила ночь.

______________

— Как тебе? — поинтересовался Лайлтис не дожидаясь пока я приду в себя.

— Глупо, обидно и немного противно, — охарактеризовал я первые впечатления. — А почему ты говоришь «достался дорого»? Хочешь сказать, гибель в молодом возрасте, ещё и такая поганая, — плата за моменты счастья? Так позволь с тобой не согласиться, бывают старики прожившие чудесную жизнь.

— Нет, конечно же, я говорю не о закономерности данных событий. Вероятность того, что некое ужасное фатальное событие случится именно в твоей жизни и именно сегодня, настолько низка, что многие даже не осознают риска, который от этого не перестает быть риском. Он и является ценой возможности ощутить насыщенный вкус обычной жизни.

— Так это не откровение! — я развел руками. — Ну, умирают люди, иногда не так, как собирались, почти всегда раньше, чем хотели бы. Что теперь, совсем не жить?

— Наоборот, жить и стараться избегать подобных поворотов, — невозмутимо уточнил Лайлтис.

— И что тут такого? Большинство разумных людей так и живет. Может я не помню себя, но я не вчера родился и в объяснении очевидных вещей не нуждаюсь. Несколько минут назад я сказал, что меня задолбало видеть, как люди заканчивают жизни неестественными способами, и ты демонстрируешь мне то же самое. Возникает вопрос: «Нахрена?» — я сам не заметил, как начал заводиться. — Может, благодаря предлагающимся эмоциям на меня должно снизойти некое озарение? Ну так меня это впечатляет куда меньше, чем предыдущий эпизод из жизни этих ребят твоего одноклассника.

— Знать и понимать — разные вещи. Если бы ты понимал, о чем говоришь, не рвался бы искать выход. Да, я знаю твой следующий вопрос. Да, здесь безопасней. Да, несмотря на всё, что твориться вокруг, у тебя есть на порядок больше шансов избежать гибели.

— Даже если ты прав, мне не нравится, когда о моей шкуре заботятся таким образом.

— Ты пришел за советом, ты его получил. Так что тебе не нравится, сам совет, аргументы или то, как я их преподношу?

— Наверно, я просто устал, — я постарался взять себя в руки. — Ты прав, я сам пришел за советом. Пожалуй, мне стоит попросить прощения.

— Можешь не утруждаться, меня не так просто обидеть. Думаю, тебе это и вовсе не под силу. — Он мягко улыбнулся.

— Мне пора идти. Я подумаю над тем, что ты сказал и показал.

— Обращайся, когда появятся новые вопросы, и будешь готов услышать на них ответы.

— Спасибо, до встречи.

— Давай, пока.

Я вспомнил вырубленную в скале комнату, вроде был там всего пару раз, но она уже казалась такой родной и уютной. Предвкушая встречу с одеялом, я отправился домой. Пальцы легко нашли ручку входной двери, но в последний момент меня окликнули.