Неявный лабиринт, глава 8

Сила и грибы (глава 8).

Густой туман скрывал калитку, пока она не оказалась в нескольких сантиметрах от моего лица, но остался позади, стоило войти в сад. В глаза сразу бросались примятая шагами трава и один большой след под деревом. Вроде, всё было хорошо, она прохаживалась по саду туда-сюда и сидела под деревом, но что-то ещё было не так. Понадобилось сделать ещё несколько шагов, чтобы снова обратить внимания на траву: раньше её не было, точней она была коротко подстрижена, а тут вдруг выросла. Сложно было бы представить Хиарру с косой или газонокосилкой, но ей это было и не нужно, это место слушалось её. Гадать долго не пришлось, дверь открылась, мне навстречу вышел какой-то мужик.

— Привет, Ригхас, — сходу поздоровался он. Голос показался мне знакомым, но я не мог вспомнить, где его слышал. — Не ожидал тебя увидеть, но ты правильно сделал, что пришел сюда.

— Мы знакомы?

— Нас не представляли, но я знаю, кто ты.

Я ждал продолжения, но незнакомец замолчал, ожидая чего от меня.

— Это замечательно, а ты кем будешь? — у меня не было настроения играть в гляделки.

— А ты меня правда узнаешь?

— Я бы не спрашивал. — Я ещё надеялся, что он закончит кривляться, но понемногу начинал заводиться.

— Странно, я думал меня сложно не запомнить.

— Вынужден разочаровать, — с этими словами я двинулся к двери.

Я ожидал, что незнакомец преградит мне путь, но он молча наблюдал. Внутри я остановился, на первом этаже было пусто, на второй этаж хозяйка меня вообще-то никогда не приглашала. Мужчина вошёл за мной, кричать отсюда и веселить его мне бы не хотелось. Пока я соображал, как лучше поступить, он сам нарушил молчание.

— Здесь никого нет.

Я не ответил, вспомнил про ещё один способ, которым до этого пользовался в баре, когда последний раз видел Хиарру. Действительно, кроме нас двоих здесь не было никого. Посмотрев на незнакомца таким образом я вспомнил, где с ним пересекался. Это он смотрел на меня с неба, когда я убегал от преследователей из бара, голос тогда звучал сильно по-другому, но все-таки это был именно он.

— Что тебе нужно? — я снова решился заговорить с незнакомцем.

— От тебя? Ничего. Разве что чтобы ты не лез, куда не надо. Например, здесь тебе делать нечего.

— Это не тебе решать.

— А это и не я решил. Я присматриваю за этим местом с согласия владелицы, больше тут никому шляться не нужно.

— Где она? — Нельзя сказать, что я надеялся услышать что-то полезное, но на всякий случай должен был спросить.

— Она занята, — он пытался изображать невозмутимость, но сильно переигрывал.

— Как-то неинтересно с тобой разговаривать. Может хоть представишься или тебе и этого нельзя говорить?

Незнакомец на пару секунд задумался, видимо не мог решить, как лучше ответить, чтобы не выбиться из стиля.

— Да, спасибо, что напомнил. Можешь обращаться ко мне Соломон. И лучше на «вы».

— Соломон, ну что детский сад! Извини, но на «Вы» у меня язык не повернется, после такого представления. Что ты хочешь? Зачем ты нас преследовал?

— Всё-таки узнал? Не волнуйся, Хиарра сама всё сделает. А ты можешь идти на все четыре стороны.

Если сравнивать с нашей предыдущей встречей, возможность спокойно уйти восвояси выглядела неплохим исходом. Конечно, я действительно мог просто уйти и зайти попозже, а то и вовсе «случайно» встретить Хиарру где-нибудь ещё. И всё-таки я должен был узнать хоть что-то. Соломон не хотел мне ничего говорить, строго говоря, имел на это право. Мне нужно было его заинтересовать или напугать. Увы, по итогам прошлой встречи бояться стоило скорее мне, с другой стороны, могло оказаться, что кроме как смотреть с неба он особо ничего и не может. Пожалуй, стоило ещё немного поговорить ни о чём.

— И всё же, почему ты не хочешь ответить на мои вопросы?

— На этот тоже, — Соломон усмехнулся. Похоже, он очень гордился своей «глухой обороной». Если так, то его можно было бы вывести из себя, просто не оценив остроумия.

— Неужели, ты так меня боишься? Я, конечно, не безобидный, но и вовсе не злой.

— Нет, с чего мне тебя бояться?! Просто понимаю, что от тебя может быть вред.

«Так, я могу что-то испортить. Уже лучше, чем «не хочу».» — отметил я про себя.

— То есть всё-таки боишься?

— Нисколько.

— А в чём разница? — я медленными шагами стал обходить его.

— Ты что тупой? Ты не вызываешь у меня никаких эмоций, это просто холодная оценка риска, он не высокий, но совершенно не оправданный.

— Во-первых, я очень умный, и ты в этом, вероятно, ещё убедишься. Во-вторых, практика показывает, что больше всего рискуют те, кто стоят на моём пути. В-третьих, … хотя нет, обойдешься.

— Пытаешься блефовать?

— Понимаю тебя, когда сам начинаешь врать, кажется, что и все вокруг заняты тем же.

— Я ничего тебе не сказал, где тут может быть ложь?

— Ты сказал, что не боишься меня…

Пора было признать, всё чего я добился, это поменялся с собеседником местами — стал тем, кто говорит глупости. Продолжать в том же духе смысл пропал, я развернулся и пошел прочь. Соломон должен был либо начать как-то оспаривать мое утверждение, либо оставить последнее слово в этой части диалога за мной, оба варианта меня устраивали, хоть особо ничего и не давали. Пройдя половину пути до калитки, я развернулся, собираясь заговорить снова. Соломон дернулся, будто хотел сделать что-то нехорошее, пока никто не видит, но не успел. Очевидно, он тоже не знал, как соотносятся наши возможности, и в течении разговора просто выжидал удобного момента. Мне стоило сказать то, что и собирался, но вдруг фраза показалась неуместной, а ничего больше на ум не шло. Разумеется, я опасался открытого конфликта с этим человеком, но ни о каком паническом ужасе речи идти не могло. Тем не менее, фантазия услужливо нарисовала мне несколько вариантов дальнейшего развития событий, в том числе мою скоропостижную гибель. Страх мгновенно охватил сознание и заставил поежиться, теперь мне уже точно было не сохранить невозмутимость. Бросив ещё один быстрый взгляд на Соломона, я понял, что он понял, что я заметил.

«Ты в опасности. Я могу тебе помочь» — прозвучал в голове слишком хорошо знакомый голос.

«Ты уже помог!» — мысленно ответил я, осознав причину иррационального страха.

«Не обманывай себя, тебе с самого начала было нечего противопоставить этому врагу. Смотри ему в глаза и постарайся хоть немного напугать, тогда я помогу тебе».

Тем временем Соломон развел руки в стороны и плавно поднял их к небу, вместе с этим поднялся сильный ветер и в считаные секунды развеял туман, окружавший маленький мир, в котором мы находились. Оказалось, что сад и дом расположены на небольшом круглом островке, а в нескольких метрах за оградой земля просто обрывалась. Не знаю, что должно было произойти дальше, и в тот момент меня это не интересовало. Едва ли я мог напугать противника какими-либо действиями, зато я кое-что о нём знал, хотя сначала не очень хотел этим знанием пользоваться. Окликнув, старшего товарища по несчастью, я поймал его взгляд и заговорил, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее.

— Ты никогда не выйдешь из Лабиринта. Вы должны были уйти вместе, как и пришли. Теперь твоя настоящая жизнь безвозвратно потеряна. До конца своих дней твоим уделом будет лишь наблюдать за чужими из-за угла.

Сперва он просто нахмурился, вероятно, собираясь спросить, откуда я это знаю, и почему так уверен, но так ничего и не сказал, вместо этого сначала опустил руки, а затем и голову. Даже под просторной одеждой было видно, как медленно поднимается и опускается его грудь, а когда Соломон снова поднял лицо, в нём читались усталость и отчаяние. Менее чем за минуту довольно бодрый человек приобрел совершенно загнанный вид. Когда я подошел ближе, он присел, держа перед собой руки, думаю, проникнув в сознание мой «помощник» усиливал любые страхи.

— Попробуем поговорить ещё раз? — Несмотря на злобу, пришедшую на место страху, я не забыл зачем сюда пришел и не стал отыгрываться на ослабевшем противнике, а хотелось. Правда, успокаивать его я тоже не собирался.

— Угу, — обреченно согласился он. Несколько раз глубоко вздохнул, и, держась руками за дрожащие колени, встал.

— Так что тебе было нужно?

— Выйти отсюда, ты и сам знаешь.

— Так мы что ли тебя держали.

— Ты был в мире, закрытом для нас и мог бы попасть туда снова. Потом оказалось, что может и Хиарра.

— Немного странный способ просить о помощи, не находишь?

— Вам не должны были причинить серьёзного вреда. И ты не должен был меня узнать, с тобой вообще всё пошло не так. А с Хиаррой всё получилось, она думает, что я тогда её спас.

Тут я не сдержался и ударил Соломона кулаком в лицо, не ожидая такого развития событий, он не смог сохранить равновесия и упал навзничь.

— Ничего же не случилось, и вообще это была не моя идея, — Соломон осекся, похоже запоздало осознав, что поднял тему, которую не стоило затрагивать. Он быстро огляделся и подогнул ноги под себя.

— А чья?

— Нет, не надо… — дальше речь перешла в нечленораздельное хныканье.

«Он оказался очень чувствителен к моему прикосновению, возможно, из него выйдет толк» — прозвучал голос в голове.

— Хрен с ним. Скажи мне, где она? Где Хиарра? — за волосы я оттянул голову Соломона назад, заставив смотреть на меня.

— В закрытом мире.

— Мне это ничего не говорит.

— Но мы так его называли, там ещё был какой-то древний замок. Его, вроде как, защищает некий немой Хранитель.

«Хватит пока, мне нужно с ним поработать. Он станет моим, как и ты. Тогда вам будет проще договориться».

Осознав смысл сказанного, я вдруг начал жалеть, стоящего на коленях человека. Судя потому, что происходило с ним сейчас, у него не было никаких шансов сохранить себя в каком-нибудь из миров типа Земель Страха. И что бы Голос сделал из него потом, какое-нибудь чудище вроде печально известного Дедушки. На ум пришла только одна идея, я не знал, насколько хорошо эта дрянь осведомлена о моих мыслях, поэтому не мог позволить себе ни обдумать все «за и против», ни искать другие варианты. Левая рука всё ещё лежала на затылке несчастного, я снова сжал пальцы, чтобы зафиксировать голову, а правой воткнул кинжала ему в глаз.

Реакция Голоса Страха не заставила себя ждать. Для начала он коротко прокомментировал ситуацию: «Очень плохо, придется тебя наказать». А сразу после обрушился на меня также, как только что на Соломона. Вот только работал он как-то топорно, да, я немедленно ощутил озноб и присутствие некой неведомой опасности, но никаких конкретных страхов, которые можно было бы раздуть у меня в мыслях не нашлось, поэтому соображать я продолжал относительно трезво. Конечно, их появление было делом времени, думаю, поэтому неосязаемый собеседник и не пытался сам пробудить что-то определенное.

Хотелось побыстрей покинуть это место, не знаю, что бы мне это дало, но и причин отказывать себя я не видел. Вместо того чтобы исчезнуть немедленно я по привычке пошел к калитке, но, когда вышел за неё, ничего не произошло. Близость края земли доставляла некоторый дискомфорт, а стоило глянуть на край и попробовать представить, что за ним, как разум охватила паника, заставила прижаться к забору и схватиться за прутья обеими руками. Но желаемый эффект опять не был достигнут, слишком далеко был забор от края, упасть отсюда было совершенно нереально, соответственно и стоять не страшно. Я решил ещё раз попробовать осмотреть своё сознание, и не зря. Никого подобного ему в этом мире также не было видно, хотя чувствовались быстро гаснущие следы присутствия другого сознания, мне ещё предстояло обдумать случившееся, но сейчас интересно было другое. То, что в прошлый раз показалось неким замутнением и могло быть списано вовсе на особенности восприятия, теперь выделялось значительно сильнее, не оставляя сомнений в инородности своего происхождения, но и найти, где кончаюсь я и начинается оно, не удавалось.

— Не хватает порой острых ощущений, — проговорил я, открывая глаза, но удерживая и вторую реальность.

Идея была совершенно безумной, но сегодня день был явно не для взвешенных решений. Тремя быстрыми шагами я подошел к краю бездны и шагнул в четвертый раз. С одной стороны, я нырял в бездну в прямо смысле и не должен был разбиться, с другой стороны это было страшно, очень страшно. Дыхание по-настоящему перехватило, а очередной удар сердца отозвался болью. Мрак окутавший моё сознание собрался воедино, став толи пружиной, толи змеёй, сжимавшей меня своими кольцами с огромной силой. И всё-таки внутри своего сознания я был сильнее. Миг спустя оно было вне, ещё миг и оказалось далеко, а потом там не осталось и меня. Я лежал у себя в пещере на кровати с интересом разглядывая лампочку в патроне без абажура, висящем на проводе, выходящем прямо из толщи скалы.

 

Случившееся в жилище Хиарры меня не радовало, тем не менее это можно было назвать успехом. Прежде всего, я узнал, что Хиарра жива, попавшись, была введена в заблуждение, но сейчас должна была находиться на свободе и в относительной безопасности, поскольку злоумышленники отправили её в мир, куда сами попасть не могли. Вторым немаловажным достижением можно было считать избавление от Голоса Страха, по крайней мере я очень надеялся, что больше с ним не связан. Оценить значение смерти Соломона я пока не мог. Ну и на десерт я получил ещё немного информации к размышлению.

Миров, где я побывал насчитывалось не так много. То, что не в каждом я видел древнюю крепость, не означало, что её или даже их там нет. И всё-таки одну я знал, и был просто обязан отправиться в первую очередь туда. У Соломона был сообщник, а может не один, и план действий принадлежал ему. При этом целью затеи было покинуть Неявный Лабиринт. Напрашивался вывод: он или они тоже блуждают по Лабиринту. Конечно, мы могли быть и вовсе не знакомы, но опять же один подозреваемый всё-таки был. Наконец я вспомнил, что Лайлтис начал активно, можно даже сказать, грубо уговаривать меня не пытаться уйти сразу после того, как я обмолвился, что бывал в Лекрейме.

Последний раз я спал ещё в зеркальной башне, да и то выспаться мне не дали. Времени после этого прошло не так много, тем не менее, вставал с кровати я с большим сожалением. Я не знал, насколько срочно мне нужно найти Хиарру, но не мог себе позволить лишний раз рисковать.

Песок в часах тонкой струйкой пересыпался в нижний сосуд, сверху оставалась примерно треть.

 

В памяти хорошо сохранился момент, когда Джон впервые за долгое время вышел на свежий воздух, и место я тоже помнил хорошо. Раньше, когда переход в другой мир или перемещение в пределах одного оказывались ограничены, не происходило просто ничего, ещё разок Лайлтис переместил меня к себе спустя мгновение после того, как я оказался у него дома. В этот же раз перемещение вроде удалось, и оно точно было однократным, но оказался я всё же не там, где хотел.

Это была просто поляна в лесу. Оглядевшись вокруг, я не обнаружил ничего интересного. Только небо выглядело немного странно, облака равномерно затянули его, но с одной стороны они были сильно темнее. Причем темное пятно образовывало почти правильный круг.

Полюбовавшись лесом одну-две минуты, я предпринял ещё одну попытку попасть в крепость. И снова тщетно. Я опять оказался на каком-то поле, в небе наблюдалась та же картина. Я поднялся на холм и наконец понял, где нахожусь. Промахнулся я не так сильно, всего на несколько километров, что в общем-то казалось не так плохо, Соломон вот считал весь мир закрытым, а с моей позиции до крепости вполне можно было дойти пешком. Темное пятно в небе расположилось как раз над крепостью, и вот это мне совсем не нравилось.

Сделав несколько шагов, я постепенно сообразил, что положение моё не такое уж и радостное. Сначала, я задумался, о том, как буду искать девушку, дальше вспомнил, что крепость была захвачена врагом и не факт, что её удалось отбить, потом вспомнил, что это для капитана Ламбера тут есть свои и чужие, а меня и те, и другие скорей всего встретили бы примерно одинаково. Оставалось надеяться, что стрелять без предупреждения в одинокого безоружного путника, открыто белым днем подошедшего к воротам никто не станет, а если договориться не удастся, я смогу оттуда исчезнуть. Только теперь до меня дошло, что было очень неосмотрительно пытаться появиться прямо перед входом в замок, вот там бы могли пришить без разговоров.

— Кстати, какого черта я опять безоружный путник? Вооружался же мечом и арбалетом, где они? — вслух отчитал я сам себя. — Это всё из-за постоянного стресса и недосыпа.

Размышления, о том, что ждет в крепости оказались ни к чему. Я не проделал и половины пути, когда идти вдруг стало тяжело, примерно также, как когда навстречу дует ураганный ветер. Вот только сейчас никакого ветра не было, казалось, неподвижный воздух начал быстро густеть, правда, дышалось нормально. Мне удалось преодолеть ещё метров двадцать, и то последние пять я почти лежал, упираясь ногами в землю изо всех сил. И нет, силы меня не покинули, просто дальнейшие усилия были похожи на попытки продавить лбом кирпичную стену. В обратную сторону я двигался тоже с трудом, но выбрался без особых проблем.

Уже не вызывало сомнений, что меня интересует именно эта древняя крепость. Но как ни близка казалась цель, она оставалась вне досягаемости. Ещё был Лайлтис, но встречаться с ним было слишком опасно. Даже если в его планы не входило причинять мне вред, после смерти Соломона они могли измениться, в любом случае, против него у меня не было никаких шансов, ни в споре, ни в драке. Конечно, он мог быть и вовсе ни при чем, тогда вполне мог бы помочь, но на такой риск я был не готов. Сейчас было бы очень здорово встретить седого Странника, но тут от моих желаний вряд ли что-то зависело. Оставался только один человек, к которому я мог обратиться за помощью, это тоже был риск, но вариантов лучше я не видел.

 

С виду это был просто узкий коридор с перпендикулярным ответвлением длинной метров в десять, заканчивающимся ничем не примечательной дверью. Но даже суровый разведчик, придя сюда не первый и даже не десятый раз немного волновался. Чего уж говорить обо мне. Стучась в дверь, в глубине души я надеялся, что там никого нет.

— Войдите! — ответ последовал мгновенно.

— А здравствуйте, — неуверенно промямли я, лишь немного приоткрыв дверь.

— Входи целиком, — хихикнув потребовала Сканта, — так удобнее. Теперь садись, так ещё удобнее. Ты всегда так робеешь перед девочками?

— Нет, но вы же не совсем…

— Как это не совсем? Поаккуратнее с такими высказываниями про меня, здесь есть несколько десятков мужиков, которые сочтут их оскорблением. Потом дуэль, похороны, а ты наверняка пришел не за этим.

— Я про время.

— При чём тут время? Оно не касается меня уже довольно давно.

— Тогда возможно дело в вашей должности.

— А с ней-то что? Если королю взбредет, может назначить хоть девочку, хоть мальчика, хоть радужного попугайчика, нигде никаких ограничений не прописано. Правда с этой династией всё стабильно, уже третьего короля я вполне устраиваю. Так что не так? Почему не совсем?

— Я неверно выразился.

— Да, я слышала. Так всегда бывает. А потом дуэли, похороны. И что ты хотел сказать?

— Можно мы опустим вопрос, отчего я робею?

— Мне теперь ещё интереснее, наверное, была какая-то история, когда ты тоже был маленьким. Но если не хочешь, не рассказывай.

— Я хотел бы вам кое-что рассказать и попросить помощи.

Пока Её превосходительство засыпала меня дурацкими вопросами, мне хотелось провалиться сквозь землю, и казалось после этого издевательства я уж точно не смогу сказать ничего внятного. Но эффект оказался прямо противоположный, сейчас я чувствовал себя намного лучше, чем стоя на пороге.

— Вы знаете, кто я?

— Ты не представился, ни сейчас, ни в прошлые разы.

— Моё имя Ригхас. Я не по своей воле оказывался подселен к этим людям. Меня втянули в какую-то страшную игру. Вы знаете, что происходит в Лекрейме?

— Ригхас, ты знаешь, какую я занимаю должность. А я знаю очень много, но меньше, чем хочу. В том числе о тебе. Давай сначала ты расскажешь всё, что по-твоему может относиться к делу. А потом я решу, стоит ли тебе верить и можно ли чем-то помочь. Время у нас есть.

И я стал рассказывать всё по порядку. Несколько раз собирался опустить отдельные события, но, подходя к ним, натыкался на неподвижный взгляд Сканты и понимал, что лучше лишний раз не юлить. В итоге рассказал почти всё, исключив только историю Игоря и Ани.

— Я правильно понимаю, что этого барьера вокруг крепости быть не должно? — уточнил я, закончив рассказ.

— Правильно.

— Насколько я знаю, в крепость можно попасть через подземный ход.

— Спуск в тот, про который ты мог слышать, находится внутри барьера. Но это не важно, есть и другие, но пройти по ним также не удается. Скажи мне лучше другое. Представь, что попасть внутрь тебе удалось. Что ты будешь делать?

— Пока не знаю. Как-нибудь объясню своей знакомой, что её обманули. Если я правильно понял, она пришла туда одна, соответственно и барьер установила тоже она. Надеюсь, и снять его она сможет.

— А ты не хочешь выйти из Лабиринта? Ведь смысл ритуала именно в этом.

— Не знаю, как объяснить, но мне кажется это неправильный выход.

— Не убедительно. Тем более твоя история изобилует спонтанными решениями. То, что тебя пытались задержать не совсем честным способом, сложно назвать основанием для кровной вражды. Тем более, что у вас общие цели.

— Честно говоря, об этом я не думал.

— Это плохо. И что ты думаешь теперь?

— Ну, барьер за собой в любом случае нужно убрать.

— И всё?

— Не знаю, по обстоятельствам. Что-то случилось, когда она только пришла? — мне показалось, что я начал догадываться.

— Нет, вопрос с крепостью решился дипломатически. Противник её освободил, а мы ещё не заняли снова. Там было всего человек восемьдесят, у них внезапно возникло аномальное желание покинуть крепость, что они и сделали. Потом опомнились, попробовали вернуться, но уже не смогли. Вообще-то приличные люди так тоже не делают, но этот инцидент мы могли бы замять.

— Значит сам ритуал чем-то чреват? Чем вообще так интересен Лекрейм?

— Хорошая крепость, расположена удачно.

— А чем она интересна с точки зрения магии?

— А у тебя с этим как? С магией.

— Практически никак, могу воспроизвести кое-что, что мне было показано, но не понимаю, как это происходит. С теорией соответственно совсем никак.

— Тогда небольшой ликбез. Конечно, этим словом называют, всё, что не попадя. Но обычно им называют нетривиальные способы воздействия на окружающую среду. Хотя нет, так тоже долго получится.

— Ликбез мне и правда бы не помешал, но решать вам.

— Мне не жалко, но почти с нуля всё понять, все равно не получится. Короче. Помимо интересных возможностей для отдельных людей, магия — это ещё и глобальные природные процессы. В этом мире они цикличны и раз в несколько десятков лет фокусируются в одном месте. Угадай где. Соответственно оказавшись там в нужное время можно много чего наделать, в том числе случайно. И даже если в целом маг знает, что делает, побочные действия тоже могут стать катастрофичны.

— Вроде понятно. В таком случае, вариант один — никаких ритуалов. Ещё вопрос. Немой Хранитель — это ваш отец?

— Возможно. Я ничего о нем не слышала с того дня.

— Это ведь был очередной пик цикла?

— Да.

— И ещё один наступил именно сейчас? В такие совпадения сложно поверить. Выходит, Неявный Лабиринт специально привел нас в это место.

— Не совсем так. Я ожидала его лет через пять, но судя потому, что происходит, он был каким-то образом смещен. Будь всё по графику, у меня бы туда никто не пролез. Это ведь не второй раз на моём веку, и различные попытки предпринимаются регулярно. И после твоего рассказа, мне всё больше кажется, что во всех случаях за этим стоит одна и та же сволочь. Но и ты здесь, конечно, оказался не просто так.

— Ваше Превосходительство, думаю, мне следует вернуть вам кинжал, — зачем-то предложил я, когда возникшее молчание стало меня напрягать.

— Нет, Последний путь можешь оставить себе.

— Милое название.

— Я не знаю языка, на котором сделана надпись. Но знакома с некоторыми похожими. Ну и звучит вполне логично. Видишь ли, есть могущественные существа, для которых физическое убийство не является фатальным, а последующее возрождение — дело техники. Так вот этим кинжалом их можно убить окончательно. Правда, то, как он подействует, зависит от намерений того, кто держит рукоять. То есть его вполне можно использовать, когда нужно ранить, но не убивать, или, например, когда нужно вытащить обломок стрелы из раны. Разумеется, если перерезать им кому-нибудь глотку, то кто-нибудь умрет, даже если ты этого не хотел.

— Ясно, спасибо.

— Значит так, вот тебе два письма, — Сканта протянула мне два конверта, один из золотистой бумаги с печатью, второй невзрачный серый вообще не был заклеен. Когда она успела их написать я не заметил. — Отправляйся в Страж Зеленого Каньона, материализуешься метров за триста до ворот, чтобы людей не пугать. Страже у ворот отдашь парадный конверт, постарайся при этом выглядеть надменно, как индюк. Тебя примут, там дождешься своего старого знакомого, по моим расчетам он будет там к ночи. Думаю, вам будет интересно пообщаться, находясь в разных телах. Второй конверт отдашь ему. Вместе попробуете пробраться в крепость, подробности узнаешь на месте.

— Я всё понял, большое спасибо.

— Это не помощь, а сотрудничество. Удачи.

В дверях она снова окликнула меня:

— Знаешь, Ригхас, я же внимательно изучала все попытки вытворить что-нибудь в Лекрейме пользуясь всплеском магических энергий. Дважды удалось допросить тех, кто должен был выполнять ритуал. Они были местные и ни на что особо указать не смогли, но в первом случае планируемый ритуал просто не соответствовал заявленным целям, во втором был крайне корявым, с кучей лишних действий. Дальше просто рассуждаем. Некто, вероятно, твой знакомый, хочет выйти из Неявного Лабиринта с помощью ритуала, проведенного в мире, куда он даже не может попасть, я не знаю, как этот ваш Лабиринт устроен, но, по-моему, это какой-то бред. Могу предположить, что его цель, не открыть какой-то мега-портал, а просто вызвать сбой. Если это правда, то первичной целью ритуала скорей всего является самый настоящий конец света. Исполнителям об этом знать естественно не обязательно. Конечно, это только предположение, но оно бы всё объяснило.

 

В красивом конверте оказалось письмо и ещё один вложенный конверт, видимо, его стража должна была уже сама кому-то передать. Меня же без единого вопроса проводили в комнату для гостей. В течении нескольких минут принесли еду и бельё, а после обеда наполнили здоровенную бочку, чтобы я мог помыться.

Проснулся я раньше, чем хотелось и с мыслью «достали тут шастать». Уже было темно и разумеется, никто не шастал, да и кто б посмел. Я приподнялся на локоть, размял подушку и перевернулся на другой бок. Уже закрыв глаза я подумал, что кресло выглядит как-то странно. Ругая себя за мнительность, я повернулся обратно, и стал разглядывать его внимательней. Кресло, как кресло, а возможность поспать с комфортом и в безопасности не каждый день выпадает.

— Доброй ночи! — поздоровалось кресло.

— Здрасти, — опешив, ответил я.

— Не хотел мешать, но мне нужно ехать. Что у вас за дело?

— Кто вы?

— Как кто, клоун из бродячего цирка. А вы кого ждали?

Голос однозначно принадлежал не тому, кого я ждал. Я пытался судорожно придумать план действий, потом сообразил, что голос и должен звучать по-другому, так как свой всегда слышится иначе, и высказал предположение.

— Капитан?

— Меня разжаловали?

«Что за люди в этой королевской разведке, почему нельзя нормально разговаривать?» — мысленно проворчал я.

Я встал с кровати и начал одеваться. Уверенности, касательно личности сидящего в кресле всё ещё не было, прежде, чем светить глазами при ком попало, стоило хотя бы обзавестись пространством для маневра. Гость ждал. Быстро зажечь свет наощупь без электричества мне было не под силу, пришлось начать раскрывать карты. Увидев лицо, гостя я облегченно выдохнул.

— Очень рад вас видеть, товарищ майор. Приношу свои извинения и поздравляю с повышением, в прошлый раз я вас видел ещё до этого.

— Мы знакомы?

— Лучше, чем вы можете представить.

— Ригхас? — уже с искренним удивлением спросил майор. Я кивнул. — Тогда просто Джон.

Мы обменялись рукопожатиями.

— Её Превосходительство передала вам письмо, — с этими словами я полез в карман, не обнаружив искомый конверт стал судорожно ощупывать остальные.

— Да я уже прочитал. Можем отправляться. Давай только пирог дожуем.

На столе действительно оставался пирог, Джон переместился туда и зажег масляную лампу.

— Меня давно мучил один вопрос, — заговорил я, очередной кусок. — Хотя не знаю, можно ли такое спрашивать, может это государственная тайна.

— Четырнадцать.

— Серьёзно?

— А сам спросить не пробовал?

— Постеснялся.

— Я тоже как-то всё не решусь. Точно знаю, что восемьсот лет назад тоже было четырнадцать. Вообще, если хочешь поболтать, я не против, но давай лучше о тебе, а то у меня и правда куда не плюнь государственные тайны.

И мы отправились в путь. Этой дорогой я уже однажды ходил. В этом мире с тех пор прошло чуть больше полугода, а для меня и того меньше. При этом казалось, что это было давным-давно, когда я был ещё совсем другим человеком, хотя если подумать, в моём положении тоже ничего особо не изменилось, я всё также не знал, что будет завтра, и зачем вообще это всё устроено.

Майор Ламбер оказался приятным собеседником. Описав ему своё положение, я и сам понял его как-то по-другому. От него я узнал, что не успела закончиться одна война, как начались две других, и с нашей стороны, потерянных в Неявном Лабиринте, было не очень вежливо появляться со своими проблемами именно сейчас.

Как и осенью мы свернули на развилке в лес и пришли в деревню лесных жителей. Правда и здесь мы останавливаться не стали. На постоялом дворе Джон попросил позвать друга, который должен его ждать. Через несколько минут появился заспанный Керс. Майор Ламбер представил нас, и мы отправились куда-то дальше.

— Нам надо встретиться со старшим леса, или как у вас зовется тот, кто может принимать решения.

— Если тебя попросят организовать аудиенцию у короля, ты устроишь?

— Если попросят, вряд ли, если прикажут —легко. — отпарировал Джон. — И вообще нам же не к главному, а к местному.

— Ладно, попробую. Но если меня потом изгонят, — сами виноваты.

— Не переживай, мы тебя обратно загоним.

— А чего вам решать-то приспичило с утра пораньше.

— Нам надо добраться до Лекрейма через лес.

— Так это надо не к старшему идти, а к охотникам.

— Ну, веди к охотникам, тебе виднее.

— Пошли. А чего вам по дороге не ходится?

— А это игра такая модная у горожан теперь, дойти до места, где регулярно бываешь каким-нибудь новым путем.

— Ладно, надо так надо, — смирился бывший разбойник. — Что нового в мире делается?

— Кой-какие союзники решили побыть противниками, ну и фронт теперь в другом месте. А так, ничего нового.  Городские сплетни будешь слушать?

— Чуть-чуть можно.

— Друзья тут твои, которые в прошлом году по весне погуляли недалеко от Шавикерри, решили повторить подвиг. Теперь висят вдоль дороги, вид портят.

— Что ж это было делом времени, и я шел той же дорогой, но мне их не жаль.

— Воровская солидарность не подразумевает сочувствия?

— Я не вор. В детстве ещё бывало всякое, но, когда появилась возможность выбирать, я отказался от этого лицемерия. Можно сказать, я был хищником. Да, честным хищником. Разумеется, я не всегда убивал, чтобы получить добычу, чаще грабил. Но я никогда не опускался до того, чтобы как-то оправдывать, то что я делаю. Ты видел, когда-нибудь волка, оправдывающегося перед овцой? Вот и я нет. Не было такого, чтобы ночью я украл что-то у человека, а днем как ни в чём не бывало с ним здоровался на базаре. И никогда я не пытался поставить жертву в ситуацию, когда он мне вроде как сам что-то должен. А если вдруг у добычи оказывались острые рога и мощные копыта, я помнил, что это только нормально, это — неотъемлемая часть того пути, который я выбрал.

— Вот это ты развил теорию, даже так с ходу и не знаю, что возразить.

— Серьёзно, ты и ничего не возразишь? Вот так день.

— Я не разделяю твоих взглядом на жизнь, но признаю, что такая позиция по-своему достойна. Не могу сказать, что ты прям уникален, но встречается такое в твоих кругах крайне редко.

— Вот поэтому, мне и не жаль тех, о ком ты говоришь. Больше тебе скажу, недавно такие же молодцы решили поживиться чем-нибудь у жителей леса. А когда поняли, что тут есть, кому дать отпор, и узнали меня, тут же заныли: «Брат, ты же знаешь, как нынче жить тяжело, мы только поесть хотели и никого обидеть ни хотели», и другое тому подобное. Никакой жалости, только отвращение. Я мог бы быть на их месте, но я бы ничего не просил.

— Ладно, не будем о грустном. Как дела с Цесиринигацией?

— Нормально. За последний месяц я ни разу не ошибся в произношении её имени. Хотя не знаю, как дальше будет.

— Пилит?

— Нет, что-ты. Наоборот, даже слишком легко к моим выходкам относится.

— А что тогда? В прошлый раз ты говорил, что тебе нравится с ней жить.

— Да, мне и сейчас нравится. Но как-то неудобно перед ней что ли.

— Брось это. Какая разница, при каких обстоятельствах вас познакомили, если ты живешь с женщиной, которая тебе нравится, и нравишься ей? И то, что ты делаешь для нас не пойдет во вред ни ей, ни её народу. Даю слово.

— Это я понимаю, не в том дело. Мы же с ней вроде как не просто так, она видит в нас какое-то будущее, а я себя в этом будущем не вижу. Она мне нравится, и быть с ней мне нравится. Я готов за неё убивать и быть убитым, но это в моём случае вообще не показатель. Я ещё помню, как было в молодости. Я тогда смутно представлял, какое оно это будущее, но я хотел его, думал о нём, и в самом отношении было что-то ещё. Потом были и другие женщины, много, с ними мне тоже было просто хорошо и не более, но при этом всё было честно, мы брали друг от друга то, что хотели и шли своей дорогой. Наверное, я просто не создан для этого. Я понимаю, это звучит, как какой-то несвязный бред, но постарайся меня понять, рас уж спросил.

— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Это твоё ещё что-то называется страсть, многие этим словом почему-то называют похоть, хотя вообще-то страсть это именно то самое, о чем ты говорил. И ты вовсе не исключительный, наверное, просто обсудить было не с кем. А так, это совершенно нормально. В молодости можно с легкостью воспылать страстью если не к каждой встречной, то к каждой второй точно. Ещё тебе кажется, что если бы тогда всё получилось, то потом бы и вся жизнь так прошла, так? Так вот, нифига подобного. Видал я таких. Проходит время и случается ровно то же, что ты описал, вроде и человек не чужой и не плохой вовсе, и вместе вы вроде не просто так, но чего-то не хватает, хотя раньше было, и будущее вроде есть, но уже как-то неочевидно. И начинаются сомнения, а может ошибся, а может и не стоит. Так вот, со всей ответственностью заявляю: «Стоит!», на собственном опыте проверил.

— А ты разве? ...

— Был, — Джон кивнул и замолк.

— И что случилось?

Джон искоса посмотрел на собеседника, решая, стоит ли ему открываться, потом махнул рукой.

— Ладно. Познакомились мы не оригинально, но совершенно случайно и поначалу кой-какая страсть была. Потом было и то, что ты описал, и у неё было аналогичное женское. Но я перестал себя жалеть и считать не таким, как все, в общем взял себя в руки, и всё наладилось. И даже страсть время от времени пробуждалась, не так ярко, зато более конструктивно. Потом появились дети, там уже и вовсе стало несолидно нюни распускать. Проблемы были, но в целом это была именно та жизнь, к которой должен стремиться каждый. А потом второй раз в моей жизни появились такие, как ты, или может не совсем такие, может быть у них не было таких твердых взглядов на своё место в жизни, не знаю, тогда мне было насрать. У меня забрали всех, словами не описать, что я тогда чувствовал, могу это сравнить только с тем, как стал сиротой, только на этот раз я уже был не молод, моё будущее уже успело стать отдельными людьми, которых не стало. Потом была кровь, много крови тех, кто хоть немного, может быть совсем косвенно был или даже мог бы быть причастен. Да, те, кто использовали закон не по назначению, тоже попадались. А потом появилась Сканта. Она не обещала вернуть мне хоть что-то, просто сказала, что поможет делать эффективнее то, чем я уже был занят. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, то, что было, стоило того, чтобы быть, даже с учетом того, чем закончилось, и это было куда больше, чем та юношеская страсть, о которой ты говоришь. У меня будущего нет и не предвидится, но оно есть у моего народа, и у тебя тоже есть.

— Спасибо тебе, думаю, мне поможет твой рассказ.

Дальше шли молча. Во время разговора я чувствовал себя лишним здесь, но не мог не проецировать на себя услышанное. После того, как прошел вместе с тогда ещё капитаном Ламбером через пытки в подземельях и собственноручно устроенный конец света, я почему-то решил, что хорошо его знаю, а оказалось совсем наоборот. Страшно было представить, какие ещё тайны он хранит. Оказывается, он был ещё и сиротой, об этом видимо подробней рассказывал разбойнику когда-то раньше.

Наконец мы пришли к охотникам. Один из них горячо приветствовал Керса. Я стоял в стороне и разговора не слышал. Они о чем-то спорили потом Джон позвал меня, и мы двинулись дальше. Вели нас двое охотников, Керс с нами не пошел.

Тропа казалась смутно, знакомой, но особого значения я этому не придал. Лес и лес, они все чем-то похожи. Только заметив бревно и вертикально стоящий плоский камень, я вспомнил, когда видел её. Именно здесь я оказался, когда, поболтав со странной барменшей и выпив бокал пива, вышел из бара, надеясь на какое-нибудь яркое приключение. Это уже было форменным издевательством. Казалось, сюда меня привела сложная последовательность невероятных событий и собственных решений. Но ведь не просто так мне показали это тропинку в самом начале, выходило, что всё спланировано. Оставался лишь один вопрос, что вообще от меня зависело, мой приход сюда означал, что я справился с неким испытанием, или я неизбежно оказался бы здесь, но пройти мог разными путями.

Проводники остановились, указали дальнейшей направление и пошли в обратную сторону.

— Не ожидал, что вы с Керсом дойдете до таких откровений, — заговорил я, когда мы остались вдвоём.

— Будь моя воля, вообще бы с ним не разговаривал, но увы, работа такая. Ты вообще понял, что он говорил?

— Да, вполне. А что?

— Он же отмороженный наглухо, даже мне тяжело разбирать, что он говорит.

— Серьёзно? А я вообще ничего такого не заметил. Получается Неявный Лабиринт обеспечил мне перевод.

— Даже не знаю, стоит ли этому радоваться. Как тебе его виденье своего места в мире?

— Честно? Паразит он, а не хищник.

— Ага, гордый паразит. Уверен, озвученные убеждения испарятся, если прижать его к стенке.

— Кстати, с утверждением, что если страсти нет даже в начале, то всё равно надо взять себя в руки, я не согласен.

— Между прочим, я этого не сказал, только намекнул. Но раз уж ты потрудился сформулировать, уточни, что значит слово «надо»?

— Ну, как? Надо, нужно, необходимо. Может, я вопрос не совсем правильно понял?

— Да, неправильно. Перечисленные слова в данном контексте почти синонимы, и сути не проясняют. Так вот, «надо» — это абстрактное понятие, а конкретным оно станет, после уточнения, для чего оно надо. Вот для того, чтобы наш друг продолжал делать то, что поручила Сканта, надо навязывать ему определённые взгляды. Хорошо, что ты не стал обсуждать это при нём. Если говорить, не о нашей ситуации, а о обычных целях отношений между мужчиной и женщиной, то я так-то тоже с этим утверждением бы не согласился.

Минут через пятнадцать мы вышли из леса. Грозные стены Лекрейма вздымались в паре сотен метров от нас, то есть мы оказались куда ближе, чем я в прошлый раз завяз. Темный круг закрывал большую часть неба, и только где-то в дали виднелись нормальные облака.

— Как это получилось? — недоумевая, спросил я.

— Этот барьер из тех, что защищает именно от людей, а с остальной средой не конфликтует. Говорят, устанавливать такие сложнее, но поддерживать значительно проще. А этот наш лесной народ настолько сжился с лесом, что на их тропах сам становишься частью фауны. При этом заметь, наши люди, которые должны были охранять крепость, пытались попасть обратно, когда твоя подруга их выгнала. Они клятвенно заверяли, что обошли весь заслон по кругу, и сопротивление везде было равномерно. Никаких троп вообще не видели, хотя ту по которой мы с тобой пришли трудно не заметить. И я склонен им верить. Короче, хрен его знает. Получилось и ладно.

— Осталось попасть в саму крепость, ворота вроде закрыты.

— Да, мне тоже кажется, что закрыты. Ну ничего, пойдем через туннель. Мне вообще не стоит светиться, тебе тоже лучше подойти поближе, прежде чем она тебя заменит.

— К чему такие прятки? Пойдем вместе, она, кстати, знает, кто ты, может скажешь веское слово в нужный момент.

— Мы не на чаепитие идем, Ригхас, — Джон укоризненно покачал головой. — С твоих же слов, она попала во власть древнего и могучего мага, и неизвестно, ограничилось ли её убеждение словесным обманом. Мы не знаем в каком она состоянии. Мы не знаем, как она отреагирует на появление незваных гостей. Возможно, мне придется уносить ноги, чтобы доложить Её Превосходительству о неудаче и придумать что-то ещё.

Мой спутник нашел спрятанный вход с такой легкостью, будто жил там. Сам ход был в плохом состоянии, кое-где приходилось ползти. В который раз я поблагодарил злого мага за умение зажигать радужки глаз.

Мы оказались не просто внутри крепости, а прямо в замке, в одном из внутренних дворов. Я почувствовал присутствие какой-то огромной сущности в воздухе. Дышать стало очень легко и приятно. Я чувствовал, что глаза продолжают немного мерцать даже после того, как погасил их. Что-то невероятное происходило здесь. И Хиарра была здесь, теперь мне не требовалось никаких усилий, чтобы ощутить её присутствие. Джон положил мне руку на плечо.

— Смотри, не теряй рассудок. Удачи.

— И тебе, до встречи.

 

Оказалось, что даже примерно чувствуя, где находится цель, добраться до неё в огромном замке совсем не просто. Понять логику расположения многочисленных коридоров и лестниц мне так и не удалось. Усугубляли положение закрытые двери, но и они все располагались так, что нельзя было утверждать, что искомый проход за какой-то из них. Первые минут двадцать мне казалось, нужный зал найдется вот-вот. Потом я понемногу стал утрачивать веру в успех операции, подумал было вернуться к Джону, но сразу понял, что и это мне скорей всего сделать не удастся. Начало казаться, что я уже пробовал все повороты, кроме тех, которые очевидно увели бы меня совсем далеко. Пора было присесть, уложить в голове всё по порядку и дальше вести поиски более системно.

— Слова подбираешь? — прозвучало над головой.

— Что? — раздраженно переспросил я, не сразу сообразив, что происходит.

— Ты уже час тут топчешься и не заходишь, очевидно, не можешь решить, что сказать. — Она стояла прямо надо мной на втором этаже зала, перегнувшись через перила. — Мне не мешать?

— Привет.

— Здравствуй, давно тебя не было.

— К тебе можно подняться?

— Поднимайся, — она пожала плечами.

— Я не знаю, как.

— Вон там есть лестница.

Лестница действительно была. Не представляю, как мог её раньше не заметить. Только сейчас я признался себя, что до последнего боялся, что с Хиаррой что-нибудь случится. Увидеть её целой и невредимой было счастьем. Поднимался я, перешагивая по три ступеньки. Наконец, ступеньки кончились, я уже начал поднимать руки, чтобы обнять девушку, но встретив её взгляд сразу понял, что придется обойтись без объятий.

— Так что ты хочешь мне сказать?

У неё явно была ко мне какая-то претензия, но я ещё не понимал в чем дело.

— Вообще я искал тебя просто чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке. И очень рад видеть. Но ещё должен предупредить, чтобы ты делала то, зачем сюда пришла.

— Вот как? Я думала, ты захочешь объяснить, как так получилось, что ты мне кое-что обещал, но так и не удосужился рассказать о знакомстве с Лайлтисом.

— Просто не успел, когда нас кормил скелет появился Крихон, и я не хотел говорить при нем. Потом мы вовсе надеялись выйти из Лабиринта, и это не казалось мне принципиальным, но если бы нам не помешали тогда, то скорей всего рассказал бы.

— Ладно, допустим. Мы подошли к самому интересному, как так получилось, что в баре, о котором кроме нас вроде вообще никто не знал, появились какие-то люди и пытались меня схватить.

— Как они нас нашли, я не знаю. Незадолго до этого я обмолвился Лайлтису, что бывал здесь, в Лекрейме. Думаю, тогда он решил использовать меня, так как сам попасть сюда не может. Каким-то образом они следили за нами, и когда мы собрались попробовать выйти, решили перестраховаться. Дальше была разыграна сцена с нападением и Соломон тебя «героически спас». А вот меня настигла другая напасть, и освободиться я смог только вчера.

— Ты правда думаешь, что я в это поверю?

— Подожди, допустим их привел я, зачем тогда они погнались за мной все вместе, кроме попавшего в свою ловушку?

— Возможно, именно для того, чтобы не вызывать подозрений. Даже с этим нюансом ты в большем подозрении, чем Лайлтис и Соломон. Вот скажи, откуда ты это всё это узнал?

— От Соломона.

— И он сможет это подтвердить?

— Нет, он мертв.

Хиарра вздрогнула и отвернулась.

— Как?

Остается признать, я совсем не подготовился к этому разговору. Надо было избегать таких вопросов, а теперь от ответа уже было не отвертеться. А ложь могла только ухудшить моё положение.

— Я пришел к тебе домой и встретил его там. Он не хотел говорить, где ты, советовал мне убираться и вообще разговаривал дерзко. В общем у нас произошел конфликт и мне пришлось его убить.

— Что значит произошел конфликт? Он напал на тебя, угрожал чем-то?

— Я не знаю, что именно он хотел сделать вначале, знаю, что он был настроен ко мне враждебно и начал творить какую-то магию. Я же не мог просто стоять и ждать, ты должна меня понять.

— Я не хочу тебя понимать! — она перешла на крик. — Ты уже обманывал меня, потом оставил там одну. Теперь приходишь сюда рассказываешь какую-то несусветную чушь, обличаешь в чем-то людей, которые в отличии от тебя ничем себя не дискредитировали, не приводя никаких доказательств. И в конце сообщаешь, что убил моего товарища. Лучше просто уходи!

Договорив, она поспешно отвернулась, и зашагала прочь, шмыгнув носом.

— Хиарра, пожалуйста…

— Не смей больше меня так называть! — уже явно сквозь слезы выкрикнула она.

— Пожалуйста, постарайся вспомнить, когда они узнали, что ты бывала в этом мире.

— Да, какая разница? Почему? Вот почему я должна тебе верить?

— Не знаю. Просто не думал об этом. Мне казалось это естественно, просто потому что это правда. Или потому что я сам очень хочу верить тебе.

— Мне нужно заниматься делом, — девушка смогла взять голос под контроль, но по-прежнему не оборачивалась. — Потом, надеюсь, это всё станет неважно. Но если всё-таки не получится выбраться из этого проклятого Лабиринта, я подумаю. Теперь оставь меня.

Эхо удалявшихся шагов ещё долго доносилось из коридора. Хотелось, чтобы так продолжалось вечно, казалось, когда шаги стихнут окончательно настанет конец всему. Но наступила просто тишина.

Конечно, она была права. А я сам был во всём виноват, хоть мне и хотелось чувствовать себя жертвой обстоятельств. Прежде всего, про Лайлтиса нужно было рассказать сразу, как пришел к ней в тот день, просто для порядка. Потом, выбежав из бара, увидев погоню и сообразив, что выйти из Лабиринта не удалось, я вполне мог сразу вернуться за ней. Наконец, мне было совсем не обязательно убивать Соломона, обработанный Голосом Страха он подтвердил бы всё. В конце концов, ничто не мешало мне убить его и саму отвязаться от Голоса потом. Теперь же, всё, что я мог сделать, подождать, пока она немного успокоить, и без особой надежды попробовать ещё раз.

Найти Хиарру второй раз оказалось нетрудно. Большую часть пола в огромном зале занимал сложный рисунок. Отдельные его части пылали огнем, но в основном лини лишь слегка переливались. Девушка сидела на ступеньке разглядывая что-то под ногами. Заметив меня, она словно проснулась, схватила тетрадку лежавшую рядом книгу, открыла её по закладке и вскочила, причем не встала на ноги за повисла в паре метров над полом. Окинув взглядом рисунок и заглянув в книгу, она поплыла на другую сторону зала. Достигнув нужного участка, всё также левитируя, она стала водить рукой с вытянутым указательным пальцем, нанося новые линии.

Я наблюдал за процессом, не решаясь заговорить. Конечно, смысла нарисованного заклинания был мне неведом, но отдельные закономерности в рисунке я мог проследить, и даже иногда угадывал, где появится следующая линия. Художница моё присутствие просто игнорировала. Линии фрагмента, над которым она работа вдруг вспыхнула ярким пламенем, от неожиданности я отступил на пару шагов, но это вывело меня из оцепенения.

— Слушай, я виноват, и то, что рассказал, меня не оправдывает. Да, я не заслуживаю прощения. Но ты не должна этого делать.

— Не указывай мне, — сухо ответила она, не поворачивая головы.

— Пожалуйста, дослушай!  Это не моя прихоть, это очень опасно, может погибнуть целый мир. Подумай сама, если Лайлтис не может даже попасть в этот мир, то как он воспользуется выходом, который ты надеешься сделать? Скорей всего твоё заклинание вызовет апокалипсис, а он попробует им воспользоваться, чтобы нарушить работу Лабиринта. Он проторчал здесь три тысячи лет, ему плевать на миллионы жизней, которых этот эксперимент будет стоить, и на твою тоже. Мы познакомились не так давно, и за это время я узнал тебя хуже, чем хотелось бы. Но я не верю, что ты пойдешь на это.

Хиарра никак не отреагировала на мой монолог и продолжала рисовать. Мысленно назвав девушку по имени, я одернул себя, похоже, его можно было забыть, вероятно, она придумала бы себе новое, но не факт, что я бы об этом узнал. Насколько я мог судить, её работа была ещё далека от завершения. Но у меня средства убеждения почти закончились, незачем было откладывать, пора было предпринять последнюю попытку, и возвращаться к Джону, если она ни к чему не приведет.

— Я ни за что не причинил бы тебе вреда. Но не позволю сделать то, что ты собираешься. — С этими словами я встал туда, где скоро должна была появиться очередная линия. — Ты можешь мне не верить, но тебе придется убить меня, если решишь закончить начатое.

Она опустила руку, склонила голову на плечо и несколько секунд смотрела на меня, потом быстро взмахнула рукой, словно отгоняя муху. Меня будто ударили гигантской подушкой, это было не больно, я просто улетел в другой конец зала. Приземляясь, я инстинктивно выставил руки и приземлился на все четыре конечности, и, только снова встав на ноги, сообразил, что посадка была слишком мягкой для такого полета. Упав с такой высоты, было бы нормально сломать, например, запястье, а я даже ничего не отбил, напротив, в руках ощущались легкость и присутствие некой силы. Надо думать, это и было то извержение магических энергий, о котором говорила Сканта, и левитировать моя знакомая нигде не училась, просто находилась здесь чуть дольше моего.

Я мысленно пощупал новообретенную силу, для этого не требовалось никакой концентрации. Я снова встал на пути у готовившегося заклинания, а когда девушка попробовала снова отбросить меня с пути, напрягся «по-особому» и легко устоял.

— Хорошо, с одной стороны у тебя нет оснований мне верить, с другой такими шансами не разбрасываются. Давай не будем ставить вопрос о том, чтобы отказаться от затеи, давай просто чуть-чуть отложим её и проконсультируемся с кем-нибудь третьим. Может быть ты встречала других опытных в чём-то подобном людей? Как тебе Крихон, долго вы ещё тогда сидели? Может найдем его.

Она по-прежнему не отвечала и толкнула сильнее, я устоял. Девушка приземлилась и встала прямо передо мной, теперь давление ощущалось уже непрерывно. Я заметил сжатые и побелевшие от напряжения губы. Она поймала мой взгляд и стала увеличивать давление. Я не поддавался и почему-то решил, что не должен отводить глаза. Этого она и ждала, кулачок врезался мне в живот, концентрируясь на внешних энергиях, я оставил его расслабленным и закономерно согнулся от боли. И тут же опять улетел в другой конец зала.

Энергия, которую я пропускал через себя, опьяняла. Хоть никаким успехом дела мои и не пахли, отчаяние незаметно ушло, и звать Джона на помощь я пока передумал.

— Не походи! — выкрикнула Хиарра, когда я вновь приблизился. Передо мной возникла огненная стена. Я был вынужден остановиться, но быстро смог прочувствовать огонь, из которого она состояла, и убрать её. Вот такая магия была по мне, не надо было ничего понимать, не надо было ни на чем концентрироваться, даже усилием воли это нельзя было назвать, всё получалось само собой, словно я управлял не какими-то внешними силами, а шевелил пальцами на собственной руке.

— Я обещал, что не причиню тебе вреда и слово своё сдержу. Но знаешь, ты ведь не стеклянная. — Как только она попробовала нарисовать очередную линию, я толкнул её также, как она меня до этого. Конечно, девушка не отлетела через весь зал, а просто упала на четвереньки проехала по полу метров пять, всё-таки я боялся её поранить.

— Не зли меня, — она перевернулась на спину и села, но вставать не стала. Она вытянула руку в мою сторону и как будто что-то схватила, я поздновато решил посмотреть, что происходит за синой, и в последнюю секунду увидел летящий на меня кусок перил от какой-то лестницы. Наверное, я мог бы перехватить контроль над ними или хотя бы замедлить, но для этого его сначала нужно было «поймать», а вот это уже всё-таки требовало некоторой концентрации, а соответственно и времени, вместо этого я просто снова мысленно напрягся, на этот раз сосредоточившись на целостности своего тела. Конструкция из дерева и металла, весившая килограмм двадцать, врезалась мне в плечо и разлетелась, не причинив никакого вреда.

Хиарра вернулась на место и принялась стирать получившийся при падении росчерк.

— Надеюсь когда-нибудь ты поймешь, что это было необходимо, — я снова сбил её с ног. — Но сейчас, если не хочешь по-хорошему, будет вот так.

Пока она поднималась, я успел потереть довольно хитрое сплетение переливающихся линий у себя под ногами. Заметив, что я делаю художница зарычала.

— Ну всё, ты меня достал! — в голосе звучала ярость, казалось, никакой скорби не осталось в помине.

Я понял, что сейчас что-то будет, опять мысленно зафиксировал себя в пространстве, попутно озираясь, чтобы что-нибудь тяжёлое не застало меня врасплох. К сожалению, а может к счастью, ко всему готовым быть нельзя, и случившееся в следующее мгновение застало меня врасплох. Пол подо мной взорвался, пара тонн камня взмыла в воздух вокруг, я снова успел сделаться неуязвимым, но утратил ориентацию в пространстве и почувствовал, что меня куда-то понесло. Несколько секунд спустя стало светлее и меня перестало кувыркать. Вместе с кучей камня я упал на землю. Оглядевшись, обнаружил, что лежу перед главным входом в замок, там куда пытался перенестись вчера.

— Последний раз предупреждаю, не мешай мне! — Хиарра снова висела в воздухе. — Ты жив до сих пор только потому, что я вообще не приемлю убийства. Но я смогу перешагнуть через себя, если ты не оставишь мне другого выбора.

Она развернулась и улетела обратно в замок. А я разумеется не послушался, встал отряхнулся и пошел за ней. Надо сказать, мозги от высвободившейся в этом месте силы плыли только в путь. Не то чтобы я совсем забыл, что здесь делаю, но в моих действиях не было какого-то расчета на два-три шага вперед, цель ещё позлить Хиарру была сама по себе вполне достойной. Я специально шел пешком, чтобы она успела снова взяться за работу. Почуяв моё присутствие, она обернулась и гневно выдохнула:

— Ты меня не остановишь.

Я развел руками и молча сделал большой росчерк поверх одного из готовых фрагментов, раздался хлопок, рисунок в этом месте вспыхнул сначала зеленым, потом серебристым, потом погас.

— Скотина, — услышал я оценку своих действий.

Дальше расписывать отдельные действия уже не имеет смысла. Она атаковала меня огнем, молниями, оказавшимися под рукой частями колонн, вообще всем, чем угодно. Я защищался, потом начал отвечать тем же. В какой-то момент я слегка зазевался, и был вынужден отступить, чтобы совсем не утратить контроль над ситуацией. Заметив это, противница лишь усилила натиск. Так отступая, я снова вышел из замка и, воспользовавшись сменой обстановки, смог перехватить инициативу.

Хорошо, что прежде чем начинать свой ритуал Хиарра выгнала всех обитателей Лекрейма, им могло бы не поздоровиться. Мы гоняли друг друга по всей крепости часа два или три, потом я всё-таки начал утомляться. На крепостной стене я внезапно оказался прямо против солнца, был полностью дезориентирован и бросился бежать, но все равно не оставил затеи: прибежал в замок и ещё немного попортил работу несбывшейся заклинательницы.

Через несколько минут мы снова были на улице. Так получилось, что мы одновременно заметили, что между нами стоит бочка с водой, не сговариваясь, перестали пытаться друг друга уничтожить и принялись пить, зачерпывая руками. Конечно, однозначного победителя называть было рано, но момент подходил чтобы подвести промежуточные итоги. Вынужден признать, по очкам выигрывала противница, у неё была ссадина на локте, дырка в штанах на коленке, и потерялся один ботинок. У меня к этому времени сапоги хоть и остались на месте, но у одного оказалось разорвано голенище, а у второго почти не осталось подошвы, поэтому он иногда надевался чересчур глубоко, рубаха давно превратилась в лоскутья и была оставлена где-то у главных ворот, ушибы и ссадины равномерно покрывали почти всё тело, на локтях и коленях соответственно живого места вообще не осталось. Слой пыли на нас был примерно одинаковый.

— Может хватит? — решился спросить я, утолив жажду.

— Поздно! — резка ответила она и со всей силы толкнула меня в стену.

Я пробил кирпичную кладку и остановился, встретив стеллаж с посудой. Прежде, чем я попробовал встать, здание обрушилось, погребя меня под собой. Конечно, я уже привычно успел сконцентрироваться на сохранении формы и целости тела. Но, когда грохот сверху утих попробовал выбраться и понял, что это будет непросто. На меня давила огромная масса, и все силы уходили на то, чтобы не дать себя раздавить. Через пару минут вдобавок стало тяжело дышать, в то же время сверху снова послышался грохот. Ещё через минуту давление значительно уменьшилось, и я вдохнул относительно свежий воздух. Последний шкаф я откинул сам.

— Ага, нашла, — удовлетворенно констатировала Хиарра. — Думал затаиться, а потом снова мне всё испортить? Нет уж, не выйдет.

Она подняла меня в воздух и приложила об стену соседнего здания. Эта стена выдержала, и я просто упал вниз. Хиарра тут же снова приподняла меня за шею, прижав к той же стене на уровне пояса. Ноги у меня оставались свободны, пнув по последнему ботинку, я сбил противницу с ног. Не вставая, она тут же попыталась сделать что-то руками, но я успел поймать их и прижать к земле, потом на всякий случай сел ей на ноги. Она начала что-то кричать, слов я не разобрал и почему-то решил, что это какое-то зловещее заклинание, которое нужно во чтобы то не стало прервать, и не придумал ничего лучше, чем укусить разъяренную девушку за нижнюю губу. Пожалуй, это было тактической ошибкой, случилось то, от чего предостерегал майор Ламбер, почувствовав вкус её крови, я утратил остатки разума. Впрочем, с противницей происходило то же самое, и в последующих феерических бесчинствах мы друг другу ничуть не уступали.

Ясность мысли ненадолго возвращалась ко мне, тогда я обнаружил себя в башне над главными воротами на уровне стены. Снизу доносился грохот камней, это та часть башни, которая должна была быть сверху достигла земли. Так было даже лучше, ничто не загораживало обзор, и я успел отметить красоту заката над поросшими лесом холмами и редкими черными скалами. Потом я встретил сияющие глаза Хиарры и снова распрощался с рассудком.

 

Судя по свету снаружи наступило утро. Ковер с длинным ворсом огибал мою спину, служа и подстилкой, и одеялом. Девушка закрывала выход из «убежища», прижавшись ко мне спиной. Рукой, лежавшей у неё под мышкой, давно было пора хоть немного пошевелить, и вообще становилось жарковато. В довершение несчастий прядь волос щекотала мне нос при каждом вдохе. В то же время очень не хотелось её будить, во-первых, просто не хотелось, а во-вторых было страшно, что на этом всё может закончиться. Вчера всё разрешилось не то чтобы само собой, но несколько неожиданным образом, потом, закутавшись в ковер, мы уснули почти мгновенно, и точки над «i» не были расставлены. А утро могло оказать куда мудренее вечера, только с ударением на второй слог.

Минут пять я пытался представить, как может пойти разговор, и что стоит говорить, но ничего особо не надумал, да и прядь полос меня доконала. Я попробовал чуть оттянуть ковер и отодвинуться. Хиарра отреагировала долгим «Мммм», перевернулась на спину и открыла глаза. Мелькнула мысль сделать вид, что сам ещё не проснулся, но, конечно, этого я делать не стал.

— Доброе утро! — сказала она, повернувшись, и потянулась ко мне губами.

— Доброе… — Я собирался сначала ответить словами, потом поцеловать девушку, но она дотянулась раньше.

Выбравшись из ковра, мы обнаружили, что одежду оставили где-то в другом месте. Вторым сюрпризом стала обрушившаяся лестница, а летать, как вчера, уже не получалось.

— Мы могли бы телепортироваться прямо отсюда, например, ко мне. — заметила Хиарра.

«Там же труп на лужайке!» — я мысленно ударил себя рукой по лбу.

— А вернуться мы потом сможем?

— Наверно, а что?

— Ты установила какой-то барьер, и у меня не получилось попасть к тебе этим способом. А пришел я сюда вместе с Джоном Ламбером, это тот «суровый дядька», вместе с которым мы устроили конец света. Вот я и подумал, вдруг мы не сможем попасть обратно, а он окажется здесь заперт.

— Без поддержки колокол должен сам исчезнуть дней через десять-пятнадцать. Но ты прав, заставлять человека куковать тут дне недели немного неправильно. Кстати, может быть нам и выйти отсюда просто так не удастся.

Спуститься на первый этаж оказалось не так сложно, но со стороны, вероятно, смотрелось бы очень смешно. Здесь никаких вещей тоже не обнаружилось, пришлось идти на улицу.

— Проснулись? Не смотрю я, не смотрю! — Майор королевской разведки раскачивался на стуле около следующего дома по улице.

— Давно ты тут сидишь?

— Часа четыре, то есть где-то с полудня. Вы не переживайте, после игр с такой энергией проспать двое суток вполне нормально, насколько я знаю.

— А вы что, наблюдали? — возмутилась Хиарра.

— Я старался быть в курсе происходящего и не более. Всё в рамках приличия. И вы бы, это, оделись всё-таки, а то неудобно разговаривать спиной.

— А ты случаем, не знаешь, где можно поискать одежду?

— Знаю, вот в этом доме, специально для вас принес. Вообще у меня глазомер неплохой, но, если не подойдет не обессудьте. Ригхаса-то я вблизи видел, а к вам, леди, старался не приближаться, когда вы тут бушевали.

— Спасибо.

— И ещё, если пройдете вон туда и на третьем перекрестке свернете направо, то придете к пруду. Вы туда позавчера башенку уронили, но, думаю, пыль в воде уже осела.

Упавшая башня попортила пейзаж, но в плане удобства купания сделала даже лучше. В одежде, найденной Джоном, мы смотрелись намного странно, но Хиарре понравилось. Приведя себя в порядок, мы вернулись к месту пробуждения. На удивление нас ждал уже не один человек, рядом появился второй стул, на стуле сидел Крихон.

— Рад видеть вас живыми. И поздравляю с прохождением довольно опасной развилки в Лабиринте, если, конечно, правильно понимаю логику его работы. Согласитесь, здорово, что жизнь не всегда соответствует нашим ожиданиям.

Мы поздоровались в ответ.

— Мне нужно вернуться в замок чтобы снять колокол, или барьер, как вы его называете, — сразу перешла к делу Хиарра. — И у меня там, кстати, остался кой-какой провиант. Не знаю, как вы, а Ригхас, по-моему, готов начать грызть кого-нибудь из нас. Или ножку стула, если мы будем защищаться.

— Спасибо, конечно, — ответил Джон. — Ваши запасы я уже нашел, должен сказать, очень неплохо для того, что можно принести на себе. Но всё-таки мы находимся не в древних руинах, а в крепости остававшейся обитаемой вплоть до последних дней. Поэтому мы можем организовать себе полноценный обед. А с барьером Крихон хотел что-то сделать.

— Да, я его уже убрал. Тучу раздует за два-три часа. А по поводу обеда у меня тоже есть предложение. Причем определенно лучше ваших. Идем.

Не дожидаясь согласия, Странник быстрым шагом подошел к полукруглым воротам в стене здания похожего на складское, ухватился за кольца на обеих створках и, отклонившись назад всем телом, потянул на себя. Когда мы приблизились, он уже отряхивал руки. Разумеется, никакого склада за воротами не оказалось, вместо него нашему взору предстал тоннель с округлым по форме ворот сводом. Стоило зайти внутрь, как с другого конца стал доноситься шум множества голосов, и с каждым шагом шум нарастал. Туннель имел длину всего метров тридцать, но из-за поворота мы почти до самого конца не видели, куда идем.

Мы оказались на широкой улице, заполненной людьми. Похоже, проходил какой-то праздник. Люди были ни разу не организованы, я даже робко притормозил прежде, чем погрузиться в галдящую толпу. По обе стороны улицы фасады зданий пестрили перпендикулярными вывесками различных заведений. Одна из дверей распахнулась в нескольких шагах перед нами, оттуда вышагнул округлый мужичок, оглянулся, потянулся и огласил улицу громовой отрыжкой. Все разговоры на улице вмиг стихли, мужичок смущенно пригнулся и быстро ретировался.

— Кажется, нам сюда, — Джон указал на дверь, откуда появился нарушитель спокойствия.

Я и Крихон молча повернули в указанном направлении.

— Вы серьёзно? — Судя по лицу, Хиарра не могла решить, стоит ли презирать нас, как обезьян, или умиляться, как нерадивым детям.

— Давай заглянем, если не понравится, поищем другое место, — примирительно сказал я. Самому же мне рекомендация тоже казалась вполне авторитетной.

В холле царили тишина и прохлада, только сверху доносились разговоры. Похоже в основной зал можно было попасть по лестнице, но мы туда не пошли.

— Здравствуй. Нам на берегу, — отчеканил Крихон, когда дверь на кухню только начала открывать.

— Добрый день. Пожалуйста, следуйте за мной. — Невозмутимо ответил работник заведения.

Надо признать, Крихону борода далась не просто так, он знал, куда идти. Пройдя по коридору мимо кухни, мы достигли противоположной входу стены здания. В ней было три двери, выйдя в одну из них, мы оказались между двумя перегородками, сложенными из неотесанных валунов и поросших мхом. Я не удержался и пощупал одну из стен, камень и мох были настоящими. Крыши над головой не было, а вместо четвертой стены стоял чисто декоративный забор в метр высотой, а сразу за ним текла река.

— Вообще я не очень люблю шумные праздники, — заговорил Крихон, когда мы сделали заказы и остались одни. — Но если заглянуть туда хотя бы на пару минут, то потом от этого всего можно «спрятаться». Ну что, с меня обед, с кого история?

Первой мыслью было рассказать о последних событиях. И тут же я понял, что опять не готов быть с Хиаррой до конца искренним. Слишком страшные вещи я делал в Землях Страха. Но она же меня и спасла от тяжких раздумий.

— Думаю, вам будет интересно послушать о том, что когда-то давно происходило в стенах Лекрейма, — заговорила девушка. — За день до того, как ко мне заявился Ригхас, вместо сна Лабиринт показал мне ещё один кусочек чужой жизни. Это точно происходило в Лекрейме, и точно было когда-то давно, с тех пор оставались только главный замок, фортификации и ещё пара зданий, всё остальное похоже было перестроено, и даже рисунок улиц сильно поменялся. В этот раз я была вообще подростком, девочкой по имени Сканта.

— Вот тебе раз! — высказал удивление Джон.

— Вы знаете, кто это? — удивилась Хиарра в ответ.

Кивая, я заметил какое-то движение со стороны Крихона, но не понял, кивал ли он тоже.

— Он тоже знает? — уточнил я у Джона. Они оба снова кивнули.

— Значит, потом вам тоже придется мне кое-что рассказать, — поспешила заявить о своих условиях Хиарра.

— Она сама тебе расскажет всё, что сочтет нужным, — отрезал майор.

Затем они оба посмотрели на меня. Джон должен был понимать, что я не ограничен никакой присягой, и общие интересы у нас возникли лишь временно. А Хиарра знала, что мне будет крайне сложно ей в чём-либо отказать.

— То есть она ещё жива? — уточнила девушка.

— И выглядит на четырнадцать лет, — вместо ответа сообщил я.

— И ведет себя также, — добавил Джон, смирившись, что не сохранит служебную тайну.

— Ладно, слушайте. Поскольку вмешиваться я ни во что не могла, и вообще собственные мысли не имели никакого значения, я буду рассказывать от лица Сканты.

 

До меня дошли вести, что моя мать погибла, пытаясь остановить распространение какой-то опасности. Я немедленно прибежала к отцу за разъяснениями, ожидая в первую очередь опровержения. Увы, вести оказались правдивыми, он пытался меня успокоить, но я ничего не стала слушать и убежала. Не потому, что считала его в чём-то виноватым, просто хотелось закрыться и больше вообще никогда и ничего не слышать.

Не знаю, сколько проплакала, но, когда меня нашли, уже стемнело. Все радовались некой невероятной победе. О судьбе моей матери тогда ещё тоже знали не все, узнав, конечно, старались вести себя при мне по скромнее, но в большинстве всё равно не могли скрыть радости. Похоже, ещё недавно, они прощались с собственной жизнью.

Беспокойство у всех вызывала неожиданная пропажа моего отца, который был правителем Лекрейма. Но в то, что с ним может что-то случиться, не верил почти никто. Только через два дня нашлись те, кто видел, как огромное чудовище стащило его со стены, после этого, соответственно, его уже никто не видел. Когда удалось опросить всех, кто что-то видел, и собрать из воспоминаний единую картину, печальный факт наконец признали и перестали пытаться меня обманывать. Очевидно, чтобы добить, ко мне приходил какой-то генерал и попросил вспомнить последние слова, которые говорил мне отец, а я не помнила даже того, что он кричал мне в след, когда я убегала.

— Ничего он не сказал, по имени её звал и всё. Да и что тут скажешь. — Вставил я. Хиарра кивнула и продолжила рассказ.

Отец был не просто правителем, его уважали и даже любили. Празднование сменилось трауром. Но эмоции эмоциями, а жизнь своим чередом. Люди быстро погрузились в свои заботы, меня почти не трогали. Основным моим занятие тогда должна была быть учеба, но после случившегося я не могла воспринимать уроки и их тоже отменили. Пару раз мне приносили подписать какие-то бумаги, я подписывала не читая.  Большую часть времени я была предоставлена сама себе.

Официально отец так и не получил титула, соответствующего его положению, поэтому говорить о каком-то праве престолонаследия было бы странно. Но оставить меня в покое разумеется не могли. Через несколько дней я проснулась, услышав крики и звон оружия. У отца и при жизни были враги, поэтому в моей комнате был черный ход, а я была обучена им пользоваться. Но внезапно потайная дверь оказалась заколочена. Мне оставалось запереть дверь и залезть под кровать, чтобы хоть на пару минут отсрочить неизбежное. Спустя ещё несколько минут я услышала шаги около своей двери и глухой удар в стену.

— Ух. Как-то странно я себя чувствую после того салата с грибами, — сообщил, как мне показалось, пьяный голос.

После нескольких ударов в дверь на пол передо мной упали её обломки. В комнату вошли пять пар ног.

— Ну и где она?

— В шкафу, наверное, или под кроватью.

— Мы что её просто так убьём? — это был тот же голос. Но язык уже не заплетался, человек говорил быстро и испуганно.

— Я смотрю, тебя и правда какими-то неправильными грибами накормили. Да, вот так просто, и задерживаться нам нельзя.

— Грибы лишними не бывают, — уже опять с новой интонацией сообщил странный человек.

— Ага! — раздалось прямо у меня над ухом. Один из убийц заглянул под кровать и тянул ко мне руку. — Всё равно ж достану.

— Давай её прямо через кровать проткнем. Говори, куда тыкать.

— Нет, нельзя её убивать! — странный человек уже визжал в истерике.

Больше разговоров не было. Последовало несколько чавкающих ударов и вскриков. Четыре тела замертво упали с разных сторон кровати. Последний человек опустился на колени и заглянул ко мне. Лицо его выглядело совершенно безумным.

— Быстрей вылезай, Сканта! Сейчас придут ещё, тебе нужно бежать.

Я поняла, что не время задавать вопросы, и послушалась.

— У тебя в комнате должен быть чёрный ход. — Человек стоял прямо передо мной, при этом его глаза вращались, как боковые ножи на колеснице.

— Он заколочен.

— Показывай, попробуем открыть.

С помощью топора и двух мечей мы вскрыли дверь за пару минут.

— Беги и не вздумай нигде останавливаться. Я задержу их, но ненадолго. Они пойдут за тобой. Знаешь лавку сухофруктов у северных ворот?

Я кивнула.

— Отправляйся туда. Говорить ничего не надо, тебя и так узнают. Удачи. — Сумасшедший защитник толкнул меня в проход и захлопнул за мной дверь.

К моим услугам была целая сеть туннелей, и я прекрасно знала, куда они ведут. Но если бы те, кто охотился за мной, располагали ещё хотя бы несколькими десятками человек, долго прятаться тут было нельзя. Единственное, над чем я размышляла, выбраться за периметр крепостных стен и искать спасения самой или следовать указаниям моего спасителя. И всё-таки решила действовать сама.

Выйдя из подземелья, я решила не убегать, а затаиться и посмотреть, кто за мной придет. Сорвала пару яблок и залезла на большой раскидистый дуб. Отсюда хорошо было видно окрестности и выход из тоннеля. Одно из яблок оказалось порченным, но есть хотелось, а слезать нет, поэтому я его всё-таки начала есть, но передумала, почувствовав не только подгнивший фрукт, но и плесень.

Через несколько минут я услышала шорох и повернувшись встретилась глазами с белкой. Белка ещё секунд пять внимательно смотрела на меня, потом убежала.

Когда я уже думала, что погони не будет, из лаза начали появляться люди с факелами. Их было семеро, первые двое показали что-то жестами, пока остальные выбирались из-под земли. Я поняла, что знаки были предназначены кому-то на стене. Я не слышала, о чём они говорят, но наблюдая за их передвижениями с ужасом поняла, что они видят мои следы. Моё обнаружение становилось вопросом времени, а спуститься бесшумно я бы вряд ли смогла. Второй раз за день я, замерев, ждала неизбежной смерти.

Вдруг снизу раздался рык и крики. Из-за крон деревьев, я не видела, что происходит. В течении минуты всё стихло и огни погасли. Спускаться было очень страшно, но я понимала, что скоро могут появиться новые преследователи, поэтому пересилила себя. Я часто гуляла в этом лесу и неплохое его знала. Отец пол жизни налаживал работу патрулей на разных уровнях и успел мне кое-что рассказать. Вряд ли он мог предположить, как сильно мне пригодятся использовать эти знания.

Часа через три ноги гудели, но я могла быть уверена, что если мой след и можно найти, то займет это времени гораздо больше. Можно было бы даже развести костер, он не был бы единственным в округе, но ночь и так была теплой, и я решила не рисковать.

Очистив голову от мыслей о сиюминутной опасности, я погрузилась в не менее тяжкие размышления о своём положении в общем. Понятно было, что моя прежняя жизнь закончилась и никогда не вернется. А вот что с этим делать было совершенно непонятно. Конечно, у меня были друзья, но я прекрасно понимала цену подростковой дружбе. Были друзья родителей, но никого из них я не знала настолько, чтобы можно было довериться в моей ситуации. Оставался единственный вариант — бежать так далеко, как это вообще возможно.

Звери этой ночью вели себя странно. Сначала обнюхать меня пришла лиса, потом на ветку прямо передо мной опустилась сова и тоже долго с интересом разглядывала.

— Сканта! Проснись, Сканта! — голос и правда разбудил меня. Радом со мной сидел крепкий загорелый мужчина лет сорока. Аккуратно подстриженные волосы, столь же аккуратная одежа выдавали в нем военного.

Встрепенувшись, я быстро огляделась в поисках пути к бегству и обнаружила, что вокруг нас кольцом расселись различные животные, от зайцев и кротов до волков с медведями. Я поняла, что пытаться бежать бесполезно.

— Не бойся, я здесь, чтобы помочь тебе. Ты хочешь есть? — Мужчина говорил медленно и спокойно. Не дожидаясь ответа, он поставил передо мной миску с перловой кашей и котлетой, рядом положил булку хлеба и полный бурдюк.

— Сперва представься! — отрезала я.

— Осторожность — это хорошо, — согласился он. — Вряд ли имя, которым я обычно представляюсь что-то тебе скажет, мне придется объяснить, кто я. Как ты знаешь, мир населен множеством различных форм жизни, перечислять названия животных и растений, смысла не вижу.

Я кивнула.

— Особое место среди всех живых существ занимают люди, то есть вы, и грибы. Люди, как и во многих других мирах, ниоткуда не приходили, а прямо в этом мире эволюционировали из обезьян. А мы прошли сквозь врата миров около трёх тысяч лет назад. Связь с центром мы не поддерживаем, нам это незачем. Тем не менее, грибы этого мира ни на какой суверенитет не претендуют. В данной ситуации для тебя это значения не имеет, но это важно для меня. Мы верны клятве, мы верны идеалам. Основа величия грибов — искусство жить рядом с любыми другими формами жизни. Разумеется, нам, как и любым другим видам нужно есть и где-то жить. Но мы всегда стараемся наносить минимальный вред нашим соседям, так как знаем, что без них и нам не выжить. Короче говоря, мы не враги людям, и я не враг тебе. Тело, которое ты видишь, я занял с согласия его хозяина, какое-то время мы помогали друг другу, можно сказать, мы были именно друзьями, но потом ему стало незачем жить. Я пытался помочь этому человеку вернуться к нормальной жизни, но всё было тщетно. Окончательно решив расстаться с жизнью, он предложил мне взять себе его тело, за которым очень тщательно следил, пока ему оно было нужно. Его звали Степан, это был великий человек. Когда-нибудь я расскажу тебе о нём, потому что люди должны помнить таких, как он. Своего имени он мне не дарил. Я командую колонией грибов в этом мире. Ты можешь называть меня просто полковник Гриб.

Это было так неожиданно, что я не удержалась и слегка засмеялась.

— Извините, но это правда смешно звучит.

— Ничего страшного, я рад, что смог хоть немного поднять тебе настроение. Насколько я знаю, людям удобнее использовать в качестве собственных иностранные нарицательные, чем родные. Тебе будет удобно называть меня полковник Машрум?

— Да, спасибо.

— Вон оно что, — пробурчал себе под нос майор Ламбер.

— Древесина — это не так плохо, да, Джон? — с усмешкой прибавил Крихон.

— Теперь о тебе, — продолжал грибной командир. — Я достаточно хорошо знаю людей, чтобы понимать, как для вас важны ваши дети. Каждый из них, тем более единственный. Твой отец спас наш мир от великого зла, он спас нас всех. Защитить тебя — это единственное, что мы можем для него сделать, и мы сделаем это. Мы не только обеспечим тебе безопасность, но постараемся сделать так, чтобы твоя жизнь была не хуже, чем желали для тебя родители.

— А что я должна буду делать?

— Какое-то время тебе придется делать то, что я скажу, по большей части прятаться, точней пока сказать не могу.

— Нет, я же должна заниматься каким-то делом.

— Сканта, единственное твоё дело на ближайшее будущее — выжить.

— Полковник Машрум, вы только что сказали, что сделаете мою жизнь не хуже, чем хотели мама с папой. А они мне не раз говорили, что любой взрослый человек должен постоянно трудиться, чтобы оставаться хорошим человеком.

— Но ведь ты ещё не взрослая.

— В сложившихся обстоятельствах мне придется быть взрослой.

— Ладно, и чем ты хочешь заниматься?

— Пока не так важно, чего именно я хочу. Просто помогите мне найти достойную работу.

— Хорошо, и какую работы ты считаешь достойной.

— Это должно быть что-то по-настоящему нужное. Плоды моего труда должны помогать людям.

— Хорошее воспитание. Действительно будет жалко, если такое пропадет. Но ты понимаешь, что первостепенной целью всё равно остается твоя безопасность?

— Я назвала вам свои условия, полковник Машрум.

— Условия значит, — гриб в облике человека покачал головой. — Тогда и у меня будет ещё одно условие. — Он достал из кармана горсть сушеных опят или каких-то похожих грибов. — Нам придется проникнуть в твой организм, чтобы сделать его менее уязвимым. Проще говоря, тебя станет сложнее убить, ты сможешь выздороветь практически после любого ранения. Но при этом в твоём теле перестанут происходить естественные изменения, то есть ты так и будешь оставаться четырнадцатилетней девочкой. Разумеется, когда необходимость в этом пропадет, я смогу отозвать своих подчиненных.

— Кто был тот человек, который помог мне бежать из дома?

— Ты верно мыслишь, это хорошо. Это был обычный бандит, которому удалость скормить немного особых грибов, чтобы потом завладеть его сознанием. В крайних случаях мы можем пойти на это. Что до тебя, клянусь связью с началом, мы никогда не вмешаемся в твоё сознание. Два-три дня ты будешь чувствовать лёгкое одурманивание, как от пары кружек пива, но не более.

Поверить в то, что говорил полковник Машрум было крайне трудно. Но с другой стороны, он нашел меня спящей и мог сделать всё, что угодно, и без моего согласия. Я взяла один гриб из его ладони и уже собиралась, положить в рот, но потом вспомнила, с кем имею честь говорить.

— Не бойся, это не то же самое, что съесть человека, для нас это не больший урон, чем для вас подстричь волосы.

Сушеный гриб оказался по вкусу похож на орех. Без особого удовольствия, но и без неприязни я съела все выданные грибы и взялась за остальную еду, принесенную полковником.

— Скажи, Сканта, ты умеешь колдовать?

— Немного.

— Чтобы ты смогла сделать, чтобы себя защитить?

— Не знаю, разве что поджечь что-нибудь. Но ещё я умею стрелять из лука и арбалета. Да и с мечом кое-что могу.

— Давай так, сейчас я отведу тебя туда, где ты сможешь спокойно и с комфортом отдохнуть. А завтра покажешь, что умеешь, и тогда решим, чем именно тебе заняться. Договорились?

— Угу, — ответила я. Набитый рот не позволял сказать ничего более содержательного.

Полковник Машрум повел меня в глубь леса. Часа через полтора пришлось залезть в кустарник, где совершенно внезапно обнаружилась избушка. Внутри кто-то уже успел затопить печь, на кровати было постелено чистое бельё.

Проснувшись, как и было обещано, я уже была немного не в себе. Сейчас с позиции собственного опыта я понимаю, что это было совершенно не похоже на алкогольное опьянение, правда популярно описать не возьмусь. Сканта же этого не понимала и мужественно терпела. Полковник заходил пару раз проверить моё состояние и сказал, что это в порядке вещей, но мне лучше оставаться в постели. В незастеклённое окно постоянно прилетали птицы и залазили различные грызуны, они вели себя почти естественно, но проявляли слишком сильный интерес ко мне, и я понимала, что на самом деле меня окружают грибы.

На следующий день мысли и самочувствие сами собой вернулись в обычное состояние. И я потребовала от своего нового защитника выполнения оговоренного. Полковник Машрум об уговоре помнил, на свет были немедленно извлечены экземпляры всего оружия, о котором я говорила. Разумеется, никаких особых навыков у меня не было, только самый базовый уровень, но грибной командир всё равно сказал, что впечатлен. Но поскольку грибам не было дела до большинства людских конфликтов, такого рода помощь от меня не должна была потребоваться. Он отвел меня в небольшую деревню посреди леса и оставил на попечение местных жителей, велев выполнять посильную работу на грядках.

Поначалу мне показалось странным, что все жители деревни знают, что имеют дело с разумными грибами, ведь тайны, которые так хранят, тайнами остаются недолго. Но уже через пару дней мне стало ясно, что даже реши они поделиться своими знаниями с человечеством, их бы просто приняли за сумасшедших, и этим бы всё кончилось. Справедливости ради нужно отметить, что в некоторой мере они и правда были сумасшедшими.

Так прошло около двух месяцев. Я стала отходить от пережитого горя, и начала задумываться, что неплохо бы заниматься чем-нибудь другим. Тут нужно пояснить, что время в видениях Неявного Лабиринта идет неравномерно, то есть я знаю, что прошло около двух месяцев, но не могу сказать, что прожила их вместе со Скантой.

Наконец снова появился полковник Машрум, сообщил, что выяснил, кто желал моей смерти. Никакой глобальной опасности надо мной не висело, если, конечно, я не попыталась бы немедленно занять место отца. Тех же, кто организовал покушение, уже повесили. Таким образом я всё-таки могла найти приют у друзей семьи.

На новом месте я оказалась в компании двух других подростков. Их родители также, как и мои, озаботились образованием детей, и мне не оставалось ничего, кроме как к ним присоединиться. Впрочем, это было лучше, чем ковыряться в земле.

В доме часто бывали гости. Один из них привлек моё внимание сильным запахом грибов. Так могла пахнуть корзина грибника сразу после похода в лес, либо вода, в которой эти грибы потом чистили, но никак не богатый горожанин. Сперва я предположила, что он как-то связан моими новыми друзьями, но потом вспомнила, что ни подчиняющиеся грибной воле животные, ни жители лесной деревни, ни даже сам главный гриб никакого подобного запаха не источали. Через несколько дней навестить меня зашел человек от полковника, и я рассказала ему о забавном госте, Дэку, так его звали, это смешным не показалось, и он попросил меня по возможности побольше разузнать об этом человеке, хотя бы, где он живет.

Задавать подобные вопросы хозяевам дома я постеснялась, а дети ничего не знали. Зато, когда ещё через три дня вонючий гость появился снова, я подслушала его разговор. Он просил хозяина дома не рассказывать никому, о том, что недавно передавал от него посылку в Храм Исследований Вселенной, говорил, мол там ничего особенного не было, но после открытия там портала можно было и ни за что прилипнуть. Когда гость уходил, я без лишних сомнений решила за ним проследить. Людей на дороге было немало, я сочла, что ещё один всадник, следующий в том же направлении с небольшим отставанием, не должен привлечь особого внимания.

Неожиданно вонючка свернул с дороги в лес. Чтобы следовать за ним незаметно мне пришлось оставить лошадь. Большую часть дальнейшего пути составляли крутые каменистые и осыпающиеся подъемы, и я легко догоняла человека, едущего верхом. Наконец преследуемый тоже спешился, привязал коня и скрылся в пещере. Я последовала за ним.

Пещера оказалась неглубокой, уже за вторым поворотом свет факела остановился, я притормозила и осторожно заглянула. Моему взору предстала странная картина. У дальней стены пещеры расположилось нечто огромное и бесформенное, человек сел на пол спиной к нему и погрузил туда голову. Пораженная увиденным я забыла об осторожности и высунулась слишком сильно. Странный человек заметил меня. Я бросилась бежать, но споткнулась в темноте и упала. В следующую секунду меня обдало сильным грибным запахом. Костлявая рука схватила меня за плечо и перевернула на спину.

— Кто тебя послал? — со злостью прошипел человек.

Достаточно было встретиться с ним глазами всего на миг чтобы понять, получив минимум информации, он меня убьёт. Впрочем, дальнейшее развитие событий от меня и моих наблюдений уже не зависело. В шее злодея появилась рукоять кинжала, он схватился за неё и стал заваливаться на меня. В следующее мгновение мощный пинок отбросил умирающее тело в сторону. Неожиданный спаситель перескочил через меня, заглянул в освещенную факелом пещеру и на пару секунд замер, потом вернулся ко мне и помог встать.

— Давай сюда! — крикнул Дэк кому-то за моей спиной.

Обернувшись, я едва не вскрикнула от ужаса. Кажется, это был тот бандит, которого грибы поработили в моём доме, но теперь он выглядел очень плохо, живой человек просто не мог так выглядеть. Он нёс на себе четыре бочки, связанные верёвками, по две на каждом плече. Без каких-либо объяснений мой спаситель зажег волшебный огонь на ладони и подпалил от него шнур, тянущийся от одной из бочек, потом схватил меня за руку и бегом потащил к выходу.

— Эй, тварь! Полковник Машрум передает привет! — Донесся нечеловеческий голос из глубины пещеры.

Стоило нам отбежать на несколько метров, как мощный взрыв сотряс скалу.

— Ты, конечно, молодец, Сканта! Но давай больше не заниматься столь рискованными вещами в одиночку.

— Хорошо, Дэк. Что это было?

— Это был большой бледный порченный гриб. Понимаешь, кроме великой грибной империи, которую представляет полковник Машрум, с которым я неоднократно и с удовольствием имел дело, в мире есть ещё низшие грибы. И они иногда сами становятся безвольными прислужниками других разумных рас. Похоже в наш мир проник порченный лазутчик, насколько я знаю только он мог породить большой бледный гриб. А уже тот в свою очередь стал подчинять своей воле людей. Возможно, именно это было истинной причиной открытия неконтролируемого портала, а вовсе никакая не ошибка.

— Значит теперь мы должны уничтожить этого лазутчика? — воодушевилась я.

— Это не так просто. Понимаешь, кроме как породить большой бледный гриб, лазутчик почти ничего не может, да и это может сделать раз в десять-пятнадцать лет. Так что теперь он заляжет на дно, и вычислить его будет практически невозможно. Поведение лазутчика, конечно, зависит от того, кто его послал, но в некоторых случаях он может затаиться на несколько тысяч лет. Поэтому всё, что мы могли бы сделать, это предупредить об опасности потомков. Но поскольку за порядком в нашем мире следит ещё и колония высших грибов, людям об этом помнить вообще не обязательно. Но на всякий случай знай, если увидишь сетчатые грибные ленточки, как те, что видела в пещере, только длинной десять-пятнадцать сантиметров, это — верный признак присутствия рядом порченного лазутчика.

— А как же другие прислужники бледного гриба?

— Об этом можно не волноваться. Низшие грибы не способны на создание сложной иерархии. Более того большой бледный порченный гриб не может даже воспроизвести себя, а без него остальные даже скоординировать свои действия не смогут.

На обратной дороге мы встретили полковника Машрума. Он поведал мне о цикличных магических всплесках в Лекрейме, и о том, что интересуется ими всякая сволочь регулярно. Пересказывать это вам, я особого смысла не вижу, вы все и так должны быть осведомлены.

 

— После этого видения я уже начинала подозревать, что занимаюсь чем-то не тем, — закончила Хиарра.

— Почему тогда…? — я не смог сформулировать вопрос целиком.

— Потому что там работы оставалось ещё на день. Я могла ещё десять раз передумать. То, что ты рассказал вполне вписывалось в картину, но всё-таки отличалось от моих представлений. В общем мне требовалось ещё многое обдумать, а ты начал пытаться мной командовать, а потом и вовсе портить мою работу, разумеется, я возмутилась.

— Давайте с этим потом, — пресек Джон скользкую тему. — Опиши лучше, как выглядят эти грибные ленточки.

— Представляете, ванты у парусных кораблей? — Хиарра оглядела нас, мы покивали. — Вот похоже на них, только ячейки не квадратные, а шестиугольные. И иногда затянуты плёнкой, такой как у молодых маслят под шляпкой.

— Чем дальше, тем всё проще верить в судьбу, — снова заговорил Джон. — Мы ж их видели, Ригхас. Помнишь?

— Не помню. Где?

— В сидячей камере, где вместо обещанных старым маньяком кошмаров во сне ты получил, как я понимаю, очередное видение Лабиринта, и я с тобой за компанию.

— Тогда мы должны его найти и уничтожить! — заявила Хиарра вскакивая. — Поскольку я спровоцировала всплеск раньше времени, через несколько лет может проявиться остаточный эффект.

— Так, а я про что? — Джон тоже встал. — Что там проявится — дело десятое. Я больше не собираюсь жить под одним небом с грибом-лазутчиком.

— Этот мир слишком мал для вас двоих? — передразнил его Крихон.

— Именно так!

Мы быстро дожевали остатки обеда и вышли на улицу.

— Возвращаемся в Лекрейм, правильно я понимаю? — уточнил наш проводник, я кивнул. — А что тебе перепало от Неявного Лабиринта, Джон?

— Хренотень какая-то. Некий юный поехавший романтик заливал тоску бухлом, потом то ли просто погрузился в свои фантазии, то ли взаправду убыл в астрал. Там, в нематериальной обстановке, поцапался с неким духом, разросшимся на весь мир.

— Увы, не фантазия. Продолжение его пути мне тоже было показано. Правда, как он умер я увидел не сам, а узнал от Хиарры. Дело этим не закончилось, он стал ангелом-хранителем, но и в этой роли у него было всё не как у людей, хотя конечно и обстоятельства не располагали. Говоря прямо и не вдаваясь в подробности, он испортил жизнь девушке, в которую был влюблен при жизни и которую пытался оберегать после, потом у него и вовсе съехала крыша и он её собственноручно убил.

— Это конец? А что стало с ним самим? — уточнил Крихон.

— Этого я, к сожалению, не знаю. А может и к счастью. Но вообще это единственное, что я мне было показано Лабиринтом, но даже косвенно не связано с моим положением.

— Возможно, изначально нас нагружали всем подряд, а потом, когда мы перешли к фазе осмысленных действий, куда-то свернули, что-то оказалось лишним. — Предположила Хиарра.

— Либо всё впереди, — продолжил я. — Но надеюсь, если какие-то последствия для нас и будут, то с ним самим мы всё-таки не встретимся?

— Думаешь, он может быть опасен? — поинтересовалась Хиарра.

— Не знаю представляет ли он угрозу для посторонних, но мне он просто дико неприятен. Я не знаю, как он оказался в ситуации, в которой мы с Джоном его застали. Всё, что он делал потом с натяжкой можно списать на обстоятельства. Но убийство человека, в котором для тебя сконцентрирован смысл жизни, это что-то за гранью. Я сам не ангел, но не понимаю, как можно сломаться настолько.

— Строго говоря, бывают ситуации, когда отдельной жизнью пренебречь можно и нужно, — возразил майор Ламбер.

— Не буду спорить, но это был не тот случай.

— А чьими глазами ты видел эту историю? — продолжал уточнять детали Странник.

— Игоря, в смысле вот этого человека, — я пожал плечами. Мне это казалось очевидным.

— При этом ты не понял того, что происходило у него в голове?

— Скажем так, логика событий мне понятна, но по-человечески я не могу с ним согласиться. Мне кажется, всегда можно сохранить что-то за душой.

— Да, я не про твои оценки, меня техническая сторона вопроса интересует.

Мне оставалось только развести руками.

Тем временем мы вошли в замок. Спускаясь в подземелье для заключенных, я ощутил дрожь в коленях, хотя то, что там происходило, прочувствовал в куда меньшей степени, чем сам Джон. Он при этом не подавал никаких признаков волнения. Мы нашли коридор с заниженными камерами, в камере, где довелось посидеть никаких следов гриба не обнаружилось, а вот легкий запах я уловил. Джон успел взять где-то ключи и стал открывать остальные двери. Вскоре в одной из них мы всё-таки нашли те самые ленточки, в соседней камере их было ещё больше, и на этом всё, в остальных камерах не было ничего. Пока мы разглядывали следы странной формы жизни и чесали головы, Крихон молча удалился и вернулся с кувалдой, попросил разойтись и, не примериваясь ударил в дальнюю стену камеры. Один из камней провалился внутрь, я попробовал посветить туда, но всё равно ничего не увидел из-за пыли. Крихон без раздумий полез в камеру.

— Ага, и правда гриб-лазутчик, — прокряхтел он. — Стой гад!

Удивлявший меня всё больше старик, отвернув лицо, сунул руку в образовавшееся отверстие. В проломе полыхнуло пламя, меня обдало теплом и зловонным дымом.

— Дело сделано, — констатировал Странник. — Можем идти.

— Сможешь доставить нас сразу к Её Превосходительству?

— Конечно.

— А мы спешим? — вдруг спросила Хиарра. — Мне бы всё-таки переодеться, а то сапог немного трёт. Я к себе домой сбегаю и вернусь, хорошо? Что такое, Ригхас?

— У меня не было времени похоронить Соломона, — нехотя признался я.

— И всё? — на всякий случай уточнила она.

— Ещё тумана не стало.

— Да чёрт с ним, с туманом. Ты знаешь, как попасть к Её Превосходительству? И вообще мне туда нужно?

— Знаю и думаю, вам действительно стоит познакомиться.

— Тогда там и увидимся, господа.

Девушка взяла меня за локоть, я закрыл глаза и позволил перенести меня с собой.