Незавершенная сага Анатолия Рыбакова

               



о романах «Дети Арбата», «Тридцать пятый и другие годы», «Страх», «Прах и пепел»








В начале романа «Дети Арбата» - 1933 год. Незавершенным я это произведение назвала потому, что автор изначально замахивался на более масштабную идею: «Но, если отпустит мне судьба еще несколько лет, я надеюсь довести повествование до 1956 года, до Двадцатого съезда, когда были возвращены к жизни тысячи ни в чем не повинных людей и вернули честные имена тем, кого возвратить к жизни уже было нельзя». К сожалению, Рыбаков, видимо, из-за плохого самочувствия, не сумел довести до запланированного конца свой роман. Заканчивается его повествование во время войны с фашизмом, в 40-е годы. Он решил, раз не получилась задача-максимум, справиться с задачей минимум: проследить за судьбой своих главных героев, Саши Панкратова и Вари Ивановой. Похоронив их в одной могиле, автор дальше уже не идет.

Сам Рыбаков – ровесник своего главного героя, Саши, который родился в 1911 году. Времена Сталина – это его молодость. Саша, хотя и пошел учиться на инженера, потому что «стране нужны инженеры», увлекается историей и пишет очерки на исторические темы. Как, видимо, и сам Рыбаков, который тоже учился в институте инженеров транспорта, но любил историю. И осуществил свою мечту – написал исторический роман, четырехтомник.

Нашему поколению не пытались привить любовь к Сталину.  Пасхально-идиллический образ «дедушки Ленина» у нас был, и  в детстве я искренне им восхищалась. О Сталине говорили мало, эту тему старались вообще обходить молчанием. 

Естественно, никто из нас не может знать ход мыслей того или иного исторического персонажа. Но предложить свой вариант как литературную версию, исходя из имеющейся информации и своих собственных воспоминаний, имеет полное право. Получается, у него главный герой – Сталин. И ЕГО судьбу до самого конца автор не описал. Хотя уделил ему столько внимания, что дальнейшая детализация уже и не важна. Отношение автора к нему абсолютно понятно.

Я хочу обратить внимание, что когда началась эпоха гласности, люди, критикующие советский режим и отдельных вождей, делали это убедительно, талантливо, тонко. Не так, как сейчас, когда они слишком топорно, не очень-то и стараясь, откровенно «левой ногой» строча свои заметки, поливают все советское и вообще русское грязью, демонстрируя уже не оппозицию к конкретной партии, а просто неприкрытую русофобию.

Рыбаков не пытается издеваться над внешностью Сталина, не вдается в подробности его интимной жизни и ничего не домысливает на этот счет, не размышляет насчет его ориентации, не старается добавить отталкивающих физиологических подробностей – не так ходит, не так говорит, не так ест и т.п. Не выставляет его идиотом. Критикует он Сталина по существу. Предъявляет конкретные обвинения.

Понятно, что Сальери Пушкина – это не настоящий Сальери. Это литературный персонаж. Как и Сталин Рыбакова. И каков же ЕГО Сталин?

Рыбаков, воспитанный в эпоху, когда самоотречение во имя великой идеи считалось нормой, упрекает тех, кто свои амбиции ставит выше этой идеи. Он считает, что Сталин, провозглашая эти принципы, подобно многим политикам с амбициями великих вождей, хочет подменить собой идею и систему. Не на словах (на словах он был очень скромен, на это у него ума и хитрости хватало), а на деле. Идея – это я, система – это я. Сталин говорит, что нам не нужны «новые дворяне», народ не любит дворян. И это чистая правда. Он не хотел «новой элиты». Все должны быть равны, в том числе – его собственные дети. Что в этом плохого? Сама мысль Сталина – правильная. Чиновник любого ранга жил в страхе все потерять в один момент. И дети его воспитывались в скромности, демонстрировали непритязательность. Даже из самой книги, написанной явным антисталинистом, следует, что репрессии были направлены в первую очередь против чиновников.  Это – одна из причин, почему Сталину верил народ.

Сталин Рыбакова описан как человек, патологически боящийся любой оппозиции. Потому что оппозиция – это заговор против него. Его могут сместить.  Насколько оправданы эти опасения? Мы знать не можем. Он принимал превентивные меры – уничтожал людей, которые в двадцатые годы  участвовали в «заговорах», были на стороне Троцкого или иных ярких партийных лидеров. От них в любую минуту можно ожидать удара в спину. Сталин не доверял тем, кто, подобно Кирову, пользовался повышенной популярностью у народа. Он подозревал в них желание составить ему конкуренцию.

По сути, Рыбаков обвиняет Сталина в непонимании – не все люди, подобно ему, во главу угла ставят собственные политические амбиции, если с ним кто-нибудь спорит, то движет им вовсе не желание захватить власть в стране, а желание служить Идее. Но, поскольку в сознании Сталина Идея была неразрывно связана с личными амбициями, он во всех видел конкурентов. В этом – причина его повышенной подозрительности.

Обвинить Сталина в убийствах Кирова, Орджоникидзе, Троцкого и других людей открыто невозможно – нет доказательств. В книге лишь намекается на то, кому это было выгодно.

В последующие годы после романов Рыбакова появлялись книги, в том числе и Суворова, где люди, противостоящие Сталину, демонстрировались отнюдь не в ангельском свете.

Рыбаков точно замечает: когда нужно сместить власть, то есть нужда в инакомыслии, а когда власть уже захватили, в нем нужды нет. Нужно единомыслие. Когда большевики боролись с царизмом, империализмом, они поощряли споры, когда пришли к власти, со временем стали бояться лишнее слово сказать, цензура установилась чуть ли не жестче царской. И началась война ВНУТРИ партии. В этом – главная трагедия большевизма. Они утратили доверие друг к другу, сплоченность, превратились в бюрократическую организацию, из которой со временем вытравили идейное содержание.

Сталин Рыбакова кто угодно, только не дурак. Его можно обвинить в жесткости, жестокости. Но он был необыкновенно хитер, изворотлив, обладал актерскими способностями – мог почувствовать, чего от него ждет собеседник, и сыграть нужную роль. Война – на мой взгляд, глупость Гитлера. Не мог он победить в нашем климате на такой огромной территории. Достаточно было вспомнить опыт Наполеона! Может, поэтому Сталин демонстрировал неверие в приписываемые Гитлеру агрессивные намерения в отношении нашей страны.

Я в тридцатые годы не жила, не могу сказать, каково было обычным людям, далеким от политики. Арест главного героя, Саши Панкратова, описан не как случайность (так он это воспринимал), а как эпизод в многоходовой комбинации, где важно было выстроить нужную цепочку. И метили, конечно, не в него, а в человека, работающего в институте и связанного с опальными политиками. Когда описывается, как люди на улице не могли пройти мимо обычных милиционеров и боялись предъявить паспорт, потому что их могли без объяснения причин тут же потащить в тюрьму и предъявить любые обвинения, я не могу возразить, так ли это. Автор жил в то время, он мог это все наблюдать. Может быть, так выслуживались люди на местах? Хотели показать лояльность режиму? Разумеется, Сталин при всем желании не мог быть в курсе деталей ЛЮБОГО ареста, который происходил в те годы.

Я не знаю, какой план был у Рыбакова в отношении Саши Панкратова. Он свято верил в партию, Ленина… со временем он должен был изменить свои убеждения? «Но когда Саша увидел в дверях узкую, сутулую, покорную спину Савелия и как он вышел из камеры, не оглядываясь и не прощаясь, то почувствовал бесконечную тюремную ДОРОГУ. На этой дороге он встретит еще людей. Савелий был первым», - пишет автор в первом томе. И, действительно, Саша в ссылке встречает разных людей, в том числе и настоящих оппозиционеров власти, спорит с ними и постепенно проникается их убежденностью в своей правоте. Сам он уже ни в чем не уверен:

«А он, дурачок, всегда считал себя большим политиком: комсомольский вожак, мечтал когда-то поступить в Свердловский коммунистический университет, потом в Институт красной профессуры, стать партийным работником. А какой он политик? И что такое политик? Политика – это совсем не то, что представлял он себе в юности: нечто простое, прямолинейное, честное, без интриг и обмана. Наивный дурачок, потому и попал сюда. Будь он настоящим политиком, ловким, гибким, сообразил бы, что в праздничном номере стенгазеты нельзя не упоминать имени товарища Сталина, нельзя под портретами ударников помещать эпиграммы на них, нельзя конфликтовать с преподавателем бухгалтерии, если тот прикрывается марксизмом-ленинизмом. И если тебя вытащили на партийное собрание, надо каяться и признавать свои ошибки. Настоящий политик знает, что надо и что не надо, что можно и чего нельзя.
Юра Шарок не рвался в грузчики, работал в светлом теплом цехе, а Саша в дождь и снег таскал на спине барабаны с краской. Юрка кончил юридический и теперь работает «там», как писала мама, Саша сразу понял, где это «там». Юра Шарок – в сущности своей контрик, антисоветчик, он в НКВД, а Саша – в заключении, Юра – ловкач, а он, Саша, - лопух. Мог прекрасно жить, свято верить в идею, как верят в нее миллионы людей, но не лезть в политику, а работать, заниматься своим делом, опять же, как занимаются своим делом миллионы людей, верящих в коммунизм и не лезущих в политику. Политика – это не для него, политики честолюбивы, стремятся к власти, к сохранению власти, это неизбежно ведет к политиканству, к интригам, озлоблению, лжи, вероломному уничтожению противников, о чем свидетельствует последний процесс».

Может быть, Рыбаков планировал полный душевный переворот героя… приход к иным политическим убеждениям? Или к религии? Саша был воспитан как борец и считал религиозное СМИРЕНИЕ проявлением слабости. Но в ссылке он замечает, что люди смиренные легче переносят тяготы жизни и не ломаются. В 1956 году Саше должно было бы исполниться сорок пять, если бы он дожил до прихода к власти Хрущева. Если бы Рыбаков довел повествование до хрущевского разоблачения культа личности Сталина, как и планировал, неизвестно, КАКОГО Сашу мы бы увидели.

Я оспаривать взгляд Рыбакова на Сталина никак не могу – не располагаю нужными материалами. У меня тоже есть краткая зарисовка на эту тему в виде пьесы – это некое желание найти логику в его поведении, пусть логику и беспощадную, но понятную. И моя собственная реакция на капитализм, который мне теперь уже представляется куда более «людоедской» идеей с ее культом откровенного эгоизма, погоней исключительно за материальными ценностями и агрессивной колониальной внешней политикой. И если обвинять людей, которые подлизываются к власть имущим, в том, что это – холопское поведение, то «облизывать» Запад  - это холопство вдвойне.

Главное достоинство Рыбакова как автора – умение создать на редкость живых, ярких персонажей. Они как будто живут своей собственной жизнью. Кажется, это не выдумки автора, а настоящие люди, которые двигаются, говорят, выживают в предлагаемых обстоятельствах. В наше время такое в литературе – редкость. Авторов много, а персонажей? Которые были бы настолько художественно жизнеспособными, что мы вспоминали бы именно их, а не тех, кто их создал.

Рыбаков проникает внутрь самых разных людей, и все эти люди у него – понятны, внятны, убедительны, живучи. И откровенно меркантильные, и трусоватые, и наивные, и «идейные». Есть два основных типа личности: один – стопроцентно эгоистичный и расчетливый, который судит обо всех по себе, другой – с ПОТРЕБНОСТЬЮ в великой идее, вере. Таким людям не интересно жить без идейного наполнения, для них это – пустота, бессмысленность. Они поверили в революцию, как могли бы поверить и в другую идею, созвучную своей эпохе. Но в кого они точно не трансформировались бы – это  в корыстного беспринципного человека, готового из шкурных соображений пойти на все что угодно.

И выживают, как это ни грустно, именно первые. Гибнут Саша, Варя, психологически сломаны Нина и Лена. А Юра, Вика, Вадим прекрасно устроились и живут в свое удовольствие. Размышляя на тему, где выгоднее в данный момент – там или здесь, с теми или с другими.

В человеке, конечно, возможно и сочетание разных черт. Как в самой, на мой взгляд, удачной героине Рыбакова – Варе Ивановой. До поры до времени она КАЖЕТСЯ легкомысленной красоткой, потому что тянется к ресторанам, красивой одежде, «буржуазному» комфорту. Но это – возрастное, такая жизнь в семнадцать лет кажется сказкой. Варя, окунувшись в нее, очень быстро разочаровывается. Люди это пустые, скучные. И она понимает, что ее место – с теми, кто испытывает настоящие чувства, униженными, обездоленными. И всю жизнь она посвящает самоотверженной заботе о них. Не на словах, а на деле осуществляя «служение народу». Сама лишенная страхов, она презирает малодушие других. Поэтому так трудно ей найти среди мужчин героя, который вызвал бы восхищение, кого она могла бы уважать, любить. И только Саша Панкратов соответствует этой планке – по сумме качеств. Варя не сразу осознает свои чувства к нему – для этого ей надо было сравнить его с разными людьми, получить жизненный опыт.

Образ Вари затмевает даже образ Саши. Потому что ведет она себя в разных, в том числе смертельно опасных ситуациях, более находчиво, высказывается более ярко и резко, она любит не отвлеченную идею служения человечеству, а конкретных людей, поэтому для нее все проще, яснее.

Потребности в некой сформулированной идее у нее нет, она просто видит человеческие лица. Вглядывается в них – в одно за другим. И, лишенная возможности быть с по-настоящему любимым человеком, отдает себя им, умирая с ними.