След на земле Кн. 2, ч. 4, гл. 77. Последний бой

Глава 77. Последний бой
(сокращенная версия романа)

1
       За три дня марша 774 стрелковый полк прошел почти сто километров по югу Германии к границе Чехословакии. Снова короткие привалы, снова разговоры о предстоящих боях, которые уже чертовски надоели. Конец войны был на самом кончике носа и совать его в пекло никому не хотелось. Ведь они уже отпраздновали Победу, пусть и ложную, но такую долгожданную и радостную. Может быть их и обманули, но они и сами хотели обмануться. Столько лет мечтали о ней и, как не поверить, когда капитулировал Берлин, сама вражеская сто лица, когда стало известно о смерти лютого кровопийцы Гитлера.
       Полк торопился на помощь частям Первого Украинского фронта не встречая сопротивления, и вдруг, шестого мая, когда до границы с Чехословакией оставался один суточный переход, средь бела дня обнаружил, что слева от дороги ему на перерез движется какая-то живая масса, поднимающая густое облако пыли. Сначала подумали, что это гонят стадо скота с востока на запад, но когда расстояние сократилось, различили в этой массе человеческие фигуры в зеленоватой форме. Это было многотысячное войско недобитых фашистов, которые шли напролом в англо-американскую зону.
       «Кто такие? Откуда взялись? - возникли вопросы. – И что делать: пропустить их, а самим продолжать движение к намеченной цели, или остановить, обезоружить и взять в плен?»
       Однако, как вступать в бой, если неизвестна численность противника? Но расстояние между полком и длинной колонной фашистов неумолимо сокращалось. Полковник вышел на связь с командованием доложив обстановку. По сведениям, полученным из штаба армии, предположительно навстречу Пугачевцам шли сборные части разбитых гитлеровских дивизий и корпусов. Это означало, что среди них в основном были те, кто не пожелал сдаться на милость победителей, а предпочитали сражаться и погибнуть, чтобы не оказаться в плену. Видимо, велики были грехи отступавших, стремящихся уйти от возмездия на Запад под крыло американских и английских войск. Они надеялись, что среди американцев и англичан, которым они не причинили вреда, в отличие от деяний на Восточном фронте, можно рассчитывать на снисхождение и сносную жизнь, а не смерть.
       В этом войске в основном преобладали части власовцев, ненавистников и предателей Советской власти, которые были особенно жестоки с населением на территориях Российской федерации, Украины и Белоруссии, а также калмыков, крымских татар и кавказких народов, ставших приспешниками Германии в борьбе за свою независимость от Сталина и Советского образа жизни. Именно они, ставшие изгоями на своих землях, были готовы любой ценой спасти свои шкуры на Западе или погибнуть. Препятствие возникшее на их пути в американскую зону в виде какой-то русской воинской части не могло их остановить. Кто знает, может другая и следующая части выстроят им ещё больший заслон, если они остановятся?
       Кроме того, как выяснилось, на хвосте у этого войска висела одна из дивизий Украинского фронта, что безусловно подгоняло беглецов к цели. Поэтому из штаба армии поступила команда задержать фашистов и вынудить сдаться. Преследователям нужно было два-три часа, чтобы настичь беглецов.
Оценив ситуацию, а так же возможности полковник Пугачев отдал батальонам приказ занять оборону, рассредоточиться вдоль автострады и приготовиться к бою с идущим на них противником. Стрелковые батальоны заняли позиции в кювете по левую сторону автострады, а артиллерия и прочие подразделения по правую сторону дороги.
       Егор продолжал держаться в составе третьего батальона капитана Лопаты и по-прежнему старался держаться подальше от штаба. И он, и комбат, глядя на приближающегося противника, недоумевали, почему те не рассредоточиваются по всей ширине фронта, а продолжают идти напролом. Конечно, их строй раздвинулся, но движение было в составе колон. Это напоминало обоим психическую атаку белогвардейцев из фильма «Чапаев». Хотя по всем канонам ведения войны такая атака «скопом» не применялась и не описывалась в тактических учебниках.
       - Чего-то медлит наш полковник, - недовольно ворчит капитан Лопата. – Сейчас самое время ударить артиллерией в самую гущу этих сумасшедших. Дистанция около пятисот метров, самая подходящая.   
       - Наверное, тоже не понимает действий этого противника. Ждет от них хитрости, - предположил Егор.
       Но не успел он договорить, как из пушек артиллерии прозвучало три выстрела. Они были предупредительными и легли метрах в пятидесяти от передней линии наступающих. Но никакого эффекта не достигли. Толпа не останавливаясь обогнула образовавшиеся воронки, снова соединила разомкнутый для этого строй и продолжила движение навстречу с полком.
       - Нет, они точно или пьяные, или сумасшедшие, - воскликнул Лопата. – Ну, давайте, сукины дети, идите, коли смерти не боитесь.
       И «сукины дети» шли, действительно влияя на психику, и вызывая сомнения в их уязвимости. Поступила команда открыть огонь и бить на поражение. Тут же все пушки и минометы дали залп, а автоматы и пулеметы застрекотали сливаясь воедино в общий рокот. Но ни снаряды, ни пули не отрезвили обезумевшего войска. Наоборот, они даже прибавили в скорости движения, порой переходя на бег.
       - Похоже, они собираются биться в рукопашной, - предположил Егор.
       Но комбат не ответил ему, начав стрелять из автомата. Весь батальон подхватил его сигнал и обрушил на наступающих огонь своего оружия. Но противник, теряя часть своих солдат, не прекращал двигаться вперед, стреляя в ответ. Кроме того, огрызнулась и их артиллерия, несколько снарядов взорвалось в рядах обороняющихся. Один такой разорвался совсем близко с комбатом и задел его осколками. Еще несколько упали по ту сторону дороги, где работала артиллерийская батарея полка. Было непонятно, почему они раньше не использовали свои пушки и минометы при такой точности стрельбы. Либо экономили снаряды, либо основательно прицеливались.
       Егор подскочил к капитану и оказал ему первую помощь. К счастью ранения были не страшными. У Лопаты была ранена рука, а другой осколок попал в бок, чуть ниже правой подмышки. Капитан морщился, но терпел, а после перевязки снова стал стрелять по врагу, который был совсем рядом.
Егор тоже продолжил стрелять, пытаясь бить короткими очередями. Он уже поменял один диск и подумал о том, что многие бойцы израсходовали много боеприпасов, празднуя в Берлине ложную победу, а теперь испытывали дефицит в патронах. Противник же был уже совсем рядом. Какие-то сорок, пятьдесят метров отделяли его от дороги.
       - Приготовить гранаты, - услышал он команду комбата.
Значит, и он остался на голодном пайке. Однако, его команда тонет в шуме боя. Каждый из бойцов действует самостоятельно, поглощенный напряжением битвы, допуская возможность рукопашной схватки. Жизнь висит на волоске и в данном случае зависит только от умения защитить самого себя, от физической силы, сноровки и духа.

2
        Затвор автомата у Егора снова заклацал металлическими сухими щелчками. Патроны кончились и перезарядить автомат не было уже времени. Метрах в двадцати, прямо на него бежали серо-зеленые фигуры противника. Егор хватает приготовленные гранаты и одну за другой бросает их во врага, падая при этом на дно кювета. Раздается оглушительный взрыв. Комья земли, песок, пыль и осколки падают сверху. Но Егор удивлен такой мощности. Обычно лимонки издают сиплый сдержанный звук при взрыве, а при этом грохоте, даже заложило уши. Он поднимается, одновременно доставая наган для ближнего боя. Но в рассеявшейся пыли видит перед собой огромную воронку, рядом с которой валяются растерзанные тела тех, кто секундами ранее был полон жизни и ненависти. Кто-то ещё корчился в муках, издавая вопли и стоны.
       Рядом снова вздымается взрывом земля. Теперь Егор догадался, что вместе с его гранатами здесь взорвался крупнокалиберный снаряд. Пожалел, что зря пропали две его лимонки, но в тоже время увидел, что атакующие попав под снаряды нашей артиллерии пошли правее, в обход батальона и всего полка, так как третий батальон капитана Лопаты сегодня был в авангарде. В тоже время другая многочисленная часть атакующих направилась правее, что грозило полку окружением, а значит, и гибелью.
       Егор бросается к раненому комбату и предлагает развернуть батальон правее, чтобы избежать окружения. Капитан соглашается и отдает соответствующую команду. С одной из рот Егор устремляется через дорогу, перегораживая её поперек. Воспользовавшись паузой, он достает из вещмешка дополнительные диски к автомату и ещё две лимонки. Солдаты тоже следуют его примеру и пресекают попытку фашистов зайти полку в тыл. Этого было достаточно, чтобы все левое крыло фашистского войска двинулось дальше на запад в англо-американскую зону. Правое же крыло по-прежнему наседало на арьергард полка, где находился первый батальон и штаб полка.
       Егор с выделенной ему ротой направился туда, чтобы оказать помощь штабу и по возможности вывести его из-под удара. Оказалось, что штабные под напором противника, переместились в расположение артиллерийской батареи. У одной из пушек за наводчика был сам полковник Пугачев. Его лицо окровавлено, но ранение видимо было касательным и он его не замечал, целиком поглощенный своей обязанностью. Следует команда: «огонь» и пушка вздрагивает от выстрела, выбрасывая из жерла ствола смертоносный заряд, сполох огня и дыма. Но выстрел малоэффективен. Осколочные снаряды закончились и этот был уже бронебойным, предназначенным для танков и техники.
       Снова следует команда: «заряжай» и в приемник казенника вкладывается очередной бронебойный снаряд. Сейчас главное не прекращать огня. Хоть поражающий эффект от взрыва не такой сильный, тем не менее пять-шесть человек выводятся из строя.
       Рядом, устроившись на лафете разбитой пушки ведет стрельбу из автомата Марина. Она стреляет длинными очередями, что вынуждает Егора фыркнуть на неё.
       - Дура. Стреляй короткими. У тебя же скоро кончатся патроны.
       Он понимает, что не вправе делать ей замечания и бежит в конец батареи, где большее скопление напирающего врага. Там он увидел майора Горностаева и не сразу узнал. Он впервые видел замполита в каске и с автоматом в руках. Егор бросается рядом с ним на землю и поддерживает огнем. Но скоро и этот диск заканчивается и в ход идут две лимонки. Больше у Егора боеприпасов не было. Остался наган с парой патронов и штык-нож.
       Зато рядом с майором он увидел целую горку гранат. Он без спроса использовал их, метая одну за другой в гущу напирающего противника. Замполит следовал его примеру и это дало положительный результат. Враг отступил правее и, как и левое крыло,  предпочитая бежать к американцам, бросая попытку уничтожить этот зубастый полк.
       Перестрелка все ещё продолжалась, но без прежнего усердия, хотя противник не знает, что боеприпасы полка фактически подошли к концу. Еще около десяти минут, огибая полк справа и слева, фашисты бурной рекой протекли к своей цели в западном направлении. Встретят ли их американцы распростертыми объятьями или дадут бой, было загадкой.
       Егор посмотрел на часы, отметив про себя, что этот бой продолжался тридцать семь минут. Удивительно, но ему показалось, что не менее двух часов. Не случайно, оказывается, на войне время засчитывается «один к трем». Он бросает взгляд на замполита. Горностаев обессиленный полулежит на откосе кювета и улыбается, глядя в голубое  небо, подернутое мелкими барашками облаков, ставшее свидетелем этого сражения и судьей его участникам. Видимо, замполит был собой доволен, хотя лицо было бледным.
       - Как себя чувствуете, товарищ майор? Не ранены? – спросил Егор.
       - Кажется живой. Да, и я даже не ранен, - произнес он задумчиво. – Да-а-а…, теперь я знаю цену настоящего боя…. Ведь это мой первый настоящий бой, в котором я стрелял из автомата и был на волосок от смерти.
       - Ну, теперь уж, наверное, и последний, - ухмыльнулся Егор. Он хотел как-то подкузьмить майора, но не стал этого делать. Майор понюхал пороха, счастлив, что остался жив и пусть запомнит это радостное состояние. 
       Командиры подразделений подсчитывали потери для доклада полковнику, хотя ему и так было очевидно, что количество убитых и раненых в этом столкновении с отрешенными от жизни смертниками  Третьего Рейха, составило не меньше половины полка. Более точные сведения, конечно, нужны были для доклада комдиву, поскольку поставленная первоначальная задача в связи с образовавшимися потерями срывалась. Через сорок минут, когда командиры подразделений доложили по инстанции, оказалось, что потери составили: убитыми 68 человек, ранеными 127 человек, из которых 43 тяжелые. Требовалось срочно переправить их в медсанбат, но где был ближайший, и где взять средства для транспортировки раненых нужно было узнать в вышестоящем штабе.
       Доклад командиру дивизии утешал только тем, что потери противника, разбросанные по долине, составили почти вчетверо больше. Однако, полк  все равно был уже не способен решать поставленные задачи. Кроме потерь в живой силе, был израсходован почти весь боезапас. Минометная батарея и батарея 45-ти миллиметровых пушек были почти полностью уничтожены. Да и батарея 76-ти миллиметровых орудий потеряла треть своего вооружения.
Из дивизии был передан приказ оставаться на месте и ждать со стороны Берлина транспорт для отправки раненых.
       - Конечно, какие мы теперь помощники Первому Украинскому фронту? – устало вздохнул Егор.
       - Я думаю, наш поход на Прагу отменят, - поддержал его мнение капитан Лопата. – Скорее всего, нас придадут какой-нибудь ближайшей дивизии или вернут назад.
       Все рассуждали примерно также. Но только к вечеру, когда прибыл транспорт и забрал раненых, часть из которых его не дождалась, из дивизии поступил приказ о дальнейших действиях обескровленного 774 стрелкового полка. Ему предписывалось вернуться на несколько километров назад к пункту «А», где пополнив запасы, повернуть на Запад и выйти к реке Эльба в пункт «В», где расположиться лагерем и ожидать дальнейших указаний. 
       Такому решению и бойцы и командиры обрадовались. Все-таки идти к Эльбе было и ближе, и меньше риска снова вступить в боевые столкновения с врагом. Если, конечно, не попадутся еще такие отверженные головорезы, как сегодня. Не хотелось больше воевать и рисковать жизнями.
       Даже Егор, вспомнив разговор со своими собратьями-политработниками в предместье Берлина, перед штурмом Германской столицы, сейчас желал спокойствия и тишины. Не потому, что трясся за свою шкуру, в большей степени из-за того, что видел как гибнут его товарищи, его подопечные комсомольцы, поверившие в конец войны, отпраздновавшие победу и мечтавшие быстрее вернуться домой к своим родным и близким в мирную жизнь. Он принял участие в захоронении почти сотни соратников по оружию, сложивших свои головы возможно в последнем бою этой тяжелой войны вдали от дома, на чужой земле. 
       - Хорошо, хоть день Победы успели встретить и порадоваться, - заметил Егор, когда поднимали поминальный тост за погибших товарищей.
       - Ты имеешь в виду ту ночь со второго на третье мая? – спросил капитан Лопата.
       - Да. Здорово было. Многие испытали невероятный всплеск радости, гордости, счастья. Целую гамму восторженных чувств. Я даже пилотку потерял, подбрасывая ее вверх и целый автоматный диск расстрелял, которого сегодня не хватило на этих гадов. Но я не жалею. Такое бывает раз в жизни и хорошо, что ребята это испытали в полной мере.
       - Ты считаешь, что настоящий день Победы, который будет официально объявлен, будет отмечаться хуже? – удивился комбат.
       - Может не хуже, может быть торжественнее, но точно не лучше. Такого всплеска эмоций точно не будет.
       - Ладно, посмотрим. Быстрее бы только он наступил, - подвел итог разговору комбат.
       Ближе к ночи полк полковника Пугачева достиг деревушки, где размещалась армейская тыловая часть, а утром, отдохнув и пополнив запасы двинулась к новому месту дислокации.

(полную версию романа можно прочитать в книге)