Несколько вопросов поэтессе Марии Марковой

Мария Маркова  родилась в  1982 году в Магаданской области. В раннем детстве ее привезли родители в Кадуйский район. С 2008 года живет в Вологде. Училась на филологическом факультете ВоГУ.
Стихи печатались в  "Литературной газете", журналах "Знамя", "Дружба народов", "Дети Ра", "Сибирские огни" и др. С 2008 года член  Союза российских писателей.
Дважды  дипломант Международного Волошинского конкурса. В 2011 году Мария Маркова стала обладателем премии Президента РФ для молодых деятелей культуры 2010 года с формулировкой "за вклад в развитие традиций российской поэзии".

Вопросы - ответы

- Маша, что проходило в Минске? Кто принимал участие? Что запомнилось? Чувствуется ли языковой барьер?
- Чтобы не наврать с информацией, просто дам ссылку на описание самого события. А дальше только какие-то мои скромные субъективные наблюдения.
Мне предложил Андрей Коровин прислать подборку для публикации в альманахе, про который мне было известно только то, что это аполитичный проект и там будут публиковаться стихи молодых поэтов Беларуси, Украины и России. Потом пришло приглашение на презентацию, которая должна была пройти в Минске. На тех мероприятиях, на которых мне удалось побывать, участники говорили на своих языках. Стихи читали в оригинале. Переводчиков не было, но это почти не осложняло общение, и всё происходящее позиционировалось как диалог, для которого перевод не нужен. Ну и общим языком всё же был язык поэзии.

В самом Минске везде, где мне приходилось что-либо спрашивать, отвечали мне на русском. В картинной галерее, например. А в книжных магазинах продаются книги и на белорусском, и на русском. Не думаю, что есть смысл говорить о каком-либо языковом барьере тогда, когда кто-то с рождения является билингвом. Иногда этому можно только позавидовать, потому что знание более чем одного языка расширяет коммуникативные возможности человека.

- Как там относятся к литературе, к русскому языку?

- Не знаю, как отвечать на вопрос о том, как относятся к русскому языку и русской литературе. Сам вопрос мне кажется некорректным. Любой язык и любая литература заслуживают только уважения. Тут впору привести какую-нибудь умную и весомую цитату из классики о языке, чтобы всё сразу встало на свои места, а я перестала чувствовать себя неловко.

- Как выглядит, на твой взгляд, вологодская литература? Каков уровень вологодской поэзии?

- К вологодской литературе отношусь скептически. Уверена, уже одно это заявление может обидеть многих, но по-другому сказать просто не могу. Не вижу общего какого-то литературного поля. Только отдельные имена. В этой ситуации говорить об уровне вологодской поэзии просто бессмысленно. Даже влияние друг на друга по сути отсутствует, потому что каждый ориентируется не на то, что пишется в Вологде, а на то, что делается на отдалении, или работает в каких-то собственных довольно узких границах, и я не вижу в этом ничего плохого. Конечно, это только моё субъективное мнение и только о поэзии, и сама я с большим вниманием отношусь к тому, что происходит в вологодской литературе, но это связано больше с нежеланием выпасть из того, что Владимир Губайловский называет «реактивным контекстом». Почерпнуть что-то для себя, чему-то научиться у меня уже не получается. Для этого требуется какая-то другая информация, и я ищу её в других местах, не в Вологде. Хорошо, что для этого никуда не надо уезжать, потому что работать пока я могу только здесь. Атмосфера города и его ритм отвечают каким-то моим внутренним требованиям.

- Насколько современная литература интересней или не интересней классики, чем отличается?

- Про разницу между современной литературой и классикой – какая интересней – почти ничего сказать не могу. И там, и там есть что-то, заслуживающее пристального внимания. Разве что постоянное обращение к классике работает на сохранение преемственности, но это очень условно. Скажем так, одно без другого просто мертвеет. Проще представить всю литературу как некое непрерывное линейное движение, без деления на классическую и современную, но с пониманием, что есть последовательные, логически обусловленные этапы. И сразу ясно, что игнорировать что-то и отдавать предпочтение чему-то одному нельзя.

- Поздравляю с книгой. Что туда вошло, как писалось, как работалось с Ольглй Нечаевой, Александром Переверзиным? Какие были терзания, были ли варианты названий?

Когда будет презентация?

- Спасибо. Это сорок восемь стихотворений, написанных мной за три с лишним года. Когда думаю о цифрах, испытываю смешанные чувства. Труда, сердца и времени вложено много, а книжечка тоненькая. Это действует отрезвляюще, и отчётливее становится видно, куда уходит жизнь.

Мне нравится «Воймега», потому что у них особенное отношение к автору. Но было стыдно за ошибки перед Ольгой Нечаевой. Над «Соломинкой» тоже она работала, но ошибок тогда, мне кажется, было меньше. Долго подбирали обложку. Мне хотелось то чего-нибудь тёмно-лилового цвета, то багрового. Потом я нашла в сети одну из картин Пауля Клее, но с репродукциями всё сложнее. Пришлось бы обрезать или брать только фрагмент. В итоге остановились на том варианте, который предложил Саша Переверзин. А вот с названием проблем не было. «Сердце для соловья» – слова из одного стихотворения, вошедшего в книгу. Сама его выбрала, но не сказала бы, что оно мне нравится. В нём на первый взгляд есть отталкивающая романтическая избыточность, но оно оправдано книгой в целом. Всё же подразумевается, что жизнь может возникать и из смерти, что нет ничего, что не могло бы стать источником жизни, но вне контекста стихотворения и книги это не прочитывается.

О презентации пока не думала, но не в этом году точно.

- Немного о себе: какая поэзия ближе, кто из авторов оказал влияние? Стоит ли поэту учиться на филфаке? Нужны ли союзы писателей?

- Мне нравятся символисты. Это и переводной поэзии и прозы касается. Называть конкретные имена не хочу, потому что каждое требует отдельного комментария.

Не думаю, что поэту стоит учиться именно на филфаке, но учиться вообще – желательно. Когда я поступала в наш университет, то надеялась привести в порядок собственные знания, как-то систематизировать их, чтобы представлять всё менее фрагментарно, а потом уже узнать что-то новое. И союзы – тут мне тоже кажется, что они не всегда нужны. Как форма поддержки пишущим – пожалуй. Как образование, способное объединять людей по интересам, – да. Как средоточие культурной жизни в отдельно взятом месте – тоже да. Но что касается создания какой-то атмосферы, в которой может случиться стихотворение, то скорее нет, чем да.

- Чувствуешь ли , что меняешься, становится иным поэтом, нежели была лет 5-6 назад? Страшит ли это изменение или кажется естественным и радует?

- Нет, изменений не замечаю. Не уверена, что автор сам может это видеть. Разве что в редких случаях, когда изменения резкие и необратимые.

- И - написано больше. А осталось 48 : не выдерживало планки заданной (кем?) Или не вписывалось в канву?

- Действительно, писала больше. За 16 год, например, не вошло ни одного стихотворения. И когда собирала корпус стихов для издателя, выбирала только те тексты, за которые не стыдно. Сомнения оставались, конечно. Думаю, и оставшееся можно сократить вдвое.

P.S.Презентация книги "Сердце для соловья"  Марии Марковой пройдет 4 января 2017 года в 19 часов в Вологде.