Эскорт. Глава 2

Глава 2. Елена Перемудрёная

    Каждый раз, думая о близости с Леной, ему мерещилась, как она заглядывает в ежедневник, и натыкаясь на запись о предстоящей интимной близости, ойкает нецензурной лексикой, кладёт свои тонкие пальчики на магическую клавиатуру и вызывает духов своей перемудрёности. Его воображение легко рисовало картину, как она штудирует в ноутбуке Камасутру, делая заметки на полях своего блокнота. Параллельно в маленьком открытом окне просматривает мастер-класс техники тантрического секса и ещё переписывается в чате с личным коучером. Прям Юлий Цезарь в юбке перед сражением. Хорошо что она не расписывала весь процесс соития в деталях по системе тайм-аута, а то бы он точно не справился с регламентом презентации своих возможностей. С Леной он, познакомился как раз на презентации проекта для компании её отца, где она работала его заместителем с перспективой на руководство всей компании. Папаша собирался уйти на покой лазурного берега Франции в ближайшем будущем и готовил себе замену. Знакомство было не из приятных.
    После его заикающихся оправданий пробками, она закусила удила и с места в карьер начала выносить ему мозг своими придирками к договору, к качеству мебели, к его виду, небритости, часам, телефону и опозданию, будь оно неладно. Именно из-за того, что он заставил её сместить свой график на полчаса, ему пришлось терпеть натиск неправедного гнева этой пигалицы с гладким пучком на голове, который он хотел оторвать во время этого сеанса бичевания младенца. Гневный внутренний голос Глеба рвался наружу, раздирая стенки голосовых связок, но не мог перекричать ритмичного счёта. За время ведения разных переговоров, он выработал для себя несколько приёмов для сдерживания необдуманной реакции. Один из них был счёт эпитетов, которыми он награждал визави. В этот раз он досчитал до ста сучек, пока выслушивал весь перечень неудовлетворённостей. После того как желваки на скулах перестали отплясывать африканский танец, он включил проектор своего воображения и представил себя ковбоем, стоящим перед зарвавшейся выскочкой. Стремительным движением руки он выхватил свой светский револьвер и выстрелил комплимент в её сторону. Первая сладкая пуля перебила ей гортань, и она замерла, хватая рукой перебитое горло. Не дожидаясь того, что она выйдет из этого предсмертного состояния, он разрядил весь комплиментарный барабан её милому личику, одежде и ещё чему то, чего уже не вспомнить. Последним выстрелом он пригласил её на кофе. Здесь главное было сохранить серьёзное выражение лица, как в американских вестернах и мысленно сдуть дымку со ствола, после того, как поверженный противник рухнет. Прищурившись он смотрел, как она после минутных конвульсий в пыли откинула фалангу своего ежедневника, достала ствол, и собрав последние силы, выстелила в ответ:
- Среда в 20:45 Вас устроит?
- Что устроит? – опешил Глеб. Картинка вестерна замерцала и сломалась вместе с выстроенной финальной сценой, в которой он на своём верном скакуне гордо уходит в закат с какой-нибудь умопомрачительной фразой. Но что-то пошло не так. На подписание договора он не рассчитывал, предложение свидания было рассчитано только для того, чтобы прервать этот обвинительный приговор, поэтому эта фраза повергла его в кататонический ступор. Ему вдруг показалось, что его верный конь повернул к нему голову, и презрительно фыркнув, голосом собеседницы стал разжёвывать ему этот ребус:
- В среду, в 20:45 я освобожусь с работы, после чего могу с вами выпить кофе, заодно и договор подпишем, если вы опять не опоздаете.
   От неожиданности даже воображение рисовало только настроечную сетку телевизора, оглушая противным писком. Мозг  вспухал, как губка, впитывающая едкую жидкость раздражающего звука. Очень хотелось переключить на другую программу, но воображаемые пальцы никак не могли попасть на кнопку переключения передач, а пересохшее горло требовало слюноотделения. Усилием воли Глеб собрал влагу по сусекам и послал порцию страждущему органу, но перепутал направление, поперхнулся и закашлялся. Лена вышла из переговорной и скоро вернулась с наполненным пластиковым стаканом, за который он ухватился, как за спасительную соломинку.  Усевшись на своё место, она положила остренький подбородок на тыльную сторону кулачка, и пристально стала наблюдать за ним поверх очков. Растягивая содержимое стакана на множество маленьких глотков, Глеб постепенно приходил в себя, как будто тихонечко пробираясь в открытую дверь на цыпочках. Настроечная сетка сменилась кадром из диснеевского мультика. Лена в образе  мультяшной очковой мышки с большими зубами, роль которых выполняли фаланги, прикрывавшие её рот, сидела на стуле перед мышеловкой с кусочком сыра. Это его успокоило и даже развеселило. «С мультяшкой как то интереснее, чем со стервозной училкой» – подумал он и перешёл в контрнаступление, надев на себя образ великосветского вельможи в остроносых башмаках.
- Я буду в восторге вновь испытать наслаждение от общения с Вами, и ни за что на свете не опоздаю. О несравненная из женщин. Да поразит меня паразит! – сказал Глеб, сделав рукой реверанс, после чего поднял ладонь кверху, принося клятву верности своему слову.
- Ну что ж, честно скажу, если задержитесь, я не буду сожалеть о вашей перспективе возможного заболевания и нашего несотрудничества. А на сегодня аудиенция окончена, месье  – произнесла она, как чревовещатель стальным голосом невидимого рта, спрятанного за статичными зубами-фалангами. И только смех, мерцающий за стёклами очков, выдавал в ней заинтересованного зрителя, наблюдающего за судорожными движениями Глеба, собирающего свою документацию в сумку.

Из Дневника Ивана Дурака:
 «В пещере Змея Горыныча Иванушка встретил лягушку на курьих ножках. Хотел ту лягушку приступом в жёны взять, но она выстрелила из лука первой, после чего ударилась головой об землю и превратилась в трёхглавую очковую змеюку. Еле отмахался. Нужно попробовать её поцеловать. Чем чёрт не шутит, авось обернётся царевной»

   Глеб шёл по коридору к выходу, пытаясь по привычке анализировать результаты переговоров, но анализировать, собственно говоря, было нечего, так как он толком не понимал, чем собственно они закончились. В мозгу мерцала неоновая фраза «Что это вообще было?». Придя в офис, он честно признался Сергею о своем косяке и поведал в красках о своём унижении.
- Она тебя поимела, и хочет довести эту экзекуцию до кульминации – констатировал Сергей.
- Вот ведь … - Глеб хотел назвать её сучкой, но проплывающая мимо полупрозрачная монашка на его верном скакуне погрозила ему пальчиком, не позволяя ему так низко пасть. Он кашлянул в руку, и пошёл в воображаемое наступление на бастион этой бестии – Ну, уж нет. Второй раз я не позволю этой очковой мышке безнаказанно издеваться над собой. На нейтральной территории я размажу её самомнение по булочкам, съем вместе с договором и поимею.
- С последним пунктом плана мести ты явно перегнул шест, так как совсем не похож олимпийского чемпиона по прыжкам на такую высоту  – остудил его замыслы партнёр – Может лучше сконцентрируешься только на втором? Заказ светит большой, и дивиденды от мести явно не покроют сумму упущенной выгоды в случае провала. В этом случае тебя будет грызть не только предприимчивая совесть, но ещё и я устрою пир на останках твоей плоти.
- И ты здесь Брут!
- А то! Не часто мне выпадает возможность отплатить тебе педагогической монетой за твои проповеди. Соберись, сын мой, и подставь ей вторую щёку. А можно я с тобой пойду? Уж очень хочется посмотреть на это представление. Хотя нет,  не лай бог,  забрызгаешь мой ультрамодный прикид своей кровью – не унимался Сергей в своём острословии.
- Ладно, ладно. Вот выпадут у тебя молочные зубы знания предмета перед встречей с каким-нибудь клиентом, я тебе разжёвывать не буду. Помрёшь беззубым, так и не надкусив свой миллион долларов.
- Всё умолкаю. Тут и сказочке конец. Служебный долг на склад ягнёнка уволок, а серый волк готовился к своей расправе – сказал Сергей финальную фразу перед отъездом на склад готовой продукции, задёргивая руками воображаемые шторки своего нескончаемого балагана. Он и не предполагал, что Серым волком Глеб называл именно его в своём сказочном блоге, в котором он позволял себе ерничать всласть не только над партнёром, но и над всеми, включая себя.

Из Дневника Ивана Дурака:
«На самом деле Серый волк был голубых кровей и не разборчив в предпочтениях, так как одинаково страстно любил Красных шапочек, солидных бабушек, гламурных овец  и даже упёртых баранов. Его не интересовал их внешний вид, его интересовало их содержание»

   До назначенного свидания было три долгих дня, которые он провёл в ежедневных монотонных заботах, контроле поставок, переговорами с поставщиками и аналитике запросов. Вечером первого дня он добрался до дома. Быстро заварил коробку Доширака и пакетик чая с бергамотом.  Утолив естественный голод, он нырнул в сеть в надежде выудить информацию, которая должна была утолить голод информационный. О компании отца он и так знал уже многое, так что на этот раз уделил внимание её руководителю, а по совместительству папаше очковой мышки. Судя по всему, папа раскручивал свой бизнес в лихие 90-е, где-то в ближайшем Подмосковье. Это настораживало и ещё больше охлаждало пыл реванша, так как с этой публикой он сталкивался довольно часто по делам служебным и никогда не желал сталкиваться с ними для выяснения личных вопросов. Не то чтобы он боялся, но как говорится «На фига козе баян, если она на нём играть не умеет?», а играть по их правилам он действительно не хотел. Он привык тонко манипулировать сознанием оппонентов, настраивая их на свою волну, а не махать кулаками железобетонных доводов. И уж тем более он не желал, чтобы этими доводами махали перед его носом. На фиг, на фиг такой экстрим. Сформировав о папе поверхностное мнение, он переключил своё внимание на Лену.
За спиной материализовался википедийный образ Фридриха Ницше в круглых очках и сюртуке.
- А где Иммануил? – мысленно спросил его Глеб, не отрываясь от монитора.
- А я чем не угодил?
- Не люблю фашистов.
- Вы, молодой человек, подвержены предрассудкам неверной трактовки моих трудов.
- Давай не сейчас. У меня тут важное дело, так что некогда мне с тобой дискутировать.
- Я пришёл оказать вам услугу в интерпретации полученной вами информации.
- Хорошо. Только не ломай мне мозг изысканной речью и переключи свой ретранслятор на человеческий язык.
    Профили Лены были заполнены не полностью и умеренно насыщены контентом. Основной информации не было или она ограничила её только кругом своих друзей, но несколько сот фотографий могли рассказать о ней много интересного. Фотографии с различных деловых мероприятий разного толка кичились своей профессиональностью. Всем своим видом они требовали соответствующего почтения, обрамления и места на стене почёта. Солидные персоны на них вселяли уверенность в их завтрашнем дне и пренебрежительное снисхождение к будущему всех, кто смотрит на эти фото.
- Девочка явно стремится вверх по иерархической лестнице к самой вершине великосветского общества, то есть, я хотел сказать она знакома с шайкой олигархов – скорректировал свой первоначальный вывод Ницше, поправляю очки за спиной Глеба.
- Да уж. Я бы тоже не отказался с ними попозировать, но … - Глеб не стал заканчивать начатую фразу, стесняясь великого философа согнувшегося над его спиной.
- Судя по её центральному местоположению на большинстве фото, она явно своя в этом ареале пираний. Так что о том чтобы поразить её знакомством с парой тройкой своих нищебродов, которых ты представляешь всем, как влиятельных личностей, можешь забыть.
- Согласен. Этот пункт вычёркиваем.
- Кстати у неё неплохой вкус в одежде. Она практически на всех этих мимолётных монументах славы хорошо гармонирует с этим сонмом героев нашего времени и не выделяется доступной напыщенностью, как некоторые дамы. Например, вот эта особенно сильно выступает рельефом кричащего цвета. Даже на этом плоском изображении создаётся ощущение голографического объёма  – Глеб тоже отметил силиконовую долину пышной красотки, которая явно диссонировала с общей экспозицией – Вот её ты бы завалил легко, но счёт был бы просто катастрофический для твоего бюджета.
- Да не собираюсь я никого заваливать. Пожалуй, оденусь поскромнее и изображу из себя аскета.
- Возможно – предположил Ницше, не уточняя, к какому из предложений Глеба это относится. Затем продолжил излагать свои предположения – Так же смею полагать, что хорошим вкусом её наградила мутер, а не этот кабанистического вида папаша. Смотри, видишь эти фотографии в интерьере фамильного особняка. Никакой помпезности, но очень солидно. Если бы дизайном занимался он, то на фоне золочёных крендельков, ты вряд ли бы рассмотрел кого-нибудь, кроме ангелочков и других сказочных драконов. Вот кстати и она. Солидная дама, украшенная только каким-то скромным, и видимо раритетным комплектом бриллиантов. Не то что некоторые матроны, похожие на ходячую выставку драгоценностей в безвкусной оправе дорогих шмоток. Уверен, что папа, у неё под каблуком. Так что если случай представится, дави мамашу катком своего внимания.
- Я так далеко не заглядываю – по-деловому сказал Глеб, листая фотографии. Но опомнившись, он с чувством оскорблённого достоинства, начал оправдываться перед воображаемым философом – Хватить сорить своими грязными инсинуациями. Я вообще этот вариант не рассматриваю, как возможный.
- Молодой человек – протянул Ницше, подражая какому-то персонажу фильма – Я же философ, я погружался и не в такие глубокие отстойные ямы человеческой души, как ваша. Так что не стоит петь мне в уши праведные песни. У вас всё на затылке написано.
- Давай отвлечёмся от моего затылка и вернёмся к изучению затылка этой пигалицы.
- Извольте. Я бы обратил ваше внимание на парные фото с молодыми людьми. Если вы заметили, то практически все особи мужеского пола пытаются приспособиться к её неудобной центральной фигуре, что делает её мало похожей на любвеобильную нимфоманку. Хотя холодный блеск серых глаз посылает сигнал, что она не девственница, но я могу и ошибаться. Возможно, это просто постановочный взгляд.
- Ну, этим сейчас никого не удивишь, а вот если ты ошибаешься, то это будет прям… Вау!
- То есть ты всё-таки признаёшь возможность проверки этого феномена? – радостно взвизгнул немец, получивший подтверждение соей догадке.
- Признаю, признаю. Каюсь, виновен. Слушай, я нормальный мужик с линейной проекцией на женщин, но это не значит, что я буду её завоёвывать – начал оправдываться Глеб под напором доводов философа – а ты бы не заинтересовался, праведник болезный?
- Грешно укорять других в их слабостях, молодой человек. Между прочим, я искренне хочу вам помочь, не смотря на то, что ваш образ режет мне глаз своим пышущем здоровьем.
- А ты зажмурься или отвернись.
- Не самое умное предложение, что говорит о том, что без меня вы явно обмишуритесь с выводами. Сделайте милость изложите вашу версию относительно друзей этой мадмуазель.
- Менее ста друзей говорят об избирательности мышки в выборе приближённых людей. Хотя это легко представить, вспоминая наше первое деловое рандеву – принимая вызов Фридрих начал Глеб свои рассуждения - Перепосты из групп о мотивации, цитатников, рецептов и упражнений ничего конкретного о ней не говорят. Либо у неё нет индивидуальности, либо она тоже кое что знает о том как можно использовать информацию из социальных сетей.
- Браво мой юный друг. Засим я откланиваюсь и оставляю Вас наедине с вашими дерзаниями – после этих слов с лёгким кивком головы Ницше стремительно стал удаляться по коридору, постепенно растворяясь, как в фильмах ужасах.
- Наконец-то. А то достал меня своей педантичной занудностью.

Из Дневника Ивана Дурака:
«Приходил Фридрих Ницше, помог в составлении психологического портрета Елены Перемудрёной. Неплохо разбирается в психотипах, хотя если судить по его философскому Заратустре, он точно относится к какому-нибудь типу психов. Совсем не похож на фашиста, хотя может просто шифруется, скрываясь от нюренбергского суда»

    Полистав ещё немного профиль Лены, Глеб открыл Ворд, где он хранил папки с личными досье на всех, кто попадал в зону его интересов. Эту привычку он завёл уже давно, ещё с начала своей трудовой деятельности. Ему не только нравилось делать записи о знакомых людях, но это очень помогало ему формировать более объективное мнение о них и понимать, как оно формируется у него. Периодические записи показывали динамику изменений его мнения в зависимости от тех или иных произошедших событий и факторов, влияющих на его отношение к людям. Это помогало ему давать более взвешенную оценку незнакомым людям, предугадывать их поведение и отношение к тому или иному, что очень благотворно влияло на ведение бизнеса, да и не только бизнеса. В отношении с противоположным полом это давало неоспоримые преимущества, которые с лихвой компенсировали внешние недостатки. Нет, уродом он не был, но и жгучим красавцем он себя тоже не считал. Короче говоря, это было интересно и полезно. Кроме того он, где-то глубоко в душе, он лелеял мечту когда-нибудь начать писать книгу и имел виды на эти заметки. Поэтому он сделал несколько записей на листе и сохранил в папку, пометив файл надписью «Елена Перемудрёная». Он всех записывал по именам, прибавляя разные сказочные эпитеты, чтобы не перепутать. В его картотеке уже были несколько Елен. Елена Перекрасная работала в его компании и меняла цвет волос и партнёров с постоянной периодичностью. Елена Мудрёная была сотрудницей кафедры физмата и он ничего не понимал из того о чём она говорила пока они встречались. С ней он так и не успел перейти в фазу стабильного выделения энергии при взаимодействии двух субстанций, так как термоядерная реакция эмоционального взрыва взаимонепонимания произошла раньше. Елена Прибабахнутая  занималась неизвестно чем, входила в группировку эмо, постоянно делала новое тату и любила выпить. Короткая, но яркая связь с ней была своего рода кратковременным помрачением рассудка и погружением в некую параллельную нереальность после одного загула с Сергеем.

Из Дневника Ивана Дурака:
«Завёз как-то раз Серый волк Ивана Дурака в клубное болото, где они напились из барной лужи. Стало им хорошо, весело и пошли они на танцпол, где Иван увидел Елену Прекрасную. Так она ему понравилась, что Иван решил пустить в неё стрелу, а когда проснулся утром, то  на подушке вместо Елены Прекрасной лежала какая-то татуированная лягушка. И почувствовал Иван себя настоящим козлёночком» 

    Вся полученная информация о Елене Перемудрёной внесла кардинальные коррективы в первоначальный план разгрома личности этой девушки, добавило интриги и непредсказуемости результата. Отложив выводы до следующего раза, он прилёг на диван и открыл книгу на странице с загнутым уголком. Прочитав несколько страниц,  мысли вновь вернулись к Лене. Даже не к Лене, а к тому может ли у него что-то быть с Леной. Не просто же так она согласилась выпить с ним кофе после того, как полчаса разносила его в пух и прах. Как говорил Вини Пух: «Это ж-ж-ж  неспроста!». Глеб пытался понять как он сам относится к такому варианту развития событий и не мог с уверенностью сказать хорошо это или плохо. Да и кто может это сказать с уверенностью?
     В любовь с первого взгляда он верил, так как сам втрескался по уши в девятом классе в девочку с ангельски личиком и бесовским характером. Так это когда было? И кем он тогда был? Девственник, начитавшийся Дюма и других авторов романтических романов, которого затюкали сельские одноклассники, за его интеллектуальное несоответствие колхозному болоту. С тех пор прошло много лет, и с каждыми новыми встречами в нём крепла уверенность, что первой бывает только влюблённость, а настоящая любовь приходит позднее, и то если повезёт. Ему вот больше не везло с девятого класса, а другим он как-то не особенно доверял, так как о любви с первого взгляда он слышал только публичные заявления от людей находящихся в отношениях. Но стоило поговорить с ними отдельно за чашечкой чего-нибудь соответствующего, выяснялось, что не всё так однозначно. Дальше он ещё о чём-то думал и рассуждал сам с собой, пока не уснул с недочитанной книгой на груди, так и не раздевшись.

Чуждые мысли
Случайные встречи, как кляксы на неоконченном отрывке отношений, упавшие с наконечника пера.
Они вызывают горечь раздражения, от того что испорчен ещё один чистый лист твой жизни, который мы комкаем и выбрасываем в корзину. После чего начинаем жизнь с нового листа, и прежде чем сделать первый штрих, мы смотрим на его девственную чистоту в ожидании музы. А пока она не снизошла, мы оправдываем свою расточительность и нежелание исправлять ошибки верой в свою гениальность и того что можно написать лучше. Но дело в том, что прежде чем написать гениальный роман, все пишут множество более коротких произведений, которые входят в альманах нашей жизни. Это могут быть короткие миниатюры случайных связей, которые с удовольствием перечитываем в одиночестве своей памяти или смешной анекдот, который постоянно рассказываем друзьям и знакомым за шумным застольем. Романтическая новелла, будоражащая сердце алыми парусами несбывшегося счастья или бурный служебный роман  с банальным сюжетом, пикантными сценами и гримирования семейных трещин. В следующий раз это может быть лирическая поэма осеннего вальса, закружившего вас в листопаде неожиданной встречи и смывшая надежды проливным дождём слёз разочарования.  Мы не знаем сколько ещё скомканных листов окажутся в корзине прожитых лет, испорченных неудачными строчками встреч. Нам просто  хочется верить, что новое произведение будет последним и единственным романом о любви всех нашей жизни, который мы будем писать всю оставшуюся жизнь, не выкинув ни одного листа. И будет в нём только он, она и несколько маленьких копий, которым мы будем читать этот роман на ночь, как сказку о принце и принцессе.