Старые вещи

     Это очень старый рассказ - из тех забытых времен, когда не было мобильных телефонов. И много чего еще не было, даже в фантастических рассказах. Поэтому вставила некоторые пояснения с точки зрения сегодняшнего послезнания. Да, да, это действительно было. И мы жили, привязанные к домашнему черному пластмассовому монстру или бегали по городу с горсткой 2-х копеечных монеток. А если монетки не было - всегда можно было попросить у прохожего. Практически никто не отказывал. И, как ни странно, никто не пытался собрать на этом капитал на пиво. Или пытался?

                ***

    Вы ведь и сами знаете, у каждой вещи есть душа - добрая, злая или просто насмешница. Нет-нет, не путайте ее с душой хозяина, это совсем, совсем разные души - хозяина и его вещей. У меня на даче есть секретер с тонкими, как у молодого пуделька, ножками - во время оно это была ужасно модная и практически обязательная вещь. Он нахальный, ироничный, иногда склонный к философским умствованиям. Я пишу за ним деловые письма, перевожу, читаю толстые научные трактаты (но никогда - романы), от тяжести которых он начинает громко возмущаться, отстукиваю на апатичной и ленивой машинке (да-да, компьютеров тогда тоже не было, посмотрите в Wikipedia, что это за чудовище - пишущая машинка) рецензии и статьи.

     Но записки - нет, вы не поняли, не те, вызывающие в памяти запах кухни, заполненные скучными поручениями, напоминаниями, просьбами (заплати за электричество, позвони Вере Ивановне, химчистка!, а у собаки не блохи ли?). Нет, записки, ожидаемые с нетерпением (увы, SMS тоже не было) и разрываемые непрочитанными, и опять собираемые из клочков; записки, ничего не значащие и все же полные смысла - вспомните юность - я пишу за старым, сварливым и грубым столом, какое уже десятилетие угрюмо примостившимся в углу веранды и заваленном старыми пожелтевшими книгами, альбомами с фотографиями никем не помнимых людей, обрывками обоев и старыми конвертами с загадочными обратными адресами (да-да, тогда мы писали письма и отправляли их по почте. И лизали марки. И клапаны конвертов). И плачу я, уткнувшись в его пахнущую пылью столешницу и, беспричинно радуясь, рисую на этой же пыльной столешнице улыбающиеся мордочки чертенят.

      Это мои вещи. Я знаю их, они знают меня. Среди них есть друзья, враги - например, завистливый и вульгарный чайник, просто приятели. Я знаю, что можно ожидать от них, я чувствую себя среди своих. Но между ними есть одна... одно... один? - злая душа, существо, враг? Или союзник? Или любопытный, иногда сочувствующий мне, чужак? Я всегда чувствую, что он наблюдает за мной, готов нанести удар в спину или вдруг небрежно швырнуть царский подарок, всегда настороже, всегда бодрствует. Это - порождение нашего шумного и злого века (как мы были наивны!) возвращающего человеку его древние стадные инстинкты и оставляющего его одиноким среди своей суеты (android вам в руки). Демон, угадывающий желания и играющий ими. Телефон.
 
      Он стоит на круглом столике у дивана и молчит. Молчит уже третий час. Я ухожу в другую комнату, я не прислушиваюсь, но он понимает эту хитрость и мстит, мстит зло и мелочно - звонит и серо-унылым женским голосом спрашивает кого-то с таким же серо-унылым именем. Я хожу из комнаты в комнату и ношу с собой, иногда поглаживая, его гадкую на ощупь пластмассовую тушку, волочащую длинный дьявольский хвост-шнур с штепселем вместо кисточки на конце. Он приторно-сладко ухмыляется, как угомонившийся на мгновение толстый и гладкий кот-ворюга. Он тихонько мурлыкает звонком - и вот получасовая беседа ни о чем и опять та же сплетня.

      Потом он отдыхает. Тишина. Я не выдерживаю и вырываю шнур из розетки. Все. Как-никак, а это - победа, жалкая победа-поражение, но победа, победа, победа... Я от него не завишу. Я сама по себе, я сильнее него.
 
      Еще полчаса - не знаю, куда они исчезли. Но вот этот притаившийся зверь бьет меня по голым ногам резиновым хвостом. Я наступаю на шнур, а он змеей обвивается вокруг щиколотки, извивается, стучит по стене зубом-штепселем. Не задумываясь, машинально, пытаясь вырваться и прекратить мерзкий стук, вставляю штепсель в розетку и - звонок, и - радость, страх, надежда, и - чуть хрипловатый голос: "Не сердись, мышка моя", и - непонятный добрый - иди злой? - или просто чужой и равнодушный? дух укрывается до утра в черном пластмассовом скафандре.
      Как молоды мы были... Нашла в столе рассказ, перечитала, вспомнила все ощущения и сладко загрустила. А вот кто звонил - вспомнить так и не смогла.