БАБА ЖАРА

(предновогодняя сказка)


Глава первая. Сватовство.

В тот год день 31 января выдался ветреным, с редким снегом. Льдин и Иза уже с полчаса брели через лесок в сторону города. Со стороны парочка выглядела более чем странно: на Льдине был белый костюм, голубую рубашку разрезал белый галстук с искоркой, а Иза была в лёгком, салатного цвета платье с ромашками, которое совершенно не шло к её голубым глазам. Возраст Льдина Хрустовича, по обыкновенным меркам, зашкаливал за все мыслимые пределы, но на вид ему было не более лет сорока пяти, и Изу обычно принимали за его внучку, хотя она была одной из сотрудниц его отдела «Низких температур». В руках Льдин держал белую кожаную сумку, а подмышкой белый зонт. Льдин шел не спеша, Иза пряталась от ветра за его плечистой фигурой, но теплее от этого ей не становилось. Когда они вышли на опушку, Льдин обернулся и ласково спросил: «Тепло ли тебе, Изочка?»
— Холодно, шеф! Возьмем южнее? – ответ прозвучал жестко и громко, почти дерзко.
— Да? Хорошо, — слегка удивившись, ответил Льдин, — а где ж у нас тут юг…
Льдин выпрямился и осмотрелся. Устремив взгляд в даль, он мысленно перенесся в Африку. Там осталась его супруга, темнокожая красавица Жара Ивановна, заведующая в «Стихийной канцелярии» отделом «Высоких энергий». 


Центральный офис «Стихийной канцелярии» располагался глубоко внутри кратера вулкана Килиманджаро, его утопленный в породу фасад из синего стекла не мог быть виден снаружи ни при какой погоде. В первом справа кабинете и сидела в тот час за своим рабочим столом Жара Ивановна. Был почти полдень, и через затемненное окно ей было видно, как солнце освещает противоположную часть вулканического канала. Читая документ, она краем глаза заметила набежавшую тень и то, что форточка слегка отклонилась.
Жара взглянула на часы. Надо сказать, что время в «Стихийной канцелярии» идет в несколько раз медленнее, чем на «объекте», то есть на поверхности планеты, поэтому и часы там устроены по особому: на большом циферблате 365 делений с разбивкой по месяцам и кварталам, на среднем – 24, рядом еще два маленьких циферблата по 60 делений, стрелки на которых вертятся весьма шустро. Не успев толком разглядеть день и час, Жара услышала стук и повернула голову.
В приоткрывшуюся дверь уже просунулись две головы дракона; на одной из голов был летный шлем старого образца, а на  второй рыжий хохол. На той же шее болтались барабанные палочки.
— Здравствуйте! Можно?! – спросила левая голова.
— Мы по объявлению! – добавила правая.
Жара улыбнулась, жестом пригласила войти. Шеи сначала вытянулись, головы заулыбались и долго кланялись, каждая на особый манер, и только потом дракон сделал шаг вперед и внес в комнату грудь. Между головами Жара заметила барабан.
— Разрешите представиться, Змей! – сказала левая, более смелая голова
— Очень приятно! Заходи, Горыныч! Присаживайтесь! – ответила Жара.
Змей дошел и уселся напротив, уложив головы на переговорный стол.
— Мы, Жара Ивановна, не из Горынычей! – начала правая голова.
— Это наш дедушка… — подхватила левая.
— Двоюродный… — уточнила правая.
— Горилычи мы … — представилась левая.
Жара слегка растерялась.
— Простите великодушно! – сказала она после паузы. — Издалека, Горилычи?
— По секрету… — начала правая голова…
— С того свету! – закончила вторая.
— С самого Везувия? – спросила Жара. — Путь не близкий… Проголодались, поди?
Жара открыла тумбу стола, достала пару конфет, протянула одну правой голове.
— Хочешь «Мишку»? — спросила Жара, разворачивая конфету.
Правая голова облизнулась и вытянула язык. Левой голове
Жара предложила шоколадку «Аленка», но та вдруг заупрямилась: «Девчонка! Мы девчонок не едим, Жарочка, спасибо! А… еще «Мишка» у тебя есть?»
— «Белочка» есть… — ответила Жара. — На, кушай! На здоровье!
Головы закатили глаза от удовольствия. Выждав, Жара продолжила: «Ну рассказывайте, Горилычи! С чем пришлё… прилете… ли?»
— Да мы это… — начала левая… — Мы по-серьезному! – продолжила правая. — Да, да… мы семью хотим! – закончила мысль левая.
— Семью… а где работаете? – спросила Жара.
— Пилоты мы, Жарочка! — ответила левая.  — Угу… по вызову! – уточнила правая. — На жизнь хватает! — Мы семью обеспечим! – головы говорили, перебивая друг друга. — Да, да! Вы уж не сомневайтесь!
— Но… вас же двое?! – Жара выглядела немного растеряно.
— Мы один! Просто головы две! – ответили обе головы.
— А… это что, мода такая? – спросила Жара, глядя на барабан.
Тут Змей встал и склонил головы, на физиономиях появилась скорбь.
— Увы… не так давно нас было трое… — сказа правая голова, сняв барабан, под которым оказалась покрытая черным колпаком культя.
— Тогда не скучно было! – вздохнула левая голова.
— Да, а теперь… — подхватила правая, переведя взгляд на культю. — Эх, веселая была головища! — правая голова всхлипнула.
— Огнедышаща! – еле выдавила из себя левая.
— Ой, мамочки! Ой, простите! Да как такое случилось-то!?
Головы, уронив из одного из глаз слезу, опять улеглись на стол.
— Перелетали мы…  из Греций в Китаи… — начала правая…
— А там туча грозовая на пути… так братан от скуки решил молнию перекусить, но он промахнулся, а она ему в ухо залетела!
—  Вся голова засветилась, Жарочка… —  продолжила правая голова, — отовсюду — из ноздрей, глаз, ушей — как прожектора забили!
— Мы тоже чуть не умерли!
«Ну Змей и заливает! Просто фантазер? Или псих? – подумала Жара. – Сказал бы, мол, что несчастный случай, – я б и допытываться не стала».
— Еле приземлились… Хотели молнию вытащить, так она там… прилипла! Братан два дня мучился, пока представился!
Жара все же выдержала сочувственно паузу.
— Да… семья, конечно, — это хорошо! Только вот… На вас не наготовишься! – сказала Жара, покачивая головой.
— А мы по очереди! – в один голос сказали головы.
— Что… по очереди? – ответила Жара.
— Есть будем по очереди! Желудок-то у нас общий! – проговорили головы.
— Общепит?! – сказала Жара, покачивая головой. — Надо подумать! Благоверный-то мой — сбежать-то сбежал, а развод не оформил! Так что без его подписи – никак!
— А мы его найдем! – сказала правая голова, вытянувшись вверх и осматриваясь.
— Он у нас все подпишет! – с неуверенной угрозой в голосе сказала левая, сведя глаза к носу.
— А чего он сбежал-то, Жарочка?! А? От такой-то красавицы? – спросила правая, опять укладываясь на стол.
—  Если не секрет?!
— Да праздника ему своего захотелось! – сказала Жара слегка взволнованным голосом. — У моих подчинённых, говорит, есть, а у меня нет!
— Свой праздник – дело хорошее… — с пониманием сказала левая голова.
— Помню, у нас тоже свой был… в Китаях! – мечтательно поддержала тему правая. – Как мы там сиртаки с местными на Новый год отплясывали! Очень способные ребята, быстро научились!
— Раньше нас часто приглашали… а теперь уже и не звонят… – грустно сказала левая.
— Мда… — протянула Жара, — но у моего-то праздник — это только предлог! Да! Потому как не один он удрал, а с Изотермой!
— Это с какой же? – встрепенулась правая голова.
— Да с Нолькиной! Два сапога – пара! Что он, что она — ни то, ни сё! – сказала Жара, вставая из-за стола. — Стало быть, так: коль принесете его на развод согласие, — тут Жара даже ногой топнула, — рассмотрю по всей форме вашу жалобу!
Левая голова еле сдержала смех, но правая восприняла все серьезно и уточнила: «Предложение!»
— А вы разные… — заметила Жара левой голове.
— Это так, Жарочка! – вместе воскликнули головы. — Не скучай, целуем ручку!
Змей встал, и головы вместе, толкаясь лбами, стали чуть ли не лизать у Жары левую ручку, так что ей пришлось спрятать её за спину. Горилычи, кланяясь, отошли к окну, подпрыгнули и попытались вылететь в форточку, но застряли, и Жаре пришлось выталкивать дракона шваброй. Вылетев, Горилычи моментально набрали скорость, так что Жара заметила только взметнувшийся вверх сероватый шлейф. Заметив на стекле следы от лап, Жара достала салфетку и стала протирать стекло.


Воодушевленный ответом Жары Ивановны, Змей в это время летел над морями, а Льдин и Изотерма шли вдоль опушки леса, разглядывая на горизонте очертания Великого Устюга – небольшого городка, в одной их гостиниц которого расквартировался оперативный штаб отдела «Низких температур».
Изотерма, уловив вдалеке легкий, но странный шум, остановилась и прислушалась. Над горизонтом показалось облако странной формы, которое через чур уж быстро перемещалось в их сторону.
— Льдин Хрустович! Льдин Хрустович! – позвала Иза, показывая в сторону облака.
Льдин оглянулся, присмотрелся.
— А вдруг это… — он присел и открыл зонт. — Прячься сюда!

Изотерма залезла под зонт и прижалась к Льдину. Когда похожее на дракона облако пронеслось мимо, Льдин встал и закрыл зонт.
— Кто это был? – спросила Иза.
— Не разглядел… — ответил Льдин.
— Может, просто облако?
— Наверное… — Льдин показал зонтом в сторону города. — Идем, уже недалеко!


В «Стихийной канцелярии» Жара уже закончила протирать стекло и подошла к зеркалу поправить прическу.
— А что?! — сказала Жара задумчиво. — Горилычи хоть и инвалиды на голову, но зато зараз вдовой не оставит!
 

Глава вторая. Штаб

Штаб был расквартирован в скромной гостинице на краю Великого Устюга, к полдню там уже собрались все сотрудники. В ожидании шефа трое играли в домино, еще один пил чай и болтал с прикрепленным к нему стажером. Отхлебнув из кружки, он удивился и сказал: «Братцы Годы, чай что-то быстро остыл…»
На телеэкране вдруг, прервав трансляцию концерта, появился диктор. Годы затихли и прислушались.
— В районе Великого Устюга зафиксировано аномальное похолодание, – сказал диктор, выражение лица при этом у него было весьма озадаченным. — Ученые предполагают, что это связано с перемещением на юг озонной дыры из района космодрома Северный, образовавшейся в результате пусков ракет два дня назад.
Годы стали обсуждать новость.
— Дыры… хм! да когда тут на Григорианский календарь переходили, тоже самое было…
— Ой, взгляните! – тот Год, который пил чай, поставил свою кружку на стол перед доминошниками.
Все увидели, как поверхность воды в стакане на глазах затягивается льдом.
— Братцы Годы, похоже, что это наш шеф…
— Наш шеф Морозов где-то близко!
Тут дверь открылась, в комнату вошел Льдин, за ним Изотерма.
— Привет, молодежь! – сказал Льдин.
— Холода желаем, Льдин Хрустович! – чуть ли не хором ответили сотрудники.
Льдин подошел к столу, поставил саквояж на стол и сказал: «Как-то тут не очень прохладно… Вот, братцы, знакомьтесь: Изотерма Нолькина, прошу любить, но не перегревать!»
Изотерма сделала книксен.
— Мы очень, очень рады! – дружно ответили Годы.
— Не желаете ли перекусить с дороги? – сказал один из них. — Есть свежий холодец!
— Не откажусь! Пить хочется, водички налей… — Льдин протянул ему стоявший на столе стакан. — Изочка, а ты…
— Девочке мороженное… — нашелся стажер. — Я сейчас сбегаю.
Льдин взял в руку стакан с водой, но не успел он поднести его ко рту, как вода окрасилась в желтый цвет.
— Ого! Это как? – Льдин отпрянул, посмотрел содержимое стакана на свет и принюхался. – Ого, водка!?
— Горилка! Наверное, дракон рядом пролетел… — предположил один из Годов. — Я тоже почувствовал что-то…
— А не имеет права – не его год! – возразил другой.
Льдин опять принюхался. 
— Да, горилка! Ой, змей! – Льдин отставил стакан.  — Чуть не отперчил!
— Хруст Льдиныч, скажите… — начал тот Год, который пил чай.
— Льдин Хрустыч, — поправил его Льдин.
— Простите…
Льдин продолжил невеселым тоном: «Да, папа… все еще спит в Антарктиде… временно.»
— Я как раз об этом… есть данные, что гиперборейцы собираются в поход! – продолжил тот же Год.
— Куда, зачем? – заинтересовался Льдин.
— Кто их знает… Возможно, хотят найти тело…
— Чьё? Папы? Ну!? А кто сможет открыть ледяную сонницу? Она же монолитная! Да и зачем?
— А что, если они задумали перенести тело на Северный полюс… — предположил один из сотрудников.
— Чтобы создать однополярный мир!? – добавил другой.
— А тянуть, поди, будут через Индокитай!? – предположил третий.
— А там зона Жары Ивановны! Даже от присутствия  Изотермы там все расчихаются, а если… — взволнованные Годы не дали шефу закончить.
— Это будет катастрофа! — Надо их остановить!
— Да… но как? – спросил Льдин. — Эти парни – они закаленные! Хотя не думаю, что у них сил больше чем на сто метров хватит…
— А что, если вашу супругу попросить?
— Жарванну? У нас с ней… — Льдин замялся. — Она стала слишком ревнива… Да у нее и своей работы навалом…
Льдин задумался и стал доставать из портфеля хронометр.
— Ого! – сказал он, узнав время. — Пора уже! Кто на Камчатку?
— По жребию я начинаю… — Один из Годов начал подвязывать бороду. — Пока, братцы! – он встал и пошел к вешалке за шубой.
— Да, не забудь потом во Владивосток заглянуть! — вслед ему сказал Льдин. — И чтоб на работе ни-ни!


Тем временем в Арктике гигантские, атлетически сложенные волосатые гипербореи сидели на лавках за ледяным столом и обедали персиковым компотом. Во главе стола в антикварном кресле в шлеме викинга сидел их вождь Фридрих.
— Что скажете ребята? — спросил Фридрих.
— Отличный компот, Фридрих! – его воины стали наперебой расхваливать любимое лакомство.
— Я не об этом… — прервал их Фридрих. — Отомстим Морозовым за создание двухполюсного мира?
— Отмстим! — Месть! — Фрост в одни руки! — Фрост – наше право! – вразнобой ответили гиперборейцы, повскакав с лавок.
— Ну-ну, угомонитесь! – Фридрих повернулся к тем, кто сидел по правую руку. — Вы проверьте ледолёт (он имел ввиду ледяной пустотелый отполированный конус)! А вы… — Фридрих повернул голову влево. — А вы наймите пилота. Остальным отдыхать! Надышитесь холодком, завтра в поход – жарко будет!


Глава третья. Командировка

Только-только Жара успела перекусить в своем кабинете, как услышала легкий шорох, и тотчас в форточку просунулась голова в шлеме.
— Жарочка, это мы! — голова убралась обратно, вместо неё появилась правая голова.
— Жарочка, ну что ты решила, ненаглядная?
— Только через ЗАГС, Горилычи! – Жара даже руками всплеснула от досады, работы у неё было невпроворот.
— Да мы ж не против, дорогая! – прокричала левая снаружи.
— Две головы, а все равно, что одна! – Жара слегка рассердилась. — Последний раз говорю: нужно его письменное согласие!
Левая голова тоже пролезла в форточку, головы печально закачались из стороны в сторону и сказали вместе: «Нет его нигде!»
— Зонт, наверное, 5-го поколения взял! Стул-с…  — ответила Жара.
— Стел-с, Жарочка! – поправила её левая.
— Да… придется опять самой…
— Я тебя одну не отпущу! – одинаково вразнобой ответили головы и уставились друг на друга.
— Передеритесь еще! Эх, женихи, женихи! Залезайте, ждите тут! – Жара положила на стол две шоколадные конфеты. — Это вам сухой паек…
Горилычи попытались пролезть через форточку, но застряли. Жара втянула левую голову за уши и вышла из комнаты. Головы повернулись ей вслед.
— Хорошенькая!
— Очень! – согласилась правая голова.
— Нежная! – подтвердила левая, потирая уши.


Жара тем временем шла по длинному коридору канцелярии, краем глаза читая надписи на дверях: «Отдел сквозняков», «Моечный отдел», «Отдел 0-го цикла»… Наконец она дошла до дверей, перекрывающих коридор. На них висела табличка «Манипуляторная». Жара приложилась к датчику глазом, двери раздвинулись и она вошла внутрь.
Манипуляторная представляла из себя огромный зал с кольцевыми балконами и огромными манипуляторами в разных местах. Посреди зала был подвешен гигантский глобус, вокруг которого парили ангелы.
— Привет, безгрешные! Супруга моего не видели? – крикнула им Жара, но ответа не последовало, ангелы не обратили на нее никакого внимания. Жара заметила неподалеку Урагашу, невысокого лохматого старичка с палочкой, с которым она приятельствовала.
— Урагаша! А ты что тут делаешь. Ты же в отпуске?!
— Да климат-контроль отозвал. У него проблемы!
— У него всегда проблемы! Ты моего не видел?
— Не-а… Может в Устюг слетел?
На нижнем балконе Жара заметила одного из своих сотрудников, тот пускал молнии в сторону глобуса.
— Сполох, прекрати, у нас перерасход электричества!
Сполох выпрямился, посмотрел на Жару и шутливо отдал честь: «Есть! Начальник, дай шаровую!? Ну хоть одну!»
— По шаровым тоже перерасход… работай на тренажере! – приказала  Жара и пошла по балкону к микроскопу, посматривая на ходу на ангелов.
 Те были заняты своим делом – сачками отлавливали то там, то тут отлетающие от шарика души. Души были много меньше ангелов и походили на младенцев с крылышками. Ангелы ловили их и сажали на облако. Одна из душ вдруг начала кусаться. Вырвавшись, она, кувыркаясь, свалилась в атмосферу и исчезла. Жара сочувственно покачала головой и стала наводить микроскоп на Евразию.
В это же время неподалеку от северного полюса несколько ги¬пер-бореев сидели на краю проруби, опустив ноги в воду. Один их них покрутил ручку допотопного телефона и прокричал: « Алло! Алло! Барышня, Змея Горилычи пожалуйста! Да не Горынычи, а Го-ри-лы-чи! Да!»
Змей уже задремал в кабинете Жары, звонок мобильного его разбудил.
— Горилычи, слушаю! – ответила правая и включила громкую связь, чтобы и левой голове слышно было.
— Фридрих приказал выступить в поход. Для тебя есть работа!
— Спроси, сколько?
— Сколько? – переспросила правая голова.
— Центнер… почти!
— Спроси, горький?
— Шоколад горький?
— Очень… почти.
— Во сколько вылет?
— Через час.
Левая голова взглянула на часы.
— Пора лететь…
— Договорились! – правая голова отключилась, Горилычи подскочили и вылетели в форточку.
Жара все это время крутила ручки настройки микроскопа, пока, наконец, не попала на Великий Устюг. Осмотрев город, она поймала в объектив гостиницу, а затем и балкон верхнего этажа. Когда на балконе появилась Изотерма, Жара не выдержала: «Вот она, гадина-разлучница!»
Прядя в себя, она пять припала к окуляру, но Изотерма уже вошла в комнату. Там все столпились у стола, на котором была разложена гигантская метеорологическая карта мира. Над ней-то и склонились все Годы и Льдин.
— Видите… — Льдин показал кончиком карандаша линию,     — и здесь, смотрите… Так что если гипербореи и передвинут немного папин «саргофак», сильных морозов не будет, разве что на Тибете. На равнине, — Льдин показал на Китай, — возможно, снежок выпадет – ну и пусть детвора порадуется!
— И вправду, пусть детки повеселятся! – Годы одобрили его анализ.
— Другой вопрос, где, конкретно, сейчас эти молодчики? – спросил Льдин, показывая на Северный полюс. — И как они вдруг окажутся на Южном полюсе?! Э… а где мой хронометр?
Льдин оглянулся, ища свой прибор, но к нему тотчас подскочил стажер: «Вот, вот он… я посмотреть взял… Простите!»
Льдин прибрал часы, опять повернулся к столу и уставился на Северный полюс, как бы пытаясь разглядеть там гипербореев.


Те уже стояли в строю. Перед ними, посматривает на солнце, прохаживался Фридрих. За гипербореями стоял на опорах ледяной конус. За ним на горизонте появилось облако, и вскоре  Горилычи приземлился рядом с Фридрихом.
— Здравия желаю! Я не опоздал? – спросила правая голова.
— А я? – подхватила левая.
— Хватит, Змей, придуряться! – строго сказал Фридрих.    — Твоя задача… и твоя тоже – доставить штурмовиков на Южный полюс! По местам!
Фридрих подул в свисток, гипербореи развернулись и строем пошли внутрь конуса, по очереди залезая вверх по свисающей с вершины цепи и цепляясь карабинами за звенья. Горилычи некоторое время смотрели на это, пританцовывая и поджимая от холода лапы, потом правая голова начала от скуки стучать в барабан.
— А шоколад? – вспомнила левая.
— Шоколад! – Фридрих снял шлем и достал два куска шоколада. — Вот аванс! Остальное по возвращению!
Фридрих дал Горилычам по куску шоколада, те проглотили  и заметно повеселили.
— Теперь долетим! — Точно! – согласилась правая.
— Приготовиться! – скомандовал Фридрих.
Гипербореи схватили друг друга за руки, Горилычи подпрыгнул.
— Стой! Стой! Меня забыли! – закричал Фридрих, цепляя к последнему звену цепи своё антикварное кресло. Наконец он сел, надел шлем и заорал: «Вдохнули! Поехали!»
Гипербореи надели какие-то древние противогазы, дракон подпрыгнул, облетел вокруг конуса, подцепил его когтем и взмыл вместе с ним за облака…
В этот момент Жара уже отошла от микроскопа.
— Сполох! – крикнула она. — Я отправляюсь в командировку, остаешься за старшего! И не шали!
Жара спустилась на этаж и подошла к аппарату, похожему на шприц. Там она набрала на пульте «Великий Устюг» и аппарат сам стал прицеливаться. Когда он затих, Жара залезла в «шприц». Сполох и Урагаша зажмурились и заткнули уши: световой импульс, молния, грохот…
А в гостинице все по-прежнему стояли вокруг стола. Когда Изотерма от скуки шаловливо коснулась пальчиком карты, Льдин её пожурил: «Изочка, не балуй! Чихать начнут!»
Тут на экране телевизора опять появился заставка прогноза погоды и все повернули головы к диктору.
— На юге от Великого Устюга замечено аномальное потепление: в радиусе двадцати километров растаял весь снег, – провещал тот.
 Льдин и Изотерма переглянулись. — Ученые предполагают возникновение локального микро-разлома земной коры и поднятие магмы до уровня грунтовых вод.
— Изочка, нужно встретить Жару Ивановну! – приказал Льдин довольно тревожным голосом. — А то жарко будет!
Изотерма кивнула и пошла к выходу. Льдин, проводив её взглядом, вновь склонился над картой, не заметив, как следом за Изой за дверь выскользнул и стажер.
И действительно, Жара Ивановна уже сидела на пеньке. У ног она заметила пробивающуюся из-под оттаявшей земли травку и улыбнулась: «Это вы меня так встречаете?» Ей захотелось коснуться пальчиком кончика травы, но тот стал желтеть и Жара отдернула руку.
- Ой, простите! – она оглянулась. – Помню, здесь ручей где-то был … надо бы остыть!


Дракон к этому времени уже долетел до Южного полюса и поставил почти растаявший ледолёт посреди торосов.
— Пока ребята, что-то тут прохладно! – сказал Змей, облетел вокруг ледолёта и был таков.
Гипербореи попрыгали на лед и построились. Фридрих достал термометр и стал шагать в разные стороны, чтобы определить направление падения температуры. Затем он куда-то показал рукой, и двинулся в том же направлении. Гипербореи перестроились в походную колонну и замаршировали вслед за ним.


Глава четвертая. Преисподняя

В полутемном, отделанном золотом помещении за изумрудным столом сидел сам Князь Несветоффъ – не большой и не маленький, но капризный черт, постоянно меняющий свой облик. Кстати, напротив него на стене висели часы – такие же, как в кабинете Жары. Постучав, в кабинет вошел Кащей.
— Князь, наш агент докладывает об аномальном повышении температуры, сами знаете где…
— Черт! — князь стукнул кулаком по столу, тотчас из-под стола выскочил чертик.
— Слушаю, мой повелитель!
Князь щелкнул пальцем, в его руке появился черный конверт.
— Она на границе! Передай ей конверт, дальше действуй по обстоятельствам…
Чёртик взял конверт, натянул красный колпак, захихикал, закрутился и исчез.


Гипербореи тем временем уже начали выпиливать из глыбы льда часть с надписью «Хруст Льдиныч». Чтобы не скучать, они пели один и тот же куплет:

Фрост в одни руки,
Полюса сомкнем,
Дружные ребята,
Мы весело живем!

И ни они, ни дремавший стоя Фридрих не заметили, как невдалеке из-за льдины появился местный житель. Заметив незваных гостей, он замер и стал наблюдать за гипербореями. Пингвины, конечно, знали, что внутри льдины на ледяной кровати крепко  спит Хруст Льдиныч Морозов – отец Льдина Морозова. Но пару раз в год Хруст Льдиныч приоткрывал один глаз, чтобы проверить температуру – внутри сонницы на градуснике обычно было минус сто один.


А Изотерма в эту минуту шла вдоль кромки снега от города к лесу. Когда Жара вышла на опушку леса, та была уже неподалеку.
— Ага! Сама идет! – увидев Изу, воскликнула Жара. — Вот я тебя сейчас погоняю!
Жара принялась танцевать разогревающий танец. Накопив тепла, она дула в сторону Изотермы. Та была вынуждена бежать, все быстрее и быстрее,  за тающей кромкой льда. Остановилась она только тогда, когда Иза исчезла за лесополосой.
— Фу… устала! – Жара приложила руку ко лбу. — Ой, холодная какая… как бы не заболеть!
Жара присела на пенек отдохнуть и не заметила, как неподалеку из-под земли, приподняв дерн, выглянул чертик в красном колпаке. Увидев Жару, он опустил дерн и вновь высунулся, но уже у ее ног, и проскрипел: «Плазмочки желаем, Жарванна!»
— А, это ты, чумазый! – Жара нимало не удивилась. — Перекрестить тебя?
— Ой, нет, нет! Жарванна, я по делу! Вот! – чертик протянул Жаре черный конверт.
Жара взяла конверт. Повертев его в руках,  она достала из него черный, с красным рукописным текстом листок.
Так… — протянула Жара и стала читать вслух: «Уважаемая Жара Ивановна! Приглашаю Вас на встречу черного 666 года от моего самосотворения. Князь Несветоффъ».
— Вот те на! И этому свой праздник подавай! А работать за всех Жара Ивановна будет? Чумазый, что вы там затеяли?!
— А сюрприз! – вертляво ответил чертик и стал кривляться.
— А почему на одно лицо? Я с мужем приду!
— Как с мужем? А развод?
— Всё знают! Перекрестить тебя? – Жара занесла руку.
— Ой-ой! — чертик прыгнул в норку и прикрылся дерном.
Жара спрятала письмо, встала и пошла в сторону города, чертик же направился в Везувий отчитываться.


Князь сидел, постоянно меняя, как обычно, свой облик. Увидев чертика, он вскочил: «Ну что?»
— Сказала, что придет! – ответил чертик с поклоном.
— Молодец! Лови! – Князь бросил чертику золотой.
Тот, поймав золотой, поклонился, положил его в рот, причмокнул и проглотил. Когда белки его глазенок засветились золотом, он стал гладит себя по животу. Потом зажмурился и пробормотал: «А еще она сказала, что придет с мужем…»
— Ах ты, тварь лукавая! — Князь схватил со стола пепельницу и швырнул в чертика; тот едва успел спрятаться под столом. — Кащей!
Вбежал Кащей: «Я здесь, Ваша Мрачность, что прикажете?»
— Надо с Льдином как-то решать… чтоб он сюда не дошел…
— Уколоть?
— Фу… какой ты однообразный, хоть иконы с тебя пиши! Иди, думай!
Кащей поклонился и вышел. Князь сел за стол и закурил, а подумав, покачал головой и через кашель пробормотал под нос: «Бестолковый Кащей… Тьфу, наоборот, бес не толковый… Набирают кого ни попадя! Не ад, а проходной двор!»


Глава пятая. Свидание

Когда Горилычи вернулись в канцелярию, они уже легко протиснулись через форточку в кабинет Жары.
— А мы похудели! – Да, кожа да кости!
Горилычи подсел к столу, заметили конфеты.
— Те конфетки… Жарочка оставила!
— Как ты думаешь, где сейчас наша ненаглядная? — спросила левая голова.
— Может, в подкидного? Вот на конфетки? — правая голова достала колоду карт, и, потасовав её левой лапой, стала сдавать.
Держа в лапах карты и посматривая друг на друга, Горилычи стали играть в подкидного.


Тем временем Льдин и Годы сидели за столом, ожидая возвращения Изы.
— Льдин Хрустыч, что-то не холодно… — отметил один из Годов. — Вон и холодильник потек… — сказал другой, заметив около дверцы холодильника лужу.
Когда открылась входная дверь, все повернулись, но вошла не Иза, а Жара. Льдин привстал и кивнул, а Годы тоже поприветствовали, и довольно слаженно: «Здравствуйте,  Жарванна!»
Жара, ничего не ответив, подбоченилась и принялась осматривает комнату. Потом сказала: «Весь хладокомбинат собрался! –и продолжила с придурью, — а Нолькина твоя где? В ванной валяется?»
Жара подошла к санузлу и открыла дверь в ванную. Потом повернулась к Льдину: «Где твоя подружка, я ее сейчас изжарю.»
— Жара Ивановна, сколько можно! – примирительно ответил Льдин. — Иза пошла тебя встречать…
— Меня? А ты, наверное, с ней хотел мне свое согласие на развод передать? Да что-то она от меня убежала!
— Жара Ивановна, давайте обсудим наши отношения тет-а-тет, без подчиненных!
— Ты что же, предлагаешь мне вместе с тобой в холодильнике уединится? А подснежник подаришь?
Кто-то из Годов махнул рукой, позвав всех за собой в коридор. Жара и Льдин остались одни.
— Ко мне Горилычи сватаются! Садись, пиши согласие на развод!
— Жарочка, ну как же так… мы же решили, что только некоторое время поживем раздельно, зачем  же…
— А ко мне Горилычи сватаются! И Несветоффъ вот… — Жара достала письмо, — на свой персональный Новый год пригласил!
— На День Рожденья, что ли?
— На день вар… на день самосваренья, кажется!?
— Я тебя одну не пущу! Это не прилично!
— Хо-хо! А я с Горилычами пойду!
Льдин почти рассердился: «А вот только попробуй… я… я Несветоффу всю его канцелярию отморожу!»


Глава шестая. Похищение

Забежав в глубину леса, Нолькина почувствовала, что устала и села на пенёк; у ног её проходила граница снежного покрова. Где-то рядом застучал дятел. Под прикрытием его стука, выследивший её стажер шаг за шагом подкрался к Изе, вынул из-под рубашки мешок и накинул его на Изу. Той ничего не оставалось, как завизжать. Стажер связал её поясом, достал мобильный и под её вопли позвонил: «Барышня, соедините с Бессмертным, пожалуйста!»
Кащей был у себя в кабинете, на звонки отвечала его секретарша, Яга Малиновна. Довольно симпатичная, одетая по последней моде, она была бы неотразима, если бы не костяная, то есть совсем без мышц, левая нога. Услышав звонок, Яга подняла трубку: «Кто его спрашивает? Агент… Погоняло есть, 'агент? Или ты инкубаторский… два нуля… плюс восемь? Как? Ложный!? Погоди…» Яга пощелкала кнопками селектора и сказала в микрофон: «Кащей Вурдлакович, вас!»


Кащей сидел за столом, уставленным обычными кащейскими штучками: сушеная щука, чучело зайца, огромное яйцо, набор иголок — призваны были производить на посетителей впечатление. Кащей размышлял над заданием Князя и ответил слегка отрешенно: «Бессмертный слушает!»
— Кащей Вурдлакич, это агент Ложный! Я замешочил Нолькину, туда её, куда её?
— Яга Малиновна с этим разберется, а ты возвращайся в вертеп Морозова. Там тайком просканируй его в объеме, голограмму мне скинь… Да, и про пятнадцать минут не забудь! — положив трубку, Кащей вышел в приемную, где Яга красила когти. — Ягадка моя, — неожиданно ласково попросил Кащей, — загляни в Великий Устюг, забери Нолькину…
Яга достала волшебное зеркальце, подула на него и стала протирать. Зеркало проснулось и завело обычную свою песню: «Ты на свете всех милее…»
— Заткнись! — рявкнула Яга, — Нолькину покажи!
Зеркальце потемнело, потом прояснялось. Яга заглянула в зеркальце: там на пеньке сидела связанная Нолькина. 
— Да она махонькая… — сказала Яга.
Она коснулась длинным ногтем с маникюром «красная бубна на черном» до Нолькиной и передвинула изображение в корзину. Раздался гул, и через пару секунд в приемной вместе с пеньком материализовалась Нолькина. Кащей захлопал в ладоши как ребёнок: «Умница! А хочешь – укуси её?!»
Яга, веселясь, вышла из-за стола, и, ще묬кая, беззубыми челюстями, отрезала ножницами верхушку мешка. Наклонилась, понюхала. Увидев её, Нолькина опять завопила, еще громче, чем в лесу. Яга даже обиделась: «Она не хочет!»
— Да? Ну и ладно… скинь её Князю… — Кощей повернулся и ушел в свой кабинет.
Яга вприпрыжку опять села за стол и взяла свое волшебное зеркало.


Князь сидел, как обычно, за своим столом, и курил, когда рядом, все на том же пеньке, откуда ни возьмись появилась связанная Нолькина.
— Ну-с, голубушка! – совершенно не удивившись сказал Князь, — ты поняла, куда попала?
Князь постучал по столу, вызывая чертика. Тот выскочил: «Что прикажете?»
— Померь её температуру!
Чертик достал из колпака градусник, прислонил к Нолькиной и стал ждать.
— Точь-в-точь нуль градусов, Ваша Несветлость!
— Мрачность, идиот! Так… и как быть-не-быть? То есть, поджарить её? Или заморозить? Что больнее?
— Если Вам мое мнение интересно, то поджарить! Или заморозить?!
— Вот и я думаю – заморозить! Или поджарить?!
— Ну да! Или заморозить!
— Кащей! – позвал Князь.
Когда тот вошел, Князь и его спросил: «Поджарить или заморозить?!»
— Я думаю, поджарить! Или заморозить?!
Все по очереди начали кивать и говорить то «поджарить», то «заморозить». Изотерма смотрела то на одного, то на другого.
— Не ад, а дурдом! — прошептала она.
Вдруг Князь что-то придумал: «Стоп! Пусть решит жребий! А ты лови!» Он достал золотой, бросил в сторону чертика. Тот поймал монету на нос, монета встала на ребро.
— Повезло тебе! – сказал Князь. — Останешься нежаромороженой! Кащей! Посади-ка эту страстную… эту страстную девицу в темницу… Пусть Морозов её поищет, пока мы праздновать будем! Да дай её пару сов, чтоб не скучала!
Но Иза не испугалась: «А я и соскучится не успею, как Льдин Хрустыч меня освободит! А тебя заморозит!»
— Угу… пусть, пусть… ха-ха! – ответил Князь.
— Все темницы заняты, Ваша Мрачность… даже очередь стоит! — сказал Кащей, но Князь нашелся: «А ей что, отдельные апартаменты подавай? Уплотняй, уплотняй – в тесноте, да в темноте! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!»


Гипербореи все это время тянули свою лямку, то есть веревку, прикрепленную к огромной льдине с надписью «Хруст Льдиныч», и пели свою песню:

Фрост в одни руки,
Полюса сомкнем,
Дружные ребята,
Мы весь мир пасем!

Льдина с места так и не тронулась. Фридрих приказал высверливать и выпиливать сонницу по горизонтали ниже уровня двери, чем гипербореи и занялись, не замечая, что за ними с разных точек наблюдают уже три пингвина.


А в Устюге все поджидали Изу. Льдин подошел к двери, выглянул в коридор. По лестнице как раз поднимался стажер с мороженным в руке. Пришлось ему прикинуться дурачком: «А где девочка? Где красавица? Я ей мороженное принес!»
Льдин решил отправить всех на поиски: «Идите все… и без Изы не возвращайтесь!»
Годы, разбив окрестности на квадраты, стали прочесывать лес. Вскоре все, кроме одного Года, уже опять собрались в гостиной вокруг стола. Наконец и тот вернулся: «Ну что, нашлась? Я в своем секторе все обежал!» Все, однако, промолчали. Тогда Льдин встал.
— Жара Ивановна! Позвольте на минутку… — Льдин отвел Жару в сторонку. — Уже не до шуток! Где Иза?
— Я же сказала: отогнала за лесок, да и все.
Льдин покачав головой, вернулся к столу.
— Плохо дело, братцы! – он посмотрел на часы. – Ого! Скоро мероприятие… Кто в Сибирь?
Когда двое подняли руки, Льдин добавил: «Угу… отправляйтесь! С нас-тупающим!» Годы вышли, а Льдин спросил стоящую в сторонке Жару: «Жара Ивановна! А тебе и в правду все равно, где Иза? Присоединяйся! Какие будут предложения?»
Все сошлись на мнении, что надо что-то делать. Льдин тяжело вздохнул: «Жарваннна, а что если…»
— Везувий навестить? Я тоже об этом думаю… вот только… что я ему подарю? Не золото же?
— Душу ему свою подари, это он любит! — ответил мрачно Льдин.
— Может, станцевать что-нибудь… что-нибудь мрачное?!
— Я против, он потом не отвяжется… — сказал Льдин, нервно постукивая по столу пальцами.
— Перестань стучать! – раздраженно сказа Жара.
— Позвольте слово молвить? – спросил один из Годов, Льдин кивнул. — Я для своего праздника песенку сочинял… если слегка переделать…
— Несветоффъ не любит веселые песни… — вставила Жара.
— Грустные он тоже не любит… — уточнил Льдин.
— Дай взглянуть!? – попросила Жара.
Год передал ей листок с текстом. Жара прочитала, подумала… потом взяла ручку и стала что-то менять, бормоча себе под нос: « Вот так! И тут… а мотивчик какой-нибудь я по ходу придумаю, сейчас все так делают! А сколько у нас времени осталось?» Льдин посмотрел на хронометр: «Около двух часов…»
— Пора… — грустно сказала Жара.
— Давай ещё подождем чуток? Полчасика?


Глава восьмая. Европа

Когда Князь приказал заточить Изу, на неё опять надели мешок и в таком виде отдали совам. Те отнесли Изу к избушке на курьих ножках, вытряхнули из мешка в дымовую трубу и улетели.
Когда Нолькина, чумазая, выползла из печи, то первым делом заметила плакат с видом европейского города, размером с окно, а неподалеку ведро с черпаком. Она подошла попить и умыться, и только потом заметила, что в избушке ещё кто-то есть.
Ой! – воскликнула Иза, заметив сидящего на лавке мужчину крупного телосложения.
Это был Петр I, но Нолькина его не узнала.
— Ты кто? – спросил Петр.
— Иза… Изотерма Нолькина…
— Ага, понятно… — Петр посмотрел на часы. – Перерыв кончается, пора вставать… За что тебя?
— Не знаю… Несветоффъ что-то затеял…
— Черт бы его побрал! – воскликнул Петр.
Тут же выскочил чертик и, кривляясь, достал часы: «Пора на работу, Ваше Величество!»
— Санька, вставай! – крикнул Петр.
Меньшиков зашевелился на печи. Петр взял топор, подошел к плакату и стал рубить. Во все стороны полетели щепки. Меньшиков слез с печи, заметил Нолькину.
— Эй! Рубить умеешь? – спросил он у Изы.
Та не ответила: со страхом смотрела она на могучие удары Петра, который прорубил уже пол-окна. Через него было видно поле, дорогу, город и замок на холме.
— Санька, ты у меня кто? – крикнул Петр.
— Ваша правая рука!
— На! – Петр передал ему топор, а сам повернулся к чертику. — Ну как?
Чертик посмотрел на прорубленное, но на глазах зарастающее, окно, кивнул, крикнул: «Зачет!» и исчез.
Меньшиков пытался удержать прорубленное пространство, но ему это не удавалось, окно зарастало. Петр, отерев пот, спросил у Изы: «Знаешь, кто я?»
Иза уже что-то припомнила: «Догадываюсь… Петропавел… второй? Нет? Большой?»
— Эх, молодежь! – Петр махнул рукой, — Петр Алексеевич! Садись, пока он рубит… иди умойся, да чай будем пить…
Петр сел за стол, Меньшиков продолжал рубить. Иза еще раз умылась, и подошла к Петру: «Петр Алексеевич, а Вас за что сюда заточили?»
— Меня заточишь… — ответил он, и рассмеялся. — Поспорил с Несветоффым, что прорублю окно в Европу…
Петр оглянулся и подстегнул Меньшикова: «Давай, давай… продержись до обеда! — А вот ты как сюда попала?»
— А я и сама не знаю… Несветоффъ что-то затеял… он зачем-то хочет Льдин Хрустыча… это мой начальник… хочет его озадачить… ну, заставить его меня искать… а где мы?
— Где, где… в избушке… на курьих ножках…
— У Яги? – с испугом переспросила Нолькина. — Она меня укусить хотела!
— Не бойся, она в своей канцелярии ночует… здесь ей какой-то хрени не хватает – интерсвета, что ли…
— Интерада… — вставил Санька.
— Ты руби, руби… — сказал Петр. — Вот что… слушай сюда! Ты же миниатюрная, в окно пролезешь?! Давай мы тебя туда… а ты сбегаешь вон в тот замок, позовешь местного барона?
— Да я рада бы вам помочь, только…
— Я бы и сам в эту… — Петр махнул рукой в сторону окна, — сходил бы, но если я уйду, Санька напьется, окно зарастет и я проиграю… Ну?
— А это вправду Европа? – спросила Иза.
Петр кивнул.
— Я еще ни разу не путешествовала в прошлое…
— Почему в прошлое? – не понял Петр.
— Так ведь когда у нас тут обед, у них завтрак… а где можно с утра второй раз позавтракать – в прошлом! Не так?
— Э… ну да! То-то я замечал, то они там всегда слегка сонные… Хм!
— Только мне нельзя там долго оставаться, а то у них похолодание будет не ко времени, Льдин Хрустыч меня ругать будет…
— Ты только барона местного позови и прибегай обратно?! Ну?
Нолькина показала на окно: «А если оно зарастет? А впрочем, я кажется знаю… »
— Ты не бойся! Я хоть до утра рубить могу! – Петр показал бицепс. — Во! Постучим, а то они там заспались!
Услышав задорный смех Петра, Нолькина доверчиво кивнула. Тогда Петр схватил её за руку и потащил к окну: «Санька, помоги!» Петр и Меньшиков взяли Нолькину за руки и аккуратно опустили из окна в Европу.
— Давай, мы тебя ждем! – крикнул Петр.


Очутившись в Европе и осмотрев снаружи избушку, Иза побежала по дороге к замку. Петр помахал вслед треуголкой и заметил, что окно зарастает.
— А ну, дай топор! — засучив рукава и плюнув на руки, Петр начал энергично рубить.
Иза тем временем бодро маршировала по дороге к замку, равнодушно наблюдая, как вода вдоль дороги покрывается пленкой льда. Все еще был слышен стук топора, и это её успокаивало. Вскоре её обогнала карета. Иза сообразила запрыгнуть на запятки и устроиться на сундучке. Из-за этого, правда, сидевшей в карете бюргерше пришлось накинуть на плечи шаль.
Вскоре они въехали в средневековый город. Когда неподалеку от замка карета свернула, Иза спрыгнула и пошла к замку пешком. У ворот путь ей преградил стражник: «Стой! Нельзя!» Нолькина сделала страшные глаза и коснулась его руки. Почувствовав холод, стражник завопил и умчался, крича во всю глотку: «Утопленница, утопленница!»
Иза вошла в замок, поднялась по лестнице и, погадав, свернула в коридор направо. Спрятавшись за портьерой от какого-то слуги с подносом, она пошла дальше и вскоре через открытую дверь вошла в просторный зал. 
В зале, спиной к входу, стоял хорошо одетый мужчина. «Это барон!» — поняла Иза и остановилась. А барон вдруг присел, встал на голову и заметил Изу.
— Девочка, зачем ты ходишь по потолку? – спросил он.
Иза растерялась, но потом улыбнулась и, скользя по паркету, приблизилась к барону.
— Я тоже так умею! – сказала она. — Только я в платье! Но я могу поговорить с вами лицом к лицу!
Нолькина села, а потом даже легла на пол, так что её лицо оказалось напротив лица барона.
— Как тебя зовут? – спросил тот.
— Иза… Изотерма… Нолькина!
— Понял! Будешь жить у меня … вместо кондиционера! Эй! Принесите девочке мороженное!
— С фисташками!
— Знаешь, кто меня этому научил? – спросил барон. — Олень! Тот самый, у которого потом на голове вишневое дерево выросло… Я когда его первый раз увидел, он как раз на голове… на рогах стоял и пытался копытом почесать между лопаток…
Иза сначала удивилась, но потом кивнула: «А, так вы тот самый?»
— Ну да! Постой! А ты не знала? Ты не местная?
— Не-а! Меня Петр Алексеевич послал…
— А, так ты типа… посол?
Иза кивнула. Барон, оттолкнувшись руками от пола, встал на ноги; Иза тоже поднялась и, сделав книксен, торжественно продекламировала: «Уважаемый барон Мюнхаузен! Петр Алексеевич просит вас прибыть в резиденцию «Окно в Европу» с дружеским визитом! Только… пожалуйста, как можно скорее!»
— О! так я в России много раз бывал, сейчас же… А вот и мороженное! Ты пока подкрепись, а я соберусь! Я мигом! — и барон вприпрыжку выскочил из зала.


В то время как Иза ела мороженное, гипербореи на Южном полюсе заканчивали выпиливать сонницу. И вот наконец Фридрих свистнул. Гипербореи выстроились вдоль каната.
— Запевай! – скомандовал Фридрих.

Фрост в одни руки,
Полюса сомкнем,
Дружные ребята,
Морозовых сомнем!

Гипербореи тянули, тянули, но так и смогли сдвинуть льдину. Тогда Фридрих опять дунул в свисток.
— Отдыхаете! Вызовем авиацию! – он набрал номер. — Барышня, Горилычи давай!
А Горилычи увлеченно играли в карты в кабинете Жары. Левая голова выигрывала, и потому приговаривала: «Ать! Ать! А у меня туз! Дурная голова! А ну, подставляй ухо!»
Правая голова прикинулась: прикрыла ухо, оставив только мочку.
— Руки по швам! – крикнула левая, и всерьез приложилась по уху колодой: «Раз, два, три!»
Правая поморщилась от боли, но не угомонилась.
— Давай еще! – сама предложила правая, отдав проигранное лакомство.
— А на что?
— На свадебный вальс!
Зазвонил телефон.
— Горилычи, слушаю! – ответила левая голова.
В трубке раздался строгий голос Фридриха: «Вылетай срочно на полюс, поможете переместить груз!»
— А что платите?
— Чистый шоколад!
— Что? – переспросила правая голова.
— Шоколад! Чистый! Летим?
— Нет, я хочу отыграться, а то у меня аппетит пропал! Давай на свадебный вальс сыграем?!
— А мы до обеда заняты! — ответила левая, отключилась и принялась тасовать колоду.


Фридрих мрачно посмотрел на трубку и бросил ее на лед.
— Пилоты, ё… — он повернулся к своим боевикам. — Делайте петлю, грудью рванем вперед! К бою! Запе-вай!


Иза не успела доесть мороженное, как пришел кто-то из слуг и отвел её на башню. Там барон метался от телескопа к пушке и обратно: то в телескоп посмотрит, то в пушку… да еще слуховую трубу к уху приложит: так он наводил на звук топора то пушку, то телескоп. Заметив Изу, он спросил: «Ну-ка, глянь, там резиденция?»
— Ну да, точно… а пушка зачем?
— Полетим в ядре… потом катапультируемся… Ядро пробьет крышу и Петру Алексеевичу не надо будет окно рубить!
— Ох, Европа, Европа! – Иза развеселилась. — Отсюда к нам не надо стрелять, с этой стороны у нас дверь есть! У нас это каждый ребенок знает!
— А если мы придем туда, а там ни двери, ни окна нет?
— Так нам с вами окно и не нужно, оно же в Е-вро-пу, а мы и так в Европе!
— Тогда вперед! Я прокачу тебя на моих веселых щуках…

В Великом Устюге было, однако, не до веселья. Да и праздник подошел к очередному часовому поясу.
— Э! Братцы Годы! А работу-то никто не отменял! – спохватился Льдин. — Кто в Западную Сибирь?
— В этом году я… — один из Годов встал, одел тулуп, взял мешок с подарками.
— А что так грустно? – спросил Льдин?
— Холодно там… к морю хочется…
— Работа есть работа! Давай, поторопись! Потом можешь на Кавказ заглянуть! Удачи! – и опять сел за стол думать, где искать Изу.
А Изе в это время во дворе замка барон показывал бричку, запряженную бассейном с щуками: «Вот смотри… сюда я вешаю червячка… так… ты садись, садись… — барон сел рядом. — Теперь так… — он вытянул удочку, — сейчас они увидят еду, завиляют хвостами, и мы поедем!» Бричка тронулась, но барон, кажется, и сам забыл, что сзади её толкали двое слуг, да ещё третий вел за ними коня.

Гипербореи тем временем уже залезли внутрь сделанной из каната петли. Фридрих свистнул, боевики потянули, но сдвинуть льдину не смогли.
— Назад! С разбега! – скомандовал Фридрих.
Гипербореи отошли к соннице, и по свистку побежали. Но несколько пингвинов стали клевать канат в одном месте, и в момент рывка канат разорвался. Вся рать соскользнула к обрыву, попадала в море и стала тонуть. Пока пингвины, обнявшись, водили на радостях хоровод, Фридрих смотрел на своих боевиков с обрыва. Он видел, как последний из гипербореев изо всех сил пытался выплыть: он выныривал и что-то кричал, кричал, но ветер сносил его крик. Когда тот навсегда скрылся под волнами, Фридрих,  наконец, понял, что тот кричал, и прошептал в ответ: «Героям слава!»

Европейские щуки тем временем тоже приустали, бричка ехала все медленней и медленней.
— Всё! Устали щуки! Они у меня еще ма-ленькие! Стой! Щууууууууу! – барон обернулся. — Щук  домой, давайте коня.
Вышли слуги, стали выпрягать аквариум, впрягать коня.

В это же время на Южном полюсе, Фридрих, сняв шлем, стоял над обрывом, глядя в штормовое море. Потом все же раздумал прыгать и взял телефон: «Барышня! Э… Барышня! Алло, Горилычи! Срочно!»

Горилычи продолжали играть в карты. Трубку опять взяла левая голова: «Горилычи!»
— Вылетай, плачу вдвойне! – охрипшим голосом проорал Фридрих.
— Платит вдвойне?!
Правая голова, оценив свои шансы в игре, согласилась: «Летим!»
Горилычи бросили карты, вылетели в форточку и вскоре уже были в Антарктиде. Подлетая, они сразу увидели Фридриха: тот стоял в кальсонах над обрывом, делал гимнастику. Горилычи, сделав круг, на лету подхватили лапой Фридриха и усадили за барабан. Фридрих повернулся и погрозил соннице кулаком: «I'll be back!» Правая голова не расслышала и переспросила у левой: «Что? Бык!?»
Левая сказала Фридриху: «Ну какой из тебя бык?! Куда летим?»
— Жаловаться! Самому Несветоффу! Но сначала домой! – ответил Фридрих.

Тем временем барон и Нолькина уже подъехали к глухой бревенчатой стене.
— Кажется, это здесь! – сказала Иза.
— Пррууууу! – барон остановил лошадь и присмотрелся. — А где окно?
Стояла тишина. Они обошли стену, сбоку обнаружили небольшое отверстие.
— Вон… зарастает, мы туда уже не пролезем… — сказала Иза.
—  А ты говорила, не надо стрелять! – ответил барон.
Но Иза, потерев ладони, принялась шептать: «Избушка, избушка… Избушка, избушка… повернись к востоку боком, к Европе передом!» И тут избушка приподнялась, стали видны куриные ноги. Помявшись на месте, избушка кряхтя повернулась другим боком, на котором оказалось и крыльцо, и дверь. Над крыльцом на расколотой доске Иза почитала: «Страна Чу». Хлопая в ладоши, она запрыгала от  радости: «Вот! Я же говорила: «Не надо стрелять!» Иза поклонилась: «Добро пожаловать, господин барон!» – и, поманив за собой барона, пошла к крыльцу.


Глава девятая. Везувий.

В Устюге вся компания продолжала сидеть за столом. Жаре, наконец, надоели угрызения совести. Она взяла телефон и позвонила: «Горилычи?!»
— Жарочка, это ты?! А мы вот только-только с работы вернулись…
Жара по голосу определила, что ответила левая голова.
— Тут такое дело, пилоты вы мои… Несветоффъ мне приглашение прислал на какой-то праздник… но одна я боюсь идти…
Горилычи от неожиданности даже карты бросили.
— Жарочка, я…
— И я… — добавила правая голова.
— Жарочка, мы с тобой хоть на край света… то есть как раз туда же! Мы уже летим!


Вскоре Жара Ивановна уже поджидала Горилычей там же, где получила приглашение от Князя, на том же пеньке. Горилычи будто камнем свалились с неба к её ногам, расшаркались, расцеловали щёчки и только потом подставили крыло: «Жарочка, сюда, пожалуйста!» Жара встала на него и Горилычи бережно посадили её на обрубок шеи за барабан.
— Залетим на минутку ко мне, нужно переодеться! – сказала Жара.
— Это мы мигом! Держись, счастье наше! — сказали обе головы, и дракон взмыл за облака.


И Фридрих время зря не терял: доев последнюю банку с персиковым компотом, он позвонил Яге: «Ягадка! Забери меня отсюда, у меня проблемы!»
Яга не сразу поняла, кто к ней «стучится», но потом все же вспомнила.
 — А, это ты! – она взяла свое зеркальце. — Погоди… да, вижу! Не ды-шать!
Яга ногтем с трефовым крестом перетащила Фридриха в корзину, и спустя секунды он уже материализовался в приемной вместе со своим шлемом.
— Фу! От вас персиком несет! – воскликнула Яга, не любившая сладости.
— Яга Малиновна, у меня горе от трауров: пингвины потопили всех моих штурмовиков. Героям слава! – Фридрих вытянулся, и, щелкнув каблуками, закинул куда-то руку. — Да я и сам чуть было не погиб! Стоял на краю… да! Хочу подать жалобу Его Мрачности!
Яга взяла пилочку и стала поправлять ногти. И только обработав всю левую пятерню, сказала: «Да чего ж теперь жаловаться-то? Штурмовички-то твои тю-тю… в мир иной, как говорится… они сами и пожалуются!»
— Кому? – не понял Фридрих.
— Князю! Кому же еще?
Фридрих в отчаянии сжал голову. Яга, изредка поглядывая на него, занялась пальцами второй руки. Закончив, она отложила пилочку и, подперев подбородок руками, посмотрела на Фридриха.
— А ты напиши, что это Морозовы подговорили пингвинов. – сказала Яга, закончив разглядывать Фридриха.
— Да! То есть нет — это же неправда! Морозов-старший даже не проснулся!
Фридрих был глуп и не любил ложь, и Яге пришлось заняться его «воспитанием»: «Все, что ты ни напишешь, все равно будет неправдой! Потому что правда настолько неприглядна, что её может сказать только сам Князь… он никогда этого ещё не делал – по доброте душевной… да и ложь всех пока вполне устраивает… и приятно, и разнообразно…»
Фридрих оглянулся и спросил шепотом: «Поговаривают, что это Князь… изобрел ложь?!»
— Лично я от Его Мрачности этого не слыхала… Он такой скромный! Рукав засучи!
Фридрих, засучив рукав, протянул руку. Яга, вынув из письменного прибора  ручку, на конце которой вместо пера был скальпель, сделала на руке Фридриха два надреза.
— И не капай тут! Иди вон в угол и пиши! Там все есть… И поторопись, я тебя больше резать не буду!
Фридрих сел за стол в углу, взял воронье перо и, обмакнув перо в кровь, стал писать то, что в голову приходило, ибо справедливо уже решил, что если над ложью задуматься, то та, того и гляди, может и в правду превратиться. Не успел он дописать заголовок, как в дверь постучали.
   — Да заходи, кто бы ты там ни был! – крикнула Яга, уже привыкшая, что к ним чаще заходят, чем выходят.
Дверь открылась, появились две головы. Осмотрелись и исчезли, не закрыв дверь. Потом в приемную сначала въехал хвост дракона, потом туловище и опять обе головы. Змей распахнул дверь еще шире и сказал: «Пожалуйте, Жара Ивановна!
Яга о Жаре, конечно, слышала, но никогда не видела, и поэтому растерялась. Жара же вошла, совершенно не смущаясь, осмотрелась и, не дожидаясь приглашения, присела на кожаный диван справа от входа. На ней было роскошное вечернее платье и выглядела она блистательно. Дракон пристроился у её ног: обе головы не могли отвести от неё глаз.
— Я… я сейчас доложу! Вы ведь к Кащей Вурдолаковичу, да!? – не без зависти пробормотала очарованная Яга и шмыгнула за дверь к Кощею в кабинет.
Кащей, узнав что в приемной появилась Жара, через свою дверь прошел к Князю. Тот сидел и, как обычно, курил.
— Прибыли Жара Ивановна! – доложил Кащей.
Князь вскочил, посмотрел на хронометр – такой же, как в «Стихийной канцелярии».
— Но ведь еще рано! Ах, да что это я?! Зови! Зови! – Князь от радости потирал руки.
— Она с Горилычами! – предупредил Кащей.
— Черт! – Князь стукнул по столу. — На золотой! – он бросил дежурному черту золотую монету. — Иди, поиграй с Горилычами!
Чертик поймал золотой зубами и выскочил в приемную.
— Горилычи не откажутся… — сказал Князь. — Зови, зови Жарочку!


Пока Кащей шел через свой кабинет в приемную, уже вбежавший туда чертик, прыгнув к Горилычам на лапу, показывал золотой: «Видал?!»
— Где взял? – спросила, покосившись, правая голова.
— Давай сыграем? Что ставишь?
— Погоди, мы заняты! – не в силах оторвать взгляда от Жары, ответила левая голова. 
— Да мы быстро! Ставлю весь шоколад! Тонну! Почти!
Тут из своего кабинета вышел Кащей: «Жара Ивановна, пожалуйте сюда! Князь ждет!»
Жара встала, взглянула на Горилычи – одной идти к Князю ей не хотелось. Поняв это, левая голова дала правой затрещину: «А ну брось! Все равно надует! Идем!»
Кащей выразительно посмотрел на чертика, но тот развел руками, подбросил золотой вверх, поймал ртом и проглотил:  белки его глаз сразу засветились золотым цветом.
— Прошу, прошу… — Кащей поклонился и, придерживая дверь, проводил гостей в кабинет Князя.


Глава десятая.  Договор

Когда Иза вошла в Избушку, Меньшиков, опять взяв топор, из последних сил замахнулся на почти заросшее окно в Европу. Петр спал сидя, навалившись на стол, спиной к двери. Иза подошла, положила ладонь на лоб Петру – тот не просыпаясь затряс головой, потом замычал, но не проснулся. Тогда Иза засунула пальчики Петру за воротник; тот, почувствовав холод, рывком оторвался от стола и завопил: «Санька! Ты куда рубишь?!»
— А? Я? Что? – Меньшиков от страха уронил топор, но Петр уже заметил Изу и улыбнулся. — А, это ты… — пока Иза делала книксен, Петр посмотрел на окно и замотал головой, — а как? Откуда ты?
— Петр Алексеевич, позвольте представить вам… барон Мюнхаузен!
Барон поклонился, а Петр вскочил и прижал его к себе: «Барон! Ну как же! У нас помнят все твои визиты! Сколько лет, сколько зим!»
— Зим обычно несколько больше, я сам считал! – ответил барон. — Я тоже очень, очень рад! А ведь я слышал, что вы э… умерли, простите?
— Ха-ха! Нет, то есть – да! Но не очень сильно! Что-то типа насморка! А тут я в местной командировке! Послушай барон! – Петр повернулся к Меньшикову. — Санька! Бросай дыру, иди выпьем! И договор захвати! – Петр повернулся к барону.
— Барон, друг мой! Давай заключим договор о совместной эксплуатации окна в Европу! Тогда Несветоффу не отвертеться! Тогда он проиграл, и на Русь больше не сунется!»
— Петр Алексеевич, зачем же окно, если дверь есть?! – пока барон говорил, Меньшиков уже сунул Петру договор и перо.
— Да? Хорошо, давай заменим… — Петр стал черкать договор. — Дверь так дверь! Так и напишем!
Подошел Меньшиков. В одной руке у него было ведерко с шампанским, на другой поднос с чернильницей и три граненых стакана. Петр взял стакан и показал барону: «Гляди! У вас таких нет! На вот! Читай! Санька, наливай! Барон, давай выпьем! С наступающим, черт возьми!»
Но только он отвел руку, чтобы как следует чокнуться, как выскочивший из печи чертик запрыгнул Петру на плечо, выхватил стакан, залпом выпил и убежал. Петр не растерялся, отобрал стакан у Меньшикова и сказал барону: «Не любят они его!»
Петр чокнулся с бароном.
– На, читай! – Петр дал договор барону и повернулся к Меньшикову. — Санька, пиши Указ! «Повелеваю! В Новый Год на Руси пить из граненых стаканов! И не чертыхаться!»
— А что кричать? – спросил Меньшиков.
— Ура! – Петр с размаха разбил стакан об пол. — Нет, кричать не надо: дети пусть спят!
Барон поднял голову от договора и сказал: «Здесь все меха, да лес…  Петр Алексеевич, а газ? Газ дашь?»
— Погоди, что за газ? – ответил Петр. — Зачем он тебе? Он же не съедобный?! Да и нет у меня!
— А ты найди!
— Хорошо! Все, что найду — все дам! Не бесплатно, конечно!
— Вот это разговор! — барон взял перо и подписал оба экземпляра договора.
Петр буквально вырвал договор у него из рук и стал читать.
— Нет, ты допиши тут: «За всю Европу!» Во-от! Дай-ка! Оп-па! – Петр даже заплясал от радости. — Санька, помчались! Барон, прощай! Тебе с нами нельзя, живи сто лет! – Петр показал на окно. — Туда ты не пролезешь! Выходи, пока не поздно! – Петр надел треуголку и стал пристегивать шпагу. — Санька!
— А я? – забеспокоилась Нолькина.
— Санька! Захвати девчонку! Барон! — Петр взмахнул треуголкой и встал к штурвалу.
Барон поклонился и поспешил выйти. Как только дверь за бароном закрылась, Петр, крякнув, закрутив штурвал вправо.
— Эх, понеслась, тройко-курица!


Глава одиннадцатая. Разборка 

Между тем Князь решил немного поразвлечь гостей и стукнул по  столу.
— Черт! Покажи красавице, как мы умеем дружить!
Чертик прыгнул к золотой стене и начал скрести по ней ногтями. Потом, кривляясь, подскочил к Князю: «Благослови, владыка!»
Князь наклонился и подул в подставленные чертиком ладони. Изо рта князя вырвалось пламя. Чертик завопил, но рук не отдернул. Помотав головой и придя в себя, чертик отряхнул руки над столом: по столу покатились брильянты.
На Жару это впечатления не произвело. «Ах, оставьте, Князь, ваши дешевые фокусы для маложивущих!» – сказала она со скукой в голосе.
Князь сделал обиженную физиономию, брильянты начали «таять» и вскоре превратились в капельки воды. А Горилычи совсем уж заскучали: уселись в углу, а одна голова даже задремала.
— Ну что же, давайте праздновать! — по мановению руки Князя на столе появились яства. — Вот, Жара Ивановна, отведайте-ка, что это? – он повернулся к чертику. — А ну, открой! Ээ… мда, это не для дам… а вот хрен-с тут  фирменный — адской крепости! – он понюхал и зачихал.
— Да вот только что праздновать-то, Князь? Я так и не поняла! – сказала Жара.
— Известно что! Мое спасительное самосотворение из всего того зла, которое всегда было… Ну вы понимаете! И только благодаря этому теперь я есьмъ, а зла – несьмъ!
— Вон оно как! Ну что же, Князь, я вас поздравляю! Иначе как подвигом это не назовешь! – Жара задумалась. — А я вам в подарок песенку сочинила! – И Жара запела:

Нет мрачней судьбы твоей,
И труднее службы нет:
Держать в страхе чтоб людей,
Нужен, нужен твой авторитет!    

Ты, в душевной простоте,
Сам решил без Света жить
Как прекрасно в Темноте
Одного себя, себя любить!

Припев:
Князь, ты весь из зла!
Но сердцем добр ты всегда!
Зло в себе храни,
Из ада в мир не выходи!
Из ада в мир не выходи!

Князь, растаяв от удовольствия, зааплодировал: «Ладно, сегодня уже никуда не пойду…»
— А скажите Князь… — решилась, наконец, Жара, — у нас девчонка пропала! Не у вас ли она?
— Не, девчонок не было! – как ни в чем не бывало соврал Князь. — Загуляла поди…
Тут из приемной донёсся шум, все обернулись. Дверь открылась, в кабинет, потрясая договором, вошел Петр, за ним Нолькина. Жара, всплеснув руками, молча закачала головой.
— Князь! Наше вам… — Петр сходу бросился в бой. — Ты проиграл! На, читай! – он бросил договор на стол.
Жара тем временем подозвала к себе Изу, присела и стала расспрашивать — та что-то отвечала, улыбаясь. А Князь продолжал развлекаться: «Черт! Читай!»
Чертик уменьшился в размерах, запрыгнул на стол и стал бегать по буквам, как бы читая «ногами», и при этом пищать:
— Говордо о менарениях… — услышав что Князь захихикал, чертик продолжил. — Мы стаявя сурь, в цели пеимторара вясе сури, и вроепа, в цели…
Петр замахнулся было пришибить чертика треуголкой, но тот успел отскочить. Запрыгнув на плечо Князю, он показал Петру двумя руками «нос», и стал что-то шептать хозяину на ухо.
— Это с кем же вы сей опус сочинили? – спросил Князь.   — Ага, с этим бароном… так-так… шутники! Ладно, дапорю твоей рису никакулы… аж до надсемтоцаго даго! А там, может, и сам дузае… тьфу, заед`у, одного вашего писателя навестить, уж очень просит, даже квартиру в Москве обещает!
— Это как? – возмутился Петр. — Обещал же, что никогда больше не заявишься?!
— Всегда может быть только в нигде! – съязвил Князь.
— То есть тут! – встрял чертик.
— Справедливости ради можешь подать апелляцию… — Князь посмотрел по сторонам, и вовремя: держа в руке свернутый в трубочку листок бумаги, в кабинет вошел Кащей. — А вот хоть и самому Кащею… — тут Князь заметил Изу. – О! Нежаромороженная! Ты опять здесь? Ну и черт с тобой!
Чертик спрыгнул и поскакал к Нолькиной, но та спряталась за Жару. Петр издали перекрестил чертика треуголкой: «Брысь, нечистая сила!»
— Не хочет она с тобой дружить!? – подковырнул чертика Князь.
— А потому что он чумазый! – отыграла Иза.
— Всё! Давайте праздновать!— Князь открыл серебряный соусник и налил в бокал голубую жидкость. — Эй, Нежаромороженная! Хочешь отведать голубых кровей? – Князь захохотал. — Не пугайся, нынче все скусственоэ, по ТеУ! А где настоящую-то взять? – принцы-то все повымерли!
— Ваша Мрачность, вот, простите, срочное дело… — Кащей протянул Князю свиток.
Князь развернул бумагу, пробежал текст глазами и захихикал: «Жара Ивановна, суженный-то твой теперь под суд загре¬мит – за участие в заговоре! Ай, Ай! Все сверх¬чело¬вечество потопил! А? Каков? А вот и бумага есть! Так что ты свободна, зачем тебе уголовник!? Пока он выйдет, эра водолея кончится, а там кто его знает, что будет!?»
— Думаю, Князь, кто-то пытается ввести вас в заблуждение… — ответила Жара.
— Жарочка, меня нельзя ввести в заблуждение, потому что все заблуждения внутри меня! Да и… — он потряс текстом, — глянь: кровью написано, а это не шутка!
Князь повернулся к Кащею: «Доставить его сюда!»
— А он не пойдет! – вместо Жары ответила Нолькина.
— А это как сказать… Князь многозначительно посмотрел на Кащея, тот поклонился и вышел. — А коли не пойдет, будем праздновать без него! Жарочка, ты любишь балет? Хочешь, будем балет смотреть, пока твоего уголовника доставят!?
Выйдя из кабинета, Кащей на секунду задумался и серьезным голосом сказал сидящей за столом Яге: «Срочно досье на Морозова: фотки, голос, пальчики, копии обмундирования – все, все что есть… и дежурную смену макияжных ведьм ко мне!» Кащей повернулся и ушел к себе в кабинет, а  дверь из кабинета Князя опять приоткрылась, послышался голос Петра: «Ты, Князь, тут празднуй, а мне пора! Извиняй, меня там, — Петр показал пальцем вверх, — в бронзу льют, нужно проследить, чтоб не напортачили… Надеюсь на твоё слово!»
Петр вышел, не прикрыв дверь, а на стол перед Князем вскочил чертик. Подняв палец вверх,  он провещал: «Ибо слово твое есть истина!»
— Брысь, кто тебя звал! – прогнал его Князь. – Порас¬пус¬т謬лись тут! – он повернулся к Жаре. — Простите! Молодежь, понимаете ли… всё удивить хочет! Но мы-то ведь знаем, откудава все эти идейки… - он потыкал пальцем вверх. — Есть замечательный балет, Жарочка! Называется «Ваше желание»…
— Погоди, Князь, — осадила его Жара, — сначала объяснимся! Скажи-ка, кто нашу девочку похитил? У нас же нейтралитет, ты не забыл?
— А никто её и не похищал! Нет, нет! Да, мы тут — было дело, что скрывать! — всем адом скинулись, да надарили Ягадке Малиновне черных дыр – на а-ме-ни-ны! А она их – все тринадцать, значит, как салют – бах! — и разбросала где ни попадя! А Нежаромороженная-то и вляпалась! И поделом, впредь будет под ноги смотреть!
— Да? А мешок кто на меня надел!? – ответила Иза.
— Какой мешок!? – дурашливо переспросил Князь.
— Из-под подарков, вот какой!
— Так мешки-то ваши! Вот сами и разбирайтесь, кто там у вас на девочек охотится! Хе-хе-хе, шалуны!
Жара покраснела, хотела что-то сказать, но в дверь, держа в руках норковую шубу, вошла Яга Малиновна: «Князь, накиньте тулупчик, Льдин Хрустыч в приемной!»
— Так зови, зови… а где бумага-то? А, вот она… зови, зови!
Яга крикнула в приоткрытую дверь: «Льдин Хрустыч, милости просим!»
Пока Льдин шел, у Горилычи зазвонил телефон.
— Да, кто это? Фридрих! Хорошо, доставим, только чуть позже…
Жара поняла, что кто-то сделал Змею заказ.
Льдин уже подошел у столу: «Здравствуйте, Князь! Давно не виделись! Соскучился?»
— Привет, отрицательный! Хе-хе! Тут на тебя жалоба поступила! Вот тут… — Князь повертел свитком. — Первое: ты нарушил нейтралитет! Ай-ай, как безответственно! И второе: всех сверхчеловеков потопил, употребив неслыханное коварство! Ай-ай, Ай-ай!
— Увы…! – Льдин потупил взор. — От вас ничего нельзя скрыть, Князь! Я готов понести заслуженное наказание, но надеюсь на ваше чувство юмора! – Льдин повернулся к Жаре. — Жарочка, дорогая! Учитывая сложившиеся обстоятельства, я решил предоставить тебе свободу! Вот возьми — это моё согласие на развод, ты вольна теперь устроить свою жизнь так, как хочешь!
Льдин протянул Жаре какой-то листок, но Князь перехватил бумагу: «Что же! Это тебе зачтется! Тысяча чертей, увести его!»
Из-под стола выкатился шар, «сваленный» из чертей. Черти расцепились и бросились на Льдина. Иза заметила, что откуда-то сбоку выпрыгнул еще один чертик. Все они набросились на Льдина, и каждый по-своему: кто подцепив багром, кто обвязав канатом, кто за полу шубы потащили его к выходу из кабинета.
Жара взялась тереть виски; но Иза, подивясь, быстрее пришла в себя и начала считать чертей. Князь на все это совсем не обращал внимания, а, криво улыбаясь, читал письмо. Иза, завершив подсчет, подошла к тому чертику, который выскочил последним, и хотела прогнать его: «Эй ты, излишек, брысь отсюда!»
— А тебе-то что! – ответил чертик, играя хвостом с кисточкой.
Князь, дочитав записку, восторжествовал. Когда Льдина выволокли из кабинета, Князь превратился в прекрасного юношу и стал под джаз танцевать нечто похожее на «Болеро» Равеля. Левая голова даже разбудила правую, но было видно, что обе они ничего не понимают, а Нолькина подошла к Жаре и сказала: «А вон тот, с пушистым хвостиком,  – он последним выскочил! Он тысяча первый… кажется! А бывают непослушные черти? Или послушные? Нет, непослушные бывают?»
Тут Жара всё поняла и сказала: «Князь, перестаньте дурачится! Иза вас вычислила: поскольку чертей тысяча и один, то это все сказки… Но кто это был? Хорошая игра, я чуть было не поверила!»
— Опять ты, Нежаромороженная, мне все карты попутала! – Князь прервал свой балет. — Останешься без мороженного… и без жаркого! Попостись! Ха-ха-ха!
Вошли Кащей и Яга, Князь пригласил их за стол. Те сели: один в облике ворона, другая в образе роковой красавицы.
— Горилычи! – позвал Князь. — А вы что, как не родной?! Ты же знаешь, я зла не помню… ха-ха-ха! Присаживайтесь, будем праздновать! — Князь отодвинул стул. — Пожалуйте, Жара Ивановна, почтите и Вы нас своим присутствием!
Жара, поколебавшись, села за стол.
— Признаюсь: если бы не эта твоя Нежаромороженная, — продолжил Князь, — я бы сделал Вам, Жара Ивановна, предложение, от которого невозможно отказаться…
— Это при живом-то муже?
— Прошу прощения, совсем забыл… — Князь изменил образ юноши на свой обычный, то есть никакой.
Переглянувшись, к прежнему облику возвратились и Кащей с Ягой. Князь тихонько постучал по столу: «Кто тот лишний черт? А ну вылезай!» На столе появляется тот самый тысяча первый черт. Он сел, положив ногу на ногу и, играя пушистым хвостом, ответил: «Я здесь, ваша Мрачность!»
— Ты на кой черт вылез, кто тебя звал? Э-хе-хе, хвост пушистый, а голова дурная!
— Я, Ваша Мрачность, подумал: «чертом больше, чертом меньше – какая черт разница!?» Вот и вылез!
— Ты чертовски честный, это мне нравится… но я должен тебя наказать, чтоб другим чертям неповадно было… — Князь задумался… — Приговор мой таков: будешь говорить правду, одну только правду, и ничего кроме правды, пока сам себе от скуки хвост не откусишь! Ха-ха-ха-ха-ха! А теперь — брысь отсюда! Ха-ха!
— И что же это за черт такой, если он только правду и говорит? – себе под нос съехидничала Нолькина, но Князь расслышал.
— А это как сказать, могут и не поверить! Молодая ты еще! Но что-то я развеселился, не ко злу это…
— Может быть, лучше отложить наш праздник ненадолго? – сказал Кащей. — До Нового года? Агент Ложный доложил, что все готово!
— Перевел? На сколько? На час?
— На час они бы заметили… на пятнадцать минут, да так и смешнее! Сразу после рекламы и начнем!
Услышав про переведенные стрелки, Нолькина бочком выскользнула в приемную.
— Ладно… — Князь расщедрился, — агенту своему отпуск дай!
— Слушаюсь! – ответил Кащей. — Но не сейчас, он уже перешел на нелегальное положение!
— И кто он теперь?
— Зам!
По транспорту!? – Князь не смог сдержать радости.
— По культуре, Ваша Мрачность!
— Молодец, Вурдалакич! Приготовь  мне Большой театр!  Мы с Малиновной там потанцуем! Да, Ягадка!?
— Нога стучать будет! – немного обиженно ответила Яга.
— А-а.. – Князь махнул рукой, — у них там сейчас такая музыка, что никто и не заметит!
 
 
Изе удалось незаметно выскользнуть в приемную. Прикрыв за собой дверь, она увидела на полу костюм и парик под Льдина, а осмотревшись, заметила на столе зеркальце, а в нем и самого Льдина, который за столом, сняв пиджак, что-то обсуждал с Годами. Изе ничего не оставалось, как прокричать: «Льдин Хрустыч! Льдин Хрустыч! Кащей как-то время перевел, чтобы… — она заметила, что Льдин повернул голову. – Чтобы Новой год своим сделать праздником!»
 — Вот как? – услышала Нолькина из зеркальца голос Льдина. — Братцы Годы, а ведь у нас измена! А где стажер? Понятно! Как я его просмотрел! Нужно скорректировать часы, у кого есть ГЛАНАС?
— У меня есть… — ответил один из Годов.
— Вот и хорошо, поправьте время… а мне срочно нужно навестить кое-кого… Но это личное, а вы тут не расслабляйтесь, работайте по графику…
Иза увидела, что Льдин взял зонт и вышел на балкон, но не увидела, что на балконе Льдин приоткрыл зонт, покрутил кольца на ручке и облаком унесся вдаль.

В кабинете Жара решила, что опасно оставлять надолго Изу одну и сказала: «Спасибо, Князь, но нам пора!»
— Нет, нет! Жара Ивановна, мы же совсем ничего еще и не отпраздновали – так уж получилось, что пришлось перенести все на Новый год! А вдруг это будет начало новой эры – Первый год от Моего Явления Миру!?
— Какое еще явление? – возмутилась Жара. — Кому ты там нужен? Да и ты же сказал, что сегодня в мир не пойдешь!?
 — Так я по тому календарю, по быстрому! Так что это давно уже было… Там, поди, уже тридцать первое?
— Точно так, Ваша Мрачность, — ввернул Кащей, — да и то заканчивается, совсем немного осталось! Так что и нам надо готовиться! Если позволите, Князь, я переоденусь!
— Валяй! – отпустил его Князь. — Ягадка, а ты кем будешь?
— Я на метле, как обычно! Мне новый слоган приснился: «С новой метлой обретешь покой!»
— «С Бабой Ягой обретешь покой!» — съязвила Жара, но Яга обиделась.
— А я вас бабой не обзывала! – сказала она и зачем-то добавила не без гордости, — мы все в трудах, «покой нам только снится!»
— Жара Ивановна, я предлагаю вам – решительно предлагаю — вместе встретить Новый Год! – сказал Князь. — Ты же знаешь, Жарочка, мы сценариев не пишем, наше дело — рушить планы разных там умников… недаром говорят — рынок сам рассадит всех по своим сковорадам! Но возможность поздравить маложивущих, раз уж ты к ним так не равнодушна, у тебя будет!
— Князь, ну что тебе, хейлувина мало? Да еще день этого псевдопопика, как его…
— Фу, хе-елувин: дешевое маски-шоу, им макияжные ведьмы рулят, а вот попа Валентина Кащей классно играет: молодежь совсем уже родителей не слушается, скоро революцию устроит, уже скоро! А хочешь он нас обвенчает? Позвать?
— А любовь? Какое же венчанье без любви?
— Любовь – это для тех, у кого золота нет! А давай завертим-замутим рогатую страстю-мордастю на весь мир?
Жара хотела ответить, но вошел Кащей. Он вел за собой на веревке связанную Нолькину. Рот у неё был заклеен скотчем.
— Извините, Князь! – сказал Кащей. — Эта маленькая прохладненькая дрянь взялась у нас тут шпионить, да еще кусаться вздумала… Приказал ведьмам связать её, пусть тут посидит под присмотром… вон там, в углу… — и он пригрозил Нолькиной. — Побалуй ещё!
— Правильно! Маленькая симпатичная заложница – это прекрасный вариант! – Князь повернулся к Жаре. — Ну, что ты надумала?
— Князь, прикажите немедленно развязать девочку! Это насилие, а значит - нарушение нейтралитета! Вы подумали о последствиях?
— Хи-хи! А что ты мне сделаешь, Жарочка? Поджаришь вместе со своей девкой? Вот это будет шашлычок! Горилычи, вы любите шашлычок?
Горилычи переглянулись, не зная что ответить…
— Мы, пожалуй, полетели… у нас заказ, нас Фридрих ждет! Разбирайтесь тут без нас! – сказала левая после паузы, и змей пошлёпал в приемную.
— Эх вы, женихи! – проводила их Жара. — Ну, Князь, отпустишь девочку?
— А ничего ты мне не сделаешь! – сказал Князь кривляясь. — Кошей, прикуюй… прикояй… тьфу, дурацкий язык, никак не выучу! Ну ты понял: на цепь посади!
— А в собаку превратить? – спросил Кащей.
— Да какая из неё собака!? – Князь махнул рукой.
Кащей поклонился и мановением руки приковал Нолькину к стене в дальнем углу кабинета.
— Классная работа! – восхитилась Яга и подошла к Изе. — А ты теперь на Прометея похожа! Где у нас тут печеночка!? – Яга хотела пощекотать Изу, но тут же отдернула руки. — Фу, холодная какая! Как улитка!
— Ну Жарочка, будем дружить или париться!? – не унимался Князь.
Жара разгневалась: «Париться!? Да я тебя сейчас в слиток упакую!»
— А не упакуешь! Яга все рассчитала: начнешь фокусничать – девчонке твоей хана! Ха-ха! Она у нас Премудрая, Малиновна наша!

Неожиданно в кабинет вошел Льдин, и Жара уже без эмоций сказала: «Льдин, прикрой Изу!»
Льдин без разговоров повернулся лицом к Нолькиной, раскинул руки и стал интенсивно дышать. Слева и справа от него стала расти ледяная стена. Одновременно Жара начала танцевать разогревающий танец, и вскоре на кончиках её пальцев заиграли голубые сполохи плазмы. Кащей успел проскочить за стену, но Яга замешкалась, и ей пришлось пролезать в щель между растущей ледяной стеной и потолком.
— Да что же эта! – кряхтела Яга, став вдруг совсем старой. – Ай, да савсем Жарка взбясилась! Да разве так в гости ходют! Ой-ой, чё будет!
Князь метался вдоль противоположной от Жары кромки стола и уговаривал:
— Жара, Жарочка, не сметь! Ну Жара Ивановна, ну пошутили и будет! Кащей, разкуяй Нежаромороженную! Где Кащей!? Яга!? И ты, Малиновна…
Жара подняла обе руки вверх, ладонями в сторону Князя. Князь с воплями полез под стол.
 — Ай! Ой! Горячо! Не хочу, хватит!
Золотые стены и потолок приемной начали плавится, на полу образовалась лужа золота. Не в силах оторваться от золота, Князь продолжал вопить:
— Ой, ой! Больно, больно! Какое оно горячее! Ай, ай! Я не смогу там жить! Жарочка, ну перестань, я больше не буду!
— Золотого Вам Нового года, Ваша Мрачность! – сказала Жара.
Князь целиком исчез в золотой луже. Жара пассами рук сформировала из лужи слиток и отошла к ледяной стене.
— Уф! Устала… Льдин, охлади слиток… дорогой!
Льдин обернулся и поднял руки над золотым слитком. Тот покрылся инеем.
— Ну вот и все! – сказал Льдин. — Ты как?
— Немного перегрелась… — Жара прикоснулась к стене — та стала таять.
— Кащей Вурдолакович, Вы где? – спросила Жара. — Возьмите вот слиток… на вечное хранение! А кстати, ты-то чего испугался, ты же бессмертный!?
— Не люблю жару, извините, Жара Ивановна! Но… он же все равно рано или поздно вылезет — золото-то не сотой пробы! — И Кащей щелкнул пальцами, что бы освободить Нолькину.
— Да сотой пробы и не бывает… Ладно, ладно, будет ему урок! Иди, храни! Ой! – Жара бросилась к Нолькиной. — Ты не замерзла?
— Немножко… — улыбнулась Иза и кивнула в сторону Льдина.
Жара подошла к Льдину и, обняв, поцеловала в щеку.
— Спасибо, дорогой! – сказала она. — Если бы не ты…
— Я тебя люблю! – ответил Льдин.
— Я тебя тоже люблю!
Льдин посмотрел на свой хронометр: «Ой, а время-то бежит! Пойдешь со мной на праздник? Я вам – и тебе, и Изе, — роли придумал!»
— Я? В таком-то «адском» платье?
— Успеешь переодеться?
Жара улыбнулась.


Меньше чем через час у елки на Красной Площади появился статный Дед Мороз. Рядом с ним стояла девочка в костюме снегурочки. Льдин стукнул посохом, и на ёлке появились большие снежинки. Стоящие перед сценой люди захлопали в ладоши.
— Ну, дорогие гости, а теперь у меня для вас сюрприз! Но сначала скажите мне, кем мне приходится снегурочка? – спросил Льдин.
— Внучкой!
— Правильно! А бабушка у нее есть?
Дети не ответили, и Иза закивала, подсказывая.
— А давайте её позовем, да все узнаем? Если придет – значит есть! Но сначала спросим у Снегурочки, как зовут её бабушку?
— Жара Ивановна! – выкрикнула Иза.
— Эх, внученька! – сказал Льдин. — Это имя детишки хором не выговорят. А скажи-ка, внученька, как ты звала свою бабушку, когда была маленькой?
Ба… Баба Жара? – сообразила Иза.
— Слышали? Так как, позовем бабушку?
— Баба Жара! Баба Жара! Баба Жара! – донеслось вразнобой из разных мест.
— Еще разок, погромче! – Льдин стал хлопать своими варежками.
— Баба Жара! Баба Жара! Баба Жара!
Из-за елки появилась Жара, несмотря на холод одетая в африканский национальный костюм.
— А вот и я! Успела? – Жара заглянула за ёлку. — Ребята! Давайте всё сюда!
Из-за елки появилась тележка с подарками, которую выталкивали Сполох и Урогаша.
— Вот и подарки прибыли! – воскликнула Жара.
— И вовремя! – подхватил Льдин. — Потому что уже, — он посмотрел на куранты, — почти-почти Новый год!
Льдин обнял Изу; та, почувствовав холод, шепнула Жаре: «Ой, холодно…» Тогда Жара обняла её с другого плеча.
— Ну-ка, встречаем! Давай, внученька! – воскликнул Льдин.
Иза запела новогоднюю песню. Когда забили куранты, Сполох и Урагаша принялись раздавать детям подарки. Второй куплет пели уже все вместе…

Год, год, год –
Вокруг Солнца оборот!
Новый Год
Людям счастье принесет!
Всем нам счастье принесет!


Конец