Благими намерениями

Как ни пыжилась Вселенная наказать неблагодарное человечество глобальной планетарной катастрофой, природный гуманизм очередной раз одержал сомнительную победу, и обещанный в декабре широко разрекламированный  пресловутый конец света  так и не состоялся. Мало того, нескончаемая тёплая сухая осень наконец-то увенчалась не слишком жестокими, но довольно ощутимыми морозами. Хотя был и не слишком поздний вечер, студёный пронизывающий ветер давно разогнал народ по домам, и только редкие продрогшие прохожие, зябко кутаясь в какие-то ещё довольно легкомысленные с точки зрения энергосбережения куртки, старались укрыться со своими домочадцами в родных пенатах. Очевидно, именно по этой причине никто кроме Андрея не обратил внимания на довольно грузное, тело, сладко прикорнувшее на обочине недалеко от  тротуара. Ну почему именно Андрею всегда достаётся обращать внимание на такие не слишком удобные моменты? Наверно, потому что, если иногда, делая определённые усилия, особенно, когда куда-нибудь торопился, он пропускал их, потом долго не мог этого забыть, и долго корил себя за «несодеянное». Вот и сейчас скрепя сердце Андрей подошёл к отдыхающему и тронул его за плечо:
– Ну, чего разлёгся среди зимы? Не май-месяц. Вставай. Не спи – замёрзнешь! – попытался он воззвать к здравому смыслу лежащего, который, судя по маловыразительным телодвижениям, был ещё на этом свете. В ответ, как и предполагалось, донеслось какое-то нечленораздельное мычание. С немалым трудом Андрею удалось придать телу более-менее вертикальное положение. При тусклом свете редких фонарей на свет Божий проявилась потрёпанная временем физиономия седоволосого пятидесятилетнего мужика с повреждённой бровью и разбитым носом. Сильный водочный перегар не оставлял сомнений в причине столь не позволительной для такого времени года слабости. Мужик вначале блаженно улыбался, но, постояв несколько минут, нахмурился, потом его лицо приобрело плаксивое  выражение, и он стал канючить:
– Отпу-у-стите меня! Я сам до д-дому дойду.  После этого резко вырвался и, нелепо размахивая руками, побежал, но недолго; совершив три-четыре несуразных прыжка, поскользнулся и мешком свалился на дорогу.
Андрею ничего не оставалось, как снова поднимать беглеца и, грациозно придерживая его за талию, вести в сторону монастыря, поскольку сквозь непонятное бормотание проскальзывали слова:
– У м-монастыря… Р-рядом ж-ж-живу…
Сколько продолжался этот церемониальный марш сказать трудно – Андрею показалось вечностью. Особенно, если учитывать, что иногда незнакомец порывался бежать, или почти полностью провисал на руках у Андрея. При этом мужик время от времени продолжал скулить:
– Не б-бейте меня… За ч-что вы хот-тите меня ударить? Я сам д-до дому дойду…
– Я тебя не бить хочу, а домой отвести, так не мешай мне тебе помочь, – пытался пробиться Андрей в задурманенную алкоголем голову.

По закону подлости навстречу чаще стали попадаться прохожие, причём некоторые узнавали Андрея и здоровались с ним, отнюдь не прибавляя к его настроению предновогоднего куража. Когда мужик вырвался очередной раз и, постоянно лавируя, чудом сохраняя равновесие, пробежал несколько метров, прежде чем снова хлопнуться на дорогу, вконец обессилевший и изрядно вспотевший Андрей решил было отпустить его душу на покаяние и оставить перебравшего дядьку в покое. Но вспомнил своего молодого наставника по суставной гимнастике с элементами йоги, постоянно проповедующего один из основных законов Вселенной, «НЕ ПРОСЯТ – НЕ ЛЕЗЬ». И в очередной раз не смог с этим согласиться, хотя параллельно в голову всегда напрашивалась подленькая пословица из более поздних времён, которую он никак не мог до конца понять: «Добрыми намерениями дорога в ад выстелена». Всегда хотелось поспорить: Да неужели ты будешь стоять и спокойно смотреть, как будет вешаться твой собственный ребёнок, если он напрямую не обращается к тебе за помощью?
Поэтому Андрей твёрдо решил довести мужика до его дома и сдать на руки близким, чтобы потом не грызла собака-совесть, когда он будет гадать, какой орган отморозит его подопечный из-за того, что спаситель поддался минутной слабости. Поднял неугомонного нытика, слегка отряхнул его и повёл к дому. Но странное дело: чем ближе они приближались к монастырю, тем увереннее держался на ногах мужик, тем меньше он жаловался и просил отпустить, и в самом тоне его нытья появилось что-то таинственное, даже зловещее. Предчувствуя что-то недоброе, Андрей на минуту остановился и неожиданно с разворота получил сильный прямой   удар в челюсть. Удар этот, учитывая несколько ослабленное состояние благодарного аборигена был не слишком силён, но резко отпрянув всем корпусом назад, Андрей не успел сгруппироваться и навзничь грохнулся затылком о лёд… Померкли  немногочисленные уличные фонари, а небо с прорывающимися сквозь редкие облака звёздами унеслось куда-то высоко вверх и тоже совсем пропало…

– Мужик, а мужик, проснись! Не спи – замёрзнешь! – загрохотал среди постепенно проявляющихся звёзд чей-то грубый мужской голос. На фоне монастырской колокольни вырисовалась пусть и не сильно обезображенная интеллектом, но вполне добродушная физиономия. Хотя незнакомец пытался его приподнять, Андрею неизвестно почему стало страшно, и он неожиданно для самого себя застонал, едва размыкая занемевшие от мороза губы:
– Не бейте меня… Что я вам плохого сделал?...

17 марта 2013 г.