Тетя Фрося

Из цикла "Невыдуманные истории из кадетской жизни 60-х."

                "Все военнослужащие должны носить аккуратную прическу.         
                Солдатам,матросам, сержантам и старшинам срочной службы, а
                также всем курсантам военных училищ разрешается ношение
                короткой прически."
                Устав внутренней службы ВС СССР 1975 г



          В конце 60-х одной из известных личностей в нашей роте последних семилетников в Киевском суворовском военном училище была и всеми нами «любимая» парикмахерша. Звали ее мы  любовно тетя Фрося. 
С ней было связано и из-за нее разрушено так много надежд и чаяний. Трудно сейчас уже вспомнить, когда она стала стричь нас, скорее всего с первых же дней после поступления, то есть с 11 лет.  Впрочем,  в младших классах мы мало обращали внимания на прическу и первые 3 года  безропотно стриглись наголо. Так было заведено и не вызвало у нас никаких возражений. Объясняли это нам просто: так как мы не можем самостоятельно мыть голову с мылом в бане, во избежание неприятностей лучше нам ходить лысыми. Кто-то очень серьезно утешал друг друга, убеждая, что в детстве это очень полезно. Так как в зрелом  возрасте волосы будут расти лучше и не будет лысины.  Не могу судить в общем, но, судя по моей нынешней прическе, возможно  в этом и была очень небольшая доля истины. По  мере взросления, к восьмому классу, наличие растительности на голове стало нас волновать несколько сильнее. К концу восьмого класса нам уже официально разрешили носить короткую аккуратную прическу. Имелось в виду наличие на голове небольшого чубчика. Это уже позже к 9 и 10 классам стали звучать такие названия причесок, как «бокс», «полубокс» и, наконец, предел мечтаний: «канадка».  Естественно, что взгляды на то,  что такое "короткая и аккуратная" у нас значительно отличались от взглядов наших  офицеров-воспитателей,  на страже интересов которых,  несокрушимо стояла тетя Фрося, штатная парикмахерша училища. Довольно полная невысокая женщина средних лет, всегда серьезная и молчаливая.  За все годы мне ни разу не приходилось услышать, чтобы она разговаривала с кем-то из своих «клиентов», как это бывает в обычных парикмахерских. Просить ее оставить побольше волос на голове, было, естественно, бесполезно, процесс стрижки под бокс шел очень просто – тетя Фрося клала на голову суворовцу свою большую, пухлую теплую руку и все, что было вокруг нее по бокам и на затылке неумолимо состригалось машинкой. Возможно ее рука обладала какими-то гипнотическими свойствами, но как только она опускалась на мою голову, мною обычно овладевало очень благодушное настроение, тянуло в сон, все неприятности отступали на задний план, и я покорно готов был смириться с неизбежным. А может быть все было проще, в училище в холодное время года всегда поддерживалась очень невысокая температура. Оно ведь было построено в 1915 году, а помещения были громадными. Один коридор чего стоил! Длина 110 м, ширина шесть, а высота потолков метров пять. Естественно и в помещении бытовой комнаты, где обычно проходила процедура нашего «оболванивания», как мы тогда называли этот процесс стрижки, было тоже не жарко. Так или иначе, но теплота этой замечательной руки до сих пор отчетливо сохранилась в моей памяти. Стрижка проходила быстро, в потоке. Несмотря на то, что шею она покрывала обычной белой простыней, слегка засунув края за воротник, мелкие стриженые волосы неизбежно проникали под гимнастерку, нательное белье и еще довольно длительное время кололись, вызывая крайне неприятное ощущение. Уже только поэтому когда в роте объявляли, что сегодня будет работать тетя Фрося, у меня всегда основательно портилось настроение.
         Печальнее всего, было то, что иногда, пытаясь повлиять на  ее чувства жалости и сострадания, с ней  пробовали как-то договориться. Просили, убеждали  сделать не бокс, а хотя бы что среднее между боксом и полубоксом.  Но она всегда лишь молчала, с непроницаемым лицом и внимательным видом, как будто даже соглашаясь, оставляя шанс в глубине души надеяться, что просьба будет услышана. Однако по мере завершения ее «черного»  дела, улетучивались и остатки надежды. Результат был закономерен, процесс завершался, как обычно, полным оболваниванием.   Однажды одной из бесчисленных жертв тети Фроси оказался в нашем взводе Витя Гуца (ныне Виктор Александрович живет в Подмосковье).  Где-то в конце восьмого класса, как раз , что было важно, перед каникулами,  нашему взводу в качестве поощрения разрешили  оставить небольшой чубчик. Витя, по какой то причине пришел позже всех, когда стригся уже другой взвод и, сев под руку  тете Фросе,  напомнил ей, что нам уже разрешили иметь «прическу», нисколько не сомневаясь, по ее взгляду, что как и всем из нашего взвода,  она оставит ему разрешенный «бокс». Но, уже приступив к работе, парикмахерша то ли задумалась и не услышала, то ли не пожелала услышать Витино напоминание.  Изумлению и возмущению его не было предела, когда  взглянув на себя  в зеркало,  он обнаружил, что острижен наголо.
     Наше столь трепетное отношение к своей прическе и огромное вечное желанию иметь побольше волос на голове, объяснялось еще и веянием времени. Это ведь было время появления и расцвета Битлз и молодежной моды на все, что было с ними связано. То есть в том числе и на ниспадающие на лоб челки и волосы слегка закрывающие уши. Наши гражданские ровесники ходили по городу совершенно заросшие, а мы мечтали то в общем о немногом: обычной «польке», то есть такой прическе, когда очень короткие волосы сзади на затылки заканчивались скобкой.
       Полковник в отставке В.Полесика (живет сейчас в Киеве) рассказывал, как  в  их  роте подполковника Оринянского,  ребята провели с командиром взвода майором Ситниковым переговоры, по поводу того, что они будут себя лучше вести, лучше учиться, и он им разрешит немножко больше чем бокс, что- то среднее между боксом и полубоксом. Договорились и   ударили по рукам.  Ребята рассказали об этом прибывшей в роту тете Фросе, которая, как обычно никак на это не отреагировала, начав свое привычное дело. Никакие попытки втолковать ей о договоренности с командиром взвода успеха не имели.
– Ничего не знаю, - был единственный ответ.
Тогда суворовца Полесика, как главного идеолога соглашения,  коллектив взвода отправил к майору  Ситникову. Последний же был в то время  на педсовете училища.  Но отступать было некуда, вопрос нужно было решать срочно. Так как тетя Фрося невозмутимо продолжала свое "черное" дело.  Помявшись под дверью, Володя, постучался и, войдя в кабинет, обратился к начальнику училища.
- Товарищ генерал, разрешите обратиться к майору Ситникову.,
- А что там у вас случилось?-,  сильно удивился Борис Михайлович.
- Да, вот товарищ генерал, мы договорились насчет прически, а тетя Фрося нас всех стрижет, как раньше под бокс….
Весь  педсовет чуть со стульев не попадал со смеху. Пока же Полесика ходил, пока стоял перед дверью педсовета,  пока отошли от смеха его участники, тетя Фрося успела  обработать  уже полвзвода. Стоявший рядом старшина роты буквально запихивал всех под машинку. Повезло только Володе,  да еще нескольким кадетам.
         Со временем, в старших классах мы стали решать вопрос подстрижки самостоятельно. Многие ребята научились стричь своих друзей с помощью ножниц и ручных машинок, которые приносили из дому.  Появились даже ассы этого дела, не уступающие профессионалам. А в выпускном классе мы уже ходили в городские парикмахерские. 
      
       На фото;
Выпускной класс. Сережа Тиховский (слева) (в настоящее время полковник в отставке),  Вася Шабалин (в центре)(в последствии владелец мелкого авторемонтного бизнеса)   дают советы, а  Виктор Степанюк (справа) (полковник в отставке), стрижет меня ручной машинкой.