Сны янтарного озера Гл17

Глава 17

Решили, что Нем пойдет внутрь один, если через час не выйдет, то сталкеры уходят к периметру. Только как? Как они найдут артефакт-глушилку, если Немтырь не смог толком ни нарисовать, ни написать, как он выглядит и возле каких аномалий его можно найти? Жестами пытался изобразить свойства аномалий, но получилось вообще не понятно. Кирзе даже вспомнилась игра «где мы были - мы не скажем, а что делали – покажем», а следом Дениска… Посмотрел на часы. Пятнадцать минут всего прошло, а кажется – уже час.
- Баш, у тебя выпить есть?
- Не дам. Пригодится еще. Бди, не отвлекайся.
- Бдю.


Цех как цех. С виду ничего особенного. Полно их, таких, брошенных на растерзание времени за ненадобностью. Почти вся крыша провалилась. Светло внутри. Немтырь осмотрелся. Предбанник или холл, пролом вместо дверей, за ним виден сам цех – большое помещение, заваленное обломками и строительным мусором. Чуть правее центра дрожит воздух. Аномалия. «Аномалия? Но я же её не слышу, хотя рядом. Вообще ничего не слышу, как в большом мире. Да. Как там. Абсолютная тишина. Даже кажется, что сейчас за проломом справа окажется дверь в комнату бабушки Марты, слева твоя, дядь Александр». Захотелось вдруг проверить, кто обитает теперь в их коммуналке. Немтырь сделал несколько шагов к провалу, заглянул осторожно. Только увидел не свою комнату, а шкаф бабушки Марты, прижатый обломками стропил к стене. Одинаковые томики собрания сочинений Ленина попадали с верхней полки вниз и валялись среди пыли. Одни -  бесстыдно нараспашку, другие -  скромно уткнувшись корешками в битый кирпич. Нижней пары полок с художественной литературой вовсе не было видно, будто шкаф врос за долгие годы своего бытия в бетонные недра. А три средних полки заботливо протерты от пыли, надписи на корешках книг видны отчетливо. «Пособие по физике для…», Парселл Э «Электродинамика в задачах», Путилов К.А. «Курс физики»...  «Исакович М. А. «Общая акустика» - с нее все и началось. Не будь супруг бабушки Марты физиком, я бы и не стал ученым. Допустим, оказался он художником, то и я бы, наверное, изучая его наследие, пристрастился к рисованию. Не застал этого человека. Только старый черно-белый фотопортрет на стене. Где же он?» Григорий уткнулся взглядом в серый бетон, вздрогнул, очнулся. Какой к черту портрет. Надо же приборы ставить. Пару раз крепко зажмурился, прогоняя нахлынувший морок. Но тот не отпустил, затаился где-то в углах глаз. Немтырь снял с плеча сумку с заранее подготовленной к установке аппаратурой. Опустился на колени, чтобы достать первый из четырех. Но вместо прибора в руках оказалась деталь детского конструктора. Гриша сидит под кухонным столом, собирает машинку. Мимо стола проходит мама. Шаги осторожные, короткие. Пятки почти не отрываются от пола - несет в руках кастрюлю с горячим супом или сковородку. Стол чуть качнулся – накрывает на стол. Успеть бы прикрепить колеса до того, как она наклонится и тронет за плечо: садись обедать… Поспешил, выронил гайку. Покатилась… Потерялась среди цементной крошки. Откуда цемент под столом? Тряхнул головой. На долю секунды услышал «погремушку» сбоку. Уцепился за этот звук, попытался удержать внутри. Наваждение рассеялось невнятными обрывками по углам цеха.
Теперь установка. Один датчик здесь, у входа. Другой - в дальнем конце помещения (это потом, если сможет дойти). Два установить к боковым стенам. Двинулся влево, поглядывая на датчик аномалий. Увидеть, если невозможно услышать. А что увидеть? Пол в коридоре застелен линолеумом с рисунком под плитку. Ах, да. Нельзя наступать на коричневые плитки, там же под ними верная гибель. Только по светло-бежевым, шагать на манер шахматного коня, тогда можно добраться до комнаты и в пару прыжков, минуя порожек, оказаться на диване. Скинуть с него подушки и по ним перебраться к окну, не свалившись в поток раскаленной лавы, петляющий по узорам ковра. А с дивана нужно соскочить как можно быстрее и дальше, чтобы чудовище, под ним обитающее, не успело схватить за ногу …
Дребезг. Зудящий, нервный. Обошел «погремушку», направился к правой стене. Установил прибор и опять увяз в тишине. Как пройти сквозь нее в дальнюю часть цеха и вернуться? Дважды вернуться, чтобы снять показания. А зачем? Он уже понял, что здесь происходит. Понял, что датчики бесполезны, их показания ничем не помогут и ни о чем не расскажут ученым в городке. Взялся за концы ножек штатива и со всей силы швырнул аппаратуру через цех. Разобьется – и поделом. Не долетела. Надрывно зарыдала «плакса», завертела и сожрала снопом искр технику. Тишина осыпалась облаком пыли. Не дожидаясь, когда накатит очередная волна глухоты, Немтырь направился к выходу.

- Слыхал? – Баш толкнул напарника в бок.
- Угу. Всё. Видать, писец сталкеру.
- Может, глянем?
Кирза посмотрел на часы:
 – Еще полчаса. Ждем.

Вернулся Немтырь. Сразу дал отмашку: уходим.
- Как уходим? – стянув маску, спросил Баш. – А показания снять?
Нем только качнул головой. Скинул рюкзак, раскрыл. Кирза и Баш быстро перекинули часть содержимого из своих рюкзаков в опустевший Нема. Баш повернулся к Кирзе:
- Кто в хвосте первым?
- Сейчас я. Позже махнемся.

Немтырю хотелось улыбаться - после глухоты цеха так радовало бормотание аномалий на маршруте. «На самом деле аномалии не издают звуков. Не являются источником акустических волн. Я бы тогда их не слышал. Аномалии поглощают волны, пожирают, всасывают. То, что я слышу – своего рода антизвук, вывернутые наизнанку частоты, перекинутые воздействием аномалий из положительной зоны графика в отрицательную. Аппаратуры, способной зафиксировать подобное не существует. И если антигравитационные свойства некоторых артефактов и аномалий почувствовать, увидеть реально, то с антизвуком это невозможно, да и практического применения такие исследования не имеют. Кому он нужен, антизвук этот кроме меня. Человечеству вполне хватает диапазона от 16 до 20 кГц. Все, что выше или ниже вызывает только дискомфорт в лучшем случае. А мне дарован мир антидецибел. Именно дарован. Моя глухота – дар. Ты оказался прав. Во многом прав, дядя Александр. «Нет людей без таланта. Есть люди, которые просто не понимают своей одаренности, кореш. Быть вором – талант, киллером – тоже. И лохом – своеобразная способность. Иногда очень полезная. О глухоте или слепоте можно думать также». Действительно, глухота – дар. Сколько насмешек и гадостей мне повезло не услышать благодаря ему. И сколько раз я не погиб здесь, благодаря своему антислуху. Ну а цех… Таких мест множество в Зоне. Как чудом уцелели здесь небольшие участки нормального леса, клочки природы, так и кое-где уцелели островки нормального звука. Не подъеденного аномалиями, не искаженного ничем шума большого мира, который был здесь когда-то. Будто виниловые пластинки с записями прошлого разбросаны всюду, большие и маленькие. Попав на такую «пластинку» человеческое ухо становится грамофонной иглой, звукоснимателем, а запись воспроизводится только внутри головы. Я всегда стараюсь обходить такие места стороной, потому что глохну там, совсем не слышу Зону. Обычные люди даже не замечают таких участков, если «пластинки» маленькие, запись на них короткая и тихая. Цех – большая пластинка с громкой четкой звукозаписью высокого качества. Поэтому сталкеры слышат, сходят с ума. А датчики ничего не зафиксируют, потому что… Ну, это как виниловую пластинку запихнуть в оптический привод или попытаться прослушать МР 3 диск с помощью граммофона. Пластинки в коллекции Хозяйки годны для прослушивания ичключительно человеческим ухом. Вот и раскидала она их всюду, потому что ей они ни к чему...
Так что нет в цехе какого-то удивительного артефакта. Просто фрагмент прошлого времени. Время и звук – по сути одно и то же. Волны определенной частоты».
Немтырь остановился, вскинул руку. Нашел. Аномалию впереди он видел четко, но слышал еле-еле. Значит где-то рядом крохотный артефакт, о существовании которого и не знает никто наверное, потому что «глушилка»  рвет волны с приставкой анти-.
Только по этому признаку и можно найти данный артефакт.

продолжение http://www.proza.ru/2016/12/31/669