Мистическая небрежность

- Алло! – я взяла трубку с некоторым раздражением, подозревая, что это опять реклама, которая меня успела достать дважды, пока готовила ужин. Не люблю телефон, пока готовлю, но… мало ли что.

-Алло! Это квартира? Номер телефона… - дальше женщина чуть хриплым голосом продиктовала номер моего домашнего телефона.

- Да, это мой номер, если Вы опять по поводу интернета, - начала я железным тоном, желая тут же бросить трубку, но на том конце провода вдруг сильно и искренно рассердились:
- Да причём тут интернет?! Спускайтесь немедленно ко мне на второй этаж и забирайте свои квитанции! Это же безобразие! – женщина, судя по всему, пожилого возраста, чуть ли не задыхаясь от возмущения, почти выкрикнула мне это в трубку.

- Подождите… - опешила я, - какие квитанции? Куда спускаться? Почему?
- Это я должна Вас спросить «почему»?! Почему Вы названиваете на такие суммы, а квитанция приходит ко мне, на мой адрес да ещё на мою фамилию?!

- Так…- неопределённо начала я, одной рукой, держа трубку, другой пытаясь заправлять маслом нарезанный салат, одновременно с некоторым испугом перебирая в памяти, когда и как могла произойти путаница, - Вы могли бы мне сказать, что там у Вас на квитанции? Возможно, где-то что-то перепутали.

- А Вы спускайтесь, и посмотрите сами! На второй этаж! Моя квартира №89! – женщина была настолько возмущена моими вопросами, что закашлялась и бросила трубку.

Хм… И куда, интересно, я должна спуститься, если в моём подъезде длинного шестнадцатиэтажного дома квартиры с первого этажа  начинаются от триста двадцатых номеров, а у меня и вовсе №356… Эх, но кому это теперь говорить? Я отложила ложку, поставила трубку на базу и продолжила заниматься ужином: СВЧ-печь звякнула о готовности курицы. Осталось поставить тушиться картошку и расставить тарелки. Однако я чувствовала, что мне вот-вот опять позвонят, и совершенно точно, что это не чей-то розыгрыш. Как только картошка оказалась в печи, трубка громко и нетерпеливо потребовала внимания.

- Как Вам не стыдно! – голос пожилой женщины был хоть и усталым, но педагогически суровым, - я, старый человек, жду Вас с открытой дверью, а Вы… Спускайтесь немедленно!

- Простите, как мне к Вам обращаться? – не давая ей ответить, я заговорила насколько возможно быстро, чтобы донести до неё свою правду прежде, чем дама на том конце провода будет опять возмущаться, – куда я могу спуститься, если у Вас квартира №89, а у меня №356?! Вы понимаете, что в нашем подъезде такое невозможно. Вероятно, мы с Вами в разных подъездах…- попыталась я закончить примиряюще, но женщина была неумолима:

- Значит, одевайтесь и идите в мой подъезд! Говорить часами с другими странами Вы можете, а спуститься ко мне, – видите ли, нет! Кузикова, моя фамилия, Любовь Матвеевна Кузикова, а как Вас … назовитесь немедленно, - она закашлялась опять, - простите, это у меня от сердца, - вдруг более миролюбиво договорила телефонная Кузикова. - Так Вы придёте?

- Любовь Матвеевна, - я постаралась говорить как можно более дружелюбно, - давайте проверим теперь адрес. Вдруг у нас ещё и дома разные? И меня зовут Еленой Алексеевной. Можно даже просто Еленой. У меня дом 9, а у Вас?

- Разумеется!!! У меня тоже дом 9! Как же Вам не стыдно… - опять обиженно возмутилась Любовь Матвеевна.

- Но я не звонила в другие страны, мне звонили, это да, а я сама – нет, - тут я начала оправдываться, сама не понимая, почему. Одеваться и идти по морозу искать квартиру №89 очень не хотелось. Но женщину было жалко, и всё это одновременно казалось каким-то бредом. – Вы мне скажите, пожалуйста, на квитанциях должны быть указаны даты и время звонков. И, Любовь Матвеевна, хоть с какой страной–то я, якобы, говорила? Там есть код страны?

- По-вашему, я обязана разбираться в кодах всех стран? У меня на руках четыре квитанции за три месяца. Идите и забирайте их!

Печка прозвякнула о готовой картошке, я выключила её и решила продолжить спрашивать, понимая, что это безнадёжно: мне всё равно придётся одеваться, выходить  на улицу до какого-то подъезда, чтобы найти эту квартиру. В трубке долго кашляли и потом вздохнули по-старушечьи тяжело и с упрёком:
- Ну, так что, идёте? Я пока дверь на ночь совсем запирать не буду.

- У меня мои домашние вот-вот вернуться, - я отчаянно пыталась настроить её на иное решение проблемы, - мне пока надо быть дома, а потом я Вам перезвоню… Вы мне продиктуйте свой номер, я перезвоню через час. Ведь, это ещё не поздно для Вас?

- Я Вам не верю, - телефонная Кузикова помолчала, - посмотрим, насколько Вы честный человек. Вот мой номер… - она продиктовала номер городского телефона, заставила меня повторить записанное и грозно закончила: - учтите, я жду!

Вернулись муж с дочерью из магазина, и пока разбирали сумки, я второпях и путано рассказала ему о нелепой ситуации, в которую меня так внезапно затянуло. Муж хмыкнул и посоветовал вообще не звонить и не объясняться, а дочь ещё раньше, недослушав, ускользнула в свою комнату и начала кому-то звонить по мобильнику. Я облегчённо вздохнула, как будто получила индульгенцию. Но глубоко внутри что-то царапалось и глухо ворчало, я чувствовала, что просто так оставлять всё это не стоит. Что ж, сейчас поужинаем, и я всё-таки наберу её номер. Выпить спокойно чай я уже не успела,- звонок на городской телефон показался мне оглушительным. Муж потянулся к трубке на столе, но я опередила его:
- Погоди, если это она, я всё же попытаюсь разрешить эту нелепицу, - и я нажала кнопку на трубке.

- Алло, алло! – даже не дожидаясь моего ответа, закричала грозно Кузикова, - вот она, Ваша честность! Уже намного больше часа прошло! Я вот как отправлю эти квитанции куда надо, там с Вами быстро разберутся!

- Э…Любовь Матвеевна, давайте ещё раз: Ваш подъезд №?
- Три!!! И дом №9! – ядовито закончила она.

- А улица?- вдруг зачем-то спросила я, - улица Ваша какая?
- Вы издеваетесь? Как Вам не стыдно!!! Мы в одном и том же доме!!! Я же звоню Вам по городскому телефону, откуда, по-вашему, я могла взять этот номер?
Откуда у этой пожилой женщины мой номер телефона, было непонятно, но, допустим, она его выпросила в диспетчерской…

- Хорошо, но всё-таки… - заупрямилась я. Ох, как же не хотелось одеваться на мороз, и потому я всячески искала повода для выяснения подробностей, – у меня проезд Карамзина, а Ваша улица?

- Карамзина?!!! - на том конце провода Кузикова захлебнулась от кашля. Я терпеливо ждала.

- Простите, - она прочистила горло, - Вы меня нагло обманываете, мы с Вами живём на Голубинской! С какой стати напечатан Ваш номер телефона на квитанции с моей фамилией и правильным адресом: улица Голубинская, дом 9, кв. 89? С какой стати, я Вас спрашиваю?!

- Любовь Матвеевна, ради бога, успокойтесь, - воскликнула я почти радостно ей в ответ, - я действительно живу на другой улице, мне до Вас надо идти более получаса или ехать на автобусе. Так не бывает, произошла какая-то путаница у них там, на телефонной станции. Вам надо туда завтра позвонить…

- Да не буду я туда звонить, я уже пробовала, - она вдруг всхлипнула, - они говорят, что у них не бывает путаницы, что я обязана заплатить по счёту, иначе они передадут сведения в соответствующие инстанции. А я уже давно на пенсии, я и доехать туда не могу из-за сердца, - она опять всхлипнула и шумно выдохнула, - так Вы заберёте квитанции?

- Я… - даже не понимая, как мне продолжить этот разговор, я беспомощно поглядела на сердитого мужа, который всё это слушал, не уходя в комнату смотреть свой любимый телевизор, - мне очень жаль Вас, но я тут совершенно не причём. Может быть, Вам обратиться в полицию? Позвонить туда, объяснить, посоветоваться…

- Да чего мне туда звонить, я сама в прошлом судья и сейчас на пенсии, не будут они со мной возиться, - она обречённо вздохнула, - спускайтесь вниз и заберите свои квитанции…

- Но… - попыталась я опять изумиться, но тут муж просто вырвал у меня трубку и выключил абонента.
- Ты понимаешь, что это бесполезно? – начал он, - ты понимаешь, что у этой старухи мозги поехали?

- Да, ведь, она, - жалобно попыталась я оправдаться, - она судья на пенсии, и кто-то сыграл с ней такую злую шутку. Может, кто-то из её прошлого…

- А наш номер телефона тут причём? – муж начинал заводиться, и надо было как-то погасить всё это как можно быстрее.
- Ладно, всё, - для убедительности я твёрдо пару раз кивнула, - больше я не буду с ней разговаривать.

- То-то же! – он в раздражении ушёл в комнату, а мне как всегда, осталась гора посуды. Дочь так и не вышла из комнаты к ужину, и заставить её мыть посуду было бы несправедливо. Пока я всё перемывала, моё воображение рисовало бедную женщину, которую сейчас мучит сердце, возможно, к ней даже едет Скорая,… и вообще, у этой Кузиковой вряд ли есть деньги платить по чужим телефонным счетам,…стоп! А сколько там ей выставили, я так и не спросила. Внутри что-то продолжало ныть и противно царапаться, и я даже обрадовалась звонку, прервавшему мои драматические фантазии.

- Елена Алексеевна? – строгий  голос принадлежал явно другой и более молодой женщине. Услышав подтверждение, она продолжила, - я – старшая по подъезду №3, и мы сейчас с Любовь Матвеевной и работником ДЭЗа стоим в подвале возле щитка МГТС. Там написан номер Вашего телефона, так что мы являемся свидетелями, что Вы совершили мошенничество и…

- Постойте! – закричала я, - я живу на другой улице в другом доме, понимаете? – услышав оторопелую реакцию «как это - на другой улице?», я торопливо начала говорить про нелепую путаницу, возможно, даже чью-то мошенническую операцию с номерами и уверять, что я никогда не была в их доме и уж тем более в подвале не писала свой телефон где-то там в щитке МГТС. В трубке явно потрясённо молчали… Рядом был слышен неразборчивый мужской голос с раздражёнными интонациями.  Потом дама произнесла:
- А Вы хоть помните, с кем Вы так долго разговаривали в этой другой стране?

- В какой «этой»? Я никому не звонила, понимаете? – продолжала убеждать я, пытаясь говорить твёрдо и  спокойно, - как там оказался мой номер, мне непонятно!

На мой голос сбежались домашние, видимо, твёрдость голоса оказалось очень громкой. Дочь с удивлением хлопала глазами, а муж опять попытался отнять трубку, но я увернулась и продолжила:

- Я понимаю, что Любовь Матвеевна в солидном возрасте и может путаться, но Вы-то меня поймите, я никогда не была в Вашем доме и в Вашем подъезде, и вообще,… это надо расследовать, потому что мне жаль эту старую женщину, на которую повесили счета по международным переговорам.

- Да Вы даже не представляете какие! – вероятно, женщина держала их в руках и, видимо, подсчитывала, так как слышалось быстрое неразборчивое бормотание, - вместе примерно на сто сорок тысяч рублей! – заключила она звонко и назидательно.
 
- Сто сорок тысяч, - машинально и растерянно повторила я вслед, но в этот момент муж всё-таки отнял у меня трубку и заговорил сам:
- Мы не имеем никакого отношения к этой ситуации, и прошу Вас более нам не звонить. Обращайтесь в полицию, с Вами говорить и разбираться мы больше не будем,  - после чего нажал на кнопку «отбой» и с размаху посадил трубку на базу. – Всё! Забыли! Поняла?

Я отрешённо кивнула. Тем не менее, противного царапанья внутри уже не было. В голове вдруг образовалась пустота, как в огромной кастрюле перед засолкой капусты, но там, как тяжёлые невидимые шары, со стуком перекатывались слова «сто сорок тысяч»… Это с кем же надо наговорить столько денег?


На следующий день около десяти утра раздался звонок. И так как я уже переспала эту ситуацию со счетами и номерами,  я смело взяла трубку:
- Алло?

- Елена Алексеевна, да? Вас беспокоит участковый отделения № 31, Булыкин Виктор Евгеньевич. Мне принесли тут заявление…ээ-э… о том, что Вы наговорили по телефону на большие суммы, и как будто не хотите платить.

- А! Это заявление от Любови Матвеевны, да?
- А Вы её откуда знаете? – живо отозвался участковый, - это заслуженная судья Московского отделения суда по особо тяжким преступлениям…

- Я вообще ничего о ней не знала до вчерашнего вечера… - начала я, но он меня прервал:
- Извините, Елена Алексеевна, Вы сейчас ещё будете некоторое время дома? У меня в Вашем доме по Вашему адресу есть кое-какие дела, я мог бы одновременно и к Вам зайти для уточнения некоторых деталей в связи с этим заявлением. Вас я к себе не вызываю – оснований пока…- он сделал паузу, - нет, но кое-то уточнить всё же надо. Так я подъеду?

- Да, конечно, я пока дома, моя квартира…
-  №356, я уже все знаю, не уходите, через десять минут буду у Вас. 

***
Булыкин приехал действительно быстро, предъявил свой документ и, не раздеваясь, спросил, где можно присесть.
- Проходите, где Вам удобнее? – я показала рукой на дверь комнаты и на кухню, и он, охотно кивнув, направился именно в кухню. Я поняла, что его в первую очередь привлёк телефон на столе, который был виден из прихожей.

- Вы по этому аппарату обычно разговариваете?
- Да, в комнате есть ещё одна трубка. А что?

- Вот скажите, а как Вы можете объяснить, что на квитанциях пробит номер Вашего телефона? – участковый был молодым, довольно крупного телосложения парнем с румянцем во всю щёку. Интонация вопроса была деловая и напористая.

- Да никак. Просто не представляю себе, как такое может быть.
- А как часто Вы звоните по междугородним линиям связи? – на меня он, казалось, и вовсе не смотрел, уткнувшись взглядом в чистый лист бумаги, который зачем-то достал  из своей папки, как будто собирался что-то записывать с моих слов, но теперь только щёлкал включателем ручки туда-сюда.

- Да я не звоню, поймите, пару раз мне осенью в этом году звонила подруга на городской телефон. Она путешествовала по Италии,  и жаждала скорее  поделиться впечатлениями со мной.

- То есть, - он перестал щёлкать и пристально посмотрел мне в глаза, - в Новую Зеландию Вы никогда не звонили? В Окленд? А побыть Вам там не случалось хоть раз?

- Я?! В Новой Зеландии?! – у меня даже не получилось рассмеяться на такое невероятное событие. Он чуть слышно и довольно хмыкнул на мою откровенно бурную реакцию.

- И родственников у Вас там нет? – тут уже, ласково сощурившись, он спросил вполне дружелюбно и  откинулся на спинку стула.
- Точно нет! – пытаясь сдержать улыбку и ответить твёрдо, я зачем-то шлёпнула ладонями перед собой для убедительности.

- Н-да-а, … история, - протянул он, - я, ведь, тоже видел Ваш номер телефона на щитке.
- Что, прямо на дверце? – мне стало вдруг так интересно, что я не удержалась от вопросов, - а он чем написан?

- Мелом, крупно и размашисто. Возле одного из разъёмов. Все телефонные номера написаны мелко фломастерами рядом, а Ваш крупно и мелом. Поэтому Кузикова Любовь Матвеевна, судья 1-категории на пенсии, так легко Вас нашла.

- Но она, ведь, сказала, что у неё на квитанции мой номер напечатан?
- Да, и это тоже. Она, естественно не поверила и пошла просить работников ДЭЗа, чтобы ей открыли подвал. Там и подтвердился Ваш номер телефона против её квартиры. Но я сразу понял, что Вы к этому мошенничеству никак не причастны. Ведь так? – он вопросительно взглянул ещё раз, и я машинально кивнула, слушая его рассуждения, как завороженная. Участковый продолжил как бы даже не мне:
- А сумма большая и расследовать надо…

- Постойте! – меня вдруг осенило предположение, - Вы говорите, что номер написан размашисто и мелом. А не может быть такое, что ноль в моём номере – это шестёрка и наоборот? Почерк просто такой, понимаете?

- А что, это надо проверить! – обрадовался Булыкин, - что ж, спасибо за честный разговор. Надо будет связаться официально с телефонной станцией, и теперь это уже действительно дело… - буркнул он сам себе удовлетворённо. – Елена Алексеевна, - обратился он ко мне, протягивая тот самый чистый лист бумаги, -  от Вас мне надо иметь заявление, что Вы и Ваши родственники никогда не звонили в Новую Зеландию и родственников там не имеете. Вот Вам бумага, напишите это от руки, число и распишитесь. Да, и номер своего паспорта вот сюда, пожалуйста.

Выполняя все его требования, я ловила себя на мысли, что ничего более странного со мной уже давно не случалось. Прошло уже полгода, как я жила тихо-спокойно, не вляпываясь в очередную нелепую ситуацию. Но, видимо, белая полоса тишины заканчивалась, и мне опять придётся изумляться непредсказуемости поворотов в моей обыкновенной судьбе домохозяйки. Одно я усвоила точно: главное - не терять равновесия! Эх, если бы у меня были родственники в Окленде… ну, или хотя бы в Париже.