Апокалипсис. Постфактум - 15

''Апокалипсис. Постфактум''
Глава 15



***

…’’И когда Он снял четвертую печать,
я слышал голос четвертого животного,
говорящий:
ИДИ И СМОТРИ.
И я взглянул, и вот’’…
             «Четыре всадника Апокалипсиса»
             Иоанн Богослов



***

То что я уже совсем не такой как раньше я уже понял... раньше... уже пару дней назад, когда в темноте не мог не то что следить за пространством перед собой, но различал бруствер и траву на ней только на ощупь... то есть без ночного прицела я все рано что слепой и придется стрелять на звук... а сам я очень удобная мишень для того кто этим прицелом обладает. И мишень это ладно... могут ведь и обездвижить так сказать... а я видел и раньше как с пленными обращаются, так что это мне категорически не подходит... поэтому я как в те времена укрепил ''золотую гранату'' в нагрудном кармане и, ослабив усики, бечевкой связал их и зажал конец бечевки в зубах... гарантии, конечно, нет, но если у меня будет хоть пара секунд, то сознание успеет рывком обезопасить себя от плена  и  последующих приключений.

А приключений особых и нет... в общем-то и слава Богу. Мне вспомнить опять, что такое лежать в луже и грязи, и пялиться по ночам в темноту уже хватило. Война ведь, для тех, кто не знает, это не все время картинные пробежки, перекаты, стрельба и метание гранат... это, в первую очередь, монотонное ожидание, монотонное бессилие перед сыростью, холодом, грязью, вшами, мухами, комарами, крысами, трупной вонью и невозможностью нормально справить естественную нужду. Если ты под прицельным огнем то коль уж приспичит, то, значит, повернись набок и отлей, стараясь полить траву подальше и не на напарника... в надежде, что и он ответит тебе тем же когда придет его черед. Я ура-патриотам с форумов все время так и говорил... хочешь проверить как ты Родину любишь? – выйди на балкон, осенью хотя бы, и ложись на мокрое... оденься потеплее.. полежи в луже и на ветру немного... часа через два к тебе придут мысли насчет целесообразности твоего такого испытания тела и духа... еще через часа три появится первая мысль о том что ''пошли они все с таким вот''... эта мысль будет еще не оформлена и не персонифицирована... пока непонятно кто ''пошли'' и куда... и зачем. Но потом с каждой минутой образы становятся все зримее и отчетливее... обретают лица и голоса. И ты начинаешь думать о том – почему, собственно, мне это нужно больше других... тех кто сейчас сидит в барах с телками, пьет и танцует... а потом садится к компьютеру и снова пи... пишет про свободу, независимость и честь... да еще и про воинственность... тьфу! чтоб их всех...

Вот так всегда... как заведусь так остановиться не могу... хорошо еще что не вслух.

Я к чему это говорю... старый я стал и неуклюжий... нет чтобы за Сосной пройти... так нет... уступил он мне как старшему ''саксаулу'' как он говорит вместо ''аксакала''... прошел я в дверь и сразу шум устроил... зацепил кобурой за метлу в прихожей... дернулся и тут же ведро ногой смел... шуму конечно... и ведро не пустое было – значит кроме шума я людям еще и работы прибавил... по уборке территории.

Дергунчик опять начал хихикать.

-Ты, - говорит. – Ты, дед, точно на войне был? Я так понимаю ты слоном в зоопарке работал и с чистотой воевал.

Сосна проворчал чего-то, а женский голос впереди в низкой и тесной прихожей заворковал.

-Да идите уж! Ничего - я приберусь утречком... ничего... не страшно. Это я  сама и виноватая... людей в дом зовешь, а ведро у порога ставишь... вот я недотепа!

-Мама! – ответил ей второй голос. – Та это ж я. Чего вы на себя наговариваете?!! Это я и поставила. Я и виноватая. Запамятовала.

Я хотел извиниться, но Сосна ткнул меня ладонью в спину.

-Иди уж... саксаул.

Это я их так называю... Сосна и Дергунчик... у них, конечно, есть свои имена... но мне так удобнее... ''дергунчик'' понятно почему, а вот Сосна... не потому что он стройный как сосна... или такой же вечно зеленый, а из-за того что он все время заспанный... или просто у него такое лицепостроение... мимикообразование.

-Заходьте – заходьте! – позвали спереди, и я, на ощупь определив стену, осторожно двинулся вперед скользя сапогами по полу... чтобы вовремя определить местонахождение вероятного нового ведра и вполне очевидного предыдущего... да и кто его знает чего они тут могли еще разложить... надеюсь не грабли.

Помогло то что появился свет... керосиновая лампа... совершеннейший раритет... у меня дома в кладовке тоже где-то хранится в полиэтиленовом пакете... чтобы не воняло... хотя керосин уже давно вроде выветрится должен был, а фитиль как камень стал.

-Седайте за стол! Сейчас я вам покушать дам... намаялись.

-Есть такое! – сообщил Дергунчик и протиснувшись вперед тут же оседлал ближайший стул, автомат поставил на приклад в пол и стволом под руку. – Давай чего не жалко!

-Так вы ж руки бы помыли! Во дворе бочка стоит.

-Мать... мы так... ничего... микробы тоже за закуску пойдут... чего зря мясо переводить. А во дворе я уже был... там холодно.

-И то верно! Чего ж вам опять на холодрыгу. Солнушко... давай чего там у нас.

Солнушком... именно Солнушком, а не Солнышком она называла свою дочь.

Солнушка протиснувшись между мной и Сосной смахнула несуществующие крошки со стола полотенцем... то что их не было там, я уже проверил ладонью... стол выстроган... без заноз обошлось. Точно постарел и голова не работает... это же не город... тут столы не из гарнитуров мебельных супермаркетов.

-Пацан или девка? – спросил Сосна хмыкнув.

-Мальчик... сыночек мой! – гордо и ласково сказала Солнушко, и выпрямившись погладила пузатый живот подвязанный теплым платком. – Весь в отца будет!

-Дай Бог! Дай Бог! – ответил Сосна. – А отец то где?

Солнушко метнулась прочь... ответила старуха.

-Убили моего сыночка! – произнесла застарелая и окаменевшая грусть. – Месяца три как...

Значит это невестка, а не дочь.

-Земля пухом... на позиции?

-Та не! Он ведь дома как раз был... пошел в поле – посмотреть что да как... а там мина говорят какая-то прилетела... что за мина... не пойму... мина она же ведь в земле лежать должна... врут наверное.

Дергунчик начал было объяснять что-то про минометы, но тут же замолчал и прокашлявшись стал вытирать столешницу ладонью... тоже крошки ищет.

-Земля пухом! – повторил Сосна. – А месяц какой? Вроде пора уже!

-Не! – улыбнулась Солнушко. – Рано ему еще! Ему еще месяц надо во мне побыть... отлежаться и сил набраться... а вот тогда и...

-Так чего вы здесь сидите? – вяло возмутился Сосна. – Езжайте  в город... поближе к больнице... здесь ведь стреляют все ж таки.

-Та кто тут стреляет? – проворчала старуха, расставляя тарелки и я заметил нитку крупного искусственного жемчуга у нее на шее... принарядилась для гостей. – Никто и не стреляет уже сколько времени... ну выстрелят пару раз... так мы сразу в погреб. И больница нам не надобна! У нас соседка- повитуха... всю деревню принимала... а в больницах там ведь за просто так никто и ничё... там каждому денежки вынь да положь... откуда же им взяться то?!!

''Везде одно и то же''! – подумал я. – Одно и то же... везде!

-А и то сказать... поехать... на дорогах люди лихие... с месяц назад Солнушко с базара возвращалась... отняли все... хоть постыдились бы... брюхатую... хорошо хоть не снасильничали.

''Везде одно и тоже'', - и вспомнил слова Темучина. - ''Я хочу чтобы девушка с золотым блюдом могла пройти от Желтого моря до Черного... и нигде не опасалась ни за свое золото, ни за свою честь''.

Лепешка... хлеб... картошка... чай... вот чай уже хорошо... все остальное холодное, а чай видно тоже на чем-то малогабаритном разогрели... большое не разведешь... тут же прилетит.

-Вас то я видела о прошлом разе! – сказала старуха. – А это я извиняюсь товарищ ваш новый?

-Угу! – сказал Дергунчик с набитым ртом. – Новый старый товарищ.

-И откуда ж вы к нам? Где раньше, извиняюсь, жили - были.

-Та... на югах был... в орде одной! – хихикнул Сосна.

-Это как?

Я только собрался объяснить, но старуха видно решила, что задает много вопросов и над ней начинают подшучивать, и отошла по своим делам. Слышно было как она выговаривает Солнушке, чтобы еще чего- нить надела бы потеплее и ''смотри дитё не поморозь, неумеха.''

Нам на смену поста было только утром и сегодня... сейчас... можно было полежать и поспать не в блиндаже на сырых матрацах, а в теплой и тесной комнате... с нормальным деревянным полом, крышей и запахами... домашними и добрыми. Правда руки все еще пахли тем чем снаряжают патроны... кордит что ли... или порох. И снилось мне... вру... ничего не снилось... снилась мне мертвая тишина и темнота... и это самое главное... тишина.

Что-что а вот сон у меня очень даже удобный... хочу я или нет... уставший или еще что, а ровно в три меня вытаскивает из оттуда... в смысле из тех мест где бродит наше Я во сне и уже не уснуть. Чтобы не будить никого, пришлось до утра продолжать валяться неподвижно и слушать как кто-то постанывает во сне... у кого-то живот бурчит... хорошо еще что никто на ночь гороху или редьки не наелся.

Первым с места сорвался Дергунчик... молодые уши... и соображалка на уровне. Я то никак не могу привыкнуть что я не в горах и артиллерия сработает свое дело только если очень уж не повезет. Здесь равнина... как стол почти и тут работает и понятие ''секущего действия'' и к тому же это там у нас взрывы в воздухе были редкостью... тут все по серьезному.

Первый снаряд пошел с перелетом и за то время пока он не бабахнул мы уже были почти в сотне метров от приютившего нас домика... я не смог по звуку определить что это... ''двадцать первый'' или даже ''двадцать седьмой''.

-Гаубицы! – проорал Дергунчик. – Д-30! Суки! По площади бьет.

''Это плохо'' – подумал я. Самое плохое... если к кому-то пристреливается, то всегда можно попытаться выйти... уйти от цели подальше. Когда бьют по площадям, то это значит кто-то сидит утречком с кружкой сладкого чая в руках и стреляет от нечего делать просто в сторону противника... на кого, как говорится, Бог послал.

Позади грохнуло второй раз и, прежде чем я сообразил - куда и зачем, Дергунчик и Сосна уже бегом возвращались к домику на окраине... третий ударил невдалеке и я залег и видел теперь только их мелькающие среди кустов и редких деревьев спины... как они перепрыгивают через лужи и на секунду прячутся за сгоревшим трактором.

Потом было еще несколько разрывов, но, уже не дожидаясь пока все закончится, я поспешил за ними... опять насмешки... опять приколы.

Когда я добежал, то не сразу понял, куда дальше... вроде тут домик был... или опять со мной память и старость шутки шутит?

Потом я увидел Дергунчика... по автомату узнал... у него такой был... импортный АК с дополнительной ручкой на цевье. Сосны не было видно... я крикнул, но никто не отозвался... от дома только одна стена... пол стены... четверть.

-Помоги! – раздалось из кучи вещей выброшенных из дома.

Это была Солнушко... наверное она... ночью я же лица не разглядел... правда и теперь лица почти не было видно... пол лица закрыто тряпкой какой-то... глаз черный... веснушки.

-Помоги... – повторила она и протянула мне окровавленную руку с чем-то черно – сине – красным. – Помоги... ему еще рано... помоги положить его на место... нельзя ему на холоде... только через месяц!!! Помоги!!!

Тьма.
Буря.
Сверкание тысяч рождающихся и тут же умирающих звезд.
Круговерть красок и ощущения растворения в неистовом шторме.

Я отшатнулся и зачем-то поднял автомат, словно пытаясь защититься... она говорила что-то что можно пока положить в кастрюлю... вот она... так будет лучше... только накрой чем-нибудь... вон тем платком... потом рука ее упала и она перестала говорить... а может я перестал слышать.

Автомат... я повернулся к вспышкам вдалеке.

Тьма.
Буря.
Сверкание тысяч рождающихся и тут же умирающих звезд.
Круговерть красок и ощущения растворения в неистовом шторме.

Зачем мне автомат если он не убивает вовремя?

Тьма.
Буря.
Сверкание тысяч рождающихся и тут же умирающих звезд.
Круговерть красок и ощущения растворения в неистовом шторме.

Помоги... ему еще рано!!!
Поздно.

Тьма.
Буря.
Сверкание тысяч рождающихся и тут же умирающих звезд.
Круговерть красок и ощущения растворения в неистовом шторме.

''Я хочу чтобы девушка с золотым блюдом могла пройти от Желтого моря до Черного... и нигде не опасалась ни за золото, ни за свою честь''.


Мир изменился…
изменился до такой степени,
что никто не верил в то,
что его можно изменить.
Люди в сердцах говорили,
что он достоин уничтожения…
пусть лучше погибнет и
возродится снова…
чем жить
в этой
скверне…