Помощница антиквара. Часть 3. Выбор

 22.
 22 года назад.
 Ночь была лунной и теплой. За высоким каменным забором бешено лаяли собаки. Макс уже начал опасаться, что за их лаем монахини не услышат детский крик, когда из-за калитки раздался недовольный сонный голос:
 - Да угомонитесь вы, бесовские создания! Пошли вон! Что там еще за шум?
 Калитка отворилась, и корзина с маленькой девочкой исчезла. Стоя в тени деревьев, Макс прислушивался к затихающему плачу. Ну, вот и славно. И честь Ее Величества спасена, и дитя в безопасности, и брат избавлен от греха детоубийства. Теперь можно заняться и своим делом.

  На протяжении тысячелетий человек мечтал о крыльях, и эту мечту не вытравили из него ни религия, ни наука. Тем более не под силу это жалким ограниченным недодокторам, считающим себя богами - психиатрам. Курт Вайсмюллер сидел на кровати в ярко освещенной комнате без окон, съежившись и подобрав под себя ноги, и с ненавистью смотрел на дверь. Он не слышал шагов, но знал, что сейчас они войдут: доктор Голда Маргулис и огромный квадратный злодей-санитар Свен. Маргулис знает, что Курт ее на дух не переносит, и поэтому скорее застрелится, чем войдет в эту комнату одна. Свен похож на носорога: дьявольски силен, быстр и туп. Воняет от него за километр, но если его спросить, когда он мылся, он постарается сделать укол как можно больнее. Курту показалось, что он уже чувствует запах Свена, плетущегося следом за Маргулис.
 - Как вы себя чувствуете, Курт? - докторша сияла во все свои тридцать два, но за толстыми, как дно пивной кружки, стеклами очков метались белые искорки страха.
 - Голда, дорогая, как я скучал по тебе! - Вайсмюллер соскочил с кровати и с садистской радостью распахнул худые длинные руки для объятий.
 - Оставайтесь на месте! - рявкнула Маргулис. Ну, если ей так больше нравится - пускай рявкнула, хотя больше подходит - тявкнула. Она отступила на шаг назад, но вспомнила, что с ней сегодня не Свен, и искорки в очках забегали с бешеной скоростью. Курт с любопытством воззрился на нового санитара.
 - Почему сегодня пришла лишь четверть Свена? - Вайсмюллер драматически схватился за голову. - Где остальное?
 - Это Макс, - проблеяла Голда, - наш новый санитар. У него большой опыт работы, и я надеюсь, вы найдете общий язык. А теперь будьте любезны прекратить дурачиться. Чем быстрее мы закончим, тем быстрее я избавлю вас от своего назойливого присутствия.
 - Мудрая ты женщина, Голда! - галантно поклонился Курт. - Не будь ты такой стервой, я бы женился на тебе.
 Пока Макс привязывал Вайсмюллера к кровати, Маргулис задавала обычные вопросы, быстро строча карандашом в блокноте. Затем санитар измерил ему давление, достал шприц, наполнил из пузырька и сделал укол... Голде Маргулис. В бедро, прямо через халат и юбку. Она взвизгнула от боли и неожиданности, но быстро обмякла и ничком упала на пол. Макс заботливо придержал ее, чтобы не ударилась, и положил под голову подушку, выдернутую из-под головы Курта.
 - Крылья, говорите? - подмигнул он. - Что ж, полетели.

 - Кого ты притащил, Макс? - Гордон Стоун смотрел на сына и Курта как на провинившихся мальчишек. - Мне был нужен Дитрих Вайсмюллер. Дитрих, а не Курт.
 - Дитрих умер семь лет назад, - развел руками Макс.
 - Старая сволочь, - ругнулся Гордон. - Всю жизнь меня подводил и до конца остался верен себе.
 - Я бы попросил проявить уважение к моему покойному отцу, - сквозь зубы прошипел Курт.
 - Прости, погорячился, - печально опустил голову Гордон. - Он был великим ученым и верным товарищем. Ну а с тобой-то мне что делать? Ты же больной на всю голову.
 - Для начала ознакомьтесь с моими работами, - предложил Курт. Максимилиан поставил перед отцом увесистый сундук, набитый под крышку папками, тетрадями, каталогами и альбомами с фотографиями. - Я продолжал дело отца, рискуя свободой и жизнью, и думаю, что мои исследования будут полезны для нашего общего дела.
 - Пока оно только мое и Его Величества, - сурово поправил Курта старый ученый и, смилостивившись, кивнул: - Поживешь пока у Макса. На изучение этой кучи мне потребуется несколько дней. Тогда и решу, будешь ли ты нам полезен.

 И вот уже свыше двух десятков лет Курт Вайсмюллер работает над созданием сверхчеловека, сверхвоина для укрепления обороноспособности Королевства Дариос. Вышедшие из его лабораторий образцы отличаются силой, выносливостью и нечувствительностью к боли, своей и чужой. Теперь Его Величество не только перестал опасаться нападения Келади, но и с интересом приглядывается к другим соседним землям. А крылья - это уже из области больной фантазии ученого. Конечно, атака с воздуха была бы невероятно эффективна, но против природы не попрешь! Ну не дано человеку летать. Впрочем, пусть себе экспериментирует, лишь бы не в ущерб основным исследованиям.
 Курт давно смирился со скепсисом в отношении его идеи. Так же, как в свое время его прославленный отец.

 Работы Дитриха Вайсмюллера велись под руководством доктора Зигмунда Рашера, который отчитывался только перед рейхминистром внутренних дел Генрихом Гиммлером. Гиммлер также не очень верил в возможность создания крылатых убийц, но щедро финансировал эти исследования и предоставлял неограниченный доступ к архивам Аненербе. Именно там Дитриху попался некий древний манускрипт, написанный неведомым средневековым алхимиком. В этой рукописи подробно описывались идеи по вживлению в тело человека некоей летательной конструкции, похожей на крылья летучей мыши, которой подопытный мог пользоваться с помощью своих мышц и костей. Разумеется, теоретически. С чертежами и формулами. "Ну и ересь!" - сказал бы нормальный человек. Доктор Вайсмюллер сначала тоже так сказал. Но ересь укоренилась в мозгу и дала ростки в виде идей, имеющих шансы на воплощение. Опыты на пленных, большей частью на детях, неизменно приводили к их гибели, но Дитрих считал, что с каждым разом продвигается все ближе к заветной цели.
 Конец его бесчеловечным экспериментам положило знакомство с Гордоном Стоуном. Английский аристократ и гениальный авиаконструктор, он был завербован в начале войны. В 1943 году в условиях строжайшей секретности из глухих лесов под Тамбовом был вывезен потерпевший крушение летательный аппарат неизвестной, принципиально новой системы. Предполагалось, что это новейшая разработка советских конструкторов. Стоуну с несколькими инженерами Люфтваффе надлежало исследовать и по возможности поставить трофей "на крыло". И им это удалось. Это был настоящий прорыв! Была назначена дата пробного полета, набрана команда из четырех человек: Гордона Стоуна, двух пилотов и Дитриха Вайсмюллера в качестве медика.
 Это не было похоже ни на один из известных Дитриху самолетов. Ни снаружи, ни внутри. Хотя даже внутри кабины обычного самолета доктору прежде бывать не доводилось. Аппарат имел дискообразную форму и был выполнен из материала, лишь внешне напоминающего металл. Он был ослепительно белым, лишь местами обожжен при крушении. Нанесенная черной краской символика Вермахта осыпалась пылью при прикосновении, оставляя поверхность девственно-чистой, будто аппарат сам отторгал от себя любую связь с фашизмом.
 - Как вы собираетесь это запускать? - с напускным равнодушием спросил Вайсмюллер, постукивая мыском начищенного до блеска сапога по грани диска.
 - Запускать, - высокомерно фыркнул британец, - это не воздушный змей, герр доктор. - В это слово Гордон вложил все свое презрение к Дитриху и его деятельности. - Не задавайте вопросов, лежащих вне сферы вашей компетенции.
 Вайсмюллер сдержался от резкого ответа, про себя решив позже подать на авиатора жалобу.
 
 Внутри этой чудовищной машины не было ни приборов, ни штурвала, ничего из того, что находится в кабине самолета. Это было круглое сооружение с прозрачным приплюснутым куполом и серыми панелями по всему периметру. Дитрих все еще недоумевал, каким образом приводится в движение это недоразумение, когда команда заняла места и возложила руки на панели. Аппарат плавно взмыл вертикально вверх и мгновенно набрал высоту. У Вайсмюллера заложило уши и заломило в висках. Остальные члены зкипажа были более привычны к перегрузкам, но и они пережили несколько неприятных минут прежде, чем им удалось отрегулировать нужную высоту и скорость. Панели управления располагались ниже, чем это было бы удобно человеку среднего роста. Пилоты водили по ним ладонями, и поверхность меняла цвет. Проступали рисунки и символы, и расшифровывать их значение приходилось буквально на ходу, точнее - на лету.
 - Как самочувствие, герр доктор? - не оборачиваясь, чуть насмешливо поинтересовался Стоун.
 - Бывало и получше, - не стал лукавить Дитрих.
 - Тогда держитесь крепче! - задорно хохотнул этот гадкий британец.
 Держаться? Было бы за что! В следующую секунду машина, качнувшись, заложила крутой вираж над аэродромом. Вайсмюллер не удержал равновесие и плюхнулся на пятую точку. Он еще не успел опереться на руки, когда очередной рывок отбросил его в сторону одного из членов экипажа. Доктор прикрыл голову руками и локтем попал по коленям пилота. Тот инстинктивно выставил руки вперед и с размаху проехался ими по своей панели. Чувствительная машина мгновенно набрала такую скорость, что на ногах не удержался никто. Прследнее, что увидел Вайсмюллер прежде, чем потерять сознание - искрящееся белое облако, в которое машина вошла как нож в масло.

 Двигаясь рывками, будто покалеченная птица, белоснежный диск с остатками крестов на сияющем боку вышел из облака, из ранней европейской осени, на обледеневший скалистый берег океана. Тяжелые темные волны, бросаясь на острые камни, разбивались на миллионы серебряных брызг. Гордон Стоун, одной рукой держась за голову, а другой - за стену, поднялся с пола. Несколькими быстрыми и точными движениями по панели успокоил взбесившуюся машину, будто всю жизнь только этим и занимался. А впрочем, так оно и есть. Почти все известные летательные аппараты прошли через его руки и изучены им вдоль и поперек. Удалось наладить контакт и с этой красавицей. Траектория полета выровнялась, днище перестало царапать землю.
 Вайсмюллер был без сознания. Один из пилотов ощупывал челюсть на предмет перелома, второй, наплевав на дисциплину, достал тайно пронесенную на борт флягу со спиртом и пил его, будто простую воду. Даже пристальный взгляд командира не заставил парня прекратить это занятие.
 Резкий пронизывающий ветер ударил в грудь, будто не желая выпускать людей наружу. Мелкий и колкий снег летел параллельно голой земле. Начиналась метель, видимость падала. Гордон поднял ворот куртки и, обхватив себя руками, прошел несколько метров. Никто не последовал за ним. И лишь когда он споткнулся и провалился в неглубокую яму, пилоты подбежали и протянули руки, помогая выбраться. Уходя вбок, провал углублялся и расширялся. Правый его край шел вниз, левый - вверх, образуя подобие карниза. Здесь еще не намело снега, и ветер не сбивал с ног. Мужчины остановились, чтобы перевести дыхание.
 - Мы должны возвращаться назад, пока не стемнело, - заявил Стоун. - Да и док там один.
 - Да, сейчас, - ответил тот, что пил спирт. - Я на минуту. - И рысцой убежал вперед, на ходу расстегивая брюки. Он вернулся почти сразу же, одергивая куртку и растерянно хлопая глазами: - Вы должны это увидеть.
 Пять больших овальных предметов, похожих на гладкие валуны, лежали в углублении, присыпанные разрыхленной землей и сухой травой. Рядом лежала... голова. Огромная чешуйчатая голова со страшными зубами и закрытыми глазами. Гигантский ящер был мертв. Он не дополз совсем чуть-чуть, чтобы согреть и защитить свое потомство. То, что вначале выглядело как груда камней, оказалось кладкой яиц. Погибла рептилия, судя по всему, недавно, несколько часов назад. Не было признаков разложения или окоченения. Гордон без труда поднял веко и рассмотрел остекленевший глаз размером с кулак.
 - Что это? - потрясенно спросил тот, что вправлял себе челюсть.
 - А это, друзья мои, Ледниковый период, - недоверчиво качая головой, произнес Гордон Стоун.

 Взлет был произведен после того, как Дитриху Вайсмюллеру строго-настрого запретили прикасаться к оборудованию и членам экипажа, а неповиновение грозило ему немедленной высадкой. Доктор хотел было огрызнуться, заявить, что Стоун сам виноват и что ему нельзя доверять даже велосипед, но под презрительно-холодным взглядом англичанина смешался и промолчал. Аппарат около часа кружил над океаном, берегом и останками динозавра, прежде чем Гордон заставил себя признать, что не знает, как вернуться в Германию и в 1943 год. Также ему было неизвестно, на чем работает этот монстр и на сколько хватит источника энергии, который, кстати, так и не был обнаружен при самом тщательном осмотре. Изначально планировалось совершить взлет и посадку, и если бы не Вайсмюллер, все прошло бы без сучка и задоринки.
 - Что показывала твоя панель, прежде чем мы вошли в это облако? - спросил Гордон пилота, время от времени проверявшего надежность крепления своей челюсти.
 - Она была синяя и мигала белым.
 - Повторить сможешь?
 - Если только герр доктор снова ударит меня по ногам. Но тогда я вообще без зубов останусь.
 - Дай я попробую, - Гордон подошел и со всей дури - все равно терять нечего - раскрытой ладонью провел по панели от себя. Стрелы-векторы побежали от его пальцев к краям, и перед ними замаячил отчетливо видимый на фоне метели желтый сгусток света. Переход прошел не так стремительно, как в первый раз. Но знакомые ангары и осенний лес не появились. Закат и бескрайние пески пустыни. Гордон, не отвлекаясь на разглядывание нового места, повторил движение. В этот раз облако было бледно-зеленым, и пейзаж за бортом очень напоминал осенний лес, окружавший аэродром. Единственным отличием были горы. На которые они и летели на огромной скорости.
 Посадка была жесткой. По куполу разбегались трещины. На разбитой панели повис один из пилотов, второй лежал на полу и широко раскрытыми светлыми глазами смотрел в бледное небо. Из уголка рта стекала дорожка крови. Гордон зажимал рукой рассеченную бровь, чтобы кровь не заливала правый глаз. Левым он увидел серую струйку дыма, вьющуюся над разбитой панелью.
 - Док, быстро выбирайтесь! - скомандовал он. Дитриху дважды повторять не пришлось. Гордон передал ему раненого и, прежде чем покинуть аппарат, закрыл глаза погибшему и прошептал короткую молитву. Они едва успели укрыться за выступом скалы, когда оглушительный взрыв разрушил их связь со своим миром и временем.

 Так Гордон Стоун и Дитрих Вайсмюллер оказались в Дариосе. Пилота, чье имя никто из них не потрудился запомнить, спасти не удалось. Спустившись с гор, они были арестованы королевской стражей и, проведя несколько месяцев в темнице, не могли не стать заклятыми друзьями. В чуждом мире, не понявшем и не сразу принявшем их, пришлось свою неприязнь засунуть куда подальше и поддерживать друг друга. Когда Дитрих и Гордон научились немного говорить по-дарийски, они поведали свою историю, которая вызвала живой интерес королевской секретной службы. В дальнейшем Дитрих благодаря своим знаниям и опыту стал личным лекарем королевской семьи. Гордон официально числился его помощником, а на деле, ни черта не смысля в медицине, все время проводил с обломками летательного аппарата. Нет, он не надеялся его восстановить, но все же кое-чего добился. Ему удалось изучить технологию, которая открывала входы в другие миры. Устройству была придана форма ювелирного украшения, после чего оно было продемонстрировано высшим чинам разведки и лично королю.
 Узнав об открытии Гордона, Дитрих сразу же потребовал вернуть его в Германию. Гордон его устремлений не разделял: за несколько лет он привязался к Дариосу сильнее, чем к родному Ноттингему и уж тем более к ненавистной Германии. Виновна в этом была некая молодая привлекательная особа, расположения которой Гордон добивался целых два года и еще год обхаживал ее отца, дабы заполучить ее в жены. Вскоре должна была состояться их свадьба. У Дитриха же на родине остались любимая жена и маленькая дочь. Война, скорее всего, уже закончилась, и Вайсмюллер рвался домой, к семье.
 Гордон остался в Дариосе навсегда, прожил долгую жизнь, сделал неплохую карьеру при дворе и вырастил сыновей-близнецов, Даниэля и Максимилиана. Дитрих вернулся в Германию, разыскал жену и дочь и, спасаясь от преследований новых послевоенных властей, тайно вывез их в Швейцарию. Там и родился Курт, продолживший впоследствии дело своего отца.

 Отправляя Макса по приказу короля в Чужой Мир на поиски Дитриха, старый Гордон ждал его с волнением и надеждой, представляя себе, как обнимет его и скажет что-то вроде "как самочувствие, док?" Теперь он со щемящей тоской наблюдал, как крепнет дружба Макса с сыном Дитриха, этим сумасшедшим гением Куртом.

 Много воды утекло за 22 года. Давно не было в живых Гордона, Курт занимался наукой, Даниэль возглавлял королевскую разведку, а Максимилиан был при Его Величестве личным поверенным: большинство видело в нем "мальчика на побегушках", король же был в нем уверен как в самом себе и знал, что верный Макс исполнит любую его волю, какой бы невыполнимой она ни казалась. И вот теперь Макс стоял перед Его величеством и держал ответ по поводу последнего поручения.
 - Наша дочь должна была предстать перед нами неделю назад. Где же она?
 - Понимаете, Ваше Величество... - замялся Макс. Впервые за долгую и безупречную службу ему действительно было нечего сказать. - Я разминулся с ней. Она не могла заблудиться, я подробно указал ей дорогу.
 - Как получилось, что вы разминулись? - король говорил спокойно и властно, но в его темных глазах то и дело вспыхивали искры гнева. - Ты должен был лично доставить ее в наш замок. А теперь она одна, и возможно, попала в беду. У нее хотя бы есть охрана?
 - Ваше Величество, я бы ни за что не отпустил ее одну. Я нанял двух мужчин из Чужого Мира, с ними она в безопасности.
 - Мужчины. Чужой Мир. Безопасность. Ты уверен, что между этими словами есть связь? Макс, тебе котенка нельзя доверить, не говоря уже о девушке.
 - Ваше Вели...
 - Убирайся прочь! - от яростного крика короля задрожали стекла в высоких витражных окнах. - Даю тебе неделю, чтобы ты разыскал мою дочь! По истечении этого срока ты будешь казнен без суда. Если нужна помощь, обратись к Даниэлю.
 Оставшись один, король сел и закрыл лицо руками. Его опущенные плечи дрогнули, и из-под пальцев проложила себе путь слеза.

 23.
 Анна и Ник сидели в углу трясущейся скрипучей повозки, прижавшись друг к другу, и с беспомощным состраданием смотрели на Рика. Стоя на четвереньках в противоположном углу и просунув голову между прутьями решетки, их бедный друг демонстрировал всем желающим съеденное и выпитое накануне. Цветом лица он напоминал вампира на диете.
 - Меня сейчас тоже стошнит, - пролепетала Анна.
 - Перестань, - сурово одернул ее Ник. - Отравился человек, бывает. Пройдет.
 - Это я во всем виновата, - горько вздохнула девушка, уткнувшись лбом ему в плечо. - Думала, что разбираюсь в людях... хренушки! Как знать, может, и старая Теда приобретала свои травки у того же Медяка. Я ведь буквально на днях в Хеми проделывала то же самое с надзирателем, а теперь и сама попалась на этот крючок. Рик прав, я действительно дура, каких поискать.
 - Все мы хороши, - попытался подбодрить ее Ник. - Чем только думали, когда бухали с контрабандистами? Повезло еще, что живы. - И, почесав затылок, вымученно улыбнулся, а затем, посерьезнев, добавил: - Мы виноваты перед тобой. Мы должны защищать тебя, а вместо этого попадаем из одной передряги в другую. Прости нас, дебилов.
 Анна промолчала, лишь благодарно сжала его руку. Ей было невыносимо видеть мучения Рика, не имея возможности помочь ему. Их рюкзаки наверняка присвоил мерзавец Медяк, а там были все их медикаменты.
 - Как ты? - девушка дотронулась до плеча Рика. - Совсем худо?
 - Как догадалась? - огрызнулся тот. - Уйди, не смотри.
 - Рик, мне так жаль! Я хотела помочь тебе!
 - Помочь поблевать? Спасибо, я сам как-нибудь справлюсь. Уйди, я сказал! Ник, забери ее! - рявкнул Рик, и очередной спазм скрутил его. Самый гадкий момент при отравлении - когда содержимое желудка уже иссякло, а позывы все еще терзают тело.
 Анна встала на ноги и сердито крикнула всадникам, сопровождавшим повозку:
 - Эй! Вы что, не видите? Человеку плохо!
 - Детка, - отозвался ближайший из них, смуглый и чернобородый, - у меня что, на лбу написано - лекарь?
 - У тебя на лбу написано - хам, - фыркнула Анна.
 - Поговори мне! - вскинулся мужчина. - По плетке соскучилась?
 - Дай воды, - проигнорировав угрозу, потребовала девушка. Тот, пораженный такой наглостью, швырнул ей флягу. Анна передала добычу Рику:
 - Вот, держи. Пей.
 - Что это? - скривился Рик.
 - Вода. Наверное, - не удержалась от колкости девушка, уловив подковырку в вопросе.
 Получив несколько глотков воды, организм сказал "ура" и возобновил борьбу с интоксикацией.
 
 - Эй! - Анна вновь обратилась к конвоирам, на сей раз более миролюбиво. - Куда мы едем?
 - В Турас, - снизошел до объяснений все тот же бородач - видимо, самый словоохотливый.
 - А нам нужно в Недми, - Анна наивно захлопала ресницами.
 - А нам на это начхать, - не оценил шутку мужчина. Анна поняла, что женские уловки здесь не сработают, и решила просто выяснить хоть что-нибудь.
 - Мы что, пленники?
 - Скажешь тоже. Вы рабы.
 - Ах, ну теперь понятно, почему с нами никто не разговаривает. А твое самолюбие не страдает от болтовни со мной?
 - Что за чушь ты несешь, девчонка! - зло сверкнул глазами бородач. Анна опасливо покосилась на рукоять плетки, торчащую из сапога конвоира, и решила не провоцировать его.
 - Ладно, не кипятись. Ответь на несколько вопросов, и я замолкну.
 - Спрашивай, - милостиво отозвался мужчина.
 - Долго еще ехать?
 - Не знаю.
 - Как это ты не знаешь? - в ответ девушка получила еще один злобный взгляд. - Ну нет так нет. Что нас ждет в этом вашем Турасе?
 - Парни будут драться, а ты танцевать.
 - Это кто так решил?
 - Саймила велела найти для нее бойцов. Элиш, правда, не просил танцовщицу, но не припомню, чтобы он отказывался от молоденьких девочек. Будешь услаждать его взор, а если повезет, то и не только.
 - Надеюсь, не повезет, - тихо буркнула Анна. - А кто такие Элиш и Саймила?
 Конвоир расхохотался, как хохочут над самыми глупыми вопросами, затем смерил девушку презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
 - Стыдно не знать. Саймила - правительница графства Турас, Элиш - ее супруг. Да благословят их боги!
 - Ни разу не стыдно. Турас - это в Дариосе или в Келади?
 - Вы откуда взялись, такие неучи? - закатил глаза всадник. - Турас - это Турас. Мы не желаем подчиняться Келади, но и Дариосу не наложить на нас лапу. Признание обеими странами независимости Тураса - лишь вопрос времени.
 - Спасибо за разъяснения, добрый человек, - Анна одарила собеседника обворожительной улыбкой и села на место. Рик обессиленно плюхнулся рядом с ней, вытянув длинные ноги и отирая лоб тыльной стороной ладони.
 - Отпустило? - спросил Ник.
 - Не совсем, но наизнанку уже не выворачивает.
 - Отдохни, - предложила Анна. - Совсем измучился, больно смотреть.
 Она уложила голову Рика себе на колени, убрала с его лица отросшую густую челку, запустила пальцы в волосы и принялась ласково перебирать их, затылком чувствуя ревниво-завистливый взгляд Ника.
 - Ради такого кайфа я готов травиться хоть каждый день, - блаженно улыбнулся Рик. - Жаль, я слишком плох, чтобы насладиться пикантностью ситуации.
 - Дурак, - вздохнула Анна, не прекращая своего занятия. - Не пил бы так много, не был бы так плох. И как тебя, такого здравомыслящего зануду, угораздило так накидаться?
 - А что мне оставалось? Вы с рыжим сбежали личную жизнь устраивать...
 - Чего?! - вознегодовала Анна. - С дуба рухнул? Откуда такие сведения?
 - Медяк сказал. Да я и сам не ребенок.
 - Медяк? Как он сказал-то?
 - Жестами, - криво ухмыльнулся Рик и, обхватив себя за плечи, смешно почмокал губами.
 - И ты ему поверил, - упрекнул Ник.
 - Ну не то чтобы поверил. Думал - сейчас допью и пойду проверю. Допил... Ну так что, было? - он пытливо, выжидающе смотрел на девушку.
 - Тебе действительно это интересно? - попыталась уйти от ответа Анна. Ни врать, ни говорить правду она не была готова. - Ты уверен, что сейчас это главное? Или все-таки есть темы поважнее? Например, что с нами будет.
 - Об этом позже. Ник, ты-то что притих?
 - Да, было, - резко выпалил Ник и сконфуженно добавил: - Да, я ее поцеловал, а она надавала мне по морде.
 - Что, было так противно? - приободрившись, полюбопытствовал Рик.
 - Вот и мне интересно, - Ник покосился на девушку.
 - Честно? Я думала, будет хуже. Но испугалась. Еще бы, гуляю, воздухом дышу, никого не трогаю, и вдруг является нетрезвая образина и лезет целоваться!
 - Я в другой раз трезвый полезу, - обиженно буркнул Ник.
 - Я в другой раз тебе нос сломаю, - задиристо пообещала Анна.
 - Вот теперь я готов послушать, что нас ожидает, - улыбаясь, как довольный кот, Рик поудобнее устроился на ее бедре. - И не отвлекайся! - он потеребил руку Анны, напряженно замершую в его волосах. - Я прямо чувствую, как исцеляюсь.
 - А ждет нас, ребятки, глубокая жо... за... ну, вы поняли. - И девушка поведала друзьям то, что узнала от бородатого конвоира.
 - Трындец, - резюмировал Рик.
 - Полный, - согласился Ник.
 
 Максимилиан Стоун решил начать поиски пропавшей принцессы с того места, где их пути разошлись. С собой он взял Ганса, Давида и пятерых воинов из особого подразделения дворцовой охраны, которое подчинялось лично Даниэлю. Среди прочих навыков этих парней была способность вести допрос качественно, эффективно и - что немаловажно - без насилия. Они строили разговор так умело, что у самых забывчивых вдруг оказывалась прекрасная память, а тайны, которые опрашиваемые собирались унести с собой в могилу, открывались легко, естественно и без запинки, как будто хранились до поры специально для беседы с этими милыми, обаятельными людьми. То, что это был допрос, а не беседа, выяснялось позже и, как правило, при неприятных обстоятельствах. Однако сейчас воины искали не шпионов, а королевскую дочь, поэтому до мелких грешков мирных жителей не докапывались.
 Отряд заходил в каждую деревню, в каждый дом, по крупице собирая сведения о кареглазой девушке и ее спутниках. То, что они узнали у местных, вело их прямиком в город Адр. Все по плану. Но в Адре поиски не то чтобы зашли в тупик - немного забуксовали. Чужестранцев видели на ярмарке, где они закупались продуктами, затем один из торговцев припомнил, как его знакомый обещал по окончании торговли забрать их с собой в деревню на ночлег. Нашли и знакомого. Тот поведал историю о том, как эти безумцы украли детей из повозки с приговоренными. Узнав об этом, Максимилиан схватился за голову! Вот неугомонная троица! И куда же привело их это приключение? Пришлось употребить все свое влияние и поговорить с начальником городской стражи. Тот рассказал все, что знал о ведьме, схваченной в лесу недалеко от келадийской границы.
 А вот это уже интересно! Когда-то давно Максимилиан купил у лесничего домик в этих лесах, а позже подарил его племяннику. Где сейчас Кристиан, известно только небесам. Но домик посетить - много времени не займет, а если им удастся попутно что-нибудь узнать о Крисе, Даниэль будет ему обязан до конца жизни.
   
 - Даниэль? - взгляд молодой женщины напоминал взгляд дикого зверя, попавшего в западню: в нем были страх, растерянность и ненависть. Максимилиан не удивился, что его приняли за брата. Намного более его заинтересовало, откуда она может знать и за что ненавидеть Даниэля. Что может связывать их? Женщина красива, но не той изысканной, утонченной красотой, которая могла бы привлечь Даниэля. На руках у нее спящий младенец, но сколько ни вглядывался Макс в личико крохи, ни капли сходства с братом или племянником он не уловил.
 - Как вы меня нашли? - кошкой прошипела женщина.
 - Я искал Кристиана, а не тебя, - отступив на шаг назад, Макс непроизвольно выставил перед собой раскрытые ладони, будто щит. Не впервые его принимают за Даниэля, но сейчас, кажется, ему это на руку. - Где мой сын?
 - Кристиан? - голос женщины на мгновение потеплел, глаза влажно блеснули, но она быстро взяла себя в руки и жестко отчеканила: - Не знаю.
 Макс пожалел, что не позволил сначала поговорить с ней воинам Даниэля. Но кто же знал, что все получится именно так?
 - Ты все еще ненавидишь меня? - мягко спросил Макс, будто в темноте наощупь продвигаясь в общее прошлое этой дикарки и его брата.
 - Мне не за что вас ненавидеть, - в голосе женщины поубавилось агрессии, но взгляд ничуть не смягчился.
 - Тогда скажи, когда ты видела Кристиана.
 - Его здесь нет, и больше мне нечего вам сказать.
 - Со мной пятеро парней, которые могут разговорить любого. У тебя есть выбор: поговорить по душам со мной или отвечать на неудобные вопросы воинов особого подразделения.
 Женщина не ответила ему, но посмотрела в глаза странным, долгим, тяжелым взглядом. Макс вдруг почувствовал себя беззащитным, будто роли поменялись и теперь настала его очередь отвечать на ее вопросы. Не выдержав, он опустил глаза. Виски ломило, яркий свет в окне причинял боль.
 - Вы не Даниэль, - нарушила молчание женщина. - Я вас не знаю и больше ни слова не скажу. Вам лучше покинуть мой дом.
 - Но ты знаешь Даниэля, - не оставлял надежды Максимилиан. - И Кристиана.
 Женщина сделала шаг в его сторону, не отводя глаз. Внезапно Макс почувствовал такую боль, будто сотня раскаленных игл вонзилась в его голову. Но в тот миг, когда он принял решение ретироваться и прийти позже с воинами, дверь за его спиной распахнулась. На пороге стоял худенький мальчуган и с настороженным любопытством разглядывал гостя. Его появление отвлекло женщину от издевательства над мозгом Максимилиана, но прежде чем выйти, он внимательно посмотрел на ребенка. Глаза, безусловно, от матери, но в остальном - вылитый Крис в детстве!
 - Как тебя зовут, малыш? - ласково обратился он к ребенку. Тот молчал и смотрел на Макса волчонком. - Что-то мне подсказывает, что мы с тобой не чужие! Ты скажешь мне, где твой отец?
 - Он умер, - коротко, по-взрослому серьезно ответил мальчик.
 - Айден, - ахнула мать.
 - Прости, мам, я слышал, когда ты...
 - Молчи! - резко остановила его женщина. От ее возгласа дитя на руках проснулось и заплакало.
 - Теперь я понял, что нам действительно есть о чем поговорить, - с плохо скрываемым волнением заявил Максимилиан.

 Молодая женщина вместе с детьми в сопровождении одного из воинов была отправлена через портал в замок Максимилиана с указанием обеспечить им максимальный комфорт и строжайшую охрану, а сам Макс продолжил поиски Анны.
 
 Повозка с рабами миновала кордон, где конвоиров хорошо знали и не стали докучать формальностями. Леса сменились засеянными полями, по обеим сторонам дороги выстроились деревеньки. Вскоре после полудня задремавших путников разбудил многоголосый шум большого города - ржание коней, лай собак, вялая перебранка торговок, скрип телег, смех детей. Город, подобно муравейнику, жил своей привычной размеренной жизнью, в которой прибытие новых рабов не оставило мало-мальски заметного следа. Прибывшим же, напротив, казалось, что всеобщее внимание сейчас сосредоточено на них.
 - Что они пялятся на нас, как в цирке? - недовольно пробурчал Ник.
 - Да кому ты нужен, чтобы пялиться на тебя, - пренебрежительно бросил Рик.
 - Парни, я боюсь, - опустив голову, тихо призналась Анна.
 - Не надо бояться, - убежденно, но не убедительно заявил Ник, - мы будем рядом.
 - Это здесь вы со мной рядом, а что нас ждет, когда приедем? Меня отдадут гаду Элишу, а что будет с вами, мне даже думать страшно. Да и увидимся ли еще когда-нибудь?
 - Не говори глупостей! - вздохнул Рик, обнимая девушку за плечи. Он хотел сказать, что никому ее не отдаст и что убьет любого, кто посмеет на нее посягнуть, но бравые слова застряли комом в горле. Их было бы намного легче произнести, если бы они были хоть чуть-чуть правдивы. Нет, он действительно был готов на все ради нее, такой хрупкой и испуганной, но что-то в глубине души гнусным шепотком подсказывало, что этого недостаточно! Ведь их всего двое. Трое, непременно сказала бы Анна, но здесь им будут противостоять силы посерьезнее, чем дюжина вспыльчивых деревенских ребят. Поэтому Рик промолчал, лишь крепче прижал к себе Анну, чтобы сохранить для себя хоть частичку ее родного тепла.

 Город был странный. Ни в Дариосе, ни в своем мире друзья таких не видели. Несколько высоких замков, украшенных вычурно и безвкусно, были плотно облеплены домами попроще и совсем бедными лачугами, как корабли с заросшим мидиями днищем. Роскошные кареты, запряженные увешанными побрякушками породистыми конями, на узких улочках не могли разъехаться с телегами крестьян и торговцев. Но повозку и сопровождавший ее конвой почтительно пропускали даже самые богатые экипажи.
 Резиденция правителей Тураса почти ничем не отличалась от прочих замков города, даже выглядела скромнее и строже некоторых из них, но охранялась намного серьезнее. Высокую кованую ограду, охватывающую довольно большую территорию, не окружали разномастные постройки. Конвой проехал мимо троих парадных ворот и остановился у самых неприметных. За ними путников встретил вымощенный камнем двор, вокруг которого вплотную стояли приземистые длинные постройки, похожие на сараи. Из одного вышла немолодая седая женщина с царственной осанкой и надменным лицом. Всадники спешились и почтительно поклонились ей.
 - Где вы запропастились? - вместо приветствия процедила женщина. - Я жду вас с самого утра.
 - Мы не виноваты, госпожа, - высокий полноватый мужчина с синяком под глазом, полученным от Рика, выглядел перед ней как мальчишка, застигнутый строгой директрисой за курением. - Медяк нас подвел.
 - Прекрати скулить, - сверкнула глазами седовласая, - имей мужество признать свои промахи. Ну, кого вы мне привезли?
 - Выходите, - прорычал мужчина. Бородач, который недавно отвечал на вопросы Анны, принялся возиться с замком.
 - Эй, - тихо окликнула его Анна, - это что за тетка? Саймила?
 Тот посмотрел на девушку уже знакомым и почти не страшным взглядом:
 - Это Шенна, распорядительница развлечений для графской четы.
 - Прекратите шушукаться, - одернул их обладатель синяка.
 - Какая прелесть! - вдруг защебетала Шенна. - Вы и девушку мне привезли! У нас как раз одна переведена на кухню из-за беременности. Обещаю похлопотать о награде для вас.
 Сменив гнев на милость, Шенна из ледяной статуи вмиг превратилась в очаровательную пожилую леди, и Анна подметила ее сходство с любимой учительницей танцев. Однако упоминание беременности ввергло девушку в ужас. Двое конвоиров рывком подняли Ника на ноги и толкнули к выходу. Тот подал Анне руку, которую она не отпустила, даже оказавшись снаружи. Второй рукой она вцепилась в Рика.
 - Подойди ко мне, - потребовала Шенна, властно указав длинным пальцем в сторону Анны. - Да не дрожи! Я строга, но не зла, рабынь понапрасну не обижаю.
 Анна не сдвинулась с места. Один из конвоиров ткнул ее в спину. Это вывело Анну из ступора, напомнив, кто она такая и что умеет. Отпустив руки друзей, девушка резко развернулась и врезала наглецу в ухо. Ник и Рик тоже отшвырнули охрану, как брехливых шавок, и принялись яростно раздавать плюхи направо и налево. Шенна, удивленно хмыкнув, сложила руки на груди и наблюдала за схваткой с интересом тренера.
 - Молодцы, - одобрительно изрекла она, когда поверженная троица, фырча и отплевываясь, лежала на пыльных камнях. - Втроем против пятнадцати - конечно, шансов у вас не было, но продержались вы довольно долго. Жаль, нет у меня еще таких боевых девчонок. Выдать им по двадцать плетей и до утра в карцер. А тебя, крошка, считаю своим долгом предупредить: на первый раз ты отделалась легко, но если еще выкинешь что-то подобное, отправишься в мужской барак на всю ночь.
 Так началась жизнь принцессы в рабстве у мятежной графини.

 24.
 - Как же холодно! - Ник поплотнее укутался в дырявое колючее одеяло. - Холодно и темно, как в могиле. Ооо, моя спина!
 - Почти как в Хеми, - Рик потер озябшие ладони. - Но там хотя бы посветлее, дверь решетчатая. И не били.
 - А ты у нас теперь рецидивист, - Ник с усмешкой толкнул друга плечом. - То шират, то карцер.
 - Точно. Но здесь мы конкретно попали.
 - Мы-то ладно, мы мужики. Но Анна!
 - Заткнись! - рявкнул Рик, зло шмыгнув носом. - Не напоминай. Когда я думаю об этом, мне хочется умереть. Но сначала всех убить. Она же такая... маленькая, хрупкая... она так... так орала, так плакала!
 - Спокойно, Рик! - прорычал Ник. - Они за все ответят.
 - Только ей-то от этого не легче!
 - Тихо! Слышишь?
 - Что я должен слышать? - Рик замолк и прислушался. Некоторое время тишину нарушало только их дыхание, а затем из глубин подземелья, преодолев каменные стены и дубовые двери, до них донесся звук, похожий то ли на отдаленные раскаты грома, то ли на рев зверя, запертого в тесной клетке. О его невероятной силе можно было судить хотя бы по тому, что пленники различили его через столько преград.
 - Что это может быть? - шепотом спросил Ник.
 - Или кто, - так же тихо отозвался Рик.

 Анна очнулась от осторожных, но болезненных прикосновений. Она лежала на постели из серой грубой ткани, лицом к стене, а чьи-то ласковые руки втирали ей в спину мазь.
 - Не надо, - прохрипела она и сама испугалась своего голоса, сорванного от крика.
 - Пришла в себя? - Голос звучал негромко и умиротворенно, как журчание лесного ручья. От него страх отступал и будущее не казалось сплошь черным. Анне захотелось посмотреть на его обладательницу, но для этого нужно было перевернуться и потревожить избитую спину. - Потерпи чуть-чуть, я почти закончила.
 - Больно, - пожаловалась Анна. Когда она говорила, горло драло так, будто она сильно простудилась.
 - Знаю. Ничего страшного, пройдет и даже шрамов не останется.
 - Ты кто? Лекарка?
 - В том числе, - засмеялась женщина. - За порядком слежу, за рабынями присматриваю. Меня зовут Марса. А тебя?
 - Анна. Где я?
 - В бараке рабынь.
 - А как же карцер?
 - Какой карцер? Странная ты, Анна. Потеряла сознание после седьмого удара, да еще и в карцер рвешься.
 - Я потеряла сознание? - ужаснулась Анна. - И это все видели?
 - Ой, нашла о чем сокрушаться. Этому уроду Виро все равно кого бить: танцовщицу или бойца. Однажды Шенна разозлилась на одного парня и велела дать ему пятьдесят плетей, так Виро забил его насмерть!

 Анна вспомнила, что наказывать ее вызвался почти знакомый бородач из конвоя и, привязывая к столбу, сказал в самое ухо:
 - Я сильно бить не буду, а ты потерпи ударов семь-восемь и потеряй сознание. Сможешь?
 - Зачем ты это делаешь? - чуть слышно спросила Анна.
 - Затем, что ты похожа на мою дочь. Глазастая, глупая и дерзкая, как воробей. И надо бы иногда ее проучить, но как представлю себе следы плети на ее худенькой спинке...
 - Я передумала, - вдруг заявила Шенна. - Новенькой займется Виро.
 Поэтому Анне даже не пришлось притворяться.

 - Что с моими друзьями? - спросила Анна, впрочем, не надеясь на ответ: во время наказания на площади были лишь Шенна, конвоиры и, собственно, провинившиеся.
 - Твои друзья? Это те два красавчика, рыженький и темненький? - голос, и без того нежный, перешел в томное воркование.
 - Да, те, - почему-то рассердилась Анна. - Где они?
 - Получили по двадцать плетей и отправлены в карцер, как и велела Шенна. Бедняги!
 - Что там, в карцере? - продолжала допытываться Анна.
 - Ох, мерзкое местечко! Холодно, сыро и темно. Крыс полчища. А еще, - Марса заговорила боязливым полушепотом, - там держат Ромаса!
 - Это еще кто? - заволновалась девушка.
 - Ромас? Чудовище! Он огромен! Зубы как кинжалы! Лапы как вырванные с корнем вековые дубы!
 - Ты сама видела? - Анна, забывшись, хотела посмотреть Марсе в глаза, чтобы уличить ее во лжи, но жгучая боль напомнила ей о необходимости лежать спокойно.
 - Сама - нет. Виро рассказывал.
 - Виро? Ему можно верить?
 - Не хочешь - не верь. Я бы не хотела увидеть такое своими глазами. А Виро - один из тех, кто поймал Ромаса.
 Анна задумалась. Что еще за тварь этот Ромас? Может быть, динозавр? Уточнять смысла нет: вряд ли Марса знает такие слова. Максимилиан говорил, что динозавры травоядны, но это может быть другой вид! Зубы как кинжалы...
 - Я закончила, - объявила, вставая, женщина. - Не вертись, пусть мазь впитается.
 - Марса, подожди! Ты что, уходишь? Поговори со мной! - попросила Анна, боясь вновь остаться один на один со своими тревожными мыслями.
 - Не могу. Надо работать. Я приду позже, помогу тебе одеться для встречи с господином Элишем. А пока лежи, отдыхай.
 - О нет! Опять этот Элиш. Может, не сегодня?
 - Успокойся, - донеслось из дверей, - все будет хорошо. Ты ему понравишься.
 
 Оставшись одна, Анна почувствовала, как к ней возвращается страх. Если бы, допустим, месяц-полтора назад ей кто-нибудь сказал, что она скоро попадет в рабство, она бы подняла на смех этого шутника. Тогда, в современном городе, это показалось бы полной чушью! Как и многое  другое, что ей довелось узнать в этом странном путешествии. Порталы между мирами... динозавры... клонирование... и друзья! Когда-то Анне и в голову прийти не могло, что у нее могут быть друзья. Люди, которым небезразлично, что с ней происходит, и за которых она сама боится сильнее, чем за себя! Как они там? Что за чудовище сидит с ними по соседству? Ей-то хорошо, вырубилась с семи ударов и не попала в карцер, а они отхватили по полной! И все из-за нее. Да на черта ей понадобилось это все? Сидела бы дома, присматривала бы за Абрахамом. Ведь он остался совсем один! Хотя перед отправлением она и взяла с Давида обещание звонить старику ежедневно и навещать его через два-три дня, но этого недостаточно, чтобы полностью заглушить чувство вины. Случись что - и скорую помощь вызвать будет некому!.. Да, у нее не было бы Ника и Рика, но зато и у них не было бы такой шебутной подруги! Достаточно вспомнить, как они ее бесили. Анна усмехнулась. Теперь ее бесит, когда какая-нибудь смазливая особа называет их красавчиками. А Марса наверняка прекрасна. Женщина с таким голосом просто не может быть некрасивой! Анне представилось ангелоподобное существо с голубыми глазами, золотыми волосами и точеной фигуркой. Эх, ну почему она не такая? Ну, не совсем уж страшная, но... обычная. Мимо таких мужчины проходят, не задерживая взгляда. "Так-так, Анна Шульц. Давно ли тебя стали волновать такие вещи?" - снова ухмыльнулась девушка. Совсем неподходящие мысли для невольницы. Надо бы подумать о себе, о своем будущем, об Элише, который наверняка стар, толст и похотлив. Но вместо этого Анна задремала.
 
 - Э-эй! Что это ты спишь среди бела дня, а? - раздался звонкий девичий голос.
 - Тихо, Арта, пусть поспит, - вполголоса возразил другой. - Это новенькая, ее Виро бил.
 - Ах, это та, что от семи плетей лишилась чувств? Слабачка! Нечего ее жалеть, Туми. Нас-то никто не жалел. Вставай, что разлеглась?!
 Анна услышала шаги босых ног, приближающиеся к ее ложу. Ну, сейчас она задаст этой невеже! Стараясь не потревожить свою спину, Анна села и осмотрелась. В длинной комнате с низким потолком вдоль стен стояло около тридцати кроватей, таких же узких и серых, как и у нее. Две девушки стояли рядом, а в открытую дверь вошли еще несколько. Комната постепенно заполнялась.
 - Ох, как я устала! - воскликнула одна из вошедших, повалившись навзничь на постель.
 - Эта Матоа нас загоняла! - поддакнула вторая.
 - Есть хочется, - пожаловалась третья.
 - Господин Элиш приедет, тогда и поедите, и отдохнете, - раздался знакомый милый голос. Так вот ты какая, Марса! Придуманные Анной голубые глаза и золотые волосы таковыми и оказались, но этим сходство с ангелами и ограничилось. Пышнотелая, белокожая и румяная, ни дать ни взять русская матрешка! При появлении Марсы девушки притихли, выстроились в ряд в проходе между кроватями и поклонились.
 - Уже сидишь? - она подошла к Анне и села на край кровати. - Умница. Как спина? Повернись. Хорошо! На ночь еще тебя намажу, и к утру все заживет как на собаке.

 Марса отвела Анну в купальню, помогла вымыться и одеться, смастерила затейливую прическу. Платье было безобразно: в обычном гардеробе Анны оно бы даже в качестве ночной рубашки не прижилось. Красивая, яркая, дорогая ткань, филигранная вышивка, но крой представлял собой два прямоугольных полотнища, соединенных на плечах и боках шнуровкой.
 - Как я в этом людям покажусь? - ужаснулась Анна, глядя в большое зеркало.
 - Ты выглядишь прелестно! - подбодрила ее Марса.
 - Может, мне вообще без платья ходить? - кипятилась девушка. - Все равно все видно! Голым задом отсвечивать при каждом шаге - это вообще нормально? Верни мне мои вещи!
 - Их нет, - спокойно ответила Марса. - Тряпье, в которое ты была одета, сожжено.
 - Трындец, - обреченно простонала Анна. - А кеды? А белье?
 - Не знаю, о чем ты, - начала раздражаться Марса, - но если об одежде, то ничего не осталось. Так, заканчивай свои капризы и идем встречать господина. Он вот-вот должен прибыть.
 
 Садилось солнце. Анна в ряду других невольниц, одинаково одетых и причесанных, стояла у распахнутых ворот, за которыми слышался приближающийся конский топот. Матоа, хореограф и церемониймейстер, подробно проинструктировала девушку, как надлежит себя вести с господином, как кланяться, как отвечать на вопросы, если таковые возникнут. В голове пустота, в коленках дрожь, в животе урчит. Марса, правда, дала ей половину лепешки, но это только усилило голод. Еще бы, проснувшись на рассвете в телеге Медяка, Анна и ее друзья весь день ничего не ели!
 Глашатай объявил, что прибыли графиня Саймила и граф Элиш.
 - Только ее-то и не хватало, - тихо пробормотала девушка рядом с Анной. - Злобная стерва. Без нее Элиш такой душка!
 Саймила и Элиш ехали на белых, богато украшенных лошадях. Строй рабынь проследовал за ними мимо бараков на площадь, где для дорогих гостей были приготовлены скамьи и стол с напитками.
 Саймилу, высокую энергичную брюнетку лет тридцати пяти, можно было бы назвать красивой, если бы не суровый, колючий взгляд черных глаз, придающий совершенным чертам сходство с хищной птицей. Сжатые в нитку губы и заостренный нос с тонкими ноздрями дополняли этот образ. Элиш являл собой полную противоположность супруги: невысокий, пухлый, с русыми кудрями и мечтательным взглядом. Полные губы и скошенный подбородок выдавали в нем безвольного сластолюбца. Он выглядел заметно моложе супруги.
 Когда с приветствиями было покончено, Саймила спросила Шенну, не отходившую от нее ни на шаг:
 - Где же мои новые бойцы?
 - В карцере, госпожа, - потупилась Шенна.
 - Ты слишком строга к ним. Только привезли - и сразу в карцер. Чем же они провинились?
 - Они напали на конвой.
 - Вдвоем? - удивленно качнула бровью графиня.
 - Втроем! - драматично округлила глаза Шенна.
 - Но мне сказали, что привезли двоих.
 - Так и есть, госпожа. Два бойца и одна танцовщица. Эта вообще дралась как мальчишка-сорванец!
 - Интересно было бы на нее взглянуть, - с каким-то детским восторгом воскликнул Элиш.
 Бледную, спотыкающуюся Анну подвели к графской чете. Те принялись рассматривать ее, как заморскую диковинку.
 - А по виду не скажешь, что задира, - усомнился Элиш. - Подойди. Не бойся меня! Ты хорошенькая. Станцуешь для нас? Играйте! - приказал он расположившимся сбоку музыкантам.
 "Ну, смотри! - злобно подумала девушка, выходя на освобожденное для нее место. - Сам напросился!"
 Чтобы чувствовать себя увереннее, Анна стала думать о вчерашнем танце с Ником. Как она кружилась, как припадала к его груди, а затем отталкивала его... какой легкой и красивой она себя ощущала!
 Громкий хлопок в ладони остановил музыку. Танцовщица тоже замерла. Лицо Элиша было  искажено гневом.
 - Шенна! - по-бабски завопил он. - Я же тебя предупреждал, чтобы ты не наказывала рабынь плетьми! Неужели ты такая непонятливая?! Я тебе говорил, что в случае неповиновения ты сама отведаешь целительную силу плети! Завтра ты будешь наказана. - И, повернувшись к Анне, жестом велел ей приблизиться. Пока девушка шла по площади, пока стояла перед графской четой, она ощущала на себе жесткий, настойчивый взгляд Саймилы. Графиня будто искала в облике девушки ответ на ведомый только ей вопрос.
 - Я никогда еще не видел такого танца! - хлопая выпуклыми, как у рыбы, глазами, признался Элиш. - Мне жаль твою спину, эээ... кстати, как тебя зовут?
 - Анна, - тихо произнесла девушка. Ее голос все еще был сиплым, да еще и от волнения в горле пересохло.
 - Я не слышу, повтори! - потребовала Саймила. Анна кашлянула в кулак и повторила. Глаза женщины победно сверкнули, будто она наконец разгадала сложную головоломку.
 Затем рабыни развлекали Элиша танцами, Саймила о чем-то шепталась с Шенной, а Анну и еще нескольких девушек, по разным причинам не участвовавших в представлении, Марса отвела на кухню и велела накормить. Дальше обычно были состязания бойцов, но графиню сегодня это совсем не увлекало. После ужина пришла Шенна и поманила Анну за собой. Они шли темными переулками, куда не долетали звуки веселья, лишь гулко отдавался от стен стук их сандалий. Шенна остановилась возле небольшой постройки и неожиданно сказала:
 - Анна, прояви снисхождение! Я ведь ничего не знала! Я думала, ты простая рабыня.
 - Не понимаю, - опешила девушка.
 - Поймешь. Только молю, попроси господина отменить наказание. Я уже стара для этого!
 Анна пожала плечами. Шенна провела девушку в просторную комнату, больше похожую на скромный гостиничный номер, чем на рабский барак. Кровать здесь была одна, но широкая, удобная и застеленная ярким мягким одеялом. Пока Анна удивленно осматривалась, дверь бесшумно отворилась. Саймила жестом выпроводила Шенну прочь и, повернув озадаченную девушку лицом к себе, произнесла тихо и торжественно:
 - Никогда бы не подумала, что заполучу такую ценную рабыню! Добро пожаловать, Ваше Высочество. Чувствуй себя как дома... Рена.
 С этими словами графиня вышла, оставив ошарашенную Анну переваривать услышанное, и заперла дверь снаружи.

 Отряд Максимилиана Стоуна продолжал обходить дарийские земли в поисках королевской дочери. Времени оставалось катастрофически мало. Максимилиан упорно гнал от себя мысли о худшем, но все шло к тому, чтобы наведаться в приграничные келадийские селения. Он уже прикидывал в голове текст письма Даниэлю с просьбой о подкреплении.
 Долгий день клонился к вечеру, отряд обошел четыре деревни, и на запыленных лицах воинов лежала тень разочарования. Хилый, болезненный Давид плохо переносил жару, долгие переходы и дарийскую пищу, и Ганс трогательно и безропотно заботился о нем. Макс ни за что не потащил бы этого доходягу в поход, но без его блестящих аналитических способностей и интуиции отряд до сих пор рыл бы носом окрестности Адра. 
 Кажется, само провидение привело их в Хеми, но для усталых мужчин это пока еще была лишь очередная деревенька, такая же скучная, как и другие, и не сулящая никаких новостей о пропавшей. Девушка будто сквозь землю провалилась вместе со своими спутниками!
 Расположившись на ночлег на постоялом дворе, воины решили скоротать вечер в таверне, поужинать, выпить немного и послушать местные новости и сплетни. Вскоре один из них разговорился с худощавым сутулым человеком, лавочником, который вспомнил, что на прошлой неделе ездил по делам в Адр. С ним напросилась Теда, особа почтенная, но любопытная безмерно. Теда знала все обо всех жителях деревни. Этой женщине нужно было навестить родственников и прикупить на базаре кое-чего по хозяйству. По пути домой старушка взяла двоих попутчиков, всю дорогу их расспрашивала и обещала помочь с работой и жильем. Сам лавочник плохо рассмотрел чужаков по причине слабого зрения, но запомнил, что мужчина был рыжеволос и поражен немотой, а девушка молода, стройна и болтлива. Всю дорогу они с Тедой трещали без умолку, чем ужасно раздражали лавочника. Больше он этих двоих в Хеми не встречал. Да что у него, своих дел, что ли, нет - следить за всякими бродягами!
 Второй воин краем уха уловил за соседним столом оживленный спор вокруг побега заключенного из ширата и, подсев к разудалой компании, попросил рассказать и ему эту историю.
 - Как? Ты ничего не знаешь? Ты, видать, издалека! - накинулись на молодого человека сразу три рассказчика и, перебивая друг друга, вывалили на него все, что знали, а что не знали, то сами додумали. Отделив правду от вымысла, воин выяснил вот что: стражники услышали крик ширатина, и, прибежав так быстро, как только смогли, застали его крепко спящим на полу. Дверь камеры была открыта. Ключ торчал в замке и цепочка болталась так, будто замок был открыт только что. Камера была пуста.
 Третий подошел к трактирщику, чтобы рассчитаться за ужин, и заметил, что тот крутит в руках маленький продолговатый металлический предмет неизвестного назначения, украшенный белым крестом в красном квадратике. Такая штуковина не могла быть изготовлена дарийским или келадийским мастером. Хозяин заведения объяснил, что эту вещицу ему оставил в залог один стражник из ширата, придя пропустить стаканчик и неожиданно обнаружив, что в карманах порылась жена и не оставила ни монетки.
 - Смотри, - похвастался трактирщик, - здесь есть штопор!
 Гордо продемонстрировав гостю диковинку, он посетовал, что обычным штопором пользоваться удобнее, а об этот, слишком тугой и острый, он несколько раз ранил пальцы. Воин предложил хозяину золотую монету, и тот легко расстался с бесполезной игрушкой. Это был швейцарский нож, отнятый стражником у Рика.
 Утром воины направились к Теде. Женщина как раз возвращалась из ширата, и в ее тележке громыхали пустые горшки и плошки. Обозвав себя старой глупой курицей, она поведала о кареглазой бесстыжей девчонке, ее немом брате и о сбежавшем узнике. Пришлось также выдать секрет чудодейственного травяного сбора, приобретенного у заезжего торговца.
 - Да, я знакома с ним и частенько приобретаю у него разные снадобья и приправы. Хороший мальчик, учтивый, не жадный. Имя? Да кто ж его знает. Все зовут его Медяком.
 Ширатин, которого Макс взял на себя, сначала наотрез отказался отвечать на вопросы о том, как его обвели вокруг пальца. Максимилиану пришлось сперва припугнуть надзирателя, а затем успокоить, что воинов интересует лишь девушка, а не его небрежность, повлекшая побег из-под стражи. В целом надзиратель не сообщил ничего нового, но косвенно подтвердил сведения, полученные от Теды.
 Осталось только найти юношу по прозвищу Медяк. Прямых улик против него не было, но что-то подсказывало Давиду, что контрабандист может им здорово помочь. Уж он-то видел и знает побольше, чем записная деревенская сплетница! И, как говорится, на ловца и зверь бежит. Когда отряд собрался в трактире, чтобы пообедать и продолжить путь, они застали там горластого парнишку, азартно торгующегося с хозяином. Медяк вовсе не был расположен откровенничать с королевской разведкой. Он хотел удрать, благо подвернутая нога уже зажила, но эти черти его догнали, безжалостно скрутили и в нескольких простых словах обрисовали мрачные перспективы в случае отказа от сотрудничества. Имея изрядно облепленное пушком рыльце, парень сделал правильные выводы. Он рассказал, как познакомился с Ланью, Волком и Медведем, как привез их на постоялый двор к своему хорошему другу.
 - Мы напились, я крепко уснул и проспал до рассвета. Я не знаю, когда они уехали. Могли бы разбудить, попрощаться по-людски, - обиженно засопел парень.
 На следующее утро отряд подъезжал к прибежищу контрабандистов. Они могли бы добраться туда еще вечером, но в этом случае Медяк не давал им никаких гарантий неприкосновенности со стороны завсегдатаев заведения: вечером гости частенько бывают пьяны и агрессивны. Юноша хотел высадить путников и незаметно убраться, не показываясь на глаза хозяину, но неожиданно столкнулся с ним у ворот нос к носу. Тот как раз возвращался домой с ярмарки, и его телега была наполнена мешками, кулями и бочками с провизией. 
 - Ну здравствуй, Медячок, - недобро глянул на парня толстяк. - Не иначе, долг вернуть приехал?
 - Какой долг, о чем ты? - нервно сглотнув, заюлил Медяк.
 - Как какой... - начал было хозяин, но Максимилиан остановил их спор властным окриком:
 - Именем короля! Мы ищем человека. Уделите нам немного времени, а свои склоки оставьте на потом.
 Трактирщик метнул в Медяка еще один испепеляющий взгляд и повел путников в дом. Шедший позади всех Ганс молча прихватил за шкирку вздумавшего было улизнуть контрабандиста.
 Хозяин рассказал, что дня три назад этот прохвост привез к нему троих удивительных гостей. Двоих крепких мужчин, не говоривших по-дарийски, и девушку, танцевавшую так, что у всех присутствующих пропал дар речи, а блудницы дружно позеленели от зависти.
 - Я и мои дочери хлопотали в зале и на кухне, поэтому не видели, когда эти трое исчезли. Один из мужчин был сильно пьян, и этот жук, - он мотнул головой в сторону Медяка, - помогал вывести его во двор. Больше я их не видел, и этот змей также исчез.
 Давид и Ганс хихикали, как мальчишки, загибая пальцы с каждым новым эпитетом в адрес Медяка. Четверо воинов сидели подобно каменным изваяниям, сверля рассказчика немигающими взглядами. Максимилиан Стоун с напускным безразличием оглядывал комнату. Пухленькая девушка с румянцем во всю щеку бесшумно поставила перед гостями поднос с прохладительными напитками и повернулась, чтобы выйти.
 - Ну-ка стой! - вдруг окрикнул ее Макс. Он еще сам не понял, что в облике девушки привлекло его внимание, когда взгляд машинально выхватил вещь, не принадлежащую этому миру. Девушка вздрогнула и замерла как вкопанная.
 - Вы пожалуйста полегче, - вступился за дочь хозяин. - Она совсем еще юна, и к тому же ничего не знает по вашему вопросу.
 - Подойди, дитя, - не обращая на него внимания, мягко произнес Макс. - Откуда у тебя эта заколка?
 - Я... Эмм... Нашла, - залепетала девушка и, сорвав с косы заколку, положила на стол перед гостями. При этом она отдернула руку так резко и испуганно, будто только что держала змею или жабу.
 - Успокойся, - потребовал Макс. - Бить не буду. Где нашла?
 Девица зарделась и принялась комкать край фартука. Она открывала рот, чтобы что-то сказать, и, не решившись, закрывала снова.
 - Моя дочь не воровка, - снова встал на ее защиту отец.
 - А я этого и не говорил, - Стоун не сводил глаз с перепуганной и смущенной девушки. - Кто тебе дал эту вещь?
 - Я правда нашла ее, - наконец выдавила из себя бедняжка.
 - Где нашла?
 - Не могу сказать.
 - Можешь. Говори смело, тебе ничего не грозит.
 Девушка подняла на Макса глаза, на фоне пунцового лица казавшиеся почти белыми. Затем перевела взгляд на Медяка, а с него на отца. Вид у нее при этом стал совсем затравленный.
 - Говори, дитя, - настаивал Стоун. Она вновь посмотрела на контрабандиста, и Макс перехватил этот взгляд. Юноша был бледнее самой смерти. Отец тоже проследил эту зрительную дуэль.
 - Говори! - рявкнул он. Девушка обреченно закрыла глаза, и из-под ресниц брызнули слезы, грозя с шипением испариться на горящих щеках.
 - В телеге у Медяка.
 - Что ты там делала, бесстыдница?!
 - Спокойно, папаша, - Стоун хлопнул трактирщика по плечу. - Дело-то молодое. Себя в их годы вспомни. - И, подойдя к девице, ласково, но твердо взял ее за подбородок и дождался, когда она посмотрит на него. - Дитя, это очень важно. Может быть, ты нашла там еще что-то? Смелее. От этого может зависеть судьба всего королевства!
 - О боги, во что ты ввязалась? - взвыл хозяин, схватившись за лысую голову.
 - Медальон. С порванной цепочкой. Его у меня отняла сестра.
 Одного взгляда было достаточно, чтобы толстяк ускакал с оленьей грацией и через минуту вернулся с медальоном. Тем самым.
 - Ну что же, юноша, - Стоун повернулся к Медяку. - Надеюсь, тебе не нужно объяснять, как плохи твои дела. Но ты можешь смягчить неизбежное, увы, наказание, если перестанешь лгать. Итак, где Анна?

 Анна расхаживала по своей запертой комнатушке, пытаясь успокоиться и осмыслить свое положение. Странная особа эта Саймила! Чтобы не отличить ее от Рены, нужно иметь либо совсем плохое зрение, либо насквозь дырявую память. Когда она видела принцессу? Может быть, настолько давно, что подзабыла ее лицо? Так или иначе, но переубеждать графиню Анна не собиралась. У нее теплилась надежда, что за любимую дочь их величества отдадут выкуп с большей вероятностью, чем за нелюбимую и, более того, даже незнакомую. А если они вообще не собираются платить правительнице непризнанного государства? Что тогда будет с Анной? Что будет с Ником и Риком? С ними-то, допустим, все понятно: они ведь не королевские дети, они будут дубасить других таких же рабов на потеху Саймиле и ее свите. А ее, скорее всего, в живых не оставят. Возможно, если ожидание ответа от короля затянется, графиня начнет присылать ему части Анны. Ухо, к примеру, или палец. О Господи, что за мысли! Кто сейчас более безумен - Саймила или Анна? От страха всякая чушь в голову лезет. Нужно немедленно взять себя в руки. Хорошо бы сейчас чашку горячего чая! С лимоном. Но здесь не знают такого напитка, как чай. Анне вдруг неистово, просто до боли захотелось домой. В свою городскую квартиру. Обхватить обеими руками горячую чашку, подуть, сделать маленький глоток. Позвонить Абрахаму. Услышать его родной скрипучий голос... Из этих горьких мыслей Анну вывел скрежет ключа в замке. Первой мыслью было огреть входящего стулом и убежать. Но удачный момент был упущен, да и  неизвестно, сколько человек стояло за дверью. Появление Марсы заставило Анну устыдиться.
 - Почему ты еще не в постели? - упрекнула Марса. - Сейчас я буду лечить твою спину.
 - Марса! - взмолилась Анна. - Скажи, что со мной будет? За меня запросят выкуп?
 - Откуда мне знать, - отмахнулась женщина, - я же не гадалка. Лучше посмотри, какое платье я тебе принесла. Ведь ты больше не рабыня.
 - Но и не свободна, - пробурчала Анна, подставляя спину. - Поэтому мне все равно, какое платье. Лишь бы попа в разрез не выглядывала.

 В этот поздний час самый надежный гонец на самом быстроногом жеребце покидал графский замок с самым важным для истории Тураса письмом королю Дариоса.
 - Лети как ветер, - напутствовала посланца Саймила. - И поскорее возвращайся с ответом!

 25.
 Весь следующий день Анна провела в полном одиночестве, если не считать двух стражников за дверью, приставленных Саймилой охранять ее. Им было запрещено разговаривать с узницей. Девушка изучила свою комнату вдоль и поперек, не вполне понимая, что ищет, и лишь закончив поиски, вынуждена была признать: сбежать отсюда нереально. Окно было забрано красивой узорчатой решеткой, отчего в голову сразу же пришло заезженное сравнение с птицей в клетке. Комната - так и хотелось назвать ее камерой - находилась на втором этаже добротного каменного дома. Все остальные постройки, видимые в окне, были дощатыми и невысокими. Чтобы хоть как-то себя развлечь, Анна сидела на подоконнике, качая ногой, наблюдала за людьми, проходящими по улице внизу, или рассматривала затейливый рисунок решетки. Выкованные искусным мастером прутья в виде деревьев, трав и цветов казались тонкими, как фольга от шоколада, но тонкость эта была обманчива: девушка не смогла согнуть стебелек ни на миллиметр. Среди железных растений были спрятаны маленькие фигурки животных и птиц. Все они имели пару. Два аиста в гнезде. Два волка, бегущие по траве. Олень с ланью, склонившие головы к ручью. И лишь человек, лежащий под деревом с закинутыми за голову руками, был один. Напрасно Анна напрягала глаза, вглядываясь в переплетения решетки, напрасно искала вторую человеческую фигурку. Символизм, черт его дери. Она даже разозлилась на неизвестного кузнеца: его, понимаете ли, девушка бросила, а Анна теперь вынуждена разгадывать печальную песнь его разбитого сердца, что отнюдь не добавляет ей оптимизма.
 Вечером ее навестили Саймила и Элиш. На вопрос, всем ли она довольна, Анна сразу же пожаловалась на скуку.
 - Если хочешь, мы дадим тебе рабыню, - предложил Элиш.
 - Или раба, красивого и мускулистого, - подмигнула, будто подружке, Саймила. На миг из-под маски суровой и неприступной правительницы выглянула обычная женщина, не чуждая нормальных человеческих эмоций и желаний.
 - Раба? - приняла игру Анна. - А двух можно? Красивых и мускулистых?
 - Двух? - удивленно вытаращил глаза Элиш, а Саймила лишь усмехнулась:
 - Ух, какая ты! Теперь мне понятно, почему ты сбежала от мужа с двумя молодыми мужчинами.
 - Я? От мужа? - растерялась Анна, но вовремя прикусила язык. "Значит, у Рены есть муж. Долго ли мне удастся скрывать, что я не Рена?"
 - Да, не удивляйся, я многое о тебе знаю, - Саймила вернулась к более привычному для нее образу, и дружеский тон сменился властно-снисходительным. - Я знаю даже то, чего не знают Их Величества.
 "Свезло же тебе, - подумала Анна. - Я-то вообще ничего не знаю!"
 - Я не намерена ни с кем обсуждать свою личную жизнь, - с вызовом глядя в глаза графине, заявила девушка.
 - Дело твое, - пожала плечами Саймила. - Что ж, я пришла обсудить с тобой вопрос поважнее.
 - Садитесь, что ли, - Анна кивнула на одинокий стул, а сама привычно вспрыгнула на подоконник и принялась машинально качать ногой. Саймила и Элиш удивленно переглянулись - они никогда не видели, чтобы девушка, а тем более принцесса, так себя вела. Графиня села, ее супруг встал позади, опираясь на спинку стула. На протяжении всего дальнейшего разговора он не проронил ни слова.
 - Дорогая моя Рена, - начала Саймила, - ты ведь позволишь тебя так называть?
 - Как вам будет угодно, - беспечно пожала плечами Анна. - Ведь это я у вас в плену, а не наоборот.
 - Зря ты так. Мы ведь с тобой состоим в дальнем родстве. И я вовсе не хочу причинить тебе зло или обиду. Но то, что ты попала к нам - большая удача для всего Тураса. Именно поэтому нам важно, чтобы тебе у нас в гостях было хорошо. И по этой же причине здесь с тебя глаз не спустят, даже не надейся.
 - А вот тут бы надо уточнить, - перебила Анна. - Я в гостях или все-таки в плену?
 - А это, милая Рена, зависит только от тебя.

 Двенадцать лет назад между Дариосом и Келади был заключен мир. Многолетняя война изрядно истощила силы и ресурсы обеих стран. Турас, входивший тогда в состав Келади, находился на границе с Дариосом, но от боевых действий не пострадал благодаря мудрости старого графа и удобному географическому положению: от Келади графство отделяла горная гряда, от Дариоса - многие мили диких лесов. Именно теперь, когда два пса - Келади и Дариос - высунув языки, валялись на земле и приходили в себя после драки, наглый кот Турас потребовал признания своей независимости. Графство решило стать королевством, пусть небольшим, но намного более сильным, чем два ослабевших соседа. "Ура! - сказал Дариос. - Молодой и крепкий союзник будет нам очень кстати!" "Шиш вам! - возразил Келади. - Это моя земля!" И два королевства сцепились вновь, на сей раз за столом переговоров. Напрасно Турас рассчитывал быстро стать равным среди сильных. Спустя долгие двенадцать лет графство все еще существовало как непризнанное государство, не дождавшись поддержки со стороны Дариоса и формально до сих пор являясь частью Келади. Но теперь, когда дарийская принцесса была в руках правительницы Тураса, у Саймилы появился шанс заставить соседей считаться с маленькой, но гордой страной.
 - Итак, дорогая Рена, выбор твой невелик. В первом случае тебе ничего не нужно делать, ты просто посидишь здесь несколько дней, пока гонец не принесет ответ от твоего отца. Надеюсь, он ценит тебя достаточно высоко и отдаст выкуп полностью, без унизительного торга. Да, это похоже на разбой, но эти деньги пойдут на великую цель. Я выкуплю у Келади эту землю и провозглашу Турас королевством.
 - А если король не даст денег?
 - Милая, давай не будем впадать в крайности. Твой отец очень любит тебя и сделает все, чтобы ни один волос не упал с твоей головы.
 - А ты не боишься, что он пойдет на вас войной и втопчет в грязь?
 - Войной на Турас? Милая моя, это будет война с Келади. К этому он точно пока не готов.
 - Хорошо, допустим, он заплатит выкуп. Что тогда ждет моих друзей?
 - А эти парни останутся у меня. У них ведь нет таких влиятельных и богатых родителей.
 - А второй вариант?
 - Ты заявляешь королю о своей преданности Турасу. Сначала я даю тебе политическое убежище, затем гражданство, и вес моей страны среди могущественных соседей существенно увеличивается, ведь принцесса - это серьезная политическая фигура.
 - И мои друзья...
 - Я позволю вам видеться в любое время. Но сначала вы докажете мне свою лояльность.
 - Мне нужно подумать. Ты же понимаешь, что я должна просчитать все возможные последствия своего выбора.
 - Конечно, дорогая моя. Даю на раздумья три дня. А чтобы ты не скучала, завтра мы возьмем тебя посмотреть на бои. Может, и друзей своих увидишь.

 Три дня Рик и Ник разыскивали Анну в поселении рабов. Языковой барьер сильно затруднял поиски. Минимальный словарный запас позволял более-менее внятно сформулировать вопрос, но ответы, зачастую слишком многословные и эмоциональные, ставили их в тупик. Когда выпадало свободное от тренировок время, друзья наблюдали за танцами рабынь в надежде увидеть среди них знакомое, милое лицо. Однажды они решили ждать у дверей женского барака, но и здесь претерпели неудачу и были строго отчитаны Шенной. Она наотрез отказалась сообщать им что-либо о пленнице, но на вопрос, находится ли Анна здесь, утвердительно кивнула головой и быстро удалилась.
 Под вечер третьего дня Рик, Ник и еще несколько невольников возвращались с тренировки в барак. Им предстояло немного отдохнуть и после заката впервые участвовать в боях. Из проулка до них донеслось пение. Женский голос звучал нарочито фальшиво, будто его обладательница поставила себе задачу довести слушателя до белого каления.
 - С таким голосом только... - хотел съехидничать Ник, но Рик перебил:
 - Deep Purple!
 - Что? Откуда здесь...
 - Да, Ник! Это она!
 Парни свернули в проулок и побежали на голос.

 Анна сидела на подоконнике, подвернув под себя ногу, и отбивала ритм ладонью по боку кружки:
 - Пам-пам-паммм! Пам-пам-пабаммм! Что, дебилушки мои, не устали еще? Я ведь и на бис могу. Ах, устали? Ах, слуха нет? Терпите! Я же вас терплю! Smoke on the water! - затянула узница.
 - Fire in the sky! - неожиданно подхватили два голоса снизу. - Браво, Анна!
 - Рик! Ник! - от внезапно нахлынувшей радости у девушки перехватило дыхание. - Ребята, это правда вы?! О Боже! Как вы меня нашли?
 - По твоему ангельскому пению, - радостно сообщил Рик. - Что ты тут делаешь?
 - Хороший вопрос. Сижу взаперти, над охраной издеваюсь.
 - А тебя за что? - удивился Ник. - Хотя, с твоим характером...
 - За выкуп, - усмехнулась Анна. - Я ведь принцесса!
 Она хотела рассказать им о вчерашнем разговоре с Саймилой, да и еще о многом, хотела говорить с ними, смотреть на них и никогда больше не разлучаться, но этого не могли допустить ее стражи. Они вышли и велели рабам убираться в свой барак.
 - Эй вы, бараны, дайте нам поговорить! - потребовала девушка.
 - Запрещено, - безапелляционно заявил старший из стражников. В его руках появилась плеть. Весь кураж с Анны как ветром сдуло.
 - Уходите, - сдавленно выговорила она. - Я не хочу, чтобы вас снова били.
 - Эй, не вздумай плакать! - крикнул, уходя, Ник. Анна отвернулась от окна, где больше не было родных, усталых, небритых лиц ее друзей, сияющих лишь оттого, что увидели ее. Плакать? Даже не собиралась... пока он этого не сказал. Нет, надо сдержаться. Здесь ни в коем случае нельзя быть слабой. Где угодно, только не здесь.

 На закате явились Саймила и Элиш, радостные, улыбающиеся в предвкушении любимого зрелища. Глядя на них, Анна задалась вопросом: что может связывать таких разных людей? Как вообще получилось, что они встретились, понравились друг другу и поженились? Династический брак? Не похоже. Безусловно, между ними есть нежные чувства, но они сродни нежности хозяйки к своему песику. Элиш смотрит на супругу с робким обожанием, слушается ее беспрекословно и государственным делам предпочитает роскошь и развлечения. Саймила, обладательница не по-женски твердой руки и воли, держит его при себе как аксессуар, живую игрушку, без которой приличной даме появляться в обществе нежелательно. Она - графиня, почти королева. Единственный титул Элиша - супруг правительницы.
 Анне и хотелось, и не хотелось идти на бои. Хотелось увидеть Ника и Рика, но не хотелось смотреть, как они будут драться, наносить и получать удары и травмы. Накануне Анна была здесь вместе с графской четой. Ее друзья не выступали, и поэтому она даже получила удовольствие как профессионал, оценивая технику, силу и напор незнакомых бойцов.
 Саймила посадила девушку по левую руку - по правую всегда сидел Элиш. За спиной Анны стояли два стражника, молча следовавшие за ней повсюду.
 - Рена, сейчас будет твой вчерашний фаворит, - светски улыбнулась Саймила. - Скажи, чем он тебе понравился?
 - Он силен, ловок и зол, - простодушно ответила девушка, чтобы не вдаваться в подробности владения техникой и приемами. - Прирожденный боец! И лысый.
 - Как думаешь, он победит твоего рыжего друга? - азартно блеснул глазами Элиш.
 "Ах ты ж гад, - мысленно обругала его Анна, - святая наивность!" - И пожала плечами:
 - Посмотрим...
 Первый бой Ник выиграл, второй проиграл, в третьем отправил лысого в нокаут. Рик также после трех боев был порядком потрепан, но не побежден. Анна все это время сидела как на россыпи кнопок, постоянно вскакивала, выкрикивала "Ник, давай! Рик, врежь ему!", своим импульсивным поведением ввергая хозяев и гостей в легкий шок.
 Поздно вечером Саймила и Элиш проводили узницу. Прежде чем проститься на пороге ее комнаты, Саймила спросила девушку:
 - Тебе нравятся бои? Ты бы хотела пойти на них еще?
 - Зачем ты спрашиваешь? - заподозрила подвох Анна.
 - Помнишь, я дала тебе три дня. От твоего выбора зависит очень многое. И чтобы тебе было легче его принять, я решила... - Саймила сделала долгую паузу, дожидаясь, пока Анна посмотрит ей в глаза. - Я решила даровать твоим друзьям волю. Вот тогда и посмотрим, останутся ли они верны тебе или побегут прочь, сверкая пятками.
 - Останутся они или нет - пусть это будет на их совести. Но что-то мне подсказывает, что благодарить тебя за это рано. Что ты задумала, злодейка?
 Саймила расхохоталась, при этом не отпуская взгляда Анны, чтобы насладиться своим триумфом. Элиш был озадачен не меньше Анны и вопросительно смотрел на супругу.
 - Я отпущу их после того, как они сразятся с Ромасом.
 - Ромас? - пролепетала девушка. Сердце замерло, в ушах зазвенело, руки похолодели. - Зубы как кинжалы, а лапы... Чудовище! Оно же их убьет!
 - Спокойной ночи, дорогая Рена.

 Стоя у окна, Анна проводила взглядом Саймилу и Элиша, на белых конях, в сопровождении свиты покидающих поселок невольников. Едва голоса и цоканье копыт стихли, узница подбежала к двери и принялась колотить по ней со всей дури. Страж отозвался не сразу: он надеялся, что этой сумасшедшей девчонке надоест буянить или она собьет себе руки в кровь. Осознав тщету своих ожиданий, мужчина нехотя встал и подошел к содрогающейся под градом ударов тяжелой дубовой двери.
 - Что угодно госпоже? - тяжко вздохнул он.
 - Открой, - потребовала девушка.
 - Запрещено.
 - Открой, мне очень нужно!
 - Все, что тебе нужно, у тебя есть. Ложись спать, госпожа.
 - Поговори со мной.
 - Запрещено.
 - Да что ты заладил! - с досадой воскликнула Анна. - Запрещено, запрещено... Ты раб?
 - Нет. Я свободный гражданин Тураса.
 - Что ждет тебя, если ты нарушишь запрет?
 - Не меньше двадцати плетей. А потом, если не выгонят, переведут охранять бараки или, еще хуже, подземелье.
 - Я никому не скажу. Открой же!
 - Не уговаривай, госпожа. Ты там со скуки маешься, а я семью кормлю и не могу терять эту работу.
 - Один вопрос, и я оставлю тебя в покое.
 - Запрещено. - Анна слышала это слово уже три раза, но сейчас в нем не было изначальной непоколебимой уверенности, страж будто бы даже оправдывался и сожалел, что не может помочь ей.
 - Ты ведь уже со мной говоришь, - настаивала девушка. - И ты сейчас один. Твой напарник ушел на обход, я видела.
 - Спрашивай, только быстро, - сдался мужчина.
 - Дверь-то открой, - попросила Анна, но страж не поддался на ее заискивающий тон:
 - Я тебя хорошо слышу, госпожа.
 - Тогда отвечай. Что ты знаешь о Ромасе?

 Утром графский замок облетела новость: в Турас едет гость. Саймила лишь сказала своим подданным, что это ее большой друг. В прошлом он много помогал ей и делом, и мудрым советом. Сейчас ему самому нужна помощь: он разыскивает кого-то по приказу дарийского короля. Но хотя его визит и носит деловой характер, дорогого гостя нужно принять со всеми возможными почестями. И обязательно подготовить для него представление. С самыми красивыми танцовщицами и самыми сильными бойцами. И да, пожалуй, с Ромасом. Пусть эти непобедимые чужаки потешат публику напоследок. Нет, конечно, им не победить Ромаса, но сражение с драконом - несомненно, самое захватывающее и драматическое зрелище из всех возможных! Кроме того, несговорчивая Рена, оставшись без поддержки, сразу же станет покладистой и управляемой.
 
 Анна проснулась поздно. Ночью она долго не могла уснуть. Сидя на излюбленном подоконнике, девушка слушала босые шаги дождя по нагретым за день камням мостовой. Завтра последний день, отпущенный ей на выбор. Проблема в том, что никакого выбора на самом деле нет, ведь она же не Рена! Хорошо, - скажет она завтра Саймиле, - давай дождемся твоего гонца. И прискачет гонец, и скажет, что Рена сидит себе спокойно дома, а кто находится в плену в Турасе - Его Величеству неизвестно и, более того, неинтересно. Или Анна выберет второй путь - принести клятву верности Саймиле. Опять же, когда выяснится, что настоящая принцесса ни в чем таком не клялась, самозванке Анне не жить. Но пока гонец в пути, у Анны еще есть возможность спасти своих друзей. Она выберет преданность Саймиле в обмен на свободу Ника и Рика. Их освободят, а она выиграет некоторое время. А что потом? А там видно будет. "А потом тебя, дуру, казнят, - неожиданно жестко сказала себе Анна. - А сначала сто плетей и мужской барак. И поделом, потому что ты действительно редкая дура. Принцесса недоделанная. Куда тебя понесло? Кому ты здесь нужна? Послушала этого авантюриста Макса Стоуна, хвост трубой и вперед! А парни-то чем виноваты? Из-за тебя, дуры, пропадут два хороших человека! Эта стерва нипочем их не отпустит. Совесть и честь ей неведомы!" Ну и как можно спать после таких мыслей? Дождь усилился, у Анны замерзли ноги и руки, и она нырнула под одеяло. Она хотела лишь согреться, но вместе с теплом пришла какая-то странная, глупая вера в то, что напрасно она так себя накручивает и что все обойдется. И, утвердившись в принятом решении, девушка провалилась в спасительный сон.
 Разбудил ее стук в дверь: страж принес завтрак. Он начал извиняться за то, что сегодня рабыня с кухни опоздала, но Анна перебила его, заявив, что ей срочно нужно увидеть Саймилу.
 - Это невозможно, госпожа, - развел руками охранник. - Графиня сегодня очень занята. К ней должен приехать кто-то важный. Готовится небывалое пиршество и представление. Говорят, даже Ромаса покажут! - юноша с детским восторгом вытаращил глаза. Он ничего не знал о вчерашнем разговоре Анны с его старшим напарником.
 Ромас. Вот что сейчас самое страшное. Если Анне до вечера не удастся поговорить с Саймилой, ее друзья будут растерзаны этим ужасным монстром. Нужно во что бы то ни стало добраться до нее или в крайнем случае до Элиша. Но как? Анна привычно взгромоздилась на подоконник и запустила руки в волосы. Так ей обычно лучше думалось. Но сейчас ничего полезного в голову не приходило. Она узница, сидит взаперти, и нет ни малейшего шанса упросить охрану выпустить ее. А если бы ей это удалось? Куда бы она пошла, у кого попросила бы помощи? А дождь за окном то утихал, то принимался лить снова. Время текло под стать дождю: то медленно, почти замирая, то вскачь, в пугающей быстротой приближая вечер.

 - Вот что, позови-ка мне Марсу, - потребовала Анна.
 - Зачем, госпожа? - удивился страж.
 - Я больна. Мне плохо. Она ведь лекарка. Чего ты ждешь? Не веришь? Хочешь, чтобы я умерла прямо при тебе?
 - Нет, - всполошился парень. - Не надо умирать. Я сейчас приведу ее.
 Он скрылся было за дверью, но тут же заглянул вновь:
 - Что у тебя болит?
 - Не твое дело. Иди! - приказала Анна.
 
 Макс прибыл в Турас под вечер. Его отряд имел довольно жалкий вид: кучка мокрых до нитки, голодных, усталых парней. Самого Макса, как всегда во время дождя, безжалостно крутил ревматизм, но он стойко сносил недомогание, поддерживая моральный дух команды. Больше всего ему хотелось, воспользовавшись гостеприимством любезной хозяйки, подкрепиться и улечься спать. Но этикет требовал отдать должное приготовленному в его честь праздничному ужину и развлечениям. Макс не жаловал бои, но танцы любил и считал себя большим знатоком женской красоты. Кроме того, не следовало откладывать на завтра важный разговор с графиней, ради которого он и проделал этот путь. Поэтому, пока воины отдыхали с дороги, Стоун быстро привел себя в порядок и уединился с Саймилой в ее кабинете.
 - Что за срочное дело привело тебя ко мне, дорогой Макс? - пропела Саймила и капризно добавила: - Мы видимся так редко и только по делу. Ты мог бы приехать просто так и гостить столько, сколько захочешь.
 - Ах, Саймила, я бы рад видеться с тобой почаще, но служба Его величеству забирает слишком много времени и сил. А это дело, пожалуй, самое сложное за всю мою карьеру. Я ищу королевскую дочь.
 - Рену?
 - Да, ее, - с секундной заминкой ответил гость. Саймиле не положено знать, что у дарийского короля есть и другая дочь.

 Стемнело, ужин был окончен, и прежде чем начать представление, Саймила решила все-таки устроить встречу Макса Стоуна и Анны. Нет, она не собиралась отдавать принцессу, она лишь хотела, чтобы Макс передал Его Величеству, что видел его дочь, что она жива, здорова и с ней хорошо обращаются. Но когда они вошли в открытую охранником комнату, вместо узницы они обнаружили там Марсу, лежащую в постели со связанными руками и заткнутым ртом. Дрожа от негодования, женщина поведала графине, что пришла к девушке, узнав о ее нездоровье. Обманщица просила помочь ей бежать. Когда верная Марса отказала ей, та ударила ее, связала и, завладев ее плащом, беспрепятственно покинула дом.

 Ромас был действительно огромен. В полутьме подземелья, немного разбавленной желтым пульсирующим светом чадящих факелов, он выглядел ужасающе-величественно. Он лежал на каменном полу, положив бурую чешуйчатую морду на длинные когтистые лапы и прикрыв глаза, и будто не замечал двоих мужчин по другую сторону решетки.
 - Ну и зверушка! - покачал головой Ник. - На динозавра похож.
 - Похож, - согласился Рик. - Только у тех крыльев не было. Может, это птеродактиль?
 - Сам ты, Торн, птеродактиль. Это вообще какой-то биологический парадокс. И два крыла, и четыре лапы. Если бы я верил в сказки, я бы решил, что это дракон.
 - Дракон, говоришь? - хмыкнул Рик. - Кажется, я знаю этого "сказочника". Безумный ученый. Курт Вайсмюллер.
 Гибкую шею зверя охватывал железный ошейник, который толстой цепью был прикован к массивному кольцу, закрепленному в стене еще при постройке подземелья. Длина цепи позволяла рептилии вставать на лапы, делать несколько шагов и подходить к решетке за пищей. Кормили Ромаса здоровенными кусками коровьих туш, которые он поглощал с невероятной быстротой и жадностью. Ник и Рик наблюдали, как зверь принимает пищу, и им казалось, что он с удовольствием навернул бы еще столько же. Мощные челюсти перемалывали даже кости, не оставляя ни кусочка еды.
 - Наш бой - на самом деле не что иное, как публичное кормление Ромаса свежими полицейскими, - размышлял вслух Ник. - Эй, ты, ящерица! Съешь меня первым. Я вызову у тебя такую изжогу, что больше тебе никого жрать не захочется.
 - Съешь лучше меня, - подхватил Рик. - Подавись и сдохни.
 Услышав чьи-то шаги в коридорах подземелья, Ник и Рик замерли.
 - Ну, все, - выдохнул Ник. - Это за нами.
 - Как думаешь, - тихо и зло спросил Рик, - Анну тоже заставят на это смотреть?
 - Да уж наверняка, - пробурчал Ник.
 Вместо стражи перед ними предстал невысокий человек в плаще из жесткой промасленной ткани, с которого стекала дождевая вода. Глубокий капюшон скрывал его лицо. Сгибаясь под тяжестью своей ноши, он тащил большой мешок. Человек остановился перед решеткой, за которой сидел Ромас, и достал здоровенный кусок мяса. Чудовище потянуло ноздрями воздух и приблизилось к решетке.
 - Его же нарочно не кормили, чтобы был злее, - удивился Рик.
 Незнакомец вел себя странно. В отличие от других стражей, бросавших еду и сразу отбегавших подальше, он без боязни протянул зверю подношение. И монстр осторожно, чтобы не напугать и не поранить человека, взял зубами мясо. Быстро расправившись с пищей, Ромас выжидающе посмотрел на мешок. Оттуда был извлечен еще один кусок, потом еще. Когда зверь потянулся за очередной порцией угощения, странный гость вдруг протянул руку и коснулся его морды.
 - Отойди, дурак! - не выдержав, вцепился в решетку Рик.
 - Оно же сожрет тебя! - схватился за голову Ник. Но монстр неожиданно припал на передние лапы и совершенно по-собачьи снизу вверх заглянул в лицо своему благодетелю.
 - Ешь, Ромас, ешь, - ласково произнес незнакомец. - Это вкуснее и полезнее человечины. Только не трогай этих людей. Они нужны мне.
 - Анна! - хором воскликнули парни.
 - Совсем сдурела! - заорал Рик.
 - Уходи отсюда! - взревел Ник. Девушка сбросила капюшон и грустно улыбнулась друзьям, после чего продолжила кормить чудовище. Когда мешок опустел, она вновь погладила Ромаса по морде. Тот издал короткий, тихий и совсем не злой рык.
 - Не наелся, - по-своему поняла Анна. - Ну извини, больше пока нет. Дай мне проститься с друзьями. А потом я попробую принести тебе еще мяса.
 Протянув руки сквозь толстые прутья решетки, девушка обняла и расцеловала Ника и Рика. Мокрые дорожки слез отпечатались на их лицах.
 - Простите меня, - всхлипнула Анна. - Мы, наверное, больше не увидимся.
 - Простить? - поднял бровь Рик. - За что?
 - За что... за то, что вы сейчас сидите здесь и ждете смерти. И это я во всем виновата.
 - Молчи, - голос Ника странно дрогнул, - не говори так. Спасибо тебе за все.
 - Издеваешься, да? - фыркнула Анна.
 - Ничуть. Ты удивительная девушка. Храбрая, милая и смешная. Моя жизнь была бы без тебя серой и пустой.
 - Зато долгой, - шмыгнула носом Анна.
 - Раз уж мы все равно все умрем, - Рик обеими руками сжал ее ладонь, - я не прощу себе, если не скажу этого сейчас. Знаешь, для меня ты...
 - Вот она, мерзавка! - визгливый женский голос разбил печальную романтику момента. Анна обернулась. И как ей мог нравиться этот голос? Марса с перекошенным злобой лицом указывала на нее пальцем. С ней были трое стражей.
 - Хватайте ее! - приказала женщина. Один из стражей положил тяжелую руку на хрупкое девичье плечо.
 - Эй, полегче! - возмутилась Анна. - Сама пойду. И отведите меня сейчас же к Саймиле.
 - Покомандуй мне тут, - зарычал страж и повел ее к выходу.
 - Трындец, - выдохнул Рик.
 - Смотри, - Ник указал на Ромаса. Зверь принялся быстро и нервно расхаживать по своей клетке и, впервые распахнув свои огромные кожистые крылья, взмахнул ими так, что по подземелью будто пронесся порыв холодного ветра. Цепь, натягиваясь, гремела, и кольцо в стене уже не казалось надежным и прочным. Из коридоров раздался крик. От этого звука Ромас дернулся всем своим огромным мощным телом, будто от боли, и взмахнул крыльями, силясь взлететь. И кольцо, не выдержав, распалось надвое. Не ожидавший этого монстр с силой врезался в решетку мордой и грудью. Решетка с грохотом упала, освобождая и Ромаса, и парней. Не медля ни секунды, гремя цепью, зверь помчал по коридору туда, куда увели Анну и откуда доносился ее крик.
 - Не трогайте меня! - кричала Анна, отбиваясь от стражи. - Я же сказала, что пойду сама.

 Когда Рик и Ник достигли места драки, они застали страшную картину. Из пасти Ромаса торчали ноги. Один страж был обезглавлен, второй стоял на коленях, не в силах пошевелиться от ужаса. Где-то вдали слышался визг убегающей Марсы. Анна сидела на камнях у стены, сжавшись в комок и обеими руками зажимая себе рот, чтобы сдержать вопль. Зверь безразлично скользнул взглядом по подбежавшим парням и, подойдя к перепуганной девушке, осторожно, даже нежно ткнулся мордой в ее колени. Она еще сильнее вжалась в стену, заслонившись руками, будто это могло остановить чудовище. Но Ромас не отставал, он будто звал ее за собой. Он прошел несколько шагов и, обернувшись, издал негромкий рев.
 Ник и Рик помогли Анне встать и повели к выходу из подземелья, вслед за Ромасом. Девушка шла на подгибаюшихся ногах, но страх вдруг отступил. Теперь, когда друзья были рядом, ей вспомнилось то глупое чувство покоя и безопасности, с которым она уснула накануне.
 Ромас выбрался наружу и, не обращая внимания на орущих и разбегающихся врассыпную людей, оглядывался назад в ожидании своего нового друга - Анны. Он не обратил внимания на град стрел, выпущенных поднятым по тревоге отрядом лучников: ни одна не вонзилась в его жесткую шкуру. Увидев троих людей, вышедших из подземелья, дракон взмахнул крыльями, чем вызвал новую волну паники среди перепуганных обитателей поселения. Он взлетел и, зависая невысоко над землей, издал оглушительный рык. Площадь перед входом в подземелье опустела, только Анна, Рик и Ник стояли у дверей и смотрели вверх, подставляя лица струям дождя. К площади подтягивались новые отряды лучников и копейщиков, но никто из них не решался приблизиться к беглецам и схватить их. Ромас опустился пониже, и его цепь теперь гремела по камням. Он посмотрел на Анну и вновь зарычал.
 - Что вы стоите? - вдруг воскликнул Рик. - Он же зовет нас! Он нам поможет.
 - Ты же не хочешь сказать... - пропищала Анна.
 - Хочу. За мной! - схватившись за цепь, он с обезьяньей ловкостью вскарабкался по ней, как по трапу, и оседлал шею зверя.
 - Нет! - Анна прижалась к Нику. - Вы что, я так не смогу!
 - Сможешь, - подбодрил ее Ник, с восхищением глядя на друга. - Давай же, лезь!
 - Нет! Ник, я боюсь! Мы упадем и разобьемся!
 - Или нас просто убьют, - Ник подтолкнул девушку к цепи.
 - Нет! - заорала Анна. - Нет! Нет!
 - Анна, не тупи! - раздался будто с небес голос Рика. - Ник, что ты с ней возишься? Хватай и полетели!
 Ник подхватил оцепеневшую от страха девушку за талию и взобрался на несколько звеньев вверх.
 - Держись и не смотри вниз! - приказал он. Анна обхватила цепь и уткнулась лицом в плечо Ника. Ромас резко набрал высоту. Волна стрел была выпущена вслед дракону, но ни одна не достигла цели.

 26.
 - Дорогая, мне нужно срочно уехать, - король Дариоса обнял и поцеловал жену. В дрожащей от волнения руке он держал лист бумаги со сломанной печатью.
 - Что случилось, Ардерин? - королева внимательно посмотрела на побледневшее лицо мужа. - Куда ты собрался на ночь глядя?
 - Ясно же, что не на охоту, - раздраженно бросил монарх. - Вот, прочти.
 - От кого это? - Тариса взяла письмо, так встревожившее ее супруга, и впилась глазами в строки. - Саймила. Вот коварная дрянь! Но я не поняла, как Рена могла к ней попасть? Она об этом ничего не написала.
 - Вот и я думаю, что это не Рена, - помрачнел король. - Но я должен в этом убедиться. Я поеду к ней в Кешми.
 - Ты полагаешь, что...
 - Да, Тариса. И мы даже не знаем ее имени! А ведь могли бы и спросить у Максимилиана.
 - Могли бы... А могли бы и сами дать ей имя, - тяжко вздохнула королева.
 - Ах, не надо сейчас об этом. Не береди эту рану.
 - Ардерин, но ты мог бы послать туда кого-нибудь. Уже поздно, и дождь льет. В таком волнении ты не сможешь ехать шагом, погонишь коня во весь опор и свернешь себе шею.
 - Ты знаешь, что я буду осторожен ради тебя. А я знаю, что не это тебя сейчас заботит.
 - Да, дорогой. Мы не общались с Реной четыре года. Боюсь, она будет тебе не рада. Да и этот ее урод, Пангор. Ты помнишь, что он тебе говорил?
 - Я не держу на него зла. Он сказал это сгоряча. Если бы со мной так обошлись, я бы, наверное, повел себя не лучше.
 Король подозвал слугу и отправил на конюшню. Второй слуга был послан к Даниэлю Стоуну, чтобы тот выделил нескольких воинов для эскорта.
 Даниэль застал монарха на конюшне, готового отправляться в путь. Стоя в дверях, он почтительно подождал, пока тот возносил молитву богам, а затем сказал:
 - Ваше Величество, я как начальник вооруженных сил и разведки Дариоса не могу отпустить вас одного. Предлагаю дождаться утра и отправиться вместе.
 - Бурчи сколько хочешь, Даниэль, - отмахнулся король. - Я принял решение. Если я останусь здесь до утра, уснуть я все равно не смогу, буду думать и в конце концов передумаю. Поступлю как велит мне разум и долг перед страной, и упущу такой удобный случай помириться с Реной.
 - Если бы с вами был Максимилиан, я бы отпустил Ваше Величество куда угодно и когда угодно. Вижу, мне не изменить ваше решение доводами здравого смысла . Что ж, я еду с вами. Не ровен час, Пангор решит исполнить свои угрозы...

 - Анна! Вернись! - на бегу кричал вслед взмывающему в небеса дракону Максимилиан. - Прекратите стрелять! Саймила, отзови лучников, пока они не поранили принцессу!
 В шуме ветра, поднятого огромными мощными крыльями, Саймила не расслышала, что Макс назвал девушку не Реной. Задрав голову, графиня в отчаянии смотрела вслед беглецам.
 - Что же нам теперь делать, Макс? - растерянно спросила она, когда Ромас превратился в маленькую точку на фоне мутной луны, выглянувшей между туч.
 - Раньше надо было думать об этом, - с неожиданной злостью бросил он в лицо Саймиле. - Если бы ты сразу пустила меня к ней, этого бы не произошло. Где мне теперь искать ее?
 - Это же очевидно, Макс! - Саймила смотрела на него так удивленно, как будто он забыл свое имя. - Там же, где и всегда.
 - Да, - задумчиво почесал подбородок Макс, - очевидно. "Только не для меня, - мысленно добавил он. - Вот если бы это была не Анна, а Рена, тогда все действительно было бы очевидно. Хотя... чем черт не шутит?"
 - Тебе проще, - между тем продолжала сокрушаться графиня. - Ты ее, считай, уже нашел. Награда от Ардерина почти у тебя в кармане. А вот я упустила такую возможность...
 - Строить государство на разбое и мошенничестве недостойно великой правительницы, - назидательно изрек Стоун и обернувшись, приказал Гансу, тенью следовавшему за ним: - Поднимай отряд, мы уходим.
 - Босс, прошу вас остаться до утра, - взмолился Ганс. - Давид только что принял лекарство и заснул.
 - Останься, Макс, - Саймила многообещающе провела пальцами по его щеке.
 - Ну и дохлятина этот Давид, - раздраженно проворчал Макс, - было большой ошибкой брать его с собой. Я старик, и то намного здоровее.
 - Какой же ты старик, - промурлыкала графиня.
 - Замужней даме неприлично приставать к иноземному посланцу, - касаясь губами ее уха, жарко прошептал Макс. Он уже знал, что не устоит. Ему никогда не удавалось устоять перед этой женщиной. Под маской вежливой дипломатии всегда бушевал вихрь эмоций - от нежности до ненависти. Макса тяготили эти отношения на грани одержимости, но стоило ему оказаться рядом с Саймилой, как маленький уголек, тлеющий, но никогда не гаснущий в его сердце, вспыхивал пожаром, погасить который могла только ночь в ее объятиях. Одна ночь - больше он не выдержит. Одна ночь - и выжженная пустошь в душе будет зарастать несколько месяцев.
 - Не читайте мне мораль, господин Стоун, - хихикнула, как девчонка, Саймила. - Элиш скучать не будет, он уже выбрал себе игрушку на эту ночь.
 - Танцовщицу?
 - Кого же еще. Чем бы дитя ни тешилось...
 - Отдыхай, Ганс, - по-отечески улыбнулся телохранителю Макс. - Выдвигаемся на рассвете.

 Рик прижался всем телом к Ромасу, пряча лицо от встречного ветра. Руки, вцепившиеся в ошейник, онемели от напряжения. Ноги обхватывали шею монстра, будто бока необъезженного скакуна. Дождь кончился, ветер высушил мокрую кожу дракона, и Рику уже не казалось, что он в любую минуту может соскользнуть и сорваться вниз. Когда он, поддавшись необьяснимому порыву, оседлал чудовище, он и предположить не мог, какая это глупая и опасная затея.
 Как только дракон покинул пределы Тураса, мир погрузился в полную темноту. Исчезли огни факелов, очертания зданий и маленькие, как муравьи, человеческие фигурки. Уши закладывало от свиста воздуха, ритмично разрезаемого огромными мощными крыльями. Пару раз под ними пролетали небольшие скопления огней - деревеньки. Когда тучи разошлись и показалась луна, Рик отпустил одну руку и осторожно свесился вниз, чтобы посмотреть, как там его друзья. Увиденное немного успокоило его: Ник обнимал Анну, она вопила, как ужаленная пчелой кошка. Они живы, они не сорвались, и это главное.
 Ник просунул ногу в звено цепи и усадил Анну на колено, второй ногой упираясь в звено, расположенное ниже. Анна обхватила цепь и сомкнула руки на шее Ника. При каждом его движении, при каждой попытке устроиться поудобнее она приходила в ужас и кричала:
 - Ник, не двигайся! Ты что, хочешь, чтобы мы упали и разбились?
 - Держись крепче и не ори, - перекрикивая ветер, отвечал он. Анна замолкала и еще сильнее прижималась к Нику.
 Внизу расстилались бескрайние леса. Поблескивала извилистая лента реки. Ромас летел плавно, без рывков, будто уже не раз носил на себе людей. Он не взлетал под самые облака и не разгонялся до скорости ветра, чтобы не пугать своих неопытных наездников. Зверь чувствовал их страх, и это напрягало его. Тот, что держался за ошейник, причинял боль, сжимая шею своими коленями. Двое, висящие под грудью, постоянно дергались и ругались, и от их тяжести ошейник натирал кожу. Поэтому вскоре Ромас устал и начал высматривать место для посадки. Оно должно быть пусть небольшим, но свободным от деревьев. И обязательно вода, много воды. Весь месяц, проведенный в подземелье, он получал достаточно, даже с избытком еды и крайне мало воды. Его тюремщики, давая ему десяток ведер в день, даже не понимали, что это жалкие капли по сравнению с его потребностями.
 Взмахи крыльев стали реже, скорость полета снизилась, шум ветра немного утих. Воспользовавшись этим, Рик наклонился вбок и крикнул друзьям:
 - Как вы там? В порядке?
 - Ты-то как? - отозвался Ник. - Тебя не сдуло?
 - Рик! Держись! - крикнула Анна. - Поговорите, когда спустимся.
 - Замолкни, паникерша! - не выдержав, рявкнул Ник.
 Верхушки деревьев стали ближе, река - шире, и вскоре Ромас, описав полукруг над пологим берегом, выпрямил лапы и мягко, пружинисто ступил на землю. Он опустил голову к реке и начал жадно пить. Рик чувствовал, как многолитровые глотки воды толчками проходят по горлу дракона. Он перекинул ногу через шею животного и соскочил вниз. Коснувшись земли, он ощутил, как дрожат от напряжения колени.
 Ник освободил ногу из цепи и с усмешкой сказал прильнувшей к нему Анне, еще не до конца осознавшей факт приземления:
 - Я, конечно, понимаю, что тебе понравилось обниматься со мной, но не могла бы ты отпустить меня сбегать в кусты? Потом, если захочешь, продолжим.
 - Придурок, - фыркнула девушка, разнимая руки. Страх понемногу отступал, и его место занимала злость, нормальная здоровая злость на тех, за кого боялась больше, чем за себя. - Пошляк. Иди в свои кусты. Черт, мне ухо заложило от ветра.
 - А мне - оба от твоего визга, - огрызнулся Ник, убегая в выбранном направлении.
 - Все в порядке? - спросил Рик. - Уже ругаетесь?
 - Да убить вас мало! - накинулась на него Анна. - Летун недоделанный.
 - Не летун, а пилот, - хохотнул Рик. - Ну все, успокойся. Мы на земле, и мы живы.
 - Да как тебе в голову пришло оседлать эту зверюгу! - не унималась Анна. - Мы же могли погибнуть! Упасть и разбиться в лепешку! Ты этого добивался, да?
 - Я, между прочим, спас тебя, - взорвался Рик. - И если ты такая неблагодарная, то считай, что я сполна выплатил свой долг перед тобой.
 - Спокойно, Рик, - вернувшийся Ник положил руку на плечо друга. - Не видишь, у человека стресс. Перенервничала. Пусть успокоится немного, придет в себя.
 - Дура, - буркнул под нос Рик и сел на мокрую траву. Невелика потеря, все равно джинсы еще не просохли после дождя. - У нее, значит, стресс, а у меня нет. У меня стальные канаты вместо нервов. Подумаешь, каждый день на драконах летаю.
 - Эй, остынь! - Ник плюхнулся рядом. - Ты ведешь себя как девчонка.
 - Это я как девчонка? - взвился Рик. - Да, ты прав... что-то я разошелся. Но, блин, трындец как обидно! Я рисковал ради нее...
 - Мы рисковали, - поправил его Ник. - Знаешь, каково это, болтаться на этой цепи, держаться самому, держать эту чокнутую и слушать ее вопли?

 Анна медленно брела вдоль берега прочь от парней. По щекам катились жгучие слезы. "Что ты ревешь? - спрашивала она себя. - Ты жива, Ник и Рик живы. Ромас не собирается вас есть. Плакать не о чем! Почему тогда эти позорные слезы не прекращаются?" Девушка села на корточки, зачерпнула ладонями прохладную воду, утолила жажду, умыла лицо. "Да потому, что ты напрасно обидела ребят! Они ведь натерпелись страху не меньше тебя! Они - настоящие мужчины, а ты - трусиха, эгоистка и размазня!"
 Сначала Анна услышала - нет, почувствовала - чье-то приближение, а затем несильный толчок в бок. Она хотела уже гавкнуть заготовленное "отвали", но обернувшись, нос к носу столкнулась с Ромасом! Сердце оборвалось и с грохотом покатилось куда-то в пятки, ругательство и крик ужаса застряли в горле. Но дракон и не думал ее пугать! Он лег на землю рядом с девушкой, привычно положил голову на вытянутые лапы и преданно посмотрел на нее снизу вверх. В глазах чудовища отразились две луны с обрывками туч. И Анна, забыв о страхе, подошла и погладила зверя по морде так же смело, как и впервые в подземелье. Луны на секунду исчезли, дракон вздохнул, отчего Анну обдало волной теплого воздуха, и тихо, умиротворенно заурчал.
 - А ты ручной совсем, - удивилась девушка. - Жаль, я не знала этого раньше.
 Ромас снова вздохнул, и Анна могла поклясться, что зверь вложил в этот вздох весь скепсис, на который способны драконы. "Какие же вы, люди, ограниченные! - так и слышалось ей. - Если большой и страшный, значит, непременно должен быть злым. А сами каковы? Мелкие, суетливые, а злости в каждом из вас как в десятке драконов!"
 - Спасибо тебе, Ромас, - пробормотала Анна и почему-то смутилась от этого. - Ты хорошо поработал. Отдыхай, а я пойду помирюсь с парнями.

 На ночлег друзья устроились под крылом Ромаса, расстелив плащ, позаимствованный Анной у Марсы, и прижавшись друг к другу, как щенки. Температура тела дракона ниже человеческой, но он все же сумел защитить людей от влажной ночной прохлады. Уснули они мгновенно, едва коснувшись головами твердой земли.
 Анна проснулась оттого, что Ромас приподнял крыло и заглянул под него. Парней рядом не было. Дрожа от холода, девушка закуталась в плащ и выбралась наружу. От жесткого ложа ломило бока, и Анна чувствовала себя разбитой и усталой, будто вовсе не спала. Ромас тотчас же встал на лапы и с крайне деловым видом направился в сторону леса. Анна огляделась по сторонам. Вставало солнце, туман цеплялся за заросли кустарника. С одной стороны возвышались поросшие лесом холмы, с другой неспешно несла свои воды широкая спокойная река. Ник и Рик с хохотом плескались у берега. Анне отчаянно хотелось присоединиться к ним, но у нее не то что купальника - и белья не осталось. Она умылась, села на землю и задумалась. Да, из плена они вырвались - и что теперь? Как узнать, куда они попали? В каком направлении двигаться дальше? И где, черт побери, раздобыть еду? Голодный желудок ответил на эту мысль громким и отчетливым, как марш, урчанием. Затем со стороны леса раздался какой-то странный и пугающий звук, от которого на несколько минут замолкли птицы. Возобновили они свое пение лишь после того, как дракон вышел из леса. Он нес в зубах убитого оленя.
 - Парни, смотрите, что принес нам Ромас! - удивилась Анна.
 - Размечталась, - проворчал Ник. - Это он себе принес.
 В подтверждение его слов Ромас остановился в отдалении и принялся поедать оленя. От хруста костей Анне стало не по себе. Дракон съел половину, а вторую торжественно положил у ног Анны.
 - Ромас, - в ужасе воскликнула девушка, глядя в открытые мертвые глаза оленя, - почему ты не съел голову?
 - Потому что там рога, - объяснил Рик, - а от рогов у него кариес.
 - И что нам с этим делать? - Анна старалась не смотреть на половину оленя, к которой больше подходило слово "труп", чем "мясо". - У нас ни ножа, ни спичек.
  Ромас вопросительно смотрел на людей, озадаченный тем, что его дару никто не рад.
 - Ни газовой плиты, - поддразнил ее Ник. - Захочешь есть - и сырым мясом не побрезгуешь. Здесь ты не дома.
 - Да, ты прав... к сожалению, - грустно вздохнула девушка. - Ромас, а у тебя есть дом?
 Зверь непонимающе переводил взгляд с оленя на Анну, все еще надеясь, что она примет его подношение.
 - Есть ли у тебя дом? - повторила она зачем-то по-дарийски. И дракон понял ее! Он расправил крылья, подняв легкий вихрь, и взмыл в воздух.
 - Эй, ты куда? - удивилась Анна. Ромас опустился на лапы и взлетел снова, издав призывный рев.
 - Куда он нас зовет? - спросил Рик.
 - Я не знаю. Оставаться здесь - не самая хорошая идея, но я не полечу на нем! Я боюсь!
 - Анна, ты же уже летала. Смелее! - подбодрил ее Рик.
 - Только не на цепи, - потребовала Анна, делая робкий шаг к дракону.
 - Давай со мной, - Рик помог ей взобраться на шею Ромаса и устроиться за его спиной. Ник повис на цепи, чувствуя себя в относительной безопасности оттого, что не нужно постоянно беспокоиться об Анне.
 - Будешь визжать - сброшу к чертям, - весело пригрозил Рик.

 В жизни Ромаса были только три человека, которые его не боялись и не ненавидели. Смуглое, обветренное лицо пожилого мужчины - первое, что увидел маленький дракон, едва от бурой скорлупы с бирюзовыми пятнами отломился небольшой кусочек.
 - Господин, скорее сюда! - позвал мужчина, - наш малыш сейчас появится на свет.
 Дракон смотрел на мир с восторгом и страхом. До сих пор он не знал другого мира и другого дома, кроме своей скорлупы. Она стала тесна для него, и однажды, потянувшись спросонок, он нечаянно сломал ее. Яркий свет, ворвавшийся в трещину, ослепил и напугал детеныша. Но показавшееся вслед за светом существо не выглядело злым, да и голос его звучал мягко и добродушно. Затем раздался топот бегущих ног, и в разломе показался еще один человек - маленький мальчик с громким, резким голосом.
 - Ура! Ура! - закричал мальчишка, хлопая в ладошки и радостно приплясывая. - Наконец-то! А я думал, старый доктор меня обманул. Давай его достанем оттуда.
 - Тише, господин, не пугай малыша, - мужчина обнял мальчика и удержал в нескольких шагах от яйца. - Пусть он оглядится, поймет, что мы его не обидим, и вылезет сам. Ты ведь не хочешь, чтобы он тебя боялся?
 - Нет, я хочу дружить с ним, - сбавив голос до полушепота, ответил ребенок и сел на корточки, приготовившись терпеливо ждать. - А как его зовут?
 - У него еще нет имени. Давай придумаем, пока ждем.
 Пожилой садовник заменил дракону родителя, взяв на себя всю заботу о нем. Мальчика Ромас считал своим братом - они вместе росли, взрослели, учились, падали и поднимались, набивая свои шишки, веселились и грустили. Самой большой радостью для обоих были совместные полеты. Садовник заказал специальное седло и упряжь и истово клялся перед родителями мальчика в безопасности этой затеи.
 Мальчик стал юношей и был отправлен на обучение в столицу, как и большинство отпрысков знатных семейств. Взять с собой Ромаса ему не позволили, потому что к тому времени он достиг размеров столь внушительных, что мог представлять угрозу безопасности жителей столицы и даже королевского семейства. Это была их первая разлука, и драконьему сердцу оказалось нелегко справиться с ней. Перед отъездом молодой хозяин проплакал всю ночь, обнимая своего любимца за шею.
 Вернулся он через несколько лет, и не один, а с самкой. Он объявил дракону, что девушка отныне будет для него таким же другом, как и он сам. Но Ромас видел и чувствовал, что хозяину эта самка важнее всех на свете. Хотя дракон и пытался понравиться ей, но она не смогла преодолеть свой страх перед ним. Старый садовник вместе с плотником смастерил удобное сиденье для двоих, чтобы хозяин мог летать на драконе вместе с женой. Это немного растопило лед неприязни между девушкой и Ромасом, но дружбы у них все равно не получилось. Вскоре самка родила детеныша. Малыш привязался к огромному зверю всей душой, и дракон позволял ему делать с собой все что угодно: кататься с него, как с горки, раскрашивать чешую в разные цвета, утсраивать под крыльями конюшню для игрушечных лошадок.
 Казалось, больше ничто не способно нарушить эту идиллию. Но однажды Ромас почувствовал что-то ранее неведомое. Это было похоже на зов. Как он уловил его? Услышал ли голос? Почувствовал ли биение сердца, попавшее в такт с его собственным? Он непременно подумал бы об этом, если бы умел думать. Просто в какой-то момент пришло осознание того, что он - не единственный дракон на свете и что именно ему уготована великая миссия продолжателя всего драконьего рода. И обрушившееся на него одиночество, о котором прежде он не знал, позвало в путь. Ромас мог бы улететь под покровом ночи, чтобы не причинять лишней боли ни себе, ни любимым хозяевам. Но это показалось ему нечестным. Не сомкнув глаз, дракон дождался утра. Старый садовник привез на тележке завтрак, но Ромас не смог съесть ни кусочка. Маленький хозяин вбежал к нему с радостным визгом в то же самое время, что и много дней до этого, и привычно набросился с дружескими объятиями. Детеныш научился ходить без поддержки совсем недавно и сразу же перешел на бег: вокруг еще столько неисследованных мест, куда он еще не сунул свой носик! За ним шли, обнявшись, взрослый хозяин со своей женой, спокойные и улыбающиеся. Вместе им будет легче пережить разлуку - от этой мысли дракон почувствовал и облегчение, и боль. Он по очереди коснулся каждого мордой - так он всегда приветствовал их. Сегодня даже хозяйка не отшатнулась от него, а погладила по морде так же, как это всегда делали муж и сын. Лишь садовник, встретившись глазами со своим любимцем, на секунду задержал свой пытливый взгляд. А потом Ромас взлетел, описал круг над замком и, издав прощальный громкий рык, не оглядываясь полетел прочь, туда, где его ждали. В голове еще долго звучал горький плач маленького мальчика.
 Ромас приземлился у реки, чтобы отдохнуть и утолить жажду. Он задремал, а когда открыл глаза, увидел приближающихся к нему людей. Он еще не знал, что люди могут быть злыми и опасными, поэтому не сделал ничего, чтобы защититься от них. Подойдя совсем близко, люди набросили на него сеть. Вот тогда Ромас и понял, что надо улетать, но было поздно. Одно крыло было плотно прижато к телу, и три лапы стянуты вместе. Единственной свободной лапой дракон убил двоих нападавших, но был пленен и связан. Его погрузили на повозку, доставили в чужой город и заточили в подземелье. Более месяца он провел в одиночестве, прежде чем рядом с ним поселили двоих мужчин. Враждебность и страх, исходившие от них, ранили больнее копий и мечей, ведь он еще не сделал им ничего плохого. В тот же вечер за ними пришла девушка, хрупкая и отчаянная. Она тоже боялась дракона, но собрав в кулак всю свою отвагу, молила его не губить этих людей. Ромаса не кормили почти сутки, готовя к бою. Он был благодарен девушке за пищу, но не мог выполнить ее просьбу: ведь эти дикари наверняка стали бы нападать на него и колоть всякими острыми предметами. Кому бы понравилось такое обхождение? Не следовало бы ему принимать ее дары, но голод был сильнее гордости и чести. Именно поэтому Ромас, не медля ни минуты, бросился ей на помощь там, в подземелье. Именно поэтому подарил ей половину оленьей туши. И он не ошибся в ней. Зов - это ловушка, вот что он понял благодаря этой девушке. Возможно даже, подстроенная нарочно, чтобы родной замок остался без его защиты. Поэтому сейчас он летел домой изо всех сил, уже не заботясь о седоках. Прежде чем набрать высоту, дракон развернулся и прихватил своего оленя. Для любимых хозяев. Может, так они быстрее простят его побег.

 В этот раз лететь было не так страшно, как ночью. Когда Анна набралась храбрости, чтобы выглянуть из-за плеча Рика, то не смогла сдержать восхищенного возгласа. От красоты, простиравшейся под ними, захватывало дух. От встречного ветра слезились глаза, но пропустить такое захватывающее зрелище было бы непростительной глупостью! Новый день только-только вступал в свои права, небо было бледно-голубым и безоблачным, солнце мазнуло позолотой по верхушкам деревьев, отбрасывающих длинные чернильные тени на склоны холмов. Река была будто вышита серебристыми пайетками на вытканном искусной мастерицей ковре. Холмы сменились равнинами, река - озерами, и наконец вдали показались заостренные красные крыши замка.

 - Прошу вас, господин Пангор, давайте забудем былые распри хотя бы на время, - обратился Даниэль Стоун к худощавому молодому мужчине с бледным узким лицом и черными глазами. - Его Величество проделал нелегкий путь, чтобы навестить свою дочь.
 Пангор, завернувшись в теплый плед, стоял в воротах своего родового замка с твердым намерением дать королю от ворот поворот. Он был разбужен визитом нежеланного гостя в тот ранний час, когда так сладко спится в объятиях любимой женщины.
 - Не думаю, что моя жена хочет видеть Его Величество, - высокомерно ответил Пангор.
 - Не лучше ли спросить об этом у нее самой? - предложил Даниэль.
 - Не лучше, - отрезал Пангор. - Она спит, и я не стану будить ее ради человека, принесшего ей столько боли.
 - Поймите же, это сейчас очень важно! - убеждал Пангора Стоун. - Мы должны убедиться, что с Ее Высочеством ничего не случилось.
 - Вам придется поверить мне на слово, господин Даниэль. И если вы в первый раз не расслышали, повторяю: моя жена спит, и ваш визит не является достаточным основанием, чтобы беспокоить ее.
 - Я желаю видеть свою дочь сейчас же! - вышел вперед король, видя, что дипломатия Даниэля не приносит ожидаемых результатов.
 - Ваше величество, - с холодной невозмутимостью отозвался Пангор, - я бы мог вам напомнить, при каких обстоятельствах ваша дочь покинула королевский замок, но не думаю, что вы забыли об этом. Поэтому прошу вас возвращаться в столицу и больше не появляться в моих владениях. Вы помните, что я обещал сделать, если вы появитесь здесь? Считайте это последним предупреждением.
 Пангор блефовал. Он обещал выпустить Ромаса, чтобы он решил судьбу непрошенных гостей. Беда в том, что верный друг исчез. Пангору не давала покоя засевшая занозой в сердце мысль, что дракон улетел из-за недостатка любви и внимания. Так или иначе, но сейчас его дом и семья были беззащитны перед королевским войском, которое могло сровнять замок с землей. Эх, где же сейчас Ромас?..
 - Ты смеешь угрожать мне, проходимец?! - гневно воскликнул король. - Да я...
 - Ваше Величество, в укрытие! - вразнобой закричали воины, плотной стеной обступая монарха и глядя в небо. Свист крыльев, рассекающих воздух, огромная тень, заслонившая солнце, и вихрь, пригнувший макушки корабельных сосен - все это убедительно доказывало, что хозяин замка готов исполнить свою угрозу.
 - Ромас, - голос Пангора осип от радостного волнения. Не обращая внимания на толпу, собравшуюся у ворот, дракон плавной дугой спланировал на вымощенный серым камнем двор.
 - Ломас! Ломас! - маленький мальчик со всех ног несся от парадных дверей через двор, чтобы схватить друга за морду и прижаться пухлой щечкой к прохладной чешуе. Отбросив в сторону своего несчастного оленя, Ромас счастливо зажмурился и уткнулся носом в живот малыша. Следом за ним к дракону подошла молодая женщина. Она-то и заметила, что их любимец прилетел не один. Первым, отпустив цепь, к ней подошел Ник и, покопавшись в памяти, обратился к хозяйке по-дарийски:
 - Здравствуйте, госпожа. Простите, что без приглашения. Я Ник Лозовский, а это мои... - слова приветствия оборвались, когда он посмотрел в лицо женщины. - Вы... Вы же...
 - Я Рена, супруга правителя Кешми Пангора, - тепло и чуть настороженно улыбнулась женщина с лицом Анны. - Добро пожаловать в наш замок. Если ваши намерения благородны, то вас здесь примут как друзей.
 К ним быстро - насколько мог - приближался хозяин замка. Быстро ходить он не мог, так как сильно хромал и опирался на трость.
 - Любимая, что происходит? Кто эти люди? Что с тобой? Рена!
 Рена и Анна смотрели друг на друга одинаковыми, широко распахнутыми, ясными лучистыми глазами. Первой обретя дар речи, Анна хотела уже заговорить с сестрой, но та не придумала ничего более оригинального, чем упасть в обморок.
 Некоторое время спустя все собрались в зале, включая короля и обоих Стоунов. Максимилиан со своим отрядом вышел из портала прямо у ворот замка и упросил хозяина впустить всех, дабы как-то прояснить ситуацию.

 ...Много раз Анна представляла себе этот день. День встречи с семьей, будь он неладен. Каждый раз он виделся ей по-разному. Но у этих фантазий было нечто общее. Это непременно происходило в королевском замке, в торжественно-протокольной обстановке, в присутствии большого количества придворных господ и дам. И при всех этих людях король и королева называли ее своей дочерью, наследницей, а она, вместо того чтобы обнять и принять их, непременно задавала им один вопрос. Как они смогли отказаться от нее? Это всегда было нелегко, но Анна справлялась и гордилась собой, мысленно оглядываясь через плечо на растерянные лица королевской четы.
 Теперь же, сидя рядом с отцом и сестрой, Анна чувствовала, как эти картины, будто сюжеты, написанные бездарным сочинителем ванильных женских романчиков, рассыпаются в пыль, исчезают без следа - и это приносило невероятное облегчение. Король Ардерин, немного полноватый седовласый мужчина с красивым надменным лицом и горделивой осанкой, выглядел усталым и больным после бессонной ночи в пути. Под глазами, такими же светло-карими, как у дочерей, залегли темные тени, высокий лоб прорезали две вертикальные складки. Нет, Анна не почувствовала к нему ни любви, ни обиды, лишь сострадание к его боли, читающейся в каждой черточке, в каждой морщинке.
 Рена, немного отойдя от шока, засыпала новоявленную сестру вопросами. Анна всматривалась в ее лицо, такое милое, доброе и будто освещенное каким-то особенным теплым светом, своим собственным маленьким солнцем. Нет, Анна не видела в ней отражение себя - при несомненном внешнем сходстве они были слишком разными. Пангор - вот кто отражался во взгляде, в каждом жесте, в каждой мысли принцессы. Это была удивительно гармоничная пара. Утонченная и изящная Рена - и хромой, сутулый, невзрачный Пангор. Красавица и чудовище. И их огромная, ослепительно прекрасная любовь. Этой любовью жил весь их замок, ею был освещен и согрет каждый уголок, каждая травинка в саду. Лишь король упорно не признавал этого союза, считая зятя виновником проблем как в его семье, так и на государственном уровне.
 Пангор по-прежнему был раздражен внезапным приездом тестя, но появление Анны и радость любимой жены по этому поводу убедили его забыть на время о конфликте и проявить гостеприимство. Гостям были предоставлены покои, где они могли умыться и привести себя в порядок с дороги, после чего собраться в парадном зале.
 Король вошел в пустой зал и остановился у окна, глядя на маленького мальчика, бегающего по двору под присмотром няньки и наставника. Монарх придирчиво всматривался в лицо и тело внука, выискивая хотя бы малейшие признаки уродства и не находя их. Сын Рены и Пангора был красив, как мать, и черноглаз, как отец. Темные кудряшки обрамляли румяное личико. И король, поддавшись нахлынувшей нежности, вышел во двор и подхватил дитя на руки.
 - Ты кто? - спросил малыш.
 - Твой дедушка, - тяжело сглотнув, ответил король. - А ты? Как тебя зовут?
 - Алди. А годиков мне - вот, - мальчик отогнул от пухлого кулачка три пальчика.
 - Ваше Величество, мы вас ждем! - зазвенел колокольцем голос Рены. Она все еще не хочет называть его отцом.
 - Что за странное имя у моего внука? - спросил он.
 - Такое же, как и у вас, - пожала плечами дочь. - Ардерин. Арди.

 27.
 Анне казалось, что ее мозг вот-вот взорвется от всего, что случилось за это утро. А сколько еще должно случиться! Нужно поговорить с Реной, и разговор этот будет долгим. Наконец-то она сможет узнать, что привело сестру и ее возлюбленного к конфликту с августейшими родителями девушек. С первого взгляда понятно, что Рена и Пангор заплатили высокую цену за право быть вместе... Также очень хочется задать несколько вопросов Его Величеству и Максимилиану Стоуну. Последний выглядит как-то неважно. Обычная лукавая улыбка на губах, лучики морщинок в уголках глаз, но в самих глазах не играет снисходительно-добродушная усмешка, а поблескивают колючие мелкие льдинки. Будто за то время, что они не виделись, старина Макс успел где-то потерять часть своей души.
 - Сколько можно красоту наводить? - по очереди вопрошали Ник и Рик, заглядывая в комнату. Анна была одета в платье терракотового цвета, так тонко гармонирующего с ее волосами и глазами. Две служанки трудились над ее прической.
 - Мадемуазель, вы так прекрасны! - театрально закатывал глаза Ник.
 - Просто неотразимы! - ехидно добавлял Рик.
 - Закройте дверь и не бесите меня! - огрызалась Анна и с мольбой оборачивалась к служанкам: - Девчата, ну хватит меня совершенствовать! Я уже, наверное, и на себя-то не похожа!
 - Терпите, госпожа, осталось совсем чуть-чуть, - уговаривали служанки.
 Конец страданиям друзей положил Пангор, приказав девушкам поторопиться и напомнив, что  обитатели и гости замка еще не завтракали. Через несколько минут Анна предстала перед ожидавшими ее мужчинами, и тройной вздох восхищения стал лучшей оценкой работы служанок. Ник и Рик молча хлопали глазами, а Пангор изумленно воскликнул:
 - Анна, если бы я сейчас видел вас впервые, я бы легко принял вас за свою жену! Это одно из любимых платьев Рены.
 - Простите, я не знала, - покраснела девушка, не понимая, комплимент это или упрек. - И я не выбирала его!
 - Вам не за что извиняться, Анна. Рена теперь не скоро сможет его носить.
 - Почему? - неясная догадка мелькнула в ее голове, но Пангор лишь таинственно улыбнулся и ничего не ответил.
 - А краснеете вы точно так же, как Рена, - заметил он. - Это удивительно!
 
 У входа в зал друзья встретили Максимилиана в сопровождении телохранителя и секретаря. Увидев Давида, Анна вмиг забыла обо всем и накинулась на него с расспросами:
 - Давид! Как там мой Абрахам?
 - Здравствуйте, Ваше Высочество, - преувеличенно-почтительно склонив голову, Давид взглянул на девушку с насмешливым укором: несмотря на высочайшее происхождение, приютское воспитание все же накладывало свой жирный отпечаток на ее манеры и привычки.
 - Ой, простите! Здравствуйте. Теперь отвечайте! - потребовала Анна.
 - У меня для вас что-то есть, - улыбнулся Давид.
 - Это потом, - нетерпеливо махнула рукой Анна. - Абрахам. С ним все в порядке? Он здоров? Вы регулярно навещали его? Не скучает? А Кир? Жив еще, чудо в перьях?
 - Не так быстро, - немного обескураженный ее напором, Давид отступил на шаг назад. - Господин Коэн чувствует себя неплохо, настроение бодрое. Скучает, конечно, но не жалуется. Дважды посещал доктора Циммермана. Попугай ваш - хулиган и кусака. Мне воспитание не позволит передать вам ругательства, которые я от него слышал!
 - Ругательства? - удивилась Анна. - Совсем они там без меня от рук отбились. Помню, как мне досталось от старика за "хренушки"!
 - Вообще-то, - густо покраснел Давид, - именно это слово я и имел в виду...
 - Вы серьезно? - засмеялась девушка. - Я думала, они там бранятся как сапожники! Ох, Давид, как я скучаю по ним! Большое вам спасибо, что присматривали за Абрахамом!
 - Я же обещал, - пожал угловатыми плечами секретарь. - Но теперь, сами видите, у меня своя работа. Я едва успел забежать к господину Коэну перед отправлением, и он передал вам записку и кое-что еще. Позже я принесу вам все это. А сейчас вас ждут! - Давид торжественно указал на распахнутые двери зала.
 Гостей ждал накрытый стол со множеством изысканных блюд. Анна опасалась, что позабыла все правила светского этикета, а голод довершит ее позор. Ник и Рик взирали на яства с вожделением псов, ожидающих команды "фас".
 - Прошу всех разделить нашу трапезу, - наконец объявил Пангор.
 К своему облегчению, Анна заметила, что дарийский столовый этикет намного гуманнее европейского, которому ее обучал Абрахам. Ножи и вилки не пугали своим невероятным количеством, а слуги, подававшие еду, будто поощряли здоровый аппетит гостей и хозяев искренними улыбками. Да и сам зал, хоть и назывался парадным, был уютным и светлым, без излишней помпезности.
 - Любимая, ты сегодня плохо ешь, - упрекнул Пангор. - А ведь ты сейчас должна думать не только о себе!
 Эти слова предназначались только для Рены, но Анна, сидевшая рядом с сестрой, тоже услышала их. Ее догадка подтверждалась! Платье стало тесным. Должна думать не только о себе. И обморок. Кажется, у маленького Арди скоро появится братишка или сестричка. Или сразу двое. Вот здорово!
 Анне не терпелось приступить к расспросам, но король ее опередил. Он долго собирался с мыслями, не зная, как начать разговор с дочерью. Так же, как и Анна, он много раз прокручивал в голове все возможные сюжеты этой встречи и этого разговора, но никак не мог предположить, что сие событие произойдет не на его территории. Дома, как известно, и стены помогают, да и мудрая королева наверняка нашла бы нужные слова и внушила мужу уверенность одним лишь своим присутствием. Да, у него были заготовлены какие-то приличествующие случаю фразы, но здесь, в чужом доме, они казались неподходящими и неуместными.
 - Дочь моя, - нервно кашлянув, начал король, - ох, простите, вас же здесь двое. И перед обеими я виноват. А вы сидите напротив меня, такие похожие, и даже хмуритесь одинаково. Анна, я знаю, что совершил чудовищное преступление, и понимаю, что тебе будет нелегко простить меня. Но попробуй хотя бы понять, почему я так поступил. Я слышал, что жизнь твоя в Чужом Мире была нелегка... - каждое слово давалось монарху с огромным трудом, и он сделал паузу, чтобы восстановить сбивающееся дыхание. Этим и поспешила воспользоваться Анна. Обида и боль, со временем утратившие свою остроту, вспыхнули с новой силой, и ей вдруг стало все равно, кто перед ней и что о ней подумают.
 - Нелегка? - глядя отцу в глаза жестким, недобрым взглядом, заговорила девушка. - Да, пожалуй. А как жилось вам, Ваше Величество? Часто ли вы вспоминали о брошенном младенце? Не мучили кошмары по ночам? А как Ее Величество смирилась со своим деянием? Что там обычно говорят о добром материнском сердце? Она очень страдала?
 - Брошенный младенец? - переспросил Пангор. - О чем вы, Анна?
 - Спросите у Его Величества. Или у Максимилиана, непосредственного исполнителя. Да и без Даниэля не обошлось. Вот они, все в сборе. Итак, слово предоставляется... - со злой усмешкой она обвела взглядом всех троих участников события двадцатидвухлетней давности.
 На короля было жалко смотреть. Гордый правитель и сильный человек, внушающий соседям страх, а подданным уважение, сидел за столом, опустив плечи и спрятав лицо в ладонях.
 - Немедленно прекрати этот фарс! - попытался урезонить Анну Максимилиан. - Да, мы виноваты перед тобой, но вести себя подобным образом недостойно принцессы!
 - А что мне будет? - не унималась Анна. - Меня заключат в темницу? Отправят домой? Я же никакая не принцесса, я подкидыш. Подкидыш! Понятно?
 Рена слегка сжала руку Анны, выражая свое молчаливое сочувствие и призывая успокоиться.
 - Анна, прошу тебя, прояви уважение к Его Величеству, - примирительно заговорил Макс. - Если никто не возражает, я расскажу Ее Высочеству и господину Пангору эту историю.
 - Говори, - не отнимая рук от лица, глухо произнес монарх.

 Анна уже однажды слышала этот рассказ и поэтому не вникала в речь Макса, а наблюдала за реакцией присутствующих. Даниэль, хоть и не прятал лица, но выглядел не лучше короля. Он был похож на осужденного в момент оглашения приговора. Рена сидела бледная и притихшая, изредка сокрушенно качая головой. Рик и Ник, понимая, что Анне сейчас не до них, подсели к Давиду и Гансу и заставили последнего, как носителя языка, переводить все, о чем здесь говорят. Пангор слушал рассказчика очень внимательно, иногда прерывая, чтобы задать уточняющий вопрос, и с каждым словом мрачнел все больше. К концу повествования он был подобен грозовой туче, а в черных глазах сверкали белые молнии.
 - Вы отказались от родного ребенка, - проговорил, будто выплевывая каждое слово, Пангор, - выбросили, будто щенка, плоть от плоти своей... знаете, Ваше Величество, я почему-то не удивлен. Вы бесчестный человек, и для меня это давно не новость.
 - Но таков закон, - начал было Даниэль, но Пангор прервал его:
 - Закон? Где в нем хоть слово о том, чтобы избавляться от рожденного в законном браке младенца? То, что рождение близнецов есть удел черни - не закон, а дремучие предрассудки!
 - Господин Пангор, не забывайтесь! Вы говорите с королем!
 - Не надо, Даниэль, - голос Его величества был тих, но тверд, - он прав.
  Все повернулись к королю. Волевым усилием он взял себя в руки, выпрямился и теперь был готов выслушать и с достоинством принять от дочерей любое обвинение.
 - Ладно, со мной все понятно, - смягчилась Анна, - но что не так с Реной?
 - Она была изгнана из королевского дворца за то, что полюбила не того, кого должна была, - ответил за жену Пангор. - Мы непременно расскажем вам об этом, но позже. Хватит с нее волнений на сегодня, - мужчина обнял Рену за плечи.
 - Хорошо, - хитро улыбнулась Анна, - но учтите, вы мне обещали, и я не отстану от вас, пока не узнаю всю вашу историю! Ваше Величество, - повернулась она к королю, встретившему ее взгляд с горечью и надеждой, - простите мои дерзкие слова. Я давно не держу на вас зла, но не ждите моей любви. Не сейчас. Я еще не привыкла к тому, что у меня есть отец.
 - И мать, - с заискивающей улыбкой добавил король. - Она очень ждет тебя.
 - Что ж, - вздохнула Анна, - не зря же мы так долго сюда добирались. Я готова встретиться с Ее Величеством.
 - Вот и хорошо. Тогда завтра отправимся в путь.
 - Завтра? - разочарованно протянула Рена. - Я только что обрела сестру - и Ваше Величество уже хочет у меня ее забрать! Я не согласна.
 - Тогда собирайся и ты, - предложил король. - Ее Величество будет тебе рада.
 - И Пангору? - Рена напряглась и подвинулась поближе к мужу.
 - Ты знаешь ответ, дочь моя. Поэтому решай сама.
 - Я давно решила. Здесь мой дом, здесь мое сердце.
 - Но ты могла бы просто навестить свою мать, - король пытливо всматривался в лицо дочери.
 - Нет, Ваше Величество, не в том я положении, чтобы путешествовать, - набравшись решимости, выпалила Рена и обменялась с мужем счастливым взглядом.
 - Что? О каком положении ты говоришь? - смиренное покаяние на монаршем лице вмиг сменилось гневом. - Этот негодяй заделал тебе еще одного уродца?
 - Прошу вас более тщательно следить за речью, Ваше Величество, - сжал кулаки Пангор. - Да, я урод, я знаю это. Но оскорблять мою жену и детей не позволю.
 - Как ты смеешь... - Король резко встал со стула, сделал шаг к зятю, но внезапно схватился за грудь и, пошатнувшись, удержался за край стола. Скатерть натянулась, угрожающе звякнули бокалы.
 Жгучая боль сжала грудь монарха, кровь жаркой волной прилила к лицу, окрасив его в багровый оттенок. Он все еще пытался сказать что-то гневное Пангору, но вместо злости накатил холодный, липкий страх. Стало тяжело дышать. Двое мужчин, спутники Анны, едва не сметя Пангора, подбежали к Его величеству. Рыжий усадил короля в кресло и считал пульс, брюнет расстегивал глухой ворот камзола. Они что-то говорили на чужом языке и отдавали приказы тем, кто их понимал. Макс бросился открывать окно. Анна успокаивала Рену и Пангора, чтобы не мешали парням. Даниэль пытался внести посильную лепту в оказание помощи - ведь он когда-то был ассистентом главного придворного лекаря - но полицейские знали о сердечных приступах не понаслышке и действовали слаженно и уверенно.
 - Даниэль, у вас как с сердцем? - спросил через плечо Ник. - Таблетки с собой нет?
 - Да не жалуюсь... - виновато пожал плечами Даниэль.
 - Эх, сейчас бы мой рюкзак, - посетовал Рик. - У меня там полицейская аптечка.
 - О, сейчас! - отозвался Макс. - Мальчики, бегом!
 Через пять минут Ганс и Давид принесли три рюкзака, конфискованные у трактирщика. Рик быстро отыскал нужное лекарство. Затем короля проводили в одну из гостевых спален и предоставили наконец-то заботам Даниэля.
 - Ну что ж, дамы, - сообщил Ник, выходя от короля, - у вас есть несколько дней, прежде чем Его Величество сможет отправиться в путь.

 Когда суматоха утихла, Рена и Пангор пригласили Анну, Рика и Ника в свою любимую беседку в живописнейшем уголке сада. Им подали вино и фрукты - что еще нужно, чтобы отдохнуть и поболтать в приятной компании? Но разговор так или иначе сводился к самочувствию Его Величества. Анна хмурилась, нервничала, наматывала на палец травинку и наконец не выдержала:
 - Это я виновата, да?
 - Тебе, наверное, просто нравится быть всегда и во всем виноватой, - усмехнулся Ник. - Что бы с нами ни произошло, ты сразу же спешишь обвинить во всем себя.
 - Но ведь так и есть! - возразила Анна. - Уже одно мое появление было для Его Величества шоком. А уж после всего, что я ему наговорила...
 - Перестань, - вмешалась Рена. - Раз уж на то пошло, моя новость взволновала его не меньше.
 - А мои дерзкие речи стали последней каплей, - покаянно вздохнул Пангор. - Как бы ни были плохи наши отношения, но я не желал зла Его Величеству.
 - Вам не о чем волноваться, - подбодрил их Рик. - Жизнь короля вне опасности. Отдохнет несколько дней и поправится. Только больше не устраивайте ему таких встрясок.
 Он мог бы гордиться столь длинной и грамотно составленной речью на дарийском, но заметил, что Пангор, отвернувшись, прячет улыбку.
 - Я что-то не так сказал? - стараясь выдержать максимально нейтральный тон, спросил Рик.
 - Ах, простите. Все правильно, но так забавно! "Жизнь короля вне опасности", - Пангор постарался передать его несовершенное произношение.
 - Пангор, - вмешалась Рена, - он же чужеземец. Ты-то на их языке ни слова не знаешь.
 - Вот именно, - буркнул Рик, благодарно кивнув Рене.
 - Простите, - устыдился Пангор, - я веду себя невежливо. Я не хотел вас обидеть.
 - Принято, - ответил Рик, пожимая протянутую руку.
 Пангор налил вина парням и себе, вопросительно посмотрел на Анну.
 - Хватит психовать, - Ник выхватил из ее рук изломанную травинку и отбросил подальше. - Давай по чуть-чуть за здоровье Его Величества.
 Вино у Пангора просто чудесное! Если оставить для специалистов суждения о вкусе, аромате и букете, то останется солнечный свет, кружевной узор листьев и дурманящая сладость спелых, нагретых полуденным зноем, подернутых матовым налетом ягод винограда. От этой сладости все печали становятся незначительными, рассеиваются, на душе остается чувство беззаботного покоя и легкости, а в теле - приятной, расслабленной тяжести. И вскоре в беседке уже звучали смех и непринужденные разговоры. Пангор, Рик и Ник быстро подружились и нашли общие темы, для которых не нужно знать много слов и сложных фраз. Анна сочла этот момент наиболее удачным, чтобы узнать наконец историю Рены.
 - Ну что же, - после недолгих уговоров согласился Пангор, - я расскажу вам все о нас. Надеюсь, это поможет вам избежать многих ошибок. Если же нет... - хитро блеснул черный глаз, - если нет - значит, где-то вас ждут ваши грабли. А уж кто прав и кто неправ - судите сами.

 ...В мире воинов поэт - всегда изгой. С молодых лет человек, чьи лирические стихи заставляли трепетать сердца юных барышень, чьи песни поднимали боевой дух воинов от королевской стражи и до дальних кордонов, привык к унижению так, как должен был привыкнуть к славе.
 Недавно кончилась война. Все юноши Дариоса, будь то отпрыски знатных родов или простолюдины, мечтали быть похожими на прославивших свою страну героев. Пангор также горел желанием защищать родную страну, но в силу врожденных телесных изъянов был непригоден к ратному делу. Его патриотизм выливался в слова и строки, нашедшие отклик в суровых душах генералов и ветреных головах солдат. И высшие военные чины, пожимая слабую, никогда не державшую оружия руку, пряча брезгливую жалость за парадными улыбками, говорили о том, как сожалеют о недостатках Пангора: из него вышел бы самый доблестный воин. Вначале юноша добросовестно старался гордиться этими похвальными словами, но вскоре поймал себя на том, что ему стыдно слышать их. Его увечья не нанесены противником на поле боя, и сколько бы ни тешил себя пафосными генеральскими речами, но эти речи не приблизят дня, когда он сможет наравне со сверстниками встать под знамена Дариоса.
 Немногочисленные приятели не знали, что их друг и есть тот самый прославленный поэт. Те, кто читал его стихи и пел песни, не знали, что их автор - жалкий калека. Так было до тех пор, пока Пангор не познакомился с Керианом. Это был красивый, образованный и заносчивый молодой человек из очень влиятельного семейства. Ходили слухи, что именно его король выбрал в качестве жениха для своей единственной дочери, а значит, своего преемника. По приказу Его Величества Кериан разыскивал этого таинственного поэта, чтобы представить при дворе и наградить за верность королевству.
 Кериан нашел Пангора в таверне, в шумной компании друзей. Отмечали важное событие: один из юношей наконец стал воином. Вино лилось рекой, веселье - водопадом. Хмельной поэт шептал на ушко пышногрудой девице, сидящей у него на коленях, свои стихи из тех, за которые в приличном обществе можно схлопотать по лицу. Да, Пангор имел успех у дам, несмотря на несовершенство тела, которое прелестницы считали несущественным. Обделив юношу данными, необходимыми для исполнения мечты, жизнь попыталась загладить свою оплошность и подарила нечто иное. Сочетание поэтического дара, обаяния, горящих глаз и темперамента молодого жеребца привлекало девушек, как аромат цветка манит пчел.
 - Кто здесь Пангор? - Кериану пришлось изрядно напрячь голосовые связки, чтобы быть услышанным сквозь звуки смеха и музыки. Его заметили, но должного внимания и почтения не проявили. Одни пили, другие танцевали, третьи затевали драку - празднование шло своим чередом. Наконец Кериану удалось отыскать в этом вертепе нужного человека.
 - Вы Пангор? - спросил он, но ответ получил не сразу: не такое это срочное дело, чтобы прерывать страстный поцелуй.
 - Да, я, - черные глаза смотрели дерзко и недружелюбно. - С кем имею честь?
 - Кериан, - так же нелюбезно представился гость. - Я в жизни не позволил бы себе отвлекать вас от... кхм... общения с дамой, если бы не приказ Его Величества. Вам надлежит явиться в королевский замок.
 - Что, прямо сейчас? - казалось, Пангор ничуть не удивлен.
 - Вы что, уважаемый, насмехаться изволите? - возмутился Кериан. - Я не шучу с вами.
 - Я тоже.
 - Тогда проспитесь, протрезвейте, приведите себя в порядок и оденьтесь соответственно случаю. Завтра утром я пришлю за вами карету.
 - На кой черт?
 - Чтоо? - Кериан побелел от негодования. Подруга Пангора, до этого не слишком внимательно следившая за разговором, соскочила с его колен и встала позади, глядя на посланца с недоверием и опаской.
 - Я хочу знать, что Его Величеству нужно от меня.
 - Наш король высоко оценил ваш талант и патриотизм, - нацепив заученно-торжественную улыбку, четко произнес гость. - Он желает лично познакомиться с вами и вручить заслуженную награду.
 - Вот это новость, - беспечно рассмеялся Пангор и вдруг, посерьезнев, встал, взял прислоненную к стулу трость и предстал перед Керианом во всем своем уродстве. - Ну, что скажете? Как я буду смотреться, принимая награду из августейших рук?
 Прежде чем Кериану удалось взять себя в руки, по его лицу строем промаршировали все эмоции, которых и добивался поэт: удивление, испуг, отвращение, жалость, презрение. Но у него хватило выдержки и такта, чтобы сделать вид, будто ничего необычного не произошло.
 - Все остается в силе. Завтра утром за вами приедет мой слуга. До встречи! - и, не оглядываясь, Кериан покинул таверну.

 Пангор до последнего сомневался, что после его провокационной выходки этот холеный выскочка выполнит свое обещание. Тем не менее ровно в полдень поэт входил в тронный зал. Волновался ли он перед встречей с самим королем? Пожалуй, нет. Намного больше его беспокоило, не слишком ли от него разит перегаром. Голова немного гудела после вчерашнего, и это мешало сосредоточиться на торжественности момента. С каким-то отстраненным любопытством юноша разглядывал великолепное убранство залов и коридоров дворца, мягкие ковры и роскошную лепнину.
 В тронном зале Пангора встречали Их Величества, Ее Высочество, Макс Стоун, вчерашний знакомец Кериан и еще несколько дам и господ. Король и королева старательно не замечали его хромоты и сутулости - спасибо Кериану. Приветственная речь монарха не была ни длинной, ни излишне пафосной. Казалось, он не готовился к чествованию поэта заранее, а просто говорил то, что думал, поэтому слова его звучали искренне и душевно. Поэта попросили продекламировать несколько стихотворений. Он выбрал два о боевом братстве, одно о мире и два о любви. В качестве обещанной награды Пангор получил от Его Величества массивное золотое кольцо и увесистый мешочек монет. Затем король обратился к нему с неожиданным предложением:
 - Что бы вы, дорогой Пангор, ответили, если бы я попросил вас стать нашим придворным поэтом? Жить в нашем замке, получать достойное жалование и радовать нас своим уникальным талантом.
 - Ваше Величество, - слегка робея и упиваясь своей наглостью, ответил молодой поэт, - я счастлив, что мои скромные стихи затронули ваше сердце, но я не могу и не хочу быть придворным шутом.
 - Шутом? - удивленно переспросила юная девушка, до этого тихо и незаметно сидевшая между королевой и Керианом, и посмотрела в глаза Пангору. И в этот миг ему стало все равно, в каком качестве он останется при дворе. Хоть поэтом, хоть шутом, хоть уборщиком, лишь бы видеть иногда эти карие глаза. Большие и ясные, полные солнечного света, какой-то невероятной чистоты и наивности.
 - Дорогой мой, вы, кажется, неправильно меня поняли...
 - Простите, Ваше Величество. Я согласен и благодарен за оказанную мне честь.
 
 Рене было пятнадцать, Пангору - двадцать один. Как и все девушки королевства, юная принцесса переписывала в самодельную записную книжку волнующие, пронзительно-трепетные стихи, и воображение рисовало красивого юношу, посвятившего эти строки только ей одной. Чудо свершилось, ей довелось лично познакомиться с поэтом. Нет, Рена не увидела перед собой ущербного человека с тростью. Не успела. Его душа была так же прекрасна и возвышенна, как и в ее мечтах. Все остальное не имело значения.
 Любовь с первого взгляда... Пангор никогда не назвал бы этим нелепым и пошлым словосочетанием то, что почувствовал, когда их глаза впервые встретились. Это был восторг, священный трепет, как перед божеством. Если бы его в тот момент спросили, красива ли принцесса, худа или полна, блондинка или шатенка, он бы только растерянно пожал плечами. Позже он, конечно же, рассмотрел ее как мужчина женщину. Впрочем, это слово совсем ей не подходило. Подросток, почти дитя, худенькая и угловатая, с тонкой белой шеей и выпирающими в вырезе ее первого "взрослого" платья ключицами. А что там еще должно выпирать, в пятнадцать-то лет?
 Принцесса и поэт подружились и часто проводили время вместе. Они разговаривали обо всем на свете, гуляли по огромному дворцовому парку, скакали на лошадях по окрестным полям и лесам. Рена удивляла Пангора своим живым умом, оригинальными - если не сказать крамольными - суждениями и искрометным юмором. Он никогда раньше не встречал таких девушек. Те, с кем ему доводилось общаться, были милы и глупы, как декоративные собачки.
 Иногда к ним присоединялся Кериан, один или с приятелями. В такие дни Пангор особенно остро чувствовал свою неполноценность - благодаря галантным, тщательно завуалированным насмешкам молодых аристократов. Он и сам происходил из старинного дворянского рода, но живя в глуши, вдали от столичной суеты, не научился так изящно унижать. Это было чуждо его гордой и свободной натуре.
 Рано или поздно это должно было случиться. Юная Рена увлеклась своим взрослым другом. Как настоящая принцесса, она была воспитана на непреложной истине: в свое время она унаследует трон, станет королевой, выйдет замуж за достойного человека, с которым должна будет пройти по жизни рука об руку и родить нового короля или королеву. Ее никогда не спрашивали, нравится ли ей Кериан, и не предлагали самой выбрать себе будущего мужа. Год за годом она добросовестно свыкалась с мыслью, что да, вот он, тот самый достойный человек, с массой положительных качеств, и к тому же недурен собой. Он будет хорошим мужем и королем. У них будут красивые дети. А любовь... это не для принцессы. Ответственность перед королевством гораздо важнее. Поэтому Рена решила бороться со своими преступными чувствами в одиночку. Убить их в себе, чтобы никто никогда не узнал о ее слабости. Но проиграла. И пока Пангор недоумевал, почему Ее Высочество стала избегать его, при мимолетной встрече делать вид, что не заметила, выдумывать какие-то несуществующие важные дела - Кериан уже продумал, как спровадить поэта подальше из королевского замка.
 
 Генерал Наур отправлялся с инспекцией в приграничные гарнизоны. Не иначе, где-то неслабо провинился, если послан столь далеко и надолго. Он был зол, как черт: мало того, что отрывают от спокойной, комфортной службы в столице, так еще и этого убогого поэта навязали. Чтобы, понимаете ли, укреплял боевой дух солдат своей лирикой. Да кому она нужна?! Чушь собачья. Самым же неприятным делом генерал считал обязанность тщательно контролировать общение стихоплета с личным составом. Солдаты непременно спросят, где он получил такие травмы. Задача Наура - ни в коем случае не допустить, чтобы мальчишка сказал правду. Если уж он отказывается лгать, то пусть хотя бы скажет что-нибудь о том, что хвастовство военными подвигами недостойно дарийского воина.
 - Надеюсь, это путешествие пойдет на пользу вам обоим, - с отеческой улыбкой напутствовал их король. - Дружба меча и пера - что может быть прекраснее? Ну, не буду вас задерживать. Хорошенько отдохните перед отправлением.
 Смеркалось. Пангор брел по тихой аллейке парка. Сбылась его мечта, он отправляется на границу. Пусть и не в качестве воина, но все же сам, своими глазами увидит будни солдат. Но так ли ему этого хочется? Сейчас он уже не был в этом уверен. В кустах сирени тревожно вскрикивала птица. Мотыльки нервными тенями порхали вокруг фонарей. Здесь, вдали от центральной аллеи, поэт и принцесса часто гуляли вдвоем или в компании. Пангор очень хотел увидеть ее, но почему-то не верил, что она придет. Он так и не понял, с чем связана такая перемена в поведении девушки, и думал, что невзначай ее чем-то обидел. Почему она сразу об этом не сказала? Тогда у него была бы возможность попросить прощения...
 - Господин Пангор!
 Сердце поэта пропустило удар, а следующим чуть не пробило грудь насквозь. Он остановился, слыша за спиной легкие быстрые шаги, боясь обернуться и спугнуть волшебство.
 - Ваше Высочество, - он почтительно склонил голову. - Рад вас видеть.
 - Вы ведь уезжаете, - голос девушки взволнованно дрожал. - Могли бы и проститься. Мы же, кажется, друзья.
 - Простите, Ваше Высочество. - Если ей так нравится, пусть виноватым будет он. - Я ждал вас здесь именно для этого.
 - И как, по-вашему, я могла об этом догадаться? - продолжала наступление принцесса.
 - Но догадались же, - лукаво улыбнулся Пангор.
 - Я просто пришла сюда погулять. Вовсе не ради вас.
 - Как вам будет угодно, Ваше Высочество.
 И снова они шли рядом, как будто не было этого странного отчуждения между ними. Но разговор не складывался, а молчание не тяготило. Неожиданно Рена взяла Пангора за руку и потянула прочь от освещенной дороги, вглубь парка, где мокрая от росы трава оставляла темные пятна на подоле платья.
 - Зачем вы уезжаете? - чуть слышно спросила она, не выпуская его руки.
 - Это приказ Его Величества, - вздохнул Пангор.
 - Хотите, я упрошу его не отправлять вас?
 - Это мой долг, Ваше Высочество.
 - О Боги, как же вы так задолжать-то умудрились... - принцесса шмыгнула носом и вдруг, прильнув головой к его плечу, по-детски бурно расплакалась. Отбросив трость, он неловко обнял девушку.
 - Ваше Высочество, прошу вас, не надо! - Пангор не надеялся, что его слова подействуют на Рену, но видеть ее горе и молчать было выше его сил. Он гладил принцессу по спине и плечам, теребил выбившуюся из прически прядку волос, а она все никак не унималась, просила не оставлять ее, называла предателем и тут же, противореча себе, утверждала, что он - ее единственный друг. 
 - Не забывайте меня, - наконец успокоившись, тихо-тихо попросила Рена. - Нет, лучше забудьте. Но обязательно возвращайтесь.
 - Я вернусь, - Пангору было трудно говорить и дышать, он боялся, что тоже заплачет, и это будет полный позор. - Утешьтесь, Ваше Высочество. Живите так, как жили до меня. Если на рассвете помашете мне в окно - путь мой будет добрым. А теперь утрите слезы и возвращайтесь, иначе нам не избежать неприятных расспросов.

 Пангор и генерал Наур вернулись через два года. Несмотря на сварливый характер старого вояки, за долгое путешествие они крепко подружились. Вопреки ожиданиям, "убогий", как прозвал его генерал, не был обузой в пути, мог проводить целые сутки в седле без устали, жалоб и праздной болтовни. Настоящий воин.
 За этот срок юная принцесса из тощей девочки превратилась в обворожительную девушку. Через два месяца она должна была стать женой Кериана. Их пару называли самой красивой за последнее столетие. И надо же было явиться этому калеке, когда все складывалось самым благополучным образом! Дождавшись, когда генерал и поэт отчитаются перед Его Величеством, Кериан вызвал Пангора на разговор.
 - Зачем ты здесь?
 - Наша с генералом миссия выполнена, и мы возвратились домой.
 - Это не твой дом. Возвращайся в свою провинцию и не тревожь Ее Высочество своими бестолковыми стишками.
 - Это не тебе решать, - спокойно возразил Пангор. Он вообще как-то неуловимо изменился в этой поездке. Нет, не внешне. Просто он принял себя таким, как есть - генерал здорово помог ему - и это сделало его сильным и уверенным в себе. Казалось, он даже раздался в плечах. - Если тебе больше нечего сказать, я пойду. Устал с дороги.
 - Господин Пангор! - девушка налетела вихрем и, чуть не сбив его с ног, обняла и прижалась к его груди на глазах у Кериана и двоих его приятелей. - О Боги, как я рада!
 И снова эти удивительные глаза. Солнечный свет, чистота и наивность - как и два года назад. То, что согревало его душу в долгом пути. То, ради чего стоило возвращаться. Нет, он не должен так думать! Что он может ей дать, кроме своей бескорыстной любви? Любви, которой не должно быть.
 - Дорогая моя, что это значит? - вознегодовал Кериан, пытаясь за платье оттащить невесту от Пангора. - Немедленно прекратите!
 - Вы мне платье порвете, дорогой, - почему-то рассмеялась Рена. - И нам обоим будет стыдно.
 - Ну все, - тихо, угрожающе прошипел Кериан. - Шутки кончились, сейчас будет серьезный мужской разговор.
 - Дорогой, возьмите себя в руки, - испуганно пискнула принцесса, становясь рядом с Пангором и неприязненно глядя на жениха.
 - Все хорошо, дорогая, - усмехнулся Кериан. - Вам сейчас лучше уйти.
 Рена растерянно посмотрела на Пангора. Он ободряюще улыбнулся ей, и девушка вышла.
 - Значит, вы любите Ее высочество? - снова перешел на официальный тон Кериан.
 - Да, люблю, - это прозвучало так просто и естественно, как говорят "дышу" или "живу".
 - Но вы же понимаете, что у вас не может быть общего будущего?
 - Да, понимаю.
 - Тогда почему бы вам не оставить ее в покое и не убраться подальше?
 - Я сделаю это, если так пожелает Ее Высочество.
 - Вы хотите спросить ее об этом? - удивился Кериан. - Это же глупо! Конечно, она захочет, чтобы вы остались, и вы будете и дальше ранить ее душу. Молчите? Не знаете, что сказать? Я понимаю, ваше горячее сердце мешает вам прислушаться к доводам здравого смысла. Поэтому я предлагаю вам отдохнуть и подумать над моим предложением. Не хотелось бы решать этот пустяковый вопрос силовым методом, но если вы не оставите мне выбора, то ваше уродство не остановит меня. Я жду вас завтра на закате и надеюсь, что вы примете верное решение. И лучше не пытайтесь увидеться с Ее высочеством.

 - Отец, я не выйду замуж за Кериана.
 - Какая муха тебя укусила, дочь моя? - ласково улыбнулся король, целуя Рену в лоб.
 - Я серьезно. Он жестокий и злой человек.
 - Кто? Кериан? Милая, это пройдет. Вы помиритесь и вместе посмеетесь над этой глупостью.
 - Он угрожает Пангору расправой.
 - Ну и что? Детка, мужчины не взрослеют, они до старости мальчишки.
 - Но он сильнее и здоровее, он может убить его!
 - Успокойся, дитя. Кто? Кого? И за что?
 - Какая разница, за что? Это недостойно будущего короля.
 - Что ты хочешь от меня? - недовольно нахмурился монарх. - Чтобы я поговорил с ними, чтобы помирил драчунов? Пусть разбираются сами.
 - Ничего не нужно, но за Кериана я не выйду.
 - Слышал уже, - отмахнулся король. - Ладно, а за кого выйдешь? За Пангора?
 - Ни за кого, - вспылила принцесса и, сердито стуча каблучками, направилась к выходу.
 - Да стой, глупышка! Я же пошутил! - натянуто засмеялся король.
 - Не смешно.

 Пожалуй, Кериан прав. Лучше уехать навсегда. Рена погрустит немного, забудет своего поэта и будет счастлива. Не этого ли хотел бы для нее Пангор? Да, завтра он пойдет к Его Величеству, сообщит о своем решении и тихо, не привлекая внимания, уедет домой. Тихо - чтобы не радовать Кериана и не огорчать Рену. Это больно, но он справится. Он же мужчина.
 Несмелый стук в дверь отвлек Пангора от горьких мыслей. Где же он оставил трость? Тяжело опираясь на подлокотники, он поднялся с кресла и поковылял к двери.
 - Господин Пангор, не оставляйте меня, - с порога затараторила Рена и, не дожидаясь приглашения, зашла и закрыла за собой дверь. - Никогда не оставляйте. Вы нужны мне. Если хотите уехать - возьмите меня с собой.
 - Ваше Высочество, - опешил Пангор, - я бы с радостью отдал свою жизнь, если бы от этого зависело ваше счастье. Но если я останусь, ни к чему хорошему это не приведет, поверьте. Будьте благоразумны. Из меня, сами видите, король не получится. Где вы видели таких корявых королей?
 - Шутите. Как вы не поймете? Вы для меня важнее короны. Важнее всего на свете. Я уеду с вами. Я готова.
 - Ваше Высочество... - язык с трудом подбирал нужные слова, а сердце подсказывало ненужные. - Рена. Любимая. Что я несу?! Уходите, прошу вас. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности.
 - Да что вы все меня прогоняете? - возмутилась девушка. - Я вчера опять говорила с родителями. Они и слышать не хотят о том, какой мерзкий человек этот их Кериан. Отец грозится высечь меня, запереть и не выпускать до самой свадьбы. Мать плачет и твердит, что я плохая дочь и она не для того меня растила, чтобы терпеть от меня такой неслыханный позор. Я просто не знаю, что мне делать! Я ведь так люблю их! Но теперь я скорее умру, чем стану его женой.
 В дверь вновь постучали. Затем выбили ее ногой. Это был Кериан. Как всегда, с дружками. Оттолкнув молодых людей в сторону, в комнату вошел король.
 - Как ты могла, дочь моя? - взревел он. - Совсем стыд потеряла! Заставила меня слушать весь этот бред! А ты, негодяй, - монарший перст уперся в грудь Пангора, - воспользовался наивностью глупой девушки! Позор! Позор на все королевство!
 Вслед за королем в набитую до отказа комнату вошла королева. Она подошла к Рене и молча отвесила ей пару сильных пощечин. Девушка негромко охнула и закрыла лицо ладонями. Кериан, будто только этого и ждал, набросился на Пангора, думая одним ударом свалить его и добить ногами. Но тот устоял. Уроки генерала Наура не прошли даром. Когда парни накинулись на него втроем, в ход пошла трость, которой калека  не только отбивался, но и атаковал. Конец побоищу положила Рена, обрушив на голову жениху высокую фарфоровую напольную вазу. Удар слабых девичьих рук не ранил, но отрезвил нападавшего.
 - А теперь слушайте меня, - в наступившей после перезвона осколков тишине голос Рены звучал негромко, но убедительно. - Я больше не принцесса. Я опозорила вас. И я ухожу. Я не хочу быть королевой, я хочу быть счастливой. Все.
 
 - Дальше были уговоры, угрозы, но моя отважная жена выслушала их, мужественно держа меня за руку, - закончил свой рассказ Пангор. - Его Величество попросил нас убраться и больше не показываться ему на глаза. А я обнаглел и припугнул его Ромасом. Вот и вся история.
 - Моя сестра - самая лучшая, - Анна крепко обняла Рену. - Я горжусь ею.

 28.
 - Это не просто наш шанс, это дар Богов! - убеждал мужчина, в волнении меряя шагами погруженный в полутьму кабинет, то и дело подбегая к плотно закрытой двери и выглядывая в коридор, дабы убедиться, что их не подслушивают. - Если мы упустим его, это будет непростительной глупостью.
 - Значит, Его Величество в Кешми? И болен, говоришь? - хозяйка кабинета подошла к окну и поправила тяжелые шторы, чтобы в окно ненароком не заглянул ни робкий луч заката, ни острый взгляд шпиона.
 - Да! Эти два дуболома сказали, что у него сердечный приступ и что несколько дней ему нужно лежать в постели. Все, кто там был, перепугались, что король умрет.
 - Такой поступок был бы величайшей любезностью с его стороны. Сколько воинов прибыло с ним?
 - Два десятка.
 - Сколько человек охраняют замок?
 - Около трех десятков, не считая слуг. Но у него еще и дракон!
 - Ха, дракон. У меня их три!
 - Так это ты выкупила их у Курта? - возмущенно ахнул гость. - А мне он отказался их продать. Вот скряга! Сколько ты ему заплатила?
 - Какая разница? Тебе бы он их не продал даже за все золото Дариоса. Итак, что мы имеем? Около полусотни воинов, пара десятков слуг мужеского пола, два чужеземных наемника и один дракон. Значит, даю шестьдесят человек на ворота, полсотни на захват замка, и шестеро атакуют с воздуха.
 - Шестеро? Всего лишь?
 - По двое на одном драконе.
 - А если по трое?
 - А если по трое, то мои дракошечки будут задевать животами землю! Ты думаешь, они железные? Может, еще и огнем плеваться должны? - ехидно усмехнулась женщина. - Не переоценивай их силы. Только Мори сможет поднять троих, он же мальчик. Хорошо, семеро.
 - Эх, маловато у нас драконов... Еще бы пять - шесть, и мы сровняли бы Кешми с землей, даже не привлекая войска.
 - Если бы да кабы, - раздраженно отмахнулась женщина. - Ступай, иначе твое отсутствие заметят.
 - Как только пехота нанесет удар по воротам, я дам сигнал к атаке замка, - напомнил уговор гость, прежде чем уйти.
 
 - Воистину сегодня удивительный день, - приветствовал Пангор всадника, которого стража пропустила не только без вопросов, но с почтительными поклонами. Его сопровождали двое воинов из отряда Даниэля. Маленький, худощавый человек с загорелым лицом и седыми взлохмаченными волосами, торчащими из-под поношенной шляпы, не по возрасту лихо соскочил с коня и обеими руками пожал руку Пангора.
 - Я прибыл сразу же, как только узнал о болезни Его Величества, - гость кивнул на воинов. - Говорят, у вас тут много новостей?
 - Да, доктор Курт! Вы только представьте себе, у моей жены есть сестра-близнец!
 - И она здесь? Я с радостью познакомлюсь с ней, как только осмотрю Его Величество.

 Почти весь день Рена водила Анну и ее друзей по замку и саду. Гостье было интересно все: убранство комнат и залов, огромная кухня, конюшни, цветники и мастерские. Ник и Рик осматривали владения Пангора и Рены с вежливым интересом туристов, не понимая и половины того, о чем говорила хозяйка, и не вникая в восхищенный щебет Анны. Она же не уставала удивляться и сыпать вопросами. Рена отвечала терпеливо и обстоятельно, но вскоре роль гида начала утомлять: в ее положении трудно угнаться за непоседливой и любопытной сестрой. Анна устыдилась своего эгоизма. Кроме того, девушка запоздало вспомнила, что Давид принес ей весточку от Абрахама, но так и не отдал. Да и поговорить с Максимилианом она тоже не успела.
 - Пойдемте навестим Его Величество, - предложила Анна.
 - Ну пойдем, - усмехнулась Рена, - только его стережет Даниэль.
 - Хотя бы спросим, как он себя чувствует, - поддержал Анну Ник.

 Конечно же, их не пустили в покои монарха. Пангор сообщил им о приезде Курта Вайсмюллера, который в это время осматривал Его Величество.
 - Неужели мы наконец познакомимся с этим легендарным ученым?! - у Рика загорелись глаза.
 Анна решительно постучала в соседнюю дверь - комнату Максимилиана. Оттуда вышел бледный и усталый Давид.
 - Мне нужен ваш босс, - требовательно заявила девушка, пытаясь заглянуть через плечо секретаря. Тот поспешил закрыть дверь за своей спиной.
 - Он занят, - возразил Давид.
 - А когда освободится? - не отставала Анна.
 - Не знаю. И если вы намерены спросить, чем занят - ответ тот же. Что-нибудь еще?
 - А как же! Вы сказали, что Абрахам что-то для меня передал.
 - Сейчас, - юноша исчез за дверью, открыв ее ровно настолько, чтобы протиснуть туда свое тощее тело и не дать любопытным взорам проникнуть внутрь. Через несколько секунд он вышел, дал девушке пакет из крафтовой бумаги и, пробормотав торопливые невнятные извинения, вновь скрылся в комнате.
 - Вот и поговорили, - озадаченно глядя на закрытую перед ней дверь, пробормотала Анна.

 Вечером за ужином собрались все, кроме Его Величества и Даниэля, ни на минуту не оставлявшего короля в недуге. Даниэль не позволил монарху встать с постели, приказал подать им обоим ужин в спальню и проследил, чтобы пища была приготовлена в полном соответствии с рекомендациями доктора. Король поворчал, что на его вкус в еде мало соли и приправ, хотя по опыту знал, что в вопросах здоровья с Даниэлем спорить бесполезно.
 Когда Его Величество уснул, Даниэль решил присоединиться к остальным и выпить с хозяином замка. Ему, в отличие от короля, нравился Пангор, нравились его стойкость, мужество и какая-то бесшабашная удаль. Даниэль неоднократно пытался поставить себя на место отца, чью дочь охмурил какой-то проходимец, но образ опального поэта, как назло, не вызывал у него неприязни. Наоборот, он считал, что Ее Высочеству невероятно повезло с супругом. А еще чем-то неуловимым Пангор напоминал Даниэлю пропавшего сына.
 Идя по коридору к обеденному залу, Даниэль слышал голоса и обрывки разговора. Его брат расспрашивал Анну и ее спутников, как они умудрились попасть в плен к Саймиле.
 - Каким же ветром вас занесло в тот постоялый двор? - сурово вопрошал Макс. - Вам что, нормальных гостиниц не хватало?
 - Да мы бы с радостью остановились в гостинице или у кого-нибудь из местных, но они же могли выдать нас страже! - пояснила Анна.
 - И что же вы натворили, если могли заинтересовать стражу?
 - Ну... не то чтобы натворили...
 - Вы забрали детей у женщины, приговоренной к казни, - блеснул осведомленностью Макс. - И что же было потом?
 - Нас искали. Рика схватили и заточили в темницу.
 - Это я знаю, - недовольно перебил Макс. - Не перескакивай, рассказывай все подряд. Куда вы дели детей?
 Анна, виновато вздохнув, поведала о событии, превратившем троих друзей в преступников. Даниэль, стоя за дверью, слышал каждое слово. Он не спешил войти в зал, так как при нем девушка могла замкнуться и утаить важные детали истории. Он помнил, что у Анны нет оснований доверять ему. Внезапно промелькнувшее в рассказе слово заставило его прислониться к стене, чтобы удержаться на ногах. Сердце мужчины забилось будто сумасшедшее, кровь пульсировала в висках, заглушая все звуки. Даниэль быстро прошел в зал и остановился перед рассказчицей.
 - Как зовут эту женщину? - он не говорил, а почти кричал. - Пожалуйста, Анна, как ее имя?
 - Что? - немного обескураженная таким напором, девушка не сразу поняла, чего он хочет и почему орет на нее.
 - Ланока? - не веря себе, переспросил Даниэль. "Проболталась! - пронеслось в голове. - Теперь ее схватят, а нас не будет рядом!"
 - Да, Дэнни, это она, - с лукавой улыбкой подтвердил Максимилиан. - И я видел твоих внуков.
 - А сына? - Даниэль взволнованно посмотрел на брата. - Кристиана? Что с ним?
 - Увы, этого она мне не сказала.
 Анне вдруг стало жаль Даниэля. Сейчас он лишится последней надежды увидеть сына живым. А может, промолчать, не говорить ему ничего? Рано или поздно он все узнает сам. Нет, она не должна скрывать от него правду. Но это так трудно! Произнести несколько слов сочувствия - и увидеть, как горе сокрушит человека. Если бы эту печальную миссию взяли на себя Ник или Рик... Но Даниэль вдруг посмотрел ей прямо в глаза, и в его взгляде была отчаянная мольба:
 - А вам? Анна, она вам говорила о Крисе?
 - Говорила. - Вот и все, назад пути нет. - Мне очень жаль. Кристиан Стоун умер.
 - Нет! - замотал головой Даниэль. - Нет! Он не мог. Это ошибка.
 - Понимаю, это тяжело принять, но это так. Мне очень жаль, Даниэль. И у вас замечательные внуки, - зачем-то добавила Анна. Даниэль опустился на стул и закрыл лицо руками.
 - Хоть мы и не друзья, но я сочувствую вашему горю, - Курт Вайсмюллер вручил Даниэлю бокал вина, - выпейте, вам сейчас это нужно. Мы все выпьем за упокой души Кристиана Стоуна.

 Максимилиан, также потрясенный вестью о смерти племянника, проводил брата в его комнату. Давид и Ганс удалились вслед за боссом. Курт Вайсмюллер тоже собрался уходить, сославшись на необходимость проведать Его Величество.
 - Дорогой доктор, останьтесь с нами! - попросила Рена. - Даниэль сказал, что отец уснул. Ему не станет лучше оттого, что к нему будут заходить через каждые пять минут, хоть и из самых добрых побуждений.
 - Просим вас! - подхватила Анна. - Максимилиан много говорил о вас...
 - Он вообще много говорит, - шутливо проворчал Курт. - А вот мне о вас ничего не известно, Анна. - Ученый вернулся в свое кресло, настроившись на долгий разговор. - О том, что у Ее Величества родилась двойня, знали только Стоуны, а мне рассказал по секрету Макс.
 - А для нас с Реной это была просто ошеломительная новость! - признался Пангор.
 - Как вы все понимаете, в королевской семье не место двойне, - с грустной улыбкой ответил Вайсмюллер. Анна не желала начинать сначала эту неприятную тему, но у нее появилась одна догадка, подтвердить или опровергнуть которую мог только доктор.
 - Но вы же знаете, что близнецы обычно рождаются в тех семьях, где у родителей или других близких родственников есть близнец. Я это к чему веду... Король или королева не могли нести в себе этот ген?
 - Хороший вопрос, - ученый пристально посмотрел на Анну. - Точно этого сказать не могу, но примерно тогда это все и началось.
 - Что началось? - Рик и Ник подсели поближе, обратившись в слух. Пангор и Рена переглянулись в предвкушении увлекательной истории. Курт обвел задумчивым взглядом своих молодых слушателей и, собравшись с мыслями, начал свой рассказ.

 Даниэль и Максимилиан были представителями второй волны "поколения близнецов", как охарактеризовал это необъяснимое, на первый взгляд, явление придворный лекарь Дитрих Вайсмюллер. Вместе с Гордоном Стоуном он провел много дней на обломках летательного аппарата, принесшего их в Дариос, в поисках подтверждения своей гипотезы. Небольшой, но быстрый ручей брал начало в скале недалеко от места крушения, протекал совсем рядом с грудой почерневших обломков и, пересекая долину у подножия гор, впадал в реку Трей, несущую свои воды через Дариос, Келади и Турас. Сначала Дитрих не придал значения возросшему поголовью диких животных в лесах на пути ручья. Волков и лис развелось столько, что власти разрешили неограниченную охоту на хищников. Меха в короткие сроки упали в цене. Оленей, у которых редко бывает больше одного детеныша, часто стали видеть с двумя и даже тремя оленятами. Полчища грызунов стали настоящим бедствием для крестьян. Никому не пришло в голову связать это явление с недавним взрывом, вызвавшим переполох в окрестных деревнях, но Дитрих порасспрашивал местных жителей и выяснил, что зверье расплодилось в течение двух-трех лет после аварии. И пока он думал, могло ли крушение как-то повлиять на здешнюю фауну, к "волшебному" ручью начали приходить, а потом и приезжать издалека женщины, пораженные бесплодием. Почти все они получали желаемого ребенка, да не одного! Дитрих и Гордон с удвоенным рвением принялись за изучение останков аппарата. Вскоре они обнаружили, что после дождя под ними образуются вязкие сгустки неизвестного вещества красно-рыжего цвета, и быстрые воды ручья растворяют эту субстанцию и уносят в Трей.
 У Дитриха не было возможности исследовать это вещество, но пробы он на всякий случай сделал. Изучить их он смог значительно позже, в Швейцарии. Отъезд из Германии был спешным и тайным, из вещей пришлось брать лишь необходимый минимум. Большая часть его архива была уничтожена, но образцы красной жидкости Дитрих берег, как величайшую драгоценность. И не зря! То, что это вещество служило источником энергии для летательного аппарата, было единственной и неподтвержденной гипотезой его происхождения. Дитрих пришел к выводу, что употребление воды из зараженного ручья и реки могло стать причиной некоей мутации, которая в итоге и послужила причиной "поколения близнецов". А продолжил эти исследования его сын Курт, спустя много лет построивший на месте взрыва свою первую небольшую лабораторию.

 - Теперь там выстроен огромный Научный Замок, где занимаются исследованиями ведущие ученые Дариоса и Чужого Мира, - закончил свой рассказ старый ученый. - Вещество, которое мы в шутку прозвали "компот бабушки Марты" или просто "компот", и сейчас широко используется в наших работах. Большинство из них пока засекречено, но с некоторыми вы знакомы.
 - Ромас, - радость в голосе Пангора делала его похожим на ребенка, отгадавшего загадку.
 - И Ланока, - Ник смотрел на Курта со смесью восхищения и неприязни.

 Несмотря на то, что день выдался долгий и насыщенный событиями, Анна никак не могла заставить себя уснуть. Мысли, бродившие в голове, совершенно не способствовали нормальному здоровому сну. Неправильные мысли, ненужные, но засевшие накрепко, как репей в холке дворняги. А виной всему - Рена. Святая наивность, чтоб ее...
 - Вам сколько спален готовить? Две или три? - отведя Анну в сторону, деловито спросила она. Вполне естественный и логичный, на первый взгляд, вопрос.
 - Двух достаточно, - без задней мысли ответила Анна.
 - Значит, две, - сообщила Рена ожидавшей ответа служанке, и та, кивнув, ушла выполнять поручение. - И с кем же ты будешь делить постель? - смущенная улыбка делала ее похожей на девчонку-подростка, решившую выведать сердечные тайны своей подружки.
 - Я? Ни с кем! - еще не успев удивиться или рассердиться, Анна мучительно-жарко покраснела. - Что за выдумки?! Я сплю одна.
 - А твои друзья?.. - настал черед Рены сконфузиться и запнуться, подбирая приличные слова для своей догадки. - Значит, они...
 - Что?
 - Ну... Одна спальня для тебя, а вторая - для них... двоих?
 - Да, и что? Не пойму, куда ты клонишь.
 - Я уже жалею, что завела этот разговор, - расстроилась Рена. - Надо было приказать готовить три спальни, а вы бы уже сами разобрались, кому с кем спать.
 - Ты что же, подумала, что они спят вместе? Ник и Рик? - хихикнула Анна.
 - А что я должна была подумать? Одна спальня, одна кровать. У нас так.
 - Что ж, у господ свои причуды. А нам в пути часто приходилось ночевать в полевых условиях.
 - Что это значит?
 - Например, сегодня мы спали под крылом у Ромаса, - на недоверчивый взгляд Рены Анна лишь усмехнулась. - Все вместе, так теплее.
 - Ничего себе приключение, - глаза Рены стали совсем круглыми, - расскажи!
 - Завтра, ладно? - с мольбой посмотрела на сестру Анна. - У нас был тяжелый день...
 - Да, конечно, - спохватилась Рена. - Прости мою болтливость. Вы, должно быть, очень устали. Скоро ваши комнаты будут готовы, и вы сможете отдохнуть. А пока... - Рена вновь посмотрела на сестру искоса, склонив голову набок, как любопытная птичка, - все-таки скажи мне, кто из этих мужчин - твой возлюбленный? Только честно. Я никому не скажу, клянусь!
 - Ох, Рена... Честно? - Утвердительный кивок, карие глаза глядят внимательно и напряженно. - Честно? Ну, если честно...
 - Не томи, говори же!
 - Если честно... - Анна нарочно затянула паузу, уж очень забавным казалось ей нетерпение сестры, - То я и сама не знаю!
 - Не хочешь говорить - не надо, - разочарованно буркнула Рена.
 - Не обижайся, - попросила Анна, - понимаешь, они оба дороги мне. Если бы не они, мы с тобой никогда бы не встретились. Но они - друзья, и я не вправе рушить эту дружбу.
 - Ну и зря, - назидательным тоном заявила Рена, - они хоть и друзья, но соперничают между собой за твое внимание. И я, и Пангор заметили это. А собой-то хороши, заглядение! А как они на тебя смотрят! Как ты можешь не видеть этого?
 - Рена, - Анна старалась быть серьезной, но губы расползались в улыбке, а глаза озорно блестели, - что скажет твой замечательный муж, если узнает об этих твоих речах?
 - А что скажешь ты, если узнаешь, что это его слова, а не мои? - поддразнила сестру Рена.
 - Сговорились, да? - Анна украдкой бросила взгляд в сторону дальней стены, где Пангор показывал Нику и Рику свою коллекцию келадийских мечей и кинжалов.
 - Анна, - стояла на своем Рена, - хватай любого и бегом к священнику, пока они не нашли себе девушек попроще. Будешь долго выбирать - упустишь обоих!

 Именно об этом и думала Анна, ворочаясь с боку на бок в постели. "Кто твой возлюбленный?" И ведь слово-то какое красивое выбрано - возлюбленный! Медяк спрашивал иначе. "Кто из них твой мужчина?" Он ведь парень простой, а Рена - королевская дочь. Но смысл вопроса от этого не меняется. И ответа нет. Как и нет прежнего "я никогда не встану между ними." И незачем притворяться, что не догадывалась об их чувствах. Но выбирать Анна не готова! В своем воображении она уже не раз пыталась представить себе последствия этого выбора. Пробовала, отбросив эмоции, взвесить все положительные и отрицательные качества каждого из друзей. Но их недостатки казались ей одинаково несущественными, а достоинства - одинаково весомыми. Либо она настолько плохо разбирается в людях, либо ей в спутники достались двое святых!
 
 Подумав о святости, Анна совсем некстати вспомнила поцелуй Ника. Да, они оба были пьяны, но ощущения впечатались в память так, будто это было только вчера. В первый момент она почувствовала панику, такую же, как и много раз до этого с другими парнями. Вслед за паникой обычно приходила боязнь потерять контроль над ситуацией, а на десерт мозг подсовывал ей картинки позорной сцены в душевой. Но не в этот раз! Паника отступила, Анна быстро взяла себя в руки и смогла вразумить Ника. Потому что Ник - это Ник, добрый, смешной, все понимающий и неспособный причинить ей зло. А может, всему виной алкоголь, притупивший инстинкт самосохранения? Теперь уже не узнать. Но страха, мешавшего ее прежним отношениям с мужчинами, больше нет. Для Анны это - маленькая победа над собой. Можно было бы попробовать повторить. Хотя бы ради закрепления результата.
 Рик, взревновавший не на шутку и напившийся до тошноты, тоже не являл собой образец святости. Очень серьезный, правильный до занудства, иногда казавшийся старым, как Абрахам, он выглядел так по-детски трогательно, когда Анна уложила его на свои колени и убрала челку с бледного, вспотевшего лба. Но позже, обмирая от страха перед рабством и ожидая от Рика суровой отповеди, а вместо этого оказавшись в его объятиях, она сама почувствовала себя напуганным ребенком. "Не говори глупостей!" - именно те слова, которых она и ждала, немного грубоватые, но такие теплые и - черт бы их побрал - правильные. И что он, такой... ну конечно, правильный, нашел в ней, взбалмошной и эмоциональной?..
 Кровать была удобная, не слишком мягкая, как раз такая, как нравилось Анне. Одеяло не тяжелое, гору подушек она сложила в кресло, оставив себе лишь две - почти как дома! Но после ночи, проведенной на твердой земле под драконьим крылом, этот комфорт не приносил покоя. Однако около полуночи, отчаявшись разобраться в своих чувствах, Анна повернулась на бок, накрылась одеялом с головой и наконец задремала.

 Не прошло и часа, как хрупкий сон был беспощадно разбит. Анна сначала не поняла, что за шум вырвал ее из уютной дремы. Казалось, что весь замок сотрясается от ударов. Но стучали всего лишь в дверь.
 - Кто там? - проскрипела сонным голосом Анна в паузе между ударами. Очевидно, ее не расслышали, потому что грохот возобновился. Девушка зевнула, обернулась одеялом и выбралась из постели. У двери она повторила вопрос.
 - Даниэль. Прошу вас, откройте, это важно.
 От него разило алкоголем за версту, светильник в руках освещал красные, опухшие от слез глаза, но голос был тверд, а речь осмысленна. Сзади уже маячили Ник и Рик, прибежавшие на шум. Из коридора приближался дробный стук трости Пангора.
 - Простите, что разбудил. Я решил ехать к этой женщине, Ланоке, чтобы она показала мне могилу Кристиана.
 - Прямо сейчас? - Анна почему-то даже не удивилась. - Понимаю. Но не лучше ли отложить ваш отъезд до утра?
 - Благодарю за ценный совет, - с едва заметной ехидцей ответил Даниэль, - но я все решил. Вас же я разбудил, чтобы задать несколько вопросов.
 - Задавайте, - обреченно вздохнула девушка.
 - Может, мы зайдем в вашу комнату?
 - Ну уж нет! - Рик удержал Даниэля за плечо. - Спрашивайте, раз уж разрешили, и ступайте. Дайте наконец нам выспаться.
 - Хорошо, - он смерил Рика надменным взглядом, но в спор вступать не стал. - Откуда вы узнали о смерти Кристиана?
 - Ланока сказала.
 - Какую причину смерти она назвала?
 - Воспаление легких.
 - Вы поверили ей?
 - У нас не было причин сомневаться в ее словах.
 - Она не сказала, где похоронила Кристиана?
 - Нет. Мы не спрашивали. Она лишь обмолвилась, что он погребен где-то недалеко от ее дома.
 - Где она живет?
 - В лесу в окрестностях Адра. Нас привел туда и вывел оттуда Айден.
 - Кто такой Айден?
 - Ваш внук.
 - Спасибо, Анна. Прощайте!
 - Куда ты собрался, Даниэль? - Максимилиан вышел из темноты и некоторое время не выдавал своего присутствия, прислушиваясь к разговору. - Ланока с детьми отправлена в мой дом в Недми и ждет допроса. Я виноват, не смог сложить два и два и понять, что ведьма, чьих детей похитили наши герои, - хмыкнув, он кивнул на Ника и Рика, - и есть жена нашего Криса. Мы непременно допросим ее, но сейчас тебе лучше успокоиться и лечь в постель. Простите за беспокойство, друзья мои.
 Макс виновато улыбнулся Анне, кивнул парням и увел брата. Плечи Даниэля поникли, будто только сейчас он в полной мере ощутил всю тяжесть обрушившегося на него горя. Не обернувшись, он покорно побрел вслед за Максом по темным коридорам замка.

 - Вы слышали? - спросила Анна. - Они схватили Ланоку! Что теперь с ней будет?
 - Кто знает, - нахмурился Ник. - Не стоит волноваться раньше времени. Она ведь не в ширате, не в тюрьме, а в доме Макса. Значит, ничего плохого с ней не случилось. Наверное.
 - Если завтра Даниэль отправится в Недми, предлагаю поехать вместе с ним, - Рик переводил взгляд с Анны на Ника.
 - Отличная мысль, - поддержала его Анна. - Так и сделаем.
 - А теперь самая лучшая мысль - всем улечься спать, - зевая, проворчал Пангор.

 - Зачем вы обманули меня?
 Анна стояла на пороге спальни Давида, грозно сверкая глазами. Одета она была в джинсы и красную толстовку с капюшоном.
 - И вам доброе утро, Ваше Высочество, - протирая кулаками глаза, сипло пробормотал юноша, чье пробуждение было не очень-то добрым. - Могли бы и постучать.
 - Я вот тебе сейчас постучу! - разъярилась Анна и подошла к кровати, размахивая какой-то бумажкой. Хотя... бумажку Давид узнал. Он провозился с ней несколько часов. Но как она догадалась?
 - Что не так? - Давид сел и подтянул одеяло к подбородку, прикрывая костлявые ключицы. - И, может быть, дадите мне одеться?
 - Не раньше, чем вы мне все объясните. Зачем вы это сделали?
 - Зачем я передал вам записку от господина Коэна? - он весьма правдоподобно изобразил непонимание. - А что, не надо было?
 - У вас талант подделывать почерк, но врать вам не дано. Это писал не Абрахам.
 - Ваше Высочество, ну что вам не нравится? Когда босс сказал, что завтра я должен быть готов отправиться с ним, я первым делом побежал к господину Коэну, чтобы убедиться, что оставляю его в добром здравии. Он очень обрадовался возможности передать вам весточку. Конфеты - да, я сам купил их, я же моложе и шустрее его. Он сказал мне, какие вы любите. А пока я, как охотничий пес, носился по городу в поисках этих треклятых конфет, господин Коэн написал для вас несколько строк.
 - Чем?
 - В смысле - чем? Ручкой.
 - Какой?
 - Обыкновенной ручкой. Синей. Шариковой. Правой, если вы об этом.
 - Ваш босс переоценил вашу соображалку. Абрахам не пишет шариковой ручкой. Никогда. Он их презирает. У него чернильная, с золотым пером. Конечно же, антикварная.
 Давид раскрыл было рот, чтобы возразить, моргнул, как сова, разбуженная днем, и закрыл. Раскрыл. И вновь не придумал ничего правдоподобного.
 - Ладно, не мучайтесь, - махнула рукой Анна. - Просто скажите мне, жив он или нет.
 - Конечно, жив, - затараторил секретарь, выпучив и без того огромные черные глаза. - Он упал и сломал руку, а больше ничего не случилось. Несколько дней провел в больнице, а теперь сидит дома. Доктор Циммерман навещает его каждый вечер. Вашего чокнутого попугая я привез из магазина домой к господину Коэну.
 У Анны отлегло от сердца, но злость на лживого секретаря не прошла. Выдохнув, она вновь напустилась на юношу:
 - Почему нельзя было сразу все мне рассказать? Зачем понадобилось это унизительное вранье? В детстве в шпионов не наигрались? А, Давид? Что молчите? Стоп. Хотя бы сейчас вы не обманываете меня?
 - Ну Ваше Высочество, я уже не знаю, как доказать вам свою честность, - заныл Давид. - Я не хотел вас огорчать.
 - Нет уж, пожалуйста, огорчайте. Как он сломал руку? Где он упал? На машине врезался, да?
 - Он в последнее время не водил машину. Боялся, что ему станет плохо за рулем.
 - Час от часу не легче! И вы говорите, что он не болен? Давид, вы совсем заврались. Ну-ка рассказывайте мне все о его здоровье.
 Но молодой человек не успел ничего рассказать. Утреннюю тишину разрушил сильный грохот, за которым последовал звук, очень похожий на взрыв. За окном внизу раздались взволнованные голоса и торопливый топот множества ног.
 - Мы еще вернемся к этому разговору, - пообещала, выходя, Анна.

 Вооруженные стражники и слуги бежали к воротам. От запаха дыма и пороха свербило в горле. Анна хотела остановить и расспросить кого-нибудь, но увидела, что к ней идет хозяин замка. Пангор что-то возбужденно говорил ей на ходу, но Анна ничего не слышала: от ворот слышались глухие удары, ротные отдавали приказы, и спешно построенные отряды, чеканя шаг и гремя доспехами, отправлялись на защиту замка.
 - Анна, - наконец услышала она голос запыхавшегося от быстрой ходьбы Пангора. - Найдите Рену, Арди и Его Величество и отправьте в укрытие в подземелье. И сами оставайтесь там.
 - Пожалуйста, скажите мне, что случилось? - взмолилась девушка.
 - На нас напали. Кто - пока не знаю. Ворота взорваны снаружи, и все наши силы брошены туда. Да не медлите, Анна! Спасайтесь сами и спасайте нашу семью!

 29.
 Этой ночью Ромас опять услышал знакомый Зов. Он вдруг остро ощутил свое одиночество, и тоска захлестнула его подобно песчаной буре. Но в отличие от прошлого раза, дракон не почувствовал в Зове теплых, нежных флюидов. Его звали, чтобы победить. Растоптать, поработить, может быть, даже убить. Несмотря на это, Ромас вновь готов был сорваться с места и полететь навстречу сородичам. Но он хорошо помнил, чем закончился тот побег. Родной замок остался без защиты. Сейчас Зов звучал угрожающе. Драконов было трое, и они намеревались напасть на замок. Ромас не мог, не имел права оставить хозяев в беде. И пусть он один, но он прогонит других драконов, чего бы это ни стоило.
 Под утро Зов прекратился, и дракон смог поспать несколько часов. Сон Ромаса был неглубок, он то и дело поднимал голову и прислушивался. Но когда солнце взошло высоко над Кешми, Ромас уже знал совершенно точно: сегодня будет бой. Неравный и нечестный, не с жалкими человечками, а с тремя драконами. Хуже всего то, что двое из них - самки. А с самками биться нельзя. Почему? Таков закон. Просто нельзя, и все.
 Старик садовник прикатил тележку с кусками свежего мяса. Он щурился от солнца и беззаботно насвистывал незамысловатый мотив. Впервые Ромас пожалел, что не умеет говорить по-человечески. Сейчас бы предупредить обитателей и гостей замка о готовящемся нападении... Но все, что он мог - настойчиво смотреть старику в глаза и тихо рычать.
 - Что ты, мой хороший, ничего не ешь? - забеспокоился садовник. - Нездоровится тебе?
 Он потрогал ладонью нос дракона, пожал плечами и задумчиво произнес:
 - Вроде здоров. Попозже позову к тебе доктора Курта.
  Дракон не чувствовал голода, но понимал, что сегодня от него потребуются все его силы, и поэтому быстро, не чувствуя вкуса, уничтожил всю пищу, привезенную стариком.

 Арди ревел во всю глотку, отчего у Анны заложило правое ухо, и размазывал сопли по ее толстовке. Он оказался довольно упитанным ребенком, и девушке было тяжело и нести его на руках, и успокаивать, и поторапливать идущую позади Рену. Его Величество, еще не совсем оправившись от приступа, все же шел сам, гордо оттолкнув руку Даниэля.
 - Позор мне! - то и дело восклицал монарх. - Я, король Дариоса, вынужден прятаться в подземелье от каких-то разбойников вместо того, чтобы возглавить оборону!
 - Вы же не знаете, каковы их цели, - голос Даниэля звучал устало и глухо. - Возможно, они только и ждут случая устранить Ваше Величество.
 Прошедшая ночь была для него испытанием на прочность. Как он не свихнулся, запивая успокоительные капли алкоголем, на чем работал его организм - об этом знают лишь те силы, которым он возносил молитвы и проклятия. Максимилиан просидел с ним почти до рассвета, а потом, отобрав бутылку, ушел спать. Едва шаги брата стихли за дверью, Даниэль по-партизански наведался в кухню и добыл себе новую порцию выпивки. Теперь в голове его стоял туман, вязкий, но подвижный, как пар над чайником. Тело требовало отдыха, сердце звало в Недми, мозг велел защитить Его Величество и обеспечить ему максимально возможный покой. Если Даниэль сейчас позволит себе расслабиться, Его Величество, поправ все доводы здравого смысла, ринется в бой и станет легкой добычей для неизвестного противника. Если бы здесь был Максимилиан, Даниэль сам стоял бы плечом к плечу с воинами и Пангором. Но брата нигде не было. Может быть, он все еще спит и не знает о нападении? Ведь и он выпил немало.
 - Даниэль, подайте Рене руку! - велела Анна, когда перед ними открылась лестница, ведущая в подземелье замка.
 - Не волнуйся за меня, - отмахнулась Рена. - Я знаю здесь каждую ступеньку. А беременность - это не болезнь. Пусть господин Даниэль лучше присматривает за отцом.
 - Я здоров, - буркнул король. Тот факт, что дочь впервые за долгие годы назвала его отцом, вдруг наполнил душу светлой радостью, но обстоятельства требовали строжайшей дисциплины. Его Величество украдкой наблюдал за дочерьми, и эгоистичная отцовская гордость переполняла его. Красавицы - в мать! Храбрые - конечно, в него! Рена  являла собой пример собранности и хладнокровия, подбадривая перепуганных служанок. Анна также не теряла присутствия духа, она даже осмелилась приказывать самому Даниэлю Стоуну! При дворе ему не только перечить не решались, но и от одного его взгляда порой впадали в ступор все, от конюхов до министров. Король не знал о горе, постигшем начальника разведки, и думал, что тот нездоров. А чем еще можно объяснить его неопрятную одежду, небритое осунувшееся лицо и совершенно безумный взгляд?
 Двое слуг, шедшие впереди, зажигали от своих факелов настенные светильники, и подземелье оживало, открывало залы, убранные не хуже парадных. Анна с любопытством озиралась по сторонам. Она и не ожидала увидеть здесь такое великолепие! Подземелье представлялось ей мрачным, холодным, страшноватым местом, с низкими потолками и выложенными грубо отесанным камнем стенами. Именно такое она видела в Турасе. Там пахло сырой землей и затхлой стоячей водой. Здесь же подземелье предназначалось не для заключения непокорных, а для самих хозяев на случай осады. Стены были драпированы дорогими тканями теплых оттенков и украшены картинами и охотничьими трофеями. Светильники представляли собой чудо кузнечного мастерства и были расположены таким образом, чтобы в залах не оставалось темных углов, пугающих мрачными тенями. Искусно вытканные ковры смягчали звуки шагов. Столы, диваны и кресла располагали к спокойному отдыху и разговорам, если забыть о причине, собравшей здесь обитателей замка.
 Рена устало опустилась на мягкий диван. Арди тут же освободился из рук Анны, уселся на колени матери, прижался к ней и, шмыгнув носом, затих. Рена кивком предложила сестре расположиться рядом, но Анна отрицательно покачала головой:
 - Вы отдыхайте, а я пойду.
 - Это куда еще ты собралась? - заволновалась Рена.
 - Наверх. Посмотрю, что к чему.
 - Ну-ка сядь, - потребовал король. - Там разберутся без тебя. Негоже девице мешать воинам.
 - А вы попробуйте меня остановить, - дерзко бросила Анна, уязвленная приказным тоном отца.
 - Будь благоразумна, - настаивал монарх, - ты ведь королевская дочь и не можешь разгуливать там, где свистят стрелы и грохочут пушки.
 - Что-то мне расхотелось быть королевской дочерью, - огрызнулась Анна, - слишком много ограничений без всяких на то оснований.
 - Анна, - вмешался Даниэль, - стоит ли напомнить вам, к чему привела вчерашняя размолвка с Его Величеством?
 - Не стоит, - смягчилась, но не сдалась Анна. - Поймите, мне очень нужно наверх. Я еще не видела своих друзей. И я волнуюсь за них.
 Неизвестно, куда завела бы эта перепалка, но из коридора вдруг донеслись голоса, спорящие на повышенных нотах, а затем зал влетел Давид. Так влетают только на пинковой тяге. Полет закончился в одном из свободных кресел, куда юноша воткнулся головой.
 - И только попробуй высунуть отсюда нос, - невозмутимо изрек Ганс, который и произвел означенный пинок.
 - Зачем ты так со мной? - Давид неловко поднялся на ноги и посмотрел на друга огромными влажными глазами. - Я просто хотел быть с тобой рядом.
 - Ты мне живым нужен, - отрезал Ганс. - А в бою ты - полный ноль. Прошу прощения, Ваше Величество, Ваши Высочества, - он поклонился королю и его дочерям. - Анна, прошу вас, присмотрите за этим горе-воякой.
 - Вы издеваетесь? - возмутилась Анна. - Сами смотрите за этим вруном, а мне некогда!
 Анна быстро подошла к Рене, встревоженно переводившей взгляд с отца на сестру, поцеловала ее и Арди, а затем уже от дверей обернулась к королю:
 - Ваше Величество, я не обязана отчитываться перед вами за свои поступки. Поздно вы решили требовать от меня послушания. Моя жизнь и моя совесть вам не принадлежат, и в этом только ваша вина. Извините, но больше я не могу терять время на объяснения. Мое место - рядом с моими друзьями.
 "Я же не прощу себе, если их убьют! - продолжала она мысленный спор с отцом, машинально отсчитывая узкие крутые ступеньки лестницы. - Они мне слишком дороги, чтобы отсиживаться в элитном бункере в ожидании новостей! Зануда Рик и бунтарь Ник. Правой-левой, правой-левой. Правая - Рик, левая - Ник. Чет - Рик, нечет - Ник. Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать. Я никогда не встану между ними? Чушь. Я стою между ними с самого начала. Двадцать четыре, двадцать пять. Они оба мне нужны? Тоже чушь. Просто у меня не хватает смелости разобраться в своих чувствах. Но доверять свой выбор исходу боя - последнее дело. Они не могут погибнуть, не имеют права. Тридцать девять, сорок, сорок один..." Кровь шумела в висках, каждый вдох отзывался болью в груди, но Анна не останавливалась, не давала себе передышки. "Кажется, кто-то бежит за мной. Что ж, если попробует схватить и вернуть - пожалеет. Даже если он сильнее и крупнее, даже если это громила Ганс - разница в несколько ступенек будет не в его пользу. Пятьдесят четыре, пятьдесят пять..." Последние несколько пролетов были освещены солнечными лучами, проникающими в открытые двери подземелья. Осталось не больше двух десятков метров, когда дрожащие от напряжения ноги вдруг пропустили ступеньку, и девушка, оступившись, растянулась на лестнице. Сбился счет, сбилось надорванное дыхание, и крик боли и злости гулким эхом прокатился по сводам подземелья. Перед глазами плавали радужные круги. Сочащаяся кровью разбитая коленка беспомощно выглядывала в свежую дыру на джинсах.
 - Ваше Высочество, вы в порядке? - срывающимся от бега голосом спросил нагнавший ее Ганс.
 - Не подходи, - жалко пискнула Анна. - Не прикасайся ко мне. Или я тебя с лестницы спущу.
 - Да на здоровье, - Ганс сел рядом, осмотрел ее колено. - Больно?
 - Переживу. Отвали.
 Не обращая внимания на ее грубость, Ганс достал из кармана платок и, обернув вокруг ноги прямо поверх джинсов, крепко завязал.
 - Извините, антисептика при себе не ношу. Так лучше? Тогда идемте. Держитесь за меня. Аккуратнее! - Ганс протянул ей руку.
 - Я не пойду вниз, - заявила Анна.
 - Значит, нам по пути, - ответил Ганс, помогая ей подняться.

 Солнце на несколько минут ослепило вышедших из подземелья. Анна терла глаза костяшками пальцев, Ганс приложил ко лбу ладонь козырьком. Фигуры людей и их тени казались угольно-черными, а серые камни, которыми был вымощен двор, отражали солнечные лучи, будто золотые слитки. Мимо прошли, направляясь к воротам, несколько слуг. Они везли тележку с пушечными ядрами. Навстречу им две женщины несли на носилках раненого воина. Несчастный стонал и закрывал лицо руками, а из-под пальцев пробивались ручейки крови.
 - Ганс! Как хорошо, что я вас встретил! - к ним бежал доктор Вайсмюллер. - Где ваш босс? Пусть он заменит Даниэля при Его Величестве, а Даниэль поможет мне с ранеными. Их уже около дюжины, и их количество будет расти с каждой минутой. Вот, еще одного тащат! Разыщите Максимилиана, не стойте столбом! А вы, - он повернулся к Анне, - имеете опыт в уходе за ранеными?
 - Я? - растерялась Анна. - Я накладывала швы... Но я сейчас не могу! Я ищу Ника и Рика.
 - Что ж, - по-своему понял ее отказ доктор, - я не могу вас за это осуждать. Не каждый мужчина справится с этим, а вы - слабая девушка.
 - Я не слабая! - обиделась Анна. - Я сделаю все что нужно, но прежде найду своих друзей.
 - Среди раненых их нет, - ответил Вайсмюллер. - А убитыми я не занимаюсь.

 "Я только одним глазком на них взгляну - и бегом назад, к доктору, - думала Анна, продираясь сквозь ряды воинов. - Из лука стрелять не умею, но хоть с ранеными помогу." Бойцы смотрели на нее с досадой и осуждением. Один из них вызвался проводить ее в укрытие. Анна отстранила любезно предложенную руку и продолжила обходить строй, заглядывая в суровые мужественные лица. Напряженно сдвинутые брови, сжатые губы, полные решимости взгляды. Внезапно ее резко схватили за руку и быстро потянули назад.
 - Что ты здесь делаешь? - прозвучало прямо над ухом. Ник! По наивности Анна ориентировалась на его рыжие волосы, которые в любой толпе бросились бы в глаза, но сейчас они были скрыты шлемом.
  - Где ты раздобыл такую кастрюлю? - хихикнула Анна и постучала пальцами по блестящему металлу. - Тефаль, ты всегда думаешь о нас!
 - Я не шучу с тобой! - одернул ее Ник. - Сейчас же уходи отсюда!
 - Не уйду, - дерзко возразила Анна. - Я не намерена сидеть в уютном подвале, зная, что вы... что вас... - ее губы задрожали, на глаза навернулись слезы. Ей пришлось приложить усилие, чтобы не дать волю эмоциям.
 - Рик прав, ты просто дура! - рявкнул Ник. - Твое тупое упрямство ни к чему хорошему не приведет. Мы не сможем сосредоточиться на бое, зная, что ты не в безопасности.
 - Мое место рядом с вами, - пыталась настаивать Анна, но осеклась, встретившись глазами с Ником. Никогда не видела у него такого взгляда - непривычно сурового, но пронизанного странной, болезненной нежностью. - Прости. Я сейчас уйду. Где Рик?
 - Идем, - вздохнул Ник. - Я давно заметил, что ты к нему неровно дышишь. Только пообещай мне, что после этого сразу же уйдешь в укрытие.
 - И вовсе я не дышу... неровно, - смутилась Анна. Она хотела добавить, что ей нужно лишь увидеть их, убедиться, что с ними все в порядке, но промолчала, чтобы не скатиться до жалких оправданий или дешевого пафоса. Вместо этого она вложила свою руку в широкую ладонь Ника, чтобы не отстать от него, поднимаясь на стену.

 Рик и Пангор смотрели вниз через узкое оконце-бойницу. Пангор наметил цель и натянул тетиву в ожидании удобного момента для выстрела. Внизу вражеские воины, осыпаемые сверху дождем стрел, пристраивали к стене штурмовые лестницы. Прикрывавшие их лучники целились вверх, в воинов Пангора. Черное пустое око пушки равнодушно смотрело на зубцы и башенки, венчающие стену.
 Анна спокойно и даже с улыбкой выслушала от Рика причитающуюся ей порцию нравоучений и нелестных отзывов о ее умственных способностях. Напоследок он грубо приказал ей проваливать с глаз долой, сидеть в подземелье и молиться.
 - И перестань так нагло лыбиться, - завершил он свою гневную тираду. - Убирайся прочь, пока не поймала стрелу!
 - Анна! Почему вы здесь? - к ним уже ковылял Пангор. - Где Рена, Арди? С ними все в порядке?
 - Да, Пангор, они в подземелье. С ними Даниэль. А я не могу там оставаться.
 - Почему? Вы же заставляете волноваться и Рену, и Его Величество, и своих друзей! Это безответственно с вашей стороны.
 - Вот только ваших упреков мне и не хватало, - огрызнулась Анна. - Мало я от этих двоих выслушала, вставьте и вы свое мудрое слово!
 - Не сердитесь, - примирительно улыбнулся Пангор. - Я уверен, что если бы не беременность, Рену тоже пришлось бы гнать отсюда так же, как и вас гонят Рик и Ник.
 К Пангору подбежал запыхавшийся воин и торопливо, сбивчиво заговорил:
 - Там... У ворот... На телеге... У них еще две или три бочки с порохом. Они только что сгрузили одну. Второго удара ворота не выдержат! Прикажите заряжать пушки. Устроим им горячую встречу!

  Три быстрые тени, на миг заслонившие солнце, свист огромных мощных крыльев и вызванная ими вибрация воздуха заставили посмотреть вверх всех - и осажденных, и осаждающих. "Драконы!" - волной пронеслось по стене и под стеной. Описав дугу над замком, рептилии снизились настолько, что можно было разглядеть наездников. Один управлял крылатым ящером, а второй - вторая?  - достала из переметной сумки нечто увесистое и круглое, напоминающее размерами и формой кокосовый орех, и с изяществом циркового жонглера перекидывала с руки на руку, будто мячик. Совсем юная, с задорной улыбкой и горделивым взглядом - не иначе, это ее первый боевой вылет. Длинная рыжая коса подобно змее, выбравшейся из-под шлема, скользила по синему шелку плаща, извиваясь при каждом движении рук и плеч. Девушка прицелилась и бросила снаряд вниз, в одну из мастерских. С оглушительным хлопком и звоном ее адская игрушка раскололась вдребезги. Пламя, вырвавшееся наружу, вмиг охватило крышу постройки. Но стрела, выпущенная со стены, сразила ведущего. Парень повис на шее дракона подобно тряпичной кукле. Девушка ахнула - услышать это было невозможно, но хорошо читалось по ее приоткрытому рту, широко распахнутым глазам и побелевшему лицу - и, выронив очередной снаряд, судорожно вцепилась обеими руками в спинку сиденья ведущего. И вовремя: оставшийся без управления дракон, не дождавшись команды, принялся растерянно метаться между сородичами, издавая тревожный рев. На истеричные возгласы наездницы зверь не реагировал. Однако два других экипажа действовали более осмотрительно, и вскоре уже несколько бревенчатых построек были охвачены пламенем.
 
 Ромас напряженно замер и, затаив дыхание, ждал, когда садовник и двое слуг закрепят на его спине сиденье, некогда изготовленное для молодого хозяина и его жены. Люди работали сноровисто и справились с задачей в считанные минуты, но для дракона это время тянулось мучительно-медленно. Он чувствовал запах дыма, слышал стоны раненых, улавливал волны человечьего страха и злобы. Наконец старик уселся на место ведущего, кивком поблагодарил своих помощников и хлопнул ладонью по прохладной чешуйчатой шее. Дракон тотчас же сорвался с места и выбежал на площадь.
 Пангор неуклюже, боком спускался со стены. Одной рукой он держался за перила, второй опирался на трость. Следом Анна несла его лук. Садовник поспешил ему навстречу, подставил свое крепкое плечо.
 - Ты со мной, Тано? - Пангор кивнул на Ромаса и пристально посмотрел в глаза старику. - Кроме нас, никто не осмелится не то что взлететь, но даже подойти близко к Ромасу.
 - Да, господин. Мы должны дать отпор этим тварям, - он с ненавистью посмотрел в ясное небо. Один из драконов шел на снижение, его наездники готовили новый удар.
 Воины на стене едва успевали сбрасывать приставные лестницы противника. Нескольким вражеским бойцам уже удалось взобраться на стену, но все они встретили яростное сопротивление защитников замка и были либо сброшены, либо убиты. Несли потери и силы замковой стражи. В пылу сражения никто не заметил, как внизу один из бойцов неприятеля скинул синий плащ - цвет вражеской армии - и надел алый, снятый с погибшего стражника. Оказавшись на стене, он завладел луком и прицелился вниз, где хозяин замка и его пожилой слуга готовились к вылету. Там еще мельтешила какая-то девчонка, но до нее лучнику не было никакого дела. Он выбрал свою цель - хромого темноволосого мужчину.

 - Анна, вы обещали своим друзьям, что уйдете в укрытие, - напомнил Пангор.
 - Я обещала помочь доктору, - она посмотрела наверх, на стену, чтобы убедиться, что Ник и Рик ее не слышат, и на фоне синего неба увидела темный силуэт лучника. Будто в замедленной съемке, воин прицелился, натянул тетиву...
 - Пангор, оглянитесь! - крикнула Анна. Но прежде, чем тот успел повернуть голову, садовник резко оттолкнул его в сторону. Грохот покатившегося по камням шлема сплелся со свистом летящей стрелы в завораживающий смертоносный мотив. Но на пути сокрушительно-острого наконечника был уже не хозяин замка, а его старый верный слуга. На нем не было ни дорогих прочных доспехов, ни алого плаща воина. Стрела легко пробила поношенный кожаный жилет.
 - Тано! - закричал Пангор и опустился на колени рядом с раненым. В ту же минуту не менее десятка стрел, выпущенных стражей, пронзили вражеского воина. Его тело бесформенным кулем рухнуло со стены на камни мостовой. Стражники выстроились цепью, вскинув луки в ожидании новой атаки на господина, но край стены, видимый снизу, был пуст.
 - Тано! - всхлипнул, как мальчишка, Пангор. Умом понимая, что потери на войне неизбежны, именно к этой он был не готов. Тано всегда был для него не просто слугой и не только садовником, он был другом и наставником молодого господина. Не в науках - сам-то он даже свое имя писал с трудом - его уроки были важнее и сложнее самых передовых знаний. Добро и зло, честь и подлость, прекрасное и безобразное - этому не научат толстые пыльные книги. - Тано... Тано, не умирай!
 - Утешься, господин, - сдерживая стон, сквозь стиснутые зубы вымолвил садовник. - Я уж довольно пожил, пора мне...
 - Нет! Я не хочу! Не смей! - кричал Пангор, вцепившись в его руку. - Ты ведь даже не воин, это не твоя стрела!
 Анна подошла сзади, положила руки ему на плечи:
 - Перестаньте его дергать, он ведь жив. Ему обязательно помогут!
 - Как это все не вовремя, - светлые глаза старика смотрели в небо, и в них мелькали маленькие отражения парящих в вышине драконов. - Как же ты теперь полетишь на бой... один.
 Будто в подтверждение его слов, Ромас завыл - негромко, жалобно, как-то по-собачьи.
 Подошли две женщины с носилками, и стражники помогли им поднять Тано.
 - Да осторожнее, медведи неповоротливые! - командовал Пангор. Неподалеку раздался хлопок разорвавшегося снаряда. Анна обернулась на звук - один стражник катался по мостовой, сбивая пламя с загоревшегося плаща, а второй неподвижно лежал на серых камнях.
 - Вы мне ответите за Тано! - прорычал Пангор. - Вы мне за всех ответите! Мужественные воины, - повернулся он к страже, - кто готов заменить Тано в бою с драконами? Кто станет новым ведущим?
 Добровольцев не нашлось. Воины, как по команде, отступили на шаг и опустили очи долу, чтобы не встречаться взглядом с Пангором: а вдруг он расценит прямой зрительный контакт как согласие? Тогда уже не отвертеться!
 - Ты? - Пангор указал на ближайшего к нему бойца.
 - Нет, пожалуйста! - сильный, рослый мужчина съежился под пристальным взглядом господина и, казалось, даже уменьшился в размерах. - У меня семья, сынишка маленький. Им без меня никак нельзя.
 - Ты? - Пангор подошел к следующему и брезгливо поморщился: парень был на грани обморока.
 - Я, - вдруг прозвучало за спиной. Голос слишком тонкий, слегка дрожащий, но уверенный и дерзкий. Либо очень юный, либо - о нет! - женский!
 - Анна? Вы не можете!
 - Это еще почему? - вскинулась девушка. - Я летала. Я не боюсь. Ну, почти, - добавила она, поняв, что Пангор уловил дрожь в ее голосе.
 - Но Ромас привык ко мне и Тано, - возразил Пангор. - Ну, и к Рене.
 - Раз к Рене привык, то и меня примет, - Анна подошла к дракону. Он посмотрел на нее, и девушке показалось, что в его взгляде темными волнами плещется почти человеческая боль. Хотя, может быть, и не показалось, и не почти... Она погладила огромного зверя по широкому бугристому лбу, провела ладонью между глаз:
 - Держись, дружище. Мы с тобой теперь - одна команда. Хозяин временно выбыл из строя, а нашим близким нужна защита. Понимаешь? Вижу, что понимаешь. Дадим им жару, да? Пангор! Покажите мне, как закрепить ремни и как управлять этим прекрасным зверем.
 - Но Анна! Я не могу рисковать вами! Это все равно что взять на бой Рену! Что я скажу Нику и Рику... - очередной взрыв снаряда перебил его.
 - Пангор, мы теряем время! - Анна уже забралась на сиденье и возилась с ремнями безопасности.

 Двумя часами ранее, когда разъяренная Анна, наспех одевшись и на ходу собирая волосы в небрежный хвостик, шла разбираться с Давидом, к воротам замка подъехала телега, груженая бочками. Обычными такими бочками, в которых возят вино и солонину. Караульный, с минуты на минуту ожидавший смену, недовольно засопел и вышел из будки. Двое мужчин сгрузили одну из бочек и катили к воротам. Одеты они были как крестьяне, и так же бородаты и неопрятны.
 - Кто такие? - гаркнул страж. Обычно от такого окрика незваные гости застывали на месте и забывали зачем явились, но не в этот раз. Они молча продолжали свою работу, а ответил за них возница, соскочивший с козел и не спеша подошедший к караульному.
 - Виноделы мы. Заказ привезли.
 - Какой еще заказ? - страж решительно преградил путь бочке, которую уже вкатили на мост через ров.
 - Как какой? Господин ваш заказывал четыре бочки вина. Мы не первый год поставляем вино в Кешми. А ты, похоже, здесь недавно, раз не признал нас, а?
 - Давно или недавно - не твое дело. Обо всех поставках охрану извещают заранее.
 - Ничего не знаем, - нагло заявил возница. - Не хочешь пропускать - так мы бочку здесь оставим. Деньги в другой раз заберем, когда тебя, упрямого осла, выгонят взашей. Поехали, ребята!
 Крестьяне оставили свой груз там, где их и остановили - почти у самых ворот - и как-то чересчур поспешно отступили назад, к телеге. Эта спешка не понравилась караульному, да и сама бочка стояла совсем не по уставу. Вино там или нет - не имеет значения. От ворот ее нужно убрать. Добросовестный страж перевернул бочку, чтобы откатить подальше. Боковым зрением он уловил какое-то движение у телеги, а когда поднял голову, было поздно. Свист стрелы, маленький алый язычок пламени, вонзившийся в бочку с порохом вместо вина... У караульного не было ни единого шанса спастись, но если бы не он, ворота были бы снесены напрочь.

 Теперь над воротами вновь нависла угроза. Замковая стража и эскорт короля готовились к битве. Первую линию неприятеля, которая должна была войти в разрушенные ворота, ожидал стройный ряд пушек. А на стене Ник и Рик смотрели, как два вражеских воина, одетые в крестьянские рубахи, поставив только что снятую с телеги бочку на землю, полезли за следующей.
 - Трындец, - нахмурился Рик. - Сейчас они взорвут ворота.
 - Погоди, мы им самим устроим трындец, - Ник что-то искал в заднем кармане джинсов. - Сейчас!
 - Эй, ты что? Где ты взял пистолет? - вытаращил глаза Рик.
 - Неучтенный вещдок, - хвастливо усмехнулся Ник.
 - Макс предупреждал нас!..
 - Торн, дружище, для чего нужны правила? Чтобы их нарушать, - назидательно ткнул пальцем в небо Ник. - Свистни, а? Помню, в детстве у тебя круто получалось.
 - Что ты задумал? - Рик пристально посмотрел в веселые синие глаза друга.
 - Ну свистни, что тебе, жалко, что ли? Пусть они отвлекутся от своей нелегкой работенки.
 Рик пожал плечами и громко свистнул. Мужчины в телеге и несколько воинов рядом, как по команде, задрали головы вверх.
 - Отойдите от телеги, - скомандовал Ник.
 - Ага, уже бежим, - ответил один из "крестьян" и хотел было вернуться к своему занятию. Ник нажал на курок. Звук выстрела был тише и тоньше пушечного, но резанул слух своей непривычностью. От борта телеги с треском отлетели щепки.
 - Отойдите от телеги, - повторил Ник. Воины замерли в оцепенении, не зная, чего еще можно ожидать от этой маленькой, но страшной вещицы. Лучники также прекратили обстрел стены. Еще один выстрел - и один из подрывников, вскрикнув, схватился за предплечье. Те, что были внизу, отступили на несколько шагов.
 - Что ты творишь?! - ужаснулся Рик. - Лозовский, ты же его ранил!
 - Ранил? Всего лишь нежно поцарапал. Ну и припугнул чуть-чуть.
 - Зачем ты тратишь патроны?
 - Мы же не убийцы. Мы даем им шанс спастись и отказаться от своих намерений.
 Подрывники соскочили вниз и, не сводя глаз с чужаков на стене, попятились прочь от телеги. Убедившись, что люди отошли на относительно безопасное расстояние, Ник прицелился в ближайшую к краю телеги бочку и выстрелил. Сокрушительный взрыв расшвырял воинов, как кегли. Горящие обломки телеги и бочек сбивали с ног тех, кто устоял. Пламя, как пес, кусало за руки и лица, опаляло волосы, хватало за одежду. Люди бросались в ров с застоявшейся зеленоватой водой. Крики боли и страха тонули в адском грохоте и плотной дымовой завесе.
 - Обрати внимание, все живы, почти здоровы и напрочь деморализованы, - деловито заметил Ник. - А если бы я сразу стрелял по бочкам, мы бы получили кладбище имени Лозовского.
 - Да на тебя даже наши соратники смотрят как на какого-то колдуна, - Рик кивнул на стоящих неподалеку лучников.

 Тень исполинских крыльев на секунду накрыла место взрыва. Рик и Ник проводили взглядом улетающего Ромаса. На его спине сидел Пангор с луком наизготовку, а впереди...
 - Анна! Вот больная баба! - заорал Ник.
 - Пангор! Сволочь! Как ты мог?! - взревел Рик.

 Наездники не слышали их ругательств, они и друг друга-то почти не слышали. Анна сидела ни жива ни мертва, и беззвучно шевеля побелевшими губами, повторяла, как заклинание, краткую инструкцию от Пангора:
 - Правая - направо. Левая - налево. Одна рука - вверх. Обе - вниз. Три раза подряд - атака.
 Это означало, что хлопок ладонью по шее дракона справа или слева заставит его повернуть в нужную сторону, для подъема надо провести рукой вдоль шеи, а для снижения - толкнуть обеими руками. Ромас хорошо понимал дарийскую речь, но длинная шея и шум ветра не позволяли слышать ее во время полета.
 Анна больше не боялась дракона - она уже знала, что он не причинит ей зла. Ремни, закрепленные на поясе, бедрах и щиколотках, были прочны, а застежки надежны. Но пока она не привыкла к высоте и скорости, ужас ледяными цепями сковывал ее при каждом движении мощного гибкого тела рептилии. Не сразу удалось наладить контакт: ее прикосновения были слишком слабы и неуверенны, чтобы зверь мог распознать их как команды. Но когда Анна определила необходимую силу воздействия, когда Ромас начал повиноваться ее приказам - это был чудесный, восхитительный миг: будто девушка и дракон стали единым целым! Одним невероятным, огромным и разумным организмом, где руки, ноги, тела, крылья и мозг работают так слаженно, будто никогда не существовали вне этого тандема.
 Описав дугу над замком, Ромас понесся навстречу сородичам. Площадь, стена, ров и полсотни лучников остались позади. Драконы, заметив приближение одиночки, выстроились в полукруг и приготовились к бою. Когда Ромас сравнялся с ними по высоте, Пангор вскинул лук, намереваясь обезвредить ближайшего ведущего. Но в эту минуту самый крупный дракон получил команду атаковать. Анна упустила момент и была вынуждена обратить Ромаса в бегство. Вражеский пилот ожесточенно лупил ладонями по шее своего дракона, и громадный зверь, ощерив зубы и выставив вперед лапы с растопыренными когтями, молнией бросился на Ромаса. Разинутая пасть мелькнула почти у самого лица Анны, обдав жаром и запахом гниения. "Ну вот и все", - промелькнуло в голове.

 30.
 Атака замка перешла в вялотекущую стадию. Команды отступать пока не было, а наступление провалилось с треском. Треск этот был слышен, наверное, в самой столице! Попытки штурмовать стену также были обречены. Защитники замка и силы неприятеля лениво и почти безрезультатно обменивались одиночными выстрелами. Стража на стене легко могла бы перебить вражеских воинов, как цыплят, но это не сделало бы им чести.
 - Убирайтесь прочь, неудачники! - время от времени почти миролюбиво предлагал ротный.
 - Сейчас артиллерия подойдет - тогда и поглядим, кто неудачник, - отвечали снизу.
 Рик и Ник не сводили глаз с неба. Близился полдень, солнце поднималось все выше. Его лучи жгли глаза до слез, но сейчас это было несущественно.
 - Она же убьется, - сокрушался Ник.
 - Я убью его, - бушевал Рик.
 - Чего же ты ждешь, Анна, улетай! - стонал, сжимая кулаки, Ник, когда вражеский дракон бросился на Ромаса.
 - Нет! Не смей! Сгинь, стервятник! Не трогай ее! - орал до хрипоты Рик, не для того, чтобы услышали - он понимал, что это невозможно - а потому, что просто не мог удержать свой крик, свою боль...

 Вот-вот острые зубы сомкнутся на шее Ромаса или отхватят голову кому-нибудь из наездников! Ледяные пальцы ужаса сжали сердце. Гибель казалась столь неизбежной, что Анне в какой-то момент даже захотелось ускорить ее. Лишь бы не терпеть этот унизительный, тошнотворный, животный страх. Она крепко зажмурилась, но в ту же секунду получила сильный толчок в спину. Это помогло стряхнуть оцепенение.
 - Очнись! - кричал ей в ухо Пангор. - Вниз! Вниз и под брюхо!
 Анна изо всех сил ударила Ромаса обеими руками по шее. Дракон прижал крылья к бокам и устремился почти вертикально вниз. У Анны перехватило дыхание: на миг показалось, что сейчас Ромас воткнется в землю, как кол. Зубы противника лязгнули в нескольких сантиметрах от плеча Пангора, заставив его инстинктивно отшатнуться. Но Ромас, повинуясь рукам Анны, поднырнул под грудью сородича. Этот миг Пангор выбрал для атаки. Стрелы в его колчане могли поразить человека, но не дракона. Однако и у драконов имеется место, попав в которое, можно если не убить, то серьезно травмировать. Маленькая ямка у основания шеи, где сходятся ключицы, отмечена на красновато-бурой шкуре клинышком длинного светло-желтого пятна, проходящего через грудь, живот и половину хвоста. Если выстрелить ровно в середину этой ямки - дракону конец. В любом другом месте стрела, если даже и пробьет шкуру, будет не опаснее занозы. Можно, конечно, попробовать убить его выстрелом в глаз, но для этого нужно по крайней мере видеть его морду, а не брюхо. Пангор натянул тетиву и задержал дыхание, ожидая удобного момента для решающего выстрела.
 - За Тано! - яростно выкрикнул он одновременно со свистом пущенной стрелы.
 Удар невероятной силы отшвырнул Ромаса вбок, и стрела Пангора лишь царапнула шкуру, содрав несколько чешуек. Ромас взревел и заметался из стороны в сторону, стараясь избавиться от атаковавшей его самки. Самая маленькая среди сородичей, она отличалась свирепым нравом и тонким, юрким телом. Драконица вцепилась зубами и когтями в заднюю лапу Ромаса. Боль заставила его забыть о послушании. Он крутился волчком, извивался, бил хвостом, попадая больше по своим бокам, чем по противнице. Анна прильнула к шее дракона и обняла его насколько хватило рук. Горизонт кружился в безумной пляске. Некстати вспомнился научно-популярный фильм о том, как будущие астронавты тренируются на центрифуге. Анну и в автобусе-то иногда укачивало - когда-то давно, в прошлой жизни.
 - Анна! - Пангор потряс ее за плечо, - уводи их от замка!
 Легко сказать... Сейчас Анна не смогла бы с уверенностью определить, в каком направлении находится замок. Да и Ромас будто взбесился!
 - Сначала отгони эту заразу! - отчаянно крикнула Анна. В бой вступила и третья рептилия - та, чей ведущий был убит. Сейчас она подчинялась не приказу, а стадному инстинкту. Но удар хвоста Ромаса по инерции отбросил ее в сторону, задев и наездницу. Анна увидела мельком, как лицо рыжей девушки окрасилось красным. Наконец Ромас дотянулся до терзавшей его самки, яростно впился зубами в ее крыло и рванул на себя. Та издала рев, переходящий в жуткий скрежещущий визг, и выпустила лапу Ромаса. Не разжимая зубов, он резко дернул головой, и по тонкой перепонке крыла потянулись длинные разрезы, будто оставленные острым ножом. Нет, он не нарушил закон, не напал на самку, лишь защитил себя и немного проучил нахалку. Посрамленная драконица взлетела подальше и повыше, и Анна могла поклясться, что в огромных зеленых глазах блестели слезы! Самка летела неровно, рывками, будто хромала, стараясь реже использовать поврежденное крыло. Пропала прежняя легкость и грация. Издали она напоминала бабочку, чудом спасшуюся из клюва птицы.
 Ромас, а с ним и наездники смогли наконец отдышаться и оглядеться. Замок находился позади, драконы - впереди. Пангор заметил, что самец, находясь в наиболее удобном положении для атаки, не спешит воспользоваться своим преимуществом.
 - Они хотят оттеснить нас назад, к замку, и продолжить бой там, - догадался он. - Наша задача - не пропустить их!
 Анна согласно кивнула, ожидая дальнейших инструкций, и Пангор продолжил:
 - Самки нам пока не опасны. Одна зализывает раны, вторая без ведущего как без головы. Предлагаю обманный маневр. Сейчас летим прямо на этого злобного парня. На расстоянии в пол-корпуса уходим вниз, он тоже снижается, чтобы остановить нас, и в это время мы резко набираем высоту и летим к горам. Тогда же я попробую снять ведущего. Все поняла?
 - Да.
 - Вперед!

 Если смотреть на битву драконов снизу, то это похоже на драку воронов за дохлую лисицу. Совсем не впечатляющее зрелище. Расстояние делает четверых огромных крылатых ящеров маленькими и нестрашными. Яркое солнце позволяет видеть лишь черные силуэты, бестолково мечущиеся в вышине. Отсюда, со стены, рев раненого зверя не оглушает, а растерзанная плоть не вызывает приступа тошноты.
 И вновь две черные птицы ринулись в бой. Когда столкновение казалось неизбежным, один из драконов сделал что-то непонятное - с земли было похоже, будто он просто прошел сквозь своего противника и непостижимым образом оказался у него за спиной. В три взмаха он оказался на недосягаемой высоте и полетел прочь. На его спине теперь можно было рассмотреть наездников в красном. Остальные ящеры бросились в погоню.
 - Давай, Ромас! Быстрее! - кричал Ник. Увлекшись воздушным боем, он совсем забыл о наземном и, отбросив осторожность, встал на стене во весь рост. Идеальная мишень для лучника!
 - Уйди, дурак! - рявкнул Рик и потянул Ника за руку, но враг оказался быстрее. Мгновение - и Ник, еще не успев почувствовать боль, в изумлении смотрел на белое оперение стрелы, вонзившейся в его бедро. Аккуратная чистая дырка на джинсах почему-то вызвала больше сожаления, чем рана. Первым побуждением было вытащить стрелу, и Ник недолго думая рванул ее со всей дури. В ту же секунду вокруг древка начало расползаться алое пятно. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли цветные пятна с пульсирующими черными серединками.
 - Допрыгался! - Рик подхватил Ника, когда тот, закусив губу, начал сползать по стене. На белом, как полотно, лице веснушки казались зеленоватыми.
 - И что мне с вами теперь делать?! - сурово и растерянно вопрошал Рик. - Одна решила поиграть в ведьму, второй возомнил себя бессмертным. С вами свихнуться недолго! Эй! Ты меня слышишь?
 - Да слышу, не ори, - прошипел сквозь зубы Ник. - Больно, конечно, но перетерплю. Вот черт! Угораздило же...
 Он хотел сесть, но стоило чуть-чуть согнуть ногу, как боль сотнями игл пронзила все его тело от макушки до кончиков пальцев.
 - Рик, помоги мне выдернуть эту чертову стрелу!
 - Не вздумай даже! - запротестовал Рик. - Хочешь кровью истечь и окочуриться? Да отцепись от нее! Сдам тебя доктору, он все сделает как надо. Может быть, даже джинсы сохранит.
 - Джинсы? - Ник еще раз дернул за древко стрелы и виновато улыбнулся. - Не сохранит. Не знаю, что там сзади, но кажется, она прошла насквозь. Посмотри, а?
 Так и вышло. Вся штанина была залита кровью.
 - Все нормально. Не трепыхайся! Эй, парень, - Рик окликнул одного из воинов, - будь другом, помоги спустить этого недотепу вниз.

 Курт Вайсмюллер боролся за жизнь Тано, Даниэль Стоун занимался остальными ранеными, и Нику пришлось смиренно занять очередь. Несколько женщин осматривали ожидающих и оказывали помощь легко раненым, дабы они могли вернуться в строй.
 - Ну-ка повернись, - приказала Нику дородная женщина лет сорока, с невозмутимо-добродушным, как у коровы, выражением лица и огромными ручищами. Ее белый фартук был заляпан кровью.
 - Эээмм... может, не надо? - Ник отступил на шаг назад, ощутив мерзкий холодок между лопаток, как на приеме у дантиста. - Я лучше подожду.
 Но санитарка не стала слушать неубедительный лепет и, схватив за плечи, будто тощего мальчишку, развернула здоровяка Ника к себе спиной.
 - Навылет, - кратко констатировала она. - Это хорошо.
 Она жестом велела Рику уложить раненого на скамью, а затем быстро и аккуратно переломила стрелу пополам. За коротким сухим щелчком, царапнувшим по нервам, последовал вой такой нечеловеческой боли, что у Рика на секунду остановилось сердце. Похолодевшей ладонью он сжал руку Ника.
 - Спокойно, дружище, - произнес он негромко и быстро, чтобы Ник не заметил дрожи в голосе. - Больше не будет так больно.
 Потянув за наконечник, женщина извлекла обломок из дыры в джинсах. Все заняло не более трех минут. После "операции" она отерла руки фартуком, им же промокнула вспотевший лоб пациента и спокойно выслушала поток брани на незнакомом языке.
 - Все? Теперь снимай штаны, я тебя перевяжу.
 Ник вцепился в пряжку ремня, всем своим видом демонстрируя отказ оголяться прилюдно.
 - Лозовский, не глупи, - увещевал его Рик. - Кровища же хлещет!
 - Снимай же, - усмехнулась мучительница, - я не юная девица, меня наготой не испугаешь.
 - Предатель! - рычал Ник. - Как ты мог позволить ей...
 - Быстро руки убрал! - психанул Рик и принялся расстегивать его ремень, не обращая внимания на обвинения в неправильных гендерных предпочтениях.
 Женщина умело и деловито хлопотала над раной. Достав из холщовой сумки несколько баночек со снадобьями, она остановила кровотечение, обработала рану и туго забинтовала.
 - Отведи его в подземелье, - посоветовала она Рику. - С такой раной он не боец.

 Страж, охранявший вход в убежище, без единого слова пропустил гостей своего господина и закрыл за ними дверь. Ник, все еще бледный и злой на Рика, не мог не признать, что идти теперь намного легче. Но, увидев перед собой длинную крутую лестницу, которую он должен преодолеть, мучительно застонал и прислонился к стене.
 - Рик, брось меня здесь! - взмолился Ник. - Я тут на ступеньке посижу, честно-честно.
 - Не глупи, - буркнул Рик, подставляя плечо. - Идем! Держись за меня.
 Осилив два пролета, Ник наловчился не сгибать больную ногу. Однако совсем не беспокоить рану не получилось. И если поначалу они с Риком переговаривались, подбадривали и подкалывали друг друга, то к концу лестницы у них не осталось сил даже на болтовню. Как оказалось, это их и спасло!
 Ступени, которые Ник успел возненавидеть всей душой, закончились. Влево уходил длинный, неярко освещенный коридор. Вправо - непроглядная тьма. Ник в изнеможении прислонился к стене, прикрыв глаза и тяжело дыша. Рик присел на нижнюю ступеньку, глядя в одну точку перед собой. Немного передохнув, он уже хотел предложить двигаться дальше, но что-то заставило его закрыть рот и прислушаться. Из коридора, из темной его части, доносились голоса и звуки шагов. Перехватив недоумевающий взгляд Ника, Рик жестами велел ему молчать и не двигаться. Шум приближался, разбиваясь на четкий строевой шаг и короткие слова команд. Вжавшись в стену, друзья проводили ошеломленными взглядами дюжину солдат в синих плащах, промаршировавших в сторону убежища.

 Вражеские бойцы не соврали насчет артиллерии. Лучники на стене заметили колонну издалека. Все силы защитников замка были сосредоточены на площади у ворот. Поэтому когда Рик вышел из подземелья с целью собрать хотя бы пару десятков бойцов, он потерпел неудачу. Воины не обращали внимания на странного парня с безумными глазами, пытающегося на ломаном дарийском втолковать каждому встречному невероятную ересь о нападении на святая святых - подземное убежище. Рик остановился, чтобы отдышаться и привести в порядок мысли. Сейчас жизнь главы государства, его дочери и внука зависит только от него. Кто мог бы его понять? Курт Вайсмюллер и Стоуны. Курта лучше не трогать: вряд ли он сможет быстро собрать отряд. Максимилиан, скорее всего, там, где и должен быть - возле Его Величества. Остается только Даниэль. Ох, как не хотелось Рику общаться с этим заносчивым индюком! Но выбора не было. И, пропуская мимо ушей недовольный ропот ожидающих, он без стука распахнул дверь в наспех оборудованный "кабинет".
 - Имейте терпение, я еще не закончил, - голос Даниэля звучал тихо и ровно, без эмоций, будто голос диктора из радиоприемника. Он не повернулся к вошедшему, всецело занятый раной пациента.
 - Это очень срочно, - выпалил Рик.
 - А чем вы лучше других? - Стоун наконец соблаговолил обернуться, узнав голос нахального полисмена. Он не повысил голос ни на пол-тона, но в глазах полыхнула такая ярость, что любой другой осыпался бы кучкой пепла - но не Рик.
 - Я не ранен, - стараясь выдержать максимально нейтральный тон, пояснил он, - но королевская семья в опасности. Ваш брат, кстати, тоже.
 
 Когда шаги вражеских бойцов стихли в глубине коридоров, Ник, стиснув зубы и держась за стену, бесшумно двинулся следом. Ему часто приходилось останавливаться, чтобы передохнуть и прислушаться. Еще два десятка воинов прошагали мимо него - Ник едва успел скрыться в темной нише. Сколько их уже здесь? И сколько еще будет? А главное - откуда? Что это за укрытие такое, если сюда может проникнуть целая рота противника? Удастся ли Рику собрать хотя бы небольшой отряд? Как много вопросов, и пока ни одного ответа...
   
 - Ваше высочество, прошу вас, успокойте дитя, - кривясь, как от зубной боли, потребовал командир захватчиков. - От его воплей можно оглохнуть.
 - Сразу видно, что у вас нет своих детей, - от слов Рены веяло ледяным презрением. Даже в статусе заложницы она умудрялась выглядеть и вести себя как подобает принцессе. Она сидела на диване, обнимая громко плачущего Арди, и смотрела на командира так, будто вознамерилась взглядом прожечь его насквозь.
 - Ребенок напуган, и виновны в этом вы и ваши бешеные псы, - продолжала свою обвинительную речь Рена. - Вы вошли в мой дом, угрожаете мне и моим близким, а ему всего три года. Но меня вам не испугать!
 - Рена, - король положил руку на плечо дочери, - твое геройство сейчас неуместно.
 - Его величество прав, - поддакнул Максимилиан, взволнованно расхаживавший по комнате. - Давайте выслушаем, зачем сюда явились эти бравые...
 - Шакалы, - перебила его Рена. - Давайте. Арди, малыш, не плачь. Они не посмеют тебя обидеть. Мама и дедушка им этого не позволят.
 - А папа? - всхлипнув, спросил мальчик.
 - А папа, когда вернется, накажет их.
 - Хочу к папе, - Арди жалобно вздохнул, но плакать перестал.
 - Я тоже, - чуть слышно прошептала ему на ушко Рена. - Итак, говорите. Зачем вы здесь?
 Нежный голос сменился звоном холодной стали, ласковый секунду назад взгляд сверкнул молнией гнева.
 - Нам многого не нужно,- оскалился, а затем резко посерьезнел командир. - Вы должны пойти с нами, Ваше Высочество.
 - Я? Зачем? - немного опешила Рена.
 - Да как вы смеете?! - возмутился было король, но под укоризненным взглядом Максимилиана замолк и раздраженным кивком разрешил командиру продолжать.
 - Как только ее высочество отправится с нами, тотчас же будет отдан приказ о снятии осады замка. Остановить кровопролитие - не этого ли мы все хотим?
 - Мы - это кто? - не скрывая ехидной усмешки, поинтересовалась Рена. - Могли бы представиться, чтобы не выглядеть шайкой разбойников.
 - Я полковник Мирайн, и мне дан приказ доставить Ваше Высочество к моей госпоже. Желательно живую. Желательно добровольно. Мой отряд состоит из отъявленных головорезов, презирающих слова "жалость" и "сострадание". Они только и ждут вашего отказа, чтобы начать жечь, убивать и грабить.
 У Рены пересохло в горле. Съежившись, как загнанный в угол зверек, она смотрела на полковника снизу вверх и понимала: то, что он говорит о своих бойцах, он говорит о себе. Был он невысок ростом, худощав и светловолос, с красивым утонченным лицом и светскими манерами. Пожалуй, при иных обстоятельствах он мог бы произвести приятное впечатление, если бы не его глаза. Светлые и холодные, как первый тонкий лед в ноябре. Это глаза фанатика, человека, который своими идеалами, истинными или мнимыми, заранее оправдал любое свое деяние, вплоть до убийства. И Рена верила ему. Поэтому трудное решение далось на удивление легко, без внутреннего протеста. Помощи ждать неоткуда, и только она сейчас может спасти или погубить свою семью, свой замок и всех его жителей. Сын, когда вырастет, поймет ее поступок, Пангор простит, а больше она никому ничего не должна. Рена поднялась с дивана и, стиснув зубы, злобно прошипела, глядя в эти страшные глаза:
 - Я готова. Ведите.
 Тотчас двое воинов встали за ее спиной.
 - Я пойду с мамой, - Арди обеими руками схватил ее за руку. - Я буду ее защищать.
 - Вот только драмы мне здесь не нужно, - Мирайн шагнул к мальчику и попытался отцепить его от Рены. Арди закричал и вдруг впился зубами в запястье полковника. От неожиданности Мирайн охнул, отдернул руку и ею же замахнулся на ребенка.
 - Не трогайте его! - воскликнула Рена, вставая между сыном и полковником.- Дайте нам несколько минут и потом ведите меня куда нужно.
 - Что вы намерены делать с моей дочерью ? - спросил король, пока Рена шепталась с сыном.
 - Я? Ничего, - пожал плечами Мирайн. - Моя госпожа мудра и гуманна, и я уверен, что она не причинит Ее высочеству зла.
 - Какие у нас гарантии, что вы сдержите слово и снимете осаду?
 - Я гарантий не даю, - снисходительно усмехнулся полковник. - Я лишь исполняю приказы.

 Стоя за выступом стены, Ник слышал каждое слово. Не владея дарийским языком настолько, чтобы понимать все сказанное, главное он все же уловил. Захватчикам нужна Рена. И она готова сдаться врагу, чтобы остановить эту неравную битву. Такая же сумасшедшая, как и Анна. Жертвенность - это у них в крови, не иначе. Удивительно, как у таких... таких - у Ника не сразу получилось подобрать правильное слово - нечутких родителей появились такие отважные дочери.
 Ник дождался, когда в коридорах подземелья все утихнет, и снял троих часовых, выставленных через пару десятков метров друг от друга. С первым все вышло гладко, как на учениях: ребром ладони сзади, чуть ниже уха - и в нишу, отдыхать. Ник подумал, что неплохо было бы его связать, но ничего подходящего под рукой не оказалось, да и времени было в обрез. Четверть часа точно пролежит тихо, а далее придет либо подмога Нику, либо подкрепление врагу. Со вторым часовым так чисто не получилось: потревоженная рана не дала подобраться бесшумно. Его пришлось приложить лицом о стену и упаковать в сорванный там же гобелен. Третий, стоявший почти у самого входа в убежище, вступил в схватку с ослабевшим от боли Ником. Ник понимал, что противнику не обязательно побеждать его физически, достаточно позвать на помощь. Поэтому он схватил со стены факел и, орудуя им как бейсбольной битой, наотмашь ударил часового в скулу. Воин рухнул к его ногам.
 Не успел Ник затолкать поверженного в какую-то кладовку, как в коридорах послышались шаги. Нет, не совсем так: человек шел бесшумно, и Ник не услышал, а скорее почувствовал чье-то приближение. Свои или чужие? Ник всматривался в полутьму коридора, и ему казалось, что стук его сердца слышен во всем подземелье. Из-за поворота, ведущего к лестнице наверх, появился темный силуэт. Человек осторожно продвигался вдоль стены, иногда останавливаясь и прислушиваясь. Странно! Почему он один? Ник приготовился разобраться с ним так же, как и с часовыми, но тот остановился совсем рядом и тихо позвал:
 - Ник! Эй, ты где?
 - Рик! - Ник схватил друга за руку и втащил в кладовку. - Ты один?
 - Нет, - Рик выглянул наружу, будто кого-то ожидая. - Как твоя нога?
 - Пристрели меня, - горько усмехнулся Ник.
 - Ага, размечтался. Ты еще на моей свадьбе станцуешь. Помнишь, как вы с Анной отжигали на постоялом дворе?
 - Еще бы. Да оттанцевался, наверное. Что ты все выглядываешь?
 Рик снова выглянул из кладовки - и вовремя, чтобы перехватить неумело крадущегося по коридору парнишку. Выйдя на свет факела, чтобы видеть пришедшего, он вопросительно кивнул в сторону лестницы. Юноша скрестил и развел перед собой руки, что означало "все чисто". Рик снова кивнул, а затем дал знак к наступлению. Паренек рысцой побежал к лестнице.
 
 Полковник Мирайн велел Рене поторопиться, сочтя, что прощание затянулось. Воины, назначенные конвоировать пленницу, взяли ее под руки, но она гордо освободилась и, не оборачиваясь, подняв голову, царственной походкой прошла к дверям. Никто не посмел ни прикоснуться, ни заговорить с ней. Лишь Мирайн, не стерпев такого неуважения к своей персоне, у самого выхода остановил Рену и за плечи повернул к себе.
 - Ваше высочество, раз уж вы сдались на нашу милость, вам надлежит проявлять почтение к победителю. Иначе я расценю вашу дерзость как сопротивление. Не думаю, что вам захочется предстать перед моей госпожой со связанными руками.
 - Вы грубиян, полковник, - в голосе Рены уже не было ни гнева, ни страха. Не в силах изменить ситуацию в свою пользу, она решила не дать обстоятельствам сломить себя. Ведь ей нужно думать о будущем ребенке, которому ее тревоги и печали отнюдь не пойдут на пользу.
 
 Полтора десятка воинов шли впереди, за ними - Рена в сопровождении Мирайна и двух конвоиров, десяток замыкал строй. Несколько человек остались стеречь короля и его приближенных во избежание их необдуманных действий. Арди уселся рядом со  своим августейшим дедом и доверчиво прижался к нему.
 - Не волнуйся, мама скоро вернется, - убежденно заявил малыш. - А папа их накажет.
 - Непременно, мой мальчик! - король ласково взъерошил темные кудри внука и, отвернувшись, горько вздохнул. Как бы он хотел иметь хоть чуть-чуть этой непоколебимой детской веры в добро!
 
 - По местам! - скомандовал Рик. - Они идут.
 Первые шеренги вражеских воинов были атакованы отрядом Рика, состоящим из легко раненых защитников замка и слуг. В узком коридоре подземелья элемент внезапности оказался на стороне вооруженных чем попало партизан. Из ниш и кладовок, расположенных вдоль стены, будто черные тени, появлялись люди с топорами, оглоблями и вилами. В считанные минуты строй был разбит на части. Идущие впереди вступили в бой. Пленница и ее стражи были окружены. Замыкающие топтались на месте, как кучка отбившихся от стада баранов.
 Конвоиры, закрывая собой Мирайна и Рену,схватились за мечи, но острые зубья вил, нацеленные прямо в глаза, поубавили им уверенности.
 - Расступитесь! - вдруг раздался властный голос из-за спин конвоиров. - Пропустите нас. Иначе ей не жить!
 Все повернулись на голос - и захватчики, и защитники. Полковник Мирайн левой рукой обнимал шею Рены. В правой блестел меч, отражая мертвой сталью живой трепетный свет факелов.
 "Ты блефуешь, - с каким-то странным безразличием подумал Ник. - Она нужна тебе живая."
 Ник едва держался на ногах от боли. Он чувствовал запах своей крови, насквозь пропитавшей повязку и штанину, и не терял сознание лишь потому, что понимал: в пылу битвы этого никто не заметит, его просто затопчут и похоронят в братской могиле, среди своих и чужих. Кто здесь свой, а кто чужой? Да нет здесь никаких своих, кроме Рика. Мысли, как пузырьки воздуха в стоячей воде, медленно, лениво поднимались со дна замутненного болью сознания и лопались где-то под сводами черепа. Рена и Анна очень похожи, - всплыл очередной пузырь. И где-то он это уже видел. Картинка сменилась, как в кино, вместо полутьмы подземелья - яркий летний день, река и большой валун. И лишь девушка в центре кадра осталась неизменной. Мокрые волосы, черная бретелька купальника, у шеи нож. За ее спиной стоит убийца. Медяк. А у Ника в руках погасший факел, выполняющий роль костыля. Рука злодея надавливает на нож, и под лезвием пульсирует голубоватая жилка. Если его огреть факелом, он может, падая, полоснуть по белой нежной коже. Значит, бить нужно так, чтобы он упал вперед. Тогда он инстинктивно выставит руку перед собой. Бить изо всей силы, не жалеть гада - только так можно спасти Анну.
 - С дороги, - выкрикнул Мирайн, обводя взглядом стоящих поблизости. В его светлых глазах плескались темные холодные волны безумия. Самый страшный противник - это человек, которому нечего терять. Каждый, кто попадал под этот взгляд, невольно съеживался и делал неуверенный шажок назад. Ник дождался, когда полковник повернется к противоположной стене, размахнулся и, стиснув зубы, обрушил факел на его затылок. Весь гнев, вся ненависть к негодяю, покусившемуся на Анну, были вложены в удар, но отняли у Ника последние силы. Смятый шлем Мирайна, грохоча, покатился по полу, а сам он, выронив меч, завалился на Рену, подминая ее под себя. Угасающее сознание Ника успело зафиксировать, как Рик и двое воинов бросились ей на помощь. Полковник остался неподвижно лежать на камнях поздемелья.
 
 Анна открыла глаза и зажмурилась, ослепленная солнцем. Беспощадный свет бил сквозь плотно сомкнутые веки, будто солнце висело прямо над ней и ждало, когда она откроет глаза, чтобы сразу же их сжечь. А может, это вовсе не солнце, а яркое рсвещение операционной? Вполне вероятно. По крайней мере, это объяснило бы, почему Анна дрожит от холода. Черная тень заслонила злой свет, и Анна рискнула открыть глаза еще раз. Над ней склонился человек.
 - Доктор, я умру, да? - говорить было трудно, губы не слушались, в горле першило.
 - Анна, ты очнулась! - воскликнул по-дарийски "доктор".
 - Пангор, - улыбнулась Анна. - Помоги мне сесть. Что с нами произошло?
 - Лучше лежи. Ты совсем ничего не помнишь?
 - Я так ослепну, - проворчала Анна и, повернувшись на бок, приподнялась на локте. От этого у нее закружилась голова и потемнело в глазах.
 - Я же сказал, лежи, - упрекнул ее Пангор. Он сел на землю рядом с ней и приказал: - Вспоминай.
 - Не могу, - пожаловалась Анна.- Голова не соображает. Будто не моя.
 - Нас догнал и атаковал вражеский дракон.
 - Этот, огромный, с тремя наездниками?
 - Да, этот.
 В памяти, как разорванные фотографии, замелькали картинки боя. Вот Ромас несет их прочь от Кешми, под ними проплывают леса, впереди блестит река, а за ними летят три дракона. Но наездники не оглядываются назад. Анна упрямо гонит Ромаса вперед, а Пангор в отчаянии смотрит вниз, на стены и ворота замка, по которым беспрерывно палят пушки... Резкий рывок отшвырнул их назад, и Ромас оглушительно взревел. А потом все смешалось: небо, лес, пушки и два дракона, схватившиеся не на жизнь, а на смерть. Они бились крыльями, не давая друг другу приблизиться и в то же время выбирая удобный момент, чтобы дотянуться зубами до горла. Враг был крупнее и сильнее, и вскоре ему удалось сомкнуть челюсти на шее Ромаса. Но Ромас, извернувшись, освободился из захвата и вцепился в незащищенное горло гиганта. И, сплетясь в рычащий, шипящий, хрипящий клубок, израненные ящеры полетели вниз.
 - А Ромас... - Анна замялась, не зная, как задать вопрос, чтобы не причинить боль Пангору. - Он же в порядке?
 - Нет, - Пангор зло стиснул зубы. - Но второму повезло еще меньше.
 - Он погиб? Ты видел это?
 - Я слышал, как он ревел. Долго, страшно, с подвыванием. А потом рев оборвался.
 - А я почему не слышала?
 - Ты была без сознания. Я думал, что ты... что ты погибла.
 - Почему я вся мокрая? - допытывалась Анна. Вопросов было слишком много, они появлялись в геометрической прогрессии, переполняя ее голову. Необходимо было выяснить, что произошло с момента свободного падения с небес и до этой минуты.
 - Я и сам - хоть выжимай, - развел руками Пангор. - Ромас упал в реку. Но ты потеряла сознание раньше. Этот злодей трепал Ромаса, как собака тряпку, и ты ударилась головой о ствол дерева.
 - А ты как? Цел? Не ранен? Это ты меня спас?
 - Я только расстегнул замки и вытащил тебя на берег, - смутился Пангор, - а ты выжила, не сдалась смерти. Ты настоящий воин!
 - Я мокрая курица, а не воин, - проворчала девушка. - Спасибо тебе, Пангор. Помоги же мне встать! Где Ромас? И где остальные драконы?
 Анна наконец смогла принять сидячее положение, справилась с накатившей дурнотой и огляделась. Теперь, когда солнце не слепило глаза, она увидела, что лицо  Пангора все в царапинах и ссадинах, одежда грязна и порвана. Сама она выглядела не лучше. Ромас,прикрыв глаза, лежал на боку, туловище его было в реке, а голова и шея со множеством ран - на поросшем осокой берегу.   
 - Самец упал в лес. Куда делись его пташки, я не заметил, потому что вытаскивал тебя.
 - А вот и они, - нахмурилась Анна, указывая вверх, откуда к ним стремительно спускались две драконицы. - Нам лучше уйти.
 - Я его не брошу, - Пангор кивнул в сторону Ромаса.
 - Нам лучше не попадаться им на глаза, - объяснила, как ребенку, Анна.
 Единственным местом, пригодным в качестве укрытия, были заросли камыша. Туда Анна и потащила Пангора. Без трости он передвигался как подбитый из рогатки ворон, приволакивая ногу и нелепо дергая плечом. Сходство усиливали развевающиеся черные волосы и крючковатый нос. Анна, и сама еще не достигнув нормальной координации, довольно жестко тянула его за руку.
 - Погоди! - просил Пангор. - Я не успеваю за тобой.
 - Надо, Пангор. Ты же не хочешь, чтобы нас заметили.
 
 Стоя по колено в воде, Анна и Пангор наблюдали за приземлением дракониц. Будто огромные птицы, они медленно, величественно и почти синхронно опустились на вытянутые лапы. Два воина быстро и сноровисто расстегнули ремни, спешились и подбежали к наезднице второй самки. У девушки с рыжей косой был рассечен лоб. Рана заливала кровью лицо и казалась огромной. Почувствовав под ногами твердую землю, убедившись, что ее пилот мертв, девчонка зашлась в истерике. Она рыдала и клялась, что больше никогда не поднимется в небо. Сослуживцы даже не пытались ее успокоить, а наоборот, отпускали довольно обидные шутки. Тем не менее они подвели ее к реке и велели умыться, чтобы перевязать рану.
 - Я больше не сяду на эту заразууу! - ревела в голос горе-воительница. - Вообще из армии уйдууу! Замуж выйдууу! Буду лепешки печь, варенье варить, а не вот это всеооо!
 - Да кто тебя возьмет, - поддразнил ее один из товарищей. - У тебя же лоб разбит. Останется большущий шрам, будешь страшная, как смерть.
 - Оставайся, Илета, нам ты и такая сойдешь, - насмешливо добавил второй и как-то вдруг смешался. Анне почему-то подумалось, что ему эта несчастная девочка будет нужна, даже если все ее лицо превратится в один сплошной шрам.
 - Смотрите! - вдруг насторожился один из воинов. - Да тише ты, рева!
 
 - Они увидели Ромаса, - побледнел Пангор.
 
 - Где-то здесь должны скрываться его наездники, - рассуждал юноша. - Если мы их схватим, госпожа щедро наградит нас. Ищи их, Дарей! Говорят, сам Пангор летал на этом драконе.
 - Успеем, Тико, - возразил второй. - Сначала перевяжем голову Илете. Потом мы должны найти Моригера. Возможно, кто-то из наших выжил.
 - Точно не старина Мори, - цинично хмыкнул первый. - Этот мальчик его знатно подрал. И если выжил кто-то из ребят, то награду за Пангора придется делить. Тебе это надо?
 
 Камыш зашуршал совсем рядом. Анна встала в боевую стойку, Пангор достал из-за голенища сапога кинжал. В руках противников были короткие мечи. И Анна решила напасть первой: иначе им, безоружным, не отбиться. В прыжке она провела свой коронный удар ногой в челюсть, и Дарей рухнул в грязь, ломая высокие стебли. Пангор тут же подхватил его меч и отразил атаку Тико.
 - Не рано ли вздумали Пангора делить, щенки? - вопрошал он, нанося удар за ударом. Анна смотрела на него с восторгом, не забывая пинать поверженного Дарея, когда тот пытался встать. Тико упустил инициативу и едва успевал отражать удары Пангора, отступая все глубже в заросли и все ближе к открытой воде. Там бы ему пришлось совсем туго: здесь-то воды по колено, а там, где кончался камыш, глубина сразу увеличивалась.
 Резкий толчок в спину - и Анна, выставив перед собой руки, плюхнулась в болотистую жижу. Приемам рукопашного боя Илета была не обучена, ей просто повезло застать противницу врасплох. Анна быстро сгруппировалась, бросилась в ноги Илете и, обхватив за колени, рванула на себя. Рыжая, взвизгнув, упала на спину.
 - Не трогай Илету, гадина! - Дарей вскочил и, не давая Анне подняться, ударил ногой под дых. Она согнулась пополам, безуспешно пытаясь сделать глубокий вдох. Парень размахнулся для нового удара.
 - Ну все, детки, игры закончились, - прорычал Пангор и сделал яростный выпад, целясь в грудь Тико. Тот отскочил назад, но зацепился ногой за поваленные стебли камыша, потерял равновесие, и удар меча пришелся в плечо. Воин охнул и схватился за рану. Между пальцами побежали ручейки крови. Развернувшись, Пангор бросился на Дарея. Тот почти без посторонней помощи привычно шлепнулся на спину и закрыл лицо руками.
 - Прости, Илета, - пробормотал он, почувствовав холодный металл на своей шее.
 - Твой меч в моих руках, - назидательно изрек Пангор. - Считай, что это сохранило тебе жизнь. Но учтите все: вы живы, пока лежите и молитесь.
 Не поворачиваясь к воинам спиной и держа меч перед собой, Пангор протянул Анне руку, помогая подняться. 
 
 - Генерал, тут уже и спасать некого, - раздался сзади чей-то веселый голос. Пангор замер на месте, лихорадочно прикидывая возможность атаковать с разворота, но расслабленно выдохнул, услышав хорошо знакомый голос:
 - Ну здравствуй, убогий. Вижу, мои уроки не прошли даром. Отличная работа!
 Несколько воинов связали и увели Илету, Дарея и Тико.
 - Какими судьбами, генерал? - Пангор обнял старого друга.
 - Ее Величество волнуется за супруга, - хитро усмехнулся тот.
 - Анна, это генерал Наур, я тебе о нем рассказывал. Старый вояка, грубиян и просто хороший друг.
 
 31.
 Тариса, королева Дариоса, озадаченно разглядывала свое отражение в зеркале. Почти двое суток без сна в ее возрасте уже не могут не оставить своего разрушительного следа. Если бы сейчас кто-нибудь посмел по привычке соврать ей, что она хорошо выглядит, Ее Величество немедля отправила бы наглого льстеца на виселицу! Ну, может, и не на виселицу - до сих пор ложь и лесть не были ей столь противны - но с глаз долой на неопределенный срок уж точно бы послала. Сейчас весь возраст королевы, вплоть до года, до дня, отражался в этом беспощадно-правдивом куске стекла, вставленном в безвкусную бронзовую раму. Бледная кожа, потухший взор, отечные веки. Бессонница не щадит ни королеву, ни простолюдинку. Прошлой ночью Ардерин уехал к дочери в Кешми, а днем прибыл гонец с известием о его болезни. Проведя в тревоге и неизвестности остаток дня и ночь, не имея возможности посоветоваться с кем-нибудь, Тариса решила действовать так, как подсказывало ее сердце. А подсказывало оно, что дело там намного серьезнее, чем простое недомогание. Воспаленное воображение рисовало ей ужасные картины: что Ардерин упал с лошади и покалечился, что его сожрал дракон, что этот ненормальный Пангор устроил на него покушение. Как знать, может быть, и письмо от Саймилы было лишь уловкой, чтобы вытащить монарха среди ночи из дома и без помех разделаться с ним?.. Королева четыре года не видела дочь и теперь с запоздалым раскаянием подумала о том, что Рена могла быть несчастлива с этим страшным человеком, что ее нужно было спасать от него, пусть даже насильно. Рано утром, с особым тщанием приведя себя в порядок с помощью пяти служанок, Ее Величество послала за генералом Науром.
 
 - Я даже не сразу понял, кто передо мной, - басисто хохотнул генерал, - на ней пудры, что на мельнике муки. Может, так бы и не узнал, если бы она не сидела на своем троне при полном парадном облачении. Обычно такая моложавая, подтянутая, глаза горят - и вдруг я увидел перед собой пожилую, уставшую женщину. Сразу как-то не до смеха стало... "Возьми, говорит, сотню-полторы воинов да езжай, навести своего дружка Пангора. Узнай, что там с Его Величеством. На сборы - полчаса." Ну нам не привыкать, мы люди военные. Поднялись по тревоге - и вперед.
 - Вы собирались напасть на Кешми? - перебил Пангор, требовательно и жестко глядя в глаза генералу.
 - Мы собирались узнать, что произошло с Его Величеством, - терпеливо пояснил Наур. - Но если бы ты оказал сопротивление, в чем я очень сильно сомневаюсь... Прости, убогий, хоть мы и друзья, но служу я Его Величеству. И эта хитрая ведьма... простите... наша мудрая королева, будучи в курсе нашей давней дружбы, послала именно меня, потому что знала: прежде чем кидаться в бой и тем самым подвергать жизнь Его Величества опасности, мы с тобой непременно выпьем за встречу и посмеемся над ее напрасными опасениями.
 Слова генрала звучали убедительно, и Пангор, устыдившись своих подозрений, виновато улыбнулся:
 - Обязательно выпьем. Ну так что же было дальше?
 - Подъезжаем к Кешми, - вновь неспешно заговорил Наур, - а там панихида с плясками! Пушки палят, дым глаза ест. Мы остановились на дальних подступах, и я послал  разведчиков. Те доложили, что замок атакован артиллерией. Не нашей, да и не келадийской: в Келади не жалуют синий цвет. Не тратя времени на выяснение, кто такие и откуда, мы нанесли удар с тыла в тот самый момент, когда эти байстрюки прорвали оборону. Мы въехали в замок на плечах синежо... простите... ну этих самых, как наш Гело, который по пьяни верхом на борове явился в лавку гончара, чтобы высватать его дочку. Эй, Гело, расскажи, что ты учудил в гончарной лавке!
 - Не сейчас! - в нетерпении воскликнул Пангор, спасая от неминуемого конфуза полноватого белобрысого воина, переминавшегося с ноги на ногу за спиной Наура. - Продолжайте же, прошу!
 - Его Величество и Ее Высочество вышли из укрытия нам навстречу. Тут бы мне откланяться и вернуться к Ее Величеству, успокоить несчастную, но как я мог не повидать своего убогого друга? - Наур хлопнул Пангора по плечу так, что он едва устоял на ногах. - Лучники рассказали мне о битве драконов. Вот так мы и встретились.
 Ведя свой неторопливый, приправленный солеными солдафонскими шутками рассказ, Наур не сводил пытливого взгляда с Анны. Мокрое, чумазое существо с красным носом и больными глазами кого-то ему напоминало, но рассмотреть черты лица мешали ссадины и грязь. Анна смутилась, решив, что пристальное внимание генерала вызвано ее неряшливым внешним видом, и извинившись, пошла к реке, чтобы хоть немного привести себя в порядок.
 - Это то, о чем я думаю? - подступил с расспросами Наур, едва девушка скрылась за камышом.
 - Откуда мне знать, о чем вы думаете, - попытался уклониться от темы Пангор.
 - Ардерин, старый греховодник... простите, пылкий мужчина, - высказал свою догадку генерал. - Прижил на стороне еще одну дочку. А мать-то кто?
 - Генерал, это наше семейное дело, - твердо ответил Пангор. - Я не могу и не хочу обсуждать его с кем бы то ни было.
 - Ты прав, убогий, - неожиданно легко сдался Наур, про себя решив расспросить Пангора позже, когда вино развяжет его язык. - Не будем оскорблять сплетнями благородное имя королевской династии. Но скажи, она служит в твоей страже? Что об этом думает Ее Высочество?
 - Они познакомились лишь вчера. Генерал, это удивительная история, и я бы непременно рассказал вам ее, но мы только что приняли решение не опускаться до сплетен.
 - А ты изменился, - Наур смотрел на Пангора, будто узнавая его заново. - Возмужал и телом, и умом. Если бы Его Величество знал тебя не поэтом-бунтарем, а зрелым и мудрым, как сейчас - он бы и дочь свою добровольно отдал за тебя, и нашел бы тебе местечко в своем окружении.
 - Все мы меняемся, - грустно улыбнулся Пангор, - но для Его Величества я все тот же урод и совратитель, что и четыре года назад. Да и нам с женой тихая уединенная жизнь милее столичной суеты и дворцовых интриг.
 
 Наклонившись над водой, чтобы умыться, Анна вновь ощутила дурноту и головокружение. Насквозь мокрая одежда облепила тело, сковывая движения и не давая согреться. В ботинках тоже было мокро и противно. Хотелось раздеться полностью, войти в реку, испытать ее живительную, бодрящую силу. Но Анна боялась, что после купания не сможет влезть в тугие, жесткие от воды джинсы. Разгуливать голышом перед взводом солдат - нет уж, мальчики и девочки, перебьетесь. Поэтому она лишь смыла с лица кровь и грязь. Стало немного легче, в голове прояснилось. Пожалуй, теперь Наур не станет смотреть на нее как на жалкую бродяжку. Несмотря на то, что этот человек не соответствовал ее понятию о боевом генерале, перед ним ей хотелось выглядеть сильной и отважной, как и все его воины. Анна почему-то представляла себе рослого худощавого человека с короткой стрижкой, орлиным взором и тонким длинным носом. Вместо этого генерал оказался невысоким коренастым мужчиной за пятьдесят с широким обветренным лицом. Нос его когда-то был  сломан и сросся криво, щеку и подбородок пересекал длинный шрам, отросшие седые волосы ниспадали из-под шляпы на ворот темно-зеленого плаща. Хитроватая улыбка не сходила с его лица, прищуренные глаза смотрели по-отечески тепло, но Анна под этим взглядом чувствовала себя лабораторной лягушкой. Да и все его воины смотрели на него как на божество: грелись в лучах его доброты и страшились его немилости.
 Солнце припекало, воины Наура, настроившись на небольшую передышку, сбросили плащи и мундиры, а у Анны зуб на зуб не попадал. Она села на поваленное дерево, вылила из ботинок воду, выжала носки. Тяжелую от воды толстовку она тоже осмелилась снять, пока никого рядом нет - иначе ей не согреться. Расстелила вещи на солнце сушиться и босая, в джинсах и майке, отправилась через камыш проведать Ромаса.
 На месте недавнего боя, на втоптанных в черную жижу поломанных стеблях, сидела здоровенная толстая жаба. Девушка вздрогнула и отшатнулась, но быстро взяла себя в руки: жаба - не змея, не укусит. Вот если бы Анна сразу знала, что здесь водятся такие экземплярчики, неизвестно, чем бы закончился бой: она скорее умерла бы, чем потащила Пангора в этот злосчастный камыш.
 Там, где Анна видела дракона в последний раз, происходило что-то непонятное и пугающее. Самки толкали Ромаса, били крыльями, кусали за загривок. Страх ледяными пальцами сжал ее сердце, ноги будто приросли к земле. "Они же сейчас убьют его!" - эта мысль заставила стряхнуть с себя оцепенение ужаса. Надо спасать друга! Но как? Драконицы проглотят хрупкую девушку и не подавятся!
 
 - Пангор! Пангооор!
 Пангор и Наур недоуменно переглянулись. К ним со всех ног бежала запыхавшаяся, растрепанная Анна.
 - Анна, что случилось? И почему ты раздета?
 - Я одета, - отмахнулась Анна. - Идем скорее, или эти ящерицы загрызут нашего Ромаса!
 - Да успокойтесь и объясните толком, что произошло, - Наур легонько встряхнул ее за плечи. Но Пангор уже ковылял к зарослям камыша.
 Взяв с собой нескольких воинов, отдыхавших неподалеку, генерал вслед за Анной направился к драконам. Пангор не поспевал за ними, но останавливаться не собирался. Когда же он нагнал Анну и Наура, его взору открылось удивительное зрелище. Прижавшись к Ромасу с обоих сторон, ласково покусывая и похлопывая крыльями, драконицы помогали ему выбраться из воды. И у них это получалось! Ромас на ослабевших ногах понемногу продвигался к берегу, опираясь на своих новых подруг. Люди стояли в отдалении и были настолько захвачены происходящим, что почти перестали дышать. Анна могла бы поклясться, что дракон победно ухмыляется - совсем как паренек, на которого обратили внимание сразу две девушки.
 - Мужик, - снисходительно усмехнулась Анна. - Готовься, Пангор, скоро у тебя будет драконья ферма!
 
 - Я убийца, - едва очнувшись, прошептал Ник.
 - Ты защитник, - не очень уверенно возразил Рик. Он просидел у постели друга около получаса, одуревая от этого тяжелого, нездорового полумрака, от запаха пота и крови, от томительно-тягучего ожидания неизвестно чего. Даниэль обещал прислать к ним доктора Вайсмюллера, как только тот освободится. Рик, устав сидеть на месте, выловил в коридоре слугу и послал его напомнить доктору, что его ждут, но слуга тоже куда-то запропастился. Ник все не приходил в себя, и Рик изнывал от своего вынужденного бездействия. Наконец он не выдержал, решительно встал, раздвинул плотные шторы и распахнул окно. Яркий солнечный свет и легкий живой ветер быстро разогнали тягостную госпитальную атмосферу, и вскоре Ник со стоном открыл глаза.
 - Я убийца, - настойчиво повторил он. - Я прибил этого таракана Мирайна. Много ли ему надо, он маленький, дохленький, с него щелчка было бы достаточно, а я его факелом со всей дури...
 Эта короткая речь отняла у Ника почти все силы, и он, выдохнув, откинулся на подушки. Крупные капли пота усеивали бледный лоб.
 - Лежи спокойно, - приказал Рик. - Не паникуй раньше времени. Мы пока не видели его мертвым.
 - Его шлем был смят, как алюминиевая банка из-под пива. Как думаешь, много у него было шансов выжить?
 - Не казнись. Если бы ему удалось вонзить тебе нож меж ребер или перерезать горло Рене, он бы прыгал до потолка от радости.
 - Слабое утешение для полицейского, который годами защищал город от таких козлов, - пробормотал Ник. - С Реной все в порядке?
 - Рена молодчина, даже не пикнула. Лишь когда все закончилось и она малыша своего обняла - стерла слезинку, но украдкой, чтобы никто не видел. Из подвала на своих ногах вышла.
 - А король?
 - А этот меня вообще не интересует. После всего, что я о нем узнал...
 - Зря ты так. Все мы люди, все мы ошибаемся.
 - А ты это Анне объясни. Слабо? - раздраженно бросил Рик. - Она-то сполна хлебнула последствий его ошибки.
 - Она не вернулась?
 - Ох, молчи. Не знаю, что и думать. Пусть только на глаза мне покажется, уж я ей устрою! А Пангора, если бы не Рена и Арди, я бы к дракону привязал да под хвостом наскипидарил. В смысле, дракону. Пусть бы летал до самого Рождества.
 - Садист, - вздохнул Ник. - Что тебе Ромас плохого сделал?
 
 Анне становилось все хуже. Голову будто сдавили гигантские щипцы для орехов. В носу свербило, и каждый чих отдавался болью в груди и во всем теле. Ее начало знобить, и вовсе не от мокрой одежды. Вот только простуды и не хватало! В довершение всех неприятностей, уловив запах дыма и еды, она вспомнила, что сегодня ничего не ела. Ведь неведомый враг напал на Кешми рано утром, оставив обитателей и гостей замка без завтрака. Анна сидела на поваленном дереве на берегу и мечтала о чашке чая и теплом одеяле.
 - Худо тебе, подруга?
 Анна вздрогнула и обернулась. Кого еще принесла нелегкая? Не хотелось кого-либо видеть, о чем-то говорить. Рядом с ней села высокая блондинка в военных брюках и просторной льняной рубашке. В руках у нее был ворох одежды.
 - Это тебе, Наур велел передать. Переоденься в сухое. Не обижайся, женского не нашлось, у нас девчонки все рослые, крепкие, а ты хрупкая, как птичка. Парнишка один есть, мелкий да чахлый, он и поделился одежкой.
 Девушка была угловата и костлява, обнаженные в улыбке крупные зубы выступали вперед, как у лошади, движения были резки и порывисты, светлые глаза смеялись. Анне она сразу понравилась. И непрошенное вторжение, и внешнее несовершенство, и безудержная болтливость - все перечеркивалось одним штрихом ее невероятного, почти колдовского обаяния.
 - Ссспасибо, - стуча зубами, прогнусавила Анна.
 - Пойдем к нам. Парни обед готовят. Согреешься у костра, перекусим, выпьем по чуть-чуть, все болячки как рукой снимет. Я тебе особое вино приготовлю, горячее да с целебными травами.
 - Может, не надо вина? - засомневалась Анна, вспомнив отраву Медяка. - Я плохо переношу алкоголь. Апчхи! Ой...
 - Алкоголь? Что это такое? - незнакомое слово рассмешило блондинку. Смеялась она заливисто и беззаботно, как ребенок, запрокинув голову и тряся короткими кудряшками.
 - Ну, вино, пиво...
 - Эй, ты воин или принцесса? - обидно усмехнулась девушка.
 - Ни то, ни другое, - пожала плечами Анна. - Пойдем. Я и в самом деле голодна, как собака.
 Простая солдатская еда показалась Анне пищей богов, а дым и тепло костра она сейчас не променяла бы ни на какие богатства. Вскоре свалившиеся на нее невзгоды незаметно перешли в разряд мелких неприятностей. Ударилась головой? Пустяки, главное - жива. Простуда? Мелочи  жизни, пройдет.
 Воины приняли Анну и Пангора за своим столом вежливо-настороженно, но боевой и потрепанный вид гостей, вышедших победителями из схватки с "синими", вызвал у хозяев сочувствие и даже уважение к ним. Немногие были знакомы с Пангором, почти никто не знал принцессу Рену, но все видели, как эти двое разделались с троими противниками.
 - Я же говорила, что все наладится, - промурлыкала ей в ухо новая подруга, светловолосая Талла. Анна с благодарностью кивнула ей.
 - Как самочувствие? - участливой ноткой зазвучал в другом ухе голос Пангора. Анна повернулась и внимательно посмотрела на него. Бледен и серьезен, как всегда, с сочащейся ссадиной на скуле, одет, как и она, с чужого плеча, но в целом держится бодро.
 - Да вроде ничего. Сам-то как?
 - Отлично! - Пангор отхлебнул вина и с неаристократичным аппетитом вцепился зубами в свежую пышную лепешку. - Все как в старые добрые времена, когда мы с генералом объехали пол-Дариоса. Это было самое лучшее путешествие в моей жизни.
 - Да, убогий, - встрял Наур, усаживаясь между Анной и Таллой, - знатно мы с тобой тогда покатались. Есть что вспомнить! Талла, подлей-ка Анне вина, что-то она невеселая сидит.
 - Твои гости, ты и развлекай, - вдруг окрысилась блондинка. Анна удивленно захлопала глазами, переводя взгляд с Наура на Таллу. Либо ее больше никто не слышал, либо здесь публичное препирательство с боевым генералом не является нарушением субординации. Нет, все-таки слышали: те, кто сидел рядом, замолкли и навострили уши.
 - Талла, ну ты что? - Наур вдруг заискивающе улыбнулся и толкнул ее плечом. - Ревнуешь, что ли?
 - Вот еще, - фыркнула Талла. - Тебя ревновать - себя не уважать. Ни одной юбки не пропускаешь.
 Анна подвинулась к Пангору и тихо спросила:
 - У них что, роман?
 - Похоже на то, - хмыкнул Пангор. - Генерал - тот еще бабник, но кажется, таким я его прежде не видел.
 - Каким?
 - Таким... одуревшим.
 Наур, не обращая внимания на заинтересованные взгляды воинов, склонился к уху Таллы и принялся что-то шептать. Та сначала сидела с каменным лицом - вернее, она сама себе вообразила это "каменное лицо" и изо всех сил старалась ему соответствовать. Затем нахмуренные брови понемногу расправились, уголки губ дрогнули и потянулись вверх, и вскоре Талла уже не могла сдерживать улыбку. Она все еще добросовестно строила обиженную гримаску, но Наур уже понял, что прощен. Генерал быстро поцеловал девушку в зардевшуюся щечку, и их примирение было встречено одобрительными возгласами и свистом.
 
 Воины Наура разыскали в лесу погибшего дракона. Один из его наездников был мертв, второй угас от тяжелых ран на руках преследователей. Третий пытался бежать и затеряться в чаще, но был схвачен и составил компанию Тико, Дарею и Илете. Пленников связали и усадили в телегу, чтобы доставить в Кешми для допроса. Генерал дал команду к сбору. Пангор не хотел оставлять Ромаса, но Анна убедила его сначала показаться жене и сыну, а затем хоть насовсем поселиться здесь с драконами. Когда взвод покидал место битвы, Ромас лишь коснулся мордой плеча хозяина, издал тихое, виноватое урчание и вернулся к своим "дамам".
 Талла уступила своего коня Пангору, а сама вместе с Анной устроилась в телеге рядом с пленными. Такое соседство ее ничуть не смущало - она считала, что за этими проходимцами нужен строжайший присмотр. Анна старалась не смотреть в сторону узников, ей казалось, что она затылком чувствует их ненавидящие взгляды. Было что-то неправильное, противоестественное в том, что этим молодым, красивым ребятам предстоит пройти через допросы, а возможно, и пытки, после чего они наверняка будут казнены. Жили бы себе да жили, влюблялись, ссорились-мирились. На кой черт им эта война? Больше всех Анна жалела почему-то Дарея. Даже несмотря на то, что ребра до сих пор болели от его удара. Как говорил когда-то давно, в самом начале пути Максимилиан Стоун, здесь парни не знают, что с девочками драться нехорошо. Он защищал Илету. Так же, как Ник и Рик защищали бы Анну. Вот только ударить девушку они бы наверняка не смогли. "Они бы за шкирку оттащили ее от меня, поставили на ноги, отряхнули и зачитали бы ее права," - с усмешкой подумала Анна.
 От мерного покачивания телеги клонило в сон, организм настойчиво требовал отдыха, и даже болтовня Таллы действовала успокаивающе, как монотонный напев. Анна прислонилась к дощатому борту и закрыла глаза. Талла была вынуждена замолчать, а вскоре и сама задремала. Анна и рада бы последовать ее примеру, но мысли вновь и вновь возвращались к пленникам. Да, они враги, и если Анна решит просить для них снисхождения, на нее в лучшем случае посмотрят как на сумасшедшую. В худшем - обвинят в предательстве. Набравшись решимости, она открыла глаза и посмотрела на узников. Нет, никакой ненависти она не увидела. Тико дремал, Дарей не сводил взгляда с Илеты, понимая, что возможно, больше никогда ее не увидит. Илета, запрокинув голову и прищурившись от солнца, отрешенно смотрела в бездонное синее небо. Ведущий погибшего дракона, схваченный в лесу, стиснув зубы, терся связанными за спиной руками о доски телеги. "Дурак, - с горечью подумала Анна. - Ты так до костей свои руки обдерешь и не освободишься..."
 Она решила снова попытаться уснуть, и на этот раз ей это почти удалось. Даже что-то хорошее успело присниться, прежде чем в ее грезы вторглись невнятные голоса. Анна прислушалась. Тихий, ласковый полушепот Илеты и тяжелое, сиплое дыхание, больше похожее на сдерживаемый стон боли.
 - Потерпи, Тико, - уговаривала Илета. - Иначе нам всем достанется.
 - Больно-то как, - пыхтел Тико, с шипением втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. - Пангор - хреновый воин. Не мог убить одним ударом и разом прекратить это унижение.
 Анна нехотя открыла глаза и повернулась к пленным. Засохшее бурое пятно крови на рукаве рубашки Тико стало темно-красным и влажным. Очевидно, забинтовали его кое-как, наспех, и теперь рана открылась.
 - Дай посмотрю, - она оттянула ворот и заглянула под рубашку.
 - Говорила я тебе, - испуганно прошептала Илета.
 - Вот же козлы! - выругалась Анна. Дарей посмотрел на нее затравленно-звериным взглядом. Их товарищ прекратил попытки освободиться от веревок, а заодно и от кожи на руках.
 - Какие еще козлы? - Талла недовольно терла костяшками пальцев заспанные глаза.
 - Талла, ну нельзя же так! - горячилась Анна. - Почему ему никто не перевязал рану?
 - А зачем?
 - Как зачем? Мы же его до Кешми не довезем, он умрет в дороге.
 - И что? Одним больше, одним меньше - невелика разница.
 - Талла! Мы же говорим о живом человеке!
 - О враге, Анна, - зевнула Талла. - О враге. Поэтому успокойся и оставь его судьбу на волю богов.
 - Ты сама-то была в плену? - Анне казалось, что она нашла правильный способ вызвать у Таллы сострадание к пленным.
 - Была! - неожиданно резко выкрикнула ей в лицо Талла. - Была. Наур меня спас. Это были самые ужасные два дня в моей жизни. И почему мне не попалась такая сердобольная стражница? Да пойми ты, чистоплюйка! Это война. Окажись мы у них в плену - с нами обошлись бы точно так же. И я бы скорее умерла, чем приняла из рук врага хоть глоток воды. Потому что это враги. Враги, запомни!
 Талла, переведя дух после своей гневной тирады, смотрела на сжавшуюся в напряженный комок Анну с сожалением. Кажется, она даже хотела извиниться за свою вспышку. Но Анна вдруг расправила плечи и мазнула по лицу Таллы взглядом, обжигающим, как удар плети.
 - Те парни, что надругались надо мной, не были мне врагами, - негромко и зло произнесла она.
 - А... как же так? - смешалась Талла.
 - А вот так, - отвернувшись, буркнула Анна. - Мы вместе учились. Один мальчик ухаживал за мной. Кажется, мне он тоже нравился. Я хотела, я честно хотела ответить на его чувства. Но у меня совсем не было опыта. А он не стал ждать и решил взять силой то, что ему принадлежит по какому-то там праву. Позвал на подмогу друзей... Да на кой черт я тебе это рассказываю? Ты же заладила, выпучив глаза: враги, враги. Есть друзья пострашнее врагов. А есть ребята, выполняющие приказ и отрабатывающие свое жалованье. Дай мне бинты.
 - Ты что, лекарка? - с ехидцей поинтересовалась Талла.
 - Нет, но я умею...
 - Нет? Так и не лезь не в свое дело, пока Наур не услышал. Он ведь разбираться не станет. В расход пустит за предательство.
 - Да пошла ты, - огрызнулась Анна. - Держись, Тико. Сейчас я ничего не могу для тебя сделать. Вот приедем в Кешми...
 Тико, удержав за стиснутыми зубами стон боли, одарил непрошенную заступницу полным презрения взглядом и молча отвернулся. Дарей от души плюнул на доски у своих ног. Илета поджала губы, что сделало ее похожей на старуху.
 Весь остаток пути Анна пролежала, отвернувшись ото всех и подложив под голову свернутые в рулон джинсы и толстовку. На душе было гадко, голова раскалывалась, на глаза то и дело наворачивались слезы.

 32.
 Рик и Курт Вайсмюллер, усталые и измученные, вышли во двор. Ник уснул после того, как они общими усилиями обработали и зашили его рану. Солнце разогрело камни мостовой так, что на них можно было приготовить яичницу, но Рику больше по душе была послеполуденная сонная жара, чем гнетущий полумрак спальни, пропитанный запахами лекарств.
 - Кажется, сегодня я побил личный рекорд по приему пациентов, - блаженно улыбнулся доктор и доверительно сообщил: - Если бы вы знали, друг мой, как мне хочется курить. Но эту вредную привычку я оставил в Швейцарии, в мире, который мне пришлось покинуть.
 - Я бы тоже от сигареты не отказался, - вздохнул Рик. - Вы спасли столько жизней, а я чуть не выпал в осадок при виде раны у Ника.
 - Вы держались молодцом и очень помогли мне, - чтобы ободряюще хлопнуть Рика по плечу, субтильному доктору пришлось приподняться на мысочках. Рик деликатно сделал вид, что не заметил этого, тем более что без Ника ситуация не казалась забавной. Несмотря на распитую на троих бутылку коньяка из личных запасов доктора - кому для твердости руки, а кому вместо обезболивающего - Рик все еще чувствовал слабость и тошноту.
 - Знаете, док, пока не попал сюда, я работал в полиции. Повидал там разного. И первую помощь пострадавшим оказывал до приезда ваших коллег. И трупы в морг сопровождал, как целые, так и расчлененные... впрочем, вам это неинтересно. Но штопать шкуру лучшему другу - к такому жизнь меня не готовила.
 - Ничего, привыкнете! - захмелевший Вайсмюллер хотел снова хлопнуть Рика по плечу, но тот, не привыкший к такому фамильярному обхождению, сделал шаг в сторону и повернулся к доктору лицом.
 - Кстати, док, откуда у вас такой хороший коньяк? Чтобы пить здешнее спиртное, нужны годы тренировок. Я успел забыть вкус нормальной выпивки. Вино Пангора - приятное исключение.
 - Макс Стоун мне привез, - довольно икнул доктор. - Если бы не он, никакие годы тренировок не помогли бы мне привыкнуть к дарийской дряни.
 - Макс, говорите, - задумчиво пробормотал Рик. - Может, у него еще флакончик завалялся... Надо бы узнать.
 - Я должен навестить Его Величество и Ее Высочество, - деловито сдвинул седые брови Курт. - Но сначала хорошо бы немного перекусить. Я человек пожилой, мне важен режим. Составите мне компанию в набеге на кухню?
 - Боюсь, что мне сейчас кусок в горло не полезет, - признался Рик.
 - Напрасно, друг мой, - назидательно ткнул пальцем в небо доктор. - Ваш молодой здоровый организм нуждается в правильном питании...
 - Док, еще одно слово о еде - и меня, честное слово, вырвет! - Рик смотрел на Вайсмюллера с мольбой. - Не надо меня принуждать.
 - Понимаю. Вы волнуетесь за своего друга.
 - Не только за него. Есть одна бессовестная молодая особа...
 - Анна? Кстати, где она?
 - Чего бы я не отдал, чтобы узнать это, - глядя под ноги, буркнул Рик.
 - Я надеялся, что она поможет мне с ранеными, - посетовал Курт. - Хотя о чем я, она же королевская дочь.
 - Док, вы бы видели, как эта королевская дочь дерется! - азартно возразил Рик. - А какие она оладьи печет! А как она...
 - Да вы, похоже, симпатизируете ей, мой друг? - бесцеремонно перебил Вайсмюллер.
 - Нет, все не так, - смутился Рик.
 - А отчего вы так покраснели?
 - Жарко. Я просто волнуюсь за нее. Эта бестолковка улетела на драконе вместе с Пангором!
 - Да что вы говорите? - не поверил доктор.
 - Сам видел. И теперь никто не знает, чем закончился бой, живы ли они...
 - Нам с вами остается лишь ждать и молиться, - сокрушенно развел руками Курт. - Что ж, до встречи!
 Доктор тепло улыбнулся Рику и надел свою шляпу, некогда щегольскую, но давно потерявшую цвет и форму.
 Оставшись один, Рик почувствовал такое облегчение, будто выгнал из комнаты назойливую муху. Док, безусловно, человек приятный и обходительный, но иногда становится невыносимо нудным. А Рик сейчас не в том состоянии, чтобы поддерживать светскую беседу. Проводив взглядом худощавую, не по-стариковски прямую фигуру доктора, Рик вдруг вспомнил свой последний разговор с Ником.
 - Док! - окликнул он. - Слышите? Постойте!
 - Что, мой друг, вы передумали? - обернулся Курт. Поравнявшись с ним, Рик спросил:
 - Вы видели полковника Мирайна среди убитых?
 - А кто это? Простите, но я человек сугубо штатский и не обязан знать по имени и по званию всех наших славных военачальников.
 - Он не наш.
 - Тем более, - равнодушно махнул рукой доктор. - Погибших я велел сложить в тени у стены, пока не вернется Пангор и не распорядится относительно тел. Есть желание - поищите там своего полковника.
 
 Даже не зная места, выделенного для прощания с погибшими, Рик легко определил бы его по доносящимся издали звукам плача, молитв и проклятий. Никто не позаботился о том, чтобы складывать тела защитников замка отдельно от тел вражеских воинов. Женщины, оплакивавшие своих мужей, сыновей и дочерей, осыпали бранью и плевками тех, кого пока некому было оплакать. Пробираясь между скорбящими, Рик вглядывался в мертвые лица и думал о том, как безответственно было сваливать всех погибших в одну кучу. Война войной, но внутреннюю дисциплину никто не отменял.
 Рик не сразу заметил, что смотрит не на мертвых, а на живых. Люди ходили между лежащими на камнях телами, выискивая родные или знакомые лица, украдкой возносили благодарные молитвы, если поиски были напрасны, закрывали лица руками, пряча слезы... Боль потери часто бывает страшнее, чем сама смерть. По долгу службы Рику иногда приходилось сопровождать родственников в морг на опознание, и он видел различные проявления горя. Кто-то рыдал и кричал, кто-то впадал в ступор, а иным приходилось вызывать скорую помощь. Рик проследил взглядом за молодым воином, который наклонился над мертвой девушкой, чтобы перевернуть ее к себе лицом. "Эти разгильдяи даже не удосужились отдать погибшим последние почести, а побросали наспех, как попало!" - негодовал Рик. Воин, перехватив его взгляд, кивнул на убитую, прося помощи. Вдвоем они аккуратно подхватили тело за руки и ноги и положили на спину. Капюшон накидки соскользнул с головы погибшей. У нее были каштановые волосы, заплетенные в нетугую косу. Анна иногда делала себе такую же, когда не хотела возиться с прической. Сердце Рика на миг остановилось, и прежде чем здравый смысл подсказал, что это не может быть она, что самое страшное если и произошло, то не здесь - имя сорвалось с побелевших губ. Да нет, это не Анна... Нет. Узкое лицо, прямой тонкий нос - совсем не похожа. Но унять дрожь в руках удалось не сразу. Воин рухнул на колени рядом с девушкой, опустил лицо на ладони, и беззвучные рыдания сотрясли его спину и плечи.
 Рик вздохнул и собрался было продолжить поиски Мирайна, когда боковым зрением приметил на краю временного кладбища, все еще пополняемого новыми телами, сидящего на земле человека. "Странное место ты выбрал для отдыха, приятель!" - подумал Рик, повернувшись в его сторону. Тонкая шея, поникшие узкие плечи, непропорционально большой нос - да это же Давид! Переступая через тела, Рик направился к нему. Секретарь сидел на земле, сложив ноги по-турецки, и смотрел остекленевшими глазами на распростертое перед ним тело с пронзенной стрелой шеей. На голове - шлем, на спине - красный плащ. Рик положил руку Давиду на плечо. Парень вздрогнул и обернулся.
 - Давид, дружище, погоди убиваться! - Рик наклонился к покойнику. - Давай посмотрим, может, это и не Ганс.
 Давид поднял мертвую руку с массивными часами на запястье.
 - Дизель, - пояснил он. - Это я ему подарил. Он их терпеть не мог, говорил, что водозащита слабая и все такое, а мне так нравились на нем эти часы. И он носил...
 Голос его сорвался, плечи опустились, и слезы хлынули из глаз. Рик сел рядом, обнял Давида, и тот прильнул к его плечу, всхлипывая совсем по-детски. Горе юноши было столь искренним и глубоким, что у видавшего виды полицейского сдавило горло и защипало в глазах.
 - Держись, приятель, - как мог утешал он Давида. - Что случилось, того не вернуть. Не знаю, будет ли тебе от этого легче, но Ганс не мучился. Он умер быстро.
 Когда-то Рик и сам хотел проибрести такие часы. Ник отговорил его: да, красивые, брутальные, но пафоса в них больше, чем функционала. Рик тогда купил себе хороший спортивный хронограф - дурацкий, как сказал один из сослуживцев - но о Дизеле мечтать не перестал. Теперь этот бренд всегда будет напоминать ему о Гансе. Уж лучше с Сейко, как дурак, чем с Дизелем, как... как Ганс.
 - Пойдем, Давид, - позвал Рик. - Нам не стоит здесь оставаться. О нем позаботятся, а ты помоги мне. Я ищу Мирайна.
 Давид покорно поднялся, достал из кармана белоснежный носовой платок, высморкался и поплелся за Риком. Вдвоем они быстро нашли тело полковника. Его перерезанное горло обеспечивало Нику полное, безоговорочное алиби. Ник ударил его по голове, после чего сам потерял сознание. Рик видел это своими глазами. С Мирайном разделался кто-то другой. Кто же?..

 Рик и Рена одни из первых оказались у ворот, когда по замку разнеслась весть о возвращении войска Наура. Рена нервно теребила пояс платья. Маленькая и вертлявая, как белка, служанка неустанно уговаривала свою госпожу не волноваться и беречь себя. Если бы Рена вслушивалась в слова доброй женщины, ее стрекот мог бы скорее вывести из себя, чем успокоить. Рик, засунув руки глубоко в карманы, исподлобья смотрел вдаль, в низину, на медленно приближающуюся шеренгу всадников. Да что они вышагивают, как на параде? Какие новости несут? Наверное, если бы все было хорошо, летели бы, как на крыльях... Предчувствие беды, вонзившееся в сердце в тот миг, когда Рик увидел каштановые волосы мертвой девушки, выпустило свой яд, побежало вместе с кровью по венам, по мышцам и костям, в мозг, в легкие, замедляя дыхание, вызывая онемение в пальцах. На Анне утром была красная толстовка, а у Пангора - алый плащ, как и у всей его гвардии. Рик до боли в глазах вглядывался в строй всадников, одетых в хвойно-зеленые плащи с золотыми галунами, выискивая среди них яркие одежды Анны и Пангора. Замыкали шеренгу две телеги, одна из которых была нагружена ящиками и мешками. В другой сидели и лежали люди. Никто из них не был одет в красное.
 Конский топот звучал все ближе, все громче. Наконец первые всадники остановились у моста перед разрушенными воротами. Рик смотрел в их лица, стараясь уловить радость, печаль, гнев или гордость, но видел в них лишь усталость и предвкушение скорого отдыха. Вперед вышли генерал и Пангор. Хозяин замка взмахом руки поприветствовал караульную роту, встретившую своего господина дружным торжественно-радостным кличем. Рена, отмахнувшись от суетливой служанки, прошла мимо первой линии караула и ступила за ворота, навстречу мужу.
 Пангор по привычке искал среди встречающих старого доброго Тано, который обычно помогал ему спешиться и подавал трость. Нет, он не забыл, что Тано здесь нет и быть не может, но от многолетней привычки не избавиться в одночасье. Стройная фигурка в развевающемся сиреневом платье отделилась от толпы. Сердце Пангора забилось быстро-быстро, как на первом свидании. Каждая черточка лица Рены, каждый изгиб тела были изучены им вдоль и поперек, но все равно каждый раз вызывали трепетный восторг и нежность. Поравнявшись с ней, Пангор неуклюже, но самостоятельно слез с лошади. Тонкие руки тотчас же сомкнулись на его шее.
 - Не оставляй нас больше, - прерывистый выдох щекотно коснулся его лица.
 - Никогда! - Забыв обо всем и обо всех, Пангор жадно прильнул к губам Рены. Его правая рука скомкала шелковую ткань платья на талии, пальцы левой переплелись с волосами на затылке, нанося непоправимый урон ее затейливой прическе.
 Обитатели замка, стоявшие за воротами, заулыбались. Женщины стыдливо опустили глаза. Со стороны воинов Наура раздался одобрительный рокот, подхваченный караульными. Рик стоял, как и прежде, убрав руки в карманы и недобро поглядывая на целующихся. Происходящее виделось ему дешевой показухой. Но, вспомнив, через что пришлось пройти Рене, он устыдился своих мыслей. Ему очень хотелось задать Пангору несколько вопросов, а еще сильнее - засветить ему между глаз. Злая фантазия вызывала зуд в костяшках пальцев, а потом вдруг заменила Рену на Анну. Рик крепко зажмурился, а когда открыл глаза, волосы Пангора показались ему рыжими. "Ах ты дрянь", - тряхнув головой, обругал он свое разыгравшееся воображение. Все встало на места: Рена и Пангор милуются, как голубки, раненый Ник спит, а где Анна - по-прежнему неизвестно. И Рик решительно направился к хозяевам замка.
 Единственным понятным Пангору словом из гневной речи Рика было "Анна". Рена, услышав его, ахнула и вопросительно посмотрела на мужа. Сразу посерьезнев, он взмахом руки разрешил воинам проехать в ворота. Рик встал рядом, сложив руки на груди и мысленно торопя всадников. Наконец на мост въехала первая телега. Кроме возницы, людей в ней не было. Рик поймал себя на том, что почти перестал дышать. Сердце билось редкими одиночными ударами, грозя или совсем остановиться, или пробить грудную клетку насквозь, будто камнем.
 
 - Просыпайся, приехали, - Талла потрясла задремавшую было Анну за предплечье. Анна повернулась к ней, щурясь от яркого солнца.
 - Приехали, - повторила Талла. - Ты ведь не сердишься на меня? Прости, если наговорила лишнего. Я же не знала, что с тобой случилось. И мне очень жаль, правда-правда. Ну что ты молчишь?
 - Да не сержусь я, - отмахнулась Анна, не имея желания возобновлять неприятный разговор. - Только голова болит сильно.
 - Ну ничего, сейчас отдохнешь. Лекарь здесь есть? Все будет хорошо, - ласково щебетала Талла. "Да заткнись ты!" - хотелось крикнуть Анне.
 Телега дернулась и остановилась. Анна потянулась и осторожно приподнялась на локте. Голова кружилась, коленки дрожали, а надо было как-то выбираться. Талла помогла ей встать на ноги, и девушки вместе подошли к откинутому борту телеги. Расталкивая воинов и обывателей, к ним пробирался Рик. И не успев коснуться ногами земли, Анна оказалась в его объятиях.
 Как много он хотел ей сказать! Сколько правильных слов приготовил, пока ждал! И какая она дура, что не бережет себя. И какая она бессовестная, что заставляет их с Ником так волноваться. И еще много всего. Но увидев ее, такую больную, некрасивую и будто постаревшую на несколько лет, почувствовав запах дыма, въевшийся в ее спутанные волосы, ощутив в руках ее безвольное, будто кукольное тело, он вмиг порастерял весь свой запал и лишь сдавленно пробормотал:
 - Вернулась. Ты вернулась.
 - Ага, - глупо хихикнула Анна, уткнувшись носом в его небритую щеку.
 - Мы с Лозовским из-за тебя чуть с ума не сошли, - сообщил Рик.
 Анна отстранилась и несколько секунд пристально, изучающе смотрела ему в лицо. "Так смотрят обычно перед поцелуем", - промелькнула шальная мысль. Рик замер и затаил дыхание. Но Анна напряглась и, отведя взгляд, начала осматриваться по сторонам.
 - Где он?
 - Что? - в ушах звенели осколки мгновенно возведенного и так же быстро разрушенного хрустального замка мечты.
 - Лозовский. Почему я его не вижу?
 - Анна, ты только не волнуйся. Ник, он...
 - Что? С ним что-то случилось? Его убили? Почему ты молчишь?
 - Да потому что ты мне ни слова вставить не даешь, - рявкнул Рик, злясь на себя за то, что позволил себе возжелать невозможного. "Значит, все-таки Ник", - змеиным шипением звучало в голове.
 - Говори. Рик, ну пожалуйста! - Анна уже чуть не плакала.
 - Ранен он.
 - Да что ты мямлишь, как двоечник? Куда ранен? Где он? К нему можно?
 - В бедро, - Рик, подгоняемый вопросами Анны, старался говорить коротко и строго, чтобы не дать ей перебить его. - Рана неопасная. Сейчас мы к нему не пойдем, он спит.
 - Честно? - Анна почти успокоилась, но все еще смотрела с недоверием.
 - Когда я тебе врал? Анна! Эй, ты что?..
 Голова снова закружилась, ноги ослабли. Анна пошатнулась, и лишь крепкие руки Рика не дали ей упасть.
 - Рик, - Анна прижалась к его груди, - мне плохо. Очень... Проводи меня в мою комнату.
 
 Анна выздоравливала долго и трудно. Три дня она не вставала, много спала и почти ничего не ела. Казалось, тупая изнуряющая боль поселилась в каждой клеточке ее тела, от макушки и до кончиков пальцев ног. Когда жар сбили, пропал голос, и Анна могла говорить только шепотом. Доктор назначил трех служанок, которые посменно находились при ней круглые сутки. Он нарочно выбрал самых твердолобых, чтобы не пускали к Анне ни друзей, ни даже хозяев замка. Доктор настаивал на полном покое и неукоснительном соблюдении всех его назначений. Сам он навещал больную утром и перед сном. Осматривал, трогал холодными руками горячий лоб, подбадривал и ворчал. Анне он надоел до чертиков. Да и валяться в постели тоже надоело. Надоели ласковые, но неразговорчивые служанки, которые мазали ее раны и ссадины противной серой мазью, заставляли есть и принимать лекарство. Все надоело! Когда под вечер в спальне открывали окно, Анна слышала, как во дворе Ардерин и Арди играют в мяч. Их веселые голоса, смех и звонкие удары мяча по камням наполняли сердце какой-то странной, грустной радостью. Ей отчаянно хотелось присоединиться к ним. Как здорово, что дед и внук так крепко сдружились! В такие минуты Анна почти любила отца. Она даже разрешала себе думать о нем как об отце, а не как о короле.
 В один из вечеров, когда няня увела Арди, а до прихода Вайсмюллера оставалось примерно полчаса, во двор пришли Ник и Рик. Ник впервые рискнул нарушить запрет доктора и выйти из спальни, опираясь на раздобытую где-то палку - то ли черенок от лопаты, то ли древко вражеского знамени. Перекрикивая друг друга, они звали Анну к себе, шутили, дурачились и пели "Smoke on the water". Пришли они и на следующий вечер. Анна не могла встать и поговорить с ними, плакала тайком под одеялом, и служанка, заметив это, пожаловалась доктору. Тот отчитал парней и запретил нервировать пациентку.
 Когда к Анне понемногу начали возвращаться силы и голос, она спросила Вайсмюллера о пленных.
 - Рыжая девушка Илета и трое парней. Дарей, Тико и еще один, его имени не знаю. Что с ними?
 - Пленные? - удивился доктор. - Мне о них ничего неизвестно. Их привезли живыми?
 - Да! Я ехала с ними в одной телеге. У Илеты разбит лоб. Тико ранен в плечо.
 - Лоб, говорите? И плечо? У девушки была длинная коса, так?
 - Да. Что с ними? Им оказали помощь? Их не слишком жестко допрашивали?
 - Когда я их видел, помощь им уже не требовалась, - скорбно опустил глаза Курт.
 - У Тико была серьезная рана! - настаивала Анна. - Его нужно было перевязать. Я хотела ему помочь, но мне не позволили.
 - Ваше Высочество, вы не поняли. Мертвым помощь не нужна.
 - В смысле? Почему мертвым?
 - Потому что они умерли, - доктора начала раздражать непонятливость Анны.
 - Но ведь Дарей был здоров! Ну попинала я его чуть-чуть, но и он со мной обошелся не по-джентльменски. И их товарищ с другого дракона тоже не выглядел умирающим.
 - Я их видел мертвыми. Больше мне нечего сказать.
 - Но... Как же... Это я во всем виновата! - всхлипнула Анна. - Собиралась проследить, чтобы о них позаботились, а сама...
 - Немедленно прекратите плакать! - рассердился Курт. - Лучше бы я ничего не говорил. Ваши друзья мне все уши прожужжали, какая вы сильная и смелая, а я вижу перед собой обычную сентиментальную барышню. - И, смягчившись, добавил: - Будете реветь - температура поднимется и голова заболит. Ну не сердитесь на меня. Я не хотел вас огорчать.
 - С чего мне на вас сердиться, - шмыгнула носом Анна. - Я и в самом деле стала сентиментальной в последнее время. Чуть что - в слезы, самой противно.
 - Вы просто больны. Поправитесь - и это пройдет.
 - Отчего они умерли?
 - Ваше Высочество, я отказываюсь говорить с вами на эту тему! - доктор решительно встал со стула и направился к выходу. - Иначе грош цена моему лечению. Спокойной ночи!
 - Ну доктор!
 - Спокойной! - отрезал Вайсмюллер и закрыл за собой дверь.
 Сразу после его ухода Анной занялась служанка. В этот вечер дежурила Варда, старшая и самая строгая из троих. Она заставила больную выпить чашку молока, взбила подушку, закрыла окно и погасила свет. Устроилась за ширмой и при свете маленького светильника занялась чтением. Анна попыталась разговорить эту неулыбчивую женщину - больше по привычке, чем из желания поболтать, но, не добившись ничего, кроме "да-нет-не знаю", решила спать. Как назло, сон не шел к ней: днем выспалась, да и новость о пленных не давала думать ни о чем другом.
 В дверь постучали. Служанка за ширмой даже не пошевелилась. Стук повторился, на этот раз более требовательно и громко.
 - Варда! - позвала Анна. - Стучат же!
 - Слышу, - откликнулась сиделка, переворачивая страницу.
 - Не откроешь?
 - Нет. Господин доктор не велел.
 - А вдруг там что-то случилось? А вдруг пожар?
 - Не выдумывайте, госпожа. Спите.
 - Я так не усну!
 - Ох, ну я им сейчас! - сердито топая, женщина направилась к двери. - Что нужно? - нелюбезно рявкнула она в полумрак коридора. - Ой... простите, госпожа. Я не знала...
 - Не извиняйся, - ответила Рена, - я к сестре. Знаю, что ей нужен покой. Я на минутку. Ей ведь скучно одной!
 Рена! Святая душа! Услышав ее голос, Анна впервые за все время болезни улыбнулась. Но ей действительно нельзя сюда заходить!
 - Простите, госпожа, - повторила служанка, загораживая собой открытую дверь, - доктор приказал не пускать никого. Даже вас. Особенно вас!
 - Кто здесь хозяин, доктор или мой муж? - рассердилась Рена. Сиделка не нашла слов возражения и сконфуженно умолкла. С одной стороны, Рена главнее доктора, с другой... что там доктор говорил о заражении? А если все так опасно, то почему Варда сама до сих пор здорова? Странно все это! Доктор, наверное, просто не хочет волновать ее подопечную. Но ничего же не случится, если она повидается с сестрой? Даже наоборот, общение с родными и друзьями пойдет ей на пользу. Должно пойти.
 Рена, видя мучительные колебания служанки, предложила:
 - Хочешь, я подарю тебе платье? Розовое с вышивкой, которое тебе так нравилось. Пусти нас! Мы ненадолго, доктор ничего не узнает.
 Нас? Кто пришел с ней? Анне до зуда в пятках захотелось встать и выглянуть в коридор. Неужели Ник и Рик? И Анна, решившись, поднялась на локте и свесила ноги. Но стоило ей привстать с кровати, как у нее закружилась голова. Не хватало еще грохнуться на пол! Парни будут ржать, а Варда пожалуется доктору. Да будь она проклята, эта болезнь! Анна улеглась в постель и натянула одеяло до носа, чувствуя, как похолодели руки и ноги.
 - Прошу вас, госпожа, только две минуты! - причитала сиделка, отступая от двери. - А вы куда? - она вновь перекрыла вход. Рик, сделав "полицейское лицо", аккуратно отстранил женщину и молча вошел вслед за Реной. Ник виновато развел руками перед возмущенной служанкой и также не снизошел до объяснений.
 - Моя дорогая сестра! - защебетала Рена, подбегая к постели и собираясь присесть на краешек. Ник и Рик встали в изножье кровати, одинаково заложив руки за спины.
 - Рена, тебе нельзя здесь находиться, - просипела Анна и покраснела, будто сказала что-то до крайности возмутительное.
 - Ты мне не рада? - огорчилась Рена.
 - Рада! Очень! Но моя болезнь может быть опасна. Даже не для тебя, а для твоего будущего ребенка.
 - Правда? - округлив глаза, Рена попятилась к выходу. - Мне доктор говорил, а я не поверила.
 - Спроси доктора, и он расскажет тебе об инфекции. Не обижайся! Скоро я поправлюсь, и мы будем целые дни проводить вместе! Я, ты, Пангор, Арди и ребята. Кстати, как себя чувствует Пангор?
 Улыбка Рены вдруг угасла, и она, поджав губы, официальным тоном произнесла:
 - Мой супруг здоров, спасибо. Он искренне надеется, что твой недуг не затянется надолго.
 И, выпрямившись в струнку, вздернув подбородок, гордо прошествовала к выходу.
 - Подожди! - заволновалась Анна. - Что происходит? Вы с ним поссорились, что ли? Рена!
 Но та, скомканно простившись, покинула комнату.
 - Что с ней такое? - Анна переводила взгляд с Варды на парней. - Чем я ее обидела?
 - Ты - ничем, - Ник уселся на край кровати, осторожно выпрямляя раненую ногу.
 - Это из-за нас она расстроилась, - Рик расположился с другой стороны.
 - Вы обидели Рену? - вытаращила глаза Анна. - Вы что, совсем сдурели? Как вы не понимаете, в ее положении...
 - Да не скрипи ты, - с досадой перебил ее Ник. - Положение, положение... Не слепые, сами видим.
 - И не обижали мы ее, - добавил Рик. - А Пангора - так ему и надо!
 - Что вы сделали? - Анна хотела наорать на парней, но больное горло превратило ее голос в смешной поросячий визг. - Да что вы ржете? Вы дрались? Вы били его? - приступ кашля прервал поток ее негодования.
 - Я прошу вас уйти, - вмешалась Варда. Она выговаривала каждое слово четко и громко - как говорят с глухими, идиотами и иностранцами. - Госпоже нужен покой, а с вами одни неприятности.
 - Подожди, Варда, - отмахнулась Анна. - Пусть они объяснятся.
 - Успокойся, больная женщина, - фыркнул Ник. - Тебе нельзя волноваться. Здесь никому нельзя волноваться, кроме нас - мы же не здешние.
 - Мы не самоубийцы, чтобы драться с хозяином замка. Мы его просто бойкотируем, - серьезно пояснил Рик.
 - Как дети, честное слово! - Анна постучала пальцем по виску. - За что хоть?
 - Она еще спрашивает! - закатил глаза Ник.
 - За тебя, понятно? - в сердцах бросил Рик.
 - И вообще, мы еле прорвались к тебе, а ты на нас орешь.
 - А ты на нас скрипишь.
 - Ладно, не буду, - улыбнулась Анна. - Хоть вы и дураки, но я вам ужасно рада. Только пообещайте мне, что помиритесь с Пангором. Он ни в чем не виноват. Просто кроме меня...
 - Знаем-знаем, незаменимая ты наша.
 - Уходите же! - снова каркнула Варда.
 - Уйди сама, - огрызнулся Ник.
 - Правда, Варда, иди погуляй, - миролюбиво предложила Анна.
 - Мне нельзя.
 - Тогда принеси мне чего-нибудь поесть. Я проголодалась.
 - У нас тут осталось немного молока.
 - Я так не наемся!
 Сиделка вскочила со стула и, распахнув дверь, радостно и громко объявила:
 - Подать госпоже ужин! Она проголодалась! - и, повернувшись, с материнской нежностью посмотрела на Анну. - Теперь-то вы обязательно пойдете на поправку, госпожа!
 Через несколько минут в комнате было столько еды, что хватило бы для целой семьи. Впрочем, Ник и Рик не заставили себя упрашивать, с удовольствием присоединившись к ночной трапезе. Друзья будто вернулись в те беззаботные времена, когда проводили целые дни в пути, а поздними вечерами готовили пищу на костре и говорили обо всем на свете.
 - Как твоя рана, Ник?
 - Показать? - Ник с наигранной готовностью схватился за пояс штанов.
 - Балбес, - смутилась Анна. - Я поверю тебе на слово.
 - Заживает. А пока скачу, как подбитый воробей.
 - Притворяется, - махнул рукой Рик. - Перед тобой выделывается. Как сама-то? Долго еще собираешься валяться в постели?
 - Думаете, мне самой это нравится? Башка болит. Ребра болят. Да еще и простуда. Когда кашляю, кости гремят!
 - Док что говорит?
 - Что так мне и надо.
 - Умный мужик! - хмыкнул Рик. - А по делу?
 - Подозревает сотрясение и перелом двух ребер.
 - Как ты умудрилась, - Ник смотрел с осуждением и сочувствием. - Все девочки как девочки, а наша - хуже саранчи!
 - Вы же ничего не знаете, - вспомнила Анна.
 - Именно. Рассказывай.
 
 История Анны была краткой и сухой, как доклад. Свои эмоции и мысли рассказчица оставила при себе, чтобы лишний раз не провоцировать друзей: хватит с них переживаний из-за нее. Когда речь зашла о драке с Дареем, Ник хлопнул ладонью по кровати:
 - А что в это время делал Пангор?
 - Он подоспел очень вовремя! Иначе двумя ребрами я бы не отделалась.
 - Ага, а кто тебя втянул в эту заварушку? Не Пангор? - вспылил Рик.
 - Да нет же! Сколько можно вам объяснять, что он ни в чем не виноват?!
 - Где теперь эти вояки? Я бы поучил их хорошим манерам, - оскалился Ник.
 - Их нет, - горько вздохнула Анна и поведала о том, что узнала от Вайсмюллера.
 - А я помню их, - нахмурился Рик. - На следующий день после битвы я помогал с погребением. Местных хоронили родные и однополчане, а чужих Пангор велел вывезти в рощу недалеко от стен замка и закопать в общей могиле. Живописное местечко выбрал, тихое и светлое. У девушки была запоминающаяся внешность - одна коса чего стоила! Трое парней отличались от остальных воинов необычной одеждой. К ранам я не приглядывался, но при беглом осмотре смертельных повреждений они не имели.
 - Вот именно, не имели! - подхватила Анна. - Они не должны были умереть. Что-то здесь не так! И доктор мне больше ничего не сказал. Может, вам скажет?
 - Даже не сомневайся, - заверил ее Рик, и Ник согласно кивнул. - Мы его хорошо попросим, и он нам как миленький все скажет.
 - Господа, - вышла из-за ширмы Варда, - прошу вас, ступайте в свои спальни! Моей госпоже нужен отдых. Ваш визит благотворно подействовал на нее - и глаза заблестели, и аппетит появился, но если об этом  узнает господин доктор, нам всем несдобровать!
 - Что ж, идите, - Анне очень не хотелось отпускать друзей, но и неприятностей она Варде не желала. - Целоваться не будем: меня тут мажут черт знает чем.
 
 Поздно ночью друзья сидели в спальне Ника.
 - Что ты обо всем этом думаешь? - хмуро спросил Рик.
 - Об Анне? Жалко ее! И была-то худенькая, а теперь вообще прозрачная, одни глаза остались.
 - Да, недосмотрели мы за ней, - задумчиво протянул Рик и, спохватившись, перебил сам себя: - Но я не об этом. Смотри, что получается. Сначала Мирайн. Теперь эти четверо. На совпадение не похоже.
 - Ты думаешь, эти смерти как-то связаны?
 - Ни минуты не сомневаюсь. Среди нас предатель, двойной агент. Кто-то явно свой. Настолько свой, что никому и в голову не придет заподозрить его. А он убирает тех, кто может знать напавшего на Кешми.
 - Давай завтра спросим доктора насчет пленных.
 - Я примерно догадываюсь, что он скажет.
 - Отравили! - Ник ткнул пальцем в грудь Рика.
 - Или что-то вкололи, - подхватил Рик.
 - Это будет трудно доказать. Эксгумация ничего не даст: прошло несколько дней, тела начали разлагаться, да и черви с грызунами успели поработать.
 - А док на что?
 - А ты уверен, что он станет с тобой сотрудничать? - вскинул рыжую бровь Ник.
 - Станет, - самоуверенно заявил Рик.
 - Теряешь нюх, Торн. Пока он у нас главный подозреваемый.
 - Мотива не вижу, - Рик встал со стула, распахнул окно и взгромоздился на подоконник. Тотчас же в комнату влетел толстый серый ночной мотылек и принялся кружить над тусклым светильником.
 - А у кого есть мотив? - Ник не сводил глаз с мотылька, следя за его монотонным, бестолковым и завораживающим танцем.
 - Подумай сам. Предатель или его сообщник устраняет свидетелей. Все пленные, захваченные в подземелье и у стен замка - наемники, работавшие на Мирайна, а кому служил Мирайн - теперь не спросить. Пилоты, скорее всего, тоже знали своего господина. Не Мирайна, а его покровителя.
 - Док прибыл в Кешми как раз накануне нападения, - напомнил Ник.
 - Его привезли стражники короля. Думаешь, собираясь в спешке, он прихватил на всякий случай любимый чемоданчик с ядами?
 - Какой-то минимум медикаментов он в любом случае с собой привез. Он ведь знал, куда и зачем едет.
 - Ну допустим, он траванул пилотов, - Рик в упор посмотрел на друга. - Зачем - это другой вопрос. Но зарезать Мирайна? Наш милый, интеллигентный доктор? Боевого полковника? Как-то не складывается.
 - Не забывай, что я ему факелом боевитости поубавил. А док под предлогом медицинской помощи мог оказать ему помощь иную - замолчать навсегда. Легко и без усилий. Знаешь, в чем разница между хирургом и мясником?
 - В чем? Мясник режет, хирург оперирует.
 - Это лишь слова, Рик. Мясник не может стать хирургом: образования нет. Хирург мясником - запросто: его этому шесть лет в университете учили.
 - Ладно, док - подозреваемый номер один. Должны быть и другие.
 - Легче перечислить тех, кто вне подозрения, - махнул рукой Ник. - Анна, Пангор и Рена. Ну и мы с тобой. Хотя... о полковнике-то я узнал от тебя.
 - Куда тебя несет, Лозовский, - усмехнулся Рик. - Я обеспечил тебе алиби, вытащил из депрессии, а ты меня топишь.
 - Да шучу я. И кстати, Пангор невиновен в смерти полкана, а с ребятами легко мог расправиться. Кыш, дурилка, пока крылья не поджарил, - Ник отогнал надоедливого мотылька от лампы в сторону окна, где Рик взмахом руки помог насекомому найти путь наружу.
 - Как бы ни хотелось нам с тобой сделать его виноватым, - зевнул Рик, - но ему-то эти четверо были нужны живые. Если бы он хотел их убить, он мог бы сделать это в бою или отдать их на растерзание своему другу Науру. А их нужно было допросить. Потом, возможно, устроить показательную казнь.
 - Получается, доверять мы можем только Пангору. Придется с ним мириться, как просила Анна.
 - Он подвергал опасности ее жизнь, пока мы с тобой защищали его жену! - вскинулся Рик.
 - Думаешь, ты сам смог бы остановить эту занозу?
 - Я бы ее просто не пустил. Силой удержал бы, если бы потребовалось.
 - Для нашей Анны опасность - естественная среда обитания, - вздохнул Ник. - Я за нее спокоен, только пока она не встает с постели.
 - И на этой оптимистичной ноте предлагаю завалиться спать, - подвел итог Рик. - Завтра нам предстоит много работы.
 
 Той ночью Анна спала спокойно и крепко. Ее не мучили ни боли, ни плохие сны, ни духота. Утром после визита доктора она решила попытаться встать на ноги, хотя бы с помощью сиделки. При ее поддержке Анна даже прошлась вокруг кровати. И пусть на первый раз сил больше ни на что не хватило, но эта маленькая победа положила начало борьбе с нездоровьем. Больше она не собиралась лежать, пялиться в потолок и жалеть себя. На следующий день Анна потребовала принести кадку воды и устроила себе ванну. Ник и Рик заглянули к ней перед закатом. В комнате пахло не лекарствами, а мылом и душистыми травами. Анна сидела на кровати, освещенная косым солнечным лучом, и расчесывала влажные волосы. В длинной белоснежной рубашке, с босыми ногами и трогательно-тонкой шеей, она выглядела и хрупкой, и невероятно сильной, и беззащитной, и способной защитить тех, кто ей дорог. И неважно, что вместо ангельских крыльев у нее за спиной взбитая подушка.
 Ник принес ей пышную белую астру, сорванную в саду Пангора. Рик - большое красное яблоко, добытое там же. Анна приняла дары с таким восторгом, будто сейчас, в этот самый момент, сбылась ее самая заветная мечта. Бледные щеки зарумянились, в глазах вспыхнули золотые звезды.
 - Потрясающе! - воскликнула Анна, впиваясь зубами в сочную мякоть яблока и поглаживая пальцами лепестки цветка. Вот и попробуй пойми, что она имела в виду...
 Через два дня друзья застали Анну за вопиющим нарушением режима. Вернее, застал Ник, потому что вошел первым. Одетая в пижамные шорты и майку, она стояла, выпрямившись и держась руками за спинку стула, и делала боковые махи ногами. Неяркий свет пасмурного дня очерчивал тонкую фигурку и скрадывал цвета, отчего происходящее напоминало черно-белое кино. Опрокинув стул и одним прыжком преодолев пол-комнаты, Анна юркнула в постель и натянула на себя одеяло.
 - Лозовский, тебя стучаться не учили? - напустилась она на Ника. - Не забыл, что я все-таки девушка?
 - Спасибо, что напомнила, - усмехнулся Ник. - Да ладно, симпатичная пижамка.
 - А я, как всегда, самое интересное пропустил, - развел руками Рик.
 - Ну и хорошо, - приободрилась Анна. - Я ужасно похудела. На мне не то что пижама, кожа висит.
 - Какой кошмар, - расхохотались парни.
 - Сами вы кошмар. Сколько можно болеть? Пора прежнюю форму восстанавливать. Тебе, Ник, кстати, тоже не помешало бы заняться собой. Смотри, какое пузо наел!
 
 Расследование шло своим чередом, вернее, стояло на месте. Курт Вайсмюллер, даже зная, что находится под подозрением, помогал как мог. Возможно, он делал это для того, чтобы держать все под контролем, но его показания пока были едва ли не единственными материалами в деле. Он подтвердил, что пленные, скорее всего, были отравлены растительным ядом снотворного действия. От эксгумации он полицейских все-таки отговорил: криминалистической лаборатории здесь нет, а внешние признаки отравления определить уже невозможно. Кроме того, местные жители не одобрили бы осквернение могил. Помощь Стоунов сейчас была бы очень кстати, но они уехали в Недми на следующий день после боя. А Пангор своей кипучей деятельностью больше мешал, чем помогал. Новость о существовании предателя просто выбила его из колеи. Первое время он ходил сам не свой, подозревал всех и каждого. С него взяли клятву в том, что он сохранит доверенную ему тайну и не предпримет попыток что-то разузнать самостоятельно. Тогда он стал путаться под ногами и постоянно требовать отчета по ходу следствия. Ник и Рик неизменно сообщали, что за последнюю четверть часа не приблизились к раскрытию преступления ни на йоту. Вскоре им надоела эта невеселая игра, и они поручили Пангору опрос свидетелей, после чего он, довольный и гордый оказанным доверием, нагруженный инструкциями по самую макушку, исчез с их горизонта на несколько дней.
 
 Настал день, когда доктор позволил Анне покинуть свою комнату. Не то чтобы он считал ее достаточно окрепшей, но ее выходки его изрядно достали. От вынужденного безделья она начала подшучивать над Куртом, иногда довольно обидно. То прятала вещи доктора, то прилаживала над дверью кувшин с водой так, чтобы посудина опрокидывалась на голову входящего, то подкладывала на стул куски сладкого пирога. Все это, помноженное на ее жалобы и уговоры, наконец вынудило Вайсмюллера выбросить белый флаг.
 Последние дни лета выдались пасмурные и прохладные. С утра небо было затянуто тучами, то и дело сыпал мелкий дождик. Доктор велел пациентке одеться потеплее, а Варда, остановив Анну у дверей во двор, сняла с себя шерстяную шаль и набросила ей на плечи.
 После полутемных коридоров замка дневной свет неприятно резанул по глазам. Анна на секунду крепко зажмурилась. Она стояла на крыльце, отделенная от друзей несколькими ступенями, и очего-то немного волновалась. Казалось бы, что такого произошло? Вышла на улицу после болезни. Но чувствовала она себя как заключенная после нескольких лет в темнице. Выглядела, скорее всего, так же. Анна вдохнула влажную прохладу, пахнущую яблоками, и, будто решившись, сделала шаг вниз. Ступенька, другая... Ожидавшим ее Рене, Пангору и королю, казалось, тоже передалось ее напряжение. Ник и Рик развеяли официальность момента, подбежав и подхватив ее под руки. Анна вскрикнула и засмеялась, когда ноги перестали чувствовать твердь камня. Две пары крепких рук подняли ее, как перышко, снесли вниз и поставили перед встречающими:
 - Получите!
 Анна обняла и расцеловала Рену, чмокнула в щеку Пангора, подчеркнуто сдержанно поклонилась Его Величеству и хотела подхватить на руки Арди, стеснительно выглядывавшего из-за спины отца, но доктор ей этого не позволил. Старик Тано, который тоже на днях получил разрешение на недолгие прогулки, с чувством пожал широкими шершавыми ладонями ее руку.
 Сначала с ней носились как с фарфоровой вазой, ходили по пятам, поминутно справлялись о самочувствии. Но в какой-то момент ее взгляд выцепил в траве округлый бок мяча, забытого Арди накануне.
 - Ваше Высочество! - попытался остановить ее доктор. - Не ходите туда, трава мокрая! Промочите ноги! Что лечились, то даром.
 Куда там! Анна поддела мяч мыском туфли и несильным, но метким толчком отправила его к ногам Арди. Мальчик подбежал и ударил по мячу, как показывал дедушка. Тотчас же к игре присоединились Ник и Рик. Терпения Курта хватило минут на пять, не больше. Он жестко схватил Анну выше локтя, вывел за пределы "футбольного поля" и велел Варде проводить пациентку в спальню. Анну столь короткая прогулка, естественно, не устроила. Она чуть не поругалась с доктором и все-таки отстояла право быть вместе с семьей и друзьями. Коварный Вайсмюллер не стал спорить, но мяч забрал. Однако веселью это не помешало. Анна затеяла с Арди догонялки. Она пряталась от него за спинами Ника и Рика, а он - за Реной и королем. Анна делала вид, что не может найти мальчика, звала, спрашивала о нем, а сама незаметно подбиралась и хватала его за куртку. Малыш визжал, хохотал, вырывался и убегал, а разрумянившаяся Анна догоняла его, ловила и кружила. Доктор отчаялся урезонить своенравную пациентку и лишь сокрушенно качал головой. Он больше не пытался помешать ей и, не признаваясь себе в этом, с легкой завистью наблюдал за ее безыскусной, искренней, здоровой радостью, оживившей пасмурный день горсткой солнечных зайчиков. Увлекшись и на время забыв о врачебном долге, он вздрогнул от неожиданности, когда чья-то рука легла на плечо.
 - Ваше Величество?
 - У меня к вам разговор, доктор Курт.
 Король и доктор уединились в беседке неподалеку, чтобы приглядывать за молодежью, но не отвлекаться на их голоса и смех, и некоторое время о чем-то спорили. Вайсмюллер пытался что-то доказать монарху, объяснял, упрашивал, но Его Величество стоял на своем. Он тоже сначала спокойно излагал свою точку зрения, а затем просто поднажал на доктора своим королевским авторитетом. Вайсмюллеру ничего не оставалось, как уступить и сдаться. Его Величество удовлетворенно кивнул и вышел, чтобы сообщить о своем решении дочерям. Доктор остался в беседке, с досадой сверля глазами монаршую спину.
 - Мои дорогие дочери, - торжественно начал Ардерин. Рена перехватила за руку Анну, заставив ее отвлечься от игры с племянником.
 - Для всех нас стало большой радостью выздоровление Анны. Но для меня это особенный день. Наш уважаемый доктор сообщил, что Анна уже достаточно окрепла, чтобы отправиться вместе со мной в столицу. Ты готова, Анна? Сколько времени тебе нужно на сборы?
 - Ну вот, опять, - протянула Рена.
 - Так быстро? - растерялась Анна.
 - Пришло время тебе встретиться с матерью, королевой Тарисой, - монарх пытливо вглядывался в лицо Анны. - Она давно тебя ждет.
 Анне на миг стало страшно. Будто что-то важное и очень нужное для сохранения ее души вдруг треснуло, надломилось и вот-вот развалится на кусочки. Сколько ей нужно на сборы? Рюкзак на плечо - и вперед, как и много дней до этого. Но почему тогда так неспокойно, холодно вдруг стало на сердце?
 - Что ж, мы готовы, - выпалила Анна, оглянувшись на Ника и Рика. Пока они рядом, ей нечего бояться.
 - Прости, дочь моя, но эти достойные люди свою миссию выполнили и могут возвращаться домой. Максимилиан прибыл вчера поздно вечером. Он даст им расчет и проводит в их мир.
 Будто земля ушла из-под ног. Как же так? У нее хотят отнять друзей? Самых близких, самых родных на свете людей. Еще чего!
 - Они идут со мной, - совладав с гневом, негромко и твердо сказала Анна.
 - Но... в качестве кого? - опешил король. - Слуг? Охраны? Все это в избытке имеется в нашем замке.
 - В качестве друзей. Я все сказала. Или они идут со мной, или я ухожу с ними. Они меня никогда не предавали. В отличие от вас.

 33.
 Даниэль Стоун очнулся от тяжкого похмельного забытья, будто вынырнул из темных вод, жадно тянувших на дно, откуда нет возврата. Казалось, что его, бесчувственного, разобрали на части, а затем собрали наспех: где-то недотянули винты, что-то перепутали местами, кое-как утрамбовали внутренности и зашили сапожным шилом. Руки и ноги слушались плохо, внутри все болело, в голове царила тьма, глаза не открывались. Даниэль пошевелил рукой, поднес ее к лицу, потер глаза. Это простое движение отняло у него последние силы. Яркий дневной свет заставил крепко зажмуриться.
 - Завязывай с пьянством, Даниэль, - хотел он произнести вслух, а вышло только натужное, обдирающее горло сипение.
 - Мам, он пришел в себя! - прозвучало где-то очень близко. Хоть ребенок и старался говорить тише, чтобы не беспокоить больного, но детский голосок царапал по мозгу, как гвоздь по стеклу.
 - Лежите, Даниэль, - этот негромкий, спокойный голос принадлежал женщине. Невидимые руки поднесли к потрескавшимся губам теплую ложку. - Пейте.
 Глоток горьковатой жидкости, приятно пахнущей травами, оросил одеревеневший язык и просочился в горло. Ложка снова коснулась губ и была встречена с благодарностью. Даниэлю хотелось выпить всю эту жидкость залпом, но он был слишком слаб. Все, на что хватило сил - разлепить наконец тяжелые веки. Мягкий предзакатный свет, лившийся в окна, был приглушен тонкими занавесками, но после долгой темноты казался ярче десятка солнц. И Даниэль наконец рассмотрел ту, что ухаживала за ним. Кого угодно он готов был увидеть рядом с собой, только не эту ужасную женщину! И он пил из ее рук. Только не это! Как ни сильна была его жажда, но он плотно сжал губы, и отвар потек по щекам. Ланока отерла его лицо влажным полотенцем.
 - Не упрямьтесь, это не отрава, а лекарство. Еще немного, пожалуйста! Раз уж вы вернулись с того света, будьте любезны набираться сил.
 - Того света? - в горле все еще драло, но речь уже была похожа на человеческую.
 - Да. Мы думали, что не спасем вас.
 - Позови Максимилиана.
 - Его здесь нет. Я не знаю, когда он уехал.
 - Дай еще этого твоего зелья, - Даниэль указал на чашку в ее руках. Движения уже не были так трудны. - Только не с ложки. Помоги мне встать.
 - Пока не надо. Вы еще слишком слабы, - Ланока прижала его за плечо к кровати, но Даниэль грубо оттолкнул ее руку и, собрав всю силу, приподнялся на локте. Организм отозвался такой болью, будто внутри все завязалось в тугой узел. Даниэль едва успел свесить голову вниз, к приготовленному Ланокой ведру, чтобы не залить рвотой постель. Его тошнило долго и обильно. Вконец обессилевший, Даниэль откинулся на подушки. Ланока терпеливо умыла и напоила его.
 - Что со мной?
 - Отдыхайте, Даниэль. Поговорим, когда окрепнете.
 - Отвечай! - потребовал Даниэль. - Это не от вина, так?
 - Меня ждут дети. Ведро рядом с кроватью. Позовите, если будет хуже.
 
 Даниэля знобило. Живот болел так, будто он проглотил посудную лавку вместе со слоном, и теперь бедное животное втаптывало осколки глиняных чашек в стенки желудка. Завернувшись в одеяло, он хмуро смотрел в открытую дверь, а мысли, вялые и неповоротливые, толкались в голове. Как он оказался в постели? Последнее, что он помнил более-менее четко - стол, покрытый голубой льняной скатертью. Скатерть была усеяна крошками и заляпана винными пятнами. Отчетливо виделись нитки, из которых она соткана. От переплетений волокон рябило в глазах. Потом его лоб коснулся стола, и засохшие крошки кололи кожу... Уснул за столом? Ничего удивительного. Странно другое. Его никто не разбудил, не попытался привести в чувство. Как он оказался в кровати? Кто его раздел и уложил? Максимилиан? Слуги? Воины? Ланока? Вряд ли она справилась бы с ним. Одно дело - сражаться на мечах с девушками, копиями самой себя, и совсем другое - дотащить на себе мужчину, пусть и немолодого, но далеко не старика, от столовой до спальни. А Ланока вообще не должна бы здесь находиться! Пока не приехали Стоуны, она жила в Недми под домашним арестом. Она могла свободно перемещаться внутри дома, но не смела выходить наружу. Даниэль убедил брата, что эта женщина опасна, и Ланоку заперли в ее комнате. Забота о детях была поручена служанкам. Почему теперь она вновь освобождена? И почему так заботится о нем? Даниэль вдруг пожалел, что отпустил пленницу. Хотелось, чтобы кто-нибудь посидел с ним. Ланока права, для серьезного разговора он пока слишком слаб, но одному оставаться почему-то страшновато. Хотя самое страшное в этом доме - это как раз она, Ланока. Убийца. Или нет? За несколько дней, пока Даниэль здесь находился, он так и не собрался с духом, чтобы допросить ее. Каждый раз откладывая трудный разговор, он только накачивался выпивкой и лелеял свое горе. И вот к чему это привело. Сколько он так пролежал? Неизвестно. И не слуги заботились о нем, а Ланока. Ужасное создание, чудовище! Чертов доктор! Пора признать, что финансирование его бредовых идей было большой ошибкой. До какого маразма надо дойти, чтобы создавать искусственных людей? Неужели женщины разучились рожать настоящих? И как мог сын связаться с... этим существом? Уже не имело значения, виновна ли она в смерти Кристиана: бедный мальчик поплатился за свою глупость.
 Даниэля снова рвало. Служанка пришла сменить ведро. Даниэль велел позвать Ланоку.
 - Меня отравили? - в упор спросил он.
 - Не знаю.
 - Врешь! Подойди. Смотри в глаза. Повторяю вопрос: меня отравили?
 - Не знаю, - упрямо повторила пленница.
 - Тогда от чего ты меня лечишь? Что за отвар ты мне давала? В глаза смотри! Не отворачивайся.
 Ланока молчала. Несмотря на слабость и боль, этот человек не утратил способность внушать страх. Точно так же он смотрел на нее, когда вскрылась ее связь с Кристианом. Только тогда любимый мог за нее заступиться, а теперь она могла рассчитывать только на себя.
 - Да, я много пью с тех пор, как узнал о смерти сына. Похмелье мне хорошо знакомо. А то, что со мной происходит сейчас, отличается от этого состояния. Ты, может, не знала, но много лет назад я был ассистентом главного придворного лекаря. В медицине и физиологии разбираюсь получше, чем ты.
 - В этот раз вы выпили больше обычного.
 - Откуда ты знаешь?
 - Я лишь предположила.
 - Рассказывай, как все было, - приказал Даниэль.
 - Это случилось два дня назад... - Чуть дрожащий вначале голос постепенно обретал уверенность. Ланока помнила, как противны Даниэлю жалкие овечьи оправдания, и собиралась отстаивать свою невиновность спокойно и твердо.
 
 Тот вечер Ланока коротала в своей комнате, ставшей тюрьмой. Слуги забрали у нее посуду после ужина. Они всегда приходили по двое: женщина приносила еду, мужчина сторожил у дверей. С узницей они не разговаривали. Дважды в день приводили детей на свидание. В тот раз Айден не без гордости показал, как Седара делает первые шаги, держась за его руки. Малышка плакала, когда ее забирали у матери. Детский крик долго раздавался в коридорах дома. Оставшись одна, Ланока попыталась отвлечься чтением, но зареванная мордашка дочери смотрела на нее с каждой страницы. Стемнело, дом затих, и лишь ветер шелестел в кронах деревьев за окнами. Она собралась было ложиться спать, когда за дверью послышался шорох, а затем робкий стук. Узница лишь усмехнулась: кто еще не знает, что она заперта? Или это пьяный Даниэль ошибся дверью? Или, протрезвев, решил-таки устроить ей допрос?
 - Мама! - услышала она тихий голос. Тревожное предчувствие кольнуло сердце.
 - Что случилось, Айден? Почему ты не в постели?
 - Мам, там господину Даниэлю плохо! - мальчик говорил торопливым полушепотом, и матери передалось его волнение.
 - Успокойся, сынок. Позови Тобо и ложись спать.
 - Мам, ему совсем плохо. Он сидел за столом, потом упал, и его тошнит.
 - А ты что там забыл? - сердито спросила Ланока.
 - Попить хотел, - всхлипнул Айден. - И никого не нашел. Не злись, мам, мне и так страшно.
 Ланоке стало стыдно: ее сын мог убежать, спрятаться, но вместо этого ищет способ помочь недоброму господину.
 - Успокойся, сынок. Ты молодец. Но я не могу выйти отсюда.
 - У господина Даниэля на шее висит ключ, - вспомнил Айден. - Он дает этот ключ слугам и потом забирает у них.
 - Принесешь?
 - Попробую.
 Затихающей дробью простучали быстрые шаги, и вскоре мальчик вернулся, позвякивая цепочкой.
 - Темно здесь, - пыхтел он, наощупь ища скважину. - А если это не тот ключ? Но других у него не было... ой, попал!
 В замке заскрежетало, и после минутной возни дверь распахнулась.
 
 Первым делом Ланока повернула Даниэля на бок, чтобы он не захлебнулся. Его рвало, и Ланока удерживала его голову. Айден разыскал слуг на веранде рядом с кухней, где они обычно отдыхали после работы. Две дюжины мужчин и женщин сидели за длинным дощатым столом, выпивали, играли в кости и просто беседовали. Повара, горничные, конюхи, садовники. Среди них сидели и два воина, прибывшие вместе со Стоунами - чернокожий Сэм и белобрысый дариец Тобо. Горластый мальчишка, нахально ворвавшийся в их уютную компанию, рисковал своими ушами. Но разобрав, что он им кричал, слуги вскочили с мест и, подгоняемые воинами, побежали за Айденом в столовую.
 
 Ланока решила пощадить самолюбие Даниэля и не стала рассказывать, что она сама занималась его гигиеной, пока он был без сознания. Умолчала о том, что горничные зажимали носы, когда она меняла простыни, а воинов приходилось долго упрашивать, чтобы они помогали ей переворачивать больного. Утаила она и факт кражи ключа, чтобы защитить Айдена от наказания. Но Даниэль и сам прекрасно знал, чего стоят слуги Макса, и не питал иллюзий насчет санитарной подготовки своих воинов. Сэм еще ничего, в полевых условиях он мог оказать первую помощь, а Тобо был брезглив, как барышня. Внук, напротив, восхищал своей сообразительностью. Мальчишка сразу понравился Даниэлю, но проявление нежности было не в его характере.
 
 Наутро, едва проснувшись, Даниэль потребовал к себе Ланоку и был удивлен и возмущен, узнав, что та исчезла. Вернулась она часа через полтора, когда Даниэль уже готов был самолично высечь всех слуг, и сразу пришла проведать своего пациента. От нее пахло лесом и дождем, лицо посвежело, в косе запутались еловые хвоинки.
 - Как ты могла уйти, никому не сказав? - рявкнул Даниэль.
 - Мне бы не позволили, - с едва заметной улыбкой ответила Ланока.
 - Ты же арестована! - Даниэль говорил резко, но без эмоций, как будто отчитывал подчиненного, и лишь черные глаза метали молнии ярости. - Твой поступок - не что иное, как побег. Если бы я приказал пустить по твоему следу собак, ты бы сейчас тут не сияла, как новенькая монетка! Где ты была?
 - Вот, - Ланока швырнула на стол корзину с травами. - Это для вас. Вот это и это - перед едой, вот эти желтенькие - перед сном. Не перепутайте. А я возвращаюсь под арест.
 Сверкнув глазами, она решительно направилась к двери.
 - Куда? Стой! Какая наглая, нарушила мой приказ, да еще и дерзит.
 - Я оставила в залог самое дорогое - моих детей, чтобы раздобыть травы для вас, а вы меня обвиняете в побеге! Знаю, что вы меня ненавидите, и кстати, взаимно, но это было слишком! Я здесь не прислуга и не лекарка. Зачем вообще я это делаю? - она в сердцах махнула рукой в сторону корзины.
 - Да. Зачем ты это делаешь? - молнии угасли, и теперь Даниэль смотрел на пленницу с хитрецой, будто поймал на неосторожном слове. - Зачем ты ухаживаешь за мной, лечишь, вместо того чтобы дать умереть? Или даже помочь.
 - Помочь умереть? - растерялась Ланока. - Как вы можете так говорить?
 - Я-то? Могу. Я просто пытаюсь понять твой мотив. Зачем тебе это нужно?
 Глядя в ее глаза, Даниэль ждал, когда же она не выдержит и отведет взгляд, тем самым приняв его превосходство. Ланока же не собиралась проигрывать зрительную дуэль. Обида, недоумение, ожидание извинений - только не страх. Она больше не хотела бояться. И Даниэль первым моргнул и отвернулся. Когда он снова смог смотреть ей в глаза, это уже был взгляд не пса, загнавшего жертву, а лиса, проигравшего, но не признавшего поражение.
 - Ты, наверное, думаешь, что я поверю в твои добрые намерения и сниму подозрение в убийстве Криса? - каждое слово сочилось ядом.
 - Скажу "нет" - все равно не поверите, - Ланока взяла корзину и, гордо расправив плечи, ушла на кухню.
 Даниэль остался один. Странно, но он не испытывал ни злости, ни раздражения, лишь легкую досаду... и что-то еще. Узница не кричала, не истерила, вообще не повысила голос ни на каплю, а он чувствовал себя как провинившийся подросток. "А ты сам-то себе веришь, Даниэль Стоун?" - промелькнула мысль, будто озвученная голосом Ланоки.
 
 В течение последующих нескольких дней состояние Даниэля не то чтобы пришло в норму, но заметно улучшилось. Он уже мог вставать и почти полностью себя обслуживать, но быстро уставал и пока еще большую часть суток проводил в кровати. У него было достаточно времени, чтобы обдумать свое положение. То, что он отравлен, уже не вызывало сомнений. А чьих рук это дело - предстояло разобраться. Он должен был умереть, и как ни парадоксально, но алкоголь помог организму бороться с токсинами. "Одна отрава спасла от другой," - усмехаясь, думал Даниэль.
 Ланока была ему нужна как единственный в доме человек, мало-мальски смыслящий в медицине. Тобо и Сэм поступили в ее полное распоряжение. Недовольные сменой ролей, они тем не менее должны были делать все, что она просила. А Ланока именно просила - не приказывала, не пользовалась своими привилегиями. Она знала, что если эти двое ослушаются ее, то отвечать будут перед Даниэлем.
 Ланоку больше не запирали в комнате и не лишали возможности видеться с детьми, но к ним по-прежнему была приставлена нянька: мать почти постоянно находилась при Даниэле. От скуки больной часто разговаривал со своей добровольной лекаркой на разные темы, избегая затрагивать лишь одну: смерть Кристиана. Ланока чувствовала, что невысказанный вопрос угрожающе висит в воздухе, и даже хотела начать первой, но боялась, до ужаса боялась. "Не буди лихо, пока оно тихо!" - говорила она себе. Но в один из дней Даниэль велел ей сесть рядом и в упор посмотрел в глаза.
 - Это не допрос. Ни у тебя, ни у меня нет доказательств. Просто скажи, Ланока... Как умер мой сын?
 Вопрос словно вырвался из внутреннего монолога Даниэля и испугал его самого больше, чем Ланоку. Она быстро справилась с волнением и, смело глядя в глаза Даниэлю, начала рассказ.
 
 Восемь лет назад.
 По окнам лупил косой дождь, в щелях свистел ветер. В доме было темно и влажно, пахло плесенью. Двое, обнявшись, стояли посреди комнаты.
 - Вот мы и дома, - объявил парень. - Давай располагаться. Прости, не заготовил ни дров, ни свечей. Ничего, со временем обустроимся.
 - Крис, здесь так холодно! - девушка плотнее укуталась в прихваченный из лаборатории плед. - И есть хочется.
 - Потерпи, милая, что-нибудь придумаем, - подбодрил ее Кристиан. Ланока подняла голову и посмотрела ему в лицо - в ту точку темноты, где должно быть лицо. Может быть, даже хорошо, что она сейчас не видит его. В голосе чувствуется улыбка, та самая, от которой всегда становилось так тепло и спокойно. А вот глаза бы выдали всю его неуверенность и страх. Это даже не страх - паника! Полтора часа назад Крис отрекся от своей семьи. Меньше десяти минут назад убил двоих сотрудников лаборатории. Нет, он не жалеет ни о чем, но и гордиться ему нечем. Слезы матери, угрозы отца, кровь и осколки стекла на белом полу - все ради спасения любимой. Теперь у него не осталось ничего и никого, кроме беременной Ланоки да маленького ветхого домика, затерянного в приграничных лесах. И никто не виноват в том, что это спонтанное новоселье случилось поздней ноябрьской ночью.
 - Я потерплю, Крис, - Ланока набросила на него половину пледа. Не нужно ему знать, что она догадывается об истинной причине его дрожи. - Мы живы и мы вместе, это для нас сейчас самое необходимое. И... спасибо тебе!
 - О Господи... Ланока! - Крис зарылся носом в ее волосы, и голос его сорвался. - Что было бы, если бы я не успел...
 - Сегодня, скорее всего, ничего. Им был нужен ребенок. Но ты отнял нас у них.
 Ланоке тоже было страшно, но намного меньше, чем в лаборатории. Здесь не было ни яркого освещения, ни надежных прочных стен, но зато не было опасений за свою жизнь и жизнь их ребенка. А вот за Кристиана она тревожилась. Там, в лаборатории, она увидела его не интеллигентным, обаятельным юношей, а хладнокровным убийцей, человеком, которому нечего терять. Этот новый, незнакомый Кристиан пугал Ланоку. Но он стал таким лишь для того, чтобы спасти ее. Сейчас он прежний, любимый и ласковый, и только неровное сердцебиение да подрагивающие руки напоминают о случившемся.
 Крис тряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли.
 - Давай хотя бы посмотрим, что здесь есть, - он достал из кармана удивительную вещицу из Чужого мира, маленький золотистый цилиндрик, всегда готовый поделиться язычком пламени. Два щелчка высекли лишь искры - руки Кристиана все еще дрожали после выстрелов - а с третьего их лица осветились неяркими синеватыми бликами. Этот нехитрый фокус с зажигалкой всегда вызывал у Ланоки трепетный, почти детский восторг.
 - Камин, кажется, цел, - посветив внутрь, объявил Крис. - Только чист, будто им никогда не пользовались. Ни единого уголька.
 - Ну-ка посвети сюда, - Ланока направила его руку чуть выше, на каминную полку. Там стоял подсвечник с тремя полусгоревшими свечами. - Ура! Поджигай!
 Раздобыть сухие дрова было негде, и Кристиан сломал один из стульев. Пока он разжигал камин, Ланока рылась в сундуках. Оттуда были извлечены постельные принадлежности, намного более сухие и чистые, чем неопрятный ворох одеял и подушек на кровати. Сама кровать угрожающе затрещала, когда девушка присела на ее край. Было решено спать на полу рядом с камином. Ланока, мучимая голодом, никак не могла уснуть. Она лежала, прижавшись к Крису и укрывая рукой растущее под сердцем дитя. Кристиан обнял девушку, положил руку на ее живот и почувствовал легкий, едва уловимый толчок  в ладонь.
 - Ланока, он дерется! - удивленно воскликнул Кристиан. Из курса акушерства он знал, что примерно с середины беременности плод начинает двигаться осознанно. Но одно дело факультативно прослушать курс лекций, и совсем другое - самому ощутить, как крошечный комочек плоти, слепой и глухой, отвечает на его прикосновение.
 - Он защищает тебя от меня?
 - Он знакомится с тобой. Считай это вашим первым рукопожатием, - тихо засмеялась Ланока. Ее смех отозвался в сердце Криса трепетно и щекотно, будто бабочка в ладонях.
 - Откуда ты знаешь, что это он?
 - Ты сам сказал "он".
 - Ты тоже сказала "он". Не смейся, я знаю, что сейчас невозможно определить пол.
 - А ты, конечно же, ждешь сына? - нарочито нейтральным тоном спросила Ланока. Но Крису показалось, что она даже дышать перестала.
 - Нет, я не... то есть... - Кристиан запнулся, обдумывая ответ на эту маленькую провокацию. Он еще не успел привыкнуть к статусу главы семьи, беременность рассматривал как временное недомогание, а будущий ребенок казался чем-то абстрактным, пока не толкнул его.
 - Кто родится, того и буду любить. А ты кого хочешь?
 - А я знаю, что это мальчик, - серьезно сообщила Ланока.
 - Правда? Откуда?
 - Я с ним общаюсь. Не словами и не мыслями, но мы чувствуем друг друга. Я переношу беременность легко, сын меня бережет, но иногда, если ему что-то не нравится, меня тошнит по полдня.
 - Может, ты и имя уже придумала? - что-то похожее на ревность шевельнулось в душе.
 - Нет. Имя мы придумаем вместе, - Ланока поудобнее устроила голову на плече Криса. - А скажи, как ты узнал, что я в опасности? Как ты меня нашел?
 Ох, как не хотел Кристиан вспомианать о том, с каким трудом ему удалось выпытать у родителей всю правду! Отец изворачивался, как уж, врал, уходил от темы, а мать фальшиво улыбалась и ерзала на диване, будто на иголках... Не хотел рассказывать, как закрылся в своей комнате, под непрекращающийся стук и крики за дверью побросал в сумку смену белья, несколько книг и конспектов, весь свой запас наличных денег, сунул за пояс пистолет и выбрал на браслете перемещение в Научный Замок. Может, когда-нибудь Крис и поделится этой болью с любимой, но не сейчас. Разлука длилась больше двух месяцев, и наконец они вместе и наедине. К чертям разговоры!
 - Интуиция, - пробормотал он, касаясь губами шеи Ланоки и теряя разум от сладкого запаха ее кожи.
 
 За окнами неохотно просыпался холодный осенний день. В его слабом свете комната выглядела тоскливой и неуютной. Кристиан осторожно выбрался из-под одеяла и, стараясь не шуметь, стал одеваться. От стула в камине осталась зола, и тепло было только под одеялами, где двое согревали друг друга жаркими ласками почти до утра.
 - Ты уходишь? - заволновалась Ланока. - Подожди, я с тобой!
 - Поспи, любимая. Я скоро вернусь. Схожу в деревню и куплю еды. Чего бы тебе хотелось?
 - Нет, мы так не договаривались! Я не останусь здесь одна!
 - Ланока, у тебя же из одежды только лабораторная рубаха. Я куплю тебе все, что нужно.
 - Сколько у нас денег? Что-то ты сразу много всего хочешь купить.
 - На первое время хватит, а потом заработаю. Об этом не переживай! - Кристиан подбросил на ладони увесистый кошель, отозвавшийся солидным приглушенным звяком.
 Прежде чем отпустить Кристиана, Ланока потребовала принести ведро воды из колодца во дворе. Оставшись одна, она на всякий случай заперлась на засов и принялась за уборку. Это помогло на время забыть о голоде и одиночестве. За хлопотами девушка не заметила, сколько прошло времени. Когда она закончила, бледное больное солнце уже висело над верхушками елей. Дом пока не тянул на гордое имя семейного гнездышка - для этого нужно еще немало потрудиться - но уже не напоминал большой заброшенный сарай. Для идеальной чистоты одного ведра было мало, но пыль и паутина больше не свисали лохмотьями с потолка.
 В ожидании Кристиана Ланока то сидела у окна, вглядываясь в лесную чащу, то расхаживала по дому, любовалась наведенным порядком и смахивала тряпочкой пылинки, больше мнимые, чем настоящие. Время тянулось, будто жидкий мед, и она принялась исследовать содержимое сундуков. В одном была мужская одежда, изрядно поношенная и испорченная мышами. Второй был опустошен еще ночью, а утром Ланока убрала туда подушки и одеяла. В третьем лежали отрезы тканей, многие из которых были еще пригодны для шитья. Этот сундук вдохновил новоявленную хозяйку на украшение жилища. Из тонкого небеленого льна решено было сделать занавески и скатерть. Позже можно обметать края и вышить какие-нибудь рисунки. Пока же достаточно и того, что темный лес ночами не будет заглядывать в окна, а свет - привлекать диких животных и лихих людей. В закутке, отведенном для кухни, нашлись ржавые ножницы, и Ланока принялась за дело. В животе урчало, и она опасалась, что сын устроит ей "тошнотный день", но это не убавило творческого азарта. Вскоре на столе красовалась пусть примитивная, но новая скатерть. Комната сразу приобрела жилой и почти уютный вид. Занавески Ланока раскроила, но вешать побоялась: стул, так легко сломанный Крисом, не оставлял надежды на прочность остальной мебели.
 Увлеченная работой и планами по благоустройству, она пропустила приход Кристиана. Стук в дверь и голоса на крыльце застали ее врасплох. Девушка тихо ахнула и на цыпочках подбежала к двери. Прислушалась. Один из голосов принадлежал Крису. Выдохнув, Ланока отодвинула засов.
 - Прошу вас, проходите, - Кристиан пропустил вперед двоих гостей. - Это моя жена Ланока. Милая, это мои новые знакомцы. Они помогут нам подлатать наш дом.
 - Мир тебе, хозяйка, - важно поклонился невысокий коренастый мужчина с коричневым от солнца и ветра квадратным лицом и белой бородой. Светло-голубые глубоко посаженные глаза под нависшими бровями смотрели настороженно, но без страха и зла. - Я Ровел, а это мой сын Кибо. Поклонись, невежа! - он дернул своего спутника за рукав.
 Кибо был юн, прыщав и робок. Он исподтишка оглядывал диковинный дом и его странных хозяев. Встретившись глазами с Ланокой, паренек покраснел так, что казалось, уши вот-вот задымятся.
 - Да, - повторил за отцом Кибо, - мир тебе.
 Он положил у двери вязанку дров, а Ровел и Кристиан поставили на стол мешки с едой, посудой и прочим добром.
 Ланока топила печь и жадно поедала теплую лепешку, а в голове прыгало, каталось и кружилось в танце лишь одно слово - жена. "Какая же ты дурочка! - улыбалась себе девушка. - При чужих людях тебя назвали женой, чтобы избежать лишних вопросов, а ты и ушки развесила!"
 Крис и его гости осматривали дом изнутри и снаружи. Ровел скрупулезно перечислял мельчайшие повреждения, Кибо вел в уме подсчет стоимости работ. Кристиан ограничил их размах до самых первостепенных задач, немного поторговался для приличия, а затем объявил:
 - Я заплачу вдвое больше, но при одном условии.
 Гости переглянулись и уставились на хозяина одинаковыми, по-рыбьи выпученными глазами.
 - Я буду работать вместе с вами.
 - Зачем? - удивился Ровел. Кибо недоумевал не меньше, но, очевидно, права голоса пока не имел. - Или ты нам не доверяешь?
 - Не доверял бы - не нанял бы. Просто мне нужно научиться все делать самому.
 Кибо, глядя на чистые ухоженные руки Кристиана, прыснул в кулак. Но Крис и не думал обижаться, а неучтивый юнец тотчас же отхватил от отца подзатыльник.
 - Что ж, дело нужное, - хмыкнул Ровел. - Но нелегкое!
 - Мы здесь поселились не на неделю и не на месяц, а вас звать каждый раз - никаких денег не хватит. Ну так что, по рукам? - задорно улыбнулся Кристиан.
 
 - Значит, жена?
 Крис проводил гостей и вошел в дом. Ланока стояла напротив двери, сложив на груди руки и притопывая босой ногой, такая решительная и такая беззащитная, готовая услышать и предложение, и отказ. Насмешливый тон плохо скрывал ее волнение.
 Кристиан для себя давно все решил. Он сотни раз прокручивал в мыслях, как встанет на одно колено, возьмет Ланоку за руку, посмотрит в глаза и скажет... что? Текст его речи менялся каждый раз, и каждый раз казался то глупым, то неуместно пафосным. Не так представлял он себе предложение руки и сердца, но если не сделать этого сейчас, то другого раза уже не будет. Ланока не заслуживает и не простит пренебрежения к себе и своим чувствам. Ее глаза не отпускали, смотрели пристально, молили и требовали. И, будто нырнув с крутого берега в реку, Кристиан оборвал затянувшуюся паузу.
 - Кхм... Ланока, ты ведь знаешь, как я тебя люблю.
 - Догадываюсь, - голос девушки звенел, губы подрагивали.
 - Выйдешь за меня замуж?
 - Да, любимый! - хотелось прокричать, пропеть, а получилось придушенно мяукнуть. Такой момент испортила! Почему-то хотелось плакать. И танцевать. И целоваться. И...
 - Прости, Крис, я, кажется, слишком переволновалась.
 Зажимая рот руками, позеленевшая Ланока побежала за дверь. "Тошнотный день", которого она опасалась, все-таки начался.
 
 Три года назад.
 - Или ты никуда не пойдешь, или мы пойдем вместе.
 - Вместе мы далеко не уйдем с твоей подвернутой ногой.
 - А что с ногой? - спросил Кибо, до этой минуты молча топтавшийся в дверях.
 - Ничего серьезного, поскользнулась! - громко ответила Ланока и, понизив голос, продолжила упрашивать Кристиана: - Тогда и ты не ходи.
 - Милая, ну что за капризы? Ничего не случится, если в этот раз я обойдусь без твоей помощи.
 - Не ходи, Крис, ну пожалуйста! Останься!
 - Не могу. Раз за нами прислали, да еще и под вечер, значит, дело серьезное.
 - Или повитуха сегодня пьяная.
 - Слышала, сколько нам заплатят?
 - Ты решил заработать все деньги Дариоса?
 - Хозяева, - вмешался в спор Кибо, - пока вы тут ругаетесь, старостиха там мучается!
 - Крис, прошу, откажись! - перешла на шепот Ланока. - Скажи, что нездоров.
 - Ну хватит, - Кристиан решительно отстранил ее от себя. - Меня ждут. Ну что ты так волнуешься? Будто я впервые иду принимать роды.
 - Обычно мы ходили вместе...
 - Не волнуйся за меня, - Крис натянул куртку. - Ужинайте и ложитесь спать. Айден, слушайся маму.
 - Подожди, - Ланока удержала его за воротник. - Крис, любимый, береги себя.
 - Ты меня будто на войну провожаешь, - улыбнулся Кристиан и поцеловал жену.
 - Идем же, - поторопил Кибо. Ланока молча сунула в руки мужу шапку и отвернулась, чтобы он не видел подступивших слез.
 
 - Мам, а папа скоро придет?
 - Да, малыш. Спи.
 - Я подожду папу.
 - Всю ночь будешь ждать? - ласково улыбнулась Ланока.
 - Ты же сказала, что скоро, - заподозрил подвох Айден.
 - Утро тоже скоро.
 - Буду ждать, - упрямо заявил сын.
 - Спать не будешь?
 - Неа.
 - Ну как хочешь. Просто закрой глазки. А я рядом посижу.
 
 Скоро Айден засопел, а Ланока сидела в изножье его кровати, положив поврежденную ногу на стул. "Что на меня нашло?" - мысленно усмехнулась она и тут же поняла, что ей не смешно. Их с Крисом часто звали в деревню для оказания медицинской помощи. Иногда они ходили вместе, реже - поодиночке. И никогда Ланоке не было так страшно, как сейчас. Что ее страшило - она и сама не могла понять, а тем более объяснить Кристиану. Плохое предчувствие? Если бы она сказала это вслух, муж поднял бы ее на смех. Но было что-то, что не давало ей успокоиться, кололо сердце, царапало душу. Ланока уже знала, что не уснет, пока не увидит Криса. Она тихо встала, поцеловала спящего сынишку, похромала к столу, зажгла светильник и принялась за шитье.
 Тишину нарушал свист метели за окном да потрескивание огня в камине. Ланока вспомнила первую ночь в этом доме, голодную и нежную. Дом стал для них полноценным членом семьи. Окруженный заботой хозяев, он платил им уютом и теплом. Каждая мозоль и ссадина на руках Криса, каждое новое сшитое Ланокой полотенце или покрывало связывали их с домом узами родства. Первые гости - Ровел и Кибо - стали их первыми друзьями. Они же и прославили Криса и Ланоку как знатных лекарей. Началась их карьера с того, что однажды Ровел пришел непривычно молчаливый и вялый.
 - Тебе нездоровится? - посочувствовала Ланока.
 - Не выспался, - отмахнулся Ровел.
 - С зубом мается, - пояснил Кибо и тут же съежился, ожидая законного подзатыльника. Но отец не смог даже сердито зыркнуть на сына: получилось как-то жалобно.
 - Ну-ка, садись! - Крис поставил стул напротив окна. - Рот открой. Ланока! Воды и мои инструменты, пожалуйста.
 Ровел ушел домой зеленый и злой, пообещав нарочно умереть к ночи, чтобы зубодера замучила вина за его боль. А утром пришел здоровый, довольный и принес целый мешок даров: мед, орехи, сушеную рыбу, яблоки. Ланока помогла Кибо справиться  с прыщами, научив правильному питанию и уходу за кожей.
 - Я что же, должен ходить голодный и в сметане, как баба? - краснел Кибо. Он краснел по любому поводу, быстро и густо. На малиновом лице следы от прыщей казались фиолетовыми. Особенно же ярко он полыхал, пересекаясь взглядом с Ланокой, говоря с ней или случайно касаясь.
 - А еще тебе жениться надо. Это поможет, - сказала она тихо, почти на ухо. И поди пойми, что на уме у этой знахарки...
 Захворавшие крестьяне почти всегда посылали к ним Кибо: молодой, шустрый и дорогу хорошо изучил. Ему приплачивали "за ноги", и все были довольны. Спустя год Кибо женился. Ланоке нравилась его жена, зеленоглазая, конопатая и смешливая Тэри. Они могли бы подружиться, если бы не ее нездоровая ревность. Нет, Тэри не ревновала Кибо к каждому кусту. Только к Ланоке. Чтобы укрепить свои позиции, она родила одного за другим троих детишек-погодок.
 А Ланока и Кристиан даже не догадывались о ее чудинке, жили своей жизнью, растили сына и были счастливы. Крис заметил интерес жены к его справочнику целебных растений и начал обучать лечению травами. Ланока оказалась способной ученицей. С весны до начала осени, привязав Айдена большим платком на спину мамы или папы, они исследовали окрестные леса, собирали травы, готовили снадобья. Их считали странными, но не опасными. Дружбы с ними не искали, но помощь принимали с благодарностью. Крис и Ланока не нищенствовали и не жировали, жили скромно, любили и берегли друг друга.
 
 В глазах двоилось от мельтешения иглы, небо за окном стало серым, и Ланока вдруг поняла, что больше не может сидеть и ждать. Если она ошибается и ничего не случилось - тем лучше. Если она найдет Криса в деревне или встретит по пути - они вместе посмеются над ее страхами. Ланока встала, оделась и вышла на крыльцо. Метель унялась, но ветер все еще гнул верхушки деревьев и швырял в лицо колкие снежинки. Ланока вернулась в дом, но лишь затем, чтобы убрать шитье в сундук и оставить для Айдена на столе молоко и лепешку.
 Кристиан лежал в зарослях орешника вниз лицом, припорошенный снегом. Ланока могла пройти мимо и не заметить его, но на ее пути оказалась сумка Криса, в которой он носил инструменты и снадобья. Ланока споткнулась об нее больной ногой, упала и увидела прямо перед собой меховую рукавицу. Далее - голое запястье и задравшийся рукав темно-синей куртки. В Дариосе больше ни у кого не было такой.
 Как кричала и плакала, как тормошила Криса, требовала очнуться, встать и идти домой - Ланока помнила смутно. Когда она перевернула мужа, с его головы свалилась шапка. Светлый мех изнутри был выпачкан кровью. Крис дышал, но в сознание не приходил. Нужно было позвать на помощь, но Ланока не могла оставить его здесь одного. Она боялась, что на обратном пути не найдет его и пройдет мимо. Поняв, что одна она не сможет даже сдвинуть Кристиана, Ланока решила бежать за помощью. Чтобы пометить место, она связала шалью несколько ветвей орешника. Получилось заметно: ярко-синий узел был хорошо виден на фоне заснеженного леса.
 Когда Ланока вернулась с Кибо, Ровелом и еще троими мужчинами из деревни, Кристиан исчез. Сумка так и лежала на примятом снегу, шаль висела на кустах, пятна крови, если не всматриваться, казались гроздью рябины. Только рябина поблизости не росла. Криса нашли по следам в нескольких десятках метров от места, где его оставила Ланока. Он брел не разбирая дороги, спотыкался, падал, вставал, менял направление. Кристиан замерз, устал и не понимал, как здесь оказался и куда идти. Ланока подбежала, подставила плечо, не дала упасть. Мужчины помогли им добраться до дома. Они все пытались расспросить Кристиана, что с ним произошло, но он мало что помнил. Ровел рассказал, что жена старосты разродилась на рассвете, и Кристиан почти сразу же засобирался домой. Его уговаривали отметить счастливое событие, но тот спешил к своей семье. Кибо проводил лекаря до леса и вернулся домой. Между собой сельчане предположили, что на Кристиана напали разбойники или, еще хуже, келадийские диверсанты. Ударили по голове, обобрали и оставили замерзать одного в лесу.
 Крестьяне собрались уходить, и Кибо предложил:
 - Ланока, собирай Айдена, пусть у нас несколько дней поживет. Тебе ведь сейчас не до него будет.
 - Да и ни к чему ребенку это видеть, - подхватил Ровел и кивнул в сторону кровати, где лежал Кристиан.
 Айден любил ходить к ним в гости. Он играл с детьми Кибо, Тэри баловала его разными сладостями, Ровел мастерил для него деревянные фигурки зверей. А еще у них была собака. Ровел обещал, когда собака принесет щенят, подарить одного Айдену.
 Ланока одела сына и, прощаясь, благодарно сжала руку Кибо. Тот ожидаемо покраснел. За все годы их дружбы он так и не разучился краснеть. Ланоке эта черта казалась очень милой и искренней. "Захочешь соврать, да не соврешь", - часто шутила она. Но в этот раз прикосновение отозвалось у Ланоки цепочкой тревожных образов перед внутренним взором. Она не придала этому значения: все ее внимание было сосредоточено на любимом муже.
 Кристиан то приходил в себя и осмысленно говорил с женой, то балансировал на грани яви и бреда. Когда Ланоке удавалось ненадолго сбить жар, Крис засыпал, и некоторое время в доме было тихо. Но поспать ему не давал надрывный, хриплый кашель.
 Кристиан помнил, как провел с роженицей весь вечер и всю ночь, как на рассвете вручил счастливой матери крошечную горластую девочку. Староста рассчитался с лекарем, не переставая благодарить и все норовя усадить за стол с обильной выпивкой и закуской. Дальше - провал. Но Ланоке казалось, что она сама может заглянуть чуть дальше в события того утра. Однако увиденное там выглядело пострашнее бреда. И она отложила попытки прояснить память мужа до тех пор, пока ему не станет лучше.
 Лучше не стало. И через девять дней Ланока пришла в деревню просить помощи в погребении мужа. Она исхудала, потемнела лицом, но была опрятно одета и причесана. Глаза ее были сухи, потому что слез больше не осталось. Соболезнования принимала сдержанно и с достоинством, не жаловалась, своими переживаниями ни с кем не делилась. Свое горе Ланока собиралась перегоревать одна - ради сына. Когда-нибудь она расскажет ему о смерти отца, но не сейчас. Сначала ей нужно самой принять эту потерю.
 На поминках Ровел по-отечески приобнял Ланоку:
 - Держись, дочка. Жаль лекаря! Молодой был, умный.
 - Спасибо, друзья, - пробормотала Ланока. - Не знаю, как справилась бы без вашей помощи.
 - Ты всегда можешь рассчитывать на нас, - Кибо взял ее за руку. Голос его странно вибрировал, и простые слова поддержки прозвучали излишне пафосно. И вновь через прикосновение Ланоке передались от Кибо то ли мысли, то ли фантазии - разрозненные картинки, которые она видела как будто его глазами. Ланоке стало трудно дышать, захотелось прервать контакт, но она лишь крепче сжала его руку.
 - Ты что? - занервничал Кибо, освобождаясь от ее хватки.
 - А ведь это ты, - тихо произнесла Ланока, не отводя взгляда от его светлых, рыбьих глаз.
 - Н-нет, я не...
 - Ты. Я знаю.
 Кибо мог бы ничего не говорить, Ланока уже увидела все. Вот Крис и Кибо идут по заметенной снегом тропе, преодолевая встречный ветер. Остановились, прощаются. Кибо показал рукой куда-то за спину Криса. Тот обернулся, и Кибо ударил его по затылку захваченным из дома поленом, спрятанным за пазухой. Забрал деньги, отпихнул ногой сумку и поспешил домой.
 - Почему, Кибо? - голос Ланоки снизился почти до шепота, но каждое слово будто стрелой вонзалось в вязкую тишину. - Почему? Мы доверяли тебе. Считали другом.
 - Да потому! - вдруг истерично взвизгнул Кибо. - Потому что не он должен быть рядом с тобой! Не он, а я! - Он выдохнул и заговорил быстро и горячо. - Я понял это в самый первый день. Ты была слепа, а я нем, и поэтому мучился, видя, как он обнимал, целовал тебя. Ты должна быть моей, Ланока! Одно твое слово - и я оставлю семью...
 - Прочь! - Ланока брезгливо отдернула ладонь, но не отвела глаз.
 - Кибо! - Ровел, на глазах которого разворачивалась драма, стоял пораженный, будто молнией, признанием сына. - Это правда? О Боги, что же ты натворил!
 - Перестань! - скулил Кибо, корчась под взглядом Ланоки. - Мне больно! Мне жарко! Отпусти!
 Невероятным усилием ему удалось освободиться от ее беспощадных глаз, и глядя в пол, он на карачках пополз к двери.
 
 Даниэль слушал, не перебивая. Наконец, когда Ланока взяла паузу, он решился задать возникшие по ходу повествования вопросы.
 - Значит, его зовут Кибо? Из какой он деревни?
 - Какая разница? Его нет в живых. Это был первый и, к сожалению, не последний случай, когда я использовала свою силу во зло. Не нарочно. Я просто не смогла контролировать гнев так, как нас учили.
 - Что ты сделала?
 - Я точно не знаю, но я будто выплеснула на него всю свою ненависть и боль. Подходя к своему дому, он уже кашлял кусками своих легких.
 - Ты же понимаешь, я должен проверить все, что ты мне рассказала.
 - Понимаю, - смиренно склонила голову Ланока. - Было бы странно, если бы глава дарийской разведки поверил на слово женщине, подозреваемой в убийстве.
 Даниэль был бы рад принять на веру все, от первого до последнего слова. У него были свои методы выявления лжи, и история Ланоки была абсолютно правдива. Однако она могла воздействовать на него своей силой внушения. Так или иначе, но ему нужно было обдумать услышанное, прежде чем принимать решение.
 - Надеюсь, ты не наврала мне, - Даниэль пристально посмотрел ей в глаза. - Иначе пеняй на себя.
 - Я рассказала, как все было, а теперь делайте с этим что хотите, - голос Ланоки звучал устало и равнодушно. Она встала и направилась к двери. На пороге Ланока остановилась, обернулась и напомнила:
 - Вы несколько дней принимаете приготовленное мною лекарство и до сих пор живы.
 
 Остаток вечера и почти всю ночь Даниэль снова и снова прокручивал в голове рассказ Ланоки. Ему нужно было многое обдумать. Ланока говорила правду, и эта правда была для него позором. Утром Даниэль проснулся поздно.Голова его болела, но сердце было полно решимости. Его ждал непростой разговор.
 - Ланока, я должен попросить у тебя прощения.
 - Я не держу на вас зла, Даниэль.
 - Подожди, не перебивай. Я был плохим отцом. Настолько плохим, что единственный сын предпочел смерть примирению со мной.
 - Разве вы могли бы ему помочь?
 - Сказал же, не перебивай! Мог. И он знал это. Я бы достал антибиотики...
 - Да! Крис говорил, что нужны антиби... как там... но в Дариосе их нет.
 - Это не совсем так, - Даниэль замялся, подбирая понятные для Ланоки слова.
 - Зачем вы сейчас это говорите? - Ланока, казалось, впервые смотрела на него без неприязни и страха, но с сочувствием. - Кристиана уже не вернуть.
 - Но у меня есть внук. Я обещаю стать для него самым лучшим дедом.
 - Что? - вскинулась Ланока. - Вы хотите забрать у меня Айдена? Я не отдам! Вы не имеете права!
 - Глупая девчонка. Я не собираюсь отнимать его у тебя. Мне нужно возвращаться в столицу к своим обязанностям. Вы поедете со мной.
 - Но... что я буду там делать?
 - То, чему училась. Надеюсь, ты не все забыла?
 - Вы, наверное, думаете, что я сейчас брошусь целовать вам руки. А я думаю, что вы говорите чушь, хоть и из самых добрых побуждений. У меня маленькая дочь. Она - не ваша внучка.
 - Я знаю. Но клянусь, что это останется между нами. Дата смерти Кристиана известна только нам.
 - Простите, Даниэль, но у меня сейчас такое чувство, что вы меня покупаете.
 - А у меня знаешь какое чувство? - во взгляде Даниэля блеснул лучик надежды. - Что мы с тобой сработаемся.

34.
 К вечеру у Анны разболелась голова и немного поднялась температура. Вайсмюллер, не слишком усердно стараясь прикрыть заботой о пациентке свое злорадство, вытребовал у Его Величества еще как минимум три дня для ее полного выздоровления и назидательно прибавил, что ухудшение самочувствия Анны спровоцировал жаркий спор с отцом.
 - Да, девочка с характером, - развел руками Ардерин. - К нему добавить воспитания, сдержанности, манер - и Анна станет настоящей королевой! Вот только с этими двумя мужланами надо что-то делать.
 - Зачем? - вступил в разговор Макс Стоун, до сих пор молча слушавший диалог короля и доктора. Полностью разделяя точку зрения Вайсмюллера, он благоразумно помалкивал, пока не миновала опасность попасть под горячую монаршую руку. - Лозовский и Торн - разумные люди, в прошлом полицейские. Это то же, что у нас стража. Они могли бы остаться при Анне и как телохранители, и даже как советники.
 - Телохранители? - король недобро покосился на Макса. - Это мне напомнило сказку, как двум котам поручили охранять сметану. И советники из них никакие, я им не доверяю.
 - Даже их заслуги в обороне замка вас не впечатлили? - осторожно спросил доктор. Он чувствовал, что слишком увлекся защитой Ника и Рика, и Его Величеству это очень не нравится, но понимал, что Анна пока не готова полностью оборвать связь со своим миром.
 - Поймите, дорогой доктор, я по достоинству оценил их боевые заслуги. Я даже готов вознаградить их сверх обещанного по договору. Но в столице им делать нечего! Среди придворных дам и господ эти двое будут подобны бурьяну в оранжерее.
 - Поймите и вы, Ваше Величество. Анна чужая в Дариосе. Она выросла в другом мире, в других условиях. Сорняки ей сейчас милее лилий и роз. Вам и Ее Величеству предстоит набраться терпения и мудрости, чтобы сделать из простушки аристократку. Так не отнимайте же у нее любимые игрушки хотя бы до тех пор, пока она не привыкнет к роли наследницы престола.
 Король раздраженно сдвинул брови, и Курт мысленно приготовился принять поражение. Немилость правителя - штука малоприятная, а доктор и так уже влез в семейное дело глубже дозволенного.
 - А ведь вы правы, - вдруг произнес король, задумчиво и грустно глядя под ноги. - Я должен был раньше подумать об этом.
 - Вот и славно, Ваше Величество, - подытожил Стоун. - Позвольте господам Торну и Лозовскому погостить в столице. Устраивайте балы, охоту и другие развлечения. Скоро ваша дочь войдет во вкус светской жизни и легко откажется от старых привычек и ненужных связей. Я мог бы проводить их в Чужой мир хоть сейчас, но это может подорвать едва зародившееся доверие Анны к Вашему Величеству.

 Последние дни в Кешми Анна, будто наверстывая упущенное, проводила с сестрой и ее семьей. Ее душа разрывалась между старым добрым Абрахамом, которому Анна, уходя, обещала вернуться, и матерью, которую она даже не знала. Иногда так хотелось упросить Максимилиана отправить ее с друзьями домой! Но теперь, почти дойдя до цели, отказываться от нее было глупо и стыдно. В эти три дня Анна боялась остаться одна хоть на минуту. Боялась, что покинув Кешми, больше никогда не увидит сестру. Боялась, что отец только и ждет удобного случая, чтобы по-тихому спровадить Ника и Рика. Боялась и тем не менее с распахнутым сердцем ждала встречи с Ее Величеством. Анна больше не испытывала желания посмотреть в глаза матери, высказать все, что о ней думает, и уйти, эффектно хлопнув дверью. Но и на ласковый прием с объятиями, слезами и прочей драматической чушью она не надеялась.
 Анна полюбила Дариос, но не так, как любят родные края. Это чувство было сродни ярким впечатлениям туриста об увлекательном путешествии. Средневековой романтикой Анна насытилась по горло и мечтала скорее вернуться в свой город. Принять ванну с пеной, пройтись по магазинам, сделать маникюр. И наконец-то увидеть Абрахама. Рассказать ему обо всем, что с нею произошло. Снисходительной улыбкой ответить на его недоверчивый прищур. Обнять крепко-крепко и срывающимся шепотом рассказать, как она по нему соскучилась.

 Но три дня - это так мало! Четвертое утро застало друзей в дороге. Разбуженная чуть свет, разряженная в пух и прах, Анна сидела в закрытой карете вместе с отцом и Максимилианом Стоуном. Меньше часа назад простившись с Реной, Паногром и Арди, она уже тосковала по ним. Нику и Рику Пангор дал коней, а Анне ехать верхом не позволил доктор Вайсмюллер. Рик впервые сидел в седле и поначалу держался неуверенно, напоминая тряпичную куклу. Но с помощью Ника, который в детстве несколько лет жил на ферме и умел находить общий язык с лошадьми, он вскоре привык к новому способу передвижения и подружился со своим транспортом. Нику подобрали гнедого с белой отметиной коня, подходящего ему по стати, с широшой спиной, крепкими мускулистыми ногами и покладистым нравом. Рику достался стройный буланый жеребец, порывистый и нервный, но приученный к послушанию. Анна тихо завидовала друзьям и желала доктору чашку слабительного на десерт.
 Максимилиан пытался завязать беседу, шутить, но Анна не оценила его стараний. Его Величество время от времени интересовался самочувствием дочери и получал односложные, граничащие с резкостью ответы. Когда король не выдержал и мягко намекнул, что при дворе не принято так себя вести, она ответила, что ей там заранее не нравится и она хочет домой. В карете воцарилось молчание, и Анна, чтобы сохранить его, неинтеллигентно зевнула и закрыла глаза. Карета мерно покачивалась, солнце начинало пригревать, цокот множества копыт и тихий разговор Его Величества с Максимилианом сливались в монотонный, убаюкивающий гул. Вскоре Анна задремала по-настоящему, без притворства: недостаток сна, сборы и прощания порядком ее утомили.

 - Что дальше?
 Когда прошли первые страхи и первые восторги, когда Рик немного привык к седлу и стременам, когда Нику надоело подтрунивать над ним, друзья влились в колонну и пустили коней шагом. Некоторое время ехали молча и думали, как оказалось, об одном и том же.
 - В каком смысле? - будто продолжая безмолвный диалог, отозвался Рик.
 - В прямом. Что собираешься делать после всего этого? Нам ведь рано или поздно предстоит вернуться домой. Забыть о том, что из друзей мы стали соперниками - не спорь, уж себя-то не обманывай - и продолжать жить.
 - Хороший вопрос. Что буду делать? Да то же, что и раньше. Вернусь в полицию. А может, свое дело открою. Кстати, хотел тебя в напарники позвать. Ребята мы теперь небедные. Давно мечтал о детективном агентстве. Как тебе идея?
 - Неплохо, мне нравится! - поддержал Ник. - Подучимся немного. Думаю, справимся.
 - А если нравится, чего кислый такой?
 - А ты?
 - А я первый спросил.
 - Ну ты и заноза, Торн! Если честно, - Ник почесал в затылке, глядя на бледное осеннее небо, - я уже так привык, что нас трое...
 - Все мы привыкли. Но, как ты верно заметил, бесконечно это продолжаться не может. У каждого из нас свой путь, своя жизнь.
 - Это не я верно заметил. Это Анна вчера вечером сказала. Слово в слово.
 - Вот не понимаю я ее! - в сердцах махнул рукой Рик. - Зачем ей понадобилось тащить нас в столицу, когда король хотел, чтобы мы вернулись домой? Отпустила бы и не мучила ни нас, ни себя.
 - А я понимаю, - вздохнул Ник. - Она тоже привыкла, что нас трое.
 
 Накануне вечером между друзьями произошел странный разговор. Цель его была такая же, как и у всех подобных разговоров: внести ясность в их отношения. В итоге же все стало еще запутаннее.
 Сначала гуляли в саду всей компанией. Вечер выдался прохладный, но ясный. Арди радовался, что его не заставляют ложиться спать, как обычно, а позволяют гулять со взрослыми. Анна играла с ним в салки, Рик качал на ноге, Ник сажал на плечи. Рена отпустила няньку, пообещав сама уложить сына через час-полтора. Но вскоре малыш устал, закапризничал, и Рена увела его. Пангор не обратил внимания на ее выразительный взгляд и остался в саду с друзьями. Спустя какое-то время разговор забуксовал, а затем и вовсе иссяк. Пангор почувствовал себя лишним. Посмотрев на серьезные лица Ника и Рика, поймав напряженный взгляд Анны, он понял, что предстоящий разговор не терпит свидетелей. Он извинился, пожелал всем хорошего вечера и оставил их одних.
 - Ребята, мне страшно, - тихо проговорила Анна, когда стук трости утих.
 - В чем дело? - встревожился Рик. - Тебе угрожают?
 - Король давит на тебя? - Ник посмотрел ей в лицо. Анна отвела взгляд.
 - Нет, дело не в этом. Понимаете... - она замялась, подбирая слова. - Завтра мы едем в столицу. Там меня ждет королева. И я ее боюсь.
 - Ты боишься какую-то тетку? - Ник не смог удержаться от насмешки.
 - Она не тетка, Ник, она моя мать.
 - Если она сама хочет тебя увидеть, то тебе нечего опасаться, - Рик хотел успокоить Анну, но уверенности в его голосе не было.
 - Ты так думаешь? Вот представь себя на ее месте. Ты - королева Дариоса.
 - Я Рик Торн, - развел руками Рик.
 - Просто представь на минутку: ты королева, - попросила Анна. - И ты отказался от ребенка. А этот ребенок взял да и явился к тебе спустя два десятка лет. Вот только не говори, что ты прыгаешь до потолка от радости.
 - Но и убивать тебя я не стану! - возразил Рик.
 - А кто говорил об убийстве? - вмешался Ник. - Ты можешь заточить ее в темницу. Или в монастырь, если в Дариосе есть монастыри.
 - Умеешь ты поддержать добрым словом, Ник, - грустно усмехнулась Анна. Ник подобрал с земли сломанную ветром ветку и взмахнул ею, будто мечом:
 - Но есть один храбрый воин, который всегда готов спасти опальную принцессу и жениться на ней!
 - А если принцесса не хочет замуж?
 - Не порть мою сказку. Все принцессы хотят замуж.
 - Ты полегче своим дрыном маши, черепашка ниндзя! - Рик отвел руку с веткой в сторону. - Это было бы смешно, если бы не касалось нас троих.
 - Объясни, что ты имеешь в виду, Рик, - потребовала Анна.
 - Видишь ли, - сначала осторожно, но с каждым словом смелее заговорил Рик, - в столице другие правила. Хочешь ты того или нет, но рядом с принцессой может быть только один мужчина - её избранник.
 - И кто же это, по-твоему?
 - А это тебе решать. Я не хотел торопить тебя, но боюсь, что больше у нас не будет возможности поговорить без помех. Думаю, сейчас самое время внести ясность в то... что между нами... - Начав с места в карьер, Рик быстро сдулся, запутался в словах и не смог закончить свою мысль. Он смотрел под ноги, мыском вычерчивая дуги на влажной земле. Ник растерянно переводил взгляд с Рика на Анну и ковырял ногтем кору на своем импровизированном мече.
 - Ах, вот ты о чем! - насмешка в голосе Анны плохо маскировала волнение. - Известно ли вам, что у Рены был жених, и теперь он достанется мне? Некто Кериан. Говорят, симпатичный.
 - А еще говорят, что козел он редкостный, - добавил Ник. - От такого счастья впору бежать прямо сейчас. Выбрать принца... эмм... парня по душе и бежать, чтобы не стать ненароком достоянием государства! - хоть Ник и старался говорить в тон Анне, ядовито-насмешливо, тревога звучала в каждом его слове. Тревога и надежда.
 - Итак, вы ставите меня перед выбором. Вы сговорились или само так получилось? А впрочем, неважно. Я вас прошу, очень прошу больше эту тему не трогать.
 - Анна! Ты не сможешь всю жизнь убегать от этого разговора. Однажды тебе придется сделать свой выбор! - негромко проговорил Рик, подняв голову и с вызовом глядя ей в глаза. Поддержка Ника придала ему смелости. - В конце концов, не зря же ты настояла, чтобы Макс не отправлял нас домой.
 - То есть вы хотите, чтобы я сейчас выбрала одного из вас? Чья была идея податься в короли?
 Кровь жаркой волной прилила к лицу, руки похолодели. Анна готова была вырвать себе язык за эти слова. Она ведь так не думала! Как, ну как она могла так оскорбить своих самых близких людей?!
 - В короли? Да ты за кого нас держишь?! Неужели ты думаешь, что я или Рик только из-за этого тащились за тобой в этот элитный террариум? Знаешь что, да иди ты со своим престолом куда подальше, Ваше Высочество! - Ник с размаху бросил на землю свою ветку и зашагал прочь. Рик ошеломленно покачал головой и молча последовал за Ником.
 - Эй, вернитесь! - воскликнула Анна. - Простите меня. Как я могла такое о вас подумать. Рано или поздно мы должны были обсудить это как взрослые люди. Я много думала об этом - да-да, не удивляйтесь. Есть кое-что, чего вам обо мне знать не нужно. Вы слишком хороши для меня. Честно.
 - Мы для тебя? Может быть, это ты слишком крута для нас, недостойных? Не это ли ты хотела сказать? - Ник все еще сердился на Анну.
 - Ник, ну я же попросила прощения! Что мне еще сделать? На колени пасть?
 - Ладно, проехали. Что там у тебя за тайны?
 - Не вынуждайте меня. Я не могу вам сказать... Я бы не хотела вас терять, вы замечательные друзья.
 - Вопрос лишь в том, как долго нам позволят быть твоими друзьями, - пробурчал Рик. - Ты ведь больше не девочка из приюта, ты принцесса. А у принцессы не может быть друзей-мужчин.
 - Это кто решил? С кем хочу, с тем дружу. Или ты против? Или вы против? - Анна перебегала взглядом с Рика на Ника и обратно, а душа ее металась, как маленький зверек, выброшенный из уютной норки в холодную, безжизненную пустошь, напуганный и растерянный. - Или вы все за меня решили? Я по-прежнему считаю вас друзьями. Если же вас это обижает, я готова уйти.
 - Нет! Анна, опять ты несешь какую-то чушь, - Ник подошел и хотел обнять ее за плечи, утешить, как и много раз до этого, но колкий взгляд Рика остановил его в шаге от нее. - Не уходи.
 - Я не хочу уходить, вы мне слишком дороги. Но если я стою поперек вашей дружбы, значит, пришла пора идти своей дорогой. У каждого из нас свой путь, своя жизнь. Но, ребята, прошу вас, не сейчас! Я не хочу ехать в столицу одна.
 - Знаешь... Ты же знаешь,что ни один из нас тебя не бросит! - ласково, будто уговаривая капризное дитя, произнес Ник.
 - Никогда! - чуть слышно добавил Рик. - Вне зависимости от того, кого ты выберешь.
 - Черт бы вас подрал. Я не стану выбирать! Найдите себе хороших, милых девушек, и я буду танцевать на ваших свадьбах. Забудьте меня. Я... я не сделаю  вас счастливыми. - В горле пересохло, и каждое слово давалось через силу. - Никого из вас. Молчи, Рик, не возражай. Я не могу больше говорить об этом, мне слишком больно. Проводите меня и ложитесь спать. Завтра чуть свет отправляемся в столицу, будь она неладна.
 Шли молча, Анна впереди, Рик и Ник плелись за ней, не догоняя и не пытаясь как-то подсластить послевкусие от трудного разговора. Лишь у дверей своей спальни Анна повернула к ним заплаканное лицо.
 - Эй, ты что ревешь? - всполошился Ник.
 - Это мы тебя обидели? Прости, - примирительно улыбнулся Рик.
 - Прежде меня невозможно было заставить плакать, потому что я могла рассчитывать только на себя. Вы сделали меня слабой и сентиментальной. Ненавижу вас за это! - и Анна, стерев костяшками пальцев слезы, вдруг обняла и расцеловала друзей.

 - Как дела, спящая принцесса?
Анна вздрогнула и проснулась. Напротив по-прежнему сидели отец и Макс Стоун, а в окно, сдвинув атласную шторку, заглядывала лошадиная морда с белой отметиной.
 - Дурацкие шутки, Лозовский! - рассердилась Анна.
 - Плохи мои дела, если ты даже коня принимаешь за Ника, - раздался снаружи голос Рика.
 - Молодые люди, если вы и при дворе будете так себя вести... - начал Максимилиан.
 - Простите, Ваше Величество, Ваше Высочество, - старательно, почти без акцента произнес Ник.
 - Почему стоим? - спросила Анна, чтобы хоть что-то сказать и отвести монарший гнев от друзей.
 - Коням нужен отдых, - пояснил Стоун, - а людям - обед.

 В столицу въезжали после заката. Новость о возвращении короля быстро облетела город. Жители вышли на улицы и приветствовали правителя. Анна выглянула в окно, чтобы посмотреть на город, но Максимилиан резко задернул шторку и велел не показываться. Анна ничего не успела разглядеть, зато ее заметили. Сначала неуверенно, робко, затем все смелее и громче зазвучало: "Ее Высочество вернулась! Да здравствует Ее высочество принцесса Рена!"
 - Рена? - удивилась Анна.
 - Сказал же, не высовывайся, - проворчал Стоун и мягче добавил: - вы же с Реной близнецы.
 - Почему мне нельзя смотреть в окно?
 - Нечего там смотреть. Темно, ничего не видно. Будет день, прогуляешься по городу и окрестностям, полюбуешься нашей прекрасной столицей.
 Ох, не понравились ей предосторожности Макса! Скорее всего, он заботился о ее безопасности. Что ж, ему виднее. Но беспокойство засело в мозгу, частично вытеснив усталость. С друзьями разделили, в окно смотреть не дают. А может, не так уж и далека от истины шутка Ника про темницу?
 - Ваше Величество!
 - Не могла бы ты называть меня отцом? - тень раздражения на долю секунды мелькнула в улыбке короля.
 - Я хочу видеть своих друзей, - Анна будто не слышала его замечание.
 - Терпи, дочь моя. Мы почти приехали. Скоро я тебя со всеми познакомлю.
 - С Торном и Лозовским я знакома, а на остальных мне начх...
 - Анна! - Стоун укоризненно посмотрел на девушку. - Забудь эти свои выражения!
 - А иначе что? - Анна сдвинула штору и с вызовом посмотрела на Максимилиана, ожидая реакции на дерзость. Но тот лишь склонил голову и с каким-то неуместным почтением произнес:
 - Добро пожаловать домой, Ваше Высочество.
 Анна, забыв обо всем, в изумлении уставилась в окно. Карета и всадники ехали по мощеной серым и красным камнем, ярко освещенной и украшенной цветами площади. Удушливый аромат умирающих под конскими копытами роз вызывал головокружение. По обеим сторонам от колонны выстроились, как на параде, ряды королевской стражи. Никто не выкрикивал приветствий, не светил чадящими факелами - встреча шла по отработанному веками ритуалу. А впереди сиял белоснежный, украшенный золотой и красной мозаикой фасад королевского замка.
 На лестнице перед распахнутыми дверями стояли какие-то люди - мужчины и женщины. Анна до боли в глазах всматривалась в женщин, надеясь, что сердце подскажет, которая из них королева. Король тоже искал среди встречающих супругу. Анна не выдержала и хотела спросить о ней, но в эту минуту карета остановилась у входа в замок. Слуга подал ей руку, и Анна, все еще уверенная, что мать где-то здесь и смотрит на нее, постаралась выйти из кареты, будто из понтиака Абрахама - красиво и изящно. Король взял ее под руку и повел вверх по лестнице, отвечая на поклоны господ и дам.
 - Ваше Велич... - Анна наткнулась на укоризненный взгляд короля, - отец! Почему Ее Величество нас не встречает?
 - Милая моя дочь, - король казался растроганным обращением Анны, - вероятно, она ждет нас в парадном зале. Следит за приготовлениями к торжественному ужину в твою честь.
 Тревога вновь заскреблась под сердцем. Анна оглянулась. Рик и Ник шли следом, и к ним уже были приставлены две вертлявые дамочки не первой молодости. Ну хоть здесь пока все в порядке. Друзья вертели головами, как туристы в Лувре, а Анну совсем не впечатлило великолепие королевского замка. У Пангора ничуть не хуже. Ну может, немного поскромнее. Анна все ждала, когда же появится Ее Величество, обнимет и назовет дочкой. Ну или хотя бы просто подойдет и заговорит с ней...
 
 Столы ломились от всевозможных угощений. Среди придворных Анна заметила Даниэля Стоуна, а с ним - симпатичную молодую даму. Ее лицо показалось Анне знакомым, и она хотела рассмотреть девушку получше, но Даниэль и его спутница смешались с толпой. Вскоре Анна забыла о них. Ни о ком, кроме королевы, она думать не могла.
 Когда гости стали рассаживаться за столы, Анна снова спросила отца о Ее Величестве.
 - Видишь ли, дочь моя, - смутился король, - твоей матери нездоровится. Она легла спать.
 - Она больна? - встревожилась Анна, мысленно ругая себя за эгоизм. - Можно мне навестить ее?
 - Не нужно. Она спит. Переволновалась, устала.
 - Устала? - недобро ухмыльнулась Анна. - Ну ладно. Я тоже устала. Пусть меня проводят в мою комнату.
 - Но как же так? Смотри, сколько людей собралось ради тебя. Ты не можешь сейчас уйти.
 - Она может? Значит, и я могу.
 Оставшись одна в своей спальне, Анна ничком рухнула на кровать и заплакала.
 Можно сколько угодно гордиться своей силой и стойкостью, но когда родная мать отказывается считаться с твоим существованием - эти слезы простительны даже камню.
 
 "Она просто ужасна! - в отчаянии заламывала руки Ее Величество, стоя у окна и глядя на усыпанную розами опустевшую площадь. - Это не принцесса! Таких принцесс просто не бывает! Она худа, как бродячая кошка. Взгляд гордый, но не величественный. Нехороший, дерзкий взгляд. Походка грациозна, но упруга и осторожна, как у дикого зверя. Того гляди, либо набросится, либо убежит! Лицо и руки загорелые, как у крестьян да охотников. Самая настоящая дикарка. Ее невозможно выдать за Рену, ее просто стыдно людям показывать!"
 
 - Ваше Величество, она у себя.
 Тариса вздрогнула всем телом, будто застигнутая врасплох за чем-то предосудительным, и повернулась к дверям. На пороге ее комнаты стояла, склонив голову и с опаской глядя исподлобья, служанка. - Простите, я вас испугала...
 - Ты забыла постучать, Дина, - королева медленно, глядя немигающим змеиным взглядом, подошла к девушке.
 - Я стучала! - робко возразила та. - Вы не слышали.
 - Не смей со мной препираться! - Ее величество схватила девушку за руку, дернула на себя и, не дав ей опомниться, наотмашь ударила по лицу. Служанка, давно привыкшая к резким перепадам настроения госпожи, даже не попыталась защититься: знала, что будет только хуже. В том, что королева вспылила, Дина винила только себя. Случалось ей отхватить и за меньшую провинность, случалось и получить колечко или несколько монет просто так, когда госпожа пребывала в хорошем расположении духа. Ее величество занесла руку для нового удара, но вспомнила, как непривлекательно выглядит, когда злится, и оттолкнула наглую девчонку. Та устояла на ногах, и лишь красная отметина на щеке напоминала о расправе.
 - Простите, Ваше Величество.
 - Прощаю, - кивнула королева. - Что она делает?
 - Плачет, Ваше Величество.
 - Идем.
 
 Служанка открыла дверь рядом со спальней принцессы. Это была гардеробная, где до сих пор хранились наряды Рены. Королева не заходила сюда с тех пор, как непокорная дочь покинула отчий дом. Но она не забыла, где в стене находится отверстие в два кирпича, со стороны спальни закрытое гобеленом. Ее Величество села на стул и, жестом потребовав тишины, напрягла слух. Дина встала у двери.
 Из-за стены все еще доносились редкие всхлипы. Надо же, плачет она. Что ей не нравится? Пригласили в королевский замок, поселили в комнате Рены. Доставили с почетом, которого удостаиваются самые высокие гости. А она даже на ужине не осталась. Какая неблагодарность!
 - Ваше Величество, кто-то идет! - снова влез в ее мысли голос служанки. Эта глуповатая девица раздражала королеву. Тариса давно избавилась бы от Дины, но у той было одно очень ценное качество: дочь дарийки и выходца из Чужого Мира, она могла быть переводчицей. Ее Величество берегла эту тайну и прощала неумехе многие промахи. Справедливо было бы признаться хотя бы самой себе, что ни одна служанка не устраивала королеву полностью. Дина хотя бы была полезна ей в личных делах. А будь она хоть чуть-чуть поумнее, давно бы воспользовалась своим преимуществом, вместо того чтобы кусать кормящую ее руку и получать за это оплеухи.
 По коридору шли люди. Они остановились совсем рядом с гардеробной - у дверей спальни Ее Высочества. Постучали, но ответа не получили. Один из них что-то спросил, второй ответил.
 - Дина, переводи, - прошептала королева.
 
 - А если она уже спит? - тихо спросил Рик.
 - А если нет? Открывай! - подтолкнул его Ник. - В крайнем случае кинет в нас чем-нибудь.
 - Мы же обещали не оставлять ее одну! - Рик решительно потянул на себя дверь.
 Спальня принцессы, украшенная золотисто-бежевыми гобеленами, выглядела светлой и по-девичьи нарядной. По обеим сторонам от двери высились платяные шкафы. Вдоль правой стены выстроились в ряд диван, пара кресел и несколько этажерок с книгами, альбомами и статуэтками. У окна стоял письменный стол с резными ножками, а левую часть комнаты занимали широченная кровать, туалетный столик и комод с зеркалом. Ник и Рик огляделись, но Анну заметили не сразу. Лишь услышав тихий всхлип, они повернулись на звук. Анна лежала поперек кровати, и ее плечи и спина изредка вздрагивали. Среди разбросанных разнокалиберных подушек она казалась маленькой и несчастной, как наказанный ребенок.
 - Смотри-ка, она тут слезы проливает! - удивленно воскликнул Ник.
 - Ну-ка говори, что случилось? - Рик подошел, сел рядом на кровать и слегка потряс Анну за плечо.
 - Ничего, - не поднимая головы, Анна сбросила его руку.
 - Повидали мы от тебя разных заскоков, но чтобы реветь из-за ничего, нужно сильно поссориться с головой! - Рик снова положил руку на ее плечо. - Хватит дурака валять. Рассказывай.
 - Домой хочу! - выпалила Анна, и иссякшие было слезы хлынули с новой силой.
 - Что так? - Ник, обойдя кровать, лег на живот с другой стороны и из этого положения попытался заглянуть Анне в лицо, но она уткнулась в покрывало. - Ты ведь так хотела сюда попасть!
 - Дурой была. Мне здесь никто не рад, я никому не нужна.
 - Как же не нужна? Твой отец будто на крыльях летает от счастья!
 - А мать? - Анна подняла заплаканное лицо и в упор посмотрела на Ника. - Где моя мать? Нет, ну я не надеялась, что она по мне скучает, но могла же хотя бы выйти, познакомиться со мной. Я ведь все-таки ее дочь. И как ни странно, я ждала этой встречи. Да, ждала! Вам этого не понять, вас не бросали...
 - Эй, полегче! - неожиданно резко перебил ее Рик. - Когда погибла моя мать, мне было всего двенадцать.
 - Прости, я не знала, - Анна села на кровати и повернулась к помрачневшему Рику. - Но она ведь не виновата, что оставила тебя. Она тебя любила. Любила! А меня... - Анна закрыла лицо ладонями.
 - Это ты меня прости, выступил не по делу, - сдавленно пробурчал Рик и, крепко обняв, прижал к себе рыдающую Анну. В горле запершило, в глазах защипало, и он зарылся носом в ее волосы, пряча свою старую боль.
 
 - Что? - растерянно переспросила королева за стеной. - Я ее бросила? Да, но... обстоятельства сложились... бедная моя девочка! Теперь я понимаю, почему она такая... - повинуясь внезапному приступу нежности, Тариса шагнула было к двери, но видя вытаращенные глаза Дины, поборола свой некоролевский порыв. Завтра она познакомится с дочерью честь по чести и даже, возможно, устроит бал.
 
 - Ну-ка давайте успокаивайтесь оба, - смущенно проворчал Ник. - Анна, завтра мордашка опухнет, как у алкоголички, и ты не произведешь на маман должного впечатления.
 - Парни, давайте найдем Макса и попросим отправить нас домой!
 - Успеем, - махнул рукой Ник. - Попробуй-ка угадать, кого мы здесь встретили.
 Анна встала и взяла со столика полотенце.
 - Кого?
 - Кого? - передразнил Рик. - Подумай.
 - Да не знаю я, кого вы могли здесь встретить. Я тут никого не знаю, а вы и подавно.
 - Ошибаешься. Ее ты знаешь.
 - Ее? Ну хоть намекните, откуда я могу ее знать.
 - Ну нет, так ты сразу отгадаешь.
 - А вы хотите, чтобы я всю ночь голову ломала?
 - Торн, скажем или пусть помучается?
 - Да говори уже, болтун. Не умеешь ты интригу держать.
 
 - Ланоку? - тонкие подведенные брови Ее Величества сошлись у переносицы. - Это кто такая? Новая фаворитка Даниэля?
 - Ученица господина Стоуна, - подала голос Дина и тут же съежилась, ожидая гнева августейшей патронессы. Но королева лишь назидательно изрекла:
 - Хоть молчание само по себе и не является признаком ума, но и не выдает твою дурость, по крайней мере с первого взгляда.
 - Простите, Ваше Величество!
 - Не отвлекайся, переводи дальше.
 
 - Ланоку! Точно! Я ее видела с Даниэлем, но не узнала. Какая же она теперь красавица! Так они теперь союзники? Помню, как она его ненавидела! - Анна засыпала друзей вопросами, не дожидаясь ответов. - А где ее дети? А корова? Как не знаете? О чем же вы с ней говорили? Ох, как я хочу увидеть ее! И мелких! Как я рада за нее!
 - Ты сейчас с кем говоришь? - вклинился в ее восторженный монолог Рик.
 - Ой, извини, молчу. Продолжайте.
 - Она же нам рассказывала, что училась в школе разведки, - напомнил Ник. - Уж не знаю, как Даниэль ее уговаривал, но теперь она служит в его ведомстве.
 - Дети здесь же, в замке, - добавил Рик, - о них заботятся няньки и учителя. Корову Ланока оставила в доме Макса в Недми, чтобы его слуги не обленились вконец.
 - В общем, - продолжил Ник, - устроилась наша Ланока - лучше не придумаешь. Долго говорить с нами она не могла, сама понимаешь, государственная служба. Но обещала встретиться с тобой.
 - Хоть что-то хорошее здесь произошло! - улыбнулась Анна.
 
 Когда гости покинули спальню Ее Высочества, королева тихо, как вор, вышла из своего укрытия. Через четверть часа в кабинете Его Величества собрались королевская чета и Стоуны. Ланока тоже присутствовала, на этом настоял Даниэль. Тариса украдкой презрительно скривилась, но возражать не стала.
 - Только с вами, моими самыми близкими и надежными людьми, - Ее величество одарила Ланоку взглядом, который должен был прихлопнуть ее, будто муху, но та стояла с непроницаемо-почтительной улыбкой, - только с вами я могу быть откровенна. Я обидела свою дочь, и мне очень горько. Мне сейчас так нужна ваша поддержка!
 - Дорогая, - король накрыл рукой ладонь супруги, нервно постукивающую по столу, - тебе не стоило прятаться от нее. Она действительно очень расстроена.
 - Настолько расстроена, что позволила себе нарушить придворный этикет? - в голосе королевы позвякивали кусочки льда. Тем, кто хорошо ее знал, было известно, что этот лед, как холодный компресс, гасит жаркий и такой неблагородный гнев. Стоуны понимающе улыбнулись и кивнули, как два игрушечных робота, управляемые одним пультом. Ланока смотрела на королеву спокойно и внимательно, избегая взгляда в упор и пытаясь понять, где она искренна, а где играет на публику. Его Величество, все еще державший руку жены, слегка сжал ее:
 - Тариса, она знает о королевском этикете ровно столько, сколько ты знаешь о ее жизни в Чужом Мире.
 - Как же мы представим ее высшему свету? Как покажем Кериану? Кого угодно можно убедить, что Рена вернулась, но не его. Ведь он так любил Рену! Бедный мальчик.
 - Ваше величество, - обратился к королеве Даниэль, - вы все еще хотите выдать Анну за Рену? Поверьте, это плохая идея.
 - Но как же иначе? Как я объясню появление второй дочери? Анна... Ужасное имя! Грубое, варварское.
 - В нашем... Чужом мире это одно из самых популярных женских имен, - возразил Максимилиан. - Это очень древнее имя. Оно происходит от слов, означающих силу, храбрость, милосердие. И очень подходит вашей дочери. Я путешествовал вместе с ней и думаю, что неплохо ее узнал. У нее действительно сложный характер. Ее надо принимать такой, какая она есть, перевоспитанию она не поддается.
 - Ох, обрадовали! - досадливо покачала головой королева. - И что мне с ней теперь делать?
 - Любить!
 Взгляды супругов пересеклись. Ее - подобный удару плети. "Что ты несешь?" Его - будто боль от удара. "Прости, вырвалось!"
 - Обучать, - снисходительно улыбнулся Максимилиан. - Я же не говорил, что она глупа. Напротив, девочка очень понятливая. Пригласите для нее наставников, и через неделю-другую вы не отличите ее от Рены.
 - У меня даже есть кое-кто на примете, - Даниэль замолчал, ожидая реакции. Когда все собравшиеся вопросительно посмотрели на него, Даниэль не без гордости указал на свою ученицу.
 - Я? - растерялась Ланока. - Это большая честь для меня, но... но я и сама совсем недавно служу при дворе.
 - А ведь хорошая мысль, брат! - одобрил Максимилиан. - Ланока, во-первых, ты получила блестящее светское воспитание. Во-вторых, твои уроки Анна усвоит лучше, чем нотации престарелой няньки Ее Высочества.
 - И в-третьих, это не просьба, - поставил точку в уговорах Даниэль. - Считай это своим первым заданием.
 
 После совещания Ланока заглянула в спальни к детям. Седара во сне сосала палец. Ланока осторожно убрала ее руку от лица, с укором посмотрев на няню. Сонное личико дочери сморщилось, она захныкала, но Ланока наклонилась к кроватке и тихо прошептала:
 - Тшш. Спи, моя маленькая.
 Айден спал, завернувшись в одеяло, будто гусеница. У Кристиана была такая же привычка. Странно, но после разговора с Даниэлем, больше похожего на исповедь, воспоминания о муже перестали царапать сердце. Может быть, ей давно следовало так выговориться и отпустить свою боль? Ланоке было жаль Даниэля, но он сам вынудил ее раскрыть душу. Теперь ему неизмеримо тяжелее, чем ей, и так будет всегда.
 Ланока улыбнулась, вспомнив, как они с Кристианом вдвоем заматывались в одеяльный кокон. Крис так старался укутать Ланоку, что его ноги оставались снаружи. Когда он втягивал озябшие стопы под одеяло, она просыпалась от холодных прикосновений. У сына тоже торчали голые пятки. Ланока потянула одеяло, чтобы накрыть Айдена, и он проснулся.
 - Мама, - заулыбался он. - Ты расскажешь мне сказку?
 - Поздно уже, - Ланока села на край кровати. - Надо спать.
 - С тех пор как мы здесь живем, ты ни разу не рассказывала сказок. Ты все время с этим господином!
 - С дедушкой, - мягко поправила Ланока.
 - Да хоть с бабушкой, - сердито засопел Айден. - Он злой. Он тебя обижал, я помню.
 - Больше не обидит. Мы теперь на службе у Их Величеств. Не обижайся, что редко бываю с тобой. Ты и Седара - самое дорогое, что у меня есть.
 Уходя, Ланока остановилась у двери.
 - Хочешь, расскажу один секрет?
 - Государственный? - Айден приподнялся на локте.
 - Ну почти, - таинственно улыбнулась Ланока.
 - Хочу!
 - Ты помнишь Анну?
 - Конечно, помню! Она - мой друг.
 - Она тоже здесь, в замке. И она - принцесса.
 - Настоящая? - у Айдена заблестели глаза.
 - Самая-самая настоящая. Но помни, это секрет. А теперь спи.
 
 Ланоке долго не удавалось уснуть. Столько всего случилось за этот день! Королевский замок с самого утра был похож на растревоженный улей. Придворные и прислуга сбились с ног, ожидая приезда принцессы. Ланока никогда ее не видела, и появление Анны стало для нее шоком. Ей и в голову прийти не могло, что эта странноватая девчонка - королевская дочь. Анна ничего не рассказывала о себе, да Ланока и не расспрашивала - как-то не до того было. Все, что она успела узнать - Анна и ее друзья прибыли из Чужого Мира. Как и для чего - сделав вид, что не расслышала вопроса, девушка свернула разговор на другую тему. Ланоке было жаль прощаться с Анной, но она была уверена, что больше они никогда не встретятся. И вот Анна здесь. Более неподходящее для нее место трудно представить. Такая простодушная, искренняя девочка - в этом мире лжи и притворства, именуемом высшим обществом. Совсем не такой виделась Ланоке принцесса. В ее воображении нарисовался образ заносчивой и манерной девицы, аристократки от макушки и до кончиков ногтей. Сможет ли Анна когда-нибудь стать такой? И что ее ждет, если не сможет? Ничего хорошего, если верить Ее Величеству. Теперь Ланока должна подготовить Анну к жизни в королевской семье. И она сделает все, чтобы Анна не досталась на обед злой тигрице - королеве.

 35.
 Анна, сопровождаемая Ланокой и Даниэлем Стоуном, шла по коридорам замка. Ник и Рик молча плелись следом. Без них Анна категорически отказалась идти на встречу с родителями. У закрытых дверей кабинета Даниэль объявил, что Ее Величество ожидает свою дочь. Одну.
 - Как одну? Я без них… - Анна оглянулась на друзей, ища поддержки, но Даниэль взял ее за руки и ободряюще заглянул в глаза.
 - Ее Величество тоже одна.
 - А оте... Его Величество? – вконец растерялась Анна.
 - Если Ваше Высочество настаивает, я пошлю за ним.
 - Было бы очень любезно с вашей стороны. Она там точно одна?
 - Вам поклясться? – с легкой ехидцей улыбнулся Даниэль, и Анне вдруг стало стыдно. Да что она, маленькая девочка?
 - Иди и ничего не бойся! – поддержал ее Ник.
 - Мы будем здесь, за дверью, - добавил Рик, одарив Стоуна неприязненным взглядом.
 - Все будет хорошо, Ваше Высочество, - Ланока сжала ладонь Анны.
 - Я же просила, - Анну смутило ее обращение.
 - Ваше высочество, - с укором посмотрел на нее Даниэль, - в королевском замке к вам никто не будет обращаться иначе. Я лично буду следить за этим.
 - Да ну вас, - досадливо махнув рукой, Анна взялась за дверную ручку.

 Кабинет правильнее было бы назвать залом официальных приемов, но длинные названия не приживались при дворе. Размерами помещение действительно больше напоминало зал, чем кабинет. Посреди расположился овальный стол, его окружали стулья с резными золочеными спинками и удобными подлокотниками, во главе - спинками к окнам - стояли два высоких кресла, обитые дорогой тканью и украшенные вышитыми золотой нитью гербами. Не троны, но сразу ясно, для кого. Мягкие диваны и столики вдоль стен предназначались для отдыха от долгих и утомительных переговоров.
 Кабинет был залит солнечным светом, немного смягчавшим парадность обстановки. Женский силуэт на фоне высокого окна сливался с краем гардины. Ее Величество обернулась на скрип двери и очень натурально изобразила радость.
 - Анна, дитя мое, наконец-то мы встретились!
 Распахнув руки для объятий, Тариса шагнула к дочери. Теперь Анна смогла рассмотреть ее. Королева выглядела намного красивее и милее, чем на маленьком портрете внутри медальона. Если бы Анна не знала, что перед ней ее мать, то не смогла бы даже приблизительно определить, сколько ей лет. Ее величество относилась к категории женщин, о которых говорят «без возраста». Стройна, тонка, изящна, как афганская борзая. Гладкая белая кожа, яркие карие глаза, лучезарная улыбка. Человеку, который так улыбается, можно простить многое. Особенно если поверить, что эта улыбка только для тебя. И Анна на минуту поверила. Сделала шаг навстречу. Сердце трепетало в груди, рвалось наружу, как птица в тесной клетке. И в тот момент, когда казалось, что сейчас мать прижмет ее к груди, и все у них будет прекрасно, как в настоящей семье – вместо объятий королева взяла Анну под руку и увлекла на диван.
 - Ну что же ты стоишь, как изваяние? Садись, поговорим.
 И вовсе она не прекрасна. Обыкновенная тетка, как сказал вчера Ник. Стройной она была до тех пор, пока солнце подсвечивало ее со спины. Сияющие глаза и безупречная кожа – результат усердия личного гримера, а эта дивная улыбка – сочетание природного актерского таланта и привычки к фальши.
 - Ну здравствуй... те, - Анна мысленно напомнила себе, что не ждала от королевы искренней любви к незнакомой девушке, которой она, по сути, и являлась. Она постаралась срыть свое разочарование. В ее арсенале тоже имеются обворожительные улыбки. Так, на всякий случай.
 - Мне называть вас Вашим Величеством? – невинно уточнила Анна. – Или мамой?
 - Мамой? – лицо королевы на мгновение скривилось, будто она раскусила ягодку клюквы. – Ты действительно готова меня так называть?
 - А почему нет? – захлопала глазами Анна. – Но если вам не нравится…
 - Что ты, - улыбка-гримаса вновь озарила напудренное лицо. – Мы ведь с тобой не чужие. Можешь называть меня матушкой.
 - Матушкой? - Это слово всегда казалось Анне каким-то неживым, книжным. - Тогда уж лучше Вашим Величеством.
 - Что ж, если тебе так проще… - Еще несколько клюковок. – Так тому и быть.
 Анна молча смотрела на мать. Королева со своей искусственной радостью в этот момент напомнила ей большую фарфоровую куклу-мальчика из магазина Абрахама. У куклы были красивые зеленые глаза, беззаботная мечтательная улыбка и невероятно естественный цвет лица. Антиквар называл его Доменико и часто рассказывал посетителям его историю: когда и кем он был изготовлен, кому затем подарен, кем перекуплен, на каких аукционах побывал, сколько раз реставрировался. Анну всегда удивляла маниакальная привычка Абрахама к точным числам. Доменико же казался ей чистым и непродажным, он украшал собою магазин задолго до появления там Анны и должен был встретить ее по возвращении в город. Но незадолго до ее отправления в Дариос Доменико все-таки был куплен. Анна самолично упаковывала куклу в роскошный, обитый шелком снаружи и бархатом изнутри футляр, утешая себя надеждой, что в новом доме с ним будут обращаться так же бережно, как и она. Когда покупатель рассчитывался с Абрахамом и приглядывал за ней, чтобы не повредила его приобретение, прекрасные глаза Доменико сияли на все свои восемьдесят пять тысяч евро. Примерно столько же стоила ослепительная улыбка Ее Величества.
 - Вы хотели со мной поговорить, - напомнила Анна, видя, как королева мучительно собирается с духом.
 - Да, конечно. Я так долго ждала этой встречи. Расскажи мне, как тебе жилось в этом странном Чужом мире.
 - Ой, даже не знаю, с чего начать! – Анна изобразила задумчивость. «Драма? Будет вам драма, Ваше Величество!» - Может, с того, как наш друг Максимилиан подбросил меня к воротам монастыря? Я этого, конечно, помнить не могу, но благодарна ему за то, что не дал мне умереть.
 Анна с тайным удовольствием наблюдала, как маска доброй и прекрасной феи трещит по швам, и из-под нее проглядывает лицо. Настоящее, живое. Даже, кажется, способное на какие-то человеческие эмоции.
 - В монастыре было еще десятка три сирот, - смакуя слово «сирот», Анна забавлялась, представляя себе, как от улыбки королевы отвалился хороший кусок фарфора и хлопнулся ей на колени, рассыпаясь мелкой крошкой. – О нас хорошо заботились, мы были сыты, одеты и... и достаточно. Потом я жила в приюте. Когда мне было...
 Негромко скрипнула дверь, и в кабинет зашел король. Следом за ним заглянул Даниэль:
 - Ваше Величество, Ваше Высочество, у вас все хорошо? Приказать принести вам чего-нибудь?
 - Благодарю вас, Даниэль, - махнула рукой королева.
 - Воды Ее Величеству, - крикнула в закрывающуюся дверь Анна. – И побольше.
 
 Друзья ждали Анну в небольшом холле перед кабинетом. Ланока сидела в кресле и казалась спокойной и невозмутимой. Ник старался следовать ее примеру, но получалось плохо. Разговаривать с ней по-дарийски было трудно, но интересно. Ник испытал искреннюю радость и гордость, когда Ланока похвалила его владение дарийским языком. И хотя ее замечания немного раздражали Ника, он был благодарен ей и старался запомнить все свои ошибки. Рик в их разговоре не участвовал, он расхаживал по холлу от окна до двери и обратно. Ник добросовестно старался не обращать внимания на нервозность Рика, но вскоре поймал себя на том, что и сам прилагает усилие, чтобы сохранять хотя бы подобие спокойствия.
 - Да сядь ты уже, - с досадой бросил Ник. – В глазах рябит от твоей беготни.
 - Что они там так долго обсуждают? – Рик повернулся к двери кабинета и резким движением отбросил челку со лба.
 - Ну подумайте сами, - мягко сказала Ланока. – О чем могут говорить родители со своей дочерью?
 - В том-то и дело, что это не простые родители, - нахмурился Ник.
 - И не простая дочь, - развел руками Рик.
 
 Анна вышла из кабинета растерянная и задумчивая. Его Величество вел дочь под руку и лучился искренней, неподдельной радостью. Ее Величество, будто из ведра, окатила Ника и Рика своей лучезарностью:
 - Господа! Сегодняшний день объявлен праздником. Вечером состоится бал в честь воссоединения семьи. Вы приглашены на правах гостей замка и друзей нашей милой дочери.
 Рик и Ник поклонами поблагодарили королевскую чету за оказанную честь.
 - Что было? – озадаченно посмотрел в лицо Анне Рик. - Ты такая… такая странная.
 - Будто они тебе полчаса что-то втирали, а ты ни черта не поняла, - добавил Ник.
 - В общем-то, так и есть, - смущенно улыбнулась Анна. – Я не очень поняла, зачем это нужно, но согласилась побыть для всех Реной. Отец меня очень просил. А мне его жалко. Эта змея, - Анна недобро сверкнула глазами вслед удаляющейся матери, - похоже, держит его на коротком поводке. Крутит им как хочет, а он и рад ей угождать.
 - Его Величество – подкаблучник? – насмешливо качнул бровью Рик.
 - Он просто любит ее, - вступилась за отца Анна.
 
 Избежать бала не удалось: Анна бы этого не простила. Максимилиан Стоун в двух словах, растянувшихся почти на час, проинструктировал Рика и Ника, как положено себя вести на мероприятиях такого масштаба. Пока парни его слушали, вокруг них суетились четверо слуг под предводительством портного, подбирая и подгоняя приличествующую случаю одежду. Вскоре от избытка информации у Рика начало звенеть в ушах, а у Ника заболели все зубы разом. Друзья запросили пощады.
 - Я закончил, - объявил Максимилиан. – А теперь этот господин обучит вас нескольким па, чтобы на балу вы не подпирали стены.
 В комнате появился невысокий человек средних лет, худощавый, гибкий и подвижный. Рик от души послал его в темное узкое место. Тот слов не понял, но по грозному выражению лица Рика догадался, что экс-полицейские в его услугах не нуждаются.
 - Рик, что ты бесишься? – отведя друга в сторону, миролюбиво спросил Ник. – Мне все это тоже не очень-то нравится, но раз уж нам позволили здесь остаться, нам следует соблюдать правила.
 - Я надеюсь, Их Величества простят нам неумение танцевать, - кисло улыбнулся Рик. – Это для них балы – привычное дело, а для нас - впервые.

 Величества простили. Но от придворных дам отбиться оказалось непросто. Новые и интересные мужчины вскоре стали центром внимания гостей, особенно молодых дам. Посредственное владение дарийским языком и, как следствие, немногословность делали их еще загадочнее. То, что чужеземцы не танцуют, не спасло их от назойливых и болтливых девиц.
 Анна, наоборот, танцевала со всеми, у кого хватало смелости ее пригласить. Когда только успела научиться! Ник и Рик, припоминая кое-что из наставлений старины Макса, проявляли почтение к членам королевской семьи и не следовали неотступно за Анной, чтобы не бросать тень на ее репутацию.
 - Эта тягомотина когда-нибудь закончится? – страдальчески вопрошал Ник.
 - Ты собирался следовать правилам? – подкалывал его Рик. – Вот и следуй.

 Поздно вечером друзья хотели вновь собраться в комнате Анны, но Ланока им не позволила:
 - Ваше Высочество, это неприлично. Мужчины не должны входить в вашу спальню. В замке есть множество залов и гостиных, где можно отдохнуть и поговорить. Я провожу вас в мою любимую.
 Гостиная действительно оказалась очень уютной. Друзья устроились в мягких креслах и с наслаждением вытянули уставшие ноги.
 - А все-таки не зря мы сюда приехали, - призналась Анна. Глаза ее сияли, щеки разрумянились, она явно ощущала себя в своей стихии. – Бал – это круто!
 - Ага, - простонал Ник. – Это же так весело – стоять, как пенек, и развлекать придворных дур.
 - Есть повод научиться танцевать, - Анна порывисто вскочила с дивана, налетела вихрем и взъерошила его тщательно причесанную рыжую шевелюру.
 
 День за днем Анна понемногу вживалась в роль принцессы. Ланока обучала, оберегала и опекала ее. Рик и Ник тоже привыкали к придворной жизни. От нечего делать они заодно с Анной обучались танцам, этикету и верховой езде. Также они много времени уделяли дарийскому языку, чтобы избегать неловких ситуаций, когда Анны рядом нет. У них появились знакомые и даже приятели, молодые люди и девушки, отпрыски знатных семейств, которые сопровождали друзей в конных прогулках по городу и живописным окрестностям. Та часть столицы, по которой дозволялось гулять Ее Высочеству с друзьями, была величественна и нарядна, как свадебный торт. Но стоило Анне однажды якобы нечаянно отбиться от группы и свернуть с чистой красивой улицы, как она попала в шумный и грязный торговый квартал. Неумытые, хмурые дети обступили ее белую лошадь и рассматривали наездницу удивленными светлыми глазами. Их родители, сидевшие возле своих лавочек, сорвались с мест и неуклюжими поклонами приветствовали именитую гостью. Анна хотела спешиться и зайти в лавочки, посмотреть на товар, но ее уже догнали друзья и спутники.
 - Ах, Ваше Высочество, - наперебой заговорили они, разгоняя испуганных горожан. – Не отходите от нас! Их Величества с нас три шкуры спустят, если с вами что-нибудь случится.

 Отношения с матерью у Анны никак не становились теплее. Ее Величество и Ее Высочество, встречаясь, обменивались изысканно-неискренними любезностями. Анне до королевы в этом искусстве было далеко, но она и не стремилась перещеголять мать в лицемерии. С отцом же она не то чтобы подружилась, но и неприязни не испытывала. Анна считала Их Величеств в равной степени виноватыми перед ней, но отец искренне раскаивался и всячески старался если не полностью искупить свою вину – такое мало кто может простить – то хотя бы сделать пребывание дочери в замке максимально приятным. Анна никогда ни о чем не просила отца, но время от времени получала от него подарки. Сначала это были милые мелочи: книги, сладости, затем король вручил ей роскошный комплект золотых украшений и пожаловал пару восхитительных белых лошадей. Одну лошадь Анна оставила себе на то время, пока гостит в замке, а от золота отказалась. Но отец возражений не принял: все, что было у Рены, теперь должно быть и у Анны.
- Отец, мне ничего не нужно! От ваших даров я отказываюсь не потому, что они мне не нравятся. Я никогда не носила столько золота. Я могу потерять или сломать что-нибудь. И ездить на двух лошадях сразу как-то не очень удобно. С одной бы справиться.
 - Ты можешь не носить эти украшения, но пусть они будут у тебя. Это самое малое, что мы с твоей матерью можем тебе подарить. Ты ведь наша единственная наследница.
 - Не надо так говорить. У вас есть Рена и маленький Арди. А я здесь не дома. В мире, который здесь называют Чужим, меня ждет один человек. Я тоже скучаю по нему.
 - Он молод? Богат? Благороден?
 - Нет. Он очень старый. Он антиквар.
 - Антиквар? Это титул такой?
 - Нет, профессия. Он торгует старинными ценными предметами.
 - Он торговец? Дочь моя, это неподходящая для тебя партия.
 - Отец, он не партия. Он для меня как... как дедушка. Он многое мне дал и многому научил.
 - Много дал? Стало быть, он все же богат?
 - Да уж не беден, - усмехнулась Анна. Его Величество не мог взять в толк, что же связывает его дочь и старого торговца древностями. Анна и рада бы сесть рядом с королем и рассказать ему об Абрахаме, но вероятность, что он ее поймет, была крайне низка. Кроме того, разговор о человеке, в трудные годы заменившем ей и отца, и деда, и друга, Анна считала оскорбительным для короля.
 
 Анна, Ланока, Ник и Рик почти постоянно были вместе. Напрасно надеялись Его Величество и Макс Стоун, что у принцессы появятся интересы и увлечения, в которых старым друзьям не найдется места. И на балы, и на уроки неразлучная четверка заявлялась в полном составе. Нередко во время прогулок к ним присоединялись Айден и Седара. В дальние поездки их не брали, но в замке и в парке друзья с удовольствием играли с малышней. Оказалось, что у Айдена неплохие способности к рисованию. Даниэль поддержал увлечение внука и нанял для него наставника - молодого художника. Подаренные мальчиком пейзажи и изображения животных были для Анны дороже громоздких королевских золотых безделушек, потому что в них была душа. Особенно полюбился Анне портрет ее лошади. Не шедевр, конечно, но и не мазня. Линии не очень четкие, штрих неуверенный, но пропорции животного идеальны. Морда же выглядела просто как живая. Мальчику удалось передать не только блеск глаз, но и характер лошади, и даже, казалось, учащенное дыхание после бега.
 
 Несколько раз Анна просила Максимилиана отправить ее домой.
 - Вам здесь не нравится, Ваше Высочество? – задавал он один и тот же вопрос. Он даже удивлялся каждый раз одинаково.
 - Нравится, - ответ Анны также был неизменен. – Очень нравится. Но меня ждут дома!
 - Ваш дом здесь, - Максимилиан широким жестом охватывал пространство вокруг себя. – Здесь все ваше! – после чего ссылался на неотложные дела и оставлял Анну в легком недоумении.

 Середина осени выдалась погожей и сухой,  красно-рыжие леса манили своей прозрачной таинственностью. Анна и Ланока решили съездить на прогулку за город. Собралась большая компания, взяли даже Айдена: в последний момент, когда мальчик вышел попрощаться с матерью и Анной, Ник подхватил его и посадил перед собой на своего огромного могучего коня. Гуляли весь день, носились по лесам, собирали букеты из ярких листьев, кидались хвойными шишками. Возвращались на закате, когда бодрящая прохлада грозила обернуться промозглым туманом. Когда компания подъехала к замку, навстречу им быстрым шагом вышел стройный светловолосый молодой человек. Поприветствовав остальных небрежным кивком, он направился прямиком к Анне.
 - Моя дорогая! – взволнованно воскликнул он. – Как же я рад вас видеть!
 - Кто это? – тихо спросила Анна у Ланоки. Та пожала плечами. Анна беспомощно посмотрела на своих спутников, но те здоровались с блондином как со старым знакомым. Лишь Ник и Рик, возмущенные его дерзостью, встали рядом с Анной.
 - Будьте любезны представиться, - потребовал Рик.
 - Только после вас, - высокомерно бросил незнакомец.
 Анна медлила, не решаясь озвучить свою догадку.
 – Дорогая, вы не узнаете меня? Я так сильно изменился?
 - Я тоже рада вас видеть, Ке...Кериан, - неуверенно и не очень радостно пробормотала Анна.
 
 Кериан был действительно очень красив, но какой-то утонченной, немужественной красотой. Рослый, стройный и гибкий, как танцор балета. Идеально прямые светлые волосы до плеч, медово-желтые, как у кота, глаза с классическим прищуром опытного сердцееда. Люди такой породы с ранних лет окружены всеобщим восхищением и уверены, что им позволено больше, чем простым смертным. Анна таких терпеть не могла. Рик и Ник также не прониклись к Кериану симпатией. Впрочем, их неприязнь не возникла внезапно, они заочно ненавидели его с тех пор, как узнали историю Рены и Пангора. Когда их представили друг другу, Ник пожал узкую холеную руку так жестко, что у Кериана посинели ногти, а глаза сделались точь-в-точь как у кота, которому наступили на хвост. Рик как бы невзначай встал так близко к Анне, что касался плечом ее плеча. И протокол вроде бы не нарушил, и заставил красавчика скрипеть зубами.
 - Моя дорогая принцесса, - улыбка, предназначенная Анне, была слаще сиропа, - теперь я с вами, и у вас нет оснований держать при себе лишнюю охрану.
 Кериан взял ее за руку и слегка потянул к себе.
 - Это не охрана, - ответила Анна, освободив руку из его цепких прохладных пальцев. – Это мои друзья.
 - Все мы тут друзья, - Кериан обвел взглядом собравшихся, - но мы с вами помолвлены, если вы не забыли.
 - Забыла, - отрезала Анна. – И вам рекомендую поступить так же.
 Взяв под руки Ника и Рика, Анна прошла к лестнице. Ник обернулся и с высоты трех ступенек одарил растерянного Кериана сочувственной улыбкой:
 - Смиритесь, приятель.

 Во время ужина Кериан хотел сесть рядом с Анной. Но Рик и Ник его опередили, заняв места, к которым привыкли с самого первого дня в замке. Более того, с первого дня в Дариосе. Покрутив головой, незадачливый жених уселся напротив. Во время трапезы он не сводил глаз с Анны. Ник и Рик в этот вечер ухаживали за ней с преувеличенной заботой, ежеминутно предлагали подать ей какое-либо блюдо или напиток, а когда Анна соглашалась, непременно прикасались к ней, будто случайно.
 - Ребят, хватит уже, - тихо шикнула на них Анна. – Он так смотрит на нас, что у меня аппетит пропал. Видите, он уже весь позеленел.
 - Ой, и вправду, - заметил Ник. - Что это мы такие зелененькие?
 - От злости, - предположил Рик.
 - Зачем зря наговариваешь на парня? – заступился за Кериана Ник. – Может, у него диарея. А сбегать этикет не позволяет.
 Анна зажала рот ладонью, сдерживая смех. Рик кусал губу, чтобы не расхохотаться. Ник изо всех сил удерживал остатки серьезности на лице, при этом строя такие гримасы, что даже строгая Ланока, собравшаяся было сделать друзьям замечание, прыснула в кулак.

 После ужина друзья собирались вчетвером скоротать вечер в своей любимой гостиной, но их маленькую компанию разрушил Кериан.
 - Дорогая, мы так давно не виделись. Нам нужно о многом поговорить, - он почти не сомневался, что ему не откажут.
 - Говорите, - разрешила Анна, усаживаясь в кресло.
 - Я бы хотел просить вас, чтобы вы рассказали, как жили все эти годы, - Кериан развязно пристроился на подлокотнике ее кресла и положил руку на спинку.
 - Вас бы мы, может быть, и послушали, - сделав упор на слове «мы», Анна встала и пересела на диван к Ланоке. – А рассказывать о себе у меня желания нет. Мы сегодня устали. Правда, ребята? И прошу вас не называть меня «дорогая». Даниэль сказал, что лично проследит, чтобы ко мне здесь обращались как положено.
 - Даниэль? Да кто он против меня? – вскинулся Кериан. – Да знаете, что я с ним...
 - Так-так, очень интересно, - раздался из-за открытой двери голос, и через секунду Даниэль стоял перед Керианом, сложив на груди руки. Его широкая улыбка, чем-то неуловимо напоминающая акулий оскал, обещала неприятности.

 Поздно вечером в спальне Анна хотела выяснить у Ланоки, что за птица этот Кериан и как ей с ним себя вести, но та лишь пожимала плечами:
 - Ваше Высоч… Анна, я ведь здесь совсем недавно и многих еще не знаю.
 - Ну что ж, - зевнула Анна, - завтра надо спросить мамочку и папочку, как Рена так долго выдерживала этого неприятного типчика. Ведь это была их идея – сделать из меня Рену.
 Еще одна мысль не давала Анне покоя весь вечер. Остановив Ланоку у двери, она посмотрела ей в глаза и тихо спросила:
 - Скажи мне, как твой начальник так удачно оказался в гостиной? Он следит за кем-то из нас?
 - Да с чего ты это взяла? - натянуто улыбнулась Ланока. - Что он, не мог просто мимо проходить?
 - Просто? Как-то слишком просто.
 - Милая Анна, не ищи сложностей там, где их нет.
 
 Кериан не привык быстро сдаваться. В завоевании женских сердец ему не было равных. В принципе, укрощать эту гордячку Рену у него не было необходимости. Ведь Ее Величество всегда покровительствовала Кериану, а Рена была покорной дочерью. Была, пока не связалась с этим калекой, поэтом. Как там его звали? Пангор, кажется? Да, Пангор. Кериану очень хотелось узнать, что же между ними произошло, если Рена, пожертвовав репутацией, вернулась в отчий дом. Ее репутация для Кериана ничего не значила: ведь когда он станет королем, мало у кого хватит смелости обсуждать личную жизнь его супруги. А если таковые и найдутся, молодой правитель быстро и надежно заткнет им рты. Главное – Рена будет с ним, только с ним. Не любит? Пусть. Все равно он будет безраздельно обладать ею! Ну и троном, конечно, тоже. У Кериана всегда дух захватывало от таких мыслей. Целый Дариос – для него одного. Самая прекрасная и нежная женщина – для него одного.
 Сколько лет они не виделись? Рена сильно изменилась. Кериан еще не понял, в какую сторону. Увидев ее после долгой разлуки, он понял лишь одно: Рена не стала менее желанной, она по-прежнему сводит его с ума. Она стала своенравной и строптивой, завела себе двоих непонятных и неприятных мужчин, которых называет друзьями. Рыжий улыбчив и мил, но может скрутить в бараний рог, не изменившись в лице. У брюнета такой взгляд, будто он знает о Кериане все и при случае использует эти знания не в его пользу. От этих двоих нужно избавиться в ближайшее время. Без них принцесса станет покладистее.
 Изменения коснулись и внешности Рены. Ее лилейно-белая кожа стала темнее, волосы – короче, движения – резче и в то же время пластичнее. Появилось в ней что-то пугающее и притягательное. Иногда Кериану казалось, что это вовсе не Рена, а очень похожая на нее девушка. Ее хотелось узнавать снова и снова, читать, как увлекательную книгу. Еще более странным было то, что Рена не все помнила из их общего прошлого. Ей не нравилось обращение «дорогая». Она пугала его Даниэлем. Отказывалась от подарков Кериана. Переданные через слуг, его подношения возвращались тем же путем, а врученные лично – оставались без внимания. Со всем этим требовалось тщательно разобраться. И Кериан решил действовать без промедления.

 Время от времени оказываясь в одной компании с Керианом, Ее Высочество имела возможность узнать его получше. Не то чтобы между ними завязалась дружба, но его обаяние – а точнее, умение обаять – вскоре пробило броню неприязни. Кериан был умен, образован, безукоризненно воспитан, не лишен чувства юмора. То, что принцесса за годы разлуки его подзабыла, Кериан счел скорее плюсом, чем минусом: для него это значило, что есть шанс показать себя в более выгодном ракурсе, чем перед ее уходом. Поэтому Кериан не досаждал принцессе своими ухаживаниями, не ходил за ней по пятам, но постоянно находился где-нибудь поблизости, чтобы при любом удобном случае блеснуть одной из граней своей яркой и уникальной личности.

 - Посмотри только на этого павлина Кериана, - Ник толкнул локтем Рика, - как перья распустил перед Анной!
 - А она-то! – Рик возмущенно смотрел на танцующих. – Как плечиком ведет! Как глазками сверкает! Вот же вертихвостка!
 - Пригласил бы ее сам! – Ник ткнул обвиняющим перстом в грудь друга. - А то стоишь у стены и ей повеселиться не даешь.
 - А ты почему не пригласил? – парировал Рик.
 - Не успел.
 - Вот и я не успел.
 - Не успел? Не рискнул – так будет правильнее. А я возьму и приглашу на следующий танец.
 - О-о, нет! – Рик притворно-драматично схватился за голову. – «Вдарим рок в этой дыре!» Их Величества такого не выдержат и выгонят нас к чертям.
 - Тогда пригласи ты. Пригласи какую-нибудь другую девушку, если боишься опозориться перед Анной. Смотри, какая блондиночка скучает у окна. Или вон та рыженькая – как тебе? Или... Ланока, ты что творишь?!
 Незаметно подойдя сзади, Ланока толкнула Ника в спину, да так удачно, что он, сделав выпад вперед, чтобы сохранить равновесие, остановился как раз перед скучающей блондинкой. Не успев придумать более-менее убедительное объяснение своей выходке, он протянул руку опешившей девушке:
 - Позвольте пригласить вас на танец!

 - Скажите, милая Рена, ваши друзья всегда так серьезны? – спросил Кериан.
 - Почему вы так решили?
 - Они, похоже, совсем не умеют веселиться! Зачем нужно приходить на бал, если не собираешься танцевать? Нашли бы себе другое развлечение, более подходящее их суровому нраву.
 Анна повернулась к Нику и Рику. Не увидев их на обычном месте – у стены недалеко от выхода, она растерянно оглядела бальный зал. Увиденное заставило ее испытать гордость за друзей. Ник танцевал, и довольно неплохо, с одной из ее новых приятельниц. Он выглядел немного сконфуженным, а его партнерша сияла, как медная кастрюля, и без умолку болтала. Рик удивил еще сильнее: он танцевал с Ланокой.
 - Я не поняла, - Анна насмешливо посмотрела на Кериана, - вы о ком? Кто не умеет веселиться?

 Понемногу Анна привыкла к Кериану. Нет, она не прониклась к нему уважением, не говоря о более теплых чувствах, но он ее уже не раздражал. Иногда Кериан забывал о том, что он будущий король. В такие минуты он становился нормальным парнем, веселым, умным и почти своим. Бывало, Анна заступалась за него перед Риком и Ником, когда те особенно усердно демонстрировали свою незаменимость. Так получилось и в тот совсем не прекрасный день. Началось все с пустяка: Кериан предпринял очередную попытку сделать Анне подарок. Это даже и подарком-то сложно назвать: коробка бисквитов, которые нравились Анне. Правда, бисквиты оказались не совсем простые: на каждом красовался родовой герб Кериана, нанесенный на глазурь через трафарет корицей с сахарной пудрой. Анна по привычке отказалась от угощения. Кериан, тоже по привычке, принялся ее уговаривать. Знал, что не возьмет, и даже уже решил, кому презентует бисквиты и что попросит взамен. Но попробовать уломать несговорчивую принцессу все же рискнул: а вдруг именно сегодня она будет настроена более благожелательно, чем обычно. Когда он в красках расписал, как объехал все кондитерские лавки столицы в поисках этого лакомства, Ник невзначай заметил, что королевский пекарь делает точь-в-точь такие же.
 - Ох, как некрасиво обманывать! - покачал головой Рик. Кериан стоял весь красный и мучительно соображал, что ответить этим мужланам, но Анна сама пришла ему на помощь. Ей стало жалко незадачливого поклонника.
 - Парни, ну как вам не стыдно! Как маленькие, честное слово.
 - Нам должно быть стыдно? - оскалился Рик. - Может, это мы тебе врем, как два сивых мерина?
 - Стыдно публично унижать человека. Кериан, прошу вас, не обижайтесь на моих друзей.
 - Кериан, прошу вас, - ехидно передразнил ее Ник, - продолжайте в том же духе. Видите, Ее Высочеству нравится ваше вранье.
 - Я... я... я никогда не... - закудахтал Кериан, но дальше процесс восстановления оскорбленного достоинства не пошел.
 - Я, я... Все и так знают, что это ваше любимое слово, - усмехнулся Рик. - Пойдем, Лозовский.
 Когда они ушли, Кериан наконец собрал по капелькам свое потерянное красноречие:
 - Ваше Высочество, не стоило что-то доказывать этим невоспитанным людям. Я бы и сам поставил их на место.
 - Вы понимаете, что я только что поссорилась с Риком и Ником? - Анна сердито посмотрела на него и отвернулась.
 - Прошу вас, милая Рена, не огорчайтесь из-за них. Они этого не стоят. Ну чем я могу поднять вам настроение?
 - Ничем. Мне ничего не нужно.
 - Может быть, вы не откажетесь прогуляться верхом? Смотрите, какая замечательная погода.
 Анна посмотрела на удаляющиеся спины друзей и неожиданно для себя приняла предложение.
 
 Ник и Рик бродили по королевскому парку, вновь и вновь обсуждая подробности ссоры. Там их и разыскал Максимилиан Стоун.
 - Как хорошо, что вы одни! Мне нужно с вами поговорить, и это очень важно.
 Идя рядом с друзьями по усыпанной желтыми листьями мокрой аллее, Максимилиан говорил о том, как замечательно они справились с заданием, и о том, что Его Величество решил увеличить их гонорар. Заработанные деньги он отдал им здесь же, в парке.
 - Напоследок я бы хотел еще раз поблагодарить вас за работу. Теперь вы можете вернуться в свой мир не бедными страж… то есть полицейскими, а вполне обеспеченными людьми. А теперь нам с вами пора прощаться. Я отправлю вас в любую точку вашего или нашего мира.
 - Как прощаться? – две пары глаз одинаково ошарашенно смотрели на Максимилиана.
 - Не вижу оснований для вашего дальнейшего пребывания в королевской резиденции, - добрый и душевный голос Макса стал сухим и официальным.
 - Мы не можем уйти, не простившись с Анной, - заявил Рик.
 - А вот это вы зря. Вы не сможете проститься с Ее Высочеством, не причинив ей боли. А когда она вернется и не застанет вас, ей проще будет принять расставание. Поймите же, господа, вы не можете остаться здесь навсегда. Вы уже сейчас мешаете Ее Высочеству в отношениях с женихом. Но она слишком вас ценит, чтобы самой сказать вам это.
 - Уж не она ли вас попросила выставить нас отсюда? – криво усмехнулся Ник.
 - Да что ж вы такие непробиваемые? - раздраженно вздохнул Макс. - Ведь так будет лучше для всех.
 - А если мы откажемся? – глянул исподлобья Рик, сложив руки на груди.
 - Я и это предусмотрел, - улыбнулся Максимилиан и посмотрел куда-то поверх их голов. Ник и Рик обернулись назад и увидели нескольких стражников, прохаживающихся по аллее. Макс взмахнул рукой, и из-за деревьев вышли еще полтора десятка вооруженных мечами солдат. Сопротивление не имело смысла. Один из стражников подошел и положил на землю два рюкзака, небрежно набитые вещами и расстегнутые.
 - Не лень же было кому-то в нашем барахле рыться, - вскинул бровь Ник.
 - Могли бы и поаккуратнее, - брезгливо скривился Рик, поднимая рюкзак.
 - Имейте совесть, молодые люди! - оскорбился Максимилиан. - У слуг было не так много времени на сбор ваших вещей. И не их вина, что они не умеют застегивать "молнии".
 - Вот что, Макс, дружище, - после минутной паузы начал Ник. – Ты уж извини, что мы с тобой так запросто, но мы ведь на тебя больше не работаем. Ты сказал, что отправишь нас куда мы захотим. А отправь-ка нас в Кешми, к Пангору и Рене.
 - Это еще зачем? – насторожился Стоун.
 - Тебе не все равно? – Рик был удивлен не меньше Макса, но решил выяснить все позже. – Это наш выбор.
 - Коней мы ему должны вернуть, - пояснил Ник. - Готовь свои игрушки.

 36.
 - Милая Рена, не нужно так расстраиваться, - утешал Кериан. – Эти люди грубы и неотесаны, им не место рядом с вами.
 - Не говорите так, - Анна в упор посмотрела в желтые кошачьи глаза Кериана, - иначе я и с вами поссорюсь.
 Она пустила лошадь рысью, и Кериан поскакал вдогонку. Прогулка взбодрила ее и развеяла грустные мысли. Возвращаясь, Анна надеялась, что друзья встретят ее, простят и забудут эту дурацкую ссору. Но Ника и Рика не было на площади перед замком. На обеде они тоже не появились, и Кериан наконец-то занял место рядом с Анной. «Что ж, ладно, - подумала Анна. - Пусть пообижаются до вечера, дольше все равно не смогут.» Когда за окнами стемнело, Анна всерьез заволновалась. Она позвала Ланоку, чтобы вдвоем пойти в их комнаты и выяснить, в чем дело.
 - Вы не знаете? – Ланока удивленно посмотрела на Анну и тут же отвела взгляд.
 - Нет. Что случилось?
 - Их здесь нет.
 - И давно? Почему ты мне сразу не сказала?
 - Простите меня, Ваше Высочество. Я случайно видела в окно, как Максимилиан отдал им деньги. Страж вынес их рюкзаки, и они направились в сторону конюшен. Я ждала, но они так и не вышли оттуда. Их коней там нет. Значит, они ушли через портал.
 - Куда? – спросила Анна просто так, потому что уже знала ответ: куда бы они ни ушли - они ушли от нее. Ланока просто обняла ее, и Анна расплакалась.
 - Ланока, ну скажи, как они могли так со мной поступить?
 - Не знаю, девочка моя. Не знаю. 

 Анна проревела до поздней ночи. Ланока все это время оставалась с ней, старалась утешить, но ее ласковые слова оказывали совершенно противоположное действие. Поэтому она лишь молча сидела рядом, обнимала Анну и гладила по голове и спине. Боль ненадолго утихала, а потом Анна вспоминала, как ее успокаивали Ник и Рик в первый день здесь. Обида горячей черной жижей заполняла каждую клеточку ее тела, отравляла, искала выхода и проливалась злыми слезами.
 - Прекращай, Анна, - уговаривала ее Ланока. – Нельзя так много плакать. Ты можешь заболеть.
 - Если бы от этого можно было умереть, я бы ревела целыми сутками, - ответила Анна.
 - Не говори так. Чтобы умереть, много ума не надо. А ты живи. Будет трудно, но ты справишься. Ты молодая, умная, красивая. И очень сильная.
 - Я была сильной, Ланока! - выкрикнула ей в лицо Анна. Слезы иссякли, злость ушла, осталась только усталость. Анна заговорила так тихо, что сама себя почти не слышала. – Была. Пока в моей жизни не появились они. Пока не заставили поверить, что мне больше не нужно быть сильной. И вот теперь, когда я лишилась своей силы, они исчезли. Меня бросили. Второй раз в жизни. Это было так неосмотрительно – доверять людям. Какая же я дура, Ланока!
 - Ну хватит, не начинай. Слушай, я кое-что придумала. Подожди, я сейчас.
 - Нет, не уходи! Не надо ничего придумывать, только не оставляй меня.
 - Я тебя не оставлю, - пообещала Ланока. Она действительно вернулась очень быстро и принесла с собой небольшую изящную бутылку с красивой искрящейся темно-красной жидкостью внутри.
 - Что это? Лекарство? – скривилась Анна. - Не нужно мне лекарств, я здорова.
 - Не лекарство, а кое-что получше. Вишневая наливка! Я тут свела знакомство с одной поварихой, она делает чудесную наливку.
 Через четверть часа Ланока и Анна плакали вместе, дружным стройным хором. Еще через полчаса они хохотали, как две девчонки-подростки. А еще чуть позже завели песню.
 - Хорошая наливочка, - хихикнула Анна и подозрительно прищурилась: - Что твоя повариха туда добавля... довля... доба... в общем, ты поняла...
 - Завтра спршу... сшрпр... спррош... в общем, ты поняла, - рассмеялась Ланока.

 Ник, Рик и Пангор проводили вечер и ночь за тем же занятием, что и Анна с Ланокой. Только напитки у них были крепче, а литраж – в разы больше. Но легче не стало. А все из-за Пангора, который даже не делал вид, что по-мужски солидарен с ними.
 - Как вы могли оставить ее там одну? – бушевал Пангор, яростно размахивая зажатым в руке ножом, которым минуту назад резал ветчину. – Тем более когда там объявился этот мерзавец Кериан. Вы понимаете, что вам более не видать ее, как своих ушей?
 - А что мы могли сделать? – жалко промямлил Рик.
 - Вдвоем против трех десятков стражников, - добавил Ник.
 - Драться! Биться, пока хватало сил! Я знаю, какие вы храбрые воины, и я просто поражен, что вы смогли так легко сдаться, оставить поле боя, бросив любимую женщину коварному врагу!

 Наутро у Анны так болела голова, что ни о чем другом она думать не могла. Да и вообще думать не могла. Ланока же была бодра, жизнерадостна и заботлива, чем удивляла и раздражала Анну.
 - Вот скажи мне, Ланока, как тебе это удается? – спросила Анна, когда та меняла ей холодный компресс на лбу.
 - Просто вино тут ни при чем. Тебе плохо не от него.
 Анну, которая в тот день осталась в своей комнате, пытались навестить Кериан, отец, Даниэль, опять Кериан, Айден, Ее Величество, снова Кериан, Их Величества вместе, Кериан с друзьями, Кериан один, Айден. Ланока не впустила никого.
 
 День за днем Анна привыкала к своей боли и вскоре почти перестала ее замечать. Первое время она ходила печальная и задумчивая, часто убегала к себе, чтобы побыть одной. Невинный вопрос Айдена, куда исчезли его друзья Ник и Рик, вызвал у нее чуть ли не истерику. Когда спустя пару часов зареванная Анна вышла из своей комнаты, Айден, с которым мать провела беседу на тему «О чем нельзя говорить в присутствии Ее Высочества», подошел попросить у нее прощения и этим расстроил ее еще сильнее.
 Кериан по-своему заботился об Анне, говорил ободряющие слова, возил гулять по городу и окрестностям - словом, делал все, чтобы заполнить собой образовавшуюся пустоту как в ее сердце, так и в обществе. И Анна прониклась к нему искренней благодарностью за дружескую поддержку.
 - Что бы я без вас делала, Кериан, - призналась она однажды вечером, когда они рука об руку прогуливались по парку. –  Вы мне очень помогли.
 - Ну что вы, дорогая Рена, - мастерски разыграл смущение Кериан. – Я всегда готов прийти вам на помощь, только позовите! Знайте, я переживал ваше горе как свое собственное! Потому что я...
 - Довольно пафоса, мой друг, - фыркнула Анна. – Хвастовство недостойно мужчины.
 - Простите, Ваше Высочество, - смиренно опустил глаза Кериан. – Я лишь хотел сказать, что вы мне небезразличны. Я не знаю женщины прекраснее вас. И я прошу вас, - он тщательно отрепетированным жестом прижал руку к груди и одарил Анну быстрым жарким взглядом. – Прошу вас вновь подумать о нашей помолвке.
 - Нет, Кериан, - нахмурилась Анна. - Я не намерена менять свое решение. Не нужно больше говорить со мной на эту тему.
 - Но, дорогая принцесса, рано или поздно вам придется выбрать себе мужа! Так не лучше ли будет отдать предпочтение человеку, который вас любит?
 - К сожалению, без взаимности.
 - Я понимаю вас...
 - Ничего вы не понимаете! – в сердцах бросила Анна. – И прекратите якать!

 Кроме Ланоки, у Анны не осталось друзей. Но в последнее время девушки виделись редко. Даниэль, оправдываясь за свою ученицу, говорил, что сейчас ему самому нужна ее помощь. Иногда Анна позволяла Кериану сопровождать ее на прогулках, запретив говорить о чувствах и браке. Чтобы у него не было искушения нарушить ее запрет, Анна часто брала с собой Айдена. Кериан лишь головой качал, когда Анна и Айден затевали догонялки или игры с мячом. Сам он считал участие в их веселых забавах недостойным будущего короля.
 Максимилиан избегал Анны, потому что она задавала ему неудобные вопросы. Ей непременно нужно было узнать все, что предшествовало уходу Рика и Ника. Макс терпеливо рассказывал ей, что после их размолвки господа Торн и Лозовский (теперь он называл их только так) пришли к нему с требованием рассчета.
 - Я расплатился с ними согласно нашему договору. Его Величество также наградил их за хорошую службу. После этого я открыл им портал, и они вернулись домой.
 - Может быть, они просили мне что-нибудь передать? – всякий раз, задавая этот вопрос, Анна ждала, что Макс что-нибудь вспомнит, но тот отвечал, что с памятью у него проблем нет.
 - В какое место вы их отправили? – спросила она однажды. Максимилиан сразу как-то весь подобрался, будто закрылся на замок. Если хитрая девчонка и заподозрила что-то, то доказательств у нее все равно нет.
 - Туда, откуда и начался наш путь, в их родной город.
 - В чей родной город? – Анна вела допрос как опытный дознаватель, быстро и требовательно, чтобы у Макса не было времени на обдумывание ответа. Она почему-то не сомневалась, что рано или поздно подловит его на лжи.
 - Лозовского и Торна.
 - Где родился Торн? Где родился Лозовский?
 - Да не знаю я! – Макс хотел отмахнуться от нее, но это было непросто. – Я, конечно, смотрел их паспорта, когда я их нанимал, но место рождения я не запомнил. Для меня были важнее их профессиональные и личные характеристики.
 - Помните, Макс, вы говорили, что браслет может открыть портал только в пяти точках мира?
 - Что за вопрос, Ваше Высочество? Так оно и есть.
 - Это ложь. Мест, где могут открыться порталы, намного больше. Вы еще говорили об антипортальных ловушках, но если бы это было так…
 - Это так. Не выдумывайте, Ваше Высочество. Ваши друзья, в отличие от вас – взрослые серьезные люди, они хорошо понимают, что у принцессы должны быть друзья благородных кровей, а не бедные полицейские-чужемирцы.
 - Максимилиан, прошу вас! – вдруг взмолилась Анна. – отправьте меня домой. Не к ним, нет. К Абрахаму. Хоть на время. Хоть на один день! Клянусь вам, я вернусь и больше не буду вас ни о чем просить.
 - Вы же понимаете, что это невозможно, Ваше Высочество!
 - Не понимаю. Почему?
 - Вы не вернетесь. Я знаю, что вы хотите остаться в Чужом Мире. Я понимаю, что он вам привычнее, комфортнее, милее, но Дариос чище и честнее. Ваше место здесь! Кто кроме вас взойдет на престол? Кто даст жизнь новому королю или королеве? И Кериан – идеальный кандидат для продолжения королевского рода.
 - Опять! Опять вы все решаете за меня! Но я не вещь, я хочу сама распоряжаться своей жизнью! Мне не нравится Кериан. Я не хочу рожать от него детей.
 - Чем же вам не нравится Кериан?
 - Он любит только себя.
 - Ошибаетесь, Ваше Высочество. Он любит вас. Любит давно, нежно и искренне.
 - Тогда уж не меня, а Рену?
 - Да, когда-то он был без ума от вашей сестры. Мы боялись, что он обо всем догадается, но вы очень убедительны в образе Рены.
 - Дариос, говорите, честнее нашего мира. А сами подсовываете бедному глупому Кериану подделку, сестру-близнеца вместо любимой. Я не хочу здесь оставаться! Я хочу вернуться домой!
 - Ваш дом здесь, Ваше Высочество. А теперь мне нужно идти по делам.
 После этого разговора Максимилиан стал стараться вообще не пересекаться с настырной принцессой.

 - Лозовский, ты мне друг?
 - Спрашиваешь! – Ник сфокусировал взгляд на Рике, подпирающем рукой голову, размахнулся, чтобы хлопнуть его по плечу, но не попал и чуть не грохнулся со стула. – Ай, черт, я локтем ударился из-за тебя! Пора тебе завязывать с выпивкой, если на лирику потянуло.
 - Ник, отдай мне ее.
 - Я не брал. А ты сейчас о чем? – Ник снова напряг глаза, чтобы сосредоточиться на кончике носа Рика.
 - Об Анне. Отдай, прошу! Ты себе еще десяток девчонок найдешь, у тебя с этим никогда проблем не было.
 - Как я могу отдать тебе то, чего у меня нет? Да если бы и была…
 - А если бы была? – Рик искоса глянул на Ника.
 - Если бы да кабы. Чего бы я не отдал, чтобы она была. Со мной.
 - И теперь она с этим Керианом. Ты ее проморгал.
 - А ты? – Ник указал пальцем куда-то за плечо Рика. – Ты не проморгал? У тебя ведь все козыри на руках были.
 - У меня? – Рик даже слегка протрезвел от удивления. – Против тебя у меня шансов почти не было.
 - Ты просто слеп. Ей нравился ты, а не я.
 - Чщщеррт, Лозовский! – Рик грохнул кружкой по столу. – Почему ты мне это говоришь только сейчас?
 - А сам как думаешь? Я надеялся, что смогу отбить ее у тебя.
 - А я, дурак, был уверен, что у вас... у вас это... взаимное.
 - Ты и впрямь дурак. И поэтому мы ее потеряли. Да, я виноват не меньше тебя. Не будь мы такими раздолбаями, кто-то из нас уже был бы любим и счастлив.
 - А кто-то был бы в пролете, - согласно кивнул Рик.
 - Так давай спросим у нее, кто в пролете, а кто нет.
 - Ты забыл, чем закончился наш последний разговор?
 - Очень хорошо помню. Потому что он был не вовремя. А сейчас...
 - А сейчас мы пьяные в эту самую... - Рик нарисовал рукой в воздухе что-то округлое и ткнул пальцем в середину.
 - Значит, лететь будет не страшно. Пангор!
 - Что ты орешь? Пангор спит. Вон на диванчике прикорнул, чтобы Рену перегаром не травить. Я думаю, он не обидится, если мы на пару часиков арендуем Ромаса.

 Тот вечер переполнил чашу терпения. Жить в сладком болоте, где даже воздух пропитан тяжелым черемуховым ароматом лицемерия, уже просто не осталось сил. Анна решила, что если Макс откажется отправить ее домой - а он наверняка откажется - она будет выбираться отсюда сама. А всему виной - Кериан. Анна уже не раз просила его не заикаться о помолвке. Как еще объяснить парню, что не суждено ему стать зятем короля? А он, очевидно, считал, что это принцесса, бестолочь такая, в упор не видит своего счастья.
 Где-то в нескольких часах пути живет Рена. На первое время у Анны будет место, где ей рады, где приютят и защитят, не задавая вопросов. А потом она разыщет Вайсмюллера. Возможно, он сможет помочь ей раздобыть браслет и медальон. Ну вдруг у него есть свой экземпляр замка и ключа или схема сборки. Отчаиваться рано.
 Анна решительным шагом шла по коридору в сторону комнаты Максимилиана. Ей было все равно, занят он или нет, спит или как-то иначе проводит время. Предупреждать о своем визите она не стала. Анне было необходимо поговорить с ним именно сейчас. Если она отложит встречу, то запал пройдет и ультиматума не получится. А без ультиматума Макс опять выкрутится и уйдет от разговора. Нет, она не станет рассказывать ему о мерзком поведении его любимца. Девушки о таком не говорят. Если Максу интересно, то пусть потом сам расспросит Кериана о его недостойном поступке. Анну до сих пор потряхивало, шея горела от его липких прикосновений, в ушах звучал его жаркий шепот. Колено ныло. Побаливала и рука от удара ребром ладони по шее. Да, это был перебор, но зато теперь наглецу не скоро захочется краденой ласки.
 Анна обрушила на дверь такой шквал ударов руками и ногами, будто это была не дверь, а сам Кериан. Но никто не поспешил открыть ей. Анна подергала запертую дверь и, подгоняемая своей злостью, пошла дальше по коридору. Максимилиана нужно было найти немедленно.
 Был поздний вечер, большинство обитателей замка либо спали, либо готовились ко сну. В коридорах Анне попадались только слуги. Яркое дневное освещение заменялось мягким, приглушенным. Ночь вступала в свои права.
 В одном из ответвлений коридора Анне послышались негромкие голоса. Она свернула и пошла на звуки. Дверь в конце была приоткрыта, и из нее выбивался луч света. Анна хотела подойти ближе и убедиться, что это в самом деле Макс, но ослепленная лучом, не заметила человека, прячущегося во мраке. Потянувшись к ручке двери, она задела чье-то лицо и волосы. Что-то острое царапнуло руку. В ту же секунду скрывавшийся во тьме закрыл ей рот ладонью, чтобы не дать закричать.
 - Тихо, - прошелестело над ухом, - это я, Ланока.
 Ошеломленная неожиданной встречей, Анна вышла за подругой в широкую и освещенную часть коридора.
 - Что ты тут делаешь? – спросили они друг друга почти хором. – А ты? – и тихо засмеялись. У Ланоки в результате столкновения выбилась из прически широкая русая прядь, и сбитый Анной гребень торчал сбоку, напоминая коровий рог.
 - Прости, я не нарочно, - улыбнулась Анна и указала на приоткрытую дверь: – Что там такое?
 - Идите спать, Ваше Высочество!
 Ланока использовала официальное обращение к Анне только в двух случаях: когда сердилась и когда хотела подчеркнуть важность своей службы. Сейчас налицо были оба фактора.
 - Мне нужен Макс, - вполголоса объяснила Анна.
 - Срочно, что ли? Завтра найдете его и поговорите.
 - Нет, мне нужно сегодня, - упрямо поджала губы Анна, мысленно напомнив себе предмет разговора.
 - Что-то случилось? – озадаченно посмотрела на нее Ланока. Анна не собиралась делиться с ней своими проблемами, она вообще не планировала нигде задерживаться. Чем раньше она поговорит с Максом, тем скорее сможет покинуть королевский замок как в случае его отказа, так и в случае согласия.
 - А все-таки что ты тут делаешь? – Анна неумело попыталась увильнуть от расспросов. Ланока тоже не собиралась обсуждать с Анной свои дела и хотела мягко спровадить ее отсюда, но горящие глаза и истерические нотки в голосе принцессы насторожили ее. С Анной явно что-то не так! Значит, задание придется отложить. Ланока ласково обняла Анну за плечи и почувствовала, как она напряглась, чтобы освободиться. Пришлось прижать ее к себе чуть крепче.
 - Ну-ка пойдем в твою спальню, и ты мне все расскажешь по порядку.
 - Нет, Ланока, пусти меня! – голос уже вибрировал, как натянутая до упора струна. Еще чуть-чуть – и оборвется.
 - Пойми же, девочка моя, в таком взвинченном состоянии важные вопросы не решаются. Давай ты сейчас успокоишься, все мне расскажешь, и мы вместе решим, как тебе помочь.
 Ее теплый, бархатный голос расслаблял, обволакивал, как одеяло, в него так и тянуло завернуться с головой и остаться внутри, чтобы никто не видел, как погано на душе. Анна покорно дала Ланоке увести себя в спальню, а там, разревевшись, поведала о том, что с ней произошло.
 - Мы разговаривали о книгах, и Кериан позвал меня в библиотеку, чтобы показать самую старую книгу в Дариосе...

 ...Анна и Кериан шли рука об руку, и он без умолку рассказывал об этой редчайшей и ценнейшей книге.
 - Ваше Высочество, только представьте себе, ее собственноручно написал первый король Дариоса шесть веков назад!
 - Вот как? И о чем же она? – заинтересовалась Анна. – В смысле, о чем пишут короли?
 - Она... о том... что-то вроде... - казалось, Кериан не готов к этому вопросу и придумывает ответ именно в эту минуту. Анну насторожило его замешательство, но не настолько, чтобы отказаться от посещения библиотеки. – О законах, вот. Самый первый свод законов Дариоса.
 - Как же Его Величество оставляет эту книгу среди прочих? – усомнилась Анна. – Ее ведь могут испортить, случайно или умышленно, либо просто украсть.
 - Ну что вы, - натянуто засмеялся Кериан, - это же королевский замок! Нужно быть начисто лишенным ума и совести, чтобы красть у Их Величеств! Да и к тому же, она заперта в специальный шкаф.
 - А как же мы ее посмотрим?
 - Мне известно, куда прячут ключ. Их Величества доверяют мне! – выпятил грудь Кериан.
 Страж у дверей библиотеки поклонился принцессе, распахнул дверь и вошел первым, чтобы зажечь свет. Внутри было прохладно, пахло старой бумагой и пылью. Кериан взял у стражника из рук светильник и небрежным жестом отправил прочь. Он вел Анну за руку, увернно ориентируясь в полумраке среди высоких стеллажей. Недостаток света мешал понять, насколько велика библиотека, но Анне показалось, что шли они довольно долго. Она уже хотела потребовать вывести ее отсюда. Наконец Кериан остановился и посветил вокруг. Это оказался какой-то тупичок.
 - Показывайте свою книгу и пойдем отсюда, - Анна поежилась, то ли от холода, то ли от неприятного чувства, похожего на страх. Страх? Чего ей бояться? Это же, как верно заметил Кериан, королевский замок. Здесь ей ничто не угрожает.
 - Сейчас, моя дорогая. Подойдите-ка сюда.
 - Сколько раз вам говорить, что я не…
 - Вы так красивы, когда сердитесь.
 - Что? – Анна растерялась. Запоздало пришла мысль, что ей уже не хочется видеть самую древнюю книгу Дариоса. – Я хочу уйти. Сейчас же.
 Кериан поставил светильник на полку и, обхватив Анну за талию, привлек к себе.
 - Тихо, не шуми. Какая же ты недотрога! – он прижал ее к стене между двумя стеллажами. Анна почти не видела Кериана, но чувствовала на своей щеке его горячее дыхание, пахнущее вином и больными зубами. – Сколько можно ломаться? Ты ведь не юная невинная девочка. Я прощаю тебе Пангора. Прощаю этих двух чужаков с дурацкими именами. Это твое прошлое, а в настоящем ты моя.
 - Коробку пластыря тебе, чтобы морда не треснула, - прорычала Анна, отворачивая голову, чтобы не чувствовать его запах. Она уперлась в его плечи, но Кериан перехватил ее руки и, удерживая одной рукой, вторую сдвинул с талии вниз и сильно сжал. «Вот только синяка на попе мне и не хватало», - почему-то подумала Анна. Страх прошел, осталась лишь досада на свою доверчивость.
 - Убери руки, гад!
 Дальше тело действовало без участия мозга. Рывок – и колено врезалось в пах Кериана. Тот взвыл и согнулся пополам, отпустив руки Анны. К такому отпору он оказался не готов. Анна была свободна и могла уйти уже сейчас, но на всякий случай ударила Кериана ребром ладони по шее. Когда он рухнул к ее ногам, она выбралась из простенка между стеллажами и, ориентируясь на зажженные светильники у дверей, направилась к выходу.
 - Держись от меня подальше! – обернувшись, бросила Анна поверженному Кериану.
 Она помчалась в свою комнату, чтобы привести себя в порядок и собраться с мыслями. Тогда и сформировалось окончательно желание – нет, необходимость – бежать отсюда как можно быстрее и дальше.

 - Ну, и что же ты теперь так плачешь? – Ланока посмотрела в залитое слезами, покрасневшее лицо Анны. – Ты ведь умница, все правильно сделала! Так негодяю и надо!
 - Ланока, это было так гадко! – выпалила Анна. – Он такой противный, и от него воняет, как от козла. Он меня трогал своими ручищами, фу!
 - Больше не тронет, - уверенно заявила Ланока. – ты его хорошо проучила.
 - Да? Я не перестаралась? – Анна смотрела на Ланоку с сомнением.
 - Лучше уж перестараться, чем недостараться.
 - Скажи мне, Ланока, мужчины все так себя ведут?
 - Нет, что ты. Если мужчина любит по-настоящему, он никогда не оскорбит женщину. А это – не мужчина, это животное.
 - Спасибо, - Анна обняла Ланоку. – Знаешь, мне будет тебя не хватать. И Айдена с Седарой. Я очень хочу, чтобы вы были счастливы. А теперь мне все-таки нужно поговорить с Максом.
 - Не нужно, - опустив глаза, тихо сказала Ланока.
 - Понимаешь, только он может вернуть меня домой.
 - Он не сделает этого. Надо искать другой способ. Я кое-что слышала, когда ты на меня наткнулась.
 - Говори.
 - Кериан жаловался Максимилиану на тебя. А Максимилиан обругал его тряпкой и сказал, что не быть ему королем, если с девчонкой справиться не может. А когда он давал Кериану советы, как себя вести с тобой при следующей встрече – тут ты на меня и наскочила.
 - Макс? Против меня? Это конец, Ланока. Надо выбираться отсюда, пока не поздно. Или уже поздно?
Ланока с минуту смотрела то на Анну, то на темное незашторенное окно.
 - Быстро умывайся и одевайся, - наконец решилась она. – А я на конюшню.
 
 Как только за Ланокой закрылась дверь, Анна переоделась в скромное, неброское темно-синее платье и торопливо побросала в рюкзак свои вещи. Из всего, что ей здесь надарили, она взяла с собой только рисунок Айдена, вставленный в простую картонную рамку. Драгоценности, подаренные отцом, она оставила на столе, демонстративно открыв футляр. «Смотрите, ничего вашего не взяла, все на месте.» Надела теплый жакет для конных прогулок, покрыла голову и плечи палантином и, в последний раз оглядев комнату – не забыла ли чего своего? – потушила свечи и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
 - Стало быть, побег?
 Сердце замерло на полсекунды, а потом, с грохотом отскакивая от ребер, полетело куда-то вниз. Хлопнул об пол выпущенный из рук рюкзак, и как ни странно, это помогло овладеть собой.
 - Добрый вечер, Ваше Величество.
 Королева стояла у двери гардеробной, сцепив опущенные руки замком. Печальный взгляд, брови домиком, надрыв в голосе – сейчас она играла роль доброй мудрой матери, которая прощает неразумному дитяти все шалости. Ее Величество медленно кивнула на приветствие Анны и продолжала молча смотреть ей в глаза, ожидая объяснений. Анна все еще не оправилась от испуга и растерянно хлопала глазами, готовясь к худшему. Что может быть в ее ситуации худшим? Слезы и скандал? Едва ли. Наказание? Домашний арест? Настоящий арест? Это бы больше подошло коварной душе Тарисы. Но она лишь подошла к дочери и взяла ее под руку:
 - Пойдем.
 - Ку... куда?
 - Да не бойся, глупышка. Не здесь же нам разговаривать.

 Ее величество привела Анну в кабинет. В этот раз вместо уютного дивана ей пришлось сесть за стол. Королева села в одно из кресел-тронов. Второе занял король, явившийся вскоре после жены и дочери.
 - Тариса, Рена, что произошло?
 - Я Анна! – огрызнулась принцесса. – Анна, а не Рена.
 - Она хотела уйти, - длинный палец изобличающе указал на Анну.
 - Уйти? Как же так? – брови короля взметнулись почти на середину лба.
 - Уйти. Ночью, тайком, как вор. Не простившись по-доброму, не обняв на прощание.
 - Дочь моя, это правда? – спросил Его Величество. В голосе отца Анна услышала самую настоящую, непритворную боль.
 - Да, - тихо ответила она, глядя на свои руки на столе. – Мне нужно.
 - Подождала бы до утра, - упрекнул ее король.
 - И вы бы меня отпустили? – горько усмехнулась Анна. – И пряников в дорожку дали, и платочком помахали?
 - Я был уверен, что ты вернулась, чтобы наследовать трон. Но насильно удерживать тебя я не могу.
 Анна изумленно уставилась на отца. Она собиралась от души его поблагодарить, но Ее Величество одним махом разрушила ее надежду:
 - А я могу. Да, могу! Я не позволю тебе нарушить традиции, которые соблюдались веками.
 - Бросать детей – тоже традиция? – вскочив со стула, Анна посмотрела на мать, и в глазах ее полыхнула ярость.
 - Ты совсем не умеешь себя вести, - с холодной невозмутимостью изрекла королева. – До Рены тебе еще очень далеко, хотя кое-какие успехи уже достигнуты.
 - Я никогда не смогу стать Реной, как вы не поймете! – Анна переводила взгляд с матери на отца, будто малым детям объясняла очевидные вещи, которые они никак не могли взять в толк. – Я Анна! Я другая! Нравится вам это или нет, но Рена из меня не получится. Поэтому просто отпустите меня, - упавшим голосом закончила Анна и села на свой стул.
 - Анна, ты замечательная, смелая девушка с душой воина, - вдруг ласково заговорила королева, и в этот момент Анна верила в ее искренность. - Такая же красивая, как Рена. Но не Рена. Прости...
 - Вам нужна Рена. Почему бы вам не попросить у нее прощения и не позвать домой? – вновь ожила надежда достучаться до светлого и доброго, что пряталось в сердце матери за толстой мягкой стеной лицемерия.
 - Анна, как ты не понимаешь, это бесчестье для всей королевской династии!
 - Я понимаю, - Анна почувствовала себя дятлом, долбящим бетонный столб. - Ваша монаршая гордость, ваше ханжество не позволяют вам принять ее выбор. Поэтому нелюбимая дочь должна наследовать трон, а любимая - пребывать в изгнании.
 - Она ушла добровольно, - ответил король. – Мы ее не выгоняли. И в своем нынешнем положении она вернуться не может.
 - Не только не может, - дерзко улыбнулась Анна, - но и не хочет. И я ее понимаю и поддерживаю.
 - И все равно хочешь уйти?
 - Да.
 В кабинете воцарилась тишина, и лишь отзвуки этого железного «да» витали в наэлектризованном воздухе.
 - Но кому же мы передадим престол?
 Анна встала, обошла стол и, остановившись рядом с отцом, взяла его руки в свои. Королева сидела прямая, как палка, и не сводила настороженного взгляда с дочери.
 - Рано вы решили уйти на покой, - заявила Анна. – Кто вам внушил, что вы стары и немощны? Эти руки еще в состоянии держать власть. Вас уважают и боятся. И еще лет двадцать вы сможете уверенно править страной, если будете беречь себя.
 - А потом?
 - А потом подрастет Арди и станет Ардерином Вторым. И вы будете ему помогать стать таким же великим правителем, как…
 За дверями раздался шум и топот множества ног. Прервав Анну на полуслове, в кабинет влетели слуга и двое стражников.
 - Ваши Величества, Ваше Высочество, на замок напали!
 - Кто?
 - Дракон. Просим вас пройти в укрытие!
 - Спокойно! – победно улыбнулась Анна, чувствуя, как радостно затрепетало сердце. – Это за мной.

 Их Величества и Анна вышли из кабинета. Перепуганные придворные только благодаря страже сохраняли остатки достоинства и шли более-менее организованно, без паники и толчеи. Слова «атака» и «драконы» передавались тревожным полушепотом, витали над головами, змеями шелестели по стенам и потолку. Строй принял в себя августейшую семью, окружил кольцом, как муравьи сопровождают свою королеву. Лишь Анна осталась стоять у стены, ожидая удобного момента, чтобы пройти к выходу.
 - Анна! – от волнения Его Величество забылся и назвал дочь настоящим именем. К счастью – или к сожалению – все были взволнованы не меньше и поэтому не обратили внимания на оплошность короля.
 - Все в порядке! – крикнула Анна ему вслед. – Со мной ничего не случится. Спасибо вам, отец!
 Против движения идти было затруднительно, и Анна свернула в узкий коридор, ведущий на кухню. Оттуда она выбралась к черному ходу.
 Задний двор был слабо освещен и заставлен ящиками и бочками, в которых крестьяне привозили продукты. Анна пробиралась почти наощупь.  Нужно было как можно быстрее обогнуть замок и выйти на площадь, чтобы быть видимой с высоты. Склад тары сменился зарослями каких-то кустов. Анна шла, прижимаясь к стене замка и вытянутыми перед собой руками убирая ветки от лица. А дракон парил в черном небе, то снижаясь и оглушая хлопками огромных крыльев, то взмывая ввысь и уменьшаясь до размеров воробья.
 
 - Где нам ее искать? – перекрикивая свист ветра, спросил Ник. – Там, наверное, все уже спят.
 - Да пусть спят, мы шуметь не станем. Ты что, не помнишь, где ее комната? – Рик отклонился назад, чтобы Ник его расслышал.
 - Конечно, помню. Главное, чтобы в замок пустили. Или приступом брать будем?
 - Для приступа мы слишком мало выпили, - расхохотался Рик.
 - Обижаешь, - Ник хлопнул по раздувшемуся карману, намекая на прихваченную с собой бутыль.
 - Угомонись, пьяница.

 Анна выбралась к парку. Здесь на дорожках было светлее и свободнее, и можно было даже перейти на бег. Впереди были конюшни, а за ними оставалось лишь повернуть направо и пробежать еще чуть-чуть – и вот она, площадь.
 - Стой! Куда? – кто-то схватил Анну за руку и потянул за собой.
 - Пусти! – крикнула она, безуспешно стараясь вырваться и сжимая свободную руку в кулак.
 - Ты что?! Оно сожрет тебя!
 Анна узнала голос и теплые мягкие руки Ланоки. Даже применяя силу, эти руки никогда не сделают больно. Страх исчез, уступив место какой-то странной, пьянящей легкости.
 - Ромас? Меня? Да ни за что, - переводя дыхание после бега, тихо засмеялась Анна. – Пусти, Ланока. Пожалуйста! Там... там мои друзья. Наверное...

 - Давай снижаться, - толкнул друга в спину Ник. – В любом случае нас уже заметили.
 Рик хлопнул Ромаса в основание шеи обеими руками, и тот, выбрав удобный для посадки участок, плавной дугой скользнул вниз. Из-за угла появились две женские фигуры. Одна сделала несколько неуверенных шагов и остановилась, а вторая со всех ног бросилась навстречу дракону.
 - Ромас! – Анна обняла зверя за морду.
 - А нас так приласкаешь? – раздался сверху знакомый насмешливый голос. Прямо над ней нависала взъерошенная голова Рика.
 - Ребята... - голос Анны сорвался – не то от бега, не то от радости. – Мне сказали, что вы отправились домой. Я очень обиделась, очень. И мне теперь ужасно стыдно.
 Рик и Ник расстегнули крепления и соскочили со спины Ромаса. Рик первым оказался рядом с Анной, обнял, прижал к себе, вытер слезы. Она посмотрела на него снизу вверх.
 - А уж нам-то как стыдно, - он поцеловал Анну в мокрый, холодный, как у собаки, нос.
 - Ты уж извини, мы накатили немного для храбрости, - Ник деловито отодвинул Рика и получил свою порцию объятий.
 - Черт бы вас подрал! – в сердцах воскликнула Анна. – Как же я вас люблю.
 - А кого больше?
 - Дураки.
 - Анна! – издали окликнула ее Ланока, не решаясь подойти ближе. – Скоро здесь будут воины. Вам лучше поторопиться!
 Анна, Ник и Рик подошли к ней и горячо поблагодарили за все.
 - Жаль, что с мелкими проститься не получилось, - озвучил общую мысль Ник.
 - Да, - кивнула Ланока, глядя в его глаза и будто удерживая взглядом. – Айден утром расстроится.
 - Может, еще увидимся, - Анна обняла подругу на прощание. Рик тоже обнял ее и чмокнул в щеку. Когда пришла очередь Ника, Ланока, вдруг обвив руками могучую шею, быстро, крепко и горячо поцеловала его в губы. Рик присвистнул от неожиданности, Анна изумленно хлопала глазами, а Ник застыл на месте, не зная, как реагировать на этот поцелуй.
 - Эмм... Ланока... ты... это... - дар речи возвращался к нему отдельными звуками и слогами.
 - Улетайте! – коротко бросила, уходя прочь, Ланока. – Через несколько минут здесь будет стража.

 37.
 Рик дал Ромасу команду взлетать, не дожидаясь, когда все пристегнутся. Анну посадили посередине, чтобы она держалась за сиденье Рика, а Ник придерживал ее за талию. Ромасу было пока тяжеловато нести троих, но без погони он долетел до Кешми часа за полтора. Старик Тано, провожавший их в путь, встретил с радостным нетерпением и торжественно заявил, что ради такой отважной девушки, как Анна, можно рискнуть не только своими нетрезвыми головами. Он собирался разбудить кого-нибудь из служанок, чтобы они приготовили госпоже спальню, но Анна не хотела никого беспокоить:
 - Не стоит об этом волноваться. Сегодня столько всего произошло, что уснуть мне все равно не удастся. А вот поесть чего-нибудь я бы не отказалась.
 - Это мы мигом! – подхватился Тано.
 - Не беспокойтесь, прошу вас! – Анна была тронута заботой старика. – Отдыхайте. Вы и так этой ночью сделали для нас очень много.
 Пангор все так же похрапывал на диване в гостиной. На столе все осталось так, как и было до отлета. Нашлось и что поесть, и что выпить.
 - Парни, по-моему, вам уже достаточно, - Анна отодвинула от них початую бутыль. - Иначе даже не представляю себе, на какие подвиги вас потянет.
 - Нет-нет, мы больше не пьем, - Ник разлил в три бокала оставшееся в бутыли вино.
 - За тебя, - произнес короткий тост Рик, глядя на Анну.
 - Подождите, - она проигнорировала и тост, и бокал. - Ник, ты ничего не хочешь мне сказать?
 - Я? – опешил Ник. – Прямо сейчас?
 - Да, именно сейчас. Что у тебя с Ланокой?
 - Ничего.
 - Не ври. – Анна смотрела на него пристально и требовательно. – У вас что-то было?
 - Нет, Анна, клянусь тебе, я вообще не понимаю, что произошло.
 - Это называется поцелуй, - с довольной улыбкой подсказал Рик, но Ник лишь отмахнулся от него.
 - А ты что, ревнуешь? – взбунтовался он против допроса и тотчас же пожалел о сказанном: Анна сверкнула своими карими глазищами так красноречиво, что шутить и ерничать сразу расхотелось.
 - Ланока заслуживает счастья как никто другой. Ну и что, если вдова? Ну и что, если с детьми? Не знаю, как в Дариосе, а в нашем мире это давно не является для женщины недостатком. Она еще молода, ей нет и тридцати, и если ее сердце вновь открыто для любви – я только порадуюсь за нее. Но если ты решил наплевать на ее чувства, если она для тебя – девушка для разовых утех, то ты мне больше не друг.
 - Эй-эй, ты что так разошлась? – Ник поставил перед собой ладони, будто защищаясь. – У меня с ней ничего не было.
 - Совсем-совсем? – Анна смотрела все так же воинственно, но сомнение немного охладило ее пыл.
 - Нет, наполовину, - съехидничал Ник.
 - Не верится мне, что умница Ланока, стажер королевской разведки, ни с того ни с сего полезла к тебе целоваться. Рассказывай, что произошло!
 - Мы с ней танцевали на балу. И я сказал ей пару-тройку комплиментов. Я даже представить себе не мог, что она... что я... что нравлюсь ей.
 - Комплименты? Что ты говорил? Пошлятину какую-нибудь?
 - Почти то же, что и ты. Что такая красивая и умная женщина не должна оставаться одна. Что в ее возрасте устроить свою личную жизнь вполне реально.
 - Ну ты даешь! – схватилась за голову Анна. – Кто же говорит с женщиной о возрасте?
 - Да, Лозовский, - усмехнулся Рик, - Казанова ты наш недоделанный!
 - Заткнись, Торн! – рявкнул Ник.
 - Рик, в самом деле, не вижу повода для веселья, - осадила его Анна.
 - А я вижу, - продолжал скалиться Рик. – Ты снова с нами, Лозовский отхватил люлей. Жизнь прекрасна!
 - Ну хватит, - разозлилась Анна. – Если я от кого-либо из вас почувствую запах алкоголя, я...
 - Что? Вернешься к маме с папой?
 - Торн, прекрати! – Ник подошел к Рику и положил руку ему на плечо. – Ты такой дебил, когда напиваешься.
 С минуту все трое молчали. Предрассветную тишину нарушало лишь похрапывание Пангора.
 - Ник, мы не закончили, - Анна попыталась вернуться к прерванному разговору, но Ник неожиданно резко перебил ее.
 - Закончили! - зло выкрикнул он. – У нас с ней ничего не было, поняла? И быть не могло! Потому что мне нравишься только ты.
 В своей внезапной ярости Ник был страшен. Лицо побагровело, глаза метали молнии, на шее вздулись вены. Анна съежилась и отступила за плечо Рика. Ник хотел что-то добавить, но ее испуганный вид заставил его устыдиться своего несвоевременного признания. Он как-то вдруг сдулся, будто парус без ветра. Долгим, больным взглядом посмотрел в глаза Анне, затем молча развернулся и вышел за дверь.
 - Что у вас за шум? – сонно проворчал Пангор. – Вы сегодня спать собираетесь? Рена, эти гуляки и тебя разбудили?
 - Я Анна. Привет, Пангор.
 - Анна? Как ты здесь оказалась?
 - Ник и Рик меня украли, - улыбнулась Анна.
 - Как они тебя украли, если даже не выходили отсюда? – непонимающе уставился на нее Пангор.
 - Крепко спишь, дружище Пангор! – Рик все еще пребывал в состоянии бесшабашной эйфории. Он пододвинул два стула к ложу Пангора – для себя и для Анны – и весело, смакуя детали, рассказал о спецоперации.
 - Вы брали Ромаса? – ужаснулся Пангор. – Он ведь еще не до конца окреп.
 - Ты бы видел, как твой зверь радовался небу! – возразил Рик. – Носился, как птица. Мы едва совладали с ним.
 - Мой Ромас наконец поправился! – обрадовался Пангор. – Видите, как хорошо все сложилось. И Анна вернулась к вам. Но... что об этом думают Их Величества? А если они пойдут войной на Кешми?
 - Не пойдут. Мой отец меня правильно понял. И пусть из тебя, Пангор, король не получится, но у твоего сына есть для этого все шансы!
 - У моего маленького Арди? – опешил Пангор.
 - Все мы когда-то были маленькими, - развел руками Рик.
 Во время разговора Анна несколько раз оглядывалась на дверь и наконец не выдержала.
 - Рик, где Ник?
 - А я откуда знаю? – нахмурился Рик.
 - Ты не хочешь его найти?
 - Нет. Не заблудится, не дитя.
 - А я хочу. Я обидела его.
 Надевая жакет под недовольным взглядом Рика, Анна надеялась, что он встанет и пойдет с ней. Но этого не случилось. Она вышла одна в рассветные зябкие сумерки.
 - Ник, - негромко позвала Анна. – Ник, где ты? Лозовский!
 Ник нашелся в одной из беседок парка, в той самой, где когда-то Рена и Пангор рассказали им свою историю. Он сидел нахохлившись, как воробей, спрятав кисти рук в рукава свитера и натянув горловину на нос.
 - Зову тебя, зову, а ты не отвечаешь, - Анна заискивающе заглянула в глаза Ника, все еще боясь наткнуться на его бешеную ярость. Но у него было достаточно времени, чтобы протрезветь и раскаяться в своей вспышке. Голубые глаза были спокойны и грустны, как отраженное в луже небо.
 - Отвечаю. Зачем звала?
 - Извиниться хотела.
 - Представь себе, я тоже!
 - Ну давай, извиняйся, да пойдем, а то ты уже в ледышку превратился.

 Сидят, как голубки, в беседке. В обнимочку. Голову на плечо ему положила. Рик, поежившись, выглядывал из-за дерева на парочку в беседке. Ну, Ник! Ну, друг! А все туда же: если бы я... если бы ты... если бы она... Рик уже не сомневался: Ник нарочно заставил его поверить в свой шанс, чтобы не отправляться за Анной одному. Ну и что из того, что идея лететь возникла спонтанно? Это Рик, наивный и доверчивый, ничего за спиной у друга не планировал. А Лозовский... какое коварство!
 Двое встали со скамейки и направились в замок.
 - Ник, я так устала! – зевнула Анна. – Скоро солнце встанет, а мне бы вздремнуть хоть пару часиков.
 - Ложись в моей спальне, - предложил Ник. – А мы с Торном как-нибудь перекантуемся.

 Ник и Анна ушли, а Рик остался один на один с холодным ясным осенним рассветом. Вот и все. Ник и Анна обрели друг друга. Что ж, за Анну он очень рад. Честно рад. Лучше уж интриган Лозовский, чем Кериан или кто-нибудь еще. Ник хоть и сволочь порядочная, но с ним ей будет хорошо. Он добрый, веселый, он любит Анну и сделает все, чтобы она была с ним счастлива. По крайней мере, ближайшие лет пять-десять. Ну а что будет дальше – об этом сейчас лучше не думать. Ник никогда не отличался постоянством. Правда, он никогда прежде так сильно не влюблялся. Он легко сходился с женщинами и легко, без ссор и скандалов, расходился. Рик считал это своего рода талантом. Но если Ник бросит Анну, Рик ему этого не простит. А впрочем, он этого не узнает. Он не может и не хочет день за днем видеть, как у них все замечательно.

 Анна проснулась около полудня. В незашторенное окно смотрело солнце, заливая неприбранную комнату золотистым светом. Ник привел ее сюда несколько часов назад и оставил одну. Анна просила его принести ей рюкзак, чтобы она могла переодеться. Ник сказал «обойдешься» и дал ей чистую футболку. У Анны не было сил спорить. Она уснула быстрее, чем голова коснулась подушки. Кажется, сквозь сон Анна слышала, что кто-то ходил по комнате, и даже ругалась на этого кого-то, но кто это был и в каких выражениях был обруган – этого она вспомнить не могла.
 Анна лежала в постели, натянув одеяло до подбородка, и блаженно улыбалась. Она в доме сестры, а не в королевском замке. Прошедшая ночь – самое удивительное и прекрасное, что могло случиться за все их путешествие. Оно, конечно, еще не закончено, но теперь это лишь вопрос времени. Ее друзья теперь рядом, и это самые лучшие на свете друзья. О, а вот и они! Громко и настойчиво стучат в дверь. Хотелось бы еще немного поваляться, но вообще-то некрасиво заставлять себя ждать. Анна собралась было встать и быстро надеть на себя что-нибудь, но стук повторился, прозвучав еще более требовательно. Что ж, придется принимать гостей неодетой. Ерунда, не впервой! Когда она болела, такие приемы были каждый день.
 - Да заходите уже, - крикнула в ответ Анна, садясь на кровати и оборачиваясь одеялом. Дверь тотчас же приоткрылась, и в проеме прявилась взлохмаченная рыжая голова.
 - Сколько можно нежиться в постельке? А где Торн?
 - Понятия не имею, - почему-то смутилась Анна. – Почему ты ищешь его здесь?
 - А где же еще?
 - Что ты имеешь в виду?
 - Сколько можно отвечать вопросом на вопрос?
 - Так где Рик? – вернулась к началу Анна.
 - Понятия не имею…
 - Тогда будь добр объяснить, почему все-таки он должен быть здесь?
 - Потому что это его спальня.
 - Ник, ты меня совсем запутал.
 - И на тебе его футболка. А его самого нигде нет.
 - Кыш. Мне надо одеться.
 - Я принес твой рюкзак.

 Выяснилось, что Торн в замке не ночевал. Когда Анна пошла за Ником, Рик объявил, что идет спать, а сам накинул куртку и тайком отправился за ней. Вернулся вскоре после рассвета, а спустя четверть часа вышел с рюкзаком. Его видели ухоящим за ворота.
 - И куда он мог пойти? – Анна и Ник растерянно переглянулись.
 - Дорога здесь одна, - указал направление страж на воротах. На полдня пешего пути никаких городов, деревень и поворотов нет. По ней и доктор приезжает, и продовольствие привозят.
  Анна и Ник снова переглянулись, на этот раз с надеждой:
 - Ромас!

 Пока Тано готовил дракона к полету, Анна и Ник стояли у стены конюшни. Анна смотрела себе под ноги, Ник не сводил глаз с ее точеного профиля, идеальные очертания которого немного нарушал вздернутый нос. Самый милый нос на свете, самый правильный.
 - Готово, господа! – объявил Тано. – Садитесь, я вас пристегну.
 Анна почти бегом устремилась к Ромасу. Ник догнал ее, схватил за плечо, повернул к себе. Посмотрел в глаза.
 - Что? Ник, летим же!
 - Я... ничего. Постой. – Ник надел ей на голову капюшон куртки и затянул завязки. – Там холодно, - он неопределенно махнул рукой куда-то вверх. – И знаешь, я давно хотел тебе сказать...
 - Знаю. Давай об этом поговорим потом. Сейчас нам надо вернуть Рика.
 Прежде чем забраться в седло на место ведущей, Анна поднялась на мысочки и поцеловала Ника в щеку. Как друга, ни больше, ни меньше.
 - Может быть, я поведу?
 - Нет. Я сама.

 Рик шел по дороге, пересекавшей заросшее седыми травами поле, в сторону столицы. В голове взметались и оседали вихри злости, взлетали и исчезали птицы грусти и стеной стоял густой туман горечи. Рик не очень хорошо представлял себе, что будет делать в столице. Может быть, разыщет Макса и попросит вернуть его в свой мир. Только хочет ли он возвращаться? Там его никто не ждет. Кроме того, рано или поздно Ник и Анна тоже вернутся. Убеги хоть в другую страну, на другую планету - от своей боли не спрячешься. Может быть, имеет смысл остаться в Дариосе? У Рика много полезных навыков, боевых и охранных, в работе недостатка не будет. Только бы подальше от них. Только бы больше никогда их не видеть. Тогда со временем боль утихнет, жизнь наладится, и... и пусть себе живут как хотят!
 Свист огромных крыльев оглушил, поднятый ими ветер чуть не сбил с ног. Рик поднял голову, прикрывая ладонью глаза от круживших в вихре пушинок с семенами травы. Дракон пролетел так низко над ним, что казалось, можно протянуть руку и коснуться желтых чешуек на его животе. Ромас приземлился в паре десятков метров перед ним. Рик остановился.
 
 Анна быстро освободилась от креплений и, пока Ник возился со своими замками, соскочила на землю. Рик стоял на месте, сдвинув брови и сложив руки на груди, и не сделал ни шагу ей навстречу. Лишь когда она подошла настолько близко, чтобы услышать его, он спросил, перекрикивая ветер и шелест трав:
 - Зачем вы прилетели?
 - Как же ты мог, Рик? – пошла в атаку Анна. – Почему ты ушел от нас?
 Глаза ее горели, ноздри раздувались, выбившиеся из-под капюшона волосы трепал ветер.
 - Вам и без меня хорошо, – стараясь придать голосу беззаботности, ответил Рик.
 - И как, по-твоему, мы бы вернулись домой? – продолжала наступать Анна. – Ты хоть понимаешь, что поступил подло? Подло и трусливо. Ты предал нас. Мы ведь доверяли друг другу. Мы были друзьями, командой! Что мы тебе сделали?
 - Ничего не сделали, - посерьезнел Рик. - Но быть третьим лишним я не хочу.
 - Что? – задохнулась от возмущения Анна, глядя в эти наглые серые глаза. – Третьим лишним? Ты просто негодяй, Рик Торн.
 Анне приходилось следить за своим голосом, чтобы не сорвался и не задрожал. Пусть Рик не думает, что может заставить ее волноваться. Его лицо было от нее очень близко, так близко, что до него можно было дотянуться рукой. А ведь он заслужил хорошую оплеуху. Анне вдруг до дрожи захотелось его ударить. Без размаха, снизу вверх, в челюсть. Если повезет, пару зубов выбить. Или поцеловать. Обнять и никогда не отпускать. А чего хочется сильнее – не понять.
 Заметив движение ее рук, Рик настроился на удар. Отработанная до уровня инстинкта реакция заставила защищаться. И, перехватив ее запястья, он неожиданно ощутил теплые губы совсем рядом со своими.

 Ник никак не мог справиться со своими креплениями. Его руки окоченели от холодного ветра, и он почти не чувствовал пальцев. Тихо бурча под нос ругательства, Ник подышал на руки и вновь принялся дергать ремешки и пряжки. В одну из пряжек попала ткань штанов, и ее заклинило намертво. Ник уже хотел звать на помощь Анну – ее ловкие пальцы справились бы с любым замком. Он поднял голову, повернулся в сторону друзей, набрав в легкие воздуха, чтобы окликнуть их, да так и остался сидеть с открытым ртом.
 Рик и Анна целовались.
 - Что и требовалось доказать, - придя в себя от изумления, пробормотал Ник. И в этот момент пряжка отщелкнулась сама, без какого-либо воздействия с его стороны.

 Рик так и держал в руках запястья Анны, и она не пыталась освободиться. Время остановилось, пространство сжалось. Была только эта точка в середине холодного осеннего дня и шелковые губы. И теперь он знал их вкус. Божественный, горьковато-медовый вкус.
 Анна прервала поцелуй, отстранилась и посмотрела на Рика. Ее глаза были широко распахнуты, зрачки расширены, ресницы подрагивали в такт сумасшедшему биению сердца. Рику показалось, что она напугана или рассержена.
 - Прости, Анна, - пробормотал Рик.
 - За что?
 - Я не хотел.
 - Не хотел меня целовать?
 - Не хотел тебя обидеть.
 - Чем? Рик, это ты меня прости. Я наорала на тебя, хотела по морде звездануть, только потому, что... что ты нужен мне. Я дура, что не поняла этого раньше.
  Новый поцелуй остановил ее исповедь.
 - Скажи это еще раз, - попросил Рик.
 - Что я дура?
 - Что я тебе нужен.
 - Ты мне нужен, Рик Торн.
 - Я люблю тебя, Анна. Давно люблю.
 - Знаю, - Анна освободила руки и сомкнула их на шее Рика.
 
 - Ну, Ромас, это надолго, - Ник слез с дракона и потянулся до хруста в спине. – Отдохни, приятель. Не смотри на них. Фу, как мерзко.
 Сам же он не мог оторвать взгляда от Анны и Рика. Это было прекрасно и больно. Его лучший друг, с которым столько всего пройдено и пережито, и самая чудесная на свете девушка. Теперь они вместе, а он сам по себе. Больно. И прекрасно.
 Нику никогда не забыть ее губ. Но сегодня ночью его целовала другая. Быстро и жарко, храбро и нежно. И не он ли говорил Ланоке, что она обязательно должна быть счастлива? Кто же мог знать, что она поймет его именно так. И если ему сейчас больно, то каково же Ланоке? Чего бы он не отдал, чтобы узнать это.
 А эти двое целовались так оголтело и сладко, будто знали, что через час наступит конец света. О чем-то переговаривались и снова целовались. Рик, хохоча, подхватил Анну на руки и принялся кружить. Она вскрикнула от испуга и еще крепче обняла его. Рик споткнулся, не удержал равновесия, но постарался упасть на спину, чтобы Анна не ударилась. Барахтаясь в высокой сухой траве, они смеялись, потом затихли – опять целовались. Да сколько же можно?
 - Эй, ребята, у вас совесть есть? – Ник, криво усмехаясь, навис над валяющимися на земле и не спешащими вставать друзьями. – Я, конечно, понимаю, кровь бурлит и все такое, но уж до ночи-то потерпите!
 Смущенные Анна и Рик поднялись и отряхнули друг друга от пыли и налипших пушинок.
 - Между прочим, я сегодня не завтракал, - проворчал Ник. – Не знаю как ты, Торн, а Анну я из постели вытащил, так что она тоже голодная. А потому – от винта!
 Рик посадил Анну перед собой и в течение всего полета до Кешми не размыкал объятий. Анна сидела не двигаясь, чтобы не разрушить магию нежности, и переплетала его пальцы со своими. Нику доверили быть ведущим.

 В Кешми их ждали и встречали как героев. Рена обняла сестру и прошептала на ухо:
 - Кажется, ты наконец-то сделала свой выбор?
 - А у тебя уже животик виден, - вместо ответа сообщила Анна и провела рукой по ее животу. – Хорошенький такой, кругленький.
 - Дурочка! – хихикнула Рена. – Ты хоть знаешь, что сейчас сделала?
 - Что? – округлила глаза Анна.
 - Если трогать живот беременной женщины, то и сама забеременеешь!
 - Ах, если бы... - погрустнела Анна.
 - Не если бы, а точно. Это уже проверено.
 - А я-то, наивная, думала, что для беременности нужно что-то другое, - промурлыкала Анна, вгоняя сестру в краску.
 
 - Что ты скулишь, как побитая собака? – Макс Стоун презрительно взглянул на сидящего в кресле Кериана. - Королем не станешь? Так тебе, идиоту, и надо. Так бездарно упустить девчонку!
 - Выбирайте выражения, Максимилиан! Мы говорим о любви всей моей жизни! – пафосно воскликнул Кериан. Вся его поза изображала разбитое сердце. Он не сидел, а полулежал в кресле, вытянув через всю комнату длинные ноги, пальцы правой руки торчали в волосах, будто гребень, левая продуманно-горестно свисала с подлокотника. Взгляд устремился куда-то не то в потолок, не то в глубины самого себя.
 - Ой, не смеши. Любовь у него. У тебя возлюбленных в каждом городе по пять-шесть штук. И не такие недотроги, как Ан… Рена. А любишь ты не ее, а себя в роли короля Дариоса. Если бы любил, не вел бы себя с ней как деревенский грубиян.
 - Но ведь это ваши слова: женщины любят настойчивых!
 - Мальчик мой, настойчивость и грубость – не одно и то же! Словами можно добиться больше, чем руками. Я понимаю, ты действовал привычными тебе методами. Но они годятся для распущенных толстозадых дворянских дочек, а не для принцессы.
 - Тоже мне сокровище, - фыркнул Кериан, - сначала сбежала с каким-то проходимцем. Я слышал, что она даже родила ему ребенка. А когда стала ненужной, вернулась к мамочке и папочке. Другая бы радовалась, что на нее вообще внимание обратили.
 - Вот и вся твоя любовь, - развел руками Макс. – Когда ты понял, что она тебе не достанется, то щедро полил ее грязью.
 - Но Максимилиан, что же мне теперь делать?
 - Для начала перестать кривляться. Здесь только ты и я, никто твой актерский талант не оценит. Сядь нормально, что ты развалился, как больной? А теперь ответь: ты все еще хочешь жениться на Ее Высочестве?
 - Теперь я даже не знаю.
 - Спрошу иначе. Ты еще хочешь стать королем?
 - Да, Максимилиан, хочу. Теперь как никогда, - серьезно и уверенно произнес Кериан, поправляя прическу.
 - Ты будешь королем. Но только если опять мне все не запорешь.
 - Что я должен делать?
 - Пока ничего. Я добуду ее для тебя. Я сделаю так, что кроме тебя, ей не к кому будет пойти. Но прошу, береги ее. Она, в конце концов, хорошая девушка. Уж я-то знаю.
 - Напомните-ка мне, как лично вы заинтересованы в этом?
 - Кериан, мальчик мой, ты молод, но не юн, достаточно умен и силен. Ты станешь прекрасным королем. С моей помощью, конечно же. Я вижу, что только в твоих руках наша страна обретет славу и могущество.
 - Что-то мне сейчас подсказывает, что вам это нужно больше, чем мне, - Кериан искоса посмотрел на Макса.
 - Что ж, если ты уже не хочешь править Дариосом, - пожал плечами Макс, - я тебя уговаривать не собираюсь. Ты уже взрослый человек, проживешь своим умом. И не надо смотреть на меня так, будто ты меня насквозь видишь.
 - Ну что вы, - примирительно улыбнулся Кериан, - я не отказываюсь от нашего союза. Все остается в силе!

 «Ну и дурак! – думал Макс, оставшись один. – Идеальный кандидат в короли. Честолюбия хоть отбавляй, а ума – не много, не мало, в самый раз.»
 Слишком умным королем трудно управлять, слишком глупый – непредсказуем. А такой вот ученый дурачок – то, что надо. Где-то польстить, где-то поднажать, где-то по носу щелкнуть – и получится идеально работающий механизм, марионетка, послушная воле кукловода. И тогда Дариос достигнет небывалого величия. Молодой красивый правитель станет достойным лицом своей страны, а старый мудрый Максимилиан – ее мозгом. Но довольно мечтать! Нужно возвращать сбежавшую невесту. Анну, конечно, жалко. Даже больше, чем Рену. Макс вообще был очень зол на Рену, когда та выбрала Пангора. А на Анну он изначально возлагал грандиозные надежды. Сирота, выросшая в приюте, познавшая бедность и лишения, должна была руки ему целовать за то, что получила возможность стать принцессой. Но когда влияние чужемирцев на Анну стало слишком велико, когда они стали для нее больше чем наемниками, весь его план затрещал по швам. Нужно было срочно менять Анну на Рену. Беременна? Пустяки. Срок маленький, а после можно было бы сочинить сказочку про преждевременные роды. Если бы все прошло быстро и гладко, даже Кериан ни о чем бы не догадался. Но на подготовку военной операции было слишком мало времени, да и чужемирцы снова вмешались некстати. Этих ребят еще тогда нужно было устранить, как беднягу Мирайна или Саймилиных пилотов. Но время было упущено, Торн и Лозовский стали героями, и пришлось считаться с ними. В конце концов Максу удалось от них избавиться без насилия и даже с некоторым изяществом, но тупица Кериан и после этого не смог добиться расположения Анны. Бедняжка не заслужила такого мужа, как Кериан, но сочувствие к ней не могло остановить Макса на пути к мечте об идеальном государстве. Пешки для того и нужны, чтобы жертвовать ими.
 Макс достал браслет и медальон.
 «Детка, встречай, я скоро приду! Только сначала навещу старых друзей.»
 
 Курт Вайсмюллер давно привык к внезапным визитам Макса Стоуна. Он даже не поднял головы от своих записей, лишь равнодушно пробормотал:
 - Вы могли бы хоть из элементарной вежливости появляться не в моем кабинете, а в коридоре? Не надорветесь постучать в дверь.
 - Да ну бросьте, доктор. Что случится, если я застану вас не в одиночестве? - левой рукой Стоун бесцеремонно вырвал у доктора ручку, а правой пожал освободившуюся ладонь.
 - Те, с кем вы можете меня застать, довольно уродливы и суровы.
 - Давно хотел в ними познакомиться, - оживился Макс. - И возможно, выпросить у вас несколько чел... особей для одного дела. Вы ведь еще не продали их Саймиле? Помните, у нас договор! Чтобы не получилось, как в прошлый раз с драконами.
 - Я помню, друг мой, помню. Но тогда я не был связан с вами письменным обязательством. Теперь все иначе, и мои создания достанутся только вам. Идемте же, - сверкнул очками Вайсмюллер, чуть не приплясывая от нетерпения похвалиться плодами своих трудов.
 
 В подвале пахло так, что Макс зажал ладонями нос и рот. Смесь запахов напоминала одновременно и ночлежку бродяг, и клетки хищных животных в цирке. Пот, нечистоты и звериная злоба. Вайсмюллер же не обращал внимания на вонь: привык. Он вел Стоуна вдоль ряда клеток, каждая из которых имела размеры и обстановку одиночной тюремной камеры.
 - Знакомьтесь, мальчики, это Макс! - громко и четко произнес доктор.
 - Макс, - загудел нестройный глухой хор из клеток, и к решеткам подошли их обитатели.
 - Браво, доктор! Они прекрасны! - на минуту забыв о запахе, Стоун с чувством пожал Вайсмюллеру сразу обе руки. - Они даже более похожи на людей, чем я думал.
 - Я старался, - скромно улыбнулся доктор.
 "Мальчики" имели богатырский рост, развитую мускулатуру, огромные руки и ноги. Их маленькие лысые головы с покатыми лбами и глубоко посаженными глазами казались конусообразным окончанием толстенных шей. Кожа на лицах и телах была красноватой, будто ошпаренной, но в остальном не отличалась от человеческой. Они были одеты, причем довольно опрятно - синие льняные штаны на шнурке и светло-серые широкие рубахи без ворота и рукавов. Обувь существа не носили.
 Курт достал из кармана каучуковый мячик и показал одному из образцов. Тот оживился, глаза азартно заблестели, тонкие ноздри задвигались, будто принюхиваясь, тело напряглось, руки приготовились ловить. Доктор бросил мячик, но не туда, где его ждал монстр, а мимо, в дальний угол клетки. Будто сорвавшаяся пружина, эта глыба мышц развернулась, изогнулась и подхватила маленький мячик, не дав ему долететь до стены. Все заняло не больше двух секунд.
 - Молодец, Сет! - похвалил Вайсмюллер. - Дай мне мяч.
 Монстр в предвкушении продолжения забавы вернул игрушку, и доктор сразу же бросил ее обратно в клетку. В этот раз он ударил мяч об пол, чтобы он отпрыгнул к потолку. Сет поймал мяч с ловкостью, удивительной для такого громадного и, на первый взгляд, неповоротливого существа. Вайсмюллер еще несколько раз кидал мяч, демонстрируя гибкость и быстроту реакции питомца, и горделиво наблюдал, с каким восхищением Стоун следит за каждым его движением.
 - Помимо ловкости, заимствованной у обезьян и кошек, они обладают способностью видеть в темноте, - рассказывал доктор. - Не в кромешной, но чувствительность к свету у них значительно выше, чем у обычных людей, - Вайсмюллер выделил голосом "обычных", подчеркнув, что считает своих подопечных людьми, хоть и необычными. - Они мало говорят, не всегда считают нужным отвечать на вопрос, но все прекрасно понимают. Невероятно сильны физически, человека могут разорвать голыми руками. Так погиб один из моих ассистентов. Юные, глупые, в игре не рассчитали силу. Ничто не способно вызвать их жалость. Болевой порог значительно выше человеческого. Пит получил пулевое ранение, после чего разорвал зубами плоть, выгрыз и выплюнул пулю. Посмотрите, какой у него шрам на руке. Кстати, зажил очень быстро - как на собаке, и это не фигура речи. Преданность, верность и исполнительность - тоже от собак. Это делает их такими милыми и трогательными! Выносливость, способность долго сохранять неподвижность, терпеть голод и жажду, как змеи - качества, незаменимые для засады.
 - С таким запахом только в засаде и сидеть, - скривился Стоун.
 В клетках были нары, прикрепленные к каменному полу столы и отгороженные туалеты с умывальниками.
 - Они умеют пользоваться туалетом? - удивился Макс. - Почему тогда здесь такой смрад?
 - Не любят мыться, - пожаловался Вайсмюллер. - У мальчиков очень чувствительная кожа. Любое мыло, даже самое нейтральное, вызывает у них раздражение и зуд. Вода, которую они используют, проходит семь фильтров.
 - А как же болевой порог? - разочарованно спросил Макс.
 - Боль и кожный зуд - разные вещи, - пояснил Курт, ласково глядя на своих безобразных созданий. - Когда все тело чешется, в засаде не очень-то посидишь. Кроме того, это вызывает у них агрессию. Могут напасть.
 - Что еще может вызвать у них агрессию? - Стоун уже начал сомневаться в выборе исполнителей для своего плана.
 - Больше ничего. Мы с ними много работали над контролем гнева. Ребята они послушные и спокойные, силу применяют только по приказу.
 - Я видел, что в некоторых камерах на столах лежат листы бумаги, мелки и карандаши. Зачем им это?
 - А чтобы вы не считали их примитивными и неразумными, - хитро улыбнулся Курт. - Стремление к прекрасному я у них всячески поощряю. Посмотрите на рубашку Шона. Сам расписал! Подойди, Шон. Умница. Очень красиво!
 Образец по имени Шон подошел к Вайсмюллеру и склонил голову, давая себя погладить. Тонкие сухие синюшные губы расползлись в довольной улыбке.
 - Мазня какая-то, - пожал плечами Макс.
 - Почему же мазня? Смотрите, вот собака. Вот петух. Баран. Енот. А это, - доктор повернул существо боком, - лошадь.
 Между лопаток у Шона топорщилось что-то мягкое и угловатое, не похожее на мышцы или горб.
 - Док, что это у него на спине? Попросите его повернуться.
 - Это? Не узнаете? Это он меня нарисовал!
 - Нет, под рубашкой. Пусть он снимет.
 - Да, - вздохнул Курт, и голос его дрогнул, - это именно то, о чем вы подумали. Но они не работают.
 На обнаженной красной спине существа были два нароста из тонкой полупрозрачной темной кожи, пронизанные длинными, тонкими, будто соломинки, косточками. Не сдерживаемые тканью рубашки, эти странные рудименты повисли жалкими лоскутами, достигая ягодиц.
 - Вы так и не бросили эту бесполезную идею? - Стоун смотрел на доктора с брезгливым сочувствием, как на больного. Вайсмюллер отвернулся.
 - Я их ампутирую, - виновато промямлил он. - Но не сейчас, позже. Мои мальчики еще слишком юны, организм не полностью сформировался. Может быть сильное кровотечение.
 - Надеюсь, что причина действительно в этом, - только и смог сказать Макс. Доктор ничего не ответил.
 - Мне жаль, мой дорогой друг, - Стоун положил руку на напряженное плечо Курта. - Но не смогут они летать. Не смогут. Смиритесь.

 Угасал закат. Рик и Анна сидели в беседке.
 - Замерзла? – Рик обнял Анну обеими руками, прижал к себе.
 - Нет, с тобой мне тепло.
 - У тебя нос красный, - Рик поцеловал ее в нос.
 - Пойдем, пожалуй, - Анна встала со скамейки, чем тотчас же воспользовался Рик, перехватив ее и усадив себе на колени. – Рик, неудобно же!
 - Сядь поудобнее.
 - Ты же понимаешь, что я не об этом, - Анна взъерошила темные волосы Рика. – Перед ребятами неудобно. Мы бросили их.
 - Я думаю, они нас поймут и простят.
 - Какой же ты у меня дурак, - вздохнула Анна, - как тебе только в голову пришло от нас свалить!
 - И вправду дурак, - согласился Рик. - Я ведь решил, что ты выбрала Ника. Заревновал, да еще и не протрезвел толком.
 - А где ты бродил всю оставшуюся ночь? Стражи на воротах сказали, что ты вышел рано утром.
 - Следил за вами. Когда вы ушли, посидел, подумал.
 - Вот и додумался, - Анна постучала пальцем по его лбу.
 - Ага. Подхватился и рванул за вещами. Влетаю с грохотом, а там...
 - А там?
 - А там ты спишь. Серьезная такая. Ухо розовое торчит.
 - А ты?
 - А я кеды скинул и на мысочках. Но ты все равно услышала. Засопела, выругалась и накрылась с головой. Я даже поцеловать тебя на прощание не успел.
 - Я? Выругалась? - шутливо возмутилась Анна. - Это гнусная клевета!
 - Бранилась, как сапожник! Не стыдно?
 - Ну если это слышал только ты, то не стыдно. Ты ведь меня все равно любишь.
 - Да.
 - Рик, я только что поняла! - вдруг воскликнула Анна, вскочив на ноги так стремительно, что Рик не успел ее удержать.
 - Что тоже любишь меня?
 - Нет, то есть да, то есть... это я раньше поняла. Лозовский-то наш до чего хитер!
 - В смысле?
 - Он нарочно привел меня спать в твою спальню. А сказал, что в свою.
 - Нарочно? Вот сейчас я ничего не понял... хотя погоди-ка... ах он, сводник недоделанный! Убью гада!
 - Не надо, - Анна обняла Рика. - Согласна, как-то глупо все получилось. Но он же для тебя старался. Для нас. Даже несмотря на то, что сам был бы рад оказаться на твоем месте. Не злись на него, пожалуйста, не надо! Он понял, что я выбрала тебя, даже раньше, чем я сама... Ой, Рик! Что там такое? - Анна испуганно показала в сторону парка. Рик обернулся. В надвигающемся сумраке переплетались черные ветви деревьев, вдали горели теплым светом окна домов.
 - Что? Ничего не вижу.
 - Теперь и я не вижу. Там что-то светилось.
 - Светилось? Там же люди живут, свет в домах зажигают. Что тебя так напугало?
 - Не знаю. Оно как-то иначе светилось. Ближе и холоднее.
 - Выдумщица. Здесь ты в безопасности, это же владения твоей сестры. Да и я с тобой рядом.
 Рик провел рукой по ее щеке, убирая выбившиеся из-под капюшона волосы. Анна смотрела на него не дыша и не моргая. Потом прикрыла глаза и улыбнулась.
 - Рик.
 - М?
 - Просто. Рик. Мне нравится произносить твое имя. Рик. Чик-чирик. Яркое, звонкое. Ты Эрик? Ричард?
 - Не-а. Еще будут варианты?
 - Сдаюсь.
 - Патрик.
 - Круто! У Абрахама так звали кота. Чудесный был зверь! Умный, интеллигентный. Трусоватый немного. Черный как черт. Мягкий. А как звонко мурлыкал!
 - А теперь он где?
 - Нет больше котика. Старенький был. Рик, у нас с тобой будет свой кот?
 - Обязательно, любимая. И собака. Всегда хотел бордер-колли.
 - А лошадь?
 - И лошадь у нас будет, даже две. И большой дом. И маленькая девочка. Или мальчик.
 - Рик, я должна тебе сказать одну вещь. - Анна отстранилась и серьезно посмотрела в его глаза. - Если я не скажу сейчас, то не скажу никогда, и это будет нечестно. Или скажу когда-нибудь, а ты обидишься, что раньше не сказала, утаила.
 - Звучит подозрительно, - Рик притворно-сурово нахмурил брови. – Что ты скрываешь от меня? Пятерых детей от разных отцов?
 - Вот ни разу не смешно, - погрустнела Анна. - Помнишь, я говорила, что в моей жизни было некое событие, о котором вам знать не нужно?
 - Да, припоминаю. Я тогда и значения этому не придал.
 - А зря. В общем, детей у меня, скорее всего, не будет. Если это так важно для тебя, давай расстанемся, пока все не зашло слишком далеко.
 Собственные слова заставили Анну побледнеть и затаить дыхание. А вдруг он сейчас согласится?
 - Для меня - зашло, - прошептал Рик, касаясь губами ее уха. - Далеко и глубоко. Проросло насквозь, теперь только по живому рубить. Никому я тебя, Анна, не отдам. Поняла?
 Вместо ответа Анна подставила губы для поцелуя. Да она и сама никому его не отдаст. Этот мужчина создан для нее и только для нее! Только с ним ей ничего не страшно. Даже то, что до сих пор заставляло ее бояться мужчин. Каждый раз, когда кто-то хотел ее поцеловать, просто поцеловать - на Анну накатывала волна ужаса, от которой она потом долго отходила. Но это было давно, в прошлой жизни, где у нее не было Рика.
 - Пойдем-ка отсюда, - вдруг нарпягся Рик, встал со скамейки и потянул Анну за собой.
 - Что? Ты тоже что-то увидел?
 - Нет. Все хорошо. Просто холодно. Идем.
 Рик не стал говорить ей, что услышал какой-то шорох в нескольких метрах от беседки. Она и так навыдумывала себе каких-то страхов и теперь дрожит, как овечий хвост.
 
 Скомканная постель, бешеное сердцебиение, рваное резкое дыхание. Непроглядная темень за окном. Слабый, мерцающий огонек светильника населял комнату подвижными неяркими бликами. Прижавшись к обнаженной груди Рика, Анна слушала, как успокаивается, выравнивается ритм его сердца. Рик наматывал на палец прядь ее волос. Тяжелая, сладкая нега заполняла жарким и пьянящим счастьем каждую клеточку их усталых тел.
 - Спишь? - спустя некоторое время спросил Рик. Анна вздрогнула - кажется, и впрямь успела задремать.
 - Нет.
 - Можно тебя спросить?
 - Спрашивай.
 - Ты ведь... - Рик запнулся и почему-то почувствовал неловкость, - первый раз, да?
 - Почему ты так решил? - Анне вдруг стало холодно. Она натянула на себя одеяло и, приподнявшись на локте, посмотрела Рику в лицо. - Я что-то делала не так? Тебе не понравилось?
 - Нет, что ты. Все было просто волшебно! Для меня. А вот ты... даже не знаю, как сказать... мне показалось, что ты была скована, зажата. Ты стесняешься меня? Или просто опыта нет? Если не хочешь, не отвечай.
 - Я не хочу, но отвечу, - тихо сказала Анна, пряча лицо у него на плече. - Я должна. Только прошу, больше не перебивай.
 Анна заканчивала свой рассказ, заливая слезами плечо Рика и вытирая его краем одеяла. Он гладил ее по голове и спине, успокаивал, предлагал перенести этот разговор на другое время, но Анна все же заставила его выслушать свою историю.
 - Я теперь противна тебе? - после небольшой паузы спросила она, шмыгнув носом.
 - Нет, глупая моя, я люблю тебя не меньше. Но если бы ты рассказала мне это раньше, я был бы нежнее с тобой.
 - Еще нежнее? Разве это возможно?
 
 Ник этой ночью тоже почти не спал. Он то ложился в кровать, то вскакивал и расхаживал по комнате, то останавливался у окна и всматривался в темноту. Он пытался разобраться в своих чувствах, путался, злился, начинал заново. Он будто разматывал клубок колючей проволоки: за какой конец ни потяни - одинаково больно. Больно, но нужно. "Да что ты ноешь, как девочка? - мысленно ругал себя Ник. - Больно, больно... ах, у меня разбитое сердце, мать его! Тебя обманули? Нет. Бросили? Тоже нет. А что тогда? Ничего, но все равно неприятно. Неприятно? Уже лучше. Почему неприятно? Потому что сам дурак. Сам, своими руками отдал Анну Рику. Зачем? Так получилось. А зачем тогда хотел напоследок все им испортить? Зачем пытался объясниться с ней? Запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда? Ты ведь тогда уже знал, что твоей она не будет, и даже не очень-то убивался по этому поводу. Потому что в твоей голове уже поселилась Ланока. А в сердце? Черт, как все сложно."
 Ник лег в кровать, завернулся в одеяло и в очередной раз попытался заставить себя уснуть. Ни о чем не думать. Но это уже невозможно! Теперь все мысли так или иначе крутились вокруг Ланоки.
 Ланока хороша! Высокая, статная. Ясные глаза, персиковая кожа, обворожительная улыбка. Фигурка - просто чудо! И двое детей. И что здесь плохого? То, что мужчина для нее никогда не будет на первом месте. Придется как-то мириться с этим. Что ж, Ник готов рискнуть. Или убедил себя, что готов. Может, она и сама уже сто раз пожалела, что поцеловала его. Может, она не пойдет за ним в Чужой мир. "Пока не спросишь, не узнаешь. Спи давай, психолог долбаный!"
 
 Заслышав голоса снаружи, существа подобрались и замерли. Ночь они провели в сарае, где хранились корма для лощадей. Они не тронули тех двоих в беседке, потому что Макс им не позволил, сказав, что брать надо всех троих сразу. Сам он спал на мешках, но услышав голоса, вскочил с такой прытью, будто и вовсе не ложился. Мимо сарая прошли в сторону конюшни слуги. Стоун махнул монстрам рукой, чтобы расслабились. Прошло еще часа полтора, прежде чем на дорожке показались нужные им люди. Они оживленно спорили.
 
 - Ник, ты не можешь лететь один, - заявил Рик.
 - Тебя схватят, - поддержала его Анна.
 - Да и Ромас слишком заметен, - продолжал Рик.
 - А ведь у Ланоки могли быть неприятности, когда она помогла мне бежать, - добавила Анна. - И теперь, увидев дракона, ее запрут на семь замков.
 - Тем более, я должен ей помочь, - ответил Ник.
 - Как ты собираешься сделать это один? - Анна забежала вперед и остановилась прямо перед ним.
 - А как мы потом улетим все вместе на одном драконе? - возразил ей Ник.
 - Не глупи, Лозовский, - Рик положил ему на плечо руку. - Ты никуда не полетишь, и точка. Понимаю, тебе хочется ее увидеть. Но это недостаточное основание, чтобы так бездумно рисковать своей головой.
 - Да пошли вы, - махнул рукой Ник и прислонился спиной к дереву. Умом он понимал, что друзья правы, что нужно все как следует обдумать, но из какого-то детского упрямства продолжал препираться с ними. На душе после ночных размышлений было щемяще-тревожно, а эти двое своими бесстыжими и счастливыми глазами напоминали котов, сожравших без спроса сметану. Оставаться с ними Нику не хотелось. Он с удовольствием побродил бы в одиночестве по парку, подумал о своем.
 - Правда, ребята, я все понял. Идите, вам и без меня есть о чем поговорить. Я не стану делать глупостей, обещаю.
 
 Рик и Анна сначала медленно шли по дорожке, потом ни с того ни с сего затеяли догонялки. Анна первой добежала до стены конюшни и обернулась к Рику - сияющие глаза, румяные щеки, сбившееся от быстрого бега дыхание.
 - Попалась, теперь не убежишь, - Рик, упираясь рукой в стену, навис над ней.
 - Спасите, маньяк! - хихикнула Анна и соблазнительно облизнула припухшие губы кончиком языка. Рик наклонился ближе в предвкушении поцелуя, и в эту секунду что-то невесомо коснулось его шеи. Он выпрямился, провел по шее рукой, и тотчас же его пронзила такая жгучая боль, будто его ужалила сотня пчел сразу. От места укола по телу пробежали холодные ручейки. Рик не почувствовал, как упал - просто в какой-то момент вместо Анны он увидел белесое небо и край крыши.
 
 Анна ахнула и опустилась на колени рядом с Риком:
 - Что с тобой, Рик? Рик! Ты жив? Кто это сделал? Кто здесь?
 Она беспомощно озиралась по сторонам. Надо бы позвать кого-нибудь, но в горле пересохло.
 - В девчонку не стрелять! - как будто через толщу воды, донесся до нее знакомый голос. Чей? Да какая разница!
 Краснолицый гигант прошел мимо Анны, неся на плече бесчувственного Ника. Здоровяка Ника он просто перекинул через плечо, как ребенка. Страх сковал Анну. Ничего подобного она в жизни не видела. Кто это? Йети? Мутант какой-нибудь? Второе такое же существо наклонилось и небрежно подхватило Рика, похожего на тряпичную куклу. Это вывело Анну из оцепенения.
 - Ах ты гадость краснорожая! - она вскочила на ноги и изо всех сил пнула монстра. Тот даже не заметил ее удара, а Анна, вскрикнув от боли в ноге, осела на землю. Она тут же поднялась и, не обращая внимания на боль, набросилась на похитителя. Хотелось орать от отчаяния, бить, рвать зубами это чудовище, но оно лишь отмахнулось от нее, как от мухи. Третий - сколько же здесь этих страшных созданий? - протянул огромную лапищу к Анне. Она закричала и отпрыгнула в сторону. Красный с ухмылкой достал тоненькую блестящую трубочку и, не целясь, дунул в нее.
 - Не стрелять, я сказал! - истерично выкрикнул все тот же знакомый голос. Что-то маленькое, ядовито-розовое вылетело из отверстия. Анна пригнулась, но эта дрянь все же задела ее ухо. Ярко-белая вспышка боли - и чернота.

38.
 "Не стрелять! Не стрелять! В девчонку не стрелять!" - тревожным мотивом всплыло в голове вместе с сознанием и болью. Анна наконец узнала этот голос. Это Максимилиан Стоун. Кажется, он хотел защитить ее. А те красные создания должны были его послушаться? Ничего не понятно, и голова того гляди взорвется. Анна открыла глаза. Она хотела осмотреться, но любая попытка поднять голову, повернуться на бок, пошевелить рукой или ногой оканчивалась ничем. Тело не слушалось. Анна видела лишь потолок из белых панелей и, если скосить глаза, голубую крашеную стену.
 - Не стрелять! - вновь прозвучало где-то рядом. Не сразу Анна начала понимать, что слышит эти слова здесь и сейчас.
 - Вы мне говорили, что они послушны и понятливы, - громко и раздраженно втолковывал кому-то Стоун. - Что непонятного я сказал? Почему он выстрелил? А если она не очнется? Ваша доза снотворного рассчитана на динозавров, а не на принцесс!
 Анна хотела сообщить, что пришла в себя, чтобы Макс прекратил орать, но ни открыть рот, ни произнести что-то внятное не получилось. Ужас сжал сердце холодными железными пальцами. Еще со времен боев без правил самым страшным несчастьем Анна считала паралич. Лежать овощем, зависеть, обременять, вызывать презрение и досаду, и так месяцами, а то и годами - намного хуже смерти. Теперь же к этим страхам прибавился еще один - потерять Рика. Не увидеть его влюбленных глаз, не согреться в его объятиях. Не завести кота и собаку, не сделать ничего того, что они вдвоем себе намечтали. Чувство обреченности захлестнуло волной, захотелось плакать и кричать. "Рано!" - остановила себя Анна. Пока ничего не известно, с отчаянием лучше не спешить. Может, не так уж все и плохо? Ничего не беспокоит, не болит, кроме головы. Надо подождать немного, а затем вновь попытаться позвать кого-нибудь или как-то иначе привлечь к себе внимание.
 - Во что вы меня втянули, Максимилиан? - голос, в котором Анна узнала Курта Вайсмюллера, обычно спокойный и доброжелательный, дребезжал нотками паники. - Вы похитили Ее высочество! Если бы я знал...
 Разговор происходил где-то совсем рядом, может быть, в соседней комнате или в коридоре. Стоун и доктор не опасались быть услышанными. Анна затаила дыхание и жадно ловила каждое слово в надежде узнать что-то о друзьях.
 - Вы знали, дорогой доктор, и не нужно отпираться, - Стоун перешел на вкрадчивый полушепот. - Понимаю, вам удобнее получать деньги на ваши исследования, не зная, откуда они берутся. Но позвольте вам напомнить, что если бы я или Его Величество сомневались в целесообразности этих работ, вы не получили бы ни монетки. А теперь, когда ваши создания наконец-то отработали малую долю вложенных в них средств, вы решили прикинуться страусом? Не выйдет! Вы не меньше меня ответственны за похищение.
 - Но я же ученый! Ваши политические игры меня не касаются. Вы попросили о помощи моих мальчиков, потому что не доверяете никому из обычных людей. А теперь они, как и я, оказались по ту сторону закона! Какую чудовищную ошибку я совершил! Если я попаду за решетку, что станет с ними? Они ведь не могут держать ответ за действия, значения которых до конца не понимали. Что станет с другими моими подопытными?
 - Курт, если вы перестанете трястись и послушаете меня, никто не предъявит обвинения ни мне, ни вам, ни вашим замечательным мальчикам. Сейчас для нас главное, чтобы с Ее Высочеством ничего плохого не случилось. Она нужна Дариосу живая и желательно здоровая. Именно поэтому я ее и похитил. Понимаете?
 - Н-не совсем, - доктор, судя по слабому, дрожащему голосу, собрался в спасительный обморок. Анна, наоборот, навострила уши. Может быть, сейчас Макс проговорится, что с Риком и Ником, Реной и ее семьей?
 - Давайте навестим нашу бедную девочку, а потом я посвящу вас в свой замысел. Идет?
 - А это обязательно? - чуть осмелел Вайсмюллер, успокоенный притворно-ласковыми словами Максимилиана. - Я всего лишь ученый, и мне не нужно...
 - Нужно, - убежденно ответил Стоун. Глухой удар - очевидно, по плечу - и негромкий ответный перестук то ли зубов, то ли позвонков доктора. - Здесь, на ваших глазах и при вашем участии, вершится новейшая история Дариоса.
 Доктор обреченно застонал и поплелся за Максом.
 
 Чувствительность понемногу возвращалась к Анне. Сначала у нее невыносимо зачесался нос, и она принялась вертеть головой, чтобы потереть его обо что-нибудь. Затем ей удалось поднять руку и дотянуться до носа. Потом Анна ощупала свое тело. Выдохнула с облегчением: во-первых, одежда наличествовала, и во-вторых, тело чувствовало прикосновения. Но приближающиеся шаги заставили принять первоначальную позу. Не нужно похитителям знать, что Анна слышала их разговор.
 - Еще спит, - доктор заботливо подоткнул одеяло.
 - И сколько еще проспит? - недовольно пробурчал Макс. - Мужчины уже давно проснулись.
 - У них масса тела больше. В Лозовском, наверное, килограммов девяносто. А в ней едва ли пятьдесят наберется. Придется подождать.
 - Анна! - склонившись над ней, негромко позвал Стоун. - Анна, просыпайся!
 - Не надо! - запротестовал было доктор, но осекся, встретившись взглядом с прищуренными карими глазами. - О, Ваше Высочество, вы проснулись! Как самочувствие?
 - М-м-м...
 - Понял. Глупый вопрос. Что-нибудь беспокоит?
 - М-м-м.
 - Мне прийти попозже?
 - М-м-м! Нет, останьтесь, - хрипло пробормотала Анна и сама испугалась своего голоса. Звуки и слова обдирали пересохшее горло, будто кактусы. - Дайте воды.
 - А сами не дотянетесь? - ласково улыбнулся Вайсмюллер.
 - Что за шутки? - возмутилась Анна. В горле запершило, и она закашлялась до слез.
 - Тихо-тихо, не надо нервничать. Давайте я помогу вам, - доктор приподнял ее за плечи и прислонил спиной к стене. У Анны закружилась голова, перед глазами поплыли черные пятна. Она зажмурилась крепко-крепко, и дурнота отступила. Вайсмюллер подал ей стакан с водой. Ослабевшие руки дрогнули, и немного воды расплескалось на постель. Анна посмотрела на доктора с ненавистью, но собрав всю свою силу, сжала стакан обеими руками и поднесла ко рту. Утолив жажду, она криво улыбнулась и разжала руки. Пустой стакан прокатился по коленям, по краю кровати. Анна замерла в ожидании перезвона осколков, но старый доктор с неожиданной ловкостью подхватил стакан и, не скрывая улыбки превосходства, торжественно водрузил в центр стола.
 - Зачем ты это сделала? - укоризненно покачал головой Стоун.
 - Я не нарочно, - говорить стало легче, - я еще не все чувствую.
 - Один - один, - добродушно улыбнулся доктор. - Я ведь не насмехаюсь над Вашим Высочеством. Чем скорее вы перестанете себя жалеть и начнете двигаться, тем меньше риск осложнений.
 - Каких осложнений? Что со мной?
 - Попробуйте встать, - Вайсмюллер пропустил мимо ушей ее вопросы.
 - Уже бегу, - огрызнулась Анна, но все же села поудобнее и свесила ноги. Они казались пудовыми, но они двигались! Анна мысленно возблагодарила высшие силы. Док прав, надо быстрее приходить в норму. Босые стопы коснулись холодного пола - это ли не чудо? Держась за доктора и Макса, пошатываясь, Анна прошлась по комнате. Теперь она смогла осмотреть место заточения. Прикрепленная к стене лежанка, застеленная мягким матрасом и чистым бельем, стол привинчен к полу. Как в поезде или в тюрьме. Перегородка со шторкой деликатно прикрывала умывальник и туалет. Маленькое оконце темнело почти под самым потолком. Неведомые источники света белыми круглыми пятнами опоясывали помещение в два ряда.
 - Где я? - спросила Анна у Стоуна.
 - Это владения нашего уважаемого доктора, - разулыбался тот. - Не королевский замок, конечно, но и не крестьянская лачуга.
 - Доктор, это ваш замок? - восхищенно ахнула Анна. - Вот здорово! Здесь ваши лаборатории? Покажете?
 От удивления она даже ненадолго забыла об обстоятельствах, "благодаря" которым сюда попала. Но Стоун коротко и доходчиво обозначил ее статус:
 - Если будешь хорошо себя вести и выполнишь некоторые необременительные для тебя условия.
 Восторг в глазах мгновенно угас. Ее же похитили. И сейчас расскажут, зачем. Анна молчала и выжидающе смотрела на Стоуна. Тот тоже молчал и напряженно улыбался, надеясь, что принцесса не выдержит и спросит первой. И он не ошибся.
 - Что с Риком и Ником? Что с сестрой? Где они? Пока я не увижу их, никаких условий.
 - Господа Лозовский и Торн здесь, - ответил за Стоуна доктор. - Они проснулись несколько часов назад. Чувствуют себя удовлетворительно. Аппетит нормальный для молодых здоровых мужчин.
 - А твоя сестра вместе со своей семьей осталась дома, в Кешми, - добавил Макс. - Она понятия не имеет, куда вы исчезли. Возможно, даже обижается.
 - Мне нужно увидеться с друзьями, - решительно заявила Анна.
 - Увы, это невозможно, - возразил Вайсмюллер. - Сейчас поздняя ночь, они спят.
 - Ничего, я разбужу. Думаю, они, как и я, неплохо выспались под воздействием вашего яда.
 - Не говорите так, это всего лишь снотворное.
 - Всего лишь, - передразнила его Анна. - В количестве, способном сразить лошадь.
 - Док, не спорьте с ней, - устало махнул рукой Стоун. - Ее хлебом не корми, дай только посклочничать. Отрава, а не девушка.
 Доктор понимающе кивнул, а Анна, возмущенно фыркнув, отвернулась.
 - Итак, обсудим условия, - начал было Максимилиан.
 - Нет, - перебила его Анна.
 - Но...
 - Нет.
 - Что нет?
 - Все нет. Пока не увижу ребят, вообще с вами разговаривать не буду.
 - Анна, но это же глупо.
 Анна легла на кровать и отвернулась к стене. Она и сама понимала, что ведет себя неразумно, но таким образом подсознательно старалась защититься от скрытого давления на себя. Стоун, поняв, что диалога не будет, молча увел доктора. Щелкнул запираемый замок, погас свет, и Анна осталась один на один со своими невеселыми мыслями. Что ее ждет? Какие условия приготовил для нее предатель Макс, которому она так безоговорочно доверяла? Что ждет друзей? Понятно одно: помощи ждать неоткуда. Если Анна откажется участвовать в плане Макса, ее, скорее всего, устранят. Ребят тоже: без нее они здесь никому не нужны. Возможно, их до сих пор держат живыми только в качестве орудия воздействия на нее. В таком случае, нет никакой гарантии, что им сохранят жизнь после ее капитуляции. Получается, Анне не спастись самой и не спасти Рика и Ника. И это именно теперь, когда она поверила, что может быть любимой и счастливой. "Жизнь, почему ты такая стерва?!"
 Прошло около получаса, когда в двери снова заскрежетало. Анна села на кровати. Кого еще несет нелегкая? "Если это опять Стоун, - нахмурилась Анна, - он сейчас пожалеет, что на свет родился. Если доктор - с ним можно попробовать поговорить: ведь союзником Максимилиана он стал не по доброй воле. Хотя бы о парнях узнать." Но когда в комнате зажегся свет - зажегся медленно, постепенно, комфортно для глаз - Анна побледнела и сжалась в комок: в дверях стояло одно из краснолицых существ, напавших на них в Кешми. От страха она перестала дышать. "Ну привет, трындец!" - ледяным колокольчиком зазвенело в голове.
 "Красный", шлепая босыми ногами, вез тележку, на которой стояли два подноса. На одном дымился горячий ужин, на другом лежали полотенца. Всем своим видом он демонстрировал полнейшую философскую отрешенность: лицо спокойно, взгляд рассеян и даже немного мечтателен. Но Анна не спешила доверять его добродушию: она помнила, с какой быстротой в его руке оказалась трубка с иглой, заряженной снотворным.
 Монстр огромными руками с потрескавшейся на пальцах кожей взял с тележки поднос и поставил на стол перед Анной. Чуть склонил голову, но в глаза не взглянул. Близко не подошел, за что Анна была ему безмерно благодарна. От запаха еды у пленницы закружилась голова. Только сейчас она поняла, как проголодалась. Не королевский замок, но и не крестьянская лачуга - так, кажется, сказал Стоун? К поданной пище эти слова подходили так же, как и к жилищу. Курица, овощи на пару. Никаких приправ. Горьковатый, но душистый травяной отвар. То, что надо, для восстановления сил.
 Пока Анна ела, монстр хозяйничал в "ванной", развешивая полотенца, раскладывая по полочкам мыло, расческу и прочие вещи, необходимые в быту. Во время еды Анна вела мысленный спор сама с собой, решая, не опасно ли попробовать заговорить с этим созданием. Когда половина ужина была уничтожена, она все же преодолела свой страх.
 - Спасибо, очень вкусно!
 Ответа не последовало.
 - Ты можешь говорить? У тебя есть имя?
 И вновь молчание.
 - Ты слышишь меня?
 "Красный" закончил обустройство "ванной" и встал напротив Анны, вопросительно глядя на недоеденную пищу.
 - Тебе не велели со мной говорить? Пожалуйста, скажи что-нибудь! - взмолилась Анна. - Я не выдам.
 Существо если и не слышало, то хорошо видело, что к нему обращаются, но не ответило ни жестом, ни простым кивком.
 - Понятно, - вздохнула Анна. - Уноси, я наелась.
 
 Еще не видя вошедшего, Рик почувствовал: в подвале что-то изменилось. Будто едва уловимое дуновение свежего ветра прорезало тяжелый застоявшийся воздух, и стало легче дышать. Рик встал с нар и подошел к решетке. В соседней камере лежал лицом к стене Ник. От духоты он стал вялым, апатичным и почти постоянно дремал. Рик, наоборот, не спал с того момента, как пришел в себя. Иногда ему казалось, что он вообще никогда больше не сможет уснуть.
 Быстрые, вприпрыжку шаги по лестнице, резиновые хлопки подошв по каменному полу, брюзгливый окрик доктора - "Ваше Высочество, я не успеваю за вами!" - и вот она, сияющая, румяная, выскочила из-за поворота длинного коридора. Кровь прилила к лицу, стуча в висках, сердце запрыгало в груди, голос сбился до сдавленного шепота:
 - Анна!
 - Рик, - выдохнула Анна, обнимая его за шею. Его руки тотчас же сомкнулись у нее за спиной. - Аккуратнее, мне же больно!
 - Что такое? Где больно? Что с тобой? - Рик, немного отстранившись, озадаченно осмотрел Анну.
 - Все в порядке. Больно, когда ты меня по решетке размазываешь.
 - Прости, - только и успел пробормотать Рик, прежде чем ее губы лишили его возможности говорить. Даже холодная сталь решетки на виске не смогла испортить этот чудесный миг, когда для них перестали существовать и душный каменный мешок, и безрадостные виды на будущее - они рядом, вдвоем, и все остальное неважно.
 - О, Анна! - хриплый спросонья возглас Ника вырвал их из счастливого забытья. - Как ты сюда попала?
 - Ник, я тоже рада тебя видеть, - Анна подошла к соседней решетке и расцеловала друга в обе щеки и в нос. - Бледный ты какой-то. Нездоровится тебе?
 - Да вроде ничего, только башка побаливает, - Ник почесал взлохмаченный затылок.
 - Потому что вы много спите, - подал голос доктор, о котором Анна от радости напрочь забыла, Рик не успел увидеть, а Ник усердно игнорировал. - Я дам вам лекарство, но вы должны мне обещать побольше двигаться.
 - Ничего я вам не должен, - огрызнулся Ник. - Анна, как ты? Где тебя держат? Не обижают?
 - За меня не волнуйтесь, - торопливо заговорила она, - пока я им нужна, меня никто пальцем не тронет.
 Ник и Рик прильнули к решеткам, ловя каждое ее слово, понимая, что долго говорить им не дадут.
 - Но сколько еще это продлится, я не знаю. Я не стала слушать Макса, пока мне не дадут вас увидеть. Он сказал, что...
 - Ваше Высочество, - напомнил доктор, - вы обещали!
 - Что ты ему обещала? - нахмурился Рик. В груди похолодело, казалось, сердце замедлило свой ритм.
 - Не говорить об условиях нашего освобождения. Но я и сама их еще не знаю. Ох, чувствую, придется с ним поторговаться!
 - Ваше Высочество! - повысил голос Вайсмюллер. - Мы уходим. Сейчас же!
 - Да! - бросила через плечо Анна. - Ребята, что бы ни случилось, чего бы вам обо мне ни сказали - помните, я никогда вас не предам!
 Доктор вздохнул, взял Анну за руку и потянул к выходу.
 - Пустите, сама пойду! - Анна вырвала руку, повернулась к друзьям. Ее губы улыбались, а в глазах вспыхивали электрические искры отчаяния. - Рик, я люблю тебя, - крикнула она, уходя.
 
 - Я выполнил твое условие и надеюсь, теперь нам ничто не помешает обсудить мое.
 Максимилиан Стоун стоял напротив Анны, сложив руки на груди и сведя брови к переносице. Стульев в камере не было, а сесть рядом с собой на нары узница не предложила. Сама же она сидела так, будто бы и не на нарах, а как минимум на диване в гостиной: прямая, но не напряженная спина, руки раскинуты по бокам, колени сдвинуты.
 - Говорите, - царственно кивнула Анна. Как быстро она нахваталась от матушки этих великосветских ужимок! Что ж, в ее положении это скорее хорошо, чем плохо. Все же лучше, чем сидеть на троне, неаристократично закинув ногу на ногу. Стоун вытянул паузу ровно настолько, чтобы обозначить, кто здесь главный.
 - Милая Анна, - проникновенно начал он, - уж позволь мне по старой дружбе тебя так называть, пока ты не стала моей госпожой.
 Губы Анны сжались, ноздри дрогнули, но она не дала воли своему возмущению. Ее молчание Максимилиан тоже оценил: негоже наследнице престола опускаться до мелких склок. Пока беседа шла в рамках протокола: нейтральный тон, неискренние слова.
 - Я понимаю, как ты расстроена встречей со своими друзьями. Мне очень жаль, что она получилась такой короткой и безрадостной.
 - Дорогой Максимилиан, - искусно пряча печаль и злость, проговорила Анна, - я ценю ваше сочувствие, но не нуждаюсь в нем. Давайте говорить о деле, а не о моих друзьях.
 - Но речь пойдет именно о них, - мягко возразил Стоун. - Тебе ведь не безразлично, что их ждет в дальнейшем.
 Лицо принцессы оставалось невозмутимым, взгляд - чуть высокомерным, но пальцы левой руки вдруг принялись отбивать дробь по нарам. Ее нервозность не укрылась от Максимилиана. Он вовремя спохватился и замаскировал торжествующий оскал под ласковую улыбку: все идет как задумано, терпения у Ее Высочества осталось не так много, скоро она сама будет упрашивать его принять любую жертву. Осталось потянуть совсем чуть-чуть.
 - И что же их ждет? - проследив за его взглядом, она сцепила руки в замок.
 - Они отправятся домой и будут жить своей жизнью, а ты - здесь, в Дариосе - своей. Посуди сама, господа Лозовский и Торн - взрослые люди, знающие жизнь получше, чем ты, юная наивная девушка. Ты не можешь всегда держать их при себе, как собачонок на поводке. Так отпусти же их! Они выполнили свои обязательства, доставили тебя в столицу. Без глупых ошибок, конечно, не обошлось, но все мы люди, а людям свойственно ошибаться. Я их прощаю.
 - Я никого не держу, но я тоже хочу домой! - вырвалось у Анны.
 - А ты и так дома. Твои друзья столько сделали для этого! Ты же не хочешь сказать, что их усилия оказались напрасны?
 - Нет, ну что вы. Я совершила увлекательное путешествие, познакомилась с родителями. Жаль, что мы с ними не нашли взаимопонимания.
 - Ты слышишь, что ты говоришь? - Максимилиан воздел указательный палец к потолку. - Ты говоришь только о себе. Я, я, снова я. Давно ли ты стала такой эгоистичной? Я помню тебя совсем другой. Ты всегда думала о друзьях, а не только о себе. Так помоги же им и в этот раз!
 "В последний", - чуть не сорвалось с его губ. Чувство долга - хороший инструмент, но хрупкий, требует бережного обращения. Пережмешь - сломается.
 - Как я могу им помочь? - наконец прозвучали долгожданные слова. Стоун просиял и даже не стал скрывать своей радости.
 - Умница, я знал, что ты меня поймешь. Так вот, господа Торн и Лозовский - ребята, конечно, умные и здравомыслящие, но и они не смогут со спокойной совестью отправиться домой, пока не убедятся, что ты здесь обойдешься без них. Поэтому ты всего лишь должна сообщить им, что готова остаться в Дариосе под моей защитой и наследовать престол. Пусть они не волнуются за тебя - уж я позабочусь о том, чтобы ты не пожалела о своем решении. А чтобы твои друзья окончательно успокоились на твой счет, ты скажешь им, что родители нашли для тебя подходящую партию - достойного, знатного и богатого молодого человека. Это ведь такая малость, не правда ли?
 - А если я откажусь?
 Стоун слегка опешил. Нет, он не ждал, что Анна обрадуется его предложению, но она ведь даже не задумалась ни на секунду! Будто заранее знала, что он собирается ей сказать, и выслушала лишь из вежливости. Или научилась читать мысли у своей подружки Ланоки, чудовища из пробирки. Нет, этого, конечно же, не могло быть, но ее самоуверенность сейчас пошатнула фундамент его превосходства. Стоун поспешил поставить нахалку на место:
 - Это неумное решение повлечет за собой самые печальные последствия, - драматично вздохнул Макс. - В первую очередь для тебя самой. Твои друзья умрут, и только ты будешь виновна в их гибели. Пойми, я взвесил все возможные варианты развития событий. Да, каждый из них влечет за собой большие или меньшие потери. Время, когда мы с тобой могли найти правильное решение, не разбивая сердец, давно упущено. Но я предлагаю тебе самый безболезненный путь. Ты можешь считать меня злым, жестоким человеком, и в чем-то будешь права. Поверь, мне очень жаль твоих... эм... чувств к господину Торну. Но расставшись с ним, ты спасешь его жизнь.
 - Каковы были другие варианты? - при упоминании Рика Анна побледнела, голос ее едва заметно задрожал, и Стоун отсчитал еще один шаг к своей победе.
 - Их было множество. Перечислять все не вижу смысла.
 - Тогда можно мне предложить свой? - Анна уже не могла скрыть своего волнения. - Отправьте нас всех домой! Это же в ваших силах! Ну что вам стоит? Ну не смогу я жить в Дариосе! Мне здесь плохо, тоскливо. Прошу вас, Максимилиан! Я хочу домой.
 - Ай, как некрасиво, - покачал головой Стоун, - ты как маленькая капризная девочка. Только заплакать тебе сейчас осталось для полноты картины.
 По его рассчетам, именно после этих слов она должна была бы заплакать. Но Анна не была бы собой, если бы делала то, чего от нее ждут.
 - Не смейте говорить со мной в таком оскорбительном тоне! - она встала с нар и вцепилась взглядом, будто когтями, в лицо Стоуна. - Я не малолетка, и это не каприз! Я дочь короля и прошу обращаться со мной соответственно. И если мы с вами не можем прийти к соглашению, то Его Величество поможет нам. Я хочу видеть своего отца!
 - А не поздновато вы принцессу включили, Ваше Высочество? Не вам и не Его Величеству дано здесь распоряжаться, - недобро ухмыльнулся Стоун и, резко посерьезнев, объявил: - Или ты принимаешь мои условия, или вы пропадаете без вести. Тебе все понятно?
 - Вы не сделаете этого, - заявила Анна. Ее наивная уверенность во всесилии своих августейших родителей позабавила Стоуна.
 - Еще как сделаю, - снисходительно усмехнулся он. - Их Величествам я доложу, что отправил вас всех домой. Твой старик-антиквар смирится с тем, что вы живы и счастливы в Дариосе. А вас не будет ни здесь, ни там.
 Анна села на нары и облокотилась о стол.
 - Уйдите, - тихо попросила она.
 - Понимаю, - Стоун по-отечески положил ей руку на плечо, - тебе нужно подумать. Девочкам всегда нужно подумать, даже тогда, когда думать-то, в принципе, не о чем. Думай, не буду мешать.
 Анна брезгливо отбросила его руку.
 
 Оставшись одна, Анна уткнулась в подушку и расплакалась. Ей стоило большого труда удержать слезы до ухода Стоуна. Теперь ей нужно было оплакать свою любовь, да и всю свою будущую жизнь, казавшуюся безнадежно загубленной. Потом ей может не выпасть такая возможность. Но если ее судьбу уже не поправить, то Рик и Ник не должны погибать из-за ее упрямства!
 Щелкнул замок, и в камере снова появился ненавистный Макс Стоун. Он бросил на нары бледно-голубое платье, расшитое мелким жемчугом.
 - А когда наревешься, - его голос вновь звучал добродушно и чуть насмешливо, - приведи себя в порядок, надень это платье, причешись и приходи ко мне. Пит тебя проводит.
 
 Сердце стонало от боли, разум твердил, что будет только хуже. Но Анна уже все решила. Усилием воли она запретила себе плакать: принцессе по статусу не положено являть миру свое зареванное лицо. Опухшие глаза и красный нос будут резко контрастировать с этим дивным платьем. Впрочем, так же, как и немытые волосы. Поэтому следующие три часа ушли на приведение себя в порядок. Мыть голову в маленькой раковине под слабой струйкой воды было ужасно неудобно, но Анна справилась. Посмотрела в зеркало - нос все еще красный, но не от слез, а от холодной воды. Глаза... лучше не смотреть. Вот бы сейчас сюда ее рюкзак! Там на дне припрятана косметичка. Чуть-чуть пудры, капельку румян, подвести глаза - и никто не заметил бы, как кровоточит душа. А хотя... кому есть дело до ее души? Максу? Если бы это хоть чуть-чуть было правдой, он не посмел бы отнять у нее любимого. 
 
 Когда ожидавший у двери "красный" привел Анну в кабинет, Стоун ждал ее не один.
 - Дорогая моя, мы уже начали за вас волноваться, - Кериан вскочил с кресла и подбежал к ней, заискивающе глядя в лицо. - У вас все в порядке?
 - Лучше не бывает, - надменно кивнула ему Анна. - Я даже не сомневалась, что обещанный Максимилианом молодой человек - это именно вы.
 Бледное лицо и светлое платье в скудном вечернем освещении делали ее похожей на призрак, но это был призрак самой настоящей принцессы. Одежда, прическа, манеры - все работало на этот драматический образ. Тонкие кисти рук, прикрытые кружевными манжетами, ни на секунду не оставались в покое - то поправляли прическу, то разглаживали складки на платье, то теребили пояс. Это безостановочное и почти неосознанное движение напоминало Кериану трепетные синеватые крылья бабочки, пугающие и завораживающие.
 - Дорогая, я так сожалею о нашей последней встрече, - преодолев ни с того ни с сего накатившую робость, начал заученную речь Кериан. - Я вел себя недостойно. Вы ведь простили меня? Что мне сделать... - он коснулся руки Анны.
 - Лапы убрать, вот что! - Анна отдернула руку, обожгла взглядом, окончательно лишив Кериана уверенности в себе. - Не все ли вам равно, простила я вас или нет? У меня ведь нет выбора. Впрочем, у вас, скорее всего, тоже. Он использует вас. Так же, как и меня. Не знали? Сожалею. Максимилиан, - Анна повернулась к опешившему Стоуну, - я обдумала ваше предложение. И вынуждена его принять. Вынуждена, ясно? Но с одним условием.
 - Какое еще условие? - устало проворчал Стоун. - Ваши игры мне начинают надоедать.
 - А мне нужны гарантии. Итак, я выйду замуж за господина Кериана только после того, как сама, лично, своими собственными глазами увижу, как вы отправите Рика и Ника домой. Как видите, ничего невозможного я не прошу.
 - Ооох, Ваше Высочество, ну вы и змея! - простонал Максимилиан. - Но я вас понимаю. Что ж, пусть будет по-вашему. И вот еще что. Сообщая господам Торну и Лозовскому о своем решении, вы должны быть убедительны. Это очень важно. Если они вам не поверят, у меня не получится сохранить им жизнь.
 - Что вы имеете в виду? - возмутилась Анна. - Я что, должна с ним... - Анна залилась жарким румянцем и сбилась на полуслове.
 - Нет, что вы, Ваше Высочество, - затараторил Кериан. - Как вы могли подумать, что я позволю себе такую бестактность.
 - О чем вы, дорогой? - Анна посмотрела на него как на таракана. - Я сейчас не о вас, а о вашем хозяине.
 - Никто не заставит вас обниматься и целоваться на глазах у ваших друзей, - обидно засмеялся Стоун и серьезно добавил: - Вы должны вести себя как жених и невеста, только и всего.
 
 Рик молча мерил шагами тесную камеру. Три шага вдоль стены, два вдоль решетки и четыре по диагонали. После ухода Анны и Вайсмюллера прошло несколько часов. Краснорожие приносили обед, но Рик даже не взглянул на них. Ник несколько раз пробовал заговорить с Риком, но тот либо отмалчивался, либо огрызался. У Ника болела голова, после обеда тянуло в сон, но тревога за состояние друга не давала расслабиться.
 - Торн, хватит беситься! - в очередной раз заговорил Ник. - Чего ты добьешься своей беготней? Ты меня слышишь?
 Рик остановился, пнул прикрепленный к полу стол, прислонился к решетке. Ник встал, прижал голову к железным прутьям. Только так они могли видеть друг друга.
 - Ты думаешь о том же, что и я? - Рик в упор посмотрел в глаза Нику, и тот неожиданно для себя тихо проговорил:
 - Валить нам отсюда надо, вот что.
 - Надо. А как?
 - Да кто ж его знает.
 - Ох, Лозовский, - выдохнул Рик и со всей дури рванул на себя решетку, которая даже не звякнула. - Я уже всю голову сломал, но ничего не придумал. Ну не можем мы тут сидеть и ждать, пока Анна продает душу Стоуну. Она ведь у нас такая жертвенно-глупая, не понимает, где настоящий шантаж, а где дешевый блеф. А мы... а я так не вовремя расслабился. Упустил ее. А обещал беречь и защищать.
 - Я тоже обещал. Черт, нам ведь даже заплатили за это!
 - После всего, что мы вместе прошли, так бездарно сдаться - это же позор! - Рик снова принялся расхаживать по камере.
 - Силы у нас, конечно, неравны, - вслух рассуждал он. - Значит, остается старый добрый эффект неожиданности.
 - Что ты задумал? В горло вцепиться нашим краснорожим надзирателям?
 - Что-то подобное я себе и представлял, - признался Рик.
 - Если только в прыжке, - невесело усмехнулся Ник. - Да он тебе на одну ногу наступит, за другую потянет - и порвет, как лягушонка.
 - Вот умеешь ты поддержать. Предложи что-нибудь другое.
 - Дай подумать.
 - Думай, думай, - поддел друга Рик. - Только недолго, время-то идет.
 - И кажется, не только время! - насторожился Ник. - Тихо!
 Громыхнул железный замок. Звуки шагов эхом отдавались от каменных ступеней и стен. От лестницы до поворота вел длинный коридор, вдоль которого располагался ряд пустующих камер. Рик и Ник, прильнув к своим решеткам, всматривались в темноту. Наконец на стене заплясал луч белого холодного света. А вслед за ним из-за поворота вышла небольшая процессия.
 
 Впереди шел один из "красных". За ним, прикрывая нос платком - Максимилиан. Следом - Анна и Кериан. Замыкали шествие еще двое монстров. Рик сжал кулаки: этот расфуфыренный козлик так по-хозяйски держал его девушку за руку, поглаживал, перебирал пальцы. Анна шла рядом с ним, выпрямившись в струнку, расправив плечи и не поднимая глаз. Такая красивая, гордая и такая... такая чужая. Рик не мог отвести от нее взгляда, все ждал, когда она посмотрит на него, и он увидит ее радость, грусть, боль, да хоть что-нибудь, но не этот пугающий холод.
 Что-то произошло. С ней, с ним. Что-то очень плохое. Еще утром Анна прибегала к нему, переполненная счастьем с примесью тревоги, такая родная, милая. Что можно было с ней сделать, что сказать, в какую ловушку загнать, чтобы живая, теплая, румяная, она за несколько часов превратилась в гипсовое изваяние с застывшим лицом, надгробие самой себе?
 - Друзья мои, - от Стоуна так и веяло пафосом, - мы пришли к вам с добрыми вестями. Вашему заточению пришел конец.
 Он взял паузу, очевидно, ожидая слов благодарности. Ник молча сверлил его взглядом, Рик вообще не обратил на него никакого внимания, и Максимилиан продолжил наигранно-торжественно:
 - Ваша миссия в Дариосе завершена. От имени Его Величества короля Дариоса Ардерина, Ее Величества королевы Дариоса Тарисы и всего дарийского народа выражаю вам самую искреннюю благодарность. Властью, данной мне Его Величеством, я уполномочен...
 - Какая досада, - хихикнул Ник, устав от его краснобайства, - и упал, и намочен!
 - Я уполномочен, - Стоун одарил остряка укоризненным взглядом, - отправить вас домой. Ее Высочество так добра и благородна, что уговорила отпустить вас как можно скорее, так как не считает себя вправе и дальше распоряжаться вами.
 - А сама Ее Высочество ничего не хочет нам сказать? - спросил Ник.
 - И правда, - встрепенулся Рик. - Анна, почему ты молчишь?
 Анна вздрогнула, как от удара, и наконец посмотрела ему в глаза. Боль, раскаяние и покорность судьбе увидел Рик в ее коротком взгляде. Она опустила голову, и тень от ресниц погасила белые искорки в ее глазах.
 - Ваше Высочество, прошу вас, - подбодрил ее Стоун.
 - Простите, а почему он назвал ее Анной? - захлопал желтыми козьими глазами Кериан.
 - Ее Высочество путешествовала инкогнито, - успокоил его Максимилиан.
 Анна глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Голос ее звучал спокойно и ровно, как у диктора на радио.
 - Дорогие мои друзья, вы очень много для меня сделали. Благодаря вам я наконец-то обрела семью и родину. И мне очень жаль, - горло перехватило, голос на секунду сбился и осип, но принцесса быстро взяла себя в руки, - очень жаль, что пришло время расставания.
 - Как? Почему расставание? - Рик непонимающе замотал головой. - А как же...
 - Господин Торн, не перебивайте Ее Высочество, - важно изрек Кериан.
 - А тебе-то кто слово давал? - вскинулся неугомонный Ник.
 - Господа, немедленно прекратите! - потребовал Стоун. - Ее Высочество еще не сказала вам самого главного.
 Ник и Рик замолчали и уставились на Анну. Кериан и Максимилиан также смотрели на нее: один с надеждой, второй с раздражением. Для нее же, казалось, не было ничего важнее и интереснее, чем мыски бархатных туфель на темно-сером полу.
 - Рик, прости меня, - еле слышно проговорила Анна. - Между нами... мы... я... Поверь, так будет лучше для всех.
 Она сделала слабую попытку освободить свою руку, но Кериан лишь крепче сжал ее ладонь и потянул к себе.
 - Кериан, скажи сам, - недовольно бросил Стоун.
 - Сегодня я предложил Ее Высочеству руку и сердце, - он горделиво выпятил грудь, - и она ответила согласием.
 - Анна, это правда? - опешил Ник. А Рик стоял у решетки, будто каменный столб. В голове что-то перемкнуло, и он никак не мог взять в толк, что за спектакль здесь происходит и почему Анна издевается над ним. Это что, шутка? Насмешка? Слишком злая. Как будто человеку, мучимому жаждой, вместо прохладной воды подали крутой кипяток.
 - Что ж, господа, - Максимилиан попытался вернуть беседу в рамки внешних приличий, - отдыхайте. Завтра на рассвете я отправлю вас домой.
 
 Анне казалось, что этот длинный и мрачный коридор никогда не кончится. Если бы не Кериан, заботливо приобнявший ее за талию, она не смогла бы идти. Колени подгибались, голова кружилась, воздуха не хватало. А вслед гремели проклятия любимого, самого лучшего на свете мужчины:
 - ТВА-А-АРЬ! НЕНАВИЖУ-У-У!


 39.
 - Ты поверил в этот дешевый фарс?
 - Ненавижу!
 - Рик! Ведь это все неправда!
 - Ненавижу.
 - Врешь. Любишь.
 - Ненавижу...
 - Заткнись и послушай! - не выдержал Ник. Его окрик подействовал на Рика как пощечина, увесистая, целебная и очень своевременная.
 - Она обманула меня, - глухо пробормотал Рик.
 - Ну наконец-то сменил песню. Может, теперь мне удастся хоть что-то тебе втолковать. Она старалась, чтобы мы поверили. Понимаешь? Она хочет, чтобы мы ушли отсюда живыми, потому и обманула.
 - Предала. Променяла на этого хипстера. А как он ее за ручки тискал!
 - Да это все для тебя, дурака ревнивого, было разыграно! - Ник не хотел привлечь внимание краснолицых стражей, поэтому старался больше не повышать голос, но упрямство Рика его бесило.
 - Для меня? Нет, это ее выбор. Уж наверное, в королевском дворце, в роскоши и почете, с муженьком голубых кровей ей будет лучше, чем с простым парнем. И я ее понимаю, но... ненавижу.
 - А ты и впрямь дурак, Торн, - махнул рукой Ник. - Когда... если мы отсюда выберемся, я тебя к ней и близко не подпущу. Ты ее недостоин.
 Рик ничего не ответил. Он лег на нары, отвернулся к стене и принялся изображать спящего. Впрочем, Ник его лицедейство не оценил, поскольку уснул первым. Его мерное сопение, перемежающееся негромкими всхрапами, звучало так спокойно и умиротворенно, будто он задремал дома на диване, а не в тесной камере на жестких нарах.
 Рик лежал на спине и пялился в потолок, на бледные желтоватые блики единственного в этой части коридора светильника. Мысли, короткие и злые, до омерзения однообразные, клевали мозг. Как этот мерзавец Стоун заставил Анну предать их любовь? Что посулил? Чем пригрозил? А впрочем, какая разница? Это случилось. Она выбрала другого. И теперь нужно как-то с этим смириться, вернуться домой и жить дальше. Без нее, без кота, собаки и лошадей. И знать, что его любимая отныне и вовек будет принадлежать другому. День за днем, ночь за ночью. А он, Рик, будет далеко отсюда, и когда Анне - нет, Ее Высочеству - будет грустно, трудно, гадко, когда она поймет, какую чудовищную ошибку совершила, его не будет рядом. Никто ее не утешит, не обнимет. Даже если бы Рику удалось как-то уговорить Макса Стоуна позволить ему остаться в Дариосе, видеться с Анной он бы все равно не смог. Они теперь даже не друзья. Как быстро все изменилось! И как долго теперь привыкать к этим изменениям. Лучше бы ему не знать ее губ, ее ласк, неумелых и потрясающе нежных. Тогда ему было бы проще ненавидеть, проще справиться со своей любовью.
 Вновь и вновь Рик прокручивал в памяти последнюю встречу с Анной, будто видео, поставленное на повтор. Вот появляется Макс, за ним - Кериан и Анна. И те несколько слов, что она произнесла, звучали так... так неискренне! Они, эти слова, должны были уничтожить его, раздавить в лепешку. "Рик, прости меня... поверь, так будет лучше для всех..." Для всех. Что она имела в виду? Ему-то точно лучше не будет. Анне тоже: она ведь не любит Кериана. Не любит! Получается, что лучше будет только Стоуну. Так какого черта?..
 - Что ты орешь? - раздался сонный голос Ника.
 - Я что, вслух? Извини.
 - Совсем сдурел, - проворчал Ник. - Что там у тебя какого черта?
 - Лозовский, - Рик вскочил и подбежал к решетке. Он будто вырвался из тяжелого, похмельного сна. - Я не уйду отсюда. По крайней мере, пока Анна сама этого не захочет.
 - Ну наконец-то додумался! Поздравляю. И да, я с тобой. Не люблю, знаешь ли, когда за меня решают.
 
 Ник уговорил Рика попытаться поспать хоть немного: здесь и сейчас они все равно ничего сделать не смогут. А когда их отсюда выведут, они попробуют сбежать. Глупо, конечно, но других вариантов, скорее всего, нет. Рик добросовестно приготовился ко сну: взбил тощую подушку, лег на бок, закрыл глаза и принялся считать, чтобы занять мысли чем-то монотонным и нейтральным. На третьей тысяче он понял, что храп Ника сбивает его со счета. Рику решительно не спалось. Он даже позавидовал Нику, хотя и понимал, что его крепкий сон - не признак здорового пофигизма, а побочный эффект от большой дозы снотворного. Рик старался думать о предстоящем побеге, но думалось только об Анне. От мысли о том, что он может больше никогда ее не увидеть, холодели руки и ноги, замедлялось биение сердца. Потом накатывала злость на Максимилиана, кровь пульсировала в висках, бросало в жар, и так раз за разом по кругу - жар, холод, жар... Во время очередной фазы "холода" до Рика донесся неясный отдаленный звук, напоминающий звон металла. Рик замер и прислушался. Скрежетал замок, звенела связка ключей. На минуту подземелье вновь погрузилось в тишину, а затем послышались звуки шагов - босые ноги ступали по гладким камням.
 Красномордый подошел к решетке. "Уже рассвет? - отрешенно подумал Рик. - Это за нами? Как быстро пролетела ночь!"
 Монстр отпер и раскрыл настежь камеру Ника. Затем подошел к двери Рика. Отпер. Распахнул. И... ушел! Развернулся и зашагал прочь, даже не взглянув на заключенных. И что им теперь делать с этой нежданной свободой?
 - Торн, ты спишь? - негромко окликнул Ник.
 - Ни в одном глазу!
 - Что происходит?
 - Спроси что полегче!
 - Мы можем выйти?
 - Эмм... думаю, да. Но куда нам идти?
 - Куда, куда. Мы ведь собирались бежать.
 - А если это ловушка? Может быть, нас хотят спровоцировать на бегство, чтобы со спокойной совестью прибить и продемонстрировать Анне наши трупы?
 - Об этом я не подумал. Но... слишком топорная провокация.
 Посовещавшись, друзья решили не спешить и дождаться, когда за ними придут. Они не сомневались, что рано или поздно это произойдет. Рик быстро и тихо перебежал в камеру Ника: в случае потасовки вдвоем они смогут больше, чем поодиночке. Ждать долго не пришлось. Вскоре со стороны лестницы вновь послышались шаги, и черная тень на секунду загородила слабый свет фонаря.
 - Выходите, быстро! - по-дарийски произнес вошедший. Голос был так тих, что невозможно было определить, принадлежит он мужчине или женщине.
 - Вы кто? - требовательно спросил Ник.
 - Не узнал? - голос зазвучал чуть громче.
 - Ланока! - воскликнул Ник. - Ты как сюда попала? Что происходит?
 - Тише, прошу! И быстрее! У нас мало времени. Все вопросы потом.
 
 Ник и Рик следом за Ланокой поднялись по лестнице и оказались в широком, отделанном белыми панелями коридоре. Яркий свет, будто острый нож, резанул по глазам. Силуэт идущей впереди Ланоки истончился и потерял четкость. Навстречу прошел небольшой отряд королевской стражи. У выхода из подземелья неподвижно лежал Красный. Рядом валялась связка ключей.
 - Он мертв? - спросил Ник, с опаской косясь на распластавшегося гиганта.
 - Спит. Не отставать!
 Ланока говорила мало и кратко, с нездоровым придыханием, как астматик. Ник поравнялся с ней и посмотрел в лицо. Она выглядела утомленной и будто постаревшей, алые губы стали серыми, темные тени залегли под глазами.
 - Что с тобой? Ты больна?
 - Нет, это пройдет. Идите вперед! Я догоню.
 Ланока прислонилась к стене и прикрыла глаза. Она вдыхала воздух короткими резкими глотками, грудь вздымалась и опадала, будто она пробежала марафон.
 - Я сейчас. Идите же! Мы не можем упустить Максимилиана!
 - Знать бы, где его искать, - озадаченно поскреб небритый подбородок Рик.
 - Да что с тобой такое? - заволновался Ник.
 Парни обступили Ланоку, не зная, чем ей помочь, и неловко переминаясь с ноги на ногу.
 - Ланока, где ты застряла? - раздался за их спинами голос Даниэля Стоуна.
 - Ей плохо, - бросил через плечо Ник.
 - Между прочим, это из-за вас, - с досадой ответил Даниэль. - Ланока, я же тебе говорил: сначала берем Макса, затем освобождаем пленных. Ты же все силы истратила на то, чтобы усыпить этих уродов!
 - Извините, - буркнула стажер и потерла пальцами виски.
 
 Рик, Ник и Даниэль заходили в каждую дверь. В некоторых помещениях они видели удивительные, а порой и пугающие вещи. Горилла с черными складчатыми крыльями висела вниз головой, нижними конечностями держась за привязанную к потолку перекладину. Она с философским спокойствием посмотрела на людей и отвернулась. В огромном аквариуме плавали существа размером с ладонь, похожие на рыб с одним большим глазом вместо головы. Крылатые волк и волчица с человечьими глазами подошли к решетке и принюхались к чужим запахам. Волчица была на сносях.
 Даниэлю приходилось поторапливать своих спутников, чтобы они не задерживались у клеток и аквариумов. Он в очередной раз напомнил, что это не зоопарк и в данный момент они ищут преступников.
 - Если бы мы так ловили преступников, они бы нас перестреляли, как цыплят, - заметил Рик.
 - Не нравятся мои методы - примените свои, кто вам мешает? - огрызнулся Стоун.
 Двое стражников привели заспанного Курта Вайсмюллера. Он был одет в шелковый халат, трясся от страха, но держался, насколько позволяли обстоятельства, с достоинством.
 - Господа, что здесь происходит? - вопрошал доктор, обводя взглядом присутствующих.
 - Где мой брат? - задал встречный вопрос Даниэль Стоун.
 - Где Анна? - встрял Рик.
 - И где этот задохлик Кериан? - добавил Ник.
 - Это что, допрос? - осведомился Вайсмюллер. - Я требую адвоката.
 - Да я... - рванулся было к нему Рик, но Даниэль встал между ним и доктором.
 - Будет вам адвокат, - сквозь стиснутые зубы прорычал Стоун. - Вот поймаем моего братца, тогда и будет.
 - Кого я вижу, - вдруг ласково запел по-дарийски доктор. - Ланока! Девочка моя, дочка!
 - Я вам не дочка, - сурово отчеканила Ланока. - Даже если бы от меня что-то зависело, я бы и пальцем не пошевелила, чтобы вас защитить.
 - А ведь если бы не я... - хотел пристыдить ее Вайсмюллер, но Ланока грубо перебила его:
 - Если бы не вы, я бы сейчас не мучилась мигренью.
 - Тебя вообще бы не было, - проворчал доктор.
 - Именно, - согласилась Ланока.

Вайсмюллер потребовал конфиденциальности и привел Даниэля в один из своих рабочих кабинетов. Там он поведал, что знал, о планах Максимилиана и о том, какая роль в них отведена королевской дочери.
 - Где базируются его войска? - выслушав, спросил Даниэль.
 - Понятия не имею. Я вообще не знал об их существовании!
 - Ложь.
 - Истинная правда! - в голосе доктора вибрировал страх. - Да и нужны ли они, если все сложится так, как задумано? Ее Высочество выйдет замуж за союзника Максимилиана, и власть легко и - главное - бескровно перейдет в его руки.
 - Вот именно, если... Я слишком хорошо знаю своего брата и больше чем уверен, что он подготовил запасной вариант. Может быть, даже не один. Кстати, кто его союзник? Вы его знаете?
 - Н-нет... Честное благородное слово! Он даже имени этого человека при мне не называл.
 - Ох, хотел бы я вам верить, доктор! - протяжно вздохнул Даниэль. - Но связавшись с моим братом, вы ступили на скользкий путь. Он мог запугать вас. Теперь вы под моей защитой, и помощь в расследовании может существенно облегчить ваше наказание.
 - Как наказание? За что? - истерично взвизгнул Вайсмюллер.
 - За участие в заговоре с целью свержения действующей власти, - сверля доктора немигающим взглядом, четко выговаривая каждое слово, произнес Даниэль. - Итак, попробуем еще раз. Назовите мне имя жениха Ее Высочества и место дислокации войск.
 - Даниэль! - Ланока без стука ворвалась в кабинет. - Мы нашли Максимилиана, но задержать не успели. Он ушел через портал.
 - Черт! - зарычал Стоун, роясь в карманах. - Где Лозовский и Торн? Вечно путаются под ногами, а когда нужны - не дозовешься!
 - Ищут Ее Высочество.
 - Стражу сюда, быстро! - Даниэль наконец извлек браслет и медальон. Оставив доктора под присмотром четверых стражников, глава дарийской разведки и его стажер шагнули в портал.
 
 Даниэль и Ланока оказались в спальне Максимилиана в королевском замке. Царивший здесь беспорядок наводил на мысль о поспешных сборах. Шкафы были открыты, ящики выдвинуты, одежда и личные вещи разбросаны. Под потолок взвивались остатки белесого облачка - все, что осталось от закрывшегося несколько секунд назад портала.
 - Опоздали, - ахнула Ланока.
 - Догоним, - подбодрил ее Даниэль.

 Проснувшись, Анна некоторое время лежала с закрытыми глазами. Не хотелось вставать, не хотелось начинать этот день. Накануне вечером Кериан и Максимилиан звали ее отметить удачную сделку, но Анна ответила, что ей этот позор впору не отмечать, а оплакивать. Она думала, что не сможет уснуть, ходила по камере, прокручивая в мыслях то договор с Максом, то последнюю встречу с Риком и Ником. Но стоило только присесть на нары, как голова неудержимо потянулась к подушке, и через минуту сон сковал тело. Тело, но не мысли. Утром Анна поняла, что даже во сне продолжала неоконченные диалоги.
 Тишина стояла такая, что казалось, можно услышать, как кровь течет по венам. Ни звука не пробивалось ни из-за двери, ни в высокое светлое оконце. Пожалуй, слишком светлое для рассвета. Анна села и потерла кулаками глаза, в недоумении глядя в болезненно-серый, набухший дождем кусочек неба. В чем дело, почему ее не разбудили? Ведь сегодня она должна была навсегда проститься с друзьями. Максимилиан, мерзавец! Разве можно было ему верить? Неужели он уже отправил ребят домой? Или все еще хуже? Анна вскочила с нар и принялась колотить в дверь поочередно то кулаками, то ногами.
 - Откройте! Немедленно выпустите меня! - кричала она. - Гады, черти! Откройте же!
 Анна затихла и прислушалась. Коридоры за дверью отозвались мертвым безмолвием. Никто не поспешил не то что выпустить узницу, но даже поинтересоваться, что ей нужно. Анна предполагала, что кабинет доктора находится где-то рядом с ее камерой: ведь когда она пришла в себя после похищения, то очень хорошо слышала разговор Макса и Вайсмюллера. Хотя, скорее всего, тогда дверь была открыта. Но ночами до Анны доносились тяжелые шаги красномордых и иногда - реплики и команды доктора. Поэтому и тишина за дверью, и отсутствие реакции на поднятый ею шум наводили на нехорошие мысли. Где все? Почему так тихо? А если ее заперли здесь навсегда? Она умрет от голода, и никто никогда об этом не узнает? От этих размышлений заурчало в животе. Анне вдруг живо представилось, что снаружи ее дверь замурована. Новенькие кирпичи, как солдатики, выстроились ровными рядами, подсыхает свежий цемент. Глупость, конечно, но с коварного Макса Стоуна и не такое станется. "Что ты выдумываешь? Прекрати панику! - приказала себе Анна. - И приведи себя в порядок! Хотя бы оденься для начала!"
 Анна перебрала свой скудный запас одежды, сложенный стопкой в изножье нар. В то дивное утро, когда она проснулась в объятиях Рика, первое, что попалось под руку - поношенные джинсы и жакет Рены. Этот жакет приглянулся Анне еще во время конных прогулок по окрестностям королевского замка. Янтарно-рыжий, с отделанными мехом манжетами и воротником-стойкой, расшитый золотыми нитями и черными бусинками, он сидел на ней как влитой. Каждый раз, надевая жакет, Анна мысленно подбирала к нему подходящие вещи из своего домашнего гардероба. Самым удачным ансамблем она считала плиссированную юбку-миди и замшевые сапоги на каблуках. К этому образу еще перчатки и шляпу - и модельной походкой по осеннему городу! Под руку с Риком. Они прогулялись бы по парку, зашли в кофейню, сели за столик у окна и в ожидании заказа смотрели друг на друга, молчали и улыбались. Рик взял бы ее озябшие руки в свои большие теплые ладони... Но хватит мечтать. Жакет, конечно, хорош, но джинсы, почти бессменные спутники Анны в долгом пути по дорогам Дариоса, истрепались напрочь. Да и футболка с тех пор, как она здесь оказалась, служила вместо пижамы. Будущая королева не может позволить себе такой неопрятный вид. Остается вчерашнее платье. Очень красивое и очень неудобное. Тяжелое, скользкое, шуршащее и быстро мнущееся. Ворот душит, подмышками жмет. Но все равно лучше, чем драные джинсы и несвежая футболка.
 
 Освещенный яркими электрическими огнями город испугал Ланоку. Промчавшийся мимо автомобиль заставил ее с визгом отскочить в сторону.
 - Возьми себя в руки, - шикнул Даниэль, - ведешь себя как дикарка.
 Ланока хватала воздух, будто рыба, выброшенная штормом на берег, и озиралась по сторонам. На другой стороне дороги она заметила мелькнувшую в толпе зеленую куртку Максимилиана.
 - Вон он! - Ланока потянула Даниэля за руку, но тот снова остановил ее:
 - Бестолочь! Под машину попадешь!
 Будто в подтверждение его слов, водитель резко затормозившего микроавтобуса нажал на клаксон. От этого звука Ланока вздрогнула и вцепилась в рукав сюртука Даниэля. Промозглый осенний вечер слепил неоновыми вывесками, глушил шумом машин и назойливыми призывами звуковой рекламы, отравлял выхлопными газами. От незнакомых тяжелых запахов кружилась голова, окрики Даниэля действовали угнетающе. Но Ланока не смела поддаться ни слабости, ни раздражению.   
 Макс умело петлял среди знакомых улиц и переулков, всегда оказываясь на шаг впереди. Он сливался с людским потоком, перебегал дорогу за долю секунды до переключения светофора, нырял в проходные дворы. Когда Даниэль и Ланока пробежали за ним через весь первый этаж торгового центра, Макс свернул на нижний уровень и забежал в туалет.
 На глазах удивленных и смущенных посетителей молодая женщина в длинном шелковом платье, придержав подол, выбила ногой дверь кабинки, но там уже никого не было. Впрочем, и стены тоже не было. Там была пустыня. Женщина и седой мужчина в бархатном сюртуке с галунами ворвались в песчано-желтую картинку, а еще через несколько секунд отделанная белой плиткой стена туалета вернулась на свое место.
 - Нашли где кино снимать, - покачал головой тучный мужчина в пальто и шляпе. - Артисты!
 - А камера где? - заозирался юноша в бейсболке козырьком назад. Кроме сломанной двери, ничто не напоминало о странном происшествии.
 
 - Сколько этажей мы уже обыскали? - Ник едва успевал за Риком. - Торн, да притормози ты. Дай дух перевести.
 Друзья остановились на лестничной площадке с узким окном от пола до потолка. Сквозь грязноватое стекло на них равнодушно смотрело пасмурное утро. Мелкий холодный дождь пылью оседал на небольшой двор, окруженный с трех сторон серыми каменными стенами, а с четвертой - высоким решетчатым забором.
 - Передохнули - и хватит, - скомандовал Рик. - Вперед!
 - Я уже с ног валюсь, - вздохнул Ник. - Вот ведь док, вроде бы умный мужик, а до лифта не додумался.
 Рик и Ник шли по пустому коридору, дергали все двери подряд и уже не надеялись найти здесь кого-нибудь, когда одна из дверей вдруг отозвалась резким дробным стуком.
 - Ник, там кто-то есть! - Рик подбежал к ожившей двери. - Эй, кто там? Анна?
 - Выпустите меня! - потребовала заключенная.
 - Сейчас, сейчас, - засуетился Рик. - Не волнуйся, мы тебя вытащим.
 - Рик? Это правда ты?
 - Он, он! - подтвердил Ник. - Привет, Анна!
 
 Плоская, как ладонь, пустыня казалась мертвой. Цепочка человечьих следов на песке вела прямо на восток, навстречу восходящему солнцу. Солнце жгло глаза, ноги вязли в песке, но Ланока и Даниэль упорно шли по следу. Фигура Макса на фоне огненного неба казалась тонкой и зыбкой. Он двигался к ближайшей дюне, чтобы укрыться в ее тени. Расстояние между братьями не увеличивалось, но и не сокращалось. Никто из них не мог идти быстрее. Макс скрылся за серповидным краем дюны. Когда преследователи почти настигли его, портал закрылся перед ними. Холодный ветер и брызги дали секундное облегчение. Даниэль, чертыхаясь, достал браслет и медальон.
 - Держись, Ланока. Он не должен уйти от нас.
 
 Над океаном, не умолкая, выл ветер. Мелкий снег завивался у ног поземкой. Макс Стоун быстро удалялся от облачного ореола портала.
 - Макс! Именем короля, остановись! - крикнул Даниэль. Максимилиан не обернулся.
 Ланока, одетая в платье и шерстяную накидку, быстро продрогла на ледяном ветру, но старалась не отставать от наставника ни на шаг. Даниэль же, несмотря ни на что, шел вперед. Его силы были на исходе, но и Макс тоже едва переставлял ноги. Он оступился, упал, но быстро поднялся. Этих нескольких секунд его преследователям хватило, чтобы сократить дистанцию. Когда Даниэлю осталось сделать небольшой рывок, чтобы схватить Макса, тот внезапно исчез из виду. Даниэль остановился и огляделся вокруг. Он смахнул с лица капли растаявшего снега, шагнул вперед и увидел брата, скользящего вниз по склону. Ланока, преодолев оцепенение, подбежала к Даниэлю.
 - Где он?
 - Черт, не догоним, - сокрушенно махнул рукой Даниэль. Ланока с укором посмотрела на него и небольшими осторожными шажками, ставя стопы боком, принялась спускаться. Даниэль последовал ее примеру. Макс достиг дна расщелины, поднялся на ноги, широко улыбнулся своим преследователям и приготовился открыть портал. В его левой руке был браслет, а в правой... а в правой - лишь разорванная цепочка!
 - Стой, Макс! - кричал Даниэль. - Лучше сдайся!
 
 Максимилиан старался залезть мокрой от снега рукой в карман, одновременно оглядываясь вокруг. Рука раз за разом проскальзывала мимо кармана. Может быть, цепочка порвалась при спуске - и тогда с медальоном можно проститься навеки. А может, проклятая побрякушка зацепилась за подкладку кармана, и Макс дернул ее слишком резко. В этом случае оставалось надеяться, что ткань оказалась достаточно прочной.
 Ланока набросилась на Максимилиана, повалила лицом в снег, одновременно вырывая из руки браслет. Она была моложе и сильнее, но противник не собирался сдаваться. Не выпуская браслета, Макс выкручивался, отбивался свободной рукой и головой, и ему наконец удалось сбросить Ланоку. Он откатился в сторону, встал на колени, но Даниэль не дал ему подняться. Удар ногой в грудь свалил Макса. Браслет, постукивая по выступающим из-под тонкого слоя снега камням, покатился куда-то вниз.
 - Ты что... - выдохнул он.
 - А ты? Может быть, расскажешь, почему ты хотел меня отравить?
 
 Даниэль, налонившись и уперев руки в колени, смотрел на лежащего у ног брата и чувствовал себя так, будто не он, а его ударили, и не Макс, а он сам только что задыхался и корчился на припорошенной снегом земле. Вина Макса не вызывала сомнений, но... но кто бы знал, как непросто сказать это родному брату!
 - Ты ничего не докажешь, - просипел Максимилиан.
 - Я докажу, - вступила в спор Ланока.
 - Нет! Ты не сможешь, - Макс все еще тяжело дышал, но голос уже обрел необходимую твердость. Ему хоть и с трудом, но все же удалось принять сидячее положение, из которого оправдания звучали не столь жалко.
 - Смогу, - спокойно возразила Ланока. - Мой покойный муж меня многому научил. Я знаю травы жизни и травы смерти, я видела, как они действуют.
 - Таким образом, - добавил Даниэль, - мы можем доказать, что ты отравил еще и нескольких пленных, захваченных при осаде Кешми, и распутать весь клубок твоего предательства.
 - Я не предатель! - Максимилиан попытался встать на ноги, но Ланока надавила руками на плечи, заставив сесть на место. - Я хотел лучшей доли для Дариоса.
 - Ты хотел свержения действующей власти, - уточнил Даниэль.
 - Ты служишь королю, а я королевству, - развел руками Макс, заставив Ланоку вновь нажать на него. - Да пусти ты, холодно же на земле сидеть!
 Ланока не убрала рук, она стояла над ним, глядя в макушку, будто в задумчивости. Максимилиан потер виски, как при мигрени, свел брови, по лицу прошла болезненная судорога. Потом взгляд его прояснился, и он заговорил - сначала спокойно и чуть насмешливо, в своей обычной манере, затем все быстрее, словно слишком долго ждал возможности выговориться и боялся, что его прервут.
 - Да, я служу королевству. Я знаю, как сделать его могущественным. И я уже почти достиг цели! И если бы не ты и твое чудовище, через два-три года Дариос стал бы самым сильным и прогрессивным государством этого мира!
 - И это ты говоришь теперь, когда Королевство окрепло после долгой войны, рассчиталось с внешними долгами? - спросил Даниэль, но Максимилиан жестом велел не перебивать.
 - Да, со стороны Дариос выглядит неплохо, но что творится за парадным фасадом? Казна разворована, королева купается в роскоши, губернаторы мнят себя королями вверенных им областей, на дорогах орудуют шайки разбойников! И если король этого не видит или не хочет знать, то такого короля надо менять! Ардерин стар и слаб.
 - Что ты несешь? Макс, он моложе нас с тобой на два года! Конечно, в стране не все гладко, но, как ты верно заметил...
 - Молчи! Покрывая воров, ты сам становишься вором! И только я, человек с незапятнанной совестью, могу спасти страну.
 С изобличения пороков Максимилиан перешел к своим планам по захвату власти, не забывая называть всех своих сообщников и единомышленников. Саймила занимала среди них далеко не первое место. Даниэль больше не перебивал и лишь озадаченно смотрел то на сидящего на земле брата с покрасневшим носом и горящими глазами, то на Ланоку, нависшую над ним подобно богине правосудия, с побледневшим лицом и закрытыми глазами. Казалось, она держалась на ногах только потому, что опиралась на плечи Максимилиана.
 - Когда я понял, что мой план с Анной провалился, я решил вернуть Рену. Несмотря на то, что времени на подготовку к нападению на Кешми было мало, похищение Рены было разыграно как по нотам! И если бы не эти тупые полицейские...
 - Но как бы ты заставил Кериана жениться на беременной и замужней Рене? - вновь не выдержал Даниэль. Максимилиан расхохотался:
 - Этот самовлюбленный дурачок женился бы хоть на охотничьей собаке Его Величества, если бы это гарантировало ему трон!
 Максимилиан замолчал так резко, будто его отключили. Он зажмурился и помотал головой. Руки, держащие его, ослабли. Ланока пошатнулась, не удержалась на ногах и упала на землю рядом с ним. У нее не осталось сил удерживать Максимилиана своей волей. Тот быстро вскочил на ноги.
 - Ну что, брат, теперь мы на равных! Посмотрим, чего ты стоишь без своей дохлой ведьмы!
 Министр дарийской разведки и личный поверенный Его Величества сцепились, как мальчишки. Две напряжённые фигуры, два одинаково сосредоточенных лица, две пары одинаковых глаз, следящих друг за другом, выискивающих малейшую ошибку. В детстве в их драках почти всегда побеждал Даниэль, более собранный и уравовешенный. В этот раз тактика Даниэля была сметена напором Макса. Сделав ложный выпад, Макс поймал брата в захват и повалил наземь. Даниэль попытался сгруппироваться и откатиться в сторону, чтобы выиграть хоть несколько секунд, но Макс не дал ему этого времени и остервенело бил ногами, пока тот не прекратил сопротивление. Вскоре только вой ледяного ветра мог спорить с Максимилианом Стоуном. Макс хотел обыскать брата, забрать браслет и медальон, оставить проигравших замерзать на берегу океана. Но его спугнул стон Даниэля. Максимилиан побежал туда, куда покатился браслет, и довольно быстро отыскал его. Медальон, как он и надеялся, застрял в подкладке кармана.

 - Даниэль, очнитесь! Прошу вас! - Ланока обтирала лицо начальника горсткой снега, собранной с подветренной стороны валуна. Снежный комок таял, а набрать нового было негде: ветер выдувал снежинки, не давая задерживаться на промезших камнях. - Даниэль! Нам надо выбираться отсюда. Здесь очень холодо! Даниэль! Даниэль!
 Ланока окоченела и была близка к отчаянию. Пальцы не гнулись, ноги онемели. Голова раскалывалась. Сколько прошло времени, прежде чем Даниэль открыл глаза? Несколько часов или две минуты? От холода и боли Ланока плохо соображала.
 - Какой был ореол? - проговорил Даниэль. Разбитые губы делали речь невнятной и глухой, как бормотание пьяницы.
 - Что?
 - Портал каким цветом светился?
 - А... красным.
 
 В этом мире все горело, стреляло и взрывалось, но здесь было намного теплее - середина осени. Черный остов сожженой церквушки да низвергнутый с пьедестала гипсовый памятник напротив приземистого здания с заколоченными окнами не оставляли сомнений, в какое место и время сбежал Максимилиан. Даниэль и Ланока выглядывали из-за обгорелого куска стены, оставшегося от разрушенного дома. Мимо прогрохотал танк со свастикой на боку.
 - Точно красным? - перекрикивая шум боя, спросил Даниэль. Ланока согласно кивнула и закрыла уши ладонями, втянув голову в плечи. И тут Даниэль увидел брата. Тот лежал неподалеку на взрыхленной танками земле, и из уголка губ стекал ручеек крови. В открытых глазах отражались клочки дыма.
 
 Анна устроилась на полу, прижавшись ухом к двери. С другой стороны сидел выбившийся из сил Рик.
 - Подожди немного, - уговаривал он, - сейчас немного передохнем и высадим эту дверь. Кто же знал, что она такая прочная?
 - Рик, - шмыгнула носом Анна, - ты вправду меня простил?
 - А ты меня?
 - А мне не за что тебя прощать.
 - Я наговорил тебе всякого.
 - Я заслужила.
 - Перестань. Я не должен был...
 - Я все жду, когда вы через дверь целоваться начнете, - раздался насмешливый голос Ника. - Торн, соберись. Давай попробуем еще. Анна, отойди от двери.
 - Удачи, ребята! - Анна встала с пола и уселась на нары. Раздался мощный удар. За ним второй, третий. Дверь содрогалась и трещала, но не поддавалась. И вдруг все стихло.
 - В чем дело? - Анна вновь подбежала к двери. - Ответьте! Вы где?
 - Валим отсюда! - услышала она голос Ника.
 - Но как же Анна? - возразил Рик.
 - Дурак, им нужны мы!
 - Что происходит? - повторила Анна.
 - Мы не оставим тебя, - начал Рик, но Ник перебил его:
 - Здесь Красные!
 - Бегите же, чего вы ждете?! - крикнула Анна.
 
 Двое красномордых из глубины коридора вразвалочку приближались к Нику и Рику. Рик смотрел на несокрушимую дверь, пока Ник не схватил его за руку и не потащил к лестнице. Но звуки шагов снизу заставили их остановиться.
 - Мы попали, - выдохнул Ник.
 - Давай прорываться, - предложил Рик. - На лестнице у нас больше шансов.
 В следующий момент резкий окрик заставил монстров остановиться. Со стороны лестницы шли люди. Доктор Вайсмюллер, конвоируемый стражниками, а следом Ланока и Даниэль Стоун, побитые и потрепанные, как двое бродяг.
 - Пит, Сет! Вниз, быстро! - приказал доктор. - В клетки!
 Огромные монстры, будто цирковые собачки, послушно засеменили к лестнице.
 - Я так боялась, что не успею, - Ланока посмотрела на Ника и быстро отвела взгляд. - Они же не могли спать бесконечно!
 - Ты снова спасла нас, - развел руками Ник.
 Доктор открыл дверь и выпустил Анну. В ту же секунду она оказалась в объятиях Рика:
 - Рик, не отдавай меня им!
 - Не отдам, - он с вызовом посмотрел на Вайсмюллера.
 Доктор выглядел жалко. Бессонная ночь, страх за свою дальнейшую жизнь и жизни своих подопечных превратили его из энергичного, улыбчивого пожилого человека в дряхлого старика с затравленным взглядом.
 - Ваше Высочество, вам больше ничто не угрожает, - Ланока старалась сохранять серьезность, но получалось плохо. - Все позади, Анна.
 - А Максимилиан?
 - Его нет, - коротко вздохнула Ланока и урадкой посмотрела на Даниэля. Тот стоял рядом, не поднимая глаз.
 - В смысле? - не успокоилась Анна. - А где он?
 - Погиб, - сдавленно произнес Даниэль. - Мы не смогли его задержать.
 - Сожалею, - Анна подошла к нему, сжала холодную безвольную руку. - Ну хорошо... то есть, конечно, не хорошо, но... а Кериан?
 - Этот-то от нас не уйдет, - глаза Ланоки сверкнули охотничьим азартом. - Думаю, он еще не понял, что ему больше не на что рассчитывать.
 - Не думай за других, думай за себя, - напомнил Даниэль. - Сколько раз тебе говорить?
 - Извините. Я лишь стараюсь просчитывать действия противника, как вы учили.
 - Я не учил тебя недооценивать врага.
 Анна переводила взгляд с Ланоки на Даниэля, и до нее медленно доходила непоправимость случившегося. Максимилиана нет в живых, а значит...
 - Значит, мы навсегда застряли в этом вашем Дариосе? - голос сел, и вопрос повис в воздухе, никем, кроме Рика, не услышанный. Анна крепко сжала его руку и, получив таким образом немного смелости, повторила вопрос громче.
 - Не приставай, - Ланока с упреком посмотрела на нее, - у человека горе, а ты тут...
 - Нет, совсем не обязательно. Мой брат кое-что передал для вас, - Стоун протянул Анне браслет и медальон.
 - Мой медальон! - ахнула Анна и недоверчиво уточнила: - Так мы можем вернуться домой прямо сейчас? - сердце, секунду назад готовое остановиться, забилось с новой силой, быстро и радостно.
 - Конечно, можете, вы теперь свободны. Но я попросил бы вас остаться ненадолго и помочь мне в расследовании заговора. - Глядя на Анну, сникшую на слове "но", Даниэль улыбнулся тепло и грустно. - Понимаю, сколько всего вам довелось здесь пережить. Обещаю сделать все возможное, чтобы покончить с этим делом как можно скорее.
 Анна посмотрела на Рика, затем на Ника, ища поддержки. Друзья переглянулись, и Рик выразительно скосил глаза на Ланоку. Ник проследил за его многозначительным кривлянием и поймал тот момент, когда Ланока, прежде чем смущенно опустить голову, на миг задержала на нем взгляд.
 - Это еще что за эпидемия косоглазия? - нахмурился Стоун. Анна тоже внимательно посмотрела на Ника. Тот смутился:
 - А что вы все на меня так смотрите? Чуть что, так Лозовский!
 - Вы, господин Лозовский, прирождённый провокатор, - Стоун посмотрел на него придирчиво и одобрительно, как на выбранный товар. - Там, где вы, постоянно что-то происходит, а когда дело доходит до разбора, убедительно играете святого. Очень интересный талант, очень!
 - Ну знаете, - вспыхнул Ник, - провокатором меня еще никто не называл. Я вообще-то полицейский!

 40.
 Такого большого количества высокопоставленных гостей не помнили даже старожилы Кешми. Недавний визит Его Величества не в счет: король приезжал без предупреждения и почти без свиты, поэтому хлопоты приготовлений миновали хозяев замка. Теперь Рена даже жалела, что не рискнула идти через портал: в этом случае принимающей стороной стали бы ее родители. Боязнь порталов передалась ей от мужа. Мнительный Пангор неизвестно с чего решил, что такой способ перемещения может навредить их будущему ребенку. Впрочем, так же, как и традиционный, конный. Вот и вышло, что на время следствия все поселились в Кешми: Анна, Рик, Ник, Кериан, король, королева, их слуги, а также свидетели и подозреваемые из числа придворных. Строго говоря, в присутствии Их Величеств необходимости не было, но провести время с дочерьми они решили сами, тем самым невольно добавив им забот. А вот Кериана пришлось не только пригласить, но и поуговаривать, иначе он отказывался верить, что чуть не женился на близняшке.
 - Вы, господин Стоун, из меня дурака не делайте! - кипятился Кериан. - Знаю я ваши методы дознания. Сплошная ложь! И ладно еще, если бы дело касалось только меня - так нет же, вы готовы оболгать даже королевскую семью. Когда такое было, чтобы королевы рожали двойню?!
 Когда ему предъявили сразу двух принцесс - дерзкую, смешливую Анну и холеную аристократку Рену с заметно округлившимся животом - бедняга лишился дара речи. С минуту он решал, что эффектнее - поскандалить или упасть в обморок. При первых же аккордах скандала Рена начала неинтеллигетно хихикать, а Анна даже не попыталась скрыть зевоту. Спектакль с треском провалился, и Кериану ничего больше не осталось, как рассказать Даниэлю все.
 - Жаль, что вы знаете так мало, - с сожалением развел руками Даниэль. - Вас, господин Кериан, даже обвинить-то не в чем! В самом деле, виноват ли человек в том, что хотел выгодно жениться?
 - Так я свободен? - обрадовался было Кериан.
 - Увы, нет, - осадил его Даниэль. - Заговор - это, знаете ли, не шутка.
 
 Намного больше интересных фактов сообщил Курт Вайсмюллер. Воистину великий ученый, талантливый врачеватель, автор множества полезных для королевства изобретений, он слишком мало интересовался тем, в чьи руки попадают результаты его трудов. Так и вышло, что вместо наград и благодарностей его ждало пожизненное заключение. Но даже отвечая перед законом, доктор не оправдывался, не старался вызвать жалость - нет, он будто выступал перед многочисленной аудиторией в университете. Каждый раз, когда намечался допрос Вайсмюллера, Анна упрашивала Даниэля позволить ей и Рику послушать. Ник, согласившийся помогать Даниэлю по просьбе Ланоки, держал друзей в курсе дела.
 
 - Четыре месяца ваш папаша Гордон Стоун изучал мои работы, в то же время приглядываясь, прощупывая, проверяя меня на благонадежность. Он думал, что я ничего этого не вижу. Но я для него, по сути, был темной лошадкой, поэтому не мешал старику выполнять свою работу. Наконец, убедившись, что я - достойный сын своего отца, он представил меня королю. Я принес клятву верности Дариосу, принял дарийское подданство и приступил к работе.
 Первым делом я вместе с тремя десятками помощников отправился в мир Ледникового периода за яйцами динозавров. Наша экспедиция собрала около семи сотен экземпляров и переправила их в пустыню, которая стала для них естественным инкубатором. К сожалению, а может быть, к счастью, только из половины яиц вылупились детеныши. Еще треть погибла в младенчестве из-за недостатка питания. Выживший молодняк мы переселили в южные леса Дариоса, область с мягким климатом и обилием пищи как для травоядных, так и для плотоядных видов. Впрочем, в наших же интересах было как можно дольше скрывать от динозавров тот факт, что можно есть себе подобных: иначе бы они быстренько друг дружку перебили и даже на йоту не приблизились к великому предназначению, ради которого мы так боролись за их юные жизни. С помощью сильнодействующих препаратов нам удавалось какое-то время усмирять их агрессию, но самых кровожадных все же пришлось изолировать. Они-то и стали первыми прототипами драконов. Мы скрещивали разные виды, крылатых и бескрылых, хищных и миролюбивых, добавляли гены современных птиц и животных. И наконец нам удалось добиться устойчивых видовых признаков. Затем первые драконы смогли самостоятельно дать жизнь следующему поколению. Это был самый главный успех в моей жизни!
 - Да, продажа драконов Саймиле - бесспорно, успешная сделка! - не удержался от колкости Даниэль.
 - Это не моя идея! - замахал руками ученый. - Это придумал ваш брат!
 - У меня другие сведения, - вернув себе прежнюю невозмутимость, возразил Даниэль. - Макс хотел купить драконов для себя. Так что же между вами произошло, что вы отдали на сторону достояние Дариоса? Можете не отвечать. Саймила предложила больше золота. Но не Саймила спасла вас из швейцарской психиатрической клиники для преступников, нет! Это сделал Макс. Как быстро вы забыли о благодарности! И если бы не ваш внезапный добрый поступок, если бы вы не подарили одно из яиц юному Пангору, нам бы не удалось отстоять Кешми.
 - Добрый поступок? - хмыкнул Вайсмюллер. - Это был глупый поступок. Я отдал самое маленькое и безнадежное яйцо ребенку на забаву. Откуда же я мог знать, что Ромас не только вылупится, но и вырастет таким сильным, умным и преданным?
 - Впрочем, мы отвлеклись. Продолжайте!
 
 Курт Вайсмюллер поведал и об остальных своих работах, многие из которых служили королевству верой и правдой. Помимо Ланоки и ее сестер, были еще два десятка воинов, созданных по заказу Даниэля - его заменитый специальный отряд дворцовой охраны, один из первых удачных опытов доктора. Были и неудачные, о которых он говорил мало и сухо. Рассказ об антипортальных ловушках, которые на деле оказались чистой фикцией, лишь подтвердил подозрение Анны: Максимилиан все время лгал ей, не желая раскрывать все секреты взаимодействия медальона и браслета.
 - Но зачем? - недоумевала Анна. - Все равно эти дурацкие железки были у него с самого начала нашего путешествия.
 - Максимилиан всегда был очень осторожен, - пояснил Даниэль. - Никогда никому до конца не доверял. Если бы вам удалось завладеть браслетом и медальоном, вы могли бы сбежать от него.
 - Жаль, что нам это не пришло в голову раньше, - усмехнулся Рик. Анна не оценила шутку. Она во все глаза смотрела на Вайсмюллера, слушала, боясь пропустить хоть слово. С каждым новым допросом, с каждой рассказанной историей доктор в ее глазах терял малую частицу светлого образа ученого, для которого наука - и мать, и жена, и друг, и божество. Наука была для него всего лишь инструментом для добывания денег, а деньги тратились на химер. Вайсмюллер с маниакальной настойчивостью продолжал одаривать крыльями кошек, волков, обезьян. А вот человечьи тела оказались не готовы к его дарам.
 На последнем допросе, подводя итог своей блестящей исповеди, он вдруг сказал:
 - Чтобы научить человека летать, недостаточно просто столкнуть его с крыши! Нужно спуститься вниз раньше, чем он расшибется в лепешку, поймать на руки, вытереть слезы, залечить раны, заставить вновь поверить в себя - и отправить обратно на крышу. Снова и снова. Снова и снова...
 И опустив лицо на сложенные на столе руки, мгновено потеряв свой рафинированный профессорский лоск, Курт стал обычным дряхлым стариком.
 
 Учитывая преклонный возраст обвиняемого, его искреннее раскаяние и ходатайство Анны, король счел возможным не заключать Курта Вайсмюллера в тюрьму. Ему позволили до суда жить в Научном замке, выделив несколько комнат и охрану. Созданиям доктора была уготована печальная участь: их всех усыпили.
 
 - Вот так живет человек, работает, создает, достигает, - поделилась Анна с Риком своими размышлениями. - А потом вдруг оказывается, что это нужно только ему одному.
 Они прогуливались вдвоем по парку. Тихо и невесомо падал снег. Надвигались ранние зимние сумерки.
 - Это называется хобби, - усмехнулся Рик. - Я, например, люблю пазлы собирать. Это никому не нужно, а мне нравится.
 - Ну ты сравнил, пазлы и летучие волки.
 - Ты оправдываешь его? - удивился Рик. - После всего, что он сделал?
 - А что он сделал? Он никого не убил, не подставил, не обманул. А то, что его детишки нас похитили - вина Макса. Если бы док не дал ему этих милых мальчиков, он нанял бы кого-нибудь другого.
 - Другим пришлось бы платить.
 - Ничего, не разорился бы. Это такая мелочь по сравнению с тем, что он должен был получить в случае победы.
 - Слишком ты добрая, - проворчал Рик. - Теперь, когда тебе ничто не угрожает, ты готова оправдать всех на свете. А я-то помню, как мы с Лозовским долбили дверь, чтобы вытащить тебя из камеры. Плечо до сих пор болит.
 - Оправдать? Я не судья. А простить - да, это в моих силах. И кстати, вытащили меня не вы, а док. Эй, ну не обижайся! Все равно ты лучший. И пазлы я тоже люблю.
 
 Зима наступала робко, осень сопротивлялась отчаянно. Ночами мела метель, к утру Кешми утопал в сугробах, к полудню снег таял, а к закату лужи высыхали.
 Анна носила яркие платья, заплетала мудреную косу. Походка ее стала неспешной и плавной, осанка приобрела недостающую, по мнению матери, величавость. Сама Анна за собой этого не замечала: ей казалось, будто исчез какой-то груз, тяжкое бремя, и плечи расправились сами собой. Глаза сияли, с губ не сходила улыбка. В ее спальне теперь все было обустроено для двоих. Слуги туда не допускались. Уборкой занималась Анна, огонь в камине разжигал Рик. Они везде были вместе, и если рука Рика не держала руку Анны, то находила себе место где-нибудь в области талии.
 - Рик, ты нарочно злишь маман? - хихикала Анна, сжимая его пальцы.
 - Я не самоубийца, - отвечал Рик, - но ей придется смириться с тем, что теперь ты под моей защитой.
 - От кого?
 - Ну мало ли! Мы ведь все еще в Дариосе. И я все еще боюсь за тебя. Наверное, никогда не перестану бояться.
 
 Ее Величество, хоть и не одобряла связь дочери с чужемирцем, которую та и не думала скрывать, предпочитала свое частное мнение держать при себе, опасаясь ее дерзкого нрава. То, что Анна не потерпит вмешательства в свою жизнь, королева хорошо знала. Теперь Тариса даже на поддержку супруга рассчитывать не могла. Когда она жаловалась королю на недостойное поведение принцессы - с глазу на глаз, конечно же - он принимал сторону дочери и советовал вместо того, чтобы ворчать, как старуха, порадоваться за Анну и Рика. И королева сдалась, тем более что у нее появилась новая забота - Арди.
 
 Рена помирилась с родителями, поставив лишь одно условие: они должны принять Пангора как ее супруга и члена семьи. Королева всем сердцем привязалась к маленькому Арди, баловала его, носила на руках. Рена даже начала ревновать сынишку.
 - Да что ты хмуришься, - усмехался Ардерин, глядя, как жена увлеченно играет с внуком. - Пусть бабуля порадуется, а тебе все равно нельзя тяжести поднимать.
 - Как ты меня назвал? - негодующе сводила брови Тариса. - Смотри, научишь ребенка этим простолюдинским словечкам. А ведь это будущий король!
 
 У Арди появились два новых друга: Айден и Седара. Дочь Ланоки только-только научилась ходить без поддержки, и Арди на правах старшего товарища приглядывал за ней, поднимал, когда она падала, а если плакала, отдавал ей свои игрушки. Когда няньки забирали малышей на обед и сон, они дружно и громко ревели, не желая расставаться.
 - Будущая королева, - хитро улыбался супруге Его Величество.
 
 Жители Кешми давно привыкли к пролетающему в небе дракону. Все знали: Ромас теперь живет на два дома. В лесу на берегу реки поселились две драконицы. В один из дней Пангор позвал Ника, Рика и Анну в конный поход, чтобы познакомить их с подругами Ромаса. Самки сначала шипели и били хвостами оземь, выражая недовольство, но Ромас потерся мордой об их шеи, поурчал на ушко, и драконицы притихли, позволили людям подойти. Анна даже подъехала поближе к самой маленькой, с зашитым крылом. Та отпрянула, взмахнула крыльями, и лошадь Анны, испуганно заржав, отскочила в сторону.
 - Осторожнее! - крикнул Пангор. - Она защищает свое потомство.
 - Вот это новость! - обрадовалась Анна. - Эх, вот бы посмотреть.
 - Не надо. Просто поверь мне на слово, - горделиво улыбнулся Пангор. - Семь яиц на двоих.
 - Вот это да! - одобрительно кивнул Ник.
 - Скоро у тебя будет самое непобедимое войско, - добавил Рик.

 Любовь и гармония царили в Кешми. И только Ник ходил бледый и хмурый. Его тянуло к Ланоке будто магнитом, и сопротивляться становилось все труднее. А повиноваться своим чувствам он не мог, не имел права. Приближался день, когда он вместе с друзьями должен был отправиться домой. Как смотреть в глаза женщине, доверившей ему свое сердце? Все осложняло опрометчиво данное согласие помогать Даниэлю в расследовании. Теперь господин Стоун распоряжался Ником как своим слугой, мальчишкой на побегушках, а Ланока... а она просто была рядом, не делая попыток к сближению, но и не давая забыть о себе ни на минуту. Со стороны они выглядели как слаженная, хорошо сработавшаяся команда. На деле же Ник тихо ненавидел Даниэля и из последних сил держал дистанцию с его помощницей.
 После очередного допроса Ланока попросила Ника помочь ей с протоколами. Обычно Стоун занимался бумагами сам или доверял эту работу стажеру. В тот вечер она заявила, что босс плохо выглядит и ему нужен отдых. Стоун пожал плечами, но возражать не стал.
 Ник стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу, и ждал поручений. Ланока же молча, сосредоточенно раскладывала бумаги на столе в несколько стопок.
 - Ланока!
 - М?
 - Если я тебе не нужен, может, я пойду?
 - Нужен, - она так и не подняла головы. Ник следил за движениями ее рук и злился на себя из-за того, что не мог перестать пялиться на нее. Когда же он усилием воли отвлекся от мелькания белых листов, то попал, как в силки, в ее взгляд, серьезный, грустный и ласковый.
 - Ник, я тебе совсем не нравлюсь?
 - Эм... что? - кровь прилила к лицу, бешено застучала в висках.
 - Что, что. Что ты от меня шарахаешься, как от кумейской лихорадки?
 - Ланока, я... ты... ты очень красивая, умная. Нравишься, да. Но я не могу...
 - Чего ты не можешь? - ехидная насмешка плохо маскировала дрожь в голосе и сбивающееся дыхание. Ланока обошла стол и остановилась перед Ником, так близко, что он чувствовал запах трав и цветов от ее волос. Одурманенный этим ароматом, Ник растерял все заранее заготовленные слова. Да, он готовился к этому разговору, неоднократно прокручивал в уме все разумные доводы, почему им не суждено быть вместе. Оказалось, что все это время он убеждал не Ланоку, а себя.
 - Я не могу тебя обманывать. - Ник старался придать голосу твердости, но выходило только жалкое блеяние. - Мы оба понимаем, что скоро расстанемся. Не стоит делать того, о чем потом придется пожалеть.
 - И часто ты жалеешь о ночи, проведенной с женщиной? - она придвинулась еще ближе, положила руки на плечи. - Я ценю твое благородство. Поэтому давай считать это моей прихотью.
 - Прихотью? - ошалело выдохнул Ник. - И только?
 - Нет, не только. Но если я скажу больше, то увижу, как сверкают твои пятки.
 Негромкий, чуть сипловатый голос завораживал, щекотал где-то в груди, усыплял разум, заставлял кровь бурлить. Ник почти уже проиграл.
 И в эту минуту в комнату для допросов вернулся Даниэль Стоун.
 - Дайте-ка мне протоколы и поговорите спокойно. Я же вижу, что не за тем вы здесь остались. Да и сам хорош, нашел кому доверить важные документы.
 Ланока и Ник с пылающими лицами стояли по разные стороны стола. Будто и не опаляло губы горячее дыхание секунду назад. Стоун посмотрел на Ланоку, потом на Ника, потом опять на Ланоку.
 - Так, а что тут происходит?
 Его помощники потупились и молчали, но Стоуну уже не нужны были их объяснения. Лицо его побелело, руки сжались в кулаки.
 - Господин Лозовский, я больше не нуждаюсь в ваших услугах, - прошипел совсем по-змеиному Даниэль. - Завтра я отправлю вас в ваш мир. Прочь отсюда, оба! Ланока, как же сильно я в тебе ошибался!
 Стажер закрыла лицо ладонями и выбежала из кабинета. Ник рванул за ней.
 В коридоре было пусто, лишь где-то вдалеке затихал стук каблуков. Ник помчал на звук, свернул за угол. Зал, небольшая гостиная и выход на лестницу. Ник постоял на площадке, прислушался, повертел головой и направился наверх, к спальням. Когда все стихло, Ланока на мысочках вышла из-за портьеры и сбежала по лестнице вниз.
 
 За ужином Стоун при всех объявил Анне и Рику о своем решении.
 - Как, уже? - растерялась Анна. - Так быстро?
 - Иной реакции я от вас и не ждал, Ваше Высочество, - язвительно усмехнулся Даниэль. - Вы уж пожалуйста определитесь, чего больше хотите - вернуться домой или остаться в Дариосе.
 - Конечно, домой! - не раздумывая ответила Анна. - Но я надеялась, что у меня будет больше времени, чтобы проститься со всеми.
 - В самом деле, - поддержал ее Пангор, - если бы вы, господин Даниэль, сообщили об этом раньше, я устроил бы празденство в честь моих друзей.
 Анна благодарно кивнула ему и вдруг подумала, что так и не увидит новорожденного племянника или племянницу. Но даже это не остановит ее: ведь Абрахам ждет!
 - А где Ник? - Рик посмотрел на пустующий соседний стул. - Эта новость касается и его.
 - Он уже знает, - в голосе Стоуна Анне послышались нотки неприязни.
 Что-то шло не так. Анна не могла понять, что именно, но поведение Даниэля Стоуна ее тревожило. Чего-то он не договаривал, что-то серьезное старался подменить неуместной торжественностью. Да и Лозовский так некстати куда-то запропастился.
 Наконец, когда Анна уже хотела послать кого-нибудь на поиски, Ник изволил явиться собственной персоной. Он вошел в зал прямо с улицы, в куртке с поднятым воротником, с красным носом и тающими в растрепанных волосах снежинками. Ник обвел отрешенным взглядом всех собравшихся, пробурчал невнятные извинения и занял свое место рядом с друзьями. Куртку он снял и повесил на спинку стула только после того, как Анна дернула его за рукав.
 - Где ты был? - тихо спросил Рик. - Что происходит?
 Ник пропустил его вопросы мимо ушей.
 - Анна, где Ланока?
 - Ты не знал, что она ужинает и проводит вечера вместе с детьми? - удивилась Анна.
 - Значит, сейчас она с ними?
 - Ну наверное. Успокойся, отдышись и объясни толком, в чем дело.
 - Ни в чем. Прошу, избавь меня от расспросов.
 - Ладно, - пожала плечами Анна. - Ты в курсе, что завтра нас отправят домой?
 - Да. Так уж получилось, что узнал об этом раньше вас.
 Ник сидел как на иголках и не участвовал в разговорах. Впрочем, все речи так или иначе касались скорого расставания. Звучали слова благодарности, сожаления по поводу быстрого прощания, пожелания удачи. Ник быстро и без аппетита поел, еще раз извинился и, сославшись на усталость, покинул обеденный зал.
 
 Ланока сидела у детской кроватки. Седару еле-еле удалось успокоить. Малышка никак не хотела ложиться, то прыгала и смеялась, то капризничала, плакала и раскидывала игрушки. Ланока терпеливо прибирала за ней, ласкала, уговаривала, качала на руках, и ей казалось, что эти простые материнские заботы помогут усмирить свой собственный ураган. Но дочь, будто чувствуя, что с матерью творится неладное, никак не хотела отпускать ее от себя. А за ширмой, сидя за столиком с альбомом и красками, Айден дожидался своей обещанной сказки на ночь. "Когда и он уснет, я останусь один на один со своим предательством. Да, я предала. Предала память Кристиана, пойдя на зов сердца. На зов плоти. Предательница и блудница." Стыд душил, жег, приливал жаром к щекам, отдавался дрожью в руках и ногах.
 Ланока и хотела, и боялась остаться одна. Желание побыть в тишине, разобраться в себе и своих чувствах, отступало перед опасением, что Ник снова заполонит все ее мысли. Ник Лозовский. Странное имя, в нем шум чужемирного города, шелест ветвей на ветру, веснушки на белой коже. Ник. Ну вот, опять. Почему думать о нем так страшно, а не думать - так трудно?
 "А ведь я ему совершенно не нужна, - эта беспощадная своей логикой мысль, как ни странно, дала некоторое облегчение. - Завтра он уйдет. Я останусь. Даже если мои чувства взаимны, даже если он не только на словах готов взять на себя заботу о чужих детях, он не останется здесь со мной, а я не пойду за ним в его непонятный мир. Мы не пойдем."
 
 В тот далекий летний день, когда Ланока, сбежав из-под стражи, вернулась домой, Ник не впечатлил ее. Слишком большой, слишком громкий, несерьезный какой-то. По коленке хлопнул, какое нахальство! Рик заинтересовал сильнее: статный, высокий, темноволосый, чем-то похож на Кристиана. Тогда же она заметила, что оба неравнодушны к Анне. Их чувства только зарождались, и Ланока, если бы захотела, легко приворожила бы любого из них. А она хотела. Она уже давно оплакала мужа и теперь остро ощущала свое одиночество. Но связь с чужемирцами пугала. Ланока неспроста выбрала уединенную жизнь вдали от людей: мало кто знал обстоятельства смерти Криса Стоуна, а слухи ходили разные. Поэтому она привычно отгородилась от своих гостей стеной отчужденности. Им ни к чему ее проблемы, а ей неинтересны их дела. Ланоку тронула забота чужаков, но это лишь укрепило ее в намерении не принимать их помощь.
 Встреча в королевском замке приятно удивила. Теперь Ланока могла получше узнать своих новых друзей. Получив указание босса ненавязчиво приглядывать за гостями, стажер много времени проводила с ними. На прогулках, на уроках, на балах она не выпускала из виду своих подопечных. Именно на балу все и началось. Ник пригласил ее на танец, а затем прогуляться по парку. Безо всякой задней мысли, разумеется. Теперь уже не вспомнить, как так получилось, что разговор зашел о ней. До сих пор у Ланоки не было ни друзей, ни желания говорить о своей жизни. Но Ник так умело и деликатно вплел в беседу нить доверительности - немного рассказал о себе, о друзьях, задал несколько необязательных к ответу вопросов. И Ланока сама не заметила, как сломала все установленные самой себе запреты и рассказала все без утайки, начиная с Дома Двадцати Сестер и заканчивая поступлением на службу в королевскую разведку. Когда закончила, испугалась и удивилась: обычно она сама проделывала такое с людьми, а тут раскололась без малейшего нажима. Но Ник выслушал ее внимательно, не перебивая, а после, пытливо глядя в глаза, спросил:
 - Разведка - это, конечно, круто. И что же, ты теперь счастлива?
 - Да! - не раздумывая ответила Ланока. - Я больше не боюсь, не прячусь, получаю жалование, мои дети сыты, хорошо одеты. Айден может учиться и играть вместо того, чтобы доить корову и колоть дрова. Седара вырастет образованной девушкой, а не лесной дикаркой.
 - Рад за тебя. Ну а в личной жизни есть изменения?
 - О чем ты говоришь? - нахмурилась Ланока. - Какая еще личная жизнь?
 - Нет-нет, что ты! - обезоруживающе улыбнулся Ник. - Я не имел в виду ничего постыдного. Я лишь хотел сказать, что ты слишком рано ставишь на себе крест.
 - Ставлю крест? Как это?
 - А, это... идиоматическое выражение.
 - Какое-какое выражение? Приличное, надеюсь?
 - Образное. Неужели я дал повод так плохо обо мне думать? - шутливо возмутился Ник.
 - Что оно означает?
 - Как бы тебе объяснить. Перечеркиваешь свою жизнь. Крест-накрест. - Ник для наглядности нарисовал пальцем в воздухе косой крест. - Так понятно?
 - Не очень. Как выглядит крест, я знаю, но при чем здесь моя жизнь?
 - Ты молода, красива и вполне могла бы осчастливить какого-нибудь хорошего человека.
 - Ник, я вдова с двумя детьми и к тому же невестка Даниэля Стоуна. На меня мужчины даже смотреть боятся! Так что моя жизнь уже безнадежно перечеркнута, - развела руками Ланока.
 - А мне кажется, ты сама боишься кому-нибудь понравиться. Зря, Ланока, честное слово, зря! Это из-за Даниэля? Сколько должно пройти лет, чтобы ты начала жить, не оглядываясь на него? Это твоя жизнь, а не его! Ты можешь и должа быть счастливой.
 - Ник, мне кажется, ты пьян. - Ланока старалась говорить строго, чеканя слова, чтобы не дать его словам посеять сомнения в душе.
 - Самую малость.
 - Ник, давай больше не будем говорить обо мне. Очень тебя прошу.
 - Как скажешь. Прости.
 Весь вечер и почти весь следующий день разговор не выходил из головы, рождая самые противоречивые чувства: смущение, смятение, обиду, прощение - какой спрос с чужемирца, снисхождение, осознание и принятие. Да, все должно быть именно так, и странно, что не сама Ланока, а чужой мужчина понял эту простую истину: она может и должна быть счастливой. Именно в том смысле, который имел в виду Ник. И напоследок - просто убийственная мысль: а не себя ли он предлагал в качестве хорошего человека? Нет, нет, нет! Это уже даже не смешно! Большой, шумный. Рыжий. Все знают, что рыжим доверять нельзя! Синеглазый, широкоплечий. Улыбка такая, что... ну нет, хватит! Взрослый ребенок. Хватит с нее и двоих. Ланока запретила себе думать о Нике и свела общение с ним к необходимому минимуму.
 Когда Максимилиан Стоун выпроводил чужаков, Ланока решила, что все складывается для нее как нельзя лучше. Даже не решила, а вдолбила себе в голову. Но эти неугомонные ребята вернулись за Анной - и все испортили. Больше она не могла бороться со своим чувством. Совсем стыд потеряла! Опозорилась и перед Ником, и перед Даниэлем. Если Стоун после случившегося выгонит ее со службы, то кроме себя, пенять не на кого. Ланока решила, что завтра утром пойдет к боссу и будет молить о прощении.
 
 Айден спал, свернувшись калачиком и закутавшись в одеяло. Седара, румяная, в белоснежной сорочке, улыбалась во сне. Ланока зевнула, шепотом простилась с няней и вышла из детской.
 
 Прямо напротив дверей, развалившись в принесенном откуда-то кресле, дремал Ник Лозовский. Собственной персоной.
 
 - Зачем ты здесь?
 Ник вздрогнул, как от удара током, и вскочил.
 - Тебя жду.
 - Что тебе нужно? - Ланока говорила негромко, но требовательно, чуть свысока. Ника ее "полицейские" замашки и забавляли, и раздражали.
 - Поговорить надо.
 - Говори.
 - О чем?
 - Не знаю. Тебе же надо, не мне! - усмехнулась Ланока, и вся ее напускная суровость исчезла.
 - А, так это не допрос, - разулыбался Ник. - А я-то было приготовился хранить свои секреты до могилы.
 - Могила покажется тебе мягкой постелью, если Даниэль опять застанет нас вместе.
 - Прости меня, Ланока, - посерьезнев, начал Ник.
 - За что? Ничего же не было.
 - А Даниэль решил, что было. Вот за это.
 - Я не меньше тебя виновата, так что забудь.
 - Хорошо.
 
 Разговор не получался. Воздух искрился напряжением. Сказать хотелось много, но все слова казались ненужыми, лишними. Дров наломано уже в избытке, пора остановиться.
 - Если это все, то я пойду спать, - Ланока постаралась придать голосу максимум безразличия.
 - Иди. Спокойной ночи.
 - И ты иди.
 Никто не двинулся с места.
 
 - Завтра ты вернешься в свой мир, - не к месту напомнила Ланока. - Больше мы не увидимся.
 - Да. Прошу, обещай мне стать счастливой.
 - Я постараюсь. Не хочу быть зачеркнутой, - улыбка приподняла уголки губ. Ник хотел улыбнуться в ответ, а затем собрать в кулак волю и уйти, но прежде, чем Ланока отвела взгляд, успел заметить, как подрагивают от подступивших слез ресницы. Ком сдавил горло, Ник шагнул к ней и крепко обнял. Ее руки обвили шею, горячие губы прильнули к губам. И великое древнее божество с сотней имен, что в своих планах предназначило этих двоих друг другу, сокрушило барьеры контроля, разорвало цепи запретов, накрыло волной горячей расплавленной нежности.

41.
 Секунды, как мелкие песчинки, обгоняя друг друга, приближали рассвет. Казалось, всего пару минут назад двое, утомленные и счастливые, разомкнули объятия, откинулись на подушки... а за окном уже вспыхнули первые лучи нового дня.
 Подперев голову, Ланока смотрела на спящего рядом Ника. Мощная шея, мускулистые плечи усыпаны веснушками. Жадные до поцелуев губы пересохли. Щека с рыжей щетиной покоится на здоровенной ладони. Вот бы сейчас отменить этот день, запретить солнцу вставать, вернуть ночь и снова любить до изнеможения.
 Осторожно, чтобы не разбудить, Ланока откинула одеяло, свесила ногу с кровати. В тот же миг сильная рука обхватила ее, прижала, уложила рядом. Колючий поцелуй в основание шеи вызвал сладкую дрожь.
 - Ты куда?
 - Вставать надо.
 - Не надо. Рано еще.
 Ланока повернулась, обняла, устроилась поудобнее.
 - Ник...
 - М-м?
 - Как сделать, чтобы этот день не наступал?
 Ник зевнул, потянулся, провел ладонью от лопатки до бедра. Ланока тихо ахнула и закусила губу.
 - Шторы закрыть.
 - Всего-то.
 - А еще лучше - остаться со мной.
 - Как ты себе это представляешь?
 - Я сейчас серьезно, - Ник кашлянул, чтобы убрать из голоса сонную хрипоту. - Ланока, собирай мелких и айда с нами. У меня хороший дом, не замок, но места всем хватит.
 - Даже если ты шутишь, спасибо за приглашение.
 - Так ты согласна? - Ник отстранился, чтобы видеть ее лицо.
 - Нет, милый. Я не смогу там жить.
 - Ты не пробовала.
 - Видела я ваш мир. Неприятное место. Шум, вонь, опасность на каждом шагу.
 - А у вас тут прямо рай земной! - усмехнулся Ник.
 - А почему бы тебе не остаться здесь? - парировала Ланока. - То-то же, не хочешь. Ник, милый мой, не надо. Я счастлива, что ты был в моей жизни. Жаль только, что это случилось так поздно.
 - Да, жаль. У меня было бы больше шансов уговорить тебя. А я сопротивлялся, как баран по пути на бойню.
 - Молчи. Лучше поцелуй меня. У нас еще осталось немного времени, если ты готов ради меня пожертвовать завтраком.
 - Да я бы жизнь свою за тебя отдал.
 - Не бросайся словами, - Ланока откинулась на спину и притянула Ника к себе, закрыв рот поцелуем.
 
 Анна разбудила Рика, едва в окне забрезжил рассвет.
 - Просыпайся, лежебока! Забыл, какой сегодня день?
 - Кто же с утра такие вопросы задает? - заворчал Рик. - Ты сама-то хоть немного поспала?
 - Дома отоспимся, Рик! До-ма, до-ма! - напевая и приплясывая, Анна стянула с него одеяло и принялась щекотать.
 - Отвяжись! - Рик попытался отобрать у нее одеяло, но потерпел неудачу. Тело тотчас же покрылось мурашками. - Угораздило же полюбить такую хулиганку.
 Анна набрала в рот воды из кувшина, чтобы обрызгать Рика и окончательно вырвать его из сна. Тот опередил ее на полсекунды, откатился в сторону, и Анна выплюнула всю воду на подушку.
 - Ну все, ты нарвалась! - Рик схватил одеяло, набросил на Анну, будто сеть, сгреб в охапку, отнес на кровать и, не давая выбраться, вернул всю щекотку в троекратном размере. Одеяльный ком хохотал и брыкался:
 - Пусти! Ты меня поцарапал, мне больно!
 - Где тебе больно-то? Я ласков и нежен, как майский ветерок!
 - Ничего себе ветерок! Целый ураган! Пусти-и-и!
 - При одном условии.
 - Рик, я сейчас задохнусь! Какое еще условие?!
 Рик прекратил щекотку, но не спешил выпускать Анну. Почувствовав относительную свободу, она высунула голову и прямо над собой увидела лицо Рика. Серьезное, будто и не было щенячьей возни минуту назад.
 - Ты станешь моей женой.
 - Фух, вот балбес! Конечно, стану, и незачем было меня трепать, - Анна улыбнулась, а затем рассмеялась.
 - И что смешного? - притворился обиженным Рик.
 - Смешная наша помолвка. Неумытые, неодетые, с шальными глазами, тили-тили-тесто! О Боже, как же я тебя люблю.
 - Я влюбился в воровку, а меня полюбила принцесса, - Рик лег рядом и блаженно улыбнулся.
 
 Все было готово к отправке чужемирцев домой. В парадном зале собрались почти все обитатели и гости замка. Анна и Рик прощались с королевской четой, Реной, Пангором и Арди, придворными и слугами, с которыми успели подружиться. Потрепанные рюкзаки лежали на парчовых креслах, и этот диссонанс роскоши и вольной жизни добавлял грусти. Позади долгий путь. Свобода и плен, война и победа, друзья и враги. Еще немного - и все это останется только в воспоминаниях.
 Даниэль Стоун с браслетом и медальоном наготове расхаживал по залу, раздраженно поглядывая на двери. Хотелось поскорее покончить с этой историей и дать себе отдохнуть хотя бы пару дней. Накопившаяся усталость проявлялась бессонницей и головными болями. Стоун потер виски. Верно сказала вчера стажер, выглядит он действительно плоховато, и отдых был бы очень кстати.
 "Где же Ланока? Что она о себе возомнила? Вздумала обижаться за вчерашнее? Или, наоборот, стыдится на глаза показываться? Где Лозовский? Как они могли обо всем забыть?" Даниэль хотел было послать кого-нибудь за Ланокой, но вдруг подумал о том, что она, скорее всего, не одна. Уже известно, что Лозовский в своей спальне не ночевал.
 У Стоуна было достаточно времени, чтобы осознать нелепость своих претензий к Ланоке. Как ни прискорбно, Кристиана давно нет, а жизнь продолжается. И Лозовский - не худший вариант. Жаль, что уходит. Жаль в первую очередь Ланоку: она опять останется одна. А впрочем, не только ее. Такому парню всегда нашлось бы место в разведке!
 Ночью, в бесплодных попытках уснуть, Стоун вспоминал время, когда Ланока выхаживала его после отравления. Именно там, в Недми, он осознал и принял ее как человека. До этого он считал ее существом, чудовищем из пробирки, по меткому выражению Максимилиана. Оказалось, не так уж и важно, каким образом Ланока появилась на свет. У нее есть все, что должно быть у настоящей женщины - тут Вайсмюллер хорошо постарался, ничего не скажешь. Миловидное личико, чтобы очаровать. Красивое здоровое тело, чтобы зачать дитя. Чрево, чтобы выносить и родить. А вот любящее, доброе, чуждое корысти сердце - достоинство, которым обладает не каждая из рожденных естественным образом. Даниэль не смог бы с точностью сказать, когда Ланока перестала быть для него лишь стажером и заполнила в его душе пустоту, оставленную погибшим сыном.
 Задумавшись, Даниэль не сразу обратил внимание на шум и оживление. Он снова потер виски и повернулся к двери.
 
 Ник и Ланока вошли в зал, как на сцену. Изо всех сил стараясь делать вид, что ничего не произошло, глядя на собравшихся дерзко и в то же время смущенно, они забыли, что до сих пор держатся за руки. И ни капли раскаяния! Следом за ними вбежал Айден и бочком протиснулась нянька с Седарой на руках.
 Анна застыла с вытаращенными глазами, замолчав на полуслове. Рик не удержался от насмешки.
 - Лозовский, штаны застегни! - прошептал он так, чтобы слышали только Ник и Анна. Ник машинально схватился за ширинку, затем с укором взглянул на друга:
 - Врун!
 - Спалился! - довольно усмехнулся Рик.
 - Ник! Зачем?.. - Анна переводила ошарашенный взгляд с Ника на Ланоку. - Как ты мог? Ланока! Что же вы... Мы же...
 - Знаю, - прервала ее бессвязный поток эмоций Ланока. - Вы уйдете. Ник не виноват. И я не жалею ни о чем.
 - Так это ты его заморочила? - не унималась Анна.
 - Нет. Я не использую внушение на тех, кто мне дорог.
 - Довольно, - оборвал их Даниэль. - Перейдем к делу.
 Он помолчал, ожидая внимания присутствующих, и в наступившей тишине торжественно начал:
 - Мы собрались здесь для того...
 - Лозовский! - шепотом окликнул Рик за спиной Стоуна.
 - Тихо ты!
 - Да ладно. У меня новость.
 - Молодые люди, ведите себя прилично! - обернулся к ним Даниэль.
 - Извините. Я тут кое-что узнал, - просиял Ник.
 - Ну что ж, - досадливо скривился Стоун, - предоставляю вам слово, господин Лозовский.
 - Мой друг Рик Торн сделал Анне предложение, - объявил Ник.
 - И она ответила согласием, - горделиво закончил Рик, под всеобщие радостные возгласы обнимая зардевшуюся Анну.
 
 Все бросились поздравлять пару с помолвкой, отодвинув Даниэля в сторону. Он отошел к столу и налил в стакан воды. Головная боль усилилась, виски ломило, в глазах мельтешили черные точки. Хотелось уйти в свою комнату, принять лекарство, а еще лучше - побыть одному, полежать часок-другой, пока этот балаган не закончится. Останавливало лишь то, что только он мог и должен был все закончить. Так же, как и начал.
 
Даниэль стоял у окна со стаканом в руке, а память перенесла его на несколько месяцев назад, в гостиницу "Континенталь". Он точно так же стоял спиной к окну, а перед ним сидели в креслах старик и девушка. Пожилой еврей деликатно пристроился на самом краешке, а девица раскованно закинула ногу на ногу. Как же получилось, что Даниэль не узнал в ней сестру-близнеца принцессы? Да, при ближайшем рассмотрении девушка и впрямь показалась Стоуну смутно знакомой, но он так и не вспомнил, где мог ее видеть. Серебристо-серое платье-футляр до середины бедра, вздернутый нос, хитрая прическа, будто небрежная, а присмотришься - каждая прядка на своем месте. Симпатичная, но ничего королевского! Кажется, у нее еще были очки, но сейчас он в этом не уверен. Пора самому очками обзаводиться. То, что хорошенькая - разглядел, а то, что с принцессой Реной одно и то же лицо - проморгал. И испытал настоящий шок, когда брат сообщил, что королевская дочь влезла в окно и взломала его сейф. Бедный Макс радовался, как идиот, что наконец-то нашел ее. Если бы Даниэль выбрал другого исполнителя, брат, скорее всего, был бы жив. Вероятность встречи Макса с Анной где-то еще была ничтожно мала. Вот и получилось, что Даниэль сам привел ее в дом брата. И теперь пожинает плоды своего просчета. Брат мертв. Государственный заговор раскрыт. А Анна как была простушкой, так и осталась. И все, чего она достигла - отхватила себе такого же простого парня, полицейского. Радуется теперь, будто клад откопала. А могла и побогаче, поблагороднее найти - так нет же, не по нраву ей пришлась праздная и несвободная жизнь. А в общем-то все сложилось к лучшему. Красивая, черт возьми, пара. Если еще и умные, смогут неплохо устроиться в своем мире на гонорар от Макса и награду от Его Величества.
 Осторожное прикосновение заставило Даниэля вздрогнуть. Рука дернулась, часть воды выплеснулась на брюки и туфли.
 - Ланока? Почему ты не с ними?
 - Вам нездоровится, - не спросила, а констатировала стажер.
 - Пройдет. Иди, прощайся с друзьями.
 - Да, сейчас пойду. - Ланока пристально посмотрела в глаза Даниэлю.
 - В чем дело? Что ты хочешь мне сказать?
 - Ничего, - не отводя взгляда, горько улыбнулась Ланока. - Хотела попросить у вас прощения, а потом передумала.
 - Прощения? Ты что же... решила уйти с Лозовским? - сердце вдруг замедлилось, кровь отхлынула от лица.
 - Нет, - нервно усмехнулась стажер.
 - А что тогда?
 Странное ощущение. Лоб похолодел, а затылок будто овеяло теплым ветром.
 - Ничего. Нет-нет, не отворачивайтесь. Смотрите на меня. Еще чуть-чуть. Вот так. Прошло?
 - Ах вон ты о чем. Да, мне действительно легче. Только вот не знаю, от твоего ли воздействия или от хорошей новости. Не жалей о нем, Ланока. Не надо.
 Ланока опустила голову и тихо вздохнула.
 
 Король обнимал дочерей. Анна едва сдерживала слезы. Пангор успокаивающе гладил жену по плечу. Королева, поминутно воздевая указательный палец к потолку, втолковывала Рику, какое счастье и какая ответственность выпали на его долю впридачу к ее дочери.
 - Баб, на ручки, - попросил малыш Арди, и Рик был спасен из цепких когтей будущей тещи.
 - Все готовы? - спросил Даниэль.
 - Прощайте, родные мои. Отец, Ваше Ве... - Анна чуть замялась, сомневаясь в уместности этого слова, но все же переступила через свою гордость, - мама. Простите меня, что не оправдала ваших надежд. Как бы там ни было, я счастлива, что вы у меня есть. Рена, роднее тебя у меня никого никогда не было и не будет. Ваша семья для меня - пример того, как нужно жить. Жаль, не увижу вашу дочку.
 - Почему именно дочку? Откуда ты знаешь?
 - Птичка на хвосте принесла. Пангор! Мы с тобой - одна команда! - Анна хлопнула рукой по его протянутой ладони, и Рик сделал так же.
 - Без тебя я бы не смог отразить атаку драконов, - ответил Пангор. - У кого еще хватило бы смелости оседлать Ромаса?
 - Не смелости, а глупости, - Рик нахмурился, а Анна виновато улыбнулась.
 - Арди, яблочко мое румяное! Расти здоровым и сильным. Ты должен стать самым мудрым и честным королем. Айден! Я всегда буду твоим другом.
 - Я тоже, - Рик обеими руками пожал худенькую ладошку мальчика.
 - Даниэль! Я не держу на вас зла. Хоть вы и остаетесь для меня темной лошадкой, но я вам благодарна. Вы научили меня лучше разбираться в людях.
 - Когда ты родилась, я должен был тебя убить, - напомнил Стоун.
 - Вы бы не смогли.
 - Тут ты права. Знаешь, хоть ты и не стала наследницей престола, но Дариос без тебя станет чуть-чуть скучнее.
 
 - Ланока! - Анна повертела головой, пока не увидела неподвижно стоящую у стены обнявшуюся пару.
 - Ланока! - окликнул стажера Даниэль. - Нам пора провожать наших гостей.
 
 - Ланока! - Ник проникновенно посмотрел в ясные серые глаза. - Еще не поздно передумать. Идем со мной! Я сделаю все, чтобы вам с мелкими было хорошо в нашем мире.
 - Кем я там буду, в вашем мире? Твоей женой? Домохозяйкой? А если что-то не заладится, мы окажемся одни в чужой стране. Здесь у меня работа, здесь я нужна.
 - Я бы и вас принял в стажеры, господин Лозовский, - неслышно подойдя сзади, вмешался в разговор Стоун. - Даже если, как говорит Ланока, не заладится, такой бравый парень не останется без дела!
 Ник резко повернулся к Даниэлю и хотел было рявкнуть, чтобы не лез не в свое дело, но остановился, сбитый с толку его словами. Стоун улыбнулся с подкупающей искренностью:
 - Решайтесь же, Лозовский!
 Анна и Рик стояли чуть поодаль и, затаив дыхание, следили за переговорами. Глаза у Анны стали огромными, рот приоткрылся в полувздохе. Рик хмурился и глядел исподлобья. На растерянный взгляд друга он ответил пожатием плеч.
 - Дядя Ник, оставайся! - встал рядом с дедом Айден. Ланока жестом велела сыну молчать. Замерли и все, кто находился в зале. Даже Даниэлю во время своей речи не удалось добиться такой тишины. А побледневший Ник стоял под прицелом трех десятков пар глаз и мечтал провалиться сквозь пол.
 - Ну что ж, - тихо проговорила Ланока, - нет так нет. Прощай.
 И что-то изменилось, что-то в нем натянулось, зазвенело струной. Ник улыбнулся открыто и радостно.
 - Однажды мой друг решил поиграть в провидца. Он сказал, что видит меня через несколько лет окруженным оравой ребятни и что моя жена будет сногсшибательной красоткой. - Ник украдкой обвел взглядом собравшихся и поймал испуганный взгляд Ланоки. - Что ж, Торн, такую женщину я уже встретил. Парочка детишек тоже имеется.
 У Ника пересохло в горле, он замолчал на несколько секунд. Тишину можно было резать ножом. Жужжание пролетевшей мухи показалось бы рокотом лопастей вертолета.
 - Я остаюсь.
 Если бы муха в этот момент действительно оказалась в зале, ее разорвало бы в клочья волной восхищенных возгласов. Ланока вскрикнула и повисла у Ника на шее. Когда первые восторги поутихли, Рик решил уточнить:
 - Я еще говорил, что он станет толстым и лысым. Это тебе, Ланока, так, для сведения.
 Ник одарил его грозным взглядом, а Ланока прощебетала:
 - Я его и таким любить буду.
 - Вы же не обижаетесь? - спросил Ник. - Вы замечательные друзья, но у вас есть... вы, - он усмехнулся нелепой оговорке, - нет, не так. У тебя, Рик, есть Анна, а у тебя, Анна - Рик. А теперь и я нашел свою любовь.
 - Нам не на что обижаться, - ответила Анна, - но это так... так неожиданно!
 - Ты сделал свой выбор, и я рад за вас, - добавил Рик. - Берегите друг друга. Нам будет тебя не хватать, но, видимо, здесь ты нужнее.
 Парни крепко обнялись. Анна и Ланока смотрели друг на друга мокрыми глазами. Этот момент и выбрал Даниэль, чтобы поставить точку и в затянувшемся прощании, и в долгом, опасном, но увлекательном путешествии.
 
 Теплое желтоватое свечение, расширяющееся белое облако. Анна и Рик оглянулись, чтобы в последний раз увидеть, сохранить в памяти милые, родные лица, и рука об руку шагнули в портал.
 - Вот и все, - объявил Даниэль. - Отдыхайте, а у меня полно дел.
 И как-то сразу постарев, шаркающей походкой удалился в свою комнату.
 
 - Не пожалеешь? - Ланока прижалась к Нику, пытливо заглянула в глаза.
 - Очень своевременный вопрос. Кто тут у вас уполномочен заключать браки?

 Эпилог

 Дворники трудолюбиво сгоняли хлопья мокрого снега с лобового стекла. Таксист украдкой разглядывал в зеркало заднего вида странную парочку. Ребята сели у Центрального парка и направлялись в гостиницу "Континенталь". Выглядели они так, будто отлучились ненадолго со съемочной площадки. Одежда необычная и явно не масс-маркет, то ли старинная, то ли, наоборот, новомодная. Носы красные, в волосах снег. Как они оказались у парка рано утром в воскресенье? Сколько машин проехало мимо, опасаясь брать таких оригинальных попутчиков? Оказавшись в теплом салоне, девчонка уткнулась парню в плечо и расплакалась. Тот принялся нашептывать ей на ушко что-то, вероятно, очень доброе, потому что она быстро успокоилась и заулыбалась.
 - Что-то случилось? - водитель протянул пачку бумажных платков.
 - Нет, все хорошо, спасибо вам, - шмыгнула носом пассажирка.
 - Случилось, но теперь все позади, - добавил ее спутник.
 Через минуту они уже целовались, а потом уставились в окно, радуясь, как дети, когда проезжали знакомые места.
 - Видишь здание из красного кирпича? За ним стадион, мы с Лозовским туда на футбол ходили.
 - А за той высоткой улочка со старыми двухэтажными домиками, уютная такая. Там я Блохастого поймала. Эх, найти бы его теперь! Себе бы забрала.
 - А там, вон там, рядом с заправкой, мы впервые встретились с тобой. Помнишь?
 - Еще бы. Как я на вас тогда разозлилась! А сейчас будет больница, где я лечилась. Там доктор Циммерман работал, а может, и до сих пор работает. Замечательный дядька!
 - А вот и Континенталь...
 
 Телефон зазвонил в четверть девятого, когда Абрахам Коэн завтракал и листал газету. Атиквар не привык к интернету, отдавая предпочтение проверенному источнику новостей.
 - Кому мы понадобились в такую рань? А, Кир? - обратился он к попугаю и, шаркая кожаными подошвами тапок, побрел в холл. - Коэн слушает! Что? Кто? Вы кто? Я хорошо слышу, но... Нет. Не может быть! Девочка моя, - голос перестал слушаться и упал до сдавленого шепота.
 - Да, да, да! - кричала в трубку Анна. - Это я! Я же обещала! Как ты? Здоров? Что замолчал?
 - Я... Я очень рад тебе! Очень! Ты где?
 - Ты там что, плачешь? - строго спросила Анна. - Ты прекращай, а? Не надо! - и в трубке послышалось короткое резкое шуршание - то ли помехи, то ли всхлип.
 - Анна, ну сколько можно реветь? - возмутился незнакомый мужской голос.
 - Кто еще там на тебя ругается? - вмиг подобрался старик.
 - Мой любимый мужчина. Рик Торн. Ты должен его помнить.
 - Это который зануда или который бабник?
 
 Они говорили, перебивая друг друга, около получаса.
 - Абрахам! - спохватилась Анна. - Тебе же пора ехать открывать магазин.
 - Не волнуйся, Давид откроет.
 - Давид?
 - Ну как ты можешь не помнить Давида? Ты сама велела ему помогать мне. Очень толковый юноша.
 - Тот самый? А я-то думала, куда он пропал после... - Анна замялась, - ну это не важно.
 - Вот что, девочка моя. Отдохни с дороги да приезжай в магазин. Адрес-то не забыла? И жениха привози, - антиквар добавил в голос суровости. - Поговорю с ним по-мужски.
 
 Спустя месяц после возвращения Рик и Анна поженились. На церемонии присутствовали только Абрахам и Давид. В качестве свадебного подарка антиквар преподнес Анне дарственную на свой магазин.
 - Теперь не ты, а я - помощник антиквара, - поднял бокал старик. - За новую владелицу! Ничего не бойся, ты знаешь много, почти столько же, сколько и я. Пока жив, обучу остальному. Давид тебе поможет.
 - Э, нет, - со смехом возразил Рик. - Давида я забираю из вашей пыльной лавочки.
 Анна и Абрахам переглянулись и дружно уставились на Рика, но тот лишь загадочно улыбнулся. Выдержав интригующую паузу, он сообщил:
 - Я не оставил мечту о детективном агентстве. Аналитический ум Давида плюс мой опыт оперативной работы - получается успех!
 - Мы идем учиться, - добавил Давид.
 - За лучших в мире детективов! - воскликнула Анна.
 
 Молодые сняли уютную квартиру с большими окнами, с видом на набережную канала, и присматривали себе дом в ближайшем пригороде. Они несколько раз пытались найти кота по прозвищу Блохастый. Гуляли по парку, ходили по улочке со старинными домами и наконец решили, что кот либо нашел своих хозяев, либо подобран зоозащитниками и отправлен в приют.
 В один из выходных дней, когда снегопады сменялись оттепелями и в воздухе пахло мокрой землей - самый первый весенний запах - Рик и Анна собрались в гипермаркет за продуктами. В последний момент Анна почувствовала себя нехорошо и попросила Рика съездить одного. Тот поворчал, но поехал. Набрал товары по списку и направился было к кассе, когда в кармане зажужжал телефон.
 - Рик, - голос Анны подозрительно дрожал и звенел, - ты купил яблок?
 - Да, - ответил ничего не подозревающий Рик. - Твоих любимых, красных.
 - А зеленых?
 - Зеленых ты не просила.
 - Теперь прошу.
 - Хорошо. Что-нибудь еще?
 - Да, - и замолчала.
 - Я что, угадать должен?
 - Нет.
 - Анна, что купить? - начал раздражаться Рик. После полуминутной паузы Анна выпалила:
 - Тест на беременость.
 На безумный клич сбежались два охранника, сотрудник зала и администратор.
 - Тест на беременность, - обмирая от восторга, сообщил Рик.
 - А, понятно, - охранник сразу потерял интерес к импульсивному покупателю, а администратор привела его в нужный отдел, помогла с выбором, с чувством пожала руку, попросила пропустить будущего отца без очереди и напоследок порекомендовала быть внимательнее за рулем.
 
 В конце апреля в городе проходила ежегодная выставка антиквариата из частных коллекций. Абрахам на протяжении последних пятнадцати лет был на ней почетным гостем. В этот раз он взял с собой свою ученицу, чтобы помочь ей свести нужные знакомства. Рик и Давид пришли просто так, поглазеть.
 От витрины к витрине, от одного рукопожатия к другому. Череда лиц, господ и дам, смокингов и декольте. В какой-то момент Анна почувствовала, что ей не хватает воздуха. Рик отвел ее в фойе, посадил на кушетку и попросил Давида принести воды.
 Возвращаясь со стаканом в руках, Давид, озабоченный самочувствием Анны, не заметил препятствия и непременно окатил бы его водой, если бы оно не остановило его само, мягко придержав за плечо.
 - Аккуратнее, парень! - посоветовало препятствие, оказавшееся довольно крупным мужчиной. Чтобы посмотреть ему в лицо, Давиду пришлось бы запрокинуть голову, и поэтому он решил, что обычного в таких случаях "Простите" будет достаточно. Он хотел боком проскочить мимо здоровяка, но тот вдруг окликнул его по имени. Давиду все же пришлось задрать голову.
 - Вот так встреча! - рыжеволосый мужчина хлопнул его по плечу, отчего стакан чуть не выскользнул из рук. Идеально выбрит и причесан, в солидном костюме и галстуке, но это, без сомнения, он! Ник Лозовский!
 - Рад встрече! - воскликнул Давид. - Идемте же! Торны здесь.
 - Вот это да! Сейчас жена подойдет, - Ник махнул в сторону дамской комнаты.
 Давид не стал ждать, рысцой побежал к друзьям и обрушил на них свою новость. Анна, забыв о недомогании, вскочила, мгновенно выцепила Ника взглядом среди посетителей и с радостным воплем бросилась прямо в его распахнутые объятия.
 - А я-то думаю, что за девица на моем муже висит, - рассмеялась Ланока, поцеловала в щеку Рика и перехватила Анну. Координаторы выставки недовольно поглядывали на шумную компанию, резко контрастирующую с чопорной публикой.
 - Что, и ты тоже? - Ланока выразительно посмотрела на живот Анны.
 - Что значит - тоже? - хором вопросили Рик и Анна.
 - Да, - просиял Ник, - тоже. И да, поздравляю вас.
 Друзья устроились на кушетке и принялись наперебой расспрашивать друг друга о житье-бытье. Ланока сообщила, что у Рены и Пангора родилась дочь.
 - Я же говорила! - радостно засмеялась Анна.
 - Как ты узнала? - прищурилась Ланока. - Ты же не умеешь видеть, как я.
 - Очень просто! У нас это знают все. Если живот круглый, будущая мама располнела в боках - значит, будет девочка. А если живот овальный, торчит вперед - мальчик.
 - Вот ты какая умная, - улыбнулась Ланока. - А у меня кто будет?
 - Не знаю, у тебя еще живота не видно.
 - Мальчик. И у вас - мальчик. Я это и без живота знаю.
 
 Подошли Давид и Даниэль Стоун. После второй волны приветствий Анна наконец сообразила задать самый главный вопрос:
 - А вы здесь какими судьбами?
 Ник и Ланока повернулись к боссу. Тот нацепил на лицо снисходительное выражение, которое обычно помогало ему уходить от неудобных вопросов.
 - Да как тебе сказать. По делам.
 - Даниэль охотится за очередным артефактом, - усмехнулся Ник.
 
 12.11.2019