Бездна. Глава 12-8. Долгая интересная жизнь

     Всё время порываюсь вернуться во Владивосток…

     И вернулся бы. Но я устал… Посему некие безвольные автоматические позывы тела двигают меня в сторону дома. Я стою на обочине, бездумно машу рукой, не замечая, что дорога с утра почти пуста.

     Одна машина остановилась. В последний момент я увидел шашечки на дверце.

     — Нет-нет-нет, нет у меня таких денег, — уныло ответил я на радушное приглашение.

     — А сколь дашь? Называй цену.

     Таксишка скрылась из глаз. Я устало направился к лежащему на обочине ящику. Скинул рюкзак и оседлал ненадёжный ящик, безвольно приподнимая руку даже перед гружёными под завязку тракторами. Или просто мечтая, что поднимаю…

     Так я просидел сколь неведомо часов. Редкие машины, что показывались из-за поворота, проносились мимо. Видно, я выглядел слишком несчастным и запуганным. Кто захочет везти больного нытика?

     Я зашёл в заросли молодых сосен, насколько возможно привёл себя в порядок и с весёлым видом встал на свой пост.

     Почти сразу остановился японский грузовичок. Я забросил рюкзак в кузов и сел рядом с водителем.

     — Спортсмен?

     — Нет, — не задумываясь, ответил я.

     — Что ты за мужик, если не занимаешься спортом?!

     Презрения в голосе было столько, что я хотел возмутиться. Но я устал, мне нет дела до мнения случайного попутчика. Всё же решил пояснить, что не вижу себя в профессиональном спорте:

     — Физкультурой занимаюсь. Могу бегом взбежать на пригорок или на десятый этаж — через две ступеньки. Туризм-альпинизм, гантелями жонглирую, под водой могу долго плыть. А так, чтобы профессионально — не вижу смысла.

     — Прости, парень, я подумал, ты совсем хилый. Я не о профессиональном спорте спрашивал. Там финансы большие крутятся, люди ради денег насилуют свой организм. К чему? Чтобы вся страна о них говорила? Хорошо бы, да я своё время упустил. Мне это не нужно. Представляешь, я в юности был совсем хлюпиком, книжки читал: мой папаша грёбаный поучал — человек должен разбираться в мировой культуре. Я всю молодость на изучение этой культуры-литературы угробил. И что мене эта культура дала? Культурней стал? Умнее? Здоровее? Ну пусть я жутко умный. А зачем? — глядя мне в глаза, водитель перестал смотреть на дорогу. — Сейчас я делаю гимнастику, бегаю на лыжах. Массажи, тренировки, подсчёты калорий. Если книги читаю, то про здоровый образ жизни.

     — Да, жизнь… Читать про долголетие и одновременно делать загогулистую гимнастику или нежный эротический самомассаж. Несомненно, это умножает осмысленность жизни, такая жизнь даже интереснее, чем жизнь путешественника. Счастливо жить, долго не умирать…

     Я увидел, что водитель готов остановить машину и указать на дверь. Но я всё равно продолжил:

     — Зачем про здоровый образ жизни читать? Можно просто гулять по лесу, ходить в горы, ездить на велосипеде, умеренно питаться… Но в моём рюкзаке есть несколько книг с хорошей поэзией. Я систематически мировую культуру изучать не собираюсь. Но на плоту в открытом океане и на необитаемом острове стихи читал. Ничуть не жалею.

     — На острове?… — водитель снова стал набирать скорость. — Как ты туда попал?

     — На плоту.

     — Ты, оказывается, Робинзон. Долго ли прожил на острове, пока дождался спасения?

     — Я спасения не дожидался. Будь моя воля, я всю жизнь прожил бы на острове.

     — Бука какой, эгоист. Одиночества захотел? — сказано это было на удивление добродушно. Мне показалось, он позавидовал.

     — Не одиночество. Там были люди, ради которых можно было и жизнь отдать.

     — Так прямо жизнь? Я понимаю: ради своего ребёнка. А у тебя детей наверняка нет?

     — Почему только ради ребёнка? Ради любимой! И умирать: какая разница — годом раньше, десятилетием позже, а вдруг мне один день жить осталось, так что за этот день хвататься? — я замолчал: слишком легко я говорил о смерти абстрактной, смерти “в принципе”. Но по-настоящему со смертью не сталкивался, разве что в моём любимом сне…

     Борис, так звали водителя, удивлённо посмотрел на меня.

     Я продолжил:

     — У Редьярда Киплинга есть рассказ о человеке, который прочитал «Восемьдесят дней вокруг света» Жуля Верна и заболел идеей кругосветных путешествий.

     — Верна читал, про восемьдесят дней. А рассказ Киплинга не попадался, хоть почти всё у него прочёл, — Борис остановился на обочине, чтобы налить по чашке кофе. — Моя жизнь тоже в дороге. Посчитать — так не раз уже объехал вкруг света.

     — Для вас это — работа. Для кого-то — развлечение. Но в рассказе человек путешествует ради единственной цели, чтобы выкроить для своей жизни ещё один денёк после каждого круиза вокруг Земли. В этом азартном желании он не радуется красоте природы и экзотической архитектуры, его мало заботят удивительные люди, не изумляют странные обычаи. Он — складирует дни, азартно прибавляя к своей жизни ещё один день. Только радуется техническому прогрессу, позволяющему совершить кругосветное путешествие всё быстрее и быстрее.

     — Да-а, рассказ — всё же крайность, но задел ты меня хорошо. А моя жена просто сдурела продлевать и продлевать жизнь. Я за нею сдуру увлёкся здоровым образом прожигания жизни. По секрету, она старше меня, но, видно всерьёз собирается на полвека меня пережить. Всё в дело идёт: чудесные зелья, тренажёры, чудодейственные диеты, причудливые гимнастики, ёги. Непрерывные массажи, приёмы настоек, чеснока, алоя, мочи, расчеты граммов, доз, калорий. И даже магия! Белая… растудыт! В свободное время читает огромное количество книг о диетах, гимнастиках. Это доставляет ей весь-сьма большое удовольствие. Смотрю на неё и думаю: не живёт она, а непрерывно продлевает себе жизнь, чтобы прожить ещё две сотни лет, непрерывно выискивая способы продлить жизнь ещё на триста. Когда мы познакомились… так поэтично говорили о здоровье, о долгой и счастливой, полноценной жизни, о йоге и экстрасенсорике. Раньше я был помешан на книгах. Вдруг понял, что жизнь проходит мимо. Нет, здоровье — это здорово. Если бы не поясница — прихватывает иногда, то я был бы счастливейшим человеком. Да, я тоже бегу за долгой и счастливой жизнью, но я счастлив хотя бы тем, что меньше остаётся времени о смерти думать, — Борис завёл машину, и мы поехали дальше.

     — И я бегу. Не только за счастливой жизнью или здоровьем. Я хочу от жизни получить всё. Это “всё” называется реванш! Знаю, что я неразумнее героя этого рассказа Киплинга. Я и на остров уплыл, лишь бы ограничить возможности своего реванша. Но, как оказалось…

     Я начал пересказывать ему мои приключения. Умолчал лишь о возрасте невест: просто одна из невест была несовершеннолетней, поэтому я её даже тронуть не посмел. Умолчал и о том, что это было лишь наваждением жаждущего реванша рассудка.

     Когда я рассказывал о последних днях жизни на острове, о подготовке к побегу, водитель остановил машину на своротке и продолжал восхищённо слушать меня.

     — Парень, мне поворачивать пора. Очень хотел бы дослушать твой рассказ. Желаешь ко мне в гости?

     — Мне всё равно, куда ехать.

     — Ой ли?

     — Ночлег искать всё равно придётся.

     — Тогда давай в мою хату, переночуешь. Завтра мне снова в рейс, я довезу тебя до трассы, до этого самого места.



     Я мылся в настоящей русской бане. Стены, пол и полки были из свежеструганных досок. Поддавать пару нет смысла: сухой жаркий воздух без того прожигает при малейшем движении. Я лежу на песчаном берегу Тихого океана. Светланка с Оленёнком на минутку отбежали, они сейчас придут, милая Оленька тихонько приляжет рядом, Светланка будет целовать меня, пока не заснёт. Тогда мы с Оленёнком улизнём в наш любимый грот, где…

     Не слишком ли рано я оставил попытки найти счастье? Вернуться? Сделать новый плот? Или подготовиться получше и будущим летом повторить попытку? А они в это время будут ожидать большой охоты!

     Нет, я устал. Я постарался убедить себя, что я — убеждённый материалист, прям как наш Философ, что снам верить — постыдно и несовременно.

     Я подождал девчонок ещё несколько минут, потом поддал ковшик кипятка на раскалённые камни, чтобы жара напомнила не об острове и потерянном рае, а о бане, парной и настоящем, а не вымышленном времени.

     Пришёл хозяин, и мы стали хлестать друг друга свежими берёзовыми вениками.


     Мы в изнеможении вернулись в дом. Хозяйка, жена моего попутчика, к тому времени пришла с работы. Она настолько мало походила на мужа; нет все люди непохожи, даже близнецы. Но как уживались вместе такие разные супруги? Общее сумасшествие по поводу здорового образа жизни может сближать год, десять… А дальше?

     Мы сидели с Борисом за столом. Его супруга нудно ворчала, что мы ужжасно неправильно питаемся, попыталась учить. Потом поняла, что мы её не слушаем, и с обидой ушла в комнату заниматься своими ёгами. Нам она больше не мешала.

     Перед нами стояли настоящие домашние пельмени, квашеная капуста, сметана и много того, что я не видел больше недели. Ещё стояла бутылка водки. Водка по талонам, хозяин непьющий. Как же! — здоровый образ жизни! Но иногда…

     — Пошли они, эти асаны! Сегодня плывём на остров. Возьмёшь меня с собой?

     Я уже рассказывал о побеге с острова, а сам думал, чем закончить рассказ. Курильскими островами и бесславным спасением на корабле? Антарктидой и смертью девчонок от лютого холода? Но я не хотел расстраивать хорошего человека, который так радушно принял меня. Хэппи-эндом? Тогда где мои жёны сейчас, почему я их оставил?

     Хозяин был готов налить водки в любой момент, но и не навязывал напиваться. Я был благодарен ему за такое отношение. Потому что боялся расслабиться, разоткровенничаться и ненароком выдать что-то из своих секретов. В результате к концу ужина в бутылке оставалось почти две трети.

     — Закончилось тем, что нас подобрал индонезийский корабль, мы приплыли на большую землю. Добрались до России, — на ходу сочинял я. — Родители девчонок оказались живы, девушки разъехались по домам. Младшая, похоже, будет жить с родителями в Австралии. Родители не потерпят для дочери роли второй жены. Старшая скоро станет моей законной супругой. С родителями уже договорились. Жить будем… жить будем… пока не решили. В России… в Австралии… Но, вероятнее всего, вернёмся на остров. Это не только моё желание. Людоедов на острове не будет, жизнь станет совсем райской. Боюсь, предприимчивый Многоногий Червь организует на острове туристический центр, где будет рассказывать жуткие истории о миллионерах-людоедах. Да ничего, найдём новый остров.

     — Не забывай обо мне. Если поплывёшь на остров, брошу всё и сбегу с тобой!

     Я увидел в глазах Бориса простодушную доверчивость, и мне стало стыдно. Но пусть этот взрослый мужчина живёт сказкой. Начнёт читать заброшенные на чердак книги со стихами. Я вернусь! Мы вместе поплывём на остров! Возьмём Алексея, Витальку, Алинёнка; Денис не захочет… Мы найдём счастье!

     Когда я лежал на кровати в отведённой для ночлега комнате, хозяин легонько постучал в дверь и как-то стыдливо присел на край стула. Он держал недопитую бутылку водки.

     — Давай ещё понемножку… — он налил водки мне и себе. — Расскажи, как там, на острове.

     Я до глубокой ночи пересказывал то, что уже рассказал, дополняя новыми подробностями. Он так и сидел на краешке стула, потом пересел на стоявший возле окна диван, прилёг… Я уже разглагольствовал о предстоящем переселении на необитаемый остров с моим Оленёнком и её родителями. Если пожелает, могу пригласить… Он пообещал сделать ещё пару-тройку опреснителей. Так мы и уснули.