Бездна. Глава 12-9. Автостопом по бандитам!

     Утром новый друг довёз меня до трассы.

     — Слушал бы про твой остров бесконечно. Но нам не по пути — мне на север.

     Эх, если бы на восток…

     Борис пожал мне руку, подал рюкзак и завёл мотор. Потом выпрыгнул из машины.

     — Я благодарен судьбе, что наши пути пересеклись. Встреча с тобой жизнь перевернула! — он крепко меня обнял. — Вот приеду домой, найду на чердаке книгу про Робинзона и романы Германа Мелвилла! Пожалуйста, не теряйся. Когда поедешь на свой остров, не забудь про чудака-читателя, который взбунтовал против книг! Я буду тебя ждать! Я поплыву с тобой!

     Мне немножко стыдно за сладкую ложь, но я вырвал хорошего человека из трясины беспросветной жизни!

     Борис заводил машину, как выскочил вдруг из кабины и замахал рукой в сторону проезжавшего КамАЗа:

     — Стой, стой, стой!

     КаМАЗ остановился.

     — Старый знакомый едет, подвезёт тебя. Молчун, правда, каких свет не видывал. Поэт! — Борис подбежал в машине. — Здорово, Михалыч! Подбрось парнишку. Мой лучший друг. Нам, видишь ли, не по пути.

     Михалыч кивнул, лишь спросил:

     — Далеко путь держишь?

     — Домой… — ответил я. — По трассе на запад, чем дальше, тем лучше.

     Эх, если б на восток!…

     Михалыч мягко набрал скорость. Ехал он ровно, слегка снижая скорость на неровностях. Минут пять он молчал. Потом сказал:

     — Не смущайся, что молчу. Очень люблю свой край. Я потихоньку песни пою. Стихи декламирую, молитвы творю. Природой любуюсь. Хочешь послушать Николая Рубцова?

     — С удовольствием.

     — “Я запомнил, как диво, тот лесной хуторок, задремавший счастливо меж звериных дорог…”

     Поистине счастливый человек. Может, выучиться на шофёра да ездить вот так, странствовать…

     — “Филя! Что молчаливый? — А о чём говорить?” — закончил Михалыч стих.

     Я любовался горными вершинами, травинками на склонах близ дороги, редкими облачками. Говорить не хотелось. Лишь сказал:

     — Весьма благодарен за стихотворение. Я тоже могу поделиться хорошей поэзией, — и стал по книжке читать Хименеса.

     В ответ водитель прочёл наизусть несколько прекрасных стихотворений о природе. Авторами были незнакомые провинциальные поэты, но мне захотелось непременно записать в тетрадке их фамилии.

     — Что бы человеку ещё надо? — я посмотрел на водителя, пытаясь найти примету, отделяющую поэтов от простых смертных, но ничего не нашёл: обычный человек. — Так ехать всю жизнь, любоваться красотой природы да читать прекрасные стихи.

     — Ещё бы КамАЗ не ломался. По неделе порой приходится простаивать из-за отсутствия запчастей…

     Мы ехали по небольшому районному посёлку.

     — Мне на склад, машину разгружать-загружать, это полдня, не меньше, — сказал Михалыч. — Взял бы с собой такого собеседника, да там режим пропускной. Но вокзал рядом: по переулку и направо. Постарайся на поезд. Машины здесь не останавливаются: места нехорошие.

     — Нехорошие?

     — Случаются разбойные нападения на машины.

     — Ладно, я на поезд! Премного благодарен, — я старомодно раскланялся и, едва машина тронулась, записал номер. Авось пригодится…



     Я удачно проехал на электричке без билета почти до окраин области. Граница между областями не обслуживается пригородным транспортом. Дальше только поездом. А там, как известно, зайцем проехать непросто. Придётся выходить на дорогу, ловить попутку. Утром. А пока…

     …придётся ночевать на вокзале.

     Из вагона я выходил последним. На сиденье кто-то оставил пакет с тремя десятками магнитофонных кассет. Записи литературных постановок, музыка… неплохая.

     Я прихватил пакет и первым делом отправился в отделение милиции на вокзале.

     — Да вот, кто-то оставил в электричке. Может, найдётся хозяин?

     Два молодых милиционера согласно закивали.

     Когда вышел, то услышал:

     — Послушаем. Половину тебе, половину мне. Потом поменяемся.

     Паршивцы… Себе бы оставил: пусть не валюта, но рассчитаться за проезд, ночлег, кормёжку можно. Да и самому послушать…

     Зато ночь я спал спокойно. Милиционеры ходили по вокзалу. Двух заросших щетиной мужиков они бесцеремонно выпроводили на улицу. Ко мне подошли лишь два раза: приглашали попить горячего чаю с ватрушками. У них же я узнал подробности разбойных нападений.

     — Выбирают дорогие иномарки или останавливают грузовички, что с Владивостока японские товары везут. Но последний месяц не слышно о них. Залегли на дно, твари. Боятся облавы. Но пусть не надеются — поймаем!

     Ночь стылая, моросит дождь. Вокзальчик небольшой и холодный. Людей немного, и то большинство покинули вокзал, когда в час ночи остановился московский поезд. Бесконечная ночь опутала сознание полупрозрачным покровом. Я ложился на скамейку в закутке за лестницей, вставал, снова окунался в полудрёму, выходил на улицу, быстро возвращался туда, где чуть потеплее. Заснул только под утро, укутавшись в старый верный бушлат.

     Утром милиционеры напоили меня кофе с пряниками и пообещали:

     — Не бойся, кассеты никуда не денутся. Хозяина найдём. Никто не придёт — объявления расклеим. На вокзале, в электричке… А пока дома послушаем.



     Снова я стоял на трассе и махал руками. Дождик затих, лишь иногда напоминая о себе колючками капель по щекам.

     По дороге бодро шёл дедок.

     — Мил человек, на этой трассе машину шиш поймашь. На сотни кэмэ никакая машина не остановится. Разбойные нападения… Все это знают, поэтому стараются побыстрее проскочить.

     — Все знают? А что не поймают?

     — Ловют-ловют, да не словють. Тебе лучше на вокзал, на поезд. А то и тебя подстрелют. Так что, мил человек, пошли со мною назад, до посёлка.

     Мы шли по грунтовой дороге вдоль трассы.

     — Ты не думай, что я безграмотный да бестолковый. Говорю странно — ловють, стрелють. Это я так, чтобы пуще было понятно. Ежели по-человечески — ловят. А если кривыми загребушшими руками, то ловють.

     — А сам-то не боишься здесь ходить?

     — Кому такой старик нужен?

     — А кому нужен я?

     — Ты не местный — вот под шумок салажня и потешится. Мелочишку выгребут, тебя — под мост. А спишут на грабителей.

     Навстречу ехал грузовичок.

     — Повезло тебе, хороший знакомый едет, — дед выбежал на дорогу и махнул рукой.

     Грузовик остановился.



     Водитель оказался весёлым и разговорчивым парнем. Мы болтали про покос, про рыбалку, про службу армейскую… Говорил больше он, и меня это устраивало. Я расслабленно слушал, любуясь величественными горами, облаками, что неторопливо плыли в небесах…

     Впереди показались мост и достаточно широкая река.

     — Однажды на этой самой на речке попал я в половодье в приключение, — водитель указал на грунтовую дорогу вдоль реки. — По этой дороге километрах в десяти моя родная деревня. Как-то надо было на машине срочно в райцентр. Со мною была пассажирка — весьма привлекательная молоденькая бабёнка. Река каждый год весной разливается, но никогда столько воды не было. Река поднялась, отрезала путь, чуточку опоздали, — значит, в райцентр не попасть. Назад километра три проехали — а уже и там вода прибыла. Ехать дальше от реки? — скалы не пускают. Я в сторону реки, по бездорожью, на пригорочек загнал машину, чтоб от воды подальше. Иначе уплыли бы в окиян. А воды всё больше, и конца наводнению не видно. Так мы оказались на острове… Что делать? Ждать спасателей? — фиг дождёшься! Жить здесь, пока вода спадёт? Окочуришься! Остаётся сооружать плот. Но прежде пришлось обустраиваться. Из инструментов одни гаечные ключи. Представляешь, как сделать плот без инструментов?

     — Представляю — приходилось.

     — Но не в инструментах дело. Што ж я, не сделал бы плот без всякого там топора и гвоздей? Просто мне эта баба во как понравилась. Что ж я её бабой-то — весьма миловидная женщина. Я плот не тороплюсь делать — якобы всё должно быть прочно, надёжно. Брёвна подходящие готовлю, на это треба труд и время. И достойный отдых, однако. Шалашик уютненький соорудил, возле костра столик, креслица. Она ужин классный сварганила. Красотища! Начал я к ней подбираться — жить-то нужно. Секс — это как попить-пожрать. Без секса как прожить? — водитель посмотрел на меня.

     — Да, без секса тяжко жить, — с видом знатока сказал я.

     — А она мне такой отпор дала — чисто монашка. Ну, силу я применять не стал — под статью не захотелось…

     — А если с ней поближе познакомиться, да жениться на иней? Верная была бы жена!

     — Говорит, муж у неё — лучше не придумаешь.

     Мы уже ехали по небольшому посёлку.

     — Ладно, мне сворачивать. Засветло до родной деревни поспеть надо.

     — А как с острова уплыли?

     — Мимо моторка плыла, нас подобрали. Потом вода спала, машину домой без проблем укатил.



     Я шёл вдоль дороги. Попутную машину не поймать, на поезд денег нет. Искать работу?

     — Ударим автостопом по бандитам! Ударим автостопом по бандитам… — ежеминутно повторял я, уныло топая вдоль трассы.

     Остановилась белая легковушка. А как же разбойные нападения? Я сразу надел маску несчастного нищего.

     Водитель был один. Ему нужен попутчик? Для чего? Эх, была – не была! Я — самоубийца! Терять нечего!

     — Мне всё равно нечем платить, — пытался я обезопаситься от грабежа.

     — Какие деньги? Садись!

     Я сел рядом с водителем, симпатичным мужчиной двадцати пяти лет.

     — Как ты думаешь: может муж быть старше жены на семь лет? — без особых предисловий спросил водитель.

     — Нормальное дело. Муж должен быть старше и выше жены.

     — Но когда с ней познакомился, я учился в девятом, а она — во втором! Наши родители дружили, и я частенько гулял с ней то на речку, то в лес. Нянчился. Сказки рассказывал.

     — Но сейчас-то она выросла!

     — В том-то и дело, что она прекрасна и стройна, а я всё ещё вижу в ней девчонку-салажонку.

     Я успокоился и даже расслабился. Мне предстоит выслушать исповедь и даже сыграть роль эксперта-психотерапевта.

     — В прошлом году я закончил пединститут. После учёбы приехал в родное село, начал работать в школе. И я в неё влюбился! Избегал её, потому что считал себя слишком старым — семь лет разница! Теперь ей исполнилось шестнадцать лет, она закончила школу. Но всё равно я даже не пытался с ней заговорить о главном. Кто я? Старик! Пусть на семь лет. Но такой уж я нерешительный. Вдруг узнаю, что она за деньги отдалась мужчине, который не только старше её, но намного старше меня. Неделю назад я подвозил знакомого бизнесмена. Мы увидели её возле клуба. “Девчонка — класс! Вчера отдалась за дневную выручку моего магазина”, — похвастал он. Представляешь, какая необъятная тяжесть набухала в моей голове. Я спросил (как сил хватило?): “Какая твоя выручка?” Он назвал. Так это же моя зарплата за полмесяца!

     Водитель был взволнован. В таком состоянии обычно совершают самоубийства. Мы ехали быстро, почти не сбавляя скорость на виражах.

     Водитель увидел беспокойство в моих глазах.

     — Не трусь, я очень хорошо знаю эту дорогу! Нерешительный я только в любовных делах. Но в этот раз что-то взыграло! Я был зол на них, особенно на неё. Вообще-то он ни в чём не виноват. Он мог любую… Она тоже не виновата, она мне ничем не обязана. Это её решение. Может, она спасала от смерти любимую сестру, которой нужны деньги на срочную операцию? Вдруг на дозу наркотиков, или новые шмотки захотела оторвать? В таком страдании я решаюсь купить её любовь.

     Мне понравился этот достойный человек. Так захотелось крикнуть, что любовь покупать нельзя. Я уже подбирал бессомненные слова, коими докажу необходимость исключительно честных отношений.

     — Знаешь, куда я еду? На заработки. Хочу за день зарабатывать… — он резко замолчал. — Нет, покупать я её не собираюсь. Да и этот знакомый бизнесмен получил от неё такой отпор. Сам вчера признался, что она невинная девочка, а он глупо пошутил, этакое мужское бахвальство. Зачем еду? Предложили немного заработать. Тот самый знакомый. Повкалываю, отвлекусь от волнений, соберусь с мыслями. А дальше посмотрим!

     Он что-то ещё хотел сказать, но я увидел указатель… Там живёт мой друг Виталий.

     Я записал адрес водителя и вышел из машины.