Прогулка к Прекрасному озеру. Часть3

        Возвратившись с практики в город Фрунзе, Роман расспросил свою бабушку о том киргизском восстании в 1916-ом году. Она рассказала, что в Пржевальском уезде (восточная часть Иссык-Кульской котловины), где в то время проживала ее семья, восстание было особенно сильным и длилось дольше всего. Ее муж в то время служил в армии.

        Когда она услышала, как восставшие киргизы расправляются с русским населением, то собрала своих детей, включая и пятилетнюю дочь Пелагею – будущую мать Романа, и вместе с семьями своих братьев и сестер, а также семьями соседей, на повозках двинулась в сторону Пржевальска.

        Ближе к вечеру, когда до Пржевальска оставалось всего с десяток верст, они увидели позади облако пыли, которое быстро приближалось. Опасаясь, что их преследуют повстанцы, женщины с детьми бросили свои повозки со всем скарбом и кинулись прятаться в созревших хлебах.

        Они успели отбежать от дороги и рассредоточиться по полю, когда на обоз налетели всадники и разграбили его. Затем некоторые из повстанцев стали искать беглецов. Они кружили верхом по полю стараясь обнаружить прячущихся. Сделать это было не просто, так как уже темнело.

        Тогда повстанцы просто начали утюжить поле на телегах в надежде растоптать копытами коней или наехать колесами на прячущихся людей.
 
        Действительно, колесо одной из повозок наскочило на ноги бабушкиной соседки, и та от страшной боли громко вскрикнула. Тут же налетели бунтовщики, вспороли ей живот и дубинками забили несовершеннолетних детей.
 
        Когда повстанцы ускакали, забрав с собой лошадей и повозки, беглецы пешком по дороге двинулись в сторону Пржевальска. Каждый раз, заслышав какой-нибудь шум, они убегали в поля или прятались в кустах.

        Несколько месяцев беженцы кое-как перебивались в Пржевальске. Затем пришли отряды казаков и проводили семьи назад в их разоренные села, оставив людей под охраной небольших гарнизонов.

        Гораздо позже Роман узнал, что это восстание охватило не только Киргизию, но почти всю Среднюю Азию, часть Казахстана и Кавказа.

        Организаторами восстания чаще всего были подданные Турции, а в Пржевальском уезде, где пострадало более шести тысяч русских семей, – китайские подданные.

        Конечно же, в результате этого восстания больше всего несчастий выпало на долю киргизских семей, особенно в процессе возвращения их из Китая. Погибли десятки тысяч человек.

        В советское время большевистская пропаганда выдавала все эти катаклизмы за борьбу киргизского (и казахского) народа против царизма и эксплуатации, прославляя руководителей восстания, как национальных героев.

        На самом же деле руководили восстанием представители местной верхушки. Притворяясь лояльными российским властям, они втайне разжигали ненависть к русским, устраивали различные провокации. Угрозами они принуждали многих простых кочевников заниматься разорением хозяйств переселенцев и их физическим уничтожением.

        Все так же, применяя угрозы и запугивание, эта верхушка организовала и массовое бегство коренных жителей в Китай. Манапы, при переходе через границу со своими многочисленными стадами скота, нисколько не пострадали, поскольку у них было чем заплатить китайским пограничникам.

        Это восстание явилось типичным примером того, как в ходе жестоких общественных катаклизмов страдают прежде всего простые люди, бедняки. Конечно, российские власти тоже в значительной мере были повинны в причинах этого общественного взрыва.

        В заключение хотелось бы сказать, что имперской власти обидеть простой народ какой-либо коренной национальности очень легко. В СССР большевистская власть такое совершала неоднократно.

        Так, вскоре после революции ошибочные действия этой власти в отношении мусульманского населения Средней Азии и, вообще, действия, направленные на разрушение традиционного жизненного уклада, привели к недовольству жителей региона. Конечно, этим воспользовались националисты разных мастей, исламисты, белогвардейцы и иностранные агенты. Так, возникло басмачество.

        Его удалось ликвидировать в 1926 году, но в конце 20-х – начале 30-х годов это движение снова вспыхнуло в ответ на насильственно проводимую коллективизацию. В Киргизии банды басмачей активно действовали в южной части республики и в меньшей степени в Нарынской области.

        Вот и в 1961 году, проходя практику в той самой Нарынской области, Роман однажды своими глазами наблюдал произвол, осуществляемый партийной властью в отношении одиноко живущей в горах пожилой женщины-киргизки.

        Однажды, к ее глинобитной хижине, располагавшейся в верховье реки Мин-Куш, подъехал легковой автомобиль ГАЗ-69, которым управлял человек в милицейской форме. Переднее пассажирское сиденье автомобиля занимал инструктор райкома, одетый по обычаю партийных работников тех лет и тех мест в полувоенную форму синего цвета. Оба они были представителями коренной национальности.

        Эти два посланца партии, против воли старушки, забрали бОльшую часть скота из полутора десятков голов, ей принадлежавших на правах подсобного хозяйства. За это они пообещали ей выплатить, после оприходования скота, соответствующую компенсацию.

        До сих пор перед глазами Романа стоит такая картина: по горной дороге медленно движется ГАЗ-69, за ним плетется с десяток голов скота, которых хворостиной погоняет инструктор райкома в полувоенной форме. Последней семенит с причитаниями старушка, все еще надеясь на милость власти.

        А ведь, ее скот был для нее единственным средством существования. Государственное пенсионное обеспечение  колхозников (символическое по размеру) было введено лишь с 1965 года.
 
        Действуя подобным образом, причем в массовом порядке, местные партийные органы, во-первых, поддерживали политику наступления Н. С. Хрущева на личные подсобные хозяйства на рубеже 50-х – 60-х годов и, во-вторых, старались любой ценой добиться выполнения годовых планов по производству мяса, пуская под нож скот из частного владения.

        Как известно, закончилась такая политика полным крахом.

        Иллюстрация: Природа Киргизии