Толерантный чародей

По мотивам произведения «Сезон диких ветров» Amateur

– Давно это началось?

– Четыре дня назад, господин чародей. Сначала заболел козёл – начал давать молоко. Затем крокодил заплакал и перестал ловиться. Через день кокос загнулся.

– Люди богу молятся?

– Не жалея слёз.

– Так, значит, болеют пять дней. Это меньше десяти, но больше трёх.

– Я бы сказал больше четырёх!

– Понял. Около четырёх и восьми девятых. Слишком малый срок.– Натаниэль, неуклюже присел с помощью посоха лошади.– Сердце? Легкие? Может, печень?

– Яйца.

– Опять не угадал.

Чародей отвесил Натаниэлю саечку и, опустившись на колени, погладил лошадь по шее.

– Давай без телячьих нежностей,– ответил конь.– Посох отдай.

Чародей продолжал осматривать животное:

– Как тебя зовут, лошадь?

– Нчканыр Очковтырович Черездвекистыногузадерищенко.

– Иностранец, што ли?

– Не трави душу, чародей,– вороной крутил хвостом, как пропеллером отгоняя назойливых мух.– Лечи.

– Симптомы бешенства,– чародей погладил животное по голове.– Следов укусов нет… выпученные глаза…

– Глаза – это от мамы,– крупная слезинка покатилась по вытянутым скулам.

Руки чародея нежно прошлись по ногам и дотронулись до копыта.

– Я щекотки боюсь,– дёрнув конечностью, коняга заржал.

– Слышь, Нчканыр,– чародей подложил ладонь под подбородок лошади.– Пасть открой.

– А чо так грубо?

– И язык высуни.

– Ага, щас всё брошу и начну высовывать.

  Натаниэль внезапно надавил указательным пальцем на точку смыкания челюстей. Лошадь рефлекторно подняла ногу.

– Мин пардон,– товарищ ткнул коню в другое место. Из пасти тут же высунулся язык. Клацнули жёлтые зубы. Пахнуло прелым сеном и коноплёй.

– Опухший язык… сухость, шелушение роговых слоев…– чародей задумался.

К лошади начали подтягиваться селяне.

– А можно за хвост дёрнуть? – чумазый мальчик в оборванном рубище подошёл с тылу.

– За хрен своего деда дерни,– коню было противно такое внимание деревенских,– пожрать лучше чего-нибудь принеси.

Склонившиеся над Нчканыром староста и крестьяне перешептывались, показывали на что-то пальцем и смеялись.

– Чума? Гнойников нет. Уплотнения в задней части… и в груди тоже… Опухоли. А это что?

– Ты аккуратней там,– круп задрожал, уши выпрямились, дернулись конечности.

– Мертвая плоть… Не может этого быть.

Едва не потеряв равновесие, Натаниэль поднялся с пола:

– Что же такое с его ногой?

Все в ожидании смотрели на чародея, по лицу которого бродила тень ужаса.

Посчитав ноги у коня, чародей удивился:

– Это не нога.

Что-то чёрное под брюхом то удлинялось, то уменьшалось.

– Что это? – не выдержал, прервав свои мысли, мельник.

Натаниэль не решался поднять глаза:

– Как сказать правду?

– Есть еще заболевшие? – изменившимся жестким тоном спросил он.

– Да, господин. У моего ишака точно такие же симптомы. Сухость во рту и такая же колбаса выползла.

Хозяин кобылы горестно вздохнул.

– Я вылечу ее,– произнес Натаниэль, несказанно обрадовав крестьян, – только вы отвернитесь.

Улыбки сползли с лиц крестьян.

Чародей пристально смотрел на ползущие по весенней траве улыбки:

 – Если еще кто-то заболеет, особенно человек – к нему никто не должен приближаться, пока не придет чародей. Вам ясно?

– Да, господин.