Сказка о Стране Поэтов. Часть 3

Порой мы сами не понимаем, как любим жить прошлым. Оно проще, конкретнее, расписано по секундам, и вы знаете что делать. Но, увы, это уже произошло и время для действий, знаний, стратегий, тактик и прогнозов вышло. И тогда вы «растягиваете» время на настоящее и будущее, таща этот груз как бурлак по Волге, гоняясь за часовой стрелкой.
Вы можете бить себя в грудь и клясться всем святым, что живете исключительно настоящим. Я вас разочарую – вы всего лишь пешка в шахматной партии ваших призраков из прошлого. Вы – массовка в театре теней, которая теряется во мраке.
Самый элементарный способ доказать это, задать вам ситуацию из прошлого, которую вы очень любите или ненавидите, и спросить, что бы вы сделали. И вас выдаст не то, что вы в точности повторите прошлое, вас выдаст выбор другого варианта развития событий. Это ваш цугцванг – вынужденный ход, который неизбежно приводит к мату.
Представьте, что однажды вы столкнулись с самим собой, только ребенком. Как ни грустно, но первое о чем думает человек в такой момент, это просить свою врменнУю копию прожить жизнь иначе, он  советует чего избежать и к чему стремиться, чего стоит бояться, а что стоит сделать во что бы то ни стало.
Почему мы стремимся переносить ответственность на детей? Потому что ребенок самое доверчивое и при этом невероятно надежное существо на свете. Загляните в Сквер Ерзунков, и вы увидите многочисленные палатки, сооруженные из стульев и одеял, где малыши рассказывают сказки с помощью фонариков призматической формы со вставленными бумажными трафаретами. Где с карманными фонариками дети лежат под одеялом или кроватью и читают книжки. Где в огромном лабиринте, стены которого обклеены обоями с изображением зверей,  в темноте, с тихими смешками  и шепотом дети играют в прятки со спящими родителями…
Игры детей, как и лимит их ответственности прекращаются с появлением первого страха – страха родителей, страха людей, которые против таких игр, страха наказания. Этот лимит сокращается, когда вы отправляете ребенка в нелюбимую секцию, отправляете его спать, не разрешая закончить довести его дела до конца (особенно, если это дело не связано с учебой), запрещая ему общаться с людьми, которые вам не нравятся из принципа и так далее…
Из-за такого короткого, но частого слова «нельзя», ваш ребенок однажды проснется с мыслью, что он ничего не хочет из того, что хотите вы. Он бунтует, проявляете несерьезность к обычным делам, ради возвращения к отправной точке в прошлом, когда у него появился первый страх, когда он услышал свое первое «нельзя». Но момент упущен. Каждая утекшая секунда для нас точка не возврата.
Поэтому, когда предоставляется шанс, вы хотите все исправить, но чем?
Нельзя.
Не делай этого, не смотри туда, не слушай, не знакомься, не испытывай…
Нельзя.
Ксанф много лет назад встретил Прошлое. Маленькую рыженькую девчушку. И, несмотря на многочисленное «нельзя» в его жизни, на нерациональность его существования, на темп проживаемых им лет, на  ошибки, на обиды, на предательства, на тонны знаний, на все перипетии мира сего  - он обнял кроху и со слезами на глазах сказал:
- Ты проживешь удивительную жизнь, не меняй в ней ничего, слышишь?
Это было его единственное «нельзя». Первое «нельзя» в этом мире, которое стоит сказать каждому взрослому своему ребенку.
Просто живи. Как хочешь или как придется. Это уже твой Выбор. Но он должен быть. Без запретов. Без рамок. Без законов. Только ты и твоя совесть. Это твой самый точный компас.
Наша единственная жизнь дана нам только ради одного слова…
Можно.
Жаль только, что время утекало слишком быстро. Ксанфу было всего двадцать, а он уже увидел, узнал и ощутил столько, что и на сотню жизней хватит. Он всегда спешил. Он бежал от прошлого. Бежал от кабального «нельзя». Просто бежал, пока в один прекрасный день не остановился на берегу моря, возле старого маяка.
- Я ждал тебя.
Рыжеволосый резко обернулся, тяжело дыша. В голове стучала кровь, сердце отбивало чечетку, а ноги неприятно сводило судорогами, но юноша упрямо держался на ногах и в руках.
Скрестив руки на груди, посреди пляжа стоял высокий светловолосый мужчина, в потертых штанах-карго, черной майке и босой. Через право плечо свешивался левый кед, связанный шнурком со своим напарником, висящим за спиной их хозяина.
- Кто вы? – прохрипел парень.
- Меня зовут Марк, - обаятельно улыбнулся незнакомец и сделал два шага в сторону Ксанфа. – Я все ждал, когда же ты достигнешь финишной черты…
- Черты? – непонимающе посмотрел на мужчину юноша.
- Да, - подошел еще ближе Марк. – Ты сам провел эту черту. Это место здесь благодаря тебе…
Бесконечная зеркальная гладь спокойного моря идеально сливалась с ночным небом. Казалось, еще шаг и ты провалишься в звездную бесконечность.
- Лови ее! – внезапно крикнул Марк и побежал вдоль кромки воды.
Не понимая, что ловить и где, Ксанф бросился со всех ног следом за мужчиной. Несмотря на бесконечную усталость, он бежал. Это получалось у него  лучше всего. Не ставить цели, а идти к ним.
Через несколько мгновений, парень, давно обогнавший своего нового знакомого, услышал странный треск, и когда поднял глаза к небу, то не заметил, как его правая нога зацепилась за левую , и он упал на мягкий песок.
С неба стремительно падала звезда.
Парень поспешил встать, чтобы поймать ее, но был остановлен сильной рукой.
- Не надо, - прошептал ему в ухо бархатный голос.  – Я знал, что ты не Пустой, Ксанф.
- Откуда ты знаешь мое имя? – пробормотал парень, вырываясь из хватки Марка.
Маэстро загадочно улыбнулся.
- Тебя волнует этот вопрос?
Последующие пять лет постоянного пребывания в Стране Поэтов у Ксанфа было много вопросов, на некоторые Маэстро отвечал вполне охотно, на некоторые односложно, но были темы, которые он не предпочитал обсуждать более одного раза. И это были разговоры о Пустых.
- Их не так много здесь, - отхлебнув колы как-то сказал Маэстро, когда они сидели на берегу моря. – Я стараюсь контролировать их присутствие. Они опасны, Ксанф. Дело даже не в их ненависти или зависти, которая может появиться к тем, у кого есть мечта. Они уничтожили мечту в себе, сожгли, отрезали, заморозили или сломали свои крылья. И порой неосознанно, они это делают с другими…Это как чума - стоит заболеть одному и процесс необратим.
Юноша ждал, пока его наставник продолжит.
- Сначала я думал, что ты – один из них, но…ты что-то другое, ты умеешь направлять, контролировать и упорядочивать. Именно об этих твоих качествах говорит это место. Ты свободен как море, но в то же время, направляешь в нужное место в любое время, как смотритель маяка. Здесь и сейчас мы нуждаемся именно в этом – в порядке…
Человек, который всю жизнь люто ненавидел запреты, усмехнувшись, покачал головой:
- Я не буду полицаем или кем-то похожим, Марк. Помочь направить я смогу, но только лучом прожектора. Хватит с меня слов.
- Ты решил замолчать навсегда и стать отшельником? – насмешливо приподняв брови и скрестив руки на груди, спросил Маэстро.
Вместо ответа, Ксанф запульнул в Марка булочкой.
- Твое имя означает «рыжий», - внезапно сказал Марк, - а у вашего народа всегда были сложные отношения с законом. Поэтому я и не прошу тебя следовать правилам, а следовать совести…
Марк встал, и отряхивая штаны, добавил:
- Иногда порядок строится не на власти, а на справедливости…
Он развернулся, подхватил пустую банку газировки и кеды, и уже собирался было уйти, когда услышал тихий голос рыжеволосого:
- У справедливости слишком высокая цена, а у власти много соблазна.
- Разве? Пока ты бежал до финиша, ты тратил только свои физические силы, мысленные, чтобы производить расчеты сил и вычислять правильные ходы и повороты. И ты пришел первым. Разве ты заплатил высокую цену? Никаких жертв, никаких затраченных миллионов, только труд и взвешенные решения. Кроме того, кубок победителя у тебя есть, а перекупить твою победу уже никто не успел. Соблазн остался в прошлом с твоими ненавистными «нельзя».
Маэстро подмигнул опешившему юноше и пошел в сторону своего Квартала, крутя в воздухе кеды за шнурки.

***

Знаете какое утро самое худшее? Когда каждое утро вы думаете, что все произошедшее было дурным сном и обречены на разочарование. Только среднестатистический человек переживал это раз-два в неделю, месяц, год, десятилетие. А рыжий парень, который не любил слово «нельзя», страж порядка в Стране Поэтов, вечный бегун испытывал это разочарование ежедневно, по несколько раз на дню, когда его карие глаза встречались с глазами его отражения, будь то вода в луже, стекло витрины или даже экран смартфона.
Ксанф ненавидел зеркала и в его стареньком маяке, где он обитает, не было ни одной отражающей поверхности. Иногда парень с интересом рассматривал свои руки, проводил подушечками пальцев по контурам лица, пытаясь уловить, хоть одну родную морщинку, шрам, прыщ, родинку или даже пОру. Но его надежды каждый раз разбивались, порождая очередную волну разочарования.
Каждый день, спускаясь в подземку и бросая случайный взгляд в окна вагона метро, он видел высокого крепко сбитого парня, с ярко-рыжими волосами, карими глазами и бледной кожей. Не изменяя своим привычкам, Ксанф носил кожаную куртку с капюшоном поверх толстовки, синие джинсы и кроссовки. Это был и он, и не он одновременно.
Парень был реинкарнацией, ставшей альтер-эго одного юного создания пять лет назад.
Он не помнил своего имени, но знал, что оно не такое глупое и пафосное, он не помнил своей внешности, но порой ему казалось, что волосы были темнее, да и ростом он был пониже. Он не помнил, как умер… Но он помнил своего хозяина. И частенько его навещал. Рыжий помнил о данном обещании, оставаться с ним даже после своей смерти…
Но не только поэтому он почти каждую ночь проводил несколько минут в темной комнате хозяина, неважно, спал он или бодрствовал. Однако, юноша не любил признаваться самому себе в этом…Разочарования. Слишком много «нельзя» появилось в его жизни.
Вот о какой финишной черте говорил Марко. Ксанф пришел в Страну Поэтов в день своей смерти. В день появления первого «нельзя» в его новой жизни.
Альтер-эго среди Мечтателей довольно распространенное явление, у кого-то их два, у кого-то три, а может и больше. Бывали и те, кто посещал эту Страну в единственном экземпляре. Как правило, все эти двойники жили со своими оригиналами. Кто-то был полной копией своего создателя, кто-то наоборот кардинально отличался. Кто-то «жил» в Стране постоянно, кто-то просто заглядывал «на огонек».  Но факт оставался фактом – Страна была бесконечным балом маскарадом.

Двери вагона со скрипом открылись. Ксанф тяжело упал на одно из сидений в полупустом вагоне и натянул капюшон куртки на глаза. Ночь только начиналась, а он уже смертельно устал и  хотел домой, к прибою.
Но как страж порядка, он должен был отзываться на любой зов и прибывать туда, где в нем нуждались. Сегодня его попросил о помощи его друг и напарник Яска. В Квартале Беспризорников.
Ехать было прилично, поэтому Ксанф решил воспользоваться небольшим перерывом и немного подремать. Он откинулся на сидении, прикрыл распухшие веки и скрестил руки на груди. В наушниках звучала его любимая песня на его самом любимом моменте: «Ты видишь, я не могу быть покинутым, потому что я не один…»
Мы все не одиноки, потому что внутри нас всегда что-то есть, будь то внутренний голос, совесть, вторая личность, даже глас божий – неважно. Мы никогда не одиноки и потому не покинуты.
Человек, придумывая что-то, не допускает мысли, что у этого чего-то может быть свое мнение. Интеллектуальная собственность прав не имеет.  Почему люди не думают, что у фантазии есть своя фантазия? Свои простые радости и желания? Элементарные эмоции?
Потому что не хочет быть покинут. Есть такое понятие как коммерческое искусство – творчество на продажу, иначе говоря. Человеку проще подавать бред, безумие, фарс, ложь…Картинку. Проще всего продать или подарить картинку, которая красивая, интересная, возможно, вызывает какие-то эмоции у зрителей, но она -  всего лишь средство заработать. Человек никогда не визуализирует часть своей личности, не продаст и не подарит частицу своей души, не даст ей свободу, набьет свой организм таблетками, а голову клише, чтобы фантазия никогда не возвращалась или смирно сидела в клетке.
Почему человек запирает фантазию? Потому что он боится ее?  Мы сами себе враги, палачи и судьи. Нам проще держать фантазию в сыром подвале мозжечка, или в башнях больших долей мозга, но не дать ей право на жизнь, которую они проживут лучше, как нам думается. И самое для нас страшное, проживут ее без нас…
Наша голова как большая тюрьма, где в коридорах извилин теменной доли мозга, то тут, то там к стенам прикованы темные фантазии, отражения темной стороны нашей души. Где в больших долях сидит научный совет из четырнадцати человек: семи великих грехов и семи великих добродетелей,-  владения которых разделены центральной бороздой и грехи живут на левой полушарии, а добродетели – на правом.  Где в мозжечке постоянно крутят ручной двигатель шестьсот сорок молодцов. Где продолговатый мозг, как пограничный гарнизон и посольство, соединяющее идейный центр с остальным организмом, который порой не очень доволен работой научного совета, но не может сильно жаловаться, только бастовать путем общей физической усталости.
Беспомощность в вопросе отстояния своей свободы раздражала Ксанфа с каждым днем все больше. Несмотря на то, что он был эгоистом, трусом, но при этом талантливым и целеустремленным парнем, несмотря на то, что он всегда держал себя выше правил и закона, патологически лелеял свою свободу, он попался в ловушку самой неправильной, преступной и кабальной вещи на земле.
Любви.
Он любил хозяина, который дал ему вторую фантастичную жизнь,  оставив его характер, но перечеркнув его оболочку. В конце концов, это всего лишь тело…
Рыжий блаженно закрыл глаза.
«Ксанф слышит как хозяин его жизни тихо дышит, грудная клетка плавно поднимается и опускается вниз. Одеяло скинуто. Ему жарко. Хозяин ненавидит жару. На хозяине какая-то дурацкая одежда – узкие брюки и жилет с «хвостом», как у фрака с дурацкими золотыми застежками на цепочках. На голову натянут капюшон с тремя хвостами, на концах которых были колокольчики. Его хозяин – Шут. Рыжий чуть не расхохотался в голос. Какая ирония…
Его маленький Шут. Хозяин в очередной раз придумал для себя нелепый образ, который странно ему шел. Твой хозяин любил придумывать образы. У него было бы миллион альтер-эго, если бы он захотел, но он выбрал тебя…это его маленькая месть. Маленькая шалость  Маленького Шута.  Большая шутка смерти и жизни. Оксюморон реальности и вымысла.
В такие моменты, Ксанф вспоминал о прошлой жизни и как он проводил ее со своим хозяином. В такие моменты он любил прикасаться к нему. Подушечками пальцев парень мягко провел от голой розовой пятки до впадинки под коленом. В самом центре голени, под брючной тканью, находится маленьких шрам от ожога. Сквозь впадинку под коленом и дальше вверх под бледной кожей проступают вены, образуя причудливый узор. Хоть ткань и скрывала это, но юноша, который сидел на краю кровати и улыбался с закрытыми глазами, зная в точности карту тела своего хозяина, мог бы с уверенностью сказать, что шрам похож на оранжевую луну, на каком участке бедра вены сплетаются в узел и снова расходятся в другие направления, где конкретно стягивается  длинная приводящая мышца, место , где была сломана малоберцовая  кость, когда хозяину было десять лет...
Проведя костяшками пальцев по изгибу бедра, снова кончиками пальцев Ксанф проводил по голому участку кожи, между поясом брюк и разрезом жилета. Хозяин сегодня спит крепко и поэтому не реагирует на дразнящие кожу прикосновения. Рыжему редко выпадала такая возможность. Обычно хозяин резко просыпался и растерянно смотрел на юношу. Но со временем Ксанф приноровился реагировать быстро и исчезал до того как веки с дрожащими ресницами распахнутся.
Пропустив уровень сердца, на который страж не смел, не смеет и никогда не посмеет покушаться, он провел подушечками пальцев по скуле такого родного лица. Мягкими движениями, будто считая, Ксанф прикоснулся мизинцем к каждой веснушке на лице хозяина. Сегодня их 212. Чем старше становится хозяин, тем меньше становится этих рыжих отметин. Они еще есть у него на плечах, образуя забавные солнечные созвездия.  А еще над левым глазом, под волосками брови, у хозяина есть маленький шрам, который забавно дергается, когда меняется погода.
Ксанф пропустил длинную рыжую прядь сквозь пальцы. Он знал, что волосы хозяина всегда пахли морозом, ромашкой и крапивой. И что он ненавидит коротко стричься.
Он знал, что кожа хозяина пахнет как детская – смесью теплого молока и чего-то сладкого. Однажды хозяин ему сказал, что так пахнут дети. Они пахнут солнцем.
В такие моменты ты прощаешь хозяину все. Ведь, по сути, ты сам виноват во всем…Ты ушел без его согласия, даже не предупредив. Покинул. Оставил одного.
И чтобы проучить тебя, ты обречен существовать в чужом теле на границе двух миров. Покинутый. Одинокий. Зависимый.
Вы оба безнадежны. Ибо пока вы были в одном мире, ваше упрямство, трусость и страх мешали вам преодолеть преграду между вами. Теперь все сложнее. Вы две разные сущности из параллельных вселенных, которые, согласно аксиоме, не пересекаются. Только у вас была своя аксиома.
 Никаких аксиом.
Взгляд парня упал на несколько фотокарточек стоящих на комоде, напротив кровати, где он сидел. Его всегда привлекала одна фотография. Она пряталась среди многочисленных кадров, у самой стены, за стопкой книг. Пыли на рамочке никогда не было, следовательно это была любимая фотография хозяина.
Аккуратно встав с постели, Ксанф достал эту фотографию, где была запечатлена улыбающаяся пара – его хозяин и молодой темноволосый парень с смешными очками на носу. Оглядевшись, и увидев стул, рыжий тихонько сел и принялся внимательно разглядывать лицо незнакомого парня в лунном свете.
Он уже много лет рассматривал его и знал наизусть каждую морщинку и волосок этого лица. Но Ксанфа никогда не покидало ощущение, что чего-то не хватает в этой фотографии.
Он, почему-то впервые  за долгое время, подумал, что может стоит вытащить фотографию из рамки и когда уже развернул ее непрозрачной стороной к себе, увидел криво написанные выцветшими чернилами строки:
« Здравствуй, Ник. Сегодня один день как тебя не стало. И я тебя ненавижу…»
Ненавижу.
Ксанф, руководствуясь каким-то потусторонним инстинктом, вытащил из внутреннего кармана ручку и что-то нацарапал.
Ненавижу.
Она его ненавидит.
Хозяин…Девушка, которую он защищает, которой служит со дня своей смерти…
Ненавидит.
Ксанф радостно улыбнулся. Это именно те слова, которые он хотел услышать  от нее однажды.
Он поставил рамку на прикроватный столик и поцеловал спящую девушку в странном костюме Шута в губы, ловя момент, ибо кто-то уже с минуту его нещадно будит…»
- Сан, Саааан! – послышался грубый голос.
- Какого хрена? – прохрипел страж, прочищая горло. Слипающиеся глаза парня разом распахнулись, когда он увидел рядом сидящего с собой Яску. Выглядел гитарист, прямо скажем, неважно. Губа была разбита, под темной челкой вырисовывалась неплохая шишка, а на левой скуле наливался синяк. Гребушки-воробушки.
- Найс, - хмыкнул Ксанф, смахнул с головы капюшон и достал пачку сигарет. Прежде чем затянуться, он снова хмыкнул, затем провел большим пальцем по нижней губе и улыбнулся:
- Ненавидит.
Парни покинули вагон.

***
Утром хозяйка Ксанфа обнаружила рамку со старой фотографией, на обороте которой под ее надписью было написано:
"Я тебя тоже, Аида..."