Ферма

   Я прислушался к биению жизни в своем теле. Тоненькая жилка билась в такт стрелкам часов, отсчитывающих, прожитые мной мгновенья. Жизнь теплилась только под одеялом. Вылезать наружу не хотелось. Я жил на втором этаже, дома, перестроенного мною из колхозного пчельника. История эта давняя, но ее надо рассказать иначе читатель ничего не поймет из дальнейшего повествования. Строительство кооперативного дома, где я был председателем заканчивалось и надо было подумать, куда пристроить остатки строительных материалов как правило остающиеся после большого строительства.
     Вариантов было несколько: заплатить фирме за утилизацию отходов, выкинуть самостоятельно. И то и другое требовало средств, которых как известно всегда не хватает. Часть материалов забрал подрядчик, остальное пришлось пристраивать мне.
   Надо сказать, что к тому времени, а это далекие 80-е годы, прежнее правительство окончательно отчаялось накормить собственное население. В этой связи всем гражданам выделялись участки земли, площадью шесть соток, на которых каждый самостоятельно должен был вырастить два мешка картошки, чтобы не умереть с голоду зимой. Поскольку выделялись, как правило- неудобье; болота, пустыри, глиноземы, то для выращивания чего-либо нужен был навоз, который новые сельчане за пол-литра водки покупали у колхозников. Те в свою очередь воровали его у государства или у своего колхоза. В то время это было нормально, поскольку подсобное хозяйство самих сельчан было рентабельным только потому, что держалось на уворованных из колхозов комбикормах.
    В общем, надо сказать, что навоз был своего рода валютой. За машину навоза можно было достичь много. Например, однажды я подвозил местную доярку к расположенной рядом с садовым товариществом ферме. Разговорившись, доярка поинтересовалась: не соглашусь ли я ей отдаться, обещая за это машину навоза. Такое странное предложение заставило меня задуматься, но пораскинув мозгами, я отказался. Хотя навоз был очень нужен. 
     У меня тоже был такой участок. Поскольку я стал счастливым обладателем участка довольно поздно, то располагался он за 101 километром. Каждый, кто жил в СССР знал, что это означает. Туда, как правило ссылали провинившихся граждан, не ладившись с уголовным кодексом. Мне он был не нужен, я взял его по просьбе родителей, Но их планы поменялись, и участок остался в моей собственности. Позднее правительство решило помочь всем новым селянам и выделило каждому собственнику ссуду на 2 года. в размере 3 тысяч рублей. Отказываться - было глупо и я взял деньги, на которые тут же купил себе подержанный автомобиль "Запорожец". 
    Два года пролетели быстро и пришла пора возвращать деньги. Чтобы отчитаться надо было на участке иметь какой никакой садовый домик. Так что пришлось взяться за топор и соорудить нечто пригодное для проживания, где я и обитал. Остальные деньги т.е. почти 2 тысячи надо было возвращать. К счастью за эти два года в стране произошли большие перемены. Случился дефолт, объявленный правительством новых реформаторов во главе с Гайдаром.и на 2 тысячи рублей можно было купить разве что буханку хлеба. Таким образом я стал полноправным собственником домика в деревне и уникального авто, с мотором сзади, как у Порше.
    Но события развивались своим чередом и через некоторое время я, как и всякий русский человек, почувствовал потребность построить на участке баню. Сказано-сделано. По счастью рядом находился один из многочисленных недостроенных пионерских лагерей, ставших жертвой перестройки. Его охранял некто Христофор. Христофор был настоящим самородком, мастером на все руки. Явился он в нашу деревню из приморья, куда в свое время бежал из Анапы, за какие-то проступки, о которых он упоминал очень туманно. Его откровения сводились к тому, что он работал секретным агентом и подлежал ликвидации т.к. слишком много знал, но благодаря собственной находчивости, спасся и жил в нашей деревне.
    Охранять в лагере строго говоря было нечего, т.к что можно было утащить утащили уже до него. Поэтому основную часть времени он проводил в игре на гармошке и за исконно русским занятием, деля его со своим зятем Олесем, который для большей солидности представлялся незаконнорожденным внуком Сталина.
    И вот на их беду в этом безмятежном раю появился я с предложением построить мне баню. Им бы гнать от себя беса-искусителя. Но искус оказался сильнее. И они согласились. Спустя какое-то время баня была построена. А поскольку я тоже в те годы не чурался исконно русского занятия, то мы часто собирались чтобы обсудить ход строительства. Позднее к нам присоединился беглый моджахед из Таджикистана Мишка он же Мехмеди. В это время там шла гражданская война Его руководство войну проиграло и всем бойцам пришлось покинуть страну.
   Во время наших посиделок мы, как водится обсуждали нашу жизнь, делились воспоминаниями. Я поделился своей давней мечтой поселиться в каком-нибудь бывшем поместье, завести небольшую фермочку с домашними животными: коровами, курами, петушками, овечками. Все это были ни к чему не обязывающие фантазии, т.к я никак не предполагал, что подобные рассуждения могут привести к каким-либо последствиям. Но, как я уже показал выше, бес не дремлет. На мои не вполне трезвые излияния Христофор мне сказал, что как раз такое поместье имеется неподалеку. 
     На следующий день мы отправились посмотреть на "поместье". Им оказалось здание колхозного 2-ух этажного пчельника постройки 70-х годов. Вокруг него и в самом деле располагались остатки сильно запущенного старинного парка с 200-летними липами и большим количеством более поздней липовой поросли. Христофор знал об этом пчельнике поскольку одно время он работал здесь колхозным пасечником и собирал липовый мед приносимый пчелами с окрестных лип.
    Однако главным занятием пасечника был отнюдь не мед, а проведение неформальных мероприятий областного руководства. После нашего поселения здесь я еще долго находил в земле многочисленные "белые головки" - крышки от бутылок водки. Интересно, что находил бутылки не только советского производства, но и дореволюционные из темного стекла и даже из фарфора.
   Такое "намоленное место" не могло не понравиться. И я решил конкретизировать свою идею.
Для этого нужно было встретиться с председателем колхоза, поскольку пчельник принадлежал колхозу. Председателем был Геннадий. Колхоз занимался выращиванием картошки по канадской генной технологии. Мы пригласили Гену попариться во вновь построенную баню, на что он охотно согласился. Он тоже был не чужд исконно русского занятия. От него мы узнали что картошку в России едят 7 и 8 и более поздних поколений, если считать от семечка. Что первое поколение это "супер-супер элита". второе поколение "суперэлита", третье поколение это и есть "Элита", а едят картошку на Западе 4и 5 поколение. Пчельник он без проблем согласился продать, поскольку колхозу он был не нужен. Что нам и требовалось.
    Кто жил в те годы в русской деревне, знает, что люди здесь живут не злые, но бедные. Дом без хозяев, особенно дом москвичей справедливо рассматривается ими как военный трофей, который подлежит утилизации. К счастью я об этом знал из рассказов друзей и знакомых. Так у одного приятеля был дом в Ряжске. Когда после зимы он возвращался к себе в дом, он обнаруживал, что все мало-мальски ценное, включая электросчётчик соседями было из дома вынесено и продано. Другой приятель на зиму зарывал ночью все металлическое: ложки, кружки, чайники и т.п. в землю, чтобы отрыть все это весною, когда земля оттает, с началом дачного сезона. Поэтому пчельник мы решили с Христоформ перестраивать вместе. За мной были стройматериалы, за ним работа. Поскольку в основном и то и другое у нас было перестройка обошлась нам не очень дорого. Перестроенный пчельник мы разделили пополам. Предполагалось, что мы с женой будем жить в нем наездами, а Христофор с женой Леей постоянно. Такое мироустройство гарантировало неприкосновенность нашего жилища и защиту от посягательств соседей.
    Для узаконивания нашего детища, мы обратились в БТИ. Принявшая меня дама по имени Любовь Серафимовна пожелала ознакомиться на месте со столь необычным строением, так что мы отправились в нашу деревню вдвоем. Нас уже ждали.Надя и ее мама, которая гостила у нас накрыли стол. Любовь Серафимовну это несколько озадачило, поскольку она почему-то была уверена, что здание мы будем обследовать вдвоем. При расставании Любовь Серафимовна сказала историческую фразу:
 - Эх, Леонид Владимирович, Леонид Владимирович! Только время с вами зря потеряла.
 В этот  момент я понял, что на самом деле Любовь Серафимовна приезжала не дом обмерять, а за своей судьбой.  Но я не оправдал ее надежд. Но надо отдать ей должное: дом она все-таки узаконила.
.    В этом то доме мы и поселились. Осталось только завести фермочку, что и виделось в радужных мечтах. Христофор горячо поддержал эту идею. Для начала решили обзавестись коровой. Имелось ввиду, что я куплю корову, а ухаживать за ней будет Христофор. Молоко же и прочие коровьи радости будем делить пополам. Сказано - сделано. Вскоре Христофор привел корову Милку, которая по его рассказам обещала быть очень удоистой.
    Летом все было ничего. Корова паслась на соседнем лужку и исправно давала молоко. Но к зиме стали сгущаться тучи. Кормов было заготовлено мало и бедная корова вскоре слегла. Приехавший ветеринар сделал ей пару уколов витаминами, но это не помогло. Встал вопрос: что делать? Как раз в это время Лея испытывала недомогание и лечилась у местного народного целителя заговорами и потением. Заговоры и потение стоили недешево и в один прекрасный момент мы узнали, что наша Милка пошла с молотка (на скотобойню). А деньги от ее продажи пошли на оккультное лечение Леи. Семья оказалась не такое дружной, как хотелось бы.
     Олесь, муж дочери Христофора, был родом из Курской области. Женился он, когда проходил срочную службу в воинской части, расположенной неподалеку от нашей деревни.
Зинаида работала в воинской части поварихой, и Олесь не смог устоять против ее чар. Свадьбу справили здесь же и вскоре родился Коля, но об этом позже.  Узнав, что я не остыл и по-прежнему мечтаю о домашнем животноводстве, Олесь сообщил, у его папаши в Курской области есть большое хозяйство и он наверняка с удовольствием поделится живностью. Для начала решили сделать разведывательный выезд. К тому времени я уже продал свой Запорожец и обзавелся подержанным Фордом цвета зеленый металлик.
    В те годы еще не было массового распространения иномарок. В основном народ разъезжал на продукции отечественного автопрома. Появление на Форде-Мондео в Курской области было явлением экстраординарным что-то вроде прилета космического аппарата с инопланетянами. В добовок к Форду у меня был огромный переносной мобильный телефон Нокиа с антенной и телефонной трубкой. Массового распространения мобильных телефонов еще не было.
    По дороге мы останавливались в придорожных кафе, и всегда откуда-то из-за кулис появлялся бандитского вида внушительный хозяин, чтобы выразить уважение солидному клиенту и заодно рассмотреть, что за птица к ним пожаловала. На каждом посту ГАИ нас останавливали и внимательно изучали документы, пытаясь понять кто это перед ними. Но все это не помешало нам добраться до цели назначения.
   Доехав до Курска, мы взяли курс на Щигры, а оттуда на деревню Козловку, близ которой располагался хутор - родина Олеся. Асфальтовые дороги кончились и наш Форд запылил по грунтовке и черноземной грязи. В Козловку приехали затемно. Моему взору предстала украинская хата и большой хоздвор. На звук авто из дома вышел отец Олеся - Алексей по прозвищу "Леха-Курица", которым тот очень гордился поскольку получил его во время своих двух ходок, которыми он тоже гордился. В общем - надо сказать, что в деревнях мужик, который не имел ни одной "ходки", рассматривался как не вполне полноценный. Имел "ходку" и Олесь . Отец узнал Олеся, обрадовался и повел нас в хату. Поговорив немного, сразу легли спать. Мне постелили на кровати, Олесь и его брат легли на полу, не раздеваясь и сразу захрапели.
    Утром попили чая, заваренный из веточек вишни. И отправились смотреть домашних животных. Рядом с хутором протекала какая-то речушка, на которой паслось немереное количество уток и гусей. В сарае радостно хрюкала свинья. Во дворе стояла телега с лошадью и бродили многочисленные куры. Кроме того, была еще голубятня с голубями. И Олесь и отец были страстными голубятниками. Выбор был солидный. Сделав ревизию, мы отбыли домой. Съездив еще раз в Козловку, мы привезли семейство гусей, десяток кур, пару кроликов и целую стаю голубей. Для начала было неплохо.
    Для пернатых мне пришлось построить сарай. Никогда не знал, что гуси очень семейные птицы. Главой семейства был огромный белый гусь Яшка. Семьей были две гусыни. Утром Яшка выходил из сарая первым, как и положено мужику, и дожидался, когда проснуться его жены. Зато, когда из сарая выходила одна гусыня, а затем другая, радости его не было пределов. Где бы он ни был, лн радостно кидался им навстречу, широко раскинув крылья и издавая восторженный гогот. При таком согласии в семействе, гусыни очень скоро сели на яйца. В короткие перерывы сидения на яйцах семейство не торопясь, прогуливалось по двору, оставляя повсюду солидные следы своей жизнедеятельности.
     Кроме гусиного семейства на нашем скотном дворе паслось десяток рыжих кур с красными гребешками. Время от времени одна из них подходила к крыльцу дома и скособочив голову одним глазом пристально и осуждающе смотрела на нас и в нем ясно прочитывалось "напишем прокурору". Эта сквалыжная манерка боком вышла паре из них.
Дело в том, что среди пайщиков кооперативного дома, где я был председателем правления была кампания из молодых женщин, которые писали на меня многочисленные кляузы во всевозможные инстанции, что очень мешало делу. Что я только не делал, чтобы их урезонить, но ничего не помогало. И тогда я вспомнил старинный способ магии вуду, Чтобы избавиться от врагов было необходимо назвать курицу именем врага и затем отрубить ей голову. Поймав пару куриц, я назвал их одну Светка, другую Людка и лишил их голов. Самое странное, что это помогло, после этой процедуры обе женщины вышли из кооператива и больше я о них ничего не слышал.
    Голубей Олесь привез себе, соорудил для них голубятню и был совершенно счастлив. Но бес не дремлет. Узнав о таком количестве живности, к нам повадились любители легкой поживы. Первым стал наведываться соседский кот. Предметом его вожделений были голуби.
Но вскоре Олесь заметил уменьшение числа подопечных, за что нарушитель конвенции поплатился жизнью. Олесь его пристрелил. Следом за ним лишился жизни пес породы лайка Джек за несанкционированное поедание одной из куриц. В деревне нравы существенно отличались от городских.
   Предполагалось, что за нашей скотиной будет заботиться Олесь, за определенную заработную плату. При этом мы будем иметь ежедневно свежие яйца. Но время шло а яиц все не наблюдалось Однажды случайно вернувшись домой раньше срока Надя наткнулась на жену Олеся Зинаиду, которая несла из нашего курятника себе домой лукошко с яйцами Поинтересовавшись почему она не несет яйца нам, услышала в ответ, что в яйцах много холестерина и пожилым людям есть тх вредно. После этого судьба кур была решена. На это решение повлияло также обострение астмы, которой страдала моя жена.
   Гусиное семейство и кроликов я отдал Хритофору, а курей забили и съели. Христофор гусям не обрадовался и о них не заботился, отпускал их самостоятельно гулять по окрестностям. Так что вопрос их гибели был лишь делом времени. Что вскоре и произошло. Губителем как ни странно оказался не волк или лиса, которых в те годы было много вокруг, а огромный орел, который на запах откуда-то прилетел и задрал наших гусей, покрыв белым пухом прилегающее поле. На этом животная эпопея для нас закончилась.
    Остались только кошки. Они появились глубокой осенью, когда временное население подмосковных дач и участков откатывается в город, оставляя судьбу бедных животных на усмотрение их самих. Вначале их было две одна полосатая серая и другая белая с серыми пятнами. Морозным утром, выходя во двор я сразу встречал две пары кошачьих глаз, сурово и вопросительно смотревших на меня. Я знал, что деваться мне некуда и выносил им что-нибудь вкусненькое. Когда мы надолго уезжали по делам, кошки оставались на волю соседей, и те кормили их тем же чем кормили своих домашних животных т.е.комбикормом. Оказалось, что с голодухи и кошки едят и комбикорм. К лету кошачье население утроилось и мне показалось, что если так пойдет и дальше, то скоро прохода от них не станет.
    Вспоминая своего родителя, который постоянно относил "кишечек", как он выражался к ветеринару, когда они по тем или иным причинам оказывались не нужными моей маме Нине Леонидовне. Моя мама постоянно заводила кошек, в то время как отец время от времени от них избавлялся. Поскольку одна из кошек куда-то пропала, я решил вторую отнести к местному ветеринару, что и сделал. Кошек от этого меньше не стало, но я почувствовал перемены в своей судьбе. Вскоре я попал больницу, где и провалялся целых два месяца. По выходе из больницы я тут же сломал себе ногу. Кошечки были явно магическими.
   О том, что люди, обижающие животных, неизбежно за это расплачиваются, мне было известно давно. Так расплатился мой сосед, когда за курицу пристрелил Джека, который пошел на это от безысходной голодухи. Христофор вскоре умер. Но я как-то не верил до конца. Так что жизнь предоставила мне убедиться в этом воочию.