Часть 5. День похорон

Толпа людей скопилась у места, где маму уже начали хоронить. Я посмотрела на ее безжизненное тело, и по моему телу прошла дрожь. Мама. Мамочка. Не могу. Ненавижу все на свете. Довольно ответное чувство. Неудивительно. Я оглядела всех стоящих. В основном соседи и сестра моей матери со своей семьей. Они смотрели на нее и плакали. Поправка. Пытались плакать. Какое жаркое подобие выражения сострадания. Но у них у всех не выходит. Меня тошнит от этого притворства. Как они имеют наглость такое делать? Я тоже не знаю ответа. Все в этом мире заполнено притворством, не говоря уж о лжи. Ненавижу ложь. Хотя, кто будет отрицать, что ложь-единственное спасение? Но не мое. Он только все портит. Я ведь, как говорит мой брат, бесчувственная тварь. Он прав. Так оно и есть. Я единственная, чье лицо не выражает ничего на похоронах. Все на меня как-то странно, с презрением смотрят, будто осуждают. Хотя, ни чуть не сомневаюсь, что это не так. Они, наверное, думают, как у меня хватает наглости на такое. Но они не знают всей правды. Кто такие они? Правильно. Люди в масках. Люди с чувством снаружи, но бесчувственные изнутри. Какой смысл изображать чувство, если не можешь этого сделать. Ведь им не хочется этого. Они лишь хотят произвести впечатление. На кого? На других людей. Чтобы те знали, с кем имеют дели. Никто не хочет, чтобы им врали, но все врут. Спокойно и без малейшего проявления совести. Их лица напоминают мне лица кукол. Красиво накрашенных эмоциями и красиво врущих. Хорошая работа. Производит впечатление с первого раза, а постепенно все проявляется, и они расстаются, никто с друг другом не разговаривает. А потом все по кругу. Снова. Наш мир - круг, в котором все поочередно лгут, ну или одновременно.
Есть один, кто не в маске, кто страдает больше всего на свете в данный момент—и это Джек. Слишком грустно,  Слишком угнетенно, слишком неожиданно выглядит он. Он вероятно не ожидал этого, ведь мать была для него спасением и утешением, даже больше, чем для меня. Я в этом не сомневаюсь. Его глаза такие тусклые, страшные, наполненные горем, что мне хочется дать ему по лицу. Мы такие разные, а ведь разные люди никогда не смогут понять друг друга. В этом то вся и  проблема. Мы не понимаем друг друга, а может и вовсе не хотим понять. Ведь все зависит от желания, не так ли? У меня странное ощущение невидимого бытия. Ха! Что за словечки! Я даже не поняла, что сейчас сказала. Простите. Все. Это очень ответственный момент. Он подходит к ней, наклоняется к ее лицу и целует ее в лоб. Она не чувствует, ведь она мертва. По его лицу скатываются медленно, а затем быстро горькие слезы, затем они скатываются на лицо маме. Я хотела бы, чтобы эти слёзы ее сына оживили ее. Но все мы знаем, что такого не бывает и не будет. Он сильно зажмурил глаза, также медленно откинулся назад, открыл их и впился своим страшным взглядом в меня. Я снова не подала ни единой эмоции, я даже не знаю, как это сделать. Он будто хотел закричать, чтобы я подошла и проявила хоть каплю сострадания, но он этого не делает, хотя мог бы, не так уж то и сложно заставить собственную сестру заплакать, но я другая, и он это знал. Слишком хорошо знал. Я прямо нутром чувствую, как он произносит: «Что? Не подойдешь? Не? Ну, стой там, ты ведь только молчать и можешь. Безэмоциональная тварь». Ну...Что ж... Ладно... Это не повлияло на меня. Снова...