Ораторы

Цицерон и Аристотель ехидно смотрели на Демосфена.
– Что, воды в рот набрал? – спросил сначала Цицерон.
– Конечно, набрал! Говорить толком не умеет. Что поделать: лошок он и в Африке лошок.
– Отштаньте от меня! У меня фсе получится!
– Ничегошеньки у тебя не получится, – твердил Цицерон.
– Красноречие все-таки на то и красноречие, чтобы уметь красиво говорить, – дополнил Аристотель.
– Я шмогу штать лучше фас! Мне не штлашно лазфифать себя.
– Ну ты какой! Смотрите-ка, амбиции длиннее бороды!
Аристотель дал верхнее пять Цицерону. Демосфен нарисовал палкой на земле мужское начало, направленное в сторону оппонентов.
– Что, Демосфенушка, в художники решил податься?
– Я фам укажатель налисовал. Будьте любезны отправиться сначала туда, а потом...
А потом Демосфен нарисовал женское начало и еще отдельно два полушария с единой точкой соприкосновения.
– .. а потом найдите шфою любофь и добейтесь плосветления.
– Хех! Моя школа, – тихо и горделиво выговорился в камышах Конфуций.
– Эй, кто там? – закричали ораторы. – Выходи!
Конфуций замолчал, а потом зажжужал.
– Вжжжжжик!
– Даже пчелы плосят фас уйти. Ну, пожалуйста, не докапывайтесь до меня, не выклучивайте мозги.
Аристотель и Цицерон молча переглянулись, осознали, что натворили.
– Ладно тебе, Демосфен. Мотивировали мы тебя. Посылая нас куда подальше, ты показал свою оригинальность, да и оскорбил то как ловко!
– И, тем не менее, просто, – добавил Аристотель. – А от этого недуга есть способ, держи шарики, закладывай за щеки и поправляй дикцию.
– Шпашибо, лебята. Вылучили, как никто длугой!
– Да пожалуйста. Приходи завтра на наш кружок ораторский.
И ушли.
Демосфен выкинул лишний шарик в камыши, оттуда он услышал мягонькое: "Тьфю ти!" И из камышей выпал Конфуций. Он лежал и смотрел на небо.
– Вжииик, – произнес китаец. И конец.