Перепутье. Под пологом леса. Глава 8

Марта.

          - Тебе приходилось бывать в Литве? - с неожиданного вопроса начала свой рассказ Марта. Дарина отрицательно покачала головой в ответ:

          - Нет! Не бывала. В Абхазию ездила в прошлом году, а вот в Прибалтику пока не случилось… А что?

          - Жалко… Это очень чистенькая и довольно симпатичная страна. Маленькая, но есть выход к морю, к Балтике. Вот по кому я скучаю здесь, так это по ней, ибо она живая... Начну с того, что по жизни я круглая сирота. В детдоме, правда, утешали, мол, не брошенка – родители погибли в автокатастрофе не далеко от Паланги. Совершенно невероятным случаем я осталась тогда жива, представляешь? Как мне рассказывали, мама так и не выпустила «конверт» со мной из рук. Доставая их из исковерканной машины, спасатели не сомневались, что трупов в ней три – ошиблись… Далее дом малютки, усыновление, возврат в детдом – грустный, но весьма обычный маршрут. Затем училище по специальности «библиотечное дело», самостоятельная жизнь в отдельной однокомнатной квартирке в пригороде Клайпеды, подработка экскурсоводом. Дарь, прости, но дай глоток воды – что-то в горле пересохло совсем!

          Даша подала и вновь опустилась в кресло:

          - Марта! Я почему-то чувствую себя чуть ли не инквизитором каким-то. Столько горестных воспоминаний…

          - Да, ладно тебе! Весёлого, конечно, мало, но разве ты тому виной? Судьба, а с неё не спросишь. Так что слушай дальше!

          Дашка только тяжело вздохнула, соглашаясь с каждым словом.

          - И вот однажды я сопровождала группу туристов из России, встретив её в гостинице «Эко» в Вильнюсе. Группа небольшая – четырнадцать человек, возрастная, среди которых и был Иван.

          - Кто?! Иван? Какой Иван?

          - Иван Тимофеевич, разумеется, здешний председатель. Неожиданно, да?

          - Не то слово! А каким образом?

          - Самым что ни на есть обыкновенным – по туристической путёвке!

          - И – что?

          - Много чего… Нет, в начале я совершенно не обратила на него внимание – абсолютно! Старик, один из множества мелькавших перед глазами ежедневно!

          - А сколько ему было на тот момент?

          - Тридцать восемь, а мне – восемнадцать. Замечаешь разницу?

          - И очки не нужны!

          - А потом во время одной из завершающих маршрут экскурсий по Куршской Косе я подвернула ногу, представляешь? До автобуса, то есть до стоянки, где он ждал своих пассажиров, что-то около двух километров по красивейшим местам и превосходному покрытию, но это в удовольствие, когда всё в порядке, а с распухшей лодыжкой каждый шаг непреодолимое мучение. И вот он, не самый молодой из группы, нёс меня на руках, а я продолжала им всем что-то рассказывать… И смешно, и ужасно глупо, и неловко, в конце концов! Прощаясь, совершенно неожиданно попросил мой адрес. Почему-то дала, будучи абсолютно уверенной, что ни к чему это не приведёт… Ошиблась. Более года просто переписывались. Потом договорились о новой встрече, на которую Ваня приехал с братом, с Николаем.

          - И – что?

          - Поначалу, совсем ничего, если не обращать внимание на то, что Николай всячески старался дискредитировать старшего брата, к месту и не очень рассказывая о нём что-то нелицеприятное, о чём лучше было бы промолчать.

          - А Иван?

          - Молчал. Они вообще между собой, как и не братья вовсе, как не родные: небо и земля. Как я потом уже поняла, на поведение Ивана накладывала отпечаток материальная зависимость. Ведь и саму поездку ко мне, и проживание в гостинице, даже ежедневные букеты роскошных цветов для меня, посещение ресторанов, например, оплачивал Николай.

          - И чем же всё завершилось?

          - А ему ещё далеко до завершения, поскольку оно всё ещё продолжается.

          - То есть?

          - Не спеши, скоро сама всё поймёшь! В тот раз они у меня пробыли что-то около десяти дней. И вот наступил предпоследний вечер – послезавтра им улетать! Я ждала их, но неожиданно позвонил Николай и сообщил, что с Иваном беда. Что-то плёл про возраст брата, повышенное давление, которое не совместимо с алкоголем. Короче, я, как дура (дура и есть!) поймала такси и помчалась к ним в гостиницу. Николай явно ждал, поскольку распахнул дверь номера сразу же после первого стука. Иван спал прямо в одежде поверх покрывала, даже не сняв ботинки. Я попыталась как-то разбудить, но он только мычал что-то совершенно невразумительное и нечленораздельное.

          - А братец?

          - Николай? А что Николай? Старательно изображал озабоченность и недовольство возникшей ситуацией. А потом… Короче, потом он изнасиловал меня прямо тут же, на соседней кровати.

          - Как?! - вырвался вскрик возмущения у Дашки.

          - Даш… Ты же не маленькая девочка. Не потребуешь же ты от меня подробностей в деталях? Скажу только то, что я была полностью деморализована, настолько, что не сразу поняла, как оказалась в одном из наших ЗАГСов.

          - А потом?

          - Потом… На другой день после регистрации брака братья улетели (Николай и тут подсуетился - устроил обмен билетов), а я ещё какое-то время оставалась дома. Поняв, что беременна, позвонила своему «мужу». Где-то через месяц он прилетел за мной и окружил таким вниманием и заботой, каких я и в мечтах не знала. Любую прихоть, каприз… Цветы, подарки, клятвы в вечной любви… Не скажу, что влюбилась, но я и Ивана не любила, так что… Письма? Да, интересно! Иван очень умный и интересный собеседник, но эпистолярное знакомство таковым и осталось. Справедливости ради должна сказать, что после исчезновения Николая, он предлагал мне оформить с ним отношения, но я тогда решительно отказалась, отказалась бы и теперь!

          - А что с Николаем? Где он?

          - Его уже нет в живых более трёх лет. Приезжал один из его, не знаю даже как назвать, сотоварищей, что ли. Подробностей не рассказывал, а я про них и не спрашивала. Привёз документ о смерти и кое-что на память. Номер счёта в одном из банков – берегу для Алекса, самой мне ничего не нужно.

          - Вот это история!

          - История. Иван с тех пор, как с катушек слетел. Сейчас-то немного уже успокоился, смирился, а то взял моду приходить и устраивать мне допросы с пристрастием: как я могла? Почему? Алекса до себя приваживает. Мальчишка думает, что я не знаю о том, как он к дядюшке своему бегает. Вначале коробило, а потом махнула рукой: в конце концов, они же кровные родственники и с этим уже ничего поделать нельзя.

          - А Никита?

          - Вот разве можно хоть что-то скрыть, сохранить в тайне здесь, в Сосновке? Господи, Даша… Кто хоть?

          - Не ломай себе голову – это не принципиально! Ты же первой проговорилась о том, что беременна. Трудно ли сложить один и один в условиях почти полной прозрачности?

          - Ну, да… Ты права. Никита. Никита Олегович. Люблю я его – похожий ответ на твой, не правда ли?

          - Отчасти. Мы пока дальше поцелуев не заходим. Это не укор. Это моя мука каждодневная, испытание на прочность. Мне невыносимо, а уж каково Лёшке и представить невозможно. Удивляюсь, как у него хватает не терпения, нет – желания оставаться со мной! Но если бы не одно очень важное обстоятельство то, без всякого сомнения, я была бы просто счастлива оказаться на соседней с тобой койке в бабушкиной предродовой!

          - Даже так?!

          - Да. Но не по собственной воле я, мы с ним, вынуждены переносить эту платоничность взаимоотношений по крайней мере ещё месяцев шесть-семь, если не сжалятся над нами…

          - Кто?

          - Небеса, Марта, Небеса.

          - А потом?

- А потом, если на то будет воля Всевышнего, я с огромной радостью поменяю фамилию Матвеева на Игнатова, но не потому, что последняя мне более нравится, а потому, что хотела бы прожить всю оставшуюся жизнь подле её носителя.

          - Вот оно что. Даш, мне почему-то сейчас вот показалось, что ты затеяла всю эту совместную исповедь единственно для того, чтобы узнать что-то именно о Никите. Я не ошибаюсь?

          - Нет, не ошибаешься! Хотя и твоё прошлое – интрига из интриг!

          - Да ты что?! В чём же это?!

          - Например, в том, почему ты осталась здесь? Почему не уехала?

          - Потому, что мне банально некуда ехать!

          - А квартира?

          - Квартира? Так её же в том же году продали за ненадобностью, как мне объяснили. Вынудил. Дом достраивать, то да сё. А потом привыкла я здесь, никуда не хочу уезжать – правда, правда! Сердцем прикипела к красотам этим, к спокойствию, к размеренности без тревог. Честно – как на духу! Года два тому… Да, Алекс тогда во второй класс перешёл, кажется. Пристал: хочу Москву посмотреть! Поехали. Москва, Питер. Красиво, грех хаять, но здесь, в Сосновке, в сто крат лучше! Самой чудно, но приехав сюда ещё тогда, с Николаем, возникло чувство, будто я домой вернулась!

          - Вот тут я с тобой полностью солидарна! Мне тоже нигде ещё так не бывает спокойно на душе, как здесь! И всё-таки, что он за человек, твой Никита?

          - Мой? Если бы… Умница, красавец, балагур, ловелас, которому по силам при желании очаровать кого угодно!

          - Так уж?

          - Представь себе! Думаешь, я не знаю, что я у него даже здесь не единственная? Знаю. Да он и не скрывал и ничего не обещал мне! Он просто не способен врать!

          - Прямо-таки Казанова из Сосновки какой-то получается! - усмехнулась Даша.

          - Вот ты иронизируешь, а зря… На него просто невозможно обидеться!

          - Ладно, допустим, что всё так и есть! Но, что с ним могло приключиться-то? Куда он подевался с подводной лодки?

          - Вот, Даш! Вот где интрига-то! Мистика просто. Исчез, словно инопланетяне какие-то утащили.

          - Будет огораживать-то! Ты лучше вот что скажи: он легко внушаем?

          - Что?

          - Ну, как трудно его уговорить на что-то? Поменять мнение, например, убеждения.

          - Не знаю… Нельзя сказать, чтобы Никита был тряпкой или рохлей каким. Если ты намекаешь на инфантильность, то, на мой взгляд, она ему не свойственна. Да и женщины… Мы же как-то сами все им очаровывались, понимаешь?

          - Нет! Прости, но пока не понимаю…

          - Наверное это потому, что на твоём пути такие, как Никита, пока не встречались. Хотя и твой Алексей тоже весьма и весьма…

          - Лёшка вне обсуждений лучший!

          - О как!

          - Да! Для меня во всяком случае, но не для его бывшей, как оказалось.

          - Так он всё-таки женат?

          - Был. В разводе! Спокойно – я видела документы! Тут без лукавства. Марта, а где сейчас машина Никиты?

          - В гараже у Ивана. А что?

          - Так… Ладно, на первый раз, наверное, хватит. Давай попробуем немного поспать. Никудышная из меня сиделка получилась – совсем измучила разговорами свою подопечную. Бабуля, если узнает, пришибёт меня на месте!

          - Уж, конечно! Да она надышаться на тебя не может! Удовольствия мало вспоминать то, что и без того никак не забывается, но, знаешь, легче на душе-то стало. И вот за это спасибо тебе, Дашенька!

          - Не стоит благодарности, дорогая! Я тоже очень рада тому, что у меня здесь, наконец-то, появилась подруга, небезразличный сердцу человек!

          - Правда? Мне бы тоже хотелось познакомиться с тобой чуть ближе, а, может, и подружиться, несмотря на разницу в возрасте!
 
          - О чём ты? Не настолько она и велика, чтобы помешать искренним взаимоотношениям между нами! Спи, давай! Утро вечера мудренее!

          - Даш, ты услышала хоть что-то из моего рассказа?

          - Представь себе - да! Если коротко то, как мне кажется, твой Никита в целом порядочный человек. Не истерик, не сторонник принятия спонтанно-взбалмошных решений, хотя и заядлый любитель «ягоды малины». Но, опять же на мой взгляд, это у него возрастное – перебесится! Так?

          - В общем – да! Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

          - Спи. Разберёмся!

          - Каким образом? Менты оставили всякие поиски.

          - Менты бросили, а ты попёрлась. И налетела на медведя, на Хозяина…

          - На Хозяйку – голову дам на отсечение! Скажу тебе больше: она ждала меня там, на тропе! Ждала, и именно меня, понимаешь, что чудно! Можешь назвать это всплеском вялотекущей шизофрении, или ещё каким-нибудь мудрёным термином из области медицины, но всё было именно так!

          - Было. Что, что было-то?

          - Это произошло уже на третье утро моего бесполезного, как уже стало казаться, кружения по тайге вокруг того места, где нашли его машину. Я шла домой, полностью погрузившись в свои невесёлые размышления, как вдруг, словно из-под земли медведь и взгляд глаза в глаза. Сказать, что я испугалась, было бы неправдой. Нет! Страха как такового вовсе не возникло даже в мыслях, наоборот. Кто из нас заговорил первым?

          - Что?! Заговорил?!

          - Даш, верить мне или нет, твоё право! Я рассказываю о том, что тогда случилось, ни в едином слове не привирая! Так вот… Всё-таки, наверно, первой была я… Не вспомню точно, как и о чём я кричала, но то что плакала – сомнению не подлежит! Упрекала её: мне, мол, и без того тошно, а тут ещё и ты! Пошла прочь с тропы или убей на этом месте – жить без него не хочу. Что-то в этом роде. Она всё внимательно выслушала, а потом поднялась на дыбы и начала отчитывать уже меня. Так как-то по-бабьи, в голос, словно возвращая мне мои же собственные упрёки обратно. А сама при этом медленно, но неотвратимо шла на меня, заставляя пятиться, не позволяя даже оглянуться, не то чтобы сойти с тропы оглянуться…

          - А карабин?

          - Что карабин? Помнила я про него, про карабин тот… Сколько по времени вся эта свара продолжалась не скажу. Опомнилась я уже когда земля под ногой осыпаться стала. Хотела было в сторону шагнуть, как вдруг она, «соперница-то» моя, засмеялась…

          - Что?!

          - Да-да! По-девичьи звонко и торжествующе! Волосы на голове, как под ветром, зашевелились, веришь?

          - Ох, не знаю даже, что тебе и сказать!

          - Вот и я не знаю, поверила бы я, доведись услыхать нечто подобное, но, как говорится, из песни слов не выкинешь! Смотрю на неё, а вижу как и не медведицу вовсе, а будто совсем молоденькую бабёнку, не пойми в чём одетую и почему-то в лаптях… Секунда - и видение растаяло, и опять оскаленная морда зверины перед глазами.

          - А потом?

          - Что потом? Стояла, как под гипнозом. А она вдруг подняла лапищу и по плечу-то мне как двинет. Очнулась я в овраге. Какое там крикнуть, вздохнуть не могу. Ты должна знать овраг этот, там ещё наверху дуб кривой стоит!

          - Это в который молния ударила?

          - Точно – он!

          - Ох, Марта, Марта… Как же ты оттуда со сломанными рёбрами выбраться смогла?

          - А не знаю. Выбралась уже к ночи следующего дня. Одну ночь точно там провела, а потом, где ползком, где пешком… И молилась, и плакала, и сознание не один раз теряла – приплелась однако! Всё остальное тебе известно. Прошу, никому ни слова, ведь за ненормальную сочтут, не позволят в школе работать.

          - Об этом даже не переживай! Смотри-ка, рассвело уже! Всю ночь проболтали. Пришибёт меня старушенция моя, как пить дать, пришибёт!

          - А мы не признаемся! Гаси торшер, давай всё-таки попробуем подремать до её прихода!

          - Это чё, роли, что ли, поменялись?  Однако история, хоть кино снимай!

          - Ага – фильм ужасов!

          Где-то на деревне запели первые петухи, приветствуя нарождающийся день.