Если даже меня не вспомнишь... Глава 13

Глава 13. Фред. Южно-африканец-1.
Черный алмаз «карбонадо».


Допив свой кофе, инженер выплеснул на траву кофейную гущу и наливая себе новую порцию напитка, заметил:
- А я помню, как вчера, Вы активно подливали в мою кружку абсент, рассчитывая, видимо, что, выпив, я расслаблюсь и стану откровеннее. Зря это. Пьяный я вообще теряю способность системно мыслить, так же, как излагать что-либо последовательно. Я и так расскажу Вам все. Но это будет длинная история.- Фред, устроившись поудобнее на камне, глотнул горячий кофе. Чуть поморщился, этот напиток он любил сладким. И неторопливо, формулируя фразы, произнес:
- Вы слышали что-нибудь о такой фирме - «Де Бирс»?  Если не жить у нас, в ЮАР, и не иметь отношения к алмазам, хотя бы косвенного, подобное название мало кому что скажет. Фирма очень крупная. Занимается не только скупкой камней в международных масштабах, а имеет и разрабатывает несколько крупнейших месторождений «полиморфной модификации углерода». Так называются алмазы в учебниках. В течение последних лет, с 1971 года и до последнего времени, я служил штейгером, горным инженером на одном из таких предприятий. Алмазное месторождение «Финч» было местом моей постоянной работы. Камни там добываются в большом объеме. В основном, технические. Рентабельность, в общем, достаточно высокая. За счет дешевой рабочей силы. Работы ведутся, преимущественно, карьерно-штольневым способом. Это, знаете, гигантская  воронка в грунте с длинной, до самого ее дна дорогой, по спирали уходящей вниз. И штольни, выходящие непосредственно на эту дорогу. В дождливое время года техника вниз не спускается. Там остается лишь та, что работает в штольнях. Аварии совсем не редкость. Потому что охрана труда финансируется  «со скрипом»...   

...условия работы, что у «кротов» в котлованах, что у ИТР, ни к черту! И зарплата - так себе. Разумеется, каждый ищет себе место получше. Я тоже пытался однажды устроиться в фирму «Венетихо». Но неудачно. Вакансии свободной не оказалось. Было еще несколько попыток. Но очень сложно, работая, подыскивать в то же время другое место. Причем, чтобы свои не прознали. В этом случае, проблем не оберешься. Не скажу, что профессию свою выбрал неудачно. Моя специальность спросом пользуется. Но, как и везде, все решают связи. А мы, те, которые из эмигрантов, на это рассчитывать не можем.
Образование получил в Иоханнесбурге. Там и наша семья...проживала. Мой дед, полковник Кубрин, после долгих мытарств с несколькими сослуживцами уже в тридцатые годы попал в Родезию, где и остался. Навсегда. У нас там имеется совсем небольшая русская диаспора, объединенная «Обществом русских эмигрантов». Так, несколько десятков человек. Молодежь на русском говорит с акцентом. Хотя, мы православные, но даже церкви нет. Да и денег на постоянного священника тоже нет. В большие праздники службы проводят в «Русском Доме» то сербские, то греческие священники. Разумеется, бесплатно. Вот так и живем...

...с Россией контактов никаких. Относятся к нам, русским, довольно предвзято. поэтому, в паспортах принадлежность к своей национальности, стараемся, по возможности, не указывать. Так что, я, Фред Кубрин, не русский, а южно-африканец. Лет двадцать назад было намного спокойней. А теперь, «коренные нации» ведут себя чудовищно. Надо признать, конечно, что  причина у них для подобного отношения есть. И серьезная. Они мстят всем белым! У нас теперь каждый дом крепость. Однажды, когда  после недельного отсутствия я вернулся с работы, то увидел, что у меня нет теперь дома, который еще дед построил! Сожгли все. Небольшой микрорайон «Парадиз». Там живут только белые. Всех национальностей. Не очень богатые, а то, и просто бедные.
Рядом с нами жила семья, тоже эмигранты. Русские. Настоящие интеллигенты. Благодаря дружбе с ними, я и сохранил свой русский язык...

...«Парадиз» наш был превращен в смрадный ад, в котором негры убили и сожгли, возможно, заживо, всех, кто оказался на тот момент в своих жилищах. Даже мертвыми уже никогда не увидел я своих родителей, жену и двух детишек. И фотографий не осталось...Полиция не успела вовремя. В городе тогда шли массовые беспорядки. Вскоре, их подавили. Но для меня это уже ничего не меняло. Два дня «по-черному» пил в одноместном гостиничном номере. Одно понял, что в городе, в котором родился и прожил больше сорока лет, не то что пообщаться, а и напиться не с кем. Покончить с собой не хватило воли. Я возненавидел этот город. И, не догуляв положенный недельный отдых, вернулся на рудник. Для того, чтобы забыться, работал, как проклятый. Поздно вечером приходил в свой гостиничный номер и ложился спать.
Иногда, и поужинать забывал...

...однажды я возвращался с нижнего уровня. Там, в одной из штолен произошло обрушение породы. У подъемной клети меня ждал начальник охраны этого сектора Роб Кайзер, рыжий, хмурый верзила метра в два ростом, по прозвищу «Буффало». Кайзер три года, как пришел к нам, но его сразу поставили на очень ответственную должность начальника охраны. Поговаривали, что он был сержант-инструктором у полковника Брайтенбаха в батальоне «Буффало», откуда и  принес свое прозвище. Также, ходили слухи, что при проведении какой-то операции в совершенно чертовом месте он потерял пол-ступни и потому уволился. Все белые, проживающие в Родезии, непременно знают «инглиш» и «африкаанс». Ну, и язык своих предков. В различной степени. С английским сержант не очень дружил. Африкаанс знал плоховато. Но, Роб Кайзер, я в этом убедился не единожды, мгновенно переходил с португальского на немецкий. И наоборот. Принимая во внимание его боевые навыки, можно сказать, что «Буффало» представлял собой образец идеального солдата. Так вот, он ожидал меня у «лифта», так мы называли подъемную клеть.

- Вы не против немного пообщаться со мной, господин инженер? - пробасил он, протянув мне руку. Поднявшись наверх, мы, пройдя по бетонной дорожке, вышли к длинному одно-этажному кирпичному зданию. Огромный котлован оставался за спиной. В полу-миле от нашего «общежития» темнели заросли непроходимых джунглей. А так как день уже завершался, то белое солнце, зависшее над почти черными зарослями, сплющилось, побагровело и уже не жгло так свирепо, как в дневное время. Охранник, куривший у входа в дом, лениво поздоровался с Кайзером. На что тот так же небрежно ответил. Я не стал заходить к себе. Пройдя дальше по коридору, Роб, матюкнув плохо открывающийся замок, толкнул деревянную дверь.
Мы прошли в его комнату, точную копию моего жилища. Хозяин жестом предложил устроиться на диване. Включил телевизор, шумно подняв жалюзи, распахнул окно и двинулся в кухню:
- Есть хороший чай, неплохой коньяк и кофе. Что предпочитаете? - раздался громкий голос...
Стукнула дверца холодильника. Я выбрал кофе. Прожужжала кофемолка. По рабочей привычке, пригнувшись в дверном проеме, словно балансируя подносом, вошел «Буффало». Классический набор: кофе, коньяк и лимончик с сахаром. Толкнул ногой низкий столик на колесиках. С грацией дрессированного медведя поставил на него поднос и, вздохнув облегченно, сел рядом на заскрипевший диван. Вечер в раскрытое окно дохнул прохладным запахом близких джунглей. Коньяк оказался, действительно, неплох. Лимончики очень к месту. А кофе, ну, просто вне всяких похвал!
- Мы уже пару лет знакомы. Не так ли, господин инженер? Для начала, в интересах дела, предлагаю называть друг друга по имени. Вы не против? Меня зовут Роб Кайзер. Это, или чуть больше, Вы обо мне знаете. Про Вас, Фред Кубрин, я знаю все. Поэтому, сейчас поймете, для чего я расскажу кое-что о себе. В прошлом году мне стукнуло за пятьдесят. Большой мальчик! В сорок первом мой отец, офицер генерала Роммеля, погиб в битве при Эль-Аламейне. А в сорок пятом мальчишкой я защищал Берлин. Городские окраины пылали. Русские танки утюжили то, что осталось от мостовых и прямой наводкой уничтожали последние очаги сопротивления. Мне тогда и тринадцати не было. Нам, совсем мальцам еще, отдали приказ любой ценой держать мосты через реку Хавел, на подходе к Берлину. Единственным оружием было изобретение доктора Лангвейтера, панцер-фауст. И автоматы. Нашему взводу достались устаревшие «Панцерфауст-30» с дистанцией ведения огня до 30 метров. Бить с такого расстояния - чистое самоубийство. Но мы били. И около полутора суток держали свой мост. Там почти все и остались.
Однако, большая часть моих товарищей погибла от собственной небрежности. Дело в том, что струя пламени пускового заряда, вылетающая сзади из трубы-ствола на расстоянии до пяти метров, выжигает за спиною стрелка все живое. А за нашими спинами метались под кинжальным огнем русских юные соратники из гитлер-югенда! И мы, видя перед собой вражеские танки, стреляя, лишь в них целились. И подбивали. Но, выхлопами «Панцер-фаустов» жгли своих, забывая о тех, кто был за спиной...      

...отрядами   фольк-штурма командовал Аксман. Не помню чина этого урода. Мы стояли насмерть. Гибли тысячами. Понимая, что город не удержать, комендант Берлина Гельмут Вейтлинг отдал Аксману приказ распустить детей по домам. Но Аксман бежал, не выполнив приказ Вейтлинга. Русские взяли все мосты. Кроме того, который защищал я с товарищами. Танки уже вошли в город, а мы продолжали выполнять не имеющий смысла приказ. Потом меня ранило. Затем, Рейха не стало. От отца мне досталась фотография с надписью «Делай, что должно и будь, что будет». И так я всю жизнь воевал. Не раз был ранен. Последнее место службы - бригада полковника Брайтенбаха. Всюду готов был отдать то, что имел - жизнь. Повсюду мне сулили очень много. Почти всегда лгали. Полковник обещал всем своим множество прижизненных благ. Я был еще какой «свой»! Но, очередной раз был ранен, потерял пол-копыта. И вот, я начальник охраны на нижнем уровне. Я, и на нижнем! Мы, псы войны, в какой-то момент становимся никому не нужны. Порой, даже себе. Нас опускают на нижний уровень жизни. Нас просто «опускают»! Вы не солдат, Фред. Но положение Ваше не лучше, если не намного хуже, моего. К чему я рассказал все это? Мы служим или работаем на государство, на систему, черт бы ее побрал! Считаем, что мы солдаты. На самом деле мы - жвачка. Нас пожевали. И выплюнули остаток. Как и Вас, господин инженер. Поэтому, когда однажды Его Величество Случай обращает на нас свое внимание, не стоит оскорблять его пренебрежением. Сейчас именно тот момент, когда можно, и нужно, ставить на карту все. Свои карты я готов открыть. Для дела мне нужен опытный штейгер. Насколько я понимаю жизнь, Вам нужны деньги. Таким образом, интересы  наши очень удачно пересекаются. Но, подойду к сути дела...
   
...я прошел земли черномазых вдоль и поперек. Во время давней неудачной кампании мы подошли к одному месту. Почти случайно. Так, во всяком случае, мне поначалу казалось. Вскоре, я понял, что «случайность» эта была негласно запланирована нашим капитаном Фрайфельдом. Мы тогда еще удивлялись, на кой черт капитан повел колонну броневиков в такую даль. Тем более, по чужой территории. Мы гнали по пыльным дорогам Ботсваны так, будто нас дьявол преследовал. И только в предгорье остановились. Капитан был немногословен: «На свой страх и риск привел я вас сюда,- сказал тогда он. - И на ваш также. Что вы имеете от службы? Подачку, которую успешно оставляете в ближайших кабаках и борделях. Большинство из вас даже жилья не имеет. Зато, служба имеет вас. Я предлагаю вам большой риск за огромные деньги. Тот, кто откажется от моего предложения, ничего не теряет. Он просто ничего не находит. Излагаю суть дела. Сведения из достоверного источника. Так вот. В глухом приграничье между Ботсваной и Зимбабве, рядом с тем местом, где мы сейчас находимся, есть одна долина. Настолько странная, что местные жители, зная о ее существовании, не смеют сунуть туда носа! Верят, что всякий, осмелившийся хотя бы взглянуть на нее, непременно погибнет. Но я скажу больше. Там, неподалеку, существует древнейший заброшенный город с огромными сокровищами! Я своими глазами видел это капище. Там одни идолы и человечески кости. На восьми броневиках нас больше сотни. Отличное вооружение. Вы крепкие, здоровые парни, у нас хорошие шансы на удачу!»...

...размышляли мы недолго. Терять было нечего. Предложение капитана мы приняли. Единогласно. Затем, какое-то время слепо крутились в совершенно диких местах и, наконец, однажды сумели выйти к заброшенному городу. Свои «Хеппо» мы оставили на подходе к нему. Чуть поразмыслив, капитан приказал мне охранять бронемашины. Я оскорбился вначале. Но приказ командира понял правильно. Для охраны самого ценного всегда выбирают самого лучшего пса. Я - лучший. И много раз мне довелось это подтвердить. Без техники мы покойники. Вот Фрайфельд и оставил ее под ответственность самому опытному из команды. Я тогда предложил загнать колонну в кустарник, повыше. Но шеф сказал, что в случае нападения нас забьют в упор даже копьями. Элементарная теория ведения боя. С этим не поспоришь. И мы оставили машины почти на открытом пространстве. Благо, особо маскировать их здесь не требовалось. Так как следы человеческого присутствия отсутствовали.

...солдаты рассредоточились и скрылись в густом кустарнике. Под ногами зеленела прямо-таки изумрудная трава, ничуть не пожухлая под таким свирепым жаром. Видимо, почвенная влага не давала ей иссохнуть. Сказывалось присутствие находящихся рядом болот. Солнце, висящее в зените, палило. Ни дуновения ветерка! Листья деревьев не шевелились. Еще некоторое время я слышал разговоры и шутки уходящих товарищей. Затем, и эти звуки пропали. Находиться возле машин под жгучими лучами солнца было нестерпимо. Поставив, на всякий случай, несколько «растяжек» у броневиков и пулемет метрах в тридцати от них, я отошел в тень ближайших деревьев. После, набрел на маленький родничок. Вода, к моему удивлению, тиной не пахла, а была свежей и чистой. Решив воспользоваться благоприятной ситуацией, я разделся и с удовольствием ополоснулся в этом родничке. Со стороны болот что-то чавкающе ухнуло. Одеваясь, подумал: попади наши колесные броневики в трясину, век не выбраться. Еще раз донесся тот же звук. В голову пришла мысль, настолько жуткая, что не хотелось ее додумывать. Одевшись кое-как, я быстро рванул напролом через кусты. Броневиков не было! Уцелел лишь один, припаркованный  чуть выше остальных, ближе к кустарнику. От остальных машин, обеспечивающих наше спасение, остались маслянистые лужи. И все! Вспомнились болота моего детства. Еще там, в моей далекой Германии. Покрытые толстым одеялом густой сплетенной травы и заросшие сверху мелкой, но вкусной ягодой, они выдерживали нескольких коров и детей, играющих поверх этих зыбких топей. Главное, не стоять долго на одном месте! Наша техника смогла тут проехать. Но останавливаться на месте было недопустимо! Многолетняя, достаточно мощная подушка над трясиной все-таки не выдержала такой нагрузки! Вот, почему трава тут такая свежая. Как бы не было знойно здесь, наверху, там, внизу, всегда есть вода!...

...как в бреду, я собрал свои «растяжки», их-то болото выдержало, сел к пулемету и стал ожидать возвращения капитана Фрайфельда. Жестокий зной и полнейшее безветрие, вместе с пониманием случившегося, нагоняли такую чудовищную тоску, что захотелось застрелиться. Немедленно.
...Прошло несколько часов. Полный штиль и мертвая тишина. На отдаленных деревьях даже обезьяны не орали. И не слышалось ничьих голосов. Я оставил себе трубку рации. Но «база» погибла вместе с одним из броневиков. И трубка оказалась ни к чему.
Солнце уже садилось за отдаленные горы. Становилось немного прохладнее, и поднялся легкий ветерок. Почему-то в этот вечер не шумели птицы в деревьях. Не орали обезьяны. Однако, самое непонятное заключалось в том, что я не слышал никакого шума. Совершенно не ощущалось человеческого присутствия.  У меня был приказ остаться возле броневиков. Я не мог нарушить его, чтобы идти на поиски товарищей. Но, с другой стороны, чем мог я помочь тем, кого было больше сотни, если, по какой-то невероятной причине, все они влипли без единого выстрела?! И я терпеливо ждал...

...уже почти стемнело, когда послышался слабый треск сухостоя. Приготовив оружие, я скрытно ожидал «гостя». В небольшом открытом пространстве между кустарником и огромным валуном вдруг появился капитан Фрайфельд. Он шел как-то неестественно выпрямившись, с лицом совершенно белым. И ноги передвигал, как робот. Я заспешил ему навстречу. Кэп упал прямо на меня. Он вышел совершенно один. Остальные, словно, растворились во тьме. В его спине зияла чудовищная, длиною сантиметров пятнадцать, рана. И кровь запузырилась на губах, когда он почти невнятно пробормотал : «Там все сокровища мира...Но мы уже мертвые...Уходи, Роб, если успеешь..., уходи...Бойся тишины...». Он сказал эти четыре фразы и потеряв сознание, разжал ладонь. На траву выпал камень. Идеально обработанный черный камень, величиною почти в ладонь, с выгравированным изображением смеющейся дьявольской рожи! Это был - черный алмаз!...

– Занимательная. Очень занимательная история. Дело лишь в том, что таких больших камней-карбонадо просто не существует в природе,- с откровенным недоверием заметил Фред.- Прошу простить мои сомнения, господин Кайзер. Я, все-таки, горный инженер. Но, тем не менее, что же произошло дальше? «Буффало», сделав огромный глоток коньяка, поморщился от дольки лимона, на которую почти не попало сахара:
- Дальше? Я взял капитана под мышки и поволок его к последней машине. В какой-то момент услышал очень знакомый щелчок. И сделал огромный прыжок вперед. За спиной грохнуло. Я потерял сознание. Пришел в себя от невыносимой боли в ноге. Половины правой ступни, как не бывало. А рядом лежало то, что некогда именовалось капитаном Фрайфельдом. Граната рванула под его грудной клеткой. Тело бедняги приняло в себя почти все осколки. Это спасло мне жизнь...Находящийся в полу-шоке от потери наших броневиков, я очень внимательно снимал «растяжки», расставленные мною же. И вот, надо же! - совсем забыл про последнюю из них - ...и нарвался на нее. Вколов обезболивающее, завел машину  и помчался назад. Граница Намибии, если не идти маршрутом, каким мы добирались в эти места, была вполне достижима. Покинув Ботсвану, я сумел выйти на Отави. Мне повезло фантастически. На вторые сутки я встретил основные силы Тридцать второго, своего собственного, батальона, удачно возвращавшегося с какой-то выполненной операции. Потом, был госпиталь, увольнение. И вот, я здесь.
Уже пару месяцев я присматриваюсь к Вам, Фред. Дело в том, что я набираю людей и деньги для экспедиции в те самые места, где провалились в пекло мои неудачливые товарищи. В логово бесов. Там смертельно опасно. Поэтому, каждый мой рекрут должен знать, на что идет. Отсюда, и моя история. Сейчас, почти все готово. Есть два броневика, оружие и люди. Все они - хорошие знатоки своего дела. Даже врач имеется. Проводника захватим в Колманскопе. Это в Намибии. Интереснейшее место, скажу я Вам ! И тот, кого мы заберем оттуда, уникальная личность. Он полукровок. Неграмотен совершенно. И знает, вероятно, языки и наречия всех племен этой части континента!
Ну, так как, Фред Кубрин, пришпорим удачу вместе? Мне нужен горный инженер. Там богатства несметные! Можно судить хотя бы по камню, что передал мне бедняга Фрайфельд.
- Кстати, о камне, Роб. Простите, но не всему возможно верить. Кое-что об алмазах я знаю. Почти десять лет в копях. Вы, конечно, или продали, или потеряли его. То, что я услышал, впечатляет. Но у нас, пусть я и полу-русский, говорят, что лучше синица - в руке, чем жар-птица - в небе. Вы уж простите.
Роб Кайзер попросил меня подняться, отодвинул диван и, подняв паркетную планку, достал что-то завернутое в кусочек тонкой кожи. И молча протянул мне сверток. Я развернул его и оторопел. Передо мной оказался огромный, чуть меньше ладони, идеально обработанный камень круглой формы. Из потусторонней черноты алмаза на меня с угрозой уставилось свирепое лицо ухмыляющегося африканского демона!



http://www.proza.ru/2020/02/13/395