Трактир олеся-пей-залейся!

Трактир «ОЛЕСЯ» - пей-залейся!»
прочитать по ссылке можно тут - http://www.proza.ru/2017/01/03/1407

  Совсем Толик покой потерял, маялся мужик. Едва дорабатывал у Николая до обеда. Работать он стал день ото дня все хуже. Оставлял работу не доделанной, небрежно разбросав инструменты, не добив доски. И они, наспех прибитые, держались кое-где на одном гвозде. Толик никак не мог доделать забор и он, полу зависший так и замер, как дурацкий сломанный веер, в ожидании своего продолжения. Или следующего взмаха.
 Похоже, что их «контракт» за двести баксов в месяц на отделочные работы внутри части их с Анной дома, трещал по швам. Это удивляло Николая и Анну, потому что безработица в их, в то время, медвежьем углу, в первый после дефолта 1998 года была просто отчаянная. Работы не было. В Москву далеко. Да и транспорт стал ходить из рук вон плохо.
Сразу после обеда он переодевался и уезжал на машине Николая, пяти дверной «Ниве», цвета «Гранат», чтобы бомбить- подрабатывать извозом. Возвращался поздно. А иной раз под утро. Бывало, что появлялся где-то день на третий. Говорил, что у старого друга гостил.
Но, что-то уж очень тщательно одевался. По наблюдениям Анны, даже, можно было сказать, –наряжался. Ему удалось накрутить Аринку, что "хватит на Кольку работать!"
Глупо это, на москвича работать, когда можно очень хорошо жить. Нужно только купить машину. Можно и поддержанную. Главное, чтобы на ходу была. А починки, доделки – это можно и дотянуть- думалось Анатолию:
-  А денег нет. А где взять?
Вот ведь  и сам к Николаю ходил, и Аринку подсылал. Но тот только отнекивался и говорил, что денег нет.
-Ну, как это у москвича, и денег нет?!! Они ж там в Москве все богатые! От деньжищ немереных лопаются. Не делятся, жмоты! - злился "про себя" Толька.
  И Аринка тоже-мечтала о машине:
-А как хорошо бы было бы с машиной. За рулем Толику и выпить нельзя будет:
и он даже по праздникам трезвым станет. А значит и драться по праздникам не будет. А то, как праздник, так не отдыхает дома, а мрачнеет, мрачнеет точно туча. Потом и не уследишь, как, но улизнет и надерется. И ну, руки распускать. Лучше и не вспоминать! А тут сам готов к новой жизни!
  Все эти доводы Аринке были очень по душе. И она из-за всех сил она старалась добыть деньги. Ходила по соседям, попросить в долг.
    По деревенской манере просто отказать-не хорошо. Грубо это.
И ей никто не отказывал. Проценты, правда огромные заламывали. Аринка, загораясь от счастья, и быстро соглашалась с любыми процентами. Тогда соседи отвечали, что ну, и хорошо, мол:
 - Только вот вернут родственнички должок в аккурат такую же сумму. И тогда, пожалуйста! Бери! Жалко, что ли ?!!
И первое время Аринка , обнадеженная, светилась радостью, мечтая на обратном пути по дороге на хутор, как у них с Анатолием теперь все ладно будет.
Новая жизнь! Чистая, светлая! И чего не жить-то: молодые, здоровые и сынишка растет.
  Но, все ведь в деревне Петрово уже знали, что Немчиковы долгов не возвращают. Да и в Ругачево тоже все про всех знали. Потому и заламывали проценты. Кто-то соглашался дать, но, аж под двести процентов! Но видя, что не отступает Аринка и проценты ее не пугают, а чего пугаться-то- все равно с процентами или без – все одно: устойчивое мнение среди односельчан все перевешивало: «Немчиковы денег не вернут!» И односельчане просто тянули резину. Так, что приходилось ей все чаще надевать нарядное платье и ходить, и просить, и ездить все дальше от дома.
Какую-то сумму родственники все же собрали. Но, до нужных 500 баксов, ну, никак дотянуть не могли. А разразившаяся в 1999 году безработица, после дефолта 98-го года была такая, что хоть лопни, а заработать негде.  А Толяну уж так загорелось машину купить, что сил не было ждать, когда же разрешится его нетерпеж.

Тут еще и Николай тему подбросил. Ну, точно раздразнить хотел.
К нему должны были приехать гости, сокурсники по институту. А один из них вроде бы своего «Москвича «загнать» хочет. И Николай сказал, что спросит при случае у друга о возможной продаже машины.
 - Значит можно будет поговорить о продаже машины?  Ну, уж тогда и потрамбовать его по цене. Может оно и выйдет! - решил про себя повеселевший Толя.
Друзья к Николаю и Анне приехали утром в субботу. И тот, который «Москвича» вроде бы продает - тоже приехал. Анатолий решил соблюсти деликатность: сразу на половину соседей не вламываться. Да, и по запаху судя, шашлык был еще не готов. А, значит не расслабились еще москвичи эти. По деревенской привычке:  ни Аня, ни Николай входную дверь не запирали. Это давно отметил про себя и Толик, обдумывая план действий. Он прислушался. И принюхался:
- Завозилась с шашлыком Анька. И чего это Колька бабу поставил с шашлыками крутиться? Видно, уж очень не хотелось отвлекаться от этих престарелых сокурсников-однокашников. – размышлял Толик, отмечая для себя стратегические в его замысле детали:
- О! Вот и запели. Тот очкарик, осанистый такой, сразу видно из руководящих. Это он и гитару прихватил - и Толик прислушался с зависшим в руке стаканом водки:
-  А хорошо поют, чертяги ! И песня такая душевная! Э, но... чего-то я? Слеза, слеза душит! Прямо умиление какое-то нашло! Не! Мне сегодня расслабляться нельзя! Надо их тряхнуть! А то, понаехали тут! Распелись! У! Гниль интеллигентская! - подумалось Толяну, опрокидывая стакан. И одним махом допивая водку, он придвинул к себе топор, зажевывая опрокинутый стакан перьями сочного, налитого зеленого лука. Шмыгнув носом, сплюнул подумав о том, что: «Позаканчивали своих институтов и думают, что все  тут для них ... и машины для них: "Москвичи!»
Шашлык Николай пристрастился делать прямо на террасе. Удобная шашлычница. И сидеть удобно. Да и выдался день хороший, солнечный. Аня  возится с шашлыком.  И он, всем довольный, стал негромко, но с удовольствием подпевать любимую песенку:
–«Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...». Салаты , молодец, пораньше встала , все до приезда ребят успела  накрошить. Как всегда. Праздничный стол, словно в детстве; винегрет, оливье, и самый лучший - летний салат –просто помидоры с огурцом и луком, политое подсолнечным маслом - ух, летнее счастье!" - думалось ему.
И они все вместе подпевали Сергею:
- Как здорово , что вместе мы сегодня собрались!
И шашлык удался. Анка уже сняла его, душистого, шипяшего, поджаристого с длинных шампуров и разложила на большом расписном азиатском блюде.
- Странные шампуры, точно рапиры. Хоть сражайся на них. – промелькнуло у нее в голове.
Когда уже по третьей пошло, и, полу развалившись, то один, то другой вспоминали, что новенького и забавного происходило за то, время, пока они не виделись. Все так хорошо расслабились, что не и заметили, как вошел Толян.  С красными, налитыми злобой и водкой глазами, жестко сжимающий топор в руке. Он прорычал, обращаясь к «очкарику»:
- Ты, это, того! Давай! Отдавай, беру твой  «Москвич». Так и быть - за триста баксов! Больше не дам! Понял?!!! – заявил Толян, выразительно приподнимая топор, словно дирижируя сказанным.
Сергей, не торопясь, отложил гитару. Спокойно посмотрел, словно рассматривая Толика, как чудную говорящую диковинку. Поправил  на переносице очки.  И, нарочито медленно растягивая слова, произнес:
 - А я тут, собственно, ничего не продаю. Тем более за триста баксов.
Ну, тут и Анька взвилась. За все напряги с соседями, ведь для нее-то они все одним миром мазаны, так и заорала. И дело не в том, что взвилась и заорала, угрожая раскуражившимся в пьяном угаре Валерке. А то, что мельком, пока орала увидела, что ножи острые лежали на столе рядом с гостями. Значит, смогут защититься, если Толик набросится. Но она вдруг тоже ощутила такую злость, что сделай этот урод еще шаг так и воткнула бы в бочину острый толстый шампур.
- Анатолий! Уходи! А не то пожалеешь! Пошел вон! – громко и злобно, крикнула она на него.
И неожиданно для нее, злобно зыркнув на нее из-под лобья, Толик повернулся и молча ушел. Все напряженно замолчали.
- Что ты так дергаешься? Такое впечатление, что ты, Аня ,  в студенческие  времена на картошку  не ездила!- задумчиво  отметил Виктор, повернувшись к ней. Потом посмотрел на нее, словно в первый раз разглядывал. При этом его лицо, усталого Пьеро, стало особенно печальным и задумчивым. Потом словно повеселел и  спросил у Николая:
- А как мы там  дрались, помнишь, Коль? А?
- Ну, как забыть наши Озерки! Нас посылали на «картошку» в Озерки под Рязанью.-напомнил он Анне. И продолжил предаваться воспоминаниям:
- Конечно! Крепко мы там с ними метелились. Ведь всех на «картошку» гнали. И студентов, и всю техническую и всяческую интеллигенцию «на моркву» кидали. Сначала собирать, а потом на овоще базах; разгружать, перебирать, по мешкам сортировать...   Всех гребли!
- Колхозников в поле раньше не увидишь. Одни студенты- интеллигенты. Ну, и конечно, местные девки, озверев от тоски со своими забулдыгами, на нас, приезжих просто бросались .Это там на трибунах съезда  заявляли:»У нас секса нет!» А у нас очэнно даже был! - повеселев от воспоминаний, раскрасневшийся, вспоминал Николай, смакуя шашлык:
- И какой был секс! Капитализму и не снился! Наша «Картошка»!Да это же даст ист фантастишен!
- Свидания у силосной башни, разве забудешь? Отсюда и инциденты с местными. - вздохнул вспоминая  Виктор.
- Ну, башни силосной на все свидания не хватило бы! Это ты брось! Зато кустов было предостаточно! На всех хватало! - добавил Николай, явно разогретый воспоминаниями, и добавил:
-А ,кстати, драки были не только с местными. Помнишь, как вместе с нами прислали геологов из ИНХИГП, из Губки.
- А помню! Мы еще по-своему расшифровали  название института – «Институт Неисправимых Хулиганов и Горьких Пьяниц». Да, почему-то нас ,архитекторов, всегда с ними вместе в один барак заселяли.
- Атасная была публика!- вспоминал Сергей, перебирая струны гитары.
-Ты, еще здорово скамейку с ними пятерыми перевернул, когда они впятером  на нас двоих поперли. Но, как ты точно рассчитал, и ловко опрокинул их пятерых на землю! Всю жизнь, как вспомню-смеюсь! -сказал Николай Виктору.
-А как мы от них удирали! Ураган!- смеялся Виктор , вспоминая былое:
-А в полях: посмотришь - одни студенты; и под дождем,  и в любую погоду ломаются. Да. А помнишь, мы наблюдали, как трактористы в советское время  работали?
-Да, точно! Тут вот и, друг Толькин тоже вспоминал и нам рассказывал. И  с такой тоской по прошлому и, что так больше никогда не будет. Экая дармовая сила у них была! – подхватил Николай:
- Трактор  в поле выкатит, заведет. Надерется и дрыхнет под кустом весь день. Трактор гудит. Издалека слышно, вроде бы работает.
- Вот поэтому я и не ездила!- вмешалась Анна- Я покупала справки в поликлинике.
Я, как дочь члена Союза Писателей в поликлинике Литфонда состояла. А там спокойно в то время продавали эти справки для студентов. И "спасибочки" им за это! Так ни разу на «картошке» и не побывала- это ты верно угадал. Анна, припомнила:
- Меня возмущало, что каждый год приезжали работать за них, а они даже не удосуживались хоть сколь-нибудь обустроить места для приезжавших людей. Поселяли людей в щелястых сараях Холод. Не кормили толком. Грязь кругом.-возмущалась Анна.
-Ну, что считать грязью! По-моему на «картошку» только больные  не ездили! А все девки, ну, просто дождаться не могли отправки на картошку.- ответил ей Виктор, продолжая ностальгировать.Задумался и продолжил:
-У меня сложилось впечатление, что не смотря на все пережитое,что ты,что-то не понимаешь, Аня. Нет. Это же было здорово!!!!Какой там был секс! Да, все за этим и ехали. А "морьква" незабываемая! А где еще посмотреть  кто ,на что способен? Морковь же в купальниках собирали! Мальчишки - в плавках, а девчушки - в бикини, пока работали.
- Точно!!! Да я в первые два часа норму делал и... с какой-нибудь красоткой
бегом на речку. Купаться и это- в общем в рифму, конечно - возбудился Николай
-А ночные купания, все вместе, голышом! Речка кипела от наших затей. Ох, как вспомнишь! Ночь и толпа голых баб плещется! И все сотрудники, то есть научные сотрудницы.
В сущности, мы осуществляли культ Деметры.
Трах на полях по древним верованиям повышал плодородие! - и Николай, радостно дернув еще рюмашку, продолжил:
- Мы тут с Анькой оказались в тех местах, в наших Озерках. К заказчику ездили. Анька там росписи стен у одного в коттедже делала, а я ему башню рядом с домом проектировал. Вот и проезжали мимо. При нас, когда нас туда на "картошку" забрасывали поля "колосились". А теперь? Бр-р! Мерзость запустения, жалкий заброшенный вид! Поле – сплошной бурьян! Правда, Ань?- и не дожидаясь ответа продолжил:
- Сразу видно,что туда больше никого- на «картошку» не возят! Траха нет- и урожая нет!
Культ Деметры! Язычество - дело серьезное!
-А нам твердят: "Вудсток, Вудсток"!!! Видите  ли –хиппи! ,о-хо-хонюшки. Ахи-охи - сексуальная революция. Фу!! Вудсток  хронику, как высший полотаж разврата, одну и ту же сценку много лет показывают. А всего-то: там одна девчушка вскочила на мальчонку, прикрывая все юбченкой. И , слегка на нем попрыгала. Эх! Этих бы ребят, да тогда к нам на «картошку», мы бы им показали класс! И, что такое настоящая сексуальная революция наших 70-х.
- Да, Ань! Если ты не бывала "на картошке"...- задумался вслух Виктор.
- Правильно...жизни не видела! Совсэм дэвочка ! – дурачился Николай.
- Наверное поэтому, ты мое самое сильное  впечатлениев жизни!- отшутилась Анна, сообразив, глядя на него, что дальше сидеть с ними только портить этот редкий праздник  встречи сокурсников.
И , собрав, уже не нужную грязную посуду, пошла на кухню.
Пока спускалась вниз по лестнице, до нее еще доносились обрывки их воспоминаний:
-Помнишь, Колька? Тебя прозвали «всепогодный истребитель», потому, что ты был всегда... «всегда готов».....Ха-ха!

На кухне Анна мыла посуду. Даже сквозь шум воды со второго этажа доносились всплески их хохота. Да, видно было, что вспомнить этим ветеранам сексуальной революции. Она ушла в комнату и прилегла на диван, уткнувшись носом в спинку дивана.
   И она задумалась о том, что,в сущности пока никто так и не разобрался зачем на самом деле была нужна та секс-«картошка»?
Вот прямо у них с Николаем под окнами поля Агрофирмы «Настасьино». Никаких толп, состоящих из студентов, младших научных сотрудников с инженерами –рационализаторами. Словом, без физиков и лириков поля прекрасно обработаны.
Анна отдернула занавеску и, поставив локти на подоконник и, опустила подбородок в ладони. Она рассматривала заканчивающих пахать в поле перед их окном. Поле как раз готовили под картошку. Всего-то два трактора на два больших поля.  Что же не находилось и двух-трех трезвых мужиков на колхоз? Ведь нужно-то для работы на поле несколько человек. Правда, работают они совсем не так, как при социализме. Совершенно трезвые. Даже перекрикиваются друг с другом без мата. Пашут несколько дней, но с утра до вечера. Четко и слажено. И нужно-то оказывается только несколько работящих мужиков, а вовсе не толпа продрогших горожан с высшим образование.- думала Анна, любуясь сиреневыми сумерками, опускавшимися на поле и перелесок вдали.
Как-то резко стемнело и она отошла от окна. Прилегла на диван. Но эти наблюдения не давали ей покоя.
-Что же это было ? Классовая неприязнь и зависть к людям с образованием? Генетические задачи оздоровления генофонда страны? Потому, что уровень гормонального обмена видимо - просто зашкаливал на полях Отчизны во времена тех "картофельных" десантов. Одно ясно, что картошка на той «картошке» была явно не при чем!
Думая об этом, она сама не заметила, как провалилась в сон.
Проснулась она оттого, что  Коля громко сопел у нее за спиной. В комнате было темно. В доме тихо. Видимо  его друзья уехали, не стали ее будить. Она опять закрыла глаза. Но , проснувшийся Коля обнял ее. Анну пощекотала мыслишка:
-Забавно: со мной ли он сейчас  он мысленно? Быть может с какой-нибудь картофельной нимфой тридцатилетней давности?
Но из окутывающего теплом и негой предвкушения сна, ее вытряхнул чудовищный крик, раздавшийся где-то за стеной, на той стороне дома, где проживало многочисленное семейство Немчиковых.

Чудовищный вой и крик пронзил тишину теплого летнего вечера.
Николай вскочил, тотчас совершенно отрезвевший. Анна от ужаса вжалась в мягкую и пышную спинку вельветового дивана. Шум драки, окрокинутых стульев. Визг не то Ларисы, не то Арины. Там у Немчиковых явно была драка.
Что-то кричал Лешка. Но вскоре яростный крик и стук к ним в дверь включил и их в происходящее полностью. Николай и Анна, подбежав к двери и спросив : «Кто там ?», было озадачены услыхав за дверью Аришкин плачь, сквозь который прорывалось: «Помогите, помогите!»
Открыв дверь, они увидели , что на Аринке висит ее муж Толька.Он был  весь в крови. Толик только стонал и мычал: «Убью, гада!Убью!»
-Отец! Это отец голову ему пробил !Монтировкой!- поясняла сквозь слезы Аринка и умоляла их :
-В больницу надо! Умрет ведь!С пробитой-то башкой!
-Так я же выпил! Меня любой ГАИшник тормознет! Эх! Да...Но, надо вести! Ладно, остановит откупаться придется.- говорил Николай, усаживая истекающего кровью Толика.
Анатолий, как выяснилось потом, разгоряченный и обозленный их отказом дать денег на машину, заявился в семейство так же поигрывая топором. Да еще и рявкнул на тещу, замахнувшись на нее. Потому Лешка Немчиков, его тесть, защищая жену и проехался по нему монтировкой. Заодно , выбив топор из его рук.
-Анька, там , возьми мои отпускные.- с досадой сказал Николай, но тотчас собрался и пошел открывать машину. Анна еще помня, как несколько часов назад Анатолий пытался с помощью того же топора "одолжить "у них денег,  с нескрываемым раздражением, все же пошла за деньгами, на которые они должны были жить в отпуске Николая.
Когда Николай сел в машину, Арина помогая Толику идти, тоже подошла к машине. Аня принесла деньги и   два подвернувшиеся под руку махровых полотенца. Большие, сшитые ее мамой из широких махровых в розово-желтую полоску полотен, им в подарок для бани.  Анатолий так истекал кровью, что у Анны мелькнуло в голове, что Немчиковы мыть салон машины не станут. Нужно застелить. 
Они с Аринкой проворно застелили сиденье и Анатолий с Аринкой сели сзади. Они уехали. Старшие Немчиковы: Алексей и Лариска- затаились. Что обрадовало Аню. На сегодня этой семейки ей было явно более, чем достаточно.
Николай долго провозился с ранением Толика. И в больнице. И с милицией, поскольку такая рана не могла не вызвать подозрение. А Коля, как раз оказался готовым свидетелем. И вызывать не надо. Сам привез потерпевшего. Словом, замяли. Семейный скандал, с кем не бывает. Но раз Алексей показал, что удар его смертелен.
К счастью для Толика удар пришелся по касательной. Монтировка соскользнула и Алексей просто чудом совсем не раскроил Анатолию череп. Но повредил парня основательно .Но в больнице он пробыл не долго. Вскоре он вернулся домой.
Когда весь забинтованный с опухщим от отеков лицом, с синими фингалами, он гордо говорил:
- А ничего! Я на битье крепкий!
И ничего не оставалось , как  согласиться. Действительно–крепкий оказался. Быстро зажили и эти раны.
Вскоре приближался день платежа Толику за работу. Уже полгода прошло, как они договорились, что он будет работать у них по дому за 200 баксов в месяц. Доделывать забор, что-то обивать и прочее, по хозяйству. Работы вокруг не было, хоть застрелись. А если и было, нужно было далеко ездить. Вставать рано утром. Работа -есть работа, где еще найдешь такой вариант. Так, что для укрепления добрососедских отношений с соседями по дому, Николай и предложил этот  хороший по тем временам, тем более для деревни, заработок.
Но в «воспитательных целях» положил толстую тетрадь с привязанной ручкой , чтобы записывал, как отчет о том, что сделал за день. Да и «Ниву» Николай оставлял на время своего отсутствия, для хозяйственных нужд. В магазин ли в Настасьино съездить, за врачом, да, мало ли что понадобиться и молодой семье, и надолго без него остающейся Анне, пока Николай по будням работал в Москве.
Николай дал Толику заработанную им сумму - 200 баксов. И нужные 500 баксов собрались.
И он решил, что пора ехать за машиной. Рано утром намеченного для поездки дня, Толик  был уже на ногах. Собирался ехать, брать «Москвича». Долго до того спорили, куда лучше и надежнее будет зашить в одежду деньги, так долго и тяжело добываемые. « Подальше положишь – поближе возьмешь» – весомо приговаривала теща Лариса, зашивая 500 баксов в подкладку его куртки
В этот назначенный день, в честь такого важного, и переломного в жизни всей семьи события , Анатолий, прощенный  и примиренный со всей семьей, вышел из дома. Все многочисленное семейство вышло следом за ним-провожать Толика в Москву, в Южный порт, где по слухам можно было взять недорого вполне приличную машину.

Вся семья, сплоченная радостью примирения, шла к автобусной остановке, продолжая наставлять Толю, как хранить, как торговаться, как выбирать машину. Когда увидели, что автобус едущий  в сторону деревеньки Деньково приближается, все стали целоваться и прощаться. Словно в армию мужика провожали. И Анатолий прощался степенно, обстоятельно. С каждым еще раз обнявшись, поцеловавшись.
Наконец, когда водитель, устав ждать посигналил еще раз, Толик неспешно и солидно поднялся в автобус. Каким, по его  представлению, и должен быть «человек при деньгах»: не суетлив и солиден. 

Вечером Анатолий домой не вернулся. Окошко у Аришки не гасло до рассвета. Он не появился ни утром наступившего дня, ни вечером, ни другим вечером прошедшего дня.
Толю ждали обратно домой еще три дня. Сотовые тогда  были еще дорогой диковинкой. Они не были так распространены. Так что исчезнуть в те времена было делом простым. Вся семья металась. На Аришке лица не было.

Но жизнь в деревне- штука прозрачная. И, как бы невзначай, заглянула  к Немчиковым "проходящая мимо" соседка. Она-то и им и рассказала, что Толик проехал в том автобусе совсем не далеко. Несколько остановок до пузатого неуклюжего, но веселенько, в розовый цвет покрашенного дома. Того самого, на котором красовалась,с деланная белилами зазывная надпись:
"Трактир «ОЛЕСЯ", пей - залейся!»
И , что именно там и осел наш красавец. Она красочно описывала, как кутит на радость всем местным красотулькам, щедро тратя на них все, с таким трудом накопленное и собранное.
Трактир этот все же находится в деревне, потому и цены  не такие , как в московских борделях. Как было принято писать в те годы в газетах: «всюду и не дорого» А тут и того дешевле, и веселее и пьянее. Поэтому хватило Толику надолго.
Так, что кому скучно и жизнь не веселит, прямая дорога в трактир «Олеся». Найти легко, прямо на трассе стоит.
Точно сейчас не упомнить, как долго, но- никак не меньше недели он там вертелся, наслаждаясь всеми доступными по его деньгам радостями жизни. Пока не истратил все до мелочи в карманах.
А все же о семье, видимо, помнил, голубь наш. Потому, что вернулся не с пустыми руками, а с подарками. Потратился мужик и на семью. Он купил два подарка: жене и теще.
Это были аляповатые, ярко раскрашенные фигурки- сантиметров 40 высотой. Теще собаку. Жене – попугая, который потом еще долго потом красовался на ее окошке, когда он и дорогу в Петрово забыл.
Когда страсти поутихли. Вернее, выяснилось, что машина была нужна, чтобы ездить в ближайший город, где у него крепко завязался роман с какой-то девицей пятнадцати лет. Куда, под видом, что ездит "для дома, для семьи" бомбить на машине Николая, он почти каждый день линял. Потому и отправлялся на «бомбежку» такой нарядный.
А когда сумма была накоплена, оказалось, что девица уж в положении, и потому пора ему менять место жительства и начинать новую жизнь. Узнала об этом и Аришка. Это было для нее сильным ударом.
Так что выходило, что и ездить никуда не нужно. Поэтому и устроил он себе прощальный мальчишник. Впрочем, наверное, у Толика в запасе было еще множество веских причин, чтобы зависнуть в придорожном трактире " ОЛЕСЯ, пей-залейся!". И круто оттянуться. И все эти доводы были достаточно убедительны, прежде всего для него самого.
Как-то раз Анна и Николай, увидели его в одном из близких городков, шагающего вдоль обочины дороги. Они сразу узнали Толика. Николай подъехал к нему поздороваться и спросил его:
- Толь! Привет! Мы с Анькой как-то вспоминали тебя и твой какой-то странный подарок, который ты подарил тогда своим дамам? Собака? Попугай?
Толик засмеялся и пояснил:
- Так ведь: собака лает - это теще! А попугай повторяет-это жене!
Таким мы его и запомнили, смеющимся и бесшабашным.


© Copyright: Белякова Надежда, 2009
Свидетельство о публикации №2905170903