Звёзды, падающие мимо. Глава 16

                Глава 16.

       Проснулся около полудня. Всё тело ныло от недавнего перенапряжения. В голове отдавался далёким гулом шум прибоя. Все находились в комнате. Женя с Ольгой играли в какую-то игру картами. Валентин перелистывал книгу. Заметив мою возню в постели, он - нарочито строгим голосом спросил: - где же это вы изволили пропадать, сударь?
- Прежде, надо спросить, или сказать; - "добрый день". Или, что мы на сей момент имеем?!
- Ладно…. Уговорил, - добрый день. - Вставил реплику Женя.
- Другое дело.... Только я ещё не понял, - добрый этот день, или – нет…
- Так, где же вы изволили?.. - Настаивал Валентин,
- В море, сударь, - в море. - Ответил я таким тоном, как будто каждый день, и ночи тоже, провожу в море.
- И как вы там устроились? – Не унимался он.
- Ничего…. Жить можно. Вот только за пивом далековато ходить.
- Хватит бузить. Давай, - рассказывай. - Настаивал Женя.
- Я же говорю: - в море.... Честно.
- Это уже не остроумно. - Вступила в разговор Оля.
- Я… - и не думаю, что это остроумно.
- Придумай что-то другое. Например: - был на луне.
- Ты права, Оля….  Оттуда я и свалился.
- Не хочешь сказать правду?
- Почему?.. я говорю правду.
- Мы всё равно знаем, где ты пропадал и, - с кем.
- Вот и отлично. Зачем спрашиваешь?
- Ты был - с Люсей!..
Оля произнесла последние слова с ехидцей, подчёркивая каждое слово.
- Да… - был…
- Её, тоже вчера нигде не было.
- Ты, как всегда, - права. - Ответил я, и повернулся к стене лицом.
-Ну, - и пожалуйста. Можете продолжать спать.
- Спасибо. Я так и сделаю.
- Ведь прошлую ночь вы, наверное, с Люсей совсем не спали?
- Оленька, ты - просто ясновидящее око.
- А что, - неправда?..
- Всё - так и было.
- Конечно, так и было….  Я расскажу, кому следует…
- Хорошо. Я - не возражаю.
- Оля, чего ты завелась?   - Стал успокаивать её  Женя.
- Ничего! - Возьму, и расскажу.
- Всё… – поговорили?
- Поговорили.
- Теперь - не мешайте мне спать.
- Всё равно, старик, тебе рассказать придётся. Заключил разговор Валик.
- Можешь спать. Гуляка!  - Уже спокойно сказала Оля.
        Я пытался уснуть, но спать больше не хотелось. Ребята ушли обедать, так ничего от меня не добившись. Я лежал и вспоминал позапрошлую ночь. Всё представлялось сейчас - сном, если не считать лёгкого шума в голове и слабую боль в мышцах. Одно только, с резкой отчётливостью, било в виски и отдавалось в ушах: - "я люблю тебя"- говорила она, мокрая от брызг, с усталыми, впалыми глазами, еле шевеля обветренными губами. "Я - люблю тебя", опять и опять повторяла память,
   С этим, уже надо что-то делать. Наверно не надо заходить в отношениях с Люсей дальше, - рассуждал я, вставая с постели. Почувствовал, что аппетит - просыпается тоже.               
      На столе, от обедов Валентина, остался пирожок. Я потянулся за ним, сел на кровать и стал есть. Из-под подушки, на кровати, где спали Женя и Оля, заметил выглядывающий тёмно-коричневый уголок книги.
- Что они читают?.. - Заинтересовался я и вытащил книгу из-под подушки. В руках оказалась общая тетрадь.  Без интереса, ещё не оправившись от тяжёлых воспоминаний, открыл её. В ней пестрели обрывки фраз, какие-то непонятные мне записи и подсчёты. Закрыл, и решил положить обратно. Вставать не хотелось. Бросил её на кровать Жени. Тетрадь упала на край кровати, слегка подпрыгнула и свалилась на пол, раскрывшись на одной из страниц, с густо написанным текстом. Я наклонился, и стал читать. Почерк был мужской. Писал Женя: -
       «Неужели это вечная проблема, - родители и дети?! Действительно ли грань непонимания друг друга стоит перед всеми отцами и сыновьями?.. Конфликт – «отец и сын» - присутствует у всех, в большей или меньшей степени».
    Текст заинтересовал меня. Нехорошо читать чужое без разрешения, но я продолжал.
  "Что отличает меня от отца?..  То, что я его сын?.. - На двадцать с лишним лет моложе? Неужели мы так далеки друг от друга?..  Неужели он, - в свои восемнадцать, двадцать лет, не мечтал о любви? Не задумывался над смыслом жизни? Не хотел быть лучше, чем есть? Быть нужным кому-то? Наконец - не влюблялся, не страдал, - горячо, Всей душой и сердцем. Неужели не хотел быть от этого - просто счастливым?..
Да!.. Но, - была война…. Юношей забрали в армию. Он воевал… - со всеми своими: чувствами, размышлениями. Военная школа, фронт…. Ему, наверно, тоже казалось, что отец, которого он почти не помнил, и мать, - жили как-то не так. Что - можно жить лучше, И он хотел жить - не так, лучше чем мать с отцом.
Да… - когда ему было двадцать, - вокруг него рвались снаряды, гибли люди. Гибли - не за что, прямо на глазах.
   Люди умирали от голода и холода, от пуль: врага и своих. Жизнь оказалась - суровой, жестокой. Заставляла быть беспощадным. Мечтать было некогда. Но - война кончилась.  Жизнь продолжалась. Отец, в лейтенантской форме продолжал жить, как мог. Война взяла своё: - разруха, голод, жить по-прежнему - нелегко. Но - молодость не давала унывать, брала своё. Хотелось - жить в полную силу, любить.  Женился… - на молодой женщине с ребёнком, - на моей маме.
Мать - старше его, с дочкой на руках. Не каждый решится на это. А он - женился. У него появилась семья. Их стало -трое. Жить стало - труднее. Всё же – жили… - и, наверное, - были счастливы, хоть иногда. Потом появился я. Забот прибавилось. Говорил ли отец матери, - люблю? По-прежнему - целовал, жалел её?.. И не думал, наверное, что он неудачник, и понятие – «Долг» -  заставляло делать - всё так, как надо?
       Сейчас - мне двадцать один год. Я не знаю, что такое - война, не видел, как убивают людей, не знал голода, не видел взрывов бомб, как плачут от ужаса дети.
      Но, - я учусь в институте, хочу быть лучше, мечтаю, думаю над смыслом жизни, люблю песни, музыку, хочу смеяться, я хочу быть счастливым.  Я тоже хочу жить интереснее родителей и мне тоже обидно, когда меня - не понимают.
  Я влюбился и хочу жениться, Но отец ответил мне: - нет. Я, конечно, спросил - почему? Оказалось, - чтобы жениться, надо: - окончить институт, найти своё место в жизни, подготовить базу обеспечения семьи, хотя бы необходимым, найти скромную, здоровую девушку и - только тогда думать о женитьбе. Во как!..
 Я не послушал тебя, и ты посчитал меня - ненормальным. Но разве так ты ответил бы двадцать один год назад. Я понимаю; - жизнь не всегда делает то, что нравится. Чаще - заставляет подчиниться ей. Часто она, вынуждает думать иначе, и этим делает тебя другим.
Ты прошёл сквозь многие трудности. Но - многие из них, - ждут и меня. Ты - устал. Хочешь, чтобы у меня сложилось всё лучше, а делаешь - наоборот. Хочешь, чтобы я стал счастлив, но не знаешь, как это сделать….  Хочешь меня отгородить от всех трудностей?..  Что, - будешь вести меня по жизни за руку?.. Счастье - не в благополучии, а в борьбе за него. Запрещаешь мне делать самостоятельные шаги?.. Вспомни себя, - когда тебе был двадцать один год. Ты хочешь, чтобы я жил всегда трезвым рассудком?...
А я - хочу жить ещё и сердцем. Ведь, ты, не желая этого, Хочешь отобрать у меня счастье любить, счастье, - быть любимым. Ты не захотел этого признать. Скорее всего ещё не понял, что твой сын - вырос.
Или тебе легче сказать: - «нет»?.. - Отвергнуть уважение к моим чувствам, снять с себя ответственность за мой выбор?..
   Может, тебе, просто – лень? К чему озадачивать себя ещё одной проблемой, - как тебе кажется…. Лучше – отстраниться...
     Так, - в чём же разница между тобой и мной? Разница в подходах: - к жизни, к морали, к жизненным ценностям... и, во времени - тоже. Мне очень жаль, что ты не понял меня. Прекрасно знаешь, я не уступлю своему решению.
  Знаю, жить после, - будет нелегко. Да и ты, своим отказом в поддержке, делаешь хуже не только мне, но и себе...."
- Вот так Женя! -  Подумал я, закрывая тетрадь. – Оказывается, я живу в одной комнате с начинающим писателем…. Засунул тетрадь обратно под подушку.
- Что это… - проба пера?.. Скорее - крик раненой души.
Встал. Несколько минут стоял у стола, думая о том, что минуту назад прочитал.
- Оказывается, у него в семье не всё в порядке. - Вечный конфликт.... В каждой семье - обязательно что-то не так. Да... - человек ещё так далёк от совершенства.
    Мысли постепенно опять переключились на недавнее приключение. Я надел шведку и вышел, закрыв дверь номера на ключ - пошёл к палаткам.
  Природа бушевала. Резкий, порывистый ветер старался сбить  с ног, неся с собой колкий песок, который трещал на зубах и порошил глаза. На море властвовал шторм. Вода от ила и песка казалась тёмно-коричневой, даже гребни волн окрашены не в белое, как всегда, а - оранжевые. Над морем висело сизое, безоблачное небо, с тусклым, измученным солнцем. Пляж остался непривычно пустым. Над ним металась желтая пелена, гонимого ветром песка. Молодые тополя гнулись дугой, роняя ещё зелёные листья. Они придавливались ветром к стенам зданий, столбам и редким прохожим. Все предпочитали смотреть на стихию из уютных номеров корпуса.
     Лето подходило к концу. Ещё немного, - и потянутся долгие дожди, а прилипшая к ногам грязь, - станет обычным спутником пешехода.
       В палатке, не смотря на день, оставалось сумеречно и неуютно. Она вся трепетала под ветром, хлопая себя по бокам не зашнурованными полами. Люся лежала, накрывшись двумя одеялами.
- Здравствуй, Люсёк!
- Привет.
- Как спала?
- Ничего… - как убитая.
- Видишь, что снаружи твориться?
- Да.... У меня от этого хлопанья голова разболелась.
- А, как здоровье?
- Я же говорю; - немного болит голова.
- Лечись. Таблетку прими.
- Ничего, - пройдёт. Она улыбнулась. Я дотронулся к её щеки.
- Температура, как будто, - в норме. 
- Я знаю.
- Мерила?
- Утром.
Спокойное дыхание и чистые, как горное озеро, глаза, говорили, что всё обошлось. Мне захотелось рассказать ей о своей семье. Но, - стоило взглянуть в необъятно-нежные и доверчивые глаза, сразу все слова, которые вертелись на языке, потеряли смысл. Да….  Я - просто боялся нарушить её спокойствие, растоптать улыбку и погасить голубизну её глаз. Вспомнил, - не помню чьи, стихи:
«…Она, как озеро лежала.
Блестели очи, - как вода.
И - не ему принадлежала,
Как просека или звезда!..»
Захотелось:  уйти, побыть одному, подумать, взвесить всё. Может потом, в лучшие времена, - осторожно, чтобы не задеть сильно её сердце, скажу ей о своём семейном положении. И о своих дружеских чувствах к ней. Конечно… - иногда, когда я видел её юную, манящую, пышащую  молодостью фигуру, у меня, как у любого мужика,
возникало определённое желание… Но я не давал ему разгуляться. Я, как-то не по-современному, был верен жене.
- Почему ты молчишь?
- Просто... - вспоминаю.
- О чём?.. - Как мы с тобой плавали в лодке?
- И об этом - тоже…
- А, о чём ещё?
- Да, так, - ни о чём конкретно.
Соврал я, и почувствовал, что начинаю краснеть
- Не хочешь сказать?..
- Люся!.. - Перестань. Я же говорю, - ни о чём конкретно. Так, - молодость вспомнил. - Шутливым тоном ответил я.
- Ладно… - не хочешь и не надо.
- Люся!.. - я пойду?..
- Что так скоро?
- Меня ждёт Валентин. Опять соврал я.
- Хорошо, иди.  Я повернулся к выходу палатки.
- Лёша!
- Что, Люсёк?
- Ты ещё зайдёшь? В её глазах появилась тревога.
- Обязательно зайду. Ты сегодня отдыхай.
- Хорошо. Иди уже к своему Валику.
          Я вернулся в номер, лёг на кровать. За окном свистел ветер и по стеклу без конца стучали песчинки. В голове всплывали картины прошедших дней на базе отдыха и в пионерлагере. Пролежал до вечера. После встал, немного размялся, и пошёл на ужин. У входа в столовую стояла Надя.
- Как ты себя чувствуешь? - Спросила она. - Что-то у тебя мрачный вид.
- Пустяки.
- Ещё не отошёл от путешествия по морю?
- Пройдёт. Ну и погодка сегодня….
- Я знаю, что пройдёт.
- Скажи лучше, как Люся?
- Ты разве не видел её?
- Видел, Днём!
- А она тебя искала после обеда.
- Зачем?.. Где она сейчас?
- Поехала в Приморск.
- Уехала….
- Да… - взяла выходной и уехала.
- Я - не знал. Мне она ничего не сказала. Долго там будет?
- Послезавтра, ей на работу.
   Надя хотела ещё что-то сказать, но медлила. Я ждал. Мы стояли, прикрываясь локтями от ветра,
- Ты, правда… - её любишь?
- Нет… - Ответил я, сам не ожидая такого ответа.
- Зачем же тогда всё это?
- Что – «это»?
- Ухаживания, особое внимание?..
- Какие ухаживания? Не знаю… - мне хорошо с ней.
- Хорошо?! А - ей как?..
- Ничего дурного я с ней себе не позволяю.
Шквал ветра ударил нам в лица и зашуршал песком на моей шведке. Мы повернулись к нему спиной.
- Но, ведь она любит тебя.
- Я это чувствую.
- И… - что ты думаешь делать?
- Намерен, - сказать ей, что... - не люблю её.
Мы замолчали. Мимо нас проходили отдыхающие. Знакомых мы приветствовали кивком головы. Становилось темно и холодно. На море по-прежнему гремел и ревел шторм.
- Все вы, мужики, - эгоисты.
- Что ты за меня переживаешь? Мы с ней - как приятели.
- Да... - всё-таки, вы, мужики, - все эгоисты.
Сказала она, отвернувшись, как бы подводя черту. В ответ я только пожал плечами. Она быстро зашла в столовую.
               После ужина вернулся в номер. Валентин доедал, украденный Надей для него ужин.
- Приятного аппетита.
- Благодарствуйте,
- Вкусно?
- Есть можно.
Он запил съеденное компотом. Составил грязную посуду в сумку из болоньи, чтобы отнести Наде и поставил её под стол. Убрал крошки со стола и выбросил их в открытую форточку.
- Птички поедят. - Сказал он, как бы оправдываясь. Сел на кровать рядом со мной.
- Что будем делать?
- Не знаю.
- За окном видишь, что творится.
- А где Женя с Олей?  Я вспомнил о прочитанном откровении в тетради Жени.
- Они в соседней комнате.
- Что-то они туда зачастили?
- Играют в карты, - в «дурака».
- Понятно….  Ну и скукотище….  Может и мы, в шашки поиграем?.. Один чёрт – делать нечего.
- Давай, сыграем.
- Но сначала расскажи?
- Что расскажи?..  Начинаете доставать.
- Ну, что у тебя произошло позавчера с Люсей?
- Ладно…  Доставай шашки. За игрой расскажу. Так мы весь вечер проиграли в шашки.


                Продолжение следует.