Шизофрения глава 5

Глава 5

Я очнулся в небольшой тускло освещенной комнате, и первым делом осмотрел свое тело и одежду. Все было "нормально" - пижама, тапочки и бинты на голове. Оглядевшись вокруг, я вздрогнул – рядом на кровати лежало мумифицированное детское тело, обнимавшее куклу. На окостеневших устах ребенка навечно застыла улыбка. Не было нужды размышлять о том, кто это, и что все это значит – символизм ситуации был вполне понятен. Я успешно справился с трагическим травматическим эпизодом из своего прошлого, который неявно, но существенно подтачивал мои силы, и теперь нужно было двигаться дальше.

Я вышел из комнаты на улицу. Стояла глубокая ночь, шел сильный дождь, окружающее пространство было пропитано напряжением и опасностью. В глаза сразу бросился большой особняк в готическом стиле, соединенный с несколькими пристройками системой переходов и лестниц. Густую темноту вокруг рассеивали лучи прожекторов.  Я посмотрел вниз и судорожно схватился за перила – земля и смутно различимые строения находились в нескольких десятках, а то и сотнях метрах отсюда. Интуитивно ощущалось, что это место связано с кем-то, знакомым мне, и несет на себе отпечаток этой личности.

Массивная металлическая дверь в особняк оказалась закрытой. Я заметил, что к ней подходит неприметный провод, ведущий к одной из пристроек. Надежды просто щелкнуть переключателем и открыть дверь не оправдались – оказалось, провод был подведен к странной системе механизмов из пульта управления с кнопками и лампочками, и большого стального шара, зажатого в держателе над металлическим желобом. Аппарат не реагировал на нажатие кнопок – судя по всему, к нему не поступала энергия. Я обошел особняк с другой стороны и обнаружил еще одну пристройку, в которой находилась обжитая комната. Качественный стол из дорогого полированного дерева, радиоприемник, лампы с мягким светом, аккуратно заправленная кровать. На стене висел чей-то портрет, я подошел ближе и вздрогнул, узнав Моргана. Он казался живым и буквально сверлил меня концентрированным тяжелым взглядом. В порыве злости я сорвал портрет, швырнул его на пол и обнаружил, что в нише на стене, как раз в этом месте, находится тайный переключатель, который я, конечно же, сразу активировал.

Затем я вернулся к странному механизму с шаром и обнаружил, что пульт ожил – на нем загорелись лампочки,  а откуда-то изнутри всей этой системы доносится низкий гудящий звук. Держатель повернулся и шар завис над желобом, но цепкие крючья все еще оставались сжатыми. Внимательнее изучив пульт, я заметил круглый вращающийся переключатель с контактами, по числу совпадающими с крючьями. Действия с этим переключателем и рубильником показали, что в разных положениях активируются одни части держателя, и отключаются другие. Очевидно, что шар необходимо было пустить по желобу вниз, но для этого предстояло решить эту головоломку, убрав все крючья.

Я начал крутить контакты  в разные стороны и дергать за рубильник, но через несколько минут понял, что бессистемные действия к успеху не приведут. Здесь был нужен алгоритм. Однако непрекращающийся дождь, резкие порывы ветра и общая тревожная обстановка действовали на меня угнетающе, и я никак не мог сосредоточиться. Эйфория от предыдущей удачно завершенной части моего пути испарилась, и я чувствовал, что настоящие испытания еще впереди. Наконец, я смог полностью убрать все части держателя, шар с грохотом скатился вниз, и раздался скрежет открывающихся дверей. Я поспешил в особняк, но замер на пороге, шокированный увиденным.

Лаборатория была похожа на разгромленный морг. Весь пол был в пятнах крови, на столах лежали искромсанные тела, инструменты и бумаги валялись в полном беспорядке. После очередной вспышки памяти я осознал, что это рабочее место Моргана, и область, в которой я сейчас находился, несомненно была связана именно с ним. Я начал шарить в шкафчиках, и нашел там  его экспериментальные заметки. Даже после ознакомления с их небольшой частью я пришел в ужас. Из записей ясно следовало, что Морган использовал новые данные о устройстве и работе человеческой психики не только в медицинских целях, и не всегда для лечения. У некоторых пациентов им были спровоцированы серьезные психические и физические нарушения, вплоть до злокачественных опухолей, и все это без каких-либо препаратов, операций и других стандартных методов. Все изменения, как позитивные, так и негативные, были результатом работы с сознанием и подсознанием подопытных. Выходит, что в своей работе я упустил из вида темную сторону наших открытий, а Морган о ней не забывал. Из его записей также косвенно следовало, что он начал контактировать с военными и представителями власти, которые также были заинтересованы в наших открытиях, но разумеется, со своими целями.
Меня охватило отчаяние.  Ослепленный стремлением к власти и славе, Морган не только предал меня и пытался убить, но и был готов передать результаты наших исследований в ненадежные руки. А я все еще нахожусь в коме в реальном мире, и мое расслоенное сознание блуждает в этом опасном лабиринте из пересечений личностей некоторых значимых для меня людей.

Я с трудом оторвался от бумаг и попытался открыть дверь в другое помещение, но она не поддавалась.
- Дьявольщина, - не выдержав, я выругался и ударил ногой по двери.
- Названо неправильное кодовое словосочетание. В доступе отказано, - прозвучал монотонный механический голос.
Похоже, дверь была закрыта на кодовый замок, причем в качестве шифра выступали какие-то слова. Но какие? Пытаться наугад подобрать нужное словосочетание было абсолютно бессмысленно. Я задумался. Несмотря на всю сюрреалистичность миров, в которых я находился, и их непонятные законы, во всем происходящем была определенная логика. Очевидно, из любого положения здесь существовал выход, и у меня всегда был шанс. Иначе бы я не погрузился в эти миры столь глубоко, а сгинул бы сразу в башне или на тыквенном поле. Здесь должна была быть какая-то подсказка. Я осмотрел лабораторию еще раз, и взгляд остановился на трех досках, исписанных мелом. При первом рассмотрении показалось, что буквы и слова представляют собой какой-то хаотичный бред. "Янивадолесси заликапо, очт знаподтельнаясо стональерь тиеем кка муинминм окате еж нажоев заничене кка и кат ваманеязыя тиявкебонъа лостьроеан", и далее в этом же духе.  Но потом я почувствовал, что за этой белибердой скрывается вполне определенный смысл. Присмотревшись, я заметил, что некоторые слова написаны с легким, едва заметным наклоном в другую сторону, и записал их на лист бумаги.

"Тидосяхна, в, юлкч, назодпосини"

Пару минут я тупо смотрел на эти буквосочетания, а потом довольно быстро расшифровал анаграммы, начав с самой простой – "ключ". Убедившись, что все правильно, я подошел к двери и отчетливо произнес:
- В подсознании находится ключ.
- Названо неправильное кодовое словосочетание. В доступе отказано, - бесстрастно повторил механизм .
Я начал задыхаться от страха, но быстро взял себя в руки и исправился:
- Ключ находится в подсознании.
- Доступ разрешен, - констатировал голос, и раздался щелчок.

Я открыл дверь и осторожно заглянул в следующую комнату. Она оказалась практически пустой, только в самом углу стоял небольшой столик, освещенный слабой настольной лампой. На нем лежало что-то, похожее на журнал. Я медленно подошел ближе, и меня пронзил приступ ностальгии. Это были комиксы. Я узнал их – те самые, которые я видел в доме с призраками, и которые читал в детстве. На обложке – четырехрукий циклоп Гримвол, один из главных героев всей серии. Я  листаю журнал, но внезапно стены и пол начинают трястись, как при землетрясении. Колебания усиливаются, и вдруг я понимаю, что рисунки в комиксах оживают, журнал быстро увеличивается в размерах и меня стремительно затягивает на его страницы.